Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Вопрос о пародийно-гротесковой направ ленности «столбцов» и имманентные особенности системы художественных сдвигов в поэзии Н.А. Заболоцкого 1920-х гг 24
1.1. Анализ причин возникновения и распространения представления о наличии «лебядкинской традиции» в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого 24
1.2. Особенности пародийных произведений Н.А. Заболоцкого и их положение в системе художественного творчества поэта конца 1920 — начала 1930-х гг. в контексте вопроса о «лебядкинской традиции» 54
1.3. Столбец «Искушение» как полемический диалог Н.А. Заболоцкого с Ф.М. Достоевским (и героями его романа «Бесы») по вопросу о смехе 106
1.4. «Плохое письмо» ранней поэзии Н.А. Заболоцкого и система художественных сдвигов «Столбцов» как поэтическая реализация методологических принципов авангардной живописи 121
ГЛАВА 2. Особенности воздействия философской доктрины н.ф. федорова на процесс формирования поэтики раннего творчества Н.А. Заболоцкого 150
2.1. Реализация идей Н.Ф. Федорова о «коперниканском искусстве» в художественной системе Н.А. Заболоцкого второй половины 1920-х гг 150
2.2. Экспликация этической проблематики «философии общего дела» Н.Ф. Федорова в стихах Н.А. Заболоцкого рубежа 1920- 1930-х гг 170
2.3. Художественная антропология раннего периода творчества Н.А. Заболоцкого и идея Н.Ф. Федорова о «положительном целомудрии» 197
2.4. Эволюция поэтики Н.А. Заболоцкого в стихах 1932 - 1934 гг. как результат перехода от этических принципов «философии общего дела» Н.Ф. Федорова к натурфилософской концепции Ф. Энгельса «диалектика природы» 240
ГЛАВА 3. Философские источники представлений Н.А.Заболоцкого о поэтическом языке и особенности художественной реализации в «столбцах» основных положений «теории слов» Л.С. Липавского 261
3.1. Парадоксы представлений Н.А. Заболоцкого о поэзии и поэтическом языке и идеи Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи 261
3.2. Эстетическая перекодировка идей Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи в поэтическом творчестве Н.А. Заболоцкого 274
3.3. Квазилингвистические воззрения Л.С. Липавского как философская основа критики зауми в «Поэзии обэриутов» Н.А. Заболоцкого 288
ГЛАВА 4. Проблемы эволюции поэтики н.а. заболоцкого середины 1950-х гг. в контексте социально-политической доктирины русского евразийства 308
4.1. Поэтическая интерпретация Н.А. Заболоцким «Слова о полку Игоре-ве» в свете критического осмысления поэтом центральных положений натур- '} философской концепции Ф. Энгельса «диалектика природы» 308
4.2. Идея этической преемственности Золотой Орды и Советской России сталинской эпохи в поэтическом цикле «Рубрук в Монголии» и социально-политическая концепция евразийцев о «монгольских корнях» русской государственности 324
4.3. Антропологические характеристики образа ордынца в поэтическом цикле Н.А. Заболоцкого «Рубрук в Монголии» и их типологическое соответствие представлениям евразийцев о «симфонической личности» 339
4.4. Вопрос о жанровой специфике поэтического цикла «Рубрук в Монголии» и евразийская концепция «симфонической личности» 362
Заключение 382
Список использованной литературы 392
- Анализ причин возникновения и распространения представления о наличии «лебядкинской традиции» в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого
- Реализация идей Н.Ф. Федорова о «коперниканском искусстве» в художественной системе Н.А. Заболоцкого второй половины 1920-х гг
- Парадоксы представлений Н.А. Заболоцкого о поэзии и поэтическом языке и идеи Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи
- Поэтическая интерпретация Н.А. Заболоцким «Слова о полку Игоре-ве» в свете критического осмысления поэтом центральных положений натур- '} философской концепции Ф. Энгельса «диалектика природы»
Введение к работе
Большинство исследователей творчества (А.В. Македонов, А.М. Турков, Е.Г. Эткинд) Заболоцкого принимают схему художественного пути поэта, согласно которой он двигался от авангардной традиции к (достаточно широко понимаемой) неоклассической традиции, освященной именами Ф.И. Тютчева, Е.А. Боратынского и т.д. Не ставя в данном случае вопрос о том, насколько точно именно такое представление о творческом развитии Заболоцкого, тем не менее, отметим, что это представление не способствует выяснению особенностей поэтики художника. Чаще всего исследователи воспринимают творчество Заболоцкого через призму его “классического” позднего периода; этот подход заставляет вменять ранней поэтике Заболоцкого принципы, которые были ей не близки. В своей поздней заметке “Мысль – образ – музыка” (1957) Заболоцкий утверждал, что поэзия, будучи неким организмом, развивается подобно хромосоме. Если согласиться с мнением Заболоцкого, следует признать, что непростой для осмысления путь поэта был определен тем художественным потенциалом, которым обладала его поэзия в период становления его творческой деятельности. Признание же этого факта заставляет обратиться к вопросу о генезисе поэтики Заболоцкого, то есть выявить и рассмотреть различные факторы, которые повлияли на формирование тематики, проблематики и системы художественных средств, используемых в произведениях поэта. Постановка вопроса о генезисе поэтики автора “Столбцов” затруднена нечеткостью представления о том, какой характер имеют многочисленные интертексты, действительно / мнимо наличествующие в стихах поэта. Это затруднение приводит к тому, что вопрос о генезисе поэтики Заболоцкого подменяется анализом интертекстуальных связей тех или иных произведений поэта. Такого рода анализ, как правило, невозможно концептуализировать, так как интертексты отсылают к колоссальному числу художественных систем, творческие принципы которых нельзя совместить в рамках единой поэтики. Нет ничего удивительного в том, что большая часть исследователей пишет об “отсутствии” автора в ранних произведениях Заболоцкого (И.Б. Роднянская, Е.Г. Эткинд, Н.И. Шром).
АКТУАЛЬНОСТЬ темы диссертационного исследования обусловлена постановкой ряда проблем, которые не привлекали внимания исследователей творчества Заболоцкого. Вопрос о генезисе поэтики автора “Столбцов” исследователи (А.В. Македонов, Е.Г. Эткинд, А.В. Пурин, Н.И. Шром и др.) рассматривали как эстетический фон, позволяющий сфокусировать проблематику произведений поэта. Между тем анализ механизма художественной адаптации поэтом тех или иных влияний позволяет отказаться от неоправданной генерализации элементов проблемного плана поэтики Заболоцкого, искажающей самые принципы его поэтической системы. Выявление генезиса поэтики Заболоцкого позволяет определить имманентные ей принципы, самостоятельные по отношению к различным факторам, повлиявшим на ее формирование.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ диссертации заключается в следующем. Вопрос о генезисе поэтики Заболоцкого содержит немало “белых пятен”, причем они имеют место не только в неизученных аспектах поэтики автора “Столбцов”, но и в тех, которые, казалось бы, были внимательно рассмотрены исследователями. Так, значение многих факторов, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, как считается, самым решительным образом, преувеличено, а в некоторых случаях фактически является мнимым. Нет смысла отрицать в принципе наличие в стихах поэта тех или иных влияний. Мы исходим из предположения о том, что поэтика Заболоцкого была сформирована в результате выборочной адаптации некоторых факторов, имевших существенное значение при построении поэтом его художественной системы, специфически ориентированной на разрешение метафизических (философских) задач. Однако без осмысления самых художественных принципов автора “Столбцов” получить ответ на этот вопрос невозможно, поскольку они, будучи самостоятельной системой, и эксплицируют в концептуальном виде генезис поэтики его произведений. Эти обстоятельства и определяют комплексный характер нашей работы, нацеленной одновременно на выяснение имманентных особенностей поэтики Заболоцкого и на выявление факторов, повлиявших на ее формирование.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертационного исследования заключается в системном подходе к анализу факторов, повлиявших на формирование поэтики Заболоцкого, – подходе, делающем необходимым рассмотрение генетической структуры художественной системы поэта на самых разных ее уровнях. Этот подход позволяет ввести в процесс изучения творчества Заболоцкого новые контексты (“теория слов” Л.С. Липавского, учение В.В. Кандинского о форме и социально-политическая доктрина русского евразийства), крайне важные для конкретизации генезиса поэтики автора “Столбцов”. Кроме того, комплексный подход дает возможность сделать имманентное описание основных принципов художественной системы Заболоцкого, центрированное на проблеме (поэтического) языка и, в частности, на вопросе о толковании поэтом понятия “метафора”, которое и определяет характер развертывания тематико-проблематического плана в стихотворениях “Столбцов”.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ БАЗА исследования. В качестве опорных теоретических посылов, давших импульс для нашей мысли или предоставивших рабочий материал для размышлений о творчестве Заболоцкого, в диссертации использованы изыскания ведущих ученых в области методологии литературоведения, теории и истории литературы: П.Н. Беркова, Н.А. Богомолова, Ж.-Ф. Жаккара, Т.В. Игошевой, И.Е. Лощилова, А.В. Македонова, А.И. Павловского, Ю.Н. Тынянова, А.М. Туркова, О.А. Ханзен-Лёве, Т.В. Цивьян, Е.Г. Эткинда; в области философии: П.Н. Савицкого, С.Г. Семеновой; в области культурологии: Л.Л. Гервер, М.Б. Ямпольского.
Приоритетным в диссертации является феноменологический подход, предложенный Х.-Г. Гадамером, поскольку этот подход отвечает самому объекту исследования: в работе осуществляется рассмотрение поэтики Н.А. Заболоцкого как уникального явления через осмысление путей его становления. В диссертационном исследовании также задействована методика герменевтического анализа конкретных текстов, – методики, выработанная отечественной школой феноменологии (Г.Г. Шпет). Разноноприродность факторов, повлиявших на формирование поэтики раннего творчества Заболоцкого, делает уместным при рассмотрении произведений поэта использование и комплексного метода, синтезирующего литературоведческие, философские и культурологические методики анализа художественного текста, в рамках которого используются элементы историко-генетического, сравнительно-исторического, структурно-семиотического методов, а также методологических принципов исторической поэтики.
ОБЪЕКТОМ данного исследования является генезис поэтики Заболоцкого – структура, представляющая собой многоуровневую систему, в которой содержатся различные аспекты философско-эстетического наследия русской культуры ХIХ – ХХ веков, концептуализированные в рамках оригинального художественного метода поэта.
ПРЕДМЕТОМ рассмотрения в исследовании выступают основные факторы генезиса поэтики Заболоцкого, разнесенные по группам, отвечающим их типологическим характеристикам (поэзия, философия и музыка), которые принципиальным образом повлияли на формирование художественной системы поэта.
МАТЕРИАЛОМ данного исследования являются поэтические произведения Заболоцкого (как раннего, так и позднего периодов) и теоретические работы (“О сущности символизма”, “Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы”, “Поэзия обэриутов” и др., – сочинения, в которых присутствует метаописание художественных принципов творческой деятельности поэта.
ЦЕЛЬ диссертационного исследования состоит в том, чтобы дать опыт систематизированного анализа факторов формирования поэтики Заболоцкого, в свете которых ее особенности открывают свое смысловое содержание, – содержание, заложенное поэтом в его теоретических работах, манифестирующих художественные принципы поэтической системы автора “Столбцов”. Суть этого анализа связана с тем, чтобы проследить механизмы художественной адаптации Заболоцким источников, в синхроническом плане повлиявших на становление различных уровней художественной системы поэта; а также рассмотреть поэтику автора “Столбцов” в диахроническом плане – выявить характер последующей эволюции его художественной системы, обусловленной необходимостью решения задач, стоявших перед поэтом на различных этапах его творческой биографии.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие ЗАДАЧИ:
– рассмотреть вопрос о пародийно-гротесковой направленности “Столбцов”, решение которого необходимо для выяснения особенностей использования Заболоцким приемов эстетического сдвига и создания их типологии, позволяющей сделать заключение о методологическом аспекте генезиса поэтики художника;
– уточнить представление о специфике восприятия Заболоцким комплекса научных и философских идей, сформированного кругом мыслителей “русского космизма”, и показать механизм усвоения поэтом основных положений учения Н.Ф. Федорова;
– проанализировать философские источники представлений Заболоцкого о поэтическом языке, которые были использованы поэтом при формировании его поэтики, и рассмотреть вопрос о значении центральных положений “теории слов” Л.С. Липавского для автора “Столбцов” в процессе создания его оригинальной концепции метафоры;
– систематизировать художественные факты эволюции поэтической системы Заболоцкого и показать типологическую близость поэтики позднего периода творчества художника к основным положениям социально-политической доктрины русского евразийства.
ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ диссертационного исследования.
1) Констатация наличия в “Столбцах” (ставшей исследовательским стереотипом) “лебядкинской традиции”, имеющей пародийно-гротесковый характер, не соответствует реалиям поэтики Заболоцкого. “Алогизм” метафорики поэта восходит к идеям живописного авангарда и, в частности, к учению В.В. Кандинского о форме, в котором отклонение от эстетической нормы рассматривается как способ познания сущности предметов и их отношений (“Движение”, “Искусство” и др.).
2) “Натурфилософские” взгляды Заболоцкого периода создания “Столбцов” сформировались в результате восприятия поэтом учения Н.Ф. Федорова. Влияние идей мыслителя прослеживается как на уровне формальной организации произведений Заболоцкого, так и на уровне их проблематики (“Обед”, “Деревья”, “На рынке”, “Фокстрот”, “Мечты о женитьбе”, “Безумный волк”, “Лицо коня”, “Школа жуков”, “Бессмертие” 1928 года, “Торжество земледелия”).
3) Методологические ориентиры поэтики Заболоцкого были реализованы в поэтике Заболоцкого на основе использования “теории слов” Л.С. Липавского, которая и позволила поэту найти собственно поэтическую форму для выражения комплексов идей внелитературного ряда, изложенных в различных концепциях и учениях. Это концепция “алогичной метафоры”, проходящая у Заболоцкого путь “усвоения”, который возвращает входящие в метафорическую конструкцию словам “фамильное родство” (“Отдых”, “Искусство”).
4) В начале 1930-х годов Заболоцкий переживает творческий кризис, вызванный неприятием официальной критикой созданной им поэтики. Выходом из него стало обращение поэта к натурфилософской концепции “диалектика природы”. Процесс усвоения основных положений “диалектики природы” (“Лодейников” 1932 года, “Деревья” и “Лодейников в саду”) приводит Заболоцкого к коренной перестройке всех уровней его поэтики, характеризующей художественную систему “Столбцов”.
5) В начале 1950-х годов Заболоцкий претерпевает еще один творческий кризис, связанный с утратой веры в безграничные возможности человеческого сознания и позитивный характер его деятельности. Направленность переосмысления поэтом положений “диалектики природы” тесно соприкасается с философским планом социально-политической доктрины евразийства. Евразийскую модель анализа социокультурной специфики Советской России Заболоцкий использует в стихотворном цикле “Рубрук в Монголии”. Это обстоятельство находит выражение в авторской интенции стихотворного цикла, направленной Заболоцким на соотнесение социальной структуры монголов со сталинской Россией. Описание Заболоцким социальной структуры монгольского сообщества отсылает к евразийскому понятию “симфоническая личность”, содержание которого связано с формами выражения коллективного бытия человека.
6) Концепция симфонизма у Заболоцкого касается вопроса о метафизике музыки, который на разных этапах своего творчества поэт рассматривал различно. В основе метафизических представлений Заболоцкого о музыке лежит идея “голоса” (предмета), которую поэт осмыслял через призму понятия “песня”. Эволюция поэтики Заболоцкого середины 30-х годов завершилась созданием 1-го варианта концепции симфонизма: реализации человеком и природой своих существований в “песнях”, не соотносимых друг с другом, в борьбе их противоположностей образуют “многоголосье”, которое диалектически отвечает принципам деятельности человеческого сознания, переустраивающего природный мир (“Лодейников” 1947 года, “Город в степи” и “Творцы дорог”). На новом этапе эволюционирования поэтики Заболоцкий создает 2-й вариант концепции симфонизма: поэт связывает с понятием “симфония” деятельность человека, которая представляет собой самоорганизацию, ориентированную на закономерности, имеющие место в мироздании (“Рубрук в Монголии”).
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах по теории литературы, истории русской литературы ХIХ и ХХ веков, а также при разработке новых направлений в изучении творчества Заболоцкого, в частности – при изучении понятийного аппарата художественной системы поэта. Кроме того, результаты данного исследования могут стать действенным средством преодоления трудностей интерпретации творческого наследия Заболоцкого при освоении его в вузах и школах.
АПРОБАЦИЯ основных положений диссертационного исследования проходила в разных формах. Результаты исследования в течение ряда лет использовались в лекциях и спецкурсах по истории русской литературы на факультете журналистики Кубанского государственного университета, а также на факультете печати и журналистики Кубанского социально-экономического института.
Центральные положения исследования легли в основу содержания докладов, сделанных на 1 – 6-й международных научно-практических конференциях “Наследие В.В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии” (Армавир, АГПУ, 2002 – 2007), на IХ-х международных научных чтениях памяти Н.Ф. Федорова (Москва, ИМЛИ, 2003, 2007), на международной конференции “Русская философия и Православие в контексте мировой культуры” (Краснодар, КубГУ, 2004), на 3-й международной конференции “Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова” (Волгоград, ВолГУ, 2005), на 2-й международной конференции “Восток – Запад: пространство русской литературы и фольклора” (Волгоград, ВолГУ, 2006), на международной научной конференции “Классические и неклассические модели мира в отечественной и зарубежной литературах” (Волгоград, ВолГУ, 2006), на международной научной конференции “Проблемы духовности в русской литературе и публицистике ХVIII – ХХI веков” (Ставрополь, СГУ, 2006).
Основные идеи и положения диссертационного исследования изложены в 50 работах, опубликованных в различных научных изданиях (в том числе в 7 – в рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК МОиН РФ).
СТРУКТУРА ИССЛЕДОВАНИЯ. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения и Библиографического списка, включающего 467 позиций. Общий объем диссертации – 428 страниц.
Анализ причин возникновения и распространения представления о наличии «лебядкинской традиции» в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого
П.Г. Антокольский, вспоминая о первой встрече с Заболоцким (в 1928 году), рассказал о весьма примечательных обстоятельствах своего знакомства с поэтом. Заболоцкий читал стихи на квартире Н.С. Тихонова, куда в числе прочих гостей были приглашены и супруги Антокольские. « ... . Рядом со мной была моя жена Зоя Бажанова, актриса Театра Вахтангова. Внезапно она вспых7 нула и сказала нечто, что могло, казалось бы, и смутить, и даже оскорбить поэта:/ - Да это же капитан Лебядкин!» (7, 138) - пишет мемуарист. П.Г. Антокольский не запомнил, к какому именно столбцу относилось высказывание его супруги. Впрочем, то, что мемуарист не обратил внимания на эту немаловажную деталь, хотя это и кажется странным, вполне закономерно. «Аналитическая» плоскость воспоминаний П.Г. Антокольского весьма банальна: в его мемуарах воспроизводится самая общая характеристика поэтики раннего Заболоцкого, представленная в работах первых (доброжелательных) критиков поэта. Основным положением этой характеристики можно назвать следующий тезис: стихи Заболоцкого представляют собой пародию. Пародийность же и выступает у П.Г. Антокольского основой для вывода о том, что в них прослеживается «лебякинская поэтическая традиция».
Замечание З.К. Бажановой чрезвычайно интересно еще и тем, что в нем отмечена именно пародийность стихов Заболоцкого, а не броская новизна их формы. Допустимо будет предположить, что как раз формальная новизна столбцов и была осмыслена как их пародийность. То есть сугубо стиховедческая сторона вопроса о поэзии Заболоцкого оказалась скрыта проблематикой его произведений, доступной первым слушателям поэта в меру их возможностей. Позже, когда в начале 1929 года из печати вышел сборник «Столбцы», ошарашивший современников ничуть не менее, чем супругу П.Г. Антокольского, о теснейшей смычке формальной новизны и пародийности писали фактически все рецензенты и критики Заболоцкого: и те, кто был взволнован поэтическим новаторством поэта, и те, у кого эта небольшая книга вызвала приступы социального негодования. В благожелательных отзывах на «Столбцы», принадлежавших авторам самых различных эстетических ориентации: младоформали-сту Н.Л. Степанову (348, 191 - 192), акмеисту М.А. Зенкевичу (127, 219) и сотруднику «пролетарского» журнала «Октябрь» Л.И. Тимофееву (361, 207 -208), говорилось, с одной стороны, о неординарности приемов поэтической речи Заболоцкого, а с другой — о таких чертах его творчества, как «ироническое осмысление "поэтичности"», «раблэзианский пафос быта и плоти», «пародийное разрешение лирики», «ироническая сатира», гротеск, «кривое зеркало» и т.п., — о тех самых чертах, которые характеризуют феномен пародии.
Представление о пародийности стихов Заболоцкого, толкуемой одновременно и как художественный прием, и как инструмент литературной эволюции, восходит к формалистской теории пародии. В этом отношении интересна рецензия Л.И. Тимофеева, который, ни разу не упомянув в своей работе самого понятия «пародия», тем не менее, писал именно о пародийности стихов автора «Столбцов». Рецензент утверждал, что «стихи Заболоцкого подобны отражениям, видимым в кривом зеркале» (361, 207). Этот тезис, апеллирующий к образу комнаты смеха, должен в первую очередь указывать на пародийность художественных приемов, использованных в произведениях поэта. Однако Л.И. Тимофеев пишет о новизне поэтики «Столбцов», - новизне, которую следует понимать в самом прямом смысле, так как рецензент считает, что «отличительной особенностью книжки является отступление от нормы общелитературного языка» (361, 207). В данном случае Л.И. Тимофеев неназванную вслух «по имени» пародию рассматривает как механизм литературной эволюции. Впрочем, в последующих рассуждениях рецензента описательно обозначенная пародия рассматривается уже как художественный прием. « ... Заболоцкий отнюдь не представляется лишь экспериментатором, так как "дефектность" его стихотворной речи не только сознательна, но и эстетически целесообразна, поэтически осмыслена, - социально же не только обусловлена, но и сознательно направлена. Источником поэзии Заболоцкого надо считать и современный городской и солдатский фольклор, в том числе и так называемую "мещанскую" песню./ Не только черты внешнего сходства являются причиной такого сопоставления. Не надо забывать, что городской фольклор, "шарманка", сильно впечатляют, как-то удовлетворяют эстетические потребности большой человеческой массы, вызывают искренне глубокие переживания, так как являются в соответственной среде единственным суррогатом искусства. Прямое выражение этого мы находим в стихотворении "Бродячие музыканты" ... ./ С культурным уровнем, который принужден удовлетворяться суррогатом искусства, связаны, и соответственные суррогаты развлечений и веселья. Лирический секрет их понят Заболоцким, начавшим свою книгу стихотворением (о пивной) "Красная Бавария" и заключившим ее стихотворением "Народный дом"./ Автор поэтически дискредитирует эту "систему", а в стихотворении "Новый быт" выявляет опасность того же старого (мещанского) в новом; поэтому стихи Заболоцкого нужно признать об єктивно полезными, хотя бы автор суб єктивно непосредственно к тому и не стремился...» (361, 207 - 208) - пишет Л.И. Тимофеев.
Полноценно формалистский контекст прочтения стихов Заболоцкого дан в рецензии Н.Л. Степанова. «Современная поэзия переживает период лирической стабилизации, до некоторой степени напоминающей 50-е годы [XIX века], когда всякая стиховая строка казалась банальностью, штампом. Современную поэзию также давит наследие огромной поэтической культуры XX века, поэтому стихи многих поэтов часто кажутся литературными реминисценциями ... . Скомпрометирован сейчас не только стилистический арсенал, но и "поэтическое отношение" поэта к теме: поэзия требует перестройки.
Реализация идей Н.Ф. Федорова о «коперниканском искусстве» в художественной системе Н.А. Заболоцкого второй половины 1920-х гг
Исследователи творчества Заболоцкого (особенно раннего этапа его художественной деятельности), отмечая поразительную близость поэтической идеологии поэта и учения Н.Ф. Федорова, настойчиво ставят вопрос о влиянии «московского Сократа» на автора «Столбцов». Однако и по сей день этот вопрос остается не разрешенным. Так, Т.В. Игошева, рассматривая идейные связи между мыслителем и поэтом с точки зрения типологии, пишет: «Заболоцкий. вслед за Н.Ф. Федоровым и К.Э. Циолковским ставил задачу отменить существующие природные закономерности...» (143, 50). А.А. Урбан ведет речь о «посреднической» роли К.Э. Циолковского в процессе восприятия Заболоцким идей Н.Ф. Федорова: « ... . Циолковский как мыслитель и практический деятель многое принял от Федорова. Заболоцкий - от Циолковского. Федоров был интересен Заболоцкому, скорее, своими поэтическими чертами, силой поистине редкого воображения» (375, 872). С.Г. Семенова, чрезвычайно много писавшая в своих статьях о несомненном родстве тематических линий творчества Заболоцкого и положений «Философии общего дела» Н.Ф. Федорова, отмечала: «Насколько непосредственно идеи Федорова повлияли на Заболоцкого можно спорить. В некоторых работах [декларативно] говорится о прямом воздействии ... . Однако нет никаких прямых свидетельств знакомства Заболоцкого с учением Федорова, так что можно говорить лишь о том, что это влияние шло, скорее, через явления, затронутые активно-эволюционным пафосом, скажем, ... поэтов 1920-х гг., а также через Циолковского и Вернадского» (325, 226). Между тем, как показывает статья С. Белякова «Гностик из Уржума. Заметки о натурфилософских взглядах
H.A. Заболоцкого», в которой абсолютно голословно утверждается, что автор «Столбцов» «религиозной философией не увлекался, Вл. Соловьева ... не читал, равно как и Николая Федорова (что ему упорно приписывают)» (18), этот (обозначенный С.Г. Семеновой) спор заходит гораздо дальше, чем можно было предположить.
Произведения Заболоцкого 1920-х годов (как теоретические, так и художественные) дают возможность утверждать, что поэт был непосредственно знаком (причем - весьма хорошо) с учением Н.Ф. Федорова. Характеризуя в «Поэзии обэриутов» специфику своего собственного творчества, поэт странно, если не загадочно, писал: «Н. Заболоцкий - поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя. Слушать и читать его следует более глазами и пальцами, нежели ушами. Предмет не дробится, но наоборот - сколачивается и уплотняется до отказа, как бы готовый встретить ощупывающую руку зрителя» (110, 524). Странность этого утверждения в том, что стихи надо не слушать (ушами), что было бы естественно, учитывая фонетико-ритмическую природу поэзии, но видеть (глазами) и - что еще более поразительно - ощупывать (пальцами рук). Ясно, что зрение для Заболоцкого есть частный случай чувственного восприятия (в данном случае - осязания). Это обстоятельство позволяет предположить, что в его стихах предмет выявляет себя не условно - как (визуальный) образ, но непосредственно - как предметная форма. Эта непосредственность выявления предмета в слове связана с тем, что эффект, который возникает при чтении стихов Заболоцкого, тождествен эффекту, имеющему место при прямом контакте человека с предметом. Именно поэтому, как утверждал Заболоцкий, и происходит «сколачивание предмета до отказа»: это «сколачивание» связано не с расширением «коннотативной многозначности» слова, обозначающего соответствующий предмет, но со своего рода реконструкцией ситуации контакта с этим предметом. Очевидно, что ситуация контакта человека с предметом возникает в результате использования слова, обозначающего этот предмет. Слово есть самый предмет, который оно обозначает, но эта тождественность имеет не денотативный характер, а чувственный: слово как бы фокусирует в себе ситуацию контакта человека с предметом, в знаковой форме задавая те ощущения, которые человек непосредственно испытывает во время контакта.
Несколько неуклюже говоря о том, что он является поэтом «придвинутых вплотную к глазам зрителя» «конкретных фигур», Заболоцкий компромиссно пишет о зрении, (невольно) апеллирующем к традиционной идее образности. Хотя зрение и связано с восприятием образа, поэт, понимая его как одну из разновидностей телесного контакта, говорит о том, что визуальность представляет собой специфический вид осязания, - явления, в поэзии совершенно невозможного, - а затем (вполне уже закономерно) совмещает зрение и осязание в рамках общей для них парадигмы чувственных ощущений. «Слушать глазами» стихи (слова) означает, по Заболоцкому, осуществление особого рода контакта читателя с предметом, воспроизведенным в стихах, который (контакт) соответствует непосредственному прикосновению к нему. Отсюда и проистекает требование поэта о необходимости «чтения пальцами», дублирующее его требование «слушать глазами». Этот контакт как бы преодолевает расстояние, лежащее между человеком и предметом и разделяющее их, которое делает невозможным познание этого предмета. Конечно, читатель стихов Заболоцкого воспринимает исключительно слова, но, согласно точке зрения поэта, эффект этого восприятия в конечном итоге должен быть тождествен эффекту, который дает непосредственный контакт человека с предметом.
О том, что «слушание глазами»/ «чтение пальцами» стихов является реконструкцией ситуации контакта с предметом, воспроизведенным в стихах, свидетельствует один из пассажей «открытого письма» Заболоцкого «Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы». В этом пассаже поэт в связи с проблемой заумной поэзии касается вопроса об отношениях предмета и слова. Имея в виду стихи А.Е. Крученых, Заболоцкий писал: «"Сапоги" [как предмет] имеют за собой определенную сеть зрительных, моторных и других представлений нашего сознания[, которые возникают в результате восприятия этого предмета].
Парадоксы представлений Н.А. Заболоцкого о поэзии и поэтическом языке и идеи Л.С. Липавского о происхождении осмысленной речи
На одной из встреч с друзьями-обэриутами, относящейся к 1933 - 1934-му годам, Заболоцкий высказал весьма странные соображения, касающиеся его понимания поэзии: «Когда-то у поэзии было все. Потом одно за другим отнималось наукой, религией, прозой, чем угодно. Последний, уже ограниченный расцвет был при романтиках. В России поэзия жила один век - от Ломоносова до Пушкина. Быть может сейчас, после большого перерыва, пришел новый поэтический век. Если и так, то сейчас самое его начало. И от этого так трудно найти законы строения больших вещей» (203, 184). Из этого высказывания можно сделать вывод о том, что Заболоцкий придавал поэтической культуре XVIII столетия чрезвычайное значение, которое и выделяло этот период существования поэзии в России среди других эпох. Однако сказать, с чем связано это значение, представляется делом весьма сложным, так как остается совершенно неясным, какой смысл он вкладывает в понятие «всего», наличествующее, по его словам, у поэзии того (а может быть, и более раннего) времени.
Из слов Заболоцкого можно заключить, что в ту пору, когда поэзия имела «все», она представляла собой некую тотальность, как бы наполнявшую определенный «объем». Со временем от ее «объема» отнимались те или иные «части», и в результате этого самая поэзия приняла частичный (неполный) вид (по отношению к ее первоначальному состоянию, когда она имела «все») - стала «частью» самой себя. Заболоцкий не сообщает, что именно отнималось от «всего» поэзии, однако он указывает на то, чем оно (это неизвестное «что») отнималось. Инструментами отъема у поэзии ее «частей» Заболоцкий называет науку, религию и прозу; впрочем, таким инструментом, по мнению поэта, могло быть «что угодно». Эта загадочная оговорка позволяет допустить, что в первоначальном своем состоянии поэзия была явлением синкретичным: наука, религия, проза, «что угодно» входили в ее «объем», но при этом они выступали не в специализированном, но в универсальном виде. Иначе говоря, все эти сферы человеческой активности не выделялись как понятийные системы. То, чем поэзия обладает, не что иное, как слова, точнее даже не слова (потому что их «отнять» невозможно), но их значения. Если предположить, что отъем у поэзии ее «части» связан с формированием «какой угодно» понятийной системы, то следует сделать вывод, что Заболоцкий, говоря о процессе превращения «всего» в «часть» этого «всего», имеет в виду превращение слов в понятия. Владение поэзией «всем» означает наличие у нее слов, позднее ставших понятиями (и соответственно «отнятых» у нее). Обращение слова в понятие приводит к его специализации, которая как раз и разрушает первоначальную универсальность (синкретизм) слова. Ситуативно (что и отражается в поэтической метафорике) слово может быть использовано в любом значении, эта возможность и говорит о его универсальности; выступая же в роли понятия, слово употребляется только в том значении, которое за ним строго закреплено, то есть в специальном значении.
Реконструированную нами трактовку Заболоцким понятия «всего» поэзии и процесса отъема ее «частей» подтверждает указание поэта на то, что в России поэтическая культура существовала только один век - «от Ломоносова до Пушкина», то есть (говоря общо) в эпоху классицизма. Из утверждения Заболоцкого следует, что поэзия классицизма обладала языком, в котором не существовало специализации. Этот вывод можно, конечно, оспорить, но нас в данном случае интересует его генезис. Нет никаких сомнений, что к выводу о неспециализированно-сти языка классицизма поэт пришел в результате осмысления литературной полемики, которую вели А.П. Сумароков и М.В. Ломоносов. В своих полемических статьях, направленных на дискредитацию поэтики М.В. Ломоносова, А.П. Сумароков ставил в вину «российскому Пиндару» неправильное употребление слов -использование слов в значениях, которые не соответствуют их понятийному содержанию. Об этом подробно пишет в своей работе «Ломоносов, Сумароков, школа Сумарокова» Г.А. Гуковский: «Сумароков последовательно осуждает [у Ломоносова] всякий сдвиг в области значения слова (троп). Он порицает самые невинные метафоры и метонимии, отходящие от привычного (по его мнению, в то же время единственно допустимого) употребления слова. Так, он осуждает стихи Ломоносова "Петровы возвышали стены До звезд плескание и клик", или "Верьхи Парнасски возстенали", или "Сомненный их шатался путь", или "Летит корма меж водных недр", так как, по его мнению, "Не стены возвышают клик, но народы", и "Возстенали Музы живущие на верьхах парнасских, а не верьхи", и "Они на пути шатались, а не путь шатался. Дорога никогда не шатается, но шатается, что стоит или ходит, а что лежит не шатается никогда", и "Летит меж водных недр не одна корма, но весь корабль". ... . Примечательны также замечания ... о составе сравнений, в которых Сумароков требовал, очевидно, рационального подобия семантического типа обоих членов сравнения. Он пишет о стихе Ломоносова "И зрак приятнее рая": "зрак приятнее рая сказать не можно. Какой-нибудь земле можно сказать приятнее рая. На пример Италия приятнее рая; а о зраке человеческом надлежало бы сказать на пример так: И зрак приятнее зрака богини или что-нибудь иное сему подобное"...» (65, 52; 53).
Поэтическая интерпретация Н.А. Заболоцким «Слова о полку Игоре-ве» в свете критического осмысления поэтом центральных положений натур- '} философской концепции Ф. Энгельса «диалектика природы»
Одна из самых оригинальных разработок в русской литературе темы Восток - Запад принадлежит Заболоцкому; это .(по авторскому определению) поэтический цикл «Рубрук в Монголии». (1958). На это произведение исследователи творчества поэта обращают мало внимания, на что имеются объективные причины: при всей сюжетной простоте цикл весьма сложен для понимания, поскольку не ясна его проблематика. Как правило, исследователи ограничиваются культурно-историческими ассоциациями, которые у них вызывают те или иные стихотворения цикла. A.M. Турков считал, что одни стихи «Рубрука...» отсылают к проблематике Великой отечественной войны (368, 125), другие - к «растущему интересу народов друг к другу» (368, 127), обозначившемуся в 1950-х годах. И.И. Ростовцева связывает содержание «Рубрука...» с проблемой контактов различных идеологических систем, актуальной на момент создания цикла, и пишет о «миссиях политического характера» (307, 249). А.В. Македонов настаивает на том, что «Рубрук...» - «подлинно историческая поэма» (234, 297); по его мнению, цикл не следует привязывать к социально-политическим явлениям современности - назначение сложных перекличек и ассоциаций в том, чтобы найти «корни некоторых процессов и явлений, которые в дальнейшем могли принять их современную форму...» (234, 297). Т.В. Игошева связывает поэтический цикл Заболоцкого с этической проблематикой его позднего творчества, рассмотренной в этом произведении через призму исторического опыта XX века: « ... . Мысль о природе сталинского государства и о судьбе человека в нем не могла не будоражить его сознания. Во многом эти мысли нашли отражение в итоговом произведении Заболоцкого - "Рубрук в Монголии" (1958). Логика истории, не считающаяся со счастьем отдельной человеческой личности, — вот проблема, с которой столкнулся Заболоцкий лично и которую стремился разрешить в рамках "Рубрука"» (141, 65). Согласно точке зрения Т.В. Игошевой, в цикле присутствует «собственно художественная концепция», суть ее исследователь формулирует следующим образом: « ... оставаясь средневековым монахом, Рубрук Заболоцкого погружается не только вглубь восточных территорий, но и в бездну истории, возможно простертую не столько назад, сколько вперед» (141, 66). Все эти интерпретации «Рубрука...» не лишены слабых мест, которые усугубляют сложность прочтения цикла, вызванную наличием в нем «бесчисленного множества видимых противоречий» (44, 438), как небезосновательно утверждал А.Г. Волохонский.
В «Рубруке..» действительно присутствует художественная концепция, причем существенную роль в ней играют как раз понятия Запад и Восток. Однако для того, чтобы выявить эту концепцию, необходимо взглянуть на цикл иначе, нежели это делают исследователи творчества Заболоцкого. Материалом «Рубрука...» является история, и этот факт отнюдь не безынтересен, поскольку - за исключением переложения «Слова о полку Игореве» (1946) - других произведений, в которых использовался бы исторический материал, у Заболоцкого нет (в конце 30-х поэт работал над поэмой «Осада Козельска», но ее текст в 40-х был уничтожен самим автором). Сопоставление «Слова...» и «Рубрука...» позволяет предположить, что исторический материал у Заболоцкого связан с проблемой отношений Запада (Европы, Руси) и Востока (половцы, монголы). Точнее, самую проблему взаимоотношений культур поэт использует для того, чтобы поднять вопрос об универсалиях существования человека. Именно поэтому в «Рубруке...» в центре внимания поэта оказывается культура Востока, к которой современный русский человек, потомок победителей Золотой Орды, на первый взгляд, не имеет никакого отношения. Можно заметить, что Русь в «Слове...» и Орда в «Рубруке...» характеризуются Заболоцким по одному и тому же признаку, как бы зеркально отраженному во внутренней структуре рассматриваемых сообществ, - по признаку внутреннего единства. Так, в «Слове...» постоянно указывается на «крамолу» (покушение на иерархический порядок), которая и является подлинной причиной бед Руси, в данном случае — спровоцированных неудачным военным выступлением кн. Игоря. Хотя Игорь и не затевал междоусобной войны с братьями-князьями, а всего лишь самочинно выступил в поход против половцев, его действия рассматриваются именно как «крамола»: «Стонет, братья, Киев над горою,/ Тяжела Чернигову напасть,/ И печаль обильною рекою/ По селеньям русским разлилась./ И нависли половцы над нами,/ Дань берут по белке со двора,/ И растет крамола меж князьями,/ И не видно от князей добра» (113, 14 - 15). В «Рубруке...» же, напротив, Заболоцкий подчеркивает «коллективизм» монголов, отмечая, что внутреннее единство Золотой Орды и лежит в основе успехов ее завоевательной политики. Дискутируя с Рубруком, Хан недвусмысленно говорит об этом: « .. . путь у нас различен./ Ведь вы, Писанье получив,/ Не обошлись без зуботычин/ И не сплотились в коллектив.// Вы рады бить друг друга в морды,/ Кресты имея на груди,/ А ты взгляни на наши орды,/ На наших братьев погляди!// У нас, монголов, дисциплина,/ Убил — сам иди под меч...» (102, 337). Если рассматривать «Слово...» и «Рубрука...» в плане проблемы внутренней организации Руси, можно утверждать, что еще одним общим элементом этих произведений является критика состояния современного (на тот момент - средневекового) русского государства. Очевидно, что напасти Руси в «Слове...» и в «Рубруке...» вызваны одной и той же причиной - отсутствием внутреннего единства. Однако если в «Слове...» эта критика дана с точки зрения средневекового русского человека (изнутри), то в «Рубруке...» — с точки зрения человека совершенно иной культуры (извне).
