Содержание к диссертации
Введение 3
Глава 1 "Самоубивцы" в художественном мире Достоевского как деструкция духовно-нравственного жизнедискурса и трагическая иллюзия. Жанрово- стилевая и содержательно-психологическая трансформация "ухода в инобытие" в культурно-правовом . и художественном
контексте 17
Введение к работе
Рубеж Х1Х-ХХ веков для России - время глобальных перемен, которые в целом, с точки зрения национально-исторических, общественно- политических, философско-эстетических характеристик для отечественной культуры явились судьбоносными. Утрата духовного механизма соборности повлекла за собой деформацию основ русского жизнеустройства. По справедливому замечанию мит. Иоанна, «Православная Церковь лишилась своего канонического устроения, Царская власть попала под влияние светского мировоззрения, общенародное всесловное единство оказалось подорванным» (1). И как следствие: господство в 80-90-х годах прошлого века материалистической философемы, утверждающей приоритет материальных ценностей над духовными, неизбежно породило к началу нового столетия декструктивные явления, внешне проявленные в форме коллективной агрессии, войнах, революциях, массовых самоубийствах. Исследованию проблемы деструкции, разрушительных тенденций посвящены труды представителей русской философско-эстетической мысли рубежа веков - В.В.Розанова («О психологии терроризма», «Максим Горький о самоубийствах»), И.А.Ильина («Путь к очевидности», «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий», «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний»), П.Струве («Некоторые черты нашего времени», Русская идейная интеллиген- 1. Мит. Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. Саратов, 1995. С. 211.
ция на распутье», «Гипноз страха и политический шантаж», «Заметки о плюрализме»), Н.Бердяева («Истоки и смысл русского коммунизма», «О назначении человека», «Судьба России»), В.Соловьева («Оправдание добра. Нравственная философия») и др. Несмотря на частности мировоззренческого порядка, присущие религиозным мыслителям, общим местом философско- эстетического дискурса тех лет явилось осознание того, что именно утрата свободы воли как «дара самоусиления», «дара бескорыстной любви», дара освобождения себя «от всякого неприемлемого и отвергаемого воздействия, как внутреннего, так и внешнего» (1) явилась одной из главных причин произошедшего раскола нации и утраты соотечественниками смысла жизни. «Нет смысла в жизни», - по мнению В.Розанова, - это и значит «никого не люблю». Ибо «любовь» и есть уже «смысл». И далее философ заключает: «Не есть ли в большей своей части «самоубийства» тайный уход из жизни тайного греха, вот этого сердечного, вот этого душевного, сводящегося именно к жестокости, к бесчувственности?» (2).
Существует европейская традиция суицидологии, основателем которой явился Эмиль Дюркгейм, автор работы «Самоубийство» (1897), сводивший всю мотивацию суицида к пагубному воздействию социальной среды. Беря за основу внешние факторы взаимодействия человека с окружающим миром,
И.А. Ильин. Путь к очевидности. Собр. соч. в 10-ти тт. Т. 3. М., 1994. С. 403.
В.В. Розанов. Легенда о Великои инквизиторе Ф.М.Достоевского. М. 1996. С. 595
Дюркгейм выделяет три типа самоубийства: эгоистическое, совершаемое по причине ярко выраженного крайнего индивидуализма, альтруистическое, являющееся следствием недостаточно развитой, подавляемой средой индивидуальности, анемичное, совершаемое в период любых - не только отрицательных, но и положительных - социальных потрясений.
В отличие от Дюркгейма Фрейд, написавший в 1917 году эссе «Скорбь и меланхолия» - возложил ответственность за преступление на подсознание. Впервые Фрейд высказывает предположение, что суицидальность — это переадресация агрессии с внешнего мира на себя. Три года спустя, издав работу "За принципом наслаждения", Фрейд ввел в свою теорию новую основополагающую категорию врожденного "инстинкта смерти".
Хотя последователи Дюркгейма усовершенствовали социологическую суицидологию, открыв множество новых закономерностей, связывающих уровень самоубийств с общественными процессами, однако соицально- психологическая, религиозно-нравственная подоплека российской действительности рубежа Х1Х-ХХ веков не укладывалась ни в рамки «социологических», ни в рамки «биологических спекуляций» европейских научных исследований. Как не коррелировал художественно-эстетический поиск русских писателей и с научно-позитивистской направленностью таких отечественных исследований в области самоубийства, как работы К.С. Веселовского («Опыт нравственной статистики России», 1847), Н.В.Пономарева («Самоубийство в Западной Европе и России в связи с развитием умопомешательства», 1880), А.В.Лихачева («Самоубийство в Западной Европе и Европейской России. Опыт сравнительно- статистического исследования», 1882). Причиной тому была вторичность самой исследовательской позиции: идя вослед западноевропейским концепциям, A.B. Лихачев самоубийство относил к объектам социологии, Н.В. Пономарев - к сфере медицины.
В основе художественного творчества русских писателей той поры, с одной стороны, лежало трагическое переживание, неполноты бытия, утраты гармонического единения с окружающим миром, ощущения глобального раскола культуры и природы, видового и индивидуального начала, личности и общества, мира женщины и мужчины. С другой, - стремление выразить и преодолеть этот кризис в эстетической деятельности, в словесном образе, в поэтической форме. В результате чего важнейшим организующим моментом художественного текста явилась диалектическая связь и зависимость деструктивных и созидательных тенденций, обнаруживающая себя как «индивидуально-стилевое» (Ю.И.Минералов) явление, присущее природе различных авторов. Встречное движение, «свертывание и развертывание» (А.Потебня) двух потоков - конструктивных и деструктивных явлений языка художественных произведений - нашло выражение на идейном, мировоззренческом, композиционном, сюжетном, образном, пространственно-временном, собственно языковом и других уровнях. Не всегда адекватно эстетическим замыслам писателя воспринимала критика диалектику подобного рода взаимоисключающих друг друга тенденций. И потому стихотворение Н.М.Языкова «К не-нашим» восприняла как один из ожесточенных выпадов против «западников», а вышедшие в свет четверть века спустя романы Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Идиот», «Записки из мертвого дома», «Бесы», в которых исследуется метафизический смысл духовного опыта, определяется та грань национально-исторического самосознания соотечественников, которая явилась началом эмансипации личности, имеющей право «переступить» - стали поводом к длительному умолчанию, негласному запрету их издания в советское время. И тем не менее сила художественно-эстетических прозрений Достоевского, проявленная в романах о преступлениях, объективным образом не могла не повлиять на процесс переосмысления современниками самой онтологии общественной жизни, совлекающей человека в тягчайший грех убийства и самоубийства. А.Ф.Кони, исследуя в своих трудах проблему самоубийства с точки зрения судебно-правовой этики, приходит к выводу о том, что социально-бытовые (ослабление семьи, нищета), общественно-политические (потеря надежды после подъема общественного настроения), психологические (пессимизм) характеристики состава преступления являются лишь «условиями, способствующими его развитию». Причина их совершения иная и лежит за пределами зримого жизненного опыта. Обращение к творчеству Ф.М.Достоевского позволил А.Ф.Кони впервые в истории отечественной юриспруденции поставить вопрос о пересмотре старой системы судопроизводства с учетом не только теоретически обозначенных факторов (общие положения, определяющие состав преступления, стадии его совершения, меру наказания), но и того «сокровенного содержания преступления», которое не вмещается в рамки теории, но раскрывает «картину внутренней движущей силы преступления, того сцепления нравственных частиц, в которых эта сила встречает себе противодействие», дает понимание того, «каким образом порочная наклонность, страсть победили страх наказания, привычку подчиняться условиям общественного быта» (107, 112).
Особая дискуссия разгорелась в первое десятилетие XX столетия и вокруг романов М.Арцыбашева «Санин» (1907) и «У последней черты» (1911), романа М.Алданова «Самоубийство», в которых самоубийство исследуются писателями как проявление духовного кризиса эпохи. Ни на одном из уровней повествования: идейно-композиционном, сюжетно-образном, пространственно-временном - официальная критика (П.Пильский, А.Ачкасов, К.Чуковский, Д.Жбанков, В.Львов-Рогочевский) не обнаружила в этих романах встречного, взаимозависимого движения деструктивных и конструктивных явлений языка. Михаил Арцыбашев был объявлен «бульварным писателем», «королем порнографов» (12, 11). И лишь немногие из писателей-современников Арцыбашева - Л.Н.Толстой, А.Блок, в конечном счёте М.Горький - оценили его как повествователя, у которого есть «и талант и содержание».
Полнота идейно-эстетического восприятия романов Ф.М.Достоевского, М.Арцыбашева, М.Алданова, посвященных художественному исследованию укоренившихся в общественной жизни России рубежа Х1Х-ХХ веков деструктивных явлений, обусловленных господством социально-культурной парадигмы «права», возможна сегодня лишь на основе научной методологии, предполагающей помимо социологического подхода учет «сакральной природы» художественного слова, которая, по мнению H.H. Скатова, закреплялась в нашей истории «и в жизни духа («Слово о законе и Благодати»), и в молении о милости («Слово Даниила Заточника»), и в ратоборстве («Слово о полку Игореве») (162, 3).
Актуальность предлагаемого исследования опеределяется тем фактом, что имеющиеся критические и историко-литературоведческие исследования по проблеме деструктивных ялений общественно- политической и культурно-исторической жизни России рубежа Х1Х-ХХ веков касаются в основном моментов определения «общего типологического ряда» поэтического выражения явлений деструктивности (В.А.Колотаев «Проблемы деструкции в русской литературе XX века»), формирования концепции антигероя (Газизова A.A. «Концепция антигероя в рассказе М.Горького «Карамора»), проявления деструктивных мотивов на уровне диалога культур (Б.Гройс «Россия как подсознание Запада») и пр. За рамками современного научного дискурса остается исследование истоков духовно- нравственного надрыва личности в переломный момент упадка национально-исторического самосознания, который на протяжении одного столетия переживается россиянами дважды: рубеж Х1Х-ХХ веков по типологии кризисного момента исследователи приравнивают к рубежу XX- XXI веков. Рассмотрение поэтики философско-нравственных романов Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», «Идиот», «Подросток», «Бесы» сквозь призму жанрово-стилевой и содержательно-психологической трансформации «ухода в инобытие» позволит определить «типикон» (В.Розанов) деструктивных явлений, происходящих в революционной, переустроительной России начала XX столетия и отраженных в романах М.Арцыбашева «Санин», «У последней черты» и М.Алданова «Самоубийство».
Новизна предлагаемого исследования заключается в рассмотрении обозначенных выше романов Ф.М.Достоевского, а также романов о самоубийстве М.Арцыбашева и М.Алданова сквозь призму диалектической связи и взаимозависимости деструктивных и созидательных тенденций, обнаруживающих себя как «индивидуально-стилевое» явление, присущее писателю и обозначенное на идейно-смысловом, сюжетно-композиционном, собственно языковом уровнях организации произведений.
Целью диссертационного исследования является изучение причин и истоков духовно-нравственного надрыва (самоубийства) россиян, проявленного сквозь призму эволюции литературного и общественного сознания рубежа Х1Х-ХХ веков в сторону эмансипации, десакрализации смысла происходящего.
Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:
прояснение онтологических основ идейно-художественных замыслов романов Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Записки из мертвого дома», раскрывающих духовно- нравственные истоки деструктивных явлений общественно- культурной жизни России конца XIX столетия;
определение черт культурно-исторической и философско- эстетической парадигмы скозь призму дискурса русского литературного и общественного сознания рубежа Х1Х-ХХ веков;
выявление нравственно-психологических черт самоубийцы в романах М. Арцыбашева «Санин», «У последней черты» и М. Алданова «Самоубийство» как проявление социально-исторических мотиваций замены традиционной культурной ментальности на новую, атеистическую;
установление диалектики декструктивных и созидательных тенденций индивидуального творческого стиля писателей (Ф.М.Достоевского, М.Арцыбашева, М.Алданова) на идейно-смысловом, сюжетно- композиционном, языковом повествовательных уровнях.
Работа не претендует на полноту аналитического обзора всего литературно-художественного процесса рубежа Х1Х-ХХ веков, который представлен широким спектором литературных течений, школ и направлений.
Предметом исследования служит момент идейно-эстетической преемственности творчества Ф.М.Достоевского и творчества писателей начала XX столетия - М.Арцыбашева и М.Алданова - в художественном освоении проблемы духовно-нравственного кризиса личности переходной эпохи.
Материалом для исследования послужили романы Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток»; романы М. Арцыбашева «Санин», «У последней черты», роман М.Алданова «Самоубийство».
Методологической базой диссертационной работы являются историко-литературоведческие исследования В.Кирпотина, Л.Сараскиной, В.Скобелева, С.Шешукова, В.Гура, Г.Нефагиной; теоретические труды М.Бахтина, В.Гусева, Н.Скатова, П.Палиевского, Ю.Минералова, В.Чередниченко; работы представителей отечественной философско- эстетической мысли: И.Ильина, В.Розанова, С.Булгакова, П.Струве; историософские труды мит. Иоанна Петербургского и Ладожского.
Методы исследования: культурно-исторический, сравнительно- типологический.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что изучение эволюции идейно-эстетического взгляда русской литературы рубежа Х1Х-ХХ веков на проблему духовно-нравственного кризиса личностного начала позволило установить динамику социально- исторических «напластований» времени с точки зрения жанрово-стилевых и содержательно-психологических трансформаций «ухода в небытие».
Практическая значимость работы состоит в возможности использования материалов и результатов исследования при чтении курсов «История русской литературы XIX столетия», «История русской литературы XX столетия»; спецкурсов, посвященных творчеству Ф.М.Достоевского; спецсеминаров по проблемам деструктивных явлений, отображенных в литературе рубежа Х1Х-ХХ веков.
На защиту вы носятся следующие положения:
1) Начиная с середины 1860-годов самоубийство было популярной темой в литературе и неотъемлемой частью литературного топоса городской жизни. Если публицистические высказывания Ф.М.Достоевского - статьи из «Дневника писателя» за 1876 год - свидетельствуют об ортодоксальной подоснове гражданского восприятия писателем проблемы самоубийства («Потеря Бога, веры в бессмертие несомненно ведет за собою самоубийство как тягчайший из грехов»), то художественное переосмысление данной проблемы проясняет наличие в повествовательной ткани романов «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы» - собственного, авторского воззрения на самоубийство, которое во многом расходится с традиционно- христианскими догмами в части оправдания «кротких самоубийств» и наделения «катарсическими» свойствами тех самоубийств, которые способствуют обретению грешниками Бога, а значит пути ко спасению души. У Достоевского самоубийство - это результат экзистенциальной дилеммы - столкновения двух типов знания - позитивных фактов, установленных наукой и личных убеждений, подкрепленных духовным религиозным опытом.
2) Общим местом публицистического дискурса рубежа Х1Х-ХХ веков, осуществляемого в рамках господства естественнонаучных материалистических концепций, стала метафора единого «социального тела», «социального организма», отождествляемого с телом Христовым. Восходя к антропотеизму Фейербаха, подобного рода концептуальные установки способствовали идеологической подмене в общественном сознании россиян веры в Бога - верой в человека, идеи бессмертия души - идеей бессмертия тела. Нередко следствием подмены онтологических обоснований исторического бытия становилось смещение смыслов центральной метафоры дискурса: метафора «двойного тела» обретала реализацию в образе тела самоубийцы, растворяющегося в теле матери- земли, «почвы». В контексте семантически перевернутого
информационного поля самоубийство естественным образом стало
восприниматься общественным сознанием сквозь призму концепта «разложения».
3) Общественно-публицистический дискурс 10-х годов XX столетия соотносил духовно-нравственный кризис эпохи не только с политическими катастрофами, как это было в 1860-1880-х годах, но и с мировоззренческими особенностями культуры модернизма, с декадантской эстетикой в частности.
Поспешно отнесенное к исскусству декаданса (Д. Философов), творчество М.Арцыбашева и М.Алданова по своему философско- нравственному звучанию выходит за рамки трагического ощущения времени. Трагедия в романах преодолевается пафосом разоблачения того образа жизни, который определяется принципом чувственного наслаждения. Основными нравственно-психологическими чертами самоубийцы, обозначенными в образах главных героев романов М.Арцыбашева «Санин», «У последней черты», романа М.Алданова «Самоубийство», являются: утрата «общей идеи» жизни, уход от проявления какой бы то ни было нормативности (честность, привязанность к родному дому, любовь к родителям), атомизация расщепленного секуляризованного сознания, не способного реагировать на сложные онтологические проблемы бытия, десакрализация сущностных сторон жизни. Художественный историзм повествований нацелен на выявление причин национальной трагедии, главная из которых - обуржуазивание сознания. «...Социализм, - как утверждает М.Арцыбашев, - учение глубоко буржуазное, ибо его основа - имущественное благосостояние».
4) Своеобразие отражения деструктивных явлений духовного кризиса в романах Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание», «Идиот», «Подросток», «Бесы», а также в романах М.Арцыбашева «Санин», «У последней черты», М.Алданова «Самоубийство» заключается в их органичной, взаимозависимой связи с созидательными тенденциями, которые имплицитно присутствуют в гуманистических по духу идейно- композиционных коллизиях повествований как побеждающий пафос всепрощения грешников, способных чрез «кроткое самоубийство» обрести путь к Богу; в поэтике высокой художественной правды («Я не имею права творить легенду. Я хочу творить только правду» (М.Арцыбашев); в надежде на историческое прозрение народного самосознания, выстраданное в муках безверия.
Апробация научных результатов исследования происходила в процессе преподавания гуманитарно-правовых дисциплин в Краснодарском социально-экономическом институте, а также в ходе выступлений на региональных научных конференциях, посвященных проблеме преодоления деструктуктивных явлений современной общественно-культурной жизни. По теме диссертации опубликовано 3 работы.
Структура диссертации включает в себя введение, две главы, заключение и библиографический список, содержащий 190 источников.
