Содержание к диссертации
Введение
Глава I. О двух национальных литературных традициях 20
Глава II. Идейно - тематическое и художественное своеобразие рассказов А.П. Чехова и новелл Ги де Мопассана 72
1. Образ "маленького" человека 72
2 Образ крестьянина 101
3. Женские образы 121
4. Священники 142
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 159
Список использованной литературы 163
Введение к работе
Неоспорим тот факт, что глубокое и всестороннее изучение определенной национальной литературы, а также развития мировой литературы невозможно без сравнительного изучения национальных литератур. А сопоставительный анализ сходных явлений в литературах разных народов с одной стороны «помогает уяснению своеобразия той или иной национальной литературы или той или иной писательской индивидуальности» [100, С.4], с другой же стороны дает возможность лучше понять сложный вопрос единства мирового исторического процесса. Именно в этом аспекте и рассматриваются в данной работе произведения малых эпических форм - рассказы и новеллы выдающихся русского и французского писателей - А. П. Чехова и Ги де Мопассана.
Писатели, чьи имена поставлены в заглавие данной работы, на шкале исследовательских интересов в отечественном литературоведении занимают разное положение.
Очевидно, что творчество Ги де Мопассана, при всей его популярности, в нашей стране изучено явно недостаточно. Самым полным остается исследование Ю. И. Данилина «Жизнь и творчество Мопассана», изданное в 1968 году [105J. Среди монографий следует упомянуть работы
Т.Л. Вульфович «Творчество Мопассана» (1962г.) [77]\ B.C. Лозовецкого «Творчество Мопассана» (1974 г.) [193], О.В. Флоровской «Мопассан-новеллист» (1979г.) [312], а также диссертационное исследование И.В. Климец «Жанр и стиль новелл Ги де Мопассана» (1982 г.) [155].
К этой теме в той или иной степени также обращались М.Е. Елизарова (1934) [120],Н.И. Кондратьев (1950-1962) [161-163], Л.В. Кобзарева (1951, 1955) [158, 157], Е.М. Горфейн (1953) [92], Р.А. Резник (1954) [257], Е.М. Евнина (1967) [115], И.Я. Циколь (1967) [319, 320], В.В. Ерофеев (1977) [123], М.М.Владимирова (1993) [70]. Отдельные статьи и брошюры (М.А. Петровский (1921) [233], А.А. Реформатский (1922) [264], М.Е. Сергеенко (1925) [277], М.Е. Елизарова (1972) [118], В.П. Артамонов (1988, 1989) [43, 44], Т.А. Геллер (2002) [83]) представляют собой интересные образцы анализа мопассановской новеллы.
Таким образом, в течение последних двадцати лет творчество Мопассана редко становилось предметом монографического анализа в отечественном литературоведении. Такая ситуация сама по себе удивительна, поскольку этот писатель всегда был популярен у наших читателей, и, кроме того, в высшей степени представителен для французской литературы рубежа XIX - XX веков. Изучение его новеллистики не может не обогатить наши представления об индивидуальности и своеобразии этого периода развития французской литературы.
Что же касается А. П. Чехова, то, несмотря на ситуацию, когда «в сознании возникает фантасмагорическая картина: половодье, поток, чеховский бум, над каждым текстом, включая двухстрочные афоризмы, сидят по два аспиранта», позволяющую иронично заметить, что «не Шекспир (Чехов) главное, а примечания к нему» [295, С.З], несмотря на количественное и качественное богатство нашей чеховианы, на развитую специализацию чеховедов по изучению отдельных сторон творчества писателя, сравнительно-литературное изучение чеховского наследия, как указывает В.Б. Катаев «лишь набирает силу и должно, очевидно, стать одной из центральных задач следующего этапа исследования» [143, С.251].
Без сомнения, уже немало сделано как в разного рода сопоставительном изучении творчества Чехова, так и в рассмотрении и осмыслении различных вопросов поэтики писателя: жанровых, сюжетных, композиционных, характерологических.
Неизменный интерес отечественных исследователей к изучению чеховского творчества закономерен, поскольку общепризнанно Чехов является не только величайшим представителем русской литературы, но и одним из самых ярких, гениальных писателей мировой литературы. Окончания исследования творческого наследия А. П. Чехова не предвидится, поскольку творчество великих, по выражению Карла Ясперса, «изъясняемо бесконечно» («unendlich deutbar») [383, S.47].
Вопрос о том, правомерно ли сравнительное изучение Мопассана и Чехова, - из разряда риторичных. Сходные роли этих французского и русского писателей в истории их национальных литератур и в мировом литературном процессе уже давно представлялись очевидными.
Так, среди материалов Литературного музея Пушкинского Дома можно обнаружить штриховую цинкографию с рисунка Н. Николаевского (1912г.) «Чехов, Мопассан и «пышный цвет литературы начала XX века». На высоких пьедесталах, увенчанных лаврами, бюсты Чехова и Мопассана, с грустью и презрением взирающих на толпу суетящихся человечков — писателей начала XX века, которые подносят и подвозят кипы своих сочинений к груде книг у подножия пьедесталов.
В течение последнего столетия сравнительно-исторические исследования, рассматривающие проблемы русско - французских литературных взаимосвязей, неоднократно ставили имена Антона Павловича Чехова и Ги де Мопассана рядом. Сравнение их творчества давно перешло в
Живые страницы классики» [76]. разряд литературоведческих банальностей. Существует целая литература упоминаний, кратких заметок о них «по поводу», встречающихся в трудах, в переписке самых известных и авторитетных теоретиков, критиков, литературоведов, писателей (как отечественных: А.Д. Альмана, Г.П. Бердникова, Н.Я. Берковского, П.М. Бицилли, С.Н. Булгакова, И.А. Бунина, В.П. Буренина, К.О. Варшавской, И.И. Гливенко, А.С. Глинки - Волжского, А.Л. Григорьева, И. Джонсона, М.Е. Елизаровой, С.Я. Елпатьевского, В.В. Ерофеева, В.Б. Катаева, П.Н. Краснова, А.И. Куприна, М. Курдюмова, Б.А. Лазаревского, В.Я. Лакшина, Е.А. Ляцкого, Е.М. Мелетинского, В.В. Набокова, М. Невдомского, В.И. Немировича - Данченко, М.П. Никитина, B.C. Миролюбова, Д.Н. Овсяннико - Куликовского, З.С. Паперного, А.С. Померанцева, Г.А. Пучковой, Н.Е. Разумовой, В.В. Розанова, С. Савченко, М.Л. Семановой, А.Н. Сереброва (Тихонова), К.А. Субботиной, Л.Н. Толстого, Н. Шапира, М.А. Шерешевской, Л. Шестова, А.И. Эртеля, так и зарубежных: Ж. Бонамура, А. Бонье, Г. Бэйтса, Э. - М. де Вопоэ, Ф. Гойе, Э. Жалу, М.Кадо, П. Де Лескюра, С. Моэма, М. Рев и др.), что избавляет нас от необходимости обосновывать подобное сочетание.
Отечественными и зарубежными литературоведами не раз сопоставлялись тексты произведений А. П. Чехова и Ги де Мопассана, делались выводы о традиционных и новаторских темах, образах этих художников. Интерес вызывает каждое из представленных мнений, тем не менее, проблема взаимосвязи не выглядит разрешенной.
До настоящего времени в отечественной научной литературоведческой практике сопоставительное прочтение произведений А. П. Чехова и Ги де Мопассана не становилось предметом диссертационного исследования. Поэтому такая работа представляется весьма своевременной.
Предметом исследования настоящей диссертации являются рассказы и новеллы А.П. Чехова и Ги де Мопассана. Необходимо заметить, что жанры так называемой «малой прозы»- новелла, рассказ, несмотря на наличие определяющих характеристик, лишены чёткого разграничения, и порой литературоведы затрудняются определить, к какому из них относится то или иное произведение.
По этой причине, а также, на основании слов А.П.Чехова, утверждавшего, что во Франции - Мопассан, а в России - он сам - «стали писать маленькие рассказы» [29, С.560], и, вслед за многочисленными отечественными и зарубежными исследователями (П.М. Бицилли, Г.В.Ивановым, В.В. Ерофеевым, В.Б. Катаевым, В.Я. Лакшиным, В.В. Набоковым, З.С. Паперным, М. Рев и др.), представляется допустимым сравнительный анализ рассказов русского писателя А.П.Чехова и новелл французского писателя Ги де Мопассана.
Период конца девятнадцатого - начала двадцатого века является переломным в истории европейского искусства, когда подходит к своему завершению столетний цикл развития. Все отчетливее дает о себе знать чувство исчерпанности старых художественных форм.
Чехов и Мопассан принадлежат к сравнительно небольшой категории писателей новаторов; их имена обозначают вехи на пути своих национальных литератур и мировой литературы, поворотные моменты в ее историческом развитии.
В.М. Жирмунский поместил имена А. П. Чехова и Ги де Мопассана в ряду «...выдающихся писателей..., воплотивших в наиболее яркой индивидуальной форме общие тенденции литературного развития своего времени...», таких как «... В. Скотт или Байрон, Диккенс или Бальзак, Толстой или Достоевский...» [130, С.161].
До настоящего времени сравнительно- литературные исследования в большинстве своём были посвящены решению в рассказах Чехова и новеллах Мопассана проблемы повествовательного жанра, которая в современную им эпоху, к началу XX столетия, выдвинулась в ряд проблем общеевропейского и мирового значения, и, без сомнения, заслуживает пристального внимания. Исследователями неоднократно отмечалось, что в культурном сознании имена А.П. Чехова и Ги де Мопассана стоят рядом, прежде всего, потому, что, «у обоих короткое дыхание» [218, С. 326]. Так охарактеризовал А.П. Чехова и Ги де Мопассана В.В. Набоков в своих лекциях по русской литературе, указывая на жанровую близость их произведений. По словам В.В.Ерофеева эти русский и французский писатели « создали рассказ как самостоятельный и полноценный жанр, они доказали, что прозаический микромир может вместить в себя беспредельность» [123, С.421].
Объектом сравнительного анализа, прежде всего, выступали жанровая поэтика рассказов Чехова и новелл Мопассана и вопрос о новаторстве русского и французского писателей в сфере малых эпических жанров. Обращались исследователи и к сопоставительному прочтению тематически сходных произведений. Эти вопросы поднимаются в работах как отечественных (Н.Я. Берковского [51], П.М. Бицилли [54], В.П. Буренина [59], И.И. Гливенко [89], А.С. Глинки - Волжского [72], М.Е. Елизаровой [119,121], В.В. Ерофеева [123], В.Б. Катаева [144,149], В.Я. Лакшина [182], Е.А. Ляцкого [42], Е.М. Мелетинского [201], В.В. Набокова [218], М. Невдомского [222], М.П. Никитина [42], И.П. Наумовой [221], З.С. Паперного [231], Н.Е. Разумовой [251,252], К.А. Субботиной [291,292], М.А. Шерешевской [333]), так и зарубежных исследователей (Ж. Бонамура [350], Г. Бэйтса [345], Э. - М. де Вопоэ [71], Ф. Гойе [379], Э. Жалу [9], П. Де Лескюра [388,389], С. Моэма [213], М. Рев [254.255,409,410], Ж. Фужера [11] идр).
При этом история типологического анализа «двух национальных моделей рассказов» нередко сводилась к выяснению вопроса, который «в несколько огрубленном виде можно представить следующим образом: «Кто лучше - Чехов или Мопассан?» [123, С.421]. Вслед за В.В. Ерофеевым мы полагаем, что этот вопрос является научно бесплодным, некорректным, и нам не хотелось бы ставить его в данной работе.
Ещё в начале XX столетия В.В. Розанов высказал следующую мысль: «Русская и французская литература должны быть дружны, но не должны одна другой повторять. У нас - свой алтарь, там - свой. Пушкинского сердца никогда не родит французская словесность; и наша никогда не родит esprit Вольтера, Дидро, Токвиля. И не нужно. Будем каждый богаты своим богатством, без завидования и недоброжелательства, изучая друг друга, изучая всех, но «подражая» только себе и своему» [267, С.383].2
В работах отечественных и зарубежных исследователей минувшего столетия затрагивались и вопросы, касающиеся мировоззрения Чехова и Мопассана (работы Н.Я. Абрамовича [32], А.Д. Альмана [39], Н.Я. Берковского [51], С.Н. Булгакова [58], К.О. Варшавской [65], А.Л. Григорьева [95], И. Джонсона [42], М.Е. Елизаровой [121], В.Б. Катаева [144,149], П.Н. Краснова [42], М. Курдюмова [176], Е.А. Ляцкого [42], В.В. Набокова [318], З.С. Паперного [231], В.В. Розанова [267], С. Савченко [93], К.А. Субботиной [291,292], Л. Шестова [42], А. Бонье [346], Г. Бэйтса [345], Э. - М. де Вопоэ [71], Э. Жалу [9], М.Кадо [359], М. Рев [254,255,409,410] и др.), но на причины их мировоззренческих расхождений, за редким исключением, литературоведы не обращали пристального внимания, в результате, они остались не вполне проясненными.
Между тем, как представляется, причины эти достаточно очевидны и суть их состоит в принадлежности А.П. Чехова и Ги де Мопассана к различным национальным литературным традициям.
В связи с тем, что «...для всякого сравнительно-исторического изучения литературы вопрос о чертах различия и их исторической обусловленности не менее важен, чем вопрос о сходстве» [130, С. 175], при сопоставительном исследовании рассказов и новелл А. П. Чехова и Ги де Мопассана вызывает интерес определение национально- особенных черт творчества каждого писателя.
На значительность проблемы определения национальных особенностей произведений художественного творчества, восходящей к выдвинутой в XVTII столетии Гердером идее национального как индивидуального, оригинального, самобытного в начале XIX века указывал Гегель: «Поскольку поэзия имеет своим предметом не всеобщее в форме научной абстракции, а изображает разумное в его индивидуализированных формах, она непременно нуждается в определённости национального характера...Поэзия переходит, поэтому, ко всей полноте своеобразных особенностей. Восточная, итальянская, испанская, английская, римская, греческая, немецкая поэзия, -все они весьма различны по духу, чувству, моросозерцанию, выражению и т. п.». Гегель говорил о необходимости «постигать образы, создаваемые представляющим духом, в их национальном и временном своеобразии» [81, Т.З. С.360-361]. В XX столетии Д.С. Лихачёв отмечал, что, «проникая в эстетическое сознание других эпох и других наций, мы должны, прежде всего, изучить их различия между собой и их отличие от нашего эстетического сознания» [192, С.357].
Актуальность постановки проблемы национального своеобразия литератур определяется тем, что в современном мире, в период набирающей силу глобализации, проникающей во все сферы жизни, данная проблема не только не уходит на второй план, а, напротив, акцентируется.
В эпоху глобализации культуры как тенденции диффузии культурных образцов во всемирном масштабе рискует погибнуть сам «феномен национальной индивидуальности» [330, С. 168]. В этом смысле глобализация может привести к «стиранию многокрасочной культурной карты мира» [276, 79]. Тем не менее, по мнению учёных в глобализованном мире имеются «фундаментальные предпосылки для сохранения своеобразия, идентичности этнических культур». Поскольку «мировому историческому процессу присущи две противоположные, но одинаково равноправные тенденции: к всеобщему контакту культур, с одной стороны, и к их этнокультурному сохранению, с другой» [151, С.79]. Не случайно в настоящее время возрастает научный интерес к национально - особенным, этническим факторам, возникают такие отрасли науки, как, этнопсихология, этномузыкология, этнокультурология, этнолингвистика.
Что же касается литературоведения, то едва ли можно говорить о каких-либо кардинальных свойствах поэтики, которые были бы определённо присущи только одной литературе. Вместе с тем возможным представляется при проведении сравнительного анализа типологически сходных явлений в различных литературах попытаться установить те преимущественные тенденции национальных поэтик, которые и определяют, в конечном счете, национальный акцент этих типологически сходных явлений. Систему таких преимущественных характеристик той или иной национальной поэтики вмещает в себя понятие этнопоэтика.
Речь в данном случае идёт о национальных особенностях поэтики той или иной литературы. Понятие этнопоэтика, которое по сути своей не бесспорно, используется нами как терминологически более удобное.
Следует отметить, что в отечественном литературоведении проблема национальной специфики русской и французской поэтики уже поднималась И.Ю. Подгаецкой в её диссертационном исследовании «Опыт сравнительного изучения русской и французской поэтики» [239]. Автор, проводя сравнительный анализ таких типологически сходных явлений русской и французской литературы, как Пушкин и французские классицисты, Крылов и Лафонтен, Маяковский и Элюар, указывает на особую значимость «репрезентативности выбранных для сравнения писателей...с точки зрения движения национальной и мировой литературы» [241, С.338]. Речь идёт о том, что, «поле сравнения можно и должно ограничить настолько, чтобы национальный облик литературы предстал наиболее осязаемо»[240, С. 118].
Представляется, что в этом смысле «бином» Чехов и Мопассан может дополнить сравнительное изучение русской и французской поэтики.
Полагаем, что сопоставительное изучение художественного своеобразия рассказов Чехова и новелл Мопассана может позволить высказать ряд соображений, касающихся выявления этнопоэтических особенностей малой прозы этих писателей и, соответственно, национальной специфики русской и французской литератур.
Как справедливо заметил В.В. Розанов, читая рассказы и новеллы А. П. Чехова и Ги де Мопассана невольно сравниваешь мастерство французское и русское: «В чем разница? Где превосходство Французов и где превосходство Русских? Вопрос не лишний.... сфера не неинтересная». [267, С.370].
Нельзя сказать, что такой ракурс сравнительно - литературных исследований Чехова и Мопассана является совершенно новым, ранее не попадавшим в поле зрения представителей отечественной словесности. Тем не менее, работы, в которых продемонстрировано прочтение проблемы Чехов - Мопассан в аспекте национальных собенностей поэтики русской и французской литературы, являются весьма немногочисленными.
Отечественная традиция выявления этнопоэтических особенностей творчества Чехова и Мопассана восходит, как представляется, к этюду начала XX столетия в то время доцента Киевского университета И.И. Гливенко «Мопассан и Чехов». Сопоставляя тождественную литературную форму «коротенький рассказ» [89, С.4] и аналогичные приемы творчества писателей (выбор сюжетов и героев, стремление быть объективными, «замечательную краткость языка, удивительную меткость выражений, изящество и красоту описаний, необычайно простое, но в то же время ясное построение фразы, редкое соответствие между формой и содержанием» [89, С. 11-12]), Гливенко приходит к следующему выводу: «Сходство это есть следствие того, что оба они и Ги де Мопассан и Чехов, принадлежат к одному литературному направлению. Направление это принято называть реалистическим. Но, так как реализм русский несколько отличается от реализма французского, то вследствие этого, происходит то, что с одной стороны принадлежность обоих писателей к одной и той же школе является причиной сходства их между собой, а с другой - принадлежность их к различным национальностям является причиной их коренного и глубокого различия» [89, С. 12-13].
И.И. Гливенко обратил внимание на такие особенности французского реализма, как «увлечение изображением физической жизни людей, некоторый моральный индефферантизм, проповедь искусства для искусства, введение в литературу изображения пошлых и низких сторон». Отличительной же особенностью русской литературы, по наблюдениям И.И. Гливенко, всегда был реализм с явным стремлением оказывать предпочтение духовным, а не физическим сторонам человеческой жизни. В «искании света во тьме», в стремление всегда в самом пошлом, низком и мелком найти какую - нибудь светлую черточку, видится исследователю начала XX столетия «характерная особенность русской литературы и русского человека».
Но это было мнение отечественного исследователя. В адрес И.И. Гливенко звучали упрёки в том, что его критика «казалось, скорее защищала национальные интересы, нежели стремилась доказать истину» (В.В. Ерофеев). Хотя, полагаем, ощутимое стремление исследователя начала теперь уже прошлого века подчеркнуть подлинные ценности русской литературы не основано на тенденции к национальному самовосхвалению. Позднее, во второй половине XX века и сам В.В. Ерофеев сделал сильный акцент на различии литературно-этических традиций, сопоставляя «две национальные модели рассказа» — Чехова и Мопассана. По мнению В.В. Ерофеева, творчество Мопассана лежит в русле такой литературно-этической традиции, где «несовершенство человеческой жизни связано скорее ...с изначальным несовершенством его собственной природы». Художник ощущает свою беспомощность перед этим несовершенством, и, следуя «принципу меланхолической констатации» ограничивается ролью «объективного созерцателя». Тогда как традиция русской литературы XIX века в гораздо большей степени, чем традиция французской литературы, «определена напряжением между реальностью и нравственным императивом»[123, С.435].
Во французской критике последнего столетия такой аспект темы Чехов - Мопассан, как сопоставительное исследование их творчества в свете национальных особенностей русской и французской литературы, специально не рассматривался. Тем не менее, в отдельных работах высказывались мысли по поводу неправомерности выводов о подражании Чехова Мопассану, обращалось внимание на самобытность русского писателя, его отличие от Мопассана (работы А. Бонье, Э. Жалу, М.Кадо, и др.).
Таким образом, научная новизна данного диссертационного исследования определяется тем, что в отечественной научной литературоведческой практике оно представляет из себя один из первых опытов специального систематического исследования малой прозы А. П. Чехова и Ги де Мопассана в их сопоставлении. Кроме того, сравнительно — литературное исследование рассказов и новелл указшгных русского и французского писателей проводится в диссертации не только в свете вопроса о их новаторстве в жаігровой сфере, но и в свете проблемы определения национального своеобразия, этнопоэтических особенностей их произведений. При этом принимается во внимание аргументированная Д. Дюришином необходимость исследования национальных литератур с точки зрения критериев высшего порядка с выходом за пределы одной национальной литературы к межлитературным образованиям, и, в конечном счете, - в мировую литературу, ибо ни одна литература не живет в изоляции. Научная новизна настоящей работы, таким образом, заключается не в специальном изучении творчества Чехова или Мопассана, а в исследовании поля «притяжения - отталкивания» русского и французского писателей, представляющих собой такие явления, на стыке которых и возникает мировая литература.
Целью диссертационной работы становится выявление этнопоэтических особенностей малой прозы А.П. Чехова и Ги де Мопассана на основе сопоставительного анализа их рассказов и новелл. Тем самым делается попытка осветить одну из важнейших страниц истории связей русской и французской литератур.
Цель исследования предполагает решение следующих задач:
• Проанализировать и критически осмыслить отечественные и зарубежные литературоведческие исследования, посвященные проблеме Чехов -Мопассан, а, также мнение самих писателей о творчестве друг Друга;
• Рассмотреть определяющие особенности этнопоэтики русской и французской литературы в их сопоставлении;
• Установить основные этнопоэтические характеристики малой прозы Чехова и Мопассана, для чего необходимо:
• Выявить тематическое сходство произведений малых эпических жанров Чехова и Мопассана и их оригинальное художественное решение;
• Провести сопоставительный анализ рассказов и новелл. Методология исследования. В соответствии с указанной целью и перечисленными задачами методологической основой диссертации стал комплексный подход, объединивший историко — литературный, сравнительно - типологический, сравнительно - исторический, аналитический аспекты изучения художественного произведения. Следует подчеркнуть, что проблема сравнительного изучения - одна их самых сложных в литературоведческой науке. Применение сравнительно- исторического метода в современном литературоведении понимается не как простое отыскивание «влияний», а как изучение типологических закономерностей мирового литературного процесса. «Бинарные связи» при этом не должны рассматриваться «как ряд случайных эмпирических «встреч» между писателями» [130, С. 155]. Исследование, таким образом, проводится в свете теории сравнительного литературоведения, созданной трудами отечественных ученых А.Н. Веселовского [66,67], М.П. Алексеева [34-37], Б.Г. Реизова [258, 259], В.М. Жирмунского [129, 130], Н.К. Гудзия [100], И.Г. Неупокоевой [224], Г.И. Ломидзе [194], Н.И. Конрада [164], И.И. Анисимова [40], а также зарубежных ученых компаративистов Ф. Бальденсперже [342], П. Ван Тигема [431], Р. Уэллека [435], Д. Дюришина [114]. В работе также использованы методологические рекомендации А.С. Бушмина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Б.В. Томашевского. Tfa защиту выносятся следующие положения:
• Этнопоэтику русской литературы отличает ярко выраженная этическая доминанта, в значительной степени обусловленная её религиозным, православно - христианским духовно - нравственным началом. Этнопоэтика французской литературы - рационалистична по своей природе. Основная этнопоэтическая особенность французской национальной литературной традиции - в её научной установке. Необходимо отметить, что речь в данном случае идёт не об исключительных свойствах той или иной литературы, а о тенденциях их развития. Проведённый сопоставительный анализ обнаруживает не столько безусловные различия категорий поэтики, сколько разный характер их распределения.
• Различия между Чеховым и Мопассаном, кроющиеся в принадлежности к различным национальным литературным традициям, проявляются и в жанровом и в идейно - художественном своеобразии рассказов и новелл русского и французского писателя. Этнопоэтические особенности малой прозы указанных русского и французского писателей выступают уже в самом жанровом выборе. Характерным в этом отношении для общеевропейской традиции вообще и в частности для французской литературы жанром является новелла. Рассказ же соответствует духу русской литературы с её, по меткому замечанию Д.С Лихачёва, «стыдливостью формы». В рассказах Чехова и новеллах Мопассана такие вечные мотивы человеческого бытия, как пошлость окружающего мира и человека им порождённого, богатство или бедность, одиночество, смерть, любовь и счастье с наибольшей полнотой и на различном этнопоэтическом уровне реализованы писателями в образах «маленького человека», женщин, крестьян, и священнослужителей. Тематически сходные произведения получают у Чехова и Мопассана оригинальное художественное решение, находящееся в тесной взаимосвязи с их принадлежностью к различным национальным литературным традициям.
• В новеллах Мопассана проявились такие этнопоэтические характеристики французской литературы, как правдивое, объективное изображение самых разнообразных граней действительности, чёткое следование канонам жанра, безукоризненная, завершенная форма, выверенное структурное построение его произведений, ясность стиля и, вследствие этого, они представляют динамичное, увлекательное чтение.
• Рассказы Чехова, при всём их индивидуальном своеобразии, продолжают традицию русской литературы. Черты национальной самобытности Чехова имеют общее, типологическое значение для всей русской классики XIX века. Суть основных национальных особенностей чеховских произведений состоит, прежде всего, в постановке этических, духовно — нравственных проблем, в чутком отношении к человеку, в вере в него, в таланте христианского православного по своей природе сострадания, тесно связанного с высокой нравственной требовательностью к нему, и в оптимистическом взгляде в будущее.
Цель и задачи данного диссертационного исследования определили его содержание и СТРУКТУРУ. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка использованной литературы. В связи с тем, что сравнительно - литературное исследование рассказов А.П. Чехова и новелл Ги де Мопассана проводится в данной работе в свете проблемы определения этнопоэтических особенностей их малой прозы, в Главе I освещаются некоторые аспекты проблемы национального своеобразия русской и французской литератур. В Главе II «Идейно-тематическое и художественное своеобразие рассказов А.П. Чехова и новелл Ги де Мопассана» нами предпринята попытка сопоставительного анализа поэтики и проблематики тематически сходных произведений русского и французского писателей, иллюстрирующих их принадлежность к различным литературным традициям.
Теоретическая значимость работы заключается в развитии и уточнении представлений о национальном своеобразии, этнопоэтических особенностях малой прозы представителей русской и французской национальной литературной традиции, А.П. Чехова и Ги де Мопассана, в их сопоставлении.
Научно-практическая ценность работы заключается в том, что ее результаты могут найти применение в процессе разработки общих и специальных учебных курсов и семинаров по русской и зарубежной литературе ХІХ-ХХ вв. Материалы и некоторые положения диссертации могут быть применены в дальнейших сравнительных исследованиях творчества русских и французских авторов.
Апробация результатов исследования проведена на научно-практических конференциях кафедры зарубежной литературы НовГУ в 1999, 2000, 2001, 2002, 2004 годах, на Герценовских чтениях в РГПУ им. А.И. Герцена в 2004 году, на VI международной научно - практической конференции «Перевод и межкультурная коммуникация» в Екатеринбурге в 2004 году, и на международной научной конференции «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» в Казани в 2004 году. Основные положения диссертации отражены в публикациях автора.
Образ "маленького" человека
В девятнадцатом веке в русской литературе тема «маленького человека» стала разрабатываться преимущественно в русле повести о бедном чиновнике. При этом происходила эволюция этого персонажа, переосмысление мотивов его поведения.
Во французской литературе этого периода акцентировался несколько иной аспект темы.
О. Де Бальзак в романе «Чиновники» (1837) продемонстрировал, какие механизмы действовали в кабинетах парижских министерств. Он изобразил чиновников, плетущих сеть мелких интриг, и чиновников, совершающих под маской законности крупные преступления. Искусно введя в повествование драматическую интригу, Бальзак нарисовал те нити, которые связывают мир чиновников, министров, депутатов и ростовщиков.
Э.Золя показал, что за лицемерной буржуазной респектабельностью чиновников скрывается самый оголтелый разврат, продажность, жестокость. («Накипь») (1882).
Мелкий бедный чиновник и горести его жизни не часто попадали в поле видения французских писателей. Пожалуй, лишь в уже упомянутом романе Бальзака особую категорию составляют чиновники, отупевшие от бумажного делопроизводства, с трудом тянущие тяжёлую лямку из-за куска хлеба.
Ги де Мопассан в значительной мере восполнил этот «пробел». В тематически разнообразном творчестве писателя теме «маленького человека» и, в частности, маленького чиновника, отведена важная роль.
Мопассан знал жизнь мелких чиновников из собственного печального семилетнего опыта канцелярской службы вначале в Министерстве морском и колоний (до 1878), а затем в Министерстве народного образования (до 1880). Как и участие в событиях франко-прусской войны, период службы в министерствах, когда он сам был «вещью, послушной электрическому звонку», «на этой пожизненной каторге» [15, Т. 12, С. 110,67], оставил у писателя самые мрачные воспоминания. Как никто понимал он бесперспективность тягостного нищенского существования чиновников, «у них нет сил жаловаться, они не смеют возмущаться, руки их связаны, а рот заткнут нищетой, позорной нищетой чернильных душ». Лучше чем кто-нибудь Мопассан знал, что «контора - это гроб для живых» [15, Т. 10, С. 125]. Об этом он неоднократно писал своей матери, Гюставу Флоберу, друзьям. В письмах он жаловался на службу в канцелярии, на сложные отношения с начальством, на отупляющий труд: «Мой начальник ворчливее, чем обычно»; «моё министерство меня нервирует»; «министерство понемногу разрушает моё здоровье»; «... ум мой бесплоден и утомлён вычислениями, которыми я занят с утра до вечера»; «цифры - ничего, кроме цифр» [15, Т. 12, С.356, 394, 396].
Чиновники вызывают у Мопассана смешанное чувство жалости и презрения. Сочувствие и жалость - потому, что у них нет другого пути, презрение - потому, что, обречённые на однообразное существование, они лишены всяких интеллектуальных и духовных запросов.
В многочисленных новеллах французского писателя представлена целая галерея прозябающих или преуспевающих, робких или самоуверенных, в большинстве своём жадных чиновников.
С одной стороны такие, как преуспевающий господин Патиссо из «Воскресных прогулок парижского буржуа» («Приготовления к путешествию», «Рыбная ловля», «Две знаменитости», «Перед праздником», «Печальная повесть», «Открытое собрание»). И в гостях у приятеля, который живет еще более убого, и на рыбной ловле, где рыба никогда не ловится, и в гостях у знаменитостей, о которых Патиссо имеет самое смутное представление, и в Фоли-Бержер, где смехотворно заканчивается его знакомство с женщиной легкого поведения, и на обеде у начальника, Патиссо удовлетворён своим пустым и бесцветным существованием. Самое страшное для такого тупого верноподданного чиновника - это выделиться среди других, мыслить по - своему. Патиссо превратился в символ служебных перспектив при полной утрате человеческих качеств.
А рядом такие, как чиновник Орейль, главный персонаж новеллы «Зонтик», доведённый своими сослуживцами и женой до крайней степени униженности и бесправия. Анекдотична и в то же время грустна история о том, как жадная супруга после продолжительных уговоров купила мужу зонтик, а сослуживцы тут же прожгли его сигарами. Жена же чиновника незамедлительно и с необыкновенным упорством ринулась добиваться от страхового общества компенсации в несколько франков за порчу зонта, в чём преуспела и была этим чрезвычайно горда. Таково оно, смешно и одновременно удручающе, существование чиновника В мрачные тона окрашена новелла «Прогулка» (1884) - трагикомическая история о том, как после долгих лет однообразного существования маленький чиновник позволил себе небольшое развлечение - прогулку, и после этого - повесился.
Сам Мопассан, хорошо зная, что такое чиновничий удел, искренне сострадает героям этих новелл, но в то же время нельзя не отметить, что все подробности существования чиновников имеют определённый ироничный оттенок. В повествовании о печальном событии Мопассан переплетает мотивы грустного сочувствия с иронией. Автор делает упор не только на «маленьком» социальном положении героев, но и на «маленькой» психологии. Социальная обусловленность нищенского существования мелкого чиновника коррелирует с осуждением ограниченности его внутреннего мира.
Образ крестьянина
Крестьянская тема занимает одно из важных мест в творчестве А.П. Чехова и Ги де Мопассана.
Во французской литературе можно наметить три основных линии в изображении крестьянства: романтически - идиллическую (Ж. Санд, А. Доде), натуралистическую (Э. Сю, Э. Золя) и реалистическую (Оноре де Бальзак).
Французские писатели чаще всего изображали крестьян -собственников. Так, Ж. Санд в своих деревенских повестях («Чёртова лужа» (1846), «Франсуа - найдёныш» (1847 - 1848), «Маленькая Фадетта» (1848) идеализированно представила мелкособственнический крестьянский быт с воспеванием пашни, земледельческих процессов, ухода за скотом, деревенских обычаев и развлечений.
Бальзак же писал о крестьянах, сражающихся с помещиками за земельную собственность, за владение землёй. Но люди эти не вызывают сочувствия. Писатель подчёркивает крайне низкий моральный уровень крестьян, черты духовного и телесного вырождения, даже их физическое уродство («Крестьяне» (1845).
В романе «Шуаны» (1839) бретонские крестьяне, участники восстания против республики, вообще изображены как стихия косности и отсталости. Именно темнотой, невежественностью крестьян объясняет Бальзак то обстоятельство, что они играют в руках дворянства роль слепого орудия, направленного против республики.
Как отмечал Э. Золя в своих публицистических и критических статьях, обратившись к деревенской теме, он хотел подняться до серьёзных обобщений бальзаковского уровня, противопоставить свой роман сельским романам Ж. Санд.
Занимаясь в романе «Земля» (1887) художественным исследованием современной писателю крестьянской жизни, Золя, как и его предшественники, раскрывает собственническую психологию крестьян. «Прежде всего, - крестьянин - хищник, человек со своими мелкими страстями на громадной земле...». «Не давать ничего своего, но и ничего не брать у других» - это девиз крестьянина - собственника, который с таких же моральных позиций оценивает своё" положение в обществе и государстве. Власть земли обрекает крестьян на тяжкий, упорный, нечеловеческий труд, но он не избавляет их от нужды [6, Т. 12. С.345].
Натуралистическими и физиологическими подробностями наполнил Золя повествование о том, как собственническая психология, проявляющаяся в стремлении во что бы то ни стало удержать землю, разобщает крестьян, безжалостно разрушает дружбу, родственные связи, заставляет держаться всего привычного, косного, определяет дикость их нравов, даже толкает на преступления - убийство знакомых и близких людей.
Много писал о жизни современного ему французского крестьянства и Ги де Мопассан. Следуя в целом за Бальзаком в реалистическом описании жизни крестьян, он нередко прибегает к натуралистическому изображению. Тогда как идеализация крестьянских героев, присущая, например, Ж. Санд, абсолютно не свойственна Мопассану.
При этом, он, в отличие от, например, Бальзака, не обнаружил исторического подхода к теме. Изображаемые Мопассаном крестьяне 70-80-х годов XIX века показаны преимущественно в быту. Исследователи творчества Мопассана обратили внимание на этот факт [105].
Действительно, вначале жизнь крестьян была для Мопассана по большей части только неисчерпаемым источником забавных анекдотических происшествий. Таковы новеллы «Нормандская шутка», «Сабо», «Зверь дядюшки Бельома». Вот подпившие гости новобрачного богатого фермера Жана Патю позабавились над ним, разыграв ночное нападение браконьеров на его владения. Оставив молодую жену, фермер бежит на защиту своего добра, а браконьеры ловят его и привязывают на всю ночь к дереву. А вот богатый и хитрый фермер Омон. Он так запугал взятую им в прислугу придурковатую девушку, что они уже в первую ночь «поставили свои башмаки рядом». Но родители девушки такие же хитрецы и добьются женитьбы Омона на их дочери. Или же перед нами дядюшка Бельом, в ухо которому забралась блоха. Он отправляется к знахарю в Гавр. А когда попутчики избавляют его от «зверя», он решает вернуться домой пешком и не желает платить кучеру за проезд в дилижансе.
В этих и других новеллах начала 80-х годов XIX века Мопассан, следуя французским национальным литературным традициям, сосредоточил внимание на собственнической психологии крестьян, на проникновении в деревню духа стяжательства. Писателем иронически обыгрывается страсть французского крестьянина к деньгам и собственности. В то же время, не пропадает ощущение, что изображаемые писателем крестьяне вынужденно скупы и мелочны. Разделяя мнение исследователя творчества Мопассана Н.И. Кондратьева, можно сказать, что эти крестьяне «не родятся, а становятся скупыми, корыстными ... .На это их толкает нужда и вошедшие в плоть и кровь собственническое чувство ...» [161, С.60].
Уже в ранних новеллах чувствуется, что, правдиво изображая то положение, в котором находились французские крестьяне, Мопассан не идеализировал их и по его собственным словам рисовал крестьян «настоящих, а не опереточных» [15, Т.5, С. 187]. Более того, он обвинял многих писателей в «сусальном» изображении крестьян [15, Т. 11, С. 132,318-319].
Женские образы
Многолики женские истории в рассказах Чехова и новеллах Мопассана.
Мопассан, если он касается этой темы, приходит в большинстве случаев к проблеме проституции («Пышка», «Заведение Телье», «Сестры Рондоли»). Чехов также не обошёл вниманием эту проблему («Знакомый мужчина», «Хористка»).
Писатели изображают женщин одиноких, в поисках любви, нашедших её и разочаровавшихся в ней или самозабвенно любящих до конца жизни.
Обращает на себя внимание тема судьбы женщины в браке и адюльтер как ее частное проявление.
Пожалуй, никто из русских писателей не уделял проблеме семьи так много внимания как Л. Н. Толстой. Обычно проблема брака в литературе сразу вызывает в памяти «Семейное счастье», «Войну и мир», «Анну Каренину», «Крейцерову сонату».
Во французской литературе писатели проявили достаточно пристальный интерес к теме женских судеб.
Ж. Санд поставила в своих романах проблему буржуазного брака, при котором женщина - это раба своего мужа. Последнему вручалась полная и неограниченная власть над личностью и имуществом жены («Индиана» (1831), «Валентина» (1832).
О. Де Бальзак обратил особое внимание на положение женщины. Он показал, до каких несчастий может довести женщину необдуманный брак и последовавшее за ним нарушение супружеского долга. Неравное положение в браке толкает женщину на измену. Если она скомпрометирует себя в глазах света, как это случилось с виконтессой Босеан («Тридцатилетняя женщина» (1834), то клевета и всеобщее презрение преследуют её до конца жизни.
Г.Флобер предложил свою трактовку этой проблемы. Известно какую немаловажную роль в создании романа «Мадам Бовари» сыграли размышления Постава Флобера о природе и судьбе изменивших жён.
Исследователями давно отмечено, что роман Толстого «Семейное счастье» (1858) имеет немало точек соприкосновения с проблематикой романа Флобера «Мадам Бовари» (1857) и предвосхищает некоторые аспекты той трактовки любовной драмы, которую она получила в «Анне Карениной» [187]. Семейная драма Маши и Сергея Михайловича имеет общее с отношениями Эммы и Шарля Бовари. В обоих случаях юношеская жажда героини любить и быть любимой сталкивается с хотя и глубоким, но более прозаическим чувством мужа. Но в отношении Сергея Михайловича это мотивировано его зрелым возрастом, а в отношении Шарля - его вялым темпераментом и духовной ограниченностью. Женщина в браке несчастна. Таково мнение, общее для многих писателей конца девятнадцатого столетия. Рядом с супругом она испытывает только тоску, одиночество и страдает. Флобер категорически заявляет своим романом, что семейное счастье невозможно, как и всякое другое.
Толстой, напротив, полагает, что семейное счастье - норма человеческой жизни, свободной от обмана чувственных вожделений и других эгоистических стремлений, обмана, жертвой которого становится Эмма Бовари и едва не становится Маша. «В жизни есть только одно несомненное счастье - жить для другого» [22, Т.З.С.72-150]. Это счастье и обретает под конец героиня романа Толстого, Маша, в любви к своему ребенку и его отцу, которого она любила раньше только как обожающего её человека и, пресытившись его обожанием, почувствовала себя обманутой и несчастной.
Чеховским же героиням, как представляется на первый взгляд, становится непонятен толстовский идеал семейного счастья, а жертвенная любовь «Тургеневских девушек» («Рудин» (1856), «Накануне» (1860)), по замечанию, высказанному в одном из современных исследований, вырождается в адюльтер.30
Ги де Мопассан, будучи учеником Флобера, тоже не обошел вниманием эту тему.
Но женский адюльтер, как следствие безрадостного семейного положения, видится Мопассану и Чехову по-разному.
Мопассана вообще семейные отношения интересуют чаще всего под углом супружеской измены и именно женской. В пятидесяти трех новеллах автор изображает картины семейной жизни и причины, толкающие женщину на измену, а также последствия этого поступка.
Священники
Во французской национальной литературной традиции отмечается взгляд на церковь как на фактор, связанный с корыстными политическими и материальными интересами власть имущих, и он часто был обусловлен реальной практикой католической церкви.
Действие романа Стендаля «Красное и чёрное» (1831), обличающего тиранию церкви и монархии, происходит во время правления короля Карла X (1824-1830), когда разгул феодально - католической реакции достиг своего апогея, а огромная армия иезуитов опутала всю страну шпионской сетью. П. Мериме в новелле «Души чистилища» выступал с тонкой критикой католической церкви, оказавшейся верной сподвижницей буржуазной монархии. Антицерковным звучанием наполнен роман Г. Флобера «Саламбо» (1862). Выступая против католической реакции, Э. Золя создал антиклерикальную серию романов «Три города» (1894 - 1898). Герой Золя, священник Пьер Фромон, потерял веру в бога, и в поисках истины, отрешился как от «Лурда» с его жульническими «чудесами» церковников, так и от «Рима», где вместо «очищенного», «модернизированного» католицизма Фромон находит интриги, обман, лицемерие, преступления. Мопассан в рамках данной темы представил соответствующий традиции французской литературы взгляд на церковь и её служителей. Позиция Мопассана, как представляется, становится особенно очевидна, именно рядом с позицией русского писателя Чехова.
Истории архиерея Петра и аббата Мариньяна составляют фабульную основу рассказа Чехова «Архиерей» (1902) и новеллы Мопассана «Лунный свет» (1884).
В последней перед нами фанатично настроенный служитель церкви «с душой страстной, но суровой» [15, Т.З, С.5]. Он полагал, что постиг все предначертания Господа Бога, имел готовые ответы на все вопросы мироздания и ненавидел женщин, так как считал, что они созданы лишь для искушения мужчин. Аббат даже к монахиням относился сурово, так как «угадывал, что в глубине заключенного в оковы, усмиренного сердца монахинь живет извечная нежность, и все еще изливается даже на него - на их пастыря» [15, Т.З. С.6]. Узнав о том, что у его племянницы, которую он собирался сделать сестрой милосердия, есть возлюбленный и, вознегодовав, он вышел из дома лунной ночью, вооруженный дубинкой, чтобы проучить молодых.
И вдруг ..., чары лунной ночи покоряют священника - фанатика. Он забывает о том, зачем он здесь оказался, пораженный величественной красотой, которая перед ним открылась. Под воздействием красоты лунной ночи и влюбленной пары аббат меняет свои прежние взгляды и бежит прочь.
Временная протяженность чеховского рассказа — страстная неделя, последняя неделя жизни главного героя. Архиерею беспрерывно приходится вести церковные службы. Кроме того, у него начинается брюшной тиф. В финале рассказа герой умирает, и о нем забывают.
Болезнь и смерть составляют фабулу чеховского рассказа. К ним добавлен мотив встречи с матерью - «одно из древнейших сюжетообразующих событий эпоса» [45, С.248], и главной мыслью рассказа становится жизнь, ее осмысление человеком. На фоне действия, которое не содержит никакого неслыханного события, из бесконечных сплетений воспоминаний, рассуждений и впечатлений архиерея Чехов рисует глубоко драматичный образ.
О нерелигиозности Мопассана хорошо известно. Об этом свидетельствуют его стихи, написанные в период обучения в духовной семинарии, личная переписка. В ряде своих произведений писатель сделал религию, церковь, духовенство объектом не только шуток, но и яростных нападок. В таких, например, новеллах как «Пышка», «Отец Амабль», «Воскресные прогулки парижского буржуа», «История одной батрачки» Мопассан показал не только лицемерную мораль служителей церкви, но и низменность их интересов, чревоугодие, неопрятность.
И, несмотря на наличие в единичных его новеллах более или менее положительных образов священников («Крестины», «Мадемуазель Фифи», «Оливковая роща»), отечественными и французскими литературоведами отношение Мопассана к религии, церкви, церковникам чаще трактуется как отрицательное [162,364].
