А. Блок и Вяч. Иванов к проблеме творческих взаимосвязей Тимощенко Марина Игоревна

Содержание к диссертации

Стр.

ВВЕДЕНИЕ 3

Гнава І. ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ В ЖИЗНИ АЛЖСАЭДРА БЯОКА 16

Гяава П. НЕКОТОРЫЕ НРОБЯЕШ СШВОЛИЗМА В ПОНИМАНИИ

А. БІ0КА я ВЯЧ. ИВАНОВА 64

Гнава Ш. ПОЭШ А. ШОКА "ВОШЕЗДЙЕ" и ВІН. ИВАНОВА
"ШАДШІЧЕСЇТВО" (опыт сравнительного
анализа) . 96

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 135

ЛИТЕРАТУРА 143

*

Введение к работе

В литературоведении последних десятилетий заметно возрос интерес к проблемам русского сшволизма и противоречивости его проявлений. Стало очевидным» что оценка этого направления в литературе конца XIX - нач. XX в. не всегда была объективной ж справедливой, й хотя в советской критике существует много работ, посвященных изучению символизма , по справедливому замечанию З.Г. Мшщ» "общей концепции русского символизма, итоговой для современного уровня изучения вопроса, пока не со-здано . И, по-видимому, для того» чтобы восстановить полную картину этого литературного явления, необходимо внимательно и глубоко изучить творчество отдельных его представителей, их жизненные и литературные связи. Пожалуй, символизм был наиболее противоречивой и разнородной по своему составу литературной школой.

¹ ІУдзий Н.К» Из истории раннего русского символизма: Моск. сб.
"Русские символисты" // - Искусство. - 1927. - № 4. - С. 180-
218; Михайловский Б* В. Из истории развития раннего русского
символизма. 1900-е гг, // Михайловский Б.В. избранные статьи
о литературе и искусстве. - М., 1969. - С. 389-447; Долгопо-
лов Л.К. Поэзия русского символизма // История русской поэ
зии: В 2 т. - Л.» 1969. - Т. 2. - С. 253-329; Литературное
наследство. Т. 27-28, - М., 1937. - С. І-І96; Орлов В.ЇЇ. Пе
репутья. Из истории русской поэзии начала века. - М., 1975.-
С. 313-364; Небольсин С.А* Декадентство или декаданс? Рус
ский модернизм и методология современной буржуазной руссие-
тики // Контекст 1976. - М.» 1977. - С. 178-199 и др.

² Минц 3.F. Блок ж русский символизм // Литературное наследст
во. - Т. 92, кн. I. -IJ.. 1980. - С. 100.

Можно сказать, что почти каддый крупний представитель символизма видел и отстаивал "свой" символизм. Дня Д. С, Мережковского - то "мистическая потребность века"; для В.Я. Брюсова * примирение извечно враздувднх начал пользы ж красоты; для К.Д.Бальмонта - средство познания глубин человеческой души; Вяч. Иванов видел задачу символизма в постижении "Высшей Реальности и ^ижиз-нетворчеотве" на ее основе; А,А. Бнок пытался передать напряженность и драматизм эпохи; А. Белый понимал символизм как основу культуры будущего и средство полного преображения личности. Но и в мировоззрении каждого из них не было устойчивости и последовательности. Слишком быстро в начале века события сменяли друг друга, жизнь постоянно ставила все новые ж новые сложные проблемы. Поэтому путь поэтов-символистов требует пристального изучения» прежде чем появится возможность сделать обобщающие выводы. Поэтому воссоздать полную картину помогут не только монографические исследования, но и сравнительно-типологичеекий анализ творчества его представителей⁵.

^d Мейлах Б. С. Пушкин и русская лирическая поэзия // Мейлах Б. С. Вопросы литературы и эстетики. - 1., 1958. - С. 225-251; Дол-гополов JLK. Поэмы Шока и русская поэма конца XIX - нач. XX веков. - М.; 1., 1964; Громов П.П. А. Бжок. Его предшественники и современники. - М.; Л., 1965. - G. 123-140; машбиц» Веров Й.М. Русский символизм и путь Александра Бяока. - Куй*-бышев, 1969; Орлов В.Н. йзтория одной дружбы-врайды // Орлов В.Н. Пути и судьбы. - Н.; I.» 1963. - С. 446-578; То же. 1а-маюн. Жизнь Александра Вяока. - М.» 1981; Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. - I., 1929; Чумаков Ю.Н. А. Блок и Я. Полонский. ^йВозмездие^и и "Свежее предание*¹ // Тезисы I Всесовз. (Ш) конф. ^пТворчество А.А. Бяска ж русская культура XX века^й.-Тарту, 1975, - С. II2-II6; Кузьмин Б. А. О Голдсмите, о Байроне* о Бжже... Статьи о литературе. - М., 1977; Крутикова

, И.В. В начале века. Горький и символисты, - Киев, 1978.

Задача данной работы - осмыслить волную противоречий "друж~ бу-вражду" А» Блока ж Вяч. Иванова. То, что сейчае кажется далеким и трудносошестимым» в глазах современников поэтов бшо нераздельно. Вторая волна русского символизма осмысливалась как символизм йванова-Бяока-Белого. Изучение взаимоотношений А. Блока и Вяч. Іванова дает возможность углубить знание литературного процесса начала XX века» который был необычайно сложен. В шровоззренческих противоречиях А. Блока и Вяч. йва** нова столкнулись две тенденции в развитии русской эстетической мысли. Первая» идущая от созерцательного романтизма Жуковского через ранних славянофилов ж "христианский социализм" Достоевского» развиваемая B.C. Соловьевым» продолжала утверждаться Вяч. Ивановым. Она привела его, в конечном итоге» к отказу от революционной родины и воплощению идеи B.C. Соловьева о соединении церквей. Путь А. Блока был многомернее и сложнее. Он понял правомерность революции, стал поэтом не только "конца", но и "начала".

И в то же время, несмотря на ортодоксальность мировоззрения Вяч. Иванова» его творчество ~ и как теоретика искусства и как поэта - гораздо шире, чем это кажется на первый взгляд. Значительность роли Вяч. Іванова в истории развития символизма несомненна . Человек энциклопедически образованный, обладающий

⁴ ПяетГВ. Вячеслав Иванов // 0 русских поэтах последнего десятилетия / Под ред. м. Гофмана. - Спб.; М., б .г.** С. 267; Гумилев її. Письма о русской поэзии. - Пт.» 1922. - С. 34; Зелинский Ф.Ф. Вячеслав Иванов /У Русская литература XX века. І890-Ш0 / Под ред. проф. С. Венгерова. Ч. 2, т. 3. -Б.г. - С. III; Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы. Т.З. Современники. Вып. 3. Мистики и богоискатели. - М.» І9ІІ. ~ С. 138; Бахтин М*И» из лекций по истории русской литературы Ц Бахтин і.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1986.- С. 394-403.

значительным поэтическим талантом, он бш философом и теоретиком символизма» одним из интереснейших поэтов эпохи "упадка". С. С. Аверинцев в статье о творчестве Вяч. Иванова совершенно правильно пишет; "Тот, кто захочет понять умственные интересы и эмоциональную атмосферу символистского круга» не сможет пройти мимо "мага" и "мистагога" с "башни", этого колоритного героя почтительных легенд н ядовитых сплетен"⁵.

Блестящий мастер и знаток поэзии» интересный и образованный собеседник, обладающий несомненным даром "учителя" и "мэтра"» Вяч. Иванов оказал большое воздействие на поэтов того времени не только из круга символистов, но и на молодых представителей акмеизма и футуризма,

В жизни А. Блока Вяч, Иванов сыграл немаловажную роль. Сам поэт писал, что "пройти сквозь" Вяч. Иванова "надо жизнью"⁰. А. Блок ценил Вяч. Иванова как "писателя образованного и глубокого и как прекрасного поэта" {УП, 190). И в то же время их от* ношения были неровными. В этом вритяженйэ-отталкивании сказывались противоречивость и сложность блокованого пути в жизни и в литературе, й» более того, отношения двух поэтов отражали одну из существенных особенностей русской литературы» прекрасно опре** деленную самим А. Блоком как "причудливое сплетение основного вопроса эры - социального вопроса с умозрением, с самыми острыми вопросами личности и самыми глубокими вопросами о боге ж мире" (Л, 139). С этой точки зрения права Е.В. Ермилова, когда

її і — ЦМШРІІІИ

⁵ Аверинцев С.С. Вячеслав Иванов // Вячеслав Иванов: Стихотворе
ния и поэмы. - Л., 1978. - С. 61-62.

⁶ Блок А.А. Собр. со-ч,: В 8 т. - М.,-Л.» 1968. - Т. 8. - С.
182.

отмечает; "Для выяснения центральной линий символизма очень важна проблема "Блок - Иванов . Эта проблема отражает противоречия внутри русского символизма, остроту общественной борьбы того времени, когда даже в рамках одного течения формировались разные мировоззренческие концепции. Так было и в отношениях А. Блока и Вяч. Иванова. С этим «шизана для А. Блока и трудность преодоления влияния Вяч. Иванова. П. Громов отмечает: "Для Блока отношения с Вяч* Ивановым стали значительной внутренне! проблемой в особенности потому, что в своих критических работах Иванов поднимал тот круг вопросов» который чрезвычайно волновал Клока в эти годы» - о народном театре, о целостном герое ж т.д.; преодоление воздействия Вяч. Иванова стоило Блоку довольно много сил"⁸.

Сущность внутренней, но постоянной полемики поэтов заключа*-лась в разном понимании одних и тех же проблем. Вяч. Иванов видел задачу художника в постижении Высшей Реальности, которую отоздествлял с идеей Бога» ж ее связей с миром людей. А. Блок хотел постигнуть объективные законы истории и общества. Для А. Блока сложность борьбы с Вяч, Ивановым состояла еще и в том» что поэту так ж не удалось прийти к цельному мирово з зрению, что влияние идеализма не было им до конца преодолено. Да и творче*-ство самого Вяч, Иванова не всегда было ограничено догматизмом его собственных теорий. Вяч. Иванова искренне волновала судьба родины ж будущее народа. З.Г. Минц правильно отмечала: "...

⁷ Ермилова Е.В. Поэзия "теургов" и принцип "верности вещам" //
Литературно-эстетические концепции в России конца XIX- нач.
XX вв. - М., 1975. - С- 200.

⁸ Громов П.П. А. Блок. Его предшественники и современники. -
С. 210.

порывы этого, бесспорно, талантливого поэта и высокообразованного критика были абсолютно искренними и искренне устремяенны-ми к России, к народу"⁹. Это ж было одной из важнейших причин интереса А. Блока к Вяч. Иванову,

В советском литературоведении отношения А. Блока и Вяч. Иванова рассматривались в общих чертах в работах е.Л. Белькшщ, Е.В. Ермиловой, ПЛІ. Цюмова, Н.В. Котрелева, И.М. Машбиц-Веро-

ва₍ З.Г. Минц, К.&. Медведевой» В.Н. Орлова .

Наиболее последовательно отношения А, Блока и Вяч. Иванова рассмотрены в статье Е.Л. Белькинд "Блок и Вячеслав Иванов", предваряющей публикацию писем А- Блока Вяч. Нванову. Исследовательницей подчеркнута противоречивость дружбы поэтов и сделан справедливый вывод о значении ее изучения как одной из страниц

Минц З.Г. О "Беседах с поэтом В.И. Ивановым". Щ.С. Аяьтма-на // Ученые записки Тартус. гос. ун-та. Вып. 209. Труды по русской и славянской филологии. XI, Литературоведение. -Тарту, 1968. - С. 298-299.

¹⁰ Белькинд Е.Л. Елок и Вячеслав Иванов // Еяоковский сб. II, Тр. П науч. конф.,посв. изучению жизни и творчества А.А.Бло-ка. - Тарту, 1972. - С. 365-385; Ермилова Е.В. Поэзия "теургов" и принцип "верности вещам" // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX - нач. XX вв. - С. 187^-206; Громов П.П. А. Блок. Его предшественники и современники, -С. 210-218; Котрелев Н.В. Из переписки Александра Блока с Вяч, Ивановым // Известия АН СССР. Сер, литературы и языка.-1982, - Ш 2. - С. 163-166; МашбивгВеров Й.М. Русский симво- жжвы и дуть Александра Блока. - С. 232-330; Шнц З.Г. Блок и русский символизм // Литературное наследство. — Т. 92, кн.1. - С. 99-172; Медведева К.А. Послание А. Блока "Вячеславу Sfear нову" И Структура литературного произведения; Межвед. сб. -Владивосток, 1978. - Вып. 2. - С. 73-80; Орлов В.Н. Гамаш*-С. 240-255.

русской литературы начала века. ^МБ отношении А. Бяока к В. Ива*-нову сочетались восхищение - с настороженностью, уважение - с глубоким скепсисом, любовь - с чувством похожим на страх ... С годами дути поэтов расходились все дальше, и само это расхождение очень показательно", - пишет ЕЛ. Белькинд ,

Н.В. Котрелев, давая общую характеристику взаимоотношений А* Блока ж Вяч. Иванова, приходит к выводу о необходимости продолжения изучения их связей ж намечает конкретные пути. "Полная картина их (взаимоотношений), осмысленная в частностях и в целом, *- задача будущего. Плодотворніш будет и сравнительный анализ творческого наследия Блока и Иванова, и самое кропотливое, педантичное обсуждение многих упоминаний, связывающих два имени в газетной хронике, в мемуарах современников, в переписке тре-

тьих лиц^н, ** читаем мы в статье Н.В. Котрелева . ПЛІ. Громовым и Б. Г. Минц отмечается большое влияние Вяч. Иванова на поэзию и мировоззрение А. Блока, И в то же время, признавая роль Вяч. Иванова в жизни и творчестве А. Бяока, необходимо отметить, что ее нельзя преувеличивать, считая А. Бяока прямым учеником Вяч.

Иванова . Становление самостоятельности А. Бяока в литературе, переход на почву,"более твердую" чем лирика, происходил в пре~

¹¹ Белькинд E.JL Блок и Вячеслав Иванов // Ваковский сб. 2, -
С. S65.

12 к_0Трел_ЄБ Н.В. Из переписки Александра Бяока с Вяч. Ивановым
// Известия АН СССР. - 1982. - * 2. - С, 16Э-Ш.

¹³ Там же. С. 165; Ермилова Е.В. Поэзия "теургов" и. принцип
верности вещам // 1итературно~эстетжчеекие концепции в Рос
сии конца XIX - нач. XX вв. - С. 201; Литературное наслед
ство. - Т. 92, кн. 3. ~ М., Ї982. - С. 365-369.

10 одолении влияния Вяч. Иванова» который отталкивал до эта склонностью к шстицизму, отсутствием "музыкального слуха"» помогающего правильно определять ритм эпохи, отрешением "миражами сверхмскусства" "мешать искусству" (ЛІ, 140). На это указывает и К. А. Медведева в статье "Послание А* Блока "Вячеславу Иванову": "... Блок подчеркнул с самого начала развития лирической темы глубокое различие, отдаленность, чуздэеть юс духовных миров" .

Однако исследователями русской литературы за рубежом утверждается несколько иная точка зрения. 0. Дешарт, знаток творчества Вяч. Иванова и его близкий друг на протяжении многих лет, считает, что между А. Блоком и Бяч. Ивановым всегда существовала глубинная связь, несмотря на все их разногласиям , Источник этого утверждения - мнение самого Вяч. йзанова, неоднократно подчеркивавшего эту мысль¹⁶. Но, по-видимому, 0. Дешарт в чем-то противоречит себе, когда пишет (и пишет правильно) о дричи~ нах охлаждения привязанности поэтов: "Такое отчуждение и раздражение вызывалось главным образом тем, что в вячиславнванов-ском дионисийском требованьи всенародного искусства и "правого

безумия" отсутствовал революционный и социальный пафос" . Возникает вопрос, настолько ли "глубинны" были связи поэтов» если пришли они к совершенно различным выводам, оказались на

¹⁴ Медведева К.А. Послание А. Бжока "Вячеславу Іванову" // Структура литературного произведения: Межвед. об», вып. 2. - С. 75.

Вячеслав Иванов: Собр. соч. - Брюссель, 1971. - Т. I. -0. І6І-І65; Т. 2. - 1974.- С. 728-782.

¹⁶ Иванов В. И. Собр. соч. Брюссель, 1974. - Т. 3. - С. 10.

" Дешарт 0. Примечания // Вячеслав Иванов: Собр. соч. -Т. 2. - С, 730.

разных берегах по отношению к революции. В своей монографии о Вяч. Иванове С. Дешарт очень тонко и умно пытается показать главенствующую роль Вяч. Иванова в русском символизме ив отношениях с А. Блоком, оттереть А. Бнока на второй план, поддержать мнение Вяч. Иванова, что все, написанное поэтом о революція щи, только ее ^нсред ж невроз" . На этом шшннк не стоило бы

так подробно останавливаться, если бн оно выражало отношение к Вяч. Иванову только 0. Дешарт, человека глубоко привязанного к поэту ж высоко ценившего его творчество. Но вопрос этот приоб** ретает идеологическое звучание, если его рассматривать с точки зрения отношения к русскому символизму вообще ж к творчеству А. Ейска и Вяч. Иванова в частности исследователей на Западе.

Утверждая шелъ, что революция разрушила эстетические ценности прошого» загубила художников и оставила одних социолог гов» они воспевают русский модернизм как истинное искусство, подчеркивая высокую культуру и глубокую образованность лучших его представителей и их поиски в области форш художественного произведения¹ , На первнй план выдвигается идея религиозности русской литературы как доминирующей ее черты, значения идей Ф.М» Достоевского и B.C. Соловьева в возрождении культуры в

,| |Р1— || II—I .1 И Щ| . II .

⁸ Біок в неизданной переписке и дневниках современников /7 Литературное наследство. - Т. 92, кн. 3. - С. 497.

то «

^хэ Струве Г. Русская литература в изгнании. ~ Нью-Йорк, 1359; Literature and Revolution, in Soviet Russia (1917^1962). <* London* toff-York; Toronto» I963{ Slonim tt« Soviet Russian Literature» Writers and Problems» *» H*Y_#t 1964»

Poccjot Вот здесь-то и необходима фигура Вяч. Иванова в роли крупнейшего представителя "религиозного символизма", прозорливого теоретика и талантливого поэта. Об этой особенности отношения к теориям Вяч, Иванова справедливо пишет С.С, Авершщев: "Вдохновлявшие Вячеслава Иванова утопии "сверхчеловечества" и "диошсийства", "миротворчества" и "соборного девства", да еще аллинеких "орхестр", долженствующих докрыть Россию XX века,до~ статочно было бы назвать наивными, если бы не их двусшслен-ность" . Действительно, из этих "утопий" делается вывод не только о ненужности, но и о бесполезности и вредности всяких социальных изменений, именно с этим, в первую очередь, и связан интерес к творчеству Вяч, Иванова на Западе .

Із утверждения значительности роли Вяч. Іванова и развиваемых им идей делается вывод ж об ученичестве А. Блока, и о значении дде! B.C. Соловьева и Ф. Шщ&% его мировоззрении, и о

²⁰ Щднэс М. Владимир Соловьев и символизм // Scando Slavica, - 1967. - Т. ІЗ. - P. 67-75; Jean baloy.Le Socialism de be-ninvParis» 1967»

Аверинцев С.С. Вячеслав Иванов // Вячеслав Иванов: Стихотворения и пошы. - с*6.

Stepun F* Vjaceslav Ivanovs Lehre vom realistischen (reli-*

gib'sen) und idealistischen Symbolismus // Bie Welt der Skla** ven.**I963,H.3.-S*225-233«j Descnartes 0* Eire et Memoire se-p Ion Vyateheslav Ivanov // Oxford Slavonic Bapers»«I957*« HXI_#-p»83-*98j West 1« Russian Symbolism. A study of V^aehes*» lav Ivanov symbolist actketio»«Ii*,I970; SschSpl 0. Vjaces-lav Ivanov*-Mtnchenj I968*

* Lathouwers M_t Kosmos en Sophia // Alexander Blo&: Lijn were-l&beachouning et net russish denken.*^Jroningen,X962; ЬаЪгу. Alexander Blok et Hitzche // Revue des etudes slaves.-1951.-2.27.»p.20I-208*

IS разочарований поэта в революции. А так как вее эти вопросы невозможно решить однозначно» необходимо объективно разобраться в тенденциях развития каждого из поэтов, чещу и может домочь исследование их взаимоотношении ж творческих связей.

Исходя из вышеизложенного_f можно, по-видимому, утверждать, что проблем» "Баок-йванов" не только назрела, но важна и поучительна. Решение ее (хотя вряд ли такие проблемы могут быть исчерпанными) поможет расставить акцентн в истории русского сим*-волизма, конкретизировать многие его моменты. Поэтому думается, что работа, посвященная более подробному изучению взаимосвязей А. Бяока и Вяч. Иванова, вполне правомерна. Проблема "Блок-Иванов" в данной работе рассматривается во трем ооновннм направлениям:

I) определение роли Вяч. Иванова в жизни и творчестве А. Блока;

1. исследование понимания обоими поэтами основных задач символизма на разных этапах их творчества;

2. сравнительный анализ поэм А. Блока "Возмездие" и Вяч. Иванова "Младенчество" как произведений, противостоящих друг другу в глубоком идейном плане.

В первой главе диссертации анализируются взаимоотношения А. Бяона и Вяч. Іванова. Глава строится на основе писем, днев-ников, записных книжек поэтов, поэтических обращений авторов друг к другу, воспоминаний современников. Исследование это интересно в том плане, что противоречивые отношения поэтов вливаются в контекст эпохи, а моменты их "схождений-расхождений" тесно связаны с историей литературы начала XX века, творческими поисками самих поэтов.

Во второй главе использованы» в основном, теоретические выступления А, Блока и Вяч. Иванова по основним вопросам, поставленным перед ними современностью. Проблема интеллигенции и народа, необходимость создания нового театра, значение искусства ж роль поэта в жизни, проблемы психологии творчества решались авторами как в связи с теорией символизма, так и были обусловь лены особенностями мировоззрения каждого из них. Полемика А.Вяо*-ка и Вяч. Иванова не носила явного характера, как это было, например, в отношениях А. Блока и А. Белого, Вяч. Шанова и В. Врюсова. Вся ее сложность и состояла в том, что А. Едок, внешне оставаясь "учеником" Вяч. Иванова, боясь иногда ^всовпасть" с ним "чуть не текстуально" , ссылаясь на то, что его выступление "иллюстрация" к теоретическим выкладкам Вяч. Иванова, как это было в 1910 г, во время полемики о символизме, на самом деле постоянно не соглашался с ним в главном, совпадая в деталях.

И, как результат этих "внутренних" споров, появились поэмы "Возмездие"А. Блока и "Младенчество" Вяч. Иванова. В них наши свое выражение жизненные и философские концепции поэтов, сказалась разница в решении проблемы интеллигенции ж народа. Вяч. Иванов продолжал развивать и утверждать мысль о необходимости религиозного спасения народной души, обратившись к младенчеству как символу целостности личности, которая должна осуществиться» по его мнению, в обращении к единому Творцу, в слиянии всех в лзэбвн к нему. Поэма Вяч. Иванова противостоит "Возмездию" А. Блока, где поэт обращается к социальным вопросам современности и недавнего прошлого. А социальный и революционный па-

^''Влоковекий сб. 2. - С. 374.

фос понимался Вяч„ Ивановым иначе, чем Блоком.

Б заключении работы делаются выводы о месте какого из поэтов в истории русского символизма ж литературе начала XX века, о значимости их творчества в наши дни.

Кроме указанных проблем в диссертации затрагиваются и более узкие вопросы, помогающие уточнить, конкретизировать некоторые моменты в жизни и творчестве А* Бяока я Вяч. Иванова.

В работе "А. Бяок и Вяч. Иванов С к проблеме творческих взаимосвязей}"'¹' анализируются высказывания и замечания многих авторов о символизме, о творческом пути А. Блока и Вяч. Иванова, определяются возможные направления в дальнейшем развитии данной темы.

Новизна и актуальность данной работы состоит в том, что в ней впервые делается попытка систематического и, по мере возможностей, полного изучения взаимоотношений А. Блока и Вяч. Иванова, сравнительного анализа их теоретических и художественных поисков, которые яеляются частью нашей отечественной литературы.

Пава І. ВШЕСІАВ ИВАНОВ Б ЖЙВНЙ МЕКСАВДРА ЕІОКА

Выше уже говорилось, что исследование личных взаимоотношений А. Блока и Вяч. Иванова ** одна из сторон проблемы "Блок» Иванов". Отношения двух поэтов были сложны и неоднозначны,связаны как с объективными условиями времени» так и субъективными особенностями каждой личности. Многое объединяло этих людей, многое отталкивало их друг от друга. И в этой многогранности отношений нашла свое отражение и многогранность эпохи, поисков ее лучших представителей, и в то же время она стала ж основой некоторых поэтических произведений А. Блока и Вяч. Иванова.

Первая встреча А. Блока и Вяч. Иванова произошла в 1905 го*-ду, когда каждый из поэтов уже прошел определенный путь творческого развития. К этому временк А. Блок уже в какой-то мере был подготовлен к общению с Вяч. Ивановым, так как приобщился к символическому искусству, страстным проповедником которого яв*-лялся последний. Мы не можем утверждать, что А. Блок к моменту встречи с Вяч. Ивановым зрелый поэт и человек, однако бесе гор** но,что его поэтическая и философская мысль уже была разбужена, что его напряженнейшие поиски начались. Эце в 1900 г., будучи студентом университета, А. Блок сообщает отцу сб изучении философии Платона и о своих сомнениях: "Философские занятия, по преимуществу Елатон, подвигаются не очень быстро. Все еще я читаю и перечитываю первый том его творений в соловьевском переводе - Сократические диалоги, причем прихожу часто в скверное настроение, потому что все это (и многое другое, касавде-еся самой жизни во всех ее проявлениях) представляется очень туманным и неясным" (УШ, 13-14) *

Так начинается в сознании А. Віока то противоречие между

17 идеалистической философией и реальностью, которое будет мучить его всю жизнь, станет движущей силой его интеллектуального развития, творческого совершенствования. Стремясь решть эти противоречия, молодой поэт приходит к теории B.C. Соловьева, которого уже в августе 1901 г, называет "властителем" своих дум. Б конце этого года и в начале следующего в дневнике А. Блока появляются черновые наброски рассуждений о русской поэзии, в которых B.C. Соловьев назван "гигантом" в философской борьбе с "позитивизмом¹¹. Задача новой литературы, по B.C. Соловьеву, - в проникновении в тайны жизни» пока недоступные многим, но познание которых избранными приведет к всеобщему братству. А. Блоку очень импонирует эта мысль. "И враги дружественно протянут друг ДРУ^ГУ ]?$%& ^с разных берегов постигнутой бездны, когда эти берега сольются в "одну любовь", *- пишет поэт (УП, 29).

В этом раннем отрывке А. Блока сказались и его рафинированное воспитание, и отсутствие знания жизни, и большая книжная культура. Но здесь уже присутствует и интуитивное чувство нового, ощущаемого среди всех "бурь, бед, и мыслей безобразных". В замкнутом круге своих юношеских исканий А. Елок приходит к тем же выводам, что и теоретики "нового искусства". Он молод - его привлекает романтическая красота "нового искусства"; он влюблен - ж любимая кажется ему живым воплощением божества; он неопытен - и туманные предсказания принимаются им за стройную систему взглядов. Ярчайшая одаренность очень скоро делает А.Вяо-ка поэтическим выразителем идей "московских мистиков", с которыми он сблизился через родственную ему семью М.С. Соловьева. В архиве М.С. Соловьева содержатся многие автографы ранних стихотворений А. Блока, которые присылались поэтом М.С. и О.М.» СМ. Соловьевым или переписывались им при личной встрече е родствен-

18 ншсамй. Распространение этих стихов в Москве ЇЇ.В. Котрелев считает своеобразными первыми публикациями поэта, которые привели его в Эйурнал ^уНовый путь", альманахи "Северные цветы" ж "Гриф"²⁵ Постепенно А. Блок становился "своим" в символистской среде* Его привлекала мистическая поэзмя, питающаяся сшгетмчевкж ос* мыслить мир, связать разнородные события в единое целое. В письме к ЗЛІ. Гиппиус, рассуждая о реальности "белого синтеза", А. Блок видел его в конечном синтезе. "И ничего уже не будет проклятого", - пишет поэт, приводя слова из "Аокалипсиеа" (УШ, 30). Началом своей мистической философии он называет "женственное", следуя B.C. Соловьеву. "Женственное" находит свое поэти*** ческое воплощение в "Стихах о Прекрасной Даме".

Ширились Литературные связи А. Бяока. В 190Э-1905 гг. он был уже знаком с В. Врюеовым, К. Бальмонтом, Эллиеом, вел активную переписку с А. Белым. Шя Вяч. Ііванова А. Блок впервые упомянул б письме С. Соловьеву от 8 марта 1904 г. Ругая альманах "Гриф" и его авторов, А. Блок вскользь пишет о стихах Вяч. Иванова, опубликованных в альманахе; "Вяч. Иванов красиво врет о кипарисах, а в остальном бездарен" (УШ, 96). Внешняя красивость поэзии Вяч. Іванова оставляет А. Блока равнодушным. Это бняо первое, поверхностное знакомство с творчеством Вяч. Иванова-, и поэт не подозревал, что совсем скоро пересекутся жх жизненные пути, что в этом авторе увидит он и глубину, и даровитость.

Вяч, Иванов к моменту встречи с А. Блоком уже приобрел большой научный, поэтический, жизненный опыт. Детство его, как и детство А. Бяока, прошло под преобладающим влиянием матери,

|_ .1 !!!— Ill !, ІЩИ pp.

^м литературное наследство. ~ М., 1980. - Т. S2, кн. I. - С. 222. - Котрелев Н.В. Неизвестные автографы ранних стихотворений Блока // Литературное наследство. - Т. 92, кн. 3. -о &&&.

оказавшей огромное воздействие на воспитание сына. Сам Вяч. Иванов писал о матери: "Она оказала на меня всецело определяющее влияние. Я страстно ее любил.., .

Конечно, трудно сравнить атмосферу чиновничьей семьи Ивановых о высококультурной средой дома Бекетовых, в которой рос А. Блок, но мать Вяч. Шанова, по мере своих сил и способностей, старалась взлелеять в душе своего сына "идеал умственно-го трудолюбия ж высокой образованности" , От матери передалась сыну любовь к русской поэзии, она же познакомила его с литературой Запада, й вместе с тем именно мать, готовя сына к роли великого человека,привила ему, по собственному его признанию, "утонченную гордость" и индивидуализм. Эти черты во многом поже определяя жизненный путь Вяч. Иванова, его душевную "глухоту" в ряде случаев, отсутствие "музыкального слуха", как скажет потом А. Блок.

Под влиянием страстно религиозной матери формируется и вера сына, которая впоследствии станет одной из главных черт его творчества, главной, вдохновляющей идеей его теоретических построений. Временное "безбожие" в марте 1880 г. не угасило "любви к Христу". Мьшнно ему посвящены первые поэмы юного Вяч. Иванова "Шсус" и "Легенда". В них хотелось Вяч. Иванову примирить мистическое влечение "с философским отрицанием религии". Так роддался "синкретизм" Вяч. Іванова, желавшего соединить самые различные форш человеческой мысли.

В отличие от А. Еяока, изучавшего в первые университетские годы общие гуманитарные науки, а потом углубленно философию,

²⁶ Иванов В.И, Собр. соч. - Т. 2. - С. 7.

²⁷ Там же. С. 8.

20 Вяч. Иванов начал заниматься историей, чтобы овладеть "проблемами общественности". Ему не сиделось в России, потому что дальнейшее "политическое бездействие* во второй половине 80-х гг. прошлого века казалось ему "нравственною невозможностью"²⁸,

А. Блоку в юности всякие политические искания были чуздн, несмотря на то, что вокруг него кипели бурные события первой русской революции и предшествовавшие ей. Б январе 1905 г., в разгар революционных событий, А» Елок писал С. Соловьеву: "И я политики не понимаю.*." (УШ, 117).

Так же, как и А. Блок, Вяч. Иванов начал писать рано, но скрывал свои поэтические опыты. Летом 1886 г., незадолго до отъезда в Іермамию, Вяч. Иванов жил в дружественной ему семье Головиных и был ими "разоблачен" как поэт, вкладывающий в свои стихи особый, тайный смысл. Слова "символизм" ни он, ни первые его читатели не знали.

Годы обучения в семинаре известного немецкого историка древности Моммзена дали Вяч. Иванову глубочайшие познания в области истории и культуры древнегреческого и римского государств. Это во многом определило черты поэтики Вяч. Ивановаj он все дальше уходил от реальной жизни, становился поклонником классицизма, поэтом прошлого.

Бесспорно, что Елок никогда не ебндад той широтой знаний в области древних литератур, какой отличался Вяч. Шанов. Но его отношение к миру классики было трезвее, жизненнее. В своем юношеском дневнике он записывает: "Возвратимся от Критского Зевса, Вдцероновых талантливых, но уже замирающих возглаг-сов, от мелких греческих усобиц, которые уже совсем ОТОШЛИ Б вечность, к чистому, юному, только еще расцветающему цветку

²⁸ Там же. С. 15.

настоящего - не того, о котором пишут (или запрещают писать) в газетах, а "настоящего" - лжрикоч|илософского настоящего" (ЯІ, 40). По-видимому, такое разное отношение к классическому наследию древности - одна из причин антагонизма, который впоследствии приведет поэтов к разрыву: А, Блока вое более будет привлекать настоящее, Вяч. Иванова * прошлое.

Разными путями и по-разному пришли оба поэта к теории B.C. Соловьева, призывающего к "положительному всеединству". Но б этом бнли и свои объективные причины, Пришю время синтетического, целостного познания мира и его закономерностей, и интеллигенция, оторванная от народа, предчувствовавшая, но не осознававшая необходимости грандиозных перемен, пыталась найти ответ на волновавшие ее вопросы мистическим путем. Это, по ее мнению, было проникновением в великие тайны бытия. Однако в конце XIX - нач. XX веков мистические теории представителей "новой поэзии" содержали и зерно диалектики, потому что отражали, пусть в извращенном виде, антагонистическую борьбу враждебных сил. "В минуту смятенья и борьбы лжи и правды (всегда борются бог и диавол - и тут они же борются) взошли новые цветы - цветы символизма всех веков, стран и народов", - писал А. Елок в декабре 1901 - январе 1902 гг., объясняя причины возникновения символизма (ЗП, 23). Под влиянием идеалистической философии складывались и взгляды обоих поэтов на роль и значение поэзии. В 1889 г. Вяч* Иванов осознал задачу искуо-ства как "теургическую" , Это осталось его эстетическим кредо до конца жизни. Юный А. Едок выразит эту же мысль в своем дневнике; "Стихи - это молитвы" (УП, 22).

²⁹ Иванов В.И. Собр. соч.- Т. 2. - С. 18,

В начале 90-х гг. прошлого века Вяч. Іванов увлекается философией ф. Ницше. Интерес к творчеству философа углубляется в годы жизни во Франщш и Италии. Жизненные впечатления, научные занятия и общение со многими интересными людьми давали поэту материал дяя углубленных расеузвдений и широких параллелей. В эти годы Бяч. Іванов развивался не только как мыслитель, но и как поэт. Напутствие в литературу дал ему В*С. Соловьев. В стихах Вяч. Иванова, переданных ему первой женой п оэта, последний нашел безусловную самобытность"³⁰ ж рекомендовал их в печать. B.C. Соловьев благословил ж название первого сборника Вяч. Иванова - "Кормчие звезды". Этот сборник принес поэту из*-вестность в кругах русских символистов. В 1903 г. во время пребывания в Париже Вяч. Иванов знакомится с В. Брюсовнм, рецензировавшим сборник его стихов, получает предложение опубликовать лекции о Дионисе в журнале "Новый путь". В следующем, 1904 году, К. Бальмонт и Ю. Балтрушайтис признали его "настоящим", "своим", затем Вяч, Иванов становится близким человеком ж в петербургском кружке ^Нового пути". Осенью 1905 г. Вяч. Иванов и Л.Д. Знновьева-Аннибал на долгие годы становятся обитателями знаменитой "башни" на Таврической улице Петербурга,

А несколькими месяцами раньше, в январе 1905 г., произопшо знакомство А. Блока ж Вяч. Иванова, которого в дом Бяоков привез А, Белый. Еще до знакомства поэты знали творчество друг друга, откликались на него. В шестом номере "Нового пути" за 1904 г. была опубликована рецензия А. Блока на сборник Вяч. Иванова "Прозрачность". Вяч. Иванов писал о цикле "Стихи о Прекрасной Даме" в II номере журнала "Вееы" за 1904 г. Более

³⁰ Иванов В. И. Собр. соч. - Т. 2. - С. 20.

всего в стихах А. Блока его радовало следование традициям B.C. Соловьева и исполнение высшего требования Вердена * "ве-

q-r

зде мелодия или мелодически! шепот" .

имена А. Блока и Вяч. Иванова почти одновременно становятся известными в русской литературе, несмотря на большую разницу в возрасте поэтов. На суд публики были представлены сборники, за которыми стояли годы упорного труда и творческих поисков, оба пришли в поэзию под знаком B.C. Соловьева. Но если мировоззрение Вяч, Иванова к этому времени уже в основном сложилось, то А- Блок находился в постоянном поиске. К моменту знакомства с Вяч, Ивановым А. Блок уже автор не только стихов о Прекрасной Даме. Стихотворения "Фабрика" (1903 г.), "Из газет" (1903 г.), "Мне снились веселые думы" (1903 г.), "Вечность бросила в город оловянный закат..." (1904 г.) свидетельствуют о том, что поэт обращается к окружающей его действительности. Рядом с образом Вечной Женственности возникают и другие образы, олицетворяющие реальные жизненные силы. Стихи "окрашиваются" в красный цвет: "красный карлик", "красное солнце", "красные пределы", "красные рогатки". В творчестве А. Блока начинает сказываться тревога "страшного мира", й от этой тре«~ воги невозможно спрятаться в мире мистики и мечтаний. Годы подготовки первой русской революции с их кричащимн противоречиями, с обострившейся борьбой классов стали началом кризиса русского символизма, идеалистических идей. Об изменениях настроений в символистском мире А. Блок в 1910 г. в своем докладе во время полемики о символизме скажет так: "Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный отте-

Иванов В.И. Александр Блок. Стихи о Прекрасной Даме // Весы. - 1904. - $ II. - С. 49-50.

нок; как сквозь прорванную плотину, врывается сжне-лиловый сумрак (лучшее изображение всех этих цветов ** у Врубеля) при раздиравдем аккомпанементе скрипок и напевов, подобных цыганским песням" (У, 428).

Теории B.C. Соловьева теперь уже не могут помочь разобраться во все усложняющихся вопросах жизни* 15 июня 1904 г- А.Блок писал Е.П« Иванову: "... я в этом месяце силился одолеть "Оправдание добра" Вд. Соловьева и не нашел там ничего. кроме некоторых остроумных формул средней глубины ж непостижимой скуки. Хочется все делать напротив, назло. Есть Вя. Соловьев и его стихи - единственное в своем роде откровение. а есть "Собр. еочин. B.C. Соловьева" - скука и проза" (УШ, 105-106). Вчерашний "властитель дум" оказывается бессильным перед многообразием явлений, перед расширяющимся пониманием А. Блоком действительности. Теперь его воображение поражает В, Брюсов, давший в своем сборнике "Urbi et Orbi" широкую картину жизни города, З.Г. Минц отмечает, что В. Брюсов "... первоначально "заворожил" Шока широким введением в поэзию современной темы, урбанизмом, образами будничной реальности, быта, "простых людей" . Сборник В. Брюсова произвел переворот в мыслях А. Блока. В письме к П.П. Перцову от 10 мая 1904 г. поэт писал: "Мне кажется "Urbi et Orbi" ** факт неисчерпаемый и громадный* (УШ, 101). 0 впечатлении от сборника он сообщает А. Белому, С. Соловьеву, с восторгай * самому В. Врюсову. В творчество самого А. Блока входит тема города. Оказалось, что рядом с ним живут лкщи,о которых он раньше ничего не знал и

³² Минц З.Г. Бяок и русский символизм // Литературное наследство. - Т. 92, кн. I. - С. 129.

которые глубоко несчастны:

Бее испуганно пьяной толпой

Покидают могилы домов. . *

Бот - всем телом прижат под фабричной трубой

Незнакомы! с весельем разгульных часов... (2, 151). Новые впечатления ставят перед поэтом все новые ж новые вопросы. Шр "тезы" беспощадно уничтожается. Бспоминая об этом времени в 1910 г., А. Еяок говорил: ^йБуря уже коснулась Лучезарного Лжка..." (У. 428). Это понимал не только А. Елок, Андрей Белый, вспоминая об этом периоде в истории русского символизма, писал: "В отдельных сознаниях передовых символистов назревала едкая горечь. Самая атмосфера символизма плотнела, экзотеризоваяась, осаждалась книгами и литературой" . В этот момент Вяч. Иванов и преподнес свою идею "синкретического" александрийского "символизма". А. Белый писал, что Вяч. Ива*-ноб пытался синтезировать все: "становилось нечто вроде знака равенства меаду театром и храмом, мистерией и новой драмой, Хрисом и Дионисом, Богоматерью и всякой рождающей женщиной, Девою и Менадо!, любовью и эротизмом, Платоном и греческой любовью, тергиеі и филологией, Вяад. Соловьевым ж Р. Розановым, греческой орхестрой ж парламентом, русской первобытной общиною и Новым Иерусалимом, левым народничеством и славянофильством

и т_#д-^и34.

По справедливому предсказанию B.C. Соловьева, Вяч. Шанов

³⁵ Белый А* Воспоминания об Александре Александровиче Еяоке // Александр Еяок в воспоминаниях современников. - М*« 1980. -Т. I. - С. 265.

⁸⁴ Там же. С. 265^266.

не остановился на ницшеанстве. Он пытался соединить философию Ф. Бицше с религией Диониса, а Диониса с Христом. Истолкование Ф. Нище Диониса только как голоса Воли не удовлетворяет Вяч. йванова, кажется ему слишком прямолинейным. Он видит в Дионисе истоки жертвенности и возрождения: Дионис, растерзанный в пеще*-ре, ж Дионис возрожденный. С идеей смерти-возрождения переплетается философия Гераклита об огне, который является первове-щеетвом ж первосилой. Он находится в постоянном движении, бу-душ "вечно живым огнем", закономерно восвламеняющимея и закономерно угасающим, в дионисически*-гераклитовоком миросозерцании Вяч. Іванов согласен с Ф. Ницше. Но он против индивидуали-зма философа. В своей статье о Вяч. Иванове Ф.Ф. Зелинский пи** сад: "Диошеичееки^гераклитовсксе миросозерцание ведет последовательно к идее эстетического, а не этического оправдания мира, или, что одно и то же, к идее этической бесцельности Мй-рового становления" , Это воплощает Заратустра-длясун, стрях-нувшй с себя "ярмо целей", Вяч. Иванов против такого могущества. В статье "Нище и Дионис" он писал: "Ничто не может быть более противным дионисскому духу, как выведение порыва к сверхчелоческому из воли к могуществу: дионисийское могущество чудесно и безлично, - могущество, по Ницше, механжчески-ве-щественно и эгоистически-насильственно" . Он видит "трагнчео* кую вину" Ф. Нище в неверии в бога, которого Ът открыл ш~ ру . Дионисическое состояние, по Нипше, приводит к самоуглу-

^*—штат*

⁵⁵ Зелинский Ф.Ф. Вячеслав Иванов // Русская литература И ве
ка. - Т. 3. - С. 105.

⁵⁶ Иванов В.И. Собр. соч. - Т. I* *- С. 724.
³⁷ Там же. С. 725.

бленному уединению поэта. У Вяч. Панова поэт в дионисическом опьянении сливается с хором, он растворяется в мире, стираются границы между личностью и обществом". Вяч. Иванов хоче^. вывести искусство из келий, сделать его "соборным". Понятие такого состояния было близко и А. Блоку. В 1910 г, он скажет об этом: "Золотой меч догас, лиловые миры хлынули мне в сердце. Океан - мое сердце, все в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством..." (У, 429). Но сейчас поэт ищет новые пути, а Вяч.Иванов, кажется, указывает их. Обоих волнуют проблемы создания нового театра, разговор о котором велся в ту первую, январскую, встречу. Однако прошел почти год, прежде чем отношения А. Блока и Вяч. Иванова стали дружескими. Их сблизили зимы 1906, 1907 гг., когда А. Блок на некоторое время испытал "дионисическое опьянение", принял "эстетическое оправдание" мира. В жизни А. Блока это период "Снежной маски", период "двойников". В этом сближении были и объективные, и глубоко интимные для молодого поэта причины. С детства, огражденный "заботой женщин нежной" от "грубой жизни", А. Блок, до справедливому замечанию В.ЇЇ. Орлова, лишен мужского влияния. А его и не хватало поэту. При всей сложности взаимоотношений с отцом он пытался поддержв-вать духовную связь с ним. Письма-отчеты отцу, при их вдумчивом чтении, воспроизводят не только события внешней жизни сына, но ж отражают его поиски и сомнения. Как вспоминает Е.С, Герцен, А. Блок на одной из своих книг, подаренных отну, сделал надпись: "Моему отцу по духу"³⁸. Однако Александр Львович многого

Неизданная переписка Блокад Литературное наследство. -Т. 92, кн. I. - С. 305.

не мог уяснить себе б поэзии сына. Б ноябре 1904 г. он послал А, Шоку резко-сатирическое письмо до поводу стихов о Прекрао* ной Даме. А поэту так не хватало наставника, друга, так трудно было одпощ в полном противоречий шре. И.О. и 0.М, Соловьевы рано уши из жизни; они поддержали поэта на первом этапе, в период надежд ж мечтаний. Друзья - А. Белый и С. Соловьев -сами напряженно ищут истину и мучительно сомневаются. Признавая гениальность статьи А. Белого "Форш искусства", 3 января 1903 г. А. Блок писал ему: "Вн последнего слова не сказали, и оттого последние страницы - ужас и сомнение" (Ж, 52). Поэту не с кем поделиться своими сомнениями. Перед Б. Брюсовнм, который открыл ему новые миры, он преклоняется, но отношения остаются строго официальными, встречи редки. Мережковские настораживают самолюбованием и неискренностью. А. Вяок бесконечно одинок. Б трудные первые месяцы 1905 г. ему "не к ком? было пойти. - яризнаваяся он в письме к А. Гиппиусу. - (...) Нужно было отвести душу. Все так трудно и так сложно - совсем неразрешимо, что будет с Россией и со всеш нами" (УШ, 118). Поэтому не удивительно, что умение и желание Вяч. Иванова притягивать людей, располагать их к себе нашло в А. Бяоке подготовленный и благодарный объект. Ж все же поэту потребовался определенный срок, чтобы понять, почувствовать Вяч. Иванова, во многом поверить ему, В марте 1905 г., перечисляя в письме к отцу близких людей, он еще не называет имени Вяч. Иванова (УШ, 123). А 23 мая того же года пишет Е.П. Иванову: "Над Бяч. Ивановым у меня большой вопросительный знак (как над человеком действия ж воли). Он "волжт", может быть, куда-то наискосок, хищно и метко. У него в глазах - старый воробей романтизма

29 "себе на уме". Это пока так мне кажется» может быть, я ошибаюсь" (УШ, 125)*

Размышления о Вяч, Иванове ** человеке следуют за размыпше-ниями о его творчестве. В апреле 1905 г. А. Блок написал статью "Творчество Вяч. Иванова", в которой питался определить место Вяч, Иванова в русской литературе. А, Елок считал, что Вяч. Іванов как поэт и теоретик "явился в переходную эпоху литера** туры". Его поэзия особенно ценна во время "затаенного мятежа". "Необходима спокойная внутренняя мера, тонкое и мудрое прозрение, чтобы не отчаиваться. Именно этим оружием обладает Вяч. Иванов, выступая на защиту прав современного поэта быть "символистом" (У, 9). Вся сложность построений Вяч. Иванова укладывается у А. Блока в простые, ясные строки. Теории Вяч. Иванова близки ему, потому что объясняли и его путь, определяли "историческое право современного поэта говорить, не приспособляясь ко всеобщему пониманию" (У, II).

Революция 1905 г. была встречена А. Блоком восторженно, 25 июня 1905 г_# он писал Е.П. Иванову: "Какое важное время! Великое время! Радостно" (УШ, 131). Годом позже он рассказал об этой радости в поэме "Ночная фиалка":

Слышу, слышу сквозь GOH

За стенами раскаты,

Отдаленные всплески,

Будто дальний прибой,

Будто голос из родины новой,

Будто чайки кричат,

Или стонут глухие сирены,

Или гонит играющий ветер

Корабли из веселой страны»

И нечаянно Радость приходит,

И далекая пена бущует,

Зацветают далеко огни (П, S3). События 1905 г. сближают А* Блока с Вяч. Ивановым. Он находит в поэзии Вяч. Иванова такие важные для себя черты, "как нетзлученность с землей" ж "предчувствие возврата д стихии народной" (У, 16-17).

Осенью 1905 г. А. Бяок и Вяч, Иванов встречаются все чаще и чаще, хотя их отношения продолжают оставаться далекими. А в одном из писем к А. Белому поэт признавался; "А мне трудно еще с Вяч. Ивановым" (УШ, 137). Осенью 1905 г. и зимой 1906 г. А. Блок часто и охотно посещает знаменитые "среды" Вяч. Иванова. И хотя он там больше слушает, чем говорит, это не мешает ему быть кумиром. По настойчивым требованиям присутствующих он часто читает стихи, почти никогда не участвуя в теоретжчео-ких спорах. С. ІЬродещшй, вспошная о присутствии А. Блока на "башне" Вяч. Иванова, писал: "Все были влюблены в него, но вместе с обожанием точили яд разложения на него"³ . Но, по-видимому, посещение "сред" Вяч. Иванова имело для А. Блока и определенное положительное значение. Поэт был фигурой самобытной, умеющей противостоять чужому влиянию, определить свое место в жизни. "Среды" Вяч. Иванова стали для него в какой-то мере ж школой. Здесь он имел возможность встречаться с самыми различными людьми, выслушивать кащинально противоположные

³⁹ Городецкий СИ. Воспоминания об Александре Блоке // Алек*-сандр Елок в воспоминаниях современников. - Т. I. -С. 332.

мнения, Здесь он впервые увидел М, Горького, который ему понравился: "простой, кроткий, честный и грустный..."» - заметил он (УШ, 147).

Н. Бердяев, посещавший "среды" в течение трех лет, считал, что это было время "духовного кризиса и идейного перелома в русском обществе, в наиболее культурном его слое" . На "бальне" Вяч. Іванова А. Бяок получил возможность наблюдать этот кризис изнутри и в то же время искать свою позицию.

В 1905-1906 гг. разгорается полешка о "мистическом анархизме". Впервые машфест этого течения был изложен Г. И. Чуйковым в заметке "О Театре-студии"⁴¹. А. Блок сразу выразил свое несогласие с деятельностью Вяч. Иванова и Г. Чуйкова, стремящихся создать новый, "дионисический" театр. Надуманность и претенциозность их затеи претит А. Блоку. "Все это строительство таких высоко культурных людей, как Вяч. Иванов, и высоко предприимчивых, как Георгий Чулков и Мейерхольд, начинает мучить меня. Чувствую уже, как хотят выскоблить что-то из меня операционным ножичком", - писал поэт А. Белому 3 января 1906 г. (УШ, 146).

Организация нового театра не удалась, однако в апреле 1906 г, выша первая книжка альманаха "Факелы" с предисловием Вяч. Иванова. Новоявленные теоретики утверщдаяи свое "непринятие мира". Альманах "Факелы" и сборник статей Г. Чулкова ^и0 мистическом анархизме" были оценены резко отрицательно в раз*-

⁴⁰ Бердяев Н. "Ивановские среды" // Русская литература XX века. - Т. 3. - С. 99.

Чулков Г.й. 0 театре-студии // Вопросы жизни. - 1905, оент. - С. 245-250.

личных литературных кругах. А.В. Луначарский назвал книгу статей г, Чулкова с "широковещательным" предисловием Бяч. Иванова еместью "искренности, граничащей с истерическим "подъемом" . Неодобрительно отозвался об альманахе "Факелы" и В. Брюсов. Он показал несостоятельность лозунга мистического анархизма "Я мира не приемлю". "Формула "Я мира не приемлю" выбрасывает за борт весь материал художественного творчества; весь —"⁴³

й все же "Факелы" ₍ вызвавшие много нареканий, сыграли в жизни А. Енока определенную положительную роль. Шенно для этого неудачного выпуска он разработал, по предложению Г. Чулкова, стрихотворение "Балаганчик" в "лирические" сцены. Эти "сцены" и стали украшением альманаха, они открыли А. Блоку дорогу в театр как драматургу,

"Балаганчик" * произведение новаторское, опровергающее мио-тические теории, что было сразу замечено В- Брюсовнм . По его мнению, набросок к "Балаганчику" в "Факелах" указывает на "новые средства художественности, намечает какой-то действительно новый путь в искусстве, ~ впрочем не имеющий ничего общего с пресловутым "мистическим анархизмом"⁴⁵. Действительно, сам А. Блок через короткое время конкретно и резко отмежуется от "мистического анархизма". Он напишет об этом в "Записных книжках", в письмах к А. Белому и, наконец, заявит в официальном

Луначарский А, Заметки философа // Образование. - 1906. й 8, отд. 2. - С. 44.

^4S Аврелий (Брюсов В.). Факелы // Весы. - 1906. - & 5» -С. 56.

⁴⁴ Там же. G. 58.

⁴⁵ Там же. С, 58.

письме от 26 августа 1907 г. в редакцию журнала "Весы": "... высоко ценя творчество Вячеслава Иванова и Сергея Городецкого, с которыми я попал в одну клетку, я никогда не имел и не имею ничего общего с "мистическим анархизмом"» о чем свидетельствуют мои стихи и проза" (У, 676).

Но именно в разгар этих теоретических споров, бесплодность которых А. Бяок прекрасно понимал, он сближается с Вяч. Ивановым. Становятся частыми личные встречи, имя Вяч, Иванова упоминается в письмах, "Записных книжках". Анализируя взаимоотношения А. Блока и Вяч. Иванова в I905KC907 гг., трудно согласиться с З.Г, Минц, утверждающей, что дружба лоэтов началась в

1905 г. . 1905 - начало личного знакомства А. Блока и Вяч. Иванова, время, когда А. Бяок осмысливал написанное Вяч. Иваг* новым и еще чуждался его как человека. Личное общение поэтов переходит в дружбу лишь осенью 1906 г. Для А. Блока наступает эпоха безвременья, когда Прекрасная Дама "в поля отошла без возврата", когда соловьевские чаяния всеобщего единения в любви к богу не вписываются в разорванный страстями мир. Надо было искать новые пути. Ж многогранная, трудноуловимая философия Вяч. Иванова становится нужной А. Блоку. Поэт, по его же

собственному признанию, шел "к Дионису". Однако этому предшествовали вечера в театре В.Ф. Комиссаржевскои, подготовка постановки там пьесы "Балаганчик", знакомство с Н.Н. Волохо~ вой. Начинался период "Снежной маски", период особой близости А. Блока к семье Ивановых. Поездка в Москву в конце ноябрям

^4:6 Минц З.Г. Блок и русский символизм // Литературное наследство. - Т. 92, кн. I. - G. 129.

Блок А.А. Записные книжки. - М., 1965. - С. 86.

начале декабря 1906 г. сблизила А. Блока и Вяч. Иванова. 7 декабря этого года А. Едок написал об этом Е.П. Иванову: "С Вячеславом очень сблизился, ж многое мы поняли друг в друге" (Ш, 168). В этом же месяце, и, по-видимому, не без влияния Вяч. Иванова знакомится А. Бяок с трактатсш Ф. Ницше "Происхождение трагедии", который произвел на него "большое впечатление", под влиянием которого сделаны наброски драмы "Дионис Гиперборейский", Драмы не получилось. Рождался "снежный" лирический цикл.

В этом цикле сказалось "дионисическое" влияние философии Ф. Ницше и самого Вяч. Иванова. А. Блоку было особенно близко понимание.. Ф. Ницше процессов творчества: сначала "дионисическое" слияние с миром, восприятие его как "музыкального настроения" . а затем переход к искусству Аполлона *- видимым образам. И самое главное: "Художник отрекся от своей субъективности еще при той стадии творчества, в которой действовало влияние Диониса"⁴⁸. Этим, по-видимому, поэт объясняет и свое желание утвердить овязь с жизнью, стремление "слышать" действительность. Отцовская музыкальная одаренность воплотилась в поэте необычайным внутренним ощущением жизни как музыки, гениальным чувством ритма и звука» сказавшимся в его ноэзии.

21 января 1907 г. А. Блок дрочитал Ивановым цикл "Снежная маска". Об этом с восторгом сообщала Л.Д. Зиновьева-Аннибал своей дочери В.К. Пварсалон: "*. Елок сдружился с нами не*-обшшовенно (да: ведь это его никл стихов "Снежная маска" набирается уже в "Орах"). Эта дружба делает нам глубокую ж боль-

⁴⁸ Блок А.А. Записные книжки. - М.» 1965. - С. 80.

щ радость, потому что он высокий человек и страшно строгий и поэтов одинокий" . Внсоко оценил "Снежную маску" и Бяч. іїванов. В февральском письме 1907 г. В, Црюсову он называет новый цикл А. Блока "литературным событием дня¹'. Образы "Снеяу ной маски" очень близки Вяч. Иванову. Он писал о стихах А.Ело-ка: "їїо-вждимому, это апогей приближения нашей лирщи к стихии музыки. Блок раскрывается здесь впервые вполне и притом по-новому, как поэт истинно диониеийских ж демонических, глубоко оккультных переживаний"⁵⁰.

В связи е этим, видимо, не совсем правомерно утверждение 3#Г. Минц, которая считает, что Вяч» Иванов, как и В. Брюсов, оказал "существенное воздействие на революционную поэзию Блочка" . Исследовательница считает, что "Снежная маска" относится к произведениям, в которых "образы революции как очищающего огня" прочно вошжи в "поэтическое сознание" А, Блока⁵². О том, что в конце 1906 - начале 1907 гг. "гераклитовско-дионисичео-кое" восприятие было близко А. Блоку, мы уже говорили. В его творчество действительно входит образ огня. Еще в июле 1906 г. поэтом была написана статья "Михаил Александрович Бакунин", в которой он писал, что перед современным человеком * "новое море "тез" и "антитез", и призывал: "Займем огня у Бакунина!

⁴⁹ Едок в неизданной переписке и дневниках современников /У
Литературное наследство. - щ. _t 1982. -'Т. 92, кн. 3. -
С. 269.

⁵⁰ Брюсов В.И. Письма // литературное наследство. - М., 1975.-
Т. 85. - С. 496.

⁵* Минц З.Г. Блок и русский символизм // литературное наследство. - Т. 92, кн. I. - С* 129.

⁵² Там же. С. ISO.

Только в огне расплавится скорбь» только молниеі разрешится буря.*." (У, 34), Здесь действительно образ огня восдршшает-ся как образ очщащий. Но ж этот образ у А. Блока многомерен и многолик. В октябре того же, 1906 г., он пишет статью "Безвременье". 1 в ней бушует другой огонь - огонь отчаяния и пустоты, бросающий на все вокруг зловещий красный свет. "Так мчится в бешеноі истерике все, чем мы живем и в чем видим смысл своей жизни. Зажженные со всех концов, мы кружимся в воз*-духе» как несчастные мнски, застигнутые врасплох мстительным шутом у Эдгара ПО" (У, 71). И» видимо, именно в таком огне горит герой "Снежной маски". В циклах "Снежная маска" и "Маски" нашло свое отражение "горькое похмелье" первых послереволюционных событий, когда интеллигенция пыталась найти выход в неразберихе ж ужасе происходящего. Тревога топилась в вине, в постоянных развлечениях, мистических забавах. А, Белый, вспоминая этот период, писал: "В эти дни Петербург пировал; жезлоносец Иванов, Чулков, Городецкий, артистки, пианистки, эстеты, поэты попойки и тройки из "Баллагаячнка" ... все неслось галопами"⁵³. Отзвуки этой жизни и в стихах "Снежной маски". Герои ее сгорает на "снежном" костре, лишен истинных чувств, забыл прошлое-, не думает о будущем:

Я всех забыл, кого любил,

Я сердце вьюгой закрутки,

Я бросил сердце с белых гор,

Оно лежит на дне!

Я сам жду на твой костер!

Сжигай меня!

(ЩНЧи чир -I « — и

Белый А. Между двух революций. - Л., 1934. - С. 183.

Пронзай меня,

Крылатый взор,

Игрою снежного огня! (2, 251). Трудно найти революционные" устремления в легком пламени снежного огня, в неверной любви "снежной девы", в "легком" сердце человека, которого из жизни вывели "Снежным серебром стези". Сам поэт впоследствии не любил вспоминать годы "Снежке! маски". Н. Павлович пишет; "Для него было мучительно, когда особенно хвалили его "Незнакомку" и "Снежную маску", он не любил рассказыв жъ об этом периоде" , И все-таки за внешней легкостью восприятия жизни в "Снежной маске" (а легкость никогда не била свойственна А. Блоку), стоят трагические переживанш человека, интуитивно связанного с общественными волнениями своего времени. Об этом очень правильно пишет А. Горелов, раскрывая смысл признания А. Блока, что в январе 1918 г. он "в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе 1907 г. ели в марте 1914" . Однако в 1907 г. именно Вяч, Иванов поддерживал в поэте стихийность восприятия» стремление забыться, стереть границы между личностью и миром. Антииндивидуализм Вяч. Иванова был особенно дорог А. Блоку, в нем видел поэт открывшуюся радость взаимного понимания, 17 января 1907 г. на книге "Нечаянная радость", подаренной Ивановым, А. Блок написал: "Вячеславу Ивановичу Иванову и Лидии Дмитриевне Зиновье-вой-Аннибал любимым, близким ж нужным, открывшим мне путь снеж-

⁵⁴ Павлович Н. Воспоминания об Александре Блоке // Прометей.
1977. - * II. - С. 242.

⁵⁵ Горелов А.Е. Гроза над соловьиным садом. - Л,, 1973. ~
с. 560.

ннй ж радостный - Александр Елок"⁵⁶. Но это только одна сторона вопроса. События первой русской революции породили не только субъективизм цикла "Снежная маска*, выразили не только "снежную^н горечь»-радоеть, они еще помогли и тощ, что поэт вышел из замкнутого круга своих личных ощущений ж начал чувствовать свою связь с Россией, с родиной. Раздумья о судьбах Родины нашли свое выражение и в стихотворении "Руеь" (26 сентября 1906 г.) и в статье "Поэзия заговоров и заклинаний" (октябрь 1906 г.). Проснулась любовь к народной культуре, интерес к загадочной Руси. Судьба Родины трагична,и поэтому окрашена внутренним трагизмом и судьба поэта, его любовь. Ілубоко личная и общественная теш сливаются у А. Бяока в одно целое, перекре^ щиваютея, переплетаются, давая феномен олоковской лирики:

Так - я узнал в моей дремоте

Страны родимой нищету,

Е в лоскутах ее лохмотий

Души скрываю наготу (П, 106). Тема Родины была близка и Вяч. Иванову, Сочувствие к России привело в 1905 г. Ивановых в Сталину России. Собнтия первой русской революции вдохновило Вяч. Шанова на создание цикла ^иГоджна гнева". Зцесь тоже возникает образ очищающего огня революции;

Огнем креотися, Русь! Б огне перегори

И свой ілвщз сдаеи из черного горнила!⁵ ,

Дарственные надписи Блока на книгах и фотографиях // Литературное наследство. - Т. 92, кн. 3. - С. 71.

⁵⁷ Іванов В.М. Собр. соч. - Т. 2. - С. 253..

Однако Вяч. Иванов видит я пути спасения Родины только в обращении к вере в "живой соборности¹¹. А, Бяок дока никаких дорог не видит и с интересом слушает Вяч. Иванова. В 1906-1907 гг. А. Бяок - активный участник не только "сред" Вяч. Иванова. Он принимает участие почти во всех затеваемых Вяч. Ивановым мероприятиях и вечерах: близок к издательству "Оры", возглавляемому Вяч. Ивановым, часто выступает с докладами в Религиозно-философском обществе» членом которого является и Вяч. Иванов. Продолжительные беседы поэтов, к сожалению» нигде не нашли письменного отражения. Переписка их скудна и ограничивается короткими письмами» чаще делового характера. Однако все шноьма этого периода» отправленные А. Блоком Вяч. Иванову, подписаны "Любящий Вас Блок". Вяч. Иванов был одним из первых, кого встретил А. Блок на "вьюжной площади"» "покинув "домашний очаг", й если В. Брюсов открыл перед ним мир города, мир реальных картин, то Вяч. Иванов "подтолкнул" философскую мысль поэта, стремящегося привести в систему хаос новых впечатлений. А. Бжоку всегда хотелоеь привести овое мировоззрение к стройно! системе, й на короткое время ему показалось, что Вяч. Иванов, так много знающий, поможет ему в этом. Не сразу можно было заметить за искусно построенными теориями Вяч. Иванова»под-крепленными вязью фактов, бесплодную попытку преодолеть буржуазный индивидуализм, спастись в "соборности" и "мифотворчестве", минуя социальные деременн. Но надо отдать должное А. Бяоку, что он, позаимствовав у Вяч. Иванова что-то нужное для себя, довольно быстро разобрался в его философской несостоятельности. Это сказалось, в первую очередь, на отношении А. Еяока к "мистическому анархизму", который он назвал "телячьим восторгом". А

вскоре его начинает утомлять ж "многоглаголанье" Бяч. Іванова. I августа 1907 г. поэт записал в "Записных книжках¹'; "Мое несогласие с Вяч. Ивановым в терминологии и пайюсе (особенно*- последнее). Его термины меня могут оскорблять. ВМ. соборность, варварство. Почему не сказать проще? Ведь, по существу, в этом

ничего нового нет" , А. Бяок, обладающий тонким вкусом ж чувством меры, приходит к выводу, что в Вяч. Иванове много внешнего, показного, Он ценит Вяч, Иванова как человека, который "глубоко образован" и "писатель замечательный",ж в то же время отмечает: "Неприятен мне его душный эротизм и противноватая легкость" . В марте 1907 г. А. Блок впервые написал о необходимости бороться с Вяч. Ивановым в письме к Эялису: "Эрос" -совсем уж не книга и не стихи, пожалуй, ето - чистая лирика, которая всегда - болотна и проклята. Меч - слово, но, когда за словом становится музыкальное марево, - меч тонет. Поэтому бороться с Вяч. Ивановым (этой необходимости я не отрицаю) нужно не романтизмом, не лирикой и не манифестом А. Белого. Его чувственную музыку можно заглушить теперь только льдом..." (УШ, 182). Ж тут же откровенно признается, что в его жизни Вяч. Иванов занимает еще большое место: "Я не боюсь Вяч. Иванова, хотя он стоит на дороге и его не объедешь. Может быть, пройти сквозь него надо жизнью..." (УШ, 182). И немного позже, I апреля 1907 г., в письме к тому же Эплиеу он пытается объяснить сложность взаимоотношений между людьми: "Много двойников развелось, постоянно душа тянет руку другой душе - полуподобной себе, полувраждебной. Но ведь тут есть радость, хотя

^ио Бяок А.А. Записные книжки. - М., 1965. - С. 96. ⁵⁹ Там же. С. 97.

41 бы и проклятая¹* (УШ, 185), Эти слова, видимо, можно отнести и к отношениям А, Блока и Вяч. Иванова.

Б большом письме Д. Белому от 15-17 августа 1907 г. А.Блок, объясняя свои нынешние позиции и взгляды, пишет ж о неоднозначности отношения к Вяч. Иванову: "Среди факельщиков (неуловимых, как я с Ваш совершенно согласен) стоит особняком для меня Вяч, Иванов, человек глубоких ума и души - не пустышка. Мы оба - лирики, оба любим колебаніш друг друга, так как за этими колебаниями стоят и сторожат наши лирические души. Сторожат они совершенно разное, потому, когда дело переходит на почву более твердую, мы расходимся с Вяч. Ивановым» К пунктам распадения, очень важным, принадлежит, например, Л, Андреев,или мистическим анархизм" (УШ, 200). Таким образом, мы видим, что интерес к хитроумным теоретическим построениям Вяч, Иванова у А. Блока начинает ослабевать* Далеки его мысли в то время и от индивидуалистических лозунгов В» Брюсова, и от противоречий А- Белого, В том же письме к А, Белому поэт признается, что его "хроники" в журнале "Золотое руно" далеки от синтетических задач" и окончательных высказываний. Все чаще и чаще думает А* Бяок о необходимости обращения к реальной жизни. Это сказывается в его лирических циклах "Вольные мысли", "За-* клятие огнем и мраком". Теперь его лирический герои так же распят на кресте, как ж в цикле "Снежная маска", но испытывав ет настоящие муки:

Христос! Родной простор печален!

Изнемогаю на кресте!

й челн твої ~ будет ли причален

К моей распятой ютимте?.

[годікпши

БИ5ії :оте::а

СССР

і ниш s. и. Ленина

(її, 263).

42 И огонь в стихах А, Бяока теперь не легкий ж не "снежный". В нем, как ж в самой жизни» и страдание, и радость, ж неизбежность смерти:

Приявший мир, как звонкий дар»

Как злата горсть, я стал богат.

Смотрю: растет, щумит пожар -

Ілаза твож горят. -

Как стало жутко и светло!

Весь город - яркий сноп огня,

Река - прозрачние стекло»

И только - нет меня...

Я здесь, в углу. Я там, распят.

Я пригвоаден к стене - смотри!

Гэрят глаза твои, горят,

Как черных две зарм.

Я буду здесь. Мы все сгорим:

Весь город мой, река и я...

Крести крещеньем огневым,

О, мшіая моя! (П, 273)* Несмотря на сомнения А. Бяока, на его новые настроения, теплые отношения между поэтами сохраняются, Вяч. Иванов ~ лирик, по-прежнему дорог А* Блоку. Он высоко ценит его поэзию, прислушивается к его советам, исправляя строки "Снежноі маски". Во многом связывает А. Бяока ж Вяч. Иванова сама литературная среда. В узком кругу символистов трудно было не сталкиваться друг с другом. И еще не утеряна духовная близость, потому что даже в начале 1909 г. А. Блок в ответ на приглашение Вяч. Иванова принять участие в гоголевском вечере пишет ему, что боит-

43 ся "совпасть" с ним "чуть ли не текстуально" . То есть, мы видим, что многое еще понимается поэтами одинаково, многое их связывает. Однако в 1907 г. Вяч. Иванов уловил изменение отношения к нему А. Блока. Он пускает в ход все свое обаяние, чтобы опять привлечь к себе поэта. В марте 1908 г, А. Блок пишет А, Белому о том, что опять "почувствовал и полюбил" Вяч.Иванова (Ж, 234). Более подробно и с радостью сообщает он об этом в апреле матери: "А вот, кого я опять вонял, это - Вяч. Иванова. Перед его отъездом в Москву (...) мы говорили долго и очень откровенно. Он совсем уже перестает быть человеком ж начинает походить на ангела, до такой степени все понимает и си-яет большой внутренней и светлой силой" . Такое изменение отношений связано, по-видимому, и с тем, что после неожиданной и трагической смерти Л .Д. Зиновьевой-Аннибал в октябре 1907 г. Вяч. Иванов испытывает сильное потрясение, много раздумывает о жизни и смерти, становится проще и человечнее. В поэме "Спор" он утвервдает бессмертие любви и связей меаду любящими душами. В это время он отказывается от всего внешнего, показного, живет глубокой внутренней жизнью. Это импонирует А. Блоку, уставшему от литературной "шумихи" и политиканства, стремящегося "тихо думать", "тихо жить" ж видеть среди своих учителей Вяч. Иванова .

В 1910 г. А* Блока ж Вяч. Иванова облшсает и разгоревшаяся полемика о судьбах символизма. В годы реакции "непроглядный ужас жизни" вызвал у А. Блока новые глубокие раздумья о роли ж задачах искусства. "Музыкальное" оправдание мира Ф. Ницше со-

⁶⁰ Блоковский сборник, П. - 0. 374.

⁰¹ Блок А.А. Письма Александра Блока к родным.- Л., 1927,-С.202. ² Блок А.А. Записные книжки. - С. 145-146.

звучно А. Блоку. Признавая диалектнчностъ жизни, поэт утверада-ет ее эстетическое начало: "Музыка творит мир", и дальше: "Му~ зыка - предшествует всему, что обусловливает. Чем более совершенствуется мой аппарат, тем более я разборчив - и в конце концов должен оглохнуть вовсе ко всему, что не сопровождается

музыкой (такова современная жизнь» политика и тому подобное" * Й ему кажется» что символизм с его отрешением к синтетическому осмыслению мира» с эстетическим оправланием жизни сейчас есть истина.

Кризис символизма А. Блок считал одним из важнейших событие 1910 г. В защиту символизма А. Біок выступил вместе с Бяч. Ивановым. Но А. Блок,в первую очередь, считал себя поэтом, а не теоретиком, потому в самом начале своего выступления и сформулировал свою задачу как стремление раскрасить "свои иллюстрации" к докладу Вяч. Иванова.

Вяч. Иванов с докладом "Заветы символизма^в выступал 17 марта 1910 г. в московском "Обществе свободной эстетики" и 26 марта - в петербургском "Обществе ревнителей художественного слова". А. Блок слушал этот доклад 26 марта и подробно законспектировал его в записной книжке. И хотя многие современники, в частности А.Р. Минцнова, считали, что А. Блок "всецело присоединяется к Вячеславу" , у самого поэта сразу же возникли сомнения: будет ли искусством "то желаемое (истинная теургия, миф)", и кто будет его создателем .

^w Блок А.А. Записные книжки. - С. I50-I5I.

⁶⁴ Блок в неизданной переписке ж дневниках современников //

Литературное наследство. - Т* 92, кн. 3. - С.

Блок А.А. Записные книжки. - С. 169-170.

А. Шок ищет и не находит в докладе Бяч. Иванова ответа на главные волросы времени: как преодолеть раскол интеллигенции и народа; будет ли предлагаемое Вяч, Ивановым искусство мифотворчества подлинным искусством, за ним ли будущее. Сам. Вяч Иванов, доклад которого в Москве не вызвал сочувствия, понимал, что его выводы должны быть подкреплены художественной практикой ж авторитетом А. Біока. В письме от 3 апреля 1910 г, он писая поэту, что тот должен "непременно*¹ читать в четверг о еимволизме, "как потому что все этого с нетерпением вдут и хотят, так и потому, что это нужно и важно"⁶⁶. А. Блок с трудом согласился на это выступление, йду в тот момент больше всего хотелось "земли, травы, зари" (УШ, 305). Накануне доклада он писал матери: "Сегодня я буду говорить в Академии - довольно пространно, не особенно живо, и надеюсь потом замолчать надолго, т.е. не писать статей и не теоретизировать" (УШ, 306). Поэт остался недоволен своим выступлением, считал, что "этот доклад - плохой и словесный" (УШ, 307).

Впоследствии А. Блок совсем по-другому оценивал свое выступление. Действительно, его доклад был не просто "иллюстрацией" к мыслям Вяч. Иванова. При внешнем кажущемся сходстве А. Блок приходит к совершенно иным выводам. Этой разницы не сумел уловить ни сам Вяч. Иванов, ни многие из слушателей поэтов. По-видимому, Вяч. Иванову вполне импонировали уверения А.Р. Миныловой о том, что им было вдохновлено выступление А. Бяока. "... Вы зажгли в нем слова эти - ведь этот гениальный поэт и лирик не умел говорить в прозе ... Вы отомкнули уста его - и не даром говорит он, в конце, о завете "послуша-

^ии Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. - М., 1982. -Т. 41, Ш 2. - С. 171.

46 ния" . Вопреки восторгам А.Р. Минцновой по поводу "ученичества", А. Блок поясняя свою заключительную итожь о стремлении к ученичеству" только необходимостью почувствовать родину, В "Ответе Мережковскому" он писал: "Мы люди, люди по преимуществу, и значит - превде всего обязаны уловить дыхание жизни, то есть увидать лицо и тело, почувствовать, как живет и дышит то существо, которого присутствие мы слышн около себя" (У, 443).

И если Вял. Иванов видит свет возрождения в "соборном синкретическом символизме", то внешне соглашающийся с ним А. Блок связывает свои надевды с родиной, с Россией: "Ничего не погибло, все поправимо, потому что не погибла она ж не погибли мы" (У, 444).

Продолжение дискуссии о символизме было для поэта неважно, о чем свидетельствуют его письма - в апреле Е.А. Зноско-Боров-скому» в сентябре В. Е>юсову (УШ, 308, 313). Лето 1910 г. проведенное в Шахматове, наполненное общением с простыми людьми, физическим трудом, совсем отдаляет А. Блока от литературных споров. Его волнуют вопросы творчества: просит В. Врюсова принять в "Русскую мысль" цикл "Страшный мир", думает "собрать новую книгу" (УШ, 314).

Но осенью А. Блок опять попадает в привычный круг людей. Примирение с А, Белым, которое произошло при деятельном участии Вяч* Иванова и А.Р. Мзшнловой, способствует восстановлению связей с московскими литераторами, Вце находясь в Шахматове, поэт принял предложение А. Белого об участии в работе нового издательства - "ВДусагет". По замыслу А. Белого ж Э. Метнерр, "ГДусагет" призван был объединить редеющие силы символистов,

те"——

Блок в неизданной переписке и дневниках современников // Литературное наследство, - Т. 92, кн. 3. - С. 369.

47 стать центром движения* А. Блок ж Вяч. Иванов мыслились ближайшими сотрудниками издательства. Б конце 1910 г., возвращаясь из її&хматова, А. Блок проводит несколько дней в Москве и встречается с сотрудниками "Щусагета". Эта встреча вызвала у него теплые чувства. "В Москве все близкие лщи (т.е. "Щусагет") производят трогательное и сильное впечатление (Боря, аллис, Метнер, Рачинекий, Петровский, Сизов и другие некоторые)", - писал поэт матери 10 ноября 1910 г. (УШ, 320). В декабре того же года А. Блок сообщал А. Белову с решении издать в "Мусагете" трехтомное "Собрание стихотворении", "Собрание стихотворений" - итог целого периода жизни и творчества поэта, свидетельство его могучего роста, "трилогия вочеловечивания", В течение І9ІІ-І9ІЗ гг. выходит трехтомник А. Блока. Параллельно с ним набирается и сборник "Ночные часы", в котором, по словам В. Врюсова, поэт обращается "к заботам» радостям и печалям родной горестно! зев^ ли"⁶⁸.

Почти в это же время появляется и двухтомник Вяч. Иванова ^иСог ardens" ж его сборник "Нежная тайна". Как и стихи А. Блока, книга Вяч. Иванова была высоко оценена В. Брюсовым: "В ней, впервые, Вячеслав Кванов встает перед нами, как поэт, во весь » рост", - писал В. Брюсов⁶⁹,

Однако творческая зрелость поэтов оказалась разной. Стихотворения А. Блока свидетельствовали о его стремлении стать ближе к жизни реальной, постигнуть заботы и нувды народа, были свидетельством рождения художника общественного. Вяч. !&анов продолжал виртуозно развивать идеи искусства религиозного, преодоления противоречий, в слиянии человека и бога, в утверддении

і» і ' tanii—» і и

⁶⁸ Брюсов В.Я. Собр. соч.: В. 7. - М., 1975. - Т. 6. - С. 181. ^ Там же. С. 308.

48 одного высшего мерила. А. Блок все более приближался к реальной жизни и ее противоречиям, Вяч. Иванов - уходил от них. В том-то и состояла главная причина разрыва дружбы повтов.

Символисты еще долгое время пытались укрепить свои позиции в литературе. В конце 1910 г. затеваются вечера памяти В.С.Соловьева в связи с десятилетием со дня кончины философа и поэта. Но интерес к B.C. Соловьеву уже угае, и вечера не удались. О вечере, который состоялся 14 декабря в Петербурге и на котором выступал Вяч. Иванов и он сам, А. Біок писал: "Соловьевский вечер здесь не удался - лучше было бы совсем не устраивать" (УШ, 323). Е.ЇЇ. Безобразова, вспоминая об этом вечере, противопоставляла речи А. Блока и Вяч. Иванова, упрекая последнего в малопонятностж . Вечер в Москве тоже не имел успеха. Т.А.Тургенева описала это собрание почти в сатирических тонах: "Вчера была на торжественном Внадимиро-Соловьевском заседании. Вяч. Иванов гнусил, гнусил, я ничего не поняла. Бердяев читал так ж так страшно высовывал язык, что я чуть не заснула. Эрн читал очень вевливо и выпил три стакана воды. Потом вышел Михаил Ива*-нович, поправил пэнснэ и прочел очень хорошую етатью Бяока, который не приехал...^и .

А. Блок все чаще и чаще отказывался от участия в различных литературных мероприятиях. Связь с символистским окружением становилась чисто внешней. Однако Вяч. Иванов, настойчиво пытавшийся сохранить символизм в его религиозной форме, очень старался заинтересовать этим и А. Блока. Его очень волновал вопрос о создании журнала символистов, сотрудником которого должен был стать и А. Елок. Ночью 20 января І9ІІ г. он написал

Еяок в неизданной переписке и дневниках современников // Литературное наследство. - Т. 92, кн. 3* - С. 376. ⁷¹ Там же. С. 379.

49 А- Еяоку взволнованное письмо с предложением издавать "Дневник трех поэтов". Зная о стремлении А. Блока к независимости, Вяч. Иванов, упрекавший автора "Возмездия" и "Благовещения" в измене заветам символизма, соглашается работать с ним на любых условиях: "... на первом месте заявим, что пишем вместе под одним загол обком, потому что просто так хотим, но не стремимся к единогласию, ни даже гармонии трех безусловно независящих друг

7?

от друга авторов" . Вяч. Иванов понимает, что "согласия" быть не может, но в то же время уверен» что думают они об "одном". Действительно, всех мыслящих людей того времени не могла не волновать судьба России, но исторические пути Родины А* Бнок ж Вяч. Иванов видели по-разному.

А. Блок сразу же отказался от участия в журнале. "Во мне" его нет вовсе", - написал он Вяч. Иванову⁷⁵. У поэта были другие заботе, далекие от замыслов Вяч. Иванова. Он жил деятельно и напряженно. 21 февраля І9ІІ года он признавался матери: "Я чувствую, что у меня, наконец, на 31 году определился очень важный перелом, что сказывается и на поэме и на моем чувстве мира. Я думаю, что последняя тень "декадентства" отошла** (УШ, 331). II марта І9ІІ года поэт сообщал Вяч. Шанову о своем желании сложить с себя звание члена совета "Общества ревнителей художественного слова" и откровенно признавался ему: "Люблю Вас; опасаюсь - только внешне" . Поэт сам еще не мог разобраться в сложности своего отношения к Вяч. Шанову, однако настойчиво уклонялся от сотрудничества с ним.

Блок А.» Белый А. Переписка // Летописи Государственного Литературного музея. - М», 1940. - Вып. 7. - С. 259.

⁷³ Бяоковский сб. - С. 377.

74 _тм. ^е. - 0, 377.

50 В июне I9II г. А. Блок отрицательно отзывается об антологии

издательства "Мусагет". Он считает, что антологии сейчас не нужны, что это лишняя книга, "Талантливое движение, называемое "новым искусством¹*, кончилось", - писал поэт (УШ, 344)- С октября I9II г. А. Едок вновь начал вести дневник, оставленный в юности на многие годы. Он считает теперь, что запись событий необходима в столь важное и интересное время. Первая запись от I? октября І9ІЇ г. свидетельствует о стремлении автора осшс-лить итоги последних лет. Вспоминая окружающих его лкщей, он дает резко отрицательную характеристику Вяч. Иванову. То, что раньше было не совсем понятно, вызывало интуитивное недоверие, теперь стало ясно. Это главное - шюголикость Вяч. Иванова, о которой с раздражением писал А. Блоку А. Белый еще в 1908 г. . На фоне "окончательного разложения литературной среды в Петер-бурге", проступили отвратительные черты. Поэт теперь совершенно иными главами видит Вяч. Иванова: "Простриг бороду, и на подбородке невыразимо ужасная линия, глубоко врезалась. Внутри воет Гете, "классицизм" (будь, будь спокойнее). Язвит, колет, шипит, бьет хвостом,заигрывает - большое, но меньше, чем должно (могло бы) быть" (УП, 72). А. Блок увидел в Вяч. Иванове отсутствие той истинной культуры, которая характеризуется откровенностью, искренностью, бесстрашием правды, которая была присуща самому А. Блоку. И это окончательно отталкивает поэта от Вяч. Иванова. Особенно остро эта отчужденность сказалась в начале Ї9І2 г., когда А. Белый хлопотал вокруг создания журнала "Труды и дни". "Труды и дни" - последняя попытка сшлволнстов сохранить умирающее течение, и А. Белым она не мыслится без участия А. Бяока и

⁽ Едок А., Белый А. Переписка. - С. 230.

51 Вяч. Иванова, которые, как ж лредце, были для него неразделимы. Но А. Бяок отказывается даже прийти на "Башню", где жжвет приехавший в Петербург А, Белый. В письме к нему поэт откровенно сообщает причины своего отказа: ^етШ сейчас обсуждаете журнал. Я менее, чем когда-либо, подготовлен к журналу. Быть сотрудником, прислать статью я могу. Но я один, измучен, и особенно боюсь трио (с В. Ивановым)" (УШ, 383). Вяч. Иванов находится теперь "вне" круга А. Вюка, и поэт не хочет даже встречаться с ним.

Участие А. Блока в журнале "Труды и дни" ограничилось только одной статьей - "От Ибсена к Стривдбергу". Вго совершенно не интересовала широковещательная программа издательства "Муса-гет", обещавшая в новом журнале статьи об искусстве, философия, истории, религий. Дурная определял свою роль как "скромное участие в искании ж проложенжи путей в культуре, области, не только не зависимой от областей цивилизации ж знания, но далее, ввиду более высоких своих целей, долженствующей властно

воздействовать на весь строй жизни... .

Такая программа была, по-видимому, не совсем ясна и самим составителям журнала. Первый номер обсуэдался очень долго и вышел с большой задержкой. А. Белый, объясняя в письме к Э. Метнеру причины этой задержки, писал, что Вяч. Иванов, к которому он приехал согласовывать содержание номера, коренным образом пересмотрел все материалы и на первое место ввдви-

нул статьи свою и А, Белого о символизме''. Задача защиты символизма была главной для Вяч. Иванова, искусства вне символизма он не видел. Первый номер журнала, претерпевший ряд измене-⁷⁶ Труды ж дни. - 1912. - № I. - С. 60.

" А. Бяок. А. Белый. Переписка. - С. 268.

52 ний и открывающийся статьей Вяч. Иванова "Мысли о символизме", возмутил А. Шока. Он, прекрасно понимая руководящую роль Вяч. Иванова, осуждает его за деспотизм, "Всю кашу заварил Вячеслав Иванов; можно довернуть оптимистически и сказать: Вяч. Иванов, грозно нападая на кого-то, потрясает манифестом о символической школе, - ж горе тому, кто не с" ней..." (УШ, 387), Для А. Бяока самое страшное заключается в том, что Вяч. Иванов совершенно не чувствует текущего момента, не видит перемен, глух к окружающему человеческому горю. По словам поэта, он проповедует "упорно", "без музыкального слуха": "... над печальными людьми, над печальной Россией в лохмотьях он с приятностью громыхнул жестяным листом..." (УШ, 387).

А. Елок теперь понимает, что теоретизирование Вяч. Иванова мешает развитию искусства, лишает его живых сил, уводит от реальной действительности. Он записывает в дневнике: "В. Иванову свойственно миражами сверхискусотва мешать искусству. "Символическая школа" - мутная вода" (УП, 140). Дружба с Вяч. Ивановым отодвигается в прошлое. 5 января 1912 г. А. Блок делает запись в дневнике о желании обратиться к Вяч. Иванову с "воспоминатель-ными" стихами. В письме А. Белому от 16 апреля 1912 г. он писал о своем отношении к Вяч. Иванову в это время: "... знаешь ли, когда прошли все эти годы "снежных масок", я опять стал дичиться Вячеслава; ведь в'лучшем и заветном моем я никогда не был близок ему; есть любовь» есть дружба, но то, что мевду нами с В.й., надо назвать "романом", а "романическое" не во все периоды жизни одинаково привлекательно..." (УШ, 388).

0 роли Вяч. Иванова в своей жизни А. Еяок рассказал в стихотворении "Вячеславу Иванову". Оно было задумано еще в 1909 г. в ответ на стихотворение Вяч. Иванова "Бог в лупанарии". Вяч.

53 Иванов, вспоминая годы "снежной маски", сравнивал в нем поэта с богом, сошедшим на землю, в притон, ^игде слышны гик и. танец, и стук бросаемых костей". Это "дионисическое состояние" должно бнло, по мнению Вяч. Иванова, привести к роздению произведения искусства, стремлению поэта

Воспоминаньем чаровать -

її, к долу горнее принизив,

За непонятным узывать .

Вяч. Иванов не видел, или не хотел видеть, что А. Блок вдет по другому пути. В 1913 г, он напишет стихотворение "Как свершилось, как случилось?", в котором, по справедливой мысли Е.Б. Тагера, "словно коррегируя Вяч. Иванова, Блок присваивает своему герою, низвергшемуся во вражеский стан, в пржтош лупанария, другое наименование - "падший ангел" . Подший ангел, был я встречен В стане т., как юный бог.

Бело долгое томленье.

Думал я: не будет дня.

Бред безумный, страстный лепет,

Кштвы, пени, уверенья

Доносились до меня.

Но, тоской моей гонима,

Нежить сгинула, - и вдруг

День жестокий, день железный

Вкруг меня неумолимо

Очертил замкнутый круг. (Ш, 83-84).

⁷⁸ Иванов В*И. Собр. соч. - Т. 2. - С. 328. ^ Тагер Е.Б. Мотивы "возмездия" и "страшного мира" в лирике Блока // Литературное наследство. - Т. 92, кн. I,- С. 89.

54 Бяоковские строки еще раз доказывают, что встреча и расставание с Бяч. Ивановым - определенный этан жизни» оставивший не самые лучшие воспоминания. Эта же мысль была главной и в стихотворном послании к Бяч. Иванову. В нем предельно правдиво и искренне объяснены двщущие силы "романа" А. Блока и Бяч. Иванова: "страшная душа восстания", "диктующая судьбы", кратковременная духовная близость:

Был миг - неведомая сила,

Восторгом разрывая грудь,

Сребристым звоном оглушила,

Секучим снегом ослепила,

Блаженством исказила путь (Ш, 141). Но "горькой складкой" те года легли на сердце поэта. Разными оказались пути А. Блока и Вяч. Иванова. Бяч. Иванов живет в своем мире,, далеком от насущных забот ж народного горя:

Твой мир, поистине, чудесен!

Да, царь самодержавный - ты (Ш, 142). А. Блок подмечает здесь ту черту Бяч. Иванова, которая ему самому была глубоко чузда и о которой напишет в ЗО-е гг. Е.К. Герпык, хорошо знавшая Бяч. Иванова: "Лишь сейчас я нащупываю, в чем было отличие Иванова от всех людей нового искусства, которых я знала и которых не знала.' Все они (включая я до конца искренних, как Блок или Анненскнй), все они, большие ли, мел-" кие ли, пронзены болью, с трещиной через все существо, с чертой трагизма и пресыщенности. А эти двое - Бяч. Иванов и Зи* новьеваг-Аннибал - счастливые своей внутренней полнотой, как не бывают счастливы русские люди.,."⁸⁰. Это уже в 1912 г. хо-

⁸⁰ Елок в неизданной переписке и дневниках современников // Литературное наследство. - Т. 92, кн. S. ~ С. 368.

55 рошо понимал А. Блок» видя свою несовместимость с миром Вяч. Иванова:

А я, печальный» нищий» жесткий»

Б час утра встретивший зарю,

Теперь на пыльном перекрестке

На царский поезд твой смотрю (Ш, 142). Однако Вяч, Иванов не понял глубинного смысла этого стихотворения. В его упорной и недальновидной борьбе за утверждение умирающего символизма» ведущим теоретиком которого он считался» гениальный поэт А, Елок был просто необходим* И Вяч. Иванов делает все, чтобы опять сблизиться с ним, 4 мая 1912 г. А. Еяок получает недавно вышедший первый том сборника Вяч. Иванова "Cor ardens" с надписью в стихах. Вяч. Иванов не хочет верить, что дружба в прошлом:

Вце костер не отпылал,

И розы жалят: сердце живо. Опять по-своему видит Вяч, Иванов А. Блока. "Легким поездом" называет он в стихотворении трудный, полный мучительных сомнений путь поэта к истине. Звонко-радостная звукопись -

Смотрю

На легкий поезд твой-с испугом

Восторга! Лирник-чародей,

Ты повернул к родимым вьюгам

Гиперборейских лебедей! -далека от созвучия музыке стихов А. Блока, трагической и сильной, Вяч. Иванов лепит такой образ, который хотелось бы видеть ему самому, ж лепит он его с одной мыслью:

⁸¹ Иванов В.И. Собр. соч. - Т. 3. - С. 10.

Пусть вновь - не друг, о мой любимый!

Но братом буду я тебе

На веки вечные в родимом

Народной мысли и судьбе . Действительно, довольно заманчиво быть "братом" А. Бяока в народной памяти, и шенно этого так настойчиво добивался Вяч. Иванов, зачастую лишенный трезвой самооценки. О том, как буквально воспринял Вяч. Иванов стихи, обращенные к нему А. Шоком, свидетельствуют воспоминания Ф.И. Коган. Выступая перед слушателями "Кружка поэзии" в 1920 г., Вяч. Іванов делился своими впечатлениями о вечере А. Бяока во Дворце Искусств, Он сказал об А. Бяоке: "Я его считаю первым лириком нашего времени. Но он минор, и как минор ниже мажора. А мажора у нас теперь нет. Блок,- это принц Гашет и, как всякий принц, это - много благородства, это большая поэтическая красота; но это - не царь, царь это - мажор, это яркость, это радость. В

Блоке нет ничего царственного; он как принцем рожден, так прикро цем и должен жить..." , После столь глубокомысленного высказывания Вяч. Иванов говорит слушателям, что А. Еяок в своем стихотворении назвал "царем".

Вяч. Иванову не удалось в душе А. Блока увидеть главного -"подземного роста" души, устремленности к будущему, "сокрытый двигатель":

Простим угрюмство - .разве это

Сокрытый двигатель его?

Он весь - дитя добра и света.

Он весь - свободы торжество! (Ш, 85).

⁸² Иванов В,И. Собр. соч. - Т. 3. - С. 10.

⁸⁵ Бяок в неизданной переписке и дневниках современников // Литературное наследство. - Т. 92, кн. 3. - С. 496.

5?

В 1912 г, Вяч, Иванов еще пытается навязать свою дружбу А, Блоку. Вышедший: .в ноябре сборник Вяч. Иванова "Нежная тайна" посвящен А. Блоку - поэту. В рукописи сборника есть пометка, что после вступительных стихов необходимо пропустить стра-ницу-так это посвящение было важно для Вяч. Иванова . В сборнике целый цикл посвящен друзьям. Но А. Блока Вяч. Иванов выделяет среди современников; стихи, обращенные к нему, составляют отдельный цикл. Вяч. Иванов настойчиво стремится установить контакты с А. Бжоком. Е поэт это прекрасно понимал. Запн-снвая впечатления от разговора с А.Н. Чеботаревокой 24 ноября 1912 г., он отмечает: ^й0бедала Александра Н. Чеботаревская, пришедшая внешним образом с просьбой дать ей мою автобиографию ж библиографию, а внутренне». я думаю, в связи с В.И. Ивановым (хотя об этом мало говорилось)" (ЛІ, 182-183). Шя Вяч. Иванова теперь лишь изредка появляется в дневнике, записных кншо-ках, письмах А. Блока. 29 апреля 1913 г. вспоминая о "своих людях", он записал: "Остальных просто нет для меня - тех, которые "были" (В. Иванов, Чулков,..)" (УЇЇ, 246). О Вяч. Иванове поэт слышит от общих знакомых - А.Н. Чеботаревекий, А.Д. Скалдина. Но когда Вяч. Иванов приезжает в январе 1914 г. в Петербург, поэт уклоняется от встречи с ним. Вяч. Иванов же, приезжая в столицу, каждый раз посылает бывшему другу букет алых роз как первый привет. Однако редкие случайные встречи и беседы уже ничего не изменяют в их отношениях.

Октябрьская революция углубила пропасть между А. Блоком и Вяч. Ивановым. Вяч. Иванов, откликнувшийся на революцию "Песнями смутного времени", оказался в стане бывших друзей, отрек-

⁶⁴ Письма В.И. Иванова к А.Д. Скалдину. - ЦГАЛИ, ф. 487, од. І, ед. хр. 51.

шихся от А, Блока после поэмы "Двенадцать".

В 1919 г. СМ. Апянокий пришел к А. Блоку с предложением объединить символистов вокруг нового издательства. Поэт соглашается дать свои произведения, но сомневается в успехе мероприятия. Много позже Алянский напишет: "... Разговор с Блоком происходил в то время, когда в среде литераторов еще не утихли страсти, вызванные появлением поэмы "Двенадцать".

Я не знал, что от Блока отвернулись многие писатели, среди которых были ж его друзья. Не знал, что совсем на днях близкий друг поэта, Владимир Пяст, в каком-то общественном месте отказался пожать протянутую Блоком руку.

Не знал я и того, что Александра Александровича все это глубоко волнует"⁸⁵. Но сам поэт был намного мудрее и выше своих прежних друзей. Он пытался сгладить конфликт. А. Белый относит попытки А. Блока примириться с В. Пястом и 3, Гиппиус к "доброте Блока". К доброте, по-видимому, можно отнести и тот первый шаг к восстановлению отношений с Вяч* Ивановым, который сделал А. Блок в 1919 г. СМ. Алянский повез в Москву только что изданную в "Алконосте" поэму "Соловьиный сад" с надписью

"Дорогому Вячеславу Ивановичу Шанову на память от А.Б. .

В своей книге "Встречи с Александром Блоком" СМ. Алянский подробно рассказывает о своем знакомстве с обоими поэтами. В описании этих встреч у Алянского явная антитеза. При встрече с А. Блоком автор очарован: "Впервые я встретил человека, кото*-рый умея так внимательно, так уважительно, так увлеченно и

^и Алянский СМ. Встречи с Александром Блоком. - М., 1969. -С 36.

⁸ Дарственные надписи Блока на книгах и фотографиях // Литературное наследство, - Т. 92, кн. В. - С 72.

заинтересованно слушать своего собеседника"⁰ . Первая встреча с Бяч. Ивановым была для Аяянского мучительна: "Вячеслав Иванов язвил, издевался, возящаяся, и все это проделывал с улыбкой, с какой-то презрительной мягкостью и снисходительностью.

Это было настоящей шквизиндей^и8о\

С годами все отчетливей проступала в Вяч, Иванове та жестокость, которая была уловлена А. Бяоком еще при первых встречах, тот "холод", которым "пронзил" Бяч. Иванов души многих людей. Любя "себя в искусстве"_t"мэтр символизма" так и не сумел подняться до чужих болей и страданий. Но он умеет казаться и добрым, и самоотверженным, и ласковым- 0 поразительной перемене при второй встрече с Бяч. Ивановым пишет СМ. Апянский: "Со мной разговаривал совсем другой человек" . О.А. Мочалова, хорошо знавшая Бяч. Иванова в I9I8-I920 гг., с восторгом писала о нем: "Эпитет "необыкновенный" приходится повторять многократно ж постоянно" .

То, что у А. Еяока было внутренней потребностью - живой интерес к людям, умение слушать их и понимать, у Вяч. Иванова ~ только игра, стремление произвести впечатление, часто любопытство, почти женское.

По-видимому, в глубине души Вяч. Иванов все-таки понимал величие А. Бнока, его недосягаемость. Он старался быть как можно ближе к поэту. Характерно и то, что даже и после революции

он выступает одновременно с А. Блоком в издательстве "Всемир-

і "«

^ut Аяянскжй СМ. Встречи с Александром Блоком. - С. 34.

⁸⁸ Там же. С 56.

⁸⁹ Там же. С 56.

⁹⁰ Мочалова О.А. Литературные спутники (Горный дух). - ЩАЯИ,
ф. 273, ед. хр. 20, оп. 3. - С 27.

60 нал лжтература" на тему о гибели гуманизма (доклад А, Блока "Крушение гуманизма" состоялся 9 апреля 1919 г., Вяч, Иванова - 23 апреля), И если в этот период А* Блок при всей идеалистичности своего мировоззрения ощущает живительную силу стихий, видит выход в способности "жадно жить ж действовать"(yitII5)_t то Бяч. Иванов в ужасе: "... я не верю в состоятельность обез-боженного и обездушенного мира", - пишет он в заметках "Кручи", опубликованных за месяц до его доклада .

Последний раз А. Блок и Вяч. Иванов встретились в мае 1920 г. в Москве. IS мая Вяч. Іванов бьш на вечере у Коганов, где виделся с А. Шоком, 14 мая присутствовал на его вечере во Дворце Искусств. По свидетельству Ф.И. Коган, Вяч. Иванов привел слова А. Блока, якобы сказанные ему при встрече, что все

со написанное им до сих пор - "только бред и невроз революции" .

Бесспорно, что А. Шоку трудно было осознать закономерность происходящих сложнейших событий, что у него бьши минуты отчаяния ж ужаса, что его мышление в целом было трагическим. Но бесспорно и то, что А. Бгок не оправдал надевд, возлагаемых на него Вяч. Ивановым. Творчество гениального поэта должно было стать воплощением идей Вяч. Иванова. В 1921 г. он сказал М.С. Аяьтману: "Да и Еноком я недоволен. Ах, как время все обериу*-ло. Когда мы, "символисты" начали, нам представлялось совершенно иное. И вот нас уже объявили отошедшими. А мевду тем, как мало было сделано!" . Вяч. Иванов продолжая верить после

Иванов В.І. Кручж // Записки мечтателей.- 1919.- № І.-С.І08* ^ Бнок в неизданной переписке и дневниках современников //

Литературное наследство. - Т. SB, кн. 3. - С. 497. ⁹⁵ Аяьтман М.С. Из бесед с поэтом Вячеславом Ивановичем Ивановым (Баку, 1921) // Труды по русской и славянской филологии. - Тарту, 1968. - II. - С. 306.

всех революционных бурь, что его теории религиозного переустройства общества, "соборности искусства** верны, что символистам просто не дали времени совершить все задуманное.

На смерть А. Блока Вяч. Иванов откликнулся двумя стихотворениями, написанными в августе 1921 г.» но опубликованными много позже, В рукописи первого стихотворения "Умер Блок" есть приписка автора: "Баку 10.УШ, вечером, при виде проломанной в университетском коридоре двери. Утром узнал, что вчера в 10 ч.

утра умер Александр Блок" .

"В глухой стене проломання дверь" стала в стихотворении Вяч* Иванова символом творчества А. Блока* В этом произведении отозвались и "глухие" года, и тяжелый труд героя "Соловьиного сада", и глубина, так до конца и не познанная А, Блоком:

В глухой стене проломанная дверь »

И груды развороченных камней,

й брошенный на них железный лом,

И глубина, разверстая за ней,

й белый прах, развеянный кругом, -

Все ~ голос Бога: "Воскресенью верь" . Во втором стихотворении, неоконченном, Вяч. Иванов подводит итоги прожитого, И хотя теперь автор пишет: % по-своему каждый свое яснсвидели", - он опять не разделяет себя и А. Блока, опять то, что для А. Блока было только "мигом", у Вяч. Иванова становится главным, определяющим:

^ Елок в поэзии его современников // литературное наследство. - Т. 92, кн. 3. - С. 579.

⁹⁵ Иванов В.И. Собр. соч. - Т. 3. - С. 532.

веревкой одною по чреслам повязаны

й друг друга таясь, как врага, Пйи единой стремниной, но были заказаны

Нам обоим святые снега . Сразу же после смерти А. Блока Вяч, Иванов выступил с лекцией о нем в Бакинском университете. С. Городецкий назвал эту леквдю "хорошей, но сухо-академической и панихидной** , Вяч. Іванов, уже не чувствуя прежней духовной близости к поэту, по-видимому уже просто не находил слов, выражающих живую человеческую боль, А спустя два года он совсем откажется писать и говорить об А. Блоке, потому что "им завладела большая публика"⁹⁸.

Личные взаимоотношения А. Бяока ж Вяч. Иванова - во многом отражение сложной и противоречивой эпохи социальных сдвигов и переломов. Их поиски - это поиски русской интеллигенцией СБО-их путей среди революционных бурь, А. Елок от мистических стихов ранней юности, через боли ж разочарования сумел прийти к принятию революции, разделить судьбу своего народа. Он поверил в его созидательные силы, почувствовал, пусть стихийно, правоту революционных преобразований, Вяч, Иванов, продолжая традиции славянофильства, считая, что главной ж определяющей чертой народного характера является религиозность, не смог принять "обезбоженного^ мира. Противоречивость дружбы поэтов во многом была обусловлена противоречивостью времени, когда

Иванов В.И. Собр. соч. ~ Т, 3. ~ С. 532.

⁹⁷ Там ке. С. 532.

⁹⁸ Там же. С. 537.

каздоцу нужно бшш определить свое место в маре. Эти поиски привели А, Бяока к "Двенадцати" и "Скифам", Вяч. Иванова - к "Песням смутного времени* и отказу от социалистической родины.

А. Блок, по справедливому утверлдению А, Белого, ~ "поэт целой России", в отличие от других, в том числе и Вяч. Иванова, которые были выразителями "кружков, сфер, каст, классов"",

В чем заключалась сущность мировоззрения обоих поэтов, что привело их к разным творческим и жизненным итогам, молено увидеть, проследив их отношение к символизму как творческому методу и литературной школе.

Бяок в воспоминаниях и дневниках современников // Литературное наследство. - Т. 32, кн. 3- - С. 795.

Похожие диссертации на А. Блок и Вяч. Иванов к проблеме творческих взаимосвязей

Александр Блок и Федор Сологуб: к проблеме творческих взаимосвязейМихайлова, Ольга Викторовна

Локально-исторический метод в литературоведении Н.П.Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг. (Проблемы взаимосвязей краеведения и художественной литературы)Московская, Дарья Сергеевна

А. П. Чехов и И. Н. Потапенко : (Проблемы творческих взаимосвязей)Шелоник, Мария Ивановна

Проблема культурных истоков и идейно-художественных взаимосвязей эстетического идеала в лирике А.С. ХомяковаБерезина Татьяна Юрьевна

А.Блок и Э.Т.А. Гофман : традиции романтизма в символистской поэтикеКоролёва Вера Владимировна

Творческая история пьесы А.П. Чехова "Иванов": проблема редакцийПочекутова, Юлия Александровна

Русская средневековая публицистика: проблема творческой индивидуальности : Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей КурбскийКаравашкин Андрей Витальевич

Публицистическая литература Беларуси второй половины XVI - XVII в.: проблемы поэтикиСаверченко, Иван Васильевич

Художественная проза Андрея Белого 900-х гг.: проблема творческого методаЧерников, Иван Николаевич

"Двойник, или Мои вечера в Малороссии" А. Погорельского и "Повести покойного Ивана Петровича Белкина" А. С. Пушкина : Проблема преемственностиПитерцева, Евгения Юрьевна