Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятия системы, узуса и нормы. Их специфика относительно испанского языка . 9
Введение. 9
1. Система, узус, норма: отношения между данными понятиями. 10
2. Стабильность и изменчивость нормы . 19
3. Общеязыковая норма и ее функционально-стилистические разновидности. 22
4. Критерии нормативности лингвистических явлений . 32
Выводы по главе 1. 36
Глава 2. Нормативный и узуальный варианты реализации языковой системы при употреблении неопределенных местоимений. 37
Введение. 37
1. Морфология неопределенных местоимений. 41
1.1. Место неопределенных местоимений в системе частей речи согласно норме и в узусе. 41
1.2. Формы неопределенных местоимений, выделяемые нормативными грамматиками, и существующие на уровне узуса . 55
1.3. Морфологические категории неопределенных местоимений на нормативном и узуальном уровнях. 69
2. Семантика неопределенных местоимений. 78
2.1.0 наличии значения у неопределенных местоимений. 78
2.2. Определение природы значения неопределенных местоимений через узуальные функции. 84
2.3. Анализ значения неопределенных местоимений с точки зрения общеязыковой нормы. 94
2.3.1. Коннотативные и прагматические созначения обобщающих местоимений на уровне функционально- стилистических и территориальных норм. 112
2.3.2. Коннотативные и прагматические созначения неопределенно-личных местоимений на уровне функционально-стилистических и территориальных норм . 114
2.3.3. Коннотативные и прагматические созначения отрицательных местоимений на уровне функционально-стилистических и территориальных норм. 116
3. Синтаксис неопределенных местоимений. 121
3.1. Неопределенные местоимения в утвердительных и отрицательных предложениях. 121
3.2. Неопределенные местоимения в роли членов предложения в нормативном и узуальном вариантах реализации системы. 127
3.2.1. Неопределенные местоимения в роли главного члена предложения. 130
3.2.2. Неопределенные местоимения в роли второстепенных членов предложения. 141
Выводы по главе 2. 150
Заключение. 152
Список использованной литературы.
- Стабильность и изменчивость нормы
- Критерии нормативности лингвистических явлений
- Формы неопределенных местоимений, выделяемые нормативными грамматиками, и существующие на уровне узуса
- Коннотативные и прагматические созначения неопределенно-личных местоимений на уровне функционально-стилистических и территориальных норм
Введение к работе
Актуальность исследования. Необходимость описания различий между нормативным и узуальным вариантами реализации языковой системы связана с тем, что язык обладает ярко выраженным эволюционным характером. Идет постоянное развитие системы языка за счет устранения устаревших элементов и возникновения новых. Эти сдвиги, находят свое выражение прежде всего на узуальном уровне, поэтому анализ различий между нормой и узусом в употреблении отдельных единиц, например, неопределенных местоимений, дает возможность увидеть перспективы в развитии не только данных элементов, но и языка в целом.
Цель исследования состоит в рассмотрении различий между нормативным вариантом употребления, кодифицированным и предписанным грамматиками, и тем вариантом употребления, который распространен в речи носителей языка.
Цель исследования предполагает решение следующих задач: 1. Дать описание форм, составляющих разряд неопределенных местоимений, и существующих в системе языка. Выделить среди них формы, являющиеся нормативными, и те, которые существуют только на узуальном уровне. 2. Выявить различия между морфологическими категориями и значением неопределенных местоимений, описанными в нормативных грамматиках, и обнаруживающимися при комплексном анализе, то есть с точки зрения системы, узуса и нормы. 3. Сопоставить особенности нормативного и узуального употреблений неопределенных местоимений на семантическом и синтаксическом уровнях.
Методы исследования. Основным методом исследования послужил структурно-функциональный анализ динамической системы языка, обоснованный в работах Л.М. Скрелиной и ее учеников [Кузьмина 1987; Михайлова 1990 и др.]. Анализ функционирования неопределенных местоимений был выполнен на синтагматическом и парадигматическом уровнях и сопровождался квантитативной обработкой материала. Также в работе был использован «принцип дополнительности» [Степанец 1999: 10], провозглашающий вариантность лингвистических решений, когда один и тот же лингвистический факт в различных ситуациях может трактоваться по-разному.
Материалом исследования послужили художественные произведения XX века. Для всестороннего анализа были использованы работы как испанских, так и латиноамериканских авторов, а также грамматики, толковые словари, словари синонимов и антонимов.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые в романистике объектом исследования стал разряд неопределенных местоимений. Кроме того, впервые была сделана попытка комплексного изучения данных форм, то есть с точки зрения системы, узуса и нормы, что позволило выявить новые категории, не получившие еще своего отражения в нормативных грамматиках. Также были обнаружены варианты употребления неопределенных местоимений на семантическом и синтаксическом уровнях, широко распространенные в узусе, но не признаваемые нормой.
Основные теоретические положения, защищаемые в работе:
Неопределенные местоимения представляют собой четко организованную систему, в которой все единицы обладают определенной морфологической, семантической и синтаксической общностью, что позволяет выделить их в самостоятельный разряд. Наличие связей между его единицами обусловлено структурностью системы языка.
Неопределенные местоимения испанского языка обладают рядом категорий, выраженных имплицитно, обнаруживающихся только на узуальном уровне, и не доступных для наблюдения на уровне нормы. Это категория предметности/ непредметности и категория лица.
3. Анализ отклонений от нормы при употреблении неопределенных местоимений в узусе позволяет увидеть динамизм языка на синхронном срезе. Так, в процессе развития системы формируются новые, более объемные по своему значению категории, на основе старых более узких и «конкретных». Примером такого движения может считаться формирование у неопределенных местоимений категории предметности/ непредметности на основе категории среднего рода.
Развитие системы испанского языка характеризуется стремлением к аналитизму, что является причиной отклонений от нормы в употреблении неопределенных местоимений на морфологическом уровне. Прежде всего это связано с тяготением форм к одному роду, а именно - мужскому, и связь с одним грамматическим числом, а следовательно, намечается тенденция к неизменяемости окончаний и отказу от флективносте.
Неопределенные местоимения имеют постоянное значение и являются полнозначными словами. Их значение, охарактеризованное в нормативных грамматиках, как контекстуально- обусловленное, не зависит от ситуации, так как чем выше степень обобщенности значения слова, тем меньше возможность его контекстуального варьирования.
Неопределенные местоимения, не только выполняют роль членов предложения, но и являются одними из основных элементов структурно-семантической организации высказывания в целом, так как обладают определенной степенью предикативности. Только глагол и неопределенные местоимения своим появлением могут формировать тип предложения. В ряде случаев отклонения от нормы на узуальном уровне при употреблении неопределенных местоимений связаны с отсутствием глагола-связки.
Практическая ценность. Данные, полученные в результате исследования, могут быть использованы при разработке разделов морфологии, семантики и синтаксиса в курсах теоретической грамматики;
8 при чтении спецкурсов; при создании учебных пособий по разговорному языку, стилистике и т.д.
Апробация работы. Основные положения и результаты проведенных исследований были представлены на заседаниях кафедры романской филологии РГПУ им. А.И. Герцена (С.-Петербург, октябрь 1999; март 2000), а также на Герценовских чтениях (С.-Петербург, РГПУ им. А.И. Герцена 18-20 мая 1999 г.). По теме диссертации имеется четыре публикации.
Основное содержание работы: Диссертационное исследование состоит из двух глав.
Первая глава посвящена анализу основных понятий: системы, узуса и нормы, и специфике их рассмотрения относительно испанского языка. В ней также отражены спорные вопросы, такие, как - критерии нормативности лингвистических явлений (особенно важные для испанского языка в связи с наличием пиренейского и латиноамериканских национальных вариантов); стабильность системы и нормы; функционально-стилистические разновидности нормы и т.д. Проблемы представлены с двух точек зрения: как имеющие общетеоретическую значимость и как характерные для испанского языка в частности.
Вторая глава исследования посвящена различиям между нормативным и узуальным вариантами употребления неопределенных местоимений испанского языка. Глава разделена на три параграфа, в которых последовательно рассматриваются морфология, семантика и синтаксис неопределенных местоимений. Кроме того, в ней отражены тенденции в развитии современного испанского языка (движение к аналитизму, выработка более объемных по своему значению категорий и т.д.), а, следовательно, перспективы в развитии разряда неопределенных местоимений как составляющей части общей системы.
В заключении представлены основные выводы по результатам проведенных исследований.
Стабильность и изменчивость нормы
Понятие системы предполагает фиксированность позиции одного элемента относительно других. Тем не менее, система языка не представляет собой нечто неподвижное. Отдельные элементы все время находятся в движении, происходит медленная, но непрерывная перестройка языковой системы. Подобные изменения не только неизбежны, но и необходимы. Устаревшие элементы исчезают из речи, сначала оставаясь в системе языка как архаизмы, а потом и вовсе перестают выполнять коммуникативную функцию. Именно благодаря способности изменяться, язык сохраняет способность саморазвития.
Данное свойство языковой системы не раз отмечалось лингвистами [Русановский 1970], многие из которых полагали, что «если бы каждый язык продолжал существовать как прочное самодовлеющее целое, он все же постоянно удалялся бы от какой-то определенной нормы, развивая беспрестанно новые черты и постепенно превращаясь в язык столько отличный от своей первоначальной сущности, что становился бы в действительности новым языком» [Сепир 1934: 116].
Так, лингвисты могут только предполагать, почему и как идет становление отдельных форм. Например, неопределенное местоимение ningimo, образовавшееся на основе пес+ шш, должно было в процессе эволюции превратиться в neguno. Среди всех доводов, относительно того, откуда появилось второе п, и почему произошла замена є на і, наиболее убедительными считают следующие: в начальном слоге появилось і под воздействием более общего отрицания, выражаемого формой пі; п объясняется влиянием форм піп и поп, которые часто употреблялись вместо пі и по. Закон аналогии, действующий в процессе эволюции языка, дважды повлиял на развитие формы ningimo [Lathrop 1995: 149]. Развитие языковой системы осуществляется путем накопления новых употреблений и единиц при сохранении основной своей структуры, грамматического строя и словарного фонда. Следовательно, каждый этап развития языка, являясь продолжением этапа предшествующего, имеет свои нормы, и «объективное развитие языка есть становление его норм» [Ожегов 1955: 14].
Поэтому кроме основной, стабильной части, в языке всегда можно выделить элементы уходящего и зарождающегося. Именно в этих областях языка острее всего стоит вопрос нормы. С какого момента то или иное распространенное в речи явление считать нормативным и когда элемент языка может быть исключен из нормативных грамматик как устаревший? Ориентация в подобных вопросах на образцы прошлого приводит в ряде случаев к тому, что при описании нормы языка поддерживаются элементы давно вышедшие из употребления или почти не употребляющиеся. Это хорошо видно на примере формы множественного числа местоимения quienquiera. Как отмечает Испанская Королевская Академия, употребление quienquiera, quienquier и формы множественного числа quienquiera, обозначающей лица, в современном испанском языке очень ограничено и принадлежит исключительно литературному языку. Они также употреблялись и в прозе XVI века [Esbozo ... 1979: 231].
Так ли незаметны изменения происходящие в системе языка в тот или иной момент его истории? Ф. де Соссюр считал, что динамика обнаруживается только в истории языка, синхрония же тождественна статике [Соссюр 1988 : 86]. Отрицательно отвечал на этот вопрос и Э. Косериу, полагавший, что "в синхронной проекции изменения не могут наблюдаться как таковые" [Косериу 1963: 150].
Тем не менее, анализ употребления языковых единиц позволяет не согласиться с подобными утверждениями. Так, в испанском языке оба варианта написания неопределенного местоимения dondequiera, donde quiera одинаково нормативны [Oceano ortografia 1997: 282]. Становление формы данного местоимения не завершено, в отличие от adondequiera, единственно правильным вариантом которого является слитное написание [там же: 282]. Можно сделать предположение, что со временем один из вариантов будет вытеснен из нормы и перейдет в разряд архаизмов. Так произошло с формами dondequier, cuandoquier, comoquier, которые хотя и сохраняются в разговорной речи, признаются грамматистами как архаичные [Bello, Cuervo 1964: 343].
Л.М. Скрелина пишет, что даже «"непредубежденному" наблюдателю видны некоторые изменения, происходящие на одном синхронном срезе» [Скрелина 1973: 15]. Подобного мнения придерживается и Г.В. Степанов, указывая на то, что "единственно реальной является синхрония динамическая" [Степанов Г.В. 1976: 61].
Стремление увидеть подвижное в неподвижном характерно и для работы И.А. Бодуэна де Куртене, который говорит о том, что "спокойствие, остановка - явление кажущееся, это частный случай движения при условии минимальных изменений" [Бодуэн де Куртене 1963:349].
Критерии нормативности лингвистических явлений
Норма представляет собой значительно дифференцированный комплекс языковых средств, предполагающий сохранение целого ряда вариантов и синонимических способов выражения. Вариативность, не раз привлекавшая внимание исследователей (Солнцев 1984, Степанов Г.В. 1988, Горбачевич 1978 и др.), крайне важна, так как она обеспечивает функционально -стилистическую дифференциацию языков.
На протяжении долгого времени два варианта могут сосуществовать как одинаково нормативные, однако, со временем, в большинстве случаев один из них перестает употребляться. Так, в современном нормативном испанском языке alguno выступает только в адъективной функции или с опорой на последующее дополнение, при независимом употреблении появляется alguien.
Подобная синтаксическая однозначность нормативного варианта выработалась не сразу. По замечанию Н.П. Корыхаловой, первоначально в обеих функциях употреблялось cada uno; в дальнейшем в адъективном употреблении выступает лишь cada. Тем же стремлением к разграничению функций можно объяснить и появление alguien подле alguno, употреблявшегося субстантивно и адъективно вплоть до конца средних веков [Корыхалова 1971: 40].
Этим подкрепляется справедливость мнения Х.Короминаса, который, в противоположность подавляющему большинству исследователей возводящих alguien непосредственно к латинскому aliquem (например, Lathrop 1995: 149), считает, что alguien является модификацией alguno, сложившейся не ранее XV века под влиянием формы quien [Corominas 1954: 123]. Сосуществование вариантов и синонимичных выражений приводит к необходимости выработки критериев нормативности языковых элементов.
Анализ теоретической литературы показал, что для установления нормативности распространенными являются три критерия:
1. Соответствие языковых фактов внутренним закономерностям языка.
Как отмечалось в предыдущем параграфе, возникающие новшества (если это только не заимствования) уже находятся в системе в виде потенции. Наша речевая деятельность грешит многочисленными отступлениями от нормы, но мы большинства этих ошибок не замечаем ни у себя, ни у других. Этот факт объясняется тем, что возможность подобных отступлений от нормы заложена уже в самой языковой системе. Эти отступления от нормы не противоречат отношениям, существующим между элементами, составляющими систему, и не нарушают ее структуры.
Соответствие системе языка, его законам, является одним из основополагающих критериев признания нормативным той или иной новой единицы или употребления.
2. Для признания явления нормативным, оно должно получить широкое распространение, а, следовательно, получить «общественное одобрение».
Норма не определяется одними только системными закономерностями развития языка. Она складывается как итог взаимодействия общественного выбора и индивидуальных вкусов. Решающая роль последних в истории становления нормы подчеркивается многими исследователями - В.В. Виноградовым [1978]; Г.О. Винокуром [1959]; СИ. Ожеговым [1955] и др.
По признанию лингвистов, норма является одновременно и собственно лингвистической и социально- исторической категорией. Человеческий фактор при выработке нормы проявляется не только в отборе и фиксации языковых явлений, но и в системе их оценок. Как считает Л.К. Граудина, «исторически сложившаяся социальная оценка составляет сердцевину нормы» [Граудина 1966: 70].
Норма представляет собой вариант реализации языковой системы по какой-либо причине более предпочтительный, в отличие от других, предлагаемых системой. Как происходит этот выбор?
Критерий принятия или не принятия слова не связан с «системой» в целом, «...ибо нет системных предписаний употреблять для выражения определенного круга понятий заданный, определенный набор единиц» [Скрелина 1977: 124-125].
Иначе говоря, выбор нормативных вариантов часто определяется не системой как таковой, а чем-то внешним по отношению к ней. Как правило, этот выбор диктуется использованием данного варианта престижной группой людей или на престижной территории.
Так, если синонимичные выражения Se esta contento./ Uno esta contento., с точки зрения языка одинакового правильны, так как четко и недвусмысленно передают информацию, то, даже несмотря на то, что Академическая Грамматика рекомендует второй вариант, его употребление сокращается [Criado de Val 1957: 141]. Кроме того, некоторые исследователи говорят о стилистическом моменте в определении нормы, поскольку она предполагает оценку языкового факта (в том числе, и красиво/некрасиво) [Бельчикова 1965: 7].
Таким образом, норма имеет двусторонний характер и «объективной своей стороной норма связана с системой, субъективной - с обществом. Первую сторону рассматривают при анализе нормы как собственно языкового феномена, вторую при изучении ее как социально- исторической категории» [Скрелина 1977: 114].
Формы неопределенных местоимений, выделяемые нормативными грамматиками, и существующие на уровне узуса
Дискуссии, посвященные местоимениям (в том числе и неопределенным), прежде всего, связаны с проблемой признания данных единиц самостоятельной частью речи.
В современном языкознании вопрос об основах классификации частей речи остается дискуссионным. В теоретической литературе под частью речи понимается класс слов языка, выделяемых на основании общности их синтаксических, морфологических или семантических свойств, однако, иерархия этих признаков, а, следовательно, и признание одних единиц знаменательными, а других служебными, в лингвистических работах представлены неодинаково.
Современная дискуссия основывается на противопоставлении двух позиций, высказанных в конце 19 века, когда А.А. Потебней и Ф.Ф. Фортунатовым были выдвинуты различные принципы классификации частей речи.
А.А. Потебня на первое место при определении частей речи поставил семантику. Теоретической основой работ ученого является понятие «внутренней формы», определяемое лингвистом как «способ представления внеязыкового содержания» [Потебня 1958: 47]. «Нет формы, присутствие и функция коей узнавались бы иначе, как по смыслу» [там же: 45]. «Слово заключает в себе указание на известное содержание, ... и вместе с тем указание на один или несколько общих разрядов, называемых грамматическими категориями, под которые содержание этого слова подводится наравне с содержанием многих других» [там же: 35].
Вслед за А.А. Потебней, некоторые лингвисты определяют часть речи как лексическую категорию [Михневич 1968: 152 и др.]
То, что семантический критерий не может носить универсального характера, хорошо видно на примерах употребления местоимений в речи, которые в различных контекстах приобретает разные созначения: -Dice eso Roman? -Si la otra noche, cuando yo buscaba mis tijeras... - Это сказал Роман? - Да, однажды ночью, когда я искала свои ножницы [Laforet 1998: 44]. (1) ... como aquel pobre Borja, сото aquella nina que se llamaba Maria, que han desaparecido ...como yo, crecidos, distintos, otros. -как ТОТ бедный Борха, как та девочка, которую звали Мария, которые исчезли ... как я, повзрослевшие, непохожие, другие [Matute 1988: 32]. (2)
В первом случае местоимение становится синонимичным выражению una noche, а во втором- сближается по значению с прилагательным "по parecidos", "distintos" - "непохожие", "отличные".
Согласно семантическому критерию, в разряд неопределенных местоимений включаются единицы, обозначающие количественную или качественную неопределенность, поэтому учет только общности значения ведет к непомерному расширению данного класса.
Кроме того, не все лингвисты признают семантическую схожесть слов основанием выделения их в самостоятельную часть речи. Так, Е.В. Падучева пишет о том, что «местоимения, не являясь грамматической группировкой слов (частью речи), образуют, однако, лексико-семантический класс слов» [Падучева 1985: 11].
Все это приводит исследователей к выводу о том, что семантический критерий есть не более, чем попытка лингвистической формализации [Леонтьев 1968: 86].
В отличие от А.А. Потебни, Ф.Ф. Фортунатов построил свою классификацию на последовательном проведении морфологического принципа, назвав классы слов формальными классами. «Присутствие в отдельных полных словах форм образует формальные, или грамматические, классы» [Фортунатов 1956: 157 и след.].
При данном подходе каждая часть речи характеризуется особой системой грамматических категорий. Будучи выражены морфологически, они охватывают все слова данной части речи или ее основное ядро.
Так, согласно этой концепции, можно сказать, что класс местоимений резко выделяется на фоне остальных именных частей речи наличием среднего рода, выраженного формами aquello, ello, esto, а из неопределенных - todo, algo, nada.
Однако, очевидно, что исследования, опирающиеся только на данные параметры, также не могут носить универсального характера.
Так, при сугубо морфологическом подходе трудно анализировать формы, совмещающие в себе морфологические признаки разных частей речи, к которым относятся и неопределенные местоимения.
Кроме того, система языка представляет возможности для языкового творчества говорящего, поэтому при ненормативном употреблении многие единицы могут выступать в нетрадиционных для себя функциях. Так, существительное nina может иметь род, число и сопровождаться наречием «очень», однако это не означает, что оно может быть включено в состав прилагательных наравне со словом «маленький». ...Y las Mellizas, que eran тну ninas, se reian como dos tontas. - ...а сестры Мелиссы, которые были очень маленькими, смеялись как две дурочки [Delibes 1988: 20].
Коннотативные и прагматические созначения неопределенно-личных местоимений на уровне функционально-стилистических и территориальных норм
Созначения, существующие на уровне функционально-стилистических норм: В устной речи существует большой репертуар слов, которые являются сигналами приблизительности, неточности. Количество таких слов весьма велико, они создают своего рода "аппроксимационный фон" [Яковлев А.Е. 1998: 200], защищающий говорящего от необходимости точно выбирать слово или подготавливающий слушателя к последующей информации, обращающий его внимание на наиболее важные моменты: ...hicieron algo interesante: Juan le dio mucho dinero a Roman - ...они сделали кое-что интересное: Хуан дал много денег Роману [Laforet 1998: 48].
В словарях указывается на особое созначение местоимений alguien и algo, появляющееся в разговорной речи, и характеризующее социальный статус деятеля, его материальное положение и т.д.
Та положительная оценка, которая в заложена в данном созначении, в ряде случаев может получать дальнейшую "расшифровку":
Tu ...puedes ser algo grande, algo muy grande en la vida.- Ты ...можешь быть чем-то большим, чем-то очень большим в жизни [Delibes 1970:11].
Однако ее может и не быть. Так в предложении:
La categoria obliga, tonto de capirote, у un catedratico, no te digo que sea un ingeniero, pero es alguien. - Положение обязывает, глупый ты человек, и преподаватель, я не говорю тебе, что это как инженер, но это кто-то [Delibes 1979: 56], главная героиня не объясняет того, что она вкладывает в alguien, но мы без труда понимаем, что этот alguien уважаемый, достойный человек, занимающий определенное место в обществе.
Это одобрение не вытекает непосредственно из семантики слова, однако выражено путем употребления данного неопределенно-личного местоимения alguien применительно к человеку. Такие созначения- оценки, скрытые от непосредственного наблюдения, мы и считаем в представленной работе прагматическими.
Интересно заметить, что в подобных фразах нейтрализуется одно из важнейших противопоставлений в рамках неопределенных местоимений, а именно, по одушевленности / неодушевленности. Вероятно, это происходит потому, что уважение, в данном случае, связывается не с человеком, а с тем положением, социальным и материальным, которое оценивается путем употребления данного местоимения как достойное.
Si hay que ser algo, seria liberal - dijo - , porque los conservadores son unos tramposos. - Если обязательно надо чем-то быть, я буду либералом, - сказал он, - потому что консерваторы - это мошенники [Marquez 1980: 118].
Кроме этого, сочетание creerse alguien в разговорной речи обозначает «задаваться», «много о себе мнить» [Большой испанско-русский словарь 1999: 56].
Образуя словосочетания с глаголами типа suceder, ocurrir, pasar и т.д., algo может приобретать прямо противоположные значения: либо нечто положительное - очень величественное, грандиозное, важное:
Tit eres algo que ha sucedido, Jeza. Has sido algo, algo que ha occurida, ciertamente, que ha ocurrido. - Ты был чем-то, что случилось, Хеса. Ты был чем-то, что произошло, безусловно, что произошло [Mature 1988: 83], либо, наоборот, - негативное, равносильное горю, смерти, несчастью: Y уо dije: "Cree listed que pueda pasar algoT - И я сказал: "Вы думаете, что может что-то случиться?" [Marquez 2001: 82] Alguna в сочетании с глаголом hacer - hacer algima (de las suyas) в разговорной речи обозначает «набедокурить», «натворить что-нибудь» [Большой испанско-русский словарь 1999: 56]. Созначения, существующие на уровне территориальных норм: В национальных вариантах испанского языка употребляется сочетание "Estar en algo", означающее: а) Быть хорошо одетым, б) Иметь двойные намерения, в) Иметь успех. [Diccionario de cubanismos...l987: 13]. Созначения, существующие на уровне функционально-стилистических норм:
Составляя отрицательный полюс в противопоставлении все/ничто, отрицательные местоимения, как и обобщающие, в высшей степени категоричны. Полное отрицание наличия чего-то или кого-то не всегда соответствует реальной информации передаваемой предложением.
Так, для местоимения nadie (никто) мы выделяем два типа множества, единицы которых могут быть представлены как отсутствующие: 1. Никто из людей, из человечества в целом:
Yo no vere nunca a Jeza, Alejandro по vera nunca a Jeza, nadie vera jamas a Jeza.- Я никогда не увижу Хесу, Алехандро никогда не увидит Хесу, никто никогда не увидит Хесу [Matute 1988: 85].
Так как герой умер, вполне естественно, что никто из живущих на земле никогда с ним не встретится. Никто из определенного круга людей, например, присутствующих в зале, живущих в городе и т.д.
Согласно нормативным грамматикам, при анализе употребления отрицательных местоимений можно говорить об объеме, на который распространяется отрицание. Он может быть более широким, или более узким, отрицание может относиться ко всему классу, а может касаться только части. Однако, то, что с помощью отрицательных членов суммируется некая совокупность лиц или предметов, вовсе не означает, что само отрицание имеет количественные степени [Васильева С.А. 1958: 195].
Тем не менее, анализ разговорных вариантов употребления, позволяет говорить о том, что nadie может относиться как к нескольким лицам, так и к одному.
Например, существуют употребления данного местоимения, которые могут быть интерпретированы как относящиеся к конкретному лицу. Главный герой романа, потеряв друга, старается пережить эту потерю и убеждает себя, что ничего не случилось:
No habia pasado nada. Nadie ha muerto. - Ничего не произошло. Никто не умер [Matute A.M. 1988: 53]. Можно сказать, что в данном примере под nadie понимается один, вполне конкретный человек.
