Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Референция лексического поля «речевой акт» в свете теории речевых актов 11
1.1. Теория речевых актов и ее составляющие в свете современной прагмалингвистики 11
1.2. Таксономия идеографического словаря в современной лексикографии ..27
1.3. Идеографическое описание лексического поля «Речевой акт» 43
Глава II. Фразеологизмы французского языка, обозначающие речевой акт: внешняя речь 50
2.1. Идеографическое описание фразеологического поля «Речевой акт» 50
2.2. Локутивный акт как референт фразеологической номинации 52
2.2.1. Фонетический аспект 52
2.2.2. Грамматический аспект 76
2.2.3. Референциальный аспект 91
Глава III. Фразеологизмы французского языка, обозначающие речевой акт: язык мысли 100
3.1. Идеографическое описание фразеологизмов, характеризующих речевой акт как мыслительный ...100
3.1.1. Речевой акт молчания 108
3.1.2. Эксплицирование пресуппозиции речевого акта 119
3.2. Иллокутивный акт как референт фразеологической номинации 123
3.3. Перлокутивный акт как референт фразеологической номинации 136
Заключение 148
Список сокращений 152
Список литературы 154
Список словарей 173
Список источников 176
- Таксономия идеографического словаря в современной лексикографии
- Идеографическое описание лексического поля «Речевой акт»
- Локутивный акт как референт фразеологической номинации
- Иллокутивный акт как референт фразеологической номинации
Введение к работе
Речь как высшая психическая функция уже давно привлекает внимание
лингвистов и психологов, чьи многолетние исследования привели к выводу о
том, что она является одной из составляющих интеллектуальной
деятельности. Долгое время в языкознании четко различались два
диаметральных подхода к анализу языка: с одной стороны, исследователи
изучали конечные продукты речевой деятельности, их
структурно-системную организацию и не учитывали чувств, взаимоотношений, намерений и целей реальных людей (В. Г. Гак); с другой стороны, ученые проникали в глубь языка в стремлении понять природу скрытого от непосредственного наблюдения языкового процесса, но при этом рассматривали язык, главным образом, в качестве вспомогательного средства изучения ментально-психических процессов человека (В. А. Ковшиков).
Одним из способов преодоления подобного противоречия, по нашему мнению, является обращение к прагмалангвистике, в частности к теории речевых актов, для которой характерен деятельностный подход к языку. В рамках этой теории, помимо традиционного изучения этапа внешней речи (в локутивном акте), имеется возможность включения таких характеристик речевого поведения человека, как коммуникативных намерений (в составе иллокутивного акта), психо-эмоциональных состояний коммуникантов, их поведенческих реакций, социальных последствий речевого акта с учетом экстралингвистических факторов и паралингвистических средств (в рамках перлокутивного акта).
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению» номинации различных аспектов речевого акта посредством фразеологизмов французского языка с опорой на теорию речевых актов. Такой подход мотивирован желанием, во-первых, найти отражение синергетических процессов, характеризующихся стремлением сложных систем к
самоорганизации и саморегулированию (Р. Г. Пиотровский), во фразеологической подсистеме французского языка, во-вторых, обнаружить такие синтезированные языковые факты, которые способствуют выявлению многогранности соотношения «язык - мышление», поскольку акты речи, из которых складывается речевая деятельность, следует изучать «не только в тесной связи с анализом внутреннего мира и внутренних возможностей человека, не только учитывая как его общественные, социальные, так и его природные, биологические, индивидуальные характеристики, но и по тому, какие механизмы ими сейчас управляют и что позволяет этим актам оказываться составляющими сложнейшего процесса коммуникации между людьми и средством передачи их мыслей, воли и чувств» (Кубрякова 1986: 10). Другими словами, настоящее исследование затрагивает область изучения речемыслительного аспекта речевой деятельности.
Под речевой деятельностью мы, вслед за Е. С. Кубряковой, понимаем «такую совокупность речевых действий- и речевых операций со стороны говорящего, создающего речь (речевой акт), и слушающего, ее воспринимающего, которая вызывается определенными потребностями, ставит перед собой определенную цель и совершается в конкретных условиях» (Там же: 10).
Номинация речемыслительного аспекта в настоящем исследовании предполагает выделение и описание фразеологизмов французского языка, которые так или иначе выражают скрытую часть работы мозга, в связи с чем в работе привлекаются некоторые достижения- смежных наук, в частности психолингвистики, позволяющие объяснить различные характеристики речи человека.
Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью изучения фразеологической номинации структуры речевого1 акта с учетом новейших достижений в области теоретической фразеологии и прагмалингвистики, а также интересом к выявлению и описанию таких языковых феноменов, которые обозначают речевой акт как мыслительный.
Теоретической базой исследования послужили следующие положения:
описание фразеосемантической группы «Речевой акт» предполагает применение терминологического аппарата теории речевых актов и прагмалингвистики (3. Вендлер, В. Г. Гак, Г. П. Грайс, М. Я. Гловинская, В. 3. Демьянков, В. И. Карасик, И. М. Кобозева, С. В. Меликян, Дж. Остин, Л. П. Рыжова, Дж. Р. Серль, П. Ф. Стросон, И. П. Сусов, К. Bach, R. М. Harnish, A. Berrendonner, P. Charaudeau, О. Ducrot и др.);
идеографический принцип является основополагающим при классификация фразеологизмов фразеосемантической группы «Речевой акт» (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, Л. Г. Бабенко, А. Н. Баранов, Л. М. Васильев, А. С. Герд, Д. О. Добровольский, Ю. Н. Караулов, Н. Н. Кириллова, М. И. Кролль, М. А. Кронгауз, М. Я. Крымская,
A. М. Мелерович, В. М. Мокиенко, В. В. Морковкин, А. Г. Назарян,
B. Н. Телия, Е. А. Ушакова, А. М. Эмирова, J. Casares, F. von Dornseiff,
R. Hallig, W. von Wartburg и др.).
Предметом исследования является эксплицитная и имплицитная номинация речевого акта.
Объектом исследования являются фразеологические единицы французского языка идеографической группы «Речевой акт».
В качестве гипотезы выдвигается предположение о том, что выраженные и скрытые процессы речемыслительной деятельности человека, в частности в виде специфического промежуточного языка между внешней речью и «языком» мозга (Ю. Н. Караулов), имеют в качестве номинантов фразеологические единицы.
Целью исследования является выявление фразеологических единиц, номинирующих различные аспекты речевых актов с последующим объяснением их фразеосемантической и прагматической значимости в системе французского языка.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
проследить развитие основных положений теории речевых актов, сформулированных в трудах Дж. Остина, Дж. Р. Серля, Г. П. Грайса, в современной прагмалингвистике;
научно обосновать применение современной теории речевого акта к практической и теоретической фразеологии;
разработать классификацию фразеологических единиц по следующим признакам:
а) соотнесенность с локутивным актом (фонетический,
структурно-грамматический и референциальный аспекты);
б) способы представления иллокутивных сил;
в) перлокутивный эффект;
выявить фразеологические единицы, ч отражающие синергетические процессы во фразеологической подсистеме французского языка;
дать модальную характеристику выявленным фразеологическим единицам.
Материалом исследования послужили 458 фразеологических единиц, извлеченных из фразеографических, лексикографических источников и французской художественной литературы.
Методы исследования. Выбор методов обусловлен целью исследования и поставленными в нем задачами: основополагающими являются дефиниционный и компонентный методы, которые обеспечили достоверность индукции и дедукции, метод сравнения фразеологических и лексических единиц для выявления дифференциальных сем, количественный подсчет, а также метод межъязыкового сравнения как способ выявления изосемных или идиоэтнических фразеологизмов французского и русского языков.
Научная новизна результатов исследования состоит в том, что впервые дается идеографическое описание фразеологизмов французского
языка в свете теории речевых актов Дж. Остина, благодаря чему стало возможным применение различных критериев прагматического характера: наличие перлокутивного воздействия на слушающего, уместность высказывания в определенных условиях, наличие искренности в высказываниях говорящего и т.д.. Кроме того, обращение к новейшим достижениям в прагмалингвистике, в которых широко освещается речемыслительный аспект речевой деятельности человека, позволило исследовать фразеологическое поле «Речевой акт» в сфере мыслительной природы речевого акта.
На защиту выносятся следующие положения:
типы речевых актов, разработанные в современной теории речевых актов, имеют не только лексическую, но и фразеологическую номинацию;
фразеологическая подсистема французского языка способна выполнять синергетическую (компенсационную) функцию по отношению к лексической подсистеме, восполняя недостающие звенья в номинативной системе языка;
фразеологическая типология перлокутивного акта может отражать динамическую (интеракциональную) направленность акта речи помимо традиционно принятого однонаправленного действия от говорящего к слушающему.
Теоретическая значимость результатов исследования заключается в разработке классификации фразеологических единиц французского языка на основе структурной организации речевого акта с учетом современных тенденций в прагмалингвистике. Такое представление фразеосемантической группы «Речевой акт» способствует лучшему пониманию соответствующего фрагмента языковой картины мира французов.
Практическая значимость результатов исследования заключается в том, что полученные результаты по разработке идеографического поля фразеологизмов французского языка в области речевого акта могут быть
использованы в дальнейших исследованиях, посвященных изучению фразеологической системы как французского, так и других языков. Использование прагматических критериев в работе с языковым материалом является основанием для нового подхода к разработкам учебно-методических пособий по обучению студентов умению адекватно высказывать мысли на иностранном языке, согласуя их с такими условиями ситуации, как уместность речевого высказывания в данном месте и в данное время, соблюдение условия искренности, достижение максимального воздействия на собеседника и т.д. Обучение учащихся принципам кооперативного сотрудничества на примере фразеологизмов французского языка может способствовать формированию у них умения определять свою речевую стратегию таким образом, чтобы достигнуть цели успешной коммуникации.
Достоверность и научная обоснованность теоретических и практических результатов исследования подтверждаются выбором методов анализа языкового материала, адекватных цели и задачам исследования. Материал исследования отбирался автором методом наблюдения, включающего в себя сплошную выборку фразеологических единиц из словарей, с последующим анализом их словарных дефиниций и определением семного состава значений. Метод контекстуального употребления фразеологических единиц применялся для выявления дополнительных смысловых оттенков в различных дискурсах. С помощью метода количественного подсчета было определено соотношение значений успешности / неуспешности фразеологических единиц, а также выявлена степень представленности тех или иных образов в идеографической группе «Речевой акт». В ходе исследования получены достоверные научные результаты, на основании которых впоследствии сделаны основные выводы.
Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования. Результаты исследования могут найти практическое применение в разработке инновационных программ по лексикологии и
фразеологии французского языка, лингвистических спецкурсов «Теория речевых актов», «Лексическая и фразеологическая идеография».
Апробация результатов исследования. Материалы исследования обсуждались на заседаниях кафедры романской филологии РГПУ им. А. И. Герцена (г. Санкт-Петербург, 2006-2009 гг.), на международном семинаре «Проблемы идиоэтнической фразеологии» (г. Санкт-Петербург, ноябрь 2007 г.), на научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация» в Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов (апрель 2007 г.), на научной конференции «Герценовские чтения» в РГПУ им. А. И. Герцена (г. Санкт-Петербург, май 2008 г.), на международной научно-практической конференции «Лингвистическое наследие Шарля Балли в XXI веке» (г. Санкт-Петербург, октябрь 2009 г.). По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объемом 1,74 п. л.
Объем и структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений, списка литературы, насчитывающего 151 наименование (из них 32 на иностранных языках), списка словарей (24), источников (23), электронных источников (9), а также пяти приложений. Общий объем работы составляет 223 страницы печатного текста, из них 179 - основное содержание и 44 страницы - приложения.
Таксономия идеографического словаря в современной лексикографии
Человек постоянно находится в процессе познания окружающей его действительности, а приобретенные им знания в ходе познавательной деятельности закрепляются в языке в виде слов. Таким образом, одной из функций слов является отражение фрагментов окружающего мира. Однако человеческая мысль, пишет Э. Бенвенист (Benveniste 1966), не только просто отражает мир, но и категоризует реальность, в этой организующей функции проявляется тесная взаимосвязь мысли с языком. Итак, «действительность, отражающаяся в языке, не есть хаотическое нагромождение разрозненных фактов. В действительности мы склонны видеть структуру» (Морковкин 1970: 6). При этом следует отметить, что человеческое сознание способно систематизировать факты окружающей действительности в языке по-разному: не только в виде иерархического построения семантических полей по смысловой близости, но и путем группирования слов в семантические и морфосемантические поля по близости звучания. В первом случае это приводит к созданию идеографических (или «идеологических», как первоначально называл их Ш. Балли) словарей, во-втором — алфавитных.
«Идеографические словари, которые принято в лингвистике также называть словарями "идеологическими", "концептуальными", строятся по принципу тезауруса, представляющего собой систему семантических полей конкретного языка. ... Основной критерий, который лежит в основе идеографического словаря, — это критерий смысловой близости лексических единиц» (Горбунов 2004: 40).
Словари, в которых лексика, располагается на основании этого критерия, получили название идеографических (от греч. idea — понятие, идея, образ и grapho - пишу ). По замечанию П. Имбса, идеологический словарь отвечает на вопрос: «если я должен выразить ту или иную "идею", то какое слово я должен или могу употребить? /si j ai telle "idee" a exprimer, quel mot dois-je ou puis-je employer?» (перевод наш. — M. A.) (TLF 1971: XII). В зависимости от типа словаря может меняться область фиксируемого знания и способы его представления. Считается, что в наиболее четком и ясном виде идея представления знаний о мире связывается с идеографическими словарями. В настоящее время различают идеографические словари тезаурусного типа, в которых лексика классифицируется по понятийным группам (например, словарь М. П. Роже); аналогического типа, совмещающего в себе черты алфавитного и смыслового расположения лексики (словарь П. Буассьера); тематического типа, к которым относятся учебные идеографические словари, лексический состав которых характеризуются очевидной тематической закрепленностью за определенной областью знания об объективном мире (их существует огромное количество, например, иллюстративные словари К. Дудена); и наконец, четвертый тип, появившийся в конце XX века, - так называемые «информационно-поисковые тезаурусы», которые представляют собой понятийную модель конкретной отраслевой области (сюда можно отнести различного рода узкоотраслевые терминологические словари, например словарь лингвистических терминов О. С. Ахмановой).
В рамках настоящего диссертационного исследования интерес для нас представляют идеографические словари первого типа, среди которых наиболее известными являются словари Ф. Дорнзайфа, X. Касареса, Р. Халлига и В. фон Вартбурга, ныне признанные классическими.
Первым идеографическим словарем, в котором была предпринята попытка логического упорядочения лексики на научных принципах, по всеобщему признанию ученых, является словарь М. IL Роже «Тезаурус английских слов и выражений», опубликованный в Лондоне в 1852 году. Лексика английского языка в нем подразделяется на четыре понятийных класса: абстрактные отношения, пространство, материю и дух (разум, воля, чувства), которые в свою очередь делятся на подклассы. Логическую схему понятий ученый построил на основе естественнонаучного принципа, согласно историческому развитию ботаники и зоологии, в то время как «принцип расположения слов в конечных группах можно назвать структурно-семантическим. Сначала идут существительные, затем — глаголы, прилагательные и наречия. Слова одной части речи следуют по степени близости их значений» (Морковкин 1970: 19).
Несмотря на наличие таких первоначальных недостатков в тезаурусе Роже, как трудность в использовании и нарушение естественной взаимосвязи между словами вследствие излишне абстрактного построения логической схемы, тем не менее, его научная ценность не подвергается сомнению, и словарь до сих пор востребован.
Что касается лексикографической ситуации во Франции, то по свидетельству Ю. И. Горбунова (2004), первые словари тезаурусного типа появились там уже в XVI веке и носили, в основном, характер двуязычных или многоязычных словарей, в которых лексика одного языка определяется через другой какой-либо язык. Наиболее значительными из них являются тезаурусы Р. Этьенна (1531), Ж. Нико (1606), С. Удэна (1607) и Ж. Креспэна (1627), представляющие первый этап в развитии «тезаурусной лексикографии» во Франции.
Новый поворот в развитии французской «тезаурусной лексикографии» происходит в XIX веке под воздействием «Тезауруса английских слов и выражений» Питера Марка Роже. Через несколько лет выходит «Аналогический словарь французского языка» П. Ж.-Б. Буассьера, в основу которого положен принцип алфавитно-смыслового расположения слов, что позволяет пользователям данного словаря легко находить синонимы, антонимы, слова в ассоциативной связи.
Идеографическое описание лексического поля «Речевой акт»
Лексикографическое описание глаголов лексического поля «Речевой акт» неоднократно проводились на материале русского, французского, английского, немецкого и др. языков (Кролль 1969; Bach 1980; Ничман 1980;: Васильев 1981; Возиянова 1991; Гловинская 1992; 1993а, б; Чертыкова 1996; Дубова 2001; Ушакова 2008). Лексико-семантические классификации этих и других авторов подробно анализировались в системно-семантическом плане, с включением коммуникативно-прагматического аспекта в рамках теории речевых актов. Исследования прагматической направленности в сфере речевой деятельности (говорения) появляются в 80-90-е гг. прошлого столетия (К. Бах и Р. М. Харниш, Н. В. Возиянова, М. Я. Гловинская).
В традиционных лексико-семантических классификациях выделяются следующие общие классы глаголов лексического поля «Речевой акт», совпадающие практически у всех вышеназванных исследователей (с небольшими вариациями): «1) глаголы, характеризующие внешнюю (акустико-физиологическую и графическую) сторону речи, 2) глаголы, характеризующие содержание мысли, выражаемой с помощью устной или письменной речи, 4) глаголы со значением речевого взаимодействия и контакта, 5) глаголы со значением побуждения, выражаемого устной или письменной речью и 6) глаголы со значением эмоционального отношения и оценки, выражаемых посредством устной или письменной речи» (Васильев 1981:6).
Такой подход к описанию процесса, в основном, устной речевой деятельности характерен для работ с конца 60-х до 80-90-х годов прошлого века. Впоследствии наметился поворот к рассмотрению речевых процессов под углом прагмалингвистики, в частности теории речевых актов, свидетельством чему является диссертационная работа Н. В. Возияновой (1991), в которой автор подразделяет все глаголы речи не только по семантическим параметрам, но и по признаку наличия или отсутствия признака коммуникативной направленности речи, а также включает изучение глаголов речи в социолингвистическом и коннотативном аспектах и исследует психолингвистическую реальность коннотативного значения.
Прагмалингвистический подход в сфере изучения глаголов лексического поля «Речевой акт» в полной мере воплощен в исследованиях М. Я. Гловинской (1992; 1993а, б), выполненных в рамках современной теории речевых актов на материале русского языка. В центре внимания оказываются глаголы речи русского языка, обозначающие речевые акты. Заслугой ученого является установление границы между иллокутивами и перлокутивами в русском языке, которая, как выяснилось, обычно проходит внутри видовых пар: в форме несовершенного вида глагол является иллокутивом, а в форме совершенного вида - перлокутивом, причем автор подчеркивает, что среди названий русских речевых актов обнаруживатеся достаточно много перлокутивов: просить — попросить, упрашивать — упросить, отпрашиваться — отпроситься, запрашивать — запросить и т.д. Перлокутивные глаголы сообщают, что их цель достигнута: воздействие на чужую волю, сознание, состояние оказано и получен искомый результат. Ментальный след в сознании адресата может быть выражен в виде понимания {объяснять — объяснить: цель - сделать непонятное понятным), знания {доказывать — доказать: цель — заменить мнение адресата знанием либо мнением, максимально приближенным к знанию) или мнения {убеждать —убедить: цель - заменить одно мнение у адресата другим).
В рамках настоящего исследования наибольший интерес вызывает классификация английских глаголов речи Р. Баха и Р. М. Харниша, выполненной на базе терминологического аппарата теории речевых актов1.
Как утверждают И. Ю. Доброхотова и И. М. Кобозева, в классификации Баха и Харниша за основу берется модель речевой деятельности, разработанной в рамках теории речевых актов, существенную роль в которой играет признак цели высказывания. С учетом цели высказывания они распределяют глаголы речи по четырем крупным классам: «1) говорение без указания на цель (локуционные акты: говорить / сказать); 2) говорение с указанием на цель (иллокуционные акты: уверять / уверить, спрашивать / спросить); 3) говорение с указанием на достижение цели (перлокуционные акты: убеждать / убедить); 4) говорение с указанием на цель, дополнительную по отношению к основной коммуникативной цели (колатеральные акты: намекать / намекнуть)» (Доброхотова 1989: 15).
Локутивный акт как референт фразеологической номинации
Как известно, Дж. Остин выделял три аспекта в составе речевого акта: локутивный, иллокутивный и перлокутивный акты. Локутивный акт или действие «говорения чего-либо», он подразделял на фонетический, фатический и ретический акты: «Фонетическое действие есть просто действие по употреблению определенных звуков. Фатическое действие есть употребление определенных вокабул, или слов, то есть звуков определенного рода, принадлежащих (и в качестве принадлежащих) определенному словарю и соотносящихся (и в качестве соотносящихся) с определенной грамматикой. Ретическое действие это совершение действия использования таких вокабул с определенными или более или менее определенными смыслом и референцией» (Остин 1999: 85).
Впоследствии изучением природы локутивного акта занимался Дж. Серль (19996), который причислял его к пропозиции (суждению) -«некоторому общему содержанию иллокутивных актов», и тем самым отграничивал его от иллокутивного акта. М. А. Кронгауз (2005) называет пропозицию «объективной констанцией значения предложения», а иллокутивный акт — «субъективной переменной значения предложения», по-другому — «пропозициональной установкой». Пропозиция, по Серлю, состоящая из акта референции и предикации, отличается от речевого акта (под которым он подразумевал, прежде всего, иллокутивный акт) тем, что она имеет семантическое значение, но не имеет интенционального аспекта.
После Дж. Серля, собственно говоря, никто из классиков теории речевых актов вплотную не занимался данным аспектом. Одной из причин этого, возможно, является расплывчатость и неясность остиновского объяснения природы локутивного акта, на что прямо указал П. Стросон в статье «Намерение и конвенция в речевых актах»: «Мое второе предварительное замечание связано с другим разграничением или парой разграничений, которые приводит Остин. Он различает иллокутивную силу высказывания и то, что он называет "значением" (meaning) высказывания, и приводит разграничение между иллокутивными и локутивными актами, осуществляемыми при производстве высказывания. В каждом из таких разграничений сомнение вызывает второй член. Остается ощущение, что Остин не прояснил, какие же именно абстракции из целостного речевого акта он хочет получить с помощью своих понятий значения и локутивного акта» (Стросон 1986: 130-131).
С другой стороны, считается, что традиционная (семантическая) лингвистика на протяжении длительного времени была сосредоточена на изучении именно локутивного аспекта речевого акта, обходясь при этом без использования специального термина: «Рассматривая высказывания безотносительно к той коммуникативной ситуации, в которой они были употреблены, фонетика описывала их звуковую сторону, лексикология — их словарный состав, синтаксис - правила соединения слов в предложении, семантика же давала этому предложению интерпретацию, сводя ее к объективному, т.е. лишенному истинностной оценки, содержанию выражаемого предложением суждения, иначе говоря, к выражаемому с помощью предложения пропозициональному содержанию, или пропозиции» (http://www.krugosvet.rU/articles/87/1008763/l 008763а! .htm).
Таким образом, в течение долгого времени локутивный акт не представлял большого интереса для ученых как предмет специального изучения. Как правило, они ограничивались констатацией наличия данного аспекта в составе речевого акта и обращали свое внимание, главным образом, на изучение иллокутивного акта.
Тем не менее, в последнее время наметился некоторый интерес к возрождению термина «локутивныи акт», свидетельством чему является появление некоторых работ в данной области: например, диссертационное исследование Е. В. Натяженко (2008) посвящено изучению локутивного акта дискурса в русле когнитивной лингвистики. Автор рассматривает локутивныи акт как речемыслительную стратегию, характеризуя ее как «последовательность мыслительных операций по оформлению глубинной структуры дискурса, совершаемая эмитентом в плане выбора языковых средств в направлении, определяемом его коммуникативным намерением, и формирующая пропозициональное содержание макроречевого акта» (Натяженко 2008: 5).
Важность изучения голоса и его модуляций как фонетического явления неоспорима, именно с его помощью производится речевое действие, его относят к одному из основных факторов, которые организуют речевую коммуникацию: «Особенности голоса влияют на восприятие адресатом получаемой информации и на квалификацию передаваемого сообщения, придавая сообщению определенную аксиологическую или экспрессивно-стилистическую окраску. Голос служит мощным инструментом воздействия, убеждения, подавления, им можно выразить самые разные чувства и отношения...» (Крейдлин 1994: 142).
Нашей задачей является поиск и представление фразеологических единиц речевой деятельности, соотносящихся с фонетическим аспектом локутивного акта, то есть обозначающих речь. Фонетический акт включает в себя ряд фразеосемантических подгрупп, характеризующих те или иные фонетические (произносительные) признаки. В данном диссертационном исследовании мы будем придерживаться следующей иерархии фразеосемантических категорий (по Н. Н. Кирилловой)
Иллокутивный акт как референт фразеологической номинации
Из трех аспектов классического речевого акта наибольшее признание и развитие получил иллокутивный акт, включающий в себя понятие интенциональности, которое, по замечанию И. М. Кобозевой, и явилось тем самым важным аспектом речевой деятельности, который смогла уловить теория речевых актов, в отличие от других деятельностных концепций, что и привело ее к успеху и популярности среди лингвистов вплоть до настоящего времени. Если локутивной стороной речевого акта, по сути, в течение долгого времени занималась семантика, объектом которой выступало изолированное предложение и его смысл, а перлокуцией как элементом воздействия на аудиторию - риторика, то понятие иллокуции явилось главным новшеством в структуре речевого акта, фиксирующее «такие аспекты акта речи и содержания высказывания, которые не улавливаются ни формальной семантикой, ни риторикой в ее традиционном понимании» (Кобозева 1986: 14).
К понятию иллокутивного акта Дж. Остин приходит после размышления над природой некоторых употреблений, не вписывающихся в рамки обычных «утверждений», которые описывают или утверждают какой-либо факт и являются либо истинными, либо ложными. Он делает вывод, что подобные употребления являются частью поступков или действий и не являются ни истинными, ни ложными. Остин вводит для них понятие перформатива (от англ. perform — представлять, исполнять, осуществлять ), которое указывает на то, что произнесение высказывания означает совершение действия, а не просто произнесение слов, например, «Спорим...» или «Я объявляю войну». В качестве грамматического критерия перформативов он предлагает (не без некоторой доли осторожности) рассматривать 1 лицо ед.ч. глаголов изъявительного наклонения, однако этого критерия, как он же сам впоследствии устанавливает, явно недостаточно для полной характеристики природы преформативного употребления и вводит дополнительный критерий успешности / неуспешности. Конвенциональность (от англ. convention — обычай, традиция, правила поведения ) является также немаловажной отличительной чертой иллокутивного акта, наряду с интенциональностью: простой вербальный акт еще не гарантирует успешное завершение речевого акта, необходимо наличие определенных соответствующих обстоятельств и уполномоченых действующих лиц в качестве условий его успешного выполнения. Таким образом, помимо традиционного лингвистического (в данном случае грамматического) критерия, Остин предлагает прагматический критерий успешности / неуспешности, который станет впоследствии основой при разработке теорий неуспешности / успешности, а понятие конвенциональное станет отправной точкой для развития социолингвистики.
На современном этапе развития прагмалингвистики многие пункты классической теории речевых актов пересматриваются, либо дополняются в соответствии с достижениями в той или иной области прагмалингвистики, например, традиционный критерий 1 лица ед. ч. изъявительного наклонения для перформативного употребления глаголов уже не имеет абсолютного характера, и часть лингвистов вполне допускают использование формы 3-го лица как более удобной для разграничения первичной функции РА-глаголов, состоящей в «интерпретации чьего-то речевого акта, а не в его осуществлении. В обыденной речи мы не пользуемся выражениями типа Я приказываю тебе дать мне это, а прибегаем к помощи императива с соответствующей интонацией (Дай мне это!)», а также эта форма позволяет более удобно, чем форма 1-го лица, «разграничить двух говорящих в тех случаях, когда в толковании имеется модальная рамка, содержащая оценку РА (донести на кого-то, оклеветать и пр.). Первый говорящий здесь является самим субъектом РА, т.е. тем, кто донес, оклеветал и пр., а другой — тот, кто отрицательно оценивает данный РА и использует для его обозначения глагол, содержащий соответствующую оценку» (Гловинская 19936: 162). Впрочем, Остин подчеркивал, что данный критерий подходит, прежде всего, для эксплицитных перформативов, т.е. перформативов в чистом виде, подразумевающих под употреблением само действие («Спорим», «Я обещаю», «Я завещаю»...), в противоположность имплицитным или первичным перформативам типа «Я буду...» (вместо эксплицитного «Я обещаю, что буду...»), и более того, подобное эксплицирование скорее характерно для письменной, нежели для устной, речи. Впоследствии, данное противоречие между эксплицитным и имплицитным перформативами легло в основу феномена «иллокутивного самоубийства» 3. Вендлера (1985), согласно которому существует рядглаголов, перформативное употребление которых невозможно и равносильно иллокутивному , самоубийству: голословно заявлять, инсинуировать, намекать, лгать, угрожать, язвить, льстить и т.д. Подобное противоречие Вендлер объясняет наличием того или иного «подрывного фактора», не предоставляющего возможности для перформативного употребления того или иного глагола, например, невозможно сказать «Я подстрекаю», так как в этом случае раскрывается вся неблаговидность данного поступка со стороны слушающего, вместо того, чтобы маскировать ее. В результате, 3. Вендлер предлагает альтернативный подход к иллокутивным глаголам, назвав его «дескриптивным» (в противовес остиновскому «перформативному»), при котором первичной функцией иллокутивных глаголов является их использование для передачи актов других людей. Такой подход оправдывает использование формы 3-го лица глаголов при анализе их иллокутивного употребления.
