Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Категория персональности и функционально семантическое поле (ФСП) персональности 9
1.1. Изучение семантической категории персональное и ФСП персональное в современной лингвистике 9
1.2. Структура ФСП персональное и средства его выражения 18
1.3. Семантика 3-го лица 24
1.4. Взаимодействие ФСП персональное с другими ФСП 26
Выводы по Главе 1 28
Глава II. Структурные и функциональные особенности просторечия в его противопоставлении литературному языку 30
2.1. Характеристика литературного языка 30
2.2. Особенности разговорной речи, ее типы 33
2.3. Просторечие как нелитературный стиль обиходно-разговорной речи 38
2.4. Национальный вариант французского языка в Квебеке 47
2.5. Квебекское просторечие 53
Выводы по Главе II 57
Глава III. Особенности фсп персональности в квебекском просторечии 59
3.1. Структура ФСП персональное в квебекском просторечии 59
3.1.1. Компоненты ФСП персональное 60
3.1.2. Взаимодействие центра и периферии ФСП персональное
3.2. Грамматическая категория лица - ядро функционально семантического поля персональности во всеобщем французском языке 65
3.2.1. Диахронический аспект исследования функционирования категории лица в системе личных местоимений 66
3.2.2. Диахронический аспект исследования категории лица в системе форм притяжательных местоимений 72
3.2.3. Функционирование категории лица в системе личных местоимений в современном литературном языке и в просторечии Франции 80
3.3. Средства выражения семантических значений ФСП персональности в квебекском просторечии 88
3.3.1. Выражение семантического признака тождества при указании на субъект ситуации 88
3.3.2. Выражение семантического признака непересечения при указании на слушающего 96
3.3.3. Выражение семантического значения включения при указании на группу лиц, включая говорящего 103
3.3.4. Выражение семантического значения непересечения при указании на группу лиц, включая слушающего 107
3.3.5. Выражение семантического признака непересечения при указании налицо, не участвующее в акте речи ПО
3.3.6. Выражение семантического значения непересечения при указании на группу лиц, не участвующих в акте коммуникации 118
Выводы по Главе III 123
Заключение 129
Библиография
- Структура ФСП персональное и средства его выражения
- Просторечие как нелитературный стиль обиходно-разговорной речи
- Грамматическая категория лица - ядро функционально семантического поля персональности во всеобщем французском языке
- Средства выражения семантических значений ФСП персональности в квебекском просторечии
Введение к работе
Настоящая работа посвящена проблеме функционально-семантического поля (ФСП) персональности в просторечном варианте французского языка на территории Квебека.
Наблюдая основные тенденции развития языковых явлений в просторечии, исследователи все чаще обращаются к материалу этой функционально-стилевой разновидности языка. Изучение просторечных форм русского языка представлено в трудах Л.И.Баранниковой, И.В.Шалиной, А.А.Юнаковской и других известных отечественных лингвистов. Исследованию явлений собственно французского просторечия посвящены работы А.Боша, Ф.Гаде, П.Гиро, И.Жувено, Ф.Карадека, А.Фрея и др. Об актуальности проблем, связанных с языковыми явлениями квебекского просторечия, свидетельствуют труды Ш.Бушара, М.-Т.Вине, М.Гладжак, В.Т.Клокова, П.Лорандо, М.А.Марусенко, Т.Надасди.
Функциональный подход к языку представляет собой важный этап в развитии современного языкознания. Его достижением является изучение языка не только как системы фактов, подчиненных определенным правилам взаимодействия в структуре, но и как действующей системы с распределением функций между элементами определенных уровней (Друзина).
В научной литературе ФСП персональности и являющаяся его грамматическим центром категория лица изучаются на материале многих языков: русского (Теория функциональной грамматики; Золотова), агглютинативных языков Евразии - финно-угорских, самодийских, тюркских, тунгусо-маньчжурских, палеоазиатских, некоторых кавказских языков (Теория функциональной грамматики; Шарина). Изучению категории лица на материале французского литературного языка посвящен ряд работ В.Г.Гака.
Традиционно проблема функционирования ФСП персональности исследуется в рамках стандартного языка.
Объектом данного исследования является ФСП персональности в
квебекском просторечии. Предмет исследования составляют
морфологические, синтаксические, морфолого-синтаксические, интонационно-синтаксические средства выражения ФСП персональности.
Актуальность работы определяется необходимостью изучения грамматических явлений квебекского просторечия, существующего в своей устной реализации.
Грамматическая система просторечия отличается от грамматической системы литературной формы того же языка. В морфо-синтаксическом плане это выражается, прежде всего, в упрощении структуры просторечия, в связи с тем, что для него характерен более узкий, по сравнению с литературным языком, набор функций. Кроме того, просторечие оказывается менее подверженным ограничениям нормы. В результате порождаются подсистемы, которые в большей степени соответствуют критериям функциональности
4 (Марусенко). Явления, свойственные просторечию и классифицируемые как неправильные и непрестижные, тем не менее, проникают в литературный язык.
Цель работы состоит в изучении структурных и семантических особенностей функционально-семантического поля персональности квебекского просторечия.
Для достижения данной цели предусматривалось решить следующие задачи:
систематизировать основные научные подходы к определению ФСП персональности;
рассмотреть отношения просторечия и литературного языка;
описать структурную специфику ФСП персональности в квебекском просторечии;
выявить семантические признаки поля персональности, выраженные формами личных, притяжательных местоимений и глагольных окончаний в просторечии Квебека;
изучить особенности контекстуального выражения персональности в квебекском просторечии.
Материалом для исследования послужили:
7 пьес современного квебекского писателя М. Трамбле, а именно: «Les Belles-soeurs», «A toi, pour toujours, ta Marie-Lou», «En pieces detachees», «Le gars de Quebec», «Sainte Carmen de la Main», «Demain matin Montreal m'attend», «L'effet des rayons gammas sur les vieux garcons». Всего в этих пьесах выявлено 16086 случаев специфической реализации категории персональности.
тексты-памятники французской литературы старофранцузского, среднефранцузского и классического периодов.
Методы исследования. Для достижения поставленной цели в работе использовался метод функционально-семантического анализа. Нашли также широкое применение метод компонентного и контекстуального анализа, сравнительно-сопоставительный метод и метод анализа письменных источников.
На защиту выносятся следующие положения:
в просторечии появляются такие грамматические формы, которые можно признать типологически новыми моделями по сравнению с соответствующими формами литературного языка;
в квебекском просторечии вследствие явлений симплификации и унификации развивается тенденция синтетизма, не свойственная литературному французскому языку: безударные формы личных местоимений редуцируются и выступают в роли глагольного префикса;
в квебекском просторечии возникают существенные изменения в ФСП персональности, а именно:
- центр ФСП персональности в устном просторечии Квебека представлен
глагольным префиксом, либо основой глагола (в отличие от письменной формы
литературного французского языка, где ядром рассматриваемого поля являются
формы личных местоимений и глагольных окончаний);
- основная функция выражения семантики лица в квебекском просторечии возложена на редуцированные формы безударных личных местоимений.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые выявлены средства выражения ФСП персональное в просторечии Квебека, определена тенденция к синтетизму центрального компонента поля песрональности.
Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в разработку проблемы просторечных вариантов полинациональных романских языков в современном мире.
Практическая ценность заключается в возможности использовать выводы данной работы в курсах по романскому языкознанию, а также в спецкурсах по функциональной грамматике французского языка.
Апробация работы проводилась в форме выступлений и докладов на
научно-практических семинарах «Контакты языков и культур на американском
континенте» (Саратов, 2006), «Квебек в системе Канадской Федерации»
(Саратов, 2008), международной научной конференции «Язык. Культура.
Коммуникация» (Волгоград, 2006), межвузовских научных конференциях
«Коммуникативные и социокультурные проблемы романо-германского
языкознания» (Саратов, 2007), «Актуальные проблемы теории языка,
межкультурной коммуникации, краеведческой лингвистики и
лингводидактики» (Ульяновск, 2007). Результаты исследования были опубликованы в сборнике «Известия Российского Государственного Университета им. А.И.Герцена» (Санкт-Петербург, 2008). Положения диссертации отражены в шести публикациях, в том числе в журнале, рекомендованном ВАК.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Структура ФСП персональное и средства его выражения
Изучением категории персональности в современной лингвистике занимаются многие научные школы и направления. Специально данной проблеме посвящены исследования функциональной грамматики. Ее представители определяют персональность следующим образом: «Персональность - это семантическая категория, характеризующая участников обозначаемой ситуации по отношению к участникам ситуации речи - прежде всего говорящему. Вместе с тем персональность - это и функционально-семантическое поле, базирующееся на данной семантической категории, рассматриваемой вместе со средствами ее выражения в том или ином языке» [Теория функциональной грамматики, 1991:5]. Это определение основывается на истолковании категории лица Р.О.Якобсоном: «Лицо характеризует участников сообщаемого факта по отношению к участникам факта сообщения. Так, 1-е лицо свидетельствует о тождестве участника сообщаемого факта с активным участником факта сообщения, а 2-е лицо — о его тождестве с реальным или потенциальным пассивным участником факта сообщения, т.е. с адресатом» [Якобсон, 1972:100].
Большинство исследователей категорию лица рассматривают как универсальную категорию. «Лицо есть необходимая категория языковой (да и не только языковой) мысли, присущая ей по самой ее сущности: ведь без лица говорящего не может быть и речи, лицо говорящее необходимо предполагает лицо слушающее, и оба эти лица необходимо предполагают внешний мир, их объемлющий, являющийся для них третьим лицом. Три лица - это три основные точки языкового сознания» [Пешковский, 1956:306]. С.М.Шалютин определяет категорию лица как присущую всем языкам и свойственную одновременно и языку, и мышлению [Шалютин, 1980:7].
Согласно замечанию Ж.Галише, для каждого человека мир делится на «я» и «не-я» [Galichet, 1970:110]. В речи устанавливается диалог между говорящим субъектом и другими лицами. В этой игре лиц говорящий субъект первичен. Отмечается даже, что именно он поддерживает все другие лица, участвующие в акте речи. Неоднозначное положение трех лиц в системе языка и речи отмечает и В.Г.Гак: «1 - 2-е лица противопоставляются 3-му как участники-неучастники разговора, они в принципе указывают на одушевленные существа, обладающие даром речи и определяемые непосредственно по ситуации» [Гак, 1999:251].
Такой универсальный аспект рассмотрения обозначенной категории отражает функциональный подход к ее описанию: «Категория лица означает соотношение между субъектом речи (говорящим) и субъектом самого действия. ... Лицо характеризует участников сообщаемого факта по отношению к участникам факта сообщения» [Якобсон, 1972:100].
Представители «коммуникативной грамматики русского языка» под персональностью понимают категорию, связанную не только с субъектом, но и с объектом, при этом нередко не дифференцируются персональность и субъектность в изучаемых конструкциях [Пантелеев, 2000:32]. «Синтаксическая категория лица .. . выражает отнесенность высказывания к действительности через ситуацию речевого общения, создаваемую соотношением его участников, поэтому под синтаксической категорией лица следует, очевидно, понимать соответствие субъекта-носителя действия, состояния, признака, о котором сообщается в предложении, одному из трех лиц участников-неучастников общения» [Золотова, 1973:158]. «Грамматическая категория лица в глаголе служит средством выражения субъектных и субъектно-объектных отношений, т.е. отношений, лежащих в основе предикативности» [Жукова, 1972:248]. Изучая семантическую категорию персональное и поле персональное, представители санкт-петербургской школы функциональной грамматики также учитывают тот факт, что отношение к лицу касается не только субъекта, но и объекта. При этом выявляется вершинное положение субъекта-подлежащего. Отношение к лицу явно выражено и в случаях, когда семантический субъект занимает позицию не подлежащего, а дополнения. «Фактически выражение лица в объекте дополняет и поддерживает то выражение семантики лица, которое дано в субъекте. Это взаимодействующие и взаимозависимые стороны единого комплекса субъектно-объектных отношений» [Теория функциональной грамматики, 1991:15-16]. Большое внимание в лингвистике уделяется коммуникативному аспекту, и многие исследователи отмечают важную роль категории персональное в порождении высказывания. Поле персональное отличается ярко выраженной дейктической и коммуникативной ориентированностью [Пантелеев, 2000:35]. В функционально-семантическом поле персональное выделяется коммуникативно-ориентированное лицо (говорящий - адресат) и номинативная сфера, связанная с неучастниками речевого акта.
Категория персональности выявляется в любом высказывании. При этом различают два типа персональной семантики. Первый - категориальные грамматические значения форм лица глаголов и местоимений. К этому типу семантики относят также категориальные значения неопределенно-личных и обобщенно-личных синтаксических конструкций. Второй тип -некатегориальные значения персональности. Такие значения не представляют лицо как грамматическую категорию, выражаемую определенными грамматическими формами; категориальность в рассматриваемых случаях представлена в отношении к персональности как семантической, а не грамматической категории. К этому типу относится выражение семантики персональности за пределами грамматических форм лица [Теория функциональной грамматики, 1991:10]. Для анализа системы типов и вариантов семантической категории персональное в ее речевых реализациях в теории функциональной грамматики используется понятие персональной ситуации. «Персональная ситуация — это базирующаяся на семантической категории и поле персональности типовая содержательная структура, представляющая собой тот аспект передаваемой высказыванием общей ситуации, который заключает в себе отношение к лицу» [Теория функциональной грамматики, 1991:11].
Изучение персональных ситуаций может включать анализ взаимодействия персональности с представленными в высказывании элементами других семантических категорий.
Изучаемые типы, разновидности, варианты персональных ситуаций включают все содержательные элементы высказывания, имеющие отношение к семантике лица.
Локативные компоненты, лексические значения глаголов, различные элементы контекста учитываются и при анализе, использующем традиционные термины и понятия морфологии и синтаксиса (формы лица глаголов, неопределенно-личные предложения). Но подход к языковому материалу с точки зрения понятия категориальной ситуации позволяет рассматривать как специальный предмет анализа не только глагольную форму и синтаксическую конструкцию с их значениями, но и всю содержательную структуру с ее неопределенно-личной семантикой и все средства ее выражения в высказывании и его окружении.
Определение лица как семантической категории, охватывающей разнообразные средства ее формального выражения, опирается на лингвистическую традицию. Так, среди выделенных О.Есперсеном понятийных категорий выступает и понятийное лицо, рассматриваемое в его соотношении с лицом грамматическим [Есперсен, 1958:252-254].
Просторечие как нелитературный стиль обиходно-разговорной речи
Осознанное и преднамеренное использование просторечных единиц оказывается одновременно и актом языковой игры, которая проявляется в трех основных аспектах: социальном, рекреативном и в собственно лингвистическом [Химик, 2000:154]. Социальный аспект языковой игры заключается в реализации антиповедения, отказ от языковых стереотипов. Рекреативный аспект - потребность в психологическом расслаблении, развлечении. Лингвистический аспект игры - общение с возможностями языка.
Особенности французского просторечия гораздо менее исследованы в современной лингвистике, чем, например, французское арго или региональные диалекты. Первая работа, посвященная французскому просторечию, принадлежит А.Бошу [Bauche, 1920]. А.Бош относит к нему любые отклонения от «хорошего французского». Langue populaire — наречие, на котором свободно и естественно говорит народ, наречие, которое простолюдин перенимает от своих отца и матери и которое он ежедневно слышит из уст себе подобных [Хорошева, 2004:42]. Согласно П.Гиро, язык существует в двух формах — языка народа {parlure populaire) и языка буржуазии {parlure bourgeoise). Если буржуазия «культивирует» язык, то просторечие его портит, засоряет [Guiraud, 1973: 11].
Основным вопросом, стоявшим перед исследователями французского просторечия, всегда являлся вопрос о том, представляет ли просторечие своеобразный сниженный стиль речи или имеет своего носителя [Хорошева, 2004:42-48]. П.Гиро определял просторечие как «вульгарное наречие, повседневный язык парижского простонародья» [Guiraud, 1973:9]. Ф.Карадек считает, что такая сниженная характеристика этого явления неоправданна, т.к. просторечие не опускается в действительности до такого уровня. Классифицируя неверным определение просторечия как присущее лишь парижскому простонародью, Ф.Карадек отмечает, что «просторечие стало разговорной формой языка, которой владеют все французы, даже те, что делают вид, будто не знают его» [Caradec, 1989:9].
Как отмечает Н.В.Хорошева, Ф.Карадек, видимо, говорил о просторечной лексике, которая общеизвестна в ситуациях непринужденного общения. Экстралингвистические факторы действительно оказали влияние на демократизацию литературного языка, с одной стороны, а с другой — повлекли за собой «сублимацию» - переход нелитературной лексики в более «высокие» речевые сферы [Хорошева, 2004:42-48].
Со своей стороны, Ив Жувено определяет французское просторечие как разновидность языка, употребляемую определенной социальной группой, народом, под которым понимается (теми, кто представляет элиту) недостаточно образованная часть населения [Jouvenot, 1995:57]. Носители современного французского просторечия характеризуются Ф.Гаде следующим образом: по профессии рабочие или имеющие приравненное к рабочим общественное положение, невысокий уровень образования, доходов, проживание в городе, невысокие посты [Gadet, 1992:24]. Ф.Гаде считает, что термин «просторечие» удобен для обозначения обычной (ordinaire) речи, прежде всего парижской, несмотря на невозможность дать ему определение ни в социологическом плане, ни в лингвистическом [Gadet, 2003]. Определяющим признаком отнесения к просторечию остается факт противопоставления литературной норме [Calvet, 2003:11; Gadet, 2003:103; Garmadi, 1981:56].
Многие исследователи отмечают, что понятие «langue populaire» (просторечие) охватывает совокупность нестандартных языковых форм, но не имеет соответствия на уровне социального субстрата. «В наши дни нереально, вследствие множества унифицированных факторов (всеобщее среднее образование, мобильность населения, влияние СМИ и др.), представить себе носителя языка, настолько незатронутого влиянием стандартизации и униформизации, что он выражался бы таким герметичным языком» [Gadet, 2003:109].
Во французской лингвистике просторечие обычно противопоставляют стандарту французского языка. Последний в 60-70 годы XX века понимался как «выдержанный стиль речи образованной парижской буржуазии» [Клоков, 2005:170]. Однако в настоящее время французский стандарт осознается как виртуальная абстракция, не связанная с географическими и социальными критериями. Содержание французского стандарта продолжает рассматриваться как незафиксированный идеал. Так же, как и понятие «французский стандарт», «французское просторечие» считается абстракцией, так как эту форму речи трудно зафиксировать в рамках какой-то одной социальной группы. При этом необходимо отметить, что французское просторечие обычно связывают с языком города в противовес крестьянским говорам (патуа). Французское просторечие традиционно приписывали «трудовому люду Парижского бассейна» [Клоков, 2005:171-172]. В.Т.Клоков, отмечая значительную отдаленность французского просторечия от литературного языка, указывает на слабое проявление специфики просторечия на грамматическом и фонетическом уровне. Французский исследователь П.Гиро определял французское просторечие как вариант французского языка, зарожденный в среде пролетариата и крестьян в регионе распространения langue d o il [Guiraud, 1973:52]. Однако в XX веке произошло смешение социальных групп. В связи с этим, в настоящее время французское просторечие представляется как разновидность французского языка, распространенная на всей территории Франции.
Выделяются три основных признака просторечия: 1) социокультурный признак. Французское просторечие сформировано трудящимися массами для собственных коммуникативных целей в рамках единого национального языка. 2) признак коммуникативной экспрессивности. Французское просторечие обнаруживает себя непосредственно в ситуации общения. 3) стилистический признак. Французское просторечие не соблюдает установленных литературной нормой правил [Клоков, 2005:173]. Если надсоциальный и надтерриториальный (то есть не закрепленный ни за одной социальной группой и ни за одной территорией) французски» стандарт рекомендован в качестве образца, то французское просторечие не пользуется престижем и не принято в качестве эталона.
Своеобразие просторечия, которое занимает промежуточное положение между крайними типами средств обиходно-бытового общения - литературной и диалектной разговорной речью - направляет внимание исследователей на выявление специфических единиц, являющихся маркерами просторечия относительно специфических единиц-маркеров, общих для просторечия и диалектов или жаргона и неспецифических (общеязыковых) единиц.
Грамматическая категория лица - ядро функционально семантического поля персональности во всеобщем французском языке
В современном литературном французском языке, существующем в своей письменной и устной форме, личное местоимение в функции подлежащего вместе с глагольным окончанием составляет сложный по своей структуре центр ФСП персональности. Этот центр выполняет собственно семантическую функцию соотнесения участников обозначаемой ситуации и функцию согласования сказуемого и подлежащего.
Для современного литературного французского языка характерно то, что подкласс личных местоимений распадается на ряды, противопоставленные по признаку субъектности/несубъектности и автономности/неавтономности [Сравнительно-сопоставительная грамматика романских языков, 1972:160]. По этим признакам французские местоимения распределяются по парадигмам, каждая из которых включает формы 1-го, 2-го 3-го л. и двух чисел — единственного и множественного.
Во французском языке личные субъектные местоимения различают категории определенноличности/неопределенноличности, 1-го, 2-го, 3-го л., числа, автономности/неавтономности, рода. Объектным в рассматриваемом языке противопоставлены только субъектные неавтономные местоимения, автономные формы не различают субъектности/объектности. Противопоставление по признаку определенноличности/неопределенноличности также присутствует во французском (il/on). Категория лица является единственной местоименной категорией, в которой выявляется полная симметрия. Лицо в подклассе личных местоимений всегда выражено. Число выражено латентной морфемой и реализуется лишь в определенных морфонологических условиях.
Безударные формы французских личных приглагольных местоимений поддерживают тесную связь с глаголом, к которому относятся. В отличие от ударных, безударные местоимения не образуют отдельной синтагмы [Nadasdi, 2000:22]. Такие местоимения стоят в препозиции по отношению к глаголу.
В связи с тем, что во французском просторечии, существующем в устной форме, глагольные окончания унифицируются для всех 3-х л. ед.ч. и 3-го л. мн.ч., а безударные формы личных местоимений редуцируются и постепенно превращаются в глагольный префикс вследствие тенденции синтетизма, центр ФСП персональности во французском просторечии состоит только из глагольного префикса в форме безударного личного местоимения, которое в литературном французском языке обычно выполняет функцию подлежащего. Таким образом, во французском просторечии формы местоимений несколько отличаются от системы местоимений стандартного языка.
Здесь существуют явления грамматического эллипсиса, где умалчиваемый знак всегда имеет вполне отчетливое значение, и звуковым эллипсисом, или полной утратой. Как отмечает А.Фрей, между этими явлениями нет четкой границы. Неглубоко также различие между утратой звучания, поражающей целые группы фонем и той, которая распространяется на изолированные группы элементов [Фрей, 2006:162]. А.Фрей описывал состояние французского просторечия в 20-е г.г. XX столетия, но все эти явления справедливы и для современного просторечия Франции. Применительно к системе личных местоимений, утрата фонем происходит обычно в следующих случаях: 1) e(lle) vient (она приходит), е (вместо elle) vientpas (она не приходит); 2) ez ont, вместо elles ont, они имеют (ж.р.), iz ont, вместо ils ont {они имеют — м.р.); 3) Je lid demande j ui demande (я у него спраишваю); 4) j lid dirai да вместо je lui dirai ga j ui dirai ga j i dirai да. I, оставшееся от формы (l)ui, получило неожиданное выражение в виде у: J y ai flanque ипе gifle... 5) Выпадение гласного в местоименной форме tu в современной французском просторечии объясняется исследователями стремлением к установлению все более тесной связи приглагольного местоимения с глаголом [Bauche, 1951:98]. Кроме того, в просторечных фразах часто можно наблюдать дискурсные эллипсисы, которые, по сути, представляют собой опущение элемента, расположенного в речевой цепи: Je т arrete, О finirai demain. «В разговорном и простонародном языке охотно употребляются нечеткие выражения, поскольку понимание не требует более точных слов; говорящие избавляют себя от необходимости обозначать особыми терминами все тонкости значения ... Специальные языки стремятся ограничить семантическое содержание употребляемых знаков, языки же, широко используемые в обращении, стремятся его расширить» [Фрей, 2006:122]. В современном французском наблюдается тенденция, выражающаяся в отмене формальных границ, изначально присущих субстанции. Постепенно теряет свое значение различие между одушевленными существами и неодушевленными вещами.
Так, местоимение quoi, традиционно употребляемое по отношению к неодушевленным предметам, в просторечии Франции может обозначать лицо, например: «С estMadame ...quoi?» (Это госпожа... как Вы сказали?).
Также в современном языке местоимение да часто употребляется не только по отношению к предметам, но и к лицам: Qui с est да? (Кто это?).
Во французском просторечии родовое понятие chose — «вещь, штука» может употребляться для обозначения определенного лица и противопоставляться по смыслу слову quelqu ип (кто-то): С est chose qui а sonne (Это звонил в дверь тот тип).
Язык стремится не выражать род личных местоимений 1-го и 2-го л., поскольку род указывается самой ситуацией. Для 3-го л., которое может означать отсутствующего человека, формы м. и ж.р., как правило, различаются. Французский язык нередко снимает различие по роду: Ma femme , й est venu («Моя жена, она пришла», Буквально - «Моя жена, он пришел»).
Во французском просторечии наблюдается тенденция избегать точное указание на лицо и род в случаях, когда оно избыточно. Так, местоимение on может заменять все прочие местоимения. Чаще всего on употребляется вместо местоимения 1-го л. мн.ч. nous. On передает не только взаимозаменяемость значений лица, но и взаимозаменяемость значений рода и числа. Данная форма позволяет также избежать излишнего повтора одинаковых слогов: nous, nous nous amusons «мы забавляемся» nous on s amuse. И, главное, on позволяет сэкономить на глагольном окончании: nous nous amusons on s amuse.
Формальное различие между ед. и мн.ч. существует, как известно, не во всех языках. «Французский язык, опережающий норму, стремится избежать явного указания на число в тех случаях, когда знак, уже охарактеризованный с точки зрения числа, повторяется в местоимении:
Les soldats il est maleureux [Фрей, 2006:133]. Подвижным в современном французском языке является возвратное местоимение se. По правилам французской грамматики оно употребляется только в 3-м л. ед.ч. Однако в просторечии оно распространяется и на другие лица. Чаще всего эта форма связана со мн.ч., но употребляется она и в ед.ч.
Вместе с тем, существует тенденция к неизменяемости притяжательного местоимения: формы son, sa, ses употребляются вместо притяжательных прилагательных 1-го и 2-го л. ед.ч.
Интересна также в современном французском языке интерпретация местоимения qui (кто, который) как qu 41 (что он): Le journal qu il est sur la table («газета, что она есть на столе»). Расщепление qui на qu и И - одна из причин появления удвоенного //, характерного для простонародной речи: Cehd qui II а раите «Тот, кто его сцапал». В действительности деление в этой фразе такое: Celui qu il Га раите — «Тот, что он его сцапал».
Как было сказано ранее, в просторечии Франции местоименная форма 2-го л. ед.ч. Ш редуцируется, форма / употребляется как перед гласным (t aimes), так и перед согласным (t sais). Редуцируется и местоимение 2-го л. мн.ч. vous, которое произносится как [vz] перед гласным звуком: vz avez, либо как [z] z-avez-vous vu [Cohen, 1973:392].
Личное местоимение 3-го л.ед. и мн.ч. м.р. во французском просторечии произносится различным образом: 1) [і] или [il] перед согласной и в ед.ч., и во мн.ч. (Ilparle, Us parlent); при этом, согласно М. Коєну, [il] употребляется, главным образом, в выдержанном стиле [Cohen, 1973:392]; 2) [il] перед гласной в ед.ч. (il arrive); 3) [il] или [ilz] перед гласной во мн.ч. (ils arrivent - izariv]. В данном случае [1], или [z], или оба звука одновременно появляются в разговорном французском для того, чтобы избежать зияния [Leard, 1995:78]. М.Коен отмечает, что в просторечии Франции в 3-м л. мн.ч. м.р. перед гласной
Средства выражения семантических значений ФСП персональности в квебекском просторечии
Таким образом, семантическое значение включения при указании на группу лиц, включая говорящего, реализуется в квебекском просторечии с помощью безударного местоимения 1-го л. мн. ч. [пи], ударного личного местоимения 1-го л. мн. [nuzot], употребляемого в функции подлежащего, неопределенно-личного местоимения [3], притяжательного местоимения. В зависимости от формы местоимения, выражающее описываемое значение, глагольные окончания могут участвовать в выражении семантики лица (при употреблении местоимения [пи]), либо не участвовать (при употреблении местоимения [3]).
Одним из значений семантики непересечения с говорящим лицом является указание на группу лиц, среди которых находится слушающий. Грамматически обозначенное семантическое значение представлено местоименными формами и глагольными окончаниями 2-го л. мн.ч. Способы выражения семантики 2-го л. мн.ч. в просторечии Квебека репрезентируются следующими средствами.
Безударная форма личного местоимения 2-го л. мн.ч. в функции подлежащего [vu], vous, свойственная и французскому литературному языку, и собственно французскому просторечию. Данная форма обозначает конкретную, одушевленную группу лиц-субъектов, одним из которых является слушающий, или адресат м.р. или ж.р. Ударной формой личного местоимения 2-го л. мн.ч. в функции подлежащего, указывающего на конкретные лица, включая слушающего, м.р. или ж.р., является форма [vuzot]: Oui, mais vous autres, vous avez de I experience... (Tremblay, 1972 b). Интересным является тот факт, что при передаче значения 2-го л. ед.ч. при обращении на «Вы» ударная и безударная формы совпадают в квебекском просторечии, в то время как при передаче семантики 2-го л. мн.ч. ударные и безударные формы в большинстве случаев дифференцируются.
При одновременном употреблении безударной и ударной форм безударная становится глагольным префиксом, показателем глагола, который, совместно с подлежащим, выраженным ударной формой личного местоимения, обозначает семантику 2-го л. мн.ч.
Для выражения значения 2-го л. мн.ч. в функции подлежащего может употребляться местоимение [3], обозначаемое на письме как on: Pis si jamais у demande a qaelqu un d entre vous comment да se fait que la chapel le de Vhopital est pas encore commencee... vous vous souvenez, on avait recu tine avance I anneepassie... (Tremblay, 1985). Во французском литературном языке [5] является неопределенно-личным местоимением, в просторечии Квебека оно становится личным, указывая на конкретный персональный дейксис, обозначая, кроме семантики 1-го, 2-го, 3-го л. ед.ч. и 1-го л. мн.ч. значение 2-го л. мн.ч., т.е. указывая на группу лиц, включая слушающего. Данная форма заменяет указанные местоимения, однако оно выражает семантику лица эксплицитно, либо при помощи дополнительных средств.
Как отмечалось ранее, во французском просторечии гласный [и] исчезает из произношения в форме личного местоимения vous: v(ou)s etes, v(ou)s allez. В квебекском варианте, видимо, этого не происходит, так как обычно все фонетические явления в пьесах Трамбле отмечены графически.
Указание на группу лиц, одно из которых является слушающим, осуществляется в Квебеке также с помощью глагольных окончаний, которые соответствуют нормам современного литературного французского языка. Для I, II, III групп глаголов в настоящем времени индикатива, простом будущем времени сюбжонктива, повелительном наклонении семантику 2-го л. мн.ч. выражает окончание [е]. В простом прошедшем времени индикатива, а также в условном наклонении настоящего времени - окончание Це]. В сложных временах значение 2-го л. мн.ч. передается окончаниями вспомогательного глагола [е], либо формой [et] глагола «быть». Приведем примеры:
Семантическое значение включения слушающего в группу лиц выражается не только в лице субъекта, но и в лице объекта, выраженного ударными и безударными формами личного местоимения в косвенных падежах в функции прямого и косвенного дополнения. Это значение выражается безударной формой [vu] в функции прямого или косвенного дополнения и ударной формой [vuzot] в функции прямого или косвенного дополнения и обстоятельства: Si vous continuez, j "у vas pas avec vous autres (Tremblay, 1985). по
На крайней периферии ФСП персональное находятся притяжательные местоимения 2-го л. мн.ч. [v э t], единой формой для обозначения м.р. и ж.р. при единичном предмете и [vo], формы для обозначения множественности предметов, принадлежащих к группе лиц, включая слушающего: Voire telephone fait tin drole de bruit (Tremblay, 1985). Vous vous debrouillerez avec vos problemes! (Tremblay, 1985). Итак, способы выражения семантики 2-го л. мн.ч. в квебекском просторечии разнообразны. К ним относятся личное местоимение 2-го л. мн.ч., представленное безударной формой [vu], свойственной французскому литературному языку и французскому просторечию, и ударной формой [vuzot] в функции подлежащего. В данной функции это местоимение характерно только для квебекского просторечия. Для выражения значения непересечения при указании на группу лиц, включая слушающего, в Квебеке употребляется неопределенно-личное местоимение [О], ударные и безударные формы личных местоимений в косвенных падежах, притяжательное местоимение, а также глагольные окончания.
Семантическое значение отнесенности ситуации к лицу, не участвующему в акте речи, выражается в квебекском просторечии глагольным префиксом в форме личного безударного местоимения 3-го л. ед.ч. Данное значение в Квебеке, как и в других языках, является периферийным компонентом содержания поля персональности. Признаком «неучастия» в акте речи 3-е л. отличается от 1-го и 2-го [Теория функциональной грамматики, 1991:5]. В данной работе мы рассматриваем ту сферу семантики 3-го л., которая указывает именно на лицо или лица, т.е. неанафорический персональный
В отличие от литературного языка, в котором согласные [1] и [z] в составе безударных местоименных форм 3-го л. ед. и мн.ч. м.р. [П] (Я и its) необходимы для избежания зияния, в квебекском просторечии данные согласные не употребляются. В связи с этим, во-первых, различие между формами 3-го л. ед. и мн.ч. в Квебеке менее очевидно, чем во французском просторечии, а во-вторых, отсутствие согласных [1] и [z] приводит к контакту двух гласных. В квебекском просторечии в этом случае имеет место палатализация: [і] превращается в {} ] и на письме часто употребляется со значком апостроф [Leard, 1995:78]:
