Содержание к диссертации
Введение
1. Петербург как объект градостроительного проектирования в первой трети XIX века 27
1.1. Градостроительная ситуация в Петербурге на начало XIXвека ...' 27
1.2. Участие архитектора А. Модюи в процессе архитектурно-градостроительного урегулирования Санкт-Петербурга: основные позиции 29
1.3. Петербург как объект градостроительного проектирования в 1810-1825 годах 32
2. Проектные предложения А. Модюи по градостроительному урегулированию Васильевского и Петербургского островов 35
2.1. Предложения А. Модюи по урегулированию Васильевского острова 35
2.2. Предложения А. Модюи по урегулированию Петербургской стороны 43
3. Проектный процесс формирования главной торговой зоны города 47.
3.1. Функционально-градостроительный генезис Сенной площади и зоны ее влияния к началу XIX века 47
3.2. Выявление авторства проекта организации зоны Сенной площади 49
3.3. Проектные варианты урегулирования зоны Сенной площади 52
4. Проектный процесс архитектурно-градостроительного урегулирования центральных территорий Санкт-Петербурга 58
4.1. Проектный поиск формирования зоны Дворцовой площади: 1750-е- 1820-е годы 58
4.2. Проектный поиск решений преобразования пространства бывшего Адмиралтейского луга и Исаакиевской площади 64
4.3. Архитектурно-градостроительное урегулирование зоны Царицына луга и Михайловской площади 69
4.3.1. Ландшафтно-градостроительная характеристика территории на начало XIX века 69
4.3.2. Обстоятельства проектирования планировки Царицына луга, Мало-Конюшенного и Театрального мостов 69
4.3.3. Проектный процесс урегулирования зоны влияния Михайловского дворца 71
4.3.4. Анализ композиционных визуально воспринимаемых связей зон Михайловского дворца и Марсова поля 75
4.4. Процесс архитектурно-градостроительного урегулирования протяженной территории «площадь у Аничкова дворца - Театральная улица - Чернышева площадь - Апраксин двор» 77
4.4.1. Функционально-градостроительный генезис территории 78
4.4.2. Варианты формирования площади у Аничкова дворца и новой Театральной улицы в проектах К. Росси..81
4.4.3. Градостроительная логика формирования площади у Аничкова дворца и новой Театральной улицы в проектах А. Модюи 83
4.4.4. Роль заказчика в проектном процессе 90
4.4.5. Проектный процесс формирования комплекса Апраксина двора 95
4.4.6. Завершающий этап формирования зоны Александрийского театра 96
Заключение 101
Список использованных источников 105
- Градостроительная ситуация в Петербурге на начало XIXвека
- Предложения А. Модюи по урегулированию Васильевского острова
- Функционально-градостроительный генезис Сенной площади и зоны ее влияния к началу XIX века
Введение к работе
Важнейшее качество облика исторического Петербурга — ансамблевая согласованность пространственно-градостроительных и архитектурно-стилистических параметров его застройки. К сожалению, условия современного строительного бума, несовершенство «охранного» законодательства и системы реального проектного процесса в условиях строительства в ценной исторической среде привели к игнорированию принципа органичной целостности «нового» и «старого» в петербургской практике архитектурного проектирования. Об этом свидетельствует список так называемых «градостроительных ошибок» допущенных за последние полтора десятилетия при вмешательстве в историческую застройку Санкт-Петербурга. Поэтому актуальным представляется обращение к теме проектного процесса периода высшего расцвета ансамблевого подхода к застройке российской столицы - времени правления императора Александра I, когда работала целая плеяда выдающихся зодчих, объединенных под началом А. А. Бетанкура в Комитете для приведения в лучшее устройство всех строений и гидравлических работ и прикосновенных к онаму местах - К. И. Росси, В. П. Стасов, А. А. Михайлов,
A. А. Модюи, инженеры П. П. Базен, А. И. Готман, В. К. фон Треттер (на
чальником канцелярии был Ф. Ф. Вигель, впоследствии автор известных ме
муаров - ценного источника сведений о людях и событиях первой трети
XIX в.). Позднее в Комитет были приняты архитекторы О. Монферран и
B. И. Беретти, инженер В. И. Гурьев.
Углубленное целенаправленное изучение архитектурного процесса в александровскую эпоху выявило несоответствие действительности некоторых устойчивых представлений о нем. В значительной мере это объясняется почти полным отсутствием сопоставительного анализа вклада конкретных зодчих в формирование застройки центральной части Петербурга. Больший-
ство работ об этом периоде посвящено творчеству отдельных архитекторов, но при этом каждый автор таких исследований невольно делает приоритетной значимость вклада в архитектуру столицы именно своего «героя». И хотя каждый из архитекторов Комитета сыграл свою роль в преобразовании Петербурга, в силу исторических обстоятельств полной и объективной картины распределения и оценки этих ролей не сложилось. Город как целое, как результат взаимодействия многих сил (творческих взглядов, требований заказчика, условий конкретного времени) растворялся во множестве отдельных исследовательских аспектов и пристрастий. При этом произошла некоторая мифологизация архитектурно-проектного процесса рассматриваемого периода.
Как справедливо отмечает С. В. Семенцов, «существующее знание об историческом Санкт-Петербурге огромно <...> Сложились глубочайшие традиционные школы изучения города на Неве - историческая, биографическая, генеалогическая, искусствоведческая, культурологическая, краеведческая <.. .>, эти исследования прекрасно описывают здания, сооружения, события и биографии людей. Но в них недостает одного - взгляда на город и пригороды в целом, на события и пространства в их единстве времени, процессов и территорий. То есть, как это ни парадоксально звучит, - в них нет именно того, чем отличается наш город от всех исторических городов мира <.. > Нет самого города как целостного ансамбля, его единой градостроительной пространственной истории и единой истории во времени. Создать историю великого города из суммы историй отдельных зданий и суммы биографий отдельных людей не удастся. Тем более понять единство его пространственной гармонии и уникальность его градостроительной ансамблевости, целостности» [118. С.47].
Частичное восполнение этого пробела стало одной из главных задач данной работы.
Привлечение новых материалов, их анализ совместно с уже известными материалами и публикациями позволил выявить более активную, чем принято считать, роль в архитектурно-градостроительном развитии Петербурга французского архитектора А. А. Модюи, находившегося на русской службе с 1810 по 1826 гг. Это заставило более подробно проследить жизненный путь архитектора (приложение 11), исследовать его творческий метод и место в петербургском проектном процессе 1810-X-1830-X гг. Творчество Модюи стало той осью, которая помогла соединить разрозненные звенья архитектурного процесса рассматриваемого периода. Его влияние на качественный уровень проектной практики столицы стало возможным благодаря фундаментальному образованию, полученному им во Французской Королевской академии архитектуры, службе в инженерных войсках и собственной творческой активности [171]. Важно и то, что становление Модюи как архитектора происходило в период начала реконструкции Парижа, когда главным градостроительным документом был «План комиссии художников», составленный в 1794 г.
Обладая собственной градостроительной позицией, Модюи сразу по приезде активно включился в проектный процесс по «урегулированию» Петербурга и превращению его в современный «город величия и славы» европейского образца. Именно такие амбиции окрашивали архитектурные замыслы двух императоров - французского и российского. Эпоха ампира формировала свои идеалы — крупномасштабность и ансамблевость были отличительными и обязательными чертами архитектурно-градостроительных проектов. В обстановке таких схожих для обеих стран архитектурно-градостроительных задач Модюи приступил к работе в России. Его замыслы охватывали как огромные территории главных столичных островов - Васильевского и Петербургского, так и более локальные, но значимые ансамбли центральных площадей, Царицына луга, площади у Аничкова дворца и Сенной площади, территории Коломны и Апраксина двора.
Особое значение имеет эпистолярное наследие архитектора (пояснительные записки, переписка с императором, научные труды).
Влияние Модюи на реальный архитектурный процесс в столице несомненно. Так, Ф. Ф. Вигель в своих мемуарах констатировал, что с лета 1816 г. Модюи принимал деятельное участие в разработке проектов центральных ансамблей города и именно его идеи стали основой для дальнейшего их формирования на протяжении многих лет даже после отъезда архитектора из России. Он же сообщал, что объективные обстоятельства не позволили Модюи участвовать в реализации своих проектов, в силу чего его вклад в развитие Петербурга оказался явно недооценен.
Изученность темы.
Преобразованию Петербурга первой трети XIX в. посвящено значительное число исследований, монографии и публикаций, популярных изданий, соответствующих разделов учебной литературы. Постройки К. И. Росси упоминаются в средствах массовой информации своего времени и различных периодических изданиях.
Деятельность архитекторов этого времени освещена в фундаментальном издании «История русского искусства» под редакцией И. Э. Грабаря, где говорится о том, что архитекторы Комитета взаимно дополняли друг друга и взаимно усиливали свой профессионализм, и их работа представлена как сотворчество. «Два товарища его (Росси, - 3. Ю.), Стасов и Модюи, несомненно, имели большое влияние на него, или, вернее сказать, все трое воспитывали друг друга. Стасов, непреклонный классик и поборник строгих правил и насильственного приведения к одному классическому образцу всех фасадов города, Модюи - хитроумный прожектер (от французского «projet», происходило русское «прожект», «прожектер», позднее, «проект» и «проектировщик» - 3. Ю.) [приложение 4], которому принадлежат все идеи обработки улиц и площадей города, смелые идеи пробивки улицы до Чернышева моста и устройство всей площади перед Аничковым дворцом, пробитие новой Ми-
9 хайловской улицы и целый ряд других проектов городского благоустройства, и гениальный исполнитель этих идей - Росси, образовали своего рода триумвират» [136]. Тем не менее, действительная роль французского архитектора-планировщика в столичном проектном процессе александровской эпохи осталась не раскрытой.
В последующие десятилетия изучение многогранного процесса деятельности членов Комитета для строений было сведено в основном к изучению творчества одного архитектора - К. И. Росси. Ему посвящены диссертации В. П. Зубова и М. 3. Тарановской, монографии Г. Г. Гримма, Н. П. Вей-нерта, В. А. Панова, В. И. Пилявского, М. 3. Тарановской, В. К. Шуйского, многочисленные научные и краеведческие статьи, научно-популярные издания. Исключением было только творчество О. Монферрана, первая монография о котором Н. П. Никитина появилась в 1939 г.
К творчеству других архитекторов Комитета историки архитектуры стали обращаться лишь с 1960-х гг. Это В. И. Пилявский (диссертация и монография о В. П. Стасове), Л. А. Медерский (диссертация о А. А. Михайлове), Г. И. Лоханов (диссертация о В. И. Беретти). Сравнительно недавно вышли в свет книги О. А. Чекановой, А. Л. Ротача и В. К. Шуйского об О. Монферране. Представлена в монографиях деятельность инженеров Комитета - А. А. Бетанкура (А. Н. Боголюбов, В. Е. Павлов, Н. Ф. Филатов), П. П. Базена (Д. Ю. Гузевич, И. Д. Гузевич), В. К. фон Треттера (С. Г. Федоров), В. И. Гурьева. (А. С. Таненбаум, А. Д. Вейсман). Работы же архитектора А. А. Модюи, члена Комитета со дня его основания и до 1827 г, до сих пор обойдены вниманием историков архитектуры [76. С. 113].
В этом прослеживается влияние исторических обстоятельств. Так, исследователь Н. И. Уварова [132] отмечает присущие советскому периоду исключения некоторыми исследователями из поля зрения «неудобных» фактов, которые они, в силу разнообразных причин, не могли объяснить. Например, до сих пор остается «незамеченным» вышеназванное свидетельство
10 Ф. Ф. Вигеля [45. С.802] о деятельном участии Модюи в разработке проектов центральных ансамблей города, и о том, что именно его идеи стали основой для дальнейшего их формирования на протяжении многих лет даже после отъезда архитектора из России. Но при этом негативное высказывание мемуариста в адрес архитектора непременно тиражируется в различных изданиях и исследованиях. В. И. Пилявский и Н. Я. Лейбошиц [82] в статье о формировании застройки Петербурга отметили несправедливость подобной характеристики и подчеркнули высокий профессиональный уровень планировочных проектов Модюи по освоению Петербургской стороны и Васильевского острова. Этого же мнения придерживались Н. М. Сирвинт, Е. П. Соколова [120] и А. В. Махровская [91]. Однако они не увязывали в единый узел все основные преобразования структуры Петербурге в алесанд-ровский период и тем более не соотносили их с именем Модюи.
Характерной чертой всех исследований является смешение в понятии «ансамбль» результата планировочного проектирования и объемного. Авторы, анализируя градостроительные ансамбли Петербурга, рассматривают, по преимуществу, только архитектуру зданий - пропорции фасадов, отдельных их частей, ордерное оформление. Планировочная же составляющая, как правило, только фиксируется. Тем более это относится к публикациям в периодической печати и популярным изданиям. Изложение истории создания ансамблей чрезмерно обобщено, порой оказывается домысленным авторами, в нем, зачастую, отсутствует анализ. Архитектурное проектирование в городе представляется как разрозненная деятельность архитекторов, подчиняющихся творческой интуиции.
Г. И. Лоханов [86] и В. В. Пучков [105] руководство архитектурно-строительным процессом связывают, прежде всего, с императором. Безусловно, заказчик - одно из важнейших звеньев проектного процесса, однако, пример Петра I убедительно показал, что градосозидающая воля нуждается в столь же сильных профессионалах-градостроителях.
Н. Н. Врангель [46. C.V-XIV], пытаясь опровергнуть утверждение Ф. Ф. Вигеля об участии Модюи в проектировании ансамбля Михайловского дворца, писал об отсутствии подписанных им чертежей самого дворца, в то время как мемуарист говорил о создании объемно-пространственной композиции комплекса, а не об отдельном здании. Очевидно, что здесь объемное проектирование отождествляется с планировочным и результат приписывается только автору архитектурного решения объекта. Таким образом, возникла подмена понятий.
Диссертация В.П.Зубова, (1913), [170] посвященная творчеству К. И. Росси, является одной из первых научных работ в области изучения истории архитектуры Петербурга первой трети XIX в., в которой автор произвел анализ архитектуры ансамблей, созданных в период правления Александра I. Планировку автор воспринимал как данность и, вероятно, поэтому не осветил процесс ее создания.
Н. П. Вейнерт в монографии, вышедшей в 1938 г. [44] наиболее близко подошел к осмыслению ансамблей и раскрытию их композиционных связей. Он выявил роль павильона на территории усадьбы Михайловского дворца в планировке Марсова поля, и связал формирование Дворцовой площади с организацией государственного и правительственного центра Петербурга. Исследователь считал, что принципы, заложенные Ф.-Б. Растрелли в ее организацию, получили осуществление много лет спустя. Однако из текста видно, что автор не придал значения вновь проложенной (с переломом) улице, направленной на центр дворца в проектах 1753 г. [44. С.86-87].
Г. Г. Гримм в 1939 г. [6], провел хронологическую систематизацию планиметрических чертежей ансамбля Александрийского театра и пытался «обосновать их датировки и проследить процесс проработки Росси всего замысла от первых эскизов до осуществленного проекта» [6. С.2]. Он объединил чертежи в группы по типу проекта - с организацией площади от стен Аничкова дворца до здания библиотеки и без павильонов, планы, ориентиро-
12 ванные на ось Малой Садовой улицы с большой глубиной площади, проекты с уменьшенной глубиной площади.
Некоторые новые сведения к биографии Росси добавил В. А. Панов [98] в монографии 1937 г., работу над которой консультировал Н. В. Вейнерт. Автор трактует ансамбль центральных площадей как государственный центр [98. С.79]. Он отметил, что, архитектору на момент создания Комитета был 41 год, а также утверждал, что его творческий багаж ограничивался проектами декоративно-прикладного искусства, отдельными постройками и оформлением интерьеров [С.40]. Из планировочных работ архитектора предшествующего периода известен только проект деревни Глазово (1815).
После Великой Отечественной войны историки архитектуры вновь обратились к исследованию классического наследия.
Пытаясь познать логику построения градостроительных ансамблей Ленинграда Б. О. Гиршович [157] исследовал математические зависимости между габаритами главных зданий ансамблей Александрийского театра и Михайловского дворца и параметрами улиц, ведущих к ним, а также площадей, на которых они расположены.
В. И. Пилявский считал, что «творения русских зодчих, в том числе Росси, отражали патриотических подъем в стране, вызванный иностранными захватчиками, <...> и исторической победой» [100. С.28]. Он отметил, что в организации площади у Александрийского театра павильонам принадлежит решающая роль. Т. А. Славина также подчеркивает в ансамбле площади Островского, улицы Зодчего Росси и площади Ломоносова «полную зависимость архитектурного решения от градостроительного замысла, а точнее о слитности этих двух начал» [66, С.309-310]. В. И. Пилявский считал Росси автором не только этого ансамбля, но проектов для других территорий центральной части города. В отношении архитектурной деятельности Модюи он ограничился негативной оценкой Ф. Ф. Вигеля [100. С.21].
M. 3. Тарановская, авторитетный исследователь творчества Росси, чья работа в значительной мере подготовлена трудами В. П. Зубова, Г. Г. Гримма, Н. П. Вейнерта, В. А. Панова и В. И. Пилявского, в диссертациях, посвященных ансамблю площади Островского, улицы Зодчего Росси и площади Ломоносова, допустила в трактовке и атрибуции планировочных чертежей большое количество неточностей и явно проигнорировала некоторые факты [125, 126, 164, 165, 166].
Н. П. Вейнерт, Г. Г. Гримм, В. А. Панов, В. И. Пилявский и М. 3. Тарановская, несмотря на ряд недостатков их исследований, внесли значительный вклад в изучение и популяризацию архитектурно-градостроительных ансамблей Петербурга. Это был соответствующий своему времени этап развития отечественной историко-архитектурной науки. В результате совокупной и последовательной деятельности этих ученых в 1966 г. ансамбли были взяты под охрану государства.
Последующие работы по истории архитектуры Петербурга основаны на выводах М. 3. Тарановской о художественном приоритете здания Александрийского театра в ансамбле площади Островского, улицы Зодчего Росси и площади Ломоносова и авторстве К. И. Росси всех градостроительных решений в ансамблевой структуре центра Петербурга.
В. К. Шуйский [143] первым опроверг целый ряд положений М. 3. Тарановской. Так, например, участие Росси в проектировании на Марсовом поле на самом деле было весьма скромным [143, с. 100]. Ошибочным оказалось утверждение о его бережном отношении к постройкам архитекторов предыдущего поколения [с. 149]. Работа архитектора в Твери проходила в рамках уже созданной планировки [с. 54]. Исследователь отметил отсутствие в Комитете должности главного архитектора, на которую Росси «назначила» М. 3. Тарановская [с. 96]. Автор неоднократно отметил высокий уровень архитектора как мастера декоративного оформления интерьеров [с. 90, 109, 11], искусству которого он научился у Бренны [с. 130].
Выводы исследователя подтвердил Ю. Г. Клименко [75], который обнаружил документ, согласно которому работами в Твери руководил губернский архитектор Н. Н. Легран, возглавлявший, в том числе, и строительство дворца для великой княгини Елены Павловны. Вклад Росси в реконструкцию Твери оказался, таким образом, не столь значителен, как об этом писала М. 3. Тарановская.
В одном из архивов Петербурга В. К. Шуйским найдена Опись дел Комитета городских строений, куда внесены записи за 1816г. о поступлении проектов архитектора Модюи - «на построение площадей перед Аничковым дворцом и Чернышевым мостом» и «урегулирования Исаакиевской, Сенатской и Дворцовой площадей по проектам архитектора Модюи» [22. Л.1]. Исследователь отождествил дату «решения дела» с датой его рассмотрения. По его мнению, даты рассмотрения проектов относятся, соответственно, к 13 сентября 1821 и 9 июня 1826 годам [143. С.97]. В описи имеется графа, где указывается дата решения, а не рассмотрения дела [22. Л.1]. Папка, в которую вкладывалась переписка по какому-либо вопросу, «делу» имеет надпись: «Дело.... Начало ..., решение...». Она фиксировала дату вложения в папку первого и последнего листа по данному вопросу и, в конечном итоге, некоего его завершения. Строительство зданий на Дворцовой площади фактически завершено в 1824 г., после чего проводились внутренние работы в них, а 1826 г. - последний год службы Модюи в Комитете. Поэтому непонятно, о рассмотрении каких проектов может идти речь? Вероятно, проекты были рассмотрены в год их поступления, о чем, кстати, пишет и Ф. Ф. Вигель.
В. В. Пучков, исследуя проекты перепланировки сада Инженерного замка, не обнаружил документов, подтверждающих участие в них Росси. Исследователь считает «ключевой фигурой, инициировавшей ликвидацию фортификационных сооружений павловского времени, является руководитель Инженерного ведомства великий князь Николай Павлович» [105].
Н. И. Никулина и Н. Г. Ефимова [96], составители каталога работ Рос-си, пишут о трудности расшифровки чертежей раннего периода проектирования, поскольку на них в подавляющем большинстве, особенно планиметрических, отсутствует подпись, В то же время, анонимный проект, атрибутированный М. 3. Тарановской архитектору А. А. Модюи [12. Л.35-37], внесен ими в каталог без каких-либо комментариев [96. С.81, № 387, НИМРАХ, А 16221]. Необходимо отметить беспрецедентно большое число анонимных проектов, приписанных Росси. Все же проведенная составителями работа по собранию, систематизации и описанию чертежей сделала Каталог одним из важнейших средств и одновременно объектов исследовании, поскольку чертежи в исследованиях именуются авторами по собственному усмотрению, что вносит дополнительную путаницу.
Д. Ю. и И. Д. Гузевичи [52. С. 117] пришли к выводу, что процесс проектирования не укладывается в такую упрощенную схему, как это представлено во многих исследованиях, и подпись на чертеже еще не есть подтверждение авторства. Мы считаем, что, в случае ее отсутствия, тем более нужно проявлять осторожность. Сложность архитектурного проектного процесса, характер профессии архитектора и связанных с ней специфических трудностей полно и точно представлен в соответствующей статье энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона [23; приложение 8].
В научной литературе утвердилось мнение, что градостроительное мастерство Росси познал в годы учебы во Франции. Однако планировочная работа вряд ли могла интересовать его потому, что строительство городов, как пишет Т. Ф. Саваренская, было сферой деятельности военных инженеров [110. С. 10] По словам Ф. Ф. Вигеля эта профессия не была в числе престижных и считалась «плебейским инженерным делом» [45]. Первые профессиональные градостроители вышли из среды военных инженеров. Так, С. Вобан соединил инженерные знания с профессиональным интересом к архитектуре. Другой военный инженер Ф. Блондель получил архитектурное образование и
17 стороны, Коломны). В-третьих, в большинстве случаев понятие ансамбля относилось только к архитектурному решению фасадов и даже более узко — к ордеру как средству достижения единства городской среды. Поэтому исследования, касавшиеся градостроительного регулирования территорий представляются недостаточным для составления объективной картины проектного процесса и, соответственно, расшифровке феномена Петербурга.
Источники информации
Литературу и источники, освещающие период проектирования и реконструкции Петербурга первой трети XIX в. можно сгруппировать следующим образом:
архивные документы;
периодические издания;
диссертации и монографии;
научные статьи, связанные с предметом исследования;
научные статьи и монографии смежных направлений;
энциклопедические словари, каталоги;
общие историко-искусствоведческие труды;
мемуары.
Основную группу представляют архивные источники - письменные и графические документы. Планиметрические чертежи и чертежи зданий (разрезы, фасады, планы) сосредоточены, главным образом, в Научно-исследовательском музее Российской Академии художеств (НИМРАХ). Некоторое количество отдельных чертежей ансамблей и городских территорий находится в библиотеке Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета (СПБ ГАСУ), архиве Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Санкт-Петербурга (КГИОП), Российской национальной библиотеке (РНБ), Государственном Русском музее (ГРМ). Письменные источники хранятся преимущественно в Российском государственном историческом архиве
возглавил Королевскую академию архитектуры Франции при Людовике XIV. Инженером был и автор проекта планировки Вашингтона л'Анфан. В то же время, в XVIII в. паркостроение, градостроительство, и даже архитектура не входили в число искусств [110]. К началу XIX в. положение в отношении архитектуры изменилось, и архитекторы стали называться художниками [45. С.119; 169. С.25-29]. Такое разделение продолжилось и в течение XIX столетия. Поэтому Росси не мог быть послан обучаться искусству градостроения, поскольку таковое номинально не существовало. Свое обучение за границей он проходил под патронажем декоратора по образованию В. Бренны.
Все градостроительные работы, автором которых считается Росси, относятся к очень небольшому периоду — с 1816 по 1826 гг. Именно в это время Модюи находился в Петербурге. В течение последующих, более чем двадцати лет Росси сделал два предложения по планировкам, которые исследователями считаются неудачными - это анонимный проект застройки площади перед Адмиралтейством (1830-е гг.) и подписной проект площади между Исаа-киевским собором и Мариинским дворцом (1840-е гг.)
В 2005 г. автором диссертации опубликованы новые сведения об архитекторе А. А. Модюи и проведен собственный анализ проектного процесса создания ансамбля площади Островского, улицы Зодчего Росси и площади Ломоносова [148]. Тема архитектурно-пространственной организации некоторых городских территорий затронута в авторских публикациях [145; 146].
Анализ большого количества материалов позволил установить, что, во-первых, в научной литературе из проектного процесса был практически исключен один из членов Комитета для строений архитектор Модюи, во-вторых, не было предпринято попыток выйти за рамки исследования центральных площадей и охватить всю территорию проектирования первой трети XIX в., чтобы свести воедино все известные проектные предложения (это проекты реконструкции зоны Сенной площади, Апраксина двора, застройки Адмиралтейского луга, планировки Васильевского острова и Петербургской
18 (РГИА). С архивами В. И. Пилявского и М. 3. Тарановской можно познакомиться в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ СПб). Проекты разного времени собранны в специальном Атласе X. Ф. Мейером, который находится в Государственном музее истории Санкт-Петербурга (ГМИ СПБ).
В процессе исследования изучены бумаги архитектора А. А. Модюи, посвященные защите Петербурга от наводнений, планировке Васильевского и Городового островов и включающие несколько писем архитектора к Александру I, хранящиеся в библиотеке Санкт-Петербургского университета путей сообщения (СПб ГУПС), а также Указ императора о создании Комитета, Проект учреждения о каменных и деревянных строениях в Санкт-Петербурге.
Важным источником явились сообщения о строительстве новых зданий в Петербурге в периодических изданиях («Отечественные записки» [42], о реконструкции Сенной и Обуховской площадей в 1939 г. («Архитектура Ленинграда») [62], статьи сборников «Зодчие Санкт-Петербурга» (Е. Ю. Барышникова [33], Н. В. Калязина и Е. А. Калязин [68]), описания Петербурга П. Свиньина [116], А. Башуцкого [35], И. Г. Георги [48], П. Н. Петрова [99], П. Н. Столпянского, [123] монографии и статьи, посвященные Главному штабу (Я. Жилинский) [58], музею Александра III (Н. Н. Врангель) [46], Александрийскому театру (А. Н. Бенуа) [36], архитекторам Императорской публичной библиотеки (О. С. Острой) [97], зданиям площади Островского, улицы Зодчего Росси, площади Ломоносова (М. 3. Тарановская) [126], издания серии «Зодчие нашего города» (М. В. Иогансен [65], М. Ф. Коршунова [77], Т. Г. Тыжненко [131], В. К. Шуйский [143]), ряд популярных изданий по истории улиц и площадей Петербурга (А. Г. Раскин [107], Б. Г. Синюхаев [119], Р. Н. Яковченко [155]), а также планы и карты Петербурга [89].
Нами были использованы диссертации В. П. Зубова [170], М. 3. Тарановской (на соискание ученой степени кандидата, затем доктора архитекту-
19 ры) [164, 165], А. Д. Вейсмана [156], Б. О. Гиршовича [157], авторефераты диссертаций Г. И. Лоханова [158], Л. А. Медерского [159], Г.Е.Русанова [161], С. В. Семенцова [162, 163], М. 3. Тарановской [166], монографии Н. П. Вей-нерта [44], В. А. Панова [98], Г. Г. Гримма [49, 50], а также его машинопись, хранящаяся в архиве КГИОП [6], В. И. Пилявского [100], М. 3. Тарановской [125, 126], В. Н. Питанина [102], В. К. Шуйского [143], посвященные творчеству К. И. Росси и ансамблям Петербурга, исследования творчества коллег Росси по Комитету В.П.Стасова (В. И. Пилявский [101]), В.П.Гурьева (А. С. Таненбаум [124]), О. Монферрана (Н. П. Никитин [95], О. А. Чеканова и А. Л. Ротач [137], В. К. Шуйский [144]), П. П. Базена (Д. Ю. и И. Д. Гузевичи [52]), А. А. Бетанкура (А. Н. Боголюбов, В. Е. Павлов, Н. Ф. Филатов [37]).
Использованы материалы энциклопедического словаря изобразительного искусства В. Г. Власова [27], справочных изданий под редакцией Б. М. Кирикова [26, 28], топонимической энциклопедии [25], биографического словаря А. Ф. Крашенинникова [29], статьи энциклопедических словарей Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона [23], Nouveau dictionaire biographique et critique des Architectes francais par Ch. Bauchal [167], а также Grand Dictionaire Universel du XIX siecle par Pierre Larousse [171], содержащие некоторые сведения о происхождении и роде занятий А. А. Модюи. Отдельная статья посвящена отцу архитектора, известному в свое время математику, члену Академии архитектуры, кавалеру ордена Почетного легиона А. Р. Модюи. Значительное место в исследовательской работе занял Каталог работ Росси, составленный Н. И. Никулиной, Н. Г. Ефимовой [96].
К исследованию были привлечены труды искусствоведов, историков и теоретиков архитектуры и градостроительства как отечественного, так и западноевропейского по общим проблемам архитектуры и градостроительства и касающихся непосредственно архитектурно-проектного процесса в Петербурге (Д. Е. Аркин [31], А. В. Бунин [39], А. Э. Гутнов [55], Н. А. Евсина [56],
20 Ю.А.Егоров [57], С. П. Заварихин [60], Е.И.Кириченко [72, 73, 74], В.В.Кириллов [71], Ю.И.Курбатов [79], В.Г.Лисовский [83], М. Б. Махровская [91], М.А.Некрасов [94], В. И. Пилявский [100, 101], Г.Е.Русанов [165], Т. Ф. Саваренская [ПО, 111, 112, 113], С. В. Семенцов [166, 167], Т. А. Славина [121], В. С. Турчин [129], К. Зитте [63], Ж. Леврон [81]), а также авторов, представленных в сборнике «История архитектуры в избранных отрывках» [67].
Ряд работ представляет широкий спектр градостроительных исследований западноевропейских исторических городов, выявляющих аналоги петербургских преобразований. Так, М. Б. Михайлова исследует проблемы Парижа, которые оказываются идентичными проблемам развивающего Петербурга [92]. В. С. Турчин считает, что аналог архитектурно-градостроительной композиции «Михайловский дворец - Портик Руска» заимствован в Париже: «от храма Славы (церковь Мадлен, 1807, архитектор Виньон) рю Ройаль выводит на площадь, а на противоположной стороне ее архитектор Б. Пуайе завершает перестроенную часть Бурбонского дворца двенадцатиколонным портиком, и эти постройки, находящиеся друг напротив друга, стилистически и композиционно корреспондируют» [130; илл. 43, 44, 45]. Особое место в проведении исследования занял фундаментальный труд Е. И. Кириченко «Запечатленная история России», который посвящен градостроительным аспектам и символике мемориального строительства в России со времени начала петровских реформ и, в частности, в Петербурге как столице государства [74]. Она полагает, что «ориентация на французские прототипы, особенно на оставшийся неосуществленным проект перепланировки Парижа, разработанный 1811 г. П. Фонтеном и Ш. Персье, проводится настолько последовательно и целенаправленно, что исключает всякую случайность и может рассматриваться как символ торжества над поверженным противником» [74. С79-83; илл. 73]. Кириченко затрагивает идеологические основы послевоенных преобразований Петербурга. Об отражении политических идей в архитектурно-
21 пространственном решении русского города в последней четверти XVIII в., внедрении архитектурных образов в национальное самосознание пишет Н. В. Грязнова [51]. Игумен Александр (Федоров) рассматривает образно-символическую систему композиции древнерусского города и выявляет связь Петербурга с древнерусскими градостроительными традициями [30]. Символику Петербурга исследовали Ю. М. Лотман [84] и В. Н. Топоров [127].
И. А. Бондаренко [38], Б. Васильев [43], С. П. Заварихин [59], С. П. Луппов [87], Н. Ф. Гуляницкий [53], В. В. Мавродин [88], С. В. Семен-цов [118, 162, 163], П. Н. Столпянский [123], Д. О. Швидковский [139], Анд-ре Корбоз [168] прослеживают развитие и специфические особенности планировки Петербурга от его основания.
История отечественного и петербургского мостостроения изложена в работах А. Л. Лунина [104] и М. С. Бунина [41].
Изучение трудов В. Я. Курбатова [78] по ландшафтному искусству, И. И. Свириды [117] о философии садов способствовало лучшему пониманию планировочных основ формирования городской структуры в Западной Европе в XVIII - нач. XIX вв.
Противостояние наводнениям является одной из важнейших составляющих истории формирования Петербурга. С историей вопроса можно ознакомиться по трудам В. А. Киприянова [70], В. В. Салова [115], К. С. Померанца [103].
Изучены обширные архивные и библиографические материалы по истории формирования и застройке Сенной площади, которой посвящен ряд авторских публикаций [147; 150; 152].
Роль заказчика в истории архитектуры раскрыта в работах Д. О. Швидковского [138], Г. И. Ревзина [108]. Несмотря на то, что авторы работали с материалами XVIII века, характерные отношения между заказчиком и автором проекта остаются актуальными и сегодня. Тему государственного заказа рассматривает Ю.Р.Савельев [114]. Проблемы архитектурного
22 процесса, архитектурной критики, взаимоотношений заказчика, архитектора и строителя исследованы С. П. Заварихиным [61].
Отдельным архитектурным и ландшафтным объектам Петербурга посвящены исторические справки В. И. Андреевой [3], Н. Н. Весниной [5], Ю. Г. Маркова и Б. М. Матвеева [7].
Сложное александровское время наполнено значительными событиями как внешнеполитическими, так и внутригосударственными. Николай I продолжил начинания своего старшего брата. Представление об эпохе и личностных качествах императоров, выступавших в качестве государственного заказчика, дают монографии А. Н. Архангельского [32], А. Труайа [128], В. В. Улыбина [133], Л. В. Выскочкова [47], Н. К. Шильдера [140, 141], мемуары Ф. Ф. Вигеля [45] и В. де Кюстина [80]. А. Н. Пыпин [106] охарактеризовал религиозные течения исследуемого периода. Р. Уортман [134] исследовал систему власти и управления в России. Картина военно-политического положения в Европе этого времени представлена военным историком А. А. Керсновским [69].
Предшествующую эпоху екатерининского правления освещает К. Марден [90].
В диссертации впервые вводится в научный оборот ряд документов и источников, содержащих сведения об архитекторе А. А. Модюи, его работе в Петербурге:
- A. F. Mauduit «Decouvertes dans la Troade» Г1691. Книга была издана в 1840 г, в Париже и в Лондоне (автор послал ее в дар Николаю I). Она написана по результатам путешествия в страны античного мира. В ней содержатся сведения о времени прибытия архитектора в русскую столицу, о первых полутора годах пребывания в Петербурге, задачах, поставленных перед ним русским императором, первоначальных объектах проектирования и работе архитектора в Петербурге. Модюи дал характеристику всей зоны император-
23 ской резиденции. В книге помещена статья об отце архитектора, известном в свое время ученом-математике и педагоге (приложение 2).
Формуляр А. А. Модюи. [16; приложение 3] содержит биографические сведения. С его помощью нами уточнена дата рождения А. А. Модюи, время поступления его на службу в Кабинет ЕИВ.
Представление Комитета о повышении Модюи в должности, состав-ленное П. П. Базеном в 1825 г. в связи с прошением Модюи об отставке [16; приложение 3]. Содержит оценку его профессиональных качеств.
Ch. Bauchal, Nouveau dictionaire biographique et critique des Architectes francais, [167]. Содержит сведения о конкурсном проекте реконструкции Лувра, составленном А. А. Модюи в 1833 г.
Бумаги А. А. Модюи, «Рассуждения о старом Петербурге» [8], «Предложения по предохранению Петербурга от наводнений». 1824-1825 гг. [21]. Включают письма А. А. Модюи, которые характеризуют архитектора и дополняют картину проектного процесса.
Проекты застройки Адмиралтейского луга, Апраксина двора, реконструкции зоны Сенной площади.
Нами выявлен список научных трудов А. А. Модюи, хранящихся во Французской национальной библиотеке [приложение 13].
С учетом выявленных материалов переосмыслены известные документы, чертежи, источники и проанализированы исследования, сделанные в предшествующий период.
Цель исследования - уточнение параметров архитектурного проектного процесса в реконструкции территории Санкт-Петербурга в первой трети XIX в.
Задачи исследования:
1. Провести анализ градостроительных предложений А. А. Модюи по урегулированию территорий Васильевского и Петербургского островов;
2. Осуществить сопоставительный анализ проектных предложений
планировки Дворцовой площади;
Исследовать характер градостроительных предложений по организации исторически сложившейся торговой зоны в районе Сенной площади и Царскосельского (Московского) проспекта;
Выявить характер градостроительного урегулирования зоны Царицына луга;
Уточнить характер проектного процесса по урегулирования протяженной территории «площадь у Аничкова дворца - площадь у Чернышова моста - Апраксин двор»;
Выявить действительную и опосредованную роль архитектора А. А. Модюи в проектном процессе по архитектурно-градостроительному урегулированию Санкт-Петербурга;
Составить возможно более полную картину жизни и творчества А. А. Модюи.
Предмет исследования: специфика архитектурного проектного процесса Санкт-Петербурга в первой трети XIX в.
Объект исследования: проектная документация, относящаяся к урегулированию отдельных территорий Санкт-Петербурга первой трети XIX в.
Границы исследования.
Территориальные границы (левобережная территория Петербурга, ограниченная рекой Фонтанкой; Васильевский и Петербургский острова) обусловлены «географией» работ А. Модюи.
Временные рамки (1810-1830-е гг.) установлены в соответствии со спецификой проектного процесса в период формирования основных ансамблей города и временем службы А. Модюи в Петербурге.
Методика исследования относится к числу комплексных и включает в себя архивно-библиографический поиск, сопоставительный анализ графиче-
25 ского. литературного и натурного материала, реконструкцию проектного процесса, научное обобщение результатов анализа.
Научная новизна работы результатов исследования заключается:
в корректировке устоявшихся представлений и критериев оценки проектного процесса, а также творчества отдельных архитекторов в Санкт-Петербурге в первой трети XIX в.,
в осуществленной комплексной оценке проектов урегулирования территории и застройки Петербурга с 1810 по 1830-е гг. Охарактеризован и процесс проектирования с учетом объективных обстоятельств истории и конкретных условий проектирования;
в научный оборот введен новый материал, связанный с творчеством архитектора А. А. Модюи;
наглядно продемонстрированы возможности методики совмещения исторического анализа с послойным графическим анализом проектного материала.
Практическая ценность данного диссертационного исследования заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы
для уточнения соответствующих разделов истории архитектуры и строительства Петербурга;
в образовательных программах и экскурсионно-популяризаторской деятельности;
для разработки методики проектирования в историческом центре города.
На защиту выносятся:
1. Выявленная специфика проектного процесса по формированию Васильевского и Петербургского островов4, Сенной площади, территорий, прилегающих к Невскому проспекту и центральных площадей;
26 2. Выявленная действительная и опосредованная роль архитектора А. А. Модюи в процессе и реализации архитектурно-градостроительного урегулирования Петербурга.
Апробация результатов исследования
Основные положения диссертации были изложены в восьми докладах на следующих конференциях:
Научно-практическая конференция 18-19 ноября 2002. Памятники культурного наследия и современная городская среда. Санкт-Петербург.
Всероссийская конференция, посвященная 300-летию Санкт-Петербурга, 280-летию Санкт-Петербургского университета, 70-летию исторического факультета 19-20 марта 2003 г.
3.58-я Международная научно-техническая конференция молодых ученых (аспирантов, докторантов) и студентов. Актуальные проблемы архитектуры, строительства и транспорта..
4.59-я Международная научно-техническая конференция молодых ученых и студентов. Актуальные проблемы современного строительства. Пб ГАСУ, 2006.
62-я Научная конференция профессоров, преподавателей, научных работников, инженеров и аспирантов университета. СПб ГАСУ, 2005.
63-я Научная конференция профессоров, преподавателей, научных работников, инженеров и аспирантов университета. СПб ГАСУ, 2006,
64-й Научной конференции профессоров, преподавателей, научных работников, инженеров и аспирантов университета. СПб ГАСУ, 2007.
Первый Всероссийский съезд историков регионоведов 11-13 октября 2007 г.
Публикации: по теме диссертации опубликовано десять статей, в том числе одна публикация в издании, рекомендованном ВАК РФ.
Градостроительная ситуация в Петербурге на начало XIXвека
К началу XIX в. российская столица представляла собой уже сложившийся город, большей частью расположенный на левом берегу Невы. На юге границы его достигли городского вала (трасса Обводного канала), на севере в городскую черту вошли частично Васильевский и Санктпетербургский острова. Развитие города было определено генеральным планом, разработанным в 1760-х годах под руководством Ал. В. Квасова в Комиссии для устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы. Представление об этом важном документе дает так называемый план X. М. Рота 1776 г. [89. С.50-51; илл. 2]. Документ предусматривал широкомасштабные мероприятия по усовершенствованию улично-транспортной сети, в том числе, распространение лучевой системы за пределы города, созданию площадей на подъездах к столице и регламентация застройки [33].
Градостроительную ситуацию в Петербурге на начало столетия зафиксировал «План столичнаго города Санктпетербурга» 1804 г. (илл. 1). Городская территория тогда составляла около 5000 га. Основными въездными магистралями были Царскосельский проспект (от Фонтанки - Обуховский проспект) и Садовая улица, где постепенно сосредоточилась торговля. Соединяла их Сенная площадь, на которой сформировался крупнейший в столице рынок и которая в 1785 г. получила официальный статус главной торговой площади города [147; 152].
На набережных Невы сконцентрировались «знаковые» здания столицы, которые задавали масштаб последующего строительства: Петропавловский собор, Адмиралтейство, Зимний дворец, Биржа, Кунсткамера, дворец Мен-шикова, Академия художеств, Горный институт. Фонтанку пересекали семь однотипных четырехбашенных мостов, ставших одним из средств композиционного объединения застройки. Вдоль Петергофской дороги, которая, по свидетельству современников, своей красотой превосходила Елисейские поля, складывался морской фасад столицы, который должен был соединиться с панорамой невской наберелшой. Государственный центр локализовался на набережной Невы, в Зимнем дворце. При этом доминантой левобережной части оставалось Адмиралтейство - к нему вели три радиальных магистрали, и императорская резиденция фактически оказалась изолированной и от главной магистрали (Невского проспекта), и от въездных дорог (Московского тракта и Петергофской дороги), которые вели не в парадную часть города, а пересекались на хаотично застроенной Сенной площади (илл. 1).
Отделенные от массива материковой городской застройки широкой Невой, не имевшей тогда постоянных мостов, слабо развивались оба главных острова - Васильевский и Петербургский. При этом вся городская застройка имела слободской характер. По словам мемуариста Ф. Ф. Вигеля во «внутренних населеннейших» частях города «было еще много пустырей, обширных кварталов, одними садами и огородами занятых». [45. С.802] Таковые существовали даже в районе Невского проспекта. Задачи урегулирования значимых территорий (например, зоны центральных площадей) в то время не были решены. Строительство локальных ансамблей и отдельных крупных общественных зданий вне системного подхода не способствовало функциональной оптимизации города.
Александр I уделял пристальное внимание архитектурному облику столицы и обдумывал возможность его преобразования. С восшествием на престол он заключил мир с Англией, и это ознаменовалось крупномасштабным строительством: перестраивалось Адмиралтейство, возводились здания новой Биржи, Смольного института, Конногвардейского манежа. Несмотря на то, что с 1805 г. Россия участвовала в военных действиях, задача изменении архитектурного облика города не снималась с повестки дня. Поэтому в 1806 г. для решения проблем реконструкции города был создан Строительный комитет при Департаменте внутренних дел.
Предложения А. Модюи по урегулированию Васильевского острова
Постоянные наводнения в Петербурге вызывали к жизни множество проектов защиты города от стихийных бедствий. В отличие от других авторов Модюи не ограничил свою задачу «проблемой наводнений», а развернул широкомасштабную программу градостроительного освоения (с планировочными решениями) Васильевского и Петербургского островов, а также Выборгской стороны. Будучи профессиональным градостроителем, Модюи совместил разноуровневые задачи, поскольку считал, что город должен развиваться на обоих берегах Невы. По-существу, это была программа осуществления мечты Петра I о превращении Петербурга в город-порт. Недаром император, ознакомившись с ним, сказал архитектору «Ваш проект — проект Петра Великого» [21. Л. 156]. Первый вариант планировки островов был представлен архитектором 21 января 1810 г.
После наводнения 7 ноября 1824 г., сильнейшего в истории северной столицы, Модюи вновь обратился к Александру I с предложениями по предотвращению последствий наводнений в Петербурге [21, приложение 5]. При этом архитектор вернулся к своей первоначальной идее заселения Васильевского острова и устройства там торгового порта. Он считал, что Петербург как приморский город должен осваивать прибрежные территории для развития торговли, что приведет к усилению экономической мощи страны.
В декабре 1824 г., через полтора месяца после разыгравшейся катастрофы, Модюи подал императору «Предложения, имеющие предметом отвратить бедствия, постигшие город С. Петербург от наводнения 7-го ноября 1824 г. А. Ф. Модюи, архитектора ЕВ Императора всея Руси, члена Комитета для строений и гидравлических работ в Петербурге, корреспондента Королевского института Франции. Декабрь 1824» [21. Л. 13 7]. Александр I лично ознакомился с авторским оригиналом - на первом листе «Предложений» надпись: «Получено от государя 29 генваря 1825 г.» Не исключено, что именно эта инициатива Модюи послужила поводом для объявления в феврале 1825 г. конкурса проектов защиты города от наводнений.
О профессиональной зрелости Модюи-градостроителя в начале его деятельности в Петербурге говорит тот факт, что и через 15 лет после начала службы, архитектор, уже набрав проектный опыт и знания о городе, не отказался от своего первого проекта, а лишь немного уточнил его [21. Л. 105].
Он предлагал «возвысить, где есть возможность, местное положение города, не вредя существующим строениям» за счет устройства гаваней порта и каналов, которые должны были принять излишек воды, а также создания заградительных дамб из полученного при этом грунта. Инженерная правильность такого решения представляется бесспорной, о чем говорит тот факт, что веком ранее, приблизительно то же самое предлагал сделать генерал-фельдмаршал Б. X. Миних. Автор исторического очерка о петербургских наводнениях В. В. Салов высказал сожаление о том, что «в виду полной целесообразности предлагавшихся Минихом мер, своевременным осуществлением коих, несомненно, достигнута была бы цель обеспечения С.-Петербурга, если не от наводнения 7 ноября 1824 г., то, во всяком случае, от такого затопления низменностей города, которое повторяется ныне почти из года в год при повышении воды в Неве на 6-9 футов над ординаром» [119]. Сам Модюи был убежден, «что приведение сих предложений в исполнение, хотя и потребует значительных сумм, но, по мере устройства, будет доставлять большие выгоды и обезопасит от потерь, причиняемых наводнением [21. Л. 157]. По мнению полковника Крафта, рецензента проектов 1825 г., все они «могут быть одобрены», но предложение Модюи он счел самым приемлемым «ибо простейшее и вернейшее средство предохранить город от наводнений состоит в возвышении всей поверхности земли, занимаемой Санкт-Петербургом [70. С.44-53]. Тем не менее, ни один из проектов «морзащиты», включая проект Модюи, не был осуществлен.
Отстаивая свои идеи защиты города от наводнений, Модюи в то же время категорически не согласился с возникшими в правительственных кругах Петербурга планами перемещения города за Фонтанку. Выступил он и против строительства дамбы в Финском заливе (предложение начальника Комитета П. П. Базена) как единственного и первоочередного способа, так как «преграда, которая всегда и во всякое время с большою силою сопротивляется исполнению лучших проектов, есть рассмотрение издержек, кои они за собою нести должны и весьма часто вдруг останавливаемы бывают» [21. Л.166].
Функционально-градостроительный генезис Сенной площади и зоны ее влияния к началу XIX века
Февралем 1825 г. датируется специальный альбом под названием «Dissertation sur le vieux Petersbourg par A. F. Mauduit» («Рассуждения о старом Петербурге») [8], изданный Модюи в виде специального альбома. Первоначальная его записка, видимо, заинтересовала Александра, который лично ознакомился с ней. Возможно, архитектору было предложено оформить представленные материалы для дальнейшего рассмотрения, К «Рассуждениям» приложен гравированный план Петербурга с датировкой 1821 г., на который были нанесены граница подъема воды и представлены проектные предложения по обоим островам и Коломне (илл. 9, 10). Первая часть альбома посвящена Петербургской стороне, так как интересы Александра I обратились к одной из любимых его резиденций Каменноостровскому дворцу. Однако архитектор настойчиво возвращался к освоению Васильевского острова. Другой представляет собой выполненный акварелью чертеж - вариант проекта урегулирования Санкт-Петербургской стороны. Из письма Модюи от марта 1825 г. становится ясно, что император одобрял его проекты, что велось проектирование и в феврале месяце этого года производилась «свайная бойка для второго устья Суворовского моста» [21. Л. 105]. Архитектор сообщил, что несколько раз выезжал на местность. Сохранились четыре варианта проектных предложений Модюи по урегулированию Петербургского острова. В качестве основы для разработки одного из них (илл. 3) Модюи взял проект Ал. Квасова 1763-1765 гг. (илл. 6), который, в свою очередь, вероятно, восходит к более раннему источнику - плану развития Марселя 1752 г. (арх. Марешаль) (илл. 5). Очевидно, что оба архитектора были знакомы с этим проектом. На новую, присоединяемую к городу территорию Квасов наложил аналогичную Марселю сетку улиц с площадями, где размещались церкви. Это довольно жесткая симметричная веерная схема, пересеченная поперечными улицами была ориентирована на Петропавловский собор. Мо дюи старался, по преимуществу, сохранить сложившуюся и разросшуюся с елизаветинских времен уличную сеть в западной части острова и только отрегулировать ее, спрямив улицы и более четко сориентировать их на Петропавловских собор, а в восточной части практически создал новую планировку, также ориентируя ее на собор. В отличие от Квасова, он, как и Марешаль, развивал центральную ось, «нанизав» на нее несколько площадей (прием, уже использованный в проекте планировки Васильевского острова). Магистраль, таким образом, превращалась в парадную эспланаду. Создание предмостных площадей и ряда площадей на пересечениях боковых улиц, кроме прочего, улучшало транспортные возможности территории.
В северо-восточной части острова предусматривалось создание парка. По мысли Модюи, он представил бы «большие преимущества перед Екате-рингофом и другими гуляниями потому, что переезды будут совершаться водою и, при этом он закрыт от влияния холодных ветров и сырости от залива». Из прежней планировки зодчий сохранил два канала - окружающий кронверк (он называл его Циркулярным) пересекающий остров канал с переломом в средней части.
Следующие два варианта относятся к 1825 г. Их Модюи проектировал уже с учетом конкретных пожеланий Александра I. Одно из необходимых условий - транзит на Каменный остров, где находился дворец императора. Исполнение проектов довольно схематично. В одном варианте планировка западной части практически не изменяется, но в ней прокладываются каналы. Основное внимание было уделено саду, который увеличивается в размерах, и проезду через него на Каменный остров. В целом планировка обеспечивала потребности территории в коммуникациях и имеет композиционную ясность (илл. 4, 7).
В еще одном варианте изменены количество каналов и их местоположение, конфигурация территории сада, его планировка снова получила регулярный характер. Циркулярный канал перенесен вглубь острова, вокруг Кронверка вновь предусматривалась широкая эспланада. Проложена и дорога на Каменный остров. Следует обратить внимание на оригинальное решение пересечений каналов, над которыми устроены своеобразные мосты, полностью накрывающие их перекрестье, вокруг которых создавались по четыре площади (илл. 8).
Один из двух сохранившихся экземпляров последнего варианта генплана Петербургского острова с подписью П. П. Базена хранится в ГМИ СПБ. Однако осуществленная в 1830-х гг. по его проекту планировка острова не имеет ничего общего с рассматриваемым нами вариантом, в то время как предложения других вариантов Модюи в нем использованы в полной мере. Возможно, что Базен подписал проект как начальник Комитета для строений.
На Петербургской стороне Модюи предложил систему каналов, которые «подобно трем проспектам Адмиралтейства» регулировали бы сложившиеся направления улиц, ориентированных на шпиль Петропавловского собора [21. Л. 115 об.]. Их устройство, помимо грунта для «поднятия горизонта», обеспечивало «сток воды», создавало дополнительные удобные и дешевые коммуникации, а также решало проблему обеспечения жителей чистой питьевой водой [Л.117].
