Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Условия возникновения и развития мемориального зодчества Казахстана 13
1.1. Природно-ландшафтные и исторические условия развития мемориального зодчества 14
1.2. Религиозно-мифологические представления как основа возникновения мемориального зодчества 42
1.3. Периодизация, основные типологические группы и организация мемориальных объектов (некрополи и отдельные памятники) 46
Выводы по первой главе 56
Глава 2. Доисламские культово-мемориальные сооружения региона (конец II тысячелетия до н.э. - I тысячелетие н.э.) 59
2.1. Древний и раннесредневековый архитектурный субстрат 59
2.2. Истоки и эволюция форм сакских усыпальниц 98
Выводы по второй главе 109
Глава 3. Средневековое мемориальное зодчество Казахстана (X-XVBB.) 113
3.1. Сложение типа средневекового среднеазиатско-казахстанского мавзолея 113
3.2. Основные центры средневекового зодчества Казахстана 121
3.3. Архитектурные особенности средневековых мемориалов Казахстана 125
Выводы по третьей главе 153
Глава 4. Позднесредневековое мемориальное зодчество Казахстана (XVI - начало XX в.) 155
4.1. Истоки форм и основные разновидности казахских мавзолеев 156
4.2. Преемственность и самобытные черты в сложении мемориалов 171
4.3. Особенности формообразования в казахском мемориальном зодчестве 179
Выводы по четвертой главе 201
Глава 5. Структура и содержание процесса формообразования в мемориальном зодчестве Казахстана 206
5.1. Композиционные особенности памятников древнего, средневекового и позднесредневекового периодов 206
5.2. Пути сложения однокамерных и многокамерных мемориалов 247
5.3. Типы организации пространства мемориалов трех основных периодов 262
5.4. Роль и соотношение внешних факторов и внутренней логики формообразования в сложении мемориалов 278
5.5. Древо формогенеза (схема формообразования мемориального зодчества Казахстана) 348
Выводы по пятой главе 358
Заключение 370
Библиография 376
Список сокращений 395
Словарь терминов 396
- Природно-ландшафтные и исторические условия развития мемориального зодчества
- Древний и раннесредневековый архитектурный субстрат
- Сложение типа средневекового среднеазиатско-казахстанского мавзолея
Введение к работе
Актуальность темы исследования. При всей широте охвата проблем
,^ региональной истории архитектуры до сих пор нет целостной картины
формообразования традиционного мемориального зодчества Казахстана, построение которой является насущной проблемой.
В настоящей работе сделана попытка восполнить этот пробел: в широких хронологических рамках исследовать процесс формообразования рассматриваемого зодчества, выявить его целостность и особенности развития. Мемориальное зодчество выбрано в силу наибольшей сохранности памятников, а также в этом классе зодчества формообразование наиболее выражено, так как в меньшей степени, чем в гражданских постройках завуалировано жизненными процессами.
Своевременность представленного исследования обусловлена также актуальными проблемами охраны памятников - выявления, определения их
роли и значимости как научной основы для рекомендаций по консервации,
реставрации и реконструкции архитектурного наследия Казахстана.
Обретение Казахстаном суверенитета и построение современной государственности вызвало значительный интерес к истокам и развитию самобытной культуры. В условиях активной застройки общественными зданиями новой столицы Астаны и других городов Республики Казахстан проведенное исследование монументальной мемориальной архитектуры региона является особенно актуальным.
Таким образом, актуальность настоящего исследования заключается в
назревшей необходимости научного обобщения накопленного материала,
остро стоящей проблеме охраны памятников, требующей безотлагательного
решения, а также настоятельной потребности использования принципов
^' архитектурного наследия в создании современной архитектуры Казахстана.
Объектом исследования являются памятники мемориальной архитектуры на территории Казахстана в процессе их формообразования. 1
Предмет исследования - содержание, структура и эволюция формообразования мемориального зодчества Казахстана в диалектическом единстве внешних условий и внутренних процессов развития формы.
Границы исследования охватывают в географическом плане в основном современную территорию Казахстана, однако, при необходимости привлекается материал и соседних регионов. Хронологические рамки исследования охватывают конец II-г*- тысячелетия до н.э. - начало XX века, то есть весь путь развития традиционного мемориального зодчества от истоков до угасания. Такая глубина охвата вызвана необходимостью взглянуть на проблему в целом - чем дальше друг от друга «полюса» исследуемого явления, тем неожиданнее и интереснее могут быть выводы — рассмотрение архитектуры каждого из относительно самостоятельных периодов в связи и через призму друг друга, позволяет в каждом из них острее почуствовать характерные черты.
Состояние вопроса. Значительный интерес к проблемам формы и формообразования проявили Г.Вельфлин /70; 71; 72/, М.Я.Гинзбург /96; 175/, А.В.Иконников /129; 130/, Л.И.Кириллова /280/, А.Г.Раппопорт /246/, Г.Ю.Сомов /246/, А.В.Рябушин /260/, И.Г.Лежава /102/, В.И.Локтев /280/, Г.Б.Минервин /23; 280/ и др. Этих проблем в трудах по теории и истории архитектуры касались Н.И.Брунов /58; 59/, А.В.Бунин /65; 66/, Ле Корбюзье /173/, Ф.Л.Райт /173/, Л.Кан /173/, А.В.Щусев /174/, И.В.Жолтовский /174/, К.СМельников /175/, Б.Н.Засыпкин /116; 117/, А.И.Каплун /146/, В.Л.Воронина /75 - 84/, С.О.Хан-Магомедов /296 - 299/, В.Л.Хайт /294; 295/, С.С.Ожегов /220/, Е.И.Кириченко /147/, Т.П.Каждан /145/, И.А.Азизян /10; 11/, В.Л.Глазычев /280/, И.А.Бондаренко /54; 55/, Ю.Л.Косенкова /153/,
Ю.П.Волчок /280/, Т.С.Проскурякова /220; 234/, А.А.Воронов /85/,
* Р.М.Муксинов /207/, А.И.Куркчи /158/, Н.И.Смолина /270/, В.З. Паперный
/221/, И.М.Азимов /12; 13/, Д.А. Назилов /208/, Р.У. Чекаева /222; 304/, К.И.
Самойлов /262/, Б.Т.Балыкбаев /44/ и др.
Материалы по мемориальному зодчеству Казахстана были рассмотрены в различных аспектах в трудах А.Х.Маргулана /186 - 191/, С.П.Толстова /285; 286/, К.А.Акишева /15; 16/, Т.Н.Сениговой /266/, А.Г.Максимовой /170/, А.К.Акишева /14/, К.М.Байпакова /25; 26/, З.С.Самашева /218; 262/, В.Ольховского /217; 218/, В.Л.Ворониной /75 - 84/, Г.А.Пугаченковой /236 -244/, М.М.Мендикулова /200 - 202/, Т.К.Басенова /48 - 50/, Г.Г.Герасимова /92 - 94/, В.В. Константиновой /152/, Б.А.Ибраева /125; 126/, Т.Д.Джанысбекова/106/, М.Б.Ходжаева (Кожа) /302; 303/, С.С.Джамбулатова /105/, Б.Т.Туякбаевой /289/, С.И.Аджигалиева /8; 9/, Б.А.Глаудинова /97/, З.Ж.Шарденовой /26/ и др. Автором эта тема разрабатывалась на протяжении многих лет, первым этапом было исследование мемориального зодчества
»
юго-западных районов Казахстана, но целый ряд вопросов оставался не
' освещенным и нуждался в дальнейшем всестороннем изучении.
При всей широте охвата проблем региональной истории архитектуры проблемы формообразования традиционного мемориального зодчества Казахстана практически не исследованы. В этом заключается научная проблема и замысел настоящей работы. Кроме того, накопленный по мемориальному зодчеству Казахстана материал достиг в настоящий момент той «критической массы», когда для дальнейшего продвижения в научном плане необходимо его обобщение, целостный взгляд на имеющееся наследие, чего до сих пор сделано не было.
Однако прежде чем обратиться к этим проблемам, необходимо определиться с «краеугольным» понятием, применяемым в нашей работе -
«формообразование» и естественно, с основной его составляющей — «форма».
Проблема определения понятия «форма» так или иначе, волновала исследователей во все времена, начиная с античности вплоть до наших дней. Различными были и точки зрения на этот феномен.
Путь, который проделало понятие «форма» из латыни в европейские языки средневековья, а затем в конце XVII - начале XVIII века в русский язык, естественно определил целый спектр значений /246, 34/, поэтому рассмотрение этимологии слова не дает нужного результата (это не единственный пример, так, например, слово «религия», от «религаре» -«связывать», еще более, чем в нашем случае, затуманивает смысл понятия или «композиция», смысл понятия которого сильно трансформировался). Не случайно истории этой проблемы в настоящее время уделяется большое внимание. Так, А.Г.Раппопорт отмечает, что в античности, именно в Греции форме соответствовал термин «техне», а само это понятие пришло в философию из ремесленного производства, несмотря на различие его понимания Платоном и Аристотелем. В античности проблемы архитектурной формы и не могли быть поставлены, ибо архитектура - это ремесло, а архитектор не ученый, а ремесленник, подобно скульптору в Древнем Египте /Винкельман/. Таким образом, «...понятие художественной формы — равным образом, «противопонятие» - возникло лишь тогда, когда было осознано . «содержание» художественных творений, то есть когда выразительный язык искусства во всех своих воздействиях перестал быть чем-то вполне естественным и самоочевидным, как это, бесспорно, еще имело место в эпоху строителей пирамид, микенских крепостей и раннеготических соборов» /310, 285/.
Практически с 1930-х гг. исследования проблем методологии архитектурной формы были прекращены, и даже, несмотря на острую борьбу
теоретических концепций в 30 - 50 -е гг. 20 века и полемику с западными архитектурными концепциями, понятие архитектурной формы мало чем изменилось с конца 19 века /246, 18/. Впоследствии, в 60-е гг., термин «архитектурная форма» стали даже всячески избегать.
Значительный интерес к проблеме формы был проявлен в 70-80 гг. прошлого века и продолжается до сих пор.
Исходя из накопленных знаний по понятию «форма» можно сделать вывод, что методологическая трудность определения этого понятия связана с противоречием его диалектического характера и «статичной» сущностью определения если оно конкретно или размыванием смысла, если оно слишком широкое и общее. Очевидно, что само понятие «форма» проявляется в разных качествах в зависимости от его употребления, естественно, что одним определением трудно «закрыть» все проявления этого понятия. Поэтому тут важна точка зрения, с которой будет рассматриваться форма и именно это является основанием для конкретного определения этого понятия и построения на этой основе дальнейших рассуждений.
Вполне осознавая диалектичность формы и всю сложность ускользающих смыслов, тем не менее, в нашем конкретном исследовании памятников архитектуры Казахстана, «форма» и ее трансформация во времени - «формообразование» - это знаковое выражение социально-культурных процессов. Поэтому, здесь нельзя обойтись без опоры на внешние геометрические свойства памятников, служащих индикатором этих процессов. В формах памятников, их морфологии проявляется сущность формообразования, именно их анализ позволяет выявить эту содержательность.
О недопустимости рассматривать сущность как нечто только внутреннее предостерегал Гегель, аналогичным образом, отвергая обвинения
в формализме, форму художественного текста как его сущность рассматривал Ю.М.Лотман /167/. «Реабилитация» архитектурной формы прослеживается в словах (Бочаров Ю.П., Рябушин А.В.): «Именно форма, как теперь уже ясно, организует функцию (тут своя диалектика прямых и обратных связей)...»/ Теоретические основы советской архитектуры/279, 10/. Более того, уже давно сложилась, парадоксальная, на первый взгляд, ситуация - между участниками теоретического процесса, несмотря на отсутствие общепринятой дефиниции понятия «форма», не возникает смыслового разрыва, во всяком случае «историк архитектуры описывает историю архитектурной мысли, опираясь на это понятие как на однозначный смысловой инвариант»/246, 18/.
Наше исследование также проводится в этом ключе - в основе
исследования формообразования использованы, прежде всего,
пространственные параметры архитектурной формы, то есть морфологический уровень описания. Но в то же время этот уровень взятый отдельно слишком скучен, статичен так как, будучи описан лишь в категориях геометрии не вскрывает присущего архитектурным формам смысла. Форма - это, не просто, геометрически обозначенная нейтральная масса, но, как это представлял И.Голосов, она выявляет содержание, то есть, это совокупность массы и идеи /298, 198/. Таким образом, поскольку всякая архитектурная форма содержательна, а символическое описание есть форма фиксации этого содержания, то нельзя обойтись без символического описания, расширенное понимание которого, помимо мифологических толкований (купол - небо), подчас спорных, может включать иную содержательность, в том числе и содержательность пропорций, членений, монументальности, декоративности и т.д., то есть, композиционную, художественную.
Термин «формообразование» также не однозначен и зачастую под
ш этим названием кроются пусть даже близкие, но все-таки разные смыслы.
Чаще всего в литературе по теории и истории архитектуры
д формообразование рассматривается как единовременный акт,
хронологический «срез» в котором создан памятник. Это осуществляется даже тогда, когда речь идет о множестве последовательных, но самостоятельных актов не связанных осью направленности. Это приемлемо для современной архитектуры, так как в этом случае формообразование как морфологическая организация жизненных процессов в каждом случае осуществлялось под преобладающим воздействием тех или иных внешних факторов, заставляя преемственность отступать на второй план.
В нашем же случае, формообразование рассматривается как
эволюционный направленный процесс, связанных единой культурой
мемориалов. Конечно, и мемориальное зодчество связано с организацией
жизненных процессов, но все-таки, не в такой степени как, другие группы
^ зданий, например, жилище. Формообразование в рассматриваемых
мавзолеях сосредоточено вокруг базовой купольной структуры и
осуществляется в виде добавления и трансформации элементов (портал, башенки и т.д.), могут даже комбинироваться отдельные объемы. Но это практически не связано с жизненными процессами за исключением тех случаев, когда осуществлялись дополнительные функции (зиарат-хана, как помещение для молитв или ханака - для ночлега паломников и т.д.
В целом же анализ литературы показал, что целый ряд важнейших аспектов мемориального зодчества Казахстана оставался не изученным.
Автором эта тема разрабатывалась на протяжении многих лет, первым этапом было исследование мемориального зодчества XVIII - начала XX в. юго-западных районов Казахстана (низовья Сырдарьи), но целый ряд
вопросов оставался не освещенным и нуждался в дальнейшем всестороннем изучении.
Цель исследования - построение целостной картины формообразования мемориального зодчества Казахстана, выявление структуры, содержания и основных этапов его эволюции.
Задачи исследования:
проанализировать природно-ландшафтные и историко-культурные условия возникновения и развития мемориального зодчества Казахстана;
- предложить периодизацию истории развития мемориального зодчества,
выявить основные типологические группы памятников, характерные для
каждого периода;
- выявить композиционные особенности памятников мемориального
зодчества Казахстана и проанализировать пути их сложения;
- выявить характерные черты организации пространства («картина мира») мемориалов каждого из периодов;
выявить роль и соотношение внешних факторов и внутренней логики t. формообразования в определении направленности развития мемориального зодчества;
установить структуру и содержание формообразовательного процесса;
построить схему формообразования мемориального зодчества Казахстана (древо формогенеза).
Основным методом исследования является системный подход, так как объект исследования обусловлен системой связей, обеспечивающих его механизм, а также сведения их в единую модель. Модель представлена аналитической и синтетической функциями: объект рассмотрен поэлементно, а затем объединен в единое целое.
Новизна исследования заключается, во-первых, в том, что впервые системно рассмотрен процесс формообразования мемориального зодчества Казахстана: выявлены тенденции, структура и содержание формообразовательного процесса. Во-вторых, в научный оборот введено более пятисот выявленных и обследованных автором памятников за более чем пятнадцатилетний период полевых исследований (1979 - 1993, 2001 гг. с 1983 по 1993 гг. в качестве начальника экспедиции), что нашло отражение в паспортах на памятники, отчетах и публикациях.
На защиту выносятся выявленные автором структура, содержание и эволюция процесса формообразования мемориального зодчества Казахстана.
Практическая ценность работы заключается в обобщении имеющегося и вновь выявленного и изученного автором материала по мемориальному зодчеству Казахстана как основы для дальнейших его исследований, реконструкции и реставрации архитектурного наследия. В использовании материалов в соответствующих курсах архитектурных вузов Республики, в учебниках и учебных пособиях, а также в справочно-энциклопедических изданиях (Свод памятников, энциклопедии, словари).
Апробация. Основные положения диссертации доложены на Международных конференциях в Баку (1989г.), Алматы (1980, 1989, 2001, 2002, 2003, 2004 гг.), Новосибирске (2003 г.), на XXXII Всероссийской конференции в Пензе (2003 г.), на Республиканской конференции в Бишкеке (2003 г.), а также на ежегодных научно-практических и методических конференциях КазГАСА.
Природно-ландшафтные и исторические условия развития мемориального зодчества
Природно-ландшафтная характеристика территории Казахстана определяется тем, что он расположен в «сердце» Евразии, в самой широкой части аридного пояса - это страна сухих степей, полупустынь с,. вкраплениями оазисов. На юго-востоке могучая горная система Тянь-Шаня переходит в Джунгарский Алатау и на востоке в Тарбагатай, соприкасающийся с горной системой Алтая. На северо-западе обширное плато Устюрт и полуостров Мангышлак с богатейшими природными ископаемыми в виде нефти, газа и уникального строительного камня ракушечника, омываются Каспийским морем. В целом же, поверхность имеет уклон рельефа с юга на север и с востока на запад /табл. 1/.
Территорию Казахстана от океанов отделяют тысячи километров, поэтому она имеет континентальный климат с малым количеством осадков, значительным колебанием температур и обилием безоблачных дней, что способствует выявлению светотеневых контрастов в архитектурных сооружениях. Несмотря на преобладание степных ландшафтов, рассматриваемая территория буквально «исчерчена» руслами рек в настоящее время большей частью сухих или сильно обмелевших, которые когда-то были полноводными (как, например, Сырдарья). Основная их часть относится к области внутреннего стока, и, лишь реки северной и восточной части -Ишим, Тобол и Иртыш, к сточному бассейну.
Многие из рек уже не доходят до крупных водоемов, например, Сарысу, Чу, существовало даже мнение, что эти две реки, впадая когда-то в Сырдарью.. образовывали вместе гигантскую реку Гихон библейских сказаний. Во всяком случае, еще в XIX веке, в низовьях р.Чу камыш был настолько высоким (4-5м) и толстым, что из него делали плоты (сал) для переправы через эту реку, камыш этот также использовали в загонной охоте на сайгаков и из него возводили мемориальные сооружения из Камышевых матов («пашин»), высотой до 3-4 метров, называемые в народе «камыс-мола», которые благодаря устойчивости камыша к гниению „ сохранялись 150 - 200 и более, лет (остатки таких сооружений были зафиксированы нами в низовьях р.Чу). Обмелевшая ныне Сырдарья. еще в средние века была полноводной, а ее долина густо населенной. Как отмечали современники, от Саурана до Туркестана соловей мог на протяжении всего пути перелетать с крыши на крышу дома (Васифи). К первой столице Казахского ханства, Сыгнаку, из Сырдарьи был проведен полноводный канал - Тюмень-арык, остатки которого сохранились до сих пор.
Сухие ныне реки в периоды увлажнений были полноводны и притягивали к себе человека как, например, сухое русло Катаган-сай в уникальной по своим физико-географическим характеристикам пустыне Бетпакдала, похожей в этом отношении на центральноазиатские пустыни (например, Гоби), чего стоит хотя бы, так называемый, «сухой дождь». Благодаря «точечному» увлажнению в виде когда-то существовавших родников и более увлажненной северной частью (с рекой Коктас), переходящей в «складчатую страну» Сары-Арка, а также особым составом полыни, от которого мясо скота приобретало сладковатый привкус, в Бетпакдале издревле селились люди, оставившие после себя массу уникальных памятников от неолитических нуклеусов, отщепов и скребков с ретушью (микролиты) до позднесредневековых мавзолеев.
Самая крупная река юга Казахстана - Сырдарья, несущая огромное количество лесса, с ее громадной древней дельтой с давних времен благоприятствовала развитию земледелия, а лессовые отложения способствовали возведению построек с использованием глины. Бурно разраставшийся в дельте камыш, также служил хорошим строительным материалом и кормом для скота. В XIX веке произошел даже курьезный случай - благодаря обилию молодого камыша, который офицер российского Генерального штаба принял за густую и сочную траву, им была рекомендована закладка крепости в устье Сырдарьи. Открывшаяся затем ошибка ничего не смогла изменить - деньги уже были выделены. Так появилось Раимское укрепление. Возведением этой крепости было положено начало сырдарьинской укрепленной линии благодаря которой, в конце концов, после взятия русскими войсками крепостей Ак-Мечеть (ныне Кзылорда) под командованием В.А.Перовского /313/ и Яныкурган, взятием которого руководил Л.Мейер /198/, был положен конец многолетнему кокандскому владычеству в низовьях Сырдарьи.
Дельта Сырдарьи пересекалась протоками как широтного, так и меридионального направления. В позднем неолите и в эпоху бронзы (кон.Ш - нач.1 тыс. до н.э.) образовалось древнее русло Инкардарьи, южнее современной Сырдарьи, по которому пошел сток сырдарьинских вод в Арал, а в VII - V вв.до н.э. образовалось и древнее русло Жанадарьи, которое пересекло систему инкардарьинских русел. Эти древние русла «питали» культуру античности скифского времени, памятники которой в изобилии находятся на их берегах.
Функционировали эти протоки и в средние века, свидетельством чему являются находящиеся там прекрасные средневековые мавзолеи Сырлытам Инкардарьинский и Сырлытам Жанадарьинский. В целом же, обширные дельтовые области и долины рек Сырдарьи, Сарысу, Чу, Или и других, с древних времен стали промежуточной территорией, включавшей полуоседлое скотоводческо-земледельческое население, между кочевниками казахстанских степей и земледельческими оазисами Южного Казахстана и Средней Азии. Суровые зимы в условиях резко континентального климата заставляли скотоводов отгонять скот на юг в пустыни и долины названных рек. Кочевники же жившие в предгорьях, летние пастбища имели в горах (вертикальный способ кочевания). В Северном и Центральном Казахстане в зоне типчаково-полынных степей ведущая роль принадлежала овцеводству и коневодству. В условиях зимних выпасов это было очень удобно, так как выпущенные в степи табуны лошадей, в поисках травы разрывали копытами глубокий снег, затем же по их следу пускали отары овец.
В более южных районах разводили также верблюдов и крупный рогатый скот, что видимо, нашло отражение в фольклоре. Так, в преданиях о выборе места погребения святых часто фигурирует белый верблюд, на котором везли тело и там где он останавливался, возводили мавзолей. Как оказалось, генофонд именно белых верблюдов отличался устойчивостью к заболеваниям тем самым, стабилизируя популяцию. С верблюдицей («жельмая») связывается цикл преданий о «кырккыз» (сорок девушек) и о первом шамане и изобретателе кобыза (музыкальный инструмент в виде скрипки) Коркут-ата (некрополи с такими названиями находится в низовьях Сырдарьи). Не случайно именно в Южном Казахстане (Туркестан) где была велика роль крупного рогатого скота возникло предание об огромном мифическом быке (культ быка берет истоки еще в арийской древности), который при строительстве мавзолея ходжа Ахмеда Яссави, первоначально каждую ночь разрушал то, что было построено за день.
Древний и раннесредневековый архитектурный субстрат
В эпоху бронзы (II тысячелетие до н.э.) появились первые надгробные сооружения с явными признаками зачатков композиции в виде правильных геометрических фигур на земной поверхности /табл. 4/. Эти курганообразные сооружения и оградки связаны с андроновской культурой. В эпоху поздней бронзы в Казахстане появляются первые протомавзолейные постройки - это циклопические сооружения бегазы-дандыбаевской культуры, которые благодаря раскопкам Центральноказахстанской археологической экспедиции АН КазССР под руководством А.Х.Маргулана, достаточно хорошо известны. Эти мавзолеи имеют несколько заглубленное пространство, ограниченное прямоугольником стен из мощных порфиритовых плит некогда перекрывавшееся аналогичными плитами, опиравшимися по периметру на стены постройки, а в центре, на вертикально установленные каменные «колонны» (мавзолеи 1, 2 Бегазы).
Выявлен вариант в виде квадратной ограды с находящимся в центре сводчатым помещением куда вел дромос (мавзолей Бугулы 3), все сооружение было перекрыто насыпью. Мавзолей Сангру 7 представлял собой три концентрических квадратных в плане ограды с перекрытием внутренней (склеп) также ложным сводом. Мавзолей Дандыбай, имел две квадратные концентрически сопряженные ограды. Внутренняя возвышалась над уровнем земной поверхности и была перекрыта сводом в виде бревенчатой усеченной пирамиды с насыпью поверх нее, представляя собой частично заглубленный склеп. Такой тип сооружения был выявлен впервые и не встречается среди памятников Сибири и Урала (А.Х.Маргулан).
В Восточном Приаралье в урочище Тагискен к IX - VIII вв. до н.э. возводились мавзолеи близкие по устройству к бегазы-дандыбаевским. Эти монументальные уникальные памятники, возведенные с использованием крупного сырцового кирпича и дерева, представляют собой квадратные и круглые в плане центрические постройки в виде концентрически вписанных одна в другую фигур с кольцевыми пространствами между ними. Существуют разные варианты сочетаний - круг в квадрате, круг в круге, квадрат в круге с особенностями в каждом мавзолее. В этих мавзолеях была еще сильна ритуальная составляющая, так как они после возведения и обряда захоронения сжигались. Архитектура мавзолеев сформировалась на местной основе, несмотря на привнесенные элементы строительной культуры (в тагискенских мавзолеях использован крупноразмерный сырцовый кирпич, характерный для более южных районов). Генезис тагискенских мавзолеев связан с местными курганными постройками эпохи бронзы (андроновская культура), исследователями также отмечались связи с бегазы-дандыбаевскими мавзолеями. О курганных истоках этих протомавзолеев свидетельствует и сам характер их архитектуры, промежуточный между курганами и мавзолееями. Неоправданно завышенная толщина стен и кольцевые коридоры, опоясывающие по периферии эти постройки, соотносятся с внешними кольцевыми оградами курганов предшествовавшего периода.
В Восточном Приаралье, экспедицией под руководством С.П.Толстова была выявлена чирик-рабатская группа мавзолеев, названная так по городищу Чирик-рабат с находящимся там монументальным мавзолеем, наиболее крупным из всей группы (благодаря своей массивности, он был даже включен в систему фортификации древнего городища /286/). Мавзолеи этой группы представлены особым типом так называемых «крестовин» - круглых в плане монументальных платформ с круглым или квадратным внутренним пространством разделенным, чаще всего двумя взаимно перпендикулярными стенками. Получившиеся отсеки, в которых и происходило погребение соединялись между собой проемами (мавзолеи Баланды 3, Чирик 2).
Среди этих памятников выделяется упомянутый круглый чирик-рабатский мавзолей со специально устроенной на верхнем уровне кольцевой галереей. Известные к тому времени «галереи» мавзолеев бегазы дандыбаевской культуры образовывались естественным образом: за счет большей высоты внешних ограждающих плит по сравнению с примыкающими к ним внутренними стенами. Таким образом, это, пожалуй, первый известный архитектурно оформленный пример устройства в верхней части мемориального сооружения такого элемента.
Мавзолей интересен еще и тем, что при круглом внешнем абрисе внутри имеется четыре квадратных помещения (камеры), тогда как в последующих постройках камеры соответствовали внешнему очертанию. В связи с этим его композицию можно считать промежуточной между тагискенскими мавзолеями с квадратными камерами в круглых объемах и мавзолеями-«крестовинами». Возможно, что квадратные камеры соответствовали первоначальному замыслу включить их в контур квадратной же в плане верхней галереи.
Сложение типа средневекового среднеазиатско-казахстанского мавзолея
Механизм возникновения типа средневекового мусульманского мавзолея Средней Азии и Казахстана представляет не только самостоятельный интерес, но и как один из источников форм позднесредневековых памятников - казахских купольных усыпальниц. Возникнув в далеком Багдаде в IX веке, с X в. с распространением идеологии ислама тип мусульманского мавзолея получил широкое распространение и на Среднем Востоке - «IX - X вв. были порой закрепления позиций ислама во всех провинциях арабского халифата»/242, 227/. Архитектура мавзолеев и их генезис неизменно привлекали внимание исследователей. Эти проблемы под тем или иным углом зрения рассматривались Б.Н.Засыпкиным /116; 117/, В.Л Ворониной /75 - 84/, Г.А.Пугаченковой /236 - 244/, А.М.Прибытковой /229 - 233/, Б.А.Литвинским /165/ и др. При этом, вполне обосновано, истоки форм мавзолеев исследователями выводились из местных культовых, погребальных или других монументальных построек (например, зороастрийские храмы огня, буддийские святилища, элементы крепостных сооружений и т.д.).
Выдающийся исследователь среднеазиатской архитектуры Г.А.Пугаченкова видела истоки композиции среднеазиатских мавзолеев в местной домусульманской архитектуре, в частности, в храмах огня, так называемых «чартак», а также в погребальных павильонах - «кед», связанных также с зороастрийской погребально-поминальной обрядностью, к последним она относила изображение на пенджикентской росписи. С подобными памятниками она связывала происхождение мавераннахрски построек, в частности, генезис мавзолея Саманидов в Бухаре /240, 47-52/, с храмами же огня (аташкеды в Фирузабаде, Казеруне, Джерре, Найсаре и др.) - мавзолеи, находящиеся западнее - в северном Хорасане (Абдулла ибн Бурейда, Кыз-биби и т.д.) /242, 246/. При этом она отмечала, что в Мавераннахре уже к концу X в. центрическую композицию вытесняет портальная /там же/.
К.Кресвелл связывал композицию мавзолея Саманидов с сасанидскими храмами огня - аташкедами /323, 371/. В местных доисламских культовых постройках видел истоки этого мавзолея М.С.Булатов /62/.
Генезис среднеазиатского центрического мавзолея
Б.А.Литвинским выводится из доисламских храмов огня, широко распространенных в Северном Хорасане и Мавераннахре. Но помимо этого, им отмечается еще и влияние буддийских святилищ, особенно сильное в восточной части. По его мнению, это способствовало закреплению обходной галереи с аркатурным выражением ее на фасадах/165, 69 /. Вслед за О.Грабаром, справедливо полагая, что каждый тип архитектурного объекта, форма планировки и детали конструкции имеют прямой прототип в домусульманской архитектуре, но в целом, взятый в комплексе, он обладает ярко выраженной спецификой /319, 208-213/, Б.А.Литвинский отмечает, что, в частности, мавзолей, «взятый в единстве архитектурного, социального и идеологического аспектов, безусловно, являл собой принципиально новый феномен...»/165, 69/. С мнением о генезисе ранних центрических мавзолеев от зороастрийских храмов огня также согласна Л.Ю.Маньковская/185, 32/.
Таким образом, тема эта достаточно глубоко проработана исследователями, при этом упор делался, прежде всего, на происхождение форм («...главный вопрос — откуда ведет свое начало общая объемно-пространственная композиция мавзолея»/240, 47/). Но это лишь один аспект проблемы. Хотя исследователями и отмечалась принципиальная новизна типа мусульманского мавзолея, но не менее важным аспектом проблемы является вскрытие причин возникновения самой купольной структуры мусульманского мавзолея Средней Азии. То есть, «почему» была принята именно такая структура (купол, венчающий основной объем), а не какая-то другая (а этот выбор никак нельзя объяснить только формами домусульманских сооружений) и в целом механизма его возникновения.
Важнейшим моментом этого акта, на наш взгляд, было привнесение на тогдашние окраины мусульманского мира обобщенного образа монументальной парадной усыпальницы, рожденной новой идеологией и что очень важно, увенчанной куполом /320, 107 - 108/ (как это было в первом мусульманском мавзолее - мавзолее Халифов). Такое видение проблемы впервые акцентирует внимание и отвечает на вопрос, почему из всех возможных форм, бытовавших в Средней Азии была выбрана для мавзолея не какая-то иная, а именно купольная структура /табл. II.
Другое дело, что существование большого количества погребальных куполообразных сооружений в период, непосредственно предшествовавший внедрению ислама значительно облегчило восприятие именно купольной структуры, как с точки зрения ее восприятия, то есть «узнавания», так и возможностей возведения в знакомых уже формах и конструкциях. То есть, при внедрении с Ближнего Востока структуры купольного мусульманского мавзолея в Средней Азии уже существовал направляющий восприятие код, основанный на предыдущем опыте (Ч.Дженкс) - опыте возведения купольных сооружений. Будь первый мусульманский мавзолей другим, например, в виде какой-то дворовой композиции, тогда развивавшиеся в Средней Азии, домусульманские купольные здания оказались бы не востребованной тупиковой ветвью или вошли бы, в лучшем случае, второстепенными элементами в общую структуру. Кстати, погребальные дворики - хазира также известны в Средней Азии, но широкого распространения не получили.
Таким образом, для «безболезненного» внедрения нового типа мемориального сооружения в связи с приходом и господством новой идеологии необходим был своего рода фон из аналогичных по структуре местных погребальных сооружений, который в нашем случае как раз и был уже сформирован. То есть, в идеальном случае для заимствования должно происходить «встречное движение» привносимой и местной объемно-пространственных тем.
Существование раннесредневековых сооружений типа мугхона, а затем купольных или сводчатых отдельно стоящих наусов (около с.Чага и др.), оказалось востребованным в большей степени для среденевековых «дынов», а через них и для казахских мавзолеев, чем для средневековых мусульманских мавзолеев. «Дыны» существовали в средние века параллельно с мусульманскими мавзолеями, как например, хорошо известный Домбаул.
Однако, существование купольных форм наусов, все-таки способствовало утверждению в Средней Азии в раннем средневековье, наряду с аташкедами, главенствующей роли купольной погребальной постройки. То есть перед принятием обобщенного образа мусульманского мавзолея в регионе уже существовал целый «хор» памятников различных религий и вероисповеданий (от зороастризма до буддизма), от официальных парадных до возводившихся в народной толще на окраинах, в том числе связанных с кочевниками (номады Ферганы). Несмотря на все их различия памятники эти пропагандировали роль купола.
