Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Философия детства и осмысление смерти в философско-антропологическом измерении 22
1.1. Духовный опыт детства в свете философской антропологии 22
1.2. Смерть в культуре: философско-культурологическое измерение танатологии 34
1.3. Ребенок и смерть в философско-культурологической и философско-антропологической ретроспективе 57
ГЛАВА 2. Философские и социально-культурологические основания воспитания отношения к смерти 80
2.1. Мировоззренческие и психологические особенности отношения детей к смерти 80
2.2. Детское творчество как отражение духовного осмысления смерти 107
2.3. Философско-методические основы воспитания отношения к смерти 133
Заключение 157
Библиографический список использованной литературы 165
- Духовный опыт детства в свете философской антропологии
- Смерть в культуре: философско-культурологическое измерение танатологии
- Мировоззренческие и психологические особенности отношения детей к смерти
- Детское творчество как отражение духовного осмысления смерти
Введение к работе
Осмысление детства приобретает различные формы и наполняется различным содержанием в зависимости от аксиологических оснований и представлений, существующих в различных тинах культуры. В силу неотрефлексированности этого явления ряд установок носит традиционно патриархальный характер. Следование им приводит к убеждению в отсутствии самостоятельной ценности детства как мировоззренческой системы, вследствие чего социокультурный контекст, связанный с этим этапом, рассматривается как второстепенный, а самому явлению отводится роль подчинения и несамостоятельности. Зачастую детство рассматривается лишь как необходимая, по преодолимая ступень процесса взросления.
Выведение детства с тематической периферии и постановка вопроса о специфической природе детства в рамках философского знания произошли сравнительно недавно, в эпоху Просвещения, Именно это время характеризуется появлением детально проработанных трактатов о воспитании- Кроме того, именно в эпоху Просвещения появилась детская одежда, детская литература, за ребенком стала признаваться его инаковость по отношению к миру взрослых, которая не сводима к неполноценности. Переоценка значения, природы и места детства в социуме происходит и сегодня. Меняется общественное и научное отношение к ребенку, делается акцент и на правовом обеспечении детства. Очевидным становится факт, что в определенном смысле каждый человек - «постребенок»1, переступающий детство в процессе взросления, по сохраняющий его, как некий опыт, на всю жизнь»
Особое внимание к детству заключается не только в придании определенного социально значимого статуса ребенку, но и в обращении к духовному миру детства. Духовный мир ребенка - это мир искренности, невинности и веры. Отсутствие у ребенка «жизненного опыта», который
1 термин АпннянТ, А.
часто заключается в прагматическом принятии решений в ситуациях выбора и контроле собственных эмоций и чувств, выступает порой не минусом, а скорее плюсом в решении ребенком жизненных проблем, которые могут формулироваться на предельно метафизическом уровне. Все это необходимо учитывать в процессе духовного воспитания детей. Само же духовное воспитание должно, с одной стороны, способствовать сохранению изначально данной ребенку чистоты и открытости сердца, и, с другой, «формировать такую цельную личность, перед которой не могло бы возникнуть жутких по своей нелепости вопросов: не лучше ли предпочесть чужих родителей, чужую родину, чужую веру?»2.
Вместе с тем, духовное воспитание подрастающего поколения подразумевает определенное представление о самом духовном опыте детства, что, в свою очередь, предполагает разработку методов исследования подобного опыта. Сложность исследования духовного опыта детства состоит, прежде всего, в том, что дети не оставляют теоретических изложений рефлексии собственных чувств, мыслей, духовных исканий. Поэтому для исследователя остается только два пути. Первый представляет собой ретроспективный анализ своего детства. В литературе существует немалое число примеров воспоминаний о детстве, оставленных выдающимися писателями, художниками, философами, религиозными мыслителями. Недостатком этих источников, несмотря на их колоссальное значение для развития антропологии детства, является то, что в них возможны трансформации истинных чувств ребенка, связанные с изменениями, произошедшими с человеком за многие годы, с особенностями его памяти и воображения. Второй путь - это путь наблюдения. Духовная жизнь ребенка открыта для наблюдения со стороны, поскольку в наибольшей степени оказывается вынесенной вовне, душевные искания ребенка обнаруживают себя в контексте ситуации, в которой находится ребенок. В этом смысле, особое значение приобретает анализ детской игры, изобразительного и
2 Корольков А.А. Духовная антропология. - СПб.: Изд-во С.-Петсрб. Ун-та, 2(1(15,, С. 254-255.
устного творчества ребенка, являющихся, по большому счету, метафорическим выражением духовного мира детства. Тем более актуален анализ детского творчества тогда, когда речь заходит об осмыслении ребенком тем, которые оказываются запретными, на которые и культуре налагается табу, и, прежде всего, это касается осмысления темы смерти. Присутствие в духовном опыте ребенка темы смерти есть необходимое условие формирования и становления его личноста, а также принятия им ценностей жизни. Традиция «замалчивания» смерти и проблем с нею связанных не только не служит формированию мировоззренческих ориентиров и защитных социопсихологических механизмов подрастающего поколения, но, более того, не способствует духовному росту детей. Необходимо же, чтобы система отношения к смерти в культуре работала не на забвение смерти, но на поминовение, которое есть свет самой духовности. Именно такая стратегия включения смерти в культуру и может считаться конструктивной и способствующей духовному росту в целом. Речь идет о формировании определенной культурной традиции утешения, помощи в преодолении горя и, вместе с тем, сохранения памяти об умерших. Однако, современная политика замалчивания смерти оборачивается утратой культуры сочувствия, в обществе не развиты этические нормы утешения. Умирающие люди оказываются по-настоящему одинокими. В определенном смысле слова, можно говорить о стигматизации умирания. С другой стороны, неразвитой оказывается социальная политика помощи переживающим утрату, примером тому может служить, в частности, открытость в сфере экономической и коммерческой жизни общества вопроса о случаях предоставления и продолжительности отпуска для совершения необходимых ритуалов, связанных с похоронами, а также для оплакивания умерших. Кроме того, совсем неуместным считается участие детей в процессе утешения и скорби. Позиция взрослых в этом вопросе основывается на ошибочном предположении о вреде подобного опыта для детей. Взрослыми не ставится в учет тот факт, что одной из существенных составляющих
духовного освоения смерти есть память, которая способствует сохранению духовных традиций и почитанию предков, что является непременным условием духовности культуры. Забвение смерти в культуре есть забвение памяти об умерших и нарушение преемственности поколений, передачи духовных ценностей детям. С другой стороны, восприятие детьми смерти можно рассматривать как некую модель, своего рода «архетип», по которому возможно развитие взрослого отношения к этому явлению. Поэтому изучение детских духовно-ментальных моделей в целом способствует обогащению культуры. Все это обуславливает актуальность настоящего исследования.
Несмотря на то, что смерть на протяжении всей истории человечества вызывала и продолжает вызывать познавательный интерес, несмотря на частое обращение человеческого рацио к теме смерти, в идейном смысле она представляет «черную дыру». Рефлексия смерти способна погрузить исследователя в свою бесконечность: кажется, что чем ближе подходишь к ее сути, тем в меньшей степени можешь смотреть на нее отвлеченно, как бы «со стороны». Возможно, поэтому социальная значимость теоретического осмысления смерти вызывает настороженное, а подчас и негативное отношение со стороны академической науки. В исследовательском плане тема смерти нередко оказывается табуировапной из-за спекулятивности содержания и существующих в массовом сознании страхов и предубеждений.
Более того, социальная политика табуирования смерти приводит к тому, что смерть сама по себе оказывается лишенной определения, становится, своего рода, terra incognita для научного познания. Таким образом, рассуждения о смерти оказываются диаметрально противоположными уже на уровне определений, смерть предстает четко дифференцированной, становясь предметной сферой научных дисциплин, таких как философия, медицина, теология, психология и т.п.
Вместе с тем, сегодня можно вести речь о зарождении специальной отрасли научного знания - танатологии (буквально наука о смерти), которая
занимается изучением смерти, ее причин, процесса и проявлення. Особую актуальность развитие танатологии приобрело в связи с решением проблем смертной казни, эвтаназии, терроризма, национальной нетерпимости, оказанием помощи умирающим и переживающим утрату и т.п. В рамках танатологического знания сегодня выделяют эмпирическую (и здесь речь, прежде всего, идет о медицинской танатологии) и философскую танатологию. Медицинская танатология развивается в таких направлениях, как патанатомия {исследующая причины смерти) и реаниматология (занимающаяся вопросами оживления, его последствиями и закономерностями). Философская танатология развивается преимущественно в двух направлениях: развитие идеи посмертного существования души пне тела и особенностей этого существования; осмысление вопроса о переживании идеи смерти и того, как определено прижизненное существование этой идеей.
Отдельно необходимо сказать о религиозной танатологии, как особом способе осмысления смерти. Для религиозного сознания характерен определенный оптимизм в отношении к смерти, обусловленный пониманием смерти, с одной стороны, как прекращения несовершенного земного существования человека, а, с другой, как гарантии встречи человека с Богом. В рамках религиозной танатологии призыв «помни и смерти», есть призыв к качественному проживанию жизни, потому «что если ты не живешь всем своим существом, всей душой, всем мужеством своим, с готовностью даже умереть, то ты живешь только попужнзиыо»3. Идеи, разрабатываемые современной религиозной танатологией, могут служить своеобразным напоминанием миру о человеческом достоинстве, непреходящей абсолютной ценности самой человеческой природы. Кроме того, религиозные представления о жизни и смерти наполняют существование человека смыслом до самого последнего вздоха. Благодаря этим представлениям
Мит. Антонин Сурожский Пастырь у постели больного [электронный ресурс] // nth опу. о гс, rufi 11 пса $f\ I |_ра$1уг, htm
оказывается возможным «реализовать ценность именно и том, как человек относится к предназначенному судьбой страданию» . Значение религиозной танатологии для современной культуры состоит и в том, что она может служить источником развития и культуре традиции сочувствия, утешения, может способствовать формированию культурных этических норм в вопросах, связанных с проблематикой смерти и умирания.
Наряду с выделенными танатологическими направлениями можно отметить и активно развивающуюся в последние десятилетия в Европе и США социальную танатологию (Дж. Морган, Р. Кастспбаум, PJ\ Стевенсон и др.), которая занимается решением общих для науки и социальной практики проблем.
Однако современная танатология нуждается в более широком и всестороннем определении своего предмета. В этом смысле философская антропология, философия культуры могут служить своего рода содержательным обоснованием танатологических идей.
Настоящее диссертационное исследование расширяет
танатологическое знание благодаря обращению к теме детства. Существующая система отношения к смерти функционирует таким образом, что детство оказывается выведенным за пределы жизни, в которой смерть занимает обязательное и вполне определенное место. Коллективное сознание не допускает присутствия смерти, тем более строго соблюдается табуированность данной темы по отношению к детям. Таким образом, вопросы о смерти и умирании оказываются закрыты для детей, что, по большому счету, есть отражение существующих культурных установок в отношении к смерти. Взрослому сознанию трудно, а порой даже невозможно, представить, что ребенок может не только иметь определенные представления о смерти, но может думать о ней как о реальности собственной жизни. Смерть, выводимая за рамки культурного бытия, таким
4 Гнеэдилов А.В. Психология и психотерапия потерь- Пособие по паллиатмппой медицине для врачей, психологов и веек интересующихся проблемой,-СПб,: Издательство «Речь», 2002., С. 103.
образом, оказывается не только запретной темой для постижения детским сознанием, но и полностью исключается из жизни ребенка.
Вместе с тем, знание о смерти есть и признание ответственности за собственную жизнь, за поступки, совершаемые в этой жизни, более того, это признание ответственности каждого перед всеми, И если ребенок в своем личностном становлении не проходит этой стадии ответственности, рождаемой, прежде всего, из чувства принадлежности, которое, в свою очередь, возникает из безусловного стремления к безопасности, любви и признанию, в основе которого и лежит извечный вопрос о пределе человеческого существования, о том, что находится за границами бытия, и существуют ли эти самые границы, то он так и остается несовершенным существом.
Таким образом, диссертационное исследование поднимает вопрос о включении проблематики смерти в систему воспитания и образования ребенка, что должно не только способствовать принятию подрастающим поколением ценностей жизни, по и формировать в обществе культуру смерти и умирания, не исполненную страхом и трепетом, по обращающую к отдельному человеку, признающую уникальность и неповторимость отдельной личности даже перед лицом смерти. Исследование особенностей включения проблематики смерти п духовный опыт детства акту&тыю сегодня и в связи с возрастающим числом террористических действий. В современном мире дети все чаще становятся не только свидетелями терроризма, по террор может быть направлен именно на детей. Поэтому осмысление смерти в контексте системы воспитания и образования должно не только способствовать нравственному становлению, по и в целом задавать подрастающему поколению ориентиры для создания условий безопасной жизни. В настоящее же время существуют лишь отдельные инициативные движения, направленные па противостояние террору. В качестве примера можно привести движение, организованное российскими школьниками и поддержанное учителями, врачами, руководителями местных
муниципальных образований, «Дети России против терроризма». Организация подобных движений способствует консолидации общества, но для того, чтобы в основе подобной консолидации лежал не иррациональный страх смерти, а стремление к полноценному качественному проживанию смерти, этические, нравственные и духовные аспекты осмысления смерти должны быть включены в процесс формирования и становления личности ребенка. Это важно еще и тогда, когда речь заходит о неизлечимо больных и умирающих детях. Представления об особенностях осмысления детьми темы смерти могут способствовать более тонкому пониманию потребностей больных и умирающих детей, а также могут служить посылом для разработки системы социально-психологической помощи таким детям и их родителям, и более того, формированию этических форм культурного выражения сочувствия и соболезнования. Степень разработанности проблемы.
Тема жизни и смерти - одна из важных составляющих личностного мировидения, более того, она играет заметную роль в формировании мировоззрения в целом, поскольку отражает основные проблемы смысла человеческого бытия, которое может быть представлено через свои границы. Таким образом, процесс самоопределения человека, становления его личности невозможен без включения осмысления темы смерти. История западноевропейской философии являет достаточно широкий ряд примеров обращения к вопросам жизни, смерти, бессмертия: взгляды Платона, Эпикура, Л. Августина, П. Абеляра, М. Монтеня, В. Лейбница, И. Канта, Г. Гегеля, философские учения А. Камю, Ж.-П Сартра, М. Хайдеггера, философия М. Фуко, Ж. Делеза, Ж. Дерриды, Ж. Бодрийяра, Э. Левинаса.
Такие ученые, как Ф. Арьсс, М. Вовель, О. Тибо, рассматривают смерть как один из коренных параметров коллективного сознания и отношение к смерти, с их точки зрения, может служить индикатором уровня развития цивилизации. Для исследователей-экзистенциалистов (Ж.-П. Сартр, М. Хайдеггер, К. Ясперс) смерть выступает в качестве последней возможности,
благодаря которой существование может достигнуть сноси высшей формы, а человек - более глубокого, аутентичного бытия. Интересны подходы к изучению смерти с точки зрения теории психоанализа (3. Фрейд, К.-Г. Юнг, Э. Фромм) и экзистенциально-гуманистической психологии (Дж. Быодженталь, А. Маслоу, К, Роджерс, В. Франкл). Эти подходы во многом определили дальнейшее развитие танатологии в целом.
Проблемы жизни и смерти, их диалектическое соотношение, неразрывно связаны с вопросом о смысле жизни. Эти аспекты подробно изучали отечественные философы и писатели: A.IL Радищев, П.>1. Чаадаев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, B.C. Соловьев, Н.А. Бердяев, И.А, Ильин, С.Л. Франк.
В советские годы изучение вопросов, связанных с проблематикой смерти, считалось неконструктивным и пессимистическим. Однако эта тема нашла отражение в работах таких исследователей, как М,М. Бахтин, B.C. Еиблер, І-І.К Трубников, ИД\ Фролов. В философских исследованиях этих авторов смерть представлена так смыслообразующее бытие человека, общества и культуры. Дальнейшее развитие философские и социально-гуманитарные аспекты проблематики жизни и смерти получили в рамках исследований таких современных отечественных авторов, как А.В. Дсмичев, К.Г.Йсупов, А.Я. Гуревич, М.С. Уваров, ЛЛІ. Коган, И.С. Кон, А.Т. Москаленко, В.Ф. Сержантов и др.
Осмысление различных вопросов, связанных с темой жизни и смерти, в истории философии в России и за рубежом способствовало выделению самостоятельной отрасли знаний - философской танатологии, которая направлена на системное рассмотрение проблем жизни и смерти, на поиск определения сущности каждого из этих понятий и особенностей включения их в жизнь общества и культуры в целом. Одним из основоположников философской танатологии в России стал СВ. Рязанцсв. Он впервые привлек общественное внимание к необходимости открытого обсуждения и осмысления темы смерти, сделал попытку легализовать дискурс смерти в
рамках современного научного знания. Сегодня можно говорить о том, что философская танатология носит междисциплинарный характер. Свой вклад в ее развитие вносят представители различных паук: А.Я. Гуревич, П.С. Гуревич, Б.В, Марков, В.А. Подорога, В.В. Савчук, Т.В. Артемьева, А.К. Секацкий, ГЛ. Тульчипский, К.Г. Исупов, Д.Н. Исаев, А.В. Гнездилов, М. Ямпольский и др.
Философская танатология теснейшим образом связана с такими социальными аспектами осмысления темы смерти, которые оказывают существенное влияние на решение общественно значимых вопросов в таких областях, как медицина, политика, право. В странах Европы и Северной Америки решением подобных вопросов в рамках теоретического исследования занимаются Р. Моуди, Э. Кюблер-Росс, С. Гроф, Р. Кастенбаум, Д. Хэлифакс и др. Кроме того, теоретические положения, разрабатываемые в рамках философской танатологии, способствуют открытию многочисленных танатологических цетров, которые решают вопросы не только теоретического характера, но и практической составляющей проблемы смерти.
Еще одним аспектом проблематики смерти, активно разрабатываемым в последние десятилетия в литературе, является рассмотрение вопросов биоэтики, психологии смерти и умирания, психологии старения. К наиболее заметным следует отнести исследования Б.Г. Юдина, А.ІШгурцова, П.Д. Тищенко и др.
Особый интерес в рамках настоящего диссертационного исследования представляют работы, анализирующие проблему смерти в ее отношении к духовной жизни ребенка. При этом, значительный вклад в понимание самого детства, его социокультурного положения внесли работы Э.Б. Тайлора, М. Мид, Э. Г. Эриксопа, И.С. Копа. Отдельно следует отмстить исследования в области психологии детства и, прежде всего, упомянуть работы Л.С. Выготского, Ж. Пиаже, Л. Фрейд, Ф. Дольто* Сегодня активно развивается понятие «философия детства», чему во многом способствуют исследования
А.А. Грякалова, С.Д. Лихачева, КЗ. Султанова, В.И. Стрельчепко. Л.П. Валицкой. Выделение детства как особой субкультуры, для которой характерны свои нормы, законы, спой язык, прослеживается в работах М.В. Осориной.
Велико значение творческого наследия В.В. Зеньковекого, соединившего в своем подходе православно-христианский взгляд с достижениями психологии. Существенное влияние на осмысление вопросов воспитания и образования детей сыграли работы Я. Корчака, Ш.А. Амонашвили, AT, Асмолова.
В том, что касается вопросов собственно особенностей духовного опыта детства, проблемы преемственности в культуре духовных ценностей, выделения значения духовного воспитания подрастающего поколения, необходимо отметить идеи, разрабатываемые такими исследователями, как А.А. Корольков, И.И. Евламписв, A.M. Соколов и др.
Среди зарубежных авторов, рассматривающих вопросы соотношения проблематики смерти с духовным опытом ребенка, можно выделить Р. Кастенбаума, Дж. Моргана, Е.Дж. Деве, Р.Г. Стевснсона и др. В отечественной философской литературе вопросы, связанные с темой смерти в духовном опыте детей, практически не рассматриваются, редко обсуждается вопрос о взаимосвязи формирования отношения к смерти в детском возрасте и такими социальными аномалиями, как наркомания, алкоголизм, самоубийство; недостаточно изучены некоторые аспекты «права на смерть», в частности необходимость применения в современных условиях эвтаназии, создание хосписов; мало работ, исследующих необходимость системы воспитания у подрастающего поколения сознательного отношения к смерти (death education). Эти аспекты проблемы взаимоотношения смерти с духовной жизнью ребенка и составили проблемное поле настоящего исследования. Цель и задачи исследования.
Целью исследования является анализ внутреннего духовно-душевного
мира ребенка, при этом акцент делается на особенностях включения в этот опыт проблематики смерти. Подобный анализ направлен на выделение оснований, необходимых для построения системы воспитания отношения к смерти, которая должна стать не просто инструментальным методом снятая напряжения и избавления от страха смерти, но в целом способствовать гармоничному духовному развитию подрастающего поколения. Кроме того, система воспитания отношения к смерти, разработанная с учетом особенностей духовного опыта ребенка и духовных ценностей культуры, в которую ребенок оказывается включен, способствует принятию детьми ценности жизни, а также повышает ответственность личности в пограничной ситуации выбора жизни и смерти и подготавливает ребенка к предельным ипостасям мира. Все это предполагает решение следующих задач:
Теоретический анализ философской и философско-психологической литературы по вопросу трансформации представлений о жизни и смерти в ходе истории развития культуры;
Исследование исторических типов отношения к смерти в культуре и их философское осмысление;
Изучение социокультурных оснований, формирующих отношение к детству и эволюцию значимости и ценности личности ребенка;
Определение и анализ понятия «духовный опыт» в его отнесенности к детству;
Рассмотрение мировоззренческих и психологических особенностей отношения детей к смерти;
Создание методик, направленных па выявление эмоциональных и иррациональных компонентов отношения детей к жизни и смерти;
Разработка педагогических стратегий по созданию системы подготовки подрастающего поколения к пониманию жизни и смерти.
Теоретико-методологические основы исследовании:
Теоретико-методологическими основаниями исследования послужили фундаментальные положения философской, культурологической и
исторической наук, а именно те, которые позволяют сформулировать общие положения о смерти как научной проблеме и которые позволяют раскрыть отдельные стороны се осмысления в контексте российской ментальности и в связи с обращением к теме детства. Обращение к исследовательскому опыту в рамках философской антропологии способствует созданию целостного образа детства в системе человекознаиия. Сочетание философской, психологической, педагогической и медицинской проблематики задаст необходимость использования не только историко-философских методов исследования (системная методология), но и подразумевает разработку своеобразного комплексного, междисциплинарного анализа, поскольку затрагиваемые темы и используемая терминология своим внутренним смыслом подталкивают к гармоничному синтезу исследуемых антропологических вопросов, Большое значение в рамках данной работы уделено методу сравнительного анализа в целях прояснения ситуации, сложившейся вокруг понятия «детство» и соотнесенного с ним понятия «смерть» в западноевропейской и отечественной философско-антропологической традиции. На отдельных этапах исследования использованы и такие методы и подходы изучения смерти как культурного феномена, как; психоаналитический (З.Фрейд, К.Г. Юнг), метод исторического понимания и исторической антропологии (Ф. Арьес, Л.Я. Гурсвич). Кроме того, для анализа продуктов детского творчества, а также для изучения мировоззренческих и психологических особенностей отношения детей к смерти наряду со сравнительным анализом использован метод контент-анализа и адаптированный B.R. Каганом метод семантического дифференциала, предложенный Ч. Осгудом. Научная новизна исследования.
Осмысление проблематики духовного опыта детства и включения в этот опыт темы смерти до сих пор не подвергалось подобному философско-антронологическому анализу. Однако изучение вопросов духовного опыта ребенка и наличия в нем темы смерти представляется чрезвычайно важным,
поскольку не только раскрывает глубину такого этапа человеческой жизни, как детство, но и расширяет представления о человеке в целом, раздвигает, таким образом, границы антропологического знания.
Научная новизна работы определяется следующими результатами:
проведен анализ антропологических концепций детства, определено их значение и выявлены их особенности;
изучена роль материнской лирики (в частности смертные колыбельные) в процессе приобщения ребенка к онтологическим проблемам;
установлена содержательная связь между текстами литературы, изобразительным материалом и фольклорными источниками в осмыслении культурой таких понятий, как «смерть» и «детство»;
показано, что формирование системы отношения к смерти и особенности ее функционирования в культуре обусловлены доминированием в коллективном сознании идей принятия или, наоборот, отвержения смерти, которые являются противоположными модусами (конструктивным и деструктивным) двуединой стратегии смерти, исходящей из мотивации преодоления страха смерти;
отмечено, что существенную роль в процессе признания ценности жизни ребенка играют социальные и педагогические установки во взглядах па детство, которые оказывают влияние не только на особенности проявления эмоциональной привязанности родителей к детям, но и в целом влияют на внутрисемейные отношения;
проведен философский анализ продуктов детского творчества, имеющих отношение к теме смерти, в результате которого установлено, что присутствие смерти в духовном опыте ребенка есть не только сублимация иррациональных страхов, по и глубокое осмысление собственной жизни и своего места в ней;
установлено, что существующая сегодня система отношения к смерти в культуре оказывает серьезное влияние па политику воспитания ребенка
в современной семье. Стремление сделать существование ребенка безопасным, возведение жизни ребенка на высшую ступень в системе человеческих ценностей оборачивается лишением детей нрава свободного выбора и прана на собственный опыт, что ведет не только к серьезным искажениям детских представлений о мироустройстве, но и есть пи что иное, как непринятие индивидуальности и неповторимости личности ребенка;
определено и введено в научный оборот понятие «воспитание
отношения к смерти», и разработаны методические рекомендации по
организации подобного воспитания в российских
общеобразовательных учреждениях.
Материал, на котором выполнено исследование: Источники, составляющие предмет диссертационного исследования, разнообразны по характеру и содержанию,
В качестве основных, можно выделить следующие группы источников:
исследования по философской антропологии, выявляющие этапы становления человеческой личности;
философские и психологические работы, посвященные проблематике детства;
тексты, составившие основу современной философской танатологии;
литература, посвященная вопросам воспитания отношения к смерти;
биоэтическая литература;
данные современных философских, социологических и психологических исследований;
этнографические источники и русский детский фольклор. Разнохарактерность источников связана с особенностями подхода
диссертационного исследования. Теоретическая значимость исследовании:
Теоретическое значение диссертации состоит в развитии отечественной танатологии, в расширении ее проблематики и практическом преломлении
разрабатываемых в рамках танатологического дискурса фундаментальных проблем смысла и ценности человеческой жизни. Кроме того, изучение феномена смерти в его отнесенности к духовному опыту детства является инновационным приемом синтеза философско-антропологических, культурологических, психологических, социологических и исторических знаний.
Практическая значимость исследовании и рекомендации к использованию полученных результатов.
Практическое значение диссертации обусловлено се основными теоретическими положениями, служащими реализации социальных программ по воспитанию отношения к смерти в детском возрасте и профилактике распространения насилия в обществе.
Результаты и выводы диссертационного исследования имеют практическое значение, расширяя антропологические ориентиры в философско-культурологическом знании, способствуют развитию отечественной танатологии, в частности ювепильной танатологии и социально-гуманитарных наук.
Кроме того, практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов для создания системы подготовки подрастающего поколения к пониманию проблем смерти, оказания психологической помощи людям, находящимся в критической жизненной ситуации или переживающих ноеттршшатический стресс.
Отдельные разделы работы могут быть использованы в курсах философии, психологии, педагогики, в частности при изложении таких тем, как: «Человек как предмет философского анализа», «Духовный мир человека», «Жизнь и смерть в духовном опыте человечества».
Научные результаты исследования могут найти дальнейшее применение в осмыслении ряда дискуссионных вопросов таких отраслей гуманитарного знания, как философская антропология, культурология, психология.
Положения, выносимые на защиту:
Обращение к духовному опыту детства и вопросе осмысления ребенком темы смерти оправдано, поскольку духовность, понимаемая как «метафизическое ядро человека»5, одна лишь и может служить основанием подлинности и полноты представлений ребенка о жизни и смерти. Изначальная открытость детства духовным основаниям бытия свидетельствует о целостности естества ребенка, о гармоничном включении в его опыт проблематики жизни и смерти. Сохранение этой внутренней целостности, доступ ребенка ко всем сферам духовного общества во многом определяется тем социальным пространством, в которое включается ребенок (и особая роль в этом процессе принадлежит семье). Осуществляемая же в современном обществе деструктивная стратегия разрыва не только не способствует духовному росту детей, но, напротив, ведет к разорванности индивидуального духовного бытия»
Вся история культуры свидетельствует об осуществлении двуединой стратегии отношения к смерти. Модусы этой стратегии противоположны, хотя и исходят из единой мотивации преодоления страха смерти, по именно доминирование одного из них (конструктивного или деструктивного) обуславливает формирование в обществе определенной системы смерти, регламентирующей отношение к самому явлению смерти и определенным образом вписывающей это событие в жизнь общества.
Особенность отражения культурой смерти ребенка является не только индикатором отношения к детству, по и выступает сущностной характеристикой самой культуры. Конструктивное преодоление страха за существование ребенка открывает для пего саму жизнь, в которой ребенок может реализовать основные свои права: право на сегодняшний день и право быть тем, что он есть.
Анализ теоретической модели детского восприятия смерти требует разработки определенных компонентов, па основании которых
5 Корольков А,А. Духовная антропология,, С. 15.
подобная модель может быть осуществлена. Сложность в выделении компонентов для анализа системы отношения детей к смерти заключается в том, что необходимо, чтобы эти компоненты отражали именно детское восприятие смерти и позволяли проводить дифференциацию этого восприятия внутри самого детства. Более того, теоретический, рациональный подход к пониманию детьми смерти оказывается недостаточным, поскольку не позволяет определить глубину осмысления детьми вопросов, связанных со смертью.
Способом выражения духовных переживаний ребенка является творчество, несмотря на его непрямой и иносказательный способ выражения. Более того, именно спонтанное творчество, поскольку оно не поддастся рационализации и культурной регламентации, не только раскрывает особенности духовного опыта, по и обращает ребенка к истокам бытия. Смерть, становясь темой детского творчества, пе только открывает перед ребенком проблематику конца человеческого существования, но и свидетельствует о глубоком понимании им жизни и ставит перед ним проблему осмысленности собственного существования.
Разработка системы воспитания отношения к смерти есть попытка практического включения в культуру аспектов смерти и умирания, подразумевающей активное участие подрастающего поколения в осмыслении вопросов философии и культурологии смерти с тем, чтобы в своем реальном бытии дети могли жить полноценной жизнью, а не быть лишь жертвами деструктивного страха смерти. Именно принятие смерти, знание о се неизбежности может служить проектирующим и ориентирующим началом человеческой жизни, когда признание суверенности собственной смерти есть предельное основание самоидентификации личности. Апробации диссертационной работы.
Основные положения и выводы диссертации изложены в 15 статьях автора. Положения, основные идеи и результаты исследования неоднократно были представлены в докладах и тезисах к международным и российским
конференциям: IX, X, XI, XII, XIII Международная конференция «Ребенок в современном мире» (2002, 2003, 2004, 2005, 2006), Конгресс по детской психиатрии (2001), ежегодная региональная научно-практическая конференция «Психолого-социапьпая работа в современном обществе: проблемы и рсп1сния»(2002), симпозиум «Петербург на философской карте мира» в рамках 2-ой междисциплинарной конференции к 300-летию Санкт-Петербурга «Петербург в европейском пространстве пауки и культуры» (2002), Международная конференция «Науки о человеке в современном мире» (2002).
Материалы диссертации использованы при подготовке программ учебных дисциплин «Тема смерти в духовном опыте ребенка. Международные традиции танатологического образования и воспитания», «Социальная политика стран Европейского Союза в образовании» (Институт международных связей, РГПУ им. А.И. Герцена).
По теме диссертации опубликованы 15 печатных работ общим объемом 3,9 и л. Структура и объем работы.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 157 источников, из них 37 на иностранных языках. Общий объем диссертации 177 стр.
Духовный опыт детства в свете философской антропологии
Присутствие темы смерти в духовном опыте ребенка и ее осмысление уже само ко себе поднимает ряд вопросов. Такое обозначение темы заставляет задуматься, прежде всего, об оправданности подобной постановки проблемы. Поэтому раскрытие особенностей осмысления (прочувствованноста?) темы смерти и се значимости в духовном опыте ребенка необходимо предварить определением того, что следует понимать под самим духовным опытом, и ответом на вопрос о том, насколько, вообще, возможно вести речь о наличии подобного опыта у ребенка,
Человечество во все времена своей истории пыталось дать ответ па вопрос, о том, в чем состоит суть человеческого бытия, и кто же он есть Человек. Различные попытки ответа зафиксированы в философских сочинениях, педагогических и психологических трактатах, художественных произведениях, личных заметках и дневниках. По каждый раз, пытаясь дать определение, выявить, в чем коренится суть его бытия и многообразие его облика (не только, и ие столько внешнего, сколько внутреннего), человеческий разум оказывается в некотором тупике, ловушке из-за невозможности подобрать предельное определение, точное понятие. Этот поиск и стремление постичь самое себя продиктован самой жизнью: как можно определять что-то иное, нс выяснив, кем ты сам являешься в этом мире. Более того, ответ на вопрос о сути человеческого бытия обуслоїшсн самой потребностью в человеческом??. «Это слово так истрепано и обобществлено, что кажется, ничего уже нет в нем особенного. По после всего надличного, божественного и бесовского, возникавшего между нами, я нахожу тончайшую прелесть и нешветришпуюся теплоту в том человеческом, что может по-новому нас объединить. Это такое малое, свое, отдельное, ни на что не похожее - человеческое. В огромном, распахнутом безднами сиянья и мрака, эфирно просквоженном, астрально просвеченном мире человеческое почти так же мало, как муравьиное, ягодное, травяное, по оно-наше» .
При этом, пытаясь отыскать ключ к самой сути этого «наше», исследователи часто обращаются к антиномии ;(ухонпого и телесного. Более того, история антропологических изыскании являет огромное количество примеров поиска некоего единства духовной и телесной организации человека. И если телесное бытие человека, как предмет постоянно расширяющихся и дифференцирующихся медико-биологических дисциплин, с каждым годом становится все более понятным и все более доступным изучению, то о бытии духовном невозможно говорить односложно. Отмечал единство духовно-телесной природы человека, подчеркнем, что именно духовность является тем, что освещает само наличное бытие человека. Ведь духовность есть ни что иное как «проявление устремленности к совершенному, идеальному, целостному. Духовность преодолевает утилитаризм, чисто практическое, точнее - прагматическое, бытие человека» . Духовный опыт предшествует какой бы то ни было объективации, реальность его первична, т.е. «духовный опыт ... необъективироваиный, он есть существование, предшествующее образованию мира объектов и вещей. В нем обнаруживает себя свобода. В духовном опыте человека раскрывается тайна Бога, мира и самого человека», Это тот глубинный слой, который есть в человеке «до выброшенности во вне», «до разделения па субъект и объект». При этом можно не осознавать згой глубины, она может быть «закрыта», по именно она-источник всего великого, что есть в пас.
Социализация, включение человека в культуру приводит к разорванное его естества, недельная эмпирическая "явленпость" воспринимается как подлинный облик человека. Фундаментальные онтологические и космологические вопросы, как и любые представления о духовности, объявляются, как отмечает С. Гроф9, современной традиционной наукой примитивными суевериями, регрессивным магическим мышлением, недостатком образования или клинической психопатологией. Наука пытается объяснить исобъясншос с позиций разума и, делая духовность объектом рационального познания, объявляет глубинные мистические переживания значительными искажениями обтісктивной реальности, указывающими па серьезные психические расстройства.
Смерть в культуре: философско-культурологическое измерение танатологии
Смерть - естественное завершение индивидуального (конечного) существования, но только человек осознает факт собственной смертности. Именно через осознание конечности существования смерть входит в жизнь человека. Проблема смерти является одним из существенных векторов жизни, т.к. общая направленность мировоззрения во многом определяется отношением к смерти.
Тема смерти всегда была и центре философских исследований. Особое отношение к смерти сложилось в XX веке. Во многом данное отношение обусловлено неспособностью и/или нежеланием попять эту проблему. Секулярпос сознание прошедшего столетия либо отрицало тему смерти как философскую проблему, либо заменяло се исключительно анализом медицинских, психологических или социологических аспектов.
Смерть, как один из таких порогов, барьеров, перед которыми останавливается разум, - понятие, с одной стороны, настолько очевидное, и, в некотором смысле, привычное, что его детерминация в рамках обыденного сознания не вызывает затруднения и осуществляется чисто автоматически. С другой стороны, смерть детерминируется лишь симптоматически, лишь на основании отсутствия критериев, связанных с определением жизни. Поэтому справедливы слова Ж. Ростана о том, что «смерть - единственная вещь, которая больше слова, ее обозначающего».
Отсутствие точности в определении понятия «смерть» оказывает серьезнейшее воздействие на жизнь общества в целом. Даже в рамках биомедицинского подхода, который долгое время главенствовал в обществе в отношении к смерти и который понимает се как необратимое прекращение жизни, нет единства в том, где искать эту необратимость, невозвратность жизни, К традиционным биомедицинским критериям смерти относятся следующие: отсутствие дыхания, пульса, сердцебиения, а также отсутствие реакции на разнообразные внешние стимулы. Но этих показателей явно недостаточно, о чем свидетельствуют исторический опыт о совершении ошибок в определении того, жив человек или мертв, а также развитие реаниматологии. Биомедицинская паука доказала свою способность к поддержанию состояния пациентов на границе жизни и смерти, поэтому вопрос об определении смерти становится все более важным и сложным. В современном обществе наиболее широко распространена боязнь оказаться в состоянии, когда вегетативные функции организма целиком и полностью зависят от специальных аппаратов. Здесь на границе существования можно выделить несколько аспектов понимания того, что значит «умер» («мертв»), каждый из которых может иметь особое значение, как для членов семьи, так и для специалистов» Понимание этих аспектов становятся особенно важным при определении, как бы это эксцентрично не звучало, «степени» смерти. Примером здесь может служить определение смерти человека через смерть мозга. Этот аспект рассмотрения проблемы вызывает много споров. В частности, что принимать в качестве критерия, характеризующего смерть мозга? Наиболее традиционный подход - это констатация смерти мозга в случае необратимого отсутствия активности всего мозга. Есть и другой подход, рскомсндуютции констатацию смерти человека в случае неокортикальной смерти. Сторонники этого подхода утверждают, что нельзя говорить о жизни, если существование нашего интеллекта и особенности личности зависят от сохранности корковых структур.
Все вышеперечисленное лишь подтверждает, что смерть уже па уровне определения выходит за рамки биологии и медицины, она оказывается включенной в само сознание человека, а потому носит культурный характер. Выведению смерти, как границы между живым и мертвым, за рамки чисто природного явления во многом способствует такая «романтическая позиция», согласно которой смерть являет собой «непостижимую тайну бытия», и особенность человеческого сознания некоторым образом поэтизировать смерть, сопоставлять ее с другими явлениями. Например, длительное время смерть сравнивалась с неорганической природой (безмолвный камень). Кроме того, измененные состояния сознания, в особенности сои, приравнивались к смерти. Очень близка но своему внутреннему смыслу к поэтизации персонификация смерти, которая не только позволяет вывести смерть на уровень культурного явления, но даст возможность говорить о лице смерти. Значение же лица в культуре, как и его сила, велико. Оно неустранимо из сферы коммуникации, но лицо и нечто самостоятельное. «Лицо есть вызов», а в случае смерти «лицо - не только приглашение сделать первый трудный шаг, \u&v навстречу страху, шаг в неизвестность, т.е. в пределе — последний шаг - шаг в мир иной, оно еще и зов которому, если его услышишь, невозможно сказать «псі»»30, и в разные исторические эпохи смерть представала в разных лицах (скелет, старуха с косой, гарпии и т.д.).
Мировоззренческие и психологические особенности отношения детей к смерти
Понятие «смерть» широко включено в жизнь ребенка, и вместе с тем, осмысление детьми смерти остается зачастую без внимания со стороны окружающих взрослых. Родители боятся и опасаются говорить с детьми о смерти. В стремлении сделать жизнь детей надежней и безопасной, они забывают о том, что их ребенок должен сам научиться нести ответственность за свою жизнь, а в их задачу, как воспитателей, входит заранее информировать ребенка о том, что ему подскажет опыт. Взрослым чрезвычайно трудно допустить, что события, происходящие в мире и теснейшим образом связанные со смертью (войны, катастрофы, преступления, стихийные бедствия, террористические акты и др.) могут НС только иметь отношение к детям, по, так или иначе, влиять на формирование их смысложизненных и ценностных ориентации. Вместе с тем, смерть занимает определенное место в детском мире, и ребята действительно думают о ней. Это подтверждают игры, в которые играют мальчики и девочки; истории, которые они рассказывают; да и в самом детском языке закреплены многие выражения, которые имеют длинную историю и самым тесным образом связаны со смертью.
О значении осмысления и переживании ребенком смерти, можно судить и потому, например, как происходит формирование личности в случае утраты одного (обоих) родителей. Ребенок в процессе воспитания интуитивно осваивает точки зрения родителей, получает оценку своего поведения, что так необходимо для развития самосознания и адекватного ситуации поведения. Потеря ребенком в детском возрасте матери или отца приводит к нарушению формирования эмоционального ядра личности, В этой ситуации из-за невозможности идентификации себя с умершим родителем появляются признаки расстройства личности, поскольку утрачивается не только проводник социального влияния, но и модель поведения, которую мог бы создавать покойный родитель. Препятствия нормальному созреванию могут вызвать чувство отверженности и вследствие этого обеднение «Я» и в результате болезненную идентификацию, нарушение развития интуиции и чувств, недостаточность условий для групповой идентификации, социализации и организации защиты. Возникнут чувства заброшенности и малоценности, появятся трудности в установлении привязанности. В пубертате появятся препятствия в формировании половой идентичности. Шансы ребенка в этик условиях остаться психически здоровым зависят от того, как думает А.Фрейд, насколько его «Я» способно вынести лишения, то есть преодолеть трудности и неудовольствия.102 Исаевым Д.Н. совместно с Мартыновой МЛО.103 исследовалась роль потери матери в возникновении психических расстройств у 54 детей. Непосредственная реакция детей на эту утрату проявляется в основном тревогой. Отдаленные последствия проявляются саморазрушающим поведением (75%), расстройствами влечений (87%) и у всех обнаруживаются психосоматические симптомы, что отражает незрелость и дисгармонию формирования личности детей, потерявших мать. В первые десять лет у мальчиков, потерявших мать, в 75% случаев, появляются нарушения поведения и невротические расстройства, а у девочек - в 50%, причем в 40% из них - это нарушения сексуального поведения.
Особенно важной тема смерти становится в подростковом возрасте. На этом этапе развития и формирования личности расширяются представления об окружающем мире, подросток начинает осознавать свою наступившую «зрелость». Время и пространство воспринимаются иначе: подросток понимает ограниченность и временность своего существования. В связи с этим он боится, что его планам и мечтам не суждено будет сбыться из-за неминуемой и потому, как ему кажется, близкой смерти. В этом смысле будущая судьба и собственная кончина становятся для подростка очевидными, и возникает потребность формирования собственного отношения к данным фактам.
Но прежде чем говорить о том, как можно помочь ребенку сформировать адекватное отношение к понятию «смерть», как оказать помощь ему и его родителям в случае переживаїшя утраты, необходимо понять, как формируется детская концепция смерти и что сам ребенок вкладывает в это понятие, как оно воспринимается и переживается им.
Обычно для определения того, как дети относятся к смерти, проводится сравнение детского восприятия этого явления с таковым у взрослых. Для этого вводятся определенные компоненты, при наличии которых судят о степени зрелости и адекватности восприятия детьми смерти. Кроме того, введение этих компонентов (или концептов) позволяет не только отграничить детское восприятие смерти от взрослого, но и провести дифференциацию этого восприятия внутри самого детства (т.е. выявить различия между разными возрастными группами).
Детское творчество как отражение духовного осмысления смерти
Обращение к детскому творчеству в рамках данного исследования неслучайно, ибо «дух обнаруживает себя во внешнем проявлении», а творчество ребенка как раз и может рассматриваться как такое внешнее проявление, поскольку, будучи « отформатированным обучением и культурой», оно являет собой «возврат к истокам и прикосновение к стихиям бытия».1 7 Иными словами, детское творчество - это способ непрямого, иносказательного выражения духовных переживаний маленького человека. Кроме того, творчество обладает такими познавательными возможностями, которых лишено рациональное осмысление действительности. В творческом акте реализуется и фиксируется то единичное, индивидуальное, от чего абстрагируется теоретическое знание, направленное на выявление общих закономерностей. Поэтому-то, говоря словами М.С. Кагана, мы можем отметить, что: «духовное содержание бытия человека не поддается, во всей его реальной полноте и целостности, научно-теоретическому познанию», а, следовательно, необходим такой путь, который бы обладал «необходимыми средствами для достижения иной цели - познания жизни духа во всей ее реальной конкретности, недоступной в этом своем экзистенциальном качестве аналитической мысли» . Таким путем может выступать приобщение к детскому творчеству.
Говоря о детском творчестве как о пеком внешнем выражении особенностей осмысления/ прочувствования ребенком темы смерти, мы, прежде всего, имеем в виду устное творчество ребенка (детский фольклор, а именно то, что в филологии и этнографии получило название детский «страшный» фольклор), детское художественное творчество (отражение смерти в рисунках детей) и детскую игру (т.е. насколько проблематика смерти оказывается включенной в игру и становится ее сюжетом). Детство - период наиболее активного освоения окружающей действительности, при этом активность ребенка направлена не только вовне, на предметный мир, но и вовнутрь - на осмысление собственных ощущений и переживаний. Ребенок в процессе самоопределения и познания окружающей действительности неоднократно обращается за помощью к взрослому для разъяснения сложных и непонятных вопросов. Исследовательский ум ребенка рано или поздно касается вопроса о самой природе бытия, о проблеме собственного существования. Этот свой вопрос он обращает вовне, к тем, взрослым, мнение которых представляет для пего авторитет (как правило, родителям), Но вопрос о жизни и смерти - один из тех, который «будит нашу мысль, а пробуждение не всегда приятно, потому что лишает нас многих иллюзий))13 .
Не находя ответа вовне, со стороны взрослых, ребенок обращается к самому себе, пытается доступными ему средствами ответить на мучащие его вопросы. Результатом же его внутренней духонно-душевной работы является творчество, которое аккумулирует внутреннее напряжение ребенка, связанное с загадочностью, закрытостью и непонятностью темы смерти, и выплескивает это переработанное напряжение в виде фантазийных образов, облекаемых в слово, рисунок или игру.
Таким образом, мысль, или, скорее, ощущение возможности пебьпия, смерти, зароненное в душу ребенка, находит свое иррациональное разрешение в творчестве. Отдельное же значение при этом приобретает игра, которая которая, согласно Ж. Пиаже, и «есть форма творчества, но творчества с определенной целью. Игра служит для восстановления равновесия объекта со средой, она своего рода самоорганизующийся динамический механизм, позволяющий субъекту приспосабливаться к изменяющимся условиям существования. При этом в игре происходит опережающее отражение. В условном мире игры человек учится ориентироваться и преодолевать трудности, уготованные ему в мире действительности».
Роль игры в жизни ребенка исключительна, и убеждать в этом нет нужды, поскольку за последние десятилетия было проведено огромное количество исследований, опубликовано множество монографий, посвященных изучению игр и игрушек и их влиянию на детей, все больше развивается «движение за игру».
В рамках данной работы нас, прежде всего, интересует игра не как таковая, а игра, как отражение духовной жизни ребенка, ее символические возможности раскрытия особенностей этой жизни, поскольку «духовная жизнь не сводится ведь к тем процессам, которые могут быть вербализованы, но включает и такие, которые выразимы лишь телесными движениями».1 1І отношении детства это тем более справедливо, поскольку невербальные средства выражения ближе природе ребенка. Игра - способ существования малыша. В ней ребенок одновременно обретает себя, но и забывает об этой реальности, прикасаясь к основаниям духовного опыта. Поэтому особенно интересно проанализировать игры, сюжетом которых становится смерть.
