Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История вопроса 21
История археологических находок 22
Еврейское искусство: опыт интерпретации 25
Эрвин Гуденаф: "символичность символов" 27
Еврейское искусство и проблема возникновения христианского искусства 34
Публикации корпуса памятников 37
Сравнительное изучение
христианских и еврейских памятников 40
Святая Земля и активизация
региональных исследований 43
Механизмы эллинизации в действии 45
Региональные исследования и новая периодизация сосуществования евреев и христиан 47
Рождение синагоги 52
Периодизация синагог 59
Иудаизм в первые века нашей эры 62
Агада и мидраш 65
Священники — поэты 70
В поисках нового образа 72
Глава II. Искусство Галилейских синагог 79
Галилея: культурно-исторический ландшафт 79
Религиозная стратификация населения 85
Сирия и Египет 87
Образование 90
Духовные процессы, происходящие в обществе 91
Изменение правового статуса евреев 96
Иудео-христианский диалог 97
Еврейская традиция глазами христиан 98
Обзор памятников
синагогального искусства Галилеи V-VI в. н.э. 104
Глава III. Основные черты еврейского искусства Галилеи (О какой культуре говорят нам памятники еврейского искусства) 118
Мастерские и художественные центры 118
Мозаика со сценой из Гомера: форма и содержание 120
Собрание цитат — исторический экскурс 126
Собрание цитат — еврейское искусство в свете христианских параллелей 128
В поисках еврейского искусства 134
Ключ к еврейскому искусству 135
Глава IV. Иконографический канон синагогального искусства Галилеи 137
Повторяющаяся иконографическая схема 137
Синагога Бет-Альфа 139
Мозаичное панно 140
Зачем изображать Арон Кодеш? 140
Создание священного пространства в мозаике 141
Ковчег Завета и хранилище Торы — один образ? 146
Ковчег Завета и Иерусалимский Храм — один образ? 146
Иконографический прототип из Рима 147
Самарянские синагоги 152
Храм — синагога. Предварительные замечания 157
Зодиакальный круг 160
Зодиак и Арон Кодеш 166
Центральное положение Жертвоприношения Авраама 169
Жертвоприношение Авраама 172
Изображение животных 174
Бык со львом 180
Развитие идеи и развитие стиля 183
Храм — символ — культура 18 8
Одежды Торы и иконографический канон Галилеи 200
Заключение 206
Глоссарий 211
Библиография 216
- Еврейское искусство и проблема возникновения христианского искусства
- Сирия и Египет
- Мозаика со сценой из Гомера: форма и содержание
- Ковчег Завета и хранилище Торы — один образ?
Еврейское искусство и проблема возникновения христианского искусства
Отсюда вытекает более широкая цель исследования — показать место еврейского искусства в характерном для Средиземноморья в целом процессе рождения нового мировоззрения и эстетики, оценить его роль в историческом размежевании языческого и религиозного сознания и отвечающих им типов идеологии и творчества.
Источники. Среди источников общекультурного характера необходимо выделить труды Филона Александрийского и Иосифа Флавия.
Филон Александрийский (20 г. до н.э. — 40 г. н.э.) — знаменитый философ, живший в Александрии. Происходил из очень состоятельной еврейской семьи, получил греческое образование. О его жизни известно очень мало. Участвовал в посольстве александрийских евреев к императору Калигуле во время анти-еврейских волнений в 40 г. Значение Филона трудно переоценить. Среди его литературных произведений труды по метафизике, этике, библейские комментарии, в которых он ввел аллегорический метод толкования событий священной истории5. Филон обращается к Библии с аппаратом греческого философа и с религиозным чувством подлинного мистика. Он аллегорически толкует Священное Писание и вводит представление о логосе как посреднике между Богом и миром, логосе как образе Бога (то есть некоей ступени между Богом и его несовершенным изображением). Филон много обращается к великим библейским патриархам, показывая высокую степень созерцания Божества, которую может достичь человек, стремящийся к очищению Божественного образа в душе. Трактаты, посвященные библейским патриархам и природе Божественного созерцания позволили первому систематизатору еврейского искусства Э.Гуденафу даже предположить существование целого течения в иудаизме — мистического иудаизма, определившего, по мнению ученого, судьбу еврейского искусства. Своими философскими представлениями о логосе как посреднике между Богом и миром, как "пути, которым человек идет к Богу, оказал огромное влияние на неоплатонизм и на отцов церкви.
Иосиф Флавий (38 — 100 г.н.э.) — политик, военный и ученый. Во время восстания 67 г. он сначала выступал как еврейский военный лидер, но после взятия города, который он защищал, римлянами, оказался на их стороне. После окончания войны он жил в Риме при дворе императора и посвятил остаток жизни литературным трудам.
Иосиф Флавий интересен нам прежде всего как историк. Хотя его труды рассчитаны на внешнего читателя и носят апологетический характер — "доказать преимущественную древность нашего народа"6, в них содержатся ценнейшие сведения о жизни евреев на Святой земле до войны с римлянами. В "Иудейской войне", "Иудейских древностях" (О древности еврейского народа), "Против Апиона"7 мы находим опи сание Иерусалимского храма, его устройства и богослужений. Помимо этого, знакомство Иосифа с античными авторами и античной культурой свидетельствует о большой образованности еврейской общины Рима, а также об активном взаимном интересе римлян и евреев.
Иустин Мученик (Иустин Философ) (нач.II в.н.э. — 166 г.н.э.) — один из первых отцов-апологетов. Родился в Палестине, в самарий-ском городе Сихеме. Философ-платоник, Иустин Философ принял христианство и много сделал для его защиты и объяснения. Автор двух апологий христианства перед судом римского правительства. В 167 г. принял мученическую смерть. Среди его сочинений — "Диалог с Трифоном иудеем"8, в котором он демонстрирует приверженность аллегорическому методу толкования Библии Филона Александрийского. Оказывал большое влияние на христианскую мысль. Считается, например, что сюжеты мозаик V в. базилики Санта Мария Маджоре в Риме взяты из аллегорий Иустина9.
Евсевий Кесарийский (260 — 339 г.н.э.) — епископ, ученый, живший в Кесарии в Палестине. Отец церковной истории. Автор "Церковной истории" в 10 книгах, "Жизни Константина", написанной после смерти императора. Помимо исторических произведений до нас дошел трактат "О палестинских мучениках", а также "Ономастикой", который говорит обо всех упоминаемых в Библии местах и является уникальным источником для топографии библейской Палестины10.
Раввинистическая литература — корпус еврейской письменности, созданный между II и VI в.н.э. в Палестине и в Вавилонии. Условно его можно разделить на закон (галаху) и библейскую экзегезу (агаду). Необходимость новых законов была вызвана изменениями в окружающей жизни. Древнейшая кодификация (ок.200 г н.э.) еврейского закона содержится в Мишне ("Второучении"), которая состоит из 63 трактатов, регулирующих и обсуждающих новые аспекты жизни евреев. Гемара ("Дополнение") (Палестинская и Вавилонская) содержала комментарии к Мишне. Вместе Мишна и Гемара составили Талмуд (Иерусалимский и Вавилонский). В гомелитике появился жанр мидраша, толкования на Священное Писание. Элементы мидраша встречаются в Септуагинте (т.н. переводе 70-ти толковников), древнейшая часть которой была выполнена по заказу Птоломея II (285-246 г.дон.э.)11, и у Иосифа Флавия, Оригена и Иеремии Стридонского. "Золотой век" мидраша ознаменован собранием мидрашей в Великую Раббу12.
Важнейшим для понимания складывающегося в начале н.э. характера еврейской традиции является концепция "устного закона" по сравнению с "письменным законом" — Торой. Письменный закон — Тора — главная святыня еврейского народа — была получена Моисеем на горе Синай. Корпусы новых толкований и интерпретаций, созданных в первые века — по возникшему теперь убеждению раввинов, были записью "устной Торы", устного предания, которое Моисей также получил в Синайском откровении.
Материал. Материал исследования — обширный корпус свидетельств об эпохе. Это географические и исторические описания Палестины Византийского периода. Это данные археологии, свидетельствующие обо всех сторонах жизни общества. Путевые заметки многочисленных христианских паломников содержат ценные сведения, касающиеся развития Святой земли. Литературные памятники и богослужебная литература свидетельствуют о характере религиозной жизни народа.Литургическая поэзия — пийут — недавно открытый жанр литературного творчества евреев, несомненно стоит в ряду явлений, способных многое осветить в культурной жизни эпохи.
Непосредственным материалом исследования служат мозаики синагог и церквей Палестины. В них выделена особая группа синагог Галилеи. В этих мозаиках, всегда напольных, внимание обращено прежде всего на иконографию, то есть на то, что изображено. Именно в ней, а не в художественной форме отражается самобытность еврейского искусства.
Художественная форма этих мозаик, в свою очередь, является одной из наиболее красноречивых иллюстраций опыта встречи библейского сознания Ближнего Востока с пластическим мышлением поздней античности13. В силу того, что у евреев не было мощной художественной традиции, как у греков или римлян, во всем, что касалось формы и стиля, они всецело полагались на окружающую культуру. Поэтому то, как изображено, оказывается прямым результатом усвоения культурного опыта соседних народов
Сирия и Египет
Так как прямых доказательств такого обмена у нас нет, то можно предположить, что о них будет свидетельствовать эволюция понимания института синагоги.
Именно в византийской Палестине сформировалось совершенно новое отношение к синагоге. Синагога стала тем, чем никогда не была раньше. Из основного общественного института еврейской общины она переросла в дом молитвы, в место, заменившее Иерусалимский храм. Христианское искусство, как известно, развивалось вместе с пространством молитвы. То же, возможно, происходило и с еврейским искусством.
Вопрос о возникновении и роли синагоги продолжает быть таким же спорным, как и вопрос о природе еврейского искусства. И в этом вопросе также постоянное открытие новых памятников корректирует представление о возникновении синагог. Вопрос о датировках, о точном моменте возникновения института синагоги является очень спорным. Крупнейший знаток и любитель еврейского искусства историк Ли Ливайн совершил прорыв в нашем понимании установления института синагоги. Современное состояние вопроса суммируется статьей Ливайна 1996 года "Переосмысление вопроса о природе и корнях палестинских синагог"69. Остановимся на ней подробнее.
Синагогальное собрание оформилось, видимо, в века персидского пленения после разрушения первого иерусалимского Храма, то есть в период эллинизма. Собрания в синагоге возникли из сочетания укоре ненного в библейской традиции и во всем Ближневосточном регионе собрания у городских ворот и греческого, а потом эллинистического стремления к организации закрытого пространства для различных занятий (такого как колоннада, стоя, булеутерион или экклезиастерион).
Несмотря на то, что евреи следовали греческой моде и заимствовали многие элементы, синагога остается уникальной для древнего мира формой религиозного выражения. В ней не стояли идолы, не приносились жертвы, не устраивались процессии и церемонии, но только изучалось Священное Писание.
Накопленный археологический материал заставляет предположить, что в Святой Земле синагога получила свое исключительное значение в первые века н.э., когда после разрушения Храма в 70 году Палестина погрузилась в тяжелые для народа времена (сначала война с Римом, потом восстание Бар-Кохбы). Практически, с I по III век н.э. в Святой земле отсутствовала какая-либо возможность для внешней деятельности и вынужденная внешняя бездеятельность сопровождалась активной работой богословской мысли. В это время стремительно развивается синагогальная литургия. Чтение Священного Писание остается центром богослужения, но к нему прибавляется общая молитва. Из общественного учреждения с некоторыми литургическими функциями синагога становится местом собрания верующих для общей молитвы.
Синагога начинает существовать параллельно с Академией {bet midrash), где происходит изучение Священного Писания. В Галилее мы находим огромное количество синагог и Академию, где были созданы все важнейшие памятники еврейской талмудической литературы.
Отдельные раввинистические источники уже во II в. н.э. начинают указывать на святость синагоги, сравнивая ее с Иерусалимским Храмом. Центральными для синагогального богослужения становятся UIe.ua и Амида .
Шема72 — три библейских отрывка (Втор. 6:4-9), содержащие заповедь Моисея о поклонении Богу на новой земле и повеление учить этому своих детей. Шема возглашалась в Храме за каждым богослужением.
Амида состоит из трех групп благословений, первая из которых — благословения хвалы — содержит воспоминание библейских патриархов, указание на премудрость Бога, явленную в мире природы, и утверждение святости Бога. В последующих благословениях содержатся прошения о восстановлении Иерусалима, возобновлении храмового богослужения. Древнейшие благословения амиды возникли в период Храма.
Среди раввинов распространяется утверждение, что чтение Амиды заменяет жертвоприношение в Храме и имеет такую же искупительную силу73. По субботам и праздничным дням к обычной Амиде добавляли дополнительную Амиду, т.н. Мусаф {дополнительное жертвоприношение), в которых вместо обычного чтения Песни Моисей из Второзако теперь вспоминались жертвоприношения, приносимые обычно по этим случаям74. Наконец, по праздникам стали добавлять дополнительное к основному чтению из Торы — хавтору (иначе наз. мафтир;). Праздничная хавтора была из книги Чисел (28-29) и содержала последование жертвоприношений. Также на праздники читалась служба Абода, которая служилась в Храме на Йом-Киппур.
О священнических родах, служивших в Иерусалимском Храме, напоминали надписи, выбитые на стенах синагоги (фрагменты этих надписей были обнаружены в Ашкалоне, Кесарии, Кесуфиме и Назарете). Там упоминаются не только 24 священнических рода, но и места, где каждый из них селился в Галилее75. Потомки священнических родов играли роль и в повседневной жизни синагоги, соединяя ее, таким образом, с Храмом76.
Ли Ливайн пишет, что "все эти изменения в синагогальной литургии позволяют нам наглядно продемонстрировать то, что всегда присутствовало имплицитно при сравнении синагоги с Храмом и особенно при перенесении богослужения Храма в синагогу. Именно в это время синагоге начинает приписываться определенная степень святости. Эта идея была новой для палестинской жизни и не всегда легко принималась, даже в раввинистических кругах
Мозаика со сценой из Гомера: форма и содержание
С христианизацией империи меняется и законодательство, касающееся евреев. Император Константин придерживался религиозной толерантности. Евреи полностью сохраняли гражданские права, служили в городских советах. Он не только снял с евреев запрет на посещение Иерусалима, но и разрешил им ежегодно оплакивать потерю Храма.
Но, как показал Д.Грох (см.гл. 1.), после принятия христианства император находился под постоянным давлением со стороны христианских епископов Востока, требующих ужесточить законодательство о культах. Так, эдиктом 392 г. были закрыты все языческие храмы и запрещены языческие жертвоприношения, — событие, весьма важное для развития религиозного диалога4- между евреями и христианами. Знаменитый эдикт Феодосия Cunctos Populos утверждал православный взгляд на догмат Троицы (отказывая еретикам, не подчиняющимся решениям Константинопольского собора, в ряде гражданских прав) и уравнивал православие империи с римским гражданством44. Феодосии ограничивал права евреев на обладание рабами-христианами и запретил смешаные браки евреев и христиан. Было также издано постановление, запрещающее строительство новых синагог, но оно не возымело никакой силы45. В 425 г. произошло упразднение еврейского патриархата, вызванное не в последнюю очередь желанием ослабить, децентрализовать еврейское общество. Это, однако, не сильно повлияло на евреев, так как к этому времени сформировались другие общественные институты, через которые осуществлялось влияние не только на евреев Палестины, но и на диаспору.
Иудео-христианский диалог
Культурную ситуацию сосуществования евреев и христиан в христианской Палестине называют "загадочной" и даже вызывающей немалое удивление46. Ужесточающееся законодательство о евреях сопровождается возрастающей активностью самих евреев — ив области богословия и в области искусства. Вполне возможно, что законодательные инициативы и яростный антисемитизм некоторых отцов церкви объясняются попыткой как-то упорядочить чересчур тесные контакты евреев и христиан. Контакты неизбежные и абсолютно естественные, ведь язычники были выключены из диалога еще при Константине.
Общение между евреями и христианами обнаруживает знание обеими сторонами богословских положений друг друга, а также наличие общего языка, общего фольклора и общей культуры. Так как литературный жанр аггадического мидраша (см.главу 1) возник только на Святой Земле и не имеет аналогов в диаспоре, то выссказывалось предположение, что он возник именно благодаря диалогу с христианами47. Может быть поэтому, как для всякой официальной инициативы, целиком исходящей сверху, потребовалось, почти два века прежде чем христиане и евреи действительно разошлись разными путями.
Еврейская традиция глазами христиан Вдумаемся в религиозную сторону ситуации, в которой происходило строительство христианских церквей, сопровождавшее христианизацию земли. Сохранилось предание о том, что императрица Евдоксия очень доброжелательно отнеслась к евреям во время своего паломничества 438 г. Она, якобы, даже разрешила евреям селиться в Иерусалиме к большому неудовольствию епископа Барсаумы из Низибиса (Barsauma), который одновременно с ней посетил Святую Землю48. Он писал, что среди евреев, якобы, распространилось следующее заявление: "Великой нации евреев, от священников и лидеров Галилеи — мир: знайте, что настал конец нашему рассеянию, и день собрания наших племен приблизился. Цари Рима объявили, что наш город Иерусалим будет возвращен нам. Спешите в Иерусалим на праздник кущей, так как Царство наше должно восстать из Иерусалима"49. Как бы ни обстояли дела на самом деле, из этого документа следует, что императрица действительно проявила щедрость, что Галилея была религиозным центром для евреев, что были живы мессианские ожидания и, наконец, что Иерусалим продолжал оставаться самым драгоценным для каждого верующего еврея местом. А именно в Иерусалиме происходило в это время строительство храма Гроба Господня.
При строительстве своих храмов, особенно Храма Гроба Господня христиане руководствовались еврейскими образцами. Прежде всего потому, что Иерусалимский Храм был абсолютно уникальным, единственным для Древнего мира явлением. Каждый христианин, знающий Писание, читал, как создание Храма Соломона сопровождалось словами: "Я освятил сей Храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни"50. Христиане, многие из которых, особенно на Святой земле, происходили из евреев, восприняли эту мощную традицию, присовокупив к ней евангельский образ Христа как краеугольного камня, на котором будет создана Церковь. Освящение Храма Гроба Господня совпадает с временем, когда Соломон закончил строительство Первого Храма. В одном сирийском гимне собор в Эдессе сравнивается со скинией собрания, построенной библейским художником Веселиилом. Евсевий Кесарийский говорит о храме Гроба Господня как о "новом Иерусалиме" и "Храме". Весь символизм, связанный с образом Иерусалимского Храма и храмовой горы, теперь переносится на христианскую церковь. Теперь храм Гроба Господня, построенный на храмовой горе, где, по преданию, был сотворен Адам, где Авраам был готов принести в жертву Исаака, осознается как omphalos, пуп земли.
В еврейской поэзии Святой Земли есть пийут, "Эвен Штия 7 "Камень основания мира..." позволяющий наиболее ярко проиллюстрировать образ и место Храма. Его автор — один из известнейший пайтанимов византийского периода раби Элазар Калири (или Кили-ри)51:
Ковчег Завета и хранилище Торы — один образ?
Древнейшие изображения Арон Кодеша встречаются в еврейских катакомбах в Риме (Рис.6) и во фресках Дура-Европос. В Дура -Европос мы можем проследить иконографию этого изображения.
Так, Ковчег Завета, который хранился в первом Иерусалимском Храме и, как известно, был потерян, изображался как фасад с полукруглым завершением. Таков он в сцене повержения богов филистимлян в росписях Дура-Европос. В другой сцене Ковчег с полукруглым завершением и в обрамлении завесы стоит в проеме между двумя колоннами. Две колонны с треугольным завершением образуют портал здания (Храма). Зритель также видит его боковую стену (Рис. 3). Это изображение Ковчега во внутреннем святилище Храма. Но на другой фреске Моисей читает свиток Торы, доставая его из покрытого покрывалом хранилища с точно таким же полукруглым завершением, как у Ковчега (Рис ). Единственным отличием являются ножки, на которых оно стоит. Однако, в Ватиканском кодексе ковчег Завета изображен с точно такими же ножками
Ковчег Завета и Иерусалимский Храм — один образ?
В Дура-Европос над нишей Торы изображен архитектурный фасад с четырьмя колоннами, между которыми предмет, напоминающий изображение Ковчега, который можно воспринимать и как дверной проем, и как Ковчег, стоящий во внутреннем святилище храма (Рис ).
Иногда, Ковчег изображался как стоящий на повозке. Таким мы видим его в Дура-Европос в сцене повержения филистимского бога Дагона перед Ковчегом. На рельефе из Капернаума Ковчег изображен как архитектурное строение с пятью колоннами, стоящее на повозке.
Замечательная интуиция в выборе художественной формы проявляется в том, что Ковчег или вход во внутреннее святилище Храма точно повторяют контур апсиды, над которой изображен и в которой в действительности хранился свиток Торы. Сходство усугубляется раковиной, изображенной в полукруге ковчега и в конхе апсиды. Таким же образом изображался фасад самого Храма.
Итак, ключ к пониманию образа Арон Кодеша надо искать в древнейших памятниках еврейского искусства. Однако, пока это связь проливает свет, скорее, на смысл образа, чем на происхождение иконографии.
Византинист Оксфордского университета профессор М.Манго, в свое время подробно занимавшаяся памятниками Сирии, рекомендовала своим ученикам прежде всего стремиться находить древнейшую иконографию и смотреть, какие выводы можно из этого сделать. Действительно, существует древнейший иконографический прототип нашей схемы, и он таит в себе немало сюрпризов.
Иконографический прототип из Рима
Речь идет о еврейском стекле и нескольких сохранившихся росписях из римских еврейских катакомб. Первым на еврейское стекло из Рима обратил внимание еще Э. Сукеник, когда публиковал мозаики Бет-Альфы в начале века. Наиболее естественным было сравнивать панно с ритуальными предметами именно со стеклянными донцами, так как соответствие предметов и построения композиции было почти полным (Рис. 10,12,13 ). Но дальнейшего развития эта обнаруженная связь не получила. В книге 2000 г. наличие этой связи констатировал Ливайн в главе о синагогах диаспоры, но никак ее не комметировал12.
Загадка же или сюрприз этих донец состоит в том, что на них совершенно точно изображается хранилище свитка Торы, но ему приданы все атрибуты храмового Ковчега. Именно в этих памятниках, не объединенных общей программой, как в Дура-Европос, мы можем проследить перенос храмового сознания на синагогу. Проиллюстрируем этот тезис.
Фреска над апсидой в Дура-Европос принадлежит к первому, раннему циклу росписей и датируется кон. II в.н.э. Росписи катакомб, видимо, единовременны Дура-Европос. Золотые донца же стеклянных чаш датируются по-разному, но до кон.III в13.
Одно донце из катакомб Петра и Марцелина (сейчас в библиотеке Ватикана в Риме) (Рис. 9) изображает Иерусалимский Храм, вид сверху. В зале с колоннами, у которого как будто сняли крышу, мы видим фасад с четырьмя колоннами и треугольным завершением, к которому ведут ступени. Между колоннами — две створки. Перед ним — мено-ра, сосуд с маслом и другие ритуальные принадлежности. На Иерусалимский Храм указывает наличие двух отдельно стоящих высоких колонн, которые могут изображать только Яхин и Боаз храма14. Эту композицию с двумя створками между колоннами повторяет Дура-Европос. Памятники стекла современны росписям Дура-Европос, следовательно, в синагоге над нишей Торы изображен именно Иерусалимский Храм.
Большинство изображений на донцах носят несколько иной характер. Арон Кодеши, которые мы встречаем на золоченых донцах и во фресках, представлены открытыми, и внутри мы видим свитки Писания, изображенные как намотанные на стержни пергаменты (рис.). По сторонам от хранилища Торы — священные предметы. Таких изображений мы не найдем в Святой Земле, они отражают специфическую ситуацию диаспоры.
По всей видимости, мы наблюдаем, как символика Ковчега Завета накладывается на символику хранилища свитка Торы — Арон Кодеша, Священного Писания евреев.
Некоторые ученые стремились найти этому историческое подтверждение. С.Рот выдвинул осторожное предположение, что во Святая Святых Второго Храма был помещен список пятикнижия Моисеева в качестве замены утерянного Ковчега. Хотя Талмуд подразумевает, что в Святая Святых было пусто, сохранились многочисленные намеки, что Тора хранилась в Храме, и император Тит подверг осквернению ее свиток, находившийся во Святая Святых. Талмуд же сохранил предание, что Писание находилось во Святая Святых Первого Храма, так как Писание хранилось рядом с Ковчегом Завета15. При этом согласно достижениям библейской критики16, то, что сохранилось в Пятикнижии Моисеевом, отражает более позднюю традицию, скорее всего относящуюся как раз ко Второму Храму.
