Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 12
Философско-культурная сущность шахмат 12
1. Философско-культурные аспекты игры 12
2. Знаковая деятельность в культуре шахматного мышления 38
3. Метаморфозы значения в шахматной игре 60
ГЛАВА II 84
Философско-культурная парадигма шахматного творчества 84
1. Рациональное и иррациональное содержание культуры шахматной игры 84
2. Интуиция в культуре шахматного творчества 109
Заключение 133
Список использованной литературы 135
- Философско-культурные аспекты игры
- Знаковая деятельность в культуре шахматного мышления
- Рациональное и иррациональное содержание культуры шахматной игры
- Интуиция в культуре шахматного творчества
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Во второй половине XX — начале XXI вв. появилось значительное количество научных трудов, посвященных различным аспектам феномена игры. Исследованием игры занимается множество смежных дисциплин: философия, логика, культурология, лингвистика, психология, литературоведение и др. Лингвистика, например, изучает семантические характеристики понятия игра, культурология - место игры в контексте культуры, психология - игровые формы поведения и их место в развитии мышления, философия - семиотику культуры, функции знака, значения и смысла, когнитивные процессы и т.д. Естественно, что в сложившейся ситуации изучение феномена игры становится междисциплинарной проблемой. Возникает необходимость в целях выработки интегрированного понимания найти для исследования такую разновидность игры, которая объединит позитивные достижения всех перечисленных дисциплин, покажет их методологически конструктивные возможности. Мы считаем, что такой игрой являются именно шахматы. Особенности шахматной игры позволяют рассматривать её как явление культуры, как игровую форму поведения, как богатейший материал для философско-культурного исследования, как знаковый материал для семантического анализа и, наконец, как объект для философского изучения семиотики культуры, категорий знака, значения, смысла. Только философии с ее категориальным аппаратом под силу обобщающим образом осмыслить достижения культурологии, психологии, лингвистики, логики и других отраслей знания. Она может продуцировать целостный теоретически продуманный, философско-культурный образ шахматной игры. Сама культура шахматной игры, в силу ее большой абстрактности, уходит корнями в сферу мышления, которое сродни философскому взгляду на мир. Осмысление шахматной игры в контексте философии культуры актуально как для понимания весьма значимого для человеческого бытия феномена игры, так и для изучения специфики ее многообразных видов
Уже при первом знакомстве с шахматами в качестве феномена семиотики культуры на первый план выходит проблема обозначения шахмагного хода, необходимость с помощью знаков (шахматной нотации) отражать происходящие в голове шахматиста процессы мышления, необходимость выявления функции знака в процессах формирования шахматной культуры и культуры вообще. На первый план выдвигается также исследование природы значения, поскольку одна и та же шахматная фигура, например, пешка, в течение партии может приобретать разные значения. И, конечно же, актуализируется проблема изучения культурного смысла, вне которого невозможно говорить об осмыслении какой-либо шахматной комбинации или же конкретного хода. Философско-кульгурологическая интерпретация категорий знака, значения, смысла через призму шахматной игры позволяет обогатить семиотическое содержание философии, поскольку перечисленные категории в шахматах имеют специфические особенности, не встречающиеся в других сферах человеческой деятельности, и философски значительно расширить собственно шахматную теорию. Актуальным является также исследование взаимоотношения рационального и иррационального в культуре шахматной игры. Этот вопрос лежит на поверхности теории и практики шахмат и одновременно вводит в сферу философских и культурологических проблем.
Степень научной разработанности проблемы. Отмечалось, что тема исследования лежит в сфере семиотики культуры, на пересечении философской, культурологической, лингвистической, психологической, логической и даже педагогической проблематики, поскольку эти науки давно занимаются как изучением самого феномена игры, так и анализом категорий знака, значения, смысла, а также их роли в культурных процессах. Конечно, следует обратиться также к собственно шахматной теории и практике, поскольку именно на базе этой игры предстоит исследовать в русле философии культуры категории знака, значеная, смысла. Необходимо обратиться к опыту истории и философии пауки, в рамках которой давно и плодотворно разрабаты-
вается проблема рациональности, диалектики рационального и иррационального, а также их места в контексте культуры.
Культурологическое исследование феномена игры восходит к нидерландскому историку Й. Хёйзинге1, который, в результате компаративного анализа игры в животном мире и в человеческом сообществе пришёл к выводу, что все без исключения сферы человеческой жизнедеятельности являются всего лишь игрой, кроме которой в окружающем человека мире не остаётся вообще ничего. Схожие мысли высказывал и Э. Финк". Место и роль игры в обществе исследовал также и Р. Кайуа .
Философский аспект исследования восходит к трудам Л. Витгенштейна , который впервые в результате аналогии шахмат с языковой деятельностью пришёл к идее «языковой игры». Австрийский философ также определил значение как способ употребления по аналогии с шахматными фигурами, а также выделил несколько форм такого употребления. К сожалению, в Российской философской науке фундаментальных и серьёзных трудов, посвященных именно феномену игры, почти не имеется. Есть, правда, монография отечественного философа Л.Т. Ретюнских5, которая хоть и выделила такие гносеологические категории феномена игры, как знак, значение и смысл, но, к сожалению, отказалась их в дальнейшем исследовать. В форме монографии недавно появилась и одна из первых попыток философского осмысления шахмат Л.Г. Юдасина6, критический разбор позиции автора будет дан позднее.
1 Хёйзинга, Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня [Текст] / Й. Хёйзинга ; пер. с нидерланд. В. Ошиса. -
М.: ООО «Издательство ACT», 2004. - 539 с.
2 Финк, Е. Основные феномены человеческого бытия [Текст] / Е. Финк // Проблема человека в западной фи
лософии : сб. пер. с англ., нем., фр. ; сост. и послесл. П. С. Гуревича ; общ. ред. IO. Н. Попова. - М. : Про
гресс, 1988.-С. 357-403.
3 Кайуа, Р. Игры и люди [Текст]: ст. и эссе по социологии культуры / Роже Кайуа ; сост., пер. с фр. и вступ,
ст. C.H. Зенкина. - М.: ОГИ, 2007.-303 с.
4 Витгенштейн, Л. Философские исследования [Текст] / Людвиг Витгенштейн ; пер. с нем. Козловой М.С. //
Языки как образ мира ; сост. К. Королёва. - М.: ООО «Издательство ACT» ; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - С.
220-546. :
5 Ретюнских, Л.Т. Философия игры [Текст] / Л.Т. Ретюнских. -2-е изд. - М.: Вузовская книга, 2005. -256 с.
6 Юдасин, Л. Тысячелетний миф шахмат [Текст]: историко-философское исследование / Леонид Юдасин. -
М.: Северный паломник, 2004. - 60S с.
Лингвистический пласт работ по теме диссертационной работы представлен очень широко, поскольку представители этой сферы научного знания исследовали как сам феномен игры, так и категории знака и значения. Лингвисты посвятили феномену игры целый сборник1, но, конечно же, с точки зрения вербального анализа концепта игра. А вот анализу знака и значения в языкознании посвящено громадное количество трудов, из числа которых наибольший интерес для нас представляют работы А.В. Кравченко2, Н. Лава3, Е.С. Кубряковой , М.А. Кронгауза5 и многих других. Их идеи играют существенную роль в нашем обосновании функционального характера категории значения.
Над теорией игры в психологическом аспекте работала С. Миллер6, которая показала роль игры в формировании человеческого сознания и поведения. Исследовал место игры в формировании мышления подрастающего ребёнка и выдающийся отечественный психолог Л.С. Выготский7, который также показал конституирующую функцию знака в формировании человеческого сознания и мышления. Идеи Л.С. Выготского оказали существенное влияние на формирование некоторых ключевых положений настоящего диссертационного исследования.
Над теорией рациональности трудилось множество видных учёных. В основании рациональности классического типа лежат труды Аристотеля8, идеи которого широко используются в данной работе. Неклассический тип
1 Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. / Отв. ред. член-корр. РАН Ы.Д. Арутюнова. - М.:
Индрик, 2006. - 544 с.
2 Кравченко, А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка [Текст] / А.В. Кравченко. -
Иркутск: Издание ОГУП «Иркутская областная типография № 1», 2001.-261 с.
3 Лав, Н. Когниция и языковой миф [Текст] / Н. Лав // Studia Linguistica Cognitiva. Вып. 1. Язык и познание:
Методологические проблемы и перспективы. - М.: Гнозис, 2006. - С. 105-134.
4 Кубрякова, Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зре
ния. Роль языка в познании мира [Текст] / Е.С. Кубрякова ; Рос. академия наук. Ин-т языкознания. - М.:
Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.
5 Кронгауз, М.А. Семантика [Текст]: учебник для студ. лингв, фак. высш. учеб. заведений / Максим Аниси
мович Кронгауз. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Издательский центр «Академия», 2005. - 352 с.
6 Миллер, С. Психология игры [Текст] / Сюзанна Миллер ; пер. с анг. B.C. Сысоев. - СПб.: Университетская
книга, 1999.-320 с.
7 Выготский, Л.С. Собрание сочинений [Текст]: в 6 т. /Л.С. Выготский. - М.: Педагогика, 1982. -Т. 2: Про
блемы общей психологии / под ред. В.В. Давыдова. - 1982. - 504 с.
8 Аристотель. Сочинения [Текст]: в 4 т. / Аристотель ; ред. В.Ф. Асмус ; АН СССР, Ин-т философии. - М.:
Мысль, 1976.-Т. 1.-550 с.
рациональности представлен размышлениями таких философов как И. Кант , Э. Кассирер и рядом других. Критический анализ разнообразнейших типов рациональности дан в трудах П.П. Гайденко3, Н.С. Автономовой4, М.К. Ма-мардашвили . Авторы этих трудов помогли выявить важные особенности неклассического типа рациональности и его роли в контексте культуры.
Теория интуиции представлена в философском наследии чрезвычайно широко. Однако в контексте данного исследования были в основном исполь-зованы оригинальные идеи Дж. Локка , а также Г. Гегеля . Кроме того, были использованы теоретические исследования по проблеме интуиции В.Ф. Ас-муса и К.Н. Суханова .
Наконец, собственно шахматный аспект представлен неимоверным количеством трудов замечательных и выдающихся шахматистов. К сожалению, они интересны преимущественно в плане анализа шахматных комбинаций, а также тактики и стратегии шахматной игры. Тем не менее, некоторые размышления выдающихся шахматистов помогли выделить и сформулировать ряд интересных положений. К числу таких наиболее значительных представителей шахматной игры, которые очень сильно повлияли на развитие шахматного творчества, следует отнести выдающегося теоретика А.И. Нимцо-вича10, а также Н.В. Крогиуса11, М.М. Ботвинника1, А.Е. Карпова", Г.К.
1 Кант, И. Собрание сочинений [Текст] : в 8 т.: юбилейное изд. (1794-1994) / Иммануил Кант; под обід. ред.
А.В. Гулыги. - М. : Чоро, 1994. - Т. 3 : Критика чистого разума. - 1994. - 741 с.
2 Кассирер, Э. Философия символических форм [Текст]: в 3 т. / Эрнст Кассирер ; гл. ред. С.Я. Левит. - М.,
СПб.: Университетская книга, 2002. - Т. 3: Феноменология познания. - 398 с.
3 Гайденко, П.П. Научная рациональность и философский разум [Текст] / П.П. Гайденко. - М.: Прогресс-
Традиция, 2003. - 528 с.
4 Автономова, Н.С. Рассудок, разум, рациональность [Текст] / П.С. Автономова ; отв. секретарь В.А. Лектор
ский. - М.: Наука, 1988.-287 с.
5 Мамардашвили, М. Классический и неклассический идеалы рациональности [Текст] / Мераб Мамарда-
швили. - М.: Логос, 2004. - 240 с.
6 Локк, Дж. Сочинения [Текст]: в 3 т. / Джон Локк ; пер. с англ.; редкол.: М.Б. Митин [и др.]. - М.: Мысль,
1985.-Т. 2.-560 с.
7 Гегель. Энциклопедия философских наук [Текст] / Георг Вильгельм Фридрих Гегель ; отв. ред. Е.П. Сит-
ковский. - М.: Мысль, 1974. -Т. 1.: Наука логики - 452 с.
8 Асмус, В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике [Текст]: очерк истории XVII - начала XX в. /
В.Ф. Асмус ; вступ, ст. В.В. Соколова. - 3-е изд., стер. - М.: Едиториал УРСС, 2004. - 320 с.
9 Суханов, К. Н. Критический очерк гносеологии интуиционизма [Текст] / К. Н. Суханов. - Челябинск :
Юж.-Урал. кн. изд-во, 1973.-228 с.
10 Нимцович, А.И. Моя система: Шахматная блокада. Моя система. Моя система на практике. Приложения
[Текст]: пер. с нем. / А.И. Нимцович. - М.: Физкультура и спорт, 1984. - 576 с.
11 Крогиус, Н.В. Психология шахматного творчества [Текст] / Н.В. Крогиус - М.: Физкультура и спорт, 1981.
- 183 с.
рова3, С.Г. Тартаковера4 и многих других. Исследование творчества этих замечательных шахматистов помогло в анализе философско-культурных оснований шахматной игры.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является феномен игры. В качестве предмета исследования выступает шахматная игра как философско-культурный феномен.
Цель и задачи диссертационного исследования. Целью диссертационного исследования является обоснование статуса игры в качестве междисциплинарного феномена, философско-культурный синтез всех аспектов шахматной игры как семиотического феномена культуры.
К наиболее важным задачам диссертационного исследования, исходя из поставленной цели, следует отнести следующие:
выявление категорий философии культуры, способных наиболее адекватно выразить сущность и содержания феномена игры;
исследование философско-культурной функции знака в контексте шахматной игры;
обоснование философско-культурного статуса категории «значение» в субъект - субъектных отношениях при шахматной игре;
исследование своеобразия трактовок категории «значение» в исторически сложившихся теориях рациональности под углом зрения культуры шахматной игры;
выявление особенностей интуиции в культуре шахматного творчества.
Методологические и теоретические основания исследования. В основе методологии диссертационного исследования лежит интегративныи подход, позволяющий с позиций философии культуры синтезировать дости-
1 Ботвинник, М.М. Аналитические и критические работы 1928-186: [Текст] Статьи, воспоминания / М.М.
Ботвинник. - М.: Физкультура и спорт, 1987. -528 с.
2 Карпов, А.Е. Мои лучшие партии [Текст] / Анатолий Карпов. - М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО
«Издательство ACT», 2002.-400 с.
3 Каспаров, Г. Шахматы как модель жизни [Текст] / Гарри Каспаров. - М.: Эксмо, 2007. - 352 с.
4 Тартаковер, С.Г. Ультрасовременная шахматная партия [Текст] / Савелий Тартаковер ; пер. с нем. Д.М.
Горфинкеля. - М.: Олимпия Пресс, 2005. - 656 с.
жения частных наук, раскрыть основания феномена игры. Проявлением ин-тегративного подхода является используемый нами диалектический метод. Поскольку исследование феномена игры осуществляется различными науками, то мы используем метод сравнения, а также исторический и логический методы.
Научная новизна исследования.
Новизна работы заключается, прежде всего, в самом подходе к шахматной игре как к философско-культурному феномену.
Такой подход предполагает междисциплинарный характер исследования. В целом феномен шахматной игры представлен как продукт философ-ско-культурного концептуального объединения культурологического, филологического, психологического и шахматного аспектов.
3. В рамках семиотики культуры выявлены такие философско-
культурные основания шахматной игры как знак, значение, смысл. Эти кате
гории являются также общенаучными, поэтому в процессе исследования бы
ли использованы конструктивные достижения перечисленных дисциплин. В
результате проведенного исследования было констатировано, что содержа
ние категорий знака, а в особенности значения и смысла, в каждой из пере
численных выше отраслей знания существенно различаются.
Исследование феномена игры вообще, и шахматной игры в частности, как знаковой деятельности обнаружило культурно-функциональный характер категории значения.
Были выявлены компоненты значения, что позволило определить значение как совокупность конституирующих характеристик, задающих культурно-функциональную направленность знака. Значение, таким образом, предстаёт как философско-культурный феномен.
Исходя из сказанного, на защиту выносятся следующие положения: игра - феномен культуры, исследование которого имеет междисциплинарный статус. Целостное теоретически интегрирующее понимание ее возможно только с позиций философии культуры;
шахматная игра - знаковая культурно опосредованная деятельность, опирающаяся на субъект — субъектное отношение, на семиотически детерминированный диалог (взаимодействие) сознаний;
категории знака, значения, смысла являются философско-культурными основаниями шахматной игры;
взаимодействие знака, значения, смысла позволяет с позиций фило
софии культуры концептуально осмыслить шахматную игру как
единство многообразных культурно значимых аспектов;
шахматная игра выступает в качестве культурно формирующей творческой рационализации иррационального в сознании человека;
смысл в шахматной игре (как и в любой другой форме человеческой деятельности) есть культурно-когнитивное содержание знака, обусловленное культурным контекстом его (знака) применения.
Теоретическое и практическое значение исследования. Положения диссертации могут быть использованы в учебных курсах философии и культурологии при освещении проблем познания, соотношения знака и значения в процессах мышления, роли знака и значения в формировании классического и неклассического типов рациональности и др. Диссертация даёт материал как для создания отдельного спецкурса «Философско-культурные проблемы феномена игры» для студентов педагогических, культурологических, и спортивных факультетов вузов, так и для разработки методического обеспечения этого спецкурса. Более того, на основании материалов данного диссертационного исследования Управление по делам образования г. Челябинска в данное время проводит эксперимент по внедрению интеллектуально-игрового всеобуча в общеобразовательных учреждениях, что подтверждается соответствующим приказом 1352-у от 27. 08. 2008 г.
Апробация диссертационной работы. По результатам настоящего диссертационного исследования автором были сделаны сообщения на Всероссийской научной конференции «Молодёжь в науке и культуре ХХТ века»
(Челябинск, 2006 г.), межвузовской научной конференции «Уральские Бирю-ковские чтения» (Челябинск, 2006 г.).
Кроме того, основные положения диссертации неоднократно публиковались в международных сборниках научных трудов и в научных журналах: «Философия в XXI веке» (Воронеж, 2006 г.), «Вестник Челябинского государственного педагогического университета» (Челябинск, 2006 г.), «Философия в XXI веке» (Воронеж, 2007 г.), Вестник Челябинского государственного университета, (Челябинск, 2008 г.).
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав (три параграфа в первой главе и два параграфа во второй главе), заключения и списка использованной литературы. Объём диссертации составляет 153 страницы. Библиография включает 175 наименований, в том числе 5 на иностранных языках.
Философско-культурные аспекты игры
Анализ научной литературы по избранной нами теме показывает, что исследования в области теории игр вообще, и шахматной игры в частности, осуществляются на пересечении интересов многих наук, например, философии, психологии, культурологии, педагогики и др.: «Феномен "игры" является объектом всех наук, входящих в поле антропологии, - считает Н.Д. Арутюнова. - Для культуролога - это происхождение игры и её место в разных видах культуры. Для психолога - это воздействие на человека игровых событий (риска, азарта, везения и невезения, проигрыша и выигрыша), а для социальной психологии — это виды межличностного общения во всех формах, для философа — это роль игровой модели в формировании разных типов мышления, поведения и деятельности человека, для педагога - это роль игры в воспитании и обучении детей, которая существенно увеличилась в связи с развитием компьютерных игровых программ»1. Уже сам по себе данный факт означает, что настоящее диссертационное исследование будет носить междисциплинарный характер, а философия в силу своего специфического положения в системе научного знания должна взять на себя функцию обобщения наиболее значимых достижений перечисленных выше частных наук.
Для нас ещё также важна и специфическая область собственно шахматного творчества, которое обычно принято называть «Теорией и практикой шахматной игры». Однако последняя область знания открыта для понимания только лишь определённому «посвященному» кругу людей, поскольку требует специальной подготовки и, как следствие, ориентации в специфической терминологии. Вследствие этого специальная шахматная литература в контексте предлагаемого диссертационного исследования будет требовать соот ветствующего философско-культурного переосмысления, что и предполагается осуществить в процессе последовательного раскрытия содержания настоящей работы.
Вместе с тем всякая игра, и шахматная игра в частности, представляет собой несомненное явление культуры. «В отличие от животных, которые стремятся вписаться в окружающую среду и изменяют её в минимальной степени, - указывает А.Л. Доброхотов, - люди предпочитают изменять среду... и окружают себя целым миром искусственных порождений, артефактов... (Напомним, что артефактами на языке культурологии называют не только материальные объекты: искусственные порождения - это и вещи, и знаки, и представления, и переживания, и обычаи, и законы, и поступки...)»1. И именно шахматная игра как культурный феномен заключает в себе богатейший набор артефактов, а потому представляет собой несомненный объект для философско-культурного осмысления её сущности.
Мы считаем, что настоящее исследование следует начать с анализа широко известной монографии нидерландского учёного Иохана Хёйзинги «Homo Ludens»2, что переводится на русский язык как «Человек Играющий». И хотя в культурологической работе нидерландского учёного, опубликованной в 1938 г., очень мало уделено внимания шахматам, тем не менее она- первое в истории науки систематическое исследование теории игры вообще, в которой, что нам представляется особенно важным, выявлены основные признаки и функции рассматриваемого феномена. Более того, поскольку в современной науке нет ни одной более или менее серьёзной работы по рассматриваемой проблематике, где бы не встречались ссылки на «Homo Ludens» Й. Хёйзинги, постольку предварительный анализ этого труда представляется весьма актуальным. Такой методологический приём в дальнейшем избавит нас от необходимости излагать, а может быть и создавать, не кую общую теорию игр, так как задача настоящего исследования гораздо уже: выявить и исследовать философско-культурные аспекты только лишь шахматной игры, что, однако, возможно лишь в контексте исследования теории игры вообще.
В изложении своей концепции игры И. Хёйзинга отталкивается от идей Платона, который, как считает нидерландский учёный, в «Законах» оставил потомкам античное понимание рассматриваемого феномена: «...любое юное существо не может, так сказать, сохранять спокойствие ни в теле, ни в голосе, но всегда стремится двигаться и издавать звуки, так что молодые люди то прыгают и скачут, находя удовольствие, например, в плясках и играх, то кричат на все голоса. У остальных живых существ нет ощущения нестройности или стройности в движениях, носящей название гармонии и ритма»1. Как видно из приведенной выше цитаты, Платон, если следовать утверждениям автора «Homo Ludens», признаками игры считал прыгание, скакание, движение, издавание звуков, плясание и т.д. Всю эту совокупность радостной, весёлой, шутливой деятельности Й. Хёйзинга, вслед за Платоном, и называет сущностью игры или просто игрой: «С нашими словами "grap" и "ааг-digheid" вместе взятыми корреспондируют, хотя и приблизительно и под другим углом зрения, немецкие слова "SpaB" ("шутка") и "Witz" ("юмор, острота"). Странно, что французский язык не имеет эквивалента этому понятию. А ведь как раз данный элемент и определяет сущность игры»
Знаковая деятельность в культуре шахматного мышления
В предыдущем параграфе мы уже говорили о том, что человеческие игры, в связи с использованием в них разнообразнейших знаковых систем, коренным образом отличаются от игр животных. Иначе говоря, все без исключения игры человека опосредованы знаками. Именно поэтому игры человека и представляют собой явление культуры: «Культура - это некий символический язык, знаковая система (курсив наш — Е.Н.), кодирующая результаты творчества, благодаря чему возможно не только понимание своей культуры, - неоднократно подчёркивает А.Л. Доброхотов, - но и относительное постижение, расшифровка чужой культуры и общение с ней»1. Однако не только широкое употребление в своей жизнедеятельности знаков отличает человека от мира животных. Ещё в начале XIX века великий немецкий диалектик Гегель категорически утверждал, «что человек отличается от животных мышлением», и что «всё человеческое таково только потому, что оно произведено мышлением»". Следовательно, не только знак, но и мышление репрезентирует человека, выделяет его из мира животных. Мышление, следовательно, также является неотъемлемой частью культуры. Таким образом, знак и мышление теснейшим образом связаны между собой.
Положение о том, что знак и мышление теснейшим образом связаны между собой, составляет основное содержание творчества видного американского философа, логика, математика и естествоиспытателя Ч. Пирса: «У нас нет способности мыслить без помощи знаков»3, — утверждал в своё время философ. В другом месте Ч. Пирс ещё более категорично заявлял: «Мы мыс лим только в знаках» . Однако если «мы мыслим только в знаках», — как утверждал американский философ, то отсюда следует логический вывод, что мышление — это есть знаковая деятельность человеческого сознания.
В рамках нашего диссертационного исследования мы не ставим перед собой специальную задачу опровержения каких-либо положений из учения Ч. Пирса о знаке и мышлении. Вместе с тем, мы считаем необходимым обратить внимание на тот факт, что шахматная игра - это игра исключительно «молчаливая», поскольку в процессе игры не поощряются, а в большинстве случаев и вообще запрещаются, разговоры и всякие другие «немолчаливые» формы общения. «Действия, перемещения, мыслеобразы, ситуации близятся к молчанью, на котором беседуешь с собой»2, — пишет по этому поводу международный гроссмейстер, неоднократный претендент на мировую шахматную корону Л. Г. Юдасин. Шахматная игра — это игра исключительно со знаками или, если уж быть более точным, это игра в знаки. А поскольку Ч. Пирс в изложении своего учения о знаках опирался преимущественно на слово, на язык как на знаковую систему, а мы исследуем шахматную знаковую систему, то возникает необходимость провести параллель между языковой системой знаков и шахматной системой знаков, где, как уже было сказано выше, разговоры вообще не приемлемы. Таким образом, в качестве объекта компаративного анализа останется только лишь «голый» знак, то есть знак, не опосредованный членораздельной речью.
Для осуществления упомянутого выше компаративного анализа необходимо остановиться на каком-либо рабочем определении знака. Мы считаем, что в связи с этим целесообразно обратиться хотя бы к некоторым наиболее значительным учениям о знаке. Так, например, сам Ч. Пирс определял знак следующим образом: «Знак, или Репрезентамен, это Первое, которое находится в таком подлинном [genuine] триадическом отношении ко Вто рому, называемому его Объектом, чтобы быть в состоянии так определить (determine) некое Третье, называемое его Интерпретантой, чтобы оно вступало в то же триадическое отношение к Объекту, в котором само [Первое] находится к этому Объекту» . Смысл определения ясен, и если говорить упрощённо, то под знаком Ч. Пирс понимает Нечто, что Познающий Субъект помещает между собой и Познаваемым Объектом, причём даже в отсутствие этого объекта. По сути дела, в пирсовском определении нет ничего принципиально нового по сравнению с дискурсивным определением знака, которое встречается у Аристотеля в работе «О софистических опровержениях»: «В самом деле, так как нельзя при рассуждениях приносить самые вещи, а вместо вещей мы пользуемся как их знаками именами, то мы полагаем, что то, что происходит с именами, происходит и с вещами, как это происходит со счётными камешками для тех, кто ведёт счёт»2. Исходя из вышеизложенного, мы считаем, что недостатком определения знака как у Ч. Пирса, так и у Аристотеля является отсутствие чёткого определения функции знака. Правда, сам Ч. Пирс всё же пытается, хотя и не очень убедительно, эту функцию как-то обозначить: «Мне кажется, что главная функция знака состоит в том, чтобы представлять недействительные отношения действительными, — не приводить их в действие, но устанавливать привычку или общее правило, посред-ством которых они при случае будут действовать» . В изложенном выше определении, как это отчётливо видно, остаётся, всё же, неясным, как «работает» пирсовская «главная функция знака», то есть как можно с помощью знака «представлять недействительные отношения действительными».
Гораздо больший интерес для раскрытия содержания нашего диссертационного исследования представляет толкование знака нашим соотечественником Л.С. Выготским. Своё понимание сущности знака Л.С. Выготский из ложил в работе «Инструментальный метод в психологии», в которой в качестве синонима термина «знак» автор использует словосочетание «психологическое орудие». Л.С. Выготский многократно подчёркивал, что «психологическое орудие так же видоизменяет всё протекание и всю структуру психологических функций... как техническое орудие видоизменяет процесс естественного приспособления, определяя форму трудовых операций»1. И чтобы у читателя не оставалось никаких сомнений, что под термином «психологическое орудие» подразумеваются разнообразные знаки и знаковые системы, Л.С. Выготский даёт достаточно подробное их перечисление: «Примерами психологических орудий и их сложных систем могут служить язык, различные формы нумерации и счисления, мнемотехнические приспособления, алгебраическая символика, произведения искусства, письмо, схемы, диаграммы, карты, чертежи, всевозможные условные знаки и т.д.»2. И далее, что нам представляется особенно важным, Л.С. Выготский скрупулёзно анализирует механизм функционирования психологических орудий, то есть знаков и всевозможных знаковых систем.
Рациональное и иррациональное содержание культуры шахматной игры
Шахматы являются игрой, в которой всё - каждый ход, каждая мысль, каждая позиция становятся, по сути дела, реализацией на практике актуальной сегодня в науке проблемы рационализации иррационального. Опытный шахматист, когда он садится за шахматный стол, перед тем как сделать первый ход, непременно задумывается над тем, чтобы этот ход заставил его оппонента решать как можно больше проблем - и теоретических и практических. Говоря другими словами, такой шахматист старается создать своему оппоненту как можно больше препятствий на пути реализации процесса рационализации иррационального. Отсюда последовательно вытекает, что шахматная игра, пожалуй, наиболее благодатный материал для исследования этой важной для современной науки проблемы. Однако серьёзным препятствием на пути такого исследования остаётся вопрос: что следует понимать под рациональностью вообще?
Для ответа на поставленный выше вопрос имеет смысл обратиться к творчеству известных в нашей стране учёных. Так, например, отечественный философ П.П. Гайденко считает, что «сегодняшнее обсуждение вопроса о рациональности имеет свою специфику: оно переместилось в сферу собственно философии науки, что не могло не внести новых важных акцентов в характер и способы обсуждения этой проблемы»1. Указанное перемещение проблемы рациональности «в сферу собственно философии науки», привлекшее, как указывает П.П. Гайденко, «внимание историков и философов науки к научным революциям, меняющим сами критерии рационального знания... привело к установлению плюрализма исторически сменяющих друг друга форм рациональности»
Другой известный специалист по проблеме рациональности Н.С. Авто-номова также утверждает, «что концепций рациональности существует столько же, сколько существует философских систем. Пожалуй, — пишет далее автор, — можно даже сказать, что концепций рациональности гораздо больше, чем философских систем, ибо за последнее время свои концепции рациональности возникли в экономике, психологии, социологии и целом ря-де других областей знания» .
О плюрализме исторически сменяющих друг друга форм и типов рациональности говорит и B.C. Швырев, - ещё один известный специалист по данной проблеме: «Во-первых, к проблеме рациональности необходимо подходить в плане её исторических типов и форм. Без исторически-эволюционного взгляда на рациональность в этой проблеме невозможно адекватно ориентироваться. Во-вторых, саму научную рациональность нужно рассматривать как некий дериват, производное от проблемы рациональности вообще. И она связана с проблемой специфики науки как определённой формы рационально-теоретического мышления. Здесь необходимо рассмотреть известные фазы рациональности: классическая рациональность, неклассическая рациональность, постнеклассическая рациональность»3.
Конечно же, многообразие типов и форм рациональности делает изучение этого феномена достаточно трудным занятием, однако ситуация усугубляется ещё и тем, что существует также множество типов и форм иррациональности: «Так, если рациональной будет названа последовательность действий, ведущих к определённой цели, — пишет Н.С. Автономова, - тогда иррациональным будет отсутствие последовательности в действиях, осуществляемых ввиду данной цели; если рациональным будет названо наиболее пол ное прояснение и самоуяснение внутренних мотивов поведения, тогда иррациональным будет поведение, основанное на неосознаваемых факторах; если рациональным считается действие, ведущее к наибольшему прагматическому результату при наименьших затратах времени и сил, тогда иррациональными (внерациональными) будут действия, отклоняющиеся от этого принципа, и т.д.».
Мы считаем, что при сложившемся многообразии форм и типов рациональности следует остановиться на такой её форме, которая более всего соответствовала бы особенностям шахматной игры. В этой связи целесообразно напомнить, что в предыдущем параграфе мы пришли к выводу, что значение есть знаковое функциональное взаимодействие сознаний. В процессе шахматной игры сознания игроков именно взаимодействуют, то есть между сознаниями играющих шахматистов возникает совокупность различных отношений в зависимости от характера меняющихся позиций. Здесь следует обратить особое внимание на то, что каждая из меняющихся позиций является общей для обоих играющих шахматистов, но каждый из них выбирает свой путь для решения этой позиции, то есть каждый из них по-своему решает проблему рационализации иррационального.
Интуиция в культуре шахматного творчества
В истории формирования теоретического шахматного наследия феномену интуиции, к сожалению, всегда уделялось и сейчас уделяется очень мало внимания. На протяжении многих веков существования шахмат этой интересной проблеме были посвящены лишь некоторые высказывания великих шахматистов, в которых указывалось на важнейшее значение интуиции в шахматном творчестве. В нашей стране, в которой как нигде в мире широко осуществлялась и сейчас осуществляется аналитическая и теоретическая деятельность выдающихся шахматистов, по рассматриваемой проблематике было опубликовано лишь несколько статей в шахматных сборниках, авторами которых являются, например, всемирно известный гроссмейстер и шахматный теоретик Э.Е. Гуфельд1, восьмой чемпион мира и общепризнанный мас тер блестящих комбинаций М.Н. Таль , тринадцатый чемпион мира Г.К. Кае-паров и некоторые другие. Среди этих немногочисленных статей по теории шахмат выделяется совместная монография А.Г. Белявского и А.Б. Михаль-чишина «Интуиция» . Однако все перечисленные выше публикации объединяет одно: они посвящены в основном анализу шахматных партий и лишь в небольшом предисловии сказано несколько слов о роли интуиции в шахматном творчестве. Так, например, Э.Б. Гуфельд пишет следующее: «И всё же. шахматист... "угадывает" путь, который потом, в процессе тщательного анализа, оказывается близким к истине. Машина на такое пока не способна. В чём же разница? Это не секрет - дело в том, что человек одарён интуицией, а машина - нет»4. В таком же ключе развивается и следующее размышление Э.Б. Гуфельда по данной проблеме: «Считается, что интуиция - это нечто врождённое, нечто такое, что даётся человеку как подарок судьбы. Возможно, это так, но ошибаются те, кто полагает, будто интуицию невозможно развивать так же, как расчёт вариантов или позиционное мастерство» . Вот, пожалуй, и все размышления Э.Б. Гуфельда об интуиции, и это при всём том, что его статья носит название «О шахматной интуиции»!
Не лучше обстоит дело и со статьёй М.Н. Таля «Знание? Интуиция? Риск?». В связи с тем, что проблеме интуиции в данной статье посвящен лишь небольшой отрывок, мы считаем необходимым процитировать его полностью: «Мы встречаемся с людьми, для которых шахматы - прежде всего искусство, зачастую с его богатейшей палитрой эмоций. Этот подход часто проявляется в партиях, хотя при выборе хода голос рассудка подчас оказывается и неслышным. Непросто признаться в этом даже самому себе, но очень часто решающим доводом в пользу того или иного продолжения является: "Это хорошо. Я так чувству ю", - пишет чемпион мира. - Когда подобные решения принимаются часто, мы говорим о шахматисте интуитивного стиля» . На этом М.Н. Таль заканчивает размышления по поводу интуиции и переходит к анализу шахматных партий, где он ещё один раз использует термин интуиция, о чём будет сказано ниже.
Гораздо больше внимания уделил интуиции Г.К. Каспаров в своей монографии «Шахматы как модель жизни». В главе, посвященной интуиции, «Расчёт и интуиция» он пишет: «В любой области, где мы испытываем недостаток в исходных данных, а фактор времени играет важную роль, на первый план выходит интуиция... Интуиция подсказывает нам не только что и как, но ещё и когда. По мере своего развития она становится инструментом для экономии сил и времени, сокращая срок оценки и перехода к действиям. Мы можем вечно собирать и анализировать информацию, но так и не принять ни одного решения. Что-то должно подсказать нам, что момент для решающих действий наступил, — считает тринадцатый чемпион мира. — Если я могу размышлять над ходом десять секунд, десять минут или один час, что я выберу? Хорошо развитая интуиция помогает нам сохранить прагматический курс и даёт знать, когда наступает важный момент, требующий больше времени и внимания. Способность распознавать внутренние закономерности, свойственная шахматистам, полезна в любых жизненных ситуациях. Нам часто приходится отличать общие тенденции от своеобразных и неповторимых исключений. Предчувствие развития хода событий, выявление тенденций прежде всего основано на интуиции и элементах, не поддающихся стро-гой оценке» . Мы считаем целесообразным процитировать ещё одну мысль Г.К. Каспарова по поводу интуиции: «Недоверие к своей интуиции - большая проблема. Мы слишком часто полагаемся на имеющуюся информацию, а потом действуем с учётом её подсказок.
