Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Представления о вере в древнерусской культуре в период принятия христианства 13.
1.1. Концепт «вера» в теологическом и философском осмыслении: основные направления 13.
1.2. Крещение Руси и проблема «двоеверия» 16.
1.3. Влияние духовенства на развитие представлений о вере в древнерусской традиции 35.
1.4. Вопросы веры в памятниках канонического права 41.
ГЛАВА 2. Древнерусская книжность XI-XII вв. о вопросах веры 48.
2.1. Вероучительная литература Древней Руси 48.
2.2. Представления о вере в «Повести временных лет» 50.
2.3. Церковная проповедь и представления о вере 62.
2.4. Вопросы веры в произведениях митрополита киевского Илариона 65.
2.5. Представления о вере в древнерусских полемических сочинениях 74.
2.6. Представления о вере в Изборнике 1073 г 84.
ГЛАВА 3. Вера в контексте эсхатологических ожиданий 88.
3.1. Вопросы веры в произведениях Серапиона Владимирского ...88.
3.2. Вера и спор о «земном рае» 92.
3.3. Представления о вере в творчестве Авраамия Смоленского 97.
3.4. Восприятие веры в «Трифоновском сборнике» 100.
3.5. Вопросы веры в произведениях Иосифа Волоцкого 106.
3.6. Вопросы веры в произведениях Ивана Грозного 115.
ГЛАВА 4. Представления о вере в отечественной религиозной мысли XVI в 120.
4.1. Вера в идеологическом контексте XV —XVI вв 120.
4.2. Вопросы о вере в произведениях старца Филофея 128.
4.3. Вера и власть в отечественной культуре второй половины XVI в 133.
Заключение 144.
Список литературы 149
- Концепт «вера» в теологическом и философском осмыслении: основные направления
- Крещение Руси и проблема «двоеверия»
- Вероучительная литература Древней Руси
- Вопросы веры в произведениях Серапиона Владимирского
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Существенно возросший за последние десятилетия интерес к истории отечественной религиозной мысли, и множество работ, посвященных различным, аспектам веры, позволяют перейти от накопления, и осмысления эмпирического историко-философского материала к выявлению парадигмальных концептов', без исследования которых невозможно представить и теоретически обосновать специфику русской религиозности, определить ее место и роль в христианской традиции.
Комплекс различных представлений, обозначаемый, понятием «вера» является* одним из центральных концептов христианского дискурса, определяющих не только догматические особенности той или иной конфессии, но и ментальность целых народов. Вера -неотъемлемая и очень:значимая часть «картины> мира» средневекового человека, вне зависимости от того, идет ли- речь о вере как об «убежденности1, уверенности в чем-либо, ком-либо» (т.е. о^ вере на рациональном уровне) или о вере в Бога. Вера - это феномен духовной жизни человека и феномен культуры. Именно поэтому интерес к этому понятию проявляют в различных областях знания: не только^ в религиоведении, но и в социологии, философии;, психологии. Исследование представлений о вере гармонично вписывается в современную научную парадигму, в которой внимание специалистов вновь обращается к проблеме человека. Обострившийся в последние годы интерес к проблемам ментальности, национального характера, национальных духовных ценностей (вызванный во многом изменениями общественно-политического характера) вполне закономерно находит свое отражение в религиоведении: все более популярна мысль, что понять сущность конкретной религии можно лишь на основе изучения человека и его картины мира в целом.
Проблема веры давно на виду, но из-за этого она не стала яснее; парадокс нынешнего положения дел в этой области гуманитарного знания заключается в том, что вера кажется самоочевидной и потому, как будто, не представляет интереса для рассмотрения. В действительности же вера является уникальным концептом, поскольку ее описание (как и других духовных концептов — справедливость, любовь и т.п.) можно довести лишь до определенной черты, за которой лежит некая духовная реальность, которая не описывается, но лишь переживается.
Переводя с греческого языка на старославянский, средневековые книжники словом «вера» переводили различные слова, но чаще всего греческое «pistis», и древнерусское «вера» впитало в себя все множество5 оттенков и значений этого слова. Согласно «Словарю русского'языка XI-XVII вв.» (М., 1975), слово «вера» в XI — XVII в. понималось как: 1) истина, правда; то, чему можно верить; 2) верование (поклонение истинам, догматам; идолам, божествам); 3) вероисповедание, религия; 4) доверие к кому-либо, чему-либо. Таким образом, в область «веры» на Руси включалось то, что, казалось бы, далеко отстоит от определения, считающегося каноническим («уверенность в вещах невидимых»), данного апостолом Павлом. И хотя в любом из рассматриваемых в диссертации периодов развития отечественной культуры мы обнаружим все эти смыслы, однако в разные периоды делался акцент на то или иное понимание: на знание догматов или общее восприятие христианства как религии спасения, либо на том, что мы сейчас называем обрядоверием, т.е. на примате культа перед личным религиозным восприятием.
Вера является одним из основных теологических понятий, но в Древней Руси в силу исторических, культурных и иных причин не было теологии как специальной дисциплины — как логически-дискурсивной
разработки вероучительного предания. В силу этого догматические
вопросы получали освещение в литературе других жанров — в
проповедях, повестях, поучениях, житиях святых, которые и
рассматривались нами в качестве источников, раскрывающих
представления древнерусских книжников о вере. .':.'
Настоящее диссертационное исследование призвано восполнить пробел в исследовании данной проблемы и стать основою для дальнейшего междисциплинарного исследования представлений; о вере: в отечественной культуре..
Степень разработанности темы.
Интерес к изучению представлений о вере в отечественной религиозной; традиции возник давно. Существует значительное, число публикаций, посвященных духовной культуре Древней Руси, в которых рассматривались различные аспекты: этой проблемы. Это: труды таких отечественных и зарубежных исследователей; как, С.С. Аверинцев, Ю:М. Лотмащ А.Ф; Лосев; Н.М. Толстой, В:Н. Лосский, В.Н. Топоров;. Вяч.В; Иванов, Т.П. Федотов, Г. Подскальски, Дж. Биллингтон и др. В последнее десятилетие исследованием концепта «вера» занялись и отечественные лингвисты; здесь можно отметить публикации Ю.С. Степанова в «Словаре русской культуры», а также в ряд статей: членов лингвистической группы «Логический анализ языка» (Н.Д1 Арутюновой, А.Д. Шмелева, M.F. Селезнева, И.Б. Шатуновского, И.И: Макеевой, Т.Б. Алиевой), которые рассматривали в основном предикаты пропозициональной установки верить/веровать.
Исследование общих оснований: веры: мы встречаем в трудах^ таких теологов и философов прошлого, как Августин Блаженный, Фома Аквинский, Б. Паскаль, И. Кант, Г. Гегель, С. Кьеркегор, Д. Локк, А. Бергсон, У. Джеймс, М. Бубер, Л. Витгенштейн, X. Ортега-и-Гассет, Э.
Фромм, М. Хайдеггер; А. Шопенгауэр, К. Ясперс, давших глубокое понимание природы, оснований и функций веры.
Интерес к религиозным аспектам древнерусской культуры занимает значительное место как. в исследованиях философов, так и в работах филологов, историков, этнографов, ш искусствоведов, начиная со второй четверти XIX века. Мыслители славянофильского круга -А.С. Хомяков, И.Є. и К.С. Аксаковы, И.В1 Киреевский, Ю:Ф> Самарин — сыгралиг выдающуюся роль в- изучении древнерусского религиозно-; философского сознания, впервые, по сути дела- обозначив его наиболее характерные черты: соборность, общинность, мифологичность и др. Столь, же значительны их размышления о сущности православного: миросозерцания, о роли церкви в жизни древнерусского общества, о*, специфике взаимоотношений личностей общества, власти.и общества.
Однако в отечественной историографии* XIX в. все большее влияние приобретало убеждение в том, что в; Древней Руси не было ни самостоятельной теологической, ни философской мысли. Подобная2 позиция господствовала довольно долго, практически все XX столетие, и имеет своих сторонников даже в наши дни. К примеру, в капитальном исследовании В.В. Зеньковского, авторитетном1 и поныне, весь период Древней Руси- автор- обозначил как «пролог к русской философии»; Писал о «безмыслии и безмолвии допетровской Руси» и Н.А. Бердяев; хотя его выводы о своеобразии русского национального самосознания и сегодня заслуживают пристального внимания.
Большую роль: в исследовании' проблемы, веры в древнерусской мысли сыграли;труды историков церкви и отечественной богословской мысли: Макария (Булгакова), Е.Е. Голубинского, А.В. Карташева, F. Флоровского, И; Мейендорфа и др.
Особую значимость для данного исследования имели работы, посвященные взаимодействию дохристианской и христианской
компонент в развитии древнерусской религиозности. Это работы и многих исследователей XIX - нач. XX вв., в частности Н.М. Гальковского, и современных исследователей, таких как, Д.С. Лихачев, А.Ф. Замалеев, А.Е. Мусин, В .Я. Петрухин, А.В. Карпов.
Основными исследователями проблем древнерусской книжности являются отечественные филологи и историки литературы. Именно благодаря трудам ученых XIX в. — Е.В. Барсова, Ф.И. Буслаева, А.Н. Веселовского, В.М. Истрина, В. Сахарова, И.И. Срезневского, М.Н. Сперанского, И.А. Тихомирова, А.А. Шахматова и многих других, а затем XX - XXI вв. — В.П. Адриановой-Перетц, Д.М. Буланина, Н.Ю. Бубнова, И.Н. Будовница, Е.М. Верещагина, В.В. Виноградова, А.С. Демина, Н.С. Демковой, Л.А. и Р.П. Дмитриевых, В.В. Калугина, А.И. Клибанова, В.В. Колесова, М.С. Крутовой, Я.С. Лурье, A.M. Панченко, Н.В. Синициной, В.Н. Топорова, А.И. Плигузова, М.Б. Плюхановой, Н.В!. Понырко, О.В. Творогова, И.А. Тихонюка, Б.А. Успенского, А.Л. Юрганова и др. стало возможно знакомство с широким кругом* произведений древнерусской книжности и их религиоведческий анализ.
Ценные идеи о сущности древнерусских религиозных представлений содержатся в философских трудах конца XX — начала XXI века. Это работы А.С. Абрамова, В.В. Бычкова, B.C. Горского, М.Н. Громова, А.Ф. Замалеева, В.В. Милькова, В.Ф.Пустарнакова и др. Достаточно высокий уровень изученности отечественной религиозно-философской мысли XI-XVI вв. позволяет современным авторам проводить более глубокий и кропотливый анализ узких тем: таковы монографии и статьи А.И. Алексеева, М.С. Киселевой, М.В. Корогодиной, Т.В. Чумаковой.
Эти работы создают фундаментальную научную базу для дальнейших исследований, делают возможной работу по воссозданию
представлений о вере на обширном материале древнерусской культуры XI-XVI вв.
Цель диссертационного исследования заключается в рассмотрении представлений о вере в отечественной религиозной традиции в XI-XVI вв.
Реализация этой цели обусловила постановку и решение конкретных задач:
1. проанализировать причины возникновения «народной» религии
и механизмы ее влияния на представления о вере;
2. вскрыть причины и показать последствия усвоения
православного вероучения преимущественно с его внешней
(обрядовой) стороны;
представить древнерусские представления о вере в их историческом развитии - вычленить наиболее устойчивые образы и мотивы, переходящие из одного произведения в другое поверх сюжетных, жанровых и временных границ;
определить факторы, способствовавшие распространению эсхатологических ожиданий в XIII-XV вв., показать то, какое влияние они оказали на представления о вере;
5. выявить основания и показать последствия восприятия Руси как
хранительницы «истинной» веры, господствовавшего в общественном
мнении XVI в.
Методология исследования обусловлена целью и задачами диссертации, а также особенностями исследуемого материала. Круг задач, определенный автором, требует междисциплинарного подхода к исследованию, базирующегося на культурологической, философской, политологической и исторической методологиях. В работе осуществляется комплексный, системный методологический подход к развертыванию темы: одновременно и исторический и проблемно-понятийный.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем впервые в отечественной религиоведческой науке произведено комплексное исследование междисциплинарного характера с целью рассмотрения представлений о вере в древнерусской мысли XI - XVI вві Выявлены основные' содержательные моменты концепта «вера» в, восточнохристианском дискурсе;' проанализированы* и обобщены представления1 о вере в трудах древнерусских книжников, показано их влияние на жанры народной* словесности; определены специфические черты древнерусского богословия и его влияние на, народную религиозность.
Основные выводы, выносимые на защиту:
Анализ древнерусской проповеди показывает, что наряду с восприятием христианства, в первую очередь как религии спасения, уже с XI в. начинает складываться так называемая «народная религия», представляющая собой сплав христианских и архаических верований.
Недостаточная образованность клириков с одной стороны, и влияние' архаических верований на религиозное народное сознание, с другой, приводило к тому, что в вопросах веры догматическая сторона православия отступала на второй план и уже достаточно рано стало утверждаться так называемое «обрядоверие».
3. В период ХІ-ХІІ вв. закладываются основы русской
православной мысли, возникают и постепенно формируются главные
идеи и темы, над которыми отечественные книжники будут
размышлять и в последствии: тема смысла жизни, и смысла истории,
тема сохранения веры и отношение к вероотступникам, место Руси во
всемирно-историческом процессе и богоизбранность русского народа.
4. С XIII в. новую трактовку получает проблема места Руси во
всемирной истории: возникает и широко распространяется идея
«гибели Руси». Эсхатологические и апокалиптические настроения
получают в этот период мощный импульс к распространению во всех слоях общества, и в вопросах веры тема спасения начинает уступать место страху посмертных «мытарств». Споры XIV в. о «земном рае» в полной мере свидетельствуют о нарастающем страхе перед Страшным, судом, также они высветили пестроту взглядов, в среде церковных иерархов:
5. С конца XV в. под влиянием ряда религиозных и политических факторов основной акцент делается, на восприятие верьь как «своей», «правильной», в связи с чем создается ряд догматических, агиографических и канонических сочинений, в частности «Просветитель» Иосифа Волоцкого, «Великие Минеи Четьи» митрополита Макария, «Стоглав», оказавших влияние не только на духовную сферу, но и на политическую жизнь государства.
Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что ее результаты могут быть востребованы для последующих исследований отечественной религиозной мысли и народной религиозности. Материалы настоящего исследования могут быть также использованы в лекционных курсах по религиоведению, культурологии и отечественной истории.
Апробация работы:
Диссертационное исследование прошло апробацию. Основные идеи и выводы диссертации изложены в восьми научных публикациях общим объемом 2,1 печатных листа и были отражены в докладах на конференции «Герценовские чтения. Актуальные проблемы социальных наук» (Санкт-Петербург, 2004 г., 2005 г., 2006- г.), международной научной конференции «Человек верующий в культуре Древней Руси» (Санкт-Петербург, 2005 г.), на всероссийской научной конференции «История идей и история общества» (Нижневартовск, 2007 г., 2008 г.), международной научной конференции «Пятые
Торчиновские чтения» (Санкт-Петербург, 2008 г.), а также на семинарах Центра изучения православия и древнерусской культуры кафедры философии религии и религиоведения СПбГУ.
Диссертация была обсуждена на заседании кафедры философии религии и религиоведения СПбГУ.
Концепт «вера» в теологическом и философском осмыслении: основные направления
Вера — понятие сложное и многофункциональное. По словам П. Тиллиха, «вряд, ли существует другой религиозный термин, употребляющийся как в теологии, так и в повседневной жизни, который подвергся бы большему числу неверных толкований, искажений и спорных определений, чем слово "вера"»1. Вера — есть одновременно факт сознания и бессознательного (интуитивная вера). В качестве , феномена сознания она выступает как идейная, мировоззренческая t позиция принятия или непринятия (в этом случае говорят о неверии) определенных утверждений или поступков (как целесообразных, \ ценных, истинных, справедливых и т.п.) без предварительной фактической или логической проверки. Основанием для такого акта сознания является внутренняя субъективная уверенность, не нуждающаяся в доказательствах. Как феномен бессознательного веру можно охарактеризовать понятием психологической установки. В ее основе лежит личный опыт, а также потребности, желания и чувства человека.
Веру можно обнаружить во всех видах деятельности человека, будь то каждодневное общение, игра, спорт, творчество, искусство, наука, и т.д. При этом она выполняет различные функции, связанные с разными аспектами своей идейной и психологической природы. Важнейшей стороной веры выступает ее познавательная природа и соответственно ее роль в познании. Другой аспект веры —
аксиологический, ее ценностное отношение к тому, что существует и что может быть. Здесь просматривается связь веры с потребностями, интересами личности, ее идеалами.
Еще один существенный аспект веры - деятельно-волевой. Вера обнаруживает здесь себя как фактор активности или пассивности личности, осуществляя функцию стимулирования душевных сил, энергии и воли. Наиболее полно социально организованная вера представлена в религии, которая основывается на вере в высшее, сверхъестественное начало, или в Бога. В некоторых религиозных системах (иудаизм, христианство, ислам) вера - центральная мировоззренческая позиция и одновременно психологическая установка, включающая, во-первых, принятие , определенных утверждений (догматов) и решимость придерживаться им вопреки всем сомнениям; во-вторых, личное доверие к Богу, как устроителю жизни верующего; в-третьих, личную верность Богу, на служение которому верующий отдает себя.
Столкновение веры с рационалистической критикой приводит к одной из трех позиций, выявляющихся в различных направлениях теологии: либо догматы веры предлагаются разуму как аксиомы, сами не подлежащие ни доказательству, ни критике, но дающие отправную точку для цепи логических умозаключений (максима Ансельма Кентерберийского «верую, чтобы понимать»), либо предпринимаются попытки умозрительно обосновать их, переводя на язык философских конструкций и рационалистически переосмысляя (максима Пьера Абеляра «понимаю, чтобы веровать»), либо, наконец, декларируется полная несовместимость веры с человеческим разумом (максима «верую, ибо нелепо», приписываемая Тертуллиану).
Существует глубокая традиция философской интерпретации концепта веры . Так, в философии Канта вера, оторванная от конфессиональной традиции, переосмысливается как позиция разума, принимающего то, что логически недоказуемо, но необходимо для обоснования морального императива.
Поиски нового понимания веры характерны и для протестантских теологов, например, для «диалектической теологии» основные представители которой К. Барт, Э. Бруннер, Р. Бультман, Э. Гогартен испытали влияние экзистенциализма и философской герменевтики. Диалектическая теология отвергает одну из основных тенденций новоевропейской философии и протестантской либеральной? теологии XIX в. - рационализм, который нашел свое выражение в отождествлении веры с разумом- и объяснении веры, из природы человеческого бьітияі Критикуя рационализм и антропоцентризм в понимании веры, К. Барт считал необходимым возвращение- к «евангельскому» пониманию веры как дара и чуда.
В XX в. становится привлекательным понятие веры, не имеющей догматически сформулированного предмета, которое артикулируется во внеконфессиональной философии (например, у К. Ясперса, который разработал концепцию «философской веры»), но может использоваться и в конфессиональной полемике (например, у М. Бубера в споре иудаизма против христианства). Таким образом, философское осмысление веры отличается от теологического. По мнению Ю.А. Кимелева, «с философской точки зрения вера представляется как определенное тотальное проявление жизни человека, как особое экзистенциально-духовное, познавательное и эмоциональное состояние
Крещение Руси и проблема «двоеверия»
Русь приняла крещение в X в., и это сразу определило ее историческую судьбу, включив молодую страну в уже сложившийся круг культурно-политических связей. Крещение было радикальным разрывом с языческим прошлым, однако не означало того, что это прошлое бесследно исчезло: «Язычество не умерло и не было обессилено сразу. В смутных глубинах народного подсознания, как в каком-то историческом подполье, продолжалась своя уже потаенная жизнь, теперь двусмысленная и двоеверная. И в сущности слагались две культуры: дневная и ночная»4. Противоборство этих двух культур на протяжении многих веков задавало своеобразие русской духовной традиции, сформировало тот особый образ христианства, который называется русским православием. Выделим сейчас только одну из очевидных его черт: недоверие к богословию. Как отмечает по этому поводу Е.А. Степанова, «размышления о вере заменились преданиями старины, бытовыми обрядами, благочестивым настроением или безотчетными чувствами»5. Своего апогея эта позиция достигла в XIX в., когда считалось, что вера простых людей - это истинная вера, спасающая души надежнее, чем умствования «безбожной» интеллигенции, и4 священники должны следовать за ней, поддерживая обряды в их исторической форме. Однако сама тенденция влияния народной веры на официальную обозначилась уже в первые века после принятия Русью христианства. При описании религиозности людей того врементчасто используется неудачный термин «двоеверие».
Слово «двоеверие» появилось еще в Средние века; оно отмечено в проповедях и поучениях древнерусских книжников, направленных против христиан, продолжавших поклоняться языческим- божествам6. Со времен своего появления слово «двоеверие» обозначало конфликт, сознательный или неосознанный, между двумя религиозными системами . Сам термин подразумевает двойственность: отличающиеся друг от друга и разделенные язычество и христианство, и с теологической точки зрения является невозможным, заключающим в себе логическое противоречие. Тем не менее, в бытовой практике он встречается уже очень давно: «Словарь русского языка XI-XVII вв.» фиксирует двоеверие, двоверъе, двоеверец, двоеверный, двоверец. По понятийному содержанию эти слова разделяются на две противоположные группы. Во-первых, они обозначают «плохое, шаткое состояние христианской веры в сознании человека», т.е. как раз то, что не является предметом догматического богословия. Во-вторых, они обозначают нечто вроде «культурного факта», наблюдаемое со стороны, явление; жизни: «последователь двух религий», и здесь речь идет об і определенном; культурном феномене;, когда- в обществе сосуществуют и определенным образом совмещаются, уживаются или: преобразуются-одна в; другую две системы верований: языческая и христианская,
Работ по5 «двоеверию» написано? очень много, и здесь не место даже для их беглого резюмирования. Отметим: только два-фундаментальных исследования начала XX в., предлагающие схожее понимание этого феномена, но разные хронологические рамки. Н.М. Гальковский написал основополагающий труд о «двоеверии»: двухтомник «Борьба христианства , с остатками язычества в Древней: Руси», где доказывал; что. население Руси быстро- принимало новую христианскую идентичность, но его? обычаи оставались, языческими,,, особенно на окраинах; и; среди женщин. Происходило это: «не: вследствие упорного нежелания жить по-христиански, а вследствие плохого знания христианского вероучения... Иерархия обличала народное двоеверие, но сам народ, двоеверно живший, считал себя истинно верующим, не замечая и не зная, что в его жизни много языческого»8. Согласно его концепции, церковь начала борьбу с «двоеверием» еще в. домонгольский период, пытаясь искоренить остатки язычества в народных обычаях. Люди не сопротивлялись христианству открыто, просто до времен царя Алексеям Михайловича-были плохо с ним знакомы - то есть не были язычниками сознательно.
Вероучительная литература Древней Руси
Появление русской литературы в начале XI в. — «дивлению подобно»: сразу появились произведения литературы зрелой и совершенной, сложной и глубокой по содержанию, свидетельствующей о развитом национальном и историческом самосознании. Как такое было возможно в стране, которая еще совсем недавно вообще не обладала письменностью? Объяснить это можно тем, что Русь приняла христианство от Византии, а восточно-христианская церковь разрешала проповедь и. богослужение на национальных языках. Поэтому в истории литературы Руси, в отличие от многих других стран, не было ни латинского, ни греческого периодов. Так что внезапный расцвет отечественной религиозной мысли в XI-XII вв. был неслучаен. Уже в XI в. русские книжники владели иностранными языками и могли читать богословские и философские книги нє только в переводах, но и в подлинниках. Кроме того, именно в этот период на Руси создается большой корпус переводной литературы, которая и служила первоисточниками для формирования отечественной мысли. Так что рассмотрение произведений древнерусских книжников следует начинать с краткого обзора того, что было переведено и перенесено на Русь, то есть с отчета о книгах, с которых начинается древнерусская книжность. При этом нужно помнить, что, по верному наблюдению Д.С. Лихачева, «деление древнерусской литературы на переводную и оригинальную указывает лишь на происхождение памятника, а не на его место в литературе Древней Руси».
Прежде всего, это священные книги: из Библии больше всего переводили Евангелие, Апостол, Псалтырь (особой популярностью пользовались «Евангелия-апракос», которые включали в себя краткие тексты четырех Евангелий, «Деяний Апостолов» и «Посланий Апостолов», расписанные по неделям богослужений), которые и становились учебными книгами для овладения грамотой; затем -служебные книги: служебная месячная Минея (службы по календарю), Триоди (богослужебные тексты по пасхальному циклу: «постная» -пения в Великий пост и «цветная» - пения на Пасху и последующих праздничных недель), Служебники (тексты для священников на богослужениях), Требники (тексты обрядов, совершаемых вне церкви), Часословы (тексты псалмов и молитв для пения по часам за сутки) и др.; кроме того: жития святых, труды восточных отцов церкви (особенно сочинения Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Василия Великого, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника), а также, хотя и в меньшем объеме, и современную византийскую литературу. По данным Археографической комиссии (1965 г.) от XI в. сохранилось 33 рукописи74; специалисты же полагают, что книги первых веков русского христианства исчислялись десятками тысяч . Это были не только богослужебные тексты, но и тексты посвященные христианскому пониманию того, как устроен мир («Шестоднев» Иоанна Экзарха, «Христианская топография» Косьмы Индикоплова, «Книга Небеса» Иоанна Дамаскина, «Физиолог» и др.), кроме того, переводились жития и патерики («Синайский патерик», «Египетский патерик» и др.), хроники и путешествия, книги по византийской и церковной истории и многое другое . Многочисленные книги, переведенные с болгарского, а позднее и непосредственно с греческого языков, не только способствовали распространению на Руси христианского вероучения, но и сыграли немаловажную роль в развитии уже собственно отечественной религиозной мысли.
Специальной богословской литературы в эпоху Киевской Руси создано не было. XI -XII вв. — это время интенсивного освоения русскими книжниками христианского вероучения, с последующим утверждением и распространением его в сознании людей. Поэтому так много в письменном наследии этого периода встречается поучений, слов, посланий, которые должны были донести основы христианской веры до всех слоев населения. М.Н. Сперанский объясняет это так: «Условия, при которых развивалась древнехристианская русская литература, должны были прежде всего породить в значительном количестве литературу, во-первых, поучительную, во-вторых — полемическую: литература поучительная требовалась для того, чтобьь разъяснять новообращенным и обращаемым истины христианского вероучения, внедрять новое христианское миропонимание; литература полемическая необходима была для того, чтобы ограждать русских от посторонних влияний...»77. Из всех литературных жанров летопись, казалось бы, наиболее далека от этих задач, однако, отечественное летописание настолько богато богословским содержанием, что позволяет поставить его в ряд источников, раскрывающих представления древнерусских книжников о вере.
Вопросы веры в произведениях Серапиона Владимирского
Уже вскоре после татаро-монгольского нашествия у русского человека возникает потребность в осмыслении причин падения Руси. Одним из первых на эту тему откликнулся монах Киево-Печерского монастыря, а затем епископ Владимирский, Серапион (ум. 1275 г.). Сегодня известно пять его произведений; они представляют собой пастырские обращения к верующим с целью их наставления и исправления. Эти произведения, сохранившиеся в рукописных книгах XIV-XVI вв. (типа «Измарагд», «Златая цепь» и в других сборниках смешанного состава, что само по себе является свидетельством большой авторитетности сочинений Серапиона в Древней Руси), надписывались просто: «Слово» или «Поучение». В их основе лежит идея величия человека, который, однако, не справляется с многочисленными искушениями и впадает в грех. Е.В. Петухов суммировал перечень грехов на которые ополчается проповедник ; в целом это довольно стандартный набор пороков и заблуждений, свойственный разным народам в различные времена: пьянство, зависть, ненависть, злоба, гнев, ложь, грабежи, корыстолюбие, прелюбодеяния и т.д. Церковная учительная литература фокусируется обычно на одном или нескольких проявлениях безнравственности, которые проповедники избирают для темы своих сочинений; особенность же Серапиона в том, что он создает предельно обобщенный образ беззаконий своего времени, находит в современниках едва ли не все возможные человеческие пороки: «Не делая никаких оговорок и исключений, писатель-проповедник рисует тотально безнравственный облик древнерусского общества в первые десятилетия после татарского завоевания»146. Именно в нравственном оскудении русского народа, в забвении им христианских заповедей, возрождении языческих обычаев Серапион видит главную причину завоевания Руси. Все пороки и беды, по убеждению владимирского епископа, оказываются следствием двоеверных предрассудков, называемых автором «маловерием».
Проблема «двоеверия» является сквозной для его произведений, а одно из них отразило эту тему даже в названии - «Слово блаженного Серапиона о маловерии». Своих соотечественников Серапион видит двоеверно живущими маловерами, пребывающими в состоянии мнимой христианизации: «А мы считаемся правоверными, во имя Божие крещены и заповеди его слышали, как поступать знаем, но всегда неправды преисполнены и зависти, немилосердия...» . Из этого и других поучений видно, что в своей пастырской практике владимирский епископ столкнулся с грубыми пережитками язычества у людей формально воцерковленных, но по сути чуждых православной вере.
«Двоеверие» и до татарского нашествия, и позже, было довольно распространенным явлением религиозной жизни Древней Руси148, что уже отмечалось нами в первой главе работы. XIII-XIV столетия можно считать рубежными в деле христианизации древнерусского народа. Именно на этот период приходится последний всплеск язычества, фиксируемый археологами в материальной культуре городов (символика украшений и ритуальных предметов). В сельской местности в это время исчезает курганный обряд, что можно считать знаковым явлением, так как долгое время церкви не удавалось ввести твердые принципы в погребальный обряди изжить исполнение при похоронах ритуальных действий языческой поры. По авторитетному мнению Т.Д. Пановой, «середина XIII - начало XIV в. является достаточно четким рубежом в истории развития христианского обряда погребения в средневековых городах Руси»149.
Соответственно с масштабом явления в церковной письменности достаточно широко были распространены обличения языческих пережитков. Типичным образцом таких текстов можно считать «Слово некоего христолюбца» (XIV в.), проникнутое глубоким негодованием против «двоеверия» всех слоев современного ему общества: «К прискорбию христолюбца двоеверно жили не только невежи, но и вежи, т.е. не только люди темные, не отдающие себе отчета в своих поступках, но и люди знающие учение веры; даже «попове и княжницы», духовенство и люди начитанные в священных книгах» .
Среди текстов, опубликованных Н.Н. Гальковским, отобрано много Слов, обличающих тяжкие, с точки зрения церковных правил, проступки «двоеверов», но только Серапион Владимирский посчитал, что достойной карой за грехи «двоеверия» может быть истребление неверных мечом иноплеменников. Прямого призыва к физическому уничтожению «двоеверов» у Серапиона нет, но некоторая удовлетворенность расправами над ними в его текстах присутствует. Печальные обстоятельства татарского разгрома лишь углубили остроту восприятия Серапионом нравственной ситуации в стране; страдания и бедствия ига он попытался использовать в целях религиозно-учительной пропаганды.
В поучениях Серапиона получила логическое завершение разрабатывавшаяся еще летописцами Х1І-ХПІ вв. теория , казней Божьих, которая в последующие столетия выполняла роль официальной историософской доктрины русской церкви: «Древнерусская теория казней в редакции Серапиона приобретает сугубо прикладной, подчиненный задачам церковного учительства характер»151. Вклад владимирского епископа в разработку этой концепции состоит в том, что он подробнее и убедительнее своих предшественников обосновывал нравственные, земные причины Божьей кары, первым из древнерусских богословов соединил ее с эсхатологическими мотивами, трактуя «казни» как воздаяние за проступки русского народа уже в этой жизни, то есть до Страшного суда (введение так называемой «малой эсхатологии» как прообраза «большой эсхатологии»).
