Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Механизм формирования массового сознания 14
1.1 Массовое сознание: традиции исследования, понятийный ряд 14
1.2 Массовая культура как основной механизм формирования массового сознания 35
Глава 2. Особенности российского массового сознания 76
2.1 Российское массовое сознание в досоветский и советский период ...76
2.2 Российское массовое сознание в перестроечный период 128
Заключение 140
Литература
- Массовое сознание: традиции исследования, понятийный ряд
- Массовая культура как основной механизм формирования массового сознания
- Российское массовое сознание в досоветский и советский период
- Российское массовое сознание в перестроечный период
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Большое количество публикаций в научной и научно-популярной литературе, а также в средствах массовой информации, говорит о том, что проблематика массового сознания занимает одно из центральных мест в жизни современного общества. Активно развиваются социологические, философские и культурологические концепции массового сознания, поскольку в условиях демократизации его роль резко возросла. Объединяющим началом учений и теорий, отражающих данную предметную область в настоящее время, является тезис о доминировании массовых ценностей во всех сферах современной общественной и культурной жизни.
Особая актуальность этой темы обусловлена и тем, что в центре внимания советской философской науки оказалась не столько масса как явление социально-психологическое или социокультурное, сколько деятельность больших социальных групп, классов (прежде всего пролетариата), рассматриваемых в качестве субъекта политической борьбы и объекта пропаганды, носителя революционного сознания и коммунистических убеждений. В этом причина и дефицита исследований в области социально-массовых явлений в настоящий момент, после относительно недавнего отхода от догматов исторического материализма.
Так же существенным и весомым аргументом, подтверждающим повышенную актуальность избранной темы исследования, является сама со-циальная практика. XX век стал временем развертывания бурных и многочисленных массовых движений, приобщения большинства населения в нашей и других странах к всеобщему образованию, активного, невиданного ранее, вторжения интересов и вкусов «человека массы» в элитарные ранее сферы культуры и политики.
Интерес представляют и практические потребности анализа меняющейся духовной реальности современного российского общества. По мнению ряда исследователей, «массовидные» свойства отечественного социалистического общества заслонялись до поры политико-идеологическими особенностями советского строя. Постперестроечное же общество открыло простор для свободной мысли без оболочки идеологии, массовой культуры, не всегда находящейся под контролем государства, но всегда определяющей общественное мнение и настроение.
Возникший в ходе инновационных преобразований духовно-идеологический вакуум, созданный идеологической разобщенностью, все больше заполняется продуктами западного масскульта. На фоне дестабилизации социальных институтов и духовной сферы российского общества все явственней проступает силуэт «человека массы» западного образца, лишая возможности трансляцию опыта отечественной культуры на молодые поколения, что может привести к ее стагнации и упадку. Проблема угрозы потери культурной самобытности русского народа в условиях «культурного империализма» является одной важных из злободневных для отечественной социальной науки, делающих попытку анализа перечисленных явлений актуальней. Представляется необходимым рассмотреть механизмы формирования и функционирования массового сознания с целью лучшего уяснения возможностей решения указанной проблемы.
Степень разработанности темы
Общей особенностью для большинства исследований западных авторов в исследовании массовых явлений вплоть до середины XIX века была экстраполяция эмпирически наблюдаемых характеристик толпы на более широкие и внутренне сложные явления и общности (народные массы, большие группы - классы), низкая оценка деятельности народных низов, отрицание их творческой, конструктивной роли в историческом процессе (определение этой роли как пассивной, второстепенной или же стихийно-разрушительной).
В рамках или под воздействием отдельных элементов описанной выше тенденции осмысления массовых явлений сформировался и ряд направлений западной социальной науки XIX-XX веков, так или иначе акцентирующих внимание на проблеме «массы»: во-первых, различные варианты теории элитизма, ориентирующиеся на изучение правящей элиты и определение в этой связи роли масс (В. Парето, Г. Моска, Р. Михельс; элементы теории меритократии у К. Манхейма, Дж. Гелбрейта; ряд идей Д. Белла, Ч. Миллса); во-вторых, ницшеанское направление, акцентирующее взгляд на массу, как нетворческое, эстетически и этически несовершенное большинство; в-третьих, так называемые теории «массового общества» эпохи развитых индустриально- капиталистических отношений XX века, опирающиеся на многие из перечисленных выше положений.
Следующим этапом в разработке указанных проблем стало формирование марксистско-ленинской традиции рассмотрения массовых явлений. Ее родоначальники заявили о творчески-созидательном характере деятельности широких народных масс как производителей основных материальных благ. В центре внимания марксистской школы, включая ее многие более поздние варианты, оказалась не столько масса, как явление социально-психологическое или социокультурное, сколько деятельность больших социальных групп, классов (прежде всего пролетариата), рассматриваемых в качестве субъекта политической борьбы и объекта пропаганды, носителя революционного сознания и коммунистических убеждений.
И все же, как нам представляется, начало исследования феноменов массы и массового сознания было связано с иными направлениями обществоведческой мысли и совпало по времени со становлением социальной психологии как научной дисциплины в последней трети XIX века. Почти одновременно в России и во Франции Н.К. Михайловским и Г. Тардом (а затем и Г. Лебоном) были установлены основные закономерности поведения индивида, перемены в его психике при включении в состав толпы. В дальнейшем, различные аспекты этого подхода разрабатывались представителями психоаналитической школы (3. Фрейд, Э. Фромм). С. Московичи вслед за Г. Лебоном, З.Фрейдом и Э. Фроммом направляет свой исследовательский интерес в область массового сознания, реконструируя и модифицируя подходы данных авторов. Его заслугой принято считать введение в научный оборот понятий «виртуальная толпа», «виртуальная деревня».
Особенный интерес для нашего исследования представляют работы Хосе Ортега-и-Гассета. Вслед за А. Грамши его постановка вопроса о проблеме массового сознания в индустриальную эпоху выводит во главу угла элиту и творческую интеллигенцию в противопоставлении с «человеком массы» или так называемым «специалистом».
Оригинальную трактовку действующей массы предложил видный мыслитель, нобелевский лауреат Э. Канетти. В отечественной научной литературе этот подход или отдельные его элементы нашли отражение в работах Б.А. Грушина, Д.В. Ольшанского, П.В. Разина, в ряде публикаций Г.Г. Дилигенского.
Своеобразные положения для понимания специфики современной социальной массы, соотношения массы и индивида выдвинули М. Шелер, Г. Маркузе, Г. Шишков, О. Тоффлер, К. Ясперс.
В отечественном обществознании советского периода проблемы «массы» и «массового сознания» долгое время развивались как альтернативные, периферийные. Понятие «масса» рассматривалось как теоретический и идеологический антипод понятия «класс», в работах ряда авторов ставилось под сомнение само его право на существование в языке науки (Г.Гибш, М.Ферверг).
Наряду с объективными трудностями в изучении указанных предметов (новизна, сложная структура), в советской науке имели место и проблемы, порожденные идеологическим давлением. Дезориентирующее влияние на исследователей оказали существующие в марксистско-ленинской социальной науке традиции анализа деятельности народных масс, массовых движений, взаимоотношений «массы - класса - партий - лидеров». Внешнее сходство терминов «масса» и «массы», «массовое сознание» и «сознание (трудящихся) масс», при значительном расхождении в их содержании, объективно явилось серьезной помехой для выхода марксистской социологии на новую проблематику. Позитивная традиция употребления данной терминологии берет начало лишь с 60-х годов и связана, прежде всего, с именами Б.А. Грушина и А.К. Уледова.
Первоначально активный интерес исследователей к разработке понятия «массовое сознание» сочетался с достаточно смутными и противоречивыми представлениями о субъекте этого сознания - «массе». В одних случаях субъектами-носителями массового сознания объявлялись большие социальные группы, классы (Г.Г. Дилигенский), в другом - народные массы, наконец, - «вся масса членов общества» (И.В. Люминарский). Одни авторы видели сущность массового сознания в его практическом характере, другие отождествляли с обыденным сознанием, третьи анализировали его функционирование на уровне общественного мнения. Большое число работ было посвящено изучению субъектов массового сознания в развитых капиталистических и развивающихся странах мира, проблемам идеологического воздействия и идейного манипулирования массовым сознанием.
Исследования Б.А. Грушина, полные новых для отечественной науки идей, дали мощный толчок дальнейшим разработкам в области массового сознания. Однако в качестве субъекта массового сознания он выделяет разного рода социальные общности (а не индивидов), крайне разнообразный и неустойчивый характер которых затрудняет и конкретные исследования, и прогноз, и выявление общего. Общим для всех видов масс оказываются лишь сходные формы проявления - массовое поведение, реакции.
В 90-е годы к вопросам, вплотную связанным с массовым сознанием, обращается значительное число авторов. Некоторые из них рассматривают отдельные аспекты и характеристики, конкретно-исторические формы массы и массового сознания, пограничные проблемы (А.А. Кара-Мурза). Другие же претендуют на целостное рассмотрение объекта исследования, разработку методологических проблем (Г.Ю. Юсифова).
Наибольший интерес представляют работы Г.В. Афанасьевой и Н.П. Кириллова. Анализируя большой массив отечественной и зарубежной литературы, Г.В. Афанасьева ставит задачу выделения массового сознания в особое понятие социальной философии. Н.П. Кириллов высказывает предположение о том, что определять понятие массы необходимо в сопоставлении с понятием элиты. Автор также считает, что массовое сознание - «фундамент, корневая система общественного сознания вообще». Продолжая разработку темы, Н.П. Кириллов определяет массу и как «единый способ поведения и сознания», в чем сходится с Б.А. Грушиным. В то же время Н.П. Кириллов представляет массу, как совокупного оппонента субъектов управления.
В последние годы в ряде публикаций и диссертационных работ были предприняты попытки целостного анализа феномена массового сознания (Н.Н. Дунаева, Ю.В. Колин), в других работах имело место рассмотрение его отдельных аспектов (А.А. Белов, Т.М. Зуева), исследование исторических и групповых этнических, половозрастных, профессиональных и других его форм (Г.Б. Власова, М.К. Ясменко, Д.А. Буклов). Все это свидетельствует о росте исследовательского интереса к проблеме массового сознания, об упрочении позиций, связанных с этой проблемой.
Целью настоящей диссертационной работы является рассмотрение, на основе теоретических исследований массового сознания, -в-общнх-цертах, процесса формирования российского массового сознания и выявления на этой основе его досоветской, советской и современной специфики.
Достижение поставленной цели предполагает следующие задачи:
1. Анализ понятийного аппарата известных теорий социально-массовых явлений, в частности, понятий «массовое сознание», «идеология», «массовая культура».
2. Рассмотрение процесса формирования и функционирования массового сознания на основе массовой культуры.
3. Изучение, на основе результатов этого рассмотрения, «западной» и отечественной массовой культуры как основы формирования и функционирования массового сознания.
Объектом исследования выступают явления массового сознания и массовой культуры российского общества.
Предметом исследования является развитие массового сознания и массовой культуры досоветского, советского и перестроечного периодов нашего общества.
Научная новизна исследования.
1. Выявлены сущностные характеристики процесса формирования и функционирования массового сознания как категории социокультурного знания.
Рассмотрена связь феномена массового сознания с феноменом массовой культуры в двух ее формах - традиционно-мифологической и идеологи . ческой; выявлена роль государства и социальных институтов (в частности, средств массовой информации) как инструментов идеологизации массового сознания.
3. На этой основе выявлены основные моменты процесса формирования массового сознания на досоветском, советском и перестроечном этапах развития нашего общества в условиях разорванности культуры российского общества на деревенскую и городскую.
4. Выявлена роль феномена «массовой культуры» как основного механизма формирования массового сознания в условиях его сращивания с господствующей идеологией.
Тезисы, выносимые на защиту.
1. Содержательные основания массового сознания определяются наиболее примитивными мировоззренческими установками, выработанными в процессе развития обыденного сознания в рамках повседневности и выражающимися в виде социальной веры в определенную картину мира и место человека в нем, с присущими ей аксиологическими установками. Наиболее ярко массовое сознание проявляется в общественно значимых проблемных ситуациях как однотипная реакция многих (негативная или позитивная).
2. Основным способом формирования массового сознания в XX веке выступала массовая культура, а главным способом манипулирования им -идеология как ее рационализированная составляющая.
3. Основой феномена «массовой культуры» являются объективные характеристики сознания «человека массы» X. Ортега-и-Гассета: стремление упрощать, сводить к обыденным схемам поведения любые явления и действия; стремление быть «похожим на всех» во всех значимых отношениях ради чувства социальной защищенности; стремление объяснять все проблемы чьим-то враждебным отношением и т.п. Массовая культура является основным средством воспроизводства массового сознания. В феномене массовой культуры можно выделить ее социокультурные функции: развлекательную, социализации и идеологическую, призванные одинаково эффективно воздействовать как на массы, так и на элиту.
4. Реализация идеологической функции заключается в предоставлении «массовому человеку» понятных для него и нужных для идеологизато-ров схем интерпретации и объяснения всего происходящего в обществе, схем выводов и принятия решений, организационных проектов и планов действий. Это может осуществляться и через социализационную й развлекательную функции.
5. В обществе постоянно происходит борьба за массы институциональными средствами; особенно велика роль государства, манипулирующего сознанием широких масс. На примерах воздействия государственной идеологии на массовое сознание и культуру в нацистской Германии и довоенном Советском Союзе видна общность закономерностей и механизмов оболванивания масс.
6. Субъективно-психологическим основанием механизма «массового соз-нания» является патернализм, понимаемый как врожденное, неосознаваемое, имеющее мифологические корни свойство мышления человека «преодолевать трудности» наиболее простым способом (например, в виде надежды на абсолютного героя, вождя, отца-защитника). В качестве же субъективно-психологического основания механизма «массовой культуры» можно предложить «феномен красоты»1, суть которого в том, что предмет считается прекрасным, если он вызывает восторг и сопереживание у большинства. Этот «феномен» может быть объяснением того, что произведения массовой культуры, являются единственно возможным способом постижения мира для той части населения, которая соответствует образу «человека массы», предложенному Хосе Ор-тега-и-Гассетом.
7. Безусловное преобладание идеологической функции в массовой культуре советского общества формировали такое понимание художественного произведения как у автора, так и у его читателя, зрителя, что воспри ятие его было направлено не на выработку собственной позиции для описываемой ситуации, а на безусловное подражание абсолютной норме поведения (восприятия, чувствования, мышления, действования). Это и определило основное качество массовой культуры советского типа, свойственное и настоящему времени.
8. Экономический и социальный кризис обусловили развал социальной структуры и советской системы ценностей. Это означало взрыв индивидуализма, неспособного создать новую систему ценностей. Поэтому в перестроечную и постперестроечную эпоху содержанием произведений массовой культуры становятся «маргинальные» типы личности.
9. Современная ситуация в российском массовом сознании и массовой культуре характеризуется поиском новой, социально и политически значимой системы ценностей, создаваемой вокруг центральной фигуры российской политики и государства - президента. Именно на эту задачу постепенно переключаются органы массовой культуры.
Методологическая основа исследования. При формировании методологической основы исследования автор исходил из того, что системное научное знание о массовых явлениях находится в настоящий момент в стадии развития, что вся видимая сфера изучения массового является объектом междисциплинарного исследования и различные аспекты массовых явлений изучаются в рамках социологии, социальной психологии, политологии, культурологии, а методология исследования вырабатывается в социальной философии. В качестве теоретической и методологической основы данной работы используется сложившаяся методология изучения сложноорганизо-ванных объектов социальной и духовной сфер, в которой диалектический метод сочетается с деятельностным подходом. В процессе работы автор опирался на методологические принципы системности, диалектического единства сущности и явления, а также феноменологического и сравнительно-исторического анализа социальных явлений.
Научно-практическое значение исследования. Материалы исследования могут быть использованы для уточнения понятий «массовое сознание» и «массовая культура» в их функциональном аспекте и далее - для более эффективного анализа соответствующих явлений общественного сознания и деятельности (в частности, в сфере политического проектирования). Также они могут использоваться при чтении учебных курсов по социальной и политической философии, социологии, социальной психологии.
Апробация работы. Текст диссертации обсуждался на объединённом заседании отдела социальных и гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра высшей школы и кафедры философии Ростовского государственного педагогического университета.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, включающей 186 наименований. Общий объем диссертации 154 страниц.
По теме исследования опубликованы следующие работы:
\. Ларин Е.И. Лебон: Психология толпы. // Политико-правовая культура и духовность. Материалы региональной научно-теоретической конференции. - Ростов-на-Дону: РЮИ МВД России, 2001. -0.2пл.
2. Ларин Е.И. Московичи: Штрихи к портрету ученого. // Гуманитарные и социально-экономические науки. Изд. СКНЦ ВШ, 2001, №2.-0.3 пл.
3. Ларин Е.И. О технологичности политики. // Материалы научной конференции молодых ученых южного региона, тезисы докладов. Гуманитарные и социально-экономические науки. Изд. СКНЦ ВШ, 2002, №1. - 0.2 пл.
Ларин Е.И. Працко Г.С. Участие ОВД в формировании положительного восприятия собственного образа в массовом сознании. // Современные подходы к подготовке кадров для органов внут ренних дел: Тезисы восьмой межвузовской конференции. - Иркутск: ВСИ МВД России, 2003. - 0.2 п.л.
Массовое сознание: традиции исследования, понятийный ряд
Определение сущностных характеристик массового сознания в контексте заявленной темы исследования предполагает изучение эпистемологических предпосылок введения этого понятия в научный оборот, интерпретации его содержания в разных отраслях социально-гуманитарного знания и соотношения его с другими наиболее близкими категориями социально-философского знания.
Массовое сознание имеет древнейшее, еще животное, происхождение, оно возникло у стадных животных в первую очередь как форма реакции на какую-то общую для всех опасность, снимающую все инстинкты, кроме инстинкта самосохранения рода. Действия, осуществляемые животными при таких условиях, очень похожи на взаимопомощь2, хотя все дело только в их одинаковости и массовости: при таких действиях вероятность сохранения хотя бы части рода сильно повышается. Такие действия унаследовал и человек, хотя у него, в силу большей сложности сознания, они приобрели и большую сложность (как в осуществлении, так и в мотивации). У человека массовые действия (эффект толпы) проявляются при наличии общей для всех проблемы, обычные и традиционные способы решения которой не работают, а опасность промедления высока (или кажется таковой). В этом случае наблюдается либо эффект общего страха (паника), либо эффект общей агрессии - действия, направленные на уничтожение (предполагаемого) источника опасности. Совокупность установок, обеспечивающих такую реакцию в подобных условиях и есть то, что Московичи называл «виртуальной толпой». Сила и размах подобных действий тем больше, чем более уверенными до этого в положительном исходе дел были люди.
Впервые о пристальном научном внимании к проблемам массовых явлений можно говорить после крупных изменений в Европе и Америке, вызванных достижениями буржуазной мысли эпохи Просвещения, ее конфронтации со столпами феодализма и как следствие проявление организационной и революционной способности масс. Просвещение в принципе спровоцировало развитие научной мысли. Для нас же особенный интерес представляет факт введения в научный оборот термина «идеология» введенного в XVIII веке французом Антуаном Дестют де Траси.
Изначально идеологическое знание с момента своего появления, рассматривалось как некое искаженное сознание отражающее сущность картины мира. В разное время на роль и сущность идеологического знания обращали внимание такие ученые как Н. Макиавелли, Д. Юм, Ф. Бэкон, К. Маркс, А. Грамши, М. Шеллер, Э. Дюркгейм, М. Вебер, К. Манхейм, П. Сорокин, Т. Парсон, О. Лемберг, Г. Маркузе.
Так и в настоящее время данная предметная область пользуется заслуженным вниманием. Так, в одной из последних монографий Ю. Г. Волков говорит, что дифференциация "общественного сознания" на обыденное (социальную психологию) и теоретическое (идеологию) является неправомерной, поскольку в понимании идеологии сегодня становиться самоочевидной необходимость освобождения от догм исторического материализма .
По Ю.Г. Волкову под идеологией следует понимать определенную систему философских, научных, художественных, нравственных, правовых, политических, экономических, социологических знаний и ценностей о мире, обществе, человеке, лежащих в основе формирования и развития общества и личности . Идеология дает также представление о месте и роли человека в мирозданье, о смысле жизни личности, о лучшем устройстве будущего общества, к которому должны стремиться все граждане мира. Идеологическое знание и ценности организуют, направляют и интегрируют деятельность людей в духовной, политической, экономической, социальной и семейно-бытовой сферах жизни общества, объединяют страны с однотипной идеологией в цивилизации, обеспечивают целостность социо-сферы в целом. Идеологическая власть повелевает и управляет идеологической деятельностью индивидов, а также координирует и направляет деятельность государственной, политической, экономической форм власти в обществе. Идеологические организации разрабатывают и внедряют в сознание личностей идеологическое учение, контролируют деятельность социальных сфер и различных ветвей власти общества.
Идеологическая структура, таким образом, является определяющей силой развития и функционирования всех систем социосферы. Идеология по Ю. Г. Волкову является «духовной» властью в обществе, наряду с политической и экономической, она - высшая форма власти в нормальном обществе. Первое место в идеологической структуре общества занимает ее теоретическое содержание, которое составляют социальные учения и концепции, философские идеи и ценности.
Массовая культура как основной механизм формирования массового сознания
Массовая культура, как феномен XX века, - явление неоднозначное, вызвавшее немалое количество противоречивых оценок и дискуссий. Осмысление данного феномена осложняется и тем, что произошедшая смена научных парадигм не позволяет в полной мере обратиться к накопленному знанию в отечественной научной традиции, в силу его яркого идеологического контекста.
Нельзя также не сказать, что в советской науке сложилась целая школа ученых и публицистов, посвятивших большое количество своих работ изучению и освещению феноменов массового общества и массовой культуры. В настоящее же время работ, специально посвященных этой тематике, практически нет или крайне мало. В основном они обращены к явлению «американизации», угрозе утраты национальной и культурной самобытности, потери связи с традицией, в силу глобализации экономической деятельности США.
Так, В.Ю. Верещагин в предисловии к курсу лекций по русской культуре приводит цитату из книги француза Анри Гобара "Культурная война. Логика разрушения", в которой отражается страх перед явно ощутимой в недалеком будущем потерей национально-культурной самобытности французского народа в борьбе с явлением «американизации» культуры .
В.Ю. Верещагин, приступая к обзору тысячелетней православной культурной традиции русского народа, с первых строк своей работы констатирует наиболее опасный фактор разрушения культурной самобытности России. Как мы видим, угроза превалирования космополитичных ценностных установок массового искусства распространяется не только на культуру России, а также на страны Европы и Востока.
Для начала попробуем разобраться, что представляет из себя массовая культура и какое воздействие данный феномен оказывает на массовое сознание. Для этого нам необходимо проанализировать процессы становления массовой культуры в Западном обществе, выявить закономерности их неодинаковой интенсивности в Европе и Америке, а также отразить основные механизмы и цели.
Некоторые элементы массовой культуры становятся объектом научного интереса уже на рубеже XIX-XX веков, проявившегося в работах Н.А. Бердяева, К.Н. Леонтьева, Н.К. Михайловского, Ф. Ницше, X. Ортега-и-Гассета, А. Швейцера, О. Шпенглера, Э. Фромма. В частности, О. Шпенглер, противоставляя культуру и цивилизацию, в качестве отличительных признаков последней выделял в ней отсутствие «героического» начала, техницизм, бездуховность и массовость. Близких взглядов придерживался и Н.А. Бердяев; через большинство работ Н.К. Михайловского проходит тема «борьбы за индивидуальность». Взгляды же К.Н. Леонтьева опередили время и совпали с многими положениями выработанными X. Ортегой-и-Гассетом.
Так, Ортега-и-Гассет выступил не только в качестве одного из главных создателей теории «массового общества», но и как теоретик «массового искусства», творческого «модернизма». В работе «Восстание масс» он развивает мысль о том, что современное общество и его культура поражены тяжелой болезнью, засильем бездуховного, лишенного каких либо стремлений, обывателя, навязывающего свой стиль жизни целым государствам .
Хосе Ортега-и-Гассет констатирует формирование нового социокультурного типа - «человека массы». Характеризуя данный тип, Орте га рассматривает его в качестве субъекта «массовой субкультуры», для которого характерно неумеренное потребление, иллюзорность и упрощение сознания, примитивная посредственность. Апофеозом «человека массы» в данной характеристике выступает так называемый «специалист», человек, в совершенстве знающий какую-либо одну науку, свой крошечный уголок Вселенной, но абсолютно ограниченный во всем, что выходит за его пределы. Введя в научный оборот понятие «человека массы», Ортега противопоставляет его представителям духовной элиты и-обращает внимание на нарушение прежнего динамического равновесия между элитой (высокодуховной и высококвалифицированной частью общества) и массой, на рост социального, а затем и культурного преобладания типа «человека массы», на опасность вульгаризации всей жизни общества, выхолащивания смысла и целей человеческого и общественного бытия в результате придания ценностям и вкусам последнего статуса эталонных, общечеловеческих ценностей.
Ведущими признаками «человека элиты» здесь являются компетентность, высокий профессиональный и культурный потенциал, самосовершенствование, творчество, служение как осознанный выбор, а «человека массы» - теоретическая заскорузлость, иллюзия самодостаточности, отсутствие стимула к саморазвитию, самодовольное пребывание в глупости. Первый исповедует ценности творчества, познания, как служения общенациональным, общечеловеческим задачам, второй же привержен ценностям потребления, не выходит, в целом, за перспективы собственного одномер-ного существования. Цивилизация интересует его не сама по себе, а лишь как средство удовлетворения растущих вожделений, потребностей.
Массовый характер не был присущ обществу имманентно. Существует исторически определенная временная граница подобной метаморфозы. Уместно здесь вспомнить, что на ее наличие указывал в своей классификации массы Ясперс: масса как некая усредненность, воплощение неполноценности, чье существование своим массированным давлением оп ределяет все - «явление, возникшее в данной исторической ситуации и в определенных условиях»30. Земледельческое общество с его определенной изолированностью индивидов, объединенных в рамках небольших сельских общин, не могло быть почвой для формирования подобного явления. Массовый тип начинает доминировать, и общество становится массовым лишь на более зрелом этапе своего развития, а именно в индустриально-капиталистическую эпоху, эпоху полнокровного развития процессов технизации, урбанизации и демократизации.
Признание повсеместно утверждающегося крупно индустриального производства в качестве важнейшего фактора процессов массовизации отмечено впервые в марксистской литературе. К. Маркс показал, что базой для ускоренного формирования и распространения массовых явлений служит определенный уровень развития производительных сил, совпадающий с промышленной революцией, ростом машинного производства, что крупное капиталистическое производство - наиболее типичный случай массового производства: «Действия многих рабочих в одно и то же время, в одном и том же месте, для производства одного и того же вида товаров ... составляют исторически и логически исходный пункт капиталистического производства»31. Фабричный способ производства с характерным для него массовым стандартизированным трудом является, таким образом, одним из источников процессов массовизации.
Российское массовое сознание в досоветский и советский период
Как мы уже говорили в предыдущем разделе исследования, говоря о массовом сознании, обычно принято опираться на несколько подходов: культурологический (масса - элита), политологический или политико-ориентированный (власть - масса) и социально - психологический (масса). Мы же придерживаемся того мнения, что массовое сознание есть некая социальная вера в определенную картину мира с присущими ей ценностями и установками. Причем феномен массового сознания рассматривается нами в неразрывной связи с феноменом идеологии. В силу такой постановки проблемы возникает вопрос: а можно ли говорить о целостном феномене массового сознания в царской или новообразованной советской России?
Однозначный и аргументированный ответ на данном этапе исследования дать сложно, его формулировка выглядела бы по крайней мере некорректно. Дело в том, что дореволюционная Россия представляла собой сумму или совокупность двух культурных миров: этнического и национального .
Народ есть; национальная культура, в лице ее выдающихся творцов, есть, а нация как таковая еще не сложилась: сословный характер образования раскладывает общество на народ и интеллигенцию, живущих, по существу, в разных культурных мирах - этническом и национальном, со свойственными им настроениями и ценностями, в основе которых лежали разные представления картины мира: «религиозной» и «секулярной».
Л. Люкс вслед за Г. Федотовым предлагает рассматривать интелли-генцию как своего рода духовный «орден» . Возникновение интеллигенции было результатом перелома в истории страны, совершившегося за короткое время. Большинство историков согласны в том, что члены «ордена», контуры которого начали вырисовываться в тридцатых годах XIX века, принадлежали уже к совершенно другой духовной формации, нежели организаторы декабрьского восстания 1825 года.
Декабристы отнюдь не избегали контактов с государством, это были люди, находившиеся на государственной службе и порой на очень влиятельных постах. Они пытались воспользоваться государственным механизмом, прежде всего армией, для осуществления своей программы, рассчитанной на преобразования самодержавия в конституционную монархию.
В отличие от декабристов, интеллигенция с порога отрицала государство как таковое. Слуги государства весьма редко оказывались в ее ря-дах. Такого рода антигосударственный радикализм был связан с обоими политическими условиями, вызванными деспотическим режимом Николая I, который поверг страну в оцепенение. Все государственные или контролируемые государством учреждения подлежали мелочной бюрократической регламентации.
Тот, кто хотел избежать этой опеки и сохранить свою самостоятельность, в принципе не имел иного выхода, кроме ухода во внутреннюю эмиграцию. Эту трудноопределимую смену настроений среди части образованного слоя четко зафиксировало уже в начале 40-х годов Третье Собственной Его Императорского Величества канцелярии отделение - политическая полиция79.
После 1855 года на фоне либерализации сверху происходит духовный поворот интеллигенции; романтиков и идеалистов сороковых годов вытеснили «реалисты и нигилисты», непохожие на своих мечтательных предшественников. Но нужно отметить также, что процесс этот носил поступательный характер и сопровождался потрясающей способностью к самоорганизации наиболее активной части представителей «ордена».
С критикой непочтительных «детей - нигилистов» выступили Тургенев, Достоевский и другие представители «романтического» поколения интеллигенции. Их повергло в ужас не только поведение, но прежде всего мировоззрение этих «последышей», их яростный поход против идеалистической эстетики и философии, обращение к плоскому материализму и утилитаризму. Идеалисты видели в этом какое-то нашествие вандалов на русскую культуру .
То, что реалисты и материалисты 60-70-х годов так неразумно реагировали на тогдашнюю русскую действительность, в отечественной публицистике не зря расценивалось, как глубокая национальная трагедия. Немало требований, выдвинутых предшествующими поколениями противников самодержавия, выполнялись одно за другим: освобождение, крестьян, смягчение цензуры, судебная реформа, местное самоуправление (земство). Радикальная интеллигенция не придавала этому никакого значения. Она не собиралась участвовать в этой грандиозной реформаторской деятельности. Другими словами, она сама отстранила себя от практической работы. Таким образом, вплоть до середины XIX столетия самодержавие обладало исключительной свободой действий, а наиболее важные сословия в стране - дворяне и крестьяне - не подвергали сомнению (если не считать редких исключений, например, декабристов и некоторой части казачества) автократический принцип как таковой. Лишь с появлением интеллигенции авторитет царя пошатнулся. Интеллигенция вступила в борьбу не просто с тем или иным правительственным курсом, но против самих основ системы, идеологических и политических.
В силу разного рода причин реформы 60-х годов, которые считаются либеральными, не внесли изменений в настроения интеллигенции. Она по-прежнему выступала как «разрушительница всех святынь». Единственное, что уцелело в этом всеобщем процессе разрушения и оставалось предметом пламенных восхвалений, был русский простой народ, олицетворение мудрости и добра. Все понятия, все культурные начинания, недоступные пониманию низших слоев, были отброшены, как ненужные и недозволенные. Как отмечает Н. Бердяев, занятие философией в России долгое время считалось «почти безнравственным», тех, кто углублялся в абстрактные проблемы, автоматически подозревали в равнодушии к народным бедам .
Но при всей своей самоотверженности, готовности до конца следовать идеалам равенства, при всем народолюбии интеллигенция не могла отменить тот прискорбный факт, что в действительности она принадлежала к образованному и, следовательно, привилегированному слою. Для мужиков интеллигент, как и помещик, был представителем ненавистного слоя господ: и язык и мировоззрение этого слоя были им непонятны. Об этом свидетельствует хорошо известная судьба народников, юношей и девушек, которые в 70-х годах «пошли в народ», чтобы открыть ему глаза. Крестьяне же не слушали агитаторов, а то и просто выдавали их полиции.
То же заключил А. С. Хомяков еще в 1848 году: «Эта мысль состоит в том, что как бы каждый из нас не любил Россию, мы все, как общество, постоянные враги ее, разумеется, бессознательно. Мы враги ее, потому что мы иностранцы, потому что мы господа крепостных соотечественников, потому что одуряем народ и в тоже время себя лишаем истинного просвещения, и так далее. Наше служилое сословие под влиянием иностранного просвещения из людей, самостоятельно живших и мысливших, превратилось в подражателей всему чужеземному. Подражание, начиная с внешнего образа жизни, проникло до образа мыслей и действий. Народ был принесен в жертву подражательному направлению и его представителям».
Таким образом, говорить о целостном феномене массового сознания в царской России вряд ли возможно. Настроения интеллигенции были едины, в целом. В основе этого единения лежало секулярное сознание и поли-тические изменения в Европе . Отрезвляющее «расколдовывание мира» (Макс Вебер), характерное для буржуазной эпохи, все более распространялось на царскую Россию. Русский же народ единила именно религиозность, она же, по мнению А. С. Хомякова, была следствием безграмотности и выступала главной причиной спокойствия России .
Российское массовое сознание в перестроечный период
Рассмотрение заявленной темы настоящего раздела исследования, как нам кажется, уместно начать с упоминания о понятии «современность». Впервые оно было сформулировано в немецкой классической философии. В 1801 году Фихте прочел курс лекций «Основные черты современной эпохи», где, опираясь на идеи Канта, ввел это понятие. Современность по определению Фихте, - это то, про что мы ничего не понимаем. Когда мы говорим о современности, имеем в виду то, что нам не понятно, что определяет его новое качество, качество завтрашнего дня. И это состояние, будущего в настоящем, и есть современность. Здесь же возникает и другой вопрос: что тогда есть настоящее? А настоящее -это миг, который может быть оценен лишь по прошествии времени, то есть в качестве события, уже свершившего. Таким образом, оценка настоящего, современности может быть дана лишь с оглядкой на прошлое.
Как известно, в конце 80-х начале 90-х в СССР произошла «революция сверху». Изменились политический и государственный строй, национально-государственное устройство, официальная государственная идеология и управленческая элита страны. Была приватизирована общенациональная собственность и накопленное национальное богатство было распределено среди ничтожно малого количества населения. Изменилась социальная система и образ жизни практически всего населения страны, что в конечном итоге стало отражаться на демографических показателях смертности и рождаемости.
Эта революция произошла без насилия и даже без явного столкновения крупных социальных сил. По мнению С.Г. Кара-Мурзы в подобных условиях можно говорить о революции нового типа, совершенной согласно теории А. Грамши с использованием современных технологий воздействия на массовое сознание и программирования поведения больших масс людей. Предварительной стадией этой революции (до изменения политического и социального строя) послужила «перестройка», как программа разрушения «культурного ядра» советского общества. В основе же разложения этого самого «культурного ядра», по нашему мнению, лежат процессы, связанные с «хрущевской оттепелью». И главный из них - уничтожение главного «символа веры» советского человека в послевоенную эпоху - развенчание «культа личности» И. Сталина. Вместе со Сталиным исчезла «социальная вера» в святость и непогрешимость советского государства. И прежде всего, это произошло как с самой политической элитой, так и с ее оппозицией в лице интеллигенции, преимущественно ее творческой части. Особенно, радикально настроенная ее часть, выражая «социальный протест», стремилась существовать на самом нижнем социальном уровне, работать ночными сторожами на мелких складах, в больницах и моргах, грузчиками в булочных и продмагазинах, дежурными в котельных, не желая обслуживать коммунистическую идеологию. Уже знакомые России «внутренние эмигранты» все больше начинали заполнять ряды «ордена». С начала 60-х годов в его среде инакомыслие было почти обязательно, хотя по стране не было ни репрессий, ни голода, да и в целом жизнь стала лучше.
Вторая мировая война способствовала кардинальному изменению социальной структуры советского общества. Речь в данном случае идет об изменении соотношения между крестьянством и рабочим классом, сельским и городским населением, усилением миграционных процессов из деревни в город. Хотя государственные инвестиции во второй половине 60-х годов и способствовали подъему жизненного уровня, тем не менее, разные уклады жизни города и деревни - первоисточник миграционных процессов (несмотря на относительное повышение материального уровня, до середины 80-х годов время от времени совершались «вливания» государства в деревню, колхозная жизнь по-прежнему оставалась тяжелой).
И.В. Морозова, проводя анализ художественной литературы как источника социальной информации, приходит к выводу о том, что причиной подобных изменений могли послужить желание сельского населения к повышению своего материального благосостояния и стремление к получению образования. Необходимо отметить, что две трети крестьянства стремилось поменять свой образ жизни на городской, причем автор указывает на то, что в город тянулась преимущественно та часть сельской молодежи, у которой были не очень крепкие традиционные крестьянские ценности .
И тем не менее, далеко не все мигранты в результате удовлетворяли свои первоначальные потребности. Трудовые ресурсы» «негорожан», кроме поступивших в учебные заведения, распространялись в основном по заводам, фабрикам, торговым «точкам».
Проблема миграции из деревни в город, а также из провинции в центр, вызвала к жизни другую не менее острую социальную проблему - непомерное увеличение плотности городского населения, став причиной развития особого типа социального существования, именуемого комунальным. Своеобразный быт, сформировавшийся в «комуналках» и «уникальная комунальная психология жильцов» делает это социальное явление феноменом российской жизни, причем в гораздо меньшей степени коснувшимся интеллигенции, в массе своей самого привилегированного социального слоя, после номенклатуры.
Доступ «новых горожан» к индустриальной цивилизации породил, по нашему мнению, новый виток формирования массы извне ориентированных личностей, по X. Ортеге-и-Гассету - «человека массы». Но в новой ситуации цензурный контроль государства несколько ослаб, с другой же стороны доступ городской среды населения к средствам массовой культуры был увеличен за счет развития технических средств массовой информации, телевидения, радио, полиграфии.
