Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Содержание и исторические формы культурной памяти 15-64
1.1. Культурная память в поле философского рассмотрения 15-39
1.2. Способы функционирования культурной памяти в исторических типах культур 40-64
Глава 2. Роль культурного наследия в сохранении «цветущего многообразия культур» в современную эпоху 65-88
2.1. Десакрализация культурной памяти в эпоху Модерна и её последствия 65-76
2.2. Роль музея как института культуры в сохранении культурного наследия 76-88
Глава 3. Роль культурной памяти и культурного наследия в формировании образа России 89-144
3.1. Культурная память как фактор сохранения единства смыслового поля пограничной цивилизации христианской России 89-110
3.2. Споры о культурном наследии в отечественной философской традиции XIX-XX веков 110-122
3.3. Основные направления формирования культурной памяти в советский период 122-129
3.4. Культурное наследие в условиях сохранения культурной памяти на современном этапе развития Российской цивилизации 129-144
Заключение 145-146
Список используемых источников и литературы 147-162
- Культурная память в поле философского рассмотрения
- Способы функционирования культурной памяти в исторических типах культур
- Десакрализация культурной памяти в эпоху Модерна и её последствия
- Культурная память как фактор сохранения единства смыслового поля пограничной цивилизации христианской России
Введение к работе
Перемены, обусловленные информационной революцией и процессами глобализации изменяют на наших глазах содержание и формы передачи культурной памяти, актуализируя проблему сохранения культурного наследия всех народов и этносов как их важнейшего вклада в общее развитие человечества. Рост информационных технологий привел к тому, что Интернет стал материализацией коллективной памяти, при этом избыточная информационная нагрузка, по выражению советского психолога А. Леонтьева, ведет к «оскудению души». Среди причин обращения современной культуры к прошлому в гуманитарных науках и, прежде всего, науках о культуре - стремительная модернизация общества, распространение электронных средств информации, творящих симулякры культурной реальности, «музеизация» истории. Одним из последствий глобализации становится «нивелирование культур».
«Наша история, - говорит Сергей Миронов, - позволяет утверждать, что русская культура с древнейших времен и до наших дней открыта другим народам, активно впитывала их опыт и, в свою очередь, привносила свой самоценный вклад в культуру других стран и народов. Во многом благодаря этому русская культура заняла особое место среди мировых цивилизаций» .
Проблема сохранения культурной памяти и культурного наследия все более отчетливо вырисовывается в общественном сознании. Необходимость ее исследования объясняется и тем, что прошедший век был веком социальных катаклизмов, приведших, среди прочего, к деформации единства культурно-исторической памяти народов, входящих в состав России,
1 Российская культура как национальный проект и национальная идея / Беседа с председателем Совета Федерации, председателем Российской партии жизни С. М. Мироновым главного редактора журнала «Наше наследие» В. П. Енишерлова // Наше наследие. 2005. № 3. С. 8.
когда гибели подверглась значительная часть культурного наследия. В условиях грозящего разрушения «мы-идентичности» материальное и нематериальное культурное наследие народов России может и должно стать основой духовного единства цивилизации России.
Степень научной разработанности проблемы. Память является объектом изучения многих наук, ближе всего к философскому рассмотрению находятся психология и социология знания. В рамках гештальтпсихо-логии М. Вертгеймер, В. Келер, К. Левин разработали представление об интенциональном образе.
Проблема человеческой памяти относится к числу «сквозных» понятий философского дискурса, рассмотренная в учении Платона об анамне-зисе, о трех составных частях души Аристотеля, в учении св. Августина о присущей человеку способности удерживать образы прошлого и сохранять их в настоящем, в новоевропейской философии вылилась в дискуссию о врожденных идеях. Критика памяти дана в работах Фр. Ницше. В философии К. Брентано, феноменологии Э. Гуссерля, экзистенциализме М. Хайдеггера и К. Ясперса представление об интенциональности сознания дополнено разработанными М. Шелером положениями о том, что структурной детерминантой интенционального образа являются культурные ценности и общественные идеалы. Философы Франкфуртской школы социальных исследований (Т.Адорно, Г.Маркузе) обратили внимание на то, что одномерность человека связана с культурной амнезией, наступившей вследствие описанной Фр. Ницше смерти Бога в европейской культуре, то есть потерей тяги к трансцендированию. Культурно-историческая память исследуется в работах П. Рикера, Я. Ассмана, Г. Кнабе, А. Неклессы.
О роли языка в сохранении культурной памяти писали Й. Гердер и А. фон Гумбольдт. Разработка проблемы «язык и культура» относится к первому десятилетию XIX столетия, когда братьями Гримм была создана мифологическая школа, получившая развитие в 60-70-х годах в трудах Ф. И.
Буслаева, А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни. В контексте истории культуры изучал особенности литературных текстов и разговорной речи глава школы эстетического идеализма К. Фослер. В лингвокультурологии Э. Сепир и Б. Уорф положили начало исследованиям о «памяти языка» и «языковой картине мира». В конце XX века проблема «язык и культура» стала одним из приоритетных направлений в развитии науки о языке, в том числе и в нашей стране, что отразилось в появлении работ В.В. Колесова, А.С. Мамонова, М.К. Петрова, Н.И. Толстого, А.Т. Хроленко.
Труды П. Флоренского, П. Тиллиха, посвященные философии культа, исследования сакрального и мирского М. Элиадэ позволили осмыслить генезис культурной памяти и ее связь с культом.
Роль культурной памяти в сохранении единства Российской цивилизации не может быть рассмотрена вне понимания цивилизационной специфики России. Проблему России как «субцивилизации» рассматривает в своих работах Л. Васильев. И. Яковенко предлагает характеристику цивилизации России как «цивилизации поневоле». Ю. Кобищанов разрабатывает представление о России как о конгломерате различных цивилизаций. Б. Ерасов видит специфику России в ее «недоцивилизованности». Автор исследования солидарен с позицией Д. Н. Замятина, В.Б. Земскова, Я. Г. Шемякина, которые рассматривают Россию как пограничную цивилизацию.
Особую роль национального культурного ландшафта в культурной памяти раскрыли евразийцы (Н. С. Трубецкой, П. Н. Савицкий, П.П. Сув-чинский, В.Н. Ильин, Г. В. Флоровский), которые видели уникальность России в том, что она одновременно принадлежит Западу и Востоку, не являясь ни тем, ни другим. Евразийство в значительной степени мистифицировало проблему роли пространства в таких ее аспектах как пограничное положение, форма страны, размер, масштаб, соотношения территориальных форм, способы существования государств и обществ, что не снимает значимость и теоретическую неразработанность этой проблемы. В
последние десятилетия вопросы сохранения культурного ландшафта России вновь привлекли внимание таких отечественных исследователей как Ф. Разумовский, Л. Смирнов, Дм. Швидковский, Д. Замятин, Ю. Чернявская.
Роль византийского культурного наследия в культуре допетровской России глубоко исследована С.С. Аверинцевым, В.В. Бычковым, А.С. Деминым, В.М. Живовым. Связь культурной памяти с областью сакрального в русской культуре проводится с опорой на исследования В.Н. Топорова, А. Л. Юрганова.
Пушкинская эпоха явилась эпохой самопознания в отечественной культуре. А.С. Пушкин гениально выразил суть проблемы словами: «Как России войти в Европу и остаться Россией». П.Я. Чаадаев утверждением, что фундаментальная отрицательная сторона русской истории - обособленность России от настоящего и прошлого Европы, ее самостоятельность и «неотмирность», вызвал дискуссию, разделившую в отношении к культурно-исторической памяти славянофилов и западников. Славянофилы А. Хомяков, И. Киреевский, И. Аксаков, Ю. Самарин обращались к культурному прошлому России, отстаивая ее самобытность и уникальность. В русле русской консервативной мысли М. М. Щербатов Н.М. Карамзин, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, Ф. И. Тютчев утверждали, что Россия в своей духовной и исторической основе сохраняет «неповрежденное христианство».
Характерной чертой русской философии является ее связь с литературой, а русской культуры XIX века - литературоцентричность. Не случайно произведения Н.В. Гоголя, А.К. Толстого, Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского сохраняют связь с той духовной традицией, которая и составляет ценностное ядро российской культуры. «Серебряный век» занимает в культуре России рубежное положение. Увлеченность многих творцов «Серебряного века» философией Ницше с его призывом к блокирова-
нию культурной памяти сближает их с идеями радикальных политических течений. Творцы русского художественного авангарда еще до революции 1917 года настаивают на необходимости аннигиляции культурной памяти. Разрушительные воздействия революционных событий на культурное наследие осмыслены в это время в работах И.А. Ильина, Н.А. Бердяева, Г.П. Федотова, В.В. Вейдле. Д.С. Лихачев, A.M. Панченко, В.Н. Топоров, А.Л. Юрганов исследуют феномены духовной культуры на сломе от средневековья к Новому времени, когда проблема культурного наследования была одной из наиболее острых. Снова роль культурной памяти в сохранении духовного единства России в октябрьский и послеоктябрьский период была осмыслена Н.А. Бердяевым, В.В. Зеньковским, Г.П. Федотовым, Г.В. Флоровским. В настоящий период проблема сохранения культурной памяти и культурного наследия представляется одной из важнейших задач, без решения которой невозможно сохранение целостности России. Культурное наследие как фактор коллективной идентификации рассматривали такие отечественные ученые как Ю.Е. Арнаутова, С.С. Аверинцев, А.В. Буганов, Д.С. Лихачев, Д.Е. Муза, В.М. Межуев. С.Н. Артановский изучал проблему культурной приемственности.
Проблемы функционирования образов прошлого в политической культуре проанализированы в работах В. Бойкова, М. Бойцова, С. Гертнера, С. Глебовой, В. Козлова, ВЛапкина, В. Пантина, Фр. Шеренги, X. Вельцера.
Исследование культурной памяти не представляется возможным без рассмотрения научных интересов представителей современной школы ведущих ученых Юга России В.Е. Давидовича, Ю.А. Жданова, где анализируются сущностные характеристики культуры. Проблемы связи культуры и религии в современном мире исследованы А.В. Потемкиным, М.К. Петровым, Н.С. Капустиным, О.А. Богдановой, В.Г. Тахтамышевым. Бытовые аспекты культурной памяти современности отражены в работах Е.В. Золо-
тухиной, В.Е. Жарова. Вопросы наследования античных традиций в классических культурах проанализированы в научных трудах Г.В. Драча, О.М. Штомпель, Л.А. Штомпель. Политическая культура общества в центре внимания В.П. Макаренко. СМ. Петкова, Е.Г. Шевляков занимаются исследованиями в области истории искусств.
Вместе с тем, проблема культурного наследия требует философского рассмотрения в силу новых реалий, связанных с глобализацией, для современной России осмысление проблемы культурно-исторического наследия должно сыграть роль того духовного основания, на котором может быть укреплено ее единство.
Цель диссертационного исследования состоит в рассмотрении особенностей функционирования основных механизмов культурной памяти в исторических типах культур, а так же в выявлении значения культурного наследия как ценностно-смыслового ядра культурной памяти в сохранении духовного единства Российской цивилизации.
Поставленная цель реализуется с помощью решения следующих задач:
провести содержательный анализ культурной памяти;
проанализировать способы взаимодействия культурной и исторической памяти в различных типах культур;
выявить последствия десакрализации культурной памяти для судеб новоевропейской западной культуры;
определить истоки и значимость культурного наследия в формировании единства смыслового поля культуры;
проанализировать роль культурной памяти в формировании культурного ландшафта России;
раскрыть различие подходов к культурному наследию и культурной памяти в контексте споров о самобытности России в основных на-
правлениях отечественной философии XIX-XX веков, выявив их актуальность для настоящего времени;
проанализировать способы идеологического контроля образов прошлого и культурного наследия в советской культуре;
обосновать приоритетность проблемы культурной памяти и культурного наследия для сохранения единства Российской цивилизации в современных условиях.
Объектом исследования является культурное наследие как базовое основание культурной памяти.
Предметом исследования является роль культурного наследия в формировании и сохранении культурной памяти народов России как фактора духовной целостности российской цивилизации.
Теоретико-методологические основы диссертационного исследования. Методологической основой диссертационного исследования послужил системный подход, в рамках которого культура рассматривается как историческая самосознающая система, механизмом передачи информации в которой выступает культурная память. Системный анализ позволил выявить особую значимость культурного наследия в сохранении единства и целостности России. Диалектический подход позволил рассмотреть культурную память как связь запоминания и забывания в процессе развития культурных сообществ. Сравнительно-исторический метод использован при анализе особенностей функционирования культурной памяти в исторических типах культур. Тексты культуры проанализированы с использованием структурного метода. Принципы герменевтического анализа использованы для интерпретации публицистических и художественных текстов, посвященных проблеме культурного наследия России.
Основная гипотеза исследования. Культурная память связана с присущими человеку в традиционной культуре представлениями о сакральном и профанном, соединенными и поддерживаемыми посредством
культа, вследствие чего культурная память удерживает единство культуры трансляцией вечных, неизменных бытийственных основ мира и нормооб-раза человека, воплощенных в объектах материального и нематериального культурного наследия.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
проведен содержательный анализ культурной памяти;
проанализированы способы взаимодействия культурной и исторической памяти в различных типах культур;
выявлены последствия десакрализации культурной памяти для судеб новоевропейской западной культуры;
определены истоки и значимость культурного наследия в формировании единства смыслового поля культуры;
проанализирована роль культурной памяти в формировании культурного ландшафта России;
раскрыто различие подходов к культурному наследию и культурной памяти в контексте споров о самобытности России в основных направлениях отечественной философии XIX-XX веков, выявлена их актуальность для настоящего времени;
проанализированы способы идеологического контроля образов прошлого и культурного наследия в советской культуре;
обоснована приоритетность проблемы культурной памяти и культурного наследия для сохранения единства Российской цивилизации в современных условиях.
Положения, выносимые на защиту:
1. Культурная память является атрибутивным свойством человека традиционной культуры, выступающего как homo religiosus. Ее сущность определяется религиозными верованиями и содержит представление о сакральном в его отношении к мирскому и профанному, выраженному в культе. Первичной формой культурной памяти является миф, а способом
воспроизводства - ритуал. Сакральное образует ценностно - смысловое ядро культуры, которое остается неизменным духовным основанием пространственно - временного континуума последней.
Культурная память во всех традиционных культурах определенным образом соотносится с исторической памятью, выступает ее смысловым «фильтром», задает определенные рамки. Культурную память можно представить как интенциональный центр окружности, каждая точка которой (историческое событие) соединена с сакральным центром и только потому имеет смысл и значимость для помнящей культуры. В традиционных культурах происходит канонизация культурной памяти, формируется духовная элита, задача которой - осуществлять контроль над исторической памятью в рамках канона культурной памяти. С появлением мировых религий культурная память выходит за рамки локальных культур. В основе таких региональных цивилизаций как буддистская, христианская и исламская лежит общность культурной памяти, вступающей в сложные процессы взаимодействия с исторической памятью народов, входящих в данные цивилизационные миры.
Десакрализация культурной памяти в Европе явилась следствием процессов, начатых Ренессансом, когда личность художника - творца была уравнена в его творческой потенции с Богом. В эпоху Просвещения в культурную память включаются высшие творческие достижения человечества (безотносительно к источнику их творчества), она более не определяет содержание исторической памяти и последняя становится важным фактором национальной самоидентификации.
В силу присущего эпохе Модерна убыстрения развития, культурная память быстро пополняется, с другой стороны в ней нарастает та часть, которая более не вовлечена в жизненную практику людей, в круг их жизненно важных представлений. Эта часть культурной памяти образует культурное наследие, требующее сохранения и пополняемое за счет разы-
еканий в области народной культуры, открытий археологии и т.д. Если историческая память способствует национальному самосознанию, то культурное наследие признается как общее достояние человечества. Стремительное разрушение экосферы неизбежно ставит проблему сохранения национального культурного ландшафта как важной составляющей мирового культурного наследия.
В силу присущей отечественной культурной традиции «гиперса-кральности» (В. Топоров), образ единого пространства России - «Святой Руси», становится одним из ключевых в культурной памяти народа. Начавшийся в XVII веке процесс секуляризации отечественной культуры отразился в появлении в культурном пространстве России XVIII и XIX века дворянской усадьбы, которой принадлежала важная культуротворческая роль. В то же время усадебный мир не распространял своего культурного влияния на остающийся вне исторического времени крестьянский мир, что и явилось одной из причин упадка усадебной дворянской культуры.
Пушкинская эпоха стала периодом формирования национального самосознания, когда отношение к культурной памяти подвергается рефлексии в спорах славянофилов и западников, либералов и консерваторов о судьбе России и путях ее дальнейшего развития. В художественной культуре начинает приобретать ясность и полноту образ России, значимость которого для сохранения ее духовной целостности носит абсолютный характер.
В XX веке Российская цивилизация пережила ряд потрясений, которые привели к утратам, в том числе и невосполнимым в культурном наследии народов, проживающих на территории России, к слому выработанных веками способов передачи от поколения к поколению культурно-исторической памяти. Отречение от старого мира сопровождалось в ходе революции отказом от культурного наследия по классовому признаку и
идеологическим соображениям. Культурная память в период тоталитаризма в нашей стране оказывается в зоне жесткого идеологического контроля.
8. В результате перестроечного процесса единообразию культурной памяти, обеспечиваемому государственным контролем над образованием и СМИ, пришел конец. Проблематичным стало само понятие единой культурной памяти у народов, ранее составлявших историческую общность «советский народ». Культурно-историческая память стала мозаичной, что грозит утратой общей культурной идентичности общности, именуемой «россияне». Результатом разрушения единого смыслового поля истории и плюрализации исторической памяти явилась полярность оценок событий прошлого. Теоретически проработанная консенсусная модель культурной памяти необходима для сохранения культурного наследия как условия духовного единства России. Научно-практическое значение диссертационного исследования.
Результаты работы представляют значительный интерес для философов, социологов, политологов, культурологов, искусствоведов, эти-ков. Выводы, полученные в ходе проведенного исследования могут найти применение в процессе формирования культурной среды отечественного социума, минимизации негативных последствий глобализации, имеют практическую значимость для выработки необходимой политики по охране культурного наследия в Ростовской области и России в целом, могут использоваться при разработке учебных программ дисциплин цикла «Социально-культурный сервис и туризм», а также в практике познавательного туризма.
Апробация результатов исследования. Основные теоретические положения и выводы диссертационного исследования отражены в публикациях автора, обсуждались на заседаниях отдела социальных и гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра высшей школы (г. Ростов-на-Дону, 2006-2007 гг.). Материалы исследования были ис-
пользованы при разработке теории и практики воспитательной работы Гуманитарного факультета Ростовского государственного университета путей сообщения.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения и списка используемых источников и литературы (189 наименований). Общий объем работы составил 162 страницы.
Культурная память в поле философского рассмотрения
Память является объектом изучения многих наук, среди которых нейрофизиология, психология, биология, этология, педагогика, к ней обращены литература и искусство, социология, информатика. Особенность философского рассмотрения памяти состоит в том, что в его рамки попадает не только моторная или образная, логическая и аффективная память, но также память, связанная с метафизическими пластами сознания, с выбором главных жизненных ценностей, с выработкой жизненных ценностей, основных установок сознания и мотивов поведения. Проблема памяти рассматривалась на протяжении всего пути развития философии в тех смыслах, которые выработала уже культура античности. «Историческая память до сих пор существует, - пишет Кнабе, - в основном в тех же трех формах, в каких ее мыслили себе древние греки, - в виде мнэме, анамнесиса и мнемосюне (в традиционном русском произношении - Мнемози-на). Мнэме представляет собой физиологически заданную способность любого организма хранить вошедшую в него информацию ». Такую способность Аристотель описал следующим образом: «Из чувственного восприятия возникает, как мы говорим, способность памяти. А из часто повторяющегося воспоминания об одном и том же возникает опыт, ибо большое число воспоминаний составляет вместе некоторый опыт. Из опыта же, то есть из всего общего, сохраняющегося в душе, из единого, отличного от множества, того единого, что содержится как тождественное во всем этом множестве, берут свое начало искусство и наука: искусство - если дело касается создания чего-то, наука - если дело касается сущего»3.
Aiiawiecuc — это воспоминание, хранящее вошедшую в него информацию так, что она постоянно дополняется и обогащается личным опытом. В европейскую культуру анамнесис вошел в значении, которое дал Платон: «Когда душа, утратив память об ощущении или о знании, снова вызовет ее в самой себе, то все это мы называем воспоминаниями».4 И в другом месте: «Постой-ка, Сократ, подхватил Кебет, - твои мысли подтверждает еще один довод, если только верно то, что ты так часто, бывало, повторял, а именно что знание на самом деле не что иное, как припоминание: то, что мы теперь припоминаем, мы должны были знать в прошлом, - вот что с необходимостью следует из этого довода. Но это было бы невозможно, если бы наша душа не существовала уже в каком-то месте, прежде чем родиться в нашем человеческом образе». То, в чем возникает память и ощущение, Платон уподобляет восковой табличке, а Когда душа составляет мнение, смотрит на то, благодаря чему оно возникло, Платон называет это воспроизведением, а иногда - образным представлением», - писал платоник П века н.э. Альбин5. В видоизмененной форме представление об анамнесисе как об основе духовности вошло в христианство: «И взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в мое воспоминание» (Лука 22.19). Дожив до XX века, платоновское переживание анамнесиса составило основу символизма и как философии, и как литературного направления6. Миемозииа существовала для древних греков как историческая и культурная память, достаточно сослаться на черты Мнемозины, в которых она выступает в основном (и практически единственном) источнике, ей посвященном, - в «Теогонии» Гесиода. Мнемозина для греков - прежде всего мать муз.
В отличие от индивидуальной памяти, групповая память не имеет физиологической основы, ее замещает культура. Поль Рикер, определяя значимость негенетической памяти в становлении человеческого в человеке, писал о том, что технический мир, в узком смысле слова, как совокупность материальных орудий производства, нашедших свое продолжение в машинах, не составляет всего инструментального мира человека. Знание по-своему так же является орудием труда, то есть инструментом; все, чему человек научился, все, что умеет: мыслить, говорить, чувствовать и делать. - все это им «приобретено». Знания наслаиваются одно на другое, отлагаются в осадок, как это свойственно орудиям труда и произведенным с их помощью предметам. Письменность и, что еще существеннее, книгопечатание дали возможность познанию оставлять следы и накопляться. «Знание - там в книгах, в библиотеках как нечто наличное, как часть инструментального мира, к тому же сами машины есть взаимодействие мира орудий и мира застывших знаков. Благодаря такому выпадению в осадок, ход познания, как и развитие техники, оказывается необратимым, всякая новая мысль, как это происходит в инструментальном мире, опирается на предшествующие ей мысли и работает на благо истории», - пишет П. Ри-кер . Существует моральный и духовный «опыт» человечества, который накапливается как сокровища. Произведения искусства, монументы, литургии, книги по культуре, духовные книги вместе образуют «мир в мире» и дают нам точки опоры, как это делают окружающие нас предметы и вещи. Мы обладаем памятью о человечестве в целом, которая значительно глубже и, вместе с тем, неуловимее памяти о Сократе, Декарте и Леонардо да Винчи.8
Исходным пунктом восприятия прошлого является образ, который снабжает того, кто соприкасается с прошлым представлениями, позволяет вообразить себе прошлое. Создавая для себя прошлое, каждое новое поколение включается в непрерывный процесс репрезентаций, прибавляет к своим знаниям о бывшем (и неизбежно теряет). В самом общем виде дискурс настоящего о прошлом соотносится с самим прошлым по принципу «образного моделирования». Образ прошлого - это не исключительно субъективное, психологическое, воображаемое явление, но искусственный «продукт» реконструкции, осмысления, построения модели прошлого, принадлежащий пространству культуры9.
Образ прошлого, функционирующий в исторической памяти общества близок к тому, что в психологии именуется гештальт (Gestalt - образ, целостная форма, структура). Гештальтпсихологая имеет дело с той формой, в которой происходит восприятие той или иной реальности, прежде всего в качестве формы как целого, делающего возможным узнавание.
В философии К. Брентано было разработано представление об интенцио-нальности, понимаемой как неустранимая направленность сознания на что-либо. В феноменологии Э. Гуссерля, экзистенциализме М. Хайдеггера исследованы различные формы восприятия как «чистой возможности», с характеризующими ее независимостью от содержания, сосредоточенностью на самостоятельности, активности формы. В то время как Гуссерль не допускал возможность приложения своего метода к гуманитарному знанию, М. Шелер применил феноменологический метод к философии культуры и этике, придя к выводу, что интенциональный объект имеет ценностную природу. Существенным свойством познания является соотнесенность с моральными ценностями. Возникновение в 1910-1920-х годах гештальтпсихологии позволило объяснить, как именно, благодаря интенции сознания, актуализируется его объект. Вертгеймер и Келер доказали, что в человеческом восприятии первичным является перцептивная структура, важнейшей составляющей которой является отношение между элементами.
Способы функционирования культурной памяти в исторических типах культур
Культурная память по способу сохранения различна для различного типа культур. Общества, вырабатывая культуру памяти о прошлом, продуцируют собственные воображаемые образы и проносят свою идентичность сквозь смену поколений; и делают они это совершенно по- разному. Кроме того, память любой культуры внутренне неоднородна, в ней присутствуют постоянно воспроизводимые в жизни людей стереотипы, традиции и нормы повседневной жизни. Эту часть культурной памяти, постоянно воспроизводимую в житейской практике, современный немецкий египтолог Я. Ассман называет «живой памятью» культуры. Особую часть памяти составляет культурное наследие - часть памяти, которая отделяется от практики, но сохраняется как наследие предков, имеющее непреходящее значение для всех последующих поколений. Именно культурное наследие играет особую роль для формирования коллективной идентичности. Любой исторический тип культуры в своей конкретности представляет неразрывное единство двух составляющих - актуальной культуры и культуры накопленной или культурной памяти. Под актуальной понимается та часть культуры, которая непосредственно функционирует в данном обществе и выражается в повседневных проявлениях - культуре труда, быта, поведения. Культурная память в отличие от актуальной памяти, по мнению Я. Ассмана, представляет собой определенную культурную деятельность, которая непосредственно не участвует в воспроизводстве общественной жизни. Это как бы отложенные, но не стертые прогрессом старые знания и умения, лежащие в основе современного уровня развития и при необходимости извлекаемые из забытья. «Музейная», застывшая часть культуры представляет собой прежде всего совокупность результатов деятельности людей по созданию материальных и духовных ценностей. Появление новых элементов в этой системе происходит очень медленно и часто превосходит срок жизни одного или даже нескольких поколений. Нам представляется, что помимо указанных Ассманом знаний и умений, культурная память содержит религиозные представления о мире и человеке, которые придают человеческому существованию смысловое измерение, отвечают на экзистенциальные запросы человека, включая главные вопросы о жизни и смерти.
Представление о том, что существуют доисторические народы, не имеющие исторического сознания, в настоящее время уступило место пониманию того, что бесписьменные общества обладают «чувством прошлого» (Э. Шиллз). В доисторический период в бесписьменных культурах основным способом сохранения культурной памяти выступал миф. В развитых мифологиях обнаруживается более поздний, по сравнению с другими, пласт мифов, которые повествуют о деянии бога или культурного героя по созданию какого-либо артефакта. В бесписьменных культурах текстом выступают системно организованные материальные объекты, которые память доисторических народов наделяет сакральным характером. Задолго до строительства первых храмов люди осознавали особую значимость определенных ландшафтных объектов и мест, связывали с ними происходящие в глубокой древности, во времена «Оно» первособытия, которые повлекли за собой кардинальные изменения в устройстве мира и той общности, к которой они принадлежали. Это и гора Меру, которой боги пахтали океан, чтобы появились материки - в мифологии индоариев, пещера, в которой скрывалась солнечная богиня Аматарасу-э, прежде чем воссиять над страной, которая раз и навсегда стала называться Ниппон, то есть страна восходящего солнца-в религии синто.
В монументальных храмовых комплексах зафиксированы и имеющиеся тогда представления об устройстве космоса. Анализ первобытных и примитивных культур убедительно показывает, что они обладают, среди прочего, такими важнейшими характеристиками, как сакральность, малая вариабильность сообщений. Текстами первобытных и примитивных сообществ выступают мистериальное действо, культовые места, система оберегов на одежде и жилище, орнамент и танец. «Первый на земле город возник как особое пространство взаимодействия - интеркоммуникационный узел. Территория его изначально была единым для отпочковавшихся родов и поселений сакральным местом, где располагалось общее (особое) кладбище и жертвенник (процесс погребения был точкой максимального соприкосновения коммуникаций обыденного и потустороннего)»34. Для бесписьменных культур характерно включение в текст культуры, отражающий представления о целостности устройства мира, природных, социальных и психических явлений тех артефактов, которые создают системы подобий-отражений, структурно совпадающих друг с другом и вовлеченных в бесконечный процесс взаимопревращений. Таким образом, культурная память людей «холодных» (Кл. Леви-Строс) сообществ предстает для них паутиной символов, сотканной с помощью сообщений разного уровня, упорядоченных в единую систему и постоянно воспроизводимую в неизменном виде в ритуальных действиях.35 При этом воспроизводятся только сакральные тексты, выделяются особые точки (отрезки) пространства-времени, связанные с первособытиями или перводеяниями культурных героев или первопредков, которые имеют культовый характер. В Тропической Африке они часто встречаются рядом с деревнями, оставаясь местом совершения различных важнейших для жизни жителей обрядов. Встречались они и у европейских народов, в частности, среди славян. Это были как бы участники нетронутого временем древнейшего пространства, и оказавшийся там человек подпадал под власть существ, живших еще до появления рода человеческого. Для простых смертных их территория оставалась запретной, а по определенным дням оттуда появлялись предки со скрытыми под масками лицами. Иногда в тех местах обитали мифические чудовища. По существу, это были своего рода каналы, ведущие из современности в глубочайшую древность. Вместе с тем, через эти «трубы времени» проскальзывали из глубины веков существа, приносящие людям бесконечное зло.
Культурная память в дописьменных культурах выступает в единстве трех функций: сохранения, востребования, сообщения. Группа получает долю участия в культурной памяти только благодаря личному присутствию, поводом для которого является праздник и обряд, обеспечивающие передачу и распространение знания, закрепляющего идентичность. Благодаря культурной памяти, мир повседневности дополняется и расширяется, приобретая двухмерность. Праздники упорядочивают время повседневности, вносят в него структуру и ритм. «В бесписьменных культурах культурная память опирается не на тексты, - пишет Ассман, - а на танцы, игры, обряды, маски, ритмы, мелодии, еду, питье и т.д.» . Нам представляется более верным положение о том, что в бесписьменных культурах понятие «текст» применимо к широкому кругу явлений и предметов, которые память упорядочивает в определенные смысловые системы, коррелирующие друг с другом.
Десакрализация культурной памяти в эпоху Модерна и её последствия
Завершение периода западноевропейского средневековья ознаменовало начало всемирной истории как определенной целостности. «От множественности локальных цивилизаций, разобщенных одна от другой, начался переход к качественно иному состоянию - к общепланетарному взаимодействию экономических, культурных и иных систем» . В новоевропейской цивилизации происходит ряд важнейших изменений, повлиявших на функционирование культурной памяти. Одним из важнейших следствий секуляризации культуры стала десакрализация памяти. Освобождение падшего человека произошло «сначала от религиозного, а затем и от метафизического контроля над его разумом и языком» (выражение голландского теолога К.А. ван Персена)66. Личность и общество оказались в «стране разрушенных символов». Этот процесс начался в эпоху Возрождения, когда человеческое творчество в культуре выходит на первый план. Культура Возрождения спускает человека с небес на землю, вертикальная ось культуры, соединяющая человека с Богом слабеет и заменяется осью горизонтальной, соединяющей временные отрезки человеческой истории, в которой выделяются в качестве образцовой, классической - римская, а затем греческая античность. «Эллинское наследие мыслилось как поднятое над историей, образы античности представлялись непреложными как смена дня и ночи, чуждыми сфере человеческого выбора, риска и борьбы», -писал С. С. Аверинцев .
Консенсусная культурная память, ядром которой выступают религиозные догматы, становится все более бледнеющим фоном, внимание фокусируется на тех культурных «следах», по которым тропа времени из прошлого ведет к современности.
В эпоху Просвещения начинается философская разработка понятия «культура», которое мыслится как царство духа и включает как рядополо-женные науку, религию, искусство, этику и право. Рождается понятие прогресса, которое позволяет увидеть единство человечества в его продвижении на пути растущих знаний и умений. Время ускоряет свой бег, все новое устаревает гораздо быстрее, чем в предшествующие времена, поэтому культурная память постоянно пополняется и растет как снежный ком. Это более не актуализируемое в житейской практике прошлое включает как вещно-предметный мир, так и традиции, нравы, обычаи, с которыми эпоха Просвещения борется, подвергая их осмеянию, но уже в эпоху романтизма осознается необходимость тщательного собирания и сохранения всего, что создано народным гением или интуитивно воплощающим в своем творчестве дух народа творческим гением. Культурная память подвергается сильному сдавливанию, своеобразной конденсации. При этом в культурной памяти выделяется то ядро, которое рассматривается как фундамент, растущий слой за слоем, лежащий в основании современности, подлежащий сохранению - культурное наследие.
Признание множественности культур и цивилизаций приводит к пониманию того, что для человечества как целого необходимым является сохранение всего того, что создано в процессе исторического развития, что ныне живущие являются полноправными наследниками давно угасших культур и исчезнувших цивилизаций. Развитие техносферы в эпоху индустриализма приводит к резким изменениям в природном окружении человека. Самоидентификация человека требует сохранения природной среды, культурных ландшафтов, образы которых входят составной частью в образ страны, которые играют важнейшую роль в самоидентификации человека в культуре. Понятию Родина соответствует природный ландшафт, а не унифицированное пространство индустриальных мегаполисов.
В начале XX века изменяется соотношение между высокой, элитарной и низовой культурой, которая превратилась в массовую. Народная или популярная культура, значительно укрепившая позиции благодаря развитию массового общества, превратилась в независимую силу, питаемую интересами и возможностями коммерции и основанную на новых технологиях звукозаписи, кино и радиовещания. Последняя становится массовой не только по количеству вовлеченных в нее субъектов, но и по упрощению потребляемого продукта, нарушается естественный баланс между высокой и низовой культурой в пользу последней, вплоть до того, что она начинает выступать в виде официальной культуры как ее превращенная форма. В этих условиях образцы высокой культуры так же тиражируются, превращаются в предмет массового, упрощенного потребления. В рамках современной культуры оппозиция прикровенности и откровенности исчезает, и то, что раньше считалось необходимым скрывать от глаз «посторонних», становится открытым. Легкость и доступность для обозрения памятников угасших культур достигается за счет снятия их святости, лишения са-кральности. Храм, превращенный в музей, в котором праздные туристы обозревают достопримечательности, не выполняет своей изначальной роли, священная роща не может быть местом для загородной прогулки, а священный ручей использоваться для SPA процедур.
Культурная память XX века мозаична, она засорена творениями, которые развоплощают образ человека, разрушают и извращают, подвергают глумлению вечные образцы красоты (в качестве примера можно привести и Джоконду с усами Марселя Дюшана, Венеру с выдвижными ящичками С. Дали). Художественные галереи в качестве творений человеческого духа выставляют мешок с цементом, композиции Бойса, составленные из войлока и сала, знаменитая композиция И. Кабакова представляет собой бельевые веревки, на которых развешен мусор, который художник собрал в урнах музея. В частных музеях выставляются вещи поп-идолов, такие «священные реликвии» как, например, окурок Элвиса Пресли. Всеядность культуры снимает оппозицию высокое-низкое, ликвидируя такое важнейшее качество культурного универсума, как иерархичность.
Культурная память как фактор сохранения единства смыслового поля пограничной цивилизации христианской России
Наблюдаемая в последние десятилетия деконструкция национальных историй во многих странах, среди которых и Россия, приводит к замене противостоящих образов прошлого диалогом между ними. В истории России событий, которые ныне подвергаются пересмотру, в том числе и этно-элитами, с каждым годом становится все больше. Самоидентификация народов, проживающих на территории РФ, через историю после катастрофических событий прошлого XX века, становится все более проблематичной, оказываясь в центре далеких от академизма споров. Вместе с тем, несмотря на происходившие в XX веке катастрофические разрывы в развитии нашей страны, целостность России во многом определяется общностью культурно-исторической памяти, сохраняющей ее образ. «Так, согласно опросам, проведенным фондом «Общественное мнение» в 2005 году, большинство жителей России (65%) придерживались мнения о значительном различии культуры и ценностей европейцев и россиян»94. Особая значимость культурной памяти для воссоздания целостного духовного универсума, который каждый россиянин будет воспринимать как свою Родину, должна стать приоритетной задачей для страны наряду с другими национальными проектами, проводимыми на государственном уровне. Необходимость программы поддержки русского языка стала одним из приоритетных направлений государства, что вызвано, среди прочего, и тем, что число изучающих русский язык в мире сокращается. Так, во Франции за последнее время русский язык в программах вузов отнесен к разряду экзотических.
Истончение «культурного слоя» культуры, вызванное невиданными по масштабам социальными экспериментами ушедшего века, продолжено в перестроечные и постперестроечные годы коммерциализацией культуры, что вызывает ряд негативных последствий.
В эпохи резких культурных изменений, которые переживает Россия (из предшествующих эпох можно назвать татаро-монгольское нашествие, Смуту, Раскол, вестернизацию России при Петре Первом, революцию 1917 года), остро стоит вопрос о том, что и как следует сохранить. В моменты «переходов» образы прошлого несут двойную нагрузку. В их наборе, соотношении, наполнении, взаимодействии отражаются те трансформации, которые происходят в обществе. В то же время, они нагнетают или тормозят изменения, т.е. задают вектор и сценарий трансформаций. При этом соответствующие образы прошлого обеспечивают разные варианты трансформаций: они указывают на определенный набор социальных моделей, адресующихся к различным вариантам ценностных ориентации, в рамках которого осуществляется общественный выбор. Избавляясь от одних образов прошлого, общество указывает на то, каким оно не хочет (и / или неспособно) быть.
Хобсбаум отмечает, что современные элиты и интеллектуалы сознательно отбирают и перерабатывают традиции таким образом, что появляющаяся сегодня под старой вывеской модель, весьма отличается от своего первоначального образца. В то же самое время, отбор и переработка происходят в рамках, которые определяются культурой (или культурами) данного народа: его языком, законом, символами, воспоминаниями, мифами, традициями и т.д.. Смит утверждает, что идеи интеллектуалов (и те модели прошлого, которые они воспроизводят) «действенны в обществе лишь в той степени, в которой они согласуются с существовавшими ранее народными представлениями и коллективными воспоминаниями» .
Формирование культурной памяти и выделение в ней культурного наследия в России имеет свои особенности, связанные с ее цивилшационными характеристиками. В идущих в последние десятилетия дискуссиях о цивилизаци-онном статусе России обнаруживается разброс авторских позиций: Л. Васильев определяет Россию как «субцивилизацию», И. Яковенко обосновывает тезис о том, что Россия представляет собой «цивилизацию поневоле», постоянно балансирующую на грани цивилизации и варварства. Ю. Кабищанов отрицает наличие цивилизационного ядра России, определяя ее как «конгломерат цивилизаций». Б. Ерасов обосновывает «недоцивилизованность» России96. В своем исследовании мы солидаризируемся с позицией таких авторов, как В. Б. Земсков, Я. Г. Шемякин, которые рассматривают Россию как пограничную цивилизацию и вводят разделение цивилизаций на «классические» и «неклассические». Неклассические цивилизации разными авторами именуются пограничными, ли-минальными, периферийными. По мнению Яковенко, для «неклассических объектов» (или пограничных образований) характерны:
1) низкий уровень структурированности как идеального, так и феноменологического поля культуры; внутренние напряжения и противоречия как постоянный конститутивный фактор, определяющий природу культурообразующих механизмов и их функционирование;
2) циклические «разрывы» процесса формирования, регулируемые механизмом инверсии развития;
3) синкретическая доминанта, неспособность к саморазвитию, сосуществование в структуре культуры феноменов, принадлежащих различной исторической хронологии - от архаики до современности, постоянная активизация архаических феноменов;
4) акцент на субъективном, растворение субъекта в культурном синкрези-се, экстенсивный характер, неспособность к динамическому развитию, очень болезненная модернизация .
Пограничные цивилизации определяются как такие общности, которые возникают на периферии стабильных, крупных цивилизаций, в зонах, где те переходят свои границы, вступая во взаимодействие с иными цивилизациями и культурами. По представлениям культурологов, зонами такого перехода западноевропейской цивилизации являются иберийская, балканская, турецкая, рос-сийская; на другом берегу Атлантики - латиноамериканская цивилизации . Понимание России как, в первую очередь, европейской страны и державы, было заложено по-преимуществу в XVII - XVHI вв., но при этом Россия воспринималась и воспринимается в значительной мере как маргинальная, пограничная, фронтирная страна Европы".
Я. Г. Шемякин определяет Россию как «пограничную» цивилизацию планетарного масштаба по следующим характеристикам:
противостояние Логоса как формо - и смыслообразующего принципа социальному и природному бытию, как стихии алогона, то есть существования вне законов Логоса, вне строя жизни, определяемого Разумом - Божественным или человеческим. Соотношение начал порядка и хаоса, организации и дезорганизации в цивилизационном «пограничье» принципиально иное, чем в полностью оформленных «классических» цивилизациях Запада и Востока; роль хаоса здесь существенно выше;
постоянное балансирование на грани варварства, социальная и культурная действительность этой цивилизации в силу особой роли хаоса являет собой «воплощенное беспокойство границы» цивилизации и варварства;
особая роль природы задает специфику построения пространственно-временной структуры, проявляющуюся в преобладании пространства над временем в контексте пространственно-временного континуума культуры;
имеет место тенденция к постоянному переходу через грань меры, стремление превратить процесс подобного перехода в способ бытия человека и общества.
Кроме всего прочего с тем, что Россия относится к типу пограничных цивилизаций, общим принципом, определяющим специфику структуры «пограничного» цивилизационного типа, а именно принципом преобладания начала многообразия над началом единства для русской культуры как культуры «пони граничной» характерны: - внутренние напряжения и противоречия как постоянный конститутивный фактор, определяющий природу культурообразующих механизмов и их функционирование; - циклические «разрывы» процесса формирования, «прерывность» развития; - сосуществование в структуре культуры феноменов, принадлежащих к различной исторической хронологии - от архаики до современности при постоянной активизации архаических феноменов.
