Содержание к диссертации
Введение
1. Феномен эвтаназии в истории философской мысли 16
1.1. Эвтаназия и смерть. Эвтаназия и самоубийство 16
1.2. Ценность жизни: стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой 46
2. Свобода волеизъявления как онтологический признак человека 55
2.1 . Философия экзистенциализма как ядро проблемы эвтаназии 55
2.2. Проблема свободы человеческой воли 63
2.3. Выбор и ответственность 72
2.4. Самостояние человека в обществе 85
3. Современное общество и эвтаназия 91
3.1. Отношение к смерти в обществе в целом 91
3.2. Церковь как главный оппонент сторонников эвтаназии 102
3.3. Аргументы "pro" и "contra" эвтаназии. 112
3.4. Практика западных государств 118
3.5. Отношение к эвтаназии в России. 125
3.6. Этика и мораль в вопросах эвтаназии. 131
Заключение 147
Литература 150
- Эвтаназия и смерть. Эвтаназия и самоубийство
- Ценность жизни: стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой
- Философия экзистенциализма как ядро проблемы эвтаназии
- Отношение к смерти в обществе в целом
Введение к работе
Актуальность исследования. Жизненный процесс с необходимостью включает в себя неизбежную, объективно зафиксированную и в то же время непостижимую ситуацию смерти. Смерть в истории культуры порождает такие свои явленности, как суицид (добровольный уход) и эвтаназию, так называемую «легкую смерть». Последняя, являющая в своей сути острую экзистенциальную проблему, затрагивает каждую личность.
Несмотря на то, что сам термин «эвтаназия» был до последнего времени мало знаком широкой общественности, проблема эта считалась. исключительно медицинской и не выносилась за пределы означенного круга, мы со всей очевидностью должны признать, что эвтаназия возникла не вчера и не является изобретением XX века.
Говоря об эвтаназии сегодня, нужно выделить ряд аспектов, сама актуализация которых способствовала выходу вышеозначенной проблемы на авансцену современного общества и культуры:
1) жизненно-практический аспект.
Развитие современных технологий, в том числе и в медицине, идет такими темпами, что человечество не поспевает в «переваривании» объемов получаемой/ информации и в формировании адекватного к тому отношения. Все чаще как ге-ред общественностью, так и перед профессиональными медиками возникают вопросы, ставящие в тупик и требующие привлечения помощи других специалистов: юристов, социологов, этиков, культурологов, философов.
Более того, в последнее время речь идет о формировании в духовной атмосфере общества так называемой культуры смерти, как не только особой совокупности идей и взглядов, но и особого типа мышления, менталитета, рожденного западной цивилизацией. За последние 10-15 лет проблема эвтаназии, в ряду других проблем современных биотехнологий: генной инженерии, клонирования, трансплантологии, абортов и других, зазвучала особенно остро, выйдя из тени и
Эвтаназия и смерть. Эвтаназия и самоубийство
Между добровольной эвтаназией и самоубийством подчас действительно трудно провести четкую грань.. В древней Греции термин «эвтаназия» имел единственный смысл - «легкая смерть» и фактически приравнивался к термину «суицид». Самоубийство было распространено как вариант эвтаназии для безнадежных больных, как действие человека при крайних жизненных обстоятельствах, например, для осужденных к смерти преступников, для просто уставших жить людей, а также как особая характеристика человеческого духа,.- и в этом качестве самоубийство всегда:привлекало внимание художников, поэтов, философов от глубокой древности и до наших дней.
Отношение к жизни и І смерти человека напрямую зависит от положения, занимаемого самим человеком в обществе и культуре. Если мы обратимся к философской традиции, то будет очевидно, что в истории достаточно примеров как, выступления против самоубийства, так и поощрения подобных поступков.
Основополагающим моментом, характеризующим эпоху античности в интересующем нас ракурсе, было отсутствие у греков личной свободы в ее экзистенциальном смысле. Человека.как отдельную личность, индивидуальную единицу античность не знала. «Первичным по природе является государство по сравнению с семьей и каждым І из нас; ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части» 0. Человек античности это, прежде всего, гражданин полиса. «... Государство принадлежит к тому, что существует по природе ... человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не в вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек...»п. Жизнь человека целиком и полностью принадлежала обществу, только в нем он мог проявить себя и достигнуть своей наивысшей реализации в служении обществу и государству. «Во всех людей природа вселила стремление к государственному общению... Человек, нашедший свое завершение, - совершеннейшее из живых существ, и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, - наихудший из всех...»12.
Отношение к суициду в эту эпоху варьировалось от терпимого, либерального и даже поощрительного до официально запрещенного в позднеримскои империи. Однако и здесь делались оговорки, например, если оно только не было вызвано горем, отчаянием, стыдом, болезнью и т.д. Так еще в 6 в. до н. э. Пифагор, греческий математик, философ и врач, отвергал идею самоубийства; исходя из того, что человек принадлежит богам и без их позволения не имеет права "совершить побег". Платон в своем диалоге "Федон" хотя и утверждает, что человек по отношению к богам то же, что и скот по отношению к его владельцу, однако, говорит и о том, что душа бессмертна ив момент смерти она освобождается от физической тюрьмы. В «Федоне» Платон подробно заостряет внимание на вопросе законности самоубийства. Осужденный Сократ, который ждет смерти в тюрьме, устанавливает тезис, что философ хотя и желал бы умереть, дабы прибыть в область божественного, однако это было бы неправильно, самостоятельно что-то себе причинять. «Самому нельзя было убивать себя раньше, до тех пор, пока боги не постановили какую-либо необходимость этого...» . В то же время Сократ недвусмысленно говорит, что допустимо в определенных ситуациях убивать себя. Самоубийство запрещено, и все же обоснованные исключения были допустимы, — по меньшей мере, с точки зрения платоновского Сократа.
В своих диалогах Платон позволяет своему протогонистическому Сократу сделать набросок «идеального» государства, каким оно могло быть в действительности. Что касается онтологического принципа гармонии формы и содержания, то развитое тело своим совершенством должно было обусловить для себя и хорошую душу, так же как и развитая душа своей силой совершенствовала бы тело и себя в; теле. Именно здесь вступала в игру медицина. Необходимо подчеркнуть, что Сократ рассматривал медицину не только как лекарство для индивидуума, но и, прежде всего, в качестве государственной медицины.. Это конкретно означало, что хороший врач должен был оказывать помощь только тем больным, чье тело от природы и образа жизни собственно здоровое. С помощью лекарств надлежит ему прогонять болезнь, дабы не мешать жизни и функционированию государств, так как в;государстве каждая;личность выполняет свою роль14. Неизлечимо же больным не должно позволять оставаться в живых, с точки зрения; государства. Они не должны были даже обращаться за лечением, так как не в состоянии1 более приносить пользу ни! себе, ни государству. Медики должны были заботиться только о тех гражданах, кто занимались своим телом и душой, о других же нет. Тем же, кто озабочен лишь телом и вследствие лени и обленившегосяt образа жизни превращает свое тело в зловонное болото, тому нужно позволить умереть; кто же душой; плох, тех должны они даже убить! То есть речь идет не только о смерти неизлечимо больных, но также и об убийстве так называемых «духовно больных», в переводе на современный язык - душевнобольных-Рекомендации к возможности дать умереть относятся к врачебному искусству, но і рекомендации убийства имеют законодательное значение: они должны были убить преступника. Если преступники показали себя до этого как «плохие души» и если оказались при этом неизлечимыми, тогда можно или даже нужно в интересах государства привести в исполнение смертную казнь по отношению к ним. При этом Платон точно ссылается на существовавшую модель в Спарте, где не только больные, уродливые, но даже нежелательные для государства дети от «слабых» родителей должны были ликвидироваться .
Также было четко определено, что суицид является нежелательным и Плато н называет «сонным» и «трусливым» того, кто насильно укоротил свою судьбой определенную жизнь, без какого-либо приговора государства, без ужасных мучительных болей, к тому принуждающих, и также без того, чтобы: он от немыслимого позора тяготился, который делал ему жизнь невыносимой.
Ученик Платона Аристотель считал, что самоубийство - это преступление перед государством, и только ему дано право распоряжаться своими гражданами. В общем-то, убийство было допустимо для І Аристотеля, если это касалось государственного интереса. В своей "Политике"16 он узаконил изгнание и ин-фантицид при определенных обстоятельствах. Государство должно было заботиться о том, чтобы дети вырастали здоровыми и сильными. Таким образом, регламентировался возраст родителей, а жизнь неполноценных детей, хилых духом или физически должна была быть прервана; То же: касалось и случая, если бы государство вдруг решило, что население очень выросло. Тогда "лишним" детям также не позволено было бы жить или появиться на свет. Относительно же законности самоубийства Аристотель, как и поздний Платон, занимал категорически отрицательную позицию по причинам опять таки государственных интересов. Он боялся, что в случае разрешения суицида государство лишилось. бы самого важного капитала, а именно, годных к военной службе граждан. Поэтому:
Ценность жизни: стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой
Нет сомнения в том, что XX век, несмотря на все его злодеяния и потрясения, невероятно облегчил и обустроил в материальном плане существование человека, окружил его комфортом и самыми невероятными удобствами; Тем более удивителен; на первый взгляд тот факт, что самый высокий уровень самоубийств сегодня наблюдается именно в тех странах, где уровень жизни и «цивилизации» вырос за последние сто лет более всего.
Причин тому множество. F. Чхартишвили в своем: компилятивном; труде «Писатель и самоубийство» выделяет некоторые из них :.:
1) социальные причины:Как известно, любые социальные потрясения всегда сопровождаются всплеском самоубийств. Примером того может служить и Россия 90-х годов, когда многие наши І граждане, не найдя себе применения и достойного места во Jвновь формирующихся социальных, экономических и; прочих структурах, выбрали для себя эту последнюю точку отчаяния;
2) нравственные причины. Этическая мотивация поведения в XX в. претерпевает существенные изменения. Религия; утратив свою силу и; власть, продемонстрировала глубочайший кризис веры. «В XX в. человечество пережило переходный» возраст, со всеми приметами подросткового бунта — атеизмом, революциями, безумными социальными фантазиями. В почете были не послушание ш доброе сердце, а ум, дерзновение и самодостаточность»63.
Наряду с биологическими и прочими критериями смерти, хочется обратить особое внимание аморальный критерий: то есть смерть как исчезновение субъекта нравственных отношений, позволяющий объявить человека мертвым. Разумеется; у каждой личности свой путь умирания; как и свой путь бытия; Ив том, ив другом случае этот путь столь же индивидуален; как и любой другой жизненный опыт. Однако мы должны разглядеть здесь скрытую угрозу: за безумной; скоростью внедрения передовых медицинских технологий XX века, и всех «мутациях» менталитета «постмодернистского» общества, мы упускаем момент расщепления смерти, деформации ее биологического и социального содержания. Главная коллизия заключается в том, что происходит нарушение.тождества между человеком как биологическим организмом ш человеком как моральным субъектом, вследствие чего усложняется сам феномен умирания.
3)психологические причины. В последнее столетие мир невероятно раздвинул свои границы, создавая при этом сладкую иллюзию все большей свободы выбора, передвижения и поступка. Однако очевидно, что мы, «цивилизованные» люди, стали гораздо более зависимы от внешнего мира; Прямой и жесткий диктат природы превратился в косвенный, но не менее эффективный диктат цивилизации. Разнообразные средства массовой информации ежедневно исподволь ш-вязывают нам некий стандарт жизненного успеха, несоответствие которому воспринимается как трагедия.
Главный парадокс заключается в том, что чем благополучнее, благоустроеннее и комфортнее становился быт человека XX в., тем выше взлетала кривая; суицида. Замечено, что опускалась она лишь во время глобальных катастроф, таких, к примеру, как мировые войны.
Чем же обусловлена такая ситуация? Г. Чхартишвили объясняет это «размягчением жизненного мускула» от уверенности в жизненном благополучии; а: жизненный инстинкт обостряется лишь тогда, когда жизни угрожает опасность. «Пессимизм и самоубийство всегда идут рядом. Наш жизненный путь, полагают пессимисты, это путь разочарований, страданий, бесплодной борьбы. Мы зависим от никому неподвластных случайностей, которые в любой момент могут оборвать нашу жизнь. Кто же имеет право и возможности удерживать нас в этом мире?»64.
Современный пессимизм в значительной мере порожден научно-технической революцией. Социологическую основу этого пессимизма довольно ярко показал Алвин Тоффлер в книге:"Футурошок". Он называет современный пессимизм "шоком от столкновения с будущим". Объясняя шок слишком ускоренным ритмом жизни, он считает, что бурный и все ускоряющийся рост цивилизации ударил лишь по последним 150 поколениям. «Футурошок - временной; феномен, продукт стремительного темпа перемен в обществе. Он возникает из-за наложения новой культуры на старую. Это — культурный шок в нашем собственном обществе, но с худшими последствиями; чем при столкновении с иными культурами. .. .Мы воспринимаем мир иначе, чем люди прошлого. Именно.это является отличительной чертой действительно современного; человека. Ускорение скрывает непостоянство - быстротечность. Быстротечность проникает и пропитывает наше подсознание; радикальным образом меняя наши отношения с другими людьми, предметами, с целым миром идей, искусства и ценностей»65.
Темпы современного развития действительно могут вести к пессимистическому шоку. Спешка ослабляет узы, связывающие человека с местом, временем, вещами, другими людьми. Тоффлер говорит, что по достоверным сведениям «музыканты играют музыку Моцарта, Баха, Гайдна в более быстром темпе, чем тот, в котором эта музыка исполнялась в эпоху, когда была написана. Мы слушаем Моцарта на бегу»66. Человека, заторможенного этим бешенным темпом, стимулируют индустрией ощущений. Сегодня пессимистическая тенденция проявляется в обильно сдобренных наркотиками субкультурах от хиппи до heavy met-alll Пьянство и наркотики - тоже продукт индустрии ощущений: это ответ общества; чувства которого притупились пессимизмом, связанным с ускорением жизненного ритма.
Сегодня в ряде стран проводят клинические эксперименты по оперативному и медикаментозному воздействию на психические центры преступников и больных с целью изменить их психику, ликвидировать эмоции агрессии, недовольства и т.д. Это тоже вариант индустрии ощущений, порождение нашего стремительного века.
Тем не менее, пока наиболее частым результатом столкновения с будущим является пессимистическая депрессия. Исследования психоневрологов позволяют найти корни этого роста психической депрессии. Первая и главная причина -это дефекты развития обществах его диспропорциональностью, иррациональностью и т.д. На втором мете - легкая ранимость и инфантильность современного человека-акселерата. Третья причина - биологическая основа, в соответствии с которой наличие и прогресс разума как ступень эволюции должны неизбежно вести к депрессии.
Не трудно спрогнозировать, что болезнь столкновения с будущим будет прогрессировать и захватывать все более широкие контингенты людей, если ей не противопоставлять реальные психологические меры. И выражаться это будет в росте числа пессимистов, самоубийц, преступников и умалишенных.
Философия экзистенциализма как ядро проблемы эвтаназии
В серьезных книжках экзистенциализм характеризуется как философское выражение глубоких потрясений; постигших западноевропейскую цивилизацию в современную эпоху. Экзистенциализму был даже приклеен ярлык «философии кризиса». Он сосредоточил свое внимание на духовной выдержке человека перед лицом враждебного ему мира. Его представители отказываются «превращать человека в инструмент, которым можно манипулировать в общественных и познавательных целях:
Согласно экзистенциализму, человек — это временное, конечное существо, предназначенное к смерти. Представления о смерти как самоочевидной, абсолютной фанице любых человеческих начинаний занимает в экзистенциализме такое же место, как и в религии, только в отличие от последней, человеку не обещается потусторонняя перспектива. Экзистенциалисты считают, что человек не должен убегать от сознания своей смертности, а потому высоко ценить все то, что напоминает индивиду о суетности его практических начинаний. Этот мотив ярко выражен в учении о «пофаничных: ситуациях» — предельных жизненных обстоятельствах, в которые попадает человеческая личность,, и главная: пограничная ситуация — это ситуация перед лицом смерти, «ничто».
Экзистенциальная философия повернула внимание современной культуры к проблеме смерти. По Хайдеггеру, сущность человека — ek-sistence - в покинутости, в одиночестве, в «заброшенности» в этот мир, в тоске, в отчаянии; — поскольку человек никогда не предстает перед самим собой как существо стабильное, завершенное, владеющее собой и вещами, а только как постоянное скольжение, бегство в пустоту, в небытие. И хотя человек всегда возвышается над самим собой, опережает самого себя; он знает свой конец: смерть. Человек — это существо, которое преступает все формы бытия и опережает самого себя - в движении к смерти. Он является «существом-для-смерти».
«И подобно тому, как человеческое существо — всегда незавершенность, всегда «еще не ...», оно изначально является и собственным концом. Этот конец; обозначаемый смертью, не делает человеческое существо некой конечностью, а лишь предназначением- к этой конечности, не «существом-концом», а «сущест-вом-для-конца». Смерть — форма бытия, которую человеческое существо изначально приемлет: «едва человек родится,. он уже достаточно стар, чтобы умереть» .
Начиная с Хайдеггера, философия определяет жизнь не иначе как «бытие к смерти». В какой-то степени это верно - едва родившись, человек «устремляется» к смерти. И смерть в любой момент может оборвать нить жизни... Смерть как пограничная ситуация дает единственную возможность существования понять себя как целое, как завершенное и неизменное. «Ставить-себя-перед-лицом-смерти» - это бессознательный, длительный і акт существующего человека, быть-устремленным-вперед, в сущности, значит «заглядывание в смерть», которым экзистенция раскрывается как бытие, идущее к смерти. ВI смерти, становящееся целостностью существование, приходит, к самому себе, она и есть будущее, из которой вытекает также временность, а так же историчность и конечный характер существования.
Осознавая конечность своего земного существования, и задаваясь вопросом о смысле жизни, человек начинает вырабатывать собственное отношение к, жизни и смерти. И вполне понятно, что тема эта; быть может, наиважнейшая для каждого человека,. занимает центральное место во всей: культуре человечества. История мировош культуры раскрывает извечную; связь поисков І смыла человеческой жизни с попытками разгадать таинство небытия, а также со стремлением жить вечно и если не материально; то хотя бы духовно; нравственно победить смерть.
Экзистенциально-философское понимание человеческого бытия! с внутренней неизбежностью должно.было выводить к вопросу о смерти, считает О. Больнов, и, наоборот, лишь исходя из последнего, оно могло достичь окончательной определенности. «Конечность человеческого бытия, в той мере, в какой она отражается в заброшенности в определенную ситуацию и особенно в пре-доставленности; пограничной ситуации, неминуемо должна была отсылать к смерти, упрямо выступающей в качестве окончательной, предельной границы человеческого бытия»75. Таким образом, тема смертив философии экзистенциализма должна занимать центральное место в понимании человека согласно внутренней необходимости, представляя собой некое исключительное обстоятельство, которое обусловливает напряженность личного бытия в ее окончательной невыносимости. . «После того периода, когда на всем протяжении истории новой философии смерть играла прямо-таки неправдоподобно незначительную роль, экзистенциальной философией она открывается теперь в ее решающем значении для всего человеческого бытия вновь».
Необходимо отметить, что речь здесь идет не об объективном рассмотрении смерти вообще, а исключительно об отношении отдельного человека к своей собственной смерти, о вопросе, что означает смерть в качестве предстоящего конца человеческой жизни для самой этой жизни. При этом предметные сведения о смерти как объективном процессе не существенны. Как отмечал еще В.ь Дильтей; живой замечает смерть, оказываясь неспособным ее постичь. Чувство жизни в нас всегда воспринимает смерть лишь в качестве внешнего фактора и не в силах ее понять по-настоящему. М; Хайдеггер же, напротив, утверждал, что смерть всегда лишь моя смерть, и даже «шествие-на-смерть» за другого не способно отнять у данного человека само умирание.
Однако и о собственной смерти в экзистенциальной философии говорится не как о когда-либо предстоящем событии, смерти наступающей; знаменующей совершающийся бытийный переход к «больше-не-бытию-в-жизни», но речь идет о том значении, которым это событие обладает сегодня для моей текущей жизни, о той преобразующей силе, которую знание о смерти направляет на жизнь. Таким образом, смерть больше не является для жизни чем-то таким, что было бы внешним и чуждым, а представляет собой пронизывающую ее неотъемлемую конструктивную часть. Задача же существующего мыслителя состоит в том, чтобы в экзистенциальном усвоении смерти ввести это событие в саму жизнь.
Отношение к смерти в обществе в целом
Отношение к смерти - верный индикатор отношения к жизни как конкретно-единичного v человека, так и общества в целом. Общество длительное время; "закрывалось" от проблем, связанных со смертью и умиранием. Анализируя отношение к смерти в культуре, не могу не согласиться с С. Рязанцевым, который; в своем эссе. «Memento mori»"7 говорит о том, что большинству современных людей свойственно сторониться всего того, что как бы то ни было связано со смертью. Сегодня большинство рождается и умирает уже не под крышей своего родного дома, а в клиниках и больницах. Передоверив себя Минздраву, человек получил иллюзию освобождения от проблем. Таинство смерти стало в основном тягостной обязанностью,. о собственной кончине не принято рассуждать. Подрастающее поколение стараются оберегать от раздумий о смерти, о ней не говорят ив зрелом возрасте, втихомолку провожая в последний путь своих родных и близких. .
Впрочем, считает Рязанцев, людям всегда было свойственно избегать разговоров о смерти, и даже само слово «умереть» в повседневной речи старались заменять какими-либо другими, более смягченными выражениями: «отправиться в лучший мир», «приказать долго жить», «протянуть ноги». Аналогичные языковые табу на слово «умереть» имелись и в других языках: в английском - «to go» («уйти»), «to take the ferry» («сесть на паром»), «to hop off the twig» («спрыгнуть с ветки»); в немецком — «die Augem schlissen» («закрыть глаза»), «heimgehen» («уйти домой»); в итальянском - «ritornerare al nulla» («вернуться к нулю»); в испанском - «irse al otro potreto» («отправиться на другое пастбище»); во французском - «casser sa pipe» («сломать свою трубку»), «П dit bonsoir а 1 a compagnie» («он попрощался с компанией»). Также старались не произносить слово «кладбище».
«Отношение к смерти - это одна из величайших проблем, с которой непременно сталкивается человек в своей жизни. Однако эта проблема не только не разрешена (в литературе, в искусстве, в философии), но она даже мало продумана. Решение ее предоставлено каждому человеку в отдельности. Ибо ум человеческий слаб, пуглив. Он откладывает этот вопрос до последних дней, когда решать уже поздно. И тем белее поздно бороться, поздно сожалеть, что мысли о смерти застали врасплох...» , - писал в своей философской книге «Перед восходом солнца» русский писатель-сатирик М; Зощенко.
Отношение к смерти меняется в разные исторические эпохи. По мнению современных ученых, отношение к смерти служит эталоном, индикатором характера цивилизации.
Сегодня в культуре можно выделить две как будто противоречащих друг другу тенденции. С одной стороны, в современном обществе наблюдается тенденция к вытеснению смерти из коллективного сознания, которая априори живет в нем, согласно К. Юнгу. Общество игнорирует эту проблему и-ведет себя так, будто смерть индивида не: пробивает никакой бреши в структуре общества. «В наиболее индустриализированных странах Запада кончина человека так обстш-лена, что она становится делом одних только врачей и предпринимателей, занятых похоронным бизнесом»119. Под довлеющим влиянием западной культуры аналогичная ситуация наблюдается и у нас. Опыт многих поколений, этнические нормативы относительно смерти утрачиваются.
Известный современный философ и культуролог Ж. Бодрийяр утверждает, что «сама экзистенциальная ситуация: современного человека... вовлечена в парадоксальную симулятивную темпоральность; так, практика искусственного продления жизни и предупреждения; смерти всевозможными мерами безопасности фактически ведет к тому, что сама жизнь становится призрачной»120.
Дело в том, что непрерывная борьба со смертью, на которой сосредоточилось современное общество, ведет к переносу смерти непосредственно в жизнь, к превращению жизни в «послежитие», «пережиточность», «доживание», а это есть модус призрачного существования.. Таким образом, западная цивилизация. последних десятилетий ХХвека, говорит Бодрийяр, живет ослабленно-симулятивными формами.
В основе всей рациональности нашей культуры лежит исключение мертвых и смерти. От первобытных обществ к обществам современным идет необратимая эволюция: мало-помалу мертвые как бы перестают существовать. Они все менее являются полноценными; существами. Поначалу они переносятся из домашней интимности на кладбища, затем все дальше от центра к переферии и, в конечном счете, практически в никуда, как это происходит в современных мегаполисах. В новых городах, по мнению Ж. Бодрийяра, в рамках современной общественной рациональности могут найти себе структурное пристанище даже безумцы, правонарушители и люди аномального поведения, одна лишь смерть не может быть здесь локализована, а тем более запрограммирована. Сегодня быть мертвым - это ненормально, это совершеннейшая немыслимая аномалия, это антиобщественное, неисправимо отклоняющееся поведение.
Однако здесь мы имеем дело с закономерной метаморфозой: раз нет больше кладбища, значит, его функцию выполняют все современные города в целом - это мертвые города или города смерти, как называет их Бодрийяр. А поскольку «столичный город является и завершенной формой культуры в целом, то значит, и вся наша І культура является просто культурой смерти»12 . Логически вытекающий вывод, который делает Бодрийяр «когда смерть вытесняется в послежитие, то, в силу хорошо известного возвратного процесса, и сама жизнь оказывается всего лишь доживанием, детерминированным смертью».
Попытка современной эпохи обуздать смерть вылилась в этику накопления и материального производства; так называемый «дух капитализма» в самых грандиозных масштабах, имеющих целью лишь защиту от смерти. «Вся наша культура - это одно сплошное усилие отъединить жизнь от смерти, обуздать амбивалентность, смерти, заменив ее одним лишь воспроизводством жизни как ценности и времени как всеобщей эквивалентности. Отмена смерти — наш фан-тазм, развивающийся во все стороны: в религиях это фантазм загробной жизни и вечности, в науке - фантазм истины, в экономике — фантазм производительности, и накопления» 23.
Современная культура предлагает своеобразную интерпретацию так называемой «естественной смерти». Само ее понятие возникает из возможности раздвинуть жизненные пределы. Наука и биомедицинская техника заняты вовсе не удовлетворен ием изначального желания жить как можно дольше — к продлению жизни? их толкает превращение жизни в жизненный! капитал. Естественная смерть сегодня - это смерть, подлежащая ведению науки и которую наука должна изничтожать. Хорошая смерть — это побежденная смерть.
