Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические основы анализа исторического познания 15
1. Методологические трудности определения предмета исторического познания и выбора средств его исследования 15
2. Специфика исторического познания в российской традиции 42
3. Проблема преемственности исторического познания в России 67
Глава II. Эволюция исторического познания в культуре России . 88
1. Генезис исторического познания. «История богов» 88
2. Изменение вектора исторического познания. «История героев » 112
3. Реальная история. «История людей» 128
Заключение 145
Библиографический список использованной литературы 150
- Методологические трудности определения предмета исторического познания и выбора средств его исследования
- Специфика исторического познания в российской традиции
- Генезис исторического познания. «История богов»
- Изменение вектора исторического познания. «История героев
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Динамизм современных социальных процессов, превращение национальной и региональной истории во всемирную, интенсивный рост национального самосознания на рубеже тысячелетий актуализировали проблему смысла истории. Эти обстоятельства в свою очередь привели к активизации социального и особенно исторического познания. В подобных условиях представляется наиболее адекватным использование философско-культурологических методов анализа исторических явлений и процессов. Философско-культурологический подход позволяет дать не только объяснение сущности самой истории, но и показать разнообразные пути и формы ее познания.
Необходимо заметить, что в условиях социальной нестабильности результаты именно исторического познания, облекающиеся в различные формы этносоциальной памяти, являются средством удовлетворения потребности общества в сохранении непрерывности развития посредством традиций и, следовательно, выступают условием устойчивого функционирования общества. Однако на историю как науку постоянно оказывают воздействия обстоятельства, находящиеся вне собственно ее исследовательского интереса. На интерпретацию исторического прошлого всегда влияли общественно-политические события и теории, философские школы, многообразные субъективные факторы. Эти связи истории и современности становились причиной дальнейшего ее развития и осмысления в категориях и закономерностях философии, культурологии, социологии, политологии и др.
К этому следует добавить то обстоятельство, что для российского общества особую значимость имеет проблема этносоциальной идентификации вновь возникшая в современной России, которая заново переживает поиск своего места в мировой истории.
4 Можно выделить несколько факторов, которые важно иметь в виду при
исследовании исторического познания в России как культурной традиции.
Первым из них является фактор всемирности (глобальности), выражающийся в тесной связи, взаимодействии компонентов и элементов целого. Благодаря современным средствам связи и транспорту мир стал не просто «тесным», но тесно взаимосвязанным. Именно на этом фоне мы можем глубже понять себя в оценках других культур и цивилизаций.
Второй фактор, это рост общей культуры населения и как следствие активизация самопознания человека и общества. Как только общество достигает определенной ступени развития, интерес к самопознанию становится существенной потребностью духовно-культурного развития, и именно историческое познание является одним из средств удовлетворения такой потребности.
Третий фактор проистекает из тесной связи истории и политики. Эта связь присутствует всегда, но для России она особенно актуальна. Сегодня так называемые «деполитизация» и «деидеологизация» играют роль понятий, не столько научных, сколько нравственных, страхующих историка от откровенного обслуживания групповых (классовых) интересов. Российский же исторический процесс (включая его познание) в этом смысле обладает некоторыми отличительными свойствами, игнорировать которые невозможно.
Четвертый фактор имеет ярко выраженную практическую направленность. Суть его состоит в том, что необходимость обращения к анализу исторического познания в России связана с поисками аргументов для своей этнической и индивидуальной идентификации и обоснованием (оправданием) своих действий в различных сферах общественной жизни как внутри страны, так и за ее пределами.
И именно эти факторы, на наш взгляд, придают исследованию исторического познания в России как культурной традиции актуальность и практическую значимость.
Анализируя степени научной разработанности исследуемой проблемы, необходимо отметить, что изучением различных аспектов исторического познания занимаются многие отечественные и зарубежные ученые.
Генеральной тематикой исторических исследований была и остается проблема всемирности1, и сегодня возможности рассмотрения различных сторон исторического процесса от первобытной эпохи до ближайших подступов к современности в их единстве, целостности и многообразии существенно расширены. В разнообразных национальных научных школах на первый план выдвигаются дисциплины, приверженцы которых ранее других уловили направление перемен. Во Франции в авангарде проблематика ментальности, которой занимаются третье и четвертое поколения «Анналов», в США - модифицированная психоистория и переживающая определенный ренессанс интеллектуальная история, в ФРГ - историческая антропология и история по- , вседневности, в Британии - антропологически и психологически переориентированная социальная история.
Изучению логико-теоретических и методологических проблем исследования исторического прошлого, посвящены работы Р. Арона, В. Дильтея, Г. Зиммеля, Р. Коллингвуда. А. Тойнби, Ф. Фукуямы, С. Хантингтона, О. Шпенглера, К. Ясперса и др.
Особое направление в историческом познании связано с трудами ученых, относящихся к школе «Анналов». Эта школа выдвинула концептуально новое видение истории и общества. Представители французской школы «Анналов» (М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Дюби, Ж. Ле Гофф и др.) и их последователи в отечественной науке (Ю.А. Афанасьев, А.Я. Гуревич, Ю.Л. Бессмертный и др.) способствовали появлению «новой исторической науки», с обогащенной и обновленной проблематикой исследований, более углубленному изучению методологии исторического познания.
См.: Цивилизации. Проблемы глобалистики и глобальной истории. /Отв. ред. А.О. Чубарьяна. - М.: Наука, 2002.
Не умаляя достоинств идей таких авторитетных зарубежных ученых как Г. Адаме, К. Беккер, Я. Буркхардт, Р. Коллингвуд, Б. Кроче, Л. Февр, в трудах которых рассматривается специфика исторической реальности (воссоздаваемой или конструируемой исследователем в процессе работы с источниками), а также идей и взглядов В. Виндельбанда, М. Вебера, Г. Риккерта, Э. Трёльча, которые разрабатывали ценностную составляющую исторического процесса, необходимо остановиться и на анализе работ отечественных ученых, посвященных специфике исторического познания в России.
Актуальные для современной эпистемологии проблемы специфики идей, понятий, концепций исторического познания, а также проблемы исторической реальности и многоаспектности исторического знания находятся в центре внимания А.И. Ракитова, Л.П. Репиной, К.В. Хвостовой, О.В. Чубарь-яна.
Социальным и эпистемологическим факторам, влияющим на формирование методологии исторического познания, посвящены работы А.А. Богданова (Малиновского), Н.А. Бердяева, А.С. Лаппо-Данилевского, Л.П. Карсавина, В.И. Ленина, П.Н. Милюкова, Г.В. Плеханова, П.А. Сорокина, С.Л. Франка, В.Ф. Эрна. В их работах анализируется взаимообусловленность методологии исторического познания и теорий исторического процесса, выявляется обусловленность эпистемологических концепций общеисторическими факторами, раскрываются особенности методологических построений в российской эпистемологической традиции. Эта отечественная исследовательская традиция была продолжена такими учеными как М.А. Барг, Г.Е. Глезерман, СИ. Гончарук, Л.А. Журавлев, В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзон, В.П. Коханов-ский, Л.А. Микешина, Б.Г. Могильницкий.
В отечественной философской литературе вопрос о природе исторического знания, как равнодействующей всего сложнейшего комплекса объективных и субъективных факторов, рассматривается А.С. Ахиезером, П.В. Во-
7
у лобуевым, А.Я. Гуревичем, Н.С. Злобиным, А.Ф. Зотовым, И.Т. Касавиным,
С.Э. Крапивенским, Н.И. Лапиным, В.М. Межуевым, Н.Н. Трубниковым.
В исследовании исторического познания можно выделить несколько подходов и в их числе: гносеологический (Кохановский В.П., А.И. Ракитов, А.К. Уледов); аксиологический (М.А. Барг, А.В. Гулыга, Ю.А. Левада), оценивающий историческое сознание как основу и механизм преемственности, как осознание исторической идентичности; социологический (Л.М. Дробижева, A.M. Коршунов, А.А.Овсянников), представители которого акцентируют внимание на социальной значимости исторического познания.
Современная проблематика исторического познания на наш взгляд дос
тойно представлена на прошедшей научной конференции «Историческое зна
ние и интеллектуальная культура» (Москва, декабрь 2001), организованной
Институтом всеобщей истории РАН и Обществом интеллектуальной истории,
» а также на межрегиональном научно-методическом семинаре «Современное
историческое познание: методология и методика компаративных исследова-ний» (Москва, февраль 2002)1.
На этих форумах показано, что одной из исходных предпосылок современной интеллектуальной истории является осознание неразрывной связи между историей самих идей и идейных комплексов, с одной стороны, и историей условий и форм интеллектуальной деятельности, с другой. В исследовательское поле интеллектуальной истории оказался включен и анализ разнообразного мыслительного инструментария, конкретных способов концептуализации окружающей природы и социума (т.е. субъективности «интеллектуалов» разных уровней), и изучение всех форм, средств, институтов (формальных и
Немногим ранее проблемам исторического познания была посвящена международная конференция в г. Ижевске. См.: Историческое познание: традиции и новации: Тезисы международной теоретической конференции. Ижевск, 26-28 октября 1993 года. В 2 ч. / Сост. и общ. ред. В.В. Иванова, В.В. Пузанова. - Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1993. - 265 с.
8 неформальных) интеллектуального общения, а также их взаимоотношений с
«внешним» миром культуры.
К этому следует добавить, что в самой интеллектуальной истории (если ее применять к анализу истории России) существуют компоненты, которые явно не вписываются в ее содержательный статус и категориальный строй. Далеко не случайно отечественные интеллектуалы методологические особенности российской гуманитарной науки традиционно выводили из специфики ее главного объекта - самой России. «Старую Русь надо угадать», — писал А.С. Хомяков. «Все, что мы утверждаем о нашей истории, о нашем народе, об особенностях нашего прошедшего развития, все это угадано, но не выведено», - вторил ему Ю.Ф. Самарин. А И.В. Киреевский подчеркивал, что национальный «дух жизни» нельзя постичь «отвлеченно-логическим мышлением», а можно - лишь «внутренней силой ума».
Для нашего исследования проблема соотношения исторического знания и интеллектуальной культуры современности представляет особый интерес. Соотношения исторического знания и интеллектуальной культуры современности рассмотрены в работах И.Н. Ионова, Е.И. Пивовара А.В. Полетаева, И.М. Савельевой, СО. Шмидта. Трансформации мира интеллектуальной культуры в контексте социальных и гносеологических процессов XX века применительно к России исследованы Т.А. Булыгиной, Е.Н. Морозовой, А.Н. Дмитриевым.
Но каковы бы ни были школы и направления, как в философии культуры, так и в самой исторической науке, основным полем, на котором пересекаются интересы всех этих направлений, являются глубинные структуры, «архетипы» нашего исторического понимания. Можно предположить, что многообразие теоретических построений не является плодом досужих выдумок и спекуляций. В этом многообразии обнаруживается достаточно устойчивый набор базисных моделей, с помощью которых люди структурируют историческое прошлое и это дает возможность диссертанту сформулировать свою концеп-
v цию исследования исторического познания в России как культурной тради-
ции, опираясь на фундаментальные работы, прежде всего, российских иссле-
» -і
дователеи .
Таким образом, актуальность, степень научной разработанности и значение проблемы определили выбор темы исследования, его содержание, структуру, объект, предмет, цель и задачи работы.
Объектом исследования является социальное познание в социокуль-турном контексте.
В качестве предмета исследования выступает социокультурная обусловленность исторического познания в России.
Цель предпринимаемого исследования состоит в фиксации исторического познания как культурной традиции в России, а также в анализе изменения предмета исторического познания и соответственно его форм с позиций философии культуры.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следую-щих исследовательских задач:
1. Подвергнуть рассмотрению методологию исторического познания в условиях методологического и мировоззренческого плюрализма и обосновать свой методологический выбор при исследовании заявленной проблематики.
См.: Богданов А.А. Познание с исторической точки зрения.- М., 1999; Касавин И.Т. Познание в мире традиций. - М., 1990; Каиров В.М. Традиции и исторический процесс. - М., 1994; Микешина Л.А. Философия познания: Полемические главы. - М., 2002; Огурцов А.П. Национальный менталитет и история России / Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. -1994. - № 1; Ракитов А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход. - М., 1982; Пантин И.К. Россия и мир: историческое самоузнавание. - М.: «УРСС», 2000; Розов Н.С. Возможность теоретической истории: ответ на вызов Карла Поппера // Вопросы философии. - 1995. -№ 2; Российский менталитет: история и современность. Сборник научных трудов. - СПб., 1993; Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. - М., 1996; Традиция в истории культуры. - М., 1978; Человек и культурно-историческая традиция. -Тверь, 1991 и ряд др. работ.
> 2. Выявить особенности исторического познания в России и соотнести
их с культурными традициями.
Рассмотреть преемственность исторического познания и определить характерные сбои в передаче исторического знания в условиях цивилизацион-ных разломов.
Показать эволюцию предмета исторического познания по градации «история богов» - «история героев - «история людей».
Сформулировать теоретические положения и практические предло-
> жения, направленные на повышение эффективности исторического познания в
условиях современной России.
Общетеоретическую и методологическую базу исследования составили три основных информационных массива.
1. Историко-философское наследие, фундаментальные выводы из про- і
'. изведений классиков мировой философии по проблемам социального и исто
рического познания.
2. Исследования русских, советских, российских и зарубежных авторов, '
которые посвящены анализу становления и развития исторического познания
в России как культурной традиции.
3. Научные разработки психологов, лингвистов, социологов, связанные
с исследованием процесса исторического познания как разновидности соци
ального познания.
, Кроме этого в работе использованы аналитические возможности социо-
синергетики, эволюционной эпистемологии, феноменологии, герменевтики, антропологии, социальной психологии, психолингвистики, семиотики, информатики. Диссертантом в исследовательских целях применялись также принципы и методы истории, исторической психологии, интеллектуальной истории, социологии образования и других областей научного знания, кото-
I рые непосредственно граничат с философско-культурологическим анализом
исторического познания.
Научная новизна диссертационного исследования, на наш взгляд, заключается в следующем.
Автором предпринят философско-культурологический анализ исторического познания в отличие от преимущественно гносеологического или сугубо исторического подходов к анализу проблематики познания прошлого.
Рассмотрены особенности исторического познания и прослежено сопряжение этих особенностей с общими закономерностями социального познания.
Рассмотрена специфика исторического познания, проистекающая из культурных особенностей российской действительности.
Показан дрейф предмета исторического познания в зависимости от этапов историко-культурного развития самой России.
Обоснован и сформулирован тезис о необходимости восстановлении . преемственности исторического познания в России.
На защиту выносятся следующие положения:
Зависимость интеллектуальных традиций от состояния исторического познания. При формировании интеллектуальных традиций в различные периоды развития культуры России гносеологическая проблематика неоднократно выходила на первый план. Деятельность человека носит, как правило, осмысленный характер (иногда говорят осознанный характер). В основе этой деятельности (осмысленной, осознанной) находится знание и поэтому познавательный (гносеологический) компонент всегда расположен если не в основе, то, по крайней мере, в начале человеческой деятельности. Именно правильное начало (историческое) создает базу для эффективного познания и именно от начала зависит истинность исторического знания и как следствие результаты социальной практики.
Преемственность исторического познания в России (и в этом ее специфика) обеспечивается не столько непременным соблюдением интеллектуальных традиций по подобию кумулятивного эффекта, сколько наоборот;
12
v постоянная смена вектора российского культурного развития приводит к бур-
ному росту новых форм связи исторической памяти.
3. Разброс в предметном поле теоретического и обыденного уровней
исторического сознания и познания в России сегодня настолько значителен,
что это приводит к непониманию друг друга в собственном стране. Наблю
дается то, что уже было в нашей истории, когда реформы Петра I раскололи
общество и привели к образованию двух различных укладов — «почвы» и
«цивилизации» - по терминологии В. Ключевского. «Почва» — это уклад, ос-
!* новные черты которого сложились в условиях Московского царства. С ним
была связана основная масса населения. «Цивилизация» — это уклад западного типа. Его выражала профессиональная интеллигенция и предприниматели, связанные с промышленным производством. Между «почвой» и «цивилизацией» была пропасть. Это отразилось и в лингвистическом разрыве.
» «Почва» говорила на русском языке, «цивилизация» — на французском. Эта
расколотость России, противостояние двух культур - важнейший фактор, су-щественно препятствующий целостности исторического познания в России.
4. Изменения культурного поля России вносили и вносят существенные
коррективы, как в эволюцию предмета по линии «история богов» — «история
героев» — «история людей», так и в формы исторического познания от мис
тики до рационализма.
5. Процесс дифференциации исторического познания вследствие ус-
» тойчивого роста исследовательского интереса к прошлому и появления раз
нообразного (в том числе и междисциплинарного) инструментария его иссле
дования приводит с одной стороны к углублению исследований прошлого, а с
другой к потере видения собственно самой истории. ИСТОРИЯ при излишней
детализации замещается историческими событиями.
Практическая значимость работы. Трудно оценивать практическую
і значимость работы в тот момент, когда она только выходит из концептуально-
теоретической сферы, однако смеем предположить, что как содержание рабо-
13 ты, так и содержащиеся в ней выводы и предложения могут быть использованы для решения актуальных проблем современного развития России:
осознанию своей этнической идентичности и поиску своего места в мировом сообществе в соответствии с новыми геополитическими реалиями;
укреплению этнонациональной памяти;
сохранению преемственности исторического познания в условиях цивилизационных разломов.
Материалы диссертации могут быть использованы в учебных заведениях различного уровня и профиля, а также при проведении патриотической работы с населением.
Апробация работы осуществлена диссертантом в форме выступлений на кафедре философии Ставропольского государственного университета, на семинарах с аспирантами и соискателями, а также путем участия в работе следующих конференций:
— второй региональной научно-практической конференции «Физиче
ская культура, спорт и туризм Юга России в XXI столетии» с участием пред- '
ставителей областей, краев и республик Юга России. - Ставрополь, июнь
2001;
47-й конференции СГУ «Университетская наука — региону», Ставрополь, апрель 2002;
научно-методических чтениях «Университетские чтения - 2003», Пятигорск, январь 2003 года;
VI межвузовской научно-методической конференции "Пути дальнейшего совершенствования подготовки инженерно-технических кадров для авиации Вооруженных Сил Российской Федерации», Ставрополь, март 2003 года;
48-й конференции СГУ «Университетская наука — региону», Ставрополь, апрель 2003;
— региональной научно-практической конференции «Проблемы и перспективы развития высшей школы в XXI веке», Пятигорск, май 2003 года.
Материалы диссертации используются в процессе преподавания гуманитарных и социально-экономических дисциплин, а также в организации и проведении научной, методической и воспитательной работы в вузе и его подразделениях.
По теме диссертации опубликовано семь работ общим объемом 1,8 печатных листа. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка, насчитывающего более 200 наименований. Общий объем диссертации - 165 страниц машинописного текста.
Методологические трудности определения предмета исторического познания и выбора средств его исследования
Сегодня в философии применительно к истории сложился в качестве доминирующего следующий круг проблем. - В чем состоит специфика исторического знания? Каковы его связи с донаучным историческим познанием, со смежными социальными и гуманитарными дисциплинами? Каковы критерии научности в историческом познании? - Каково соотношение понимания и объяснения в истории? Может ли понимание быть не только эвристическим приемом, но иметь методологическое значение? Применяют ли историки общие с другими науками схемы объяснения, или же есть специфические формы исторического объяснения? - Существуют ли законы в истории? Или же история в своих объяснениях заимствует законы из других наук - из психологии, социологии, экономики и т.п.? - Существует ли теоретический уровень исторического знания, или история ограничивается только описаниями фактов и событий? - Каково значение ценностных суждений в историческом познании? Как соотносится наличие таких суждений с объективностью исторического знания? - Как строится историческое описание (нарратив)? Можно ли считать, что нарратив включает в себя определенную логику объяснения? - Как соотносится исторический детерминизм с проблемами свободы воли, рациональности и другими феноменами человеческой природы?
Перечисленное не исчерпывает весь круг обсуждаемых в современной философии тематик познания прошлого. Но и этого вполне достаточно, чтобы утверждать, что для философии при познании ею истории характерен метау-ровень анализа: ее предметом являются процедуры и формы исторического знания, их соотношение с другими типами знания. Именно это придает философский статус данному типу рефлексии над историческим познанием, и именно это дает возможность не только описывать используемые историками познавательные приемы, но обсуждать критерии, признаки, условия, по которым можно судить об адекватности, научной корректности основных форм исторического познания - осписания, объяснения, понимания.
Методологические трудности исследования исторического познания в России как культурной традиции начинаются уже с самого начала. Они начинаются уже с того, что под термином «история» различными исследователями понимается: - последовательность событий, ситуаций и процессов в предшествующем развитии общества; - описание, отражение этой последовательности; - аналогичная деятельность в какой-либо частной сфере деятельности (история города, история искусств, история торговли, история костюма и т.п.); - любое занимательное повествование, рассказ; необыкновенное событие, происшествие, какой-либо последовательности явлений и природе и т.д.1
Дальнейшая детализация понимания термина «история» для проводимого нами научного изыскания уже не так существенна, достаточно первых двух смыслов. Именно с применением этих двух смысловых сфер мы будем исследовать историческое познание в России как культурную традицию.
Немало исследовательских хлопот доставляет также выявление соотношения теории и истории. Заметим, что характерными для подобного выявления в эпистемологии являются три следующих позиции: 1) речь ведут только о теоретическом знании, забывая или не замечая знание историческое; 2) анализируется историческое познание и только; 3) теория и история рассматриваются в сопоставлении; при этом либо приходят к мысли об их полной противоположности (например, неокантианцы баденской школы), либо различия между историей и теорией нивелируются (например, марксистская историография).
Соответственно нами выделенной двусмысленности слова «история» различаются и два основных типа философии истории.
В первом из них, который в западной философской литературе называют «субстанциональной», «материальной», нередко - «спекулятивной» философией истории, ставится задача обнаружить в событиях прошлого некоторые общие закономерности и структуры, или же выявить в них общий «смысл» философии истории, ее «цель», «назначение» и т.п. Эти последние, по мысли философов этого типа, ускользают от ученых-историков, занятых изучением частных проблем и локальных отрезков исторического процесса. В русском философском языке такая философия истории часто называлась «историософией».
Второй тип философии истории имеет дело не с историей как реальностью, а с историческим знанием, с наукой «историей». Философ истории этого типа не занимается построением историософских систем, но изучает природу и специфику исторических исследований. Он стремится выявить и критически проанализировать их основные онтологические и эпистемологические предпосылки, концептуальные и методологические схемы, способы исторического описания и объяснения, отношение историографии к другим наукам.
Необходимо заметить, что историософия и критическая философии истории имеют разную судьбу. Первая возникла давно, вторая - относительно недавно.
Говоря о первой следует заметить, что уже в античности и особенно с распространением христианства, которое внесло свой смысл в человеческую историю, историософские построения универсального характера встречались достаточно регулярно. Своего же пика эта область философии достигла в конце XVIII и первой половине XIX вв., когда она нашла воплощение в известных трудах Вико, Канта, Гердера, Гегеля, Конта, Маркса. В прошлом столетии этот тип философии истории доминировал и в России. В историософских учениях Чаадаева, Хомякова, Вл. Соловьева, Данилевского, Леонтьева и др. можно найти как общие схемы мировой истории, так и обширные философские концепции русской истории. Размышления о «судьбе России», о «русской идее», о месте России среди других народов и цивилизаций сложились в обширную историософскую традицию, которая доминировала в русской философии и составляла весьма значительную ее часть.
Специфика исторического познания в российской традиции
Не претендуя «на истину в последней инстанции» в раскрытии проблем, связанных со спецификой познания социальной действительности к которой относится история, хотелось бы обратить внимание на некоторые, достаточно дискуссионные моменты, связанные с исследованием социума.
Первая проблема - это определение того, что подразумевается под социальным (в том числе историческим) познанием. Как совершенно справедливо замечает Э.С. Крапивенский: «Словосочетание «социальное познание» само по себе двусмысленно. В одних работах под социальным познанием имеют в виду познание обществом всего окружающего мира, в том числе природного, в других - познание общества. Мы будем говорить о социальном познании во втором смысле»1. Чтобы избежать подобной двойственности, мы предлагаем ввести синоним социальному познанию во втором смысле - термин «специфика познания социальной действительности». Что это даст? Во-первых, устранит двусмысленность. Во-вторых, когда мы говорим о социальном познании, то это ассоциируется с каким-то особым видом или типом познания. А когда речь идет о специфике познания социальной действительности, то понятно, что мы подразумеваем процесс познания в его преломлении к социуму. Это замечание относится к смысловому пониманию явления, которое является предметом нашего рассмотрения - историческому познанию. Однако необходимо учитывать и то обстоятельство, что понятие «социальное познание» уже зафиксировано в учебной и научной литературе, а, посему следуя сложившейся традиции, мы будем пользоваться терминами «социальное познание» и «специфика познания социальной действительности» как синонимами.
Вторая проблема социального познания связана с определением природы человека, собственно того, что, разворачиваясь в бесконечных вариациях и составляет действительную человеческую жизнь. На сложность определения природы человека обращали внимание уже в Древнем Китае: «Гао-цзы сказал: «Природа (человека) подобна бурлящему потоку воды: откроешь (ему путь) на восток - потечет на восток, откроешь (ему путь) на запад - потечет на запад. Природа человека не разделяется на добрую и недобрую, подобно тому как вода в своем (течении) не различает востока и запада». Мэн-цзы ответил: «Вода действительно не различает востока и запада.
Но разве она не различает, где верх, а где низ? Стремление человека к добру подобно стремлению воды течь вниз. Среди людей нет таких, которые не стремились бы к добру, (так же как) нет такой воды, которая не стремилась бы (течь) вниз. Если ударять по воде и приводить ее в движение, можно заставить ее подняться выше лба. Если устроить преграду и приводить ее в движение, можно заставить ее подняться на гору. Но разве это зависит от природы воды? Сила привела к этому. Человека можно побудить делать недоброе, его природа подобна (природе воды)»1. Субъективность - это то, что менее всего поддается изучению физикалистким способом познания, а значит, существует и специфика научных методов исследования прошлого, которую необходимо учитывать.
Исследуя социальную реальность, к которой принадлежит и история, независимо оттого, что понимается под ней, следует заметить, что в отличие, например от физики, это не просто «объективная реальность», поскольку в социальной философии и философии истории речь идет, в том числе и о «субъективной реальности» индивидуума. Поэтому без характеристики социальной реальности исследование исторического познания в России как культурной традиции по нашему мнению будет методологически неверным.
Под термином реальность мы будем понимать нечто, по отношению к чему мыслящий субъект может дистанцироваться. Если он не может разделить субъективное и объективное - это не реальность (например, состояние бреда). Но надо понимать, что такое определение не точное, поскольку сам субъект тоже может входить в социальную реальность.
Попытаемся охарактеризовать историю как разновидность социальной реальности по нескольким параметрам. 1. Историческая реальность - особенности онтологии единого и много го. Историческая реальность представляет собой разъединенное, подвижное, конфликтное, солидарное множество свободных, сущностно-равных социаль ных атомов - человеческих индивидов. Г. Спенсер, например, различал реаль ность организма и социальную реальность по двум параметрам: - в организме составляющие его элементы закреплены в пространстве и относительно друг друга. В социальной реальности в отношении составляющих ее человеческих индивидов мы этого не наблюдаем. - в организме управляющий центр сосредоточен в мозге, а в социальной реальности сознанием обладает каждый социальный атом. Отсюда слова «разъединенное, подвижное». «Конфликтное, солидарное» - эта противоречивость онтологически неизбежна. Еще И. Кант использовал такое понятие как «враждебная общительность» по отношению к обществу. «Сущностно-равных» - как цинично высказывался по этому поводу Гоббс: «В обществе сохраняется равенство благодаря способности одного человека убить другого».
2. Историческая реальность как символически смысловая реальность. Историческая реальность включает в себя субъективное - понимание, осозна ние индивидом этой реальности. В исторической реальности имеется множе ство не измеримых материально взаимодействий. Их можно выразить только символически. Но, тем не менее, они реальны (например наше отношение к далеким предкам). Когда мы составляем исторический образ, к его материаль ному образу мы достраиваем идеальный, символический, например, на осно вании принадлежности персонажа к определенной национальной или соци альной группе. Символическое воздействие может перерасти в материальное посредством целенаправленных действий пропагандистов национальных сим волов. Они персонифицируют в себе символический фантом нации. К этой характеристике исторической реальности следует добавить, что сегодня наличествует и несколько моделей социальной реальности1. а). Натуралистическая модель. Социальная реальность рассматривается как реальность биологической популяции. Конечно, реальность человеческого общества более «продвинутая», чем животного, но в основе обоих лежат одинаковые закономерности. К этой модели можно отнести концепцию К. Лоренца. б). Идеалистическая модель. Модель С. Франка. Ее смыл в том, что истинным бытием является не эмпирический мир, а высшее духовное начало, приобщение к онтологическому абсолюту. Сущность человека - в его связи с божественным началом. В этом - основа солидарности общества. Отношения между людьми опосредованы абсолютом, а не производственными отношениями. У русских философов такая общность называется «соборностью».
Генезис исторического познания. «История богов»
Д. Вико в свое время выдвинул идею трехстадийного развития каждой цивилизации. Эпохи богов, героев и людей в его трактовке обозначали возникновение, расцвет и упадок социальных форм. Это была первая попытка сочетать прогресс и круговорот. Используя идею Д. Вико, мы предпринимаем попытку проследить дрейф1 предмета исторического познания в России по градации «история богов», «история героев», «история людей».
Сложность в проведении исследований эволюции исторического познания в соответствии с обозначенным алгоритмом заключается в том, что «история богов» связана с анализом культуры Древней Руси. Осуществить подобный анализ непросто, так как наряду с субъективной проблемой освоения новых теоретических парадигм в освещении древней истории нашей страны существуют объективные причины, осложняющие изучение, а следовательно, и изложение древней отечественной истории. Речь идет, прежде всего, об особенностях источников базы изучения древнерусской истории, работа с источ-никовой базой по древнерусской истории имеет явно выраженную специфику.
С одной стороны, по мнению специалистов, от домонгольской Руси до нас дошло не более нескольких долей процента всех написанных тогда книг. Не лучше обстоит дело и с актовыми источниками. Так за первые два столетия, от которых сохранились древнерусские документальные источники (XII-XIII вв.), мы имеем лишь 23 акта, в то время как, например, опубликованная небольшая часть архива итальянского города Лукки за период с середины XIII по середину XIV вв. насчитывает около 30 000 документов. Уже это само по себе сужает возможности изучения ценностных структур, неосознанных установок восприятия и стереотипов поведения человека древней Руси, другими словами, сужает антропологический аспект русской истории1.
С другой стороны, на Руси не существовало богословской и схоластической традиции, поэтому большинство понятий, скрывающихся за терминами и фразеологизмами древних русских источников, остались невербализованными современниками. Это в свою очередь создает дополнительные трудности для аутентичного «переводе» ментальных установок древнерусского общества на метаязык современной исторической науки и их описания.
Наконец, подавляющее большинство источников по ранней русской истории сохранилось лишь в сравнительно поздних списках XV-XVII вв. Указанные обстоятельства заставляют отечественных ученых, изучающих ранние этапы истории нашей страны, гораздо больше своих западных коллег уделять внимания разработке методологии и методики работ с историческими источниками. Понимаем ли мы автора древнерусского источника? Способны ли мы понимать текст, созданный более тысячи лет назад? И все же современное состояние исследований в этой области позволяет надеяться на положительный результат2.
Можно сравнить задачу прочтения древней истории России с восстановлением сломанной вазы из фрагментов, среди которых лишь немногие остались невредимыми; из-за широких пробелов трудно поставить на свои места даже те кусочки, которыми мы обладаем. Поэтому во многих случаях было необходимо обращаться к методу предположения, но в каждом из них мы попытаемся проверить свою гипотезу при помощи всех доступных непрямых свидетельств.
Исследуемый период нашего российского прошлого под названием «история богов» можно отнести к периоду, по отношению к которому применимо понятие «древний народ». К. Леви-Строс, характеризуя трудность исследования древних народов, пишет следующее: «... слово «первобытный» обозначает обширную группу народов, не знавших письменности и недоступную по этой причине для чисто исторических исследования»1.
Но К. Леви-Строс категорически не согласен считать такой народ народом без истории, как это сегодня представлено в большом количестве печатных трудов по истории России вообще и древней истории в частности. Продолжая свои рассуждения, он замечает: «Первобытный» народ тем более не является и народом без истории, хотя часто ход ее от нас ускользает»2. «... история этих народов нам совершенно неизвестна, и либо по причине отсутствия, либо по причине скудости устных традиций и археологических находок она навсегда оказалась недосягаемой. Но это не основание делать вывод, что ее не было»3.
Обобщая рассуждения К. Леви-Строса, мы можем заметить, что история «первобытных народов» имеется, наличествует, бытийствует, доступ к ней весьма ограничен, но все же она досягаема для исследователей.
Отдаленность «истории богов» Древней Руси не только кажущийся «минус» для исследователей прошлого. В этой отдаленности есть и положительный качества. Историческую реальность изучает историческая наука. Именно это и делает целесообразным выделение исторической реальности в категории реальности вообще. Историческая наука характеризуется не только спецификой, связанной с тем, что она изучает прошлое, но и специфическими методами, ориентированными на изучение прошлого, отделенного от нас временной дистанцией. И именно наличие этой дистанции не является отрицательным фактором, а, напротив, дает оправдание необходимости исторического познания.
Изменение вектора исторического познания. «История героев
Невозможно хронологически точно определить границу «истории богов» и «истории героев», однако первым внешним признаком, знаменующим оформление исторического познания как особой структуры, возникающей в рамках духовной жизни, но целиком ориентированной на изучение прошлого, является индивидуальное авторство. Вопрос об авторе исторического текста играет немаловажную роль для определения ценности, истинности, объективности и непредвзятости содержащейся в нем исторической информации. Правда, и эпические тексты, и отдельные книги и фрагменты Библии имеют своих авторов (Гомер, Исайя, Даниил и другие), но это авторство не всегда надежно.
Д.С. Лихачев, характеризуя связь древнерусской литературы с историей, замечал: «Древнерусская литература вплоть до XVII в. не знает или почти не знает условных персонажей. Имена действующих лиц - исторические: Борис и Глеб ... Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Стефан Пермский...»1.
Каким же образом осуществился перевод вектора исторического познания с «истории богов» на «историю героев»? Причины на наш взгляд кроются как в массовом сознании того времени, так и в личностных изменениях индивидов.
Обратимся к следующим рассуждениям В.Ф. Эрна. Он считал, что в истории чередуются периоды медленного количественного роста и резких качественных скачков. Такой характер исторического развития связан с тем, что в истории есть как бы два уровня — уровень высших исторических первообразов (исторических замыслов) и уровень их реализации в нашем чувственном мире. Двигают историю, по его мнению, некоторые «жизненные силы», источником которых является высший уровень истории. В.Ф. Эрн пишет: «И в жизни природы, и в истории мы знаем слишком много случаев, когда нарастание сил происходит только до определенного пункта, а затем силы идут на убыль. В Греции нарастали жизненные силы до IV века до н.э., а потом началось всестороннее разложение; то же самое в более грандиозных формах прошло в Риме. Рим и внутренне и внешне возрастал приблизительно до III века, а затем началось разложение и упадок до полной дряхлости и старческого бессилия. Пришли варвары и заложили жизненные основы для нового нарастания исторических сил - общеевропейского»1.
От чего же зависит наличие или отсутствие «жизненных сил» в истории? История, согласно Эрну, - это выражение Высшего Начала в формах общественной жизни. Высшее Начало - это та цель, к которой движется история, которая наполняет историю смыслом и позволяет говорить о развитии в истории. Выражаясь в истории, Высшее Начало должно выразить себя в конкретных формах. Каждая такая форма конечна, и она не может вместить в себя всей бесконечной полноты Высшего Начала, но только какую-то ее «порцию». Вот эта «порция» и расходует себя в жизни конкретных исторических форм - культур и цивилизаций. Когда «порция» Высшего Начала будет израсходована в рамках той или иной цивилизации, эта цивилизация угасает в истории и скачком уступает место новой цивилизации, несущей новую «порцию» «жизненных сил». Но эта смена цивилизаций происходит не автоматически, она может и не удаться, и тогда может придти конец Истории в целом.
Не разделяя телеологические аспекты взглядов В.Ф. Эрна, мы, тем не менее, согласны с общим начертанием динамики исторического развития.
Для более глубокого понимания причин изменения вектора исторического развития с «истории богов» на «историю героев» в культуре России можно привлечь и взгляды Э. Гуссерля, который, анализируя кризис современной культуры, пришел к выводу, что главной причиной подобного кризиса является слишком большой отрыв современной культуры от мира обыденной жизни. Современная культура так специализирована, что для того чтобы добиться чего-то в жизни, человеку приходится слишком много энергии своего духа направлять в узком и специальном направлении (наука, искусство, политика, религия). Это приводит к возникновению абстрактного сознания у человека, оторванного от ценностей обычной человеческой жизни. Нужно, полагал Э. Гуссерль, вернуться к очевидности обыденной жизни. Человек живет во многих мирах опыта. Все эти миры могут быть разделены на маргинальные миры и мир медиальный. Маргинальные миры человеческого опыта - это миры науки, искусства, политики, религии. Они требуют специального обучения для своего освоения. Медиальный мир - это мир нашей обычной повседневной жизни, не требующий специальной подготовки и одинаковый для всех людей.
Используя аналогию, мы вправе предположить, что разрыв в познании «истории богов» и истории реальной жизни требовал нового предмета исторического познания. Сама жизнь требовала от «истории богов» рекомендаций для решения практических задач, но подобная история («история богов») в лучшем случае могла дать духовную поддержку человеку.
Помимо самого перехода в самом историческом познании намечается то, о чем писал В.Ф. Асмус: «Едва возникает интерес к изучению фактов общественного развития и его законов, как одновременно с ним возникает другой интерес - стремление выяснить условия, при которых историческое познание возможно, или, иначе, стремление установить особый характер исторического знания, определяющий отношение истории к другим наукам. Так, наряду с наукой истории возникает с нею тесно связанная, ее в качестве своей основы предполагающая «философия истории», рядом с изучением реальных закономерностей исторического процесса - изучение логической природы и познавательной компетенции знания, на этот процесс направленного. Обращенная к истории, научная мысль спрашивает не только о том, что и как произошло, и не только о том, почему нечто произошло; с не меньшей настойчивостью она спрашивает и о том, каким образом осуществляется само познание происшедшего, иначе говоря, спрашивает о том, что такое история как наука»1. Таким образом, формируются отряд людей, который мы вправе назвать историками.
К тому же накопление исторических событий Древней Руси привели к «уплотнению» истории в пространственном отношении и как следствие к «замедлению» исторического времени. При этом следует подчеркнуть что, во-первых, в процессе познания прошлого было накоплено количество (исторические события в виде конкретных (в том числе и археологических) исторических фактов), во-вторых, вместе с количеством пришло и качество (обретение письменности).
