Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Истоки, становление и методологические основы философии культуры евразийцев 17
1.1. Истоки и становление евразийской философии культуры 17
1.2. Интеллектуальный потенциал евразийства 32
1.3. Классические евразийцы о предмете и методологии познания культурно-исторического процесса 57
ГЛАВА 2. Основополагающие проблемы философии культуры классического евразийства 69
2.1. Восток и Запад как ось культурно-исторического процесса 70
2.2. Культура и личность: «туранский фактор» 79
2.3. Природно-географический детерминизм в философии культуры евразийцев 96
2.4. Религиозная концепция евразийцев 110
Заключение 129
Библиографический список использованной
Литературы 138
- Истоки и становление евразийской философии культуры
- Классические евразийцы о предмете и методологии познания культурно-исторического процесса
- Восток и Запад как ось культурно-исторического процесса
- Природно-географический детерминизм в философии культуры евразийцев
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена значимостью проблем, поднимаемых философией культуры. Философия культуры всегда представляла собой мировоззренческую проблематику, проблематику общую и частную, своеобразную «паутину» вопросов. В широком, философском смысле культура выступает в качестве совокупности проявлений жизни, достижений и творчест-ва народа (этноса) или группы народов (суперэтносов). Она, как многогранное явление, представляет собой систему исторически развивающихся надбиологи-ческих программ человеческой деятельности, поведения и общения...1 Совокупность попыток философского объяснения культуры как явления, ее расчленение на ряд областей, объяснение законов культуры, соподчинения между частями этого явления, определение ее ценностей и порождает философию культуры. Поскольку культура вообще существует лишь в истории людей или как их история, то философия культуры во многом совпадает с философией истории и часто даже идентична ей2.
В современной научной литературе находит место разграничение культурологии и философии культуры, а многими авторами само понятие «философия культуры» рассматривается с различной степенью философского смысла. Так В. М. Межуев видит отличие философии культуры от культурологии в том, что культурология есть знание разных культур в их отличии друг от друга, а философия культуры есть осознание человеком своей культурной идентичности, его культурное самосознание. Оба знания взаимно предполагают друг друга, а «вне научного изучения культура - отвлеченная идея, вне философского осмысления - пустое множество, непонятно зачем существующее и почему-то нам интересное»''. В. М. Межуев справедливо считает, что без философской идеи культуры
1 Степан, В. С. Культура / В. С. Степин // Новейший философский словарь: 3-е изд., испр. / сост. и гл.
науч. ред. А. А. Грицанов. Мн.: Книжный Дом, 2003. С. 527.
2 Культура. Культуры философия // Философский энциклопедический словарь / ред.-сост. Е. Ф. Губ-
ский [и др.]. М.: ИНФРА-М, 2000. С. 229-230.
3 Межуев, В. М. Идея культуры. Очерки по философии культуры / В. М. Межуев. М.: Прогресс-
Традиция, 2006. С. 24.
4 невозможна никакая культурная систематика и типология. Т. С. Лапина определяет предмет философии культуры как общие основания культуры, т.е., с одной стороны, необходимые обусловливающие ее детерминанты, а с другой -явления и процессы, которые она сама детерминирует4. В. И. Полищук отмечает: «Культура - это явление человека в истории или способ, каким он себя обнаруживает и видит. Миллионы лет человек жил до культуры. Затем, в силу каких-то обстоятельств, его существование принципиально меняется. Оно становится надприродным»5. В соответствии с одной из групп мнений философия культуры понимается как «исторический источник»...6, а там где у истории появляется автор, она становится культурой7.
Таким образом, с философией культуры тесным образом связаны философская антропология и философия истории, т.е. непосредственно процесс развития культуры во времени и пространстве с полной долей уверенности может рассматриваться как культурно-исторический процесс.
В начале XXI столетия Россия, как в XVIII-XIX вв., проходит испытание Западом, его ментальностью и культурно-ценностной средой. События последних десятилетий, связанные с процессами глобализации, показали объективную невозможность построения однополярного, монокультурного мира. На пути дальнейшего развития современного кризиса цивилизации стоит Россия, препятствующая центробежным тенденциям между Западом и Востоком, этнокультурной энтропии в мире.
Вместе с тем, Россия в XX столетии предложила специфическое понимание ряда социально-философских проблем, что было обусловлено эпохальными событиями в истории и культуре: двумя мировыми войнами, чередой европейских революций, крушением империй, установлением на шестой части планеты принципиально нового общественного социалистического строя. Своеобразием
4 См.: Лапина, Т. С. Философия культуры: Вариант понимания / Т. С. Лапина. М.: ООО «Профобразо
вание», 2003. С. 15.
5 Полищук, В. И. Идея и философия культуры / В. И. Полищук // Культура: мир познания и жизни / В.
И. Полищук [и др.]; под общ. ред. Б. В. Емельянова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2008. С. 103.
6 Там же. С. 106.
7 Там же. С. 107.
5 и оригинальностью отмечены философские искания евразийцев 20-х-30-х гг. прошлого века. Парадоксальность евразийства проявилась в его крайнем антизападничестве, в приветствии «азиатчины» и объявлении «исхода к Востоку». «Евразийцы зовут к отказу следовать „общечеловеческой" западноевропейской культуре. Они зовут Россию к культурному союзу с „варварами" (вроде монголов, киргизов и др.)», - отмечал сторонник учения Я. Д. Садовский8.
Авторский вариант россиеведения - главная составляющая культурфило-софских построений евразийцев. Его актуальность сегодня многопланова. Во-первых, его актуализировал распад СССР, постсоветский период развития России, поиск новых путей политического и социально-экономического развития страны, поиск новой культурно-цивилизационной идентичности. В 2000 г. Президент Российской Федерации В. В. Путин заявлял: «Россия всегда ощущала себя евразийской страной. Мы никогда не забывали о том, что основная часть российской территории находится в Азии... Полновесное участие России в процессах экономического взаимодействия на пространствах Азии и Тихого океана - естественно и неизбежно. Ведь Россия - своеобразный интеграционный узел, связывающий Азию, Европу и Америку»9.
Во-вторых, евразийский феномен объективности множественности культур стал реальным фактором современного мира, противостоящим процессам глобализации, вестернизации, созидания безликой, унифицированной «общечеловеческой культуры».
В-третьих, евразийство стало актуальным также и в научно-исследовательском плане, поскольку позволило по достоинству оценить весь спектр отечественных философских идей, ввести их в научный оборот.
Итак, взаимодействие современной отечественной философской мысли с теоретическим наследием евразийцев достаточно важно и весьма актуально,
8 Садовский, Я. Д. Оппонентам евразийства (Письмо в редакцию Я. Д. Садовского) / Я. Д. Садовский //
Евразийский временник. Кн. 3-я. Непериодич. изд-е под ред. Петра Савицкого, П. П. Сувчинского и кн. Н. С.
Трубецкого. Берлин: Евразийское книгоизд-во, 1923. С. 152.
9 Путин, В. В. Россия: новая восточная перспектива / В. В. Путин // Независимая газета. 2000. 14 нояб
ря. С. 1.
вызывает необходимость взвешенной, лишенной конъюктуры и неконструктивной критики оценки учения и его углубленного анализа.
Степень разработанности проблемы:
Весьма оригинальный взгляд на проблемы философии культуры нашел отражение в евразийских работах представителей учения и движения Я. А. Бромберга, Г. В. Вернадского, В. Н. Ильина, Л. П. Карсавина, Вс. Никольского, П. Н. Савицкого, Я. Д. Садовского, П. П. Сувчинского, Н. С. Трубецкого, Г. В. Флоровского, Э. Д. Хара-Давана, К. А. Чхеидзе, «последнего евразийца» Л. Н. Гумилева и др. С критикой основных положений учения выступили известные мыслители русского зарубежья Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, А. А. Кизеветтер, П. М. Бицилли, П. Б. Струве, бывший первый евразиец Г. В. Флоровский10. П. Н. Милюков11, Г. П. Федотов. Поддержал религиозную и культурологическую концепции евразийцев митрополит Антоний (Храповицкий), возглавлявший Русскую Православную Церковь заграницей ~.
В 1920-х гг. в СССР учение рассматривалось как вульгарно-буржуазная теория русской европейской эмиграции13. В 1930-1970-х гг. серьезных, беспристрастных исследований евразийства практически не проводилось.
Своеобразный «прорыв» в изучении идей учения был осуществлен только к середине 1980-х гг. Он ознаменовался выходом в свет работ Д. П. Шишки-
И. А. Ильин, к примеру, критиковал евразийцев за культивирование татарщины или, как он называл, «чингизхамства» (Сендеров, В. А. Неоевразийство: реальности, опасности, перспективы / В. А. Сендеров // Вопросы философии. 2004. № 6. С. 22-37), П. Б. Струве причислял евразийцев к категории «стервецов» и определял, что «главнейшим азиатским даром для судеб России была монгольская рожа Ленина» (цит. по: Макаров, В. Г. Теософия П. Н. Савицкого: между идеологией и наукой / В. Г. Макаров, А. М. Матвеева // Вопросы философии. 2007. № 2. С. 125).
11 Прокуденкова, О. В. Россия: Европа или Азия. Полемика П. Н. Милюкова с евразийцами о роли гео
графического фактора в развитии русской культуры / О. В. Прокуденкова // Вестник Русской христианской гу
манитарной академии. СПб.: Изд-во РХГА, 2006. Т. 7. Вып. КС. 68-83.
12 Митрополит Антоний (Храповицкий), выступая в защиту евразийцев, считал их глубоко православ
ными русскими патриотами, монархистами, и вместе с тем, высокопросвещенными и высококультурными ев
ропейцами, не идолопоклонниками западной культуры, требовавшими обновления всей русской культуры на
основе Православной Церкви и введения в Церковь всех отраслей жизни. В сотрудничестве и симпатиях евра
зийцев к большевикам он усматривал искренний смысл превращения врагов в служителей Христовых, смысл
превращения гонителя христиан Савла в апостола Павла (Митрополит Антоний (Храповицкий). Въ зашиту ев
разийства [Электронный ресурс] / Митрополит Антоний (Храповицкий). Евразийский вестник. Журнал теории
и практики Евразийства № 16. 1999-2003. Режим доступа: ; Митрополит
Антоний (Храповицкий). Евразийство въ его зарождении и теперь. Там же. Режим доступа: http:/Av\vw.e-
-16.html).
13 На переломе. Из настроений белогвардейской эмиграции / Н. А. Мещеряков. М., 1922; Белов, В. Бе
лое похмелье. Опыт исследования психологин, настроения и бытовых условий русской эмиграции в наше время
/ В. Белов. М.-Пг., 1923; Против новейшей критики марксизма. Сборник критических очерков. М.-Л., 1929.
7 на и А. Р. Гусевой14. На рубеже 1980-1990-х гг. отмечен повышенный интерес к евразийству. Культурологические аспекты учения в 1990-х гг. получили обсуждение на страницах журналов «Вопросы языкознания», «Вестник МГУ», «Новый мир», «Наше Наследие», «Наш современник», «Литературная учеба», «Философские науки», «Вопросы философии», «Начала». Тогда же появились две кандидатские диссертации Р. А. Урхановой «Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX в.» (1992) и А. Т. Горяева «Евразийство как явление культуры России: историко-философский аспект» (1993). К концу 1990-х - в начале 2000-х гг. появляются глубокие научные обобщения социально-политических, культурологических, историософских взглядов евразийцев в работах А. С. Панарина, С. Ключникова, В. Я. Пащенко, К. В. Пишуна, А. В. Соболева, В. С. Фунтусова, С. С. Хоружего13.
С 1960-х гг. евразийство становится объектом серьезного интереса западных ученых О. Босса (О. Boss), М. Раева (М. Raeff), Н. В. Рязановского (N. V. Riasanovsky), Ч. Гальперина (Ch. Halperin), М. Басейна (М. Bassin), М. Ларюэль (М. Laruelle), Л. Люкса (L. Luks)16.
Шишкин, Д. П. Историософия евразийства и русский консерватизм второй половины XIX века / Д. П. Шишкин // Из истории философской мысли России второй половины XIX - начала XX века. М., 1984. С. 69-83; рук., депон. в ИНИОН АН СССР; Гусева, А. Р. Концепция русской самобытности у евразийцев: критический анализ / А. Р. Гусева. Л., 1986; рук., депон. в ИНИОН АН СССР.
15 Пути Евразии: Русская интеллигенция и судьбы России. М., 1992; Евразия: Исторические взгляды
русских эмигрантов. М., 1992; Глобальные проблемы и перспективы цивилизации (Феномен евразийства). М.,
1993; Панарин, А. С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством) / А. С. Пана-
рип. М., 1994; Ключников, С. Русский узел евразийства/ С. Ключников. М., 1997; Пащенко, В. Я. Идеология
евразийства / В. Я. Пащенко. М., 2000; Пащенко, В. Я. Социальная философия евразийства / В. Я. Пащенко. М.:
2003; Пишун, В. К. Политическая философия евразийства / В. К. Пишун. М., 2003; Соболев, А. В. Князь Н. С.
Трубецкой и евразийство / А. В. Соболев // Литературная учеба. 1991. № 6. С. 121-131; Соболев, А. В. Своя
своих не познаша. Евразийство: Л. П. Карсавин и другие / А. В. Соболев // Начала. 1992. № 4. G. 49-58; Фунту-
сов, В. С. Евразийство: история и современность / В. С. Фунтусов. Екатеринбург, 2005; Хоружий, С. С. Россия,
Евразия и отец Георгий Флоровский / С. С. Хоружий // Начала. 1991. № 3. С. 22-30; Хоружий, С. С. Карсавин,
евразийство и ВКП / С. С. Хоружий // Вопросы философии. 1992. № 2. С. 78-84.
16 Bess, О. Die Lehre der Eurasicr: Ein Beitrag zur Russischen Ideengeschichte des 20 Jahrhunderts I Otto
Boss. Wiesbaden, 1961. 130 s.; Raeff, M. Russia abroad: a cultural history of the Russian emigration (1919-1939) I M.
Raeff. N.Y.: Oxford University Press, 1990. 239 p.; Riasanovsky, N. V. Asia Through Russian Eyes / N. V. Riasa
novsky II Russia and Asia. Essays on the influence of Russia on the Asia Peoples. Stanford, 1972. P. 3-29; Halperin,
Ch. J. Russia and the Steppe: George Vernadsky and Eurasianism I Ch. J. Halperin II Forschungen zur osteuropaischen
Geschichte. Berlin, 1985; Bassin, M. Russia between Europe and Asia: The Ideological Construction of Geographical
Space I M. Bassin II Slavic Review, 1991; Ларюэль, M. Идеология русского евразийства или мысли о величии им
перии / Марлен Ларюэль; пер. с фр. Т. Н, Григорьевой. М.: Наталис, 2004. 287 с; Luks, L. Die Ideologie der Eura-
sier im zeitgeschichtliclien Zusammenhand I L. Luks II Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1986. Nf. 34. S. 374-
395.
Известны наиболее полные библиографические обзоры изданий и публикаций евразийцев, литературы о евразийстве, подготовленные А. В. Антощен-ко, М. Ларюэль, А. А. Трояновым, Р. И. Вильдановой17.
Для анализа проблем философии культуры евразийства представляют интерес монографии и статьи В. В. Кожинова, В. А. Дьякова, П. Кузнецова, В. Т. Пашуто, С. Н. Пушкина, М. Я. Рожанского, В. М. Хачатурян, Г. В. Ждановой18.
Из более чем тридцати диссертационных исследований евразийской тематики, хранящихся в фондах Российской Государственной библиотеки, диссертации Т. А. Кольчугиной, В. Н. Ким, А. В. Белошапко, Э. Р. Кутыевой, О. Л. Поляковой, Е. В. Романовой, А. В. Мартьянова имеют культурфилософское содержание19.
Наиболее известными исследователями учения, в т.ч. его культурфило-софской составляющей, стали А. Г. Гачева, В. Ю. Ермолаев, СБ. Лавров, В. Г. Макаров, Л. И. Новикова, В. Я. Пащенко, И. А. Савкин, И. Н. Сизёмская. Отечественными критиками культурно-исторической концепции евразийцев и Льва
17 О Евразии и евразийцах (Библиографический указатель) / сост. А. В. Антощенко [и др.]; науч. ред. А.
В. Антощенко, А. А. Кожанов. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2000. 117 с; Ларюэль, М. Библиогра
фия / М. Ларюэль // Идеология русского евразийства или мысли о величии империи / Марлен Ларюэль; пер. с
фр. Т. Н. Григорьевой. М.: Наталис, 2004. С. 281-287; Троянов, А. А. Библиография евразийства / А. А. Троя-
нов, Р. И. Вильданова // Начала. 1992. № 4. С. 103-112; Евразийское движение: книги, журналы, сборники //
Советский библиограф. 1991. № 9. С. 78-88.
18 Кожинов, В. Историософия евразийства / В. Кожинов // Наш современник. 1992. № 2. С. 140-144;
Дьяков, В. А. О научном содержании и политических интерпретациях историософии евразийства/ В. А. Дьяков
// Славяноведение. 1993. № 5. С. 101-115; Кузнецов, П. Евразийская мистерия / Павел Кузнецов // Новый мир.
1996. № 2 (850). С. 163-186; Пашуто, В. Т. Русские историки-эмигранты в Европе / В. Т. Пашуто. М., 1997;
Пушкин, С. Н. Историософия евразийства / С. H. Пушкин. СПб., 1999; Рожанский, М. Я. Евразийство: образ
России / М. Я. Рожанский. Иркутск, 1999; Хачатурян, В. М. Историософия евразийства / В. М. Хачатурян // Ев
разийская идея и современность / под ред. Н. С. Кирабаева [и др.]. М.: Изд-во РУДН, 2002. С. 93-98; Жданова,
Г. В. Философия культуры евразийства (методологические аспекты) / Г. В. Жданова // Вестник Московского
университета. Сер. 7, Философия. 2004. № 5. С. 36^6.
19 Кольчугина, Т. А. Культурантропологическое измерение евразийства: дис... канд. филос. наук:
09.00.13 / Кольчугина Т. А. Ростов н/Д, 2001. 166 с; Ким, В. Н. Философия культуры евразийства и наследие
художественной культуры Центральной Азии: дис... д-ра филос. наук: 09.00.04 / Ким В. Н. М., 2004. 297 с;
Белошапко, А. В, Социокультурная концепция русского евразийства: зарождение и эволюция доктрины: дис...
канд. филос. наук: 24.00.01 / Белошапко А. В. М., 2005. 179 с; Кутыева, Э. Р. Евразийство как явление культуры
XX века. Историография и методология исследования: дис... канд. культурологии: 24.00.01 / Кутыева Э. Р.
СПб., 2005. 182 с; Полякова, О. Л. История России в контексте евразийского культурно-исторического синтеза:
дис... канд. культурологии: 24.00.01 / Полякова О. Л. Саранск, 2005. 214 с; Романова, Е. В. Этнокультурная
концепция основоположников евразийства: дис... канд. филос. наук: 24.00.01 / Романова Е. В. Барнаул, 2007.
175 с; Мартьянов, А. В. Культурфилософские основания евразийства: дис... канд. филос. наук: 24.00.01 / Мар
тьянов А. В. Саранск, 2008. 164 с.
9 Гумилева стали В. Аксючиц, Н. К. Гаврюшин, В. Л. Каганский20, П. А. Сапронов, Ю. И. Семенов, В. А. Сендеров, К. Г. Фрумкин, а зарубежными - А. Игнатов, Л. Люкс.
Неоевразийство, сохраняющее от классического евразийства лишь его риторику, получило развитие в работах А. Г. Дугина, а современное «левое» евразийство, - в работах Р. Р. Вахитова21.
В. Аксючицем, диаконом А. Кураевым отмечается, что учение представляет собой искусственную, синтетическую теорию, несет в себе тенденцию, способную повести Россию по пути усвоения исламского и буддистского факторов, исключив православный фактор, превратить русскую государственность в государственность «многонациональную», в тюркскую Евразию22.
Вместе с тем, философия культуры находится на острие социальных проблем человечества, и, следовательно, проблемна по определению. Культурфи-лософская составляющая евразийского учения требует более тщательного анализа и на его основе историко-философской интерпретации евразийских идей. В вопросах изучения предмета и методологии познания культурно-исторического процесса с евразийских позиций имеются значительные лакуны, требующие научного заполнения. Отдельно требует изучения проблемное поле философии культуры евразийства, его связь и взаимодействие с евразийской философией истории, а также достаточно значимая личностная концепция учения и находящийся с ней в тесном отношении «туранский фактор». В этом направлении научные исследования практически отсутствуют. «Изучение евразийского движения поучительно, прежде всего, тем, что оно делает понятным, какого масштаба личности были готовы взять на свои плечи ответственность за
20 Каганский, В. Л. Евразийская мнимость России / В. Л. Каганский // Россия как цивилизация: Устой
чивое и изменчивое / отв. ред. И. Г. Яковенко; науч. совет РАН «История мировой культуры». М.: Наука, 2007.
С.531-590.
21 Немецкий исследователь Л. Люкс относит воззрения Л. Г. Дугина и «неоевразийцев» к различным
правым зкстремизмам, объединяет их с «новыми правыми» на Западе, с фашизмами 1919-1945 гг. (Люкс, Л.
Fascism Past and Present, West and East. Фашизм в прошлом и настоящем, на Западе и на Востоке / Л. Люкс //
Вопросы философии. 2007. № 2. С. 190).
22 Ответ на вопрос по поводу отношения РПЦ к евразийству был получен автором во время миссионер
ского визита диакона Андрея Кураєва в г. Нижневартовск в марте 2007 г. Об этом также см.: Кутыева, Э. Р. Ев
разийство как явление культуры XX века. Историография и методология исследования: дис... канд. культуро
логии: 24.00.01 / Кутыева Э. Р. СПб., 2005. С. 12; Аксючиц, В. Соблазн евразийства [Электронный ресурс] / В.
Аксючиц. 2001. Режим доступа:
10 будущее России, и какие перспективы эта смена поколений открывала перед страной»".
С учетом актуальности обозначенной проблемы определяются объект, предмет, гипотеза, цель и задачи диссертационного исследования.
Объектом исследования является философское наследие классических евразийцев, а предметом — их концепция в области философии культуры. К классическим евразийцам принято относить создателей и теоретиков евразийского движения 1920-1930-х гг., определивших в своих трудах его концептуальные основы.
В порядке особого исключения к «классической школе евразийства» автор причисляет Л. Н. Гумилева, дополнившего евразийскую культурфилософ-скую и историософскую доктрины рядом интересных положений. Автор обосновывает это утверждение тем, что ортодоксы-классики учения П. Н. Савицкий и Г. В. Вернадский, проживавшие соответственно в Чехословакии и США, высоко оценивали труды Л. Н. Гумилева, проживавшего и работавшего в СССР, его вклад в евразийство. Более того, Петра Савицкого и Льва Гумилева объединяли не только евразийские взгляды, но и личная, искренняя дружба. Лев Гумилев в последние годы жизни называл себя «последним евразийцем», считал для себя очень почетным причисление к «исторической школе евразийства», предсказывал будущее возрождение России только через реализацию идей уче-
ния .
Гипотеза исследования состоит в предположении о классическом евразийстве как о теории, претендующей в начале третьего тысячелетия на звание основной культурфилософской платформы для создания альтернативного, «третьего» пути развития России в условиях глобализации.
Соболев, А. В. Евразийство б контексте почвеннической традиции / А. В. Соболев // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. СПб.: Изд-во РХГА, 2007. Т. 8. Вып. I. С. 137.
2-1 Письма П. Н. Савицкого Л. Н. Гумилеву / сост. С. Б. Лавров // Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации /Л. Н. Гумилев. СПб.: СЗКЭО «Изд. Дом „Кристалл"»; М.: ОНИКС, 2003. С. 209-242; Гумилев, Л. Н. ((Скажу Вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава» / Л. Н. Гумилев // Основы евразийства / сост. Н. Агамалян [и др.]. М.: Арктогея-Центр, 2002. С. 479-474; Лев Гумилев: Судьба и идеи / С. Б. Лавров [и др.]. М.: Айрис-пресс, 2007. 2-е изд., испр. и доп. С. 142-185.
Основная цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы в результате изучения основополагающих трудов евразийцев выявить культурфи-лософскую концепцию учения, осуществить ее системный анализ и на основе этого анализа определить ее эвристическое и цивилизационное значение.
Задачи диссертационного исследования:
исследовать становление философии культуры классического евразийства, ее мировоззренческие и теоретические источники, характерные особенности, интеллектуальный потенциал учения;
дать анализ представлений классических евразийцев о предмете и методологии познания культурно-исторического процесса;
исследовать понимание евразийцами проблемного поля философии культуры;
исследовать понимание евразийцами «Востока» и «Запада» как оси всемирного культурно-исторического процесса, показать культурфилософское значение дихотомии «Восток-Запад» в современную эпоху;
определить роль личностного потенциала «туранского фактора» в философии культуры евразийцев;
проанализировать роль природно-географических детерминант в евразийской философии культуры;
исследовать представления евразийцев о религиозном факторе в культурно-историческом процессе.
Источники и методология исследования:
Источниками исследования философии культуры евразийства послужили евразийские работы: теоретические манифесты евразийцев, труды по проблемам философии культуры и философии истории, работы идейных предшественников учения, труды оппонентов, современные исследования учения.
В диссертационном исследовании использована методология историко-философского анализа. Она включает сравнительно-исторический метод, позволяющий установить степень влияния на евразийскую философию культуры теоретических построений предшественников евразийцев; метод реконструк-
12 ции, дающий возможность представить целостную картину культурфилософ-ской концепции евразийства; биографический метод, раскрывающий через интеллектуальные биографии классиков евразийского движения его интеллектуальный потенциал.
Из общефилософских принципов, связанных с методологией исследования, использованы принципы единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному, от простого к сложному. Из общенаучных методов применен системный подход, позволяющий рассмотреть евразийство как целостную философско-мировоззренческую систему, как самобытное течение отечественной культуры и мысли.
Научная новизна работы заключается в следующем:
Установлено, что философия культуры и философия истории тесно взаимосвязаны в учении классических евразийцев, представляют собой интеллектуальную трансформацию географии и истории через синтетическую науку теософию.
Выявляется евразийская методология познания культурно-исторического процесса, включающая в себя как общенаучные, так и философские методы, как методы рационального, так и иррационального познания, как диалектику, так и метафизику (учение о сверхчувственном).
Обосновывается тезис о том, что философия культуры евразийства применительно к дихотомии «Восток-Запад», получила характеристику культурно-географического дуализма, основанного на идее присутствия двух равноправных, фундаментальных начал: духовной субстанции - Востока и материальной субстанции - Запада.
Дается расширенная формулировка «туранского фактора», состоящего из военно-административного, культурного и личностного аспектов.
Рассматривается процесс редукции евразийцами православия в идеологию, повлекший за собой политизацию и десакрализацию религии, ее упрощение до уровня «органического единства взаимообусловленных идей».
6. Выявлены движущие силы и механизм культурно-исторического процесса в соответствии с воззрениями евразийцев.
На защиту выносятся следующие положения диссертационного исследования, содержащие элементы новизны:
Евразийская методология познания культурно-исторического процесса включила в себя общенаучные методы (сравнительный анализ, синтез, абстрагирование, обобщение результатов, аналогию, системный подход, метод прямой экстраполяции); исторические методы (единый исторический метод, источниковедение, метод синхронии, «метод биографии-показателя»); диалектику; метафизику как учение о сверхчувственном; философские методы, связанные с иррациональным познанием («предчувствия», «пророчества», «научное предвидение», «научное озарение» или «научная интуиция», «философия факта» или «ЕА-метод»); философский анализ; философскую аргументацию. Ни одна философская школа XX столетия, помимо евразийцев, не работала в таком достаточно широком научном диапазоне: от материализма до идеализма и от диалектики до метафизики.
Евразийский взгляд на дихотомию «Восток-Запад» необходимо обозначить как культурно-географический дуализм, проникнутый идеей наличия двух равноправных начал: духовной субстанции — Востока и материальной субстанции - Запада. Дихотомия «Восток-Запад» воспринималась евразийством сугубо в культурфилософском контексте, а дихотомия «Север-Юг» - в географическом контексте. Восток предстал в учении как мир идей, как сфера совершенства, Абсолюта, а Запад, — как вещный, материальный мир в его несовершенстве и конечности бытия (дуализм сакрального и земного, трансцендентного и имманентного).
Евразийцами Н. С. Трубецким, Г. В. Вернадским, Э. Д. Хара-Даваном впервые был обозначен «туранский фактор» с достаточно развитой культурологической составляющей, его роль в становлении российской государственности. «Туранский фактор» предстал в учении как мощный сплав военно-административного, культурного и личностного начал тюрко-монгольского су-
14 перэтноса XIII-XVI вв., оказавший решающее влияние на русские княжества Улуса Джучи Монгольской империи (Золотой Орды), а впоследствии - на Московскую Русь. Именно он, наряду с византийским православием, обеспечил создание российской государственности по имперскому типу. Отрицательным моментом философии культуры евразийства стала абсолютизация монгольского влияния на Россию, рассмотрение этого влияния как исключительно положительного и прогрессивного.
В учении классических евразийцев имела место не редукция культуры и истории с помощью географии (С. С. Хоружий, В. Г. Макаров), а интеллектуальная трансформация культуры и истории через синтетическую науку теософию в сферу философии культуры и философии истории. Эта трансформация была обусловлена географическим детерминизмом, господствовавшим в учении. К географическому, историческому и этническому компонентам теософии евразийцы в обязательном порядке добавляли религиозную составляющую считая, что именно она создает и определяет культуру, а сама культура является одной из форм проявления религии. Парадоксальность философии культуры евразийцев была также предопределена онтологической «привязкой» культурно-исторического пространства-времени России к пространственно-временным характеристикам Евразии, к тюрко-монгольскому Востоку XIII-XVI столетий. Классические евразийцы и Л. Н. Гумилев в своих работах практически поддержали концепцию природного энергетизма в истории и культуре.
Евразийство рассматривало религиозный фактор в качестве решающей силы культурно-исторического процесса, а саму религию, конкретизированную в православии, — наиболее совершенной и законченной формой проявления отечественной культурной традиции. В евразийском учении религия, а именно - русское православие, сознательно подверглось редукции, десакрализации в «органическое единство взаимообусловленных идей». Вместе с тем, в религиозном мировоззрении евразийцев обнаруживается крайняя оппозиционность католичеству, воспринятому как ересь. Отчуждение евразийцами западного человечества объясняется борьбой за «чистоту идеи», подменой воцерковленно-
15 сти «религиозной революционностью», более близкой воинствующей религиозности западного рыцарства эпохи Крестовых походов (идейная революционность религиозных романтиков). Толерантность евразийцев к Востоку приобрела в учении противоречивый смысл: с одной стороны — признавалась необходимость этнокультурного и конфессионального многообразия, а с другой — присутствовало отторжение иных религиозно-мировоззренческих систем.
6. Классическое евразийство обозначило движущие силы и механизм культурно-исторического процесса. Движущими силами стали выдающиеся личности, объединенные «идеей-правительницей» и этатизмом («пассионарии», «правящий отбор», «идеократия»), «туранский фактор» в истории России, «ме-сторазвития», «система степи» для Евроазиатского материка, межэтническая и межконфессиональная толерантность, православие применительно к России, закон объективности этнокультурного дробления, диалектика Востока и Запада. Механизм культурно-исторического процесса получил реализацию через «энергетизм» истории и культуры («пассионарность»), религиозно-этнический характер культурно-исторического процесса, природно-географический детерминизм.
Научно-практическая значимость исследования определяется необходимостью глубокого, всестороннего изучения проблематики философии культуры, воззрений отечественных мыслителей различных взглядов, направлений и школ. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке и чтении общих курсов по философии культуры, культурологии, философии истории. Предложенные автором выводы представляют определенный интерес для исследовательской практики в области философии, культурологии, истории, религиоведения, политологии.
Апробагщя работы:
Результаты диссертационного исследования излагались автором на заседаниях историко-философского общества при кафедре философии и социально-экономических наук, на заседаниях кафедры культурологии и философии Нижневартовского государственного гуманитарного университета. Выводы и поло-
жения работы отражены в 25 научных публикациях автора общим объемом 11,6 п.л., включая 9 публикаций в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Помимо того, выводы и положения работы сообщались диссертантом в докладах на Региональной научно-теоретической конференции «Западная философия: история, проблемы, перспективы развития» (Нижневартовск, 11 января 2005 г.); на III Международной научной конференции «Деятельностное понимание культуры как вида человеческого бытия» (Нижневартовск, 8-9 декабря 2005 г.); на Всероссийской очно-заочной научно-практической конференции «Современная Россия: проблемы терроризма» (Нижневартовск, 25 февраля 2006 г.); на I Международной научно-практической конференции «Россия в мировом сообществе цивилизаций: история и современность» (Пенза, ноябрь 2006 г.); на IV Международной научной конференции «Деятельностное понимание культуры как вида человеческого бытия» (Нижневартовск, 8-9 декабря 2006 г.); на V Международной научной конференции «Деятельностное понимание культуры как вида человеческого бытия» (Нижневартовск, 2-3 ноября 2007 г.); на IV Международной научной конференции «Философия ценностей: религия, право, мораль в современной России» (Курган, 10-11 апреля 2008 г.); на VI Международной научной конференции «Деятельностное понимание культуры как вида человеческого бытия» (Нижневартовск, 7 ноября 2008 г.).
Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, избранной автором логикой изложения материала. Она предусматривает введение, две главы (первая состоит из трех, а вторая, - из четырех параграфов), заключение, библиографический список использованной литературы, насчитывающий 207 позиций, в т. ч. 7 источников на иностранных языках, 157 страниц машинописного текста.
Истоки и становление евразийской философии культуры
В географическом аспекте термин «Евразия» был впервые применен немецким философом и государственным деятелем В. Гумбольдтом (1767-1835), перерабатывавшим опыт Великой французской буржуазной революции 1789— 1792 гг. Гумбольдт обозначил Евразией всю территорию Старого Света — Европу и Азию. В русский язык этот термин ввел в XIX столетии известный отечественный географ В. И. Ламанский (1833-1914). Понятийная новизна евразийского учения заключалась в том, что его основателями термин «Евразия» был впервые применен не в географическом смысле, а для обозначения культурологической и философско-идеологической доктрины, базировавшейся на идеях русского почвенничества и оригинальном видении проблем отечественной истории. «В самом общем виде евразийство можно охарактеризовать как стремление построить историософскую концепцию „pax rossica"»23.
Датой рождения евразийства принято считать август 1921 г., когда в Софии вышел в свет первый сборник статей четырех молодых интеллектуалов -князя Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, П. П. Сувчинского и Г. В. Флоровско-го под названием «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев». Однако отдельные исследователи склонны считать, что первым евразийским трудом все же стала культурфилософская работа князя Н. С. Трубецкого «Европа и человечество», также вышедшая в свет в Софии годом раньше, в 1920 г. Таким образом, точка зрения, утверждающая, что евразийство возникло изначально как философия культуры, а затем развилось в философию истории, также имеет полное право на существование . Спектр причин, породивших учение и движение евразийцев, достаточно широк. Главная из них — уникальность той исторической обстановки, которая сложилась в первой четверти XX столетия. Первая мировая война, падение сразу нескольких империй, две русские революции, приведшие к установлению на шестой части планеты принципиально нового общественного строя - все это кардинально изменило не только геополитическую, но и интеллектуально-духовную ситуацию. Духовный и интеллектуальный кризис в умах российской интеллигенции назревал давно. Трагические обстоятельства первой четверти XX в. только ускорили его наступление. В 1925 г. П. Н. Савицкий по этому поводу писал: «Евразийцы - это представители нового начала в мышлении и жизни, это группа деятелей, работающих на основе нового отношения к коренным, определяющим жизнь вопросам, отношения, вытекающего из всего, что пережито за последнее десятилетие, над радикальным преобразованием господство-вавших доселе мировоззрения и жизненного строя» . Аналогичное мнение высказал и М. Раев (М. Raeff): евразийцами была сформулирована единственная в русском зарубежье принципиально новая система взглядов на русскую историю и культуру, несмотря на то, что их историческая эмигрантская концепция существенно отличалась от традиционной позитивистской концепции русской истории28.
М. Ларюэль (М. Laruelle) считает, что на становление учения оказали влияние следующие философские взгляды, школы и направления: - платоновское или пифагорейское мировоззрение гармонии и порядка. В отличие от славянофилов и гегельянцев, принимавших идею линейного прогресса в истории, евразийцы восприняли всеобщую историю под знаком прерывистости (параллельность конкретных культурных ареалов, существующих в контексте конкретной природы); — консервативный панславизм Н. Я. Данилевского; — взгляды классиков немецкой философии Г. В. Ф. Гегеля (Идея и Дух, диалектика — как движущие элементы истории), Ф. Ницше (преодоление пессимизма истории и осознание бремени свободы нового человека), О. Шпенглера (ощущение «Заката Европы» и всеохватывающая интерпретация истории мира, определение связей между культурами-цивилизациями с помощью сравнительного метода или умозаключения по аналогии), А. Бергсона (интуиция и иррациональность, философия жизни до того, как она стала философией человеческой истории); — синтез «правого» гегельянства и платоновского учения о сущности и двойственной реальности вещей (под внешним обликом России-Евразии скрывается божественная сущность). «Философия евразийцев - исследование мистического трансцендентального опыта: высшая форма знания есть интеллектуальная интуиция, видение Сущностей. Следовательно, существуют интеллектуальные реальности, которые более «реальны», чем конкретный мир, потому что в воспринимаемом мире идея первична. Эта метафизика, которая применима к бытию как к таковому, независимо от его частных определений, пытается доказать любую вещь только через анализ ее определения. ... Евразийская идея, таким образом, предсуществует суждению о ней, Евразия - это невидимая реальность, содержащаяся во внешней реальности, которая не знает о ней. Евразийство воспринимает себя онтологически...»29; — герменевтическая направленность евразийства. Оно интерпретировало явления, рассматривая их как знаки, как символы трансцендентного мира; — использование моментов немецкой натурфилософии. В результате этого евразийцами провозглашалось преимущество синтетической науки над наукой аналитической. Евразийство рассматривало гуманитарные науки с точки зрения естественных наук, находя между ними метафизические связи. Ив то же время, наряду с научностью, евразийство исповедовало иррационализм, отказ от случайности и веру в естественный порядок мира, где ничего не происходит без причины. Евразийство осмысливало, принимало и изменяло гегельянство, стремясь к разработке философии, первенство в которой отдавалось идеям - как движущим элементам истории. История закончится тогда, когда реализуется «царство идеи», царство Духа в соответствии с традиционной эсхатологией русского Православия30.
По мнению Л. Люкса (L. Luks), евразийцев, как и представителей немецкой «консервативной революции» 1920-х - начала 1930-х гг., роднило желание изменения существующего порядка вещей посредством идей. Евразийцы верили во всемогущество идей и поэтому отводили в своем учении центральное место идеологии .
Многие современники встретили появление евразийских идей весьма скептически. Один из основных оппонентов учения выдающийся отечественный мыслитель Н. А. Бердяев впоследствии вспоминал: «Меня очень многое радикально отделяло от евразийцев. Как и все новое поколение, они не любили свободы. Они были восточниками, враждебными западной культуре. Православие они принимали, прежде всего, как „бытовое исповедничество" и видели в нем национальное и государственное начало. Евразийцы - этатисты. Все это было мне совершенно чуждо и враждебно. В конце концов, часть евразийцев перешла в коммунизм»-3".
Классические евразийцы о предмете и методологии познания культурно-исторического процесса
Чтобы определить предмет любой науки необходимо: а) зафиксировать, какие объекты, процессы, область бытия или сознания изучает наука сегодня; б) определить возможные направления развития науки, т.е. направления исследований; в) уточнить границы изменения предмета науки, выходя за которые наука становится другой наукой или не наукой вообще. В философской рефлексии мир рассматривается через призму субъектно-объектных отношений, где субъектом всегда выступает человек, а объектом — окружающий мир, общество, человечество. Выделение предмета познания культурно-исторического процесса в евразийском учении не представляет особой сложности, т.к. сами евразийцы прямо указывали на него. Г. В. Вернадский в работе «Начертание русской истории» (1927) определяя творцом русской истории сам народ, выделяет и предмет познания: «Развитие русского народа в последовательной поступи времен и есть собственный предмет русской истории» .
Вместе с тем, в соответствии с культурно-исторической концепцией евразийцев, Киевская Русь и Россия вовсе не тождественные понятия. Нежизнеспособное протогосударство Киевская Русь, сформировавшаяся в IX в., не имеет никакого отношения к российской государственности, а с культурно-исторической точки зрения соотносится с Россией лишь в плане обретения византийского православия и византийской культуры. По этому вопросу Николай Трубецкой отмечал, что с юга и юго-востока Киевскую Русь ограничивала широкая полоса степей, где господствовали не подчинявшиеся ни одному государству воинственные номады, делавшие невозможным процветание и расширение Киевской Руси. Это протогосударство было прикреплено к речной системе Днепра. Будучи однобоко экономически ориентировано на обеспечение речного пути „из Варяг в Греки", постоянно находясь под мощными ударами кочевников и в состоянии непрекращающейся междоусобицы, Киевской Руси как нежизнеспособному организму оставалось только разлагаться и дробиться. «Потому-то из Киевской Руси и не могло развиться никакого мощного государства, и представление о том, что будто бы позднейшее русское государство есть продолжение Киевской Руси, в корне неправильно. ...Между Киевской Русью и той Россией, которую мы теперь считаем своей родиной, общим является имя „Русь", но географическое и хозяйственно-политическое содержание этого имени совершенно различно»87.
Именно создание евроазиатского континентального государства явилось культурно-историческим достижением русского народа, - считали евразийцы. Он получил два богатых исторических наследства: монгольское и византийское. Монгольское наследство - евразийское государство, византийское - православная государственность. Монгольское наследство обеспечило русскому народу создание плоти евразийского государства, а византийское — вооружило народ нужным для созидания мировой державы строем идей. Крепкой и жизнеспособной евразийская держава оказывалась только тогда, когда правящая верхушка не отрывалась от народной массы, а устойчивая евразийская форма государства и власти — форма военной империи: державы скифов, гуннов, монголов, Московское царство, Российская империя. Поэтому организация евразийского государства в соответствии с его пространственными размерами тесно связана с военной организацией (Н. С. Трубецкой, П. Н. Савицкий, Г. В. Вернадский, Н. Н. Алексеев, Л. Н. Гумилев и др.).
«Последний евразиец» Лев Гумилев считал слабостью классического евразийства отсутствие объяснимости связей в истории, определяя связующим звеном культурно-исторического процесса «пассионарность». Мыслитель выделял в качестве предмета познания культурно-исторического процесса социальную деятельность этносов в пространстве а времени. Это, в принципе, не противоречит взглядам Георгия Вернадского, но несколько модернизирует их с позиций знаний, полученных естественными науками. У Льва Гумилева предмет познания культурно-исторического процесса менее эмоционален, чем у Георгия Вернадского и более научен, т.к. предполагает системное взаимодействие социосферы, биосферы и времени. Именно в этом заключается своеобразие и новизна концепции Льва Гумилева, рассматривавшего историю и культуру не «в плоскости» как социальную деятельность человечества лишь во времени, а в «объемном пространстве», как «пассионарную» деятельность этносистем в природной среде и во времени. Гумилев рассматривал культурно-исторический процесс не формационно и не с цивилизационных позиций, а комплексно, с позиций широких этнических контактов и этнокультурной «мозаичности» биосферы земли. В целом, «последний евразиец» поддерживал общий концепту 60 альный подход классического евразийства по вопросу предмета познания культурно-исторического процесса.
Своеобразием отмечена также и методология познания культурно-исторического процесса евразийцами. Каждый мыслитель вносил в теорию и методологию познания что-то собственное, уникальное, рассматривал онтологические вопросы в контексте своего личного, жизненного, в т.ч. и научно-практического опыта.
Восток и Запад как ось культурно-исторического процесса
В мировой истории действует некий механизм западно-восточного цикла, — считал А. С. Панарин, — фаза западного наступления рано или поздно истощается, сменяясь инверсионной фазой восточного вызова. Процесс повторяется вновь и вновь, имея антиэнтропийное значение и препятствуя окончательному угасанию социокультурной динамики человечества. Биполушарная модель человеческого мозга, вероятно, имеет то же значение для человека, что и Восток-Запад для человечества в целом110. Именно поэтому «Восток» и «Запад» принадлежат к числу ключевых понятий человеческой истории и теории культуры. Еще древние римляне, обитавшие на Западе, подчеркивали сакральный смысл таинственного для них Востока: «Ex Oriente de Lux» («Свет с Востока»).
В этом ключе отметим наличие в евразийском учении нескольких смыс-лообразующих идей, одной из которых является идея взаимодействия в культурно-историческом процессе Запада и Востока через срединное положение России-Евразии. Не случайно исследователи учения выделяют в идеологической доктрине евразийцев один достаточно важный момент: постановку проблемы России и Евразии как модификации русской идеи с характерной для нее оппозицией «Восток-Запад» .
Культурные начала России-Евразии евразийцы искали не на Западе, а именно на Востоке, аргументируя «исход к Востоку» стремлением искать и творить, не отрываясь от своих корней112, поэтому евразийская концепция «Восток-Запад» во многом схожа с позицией восточной ментальности. К примеру, в монгольской национальной культурологической школе дихотомия «Восток-Запад» рассматривается следующим соотношением: Восток соотносится с кочевой цивилизацией (кочевой культурой), а Запад, — с оседлой цивилизацией (с оседлой культурой). В этом заключается их принципиальное различие. Содержание кочевой цивилизации определяется как тесная связь человека и природы (сравним с евразийским «месторазвитием»). В отличие от кочевых цивилизаций, в культурах оседлых цивилизаций преобладает насильственное изменение природы человеком (напомним завещание Чингисхана не вспахивать Великую степь). Согласно положениям современной монгольской культурологической школы именно в различных отношениях к взаимосвязи человека и природы выражается принципиальное отличие и противоречие этих двух культур. В жизни кочевой культуры большую роль играет традиция, а в жизни оседлой - инновации .
«Восточная» точка зрения во многом сопоставима со взглядами евразийца Всеволода Никольского. Запад, Восток, Европа, Азия приобретают у Никольского форму антитезы, антиномии. При этом евразийство склонно искать причины расхождения между Европой и Азией в метафизических (сокровенных) областях духа. Восток и Запад разъединяются вследствие противостояния двух взаимоисключающих друг друга миросозерцании: — азиатского универсального миросозерцания, метафизичного и незыбле мого (статичного) в отношении основных положений (идеалистическая статич ная традиция); - европейского прагматичного миросозерцания, рационалистичного, ма териалистичного и постоянно изменяемого (материалистический динамичный рационализм)114. На основании этих положений Вс. Никольский выделил философские признаки Азии (Востока) и Европы (Запада). К признакам Азии он отнес: наличие истин универсального характера; незыблемость метафизических установок в своей субстанции; универсализм; тягу к метафизическому знанию (но, вместе с тем, Азия не отрицает науки как таковой, ей отрицается «мистика» науки или стремление заменить интеллектуальное познание познанием рациональным). К признакам Европы (Запада), в свою очередь, евразийский мыслитель отнес: расширенное частное как слагаемое эмпирии, ограниченное и предельное как экспериментальное знание; тяга к опытному знанию, стремление замены интеллектуального познания познанием рациональным 15. Таким образом, Вс. Никольский утверждал, что универсализм Азии не понятен Европе: она обвиняет Азию в пассивности, инертности, не понимая сокрытых в Азии сил духовного порядка. Синтез Запада и Востока (в т.ч. культурный синтез) возможен лишь на путях исхода из известных абсолютных установок, a-priori, истин метафизического порядка. Именно благодаря «чистой» метафизике Азия и достигла вселенской широты мысли и духовного равновесия, которые, будучи неправильно поняты Европой, были определены как «коллективизм» и «инертность»116. Другой представитель учения Иван Степанов упоминал о присущем Западу технократическом материализме. Мыслитель считал, что Запад провозгласил культ количественности (культ цифр) в ущерб качественности производства. Это особенно характерно для американцев, сумевших создать цивилизацию безо всякой культуры... В основе же восточной культуры лежит идея самосовершенства духовного и подчиненного экономизма. России-Евразии необходимо своевременно осознать и развивать свою культуру, оставив подражательство Европе и вспомнив родство с Востоком. Тезис «Все положительное пришло к нам с Запада» евразийцы относили к «позорному пораженчеству», которое никогда не найдет отклика в России .
Природно-географический детерминизм в философии культуры евразийцев
Весной раскаленная почва разогревает нижние слои воздуха, и те поднимаются вверх. В освободившееся приземное пространство на севере вторгается сухой воздух из Сибири, а на юге — влажный с Тихого океана. Этой влаги достаточно, чтобы степь зазеленела и обеспечила копытных животных кормом на весь год. А там, где сыт скот, процветают и люди. Вот почему именно на востоке Великой степи сложились благоприятные условия для создания могучих кочевых держав хуннов, тюрок и монголов.
На западе же степи толщина снежного покрова превышает 30 см. Более того, во время оттепелей снег часто образует очень прочный наст, и тогда скот гибнет от бескормицы. В связи с этим скотоводы вынуждены летом гонять скот на горные пастбища - джейляу, а на зиму - заготавливать сено. Вспомним, что обитавшие в Причерноморье половцы имели постоянные зимовья и потому находились в зависимости от древнерусских князей, ибо, скованные в передвижении, они не могли уклониться от ударов регулярных войск. Поэтому в западной части Великой степи сложился иной быт людей и иные условия для обретения степняками независимости, нежели в восточной.
Но в мире нет ничего постоянного. Циклоны и муссоны иногда изменяют направление своего движения и проходят не над степью, а над тайгой или даже тундрой. Тогда недостаток влаги расширяет пустыни Гоби и Бет-пак-Дала, оттесняет растения и животных на север, к Сибири, и на юг, к Китаю. Вслед за травой, необходимой для скота, и животными, на которых охотятся, уходят и люди - обитатели Великой степи. Именно в такие эпохи усыхания Великой степи становились неизбежными контакты кочевников и оседлого населения Китая»187.
Поддерживая общеевразийский подход в вопросе «системы степи» - как одной из активных составляющих культурно-исторического процесса Евразии, Петр Савицкий считал, что русская степь не тождественна степи, к примеру, австралийской, либо американской. Русская степь имеет не только сельскохозяйственное, но и общекультурное значение. Если австралийская или американская степь только географические понятия без наслоения исторической компоненты, без устойчивого быта номад, населявших колоссальные степные пространства тысячелетиями, то евразийская степь, «...в которую глядит Россия, есть степь историческая; это степь тюрков и монголов, одна из важнейших стихий истории Старого света; это степь, где в курганах и могильниках кроются клады, которые содержанием своим определяют народы, ими обладавшие в качестве богатейших народов древности»188. Экстенсивный характер земледельческого уклада степи Евразии представлял собой, по П. Н. Савицкому, средство к сохранению в земледельческом населении материка своеобразного «чувства степи».
Русский народ лесной и земледельческий на заре своей истории, пережив влияние степных народов, самостоятельно охватил евразийское степное пространство и, наряду с «народом-земледельцем» и «народом-промышленником», сложился и «народ-всадник» со сформированным монголами «ощущением континента». Это «ощущение континента» П. Н. Савицкий противопоставлял присущему западной цивилизации «чувству моря», предопределившему морскую колониальную экспансию европейскими державами различных частей света.
Таким образом, евразийство считало, что в России, как в наследнице Великих Ханов, как в продолжательнице дела Чингиза и Тимура, как в объедини-тельнице Азии, сочетается одновременно историческая «оседлая» и «степная» стихия189. Особо отметим, что в евразийской философии культуры своеобразно решается проблема соотношения культурного пространства и исторического времени. Время не рассматривается как нечто самостоятельное, а является своеобразной функцией пространства, зависящей от него и по-разному протекающей в его различных точках. Останавливаясь на проблеме хроноса, Л. Н. Гумилев определял время как удивительный феномен, сущность которого не знает никто, но который поддается измерению (линейное время вычисляется астрономически). Делая шаг от гуманитарных наук к естествознанию, мыслитель ввел хронологическую градацию, подразделяя время на астрономическое (линейное), биологическое и собственно историческое. При этом историческое время как бы «упаковывается» в «месторазвитие», в конкретную природно-географическую среду, связывается с конкретным этносом и его культурой. В теории этногенеза Лев Гумилев применил именно категорию исторического времени, определяющими свойствами которого стали: - дискретность или прерывистость времени190; - релятивизм времени, применение отправных точек отсчета (отсчет от какой-либо условной даты — «основания Рима», «Сотворения мира», «Рождества Христова», «Хиджры» и т.п.); - квантование времени в сознании людей, т.е. деление его на эпохи, неравные по продолжительности, но равные по наполняемости событий191; - фазированность, цикличность, однонаправленность времени в этногенезе: 1) исходное состояние среды, ландшафта и этноса — пребывание в «этническом ничто»; 2) «пассионарный» (энергетический) толчок, «Большой взрыв» - начало этнической истории; 3) акматическая фаза — рождение истинного «лица» этноса; 4) надлом — угасание «пассионарности» (энергии) в этносе; 5) инерция - начало конца этнической истории; 6) обскурацпя - деградация этноса; 7) мемориальная фаза - память о великих предках; 8) гомеостаз - конец этнической истории; 9) возвращение к исходному состоянию среды, ландшафта и этноса - «уход в этническое ничто», переход исторического времени за «Горизонт событий» .
