Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Добро и зло в духовной философско-антропологической традиции 22
I. 1. Понятие добра и зла в патристике 22
I. 2. Духовно-нравственный потенциал христианской антропологии 43
I. 3. Философско-антропологический аспект проблемы добра и зла 58
Глава II. Полемика о природе добра и зла в русской религиозной философии конца XIX — начала XX века 71
II. 1. Философия ненасилия Л. Н. Толстого 71
II. 2. Теория сопротивления злу И. А. Ильина 90
II. 3. Добро и зло в антропологических воззрениях Н. О. Лосского 117
Заключение 136
Список литературы 144
- Понятие добра и зла в патристике
- Философско-антропологический аспект проблемы добра и зла
- Философия ненасилия Л. Н. Толстого
- Добро и зло в антропологических воззрениях Н. О. Лосского
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Актуальность темы диссертационного исследования определена необходимостью философского анализа и выявления философско-антропологического смысла полемики о проблеме добра и зла.
Издавна проблема противостояния добра и зла была в центре внимания выдающихся философов и богословов. Понятия «добро» и «зло» являются фундаментальными в категориальном аппарате не только этики и аксиологии, но и философской антропологии, поскольку отражают и общественные отношения, и ценностные императивы, и категории познания человека. Особо значимым является то, что от них зависит существование всего человечества.
Философия всегда уделяла самое пристальное внимание понятиям добра и зла, пытаясь помочь людям разобраться в их сущности, в способах достижения добра и преодоления зла. Различные философские школы в зависимости от понимания законов развития, а также духовных потребностей по-разному определяли соотношение между добром и злом, предлагали свои способы утверждения добродетели и борьбы с пороками. В рассмотрении данного вопроса одни из них апеллировали к Абсолюту и неизменности духовных ценностей, вторые — выводили их из сферы полезности и счастья, третьи — считали их продуктом общественных договоренностей. Тем не менее, несмотря на различия в попытках решения вопроса противостояния добра и зла, все они демонстрируют актуальность обращения к данной проблеме.
Противоречивое положение научного знания в современном мире и одновременно нарастающие общемировые проблемы, которые обострились вследствие глобализации, проявляются во всех сферах деятельности человека - социальной, культурной и духовной. Наше время, отмеченное масштабными экономическими, политическими и духовными коллизиями,
стимулирует повышенный интерес общества к осмыслению собственной истории. Этому, прежде всего, послужила разрозненность в современном понимании человека, в том числе и в духовной сфере, а ведь проблема его сущностного бытия актуальна во все времена. В первую очередь, здесь стоят вопросы, касающиеся нравственного бытия — о Боге, о смысле жизни, о добре и зле. В современном же обществе, раздираемом противоречиями, многие люди не озабочены вопросами духовности. Значительная часть нового поколения" рвет связь с традициями, разрушает нравственные ценности. В связи с этим, возможно обсуждение проблем насилия в контексте антропологической проблематики.
Философы, религиозные и культурные деятели отмечают, что сегодня мы наблюдаем глубокий духовный кризис. Учитывая насущную потребность его преодоления, человечество периодически предпринимает существенные или поверхностные попытки переосмыслить ответы на многие вопросы, пересмотреть систему ценностей и понятий человеческой жизни. Именно поэтому опыт прошлого оказывается незаменимым и востребованным на современном этапе развития общества в целом. В связи с этим, потребность обращения к мыслителям прошлого становится все более необходимой по мере углубления нашего самосознания до общечеловеческих проблем. Несомненно, это затрагивает и сформулированную в диссертации проблему противостояния добра и зла, в том числе и в истории русской духовности.
Конечно, наше обращение в рамках данной темы именно к духовно-антропологической традиции и философско-религиозной направленности изучения проблемы, требует аргументации. Здесь будет уместным подчеркнуть общую тенденцию постмодернистского сознания, которое выразило разочарование в возможностях рационального освоения мира. Большинство современных гносеологов считает, что рациональное освоение мира не является самодостаточным и требует дополнять их чувственными, эмоцио-
нальными, вообще - иррациональными формами постижения бытия. На наш взгляд, кризис современного человечества прежде всего связан именно с трудностью выхода из «психологической» эпохи субъективизма, иррационализма, замкнутого индивидуализма, эпохи настроений и переживаний, не связанных ни с каким объективным и абсолютным центром. В связи с этим, вопросы духовно-антропологического и философско-религиозного плана, были отодвинуты на задворки истории, и считались пережитками прошлого.
Длительный период господства позитивизма, марксизма и постмодернизма не позволял обратиться к накопленному за многовековую историю арсеналу духовно-религиозного освоения мира. Как теперь выясняется, основная часть этого арсенала, не противостоит системе научных знаний, а в известной мере дополняет ее . Оно проявляется по крайней мере в том, что русская духовная философия ставит такие вопросы, которые ускользали из поля зрения традиционной науки, а поскольку они есть, то тоже должны быть осмыслены. При таком подходе исследование духовного опыта русской религиозной философии и антропологии оказывается не просто небесполезным, но необходимым.
В этом плане огромное значение для развития современной антропологической мысли имеют работы выдающихся русских религиозных философов - Л. Н. Толстого, И. А. Ильина и Н. О. Лосского. Обращение к их наследию актуально по ряду причин.
Во-первых, свои антропологические идеи Л. Толстой, И. Ильин и Н. Лосский разрабатывали в рамках единой духовной традиции, даже несмотря на то, что в их работах мы находим попытки соединить достижения западной, восточной и русской мысли на почве православия с учетом социокультурных особенностей России. Последнее является особенно значимым для нашего времени и дискуссий о возможности создания единого философско-антропологического синтеза знаний.
1 Хмелевская С. А. Система форм постижения бытия. М., 1998.
Во-вторых, потрясения и катастрофы рубежа конца XIX - начала XX веков обусловили их обращение к фундаментальным вопросам, связанным с жизнью человека и общества, которые и ныне не потеряли своего животрепещущего характера. Обращаясь к миру нравственности, все трое проникают в метафизические глубины человеческого «я» и мира в целом, поэтому их антропология тесно сплетена с онтологией, аксиологией и этикой.
В-третьих, в нашей стране понятия добра и зла долгое время являлись наиболее общими понятиями одной из форм общественного сознания -морали, они рассматривались лишь сквозь призму нормативной этической теории. Именно поэтому, нравственность как элемент духовности часто выпадала из сферы исследования. Русская религиозная философия воспринимает добро и зло как понятия, имеющие исторически сформировавшееся и исторически наполненное содержание, и одновременно как понятия, включающие в себя элемент вечного, абсолютного добра.
Наконец, проблема сопротивления злу, столь заостренно выраженная И. А. Ильиным в философской трактовке, обрела в современных условиях более чем практически значимые формы, подчас для существования целых наций. Следует ли сопротивляться злу силой, если «злое государство» вторгается в жизнедеятельность других государств и народов? Это уже не только философский, а жизненно-практический вопрос. «Перед человеком и .человечеством возникла реальная угроза зла как всемирного явления», -справедливо отмечает исследователь творчества И. А. Ильина Ю. Т. Лисица1.
Несмотря на то, что во второй половине XX века появилось множество исследований, посвященных проблемам добра и зла, войны и мира, насилия и ненасилия, вопросы эти не иссякли, а во многом даже обострились. Изучение данной проблематики в философско-антропологическом ключе, на материале богатейшей русской духовной традиции, безусловно, является
1 Предисловие к книге Ильина И. А. О сопротивлении злу силою. М., 2005. С. 11
одной из актуальнейших задач современной философской мысли. В этой связи, несомненно целесообразными и теоретически обоснованными представляются исследования философско-антропологического опыта русской религиозной философии конца XIX - начала XX века, касающегося проблемы противостояния добра и зла.
Степень разработанности темы.
К настоящему времени теоретических исследований, посвященных изучению антропологического смысла понятий добра и зла немного. Философская антропология возникла достаточно недавно (в XIX в.), прежде всего, как «наука о сущности и сущностной структуре человека, его отношениях: к природе, обществу, другим людям, самому себе, о его происхождении, о социальных и метафизических основаниях его существования, об основных категориях и законах его бытия»1. Тем не менее, человек, его специфическая, в отличие от всего остального мира природа, его сущностные силы всегда были предметом пристального внимания философии. Философская антропология стала фундаментальной философской наукой лишь тогда, когда именно человек стал основной проблемой. Не во все эпохи он был главной проблемой для науки, но мы знаем, что интерес к его и физической, и метафизической природе, основой которой является духовность, существовал всегда. Именно поэтому, можно говорить о зарождении философской ирото-антропологии уже в те далекие времена, когда первая философская мысль выделила его в «особый предмет» для изучения.
Понятия добра и зла, с помощью которых человек познает мир, вполне очевидно лежат в области изучения философской антропологии, в первую очередь, как категории нравственности и духовности, которые обладают именно практической значимостью. Для выявления антропологического смысла полемики о природе добра и зла необходимо вкратце очертить тот круг историко-философских учений, которые, так или иначе, затрагивали
1 Губин В., Некрасова Е. Философская антропология. М.: ПЕР СЭ., 2000. С. 9
именно философско-антропологическую сторону рассматриваемой нами проблемы.
Еще в философии древнего Китая (учение Конфуция о «золотой середине») и древней Индии («Законы Ману») обнаруживается обращение к данной проблематике, и связанных с ней, вопросах добра и зла. Начало же специального исследования антропологических проблем связывают с философскими воззрениями Сократа и Платона, которые пытались выявить связь между нравственным совершенством («благом», «добром») человека и знанием о нем. Аристотель подчеркивает, что целью являются не знания, а поступки, поэтому важным является не благо само по себе, а «осуществимое благо», благо в действии. Здесь намечена связь непосредственно с человеком, который и реализует (или не реализует) законы добра и зла в действительности.
Огромный вклад в изучение и выявление прежде всего духовно-антропологической проблематики добра и зла, внесла патристика (Ириней Лионский, Афанасий Великий, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит и др.). Основываясь на их взглядах, в основу христианской философии средних веков, также были положены философско-антропологические идеи. Большинство философов средневековья (Августин, Фома Аквинский и др.) глубоко понимают то, что понятия добра и зла не являются отвлеченными, а выступают в качестве высших духовных установок. Именно поэтому христианская философско-антропологическая мысль исходит из убеждения, что только в соотнесенности с божественным она может очерчивать границы между добром и злом.
В дальнейшем наиболее значимым опытом синтеза различных философско-антропологических тенденций Нового времени явилась философия Иммануила Канта, который впервые установил, что нравственный человек «подчинен только своему собственному и, тем не менее, всеоб-
/
щему законодательству» . Он приходит к выводам, согласно которым Высший закон тождествен доброй воле, выступает как долг. Этот основной закон нравственности - категорический императив, всеобщий обязательный принцип жизни человека. Кант утверждает, что философия стремится ответить на четыре вопроса: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Что такое человек? В сущности, считает он, три первых вопроса можно свести к четвертому, а все науки — к антропологии. Антропология, по его мысли, фундаментальная философская наука.
Русская философско-антропологическая мысль конца XIX - начала XX века отчасти опиралась на различные тенденции в развитии философии. Однако она базировалась как на идеях суверенной личности, усматривая основания нравственности в божественном Абсолюте, так и на осознании изначальной коллективности человеческого существования, которая мыслилась на определенном этапе как соборность. Мировоззренческую базу развития русской философско-антропологической мысли составляла духовная концепция православия, которая связана с именами известных философов А. С. Хомякова, И. Л. Киреевского, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, К. Н. Леонтьева, Е. Н. и С. Н. Трубецких, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, И. А. Ильина, Н. О. Лосского, В. Ф. Эрна и других, предметом исследования которых стали такие понятия, как: смысл жизни, смерть и бессмертие, добро и зло, справедливость, идеал, свобода, соборность.
Большой вклад в изучение русской духовно-антропологической традиции философии оказали такие классики-систематизаторы, как В. В. Зеньковский «История русской философии», Полторацкий Н. И. «Русская религиозная философия», Г. Ф. Флоровский «Пути русского богословия», Н. О. Лосский «История русской философии», Г. Г. Шпет («Очерк развития русской философии»), Б. В. Яковенко («История русской философии»), С. А. Левицкий («Очерк истории русской философии»). Нельзя не отметить
1 Кант И. Основоположения к метафизике нравов // Соч. В б т. Т. 4. М., 1965. С. 974
ряд современных исследований. Это «Русская религиозная антропология» в 2-х томах под ред. Н. К. Гаврюшина, «Русская духовная философия» и «Духовная антропология» А. А. Королькова, «История русской метафизики в XIX - XX веках. Русская философия в поисках абсолюта» И. И. Евлампиева, «Вл. Соловьев и философия серебряного века» П. П. Гайденко, «Русская религиозная философия» К. В. Фараджиева, «После перерыва. Пути русской философии» С. С. Хоружего, «Введение в русскую философию» В. И. Гидинского и др.
Изучением древнерусской и византийской философии занимались Л. П. Карсавин, Г. Флоровский, И. Мейендорф, В. Н. Топоров. Более поздние исследователи данных периодов развития философско-религиозной антропологии - это К. И. Никонов, С. С. Аверинцев, А. А. Галактионов, П. Ф. Никандров, В. Н. Шевченко, И. М. Концевич, М. Н. Громов, Н. С. Козлов, В. В. Мильков, А. Ф. Замалеев, О. В. Чистякова, Г. Скотникова.
Литература о проблеме добра и зла в XIX — XX веках обширна. Обозначим лишь ту часть источников, которая непосредственно обращена к философско-антропологической их трактовке. Отметим, что даже полемика о непротивлении и сопротивлении злу силой насчитывает сотни, если не тысячи библиографических единиц - это лишь в небольшой степени нашло отражение в известных современному читателю томах «Л. Н. Толстой: Pro et contra» (СПб, 2000) и «И. А. Ильин: Pro et contra» (СПб, 2004).
Особенно ярко эта полемика обострялась дважды - после выхода статей Л. Н. Толстого «Закон насилия и закон любви», «В чем моя вера?», «Религия и нравственность», «Царство Божие внутри нас» (конец XIX века) и после публикации книги И. А. Ильина «О сопротивлении злу силою» в 1925 году. Его труд хоть и не смог вызвать прямого отклика на Родине, так как издан был в Берлине, но всколыхнул всю русскую эмиграцию. Следует отметить, что этой самой известной работе И. Ильина об отношении к силе, предшествовали более ранние его публикации еще до его эмиграции:
«Основное нравственное противоречие войны» (1914 г.), «Духовный смысл войны» (1915 г.) и др.
Среди исследователей Л. Н. Толстого, оценивших его философское творчество, следует отметить Л. Шестова, Ф. А. Степуна, К. Н. Леонтьева, В. В. Розанова, В. В. Зеньковского, Н. Ф. Федорова, Н. И. Ульянова, П. И. Новгородцева, С. А. Левицкого, М. М. Бахтина. Также изучением его жизненной практики занимался В. Н. Ильин, недавно в России смогли познакомиться с его книгой «Миросозерцание графа Льва Николаевича Толстого» под редакцией К. Г. Исупова.
Также диссертационное исследование опирается на работы А. Б. Тарасова, Л. 3. Немировской, Е. Д. Мелешко, М. Л. Клюзовой, И. Б. Мардова П. Я Мишина, давших современную оценку онтологических и этических основ учения Л. Н. Толстого.
Изучением философского творчества И. А. Ильина занимались, прежде всего, Н. И. Полторацкий и Н. О. Лосский. Также попытку рассмотреть его наследие с аналитической позиции предпринимали и другие философы. Среди них - В. В. Зеньковский, Г. Г. Шлет. Высокую оценку нравственным позициям Ильина дали его современники - И. Горянинов и А. Билимович.
Среди современных исследователей философско-антропологического наследия трудов И. А. Ильина, отметим Ю. Т. Лисицу («Философские взгляды И. А. Ильина»), И. И. Евлампиева («Божественное и человеческое в философии Ивана Ильина», «Метафизические и религиозно-этические искания И. А. Ильина»), А. А. Королькова («Духовная философия Ивана Ильина»), В. И. Кураєва («И. А. Ильин. Философия духовного опыта»).
Также были рассмотрены работы Н. К. Гаврюшина, В. А. Ковалева, Т. В. Барковской, М. В. Загребина, Д. А. Сысуева, В. А. Васильева, В. А. Цвыка, М. Г. Ковалевской, Л. И. Новиковой, А. И. Асановой, которые посвящены изучению философско-религиозных взглядов И. А. Ильина, в контексте философской антропологии и социальной философии.
Исследовательская литература о Н. О. Лосском немногочисленна. В основном это вступительные статьи к его работам философа. Среди них необходимо назвать статьи В. В. Зеньковского и С. А. Левицкого в их монографиях. Также укажем такие исследования, как «Иерархический персонализм Н. О. Лосского» П. П. Гайденко, «Классическая этика абсолюта» А. И. Титаренко, «Жизнь и философская система Н. О. Лосского» В. П. Филатова.
Заслуживают внимания и отдельные исследования И. Гроссмана-Рощина, В. Л. Круткиной, А. А. Ермичева, В. Н. Ивановского, С. И. Поварина, Н. И. Старченко, Г. В. Цветковой, В. П. Филатова, А. А. Овчарова, П. Л. Шалимова, отразивших в своих статьях некоторые аспекты творчества и жизни Н. О. Лосского.
В настоящее время в рамках философской науки существует множество исследований сторонников различных парадигм изучения проблематики добра и зла. Всю собранную литературу условно можно разделить на несколько групп, каждая из которых исследует данную проблематику со своей точки зрения.
Этический взгляд на противостояние добра и зла, и связанную с ними проблему насилия подробно представлен в работах А. А. Гуссейнова («Этика», «Понятие насилия и ненасилия», «Мораль и насилие»). Он стоит на позиции безусловности моральных истин, занимается исследованием золотого правила нравственности, на котором по его мнению, стоят все цивилизации. П. Я. Мишин систематизировал многочисленные сведения разных культур и эпох о добре и зле. Его книга «Добро и зло, правда и ложь» - попытка выявить единые принципы для всех без исключений. Здесь также можно назвать таких исследователей, как Л. Б. Волченко, К. Войтыла, В. П. Фетисов, А. П. Скрипник, И. Л. Зеленкова, А. П. Валицкая.
Историко-культурный подход к проблеме противостояния добра и зла актуализирован таким исследователем, как А. Макинтайр. В книге «После
добродетели: исследование теории морали» представлена оригинальная концепция исторического развития как самой добродетели, и связанных с ней представлениях о добре, так и теоретических представлений о ней. Автор анализирует состояние нравственности в современном мире и пытается выяснить причины того, почему сегодня духовные ценности и нравственная жизнь потеряли в глазах людей то значение, которое они имели в предшествовавшие исторические эпохи. Причину этого Макинтайр видит в утрате традиций, которые лежат в основе всей человеческой деятельности.
Г. Л. Тульчинский в работе «Самозванство. Феноменология зла и метафизика свободы» занимается рассмотрением категорий добра и зла с точки зрения феноменологии. Несмотря на то, что работа посвящена самозванству, тем не менее, в последнем разделе автор рассматривает метафизику добра и зла и природу насилия.
Представителем диалектического подхода по данным вопросам является А. Г. Потапков, который изучает анатомию и физиологию добра и зла с точки зрения развития самоорганизации законов познания и бытия мира. Анализируя систему законов диалектики, он показывает необходимость взаимного существования, а также, взаимозависимость добра и зла, у которых также есть свои законы и принципы существования. Основное внимание исследователя направлено на то, чтобы показать, как в данном случае все это «работает» в социальной среде. Этой же точки зрения придерживается и В. С. Раменский в книге «Добро и зло», высказывая мысли о том, что только единство несовместимых сторон - добра и зла является главной основой нашей жизни. Таким образом и происходит совершенствование жизни — переходами от добра ко злу и наоборот. В качестве доказательств он приводит войны, стихийные бедствия, кризисы, благодаря которым человечество продолжает жить и эволюционировать. Проблема диалектики добра и зла занимает также центральное место в этике А. И. Титаренко.
Естественнонаучный подход к изучению данной проблемы обосновывает Б. В. Семенов в исследовании «Природа добра и зла. Теософские и научные взгляды». Он выдвигает гипотезу физико-химической природы добра и зла, в основу которой положено влияние света, цвета и информации на восприятие их человеческим организмом. Согласно его гипотезе, добро и зло имеют биополярную и квантовую природу. Он, а до него М. Карпенко выдвигают лозунг перехода «человека разумного» в «человека доброго».
Что касается других подходов к изучению проблематики противостояния добра и зла, то здесь следует выделить исследования Л. Н. Когана, который затрагивает данную проблему, прежде всего с позиции социологии, привлекая к исследованию положения теологии и искусства. Его концепция выражается в том, что добро и зло являются объективными характеристиками и качественными оценками тех отношений, которые складываются у человека или группы с другими людьми, группами и обществом в целом. По его мысли, в данном случае первична социология, этика же является вторичной, по отношению к первой, поскольку добро и зло является тем, что мы ожидаем от других людей, то они принадлежат, в первую очередь — миру общественных отношений. Сторонниками этого подхода являются В. П. Ефремов и А. В. Разин.
Марксистский подход стремится показать зависимость нравственности от экономических и социальных факторов. Исходя из понимания бытия как практики, К. Маркс и Ф. Энгельс обосновывают перспективу «преобразованного» бытия, перспективу коммунизма, при котором понимание добра и зла связывается с задачами классовой борьбы пролетариата, что получило последовательное выражение в практике советского государства вплоть до хрущевской «оттепели». В настоящее время сторонником этого подхода является В. В. Полищук («Философия биполярности: зло и добро»).
Есть и другие подходы к исследованию вышеуказанной проблемы. Например, В. В. Жикаренцев обосновывает психологическое понимание
добра и зла, показывая относительность разделяющей способности ума, являющегося критерием оценки любых событий. Также в изучении проблемы противостояния добра и зла одни исследователи (Я. Г. Якубсон) идут по пути обоснования добра благом и общественной пользой, другие вслед за О. Г. Дробницким, наоборот настаивают на определяющей роли долженствования. В работах В. П. Тугаринова раскрывается взаимосвязь оценочной и императивной сторон морали.
Анализируя и обобщая обширную литературу, посвященную научному исследованию вышеуказанной проблематики во всех ее аспектах и проявлениях, мы приходим к выводу, что в большинстве своем преобладают работы этической, диалектической и релятивистской направленности. Они, как мы уже выяснили, не в полном объеме отражают объект исследования, что указывает на необходимость его изучения с других сторон, и в первую очередь, с позиции философской антропологии.
Таким образом, существующая литература, посвященная проблеме противостояния добра и зла, демонстрирует ее актуальность в современном исследовательском контексте и выявляет недостаточность философско-антропологического анализа полемики о проблеме добра и зла, прежде всего, в рамках преемственности и единства русской духовно-философской традиции, что определяет актуальность и новизну предложенного диссертационного исследования.
Объект исследования.
Объектом исследования выступает духовно-нравственная традиция рассмотрения понятий добра и зла, от патристики до русской религиозной философии начала XX века.
Предмет исследования.
Предметом исследования является философско-антропологическое содержание понятий добра и зла и полемика по данной проблеме.
Цель и задачи исследования.
Целью диссертации является исследование философско-антропологического смысла полемики о природе добра и зла в русской духовно-философской традиции конца XIX - начала XX века, выраженной в трудах Л. Н. Толстого, И. А. Ильина, Н. О. Лосского.
Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:
выявить историко-философские предпосылки различных истолкований добра и зла, их антропологический смысл;
уточнить особенности антропологического содержания данных понятий;
раскрыть значение патристики для русской религиозно-философской традиции конца XIX - начала XX века;
оценить духовно-практический аспект христианской антропологии;
сопоставить различные понимания понятий добра и зла в отечественной философско-антропологической традиции;
исследовать философско-антропологические идеи Л. Н. Толстого, И. А. Ильина и Н. О. Лосского о проблеме противостояния злу;
проследить историческую логику развития понятий добра и зла;
актуализировать значение полемики русских мыслителей прошлых веков о понятиях добра и зла.
Методологические и теоретические основы исследования.
Работа построена на основе комплексной философско-антропологической методологии, которая предполагает системы методов и подходов, обусловленных, прежде всего, междисциплинарным характером исследования. Это историко-философский анализ, принцип единства исторического и логического, компаративистский метод, методы обобщения и систематизации полученных результатов и выводов, а также философские принципы диалога идей.
Историко-философский анализ позволяет проследить развитие общих идей, касающихся понимания понятий добра и зла в византийской и русской традиции. Благодаря использованию принципа единства исторического и логического стало возможным проследить эволюцию этапов развития философско-антропологической мысли и выявить антропологический смысл полемики о проблеме добра и зла. Компаративистский метод позволяет провести сравнительный анализ философских идей представителей духовной традиции, выявить их сходство и различие. Использованы также методы обобщения и систематизации.
Теоретическими источниками материала диссертации служат те произведения, которые относятся к обозначенной нами духовно-философской традиции, содержание которых проанализировано и обобщено в соответствии с целью и задачами исследования. Это — наследие патристики (Ириней Лионский, Афанасий Великий, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит), средневековой философии Руси (Феодосии Печерский, Серапион Владимирский, Кирилл Киевский, Сергий Радонежский), а также русской религиозной философии конца XIX - начала XX века (Л. Толстой, И. Ильин, Н. Лосский).
В ходе работы над темой во внимание была принята критическая и исследовательская литература многих отечественных философов. Это В. И. Несмелов, В. В. Зеньковский, П. А. Флоренский, Л. П. Карсавин, Н. О. Полторацкий, Н. А. Бердяев, Л. Ш. Шестов, Вл. Соловьев, В. В. Розанов, Ф. А. Степун, Н. Ф. Федоров, Г. Флоровский, С. А. Левицкий.
Кроме того, теоретически и методологически значимыми для диссертации стали идеи таких авторов, как С. В. Корнилов, В. Н. Топоров, А. А. Галактионов, П. Ф. Никандров, С. С. Аверинцев, В. И. Стрельченко, М. Н. Громов, Н. С. Козлов, И. М. Концевич, А. А. Грякалов, К. И. Никонов, П. П. Гайденко, И. Б. Романенко, В. Н. Панибратов, И. Мейендорф, А. А. Корольков, И. И. Евлампиев, К. Г. Исупов, Б. А. Ерунов, А. Я. Титаренко, Л.
Н. Коган, П. Я. Мишин, А. Г. Потапков, В. А. Сухарев, Т. В. Барковская, М. Г. Ковалевская, Т. О. Новикова, Н. И. Старченко, А. Б. Тарасова и др. Научная новизна диссертации.
исследовано развитие понятий добра и зла в духовной философско-антропологической традиции;
осуществлен сравнительный анализ духовного опыта патристики и традиции русской религиозно-философской антропологии;
раскрыт практический потенциал христианской антропологии;
выявлен философско-антропологический смысл понятий добра и зла, раскрывающийся через призму духовности и нравственности;
исследованы взгляды русских религиозных философов конца XIX — начала XX века (Л. Н. Толстого, И. А. Ильина, Н. О. Лосского) и дана оценка их полемики о природе добра и зла;
предпринята попытка комплексно, в духовно-антропологическом ключе, осмыслить представления Л. Н. Толстого, И. А. Ильина и Н. О. Лосского о проблеме насилия в контексте вопроса о противостоянии добра и зла.
Основные результаты исследования и выносимые на защиту положения, заключаются в следующем:
идеи патристики внесли значимый вклад в развитие христианской антропологии как западного, так и восточного направлений, являясь обширным синтезом философской древнегреческой и христианской мысли. Патристика заложила особую духовно-философскую традицию, на которой базируется ряд направлений мировой философии, в том числе и русской;
одна из существенных особенностей русской философской антропологии заключается в том, что в ней особым образом переплетается и выходит на первый план социально-антропологическая и нравственно-религиозная проблематика. Это в свою очередь акцентирует ее внимание на постановке именно практических вопросов, ответы на которые черпаются
из единства всех сил человека - нравственных, рациональных, религиозных чувственных;
понятия добра и зла отражают субъективную направленность деятельности человека, выступая в качестве душевно-духовных состояний, с другой стороны, - объективную, поскольку выражают абсолюты (максимы) нравственного бытия человека;
исследование трудов Л. Н. Толстого, И. А. Ильина и Н. О. Лосского позволяет с определенностью отнести их философию к духовно-антропологической традиции. При общности их отношения к абсолютным нравственным ценностям, обнаруживается существенное расхождение в методах достижения максим добра и способах противления злу. Об этом свидетельствует полемика об отношении их к применению силы;
обобщенно философские позиции рассматриваемых мыслителей характеризуются в диссертации как «тезис» (Л. Н. Толстой), «антитезис» (И. А. Ильин) и «синтез» (Н. О. Лосский). Выбор именно их и позволяет выявить основные философско-антропологические оппозиции в объяснении природы добра и зла указанного периода в развитии русской философии.
Теоретическая значимость исследования.
Материалы, выводы и основные идеи диссертационного исследования позволяют изучить, сопоставить, а по ряду позиций объединить в единое целое - представления о понятиях добра и зла и их противостоянии по отношению друг к другу в структуре философско-антропологических направлений как византийской, так и русской духовной философии. Это позволяет показать их взаимосвязь и преемственность с последующими направлениями русской религиозной философии конца XIX - начала XX века, что, в конечном счете, способствует пониманию существования целой духовно-философской традиции, обеспечивающей синтез философско-антропологического знания.
Практическая значимость исследования.
Результаты, полученные в ходе работы над диссертацией, расширяют горизонт исследований в области философской антропологии. Материалы диссертации и выводы могут быть использованы в научно-исследовательской работе и учебно-педагогической деятельности, в частности, для подготовки курсов и спецкурсов по философской антропологии, философии религии и философии культуры. Так же исследовательские выводы могут быть полезны для разработки методик преподавания философских и гуманитарных наук.
Апробация работы.
Основные положения диссертации, принципы и результаты исследования были представлены автором в публикациях, а также обсуждались на следующих конференциях: XII Международной конференции «Ребенок в современном мире. Семья и дети», 2005; Покровские чтения 2005-2006 гг.: Духовная культура как основа безопасности и здоровья личности, семьи, общества; XIV Международной конференции «Ребенок в современном мире. Образование и детство», 2007.
Кроме того, основные положения диссертации излагались на заседаниях кафедры философской и психологической антропологии, а также на теоретических семинарах факультета философии человека.
Структура диссертации.
Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и списка литературы, включающего 168 наименований, в том числе 8 на иностранных языках. Общий объем диссертации составляет 153 страницы.
Основные положения диссертации отражены в следующих авторских публикациях общим объемом 2, 3 п.л.:
1. Долгий А. Г. Практический аспект учения христианской антропологии о добре и зле // Известия Российского государственного
педагогического университета им. А. И. Герцена. - № 29 (65): Научный журнал. - СПб., 2008. - С. 110-115. - (0,6 п.л.)
Долгий А. Г. Духовно-нравственный потенциал христианской антропологии в понимании добра и зла // Философская и педагогическая антропология: Сб. научн. трудов. - СПб: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2009. - С. 126-134. - (0,6 п.л.)
Долгий А. Г. Воспитательное значение народного искусства // Искусство и дети: Материалы XV Международной конференции «Ребенок в современном мире. Искусство и дети». - СПб.: Изд-во Политехнического университета, 2008. - С. 102-106. - (0,3 п.)
4. Долгий А. Г. Учитель в современной школе. Проблемы
авторитарности и авторитета // Процессы модернизации отечественного
образования: Материалы XIV Международной конференции «Ребенок в
современном мире. Образование и детство». - СПб.: Изд-во
Политехнического университета, 2007. - С. 15-17. — (0,15 п.л.)
5. Долгий А. Г. О сопротивлении злу силой // Диалог отечественной и
светской и церковной образовательных традиций. Духовная культура как
основа безопасности и здоровья личности, семьи, общества: Материалы
Покровских чтений 2005-2006 гг. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена,
2006. - С. 232-236. - (0,35 п.л.)
6. Долгий А. Г. Духовное воспитание и современная семья //
Метафизика семьи и государственная политика: Материалы XII
Международной конференции «Ребенок в современном мире. Семья и
дети». - СПб.: Изд-во Политехнического ун-та, 2005. - С. 194-196. - (0,3 п.л.)
Понятие добра и зла в патристике
Нетрудно предвидеть вопрос - оправдано ли в философской работе обращение к христианской традиции? И будет ли это целесообразным для данной темы. Конечно, не будет ни для кого открытием, но мы еще раз это подчеркнем, что на основе христианской традиции сформировалась и существовала большая часть русской философии, начиная с церковной книжной мудрости и заканчивая формированием философско-религиозных учений. Даже несмотря на частую приверженность некоторых отечественных философов соответствовать внешнему западному наукообразию, тем не менее, в своих философских исканиях, они не теряли религиозную направленность — Вл. Соловьев, И. Ильин, С. Франк и др. И это не случайно. Не вдаваясь в сравнительные характеристики, выделим наиболее для нас значимый антропологический аспект. Прежде всего, «из всех существующих религий в одном только христианстве осуществляется то идеальное построение религиозно-философского мышления, при котором загадка о человеке становится действительно понятной, и возможность решения этой загадки становится действительно мыслимой... Христианство говорит о человеческом духе, как об истинном образе Бога, и указывает цель существования человека в развитии такой совершенной жизни, которая бы раскрывала природную связь человека с Богом, и через это раскрытие делала видимым в мире Бога невидимого»1.
Однако почему мы можем говорить о таком тесном сплаве религии и философии и даже о своеобразной и уникальной традиции русской мысли? Не будем подробно останавливаться на этом вопросе, ибо нам бы пришлось указать на все особенности и основные черты русской философии в целом. Напомним лишь то, что русская религиозная философия - это, прежде всего, выражение «души народа», его внутренний духовный опыт, а не изречения и мысли отдельных мыслителей. Поэтому на первый план выходит социально-антропологическая и нравственно-религиозная проблематика, а не вопросы онтологии и гносеологии. Для абсолютного большинства русских философов характерен идеал цельности, рассмотрение в единстве всех духовных сил человека - чувственных, рациональных, эстетических, нравственных, религиозных. В этой связи мы можем говорить о философско-религиозном опыте как соединении теоретического и нравственного. В XX веке в отечественной философии все шире утверждается мысль о близости философских и богословских размышлений о человеке, ибо религия не может по-прежнему рассматриваться лишь как совокупность догматов. В противовес последней точке зрения уместно напомнить, что само слово «религия» происходит от латинского «relego» — «вновь собирать, повторно посещать, еще и еще вглядываться, перечитывать, вчитываться, снова обсуждать, тщательно обдумывать». Religio развертывает свое значение в понятиях «совестливость, внимательность, добросовестность, благочестие, благоговение, богопочитание» и дальше трансформируется в «щепетильность, стеснительность, сознание греховности, вины, преступления». В основе всего семантического ряда - способность человека отойти от суетливой спешки, вернуться к пройденному, обратить внимание, совестливо и тщательно вдуматься в то, что по-настоящему серьезно1.
Изначально религиозное сознание было тесно связано с размышлением, тщательным обдумыванием. Обобщая вышеуказанную мысль можно утверждать, что в общих чертах религия отказаться от философии не может (да и как можно отказаться от мышления вообще?) в силу того, что в противном случае она сведется лишь к формальной схеме обрядов, смысл которых останется далеко позади. Отказаться от христианства философия тоже не может, потому что всякая попытка к положительному решению тайны бытия необходимо ставит философскую мысль в круг тех самых вопросов, идей и понятий, которые привнесены в мир христианством и составляют его содержание. Этим замечанием о специфике философско-религиозного сознания необходимо предварить обращение к основным идеям русской религиозной антропологии, если иметь в виду те ее основные черты, которые были выделены в классическом исследовании В. В. Зеньковского. Он подчеркивал, что «русская мысль всегда (и навсегда) осталась связанной со своей религиозной стихией, со своей религиозной почвой; здесь был и остается главный корень своеобразия, но и разных осложнений в развитии русской философской мысли»1.
В силу вышесказанного уже можно утверждать о непрерывной традиции русской философии, существующей на основе христианства. Поэтому для философско-антропологического анализа особый смысл имеет обращение к опыту патристики, которая впитала в себя и многие идеи греческой философии и создала собственное глубокое учение о человеке, особенно о его внутреннем нравственном мире. Именно поэтому антропологическая духовная традиция занимает главное место в византийском и русском христианстве. Без разработки проблемы человека все важнейшие стороны культуры, такие как, философия, историография, искусство, эстетика были бы логически незавершенными. Более того, патристика заложила те самые фундаментальные основы, на которых уже более полутора тысяч лет базируется ряд направлений мировой философии, в том числе и русской. В связи с этим, для нашего философско-антропологического исследования целесообразно и даже необходимо обращение к христианской традиции вообще и патристике в частности.
Философско-антропологический аспект проблемы добра и зла
Антропологическая ориентация русской философии является общепризнанной ее национальной особенностью. На протяжении всей своей истории русская философия демонстрировала неизменное внимание к проблемам сущности и существования человека, предлагая широкий спектр их решений. К примеру, русская философско-религиозная антропология оценивала сущность человека, соотнося его с Богом, ориентировала на мир «вечных, божественных, потусторонних» ценностей. Ей противостояли антропологические позиции марксизма, которые сущность человека определяли как конкретно-историческую совокупность общественных отношений. Человек в данном случае ориентировался на «посюсторонние» идеалы, на общественную детерминацию его существования.
Во всяком случае, как мы уже говорили, философская антропология начинается с того, что человек становится центром философии. Какими бы далекими от него ни были различные сферы жизнедеятельности, в них обязательно присутствует человеческий смысл. Даже при изучении строения звездного неба, в его анализе всегда присутствует человеческая оценка. Вы непременно будете пользоваться такими словами как «система», «гармония», а их смысл сугубо человеческий. Соответственно, для понимания устройства звездного неба, нам необходимо и знание сущности человека. Это нам позволяет сделать антропологический принцип, введенный в философию.
Трудность заключается в том, что человек - это особое существо. Он не сводится лишь к тому, что мы видим непосредственно. Он по своей сущности - целый мир, связанный с другими людьми. Однако здесь не идет речь о каком-либо характере социологических отношений (например, как в марксизме), а об особом измерении и глубине человеческого сознания и существования, которые раскрывает русская философско-религиозная антропология. Именно она связывает себя не с поисками чисто внешней, социологической природы человека, а внутренней, глубоко нравственной. С этой позиции мы попытаемся рассмотреть понятия «добро» и «зло» и выявить их философско-антропологический смысл.
Как известно, всякая наука располагает богатым арсеналом своих категорий, понятий. Именно они наряду с законами, принципами, методами составляют основу ее содержания. Однако есть понятия, выходящие за рамки не только одной науки, но и науки как таковой, поскольку они являются более объемлющими. Это — узловые пункты человеческого отношения к миру (познавательного, ценностного, мировоззренческого и др.). К ним относятся понятия добра и зла. Они являются фундаментальными в категориальном аппарате не только этики и аксиологии, но и антропологии, и, в конечном счете, философии, поскольку отражают и общественные отношения, и ценностные императивы, и категории познания.
В понимании добра и зла в истории, начиная с древности и до наших дней, сталкивались различные материалистические и идеалистические тенденции. Первая связывала эти понятия с человеческими потребностями и интересами, с законами природы или фактическими желаниями и устремлениями людей, с наслаждением и страданием, счастьем и несчастьем человека, с реальным социальным значением действий индивидов для их совместной жизни. Вторая же — выводила понятия добра и зла из божественного веления или разума (и отклонений от них), из некоторых потусторонних миру идей, сущностей, законов. Таким образом, в обеих интерпретациях, добро и зло не рождаются безотносительно к человеку. Это подводит нас именно к выявлению философско-антропологического смысла данных понятий.
Вполне очевидно, что человек не является просто слепком общественных отношений, поэтому материалистические антропологии лишь частично раскрывают его сущность, и, соответственно, дают неточное понимание понятий добра и зла. Русская религиозно-философская антропология чужда идеологических мифов, поэтому в целом ориентирована на нравственную проблематику, и глубже раскрывает нам «добро» и «зло». Она изучает их, прежде всего, с точки зрения идеальной природы, связывая с такими понятиями, как «духовность», «совесть», «любовь» и др. Необходимо вкратце их рассмотреть.
«Духовность», по мнению философов, - это как бы внутреннее ядро человека, внутренние силы его души. П. А. Флоренский ставил ее во главу угла своих главных постулатов: «Столпа» и «Истины». Он рассматривал духовность как основу целостности, единства и гармонии бытия. Действительно, жизнь человека не будет цельной, гармоничной и плодотворной, если у него нет некоего целого, единого, стремление к которому и будет составлять главный смысл его жизни. «Духовность — это проявление устремленности к совершенному, идеальному, целостному. Духовность преодолевает утилитаризм, чисто практическое, точнее — прагматическое, бытие человека»1. Это устремление может быть четко осознаваемым или схватываться на подсознательном уровне. У каждого может быть что-то свое, и должно быть, но совсем не обязательно, чтобы все стремились к чему-то одному, хотя бы и по форме. Некоторые русские философы используют здесь термин «плерома», без которой душа, даже с верной направленностью, раздроблена и непродуктивна. Это термин ортодоксальной христианской мистики, означающий некую духовную сущность в ее полноте, которая обретается лишь при приближении к совершенству и единении с ним.
Философия ненасилия Л. Н. Толстого
Мы приступаем к анализу основных идей некоторых представителей русской религиозной философии конца XIX - начала XX века, исследовавших понятия добра и зла, и вопрос об их противостоянии. Одним из ее представителей безусловно является Лев Николаевич Толстой (1828-1910). Основные положения его философско-антропологической концепции изложены в его работах «В чем моя вера?», «Закон насилия и закон любви», «Религия и нравственность», «Царство Божие внутри нас» и др. В них он развернуто излагает свое понимание христианства, церкви, государства, свое учение о ненасилии, уделяя внимание и вопросам добра и зла. Однако вопросы, касающиеся добра и зла, можно будет увидеть, лишь в свете идеи о ненасилии, которая, пожалуй, является главной в его учении. Он сам в своих произведениях подчеркивает ее значимость, говоря о том, что к ней он пришел в результате своего рода озарения, поняв, что это - закон, заложенный самим Богом.
Однако, по его мнению, люди на протяжении всей истории живут по иному закону: «око за око, зуб за зуб», который поддерживается всей системой государственных и общественных учреждений, религией и моралью. Здесь намечается одно из противоречий, которое позже наложит отпечаток на все творчество Л. Толстого и обусловит его своеобразную философско-антропологическую концепцию. Это его непримиримость к официальной религии и церкви. Мы не можем начать рассмотрение его основных идей, без анализа его позиции, касающейся отношения к православия. По этому поводу он хорошо пишет в своей работе «В чем моя вера?»: «Оттолкнули меня от церкви и странности догматов церкви, и признание и одобрение церковью гонений, казней и войн и взаимное отрицание друг друга разными исповеданиями; но подорвало мое доверие к ней именно это равнодушие к тому, что мне казалось сущностью учения Христа, и напротив, пристрастие к тому, что я считал несущественным»1. Это существенное замечание он адресует всем тем, кто является сторонником такого положения дел. Иными словами, как нам кажется, он задает важнейший вопрос, что это за церковь, которая осуждает других людей, целые народы, другие веры? Учение Христа о смирении, неосуждении, прощении обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, но вместе с тем, на деле одобрялось то, что было несовместимо с этим учением.
Это положение необходимо рассмотреть подробнее потому, что главным мерилом человеческого поведения выступает жизнь и деяния Иисуса Христа, которые церковь как институт культивирует, преподносит, и осуществляет. Однако главное противоречие, как и водится, наступает при отрыве слов от дел. Поэтому дело церкви Л. Толстой считает прямым отрицанием учения Христа. Она, вместо того, чтобы руководить миром в его жизни, в угоду мира перетолковала его учение так, чтобы из него не вытекало никаких требований для жизни, так что оно не мешало людям жить так, как они жили. Церковь раз уступила миру, а раз уступив ему, она пошла за ним. С этого времени мир делал все, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать в своих объяснениях смысла жизни. Мир утверждал свою, во всем противную евангельскому учению жизнь, а церковь придумывала иносказания, по которым выходило, что люди живя противно этому закону, живут согласно с ним. Примерно такие же идеи содержатся в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», главе «Великий инквизитор», в том числе и тогда, когда инквизитор говорит Христу: «Мы исправили подвиг твой...Мы взяли меч кесаря, а взяв его, конечно, отвергли тебя и пошли за ним» . Оказывается не только отдельный человек, но церковь по словам Толстого последовала за князем мира сего.
Для того же, чтобы перетолковать христианство так, чтобы оно не противоречило языческому устройству жизни и разрешению убийства, на котором держится весь строй языческой жизни, надо было изменить и скрыть самую сущность христианства. «В еврействе и в магометанство можно было обойти заповедь «не убий», не разрушая закон, так как в обеих религиях признавалось деление людей на верных и неверных, и потому можно было признавать заповедь «не убий» только по отношению верных. В христианстве же, где по самой сущности учения все люди признавались братьями, где все учение основывалось на любви, выражающейся в прощении обид, в любви к врагам, в христианстве этого нельзя было сделать: допущение убийства каких бы то ни было людей разрушало главную основу христианского учения» .
По Л. Толстому, иудей жил так, как он жил. Воевал, казнил людей, строил храм, устраивал свою жизни так как это предписано в законе, по убеждению его, сошедшим от самого Бога. То же самое для индийца, китайца, римлянина, магометанина. «Верующий католик, протестант, православный на вопрос: почему он живет так, как он живет, т. е. противно учению Христа, которое он проповедует? Всегда вместо прямого ответа начинает говорить о плачевном состоянии безверия нынешнего поколения, злых людях, производящих безверие, и о значении истинной церкви. Но почему он сам не делает того, что велит ему его вера, он не отвечает. Вместо ответа о самом себе, он говорит об общем состоянии общества и церкви, словно его собственная жизнь не имеет для него никакого значения, а он занят только спасением всего человечества и тем, что он называет церковью»3.
Добро и зло в антропологических воззрениях Н. О. Лосского
Еще одним из важных представителей русской религиозной философии начала XX века, исследовавшего проблематику добра и зла, является Николай Онуфриевич Лосский (1870-1956). В своих трудах «Ценность и бытие», «Бог и мировое зло», «Условия абсолютного добра», он создает целую систему взглядов по этим жизненно важным вопросам. Подходя к их рассмотрению, он начинает с определенной константы, отталкиваясь от которой только и возможно начинать исследование данных понятий. Это ценность. В данном случае, это понятие необходимо для рассмотрения не только в аксиологическом и антропологическом, но и онтологическом ключе. «Ценность есть нечто всепроникающее, определяющее смысл и всего мира в целом, и каждой личности, и каждого события, и каждого поступка» . Поэтому-то и можно говорить о том, что все сущее или могущее быть им хорошо или дурно. Однако такое вездесущие ценностного момента есть условие, крайне затрудняющее опознание его и выработку объективного понятия ценности. Пытаясь определиться с «определением» ценности, Лосский подробно исследует различные психологические теории (Крейберга, Мейнонга, Гейде, М. Шелера) и критикует их и за релятивизм, и за психологизм, и за относительность. Неудовлетворенный таким положением дел, и желающий прийти к определению исследуемого предмета он обращается к христианскому пониманию ценностей и находит, что приближение к Богу и к Божественной полноте бытия есть основная положительная ценность. Развивая учение о ценностях, он приходит к пониманию положительных и отрицательных ценностей.
Н. Лосский согласен с христианским антропологическим опытом, и также утверждает, что Бог есть абсолютное совершенство. Стремление к совершенству, то есть к абсолютной полноте Божественного бытия, есть своего рода призвание всего сущего, аргументируя свое утверждение, он ссылается на огромную философскую традицию. «Учение о стремлении мира к Богу как абсолютно ценному началу очень распространено в философии. Согласно Аристотелю, мир в целом с любовью стремится к Богу как к своей конечной цели. Дионисий Ареопагит утверждает, что все стремится к Сверхсущему, которое есть совершенство всякого существа, Такое же учение развивает и св. Максим Исповедник... Альберт Великий и Фома Аквинский утверждают, что... Бог есть конечная цель человека и всех разумных существ... Что же касается человека, учение о том, что подлинная конечная цель есть обожение, признано едва ли не всеми Отцами Церкви, особенно восточными»1. Здесь он также движется в рамках обозначенной духовно-философской традиции.
Он считает, что то, что способствует обретению полноты бытия, есть положительная ценность, то, что препятствует - отрицательная. Определение им ценности таково: «это бытие в его значении для осуществления абсолютной полноты бытия или удаления от нее». Вне всякого сомнения, что первичная же сверхмировая абсолютная положительная ценность — это Бог. От него и из него Н. Лосский выводит все другие ценности, которые своем значении имеют два возможных направления - к осуществлению полноты бытия и к удалению от нее, поэтому они противоположны, могут быть положительными и отрицательными. Первые он называет добром, а вторые - злом. Н. О. Лосский в отличие от Л. Н. Толстого и И. А. Ильина, начинает с положительного определения «добра». Он считает, что «необходимо найти первичное абсолютно совершенное и всеобъемлющее добро, которое могло бы служить масштабом для всех остальных оценок. Такое высшее добро есть Бог» . Он — Добро и абсолютная полнота бытия во всеобъемлющем значении этого слова: Он есть и Истина, и Красота, и
Нравственное Добро. Здесь он особым образом преодолевает точки зрения Толстого, считавшего, что добро - это земная человеческая жизнь и все сопутствующее ей, и Ильина, думавшего, что добро — это, хотя и особое, но тем не менее, душевно-духовное состояние. Хотя Лосский также понимает, что ему придется искать добро в земном бытии, которое не бывает свободно от недостатков, то есть неограниченного, абсолютного, добра как оно есть, на земле может и не быть.
В человеческом царстве есть лишь производные виды добра, которые могут быть определены путем указания на их связь со всеобъемлющим Добром, с абсолютной полнотой бытия. Таким образом, Н. Лосский заводит речь об абсолютности и относительности. Как он считает, абсолютная положительная ценность есть ценность сама в себе безусловно оправданная, а следовательно, имеющая характер добра с любой точки зрения, в отношении и для любого субъекта. Она не только сама по себе есть добро, но и следствия, вытекающие из нее, никогда не содержат в себе зла. Относительная положительная ценность есть ценность, имеющая характер добра лишь в каком либо отношении или для каких-нибудь определенных субъектов. В другом отношении или для других субъектов такая ценность может быть злом или быть связанной со злом. Причем, такие ценности возможны только в царстве человеческого бытия, где добро для одного человека оказывается злом для другого. Здесь он дает своеобразный ответ Л. Толстому, искавшему абсолютное добро здесь, на земле, заключающийся в том, что не надо пытаться строить небо на земле. Ведь конечный человек не избавлен от ошибок в силу своей субъективности.
