Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения стерео типов восприятия политического терроризма 15
1.1 Стереотипы восприятия, как форма категоризации социальной реальности 15
1.2. Теоретические представления о проблеме терроризма в политической психологии 26
1.3. Системное описание политического терроризма 31
1.3.1. Экономический терроризм 37
1.3.2. Физический терроризм 41
1.3.3. Идеологический терроризм 44
1.3.4. Информационный терроризм 49
1.4. Стереотипы восприятия терроризма. Психологические по следствия терактов 57
Выводы по первой главе 66
Глава 2. Особенности стереотипов восприятия политического терроризма на Северном Кавказе 67
2.1. Источники, причины и особенности политического терроризма на Северном Кавказе 67
2.2. Стереотипы восприятия как способ политической борьбы и средства психологического воздействия в конфликтах на территории Северокавказского региона России 72
Выводы по второй главе 82
Глава 3 Организация, объем, методы исследования и их обоснование 83
3.1. Основные этапы и организация исследования 83
3.2. Характеристика выборки 85
3.3. Методы и методики исследования 91
Выводы по третьей главе 105
Глава 4. Анализ результатов эмпирического исследования... 106
4.1. Анализ результатов авторской анкеты 106
4.2. Анализ семантических пространств понятий «терроризм», «государство», «Я» 122
4.3. Сравнение значений по данным диагностических методик. 125
4.4. Результаты корреляционного анализа 131
Выводы по эмпирической части исследования 142
Общие выводы 147
Заключение 149
Библиографический список использованной литературы 151
Приложения 160
- Теоретические представления о проблеме терроризма в политической психологии
- Стереотипы восприятия терроризма. Психологические по следствия терактов
- Стереотипы восприятия как способ политической борьбы и средства психологического воздействия в конфликтах на территории Северокавказского региона России
- Анализ семантических пространств понятий «терроризм», «государство», «Я»
Введение к работе
з
Актуальность данной работы обусловлена, прежде всего, необходимостью всестороннего подхода к решению проблемы терроризма, спецификой данного феномена, действия которого направлены на большее число людей, чем непосредственно жертвы. Терроризм, как индикатор кризисных процессов выступает своеобразным каналом обратной связи между обществом и властью, между отдельной частью общества и обществом в целом. Противодействие терроризму в условиях Северного Кавказа носит специфический характер: это пограничная зона, на территории которой осуществляется взаимодействие двух крупнейших мировых цивилизаций - христианской и мусульманской; Северный Кавказ - место локализации множества сложнейших и трудноразрешимых очагов межэтнических и территориальных конфликтов; периодически совершаемые теракты так же свидетельствует об остром неблагополучии в данной зоне социального пространства. В этом отношении, терроризм в целом, и на Северном Кавказе, в частности, не может иметь чисто силового, экономического или идеологического решения.
Объем исследований по проблемам терроризма чрезвычайно велик, что связано с остротой тематики, ее злободневностью. Большая часть работ по терроризму носит полидисциплинарный характер, обусловленный природой объекта исследования. Авторами таких исследований выступают зачастую не столько психологи, сколько политологи, социологи, военные, дипломаты, юристы, работники спецслужб и т.д. В результате собственно психологический аспект в работах по террористической проблематике далеко не всегда освещен на должном уровне, при изучении основное внимание исследователей направленно на изучение: причин, истоков и форм проявления терроризма (О.В. Будницкий, В.В. Витюк, Э.А. Паин, Дж. Арас,А.Р. Schmid); экономических, социальных, политических, культурных детерминант, обуславливающих существование терроризма (Д.А.Корецкий, В.В.Лунев, CI. McCauley); социально - психологических особенностей личностей террористов, заложников и специалистов, осуществляющих помощь пострадавшим (Н.В. Тарабрина, В.Е.Христенко, P. Wilkinson); особенностей подготовки специалистов ведущих переговоры с террористами (Ю.М. Антонян,
4 Г.И. Белокуров; М.И. Марьин, Н.В. Андреев, А.В. Буданов); групповой динамики террористических организаций, проблем лидерства и внутригрупповой борьбы (W. Laquer, J. M.Post, Г. Ньюман, Д.В. Ольшанский).
Цель исследования состоит в том, чтобы выявить и описать специфику стереотипов восприятия терроризма с учетом возрастных, национальных, религиозных и иных особенностей респондентов.
Предмет исследования - стереотипы восприятия терроризма.
Объектом исследования являлись жители г. Владикавказа и Санкт-Петербурга. В выборку было включено 205 человек, с дифференциацией по месту проживания, по полу, по возрасту, по национальности, по вероисповеданию, по степени близости к непосредственным жертвам террористических актов.
Основная гипотеза исследования состояла в том, что для жителей каждой территории характерны свои стереотипы восприятия терроризма, обусловленные их психологическими особенностями.
Исходя из основной гипотезы и поставленной цели, решались следующие задачи исследования:
-проведение теоретического анализа и систематизации научных подходов к рассмотрению понятия стереотип для выделения основных аспектов в исследовании стереотипов восприятия терроризма;
-рассмотрение основных теоретических подходов к объяснению феномена терроризма;
-применение системного подхода для выработки понимания политического терроризма как системного явления;
-разработка и описание системы формирования террористического поведения;
-определение и описание культурно - специфичных характеристик Северного Кавказа в целом и Северной Осетии в частности;
-разработка психодиагностического комплекса, сочетающего методы изучения стереотипов восприятия и социально-психологических характеристик личности;
-апробировать предложенный психодиагностический комплекс для выявления стереотипов восприятия терроризма на территории г. Владикавказа и г. Санкт-Петербурга.
Теоретико-методологическая основа исследования.
В основе диссертационного исследования лежит системный подход к политической психологии с концепцией психических состояний и жизненных пространств А.И.Юрьева. Мы также опирались на междисциплинарный подход к изучению психики человека Б.Г.Ананьева, принципы системного подхода к процессу познания, теории установки и нормативного поведения личности, изложенные в трудах Л.С. Выготского, В.А. Ганзена, Н.Я. Гальперина, А.А. Бодалева, А.Г. Ковалева, Н.В. Кузьминой, А.Н. Леонтьева, Б.Ф. Ломова, С.Л. Рубинштейна, Д.Н. Узнадзе, В.А. Ядова, И. Канта, Б. Рассела.
Методы исследования. В ходе исследования в соответствии с его целями и задачами применялись теоретические и эмпирические методы:
теоретические - изучение, отбор и систематизация психологических, социальных и философских материалов по данной проблеме, включая анализ и прогноз результатов исследования.
диагностические - анкетирование, тестирование;
математические методы обработки результатов исследования с использованием параметрической математической статистики, корреляционного, факторного, дисперсионного анализа.
6 Достоверность и обоснованность результатов исследования обеспечены методологией исследования; использованием комплекса методов, адекватных основной гипотезе, цели, задачам и этапам научно-исследовательской работы; апробацией теоретических разработок и практических рекомендаций на практике; ма-тематико-статистической обработкой эмпирических данных и формальнологическим анализом полученных результатов, подтверждающих справедливость выдвинутой гипотезы.
Положения, выносимые на защиту
Стереотип восприятия является неотъемлемым элементом сознания, относящимся к сфере социального взаимодействия, характеризующимся сложной структурой, включающей в себя аффективный, когнитивный, поведенческий аспекты.
Рассмотрение политического терроризма в рамках системного подхода позволяет выявить взаимосвязь экономических, идеологических, информационных и физических компонентов, как элементов системы и как самостоятельно существующих видов терроризма.
Предложенная в работе система формирования террористического поведения, включающая три фазы (латентную, наблюдаемых отклонений и предъявленного поведения), позволяет проследить и описать максималистское, минималистское, экстремистское и, собственно, террористическое поведение.
При изучении стереотипов восприятия терроризма возможно использование специально разработанной анкеты, направленной на изучение основных аспектов стереотипов восприятия.
Существуют различия в стереотипах восприятия терроризма на территории Российской Федерации в двух различных регионах: в республике Северная Осетия - Алания г. Владикавказе и в г. Санкт-Петербурге.
6. Респонденты, проживающие на территории, где совершался теракт,
имеют схожие и более выраженные стереотипы восприятия терроризма, в отли-
7 чиє от респондентов, не сталкивавшихся с террористическими актами. Их стереотипы более вариабельные (больший разброс в вариантах ответов).
Научная новизна и теоретическая значимость исследования:
Использование принципов целостного и системного подхода к исследованию психических явлений В.А. Ганзена, А.И. Юрьева для анализа причин, приводящих к терроризму (максимализм, минимализм, экстремизм, терроризм).
Анализ экономического, физического идеологического, информационного и политического терроризма в рамках понятия жизненного пространства (К. Левин), пересечения политического и психологического пространств человека (А.И. Юрьев) и системного подхода (В.А. Ганзен, А.И. Юрьев).
Проведение сравнительного исследования стереотипов восприятия терроризма на территории двух культурно специфичных регионов Российской Федерации.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в конкретной деятельности различных политических институтов, стремящихся в идеале как ликвидировать угрозу, исходящую от самого факта существования политического терроризма, так и снизить его негативное влияние на психологическое состояние населения.
Апробирована разработанная автором методика, направленная на выявление стереотипов восприятия терроризма. Результаты апробации позволяют рекомендовать данную методику для аналогичных исследований.
Результаты диссертационного исследования будут полезны при проведении семинаров, форумов, круглых столов и дискуссий в работе студенческих профсоюзных организаций, направленной на развитие и укрепление межэтнического, межреспубликанского и межгосударственного мирного сотрудничества.
Материалы диссертации могут быть использованы в подготовке и в практической деятельности политических психологов, дополняя и расширяя разделы политической психологии в аспекте изучения и коррекции межэтнических, межре-
8 лигиозных и межрегиональных проблеем взаимодействия на едином политическом пространстве.
Апробация работы
Основные положения диссертационного исследования обсуждены на аспирантских семинарах кафедры политической психологии Санкт-Петербургского государственного университета, изложены в 10 публикациях общим объемом 2,52 п.л., а также отражены в выступлениях автора на следующих научно-практических конференциях:
П-я Всероссийская конференция «Гуманитарные стратегии антитеррора. Психология фанатизма, страха и ненависти», Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2005 год
Межвузовская научно-практическая конференция студентов, аспирантов, преподавателей «Психология коррупции: анализ, теория, практика», Санкт-Петербургская акмеологическая академия, 2007 год
Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы социальной психологии», Санкт-Петербургский университет МВД России, 2007 год
Международная научно-практическая конференция «Психология обеспечения правопорядка и безопасности», Санкт-Петербургский университет МВД России, 2008 год
П-ой Межрегиональный фестиваль молодежи ЮФО «Мир Кавказу», Южный федеральный университет, Дагестанский педагогический университет, Московский государственный университет, Центральный комитет профсоюза образования и науки, 2008 год
Межвузовская научно-практическая конференция студентов, аспирантов, преподавателей «Этические проблемы деятельности практического психолога», Санкт-Петербургский институт психологии и акмеологии, 2008 год.
Структура и объем диссертации
Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка литературы и приложений. Общий объём диссертации составляет 159 страниц. Работа включает 24 таблицы, 36 иллюстраций, приложения на 15 страницах. Список литературы насчитывает 154 источник, 20 из них на иностранном языке.
Теоретические представления о проблеме терроризма в политической психологии
Прежде всего, следует определиться с терминологией, поскольку на данный момент авторы, изучающие феномен терроризма, отмечают сложность в том, что бы дать четкое и исчерпывающее определение терроризма.
В литературе термины «террор» и «терроризм» используются для определения явлений разного порядка, схожих друг с другом в одном - применения насилия по отношению к отдельным личностям, общественным группам и даже классам. Чтобы избежать терминологической путаницы, в литературе принято разделять понятия «террор» (насилие, применяемое государством; насилие со стороны «сильного») и «терроризм» (насилие со стороны оппозиции, со стороны «слабого»).
В то же время, очевидно, что при внешней схожести применения насилия речь идет о явлениях разного порядка. «Никого не должен сдерживать тот факт, что не существует «общей научной теории» терроризма, - пишет один из крупнейших современных исследователей терроризма У.Лакер. -Общая теория a priori невозможна, потому что у этого феномена чересчур много различных причин и проявлений» [59, с. 85]. У. Лакер справедливо отмечает, что терроризм - это очень сложный феномен, по-разному проявляющийся в различных странах в зависимости от их культурных традиций, социальной структуры и многих других факторов, которые весьма затрудняют попытки дать общее определение терроризма [59,125].
Российские исследователи В.В. Витюк и С.А. Эфиров полагают, что выработать общую дефиницию терроризма вполне возможно, если «соблюсти несколько элементарных логических условий». Во-первых, надо четко различать употребление понятия «терроризм» в прямом и переносном смысле». В данном случае В.В. Витюк и С.А. Эфиров имеют в виду использование таких словосочетаний, как «экономический террор», «информационный террор» и т.п. Во-вторых, следует отличать терроризм от иных «форм и методов вооруженного насилия, террористический характер которых сам по себе не доказан». В-третьих, «определение терроризма должно быть принципиально полным», включая признаки, объединяющие его с другими формами насильственных действий, но главное - те «специфические характеристики, которые отделяют террористическое насилие от нетеррористического». В-четвертых, следует учитывать, что «действия, составляющие специфику именно терроризма, в рамках других форм вооруженного насилия носят частный или вспомогательный характер» [21, с. 222-223] .
Таким образом, авторы предполагают понимать под терроризмом политическую тактику, связанную с использованием и выдвижением на первый план тех форм вооруженной борьбы, которые определяются как террористические акты. Террористические акты, которые ранее сводились к убийствам «отдельных высокопоставленных лиц», в современных условиях могут носить форму угона самолетов, захвата заложников, поджогов предприятий и офисов и т.д., но объединяет их с терроризмом прежних времен то, что «главной угрозой со стороны террористов остается угроза жизни и безопасности людей». Террористические акты направлены также на нагнетание атмосферы страха в обществе и, разумеется, они должны быть политически мотивированы.
Можно привести еще ряд определений терроризма: «Терроризм есть мотивированное насилие с политическими целями» [Б. Крозье, Великобритания]; «Терроризм - это систематическое запугивание правительств, кругов населения и целых народов путем единичного или многократного применения насилия для достижения политических, идеологических или социально-революционных целей и устремлений» [Г. Дэникер, Швейцария]; терроризм -это «угроза использования или использование насилия для достижения политической цели посредством страха, принуждения или запугивания» [сборник под ред. И. Александера (США) «Терроризм: теория и практика»] [137].
Зарубежные авторы — У. Лакер [125, 129], П. Вилкинсон [127, 128], Б. Хоффман [103] и другие - определяют терроризм как незаконное применение или угроза использования насилия против лиц, чтобы принудить правительства выполнить политические или идеологические цели.
По-видимому, дать некое всеобщее определение терроризма весьма затруднительно, хотя очевидно, что его неотъемлемыми чертами действительно являются угроза жизни и безопасности людей и политическая мотивировка применения насильственных действий.
А. Шмидт попытался дать синтетическое определение феномену. Проанализировав десятки определений ученых-террологов, он нашел 22 элемента, общих для большинства определений, и создал определение, содержащее из 13 этих элементов. В итоге у него получилось: «терроризм - это насильственный метод или угроза его использования, применяемые неправительственными законспирированными индивидами, группами или организациями в мирное время, осуществляемые с помощью дискретных действий, направленных на различные объекты с определенными целями или эффектом» [130].
«Терроризм с точки зрения политической психологии это борьба нелегитимной власти против легитимной», с помощью «средств и методов давления на психическое состояние противника». Цель терроризма «психолого-политическая дестабилизация общества через «заражение» противников психолого-политической нестабильностью, которой он страдает сам» [115].
Изучение данной проблемы позволяет сделать вывод о том, что разработка понятийного аппарата в области изучения терроризма в настоящее время остается незавершенной. Мы видим, что на сегодняшний день отсутствует единая модель анализа терроризма, не выяснена четко сущность явления. Терроризм и политический терроризм отождествляются. Ряд авторов для определения терроризма используют политические и эмоциональные рамки влияния на общество. Другие - используют предметные рамки (политические, правовые). Третьи - логические процедуры (анализ, синтез), четвертые - роль государства в организации и распространении терроризма (государственный, поддерживаемый государством) и т. д.
Стереотипы восприятия терроризма. Психологические по следствия терактов
Описывая актуальность темы, мы особое внимание уделили тому, что именно психологические последствия - наиболее эффективный инструмент террористов, с помощью которого ими достигается привлечение наибольшего внимания общества к себе и своей деятельности. Психологические последствия являются основанием для формирования и укрепления в обществе определенных стереотипов восприятия терроризма, понимания причин его возникновения. Имеющиеся стереотипы восприятия терроризма могут быть как положительными, так и отрицательными. И соответственно могут проявляться, с одной стороны, как в пассивном одобрении и сочувствии делу террористов, в осознанном желании индивида, группы присоединиться к уже существующей террористической организации или перенять ее опыт для достижения своих собственных целей, в том числе противозаконного и антисоциального характера. А с другой стороны в чувстве страха и потребности идентификации источника угрозы. Кроме того, психологические последствия -это потенциальная информационная база для людей, обладающих определенным складом личности и склонных к совершению насильственных действий, в том числе и террористических актов.
Давно установлен один из феноменов СМИ — у созданной с их помощью славы нет знака «плюс» или «минус». Информационные сообщения стирают и без того размытые границы между «плохим» и «хорошим». А отсюда следует, что террористы становятся такими же телевизионными героями, как и спортсмены или звезды шоу-бизнеса. А героям принято подражать и восхищаться ими. В книге «Манипуляция сознанием» С. Кара - Мурза приводит в пример женщину, работавшую на завалах ВТЦ в Нью-Йорке, которая в интервью выражала восхищение, как внешностью Бен-Ладена, так и его личностными качествами [50].
Эпидемии подражательного поведения, охватывает общество почти сразу же после резонансных событий, широко освещаемых СМИ. Хорошо известен феномен Вертера — после публикации в СМИ рассказа о самоубийстве известной личности число совершаемых самоубийств резко увеличивается в тех географических районах, где данный случай получил широкую огласку. Таким образом, исследования психологических последствий терроризма, как факторов влияющих на формирование отношения к этому явлению, стереотипов восприятия терроризма и причин его возникновения представляют для нас интерес не только и не столько в теоретическом плане, сколько несут в себе практическую значимость. Что мы имеем в виду, когда говорим о психологических последствиях терактов? В первую очередь — это страх, ужас, паника, агрессия и апатия. Именно в такой последовательности рассматривал их Д.В. Ольшанский.
Само понятие террор значит ужас. Ввел его Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Ужас - это крайняя степень страха, а страх - это одна из самых первых реакций, которая наблюдается после террористического акта. Нет страха - нет терроризма, а есть просто некое, пусть и жестокое, тяжкое, но все же привычное, «обычное» уголовное преступление, которое в силу своей привычности не вызывает у людей опасения массовой угрозы [75, с 61].
Людей пугает не столько сама возможность террористического акта, сколько непредсказуемость и неизвестность места и времени его совершения. Именно подобные механизмы и приводят к тому, что число психологических жертв террористического акта всегда во много раз превышает число физических жертв. В обществе активируется цепная реакция на происшедшее в виде паники и страха смерти. Если мы говорим об обществе, переживающем какие-либо сложности в межэтнической сфере (а таковым и является северокавказский регион), находящимся в переходном периоде, то здесь особое внимание привлекает возрастание межэтнической напряженности, укрепление уже существующих негативных гетеростереотипов и рост этноцентризма. И в этом случае терроризм может выступать в качестве средства манипуляции в разжигании межэтнических и межконфессиональных конфликтов [26].
В случае с терроризмом упоминая о страхе, мы введем такое экзистенциальное понятие как «страх смерти» [88]. Априори полагает, что страхи в целом и в частности страх смерти присущи всем людям. Инстинкт самосохранения позволяет нам в рамках человеческой биологии защищаться от смертельной угрозы и личного физического повреждения в ситуации неожиданности. Так убивая, насилуя, калеча, террористы «берут» в руки одно из самых действенных оружий для запуска реакции в виде страха. Выбирая в качестве жертв не кого-то конкретно (как это происходит в случае мотивированного убийства), а случайного человека или массу людей, они с помощью СМИ позволяют каждому человеку «представить» себя в роли жертвы. Таким образом, возникает ощущение, что он может стать одним из той самой массы. Основной расчет террористов и заказчиков теракта строится именно на этом. к примеру, после событий, произошедших в США 11 сентября, резко снизилось количество пассажироперевозок среди американских авиалиний. Это объяснялось тем, что люди боялись попасть в повторные теракты.
Д.В.Ольшанский обращает внимание на то, что территория распространение страха не ограничилось США. По данным опроса российских жителей Фондом «Общественное мнение» (опрос, проведен в конце сентября) следует: 21% респондентов испытали в результате террористических актов комплекс отрицательных эмоций, таких как «тревога, страх, ужас». 70% респондентов указали на то, что боятся стать жертвами следующего террористического акта. Такие показатели частично отражают общие тенденции, характерные для посттеррористического состояния общества. Это массовый страх, формированию которого подвержена большая честь населения. Как и любое массовое явление, оно сложноуправляемо и делает общество уязвимым. Все это становится причиной множества конфликтов на бытовой, этнической, конфессиональной и проч. почве.
Повторяющиеся пугающие события, в частности, в условиях, когда теракты становятся систематическими, у людей появляется своего рода привыкание (адаптация) к информации на эту тему, наступает апатия, как механизм психологической защиты, характеризующаяся эмоциональной пассивностью, безразличием, упрощением чувств. Но следствием повторяющихся событий так же может стать и чувство ужаса. Т.е. то, что не вызвало сильного страха первоначально, может вызвать его случившись позже.
Стереотипы восприятия как способ политической борьбы и средства психологического воздействия в конфликтах на территории Северокавказского региона России
К числу факторов способствующих усилению социальной напряженности в сфере межэтнических отношений относится и процесс стереотипизации массового сознания. Стереотипы восприятия терроризма на Северном Кавказе, как территории на которой не один раз происходили теракты, на наш взгляд, будут отличаться от стереотипов восприятия терроризма людей, проживающих на территории на которой не происходили террористические акты. В республике Северная Осетия — Алания за 9 лет с 1999 года по март 2010 года, совершено 13 террористических актов. В них погибли и получили ранения различной степени тяжести сотни людей. Терроризм для территории, на которой он совершен, как правило, становится фактором личностной и общественной мобилизации и требует скорейшего разрешения и нахождения «врагов». Опознание того с кем «мы» будем бороться. Для территории, на которой подобных терактов не происходило, они рассматриваются скорее в качестве абстрактного страха.
После трагических событий в Беслане терроризм впервые вышел во главу перечня наиболее серьезных проблем, стоящих перед страной. По данным ВЦИОМ (N= 1700), если весной 2004 г. его упоминали лишь 15% опрошенных, то осенью эта цифра возросла до 45%, обогнав по актуальности традиционный набор социально-экономических вопросов - преодоление роста цен, стабилизацию экономического положения, борьбу с бедностью и безработицей [34, с. 9]. По итогам 2003 и 2004 гг. террористические акты выделили в качестве главных событий, привлекших наибольшее внимание, более 50 и 70% респондентов ВЦИОМ соответственно. Данные опросов общественного мнения свидетельствуют о волнообразной динамике. В силу своей природы человеческая психика имеет защитные механизмы, не позволяющие стрессовым состояниям переходить в дисстрес-совые. Соответственно, по прошествии некоторого времени чувство угрозы снижается и через полгода после «Норд-Оста» или Беслана панический синдром уходит. Формируется некая привычка к существованию в атмосфере постоянной, но далекой угрозы, когда последняя перестает восприниматься остро и требовать мгновенной реакции.
В сентябре 2004 г. на вопрос «Как вам кажется, после событий в Беслане произойдут ли какие-либо изменения в жизни людей и общества в целом?» ответы распределились следующим образом: 11% респондентов считали, что нас ждут существенные перемены; 40 % - в целом перемены будут незначительными; 41% - никаких значительных последствий не произойдет, теракты происходят уже много лет, но ничего не меняется.
Считали, что население должно принимать активное участие в обеспечении своей безопасности; мнения, что обеспечение безопасности и борьба с терроризмом — это дело, прежде всего, власти, а не населения, придерживались соответственно 35 % и 46%. В реальности можно наблюдать усиливающееся отчуждение россиян от власти и возложение на нее вины за неспособность предотвратить террористические акты. На протяжении последних трех лет около 65-67% опрошенных отмечают, что российские власти не в состоянии защитить население от новых вылазок террористов. Причем, респонденты склонны, прежде всего, возлагать ответственность за происходящее на правоохранительные органы и спецслужбы (около 24% и 40% респондентов соответственно), в меньшей степени принимая обвинения в свой собственный адрес в недостаточной бдительности (8%) [81, с. 57-61].
Стереотипы восприятия терроризма не остаются чем-то неизменным. Под влиянием реальной действительности пропаганды средств массовой информации меняется природа чувств, настроений, представлений они могут тесно переплетаться с этнически стереотипами, что требует от нас как от исследователей учитывать кросс-культурную составляющую мышления и поведения человека, специфику организацию быта, язык и культуру.
Каждый народ имеет свои устойчивые представления о других народах. Согласно мнению А.В. Павловской человек не действует исходя из принципа «сначала видим, а потом даем определение», наоборот, «мы сначала определяем для себя то или иное явление, а потом уже наблюдаем его. Во всей неразберихе внешнего мира мы выхватываем то, что навязывает нам наша культура, и мы имеем очевидную тенденцию воспринимать эту информацию в форме стереотипов» [78, с.95].
Народы, проживающие на территории Северного Кавказа, являются носителями различных этнических и культурных традиций. Взаимодействие в таких условиях несет в себе потенциальной угрозу, усугубляющую любые возникающие противоречия. Высокий уровень этнического самосознания — вот еще один элемент, который оказывает влияние на построение межнациональных отношений на Северном Кавказе. После распада Советского Союза эти тенденции проявили себя наиболее ярко в конфликтах между регионами (Северная Осети и Ингушетия, Дагестан и Чечня), между центром и регионом (война в Чечне)
На рост этнического самосознания оказывает влияние собственно этническая культура. Фонд этнической культуры функционирует в разных бытовых сферах. В наибольшей степени он сосредоточен в языке, семейных нормах, поведенческих стереотипах. Все вышеперечисленное может играть как роль факторов объединяющих, так и способствующих изоляции и противостоянию. Если рассмотреть и проанализировать конфликт, возникший по поводу территории (Пригородный район), с точки зрения высказываний политиков и позиции части средств массовой информации, то можно отметить, что присутствует попытка представить этот конфликт как «сплошное противоборство, этнокультурное, конфессиональное и психологическое противостояние» [26, 45, 68]. Таким образом, оказывается несложно создать «образ врага» в обыденном сознании осетин и ингушей. Подобная позиция, являясь, по сути, благоприятной почвой, нуждается лишь в инциденте - пусковом механизме, побуждающем к межэтническому противостоянию.
Анализ семантических пространств понятий «терроризм», «государство», «Я»
Представление о терроризме у респондентов из Владикавказа и Санкт- Петербурга достоверно различаются по всем парам понятий, кроме «дружелюбие - враждебность» (6) и «любопытство - скука» (8) (см. рис и таблицу 4.8.). Во Владикавказе «терроризм» представляется как вызывающее большую ненависть (1), антипатию (2), возмущение (3), негармоничность (4), тревожность (11), критичность (15). Понятие терроризма в большей степени связано с ощущением голода (5), стресса (12) и растерянности (7). При этом респонденты в Петербурге оценивают терроризма как понятие более энергичное (9), расслабленное (10), безразличное (15). При оценке понятия «государство» так же были найдены достоверные различия в двух группах. Респонденты из Владикавказа оценили государство как вызывающее ощущения более расслабленные (10), хладнокровные (11) и критичные (15). Респонденты из Санкт-Петербурга оценили государство как вызывающее большую симпатию (2), энергичность (9) и безразличность (15). При описании себя («Я») по шкалам было обнаружено меньше достоверных различий, чем при описании понятия «терроризм» и «государство». Респонденты из Владикавказа оценивают себя как более дружелюбных (6) и общительных (13), в то время как респонденты из Санкт-Петербурга оценивают себя как более терпимых (14). По данным опросника К. Томаса доминирующим типом поведения в конфликтной ситуации считается тот, по которому набрано большее количество баллов. По результатам исследования мы можем говорить о том, что все стратегии поведения представленные в опроснике проявляются в равной степени в обеих выборках (Таблица 4.11). Достоверные различия были обнаружены по шкалам компромисс и избегание (при р 0,05). Респонденты из Владикавказа при столкновении интересов, стремлений и т.д. чаще прибегают к взаимным уступкам, либо избегают конфликтных ситуации, т.е. не настаивают на достижении собственных целей и отстаивании собственных интересов и при этом отсутствует тенденция к кооперации. Результаты экспесс-опросника «Индекс толерантности» показывают характерное сочетание толерантных и интолерантных черт для респондентов из обеих групп. Согласно данным опросника толерантность (интолерант-ность) может проявляться в зависимости от ситуации, от паттернов поведения (реакции на ситуацию), которые имеются в культуре и ее значимости для респондента лично. Показатели этнической и социальной толерантности, толерантности как черты личности (по субшкалам методики) находятся в диапазоне средних значений. Были выявлены достоверные различия по групповым оценкам уровня этнической толерантности (Таблица 4.12). Более высокие показатели (при р 0,01) обнаружены у респондентов из Владикавказа.
Отношение к представителям других национальностей может характеризоваться как более толерантное, нежели у респондентов из Санкт-Петербурга. Так же были выявлены различия по показателю «индекс толерантности» (при р 0,05). что описыва- ет всю группу в целом как обладающую более выраженными чертами толерантной личности. Данные методики диагностики состояния агрессии Басса — Дарки нахо-дятся в пределах нормы «агрессивности» и «враждебности». По шкалам методики результаты находятся в пределах средних значений (Таблица 4.13.). Достоверные различия (при р 0,01) получены по шкале «Раздражительность». Респонденты из Осетии характеризуются большей готовностью к проявлению негативных чувств при малейшем возбуждении, большей вспыльчивостью и грубостью. Значимые различия (при р 0,05) получены по шкалам «Негативизм», «Вербальная агрессия», «Чувство вины», и соответственно, по индексу агрессивности (включающему в себя сумму по шкалам «Физическая агрессия», «Раздражение», «Вербальная агрессия»). Респонденты из Владикавказа характеризуются как склонные в большей степени к проявлению негативизма как оппозиционной манеры поведения.
Подобное сопротивление может проявляться как в форме пассивного неодобрения, осуждения и игнорирования, так и в форме активной борьбы против внешнего влияния. Чаще выражают свое недовольство вербально, нежели респонденты из Санкт-Петербурга. Различия, полученные по индексу агрессивности (отражающем наличие деструктивных тенденций в области субъект - субъектных отношений) так же показывают более высокий уровень агрессивности у респондентов из Владикавказа по сравнению с респондентами из Санкт- Петербурга. Показатели по шкале «чувство вины» более высокие у респондентов из Владикавказа, что может выражать возможное понимание или убеждение у респондентов в том, что он поступает неправильно, переживание ответственности за недозволенные деяния.
