Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы 10
1.1. Дефиниции - как отражение концептуальных объяснений причин гомициного сексуального поведения 10
1.2. Основные типологии сексуальных убийств и убийц 19
1.3. Механизмы гомицидного сексуального поведения 27
1.4. Клинико-социальная характеристика лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия 40
Глава 2. Материал и методы исследования 51
Глава 3. Предиспозиционные факторы и клинические проявления психических и психосексуальных расстройств 63
3.1. Предиспозиционные факторы 63
3.1.1. Патобиологические факторы 63
3.1.2. Социальные факторы 71
3.1.3. Психический дизонтогенез 76
3.1.4. Сексуальный дизонтогенез 90
3.1.5. Сексуальное поведение 99
3.2. Клинические проявления психических и психосексуальных расстройств
3.2.1. Психопатологические расстройства в анамнезе
3.2.2. Психопатологические расстройства
в предкриминальном периоде 115
3.2.3. Криминальный период 121
3.2.4. Сексуальное поведение в деликте 129
3.2.5. Субъективная феноменология деликта 140
Глава 4. Психопатологические и психологические механизмы гомицидного сексуального поведения 147
4.1. Последовательность этапов развития 148
4.1.1. Формирование полового самосознания (1-7 лет) 152
4.1.2. Становление полоролевого поведения (7-13 лет) 168
4.1.3. Формирование психосексуальных ориентации (13-18 лет) 180
4.2. Механизмы гомицидного сексуального поведения у лиц с парафилиями 190
4.3. Механизмы гомицидного сексуального поведения у лиц без расстройств сексуального предпочтения 208
Глава 5. Судебно-психиатрическая оценка лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия 222
5.1. Судебно-психиатрическая оценка 222
5.2. Принудительные меры медицинского характера 264
Заключение
- Механизмы гомицидного сексуального поведения
- Клинико-социальная характеристика лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия
- Клинические проявления психических и психосексуальных расстройств
- Становление полоролевого поведения (7-13 лет)
Введение к работе
АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Среди всех форм криминального поведения особое внимание исследователей из различных областей науки (психиатров, сексологов, криминалистов, юристов и др.) привлекает сексуальное гомицидное поведение. Это связано с малой его изученностью, высокими социальной значимостью и рецидивностью, наряду с низкой раскрываемостью данного вида правонарушений. Ряд авторов (Афанасьев СА, Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Антонян Ю.М., Верещагин ВА, Потапов СА, Шостакович Б.В., 1997; Протопопов АЛ., 2001; Мога-чев М.И., 2003 и др.) указывает на ежегодный рост сексуальных убийств, в том числе серийных, на протяжении последних лет, расширение их географии.
В современной литературе существуют два основных подхода к типологизации убийств и убийц: первый ориентируется на изучение индивидуально-личностных особенностей убийцы (Фер-ри Э., 1888; Дриль ДА, 1895; Познышев СВ., 1926; Аккерман В.И., 1928; Meloy J.R., 1999; Ситковская О.Д., Конышева Л.П., 2002), второй выявляет определенные социально-типовые ситуации совершения убийств (Меныпагин В.Д., 1928; Имелинский К., 1982; Ressler R. et al, 1988; Афанасьев СА, Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Побегайло Э.Ф., Милюков С.Ф., 1994; Кудря-ков Ю.Н., 1996; Антонян Ю.М., 1997; Антонян Ю.М., Верещагин ВА, Потапов СА, Шостакович Б.В., 1997; Benezech М., 1999; Дмитриева Т.Б., Шостакович Б.В., Горинов В.В. с соавт., 2002). Однако каждый из них имеет свои плюсы и минусы. При акценте только на личность убийцы без должного внимания остается оценка специфической значимости той или иной ситуации конфликтного межличностного взаимодействия. Ориентация же исключительно на выявление определенных, неизбежно схематизированных, обезличенных типовых и конфликтных ситуаций совершения убийств оставляет в стороне раскрытие целостной личности, вступившей в тот или иной конфликт, распознавание механизмов свойственного ей поведения вообще и механизма данного убийства в частности.
По данным Н. Adler, L. Lidberg (1995), для большинства лиц, совершивших повторные убийства, были характерны алкоголизм, наркомания, личностные расстройства, а шизофрения встречалась в 20 раз чаще, чем в популяции в целом. Другие исследователи также указывали на повышение риска совершения гомицидов ли-
цами, страдающими шизофренией и другими психотическими расстройствами (Eronen М. et al., 1996; Eronen М., Angermeyer М.С., Schulze Е., 1998; Wallace С. et al, 1998; Кондратьев Ф.В., Осколкова С.Н., Василевский В.Г., 2002 и др.)- Вместе с тем, S. Starmini et al. (1999), анализируя больных, направленных на принудительное лечение после совершения убийств, не обнаружили корреляций между диагнозом и опасным действием, однако выявили явную статистическую зависимость между бредовыми синдромами и тенденцией к убийствам. Органические, включая симптоматические, психические расстройства (F00-F09), также могут приводить к агрессивным ООД, среди которых большую долю составляют убийства. В таких случаях, как правило, агрессию связывают со слабоумием, тяжелыми дисфориями, эксплозивностью, вязкостью аффекта, помраченным сознанием, хроническими бредовыми расстройствами (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002). По данным М.В. Усюкиной (1988), 80% лиц с эпилепсией, проходивших судебно-психиатрическую экспертизу, обвинялись в совершении убийств.
Хотя многими авторами неоднократно подчеркивалась особая опасность лиц, страдающих психозами и обнаруживающих как продуктивные, так и негативные расстройства, отмечалось значение не столько собственно психиатрического диагноза, сколько структуры психопатологического расстройства (Котов В.П., 1977; Морозов Г.В., Шостакович Б.В., 1987; Bieber S., 1988; Key St. R., 1988; Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002).
Рядом исследователей устанавливалась связь гомицидного сексуального поведения, особенно серийного, с наличием у правонарушителей различных форм парафилий, преимущественно агрессивно-садистического круга (Ткаченко АА, Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В., 2001; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003; Бухановская О.А, 2003 и др.). По мнению множества авторов (Reinhardt R., 1957; Revitch Е., 1965; Brittain R., 1970; MacCulloch M., Snowden P., Wood P., Mills H., 1983; Prentky R. et al., 1989 и др.), парафильная идеаторная активность является первичным запускающим механизмом сексуального убийства. Жестокие фантазии об изнасилованиях и/или убийствах имели место в 86% случаев серийных и 23% однократных сексуальных убийц (Prentky R. et al, 1989). По данным R. Ressler et al. (1988), запускающими стимулами для парафильного фантазирования часто служат различные стрессогенные факторы окружающей среды. Общепризнанной также является точка зрения о влиянии алкоголя на реализацию насильственных действий, в том числе сексуальных убийств (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002; Бухановская О.А, 2003 и др.).
В результате исследования 84-х мужчин, проходивших су-дебно-психиатрическую экспертизу в ГНЦ ССП им. В.П.Сербского в связи с совершением сексуальных гомицидных действий, для лиц с парафилиями оказалась более характерной диэнцефальная патология и судорожные проявления эписиндрома, а для лиц без расстройств влечения - состояния нестабильного и нарушенного сознания, что более свойственно для поражения мозга на уровне стволовых структур. Причем, у лиц с парафилиями в дисрегуля-ции поведения доминировали нарушения самосознания, а у лиц без патологии влечений - расстройства сознания (Ткаченко АА, Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В. с соавт., 2002).
Таким образом, при описании личностей убийц внимание исследователей, как правило, привлекали социальные факторы, реже анализировались конституционально-генетические, психологические, клинико-психопатологические, сексологические характеристики лиц, совершивших сексуальные гомициды, однако ни один из этих факторов не изучен в достаточной степени. До сих пор нет единого мнения относительно природы и механизмов этой формы агрессии, не сформулированы четкие критерии судебно-психиатрической экспертной оценки лиц, обвиняемых в совершении сексуальных убийств.
ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Разработка критериев экспертной оценки психического и сексуального состояния лиц, совершивших сексуальные гомициды, на основании установления клинике-патогенетических и клинико-психопатологических закономерностей формирования и динамики психических и психосексуальных расстройств у данной категории испытуемых.
ЗДаДЧИИССПЕДОВАНИЯ:
Феноменологический и психопатологический анализ психических расстройств у лиц, совершивших сексуальные гомициды.
Установление конституционально-дизонтогенетических и психосексуальных особенностей, способствующих реализации сексуального гомицидного поведения.
Выделение психопатологических механизмов аномального сексуального поведения у лиц, совершивших сексуальные гомициды.
Сравнительный анализ лиц с клинически верифицированным диагнозом парафилии и лиц, совершивших сексуальные го-мицидные действия при отсутствии расстройства сексуального влечения.
Выработка дифференцированных критериев судебно-пси-хиатрической и сексологической экспертной оценки лиц, совершивших сексуальные гомициды.
Механизмы гомицидного сексуального поведения
Убийство является одним из наиболее сложных криминальных деяний, в основе которого лежат многообразные механизмы, причем психопатологические могут играть самостоятельную роль. Особое место среди них занимают психосексуальные расстройства. Гомицидное поведение по сексуальным мотивам встречается не так часто, например, в США убийства на сексуальной почве составляют менее 1% всех гомицидов (Meloy J.R., 1999). Вместе с тем, О.Ю.Михайлова приводит данные о том, что убийства, связанные с сексуальными посягательствами стали занимать существенное место в структуре умышленных убийств (2-5%), поэтому важно определить - какие именно варианты убийств в литературе чаще всего относят к сексуальным. По данным Ю.М.Лнтоняна, А.Л.Ткаченко, Б.В.Шостаковича (1999), сексуальные убийства - это все случаи противоправного лишения жизни, которые связаны с сексуальными переживаниями и мотивами, сексуальной жизнью человека и его сексуальными отношениями. Следовательно, к сексуальным убийствам можно отнести и те, которые не сопровождаются собственно сексуальными действиями, например, изнасилованием, но по своему внутреннему содержанию и субъективному смыслу обусловлены сексуальной жизнью виновного, его отношениями с представителями противоположного пола, его биологическим и социальным признанием и самопризнанием в данном аспекте.
Вместе с тем, наиболее распространено мнение о сексуальном характере тех убийств, которые сопряжены с изнасилованием жертвы. Еще Р.Крафт-Эбинг (1886) отмечал, что вслед за изнасилованием может последовать убийство жертвы, которое является непредвиденным заранее актом и совершается либо с целью устранить единственного свидетеля преступления, либо под влиянием сладострастия. Только к последним, по мнению автора, подходит выражение "эротическое убийство", при котором повреждения половых органов имеют такие размеры и характер, что их нельзя объяснить одним только насильственным половым актом, в особенности в тех случаях, когда у жертвы вырваны органы (кишки, гениталии).
Современные ученые подтверждают, что убийство может явиться результатом паники после совершенного преступления или следствием взвешенного решения с целью избежать поимки, но также может соответствовать садистским фантазиям и девиантному сексуальному влечению (Grubin D., 1992).
В большинстве современных исследований, проблема сексуального гомицидного поведения освещается прежде всего в контексте серийных убийств. Ю.М.Антонян (2001) отмечал, что сексуальные серийные убийства имеют характерные для них общие черты и всегда связаны с интимной жизнью убийцы, его психотравмирующими сексуальными переживаниями, ощущениями собственной сексуальной ущербности, что позволяет называть такие гомициды сексуальными. По данным автора, в большинстве крупных стран особое внимание привлекают сексуальные убийства, сопряженные с изнасилованиями или покушениями на него. Причем, сексуальные убийцы в большинстве случаев совершают не одно, а несколько, "серию" убийств. Другие современные исследователи криминального поведения также указывали на связь изнасилований с сексуальными убийствами, а также серийный характер данного вида преступлений. Так, по данным М.И. Могачева (2003), изучавшего лиц, обвинявшихся в совершении серийных изнасилований, ряд из них в ходе осуществления насильственной "серии" совершили убийство своих жертв. Причем гомициды, как правило, завершали цепь деликтов и совершались в конце "серии" нападений. По мнению автора, одним из внешних показателей превращения насильника в убийцу является совершение им преступлений со все более усиливающейся агрессией, что отчетливо просматривается при общем анализе противоправного поведения обвиняемых в совершении серийных изнасилований. При этом большинство (82%) преступников, действовавших "с нарастающей агрессией" (в том числе и убийц), в момент совершения преступлений находились в состоянии опьянения - 70% алкогольного и 12% наркотического (Могачев М.И., 2003). А.Р.Павлов (1994) также отмечает преобладание тенденции к учащению убийств в рамках одной серии, что связывает с патологическим развитием личности убийц, с нарастанием компульсивности, неодолимости влечений. В целом эти данные соответствуют описаниям других авторов (Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003 и др.), однако в этих работах акцентируется внимание преимущественно на криминалистических характеристиках мест преступлений, социальном статусе жертв и убийц. Вместе с тем, практически не описываются особенности психического состояния таких лиц в момент деликта; ситуации предварительного контакта, взаимодействия с жертвой и другие детали, имеющие значение для выявления механизмов гомицидного сексуального поведения.
Наибольшую социальную опасность представляют серийные сексуальные убийства, которые в последнее время привлекают все большее внимание ученых. Активно развивается направление по созданию межведомственных групп с привлечением специалистов из различных областей (психологи, криминалисты, судебно-медицинские эксперты, сексологи, психиатры и др.) для создания проспективного портрета серийного сексуального убийцы (Ведерников Н.Т., 1978; Михайлова О.Ю., 2000; Протопопов А.Л., 2001; Анфиногенов А.И., 2002; Дворкин А.И. и соавт., 2003 и др.).
Описываемая криминалистами динамика агрессивного сексуального поведения, когда "серия" изнасилований постепенно приводит к совершению сексуального убийства, также находит отражение в исследованиях девиантного сексуального поведения. Серийные, а особенно клишированные правонарушения, совершают преимущественно лица, страдающие расстройством сексуального предпочтения, от характера, типа динамики и других особенностей которого зависит картина деликта. Такие признаки, появляющиеся от первого к последнему эпизодам серии, как усиление агрессивности по отношению к жертвам; переход от бесконтактных (эксгибиционизм) форм девиантной сексуальной активности к контактным (изнасилование), от неагрессивных к агрессивным - указывают на регрессивный тип динамики парафилии, что нередко происходит на фоне утяжеления или декомпенсации имеющихся психических и психосексуальных расстройств (Ткаченко А.А., 1999; Ткаченко А.А., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В.,2001).
В конце XIX и начале XX веков психиатры разных стран отметили существование связи между агрессивностью и сексуальностью (Крафт-Эбинг Р., 1886; Дриль Д.А., 1895; Ганнушкин П.Б., 1933 и др.). Ч.Ломброзо (цит. по Р.Крафту-Эбингу, 1886) приводил многочисленные примеры появления "мании убийства" при чрезмерном усилении сладострастия, а также частые случаи, когда сама "мания убийства" сопровождалась сладострастием. Сам Р.Крафт-Эбинг (1886) подчеркивал связь жестокости и сладострастия, наблюдаемую при нормальном сексуальном взаимодействии, когда психически здоровый субъект на высоте возбуждения кусает и царапает партнера по половому акту, то есть совершает действия, присущие обычно гневному аффекту. Автор пояснял, что в случаях насилия, сопровождающегося ранением или даже умерщвлением жертвы, влечение к жестокости, сопутствующее сладострастному аффекту, "усиливается в психопатическом индивиде до чрезмерной степени", причем из-за отсутствия или недостаточности этических чувств все нормальные противодействия оказываются очень слабыми.
Клинико-социальная характеристика лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия
Исследователи из различных областей науки работают над выявлением и описанием механизмов гомицидного сексуального поведения. Обнаруживая значимые феномены, ученые интерпретируют их в русле подходов, актуальных для применяемой дисциплины, поэтому многие важные факторы, приводящие к реализации изучаемого поведения остаются за рамками проводимых исследований.
Сексуальное убийство - комплексный, детерминированный многими факторами феномен, требующий междисциплинарного исследования, где наряду с конституционально-генетическими и клинико-биологическими факторами психологические занимают одну из первостепенных ролей. При том, что на сегодняшний день ни один из факторов не изучен в достаточной степени, психологические механизмы формирования и реализации гомицидного сексуального поведения, как опосредующие все остальные факторы, остаются чрезвычайно актуальными для решения клинико-психопатологических и экспертных вопросов. А.А.Ткаченко и А.В.Герасимовым (1999) было обследовано 36 человек с сексуальным гомицидным поведением, группой сопоставления выступали подэкспертные, совершившие противоправные сексуальные агрессивные действия негомицидного плана. При анализе полученных результатов авторы подтвердили мнение о том, что одними из основных предиспозиционных психологических факторов сексуального гомицидного поведения являются специфические искажения в сфере межличностного восприятия и стратегии (стиля) межличностного взаимодействия, которые способствуют проявлению агрессии, приводящей к физическому уничтожению объекта сексуального влечения. В результате исследования лиц, обвиняемых в совершении сексуальных убийств А.А. Ткаченко, Г.Е.Введенский, Н.В.Дворянчиков (2002) обнаружили у лиц с гомицидным сексуальным поведением ряд признаков, значимых для понимания сути этого вида поведения: 1) трудности в межличностном общении в силу ограниченности опыта такого взаимодействия; 2) снижение эмоциональной валентности в межличностном взаимоотношении с потенциальным сексуальным партнером; 3) такие специфические личностные особенности объекта сексуальной активности, как снижение общей активности, косвенно указывающие на покорность, подчиняемость и зависимость; 4) фундаментальные проблемы эмоционального и когнитивного отношения при субъект-субъектных взаимодействиях; 5) оторванность от социальных связей и эмоционально значимых межличностных отношений; 6) зависимость от женского мнения, высокая аффективная чувствительность и зависимость образа "Я" в межличностном отношении с женщинами; 7) недостаточная интериоризация эмоционального компонента мужской половой роли, формальность представлений о полоролевых нормах, что свидетельствует о слабом участии полоролевых стереотипов в регуляции поведения. Вместе с тем, авторы отмечали, что исследуемая ими группа сексуальных убийц весьма неоднородна, поскольку включала как лиц с парафилиями, так и лиц без расстройств влечения, что свидетельствует об общих для лиц обеих категорий коммуникативных и дизонтогенетических нарушений. Психологи склонны искать причины гомицидного сексуального поведения в сфере конфликтного взаимодействия между полами и связывают этот вид агрессивного поведения с наличием глубинных психологических проблем, которые нередко присутствуют у убийц на бессознательном уровне. Ю.М.Антонян (2001) выделяет некоторые субъективные стимулы серийных сексуальных убийств. Так, по его мнению, сексуальные посягательства на женщин, сопровождаемые проявлениями особой жестокости, определяются не столько половыми потребностями преступников, сколько необходимостью решения своих личностных проблем, в основе которых лежит бессознательное ощущение зависимости от женщин. При этом имеется в виду не конкретное лицо, а женщина вообще, как символ. Во-вторых, считает автор, социальное или биологическое отвергание преступника женщиной, которого в реальности может и не быть, порождает страх утратить свою социальную и биологическую определенность, соответствующий статус. Насилуя и убивая потерпевшую, то есть "полностью господствуя" над ней, он в собственных глазах подтверждает право на существование. Следовательно, делает автор вывод, здесь действует мотив самоутверждения, обладающий огромной стимулирующей силой. В третьих, по его мнению, нападения на подростков, и особенно на детей, детерминируются бессознательными мотивами снятия или подавления тяжких психотравмирующих переживаний собственного детства, связанных с унижениями, перенесенных, в основном, от родителей. Избрание сексуального способа преступного посягательства, полагает Ю.М.Антонян, определяется тем, что у данного человека сексуальные отношения вызывают наибольшие затруднения, которые, переплетаясь с нежелательными образами детства, мощно стимулируют указанные тяжкие посягательства, при этом подросток или ребенок также выступает в качестве символа. В четвертых, по мнению автора, сексуальные убийцы, особенно те, которые получают половое удовлетворение от самого убийства и как бы мстят женщинам за нанесенные им обиды, относятся к «некрофильским личностям», которых страстно влечет к смерти и разрушению.
В русле психологических изысканий, внутренние причины насильственных сексуальных посягательств связываются с особенностями представления преступника о самом себе, с "Я"-концепцией, самоприятием, а также с потребностью получения удовлетворения и тем самым утверждения собственной личности. Естественно, выбор такого поведения происходит бессознательно (Антонян Ю.М., 2001). Человек, по мнению автора, совершает сексуальные преступления в том случае, если не принимает себя таким, каким себе представляется, что проявляется в негативном эмоциональном отношении к себе, к собственному поведению, своему биологическому и социальному статусу.
Трудности раскрытия данного вида преступного агрессивного поведения, а также сложности его экспертной оценки связаны с тем, что в большинстве случаев окружающие воспринимают серийного убийцу как социально адаптированную личность. В этой связи Р.Л.Ахмедшин (2002) предполагает, что феномен "маски нормальности" у серийного убийцы объясним тем, что особенности его психики позволяют сбросить весь груз бессознательного напряжения в одноволевом акте, что приводит к исчезновению предпосылок функционирования механизмов защиты психики. Серийный убийца не притворяется нормальным человеком после совершения преступления, лишенный "груза инстинктов" он представляет собой образец психически здорового, абсолютно уравновешенного человека. Самоактуализация в процессе убийства является формой балансировки психики. Ю.М.Антонян, Т.Н.Тихонова, Г.В.Тюменкова (2000) подходят к объяснению гомицидного поведения с позиций психоаналитического и трансцендентного подходов (по их терминологии). В рамках данных подходов утверждается, что если родители или заменяющие их лица не выполняют возложенных на них функций, у ребенка появляется ощущение собственной незащищенности, неуверенности, беспокойство. При неудовлетворении эмоциональных потребностей у него не могут адекватно сформироваться навыки общения с людьми и сама потребность в таком общении. В результате эмоциональной депривации, по мнению авторов, закладываются основы будущего социального и психологического отчуждения индивида, непонимания и неприятия им окружающей среды и ее ценностей и даже ожидание угрозы со стороны окружающего мира. Неразвитость социальной по своему происхождению потребности в общении начинается в наиболее. чувствительном периоде жизни человека (Антонян Ю.М, Тихонова Т.Н., Тюменкова, Г.В., 2000). Названные социально-психологические образования, обобщаясь и углубляясь, становятся все более устойчивыми и ригидными, деформируют личность, приобретают стержневой характер, начинают самостоятельно развиваться. По мнению авторов, создаются аномальные личностные структуры, которые затем избирательно реагируют только на некоторые, как бы для них предуготовленные, социальные воздействия, отфильтровывая их из массы других, причем эти образования, а тем более вся структура личности в целом, ею не осознаваемы, поэтому возможности управления своим поведением весьма ограничены. Авторы таюке указывают на связь гомицидного поведения с высоким уровнем тревожности, обуславливающим существование у убийц перманентного неосознаваемого страха смерти. В этой связи Ю.М.Антонян (2001) выделяет три фазы в развитии психологически отчужденных индивидов: 1) возникновение реакции тревоги; 2) накопление негативных бессознательных переживаний, которые могут носить и латентный характер; 3) истощение субъективных адаптационных возможностей, проявляющееся в насильственных действиях в ответ на психогенное воздействие среды.
Клинические проявления психических и психосексуальных расстройств
Нарушение в структуре телесного Я неминуемо приводит и к нарушениям границ Я, когда собственное тело воспринимается как посторонний внешний объект. Согласно психоаналитическим взглядам, вначале ребенок не различает собственное тело и тело матери, поэтому контакты между ними являются основой для дифференциации Я и не Я, слитых изначально на стадии психосоматического симбиоза хматери и младенца. Именно эти контакты создают основу для накопления опыта, приводящего к осознанию границ собственного тела. По мнению M.S.Mahler (1965), в основе детских психозов лежит попытка достичь нужного уровня дифференцированности границ собственного тела.
В условиях нормативного онтогенеза первая категория, в которой ребенок осмысляет свое "Я", - это категория пола, уже к 1,5-2-м годам ребенок знает, что он мальчик или девочка, но не знает, почему это так. Примерно с 1,5 и до 5 лет разворачивается этап освоения половых ролей и знакомства с их различиями, в этот период ребенок еще допускает обратимость пола. Лишь к 5-6 годам роли и идентичности сплавляются и становятся сторонами единого качества, телесная идентичность детей становится необратимой (Исаев Д.Н., Каган В.Е., 1988).
Очевидно, искажения образа Я, в том числе телесного его аспекта, выявляемые у взрослых подэкспертных датируются ранним возрастом, относящимся к рассматриваемому этапу онтогенеза, и вероятно, влияют на прохождение последующих стадий развития. Согласно результатам исследования механизмов возникновения и реализации гомицидного сексуального поведения, проведенного А.А.Ткаченко, Н.В.Дворянчиковым, А.В.Герасимовым (2000), у лиц с садизмом и гомицидным поведением была выявлена совокупность признаков, образующих своеобразную триаду: "трансформированность" образа Я, повышенная фиксированность активности на собственном теле (аутистическая аутостимуляция), диффузность положительно-эмоциональной экспрессии в ситуациях субъект-субъектного и субъект-объектного взаимодействия, что подразумевает в том числе недифференцированность эмоционального восприятия биотических и абиотических объектов (протодиэкризис). Также отмечалось, что уровень сформированности полового самосознания может оказывать влияние на регуляцию поведения. Так, например, недифференцированность, диффузность Я-концепции не способствует гибкому поведению, ограничивая диапазон возможных поведенческих паттернов.
Согласно полученным при настоящем исследовании данным, онтогенез подэкспертных первой группы протекал с выраженными нарушениями, и прежде всего на самых ранних его этапах. Так, различные патобиологические воздействия на первом этапе отмечались достоверно чаще. Наследственная отягощенность, значительно преобладающая в группе с парафилиями, указывает на большую частоту патогенного воздействия на эту когорту испытуемых эндо- и экзогенных вредностей уже в пренатальном периоде. Массивное воздействие на плод в виде сочетанных инфекционных, интоксикационных, психогенных влияний на матерей, а также их физических травм также несколько преобладало в этой группе. Следовательно, на этапе внутриутробного развития патогенное воздействие на испытуемых осуществлялось в основном за счет интоксикационного фактора. По мнению ряда авторов, особенно неблагоприятным в плане возникновения психического инфантилизма является последний триместр внутриутробного развития и период родов (асфиксия плода). Исследователями предполагалась определенная избирательность поражения функциональных систем головного мозга, связанная с асинхронностью их интенсивного формирования и тропностью действия того или иного фактора в наиболее чувствительный период развития каждой из них (Лебединская К.С., 1982; Ковалев В.В., 1985).
Кроме того, в ходе половой дифференцировки мозга, критический период которой приходится на 4-7-й месяцы внутриутробного развития, формируется нейроэндокринный комплекс, включающий в себя систему прямых и обратных связей разных уровней нейроэндокринной регуляции. По мнению ряда авторов, на ранних этапах половые гормоны влияют не только на формирование гипоталамических центров, регулирующих деятельность эквипотенциального гипофиза, но и на половую дифференцировку гиппокампа, миндалевидного тела, на синтез ряда ферментов стероидного обмена в печени и т.д. Итогом половой дифференцировки мозга является разная для мужского и женского пола чувствительность ЦНС к гормональным влияниям и разная реакция на эти влияния, то есть феминизация или маскулинизация мозга, формирование нейроэпдокринной предрасположенности к полоспецифическому поведению (Резников А.Г., 1982; Розен В.Б., 1984 и др.). По мнению ряда авторов, одно из фундаментальных различий связано с неодинаковыми у мужчин и женщин особенностями парной работы правого и левого полушарий, межполушарных связей (De la Coste-Utamsing С, Holloway R., 1982; Исаев Д.Н., Каган В.Е., 1986). Нарушение процесса половой дифференциации мозга в результате воздействия вредностей в указанные периоды эмбриогенеза, наряду с другими факторами, может обусловливать последующие нарушения половой идентичности, роль которых в формировании аномального сексуального поведения отмечалась многими авторами (Dorner G., 1978 и др.).
Патология формирования корковых структур головного мозга могла приводить к более выраженным ранним органическим изменениям в пре-, анте- и перинатальном периодах, определявшим последующий широкий спектр постнатальной патологии. Так, лица с парафилиями в целом значительно чаще (р=0,01) обнаруживали уже в детстве последствия раннего органического поражения головного мозга, представленные задержками психического и моторного развития, признаками умственной отсталости, гиперкинетическим синдромом. Вместе с тем, различия в представленности патологии пре- и антенатального периодов развития, выявляемые между группами, не столь существенны. Возможно, эти данные указывают на то, что воздействие вредностей на ранних этапах эмбриогенеза лиц с парафилиями осуществлялось преимущественно за счет генетической отягощенности. С другой стороны, одинаковая частота проявлений минимальной мозговой дисфункции в детстве у обеих когорт подэкспертных заставляет обратить особое внимание на тип и условия воспитанші, а также время и характер воздействия на испытуемых факторов психической депривации, в чем выявляется ряд существенных отличий, подробно описанных в третьей главе настоящего исследования.
Значимыми представляются холодные, безразличные или конфликтные отношения между родителями подэкспертных, симбиотическая привязанность последних к матери, с проявлениями гиперопеки с ее стороны, что частично обуславливало психическую незрелость, коммуникативные нарушения у лиц первой группы, углубление их отгороженности. Это, в свою очередь, препятствовало адекватной социальной адаптации и нормальному развитию эмоциональной сферы подэкспертных, в том числе формированию их эмпатических способностей.
Особенности типа воспитания в виде гипоопеки с безнадзорностью, чрезмерно строгий тип воспитания в сочетании с психической депривацией, значительно преобладали в отношении испытуемых с расстройствами сексуального влечения и уже в детском возрасте являлись психотравмирующими, вызывали реакцию обиды, агрессивные фантазии и уходы из дома. Установлено, что если у ребенка сложились негативные отношения с одним или обоими родителями, если тенденции развития позитивности самооценки и Я-концепции не находят поддержки в оценках родителей или если ребенок не ощущает родительской поддержки и опеки, то вероятность делинквентного, противоправного поведения существенно возрастает, ухудшаются отношения со сверстниками, проявляется агрессивность по отношению к собственным родителям (Eron L.D., Walder L.O., Toigo R., Levkowitz M..M., 1963; Baron R., Richardson D., 1997; Hanson R.K., Henggeler at al., 1984; Peek et al., 1985 - цит. по Реану A.A., 2001).
Подростки, совершившие сексуальные преступления, нередко росли в неблагополучных семьях либо в обстановке эмоциональной жестокости. Отсутствие отца способствовало формированию тревожности, несовершенства самозащиты и самоутверждения (Яковлев В.Н., Екимовская Е.В., Тишукова В.П., 2001). Описанные типы воспитания в семье также влияли на формирование границ телесного Я, способствуя их чрезмерной проницаемости (диффузности) у испытуемых первой группы.
Становление полоролевого поведения (7-13 лет)
В группе подэкспертных без расстройств влечения образ мужчины оценивался положительно, что свидетельствует об эмоциональной усвоенности мужской половой роли. К образу женщины лица второй группы обнаруживают также преимущественно положительное эмоциональное отношение. Представленные результаты психологического исследования согласуются с клиническими данными, согласно которым особенности референции лиц без парафилии заключаются в выборе женской группы либо индивидуумов с выраженным асоциальным гиперролевым поведением. Кроме того, в результате анализа клинических данных о качественной составляющей расстройств половой идентичности у данных испытуемых было выявлено, что расстройства эти выражены в меньшей степени, чем в первой группе. На первый план выступает предпочтение испытуемыми общения с женщинами (в частности с матерью, сестрами), способствующее формированию и усвоению женской роли, наряду с просоциальным демонстративным стремлением к общению в мужской группе, гиперролевым поведением.
Вместе с тем, представления о женской половой роли в обеих экспериментальных группах характеризуются выраженностью как маскулинных, так и фемининных черт (андрогинный тип образа "Женщина должна быть...") и не соответствуют нормативным представлениям (фемининный тип). При анализе выраженности полоролевых черт обнаружены достоверные отличия - у лиц второй группы представления о женской половой роли имеют значительно большие искажения.
При психологическом исследовании коммуникативных установок было выявлено, что во второй группе, так же как и в первой, преобладали агрессивные и директивные паттерны в ситуации межличностного взаимодействия.
Кроме того, для этой когорты подэкспертных характерно достоверно меньшее количество ответов, отражающих переживание страха (достоверное отличие при р 0,05). Им оказалась свойственна зависимость от социального окружения, что указывает на чрезмерную зависимость от поля. Эти данные согласуются с клиническими о том, что агрессивные проявления со стороны подэкспертных без парафилии чаще носят ситуационно спровоцированный характер, деликту нередко предшествуют конфликты, ссоры, а также воздействие на подэкспертных неблагоприятных экзогенных факторов. Вместе с тем, в первой группе агрессивные проявления чаще возникают аутохтонно. Можно предположить, что особенности коммуникативных установок в группе лиц без парафилий связаны с их конформностью, тогда как в певой группе - с уязвимостью границ Я.
Таким образом, основное ведущее нарушение психосексуального развития испытуемых без расстройства влечения составляет нарушение на втором этапе онтогенеза, на стадии полоролевого поведения. Таким нарушением является фемининность полоролевой идентичности и несоответствие ее полоролсвым предпочтениям и представлениям о мужской половой роли. Второе нарушение -это выбор женской референтной группы. В итоге второго этапа психосексуального развития у подэкспертных второй группы формируются искаженные представления о женской половой роли, характеризующиеся значительной выраженностью и маскулинных, и фемининных черт (третье нарушение).
Подростковый кризис подэкспертных второй группы, выпадающий на третий этап психосексуального онтогенеза, более очевиден для окружающих, чем в первой группе. Так, близкие испытуемых нередко отмечают изменение их поведения. Среди описаний таких изменений часто встречаются вспыльчивость, раздражительность, агрессивность, появление склонности к злоупотреблению алкоголем, тяги к общению с асоциальными подростками, наряду с выращиванием маскулинной фигуры, увлечением силовыми видами спорта, промискуитетным сексуальным поведением.
По данным настоящих клинического и психологического исследований, к моменту совершения деликта у лиц без парафилий полностью и адекватно сформировано представление о смерти, что сочетается у них с противоречивостью образа Я (фемининный тип половой идентичности в сочетании с положительной оценкой мужской половой роли, наряду с искаженными представлениями о ней и готовностью к реализации гиперролевого доминантного поведения).
Следовательно, то, что основное нарушение у подэкспертных без парафилий происходит на этапе второго кризиса самосознания, который они проходят неуспешно, подтверждается. Возможно, это отчасти обусловлено препубертатным и пубертатным началом злоупотребления алкоголем, повторными травмами головы, протекавшими в тяжелой форме.
Таким образом, у подэкспертных второй группы тоже отмечается ретардация развития, но на втором этапе формирования, в период пубертата, на стадии разрешения основного полоролевого конфликта. Неуспешное прохождение этого этапа оказывает тотальное влияние на все последующее развитие, причем как позднее образование оно, в отличие от первой группы, хуже компенсировано. Данное нарушение психосексуального онтогенеза у лиц второй группы оставляет нерешенными важнейшие задачи этого этапа, связанные с адаптацией в сексуальной и социальной ролях, соответствующих полу. В этой связи изменения в характере, поведении подэкспертных сразу становятся очевидными для окружающих. Неразрешенные конфликты и задачи подросткового возраста способствуют социальной и сексуальной дезадаптации индивида, с проявлениями, свойственными подросткам в сфере принятия решений, с импульсивностью, снижением прогностических и критических функций, внушаемостью, ведомостью. Не случайно, что подэкспертных без парафилий отличает групповое совершение правонарушений.
Указанные проявления являются субстратом для поведения лиц без парафилий в деликте, то есть при реализации ими гомицидного сексуального акта, который характеризуется эмоциональным и поведенческим регрессом. Согласно полученным данным, у испытуемых второй группы в момент совершения деликта происходит нарушение своевременности осознания факта наступления смерти, что проявляется в преждевременном или отсроченном осознании смерти, или его отсутствии. Подэкспертные нередко воспринимали информацию о совершенном ими убийстве только после предъявления правоохранительными органами объективной информации, доказательств содеянного (данные СМЭ и т.п.). Вместе с тем, иногда испытуемые отказывались верить в то, что правонарушение совершили они, даже после ознакомления с неопровержимыми фактами.
Указанное регрессивное поведение развивалось на фоне состояния алкогольного опьянения, психогенно травмирующей ситуации, общей астенизации или состояния измененного сознания (представленного сумеречным помрачением, диссоциативными расстройствами в виде трансов, аффективным сужением), которое преобладало у данной когорты испытуемых и проявлялось в актуализации имеющегося у них полоролевого конфликта с реализацией гипермаскулинных паттернов поведения (доминирование, насилие, агрессия, символические действия - лишение признаков пола, возраста и жизни) - с одной стороны, и нарушении осознавания факта смерти - с другой.
В период второго кризиса самосознания, хронологически, как правило, совпадающего с пубертатом, лица без парафилий воспринимают стремление к доминированию и агрессивному поведению как проявления мужественности, что происходит на фоне их идентификации с матерью и формирующейся фемининной половой идентичностью. Согласно психологическим и клиническим данным, искажения в освоении половой роли проявляются у данной категории испытуемых в формальном усвоении мужской половой роли. При наличии когнитивного усвоения последней и положительного эмоционального отношения к ней отмечается чрезмерно формальное и атрибутивное восприятие этой роли. Во второй группе также отмечаются когнитивные нарушения представлений о женской половой роли при адекватном положительном эмоциональном отношении к ней. Последнее, наряду с тяготением к достижению формально усвоенной мужской роли, приводит к защитному гиперролевому поведению в деликте, которое может быть также обусловлено обострением чувствительного отношения к актуальному для испытуемых на момент деликта полоролевому конфликту, задающему мотивационную линию поведения. В случаях нарушенного сознания на момент правонарушения, что отличает вторую группу, поведение испытуемых в деликте может сопровождаться нивелированием признаков пола и жизни, что отражает онтогенетический регресс до стадии формирования полового самосознания, к этапу развития представлений о субъект-объектных соотношениях (Рис. 5).
