Содержание к диссертации
Введение
1 глава. Современное состояние проблемы (обзор литературы и анализ законодательства) 22
1.1. Экспертологический анализ законодательной базы .28
1.2. Экспертологический анализ нормы ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства 39
1.3. Анализ современных подходов к диагностике психических расстройств .51
1.4. Существующие подходы к обоснованию юридически значимых способностей .56
2 глава. Общая характеристика материала и методов исследования. 62
3 глава. Принципы диагностики психических расстройств, значимые для судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе 81
3.1. Особенности диагностики психических расстройств при экспертизе дее-недееспособности .85
3.2. Особенности диагностики психических расстройств при экспертизе сделкоспособности 107
4 глава. Принципы судебно-психиатрической экспертной оценки психических расстройств в гражданском процессе 139
4.1. Модели обоснования экспертных выводов .143
4.2. Механизмы принятия юридически значимых решений 154
4.3. Психопатологические механизмы принятия юридически значимых решений .166
4.4. Механизмы регуляции юридически значимого поведения 183
4.5. Обоснование экспертных подходов к оценке юридического критерия ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства .198
4.6. Методология доказывания экспертных выводов 214
4.7. Способы преодоления нерезультативности экспертного исследования 228
4.7.1. Преобразование однородной судебно-психиатрической экспертизы в комплексную судебную психолого-психиатрическую .228
4.7.2. Подходы к вынесению вероятностного экспертного заключения .243 Заключение 259 Выводы .280
Список литературы .286
- Экспертологический анализ нормы ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства
- Существующие подходы к обоснованию юридически значимых способностей
- Особенности диагностики психических расстройств при экспертизе сделкоспособности
- Механизмы принятия юридически значимых решений
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена возросшими требованиями к заключению судебно-психиатрического эксперта, что связано с реализацией законодательно закрепленных принципов использования современных научных разработок и унификации экспертных подходов, принципа состязательности сторон в судопроизводстве.
Федеральным законом Российской Федерации от 30.12.2012 N 302-ФЗ впервые вводится правовая категория ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства, что ставит новые экспертные задачи, которые требуют разработки научно обоснованной методологии проведения экспертных исследований.
Возникающие проблемы судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе как на уровне научных исследований, так и в практической деятельности врача судебно-психиатрического эксперта во многом обусловлены неоднозначностью представлений о понятии методологии вообще и методологии судебно-психиатрического экспертного исследования в частности. В специальной литературе, посвященной судебной экспертологии, в понятие методологии включаются и теоретическое знание, определенным образом систематизированное, и методы исследования (Аверьянова Т.В., 2006; Алиев И.А., Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Каледин А.И. и др., 1997). В научных работах по судебно-психиатрической экспертизе в гражданском процессе (Шостакович Б.В., Ревенок А.Д., 1992; Харитонова Н.К., Королева Е.В., 2013) рассматриваются лишь отдельные методологические аспекты экспертных исследований, что требует уточнения дефиниции самого понятия методологии судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе.
В настоящее время разработаны общеметодологические принципы судебно-психиатрической экспертизы, которые определяют процедуру экспертного исследования (Ткаченко А.А., 2005). Поскольку сущность экспертной оценки заключается в переводе данных психопатологического анализа в психологические понятия (Лунц Д.Р., 1966), необходима разработка принципов оценки юридически значимых способностей, в том числе с обоснованием применения фундаментальных психологических теорий.
Заложенная в действующей классификации психических и поведенческих расстройств (МКБ-10) операциональная модель диагностики, основанная на выявлении определенной совокупности симптомов, обеспечивает достаточную воспроизводимость диагностического вывода, однако зачастую не позволяет обосновать экспертное заключение. Традиционный категориальный подход к диагностике раскрывает клинико-динамические особенности психического расстройства, обеспечивая надежность ретроспективного и прогностического экспертного вывода, однако не исключает расширительной диагностики. Принципы диагностики психических расстройств, значимые для судебно-психиатрической экспертизы, нуждаются в уточнении.
В работах, посвященных судебно-психиатрической экспертизе в гражданском процессе, определены предмет, задачи экспертного исследования и критерии судебно-психиатрической экспертной оценки по гражданским делам о признании гражданина недееспособным (Холодковская Е.М., 1963; Василевский В.Г., 1978; Горинов В.В., 1979; Васюков С.А., 1989), признании сделки недействительной (Яхимович Л.А., 1993; Дмитриева Т.Б., Харитонова Н.К., Иммерман К.Л., Королева Е.В., 2000; Храмкова О.А., 2007). Несмотря на наблюдающийся в последние годы существенный рост интереса отечественных исследователей к проблемам судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе, методологические проблемы обоснования экспертных выводов далеки от разрешения.
Подходы иностранных исследователей к оценке юридически значимых способностей, например, «завещательной дееспособности», возможности больного принимать юридически значимые решения (Appelbaum P.S., 2007; Cording C., 2004; Palmer K., Wang H.X., Backman L. et al., 2002; Roth H. L., Meisel A., Lindz C. W., 2000; Shulman K.I., Cohen C.A., Hull I., 2005) опираются на законодательные нормы, существенно отличающиеся от отечественных. Кроме того, предлагаемые критерии оценки в значительной мере ориентированы на стандартизированные опросники, возможность использования которых в судебной психиатрии весьма ограничена.
Несмотря на ряд проведенных исследований (Малкин Д.А., 2005; Харитонова Н.К., Сафуанов Ф.С., 2006), принципы интеграции специальных познаний при проведении комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз по гражданским делам о признании сделки недействительной остаются недостаточно разработанными. Сама возможность проведения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз по гражданским делам о признании гражданина недееспособным в научной литературе практически не рассматривается.
До настоящего времени фундаментальные экспертные понятия «потенциальной» и «актуальной способности» к осознанию и/или регуляции юридически значимого поведения (Кудрявцев И.А., 1999) не заняли должного места в теории и практике судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе.
В работах последнего десятилетия активно обсуждаются различные формы экспертных заключений (категоричное, вероятностное, условное, отказ от дачи заключения) (Ткаченко А.А., 2004; Шишков С.Н., 2006, 2012; Харитонова Н.К., Королева Е.В., 2013). Однако принципы вынесения вероятностных экспертных заключений остаются недостаточно разработанными.
Таким образом, в условиях возрастающих требований к обоснованности экспертных заключений, динамично меняющегося законодательства возникает потребность в создании целостной системы, объединяющей и увязывающей современные и традиционные принципы диагностики психических расстройств с принципами судебно-экспертной деятельности. Исследование данной проблематики особенно актуально на модели судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе в силу значительного удельного веса исследований, осуществляемых в условиях противоречивости и недостаточного объема экспертно значимой информации.
Цель исследования – разработка теоретико-методологических принципов судебно-психиатрических экспертных исследований на модели экспертизы в гражданском процессе для оптимизации деятельности судебно-психиатрических экспертных комиссий.
Задачи исследования:
-
Уточнить предмет методологии судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе и сформулировать базовые принципы экспертного исследования и доказывания экспертных выводов на модели дееспособности и сделкоспособности.
-
Провести клинико-психопатологический анализ и уточнить соотношение операционального и категориального принципов диагностики психических расстройств на модели судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе.
-
Обосновать возможность привлечения теорий смежных с судебной психиатрией дисциплин для оценки юридически значимых способностей на модели судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе.
-
Разработать принципы судебно-психиатрической оценки ограниченной дееспособности лиц с психическими расстройствами.
-
Уточнить применение базовых экспертных понятий потенциальной и актуальной способности к осознанию и регуляции юридически значимых действий в гражданском процессе.
-
Обосновать принципы комплексных судебно-экспертных исследований на модели экспертной оценки дееспособности гражданина, ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства и сделкоспособности.
-
Разработать принципы обоснования вероятностного экспертного заключения.
Научная новизна исследования
С позиций представлений общенаучного понятия методологии и теоретических разработок в области судебной экспертологии, на основании результатов проведенного исследования дается дефиниция понятию методологии судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе и обосновывается его объем.
На основании экспертологического анализа законодательной базы сформулировано экспертное понятие, соответствующее правовой категории дееспособности, которое является базовым по отношению к другим юридически значимым способностям, необходимость оценки которых возникает в ходе гражданского судопроизводства.
Уточнено действие принципа презумпции психического расстройства и свободы волеизъявления в судебно-психиатрической экспертизе в гражданском процессе. Обоснован выбор научных методов судебно-психиатрических экспертных исследований в гражданском процессе.
В результате обработки клинического материала, сопоставительного анализа полученных результатов обоснована необходимость совмещения категориального и операционального принципов диагностики психических расстройств, что обеспечивает воспроизводимость симптомов и научную обоснованность диагностических и экспертных выводов.
Обоснована необходимость использования психологической теории принятия решений и теории деятельности при оценке юридического критерия норм недееспособности (ст. 29 ГК РФ), несделкоспособности (ст. 177 ГК РФ). Установлено влияние психических расстройств на нарушения регуляции деятельности на смысловом и целевом уровнях.
Разработана концепция экспертной оценки ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства, которая вступает в действие в марте 2015 г., в основу которой положены выявленные закономерности неравномерного распада (формирования) регуляторных систем под влиянием психического расстройства.
Обоснована необходимость применения базовых экспертных понятий потенциальной и актуальной юридически значимых способностей при доказывании экспертного вывода в ходе проведения судебно-психиатрических экспертиз по гражданским делам об определении сделкоспособности гражданина, признании гражданина недееспособным и ограниченно дееспособным вследствие психического расстройства.
Исходя из общности предмета, задач исследования, доказана необходимость интеграции специальных познаний судебно-психиатрического эксперта и психолога с целью определения нарушения либо сохранности способности к осознанию и регуляции юридически значимого поведения в ходе проведения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз по определению дееспособности и ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства.
Разработаны принципиальные положения вынесения вероятностных экспертных заключений о психическом расстройстве и нарушении способности понимать значение своих действий и руководить ими на основе разделения экспертных аргументов на прямые и косвенные.
Теоретическая значимость работы определяется сформулированными концептуальными положениями. Обоснование совмещения операционального и категориального принципов диагностики значимо не только для судебно-психиатрической экспертизы, но и для теории общей психиатрии, поскольку позволяет научно обосновать принципы проведения дифференциального диагноза. Доказанная в работе необходимость использования психологических теорий принятия решений и теории деятельности при судебно-психиатрической экспертизе дееспособности и сделкоспособности имеет значение и для научного обоснования других юридически значимых способностей, в том числе при оценке уголовно-процессуальной дееспособности, невменяемости и ограниченной вменяемости в уголовном процессе. Это позволит на качественно новом научном уровне подойти к обоснованию юридических критериев той или иной правовой нормы, подразумевающей учет психического состояния участника судопроизводства.
Полученные результаты (выявленные психопатологические механизмы принятия юридически значимых решений, установление влияния психических расстройств на уровни регуляции деятельности, применение фундаментальных экспертных понятий потенциальной и актуальной юридически значимой способности) могут быть адаптированы к запросам судебно-психиатрической экспертизы в уголовном процессе, а потому имеют значение для теории судебной психиатрии в целом.
Сформулированные положения позволяют научно обосновать модификации применяемых методов исследования, на их базе могут быть разработаны принципы интеграции специальных познаний судебно-психиатрического эксперта и психолога, обеспечивающие доказательность экспертных выводов.
Предложенные новые научные подходы к оценке дееспособности, ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства, открывают целое поле для научных исследований на стыке психопатологии, патопсихологии и психологии, целью которых является научное обоснование экспертной оценки юридически значимых способностей.
Практическая значимость результатов исследования
Разработаны основные методологические принципы обоснования судебно-психиатрического диагноза, оценки юридически значимых способностей на модели судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе. Сформированная методология экспертного исследования является базой для выработки алгоритмов проведения экспертиз по различным категориям гражданских дел, уточнения и дополнения применяемых методов: направленность и параметры клинического интервью, приемы экспертного анализа и пр. Уточнение задач экспертного исследования на каждом из его этапов позволит структурировать деятельность судебно-психиатрического эксперта при проведении судебно-психиатрических экспертных исследований. Применение сформулированных принципов будет способствовать оптимизации работы экспертных комиссий, унификации экспертных критериев, повышению аргументированности экспертных заключений и, в конечном счете, повышению качества экспертных заключений и снижению числа повторных судебно-психиатрических экспертиз.
Методология и методы исследования
Учитывая сформулированные цель и задачи, проведен анализ законодательных норм, которые определяют предмет и объекты экспертного исследования в ходе проведения судебно-психиатрических экспертиз по гражданским делам о признании гражданина недееспособным, восстановлении дееспособности, о признании сделки недействительной.
Учитывая, что в основе дееспособности лежит способность гражданина принимать юридически значимые решения и исполнять обязательства, конструкт деятельности по принятию юридически значимых решений сформирован с учетом положений психологической теории решений (Козелецкий Ю., 1979; Корнилова Т.В., 2003). Установлена роль психопатологических синдромов на каждом из этапов принятия юридически значимых решений с дифференциацией нормативных и психопатологических механизмов.
Анализ способности к регуляции деятельности на каждом этапе принятия юридически значимого решения и его реализации проанализирован с позиций теории деятельности (Леонтьев А.Н., 1977; Братусь Б.С., 1988). Отмечавшиеся у обследованных больных психопатологические состояния рассмотрены с точки зрения возможного нарушения ими смыслового и целевого уровней регуляции в ходе принятия и реализации юридически значимых решений.
Сопоставлены сферы профессиональной компетенции судебно-психиатрического эксперта и психолога в оценке нарушенных и сохранных сторон психической деятельности, а также в аспекте нарушения регуляции юридически значимого поведения.
Проведен анализ экспертной аргументации, используемой при обосновании заключения, с точки зрения однозначности ее связи с доказываемым диагностическим и экспертным выводом.
Общее число наблюдений составляет 412. В исследование вошли лица (236 наблюдений), которые проходили первичную судебно-психиатрическую экспертизу в различных регионах РФ и были направлены на повторную судебно-психиатрическую экспертизу в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» Минздрава России в период с 2007 г. по 2012 г. по гражданским делам об определении дееспособности гражданина (92 наблюдения, из которых 52 – по гражданским делам о признании гражданина недееспособным и 40 – о признании гражданина дееспособным), признании сделки недействительной (144 наблюдения), из которых 72 очные и 72 посмертные судебно-психиатрические экспертизы. В исследование включены 79 обследованных, прошедших психиатрическое освидетельствование с 2007 г. по 2012 г. в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» Минздрава России на предмет выявления психических расстройств, препятствующих всестороннему и целостному пониманию содержания и юридических последствий планируемой сделки и регуляции юридически значимого поведения, что продиктовано общим с судебно-психиатрической экспертизой предметом исследования – установлением влияния психического расстройства на процесс принятия юридически значимого решения. Также в исследование вошли 97 консультаций специалиста психиатра по гражданским делам (определение сделкоспособности и дееспособности гражданина), выполненных в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» Минздрава России за период с 2007 г. по 2012 г., которые с максимальной полнотой выявляют методические и методологические особенности экспертного исследования.
Доля личных наблюдений составляет 43,20% (178 наблюдений), доля архивных наблюдений – 56,80% (234 наблюдения). Обследованы 200 мужчин (48,54 %) и 212 женщин (51,46%).
Основными методами исследования явились клинико-психопатологический анализ объективизированных источников информации (заключения судебно-психиатрической комиссии экспертов). При личном очном обследовании подэкспертного в ходе проведения судебно-психиатрической экспертизы использовались стандартные клинико-психопатологические методы, применяемые при проведении экспертного исследования (анамнез, медицинское наблюдение, клиническая беседа, описание психического состояния, анализ имеющихся симптомов психических расстройств) в сочетании с анализом данных соматического, неврологического и психического состояния, параклинических и экспериментально-психологических методов обследования.
Для проведения исследования разработана карта исследования, состоящая из 497 пунктов, которая включала в себя несколько блоков данных. Наряду с традиционно оцениваемыми данными (персонографические, образовательные, трудовые, связанные с семейной адаптацией, синдромальные, клинико-динамические, нозографические) особое внимание уделено экспертологическим параметрам (вид первичной и повторной экспертиз, диагнозы, установленные при первичной и повторной экспертизе, причины диагностических и экспертных расхождений), а также параметры, отражающие объем экспертно значимой информации в различных источниках, описательные и квалифицирующие характеристики психического состояния.
Статистическая обработка полученных данных выполнялась с помощью программы Statistika 6.0. Оценка достоверности сравниваемых показателей осуществлялась с использованием критерия Фишера. Статистически значимыми считались различия при р<0,05. Для исследования взаимосвязи между исходными признаками в группах больных использован коэффициент Спирмена. Сильные корреляционные зависимости устанавливались при коэффициенте Rsp по модулю более 0,5.
Положения, выносимые на защиту
-
Исходя из принципа презумпции психического здоровья и свободы волеизъявления, диагностика психического расстройства и нарушение способности к осознанию и регуляции юридически значимого поведения нуждаются в научно обоснованной аргументации, базирующейся на полном и всестороннем изучении различных источников информации, представленных на экспертное исследование, которое осуществляется поэтапно.
-
На первом этапе судебно-психиатрического диагноза осуществляются выявление симптомов, синдромальная и нозологическая квалификация психического состояния, что позволяет установить психопатологический синдром на юридически значимый период (при оценке сделкоспособности) либо в прогностическом плане (при оценке дее-недееспособности). Диагноз психического расстройства играет вспомогательную роль и способствует уточнению динамики синдрома.
-
Базовым подходом к нозологической квалификации психического расстройства в рамках судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе является совмещение операционального и категориального принципов диагностики. Соответствие диагноза психического расстройства критериальным принципам диагностики обеспечивает воспроизводимость симптомов и позволяет исключить расширительную диагностику психического расстройства. Операциональный принцип диагностики должен быть дополнен структурно-динамическим анализом психопатологического синдрома, включая установление иерархии и взаимовлияния отдельных симптомов и значимых симптомокомплексов, что создает базу для клинической достоверности и аргументированности экспертного вывода.
-
Вторым этапом экспертного исследования является установление конструкта деятельности по принятию обследуемым юридически значимого решения и его реализации. Промежуточным этапом доказывания экспертного вывода становится оценка механизма принятия юридически значимого решения с точки зрения его удаленности от нормативного. При этом устанавливается влияние стержневых симптомов в рамках психопатологического синдрома на конкретные звенья принятия юридически значимого решения и его реализацию.
-
В основе экспертной оценки юридически значимой способности в гражданском процессе лежит установление влияния психопатологического синдрома на осознание и регуляцию деятельности на каждом из этапов принятия решения и его реализации на смысловом и целевом уровнях по критериям опосредованности, произвольности и критичности.
-
Доказывание экспертного вывода осуществляется через привлечение базовых экспертных понятий потенциальной и актуальной способности к осознанию и регуляции юридически значимого поведения.
В основе экспертного вывода о недееспособности лежит установление вследствие психического расстройства нарушения потенциальной способности понимать значение своих действий и руководить ими и на смысловом, и на целевом уровнях регуляции деятельности.
Экспертный вывод об ограниченной дееспособности гражданина вследствие психического расстройства основывается на установлении нарушения потенциальной способности к осознанию и контролю юридически значимого поведения только на одном из уровней регуляции. При первой модели – психические расстройства преимущественно нарушают смысловой уровень регуляции деятельности. Структура регуляции деятельности на целевом уровне является сохранной, либо ее нарушения имеют вторичный характер. При второй модели – при относительно сохранной системе устойчивых ценностно-смысловых образований и усвоенных социальных значений нарушается целевой уровень регуляции деятельности на этапе целеполагания и/или целедостижения.
Нарушение потенциальной либо актуальной способности лица к осознанию и регуляции своих действий на смысловом или целевом уровнях регуляции при заключении сделки свидетельствует о неспособности понимать значение своих действий и руководить ими. При наличии психического расстройства экспертный вывод о сделкоспособности основывается на последовательном исключении нарушения потенциальной, а затем актуальной способности лица к осознанию и регуляции юридически значимого поведения на смысловом и целевом уровнях регуляции деятельности.
-
Основными инструментами преодоления нерезультативности экспертного исследования являются преобразование однородной судебно-психиатрической экспертизы в комплексную судебную психолого-психиатрическую, а также вынесение вероятностного экспертного заключения. В случае диагностики судебно-психиатрическим экспертом психического расстройства вывод о нарушении либо сохранности юридически значимой способности предполагает использование специальных познаний и судебно-психиатрического эксперта, и психолога, а потому должен иметь общее интегративное обоснование. Экспертная тактика (вынесение категоричного, вероятностного заключения либо решения о невозможности дать заключение) определяется соотношением прямых и косвенных аргументов, характеризующих психическое состояние и нарушение либо сохранность потенциальной и актуальной юридически значимой способности.
Степень достоверности результатов определяется объёмом и научно-методическим уровнем проведённых исследований. Достоверность полученных данных обеспечивается репрезентативностью выборки и применением методов статистической обработки материла.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования доложены в виде научных докладов:
02 апреля 2013 г. «Психологические механизмы принятия решений и судебно-психиатрическая оценка юридически значимых психических расстройств» на Всероссийской научно-практической конференции «Организационно-правовые, клинико-диагностические вопросы общей психиатрии, судебно-психиатрической экспертизы» 1-2 апреля 2013 года (г. Санкт-Петербург);
20 сентября 2013 г. «Принципы судебно-психиатрической оценки ограниченной дееспособности» на Общероссийской конференции с международным участием совместно с Совещанием главных специалистов и Пленумом Правления Российского общества психиатров «Трансляционная медицина – инновационный путь развития современной психиатрии» (г. Самара);
12 декабря 2013 г. «К вопросу о методологии экспертных оценок потенциальных и актуальных юридически значимых способностей» на Пятом национальном конгрессе по социальной и клинической психиатрии: «Психическое здоровье – фактор социальной стабильности и гармоничного развития общества». 11-13 декабря 2013 г. (г. Москва).
Полученные в ходе исследования результаты используются при чтении лекций на Кафедре социальной и судебной психиатрии ФППОВ ГБОУ ВПО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России, ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» Минздрава России.
Данные, полученные в ходе исследования, применяются в практической деятельности при производстве судебно-психиатрических экспертиз по гражданским делам в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» Минздрава России.
По материалам исследования опубликованы 22 печатные работы, из которых 12 в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.
Объем и структура работы
Экспертологический анализ нормы ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства
С марта 2015 г. вступает в действие новая редакция п. 2 ст. 30 ГК РФ, в соответствии с которой «гражданин, который вследствие психического расстройства может понимать значение своих действий и руководить ими лишь при помощи других лиц, может быть ограничен судом в дееспособности, в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством. Над ним устанавливается попечительство» (Федеральный закон Российской Федерации от 30.12.2012 N 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). Данной законодательной нормой впервые вводится правовая категория ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства.
Экспертологический анализ ч. 2 ст. 30 ГК РФ показывает, что ее медицинский критерий сформулирован аналогично медицинскому критерию ч. 1 ст. 29 ГК РФ как «психическое расстройство». Столь общая формулировка может включать в себя различные по структуре, тяжести и динамике психические расстройства, поэтому ее клиническое наполнение возможно лишь после анализа юридического критерия и сопряженных правовых норм.
В отличие от ч. 1 ст. 29 ГК РФ юридический критерий ч. 2 ст. 30 ГК РФ сформулирован иначе: «может понимать значение своих действий и руководить ими лишь при помощи других лиц». Его анализ позволяет вывести важное положение, имеющее ориентирующее значение для судебно-психиатрических экспертов. Лица с психическими расстройствами, о которых идет речь в данной статье, сами не обладают способностью понимать значение своих действий и руководить ими, эта способность возникает у них «лишь при помощи других лиц». Поэтому категория лиц с психическими расстройствами, которые могут «понимать значение своих действий и руководить ими лишь при помощи других лиц», должна выделяться из категории недееспособных. В этом смысле понятие «ограниченной дееспособности» может быть противопоставлено категории «ограниченной вменяемости» (ст. 22 УК РФ), при которой лица, не способные в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, выделяются законодателем из категории вменяемых.
Для дальнейшей конкретизации экспертных подходов к категории «ограниченной дееспособности» необходим более детальный анализ связанных с ней законодательных норм. Согласно ст. 21 ГК РФ «Дееспособность гражданина», способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (гражданская дееспособность) возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия, то есть по достижении восемнадцатилетнего возраста. Как подчеркивается в комментариях к ГК РФ, дееспособность – это не только способность гражданина своими действиями приобретать гражданские права, но и осуществлять их; не только способность создавать для себя гражданские обязанности, но и исполнять их. Закон связывает возникновение дееспособности в полном объеме с наступлением совершеннолетия, т.е. с достижением 18-летнего возраста. Поскольку дееспособность – это способность лица к самостоятельным действиям, которыми приобретаются права и создаются обязанности, подразумевается, что лицо способно разумно действовать и сознавать значение своих действий именно по достижении 18-летнего возраста. Правоспособные, но недееспособные граждане (например, страдающие психическим расстройством), а также обладающие дееспособностью не в полном объеме (например, малолетние) приобретают гражданские права и создают обязанности не самостоятельными действиями, а посредством действий дееспособных лиц – законных представителей – родителей, усыновителей, опекунов или попечителей (Абова Т.Е., Кабалкин А.Ю., 2007).
Способность «приобретать гражданские права», «создавать для себя гражданские обязанности» предполагает совершение сознательных юридически значимых действий, которые предваряются принятием решения, например, о приобретении собственности, распоряжении имуществом, создании товарищества и пр. Совершение юридически значимого акта приводит к изменению объема исполняемых обязанностей (приобретение новых либо прекращение имеющихся). Кроме того, необходимость исполнения гражданином ряда обязанностей не требует предварительного принятия какого-либо решения, как, например, при постановке на воинский учет, призыве на военную службу (Федеральный закон «О воинской обязанности и военной службе»). Способность осуществлять гражданские права, исполнять гражданские обязанности предполагает необходимость придерживаться взятых на себя и/или установленных законом обязательств – правил (инструкций), что требует меньшего, чем при принятии решений уровня сохранности психических функций.
Из существующих законодательных норм, комментариев к ГК РФ остается неясным, какие именно критерии (достижение психологической зрелости, формирование достаточного уровня социальной компетентности и пр.) были взяты за основу при установлении возраста наступления дееспособности (18 лет). Законодателем формально установлено, что с этого возраста гражданин способен разумно действовать, сознавать значение своих действий. Тем не менее, данный возрастной ценз является исходным пунктом для соотнесения правовой категории дееспособности (ст. 21 ГК РФ) с уровнем психологического развития и ее дифференциации с категорией ограниченной дееспособности несовершеннолетних (ст. 26 ГК РФ), а также сопоставления с правовой категорией ограниченной дееспособности вследствие психического расстройства (ст. 30 ГК РФ). Таким образом, правовое понятие дееспособности содержит три опорные точки, позволяющие наметить теоретические подходы к экспертной оценке ограниченной дееспособности гражданина, страдающего психическим расстройством: 1) способность самостоятельно принимать решения, имеющие юридическое значение (юридически значимые решения); 2) способность исполнять обязанности (взятые на себя обязательства либо обязательства, изначально накладываемые законом); 3) возрастной фактор – достижение 18 лет.
Определения понятия ограниченной дееспособности действующее законодательство, включая изменения ГК РФ, не содержит. Поэтому для разработки экспертных подходов к категории ограниченной дееспособности необходимо оценить, какими правами будет располагать гражданин, ограниченный судом в дееспособности вследствие психического расстройства.
Существующие подходы к обоснованию юридически значимых способностей
До настоящего времени методология доказывания нарушения юридически значимых способностей (способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими во время совершения преступления, способности понимать значение своих действий и руководить ими на момент заключения сделки, способности понимать значение своих действий и руководить ими при экспертизе недееспособности) остается недостаточно разработанной.
Говоря о «сложившейся в судебной психиатрии традиции», Т.П. Печерникова (1997) юридический критерий рассматривала как «обобщающую характеристику тех же самых клинических данных о болезненных расстройствах психики, но с точки зрения их тяжести». По мнению О.Д. Ситковской (1998), при установлении вменяемости-невменяемости в силу профессиональной ориентированности экспертов-психиатров на решающее значение медицинского критерия исследование второго, психологического, по большей части носит крайне редуцированный, формальный характер. Его реализация на практике сводится к использованию отдельных психологических терминов. Автор приходит к выводу о необходимости участия эксперта-психолога в решении вопросов вменяемости-невменяемости, поскольку анализ влияния психической патологии на интеллект и волю «в рамках конкретного поведенческого акта требует использования общепсихологических и патопсихологических познаний, которые не сводимы к психиатрическим». Не оспаривая теоретического значения предложенной О.Д. Ситковской идеальной модели, И.А. Кудрявцев (1999) утверждает, что новое уголовное законодательство (ст. 21 УК РФ) по-прежнему исходит из двуединства медицинского и психологического (юридического) критериев невменяемости. Это «обрекает» экспертов-психологов и экспертов-психиатров на «паритетные» отношения при установлении юридического критерия. Основанный на феноменологической оценке психиатрический подход, устанавливающий психопатологические критерии значимой для права глубины дизрегуляции социального поведения с утратой произвольного сознательного контроля над ним, в принципе сохраняет свое значение. Он должен быть дополнен психологическим и ситуационным анализом, но не может быть отброшен полностью. Процессуальной формой такого совмещенного подхода является комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза.
Необходимо заметить, что существует еще один путь достижения научной обоснованности вывода о нарушении (сохранности) юридически значимой способности в рамках однородной судебно-психиатрической экспертизы – освоение судебно-психиатрическим экспертом категориального аппарата психологии в объеме, достаточном для обоснования экспертного вывода.
В последнем отечественном руководстве по судебной психиатрии (Ткаченко А.А., 2013) обосновывается необходимость совместного доказывания экспертного вывода о невменяемости при проведении комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз: и судебно-психиатрическим экспертом, и психологом.
Возможность психологического и патопсихологического анализа поведения подэкспертного с целью доказать наличие нарушенной вследствие заболевания способности к произвольной саморегуляции деятельности признается и психологами в последних публикациях, посвященных комплексной судебной психолого-психиатрической оценке невменяемости (Морозова М.В., Савина О.Ф., 2011). Вместе с тем обозначен и ряд проблем, которые связаны с возможным расширением полномочий психолога. Указывается также, что научные положения и методы исследования, применяемые экспертом-психологом, должны быть апробированы именно в экспертной практике, поскольку научно обоснованные теории и методы в одной области прикладной психологии не всегда могут быть адекватно применены в другой (Сафуанов Ф.С., 1998). Говорится об ограниченных возможностях психологов при обосновании психологического критерия невменяемости в связи с «малочисленностью» патопсихологических исследований (Кудрявцев И.А., 1999). Указывается и на необходимость более глубоких познаний эксперта-психолога в области психопатологии, «опасность психологизации болезни», усложнение экспертной деятельности психолога, что приведет к нарушению «принципа разумной достаточности», росту трудозатрат, говорится о недостаточной подготовке и отсутствии опыта экспертной работы у молодых психологов (Морозова М.В., Савина О.Ф., 2011). Признавая справедливость замечания, что возможности судебно-психиатрического эксперта при обосновании юридического критерия используются им же недостаточно, следует отметить, что решение данных вопросов в значительной степени лежит в организационной плоскости. С точки зрения законодательства указанные аргументы также едва ли могут быть приняты во внимание, поскольку в соответствии со ст. 57 УПК РФ эксперт вправе отказаться от дачи заключения, только если вопросы выходят за пределы его специальных знаний, а также в случаях, когда представленные ему материалы недостаточны для дачи заключения. Аналогичная норма содержится и в действующем ГПК РФ. Тем более указанная аргументация не может являться препятствием для разработки методологии комплексных экспертных исследований, хотя она и должна учитываться при внедрении научных исследований в практическую деятельность. В исследованиях, посвященных комплексной судебной психолого психиатрической экспертизе сделкоспособности, разделение сфер профессиональной компетенции психолога и психиатра построено исходя из тяжести болезненных проявлений. Так, указывается, что при производстве комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз экспертная оценка хронических психических расстройств относится сугубо к сфере компетенции эксперта-психиатра, а оценку состояний временного психического расстройства, нерезко выраженных изменений психики можно отнести к сфере совокупной компетенции эксперта-психиатра и эксперта-психолога (Малкин Д.А., 2004). Данная точка зрения отражает ход освоения судебной психологией новых предметных видов экспертиз, однако, в связи с неоправданным сужением компетенции психолога, в настоящее время должна быть пересмотрена. Попытки уточнения содержательной стороны юридического критерия различных правовых норм предпринимались неоднократно, в том числе и с привлечением теорий смежных с судебной психиатрией дисциплин. В более общем виде данная проблема решена Л.В. Алексеевой (1999), которая основной задачей, решаемой экспертами, считает оценку проявления у подэкспертных особых способностей, названных юридически значимыми или социальными субъектными способностями, поскольку речь идет о проявлении человека как личности, т.е. субъекта социальных отношений. Эти способности обеспечивают его возможности, во-первых, понимать социальный характер действительности, во-вторых, осознавать себя и социальное значение своих действий, в-третьих, руководить собой с учетом общественных норм.
Ю.Л. Метелица (1990) с опорой на теорию понимания выделил четыре иерархических уровня понимания потерпевшими характера и значения совершаемых с ними действий: 1) понимание (осмысленное восприятие) внешней стороны юридически значимых событий; 2) понимание фактической стороны (или внутреннего содержания) этих событий; 3) понимание их социального значения; 4) понимание социального значения юридически значимых событий на уровне личностного смысла. Для констатации беспомощности достаточно нарушения понимания на одном из выделенных уровней. Волевой критерий тесно увязывается с интеллектуальным и раскрывается как «нарушение способности к целенаправленному последовательному адекватному поведению».
Особенности диагностики психических расстройств при экспертизе сделкоспособности
В ходе проведения судебно-психиатрических экспертиз по оценке невменяемости, ограниченной вменяемости, сделкоспособности осуществляется ретроспективная оценка психического состояния обследуемого лица. Возникающая при этом необходимость доказывания экспертных выводов наталкивается на целый ряд проблем, обусловленных необходимостью реконструкции психического состояния на юридически значимый период с учетом нозологической квалификации психического расстройства, внутрисиндромальных отношений и закономерностей синдромообразования.
Проанализированы 223 наблюдения по оценке сделкоспособности, из них 72 наблюдения (32,28 %) – подэкспертные, прошедшие повторную очную судебно-психиатрическую экспертизу по делам о признании сделки недействительной; 72 (32,28 %) – повторные посмертные судебно-психиатрические экспертизы на предмет определения сделкоспособности на момент составления завещаний и др. сделок; 79 (35,42 %) – психиатрические освидетельствования для выявления противопоказаний к заключению сделки. Синдромальные характеристики психического состояния на момент заключения сделки представлены в Таблице 19. Экспертная модель сделкоспособности пригодна для разработки подходов к обоснованию диагностических и экспертных выводов, значимых для ретроспективной оценки других юридически значимых способностей в ходе производства судебно-психиатрических экспертиз. При этом, во-первых, необходимо уточнить значимость различных источников информации при реконструкции психического состояния в прошлом. Во-вторых, уточнить роль структурно-динамического анализа синдрома при проведении очных и посмертных судебно-психиатрических экспертиз.
Нельзя не учитывать, что правильность экспертных выводов определяется адекватной оценкой течения психических заболеваний, в том числе и в ситуации судебного разбирательства, являющейся мощным стрессовым фактором и существенно видоизменяющей клиническую картину. Поэтому актуальным является исследование динамики различных психических расстройств, в том числе и в процессе гражданского судопроизводства. Характер экспертных расхождений по материалам очных судебно-психиатрических экспертиз по гражданским делам об определении сделкоспособности гражданина представлен на Рисунке 7. Из диаграммы видно, что экспертное решение первичной судебно-психиатрической экспертизы было подтверждено лишь в 24 наблюдениях (33,33% наблюдений). В 48 наблюдениях (66,67%) экспертное решение первичной судебно-психиатрической экспертизы было пересмотрено. Причем в 24 наблюдениях (50%) экспертное решение было пересмотрено в сторону сделкоспособности лица. В таком же числе наблюдений (50%) экспертное решение было пересмотрено в сторону несделкоспособности. При проведении повторных очных судебно-психиатрических экспертиз 30,56% больных составили лица с органическим расстройством личности и 16,67% – больные шизофренией. При анализе причин экспертных расхождений на первом месте оказалась сложность клинической картины, которая обусловила диагностические и экспертные затруднения в 20,83% наблюдений. В 18,06% наблюдений это оказалась невозможность установления клинического диагноза при проведении амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы, еще в 9,72% – сложности определения формы течения шизофрении. На втором месте оказалась доказательность экспертных выводов 16,67%, что было связано как с недостатком объективных описаний психического состояния лица, несоответствием имеющихся данных медицинской документации, свидетельских показаний и описанием своего состояния подэкспертным в ходе проведения судебно-психиатрической экспертизы. Полученные данные позволяют выделить органическое расстройство личности и поведения как одну из наиболее вероятных диагностических категорий, обусловливающих сложности экспертной оценки при определении способности лица понимать значение своих действий и руководить ими на момент заключения сделки. Структура расхождений в выводах первичной и повторной посмертной судебно-психиатрических экспертиз по оценке сделкоспособности оказалась иной (Рисунок 8). Как видно из диаграммы, в 51 наблюдении (70,83% от числа изученных повторных посмертных судебно-психиатрических экспертиз) экспертное заключение первичной судебно-психиатрической экспертизы было пересмотрено. Причем в 12 наблюдениях (23,53%) в сторону несделкоспособности, в 39 наблюдениях (76,47%) – в сторону сделкоспособности. Таким образом, при посмертной судебно-психиатрической экспертизе имеется та же тенденция пересмотра в сторону сохранности юридически значимой способности, что и при экспертизе по гражданским делам о признании гражданина недееспособным. Для анализа причин экспертных расхождений были сопоставлены диагностические выводы и экспертные ситуации. Как правило, в основе экспертных расхождений лежит сочетание нескольких факторов. В Таблице 20 выделены наиболее значимые из них. Наиболее частой причиной экспертных расхождений является недостаточная аргументированность выводов первичной экспертизы (17 наблюдений, 33,33% – п.п. 3-4). Расхождения связаны с несоответствием вывода первичной экспертизы устоявшимся экспертным подходам. Например, диагноз параноидной эпизодической шизофрении расценивался как однозначно свидетельствующий о неспособности лица понимать значение своих действий и руководить ими; диагноз органического расстройства личности (либо «органического поражения головного мозга») устанавливался первичной экспертизой на основании весьма скудных и неопределенных описаний психического состояния, после чего следовал экспертный вывод о том, что «указанное психическое расстройство лишало подэкспертного способности понимать значение своих действий и руководить ими на момент заключения сделки». Речь идет о тех ситуациях, когда в медицинской документации отсутствовали подробные описания психического состояния, что не позволяло воссоздать целостную картину психического расстройства и установить психопатологический синдром. В этих случаях единичные неопределенные указания на «снижение памяти», «нарушение когнитивных функций», «интеллектуально-мнестическое снижение» и пр. расценивались экспертами как свидетельствующие о наличии «выраженных» психических расстройств. Часть свидетельских показаний не могла быть относима к определенному промежутку времени, либо свидетели давали взаимоисключающие сведения о психическом состоянии подэкспертного, что не позволяло воссоздать целостную непротиворечивую клиническую картину психического расстройства на момент заключения сделки. Вполне очевидно, что экспертный вывод, основывающийся на информации, допускающей различные экспертные суждения, является недостаточно надежным, в связи с чем эксперты при повторной экспертизе предпочитали вывод о невозможности решения экспертных вопросов. Тем более, что в случаях предоставления на повторную экспертизу данных, характеризующих психическую сохранность лица (собственноручные дневниковые записи, письма, квитанции, копии справок водительской комиссии, видеозаписи и пр.), показания других свидетелей, в т.ч. медицинских работников, первоначальный экспертный вывод о несделкоспособности также был пересмотрен.
Механизмы принятия юридически значимых решений
Юридический критерий таких правовых понятий как дееспособность, ограниченная дееспособность, сделкоспособность лежит на стыке психиатрии, психологии и права, выполняет функцию своеобразного «моста» между этими науками и позволяет осуществить экспертную оценку. Точка пересечения трех разных дисциплин представляет собой предмет специальных познаний судебно-психиатрического эксперта. Уточнение применения юридического критерия той или иной правовой нормы может осуществляться судебно-психиатрическим экспертом с привлечением концепций каждой из взаимодействующих наук.
Установление патологического механизма принятия решения следует рассматривать как предпосылку экспертного вывода о неспособности лица понимать значение своих действий и руководить ими как в отношении уже совершенного гражданского правового акта (например, заключенной сделки, вступления в брак), так и на будущее время при экспертизе недееспособности гражданина. Поэтому одним из направлений научных исследований является уточнение нормативных и психопатологических механизмов принятия решения.
Для решения этой задачи необходимо обращение к психологической теории принятия решений. Как было отмечено, юридически значимая активность человека не может быть сведена только к принятию решений. Она включает и исполнение целого ряда обязанностей, которые далеко не всегда предваряются каким-либо решением лица, например, воинская повинность либо выход на пенсию по достижении пенсионного возраста и пр. Однако, исходя из законодательного определения дееспособности как «способности гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их» (ст. 21 ГК РФ) именно способность принимать решения, влекущие правовые последствия, и реализовывать их составляет основу дееспособности гражданина. Вместе с тем, возможность использования теории одной области знания в другой имеет ряд серьезных ограничений. Как справедливо отмечает Ю.Л. Метелица (1990), однозначное преобразование теории чаще всего оказывается невозможным, в результате чего приходится удовлетворяться приближенным совпадением.
Психологическая теория принятия решений – это система мотивированных утверждений о том, как люди разрешают задачи, требующие принятия решений (Козелецкий Ю., 1979). Задача понимается как совокупность альтернатив, и лицо, ее решающее, производит выбор одной из них. Альтернатива может быть предметом, отношением или операцией. Каждая альтернатива или вариант решения приводит к одному из возможных исходов или последствий, которые имеют некоторую ценность для субъекта. Кроме известных различий людям свойственны некоторые постоянные черты. Одной из самых важных черт такого рода является то, что действия лица, принимающего решение, всегда направлены на достижение определенных целей. Решая задачи, оно стремится к достижению некоторого желательного положения дел. Кроме того, лицо, принимающее решение, обладает важными познавательными качествами, такими как кратковременная и долговременная память, достаточно определенная скорость переработки информации. В теории принятия решений выделяют несколько классов утверждений. Первый класс касается того, как у людей возникает представление о задаче по принятию решений – представление, которое является ее субъективным образом. Второй класс утверждений описывает процесс оценки субъективной ценности исходов, называемых полезностью. К третьему классу принадлежат утверждения, касающиеся субъективной вероятности обстоятельств, определяющих исходы (последствия) принятого решения. Люди могут переоценивать вероятности малоправдоподобных и одновременно недооценивать вероятности очень правдоподобных событий. Важна роль некоторых утверждений о стратегиях выбора поведения. Последние описывают то, как лица, принимающие решения, интегрируют информацию о полезности исходов и их вероятности, и то, какие правила выбора альтернатив они при этом используют. В простых задачах, связанных с риском, лица, принимающие решения, часто выбирают алгоритмические стратегии, максимизирующие субъективно ожидаемую полезность, то есть определенную комбинацию субъективной вероятности исходов и их полезности. При решении сложных задач лица, принимающие решения, чаще руководствуются набором правил – эвристик. Наконец, пятый класс утверждений описывает факторы, которые управляют процессом решения. К их числу принадлежат влияние окружающей среды, организация личности того, кто принимает решение, и влияние социальной группы. Ю.Козелецкий (1979) выделил следующий конструкт деятельности по принятию решений. Он включает четыре этапа: 1) создание субъективного представления о задаче; 2) оценка последствий альтернатив; 3) прогнозирование условий, определяющих последствия; 4) собственно выбор из альтернатив. Исследования Ю.Козелецкого преимущественно касались проблемы осуществления выбора, подразумевая нормативный уровень волевой регуляции. Ряд других психологических теорий, например, психология воли, рассматривают процесс принятия решения как этап деятельности, а не как ее самостоятельный вид (Ильин Е.П., 2009; Корнилова Т.В., 2003).
