Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Клинический патоморфоз отклоняющегося поведения у подростков. обзор литературы 12
1. Предпосылки развития и трансформации клиники отклоняющегося поведения у подростков 12
1.1. Социально-экономические предпосылки 12
1.2. Геополитические предпосылки 13
1.3. Психологические предпосылки .15
1.4. Экологические предпосылки .17
1.5. Биологические предпосылки .18
2. Формы отклоняющегося поведения и их особенности у современных подростков 20
2.1. Химические зависимости .20
2.2. Нехимические зависимости .24
2.3. Уходы из дома и бродяжничество 26
2.4. Делинквентное поведение .30
2.5. Суицидальное поведение .33
2.6. Сексуальные девиации .35
3. Проблемы патоморфоза отклоняющегося поведения у подростков .37
Глава II. Общая характеристика клинического материала и методов исследования .41
Глава III. Патоморфоз отклоняющегося поведения у подростков наблюдавшихся в амбулаторном отделении психоневрологического диспансера 46
Глава IV. Патоморфоз отклоняющегося поведений у контингента подростков наркологического стационара 87
Глава V. Осбенности клиники новых форм отклоняющегося поведения у подростков .122
Заключение (обсуждение результатов исследования) .133
Выводы .144
Практические рекомендации 146
Список литературы 147
- Социально-экономические предпосылки
- Экологические предпосылки
- Уходы из дома и бродяжничество
- Проблемы патоморфоза отклоняющегося поведения у подростков
Социально-экономические предпосылки
В соответствии с социально-нормативным критерием поведение, соответствующее требованиям общества в данное время, воспринимается как нормальное и одобряется. Отклоняющееся поведение, напротив, противоречит основным общественным установкам и ценностям. С изменением самого общества изменяются и социальные нормы, действующие в нем (Змановская Е.В., 2003). Сложившаяся в обществе социальная, прежде всего – экономическая нестабильность, отсутствие надежных социальных гарантий и жизненных перспектив сказывается на материальных возможностях населения (Алтунина И.Р., 2004; Инговатова А.Г., 2013). С другой стороны низкая социальная активность способствует не только отставанию в общеобразовательном и общекультурном развитии, но и возрастной задержке формирования мотивационного профиля личности (Пичугина Ю.А., 1999). Большой рост пограничных нервно-психических расстройств под влиянием социальных факторов привел к выделению такого нового направления в психиатрии как социальная психиатрия (Семке В.Я., 1992; Дмитриева Т.Б., 1995).
Актуальность и социальная значимость проблемы психического здоровья подросткового контингента связаны с весьма низким уровнем психического здоровья и значительной распространенностью психопатологических нарушений и преморбидных психических отклонений в данной возрастной группе (Кузенкова Н.Н., 2003; Агарков А.А.,
Скороходова Т.Ф., Погорелова Т.В., 2011). Экстремальные условия, вызванные в том числе социально-культуральными преобразованиями, новыми условиями экономической «перестройки», существенно усиливают, «проявляют», заостряют некоторые личностные особенности и тем самым способствуют актуализации связанных с ними тенденций, к которым относится и употребление алкоголя (Семке В.Я., Эрдэнэбаяр Л., Бохан Н.А., Семке А.В., 2001).
Молодежная наркомания в течение последних 10 лет стала легитимной социальной проблемой, имеющей не только правовые и медицинские, но и социокультуральные определения (Семин И.Р., Есин Д.О., 2011). Одну из важных ролей в формировании отклоняющегося поведения у несовершеннолетних занимает семья (Девятова О.Е., 2005; Новиков И.А., 2006; Шайдукова Л.К., 2007; Пережогин Л.О., Вострокнутов Н.В., 2012; Позднякова М.Е., Хагуров Т.А., 2012). H. Hafner (1985) показал, что частота девиантных форм поведения существенно различается как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения в зависимости от таких средовых факторов, как индустриализация, цевилизация и общественный строй.
В своих исследованиях R. A. Samaan (2000) обнаружил, что дети из семей с низким экономическим доходом имеют более высокий риск депрессии, тревоги и девиантного поведения. А ранние половые контакты чаще отмечаются среди подростков низкого социально-экономического статуса, родители которых менее образованы (Райс Ф.,Долджин К., 2012).
Психическое здоровье уже больше не рассматривается как индивидуальная особенность, как способность физически и умственно соответствовать требованиям: скорее оно рассматривается как ресурс, который заключается в энергии, силе и способностях индивидуумов эффективно взаимодействовать с группой и с возможностями и влияниями, исходящими от окружающей среды. Принимая во внимание социальные и экономические детерминанты, возникает необходимость идентифицировать роль бедности, маргинализации, социальной изоляции, дискриминации доступа к ресурсам, семейного и социального насилия как угрозы или барьеров психического здоровья (Гурович И.Я., Ньюфельдт О.Г., 2007).
По мере гуманизации межличностных отношений население многих стран стало болезненно воспринимать преследование на почве национальной, расовой, религиозной вражды, а также по мотивам неприязни к каким бы то ни было категориям населения (нищие, бездомные, инвалиды, проститутки) (Горинов В.В., 2010). По данным статистики МВД РФ, за последние годы количество агрессивно-насильственных действий, совершенных на национальной почве, значительно увеличилось. У таких деликтов есть общее – как правило, в них участвуют группы молодых людей, использующих холодное оружие. Их действия отличаются особой жесткостью (Макушкин Е.В, Дозорцева Е.Г., Голуб С.В. и др., 2009). Зачастую подобные группы правонарушителей составляют социально и педагогически запущенные подростки с достаточно примитивными националистическими установками, которые совершают свои делинквентные проступки в состоянии алкогольного опьянения (Kienlen K.K., Birmingham D.L., Solberg K.B. et al., 1997).
Бохан Н.А. (2013) связывает трудные ситуации молодого специалиста с проблемой производственного стресса или стресса на рабочем месте. Стресс современного рабочего пространства связан с так называемыми новыми стилями работы. Это – мобильная работа и рост использования информационных и коммуникативных технологий в рабочем пространстве; дробление, аутсорсинг, субконтрактация и глобализация с изменениями в шаблонах работы; это – требования к гибкости работников одновременно с ростом задач и расширением функций. Это саморегулируемая работа и работа в командах. В результате уже в молодом возрасте фиксируется синдром эмоционального выгорания и синдром хронической усталости, для самолечения которых молодежь может выбрать психоактивные вещества (Бохан Н.А., 2013).
Большие города порождают серьезные психические проблемы у детей и подростков. Одинокие родители, лишенные поддержки дедушек и бабушек, проблемы алкоголизма и наркомании, быстрое заселение городов, социальные переплетения и, как следствие, отчуждение – все это основные причины психических нарушений, в том числе и поведенческих нарушений, у детей в больших городах (Гаджиев Р.С., Рамазанов Р.С., 2004; Гилберг К., Хеллгрен Л., 2004).
С.В. Гарганеев и С.С. Тимошенко (2006) в своей работе сообщают, что в связи с появлением инновационных технологий в системе образования, с одной стороны и предпочтением некоторых школ следовать традиционным программам в настоящее время распространена школьная дезадаптация. В то же время современная политика образования способствует снижению выживаемости знаний и снижению развития адаптивных возможностей школьника за счет несоответствия учебной нагрузки возможностям школьника. Мы в своей работе показали высокий удельный вес (44,7 %) расстройств поведения у подростков среди причин индивидуального обучения на дому по рекомендации психиатра (Ведяшкин В.Н., 2012).
В последнее время активно развивается изучение специфики расстройств поведения в рамках этнокультурных особенностей (Семке В.Я., Эрдэнэбаяр Л., Бохан Н.А., 2001; Дмитриева Т.Б., Положий Б.С., 2003; Менделевич В.Д., 2005). В тоже время В.Т. Лекомцев с соавт. (2000) показали в своем исследовании отсутствие зависимости возникновения психопатоподобного синдрома и суицидального
Экологические предпосылки
Рост преступлений, совершаемых лицами младше 18 лет, не только не уменьшается, но даже и не стабилизируется (Амельченко А.А. с соавт., 2013). А частота убийств среди подростков в мире утроилась за последние три десятилетия (Семке В.Я., Куприянова И.Е., Дашиева Б.А., 2004). У подавляющего большинства несовершеннолетних правонарушителей, беспризорных и безнадзорных диагностируются психические расстройства непсихотического регистра, с преобладанием расстройств поведения – F 91 (Пережогин Л.О., 2010). К. Гиллберг и Л. Хеллгрен (2004) сообщают, что кражи и мелкое воровство присущи 16,1 % мальчиков и 3 % девочек. В группе с нарушением поведения частота подобных случаев была намного выше – 54,8 %. Криминологические и социально-психологические исследования показывают, что при длительной (более 1 года) социальной дезадаптации у большинства детей и подростков с криминальной активностью начинают проявляться и фиксироваться черты личностной деформации по асоциальному типу (Гурьева В.А., 2001). Между тем различие делинквентного и криминального поведения коренится не в возрасте, с которого наступает уголовная ответственность (деликты могут совершать и взрослые, и даже пожилые люди), а в степени осознания индивидом своих противоправных поступков и действий, их социальной значимости и вредоносных последствий для окружающих (Менделевич В.Д., 2005).
Просматривается отчетливая тенденция к «омоложению» преступности, к росту среди несовершеннолетних правонарушителей лиц до 14 лет. Давно замечено, что, чем моложе подросток с криминальным поведением, тем больше вероятность наличия у него психической аномальности (Гурьева В. А. с соавт., 2001). По данным исследований в 68% случаев подростки совершают преступление находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения (Аболонин А.Ф., Бохан Н.А., 2007).
Подмечено, что при всей схожести признаков сегодняшняя преступность несовершеннолетних совершенно иная, чем 10, 5 и даже 2 года назад. Она количественно и качественно быстро меняется. При этом ни педагоги, ни практические психологи, ни сотрудники правоохранительных органов психологически не готовы к ее быстрым изменениям (Артемов А.Ю., 2008).
Корыстно насильственные преступления путем кражи, грабежа или разбоя совершаются подростками более агрессивно и жестоко, чем несколько лет назад (Позднякова М.Е., Хагурова Т.А., 2012). По данным Управления внутренних дел Кемеровской области, начиная с 1992 г., происходит постоянный рост числа преступлений, совершаемых несовершеннолетними и к 1997 г. оно возросло в 9 раз (Аболонин А.Ф., Бохан Н.А., Мандель А.И., Гусев С.И., 2006). Делинквентные подростки склонны к открытым формам агрессивного реагирования с преобладанием физических форм агрессии, при этом эмоциональное понимание физического состояния другого человека им не свойственно (Вострокнутов Н.В., Василевский В.Г., 2000; Макурина А.П., 2011). В ряде случаев агрессия является биологической основой асоциального поведения (Maxson S.N., 1992; Стояк В.А., Иванова С.А., 2010). Установлено, что у подростков-делинквентов, по сравнению с контрольной группой, отмечается высоко достоверное преобладание показателей деструктивной агрессии (Осипова Н.Н., 1999). Вместе с тем девушки имеют более высокие показатели индексов агрессивности, враждебности и непредсказуемости в поступках по сравнению с юношами (Аболонин А.Ф., Назарова И.А., 2013). Но по своей интенсивности агрессивность может носить как патологический, так и адаптивный характер, когда деятельность личности проявляется гармонично и неконфликтно (Берон Р., Ричардсон Д., 1998).
Гарганеев С.В. (2003) показал, что при социализированном расстройстве поведения показатели делинквентного, суицидального поведения и побегов у воспитанниц интернатов выше, чем аналогичные у пациенток стационара (р 0,001). При несоциализированном расстройстве поведения у пациенток стационара выявлен больший удельный вес суицидального поведения и побегов в сравнении с группой воспитанниц интернатов (р 0,001) (Гарганеев С.В., 2003).
Пережогин Л.О. (2010) установил, что среди совершенных подростками правонарушений доминировали кражи – их совершили 92,0%, грабежи – 62,7%, причинение вреда здоровью – 62,0%. Более половины – 54,0% – совершали групповые деликты, почти половина – 49,3% – однородные деликты, более трети – 38,7% – не менее трех правонарушений, что свидетельствует о глубокой интеграции в криминальную среду. В Краснодарском крае в 2007 г. 20 % несовершеннолетних совершили преступление в группе, т.е. каждое пятое групповое преступление в крае было совершено с участием несовершеннолетнего. Негативная тенденция роста там прослеживается в количестве несовершеннолетних, которые ранее уже совершали преступления, темп прироста в 2007 г. к базовому 2003 г. составил +73 %, а предыдущему году +10,1 %. Еще одна негативная тенденция заключается в ускорении роста числа преступлений, совершаемых девушками (Лысенко А.В., 2008). Основными предикторами криминального поведения у несовершеннолетних правонарушителей по данным корреляционного анализа, являются: физическое насилие в семье ( = 0,78), наличие лиц с криминальным прошлым в ближайшем окружении ( = 0,76), раннее включение в подростковую асоциальную группу ( = 0,75), особенно – с участием взрослых преступников ( = 0,72), сохранность интеллекта ( = 0,67) (Пережогин Л.О., 2010).
Позднякова М.Е с соавт. (2012) рассматривает групповые магазинные кражи как признак определенной девиантной молодежной субкультуры (Позднякова М.Е., Хагурова Т.А., 2012).
Обобщая социально-психологическую характеристику группы делинквентных подростков, Аболонин А.Ф. и Асланбекова Н.В (2013) отмечают, что большинство составляют учащиеся 8—9-х классов, ПТУ и техникумов, растущих либо вне семьи, либо в неполных семьях или семьях с нарушенной структурой и высоким уровнем алкоголизации родителей. Более половины обследованных подростков считают регулярное употребление алкоголя родителями нормой, но относятся негативно к условиям воспитания в семье. При этом 62,8 % подростков воспитывались в нарушенной по структуре семье или при полном её отсутствии (Аболонин А.Ф., Асланбекова Н.В 2013).
В соответствии с данными Управления молодежной юстиции и профилактики правонарушений в 2002 г. подростки были ответственны и арестованы за 15 % насильственных правонарушений и за 30 % нарушений, связанных с собственностью в США. В 1980-е и 1990-е гг. главной проблемой США в сфере преступности стало появление многочисленных банд несовершеннолетних. По данным национального обзора в США в 2006 г. насчитывалось 24 тыс. уличных банд несовершеннолетних (Райс Ф., Долджин К., 2012).
За последние пять лет число преступлений, совершенных подростками, возросло более чем на два процента, а число несовершеннолетних, принявших участие в преступлениях, на два с половиной. За последние годы доля несовершеннолетних, совершивших преступления в составе групп, стабильно превышает 70 процентов. Вообще групповой характер — это сегодня одна из специфических особенностей преступности несовершеннолетних (Шмидт И., 2011).
Уходы из дома и бродяжничество
В соответствии с намеченной целью и поставленной задачей нами было проведено исследование подростков с отклоняющимся поведением. Тема научной работы была выделена как фрагмент комплексной научно-исследовательской работы кафедры психиатрии и наркологии Алтайского государственного медицинского университета «Экзогенно-органические психические расстройства, смешанные формы психических заболеваний и экологическая психиатрия» (научный руководитель комплексной научно-исследовательской работы заведующий кафедрой заслуженный врач РФ, доктор медицинских наук, профессор Б.Н. Пивень).
Амбулаторный контингент подростков с отклоняющимся поведением исследовался на базе Алтайского краевого психоневрологического диспансера для детей.
В связи с ростом показателей общей и впервые выявленной заболеваемости, с ростом инвалидности по психической патологии у детей и подростков, 20.07.2001 г. было принято постановление Администрации Алтайского края № 479 о начале реорганизация детско-подростковой психиатрической службы. Организован и получил самостоятельный статус Алтайский краевой психоневрологический диспансер для детей. В диспансере были выделены 3 основные отделения: стационар круглосуточного пребывания на 60 мест, дневной стационар на 50 койко мест, амбулаторное отделение на 150 посещений в день, впоследствии организовано реабилитационное отделение, выделена психолого психотерапевтическая служба, оборудован нейрофизиологический кабинет, в 2003г. организован кабинет для детей раннего возраста (кабинет микропсихиатра), краевой эпилептологический кабинет. 15.03.2004 г. приказом Комитета по здравоохранению Администрации Алтайского края № 102 был создан на базе Алтайского краевого психоневрологического диспансера для детей краевой подростковый кабинет. Главный врач диспансера Владыкина Людмила Николаевна. 2. Анализ амбулаторных архивных данных проводился на базе Алтайской краевой клинической психиатрической больницы имени Эрдмана Ю.К., где проводилась амбулаторная психиатрическая помощь подростков до момента организации Алтайского краевого психоневрологического диспансера для детей. Главный врач больницы Нарожнов Владимир Дмитриевич. 3. Стационарный контингент подростков с отклоняющимся поведением и анализ архивных данных стационара исследовались на базе Алтайского краевого наркологического диспансера.
Отделение для лечения детей расположено на базе Алтайского краевого наркологического диспансера в лесной зоне города. Отделение находится на 2-ом этаже трехэтажного здания и занимает 1/2 этажа. Функционирует отделение с 1999 года. Приказом ГУЗ АКНД от 01.04.2000г. № 45 предусмотрено размещение на 20 коек.
В своем составе отделение имеет 3 палаты на 6 коек, одна - на 3 койки. Структура отделения представлена следующими помещениями: ординаторская, кабинет психолога, процедурный кабинет, таблеточная, кабинет старшей медсестры, воспитательская комната, гипнотарий.
Главный врач наркологического диспансера Иванов Андрей Анатольевич. Настоящее исследование проводилось в два этапа: 1. Для исследования патоморфоза отклоняющегося поведения у подростков амбулаторного контингента было сформировано две группы. Первая представляла собой данные полученные от 152 подростков (79 юношей и 73 девушки) в возрасте 15 – 17 лет, которые прошли клиническое обследование на базе поликлиники КГБУЗ «Алтайский краевой психоневрологический диспансер для детей». Данная группа набиралась в период с 28.09.2011г. по 23.05.2012г. Необходимая информация представляла собой совокупность данных полученных в результате беседы с пациентом, сведений представленных сопровождающими, фактов почерпнутых из характеризующего материала, медицинской документации и дополнительных источников информации, таких как запросы из полиции, административные и судебные постановления.
Для выявления патоморфоза была сформирована вторая группа, которая сравнивалась с группой современных подростков. Вторая изучаемая группа формировалась на базе диспансера КГБУЗ «Алтайская краевая клиническая психиатрическая больница имени Эрдмана Юрия Карловича». Анализировались истории болезни, и прилагающиеся к ним документы (характеристики, запросы от следственных органов, постановления суда и пр.) пациентов родившихся в период с 1970 по 1979 годы, наблюдавшихся в подростковом возрасте у психиатра по поводу расстройства поведения. Всего было исследовано 147 историй болезни у пациентов амбулаторного приема (92 мужчины и 55 женщин). Для анализа использовались амбулаторные карты, как из архива, так и из действующей регистратуры. Данная группа набиралась в период с 20.09.2011 по 26.10.2011г.
Исследуя патоморфоз отклоняющегося поведения у подростков получающих стационарную помощь, мы так же сформировали две группы. Первая группа современных подростков представляла собой данные полученные в результате клинического обследования 117 больных с отклоняющимся поведением (73 юноши и 44 девушек) в возрасте 15 — 17 лет, которые находились на стационарном лечении в Алтайском краевом наркологическом диспансере. Данная группа набиралась в период с 27.06.2011 по 20.11.2012г. Для осуществления поставленной задачи проводился опрос подростков, учитывались сведения собранные лечащим врачом и зафиксированные в истории болезни, собирались данные из характеризующего материала и сопроводительных документов.
Вторая изучаемая группа формировалась из архивных данных на базе Алтайского краевого наркологического диспансера. Были проанализированы данные 152 историй болезни и прилагаемых к ним сопроводительных документов (характеристики, ходатайства, копии административных и уголовных постановлений). Для анализа отбирались истории болезни подростков (120 юношей, 32 девушки), которые проходили стационарное лечение в Алтайском краевом наркологическом диспансере по поводу отклоняющегося поведения в период с 01.01.2001 г. по 30.06.2002 г. Всем подросткам на момент лечение было от 15 до 17 лет. Данная группа набиралась в период с 02.08.2012 по 29.08.2012г.
Все данные, фиксировались в анкету, разработанную на кафедре пси хиатрии и наркологии Алтайского государственного медицинского университета. Вопросы в анкете отражали основные клинические признаки отклоняющегося поведения у несовершеннолетних. Учитывались приоритеты свободного времяпрепровождения в течение суток в часах, вопросы химических и нехимических аддикций, проблемы бродяжничества и уходы из дома, факты делинквентных поступков, суицидальное поведение и сексуальные девиации. Показателями, в анкете являлись основные количественные и качественные характеристики отклоняющегося поведения: возраст, с которого начинают проявляться данные расстройства, их количество и частота, сведения, свидетельствующие о социальной дизадаптации в результате поведенческих нарушений.
Проблемы патоморфоза отклоняющегося поведения у подростков
Что касается частоты употребления токсических и наркотических веществ, то картина выглядит несколько иным образом. Подростки предыдущего поколения достоверно чаще (p 0,001) употребляли токсические (86,8%) и наркотические (87,6%) вещества систематически, чем современные подростки, которые систематически употребляли токсические вещества в 47,3% случаев, а наркотические – в 56,2%.
Несмотря на то, что у некоторых исследованных подростков, находящихся в стационаре наркологического профиля, можно было установить полизависимость от нескольких химических веществ, нам удалось выделить наиболее значимые ПАВ, которым отдавалось предпочтение при употреблении.
Как видно из таблицы №8, все современные подростки употребляли слабоалкогольную продукцию, такую как пиво, различные коктейли, энергетические напитки, содержащие алкоголь. А крепкие спиртные напитки употребляли только 27,4 % подростков I группы. Подростки предыдущего поколения достоверно чаще (p 0,001) употребляли напитки с высоким содержанием этилового спирта (50,7%) и реже - слабоалкогольные напитки (60,5%), в сравнении с современными подростками. При этом во II группе отсутствовали сведения об употреблении подростками спиртсодержащих энергетических коктейлей, что, скорее всего, связано с низким распространением подобной продукции на продовольственном рынке на тот период.
В отношении употребления токсических веществ наблюдения показывают, что современные подростки для достижения эйфории достоверно чаще (p 0,05) употребляли средства бытовой химии (БХ) (37,8 %) в сравнении с подростками прошлых лет (22 %). Но, при этом, подростки предыдущего поколения чаще употребляли фармацевтические препараты (ФП) (83,5 %), чем современные подростки (27 %), с достоверностью (p 0,001). Также в I группе у 44,6 % учитывалась зависимость от безалкогольных энергетических напитков, когда их употребление носило ярко выраженный систематический характер. Во II группе сведения о зависимости от «энергетиков» отсутствовали.
При употреблении наркотиков 97,8 % современных подростков отдавали предпочтение каннабиноидам, к которым относились производные дико растущей конопли и синтетические курительные смеси. Один юноша в I группе сочетал употребление марихуаны с эпизодическим введением дезоморфина. Во II группе, по сравнению с I группой, достоверно реже (p 0,001) употребляли каннабиноиды – 38 %, при этом отсутствовали сведения об употреблении синтетических курительных смесей. Большинство подростков предыдущего поколения (90,7 %) употребляли опиаты, а 9,3 % употребляли амфетамины. В группе современных подростков только две девушки, которые сожительствовали с наркоманами, сочетали внутривенные инъекции опиатов и метамфетамина.
Среди пролеченных подростков в наркологическом стационаре в I группе были выявлены случаи уходов из дома у 87 человек, что составило 74,4 %. Во II группе было зарегистрировано достоверно меньше (p 0,001) случаев уходов из дома, всего у 62 человек, что в процентном отношении составило 40,8 %.
Как наглядно представлено в таблице №9 средний возраст первого ухода из дома достоверно раньше (p 0,001) отмечался у современных подростков в 12,6+0,4 лет, по сравнению с подростками II группы, где данное поведенческое нарушение отмечалось в среднем в 14,2+0,4 лет. И самый ранний возраст, когда несовершеннолетний ушел из дома в I группе был зарегистрирован в 7 лет, а во II группе в 10 лет. Среднее количество уходов их дома в I группе было достоверно больше (p 0,01) – 7,6+1,7 раз, чем во II группе – 5,3+1 раз. Причем у 16 % подростков I группы фиксировалось более 20 случаев уходов из дома, а во II группе только трое человек (4,8 %) сбегали из дома около 15 раз. Средняя продолжительность побегов в I группе составила 10,5+3,1 дней, что является достоверно дольше (p 0,001) чем во II группе, где средняя продолжительность побега составила 4,5+0,6 дня. При этом в I группе 20,7 % подростков способны были отсутствовать дома от двух недель до двух месяцев. Во II группе только 3 человека (4.8 %) отсутствовали дома более 10 дней.
Причины подтолкнувшие к первому уходу подростков из дома наглядно представлены в таблице №10. Как в I (47,2 %) так и во II (50 %) группе, без достоверных различий, лидирующее положение занимало стремление к бесцельному времяпрепровождению, желанию уйти от любой ответственности и полностью посвятить все свое время прогулкам. В I группе современных подростков на втором месте среди причин подтолкнувших к первому побегу из дома стоит ссора с близкими, чаще всего с родителями. Данную причину называли 37,9 % подростков I группы, что достоверно больше (p 0,05) по сравнению с подростками II группы, где подобная причина регистрировалась у 21 % совершавших побеги из дома. На третьем месте причин первого ухода из дома в I группе называли знакомство с компанией, чаще всего ведущей асоциальный образ жизни, связавшись с которой подросток сбегал из дома. В I группе подобную причину называли 14,9 %, а во II группе 29 % подростков совершавших побег. Между группами этот показатель не имел достоверных различий (p 0,05).
