Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Исторические предпосылки возникновения и развития гендерного подхода в теории и практике социальной работы 26
1.1. Гендерная проблематика в истории западной и российской философской мысли (от античных времен до конца XIX в.) 26
1.2. Роль гендерных мифологем, установок и стереотипов в организации общественной жизни 45
1.3. Современные теории гендера и актуализация гендерного подхода в теории и практике социальной работы 67
1.4. Гендерное просвещение в деятельности социального работника как механизм устранения гендерной асимметрии в современной семье 102
ГЛАВА 2. Моделирование и опытно-экспериментальное обоснование процесса реализации гендерного подхода в профессиональной подготовке социальных работников к организации деятельности с семьей 128
2.1. Взаимосвязь гендерной и профессиональной идентичности в реализации основных направлений деятельности социального работника с семьей 128
2.2. Специфика гендерно-ориентированной социальной работы по преодолению и профилактике домашнего насилия 146
2.3. Опыт моделирования и педагогические условия эффективности процесса реализации гендерного подхода в профессиональной подготовке социальных работников к деятельности с семьей 167
2.4. Критериальная характеристика и динамика результативности процесса реализации гендерного подхода к деятельности социального работника с семьей 190
Заключение 232
Библиографический список
- Роль гендерных мифологем, установок и стереотипов в организации общественной жизни
- Гендерное просвещение в деятельности социального работника как механизм устранения гендерной асимметрии в современной семье
- Специфика гендерно-ориентированной социальной работы по преодолению и профилактике домашнего насилия
- Опыт моделирования и педагогические условия эффективности процесса реализации гендерного подхода в профессиональной подготовке социальных работников к деятельности с семьей
Роль гендерных мифологем, установок и стереотипов в организации общественной жизни
Теоретико-методологическую основу исследования составили: объективные законы развития научного и педагогического знания; теории гуманизации и личностной ориентации образования и воспитания, компетентностного образования, управления педагогическими процессами; идеи технологического подхода к проектированию, организации и совершенствованию образовательного процесса, связанные с обеспечением целостности, непрерывности, много-уровневости и многоступенчатости образования, его обусловленности историческими, социальными и психологическими факторами; концепция профессионально-личностного развития; общие и частные методологические принципы: природосообразности, культуросообразности, ценностно-смысловой направленности, субъектности, самоактуализации, базовые общепедагогические и дидактические принципы, а также принципы выбора, творчества и успеха, доверия и поддержки; системный, культурологический, аксиологический, личностно-ориентированный, компетентностный подходы; философские, психологические и социологические труды, посвященные природе пола (Н. И. Абубикирова, С. Г. Айвазова, Н. А. Бердяев, Ш. Берн, О. А. Воронина, И. В. Грошев, О. М. Здраво-мыслова, Е. М. Зуйкова; Р. И. Ерусланова, О. Ю. Маркова, С. Н. Николова, Л. И. Столярчук, В. А. Фокин, З. Фрейд, К. Хорни, Е. М. Черняк, Ф. Шлегель, А. Шопенгауэр, О. Шпенглер, Ф. Энгельс и др.), зарубежные и отечественные теории гендера (Дж. Бергер, Ш. Берн, С. Бэм, П. Ветцель, Э. Игли, Е. Н. Каменская, Л. Карли, С. Кросс, Дж. Крокер, М. Локхид, Б. Меккер, Л. Мэдсон, О. Нил, Р. Г. Петрова, И. В.Талина, С. Тейлор, Ф. Фидлер, К. Холл, Дж. Хубер, А. А. Чекалина, И. Р. Чикалова, Н. Чодороу и др.); работы, анализирующие наиболее устойчивые и распространенные гендерные установки, стереотипы и предубеждения, их историческую изменчивость, социальную обусловленность и способы их эффективной реконструкции (В. С. Агеев, Е. С. Балабанова, Г. М. Бреслав, О. Вейнингер, В. А. Геодакян, Е. П. Ильин, И. С. Клецина, И. С. Кон, Ц. П. Короленко, М. И. Кошенова, О. М. Разумникова, Л. Э. Семенова, А. В. Смирнова, И. А. Тупицина, Ю. С. Тюнников, М. А. Мазниченко, Э. Фромм, Б. И. Хасан и др.); материалы гендерных исследований в социальной сфере (Т. В. Бендас, Р. Вдовюк, Н. Л. Вислова, О. А. Воронина, И. В. Грошев, И. А. Жеребкина, О. М. Здравомыслова, И. С. Клецина, Г. Ж. Кожамжарова, И. В. Костикова, Е. В. Кулагина, Н. К. Радина, П. В. Романов, С. Рыков, Г. Г. Силласте, А. А. Темкина, Е. И. Трофимова, 3. А. Хоткина, Л. В. Штылева, Л.П. Шустова, Е. Р. Ярская-Смирнова и др.); работы, раскрывающие взаимообусловленность гендерной и профессиональной идентичности и компетентности (Э. Гидденс, И. А. Загайнов, М. В. Заковоротная, Е. Н. Каменская, И. С. Клецина, Р. Г. Петрова, Л.В. Попова, И. В. Романов, Л. И. Столярчук, И. В.Талина, Ю. А. Тюменева, Б. И. Хасан, Л. Б. Шнейдер, Э. Эриксон, В. А. Ядов и др.), анализирующие деятельность социального работника как механизма оказания помощи в разрешении жизненных проблем и трудностей гендерного порядка, устранения гендерной асимметрии в современной семье (С. Ю. Барсукова, Ю. А. Гаспарян, В.З. Ибрагимова, О. А. Константинова, Т. С. Лыткина, Е. Ф. Молевич, В. В. Радаев, М. М. Шубович и др.), раскрывающие особенности гендерно-чувствительной социальной работы (Л. Куликова, А. Рутман, П. Романова, И. В. Матвиенко, Л.А. Шатрова, Н. О. Шведова, Л. П. Шустова, Н. Б. Шмелева и др.), специфику деятельности по преодолению и профилактике домашнего насилия (Б. Л. Аксельсон, В. Бодров, Д. Верник, О. М. Здравомыслова, С. В. Кочеткова, Н. Г. Осухова, М. Р. Рокицкий, Н. О. Шведова и др.).
Методы исследования. Сложность и многогранность исследуемой проблематики обусловила необходимость использования комплекса исследовательских методов: исторического (ретроспективного, историографического анализа российской и зарубежной литературы по теме исследования), теоретического (монографического, сравнительно-сопоставительного и системно-структурного) анализа; общенаучных методов (анализ, синтез, обобщение, систематизация, классификация, проектирование, моделирование); изучения документов, материалов национальных и международных организаций по использованию ген-дерного подхода в социальной сфере, занимающихся различными направлениями гендерных исследований; изучения и обобщения опыта в контексте организации гендерно-ориентированной социальной работы с семьей; методов статистической обработки данных, кластерный анализ и др.
Опытно-экспериментальной базой исследования выступила кафедра педагогики профессионального образования и социальной деятельности факультета гуманитарных наук и социальных технологий ФГБОУ ВПО «Ульяновский государственный университет». Всего в эксперименте приняли участие 168 студентов: экспериментальную группу составили 96 студентов, контрольную группу – 72 студента, включая очную, заочную и экстернатную формы обучения
Гендерное просвещение в деятельности социального работника как механизм устранения гендерной асимметрии в современной семье
Разнообразие социальных характеристик мужчин и женщин, отмечающееся в мире, принципиальное тождество биологических свойств людей дают неоспоримые основания для вывода о том, что различия их социальных ролей, существующих в разных обществах, не могут объясняться их биологическим полом. Так, появилось понятие «гендер», которое означает совокупность культурных и социальных норм, предписываемых обществом людям в соответствии с их биологическим полом. Гендер стал рассматриваться как сложная самоорганизующаяся система, конструируемая обществом как некая социальная модель женщин и мужчин, которая определяет их роль и положение в обществе и таких его институтах как политика, экономика, образование, культура, семья и т.п. Эта система включает в себя многочисленные элементы в виде культурных символов, выработанных обществом в процессе своего развития, норм и законов, регулирующих жизнь человека и общества, социальных институтов, воплощающих в жизнь эти нормы. Важным элементом этой системы является понимание человеком самого себя, своего места в обществе, т е. самоидентификация личности. Все названные элементы находятся в неразрывной связи с полом. Эта связь биологических и социокультурных компонентов в гендере носит именно системный характер: они неделимы, устойчивы и неразрывны. Социокультурные нормы, а не биологический пол, в конечном счете, определяют модели поведения, психологические качества, виды деятельности, а также женские и мужские профессии. Быть в обществе женщиной или мужчиной означает не только обладание соответствующими анатомическими особенностями – это выполнение тех или иных предписанных нам гендерных ролей.
Впервые термин «гендер» был использован в научной литературе в середине 1980-х годов Дж. Скотт, американской исследовательницей. Целью его введения стало разграничение социального и биологического толкования ролевых отношений женщин и мужчин в социуме [366]. Вначале понятие «гендер» противопоставлялось категориям «пол» и «род», которые были природными, стабильными и естественными, а «гендер» создавался, конструировался обществом, предписывался его членам культурными традициями и институтами социального контроля [158].
В зарубежных, а с недавних пор и в отечественных литературных источниках используется понятие «идентичность». Многие авторы трактуют это понятие как отождествление индивидом себя с той или иной социальной группой, осознание своей принадлежности к ней. Такое толкование идентичности выглядит несколько упрощено, так как в современном быстро меняющемся мире человек находится, как правило, не в одном социальном измерении. Поэтому идентичность можно понимать как уникальную, неповторимую совокупность социальных свойств и качеств данной личности [295].
Гендерная идентичность представляется нам аспектом самосознания, описывающим переживание индивидом себя в роли представителя определенного пола. Это одна из базовых характеристик личности, формируемая в результате психологической интериоризации женских или мужских черт в процессе её взаимодействия с другими людьми. [298]. Гендерная идентичность является базовой структурой социальной идентичности, характеризующей человека с позиции его принадлежности к женской или мужской группе. Особо значимо при этом, как себя категоризирует сам человек. Впервые понятие идентичности детально было представлено в работах Э. Эриксона. С его точки зрения, идентичность основывается на осознании протяженности собственного существования во времени, подразумевает восприятие собственной целостности, позволяя человеку устанавливать степень своего сходства с другими людьми, одновременно ощущая свою уникальность и неповторимость [346]. Начиная с 80-х годов прошлого века, в контексте взглядов на социальную идентичность Тэджфела-Тернера гендерная идентичность личности рассматривается в качестве одной из её подструктур. Наряду с гендерной идентичностью выделяются также этническая, профессиональная, гражданская и другие виды социальной идентичности. До последнего времени отечественные исследователи в своих работах, касающихся проблемы гендерной идентичности, использовали такие термины как полоролевая идентичность, психологический пол, по-лоролевые отношения, полоролевые стереотипы (В.С. Агеев, Я.Л. Коломин-ский, И.С. Кон, Т.А. Репина и др.) [5, 153, 158, 229]. Однако при ближайшем рассмотрении становится очевидным, что даже такие близкие понятия как, например, полоролевая идентичность и гендерная идентичность не являются синонимами.
Идентичность как понятие имеет наиболее тесную связь с понятием Я-концепции личности. Идентичность является ведущей характеристикой Я-концепции, отражающей осознаваемую в той или иной степени и принимаемую личностью когнитивную составляющую (картину «Я», образ «Я») и обеспечивающей непрерывность и целостность личности в течение жизни. Именно поэтому идентичность нередко изучают, применяя психологический инструментарий, созданный для Я-концепции [297]. Посвященные Я-концепции и гендерной идентичности исследования рассматривают гендерная идентичность как незаконченный результат. В процессе жизни гендерная идентичность конкретной личности наполняется различным содержанием, обусловленным социальными и культурными изменениями, а также собственной активностью личности.
Специфика гендерно-ориентированной социальной работы по преодолению и профилактике домашнего насилия
Проблемы семейного насилия в практике социальной работы возникают очень часто. Их разрешение, как уже отмечалось, сопряжено не только с международными правовыми актами, но и с законодательством нашей страны. К сожалению, специалисты, призванные оказывать помощь людям, пережившим насилие (как, впрочем, и сами жертвы, и те, кто насилие совершает), Однако специалисты социальной сферы, а также представители многих государственных органов, связанных с очерченным кругом социальной деятельности, недостаточно осведомлены об отечественных законах данной проблематики.
В Федеральном законе № 195 «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации», принятом 10 декабря 1995 г., конкретизируются и расширяются виды социальной помощи, которые должны оказываться гражданам, проживающим в семьях с конфликтными внутрисемейными отношениями, а также гражданам, пострадавшим от насилия в семье; предоставляется бесплатное пользование услугами социальных служб для граждан из семей, среднедушевой доход которых не выше прожиточного минимума, принятого в субъекте Российской Федерации (ст. 16); в перечень учреждений социального обслуживания включены учреждения нового типа (кризисные центры для мужчин и женщин, центры социальной адаптации, комнаты «скорой помощи» при медицинских учреждениях, которые играют большую роль в оказании необходимой поддержки и помощи (правовой, консультативной, психологической и др.) жертвам насилия, а также семьям в разрешении семейных конфликтов (ст. 17). В Федеральном законе №3 «О полиции», принятом 7 февраля 2011 г., права органов полиции дополняются «правом на задержание в жилище лица, находящегося в состоянии опьянения, если его действия представляют непосредственную угрозу личной безопасности находящихся там граждан». Кроме того, расширяются права работников полиции разрешением 154 на проникновение в жилище граждан при необходимости предотвращения или пресечения правонарушений при конфликтах или насилии в семье [ст. 11].
73 статья Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает: возложение обязанности на осужденного условно за преступление, сопряженное с совершением насилия в семье, прохождения курса социальной реабилитации; ряд преступлений против здоровья, личной неприкосновенности и жизни граждан предусматривают повышенные меры уголовной ответственности; наказание за заведомо совершенное преступление в отношении несовершеннолетнего лица или лица, которое находится в беспомощном состоянии, материальной или иной зависимости от виновного, а также преступление, совершенное родителями, педагогами либо иными лицами, на которые законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетних (ст. 105, 110-112, 115, 116, 135, 230, 240) [214, с. 116-117] .
В Семейном кодексе Российской Федерации должностным лицам и иным гражданам, которым станет известно об угрозе жизни и здоровью ребенка, предписано принимать меры для защиты его прав и законных интересов. При этом сообщать об этом надо в органы опеки и попечительства, а не в органы социальной защиты по месту фактического местонахождения ребенка. Органы опеки принимают необходимые решения и могут отобрать ребенка у родителей (или у одного из них), предварительно уведомив прокурора. В течение 7 дней после вынесения решения об отобрании ребенка органы опеки должны обратиться в суд с иском о лишении родительских прав (ст. 77 СК РФ) [214, с. 117-118].
Условия, причины, формы проявления и последствия насилия обязательно учитываются, так как любой вид насилия является автономной проблемой, имеющей свои особенности. В ходе ее разрешения разрабатываются профилактические меры, оказывается помощь с целью предотвращения и устранения опасности насильственных действий. К сожалению, случается и так, что факты жестокого обращения в семье известны, однако попытки по защите прав пострадавших от домашнего насилия далеко не всегда приводят к успеху из-за слабости институтов гражданского общества. При отсутствии законов прямого действия в отношении насилия в семье, все же можно говорить о наличии правосудия как составной части правоохранительной системы, касающейся большинства видов и форм насилия, законодательной базы и возможности ее совершенствования, процесса отправления правосудия (судопроизводство) и социальной инфраструктуры, призванной определенным образом реагировать на правонарушения, совершаемые в семье ее членами в отношении несовершеннолетних детей и близких. Эффективность правосудия зависит от тех органов, которыми оно осуществляется (полиция, суд, местная администрация, органы самоуправления и т. д.), а также от того, специализированные это органы или нет [214, с. 119].
Так как семья является частной сферой жизни граждан, контроль над домашним насилием становится задачей гражданского общества (соседи, общественное мнение, родственники). Статистика насилия на сегодняшний день является латентной, скрытой: реальные цифры домашнего насилия значительно выше официально зарегистрированных органами милиции, учреждениями социальной защиты. Важно также обратить внимание на безопасность самого социального работника. С этой целью необходима система мер по правовой защите специалистов по работе с семьей, так как порой они сталкиваются с ситуациями, когда сами испытывают насилие при попытке защитить клиента.
Опыт моделирования и педагогические условия эффективности процесса реализации гендерного подхода в профессиональной подготовке социальных работников к деятельности с семьей
Анализируя материалы таблицы 3, можно констатировать, что более половины респондентов как контрольной, так и экспериментальной групп (соответственно 58,3% и 57,3%) обладают высокой степенью андрогинности, то есть являются более гибкими и легче адаптируются, а также обладают более высоким уровнем развития «эго», чем те, чьи показатели оказались более смещенными в сторону маскулинности или фемининности. Андрогинные люди с большей непринужденностью могут быть то независимыми и сильными, то мягкими, заботливыми и добрыми, в зависимости от ситуации, и поэтому лучше приспосабливаются к разнообразным ситуациям. В условиях личностно-ориентированной парадигмы образования необходимо создавать условия для более свободного выражения юношами и девушками всего того спектра индивидуальных особенностей, которым природа наградила оба пола.
Достаточно высокие проценты – 36,1% в контрольной группе и 36,5% в экспериментальной группе имеют респонденты, демонстрирующие традиционные формы маскулинного и фемининного поведения. Долгое время эти формы считались нормативными, соответствующими биологическому полу (маскулинное – у мужчины, фемининное – у женщины). Однако в отдельных случаях наблюдается стойкость гендерных стереотипов. Те, кто ведет себя в маскулинной манере, более склонны к агрессивному поведению и менее способны к сопереживанию. Те, кто ведет себя в традиционно фемининной манере, свободнее проявляют теплые чувства и участие, но менее склонны или способны к демонстрации напористости или независимости.
Гиперролевое (гипермаскулинное или гиперфемининное) поведение заключается в чрезмерной акцентуации некоторых особенностей той или иной половой роли. Студентов с гиперролевым поведением немного: 5,6% в контрольной и 6,2% в экспериментальной группе. Однако это поведение не выходит за рамки нормального, и расценивается нами не как патологическое явление, а как крайний вариант нормы (а иногда выступало как бравада, желание обратить на себя внимание).
Исследование степени выраженности маскулинных и фемининных характеристик личности выявило в отдельных случаях стойкость гендерных стереотипов, что явилось основанием для проведения со студентами работы по ген-дерному просвещению, устранению гендерных мифологем и установок в их сознании. Тест "Мужской или женский характер?" (см. Приложение 3), позволяющий лучше разобраться в своем характере, подтвердил результаты диагностики психологического пола и определения степени андрогинности, маскулинности и фемининности личности (полоролевого опросника Сандры Бем) в контрольной и экспериментальной группах. Тест "Нормы поведения мужчины и женщины" (см. Приложение 4), предложенный американским журналом "Омни", представляет из себя список из 118 черт характера. Из предлагаемого списка выбираются мужские, женские и нейтральные (одинаково свойственные обоим полам) качества. С помощью данного теста можно проверить представления о характере и поведении, присущих людям разного пола, а также выявить, насколько хорошо разбираются в социальных стереотипах. Динамика данных представлений в контрольной и экспериментальной группах отражена в таблице 4 и диаграмме 3.
Анализируя материалы таблицы 4, можно заметить, что на начальном этапе эксперимента уровни сформированности умений выявлять социальные стереотипы в поведении мужчины и женщины у респондентов контрольной и экспериментальной групп были примерно одинаковы (наибольшая разница составляла 2,4% по среднему уровню). На завершающем этапе эксперимента картина существенно изменилась. Количество студентов с низким уровнем в контрольной группе составляло 55,6%, а в экспериментальной группе – 16,7%; средним уровнем – соответственно 30,5% и 25%, высоким уровнем – 13,9% и 58,3%, т.е. в процентном соотношении количество респондентов с низким уровнем в кон-207 трольной группе выше, чем в экспериментальной группе на 38,9% (55,6% – 16,7%), средним уровнем – выше, чем в экспериментальной группе на 5,5% (30,5% – 25%), а с высоким уровнем – ниже, чем в экспериментальной группе на 44,4% (58,3% – 13,9%).
Положительная динамика уровней сформированности умений выявлять социальные стереотипы в поведении мужчины и женщины у респондентов экспериментальной группы намного выше, чем у респондентов контрольной группы. этап 3 этап
