Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ненасильственная смена государственной власти как революционная политико-правовая технология (теоретико-методологический и концептуальный анализ) 12
1. Управляемая революция как инновационная технология политико-правового процесса: проблемы определения 12
2. Государство и революция: институционально-правовой аспект... 35
3. Политико-правовые особенности ненасильственных переворотов на постсоветском пространстве 51
Глава 2. Политико-правовые технологии управляемых революций в постсоветских государствах 71
1. Политико-правовое манипулирование 71
2. Политико-правовое маневрирование 95
3. Политико-правовая мобилизационная стратегия 111
Заключение 128
Литература 131
- Управляемая революция как инновационная технология политико-правового процесса: проблемы определения
- Политико-правовые особенности ненасильственных переворотов на постсоветском пространстве
- Политико-правовое манипулирование
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Концепция либеральной трансформации общества в качестве системной основы для реформ в постсоветских странах начинает вызывать все больше споров и сомнений в ее политико-правовой эффективности. Поводом к таким дискуссиям служит сама технологическая основа «гуманитарной интервенции», интерпретируемой в рамках вестернизации и американизации.
В связи с этим как в политико-правовой науке, так и в правоприменительной практике, возникает необходимость более глубокого и всестороннего анализа особенностей «управляемых революций», отличающихся многообразием форм, разными темпами преобразований и степенями насилия. Определяющей чертой управляемых революций является их провокационность, агрессивность, массовый эмоциональный порыв, направленный против власти, координируемый извне.
Главное содержание таких революций — коллективные действия с «выходом на улицу», направленные на срыв процедуры объявления результатов общенациональных выборов, ликвидацию их легитимности.
Основная опасность управляемых революций заключается в том, что утрата национального суверенитета какого-либо государства может маскироваться лозунгами об обретении «подлинной независимости».
Политико-правовая мозаика таких процессов и особенностей государственно-правового развития в условиях «демократизации» актуализирует необходимость выявления характерных черт разрушающих национальный суверенитет «цветных революций» для того, чтобы в конечном итоге выстроить эффективную политико-правовую систему их нейтрализации.
Таким образом, анализ управляемых революций не может осуществляться в пределах узкоправовых и локально-политических теорий и подходов
и требует теоретико-методологического осмысления происходящих социально-политических изменений посредством концептуализации политико-правовой парадигмы технологий ненасильственной смены государственной власти, при этом использование политологических концепций феномена «управляемой революции» должно сочетаться с применением методологического потенциала концепций государственно-правовой идентичности и национального суверенитета.
Степень научной разработанности проблемы.
В большинстве политико-правовых исследований феномена «цветных революций» указывается на то, что они символизируют завершение процесса превращения бывших советских республик в независимые государства и сознательный выбор некоторыми из них западной модели государственно-правового развития.
Успех «цветных революций», с одной стороны, породил определенную исследовательскую эйфорию на Западе, манифестацией которой могут служить труды Д. Шарпа, Дж. Сороса, а с другой — спровоцировал защитную реакцию,* реализуемую в. форме развития новых течений политико-правовой мысли, отрицающих необходимость системы координат, в которой единственно правильным вектором развития признается вестернизиро-ванная демократия.
Такая позиция концептуализируется в трех основных направлениях. Во-первых, подвергается критике качество западной демократии (например, драматический опыт «ничейных» выборов в США в 2000 г., некоторые ограничения гражданских свобод после событий 11 сентября. В последние годы данному направлению исследований были посвящены.монографии и статьи В.М. Березина, Ю.П. Буданцева, М.А. Василика, Г.С. Мельник, Г.Г. Почеп-цова, В.П. Терина, А.Д. Трахтенберга, Л.Н. Федотовой, Ф.И. Шаркова и других отечественных авторов. Среди трудов зарубежных ученых в области кри-
тики вестернизированной глобализации необходимо отметить публикации Э. Гринберга, М. Гуревича, Дж. Кина, Э. Кэтча, Дж. Мейеровича, Дж. Том-сона, Ю. Хабермаса и др., в которых затрагивается проблема влияния революционных настроений на организацию властно-управленческих отношений в обществе.
Во-вторых, отвергается правомочность «навязывания» демократии (от информационного содействия оппозиционным организациям в зарубежных странах до «установления демократии» силой, как в Ираке, на Балканах или Афганистане), что отмечается в работах С. Кара-Мурзы, С. Телегина, А. Александрова, М. Мурашкина, М.С. Вершинина, А.А. Большакова, И.Г. Маланчука и др.
Наконец, в-третьих, в научной литературе обосновываются аргументированные концепции национальной модели демократии. Особое значение в контексте рассматриваемой проблематики имеют теоретические работы, касающиеся традиционных и исторических аспектов концепции «суверенной < демократии» и ее аналогов. Анализу деструктивного значения управляемой революции посвящены работы российских ученых В.Г. Бабанова, Е.В. Матюниной, В.Я. Суркова, В.М. Семенова, М.В. Ильина, В.В. Латынова, А.И. Соловьева и др.
Отдельные аспекты политико-правового анализа технологий манипулирования, маневрирования и мобилизации в контексте управляемых революций исследовались, в частности, Б. Берельсоном, Дж. Гербнером, Дж. Клэппером, Дж. Хансеном, Р. Хартом, Р. Энтманом и рядом других авторов.
Отдавая должное значительной исследовательской работе, проделанной отечественными и зарубежными учеными в области теоретического изучения и осмысления технологий ненасильственных переворотов, следует отметить, что эта тема пока еще не стала предметом отдельного политико-правового исследования. Научный поиск в основном ведется по нескольким
смежным, но недостаточно связанным между собой направлениям; при этом анализируются лишь отдельные аспекты ненасильственной смены государственной власти в различных республиках постсоветского пространства.
Целью диссертационного исследования является систематизация политико-правовых технологий управляемых революций на постсоветском пространстве.
Для достижения этой цели в диссертационном исследовании решаются следующие задачи:
- интерпретировать ненасильственную смену государственной власти
как революционную политико-правовую технологию;
— выявить институционально-правовой характер взаимодействия госу
дарства и революции;
определить политико-правовые особенности ненасильственных переворотов на постсоветском пространстве;
показать эффективность политико-правовых технологий манипулирования в ходе ненасильственной смены государственной власти на постсоветском пространстве;
классифицировать формы политико-правового маневрирования как технологии управляемой революции;
раскрыть специфику политико-правовой мобилизационной стратегии в управляемых революциях.
Объектом диссертационного исследования выступают легализация и трансформация институтов государственной власти в политико-правовых и этнонациональных процессах на постсоветском пространстве.
Предметом диссертационного исследования являются политико-правовые особенности управляемых революций в государствах постсоветского пространства.
Теоретико-методологическую основу, исследования составили общенаучные принципы системно-структурного и структурно-функционального анализа в сочетании с институционально-правовым методом исследования, дающие возможность проследить генезис, становление и развитие политико-правовых технологий ненасильственной смены государственной власти.
При изучении особенностей управляемых революций на постсоветском пространстве применялись компаративный и диалектический методы, позволяющие выделить общие и особенные черты в подходах представителей различных научных школ к политико-правовому анализу данного феномена с учетом конкретно-исторических реалий.
В основу институционального анализа тенденций развития управляемых революций положен метод политико-правового моделирования, связанный с условно-знаковым представлением определенных свойств объекта исследования, которое, с одной стороны, отображает внутреннюю целостность революции как политико-правовой технологии, с другой стороны — раскрывает политико-правовую специфику ее отдельных составляющих.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
дан концептуально-правовой анализ ненасильственной смены государственной власти как революционной технологии;
управляемая революция определена как инновационная технология политико-правового процесса на постсоветском пространстве;
выявлены политико-правовые особенности ненасильственных переворотов на постсоветском пространстве;
политико-правовое манипулирование представлено в качестве базовой технологии управляемой революции;
- технологии политико-правового маневрирования интерпретированы в
качестве трансформационного механизма ненасильственной смены государ
ственной власти в постсоветских республиках;
— обоснована политико-правовая мобилизационная стратегия нейтрали
зации угроз национальной безопасности в ходе ненасильственной смены го
сударственной власти.
Основные положения и выводы, выносимые на защиту:
Управляемая революция как инновационная технология политико-правового процесса представляет собой инициированный извне с опорой на оппозиционные контрэлиты способ ненасильственной смены государственной власти с использованием форм «гражданского неповиновения», реализуемый в ходе демократической процедуры подведения итогов избирательной кампании правовыми и неправовыми средствами. Цель управляемой революции - передача государственной власти ангажированным институционально-политическим субъектам легитимным путем (объявление победителями в избирательной кампании) либо путем ненасильственного давления, переходящего в противоправные «мирные беспорядки».
Основными политико-правовыми характеристиками управляемой революции являются: преимущественное употребление демократической риторики для позиционирования предлагаемой формы государственно-правовой идентичности с обязательным привлечением мифа о вхождении в семью цивилизационных государств; широкое использование средств массовой информации, навязывающих привлекательные образы политико-правового обустройства этнонационального общества в глобальном миропорядке; отказ от политико-правовой модели многополярного мира и идеологическое преследование ее сторонников с обязательной русофобией; политико-правовая мобилизация активного меньшинства на коллективные противозаконные действия, дополненная частичным размыванием конформистской
культуры законопослушного поведения в ходе избирательной кампании; актуализация приоритетной роли населения столицы в революционном процессе ненасильственной смены государственной власти в рамках массового давления на ее центральные органы и т.д.
3. Модельный политико-правовой сценарий управляемой революции
включает в себя нескольких фаз: на первой из них суверенный государствен
ный режим, проводящий самостоятельную, национально ориентированную
политику в условиях глобализации, пытается в рамках закона противостоять
обвинениям в юридической фальсификации результатов общенациональных
выборов; на второй — оппозиция в столице демократического государства
мобилизует особым* образом значительное число сторонников на противо
правные коллективные действия «гражданского неповиновения» с привлече
нием международного внимания; на третьей фазе - в конечном счете отстра
няет прежнее руководство.от государственной власти ненасильственным пу
тем под внутренним и внешним политико-правовым давлением на все сило
вые структуры, обеспечивающие национальную безопасность и правовой* по
рядок.
4. В ходе управляемой революции протестные политические элиты ис
пользуют слабость легитимности (неполноценность или ущербность госу
дарственного суверенитета) большинства государств постсоветского про
странства, юридически декларирующих демократические свободы слова и
собраний. Внедренная как программа-вирус в механизм государственной
власти всех стран переходного типа идея о недопустимости насилия по от
ношению к тем, кто не совершает насильственной агрессии, даже если фор
мально допускает «мягкие» правонарушения, является универсальной поли
тико-правовой платформой для ненасильственной смены государственной
власти при наличии поддержки мирового общественного мнения и властной
американской элиты, утверждающей политико-правовые стратегии однопо-лярного миропорядка.
Технологии управляемых революций дифференцируются на три основные группы: политико-правового манипулирования, маневрирования, мобилизации, каждая из которых имеет свои собственные институциональный статус и область применения. Так, в технологиях политико-правового манипулирования делается упор на информационную обработку этнонациональ-ного самосознания с целью разрушения традиционных форм правовой культуры и законопослушного поведения. Отказ от национального суверенитета в рамках национально-государственной технологии политико-правового маневрирования позволяет утверждать универсальность международного права и космополитической либерально-демократической государственности в качестве модельного юридического императива. Политико-правая мобилизационная стратегия при этом институционализирует новую юридическую конфигурацию государственной власти как легальной, стабильной, эффективной, справедливой и конкурентоспособной иерархической структуры.
В российском политико-правовом пространстве вероятность управляемой революции минимальна, что само по себе не освобождает российский политико-правовой транзит к суверенной демократии от протестнои идентичности переходных процессов, остающихся слабоструктурированными и в определенной степени непредсказуемыми в силу плюралистичной мобилизационной стратегии политических элит, имеющих традиционный, неформальный и организационно-управленческий характер, касающийся юридических механизмов обеспечения эффективности и справедливости государственной власти.
Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования связана с использованием результатов политико-
правового анализа технологий управляемых революций для создания эффективной системы политико-правового противодействия им.
Выводы диссертационного исследования могут быть использованы в учебном процессе в рамках курсов теории государства и права, юридической конфликтологии, элитологии, государственного и муниципального управления, профильных спецкурсов по юридическим дисциплинам.
Апробация работы. Основные положения исследования изложены в трех научных публикациях автора. Отдельные положения и выводы исследования были представлены в виде докладов и сообщений на пяти международных и региональных научно-практических конференциях. Диссертация обсуждена на заседании кафедры государственно-правовых и политико-философских дисциплин Ростовского юридического института МВД России и рекомендована к защите.
Структура работы определяется задачами и логикой исследования и состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, списка использованной литературы.
Управляемая революция как инновационная технология политико-правового процесса: проблемы определения
В настоящий момент происходит очередная «смена эпох», ключевыми элементами которой являются: переосмысление функций государства, его правового и политического значений как в жизни отдельного человека, так и в масштабах общества.
Власть в обществах древних цивилизаций и до настоящего времени представляет собой основной институт - государство, осуществляющий управление обществом и охрану его правовой структуры от угроз как внутреннего, так и внешнего характера. Осуществление государственной власти основывается на отношениях господства, под которым понимается такое состояние общества, когда правовые импульсы власти выполняются членами социума беспрекословно. Такой результат не может быть обеспечен только средствами насилия — для него необходима вера в правозаконность власти.
Макиавелли первым из теоретиков государства обосновал тезис о том, что власть держится на силе и согласии, поэтому глава государства должен непрерывно вести особую работу по завоеванию и удержанию общественно-правового согласия.
Правовой механизм власти - не только принуждение, но, прежде всего, убеждение, причем овладение собственностью как экономической основой власти недостаточно — господство собственников тем самым автоматически не гарантируется, и стабильная власть не обеспечивается. С одной стороны, единственным индикатором устойчивости власти является ее юридическая легитимность, так как даже законная власть, утратив авторитет, теряет и свою политическую силу. С другой стороны, власть, завоевавшая авторитет и ставшая легитимной, тем самым приобретает и законность - она уже не нуждается в формальном обосновании.
В разные эпохи и в разных типах государственно-правового устройства набор функций государства был различным, однако существовал и существует минимум задач, которые должно выполнять всякое государство. Прежде всего, это - защита народа и его территории от глобальных опасностей, т.е. от таких угроз, от которых люди не могут защититься самостоятельно: это - защита от внешнего врага, от межгруппового насилия в социальных, межнациональных и религиозных конфликтах, от преступников, от стихийных бедствий и эпидемий.
Без легитимного государственного насилия эту приоритетную функцию реализовать невозможно. Утрата любой части монополии государства на легитимное насилие является показательным признаком краха государственности, при этом государство и все общественные силы должны исходить из более или менее устойчивых представлений о грозящих им опасностях.
В процессе укрепления консолидации власти и общества эти представления в главном совпадают, в условиях раскола общества и власти эти «зоны опасностей» в правовом аспекте дифференцируются, причем в крайнем состоянии хаоса - государство и общество из-за утраты видения реальных угроз становятся беззащитными и не могут соединиться для их отражения.
«Зона опасностей», которую необходимо составлять и регулярно обновлять, в идеале должна совпадать с реальной системой опасностей.
При этом отметим, что представление об угрозах, которое складывается в массовом сознании, подвижно и целенаправленно деформируется с помощью идеологического воздействия — и самой властью, и подрывными силами, причем технологическое обеспечение этого процесса нуждается в постоянном целенаправленном сопровождении. В определенных случаях власть, чтобы избежать дестабилизации и панических настроений, преуменьшает реальные угрозы, а иногда, наоборот, преувеличивает их, чтобы мобилизовать общество.
Однако воздействие на чувство страха — фактор инвариантный - в таких случаях нередко совершаются тяжелые ошибки, в них легче проникнуть враждебным государству силам и внедрить в сознание «ложные программы». Для темы данного исследования непосредственно важны те существующие для государства опасности, возникающие в ходе подготовки» революции как правового средства, а иногда и цели политической борьбы.
В качестве приоритетных опасностей необходимо назвать, прежде всего, опасность свержения, самой власти и< государственного переворота. Как правило, в стабильном государстве смена и первых лиц, и властной команды происходит регулярно в соответствии с принятыми правовыми процедурами. При* наличии противоречий в самой правящей верхушке возникают нештатные ситуации, но они практически не затрагивают общества и носят характер «элитного переворота».
В период выборов из-за возросшей неопределенности для всех участников игры происходит усиление межэлитной конкуренции, которая может закончиться революцией, трактуемой в данном смысле как крах операции планового наследования власти и прорывом альтернативных элит1.
Политико-правовые особенности ненасильственных переворотов на постсоветском пространстве
«Революционные» события в Грузии, Украине и Киргизии до сих пор. окружены ореолом загадочности, иррациональности и даже харизматичнос-ти. Они интригуют российскую общественность, вызывают к жизни разнооб-разные конспирологические версии и мифы .
Это - закономерный факт - с одной стороны, очевидно, что управляемые революции, действительно, резко меняют формат существования всего постсоветского пространства, а с другой — скорость и масштаб соответствующих перемен даже специалистам не дают возможности накопить достаточных объемов релевантной информации и качественно проанализировать «революционные» процессы.
Но именно эта задача — в свете развития внешне- и внутриполитической ситуации в России - является самой актуальной для экспертного и политического сообществ.
Страны, в которых победили «революционеры», будут использованы в качестве опорных площадок для продолжения революционного процесса в соседних государствах. Простой констатацией является утверждение о том, что главной целью организаторов текущей серии управляемых революций является переворот в Москве.
В рассматриваемое аналитическое поле входят не только политические процессы в СНГ, но и события 2000 г. в Югославии, когда оппозиция отстранила от власти президента Слободана Милошевича по «революционному» сценарию, аналогичному тем, что реализовывались в Грузии, Украине и Киргизии.
Ключевым правовым обстоятельством рассмотрения управляемых революций, осуществляемых на постсоветском пространстве, является сходство «революционных» технологий, применявшихся в Югославии, Грузии, Украине и Киргизии. В связи с этим возникает закономерное подозрение, что в каждом из рассматриваемых случаев «революция» навязана извне, а не является следствием глубоких экономических и социально-политических процессов .
Другими словами, управляемая революция, в отличие от революции настоящей, имеет экзогенный (порожденный внешним воздействием), а не эндогенный (порожденный внутренним ходом вещей) характер .
Об этом свидетельствует и то, что ни в одной из «революционных» стран не произошли и не предвидятся глубокие трансформации правовой, политической и экономической систем. То есть никакой радикально-позитивной смены парадигмы общественного развития управляемые революции в принципе не обещают.
Реальные изменения затрагивают, по существу, только статус top elite. Другими словами, ротации подвергается лишь «верхушка» политической и экономической элиты.
Разумеется, местные кланы производят передел сфер влияния. В его ходе лишаются собственности, гибнут или уезжают в эмиграцию отдельные «не вписавшиеся» личности, тем более подавляющее большинство представителей новой «революционной» элиты были весьма неплохо «вписаны» в верхушку старого режима.
Иначе говоря, не сбрасывая со счетов эндогенные факторы (слабость и коррупция властей всех уровней, деградированная экономика, межэтническая напряженность, отсутствие социальных перспектив у значительной части молодежи и проч.), приоритет при рассмотрении управляемых революций следует отдавать экзогенным факторам, или внешним силам.
Соответственно, анализ управляемых революций надо начинать с их действительного субъекта или заказчика. При этом масштаб и серийность «революционных» событий в рассматриваемых странах допускают только один вариант интерпретации - на заднем плане всех описываемых процессов стоит крупный, очень крупный игрок, преследующий собственные глобальные геополитические цели. Понятно, что в настоящее время речь в этом контексте может идти только о США.
Это подтверждается многочисленными фактами активного вмешательства Соединенных Штатов во внутреннюю политику тех стран, где произошли управляемые революции.
В Югославии прямую поддержку оппозиции оказал президент США Б. Клинтон. Большую роль в подготовке управляемой революции сыграл и посол США в Белграде Ричард Майлз, установивший тесный контакт с оппозицией.
Накануне смены власти в Грузии открыто говорилось о том, что оппозицию финансируют такие американские организации, как Фонд Сороса (Soros Foundation) и Национальный Фонд Поддержки Демократии (National Endowment for Democracy). Следует отметить, что послом США в Тбилиси в период подготовки управляемой революции вновь был Ричард Майлз .
США также поддерживают стремление Украины вступить в евро-атлантическое сообщество, что требует приверженности общим ценностям.
В этом направлении активно работал и посол США в Киеве Джон Хербст, установивший доверительные отношения с лидерами оппозиции41.
В Киргизии широкомасштабную деятельность развернула американская организация Дом Свободы (Freedom House), оказавшая существенную поддержку оппозиционной прессе.
Обозначив заказчика управляемых революций, можно корректно проанализировать политико-правовые особенности технологий, привлекаемых в ходе организации управляемой революции на постсоветском пространстве.
Для начала рассмотрим «классическую» схему технологии «управляемой революции», которая была реализована в таких странах, как Югославия, Грузия и Украина.
Политико-правовое манипулирование
Сложный, системный характер такого явления, как поведение масс в политике, их реакции на революционные настроения требует создания системы наук, призванных его изучать. XX век стал веком революций масс — открытия Г. Лебона, 3. Фрейда, В. Парето, С. Московичи и многих других исследователей придали новый импульс развитию обществ, инициированных революционными потрясениями начала XX века.
В демократическом обществе политико-правовая политика по отношению к народу заменяет механизмы физического принуждения, характерные для тоталитарных режимов, и от этого становится еще изощреннее. Все происходящее в обществе определяется поведением масс. Сегодня правовое манипулирование массами, массовым сознанием процветает, эффективность технологического его обеспечения растет.
Таким образом, феномен манипуляции удобно рассмотреть именно в контексте превенции революционных процессов, поскольку политико-правовой потенциал данных технологий до сих пор не получил своей адекватной оценки.
Если обратиться к истокам возникновения термина «манипуляция», становится очевидным, что он претерпел некоторые изменения в своем значении. В неметафорическом значении термин «манипуляция» обозначает сложные виды действий, выполняемых руками, требующих мастерства и сноровки. Латинский прародитель термина — manipulus — имеет два значения:
1) пригоршня, горсть (manus — рука + pie — наполнять);
2) маленькая группа, кучка, горсточка .
Для манипуляции в метафорическом значении важно создать иллюзию независимости адресата воздействия от постороннего влияния, самостоятельности принимаемых им решений и выполняемых действий. Немаловажны также искусность воздействия, ловкость и сноровка в проведении приемов.
Несомненно, толкования данного термина встречаются разные. Так, Д.А. Волкогонов понимает под этим термином господство над духовным состоянием, управление изменением внутреннего мира. Он считает, что манипуляция происходит путем внушения массам соответствующих стереотипов мышления, выгодных манипулятору. По мнению Волкогонова, манипуляция является одной из основ механизма психологической войны60.
Известный американский ученый, профессор факультета средств массовой информации Герберт Шиллер в своих трудах характеризует манипуляцию как скрытое принуждение, программирование мыслей, намерений, чувств, отношений, установок поведения.
У Бехтерева внушение прямо связывается с манипуляцией сознанием, поскольку представляет собой вторжение в сознание посторонней идеи без прямого и непосредственного участия в этом акте «Я» субъекта. Проанализировав данные подходы и определения, можно дать следующее определение понятия: манипуляция — это вид психического воздействия, используемый для достижения одностороннего выигрыша посредством скрытого побуждения другого к совершению определенных действий, не совпадающих с его желаниями.
Политико-правовые манипуляции включают в себя как межличностные, так и массовые манипуляции. В первом случае для их осуществления манипулятор прибегает к определенной технике, т.е. набору манипулятивных приемов, работающих на межличностном уровне. Во втором случае на помощь манипулятору приходят манипулятивные технологии.
По мнению В.Н. Амелина, технологически манипулирование массами представляет собой «воздействие на общественное мнение с помощью управленческих эффектов для достижения определенных целей коммуника-та»61. Политико-правовые манипуляции могут иметь как отрицательное, так и положительное значения (например, воздействие на массы для поднятия уровня политического участия, активности), но в данной работе мы рассматриваем лишь первое значение термина, т.к. именно в таком значении он приводит к ужасающим последствиям.
Таким образом, здесь политико-правовую манипуляцию необходимо рассматривать как скрытое воздействие на широкие массы посредством внушения, пропаганды и т.д. (т.е. с использованием характеристик массовой психологии), имеющее своей целью заставить массы думать и действовать в интересах манипулятора, вразрез собственным интересам.
Подавление и угнетение большинства существовали во все времена. Достигалось это разными способами, в зависимости от характера общества, уровня «искусства» угнетения и ресурсов, находившихся в руках тех, кто стоял у власти. Основной целью угнетения всегда было удержание в пользу привилегированного меньшинства как можно большей части общественного продукта и сохранение для менее удачливого большинства такой его части, которой было бы достаточно для обеспечения непрерывного трудового процесса. Дефицит, придерживаемый с помощью физического принуждения, на протяжении тысячелетий служил самым надежным регулятором поведения людей. За последние несколько столетий наряду с развитием современной промышленности получила развитие и значительно усовершенствовалась система управления и подчинения. С появлением рынка сложились относительно свободные социальные условия, но при этом простые рабочие люди оказались полностью зависимыми от заработной платы, получаемой за далеко не всегда гарантированный труд.
