Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. СИЛА ПРАВА: МЕТОДОЛОГИЯ ПОЛИТИКО - ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО АНАЛИЗА 16
1 . Методологические и содержательные предпосылки исследования силы права 16
2. Теоретическое и практическое содержание силы права 38
ГЛАВА 2. СИЛА ПРАВА В КОНТЕКСТЕ ГРАЖДАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ.. 61
1. Аксиологические и деонтические основания силы права 61
2. Институциональные основания силы права 81
ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ СИЛЫ ПРАВА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ 102
1. Правотворческое измерение силы права 102
2. Правоприменительная динамика силы права 121
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 140
ЛИТЕРАТУРА 145
- Методологические и содержательные предпосылки исследования силы права
- Аксиологические и деонтические основания силы права
- Правотворческое измерение силы права
Введение к работе
Процессы трансформации российского общества в последние годы сопровождались строительством новых политических и правовых институтов, закладывающих основы демократии. Если в первые годы реформ наиболее важным аспектом формирования демократического общества было создание соответствующих институтов, то начиная со второй половины 90-х годов все более актуальной становится проблема эффективного функционирования таких институтов, их соответствия тем задачам общественного развития, от разрешения которых зависит направление дальнейшей эволюции российского общества.
К числу такого рода задач следует отнести строительство правового, а в перспективе и социального, государства; систему контроля над политической властью со стороны становящегося гражданского общества, которая связана с «прозрачностью» процесса принятия политических решений и ответственностью власти за решения уже принятые. В свою очередь это требует преодоления распространившегося в последние годы недоверия граждан к закону, неверие в способность государства справиться с наиболее острыми социальными проблемами.
В этих условиях неоднократно поднимавшийся вопрос об эффективности закона выходит за рамки узко профессиональной деятельности российского законодателя и становится частью фундаментальной проблемы силы права. Чем сильнее право в условиях гражданского общества, тем в большей степени политическая власть этому обществу подконтрольна; чем сильнее право, тем в большей степени политическая власть являет себя в обществе как власть правовая. Сила права - это, в зрелом, развитом состоянии всеобщая власть права, которая исключает произвол и необоснованное насилие над гражданами, безответственность и обман населения.
і'
Однако при том, что так понимаемая сила права является почти очевидной ценностью в гражданской культуре современного общества, вопрос о том, каково ее содержание до сих пор остается открытым. Тогда как без ответа на него само выражение сила права является не более чем идеологической прокламацией, вызывающей недоверие у российских граждан и без того не обремененных политико-правовым оптимизмом.
В силу данного обстоятельства актуальной становится задача продуктивного политико-правового анализа содержания силы права в его институциональной интерпретации. Для этого необходимо превратить данное выражение - сила права - в понятийный конструкт, позволяющий определить то, каким образом социальным реформам придать системность и осуществлять их на основе целостной научной платформы, которая фиксирует стратегические интересы общества, а не является набором ситуативных мер судорожного «латания дыр».
В свою очередь разработка такого конструкта предполагает осмысление как теоретического, так и практического содержания силы права. Поскольку последнее не существует вне конкретной гражданской культуры, постольку требуется выявить, с одной стороны, ценностные и деонтические установки, на которые опирается, которыми подпитывается идея всеобщей власти права. С другой стороны, необходимо выделить институциональные основания, на которых она строится или может быть построена. В этом случае закономерным продолжением исследования становится анализ правотворческого и правоприменительного аспектов силы права.
Таким образом, актуальность политико-институционального анализа силы права определяется не только теоретическим интересом, но и проблемами, которые вырастают из повседневной политико-правовой практики современного российского общества.
Степень научной разработанности проблемы.
Термин сила права в отечественной политической и правовой мысли впервые был использован П.И.Новгородцевым, рассматривавшим этот атрибут в рамках концепции правового государства.1 Он считал, что суть силы права состоит в силе государственной власти, с одной стороны, ограничивающей саму себя, с другой - защищающей гражданские свободы, обеспечивающей упорядоченность социальных взаимодействий юридическими нормами. Современник П.И.Новгородцева Е.Н.Трубецкой вкладывал в данное понятие преимущественно негативный смысл, считая, что оно может быть использовано в рамках теории принуждения, которую он вполне справедливо упрекал за введение государства и власти в само понятие права.2
Весьма интересным и продуктивным в эвристическом плане является подход И.А.Ильина, который сделал проблему силы права предметом самостоятельного исследования, посвятив ему отдельную теоретическую работу.3 Бесспорным достоинством концепции этого мыслителя служит то, что он впервые попытался обозначить объективный, или как он сам выражался «онтологический» статус явления, исключая при этом распространенное оценочное толкование термина в рамках понятийной оппозиции сила - слабость права. В оценочном, встречающемся и поныне подходе, понятие силы права либо контекстуально отождествляется с регулятивной эффективностью юридических норм - закона, либо используется в качестве образа, не несущего эвристической нагрузки.
Вторым достоинством работ И.А.Ильина служит рассмотрение силы права в качестве способности правового субъекта к действию, способности
Новогородцев П.И. Общая теория права и государства. М., 1999.
2 Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С.ЗО.
3 Ильин И.А. Понятие права и силы. Опыт методологического анализа. //
Ильин И.А. Сочинения в 2-х т. Т.1. М., 1993.
обусловленной как объективными возможностями такого действия, так и субъективной мотивацией к его совершению.
Наконец, третьим важным положением правовой теории данного мыслителя является выделение в содержании силы права как теоретической, так и практической сторон.1 К сожалению И.А.Ильин не уделил достаточного внимания разработки данного тезиса. Тем не менее, именно в работах этого мыслителя содержатся те положения, которые могут использоваться в качестве теоретико-методологической платформы исследования силы права.
В целом в истории отечественной политико-правовой мысли различные стороны содержания силы права в более или менее отчетливом виде фиксировались многими исследователями. Например, силу права как принуждение рассматривал В.Г.Щеглов, считая, что по мере роста нравственности и правосознании общества внешнее принуждение уступит место внутренней мотивации правового поведения.2 На внеправовые -нравственные и моральные - основания силы права указывал Б.Н.Чичерин.3
Так или иначе, но различные аспекты содержания силы права представлены именно в работах отечественных правоведов конца XIX, начала XX веков. Из современных отечественных подходов понятие силы права присутствует в работах С.С.Алексеева, позиция которого близка к школе позитивного права, отождествляющей силу права с эффективностью и всеобщностью юридической нормы - закона, обеспеченного государственным принуждением.4 В той или иной степени размышления о содержании силы права присутствуют в работе В.П.Малахова, концепция которого опирается на идеи немецкой классической философии права.1 Здесь данному понятию придается своеобразный «онтологический» смысл, но в
1 Там же. С. 42. Русская философия права. Антология. СПб., 1999. С.181.
3 Там же. С. 54, 58.
4 Алексеев С.С. Теория права. Харьков. 1994. С. 132.
отличие от И.А.Ильина, данный исследователь уделяет внимание системообразующему характеру силы права.
В истории зарубежной политико-правовой мысли интерес вызывают идеи представителей германской исторической школы права (Гуго, Савиньи, Тибо и др.). Здесь сила права виделась в независимости права (точнее власти права) от субъективной деятельности людей, от государственной власти, и основанием социального бытия феномена признавался «народный дух». В современных терминах последний может быть интерпретирован как своеобразная доминанта политико-правовой культуры общества.
В современных зарубежных исследованиях термин сила права не используется в качестве самостоятельного эвристического конструкта. В концепциях позитивного права он трактуется как власть закона (power of low), в школе естественного права данное понятие используется в контексте концепций «государства благоденствия» (welfare state) и самостоятельной нагрузки не несет.3
Таким образом, говоря о степени разработанности проблемы силы права в специальной литературе, нужно отметить следующее: существует несколько независимых точек зрения на природу силы права в отечественной политико-правовой мысли, а так же германской исторической школе права, при том, что единого более или менее общепризнанного подхода не сложилось. Данное утверждение справедливо и в отношении современных исследований. В зарубежных концепциях понятие силы права не используется в качестве самостоятельного теоретического конструкта.
Теоретическая и методологическая основа исследования.
1 Малахов В.П. Философия права. М., 2002. С. 51.
2 Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. СПб., 1999. С. 77-97.
3 Espring-Andersen G. The Three Worlds of Welfare Capitalism. Cambridge:
Polity Press. 1990; Higgins J. States of Welfare: Comparative Analysis in
Social Policy. Oxford: Blackwell, 1981 и др.
Теоретической и методологической основой исследования послужили работы отечественных правоведов: И.А.Ильина, П.И.Новгородцева и других, где были сформулированы положения (например, различие между доктринальным и практическим содержанием силы права; влияние внеправовых явлений гражданской культуры на содержание силы права; гипотеза о возможной взаимосвязи политических и правовых институтов применительно к силе права и другие), переосмысление которых позволило сформулировать содержательные установки анализа.
Другую часть теоретической основы исследования составили базовые положения естественной и социологической школ права, представленные в работах О.Э.Лейста, а так же такие эвристические конструкты как, идея права, правовое существо, правовое чувство и другие, разработанные В.П.Малаховым.2
Методологической основой исследования послужили положения неоинституционального анализа, изложенные в работах Д.Норта3 и М.Олсона.4 Так, рассмотрение аксиологических и деонтических установок правосознания, которые задают устойчивые схемы социального поведения и действия и оказывают существенное влияние на политико-правовые институциональные основания силы права позволило выявить специфические особенности его становления в современной России.
При осмыслении формулировок юридических норм использовались приемы структурно-функционального и интент-анализа, позволившие
Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М., 2002. Малахов В.П. Философия права. М., 2002.
3 Норт Д. Институты, институциональные изменения и
функционирование экономики. М., 1997.
4 Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и
теория групп. М., 1995.
исследовать правоприменительный аспект становления силы права, а также нормативный, инструментальный, герменевтический и другие методологические подходы.
Объект и предмет исследования.
Объектом исследования, осуществляемого преимущественно на основе неоинституционального анализа, является сила права как целостная политико-правовая проблема.
Предметом исследования служит теоретическое и практическое содержание силы права, рассмотренное в контексте гражданской культуры в двух аспектах: правотворческом и правоприменительном.
Цели и задачи исследования.
Основной целью исследования является изучение содержания силы права в политико-институциональном измерении в контексте гражданской культуры, а так же осмысление проблем становления силы права в современной России. В соответствии с таким образом сформулированной целью в диссертационной работе ставятся и решаются следующие задачи:
выявляются особенности понимания силы права применительно к трем основным теоретико-познавательным позициям: школе позитивного права, школе естественного права и социологической школе права;
выделяются уровни развития силы права, соответствующие историческим этапам развития политико-правовой культуры общества;
анализируется теоретическое и практическое содержание силы
права, в соответствии с чем формулируются два рабочих
определения, фиксирующих оба ракурса рассмотрения предмета;
рассматриваются аксиологические, деонтические и
институциональные основания конституирования и развития силы
права в контексте гражданской культуры;
обосновывается специфика процесса становления силы права в современной России и анализируется его правотворческий аспект;
исследуются параметры отраслевых моделей становления силы права в правоприменительном аспекте на примере российского уголовного права.
Научная новизна исследования.
В диссертации проанализирована привязанность существующих подходов исследования силы права к теоретико-познавательным и методологическим установкам той или иной конкретной школы права. Так, с позиций позитивной школы сущность силы права сводится к эффективности юридических норм, при чем последняя понимается как способность закона разрешать конкретную проблему. Эвристические возможности школы естественного права, которая в отличие от позитивной включает в содержание силы права и правосознание, ограничены тем, что последнее понимается как целостная непротиворечивая совокупность воззрений, характерных для всего общества, тогда как в реальной действительности между разными социальными слоями существуют значимые различия в содержании правосознания. Такие различия более или менее адекватно позволяет описывать социологическая школа права. В то же время в диссертационной работе обосновывается положение о том, что теоретические установки всех трех общепринятых школ могут быть продуктивно использованы в анализе силы права в зависимости от избранного ракурса и аспекта исследования. Использование в диссертационной работе познавательной установки такого рода определило и научную новизну исследования, которая состоит в следующем:
наиболее продуктивной в эвристическом плане является теоретико-
познавательная платформа социологической школы права, по мере
необходимости дополняемая исследовательскими установками
школы естественного права;
исследованы различные периоды развития общества, в которых сила права являет себя через последовательную эволюцию нескольких качественных уровней: от принуждения и меры, к побуждению и правовому сознанию членов общества;
обоснована эвристическая необходимость дифференциации теоретического и практического содержания силы права, на основе чего сформулированы два рабочих определения, фиксирующие обе составляющих;
доказано, что становление и развитие силы права определяется аксиологическими и деонтическими установками гражданской культуры, с одной стороны, и особым качеством взаимодействия политических и правовых институтов - с другой;
определена сущность силы права, которой является власть права и политическое определяет правовое, а правовое определяет политическое содержание властеотношений;
проанализирован процесс становления силы права в условиях современной России, который может протекать только как синхронический с последовательными стадиями её развития;
рассмотрены условия становления силы права в отраслевых моделях правоприменения, которыми служит соответствие их системообразующим идеям-принципам фиксирующим естественные права человека
На защиту выносятся следующие положения:
1. Теоретический смысл понятия сила права зависит от того, с позиций какой из трех основных правовых школ осуществляется исследование. В школе позитивного права сила права трактуется как эффективность юридической нормы; в школе естественного права как бытие индивидуальной свободы; в социологической школе как правосознание. Наиболее продуктивным в эвристическом плане
представляется интерпретация, в которой суть силы права сводится к власти права, что позволяет использовать концептуальные возможности всех трех подходов.
Становление силы права в истории общества предполагает три уровня развития политико-правовой культуры, где каждый последующий в снятом виде содержит предыдущий: принуждение, мера, побуждение. Синтезом всех трех служит появление у силы права нового качества - правосознания. Сила права как принуждение и мера характеризуют право сословного, а побуждение -гражданского общества. Становление правосознания характеризует переход от правового государства к социальному.
Понятие сила права имеет теоретическое и практическое содержание. В первом случае она предстает как потребность правового существа организовать свое социальное бытие на основе признания идеи права в качестве безусловного императива деятельности. Во втором как способность субъекта права через принуждение, меру и побуждение поддерживать существующий общественный порядок; способность, основанная на справедливости, авторитете и эффективности юридических норм.
Аксиологическим основанием силы права в гражданской культуре служит наличие представлений о естественных правах личности в качестве ценностей индивидуального, корпоративного и коллективного самосознания, а так же наличие системообразующих идей, признающих самоценность индивида, его свободы во внеправовых, политических формах общественного сознания - в политической идеологии, в политическом мировоззрении, в политической психологии. Деонтическим основанием силы права служит присутствие таких аксиологических установок в процессе социализации личности, где они используются в качестве мотивации
социального поведения и действия, обусловленного представлениями о гражданском долге и ответственности.
Институциональным основанием силы права в гражданской культуре является дифференциация политических и правовых институтов, в которой они реализуют своё специфическое функциональное назначение. С другой стороны, имеет место своеобразный их синтез, обуславливающий появление качественно нового уровня в политическом содержании правовых институтов и правовом содержании институтов политических. На практике такого рода синтез находит выражение в конституировании единой политико-правовой институциональной системы, обеспечивающей объективные и субъективные условия зарождения правового сознания у членов общества.
Сила права в отраслевых моделях правоприменения проявляет себя, с одной стороны, через соответствие содержания отраслевого законодательства политико-правовым ценностям и принципам, фиксирующим естественные права человека; с другой стороны -через соответствие юридических норм деонтическим установкам демократической гражданской культуры. Необходимые условия такого соответствия обеспечиваются институтами правового, достаточные - социального государства.
Процесс становления силы права в правотворческом и правоприменительном аспектах возможен в сегодняшней России только в синхроническом виде, предполагающем одновременное развитие нескольких уровней содержания явления и прежде всего побуждения и правосознания. В проблемах становления силы права как правового сознания наиболее полно проявляет себя многоплановая синтетическая сущность силы права как власти права в её рациональном содержании.
Научно-теоретическая и практическая значимость работы
Научная значимость работы определяется тем, что анализ и разработка понятийного конструкта силы права позволяют исследовать специфические особенности формирования гражданской культуры российского общества, осмысливая их в рамках целостной политико-правовой платформы, фиксирующей появление нового качества во взаимодействии политических и правовых институтов. Полученные результаты исследования являются новыми для юридической и политологической наук.
Практическая значимость определяется тем, что полученные теоретические конструкты позволяют выявить оптимальную для российских условий модель правоприменительной практики с учетом особенностей развития правового сознания и политико-правовой культуры граждан.
Материалы исследования могут быть использованы в процессе преподавания курсов теории государства и права, отраслевых юридических науках, политологии, политической антропологии, философии права и других учебных дисциплинах.
Апробация исследования
Диссертационная работа была апробирована при чтении академических курсов, а так же при проведении семинарских занятий по гражданскому праву в Ростовском юридическом институте МВД РФ.
Результаты исследования были изложены на двух международных конференциях: «Глобализация и регионализация в современном мире». (Ростов-на-Дону. 2001.); «Политическая антропология как гуманистический фактор государственного строительства в Украине». (Запорожье. 2002.); всероссийской: «Философия права и вопросы формирования современной государственно-правовой идеологии». (Ростов-на-Дону. 2001.); трёх региональных: «Политико-правовая культура и духовность». (Ростов-на-Дону. 2001.); «Проблемы становления правового государства в современной
России». (Ростов-на-Дону. 2002.); «Экстремизм: сущность, формы, пути противодействия». (Ростов-на-Дону. 2003.).
Выводы диссертации отражены в 8 публикациях общим объемом 6,7 п.л.
Диссертация обсуждена и допущена к защите на заседании кафедры политических и философско-правовых дисциплин Ростовского юридического института МВД России.
Структура диссертационного исследования
Диссертационная работа состоит из введения, основной части, включающей три главы по два параграфа в каждой, заключения и списка литературы из 260 источников. Общий объем диссертации 162 страницы.
Методологические и содержательные предпосылки исследования силы права
Выражение «сила права» относительно нечасто встречается в политологических и правовых исследованиях. Более того, за исключением, пожалуй, некоторых работ отечественных правоведов, в первую очередь здесь следует назвать С.С.Алексеева и И.А.Ильина, в подавляющем большинстве случаев содержание данного понятия определяется контекстуально. При этом смыслы, вкладываемые теми или иными авторами могут существенно разнится.1 Достаточно сравнить, например, подходы С.С.Алексеева и В.П.Малахова. Тем не менее, сам факт употребления понятия «сила права», как представляется, достаточно убедительно свидетельствует о том, что в качестве политико-правового конструкта оно вполне способно нести значимую содержательную нагрузку в различных контекстах. Если же попытаться систематизировать последние, то следует выделить, по меньшей мере, три основные теоретико-познавательные и методологические позиции, которые не только присутствуют в политологических и правоведческих исследованиях, но и имеют соответствующие основания в практике правоприменения современных государств.
При том, что содержание понятия «сила права», так или иначе, обсуждается в специальной литературе, общепринятой или, по крайней мере, более или менее устоявшейся точки зрения относительно данного феномена до сих пор не сложилось. Думается, что причиной тому служит не только недостаточная разработанность собственного содержания концепта, но и наличие нескольких альтернативных исследовательских платформ, в рамках которых предпринимаются или могут быть предприняты попытки его анализа. На сегодняшний день, как в отечественной, так и в зарубежной специальной литературе такого рода платформы разработаны в разной степени, что, в общем-то, не снижает остроты полемики между исследователями, их представляющими.
Если же брать российские политологические и правоведческие исследования последних 12-15 лет, то в некоторых из них нетрудно заметить ту эволюцию, которую зарубежные научные школы проделали за гораздо более продолжительный период. В начале 90-х годов после распада СССР во время своеобразной «болезни роста», заключавшейся в эйфорическом увлечении политико-правовыми идеалами, ценностями и, что особенно значимо, опытом правотворчества и правоприменения стран либеральной демократии, в отечественных исследованиях наиболее широко представлена эвристическая платформа, которую условно можно обозначить как позитивистскую. Пожалуй, в наиболее полном и развернутом виде такого рода подход представлен в американском правоведении и в американской правоприменительной практике. В отечественном правоведении в начале 90-х годов эта позиция более или менее последовательно была изложена С.С.Алексеевым,1 за что, собственно, его и критиковали представители других школ.2
Здесь суть дела заключается в том, что сила права содержательно отождествляется с эффективностью действующего законодательства. При этом последнее строится на основе общего прецедентного права, где правоприменительный аспект ставится во главу угла и нередко сводится к процессуальному обеспечению так называемого «права судей», поскольку именно решения суда (различных инстанций) в англо-американской гражданской культуре во многом призваны обеспечивать эффективность функционирования политико-правовых институтов.
Строго говоря, в таком подходе игнорируется собственно теоретико-правовое содержание понятия силы права, а его смысл де факто сводится к эффективности действия конкретных нормативных актов, которая на практике оценивается по тому сколько и какие решения суда были приняты (или, напротив, успешно опротестованы) обеими сторонами, а так же по тому в какой мере то или иное судебное решение используется (или может быть использовано) в качестве прецедента. Иначе говоря, эффективность понимается прежде всего как способность тех или иных правовых институтов, прежде всего судов, разрешить конкретную проблему. Что же касается политической составляющей содержания силы права, то она отождествляется с ценностно-нормативным содержанием гражданской культуры, которое «подпитывает», принимает и интерпретирует (не столько в доктринальном плане, сколько в идеологемах политической повседневности) нормативные акты и судебные решения.
Аксиологические и деонтические основания силы права
Правосознание в качестве содержания силы права, а, следовательно, и в качестве составляющей самого права, может быть рассмотрено в рамках любой из трех основных теоретических школ. Скажем, с позиции школы позитивного права, которая сводит само право к законам, а по существу к конкретным их формулировкам, содержание силы права, как уже отмечалось ранее, может быть определено только как эффективность действующего законодательства.
Школа естественного права, напротив, рассматривает правосознание в качестве одного из фундаментальных оснований права в целом и, соответственно, с ее позиций правосознание может быть исследовано как составляющая содержания силы права. Однако здесь необходимо учитывать, что правосознание, которое в целом отражает понимание и истолкование права, какое характерно для членов данного общества в конкретный исторический период, само по себе не является однородным. На это обстоятельство указывали представители разных подходов.
Если мы стоим на позициях современной социологической школы права, то сталкиваемся с необходимостью выяснить, каковы те универсальные, присущие всему обществу характеристики правосознания, которые позволяют рассматривать его как содержание силы права, что в политико-правовых явлениях определяет эту универсальность.
Несмотря на то, что главным упреком представителям современной школы естественного права со стороны социологической школы служит указание на то, что правосознание различных общественных слоев и групп может значительно разниться, одной из существенных его характеристик является то, что его носитель всегда проводит своеобразную оценку того, что с точки зрения его субъективных интересов и ценностей является позитивным, что негативным, что безразличным. Если мы говорим о естественных правах, то одни являются актуальными, востребованными для одних слоев общества и безразличными для других и наоборот.1
Если же мы говорим о законе, то любая из социальных групп и общностей оценивает содержание норм не с точки зрения их юридического качества, а с точки зрения того, в какой мере они отвечают именно ее, данной общности интересам.2
Но как бы там ни было и в первом (естественные права) и во втором случае (юридические формулировки нормативных актов) любая социальная общность характеризуется оценочным отношением к правовым явлениям. При этом та или иная аксиологическая позиция, отнюдь не сводится к констатации факта: хорошо, плохо, безразлично. Она используется в мотивации последующего поведения или отношения к тому правовому явлению, которое оценивается. Само же оценочное действие общественного субъекта и формируемая на его основе аксиологическая установка, одобрения или неодобрения, принятия или непринятия данного правового явления опирается на внеправовые феномены: на религиозные и мировоззренческие ценности и приоритеты, на общекультурные стандарты поведения, на этику, мораль, традиции, обычай и т.п.
В свою очередь, мотивация социального поведения и действия, включая притязания на власть или социальное доминирование, опираясь на моральные, мировоззренческие, этические и политические ценности и деонтические предписания, предполагает выход за рамки собственно правосознания, что означает своеобразную «диффузию» последнего и выход в широкий контекст гражданской культуры данного общества.
Такой выход всегда связан со способностью и потребностью субъекта -члена данного общества - оценивать правовые явления. Именно поэтому способность субъекта к аксиологическому действию предстает универсальной характеристикой правосознания, характеристикой, без которой последнее не может существовать в полноценном виде.
Становление силы права в контексте гражданской культуры на практике тесно связано с процессами правовой социализации индивида - гражданина. Культурные механизмы ее осуществления включают в себя аксиологические и деонтические основания силы права, а ее результатом становится появление нового качества последней - правового сознания. В свою очередь, правовая социализация осуществляется через усвоение тех ценностных конструктов, из которых выстраивается устойчивая мотивация социального поведения и действия. Такая мотивация предполагает формирование представлений о должном и допустимом.
Правотворческое измерение силы права
Рассмотренные в предыдущей главе аксиологические, деонтические и институциональные основания силы права служат своего рода универсальным условием существования её в демократической политико-правовой культуре. Однако, как известно, далеко не все общества относятся к демократическим, и, соответственно, развитое гражданское общество и наличие правового государства характеризуют современное состояние далеко не всех стран, даже если последние ориентированы на западную модель социально-экономического и политического развития. Страны Восточной Европы, включая Россию, переживающие период радикальной трансформации, как представляется, находятся сегодня на качественно специфической стадии развития, которая иногда именуется транзитивным периодом.
Думается, что такой термин является не совсем удачным в силу того, что он имплицитно содержит указание на временность, переходность состояния, неявно предполагая некую отсталость, догоняющий характер развития, при определенной запрограммированности, неизбежности эволюции в сторону исторического опыта западных государств.
Согласно концепции транзитивности получается, что Россия, как, впрочем, и остальные страны бывшего социалистического блока, шаг за шагом с неизбежностью повторяет, или, по крайней мере, должна повторять, все те этапы развития, которые в свое время переживали страны либеральной демократии. В то же время при более внимательном рассмотрении предмета, данная точка зрения является, далеко, не очевидной. По-видимому, подобный взгляд может быть более или менее оправданным относительно многих проблем институционального строительства в области политики и права, однако, отсюда вовсе не следует то, что и направление развития и качественные характеристики состояния общества будут абсолютно совпадать с неким претендующим на «универсальность» западным путем строительства демократического общества, права и государства.
Строго говоря, представления об универсальных схемах и рецептах политико-правового и социально-экономического развития общества являются не более чем идеологемой, широко использовавшейся еще во времена «холодной войны» и в критическом отношении к ним, в общем-то, нет ничего нового. Тем не менее, представляется необходимым отметить этот факт в рамках настоящей работы, поскольку недооценка данного обстоятельства способна существенно исказить понимание проблем становления силы права в современной России.
Относительно содержания такого рода проблем следует заметить, что во многом они определяются той политико-правовой ситуацией, которая сегодня сложилась в российском обществе. Существо же дела заключается в следующем. Первое что обращает на себя внимание: становление демократии в России тесно связано с процессом формирования институтов государственной власти. Именно они отличаются, так сказать, «опережающим» характером развития лаже по отношению к процессу развития местного самоуправления, не говоря уже о свободных ассоциациях граждан, возникающих для решения тех или иных конкретных проблем или для удовлетворения коллективных интересов, как это было в свое время в Западной Европе с движением «зеленых» или с движением за предоставление равных политических прав чернокожим и «чиканос» (выходцы из Латинской Америки) в США.
Более того, опережающий характер развития формальных политико-правовых институтов государственной власти не сопровождается столь же скорым развитием институтов гражданского общества, которые позволяли бы воздействовать на власть, контролировать ее как в процессуально-нормативном плане через формальные институты, так и посредством прямого выражения общественного мнения. Десятилетняя история российских реформ дает немало примеров того, чем подобное положение дел может оборачиваться на практике: от расстрела парламента в 1993 году до первой и второй чеченских войн.
Второе: становление демократических институтов власти в России не сопровождается развитием самосознания гражданского общества, в том числе и в политико-правовой области. Более того, в странах Восточной Европы - и, к сожалению, наша страна здесь не исключение - идет интенсивный процесс формирования негражданского общества} Последнее характеризуется неразвитостью представлений широких слоев граждан о неотъемлемых гражданских правах и свободах, отсутствием представлений об абсолютной ценности таких прав и т.п. Соответственно, в обществе распространяется безразличное отношение к тому, в каких формулировках гражданские права закрепляются в Конституции РФ, безразличие к тому, что они нередко нарушаются ведомственным нормотворчеством.
