Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретико-методологические основы исследования политического развития и безопасности государства в системе геоцивилизационных взаимодействий запада и востока 30
1.1. Система геоцивилизационных взаимодействий Запада и Востока: сущность, содержание, генезис и структура 30
1.2. Безопасность государства и модернизация в контексте эволюции системы геоцивилизационных взаимодействий Запада и Востока 57
1.3. Политико-идеологические традиции в системе геоцивилизационных взаимодействий Запада и Востока 79
ГЛАВА 2. Особенности геоцивилизационных взаимосвязей запада и востока на современном этапе 101
2.1. Истоки и перспективы политического доминирования Запада 101
2.2. Специфика и потенциал политического развития государств Востока .. 130
2.3. Особенности политики обеспечения безопасности государств Запада и Востока 163
ГЛАВА 3. Эволюция российской государственности в контексте геоцивилизационных взаимодействий запада и востока 200
3.1. Этапы развития российской государственности 200
3.2. Евразийская модель политического развития России 221
3.3. Интеграционный потенциал Русской идеи 241
ГЛАВА 4. Безопасность российского государства в системе геоцивилизационных взаимодействий запада и востока 263
4.1. Геоцивилизационные факторы безопасности Российского государства 263
4.2. Роль Российского государства в обеспечении безопасности геоцивилизации 278
4.3. Особенности политики обеспечения безопасности Российского государства в современных условиях 308
Заключение 335
Список использованной литературы 340
- Безопасность государства и модернизация в контексте эволюции системы геоцивилизационных взаимодействий Запада и Востока
- Специфика и потенциал политического развития государств Востока
- Евразийская модель политического развития России
- Роль Российского государства в обеспечении безопасности геоцивилизации
Безопасность государства и модернизация в контексте эволюции системы геоцивилизационных взаимодействий Запада и Востока
В настоящее время историческая перспектива системы геоцивилизаци-онных взаимодействий Запада и Востока обусловлена возможностью совре-менных социально-политических общностей успешно разрешать комплекс взаимосвязанных экологических, демографических, культурных, политико-экономических, военно-стратегических, информационно-технологических проблем, значительно обострившихся в результате процессов глобальной и региональной интеграции. В контексте исследования свойств социально-политических общностей Запада и Востока как субъектов глобальной эволю-ции целесообразно выявить и описать усугубляющееся противоречие между возрастанием количества, масштаба и степени угроз безопасности и сниже-нием возможности их преодолевать в исторически сложившихся условиях. При этом необходимо разрешить ряд методологических проблем, связанных с исследованием сущности, содержания и специфики безопасности социаль-но-политических систем.
Одна из основных методологических проблем в исследованиях понятия безопасности связана с тем, что данное понятие не указывает на определен-ную вещественную реальность, то есть является абстрактным. Но в большин-стве попыток проникнуть в сущность этого понятия оно рассматривается «в привязке» с материальными объектами. Исследование развивается в этом случае по следующей схеме. Предварительно в отношении безопасности вы-двигается некое определение. Это определение, как правило, основывается на представлении субъекта исследования о некотором идеальном состоянии, к которому, опять же по мнению исследователя, должны быть направлены процессы развития рассматриваемой им группы объектов. Затем, не подверг-нутое критическому анализу определение безопасности соотносится с осо-бенностями функционирования объекта, и в результате рассматривается раз-витие объекта в контексте представлений субъекта исследования о безопас-ности, а не сама безопасность. В большинстве исследований субъективные представления о безопас-ности являются основой для определения содержания понятия безопасности и, следовательно, формируют установку в отношении выбора путей обеспе-чения безопасности (идеологию безопасности). Анализ материалов по дан-ной проблематике позволяет выделить следующие уровни познания безопас-ности. Первый уровень познания безопасности – обыденный, охватывающий элементарные сведения, приобретаемые человеком в повседневной жизни. Понятие о безопасности на этом уровне связывается с отсутствием измене-ний, с покоем. В качестве символа безопасности на обыденном уровне может быть образ скалы. Представления этого уровня находят отражение в таких претендующих на научность определениях безопасности, в которых ключе-выми являются словосочетания "состояние незыблемости", "отсутствие опасностей", "защищенность от угроз" и т.п. . В качестве угроз безопасности представляются различного рода изменения или следствия. Основный источ-ник опасностей выносится вовне. Содержание обеспечения безопасности сводится к воспрепятствованию различного рода трансформациям, к консер-вированию существующих форм развития, что, в конечном счете, приводит к стагнации. Символ обеспечения безопасности этого уровня – щит. Форми-руемая на обыденном уровне идеология безопасности – идеология страха. Консерватизм, установки, созвучные английской пословице «мой дом – моя крепость», способствуют формированию данной идеологии. Лаконичное вы-сказывание Тертуллиана «страх – основа безопасности» соответствует имен-но этому уровню познания безопасности.
Второй уровень – эмпирический, формирующийся на основе анализа и обобщения знаний, получаемых в ходе практической деятельности. Содер-жание представлений о безопасности на этом уровне сводится к обладанию, добыче чего-либо, к достатку. Характерный для данного уровня символ безопасности – золото. Типичные определения безопасности строятся на ка-тегориях интереса. Всякое несоответствие представляемым интересам при-равнивается к опасности . Обеспечение безопасности сводится к отстаива-нию интересов. Символ обеспечения безопасности – весы. Для этого уровня характерна идеология выгоды. Примечательно, что в английском языке слово "interest" обозначает также выгоду, проценты на капитал , а термин "интере-сы национальной безопасности" был введен в политический лексикон Теодо-ром Рузвельтом в 1904 году в послании Конгрессу США, в котором он обос-новывал необходимость захвата Панамского канала.
Третий – рациональный уровень – представляет собой сферу знания различных научных и философских направлений, претендующих на раскры-тие закономерностей развития различных объектов окружающего мира. Безопасность на этом уровне представляется как воспроизводство опреде-ленного порядка взаимосвязей объектов духовного и материального мира. Определения безопасности на этом уровне включают категории "развитие" и "качество". Символ безопасности – хартия. В качестве угроз мыслятся не-соответствия порядку, нарушения установленных правил. В обеспечении безопасности превалирует соблюдение правил, сохранение порядка. Символ обеспечения безопасности – круглый стол. Идеология безопасности этого уровня – идеология договора. Каждый из перечисленных уровней качественно отличается от других и представляет более высокую ступень по сравнению с предыдущим. Только третий уровень позволяет приблизиться к познанию сущности безопасности социально-политических систем, выявить закономерности в исследуемых сферах. В настоящее время исследования в сфере безопасности преимущест-венно характеризуются как эмпирические. Многие исследователи отталки-ваются в своих рассуждениях о понятии безопасности от этимологического значения слова "безопасность", понимаемого как "отсутствие опасности". Та-кая точка зрения приводит к тому, что безопасность аксиоматически рас-сматривается как производное от опасности и основное внимание уделяется изысканиям, направленным на создание "ситуаций без опасности". Позволим себе усомниться в целесообразности такого видения проблемы, и попытаемся испытать на прочность видимую простоту приведенной схемы рассуждений. Начнем с того, что в реальном окружающем нас мире не существует "ситуаций без опасности": где бы мы ни находились, хоть что-нибудь угро-жает нам. Иными словами, при рассмотрении безопасности в качестве ре-зультата отсутствия опасности, безопасность сводится к чему-то не сущест-вующему. На это обращали внимание некоторые исследователи, которые, опуская лингвистические аспекты понятия безопасности, впадают, по наше-му мнению, в другую крайность: они считают, что безопасность существует только при наличии опасности. В результате противоположная посылка при-водит все к тому же выводу: безопасность производна от опасности.
Специфика и потенциал политического развития государств Востока
В 1947 году один из основоположников теории цивилизаций, британ-ский историк Арнольд Тойнби отмечал: «Будущие историки скажут… вели-ким событием XX века было воздействие Западной цивилизации на все дру-гие жившие в мире того времени общества. …воздействие было столь мощ-ным и всепроникающим, что перевернуло вверх дном, вывернуло наизнанку жизнь всех его бесчисленных жертв, повлияв на поведение, мировоззрение, чувства и верования отдельных людей – мужчин, женщин, детей, – затронув те струны человеческой души, которые не откликаются на внешние матери-альные силы, какими бы зловещими и ужасными они ни были» . По истече-нии шестидесяти лет оценка А.Тойнби масштабов и глобальных последствий экспансии Запада полностью подтверждается.
В то же время А.Тойнби определил и возможные ограничения западной экспансии. По его мнению, «первым выстрелом в контрнаступлении на За-пад» была коммунистическая идеология Советского Союза; «…однако не ис-ключено, что русский залп в форме коммунизма покажется нам чем-то несу-щественным, когда гораздо более мощные цивилизации Индии и Китая, в свою очередь, ответят на наш западный вызов. В конечном счете, Индия и Китай, вероятно, окажут значительно более глубокое воздействие на нашу западную жизнь, нежели то, на которое может претендовать Россия с ее ком-мунизмом» . В наше время начинает сбываться и это предвидение Тойнби, созвучное с прогнозами современных исследователей: «Реальной становится перспектива, что XXI в. будет азиатским – после XX американского века и XIX европейского» . Наступает эпоха реванша Востока над Западом, исход которой будет определяющим для социально-политической эволюции и безопасности мира в целом. «Скорее всего, будущее мира будет определяться развитием отношений в четырехугольнике США – Европа – Китай – Ин-дия» . Древнейшие цивилизации мира, словно пробудившись от сна , отвечают на вызов Запада тем оружием, которое ранее было им создано. Стремительно наращивая экономическую мощь, вначале Япония, новые индустриальные страны Азии («драконы»), затем Китай и Индия существенно сузили сферу экономического монопольного влияния Запада. Наряду с Европой и Северной Америкой Восточная Азия становится наиболее мощным в экономическом отношении регионом, сохраняющим при этом в течение десятилетий самые высокие темпы развития. В настоящий период наибольший динамизм среди государств-цивилизаций Востока демонстрирует Китай, добившийся в течение послед-них десятилетий двукратного увеличения разрыва в темпах роста по сравне-нию со среднемировым показателем: в 1976–1990 годах опережение было более чем в два раза, в 1991–2002 годах – более чем вчетверо . «В то время как стержнем экономической успешности Китая является его разумная и взвешенная финансовая политика, символом ее эффективности служит голо-вокружительный рост золотовалютных резервов. За последние 10 лет они выросли более чем в 10 раз, среднегодовой прирост превышает 25%. По их размеру Китай занимает прочное второе место в мире после Японии» .
Каковы причины столь впечатляющего успеха? Благодаря чему госу-дарство, почти столетие находящееся в полуколониальной зависимости от промышленно развитых стран Запада, сумело стать одним из влиятельней-ших политических центров современности, не осуществив при этом ни одной крупномасштабной военной операции?
Важнейшей составляющей «китайского чуда» является стратагем-ность. Академик В.С. Мясников отмечает, что само понятие “стратагема” оз-начает военную хитрость, действие, которое вводит в заблуждение против-ника. Стратагемы можно сравнить с эффективным и могучим оружием, кото-рым китайцы умело пользуются уже несколько тысячелетий . Стратагемность зародилась в глубокой древности и была связана с приемами военной и дипломатической борьбы. Огромное влияние на теоре-тическую разработку стратагемности оказал величайший военный мыслитель Древнего Китая Сунь-цзы, автор трактата «О военном искусстве». Сунь-цзы описал определенные правила реализации стратагем, которые подобны алго-ритму. «Если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не мо-жешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приве-ди его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние рас-стройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если его ряды дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает». «Вклад Сунь-цзы в китайскую дипломатию, которая использовала его трактат в качестве своеобразного учебного пособия, не менее значителен, чем роль Конфуция, оснастившего ее идеологическими постулатами. …именно Сунь-цзы заложил в китайской во-енной доктрине основополагающую идею: дипломатические методы борьбы не только должны предшествовать военным, но они вообще предпочтитель-нее, выгоднее государству» . Стратагемы были классифицированы по видам, разработана методика применения той или иной стратагемы в зависимости от конкретной ситуации. Был создан систематизированный свод “Трактат о 36 стратагемах”. Но все сведения о стратагемах тщательно скрывались от иностранцев. Одним из способов предотвращения утечки информации был запрет на вывоз книг из страны. Формировались теоретические основы информационно-психологического противоборства, в котором важную роль играет дезинформация .
«Стратагема формулировала основной принцип действия дипломатии на достаточно длительный срок. Многие из этих принципов стали впоследст-вии широко известны, среди них: «и-и чжи-и» – «управлять варварами с по-мощью варваров» (в годы агрессии против Китая японские империалисты «перевернули» этот принцип в лозунг «и-хуа чжи-хуа» – «устанавливать свое господство в Китае, используя самих китайцев»); «и-ду гун-ду» – «применять яд в качестве противоядия»; «юань-цзяо цзинь-гун» – «привлекать дальних, нападать на ближних»; «жоу юань» – «мягкое отношение к дальним»; «шэ-и бип-вэй» – «устрашение военной силой». На протяжении веков вырабатыва-лось умение сочетать дипломатические стратагемы с военными. «Начинай войну только тогда, когда успех обеспечен». «Опыт успешного решения стратагем фиксировался официальной историографией в специальном типе сочинении, озаглавливавшихся: «Стратегический план усмирения...» («Пин-дин... фанлюе»), и далее указывался объект «усмирения», то есть захвата во-енно-дипломатическим путем той или иной территории, государственного образования, народности. Сильной стороной стратагемной дипломатии явля-лись ее целенаправленность, активность, плановость, определенность акции во времени и пространстве» .
Евразийская модель политического развития России
В Индии надеялись, что поражение талибов будет означать прекращение вооруженных террористических вылазок и в Кашмире. «Крах ре-лигиозного фанатизма в Афганистане, – указывал индийский премьер-министр А.Б. Ваджпаи, – это предвестник мира в Кашмире». В действитель-ности значительная часть боевиков из Афганистана перебазировалась в Кашмир, что привело к обострению ситуации осенью 2001 года: участились теракты, вылазки исламистов, нападения на индийские военные объекты. Одновременно осложнилось положение на «линии контроля», разделяющей Кашмир на индийскую и пакистанскую части: участились столкновения, пе-рестрелки, в том числе с применением артиллерии. С обеих сторон к границе были придвинуты воинские части численностью до 1 млн. человек. В боевых порядках войск находились ракеты, способные нести ядерные боеприпасы. Развязывания крупномасштабного вооруженного конфликта удалось избе-жать, в то же время очевидным образом проявилась ограниченность эффек-тивности антитеррористической коалиции.
Англичанин А. Ливен считает: «Коалиция против терроризма и надеж-ды на наступление новой эры международной гармонии проявляют свою хрупкость в свете двух обстоятельств, двух аспектов американского подхода к миру. Первый – безоговорочная поддержка Соединенными Штатами Из-раиля, несмотря на то, что это вызывает отчуждение союзников США. Вто-рое обстоятельство касается ограниченной способности американского руководства пойти на уступки другим государствам, приспособить американскую политику к чужим взглядам» .
Как и большинство начинаний Запада в сфере международной безо-пасности, антитеррористическую коалицию отличает бескомпромиссный прагматизм. Воспользовавшись готовностью России и центральноазиатских республик оказать помощь в борьбе с международным терроризмом, админи-страция президента Буша впервые в истории направила воинский контингент в страны Центральной Азии: Узбекистан, Таджикистан и Киргизию. «Это своего рода междуполье, где сходятся православная, мусульманская, китай-ская и индуистская цивилизации. Превосходный плацдарм для контроля над Евразией во все четыре стороны света» .
Войны в Югославии и Афганистане, как пишет французская «Монд», «стали инструментом проникновения США в эти ключевые области, благо-даря которому Америке удалось вывести их из-под прежней опеки России... Расширяется стратегическая «паутина» США на периферии бывшей совет-ской территории, что вызывает определенное беспокойство в определенных кругах на местах. Полуторатысячный контингент американцев разместился на авиабазе в Ханабаде, на юге Узбекистана, недалеко от афганской границы, а другой передовой отряд неподалеку от международного аэропорта «Манас» в Киргизстане готов к дислокации; американские эксперты работают над соз-данием авиабазы в Кулябе, на юге Таджикистана; грузины ожидают прибы-тия 200 солдат элитных американских подразделений, которые, видимо, бу-дут размещены в Вазиани, недалеко от Тбилиси, где до прошлого года распо-лагалась российская военная база. «Американцы стремятся утвердиться на Кавказе и «окружить» Каспийское море... Они всегда желали влиять на ситуацию в регионе. Они уже «очистили» Балканы и Центральную Азию. Те-перь они окружат Каспийское море и «очистят» его. А мы помогаем им своими необдуманными действиями», – заявил генерал Руслан Аушев, быв-ший президент Ингушетии» .
Уже в конце 2001 г. ряд влиятельных политиков США озвучил сле-дующие новые идеи: «Когда афганский конфликт завершится, мы не уйдем из Центральной Азии; мы хотим поддержать центральноазиатские страны в их стремлении реформировать экономику и общество так же, как они под-держали нас в войне с терроризмом. Это долговременные отношения». В конце января 2002 г. помощник госсекретаря США по делам Европы и Евра-зии Э. Джоунс посетила Казахстан, Узбекистан, Киргизию, Таджикистан и Туркмению. Ее откровения достойны цитирования: «Страны Центральной Азии просят нас более активно участвовать в их делах, и нам хотелось бы усилить степень своего участия. Присутствие в Киргизии будет значительным и долговременным». Америка не оставит страны региона «наедине с их проблемами». Прибыв в январе 2002 г. в Ташкент, лидер демократического большинства в сенате США Т. Дэшл пообещал «наращивать усилия здесь в целях отстаивания интересов США в Средней Азии. Наше присутствие в ре-гионе отныне носит долговременный характер и с правительствами стран Средней Азии на этот счет уже существует необходимый уровень дове-рия» .
Последствия от проникновения США сводятся, в первую очередь, к укреплению своих геополитических позиций за счет России, Китая, Ирана, Индии, а также к ослаблению мировой значимости мусульманских стран Ближнего Востока. Теперь, пишет американская «Крисчен сайенс монитор», когда Соединенные Штаты ведут войну с терроризмом в Афганистане и впервые посылают свои войска в богатые энергоресурсами регионы Средней Азии и Кавказа, можно говорить, что намечаются границы новой американ-ской империи. «Эти стратегические регионы, прочно входившие в россий-скую, а позднее советскую сферу влияния, вместе с ближневосточными плацдармами сегодня являются домом для 60 тысяч американских воен-ных» .
Наращивая военное присутствие в Афганистане, США пытались не по-вторять ошибок Британской империи и СССР. Но расширение состава коа-лиции за счет привлечения союзников по НАТО не меняет ситуацию по су-ществу: за всю историю Афганистана ни одна вооруженная интервенция не увенчалась успехом. И США также придется уходить из этой страны. Такти-ческие уловки не могут исправить стратегические изъяны, определяемые стремлением навязать мировому сообществу систему диктата. Используемая при этом идеологическая риторика, основывающаяся на спекуляциях вокруг проблемы борьбы с терроризмом, была усилена обосно-ваниями необходимости противостояния «оси мирового зла». К обреченному Ираку была добавлена Северная Корея (один из основных поставщиков бал-листических ракет на мировом рынке вооружений), а также Иран. Список ос-тается открытым. В числе первых кандидатов на пополнение этого списка были провинившиеся сателлиты: Пакистан, который все же во время успел отказаться от союзников-неудачников , и Саудовская Аравия, ограниченная в свободе политических маневров религиозными соображениями. Основной причиной осуществления «гуманитарной интервенции» в Ираке оказался Саддам Хусейн, а в Саудовской Аравии это может быть вахабизм – офици-альная государственная религия. Пакистан может опираться на поддержку Китая, от которого получил технологии по созданию ядерного оружия. В за-щиту Ирана выступили его основные торговые партнеры: Германия, Фран-ция, Япония. Саудовская Аравия пока остается в опасном одиночестве.
Роль Российского государства в обеспечении безопасности геоцивилизации
В геоцивилизации каждая региональная подсистема, всякий элемент ее структуры играют определенную роль, имеют свое, равноценное иным, зна-чение. Исследование особенностей зарождения и развития отечественной ци-вилизации позволяют конкретизировать роль Российского государства в сис-теме геоцивилизации: поддерживать сбалансированную структуру геоциви-лизации, а также обеспечивать многообразие элементов, необходимое для ее динамичного развития. Россия как пространство взаимопроникновения Запада и Востока на протяжении всей своей истории чутко реагировала на изменения в соотно-шении сил наиболее активных субъектов эволюции человечества , не толь-ко испытывая плодотворное влияние достижений лидеров, но и оказываясь в роли своеобразной буферной зоны, смягчающей и гасящей всплески экспан-сии орд, империй, рейхов, интернационалов. «На Востоке ее воспринимают "полпредом" Запада, на Западе – носителем восточных начал. Эта неусынов-ленность России ни в одной из цивилизационных ниш делает ее существова-ние рисковым, а историческую судьбу драматичной» .
Летописец, повествую о выборе веры державными мужами Руси, ука-зывает на необычайно сильное воздействие православного Богослужения – красота склонила на свою сторону сердца русичей. Наверное, об этой красоте Достоевский утверждал, что она спасет мир. По крайней мере, в геокульту-рологической и, как следствие, в геополитической сфере это представляется очевидным: иной выбор (в пользу ислама, иудаизма или католицизма) Руси разрушил бы равновесную структуру геоцивилизации, создавая предпосылки для доминирования избранной ею макрорегиональной системы. Историче-ский выбор Руси был в пользу геополитического "слабого": Византия, дос-тигнув самого высокого в то время уровня культурного и державного строи-тельства, находилась, как политическое образование, в закате, утрачивая од-ну территорию за другой. Поэтому этот выбор не нарушил, а поддержал по-шатнувшееся равновесное соотношение мировых державных и религиозных сил. В IX веке разворачивалась экспансия исламского Востока. Мусульман-ство утверждается в Африке, Испании и на юге Италии, через Каспийское море достигает Хазарии и по Волге распространяется на север. Русь стано-вится ключевым звеном во взаимоотношениях Запада и Востока, христианст-ва и мусульманства. Добровольный выбор Киевской Руси в пользу Визан-тии , христианского Востока, был наиболее действенным решением задачи по восстановлению равновесия в системе геоцивилизационных взаимодейст-вий Запада и Востока. «В течение одиннадцати веков Византия играла важ-ную и часто решающую роль в истории Запада и Востока» .
Кроме того, после гибели Византии Православие без поддержки Руси не смогло бы развиваться как мировая величина. Геоцивилизация утратила бы одну из своих важнейших культурологических составляющих . В этом, по нашему мнению, один из основных элементов концепции "Москва – Тре-тий Рим". Вступив в противоборство с Хазарией, Русь не только остановила вос-точную экспансию, но и положила начало объединению христианских и му-сульманских народов Евразии. «Россия осуществляла в течение веков… мис-сию умиротворения в Евразии... Она стягивала это пространство воедино, создавала крупномасштабную инфраструктуру, противопоставляла этно-центричным и удельно-местническим амбициям, чреватым перманентными войнами, идею единого Отечества» .
В культурологической, этноконфессиональной и идеологической сфере Русь "обречена" на инаковость, на выполнение самостоятельной роли полно-ценного образа мира, на личностное развитие. Ни одна из макрорегиональ-ных сфер (Восток или Запад) не может вместить в себя Русь . Если бы такая сфера существовала, то она получила бы чрезмерный вес в глобальной эво-люции, нарушая ее сбалансированность. Геополитический аспект русской миссии удерживающего, миссии под-держания баланса сил в структуре геоцивилизации проявляется в том, что с момента становления Руси как самостоятельной державы всякое племя, госу-дарство, стремящееся к мировому господству, неизбежно сталкивалось с го-сударствами и народами отечественной цивилизации и разбивалось о них. До возникновения Руси причиной гибели гегемонистов была слабость их орга-низации, объективная, определяемая уровнем развития коммуникаций, не-способность удерживать под управлением завоеванные территории. С разви-тием средств управления и порабощения геополитическая миссия удержи-вающего возлагается на Русь. Соборность как принцип объединения, "единства во множественности" разнообразных этноконфессиональных общностей в пространстве Россий-ского государства способствовала интеграции элементов отечественной ци-вилизации и в синтезе с другими геоцивилизационными факторами пред-ставляет основу социально-политической эволюции человечества в третьем тысячелетии. «...Великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру, всему европейскому человечеству и цивилизации его свое новое, здоровое и еще неслыханное миром слово. Слово это будет сказано во благо и воистину уже в соединении всего человечества новым, братским, всемир-ным союзом, начала которого лежат в гении славян, преимущественно в духе великого народа русского, столь долго страдавшего, столь много веков обре-ченного на молчание, но всегда заключавшего в себе великие силы для бу-дущего разъяснения и разрешения многих горьких и самых роковых недора-зумений западноевропейской цивилизации» . Русская миссия удерживающего в полной мере проявляется не только в отношении Запада и Востока в целом, но и во взаимодействиях отечествен-ной цивилизации с иными региональными подсистемами и локальными эле-ментами геоцивилизации. Русь способствует сохранению идентичности, структуры и границ иных социально-политических общностей, препятствуя экспансии государств, представляющих как восточные, так и западные циви-лизации. В период татаро-монгольского ига воспользовавшись ослаблением Ру-си, католический Запад с благословения папы римского в XIII веке организу-ет крестовые походы против "схизматиков". Одна из главных целей орденов крестоносцев того времени – богатейший торгово-купеческий Новгород. Операции крестоносцев направляются на Северо-Западную Русь. Ледовое побоище не предостерегло шведского короля от попытки захватить Новгород в середине XIV века, а повторное благословение папы не предотвратило ана-логичного исхода военной кампании.
