Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Этничекие меньшинства и этноконфессии в странах Ближнего и Среднего Востока в новейшее время
1.1. Этнические меньшинства в Иране и Турции 19
1.2. Основные тенденции развития этнических меньшинств и этноконфессии в арабских странах 37
Глава 2. Диаспоры ближневосточного региона: структура, основные направления развития, место в системе межэтнических коммуникаций
2.1. Особенности развития черкесской диаспоры 46
2.2. Специфика функционирования общинных институтов армянской диаспоры в странах региона (Сирия, Ливан) 49
Глава 3. Основные направления политики в отношении этнических меньшинств и диаспор: опыт Ирана и Турции 61
3.1. Механизмы регулирования проблемы этнических меньшинств и диаспор в Иране 63
3.2. Основные этапы развития этнополитической системы и национальной политики Турции 82
Глава 4. Политика государств Арабского Востока и Государства Израиль в отношении этнических меньшинств, этноконфессии и диаспор
4.1. Политика в отношении этнических меньшинств, этноконфессии и диаспор: опыт арабских стран 93
4.2.Политика израильского руководства в отношении этнических меньшинств и диаспор 102
Заключение 121
Примечания
Список использованных источников и литературы
- Основные тенденции развития этнических меньшинств и этноконфессии в арабских странах
- Специфика функционирования общинных институтов армянской диаспоры в странах региона (Сирия, Ливан)
- Основные этапы развития этнополитической системы и национальной политики Турции
- Политика в отношении этнических меньшинств, этноконфессии и диаспор: опыт арабских стран
Введение к работе
Ближневосточный регион традиционно является объектом исследования для отечественных и зарубежных ученых, обозревателей, политических деятелей и военных аналитиков, изучающих широкий спектр вопросов. Скрупулезному анализу подвергаются тенденции экономического развития стран региона, особенности политических институтов ближневосточных государств, основные направления их внешней политики, специфика социального и культурного развития. При этом необходимо отметить, что из перечня довольно полно изученных проблем регионального развития выпадают проблемы этнополитического характера, которые, по нашему мнению, изучены пока ещё недостаточно, несмотря на их несомненную актуальность. Представленная диссертационная работа является попыткой в какой-то степени восполнить указанный пробел, и посвящена исследованию воздействия этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор на этнополитические процессы в регионе Большого Ближнего Востока и, соответственно, на стабильность политического пространства ближневосточных государств.
Актуальность заявленной темы диссертационного исследования заключается в следующем. Этническое разнообразие населения ближневосточного региона предопределяет высокий уровень воздействия этнического фактора на политические процессы в государствах, расположенных на интересующей нас территории, а также на отношения между региональными центрами силы. Исходя из этого, представляется важным исследовать систему межэтнических коммуникаций в регионе для лучшего понимания механизмов взаимодействия основных участников регионального политического процесса, как на внутригосударственном, так и на международно-политическом уровне.
Исследование сложной этностатусной системы ближневосточного региона, формировавшейся в течение длительного времени, реконструкция механизмов её функционирования, будет способствовать лучшему пониманию проблем межэтнического взаимодействия в других полиэтничных регионах планеты, а также позволит усовершенствовать наши представления о характере взаимодействия доминирующих этнических групп с этническими меньшинствами, эт-ноконфессиями и диаспорами на региональном и государственном уровне.
Анализ основных направлений развития отношений этнических меньшинств, диаспор, этноконфессий и доминирующих этнических общностей позволит сформировать более полное представление о конфликтном потенциале региона и создать условия для формулирования боле адекватных прогнозных оценок, касающихся развития политической ситуации, как на уровне отдельных государств ближневосточного региона, так и на уровне Ближнего Востока в целом.
Учитывая тот факт, что многие этнические меньшинства и диаспоры Ближнего Востока генетически связаны с народами, населяющими регионы Большого Кавказа и Центральной Азии, исследование заявленной темы представляется важным с точки зрения понимания этнополитических процессов на постсоветском пространстве, тем более, что целый ряд этнических групп Северного Кавказа (адыгские этносы) всячески демонстрируют свою близость с
соплеменниками, проживающими в Турции и арабских странах. Таким образом, исследование этнополитических процессов на Ближнем Востоке может иметь и практическое значение для оценки угроз стабильности южных регионов Российской Федерации. В условиях, когда Турция стремится стать членом Евросоюза, фактор этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор, проживающих на территории этой страны, может оказать определенное воздействие и на политические процессы в современной Европе, тем более, что страны, входящие в ЕС в качестве одного из основных условий приема Турции в это интеграционное объединение, выдвигают соблюдение турецким руководством прав нетурецкого населения страны как в политической, так и в культурно-языковой сфере.
Объектом данного исследования является специфика развития этнополитических процессов в ближневосточном регионе в условиях этнической пестроты его населения.
Предметом исследования являются механизмы и тенденции развития этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор, существующих на Ближнем Востоке.
Целью представленной диссертационной работы является изучение комплекса институциональных и этнокультурных особенностей функционирования этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор Большого Ближнего Востока, системы их отношений с доминирующими этническими группами, а также специфических возможностей их воздействия на политическую ситуацию как в регионе в целом, так и в отдельных ближневосточных странах.
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить следующие задачи:
провести сравнительное исследование тенденций развития этнических меньшинств и этноконфессий в Иране, Турции, наиболее влиятельных арабских странах и Государстве Израиль, выделив при этом общие и специфические черты, характерные как для положения названных общностей в указанных странах, так и в регионе в целом;
проанализировать особенности развития наиболее значительных региональных диаспоральных сообществ, деятельность которых не ограничена границами отдельных государств и оказывает воздействие на состояние политических процессов на всём Ближнем Востоке;
реконструировать основные механизмы воздействия этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор (как официальные, так и неофициальные) на политическую ситуацию в регионе;
определить, какую роль в жизни ближневосточных этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор играют традиционные социальные институты и традиционная культура и каким образом традиции воздействуют на их положение в региональной системе межэтнических коммуникаций;
исследовать этностатусную систему, сложившуюся в отдельных странах интересующего нас региона, определить, каким образом оказывает воздействие на ситуацию в выбранных странах;
6) проанализировать основные направления и механизмы взаимодействия между доминирующими в регионе этническими группами, а также органами государственной власти отдельных стран и общностями, относящимися к категории этнических меньшинств, диаспор и этноконфессий.
Хронологические рамки исследования. В представленной диссертации исследуется период 1923 - 2005 гг. Нижняя хронологическая граница обусловлена тем, что именно в это время на Ближнем Востоке коренным образом трансформируется этностатусная система, что явилось результатом распада Османской империи, эволюции внутри- и внешнеполитического курса Ирана, роста национального самосознания меньшинств, проживающих в регионе, активизации еврейской иммиграции в Палестину, а также результатом стремления ведущих стран мира (Великобритании, Франции, СССР и США) к использованию этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор для закрепления своего влияния в этом стратегически важном регионе. Верхняя хронологическая граница обосновывается тем, что в 2005 году были сформированы предпосылки для дальнейшей трансформации этностатусной системы в границах Ближнего Востока в результате того, что в этом году впервые в истории президентом арабской страны (Ирак) стал курд. Такая ситуация может повлечь за собой интенсификацию политической активности региональных этнических меньшинств и диаспор, направленной на увеличение объёма своих прав в политической и культурно-языковой сферах.
Дополнительным фактором, предопределяющим верхнюю хронологическую границу нашего исследования, является то, что в этот период Турция предприняла очередную попытку интегрироваться в рамки Европейского Союза. Этот шаг турецкого руководства также способен активизировать политические усилия соответствующих этнических меньшинств и диаспор и, таким образом, внести свой вклад в эрозию сложившейся на Ближнем Востоке этностатусной системы.
Эмпирическая база исследования состоит из нескольких комплексов материалов.
В первый комплекс входит широкий спектр документов, имеющих отношение к внешнеполитическим ведомствам ведущих стран мира, стремившихся в разное время воздействовать на этнические меньшинства и диаспоры для укрепления своего влияния в стратегически важных пунктах Ближнего Востока. Данный комплекс включает в себя документы планирования, материалы переписки, аналитические разработки и другие документы, позволяющие составить представление об этнополитической ситуации в ближневосточном регионе в рамках интересующего нас периода, о позиции ведущих этнических меньшинств и диаспор в отношении тех или иных изменений в странах региона, о том, какую роль они играли во внутренней и внешней политике региональных и внерегиональных акторов. Кроме того, документы, входящие в этот комплекс, позволяют судить о статусе той или иной этнической группы в региональной системе межэтнических коммуникаций.
Во второй комплекс входят документы международных межправительственных и неправительственных организаций, проводящих, или проводивших в
прошлом свою политику в интересующей нас части земного шара. Значительный интерес представляют документы Лиги Наций, содержание которых позволяет судить о численности тех или иных меньшинств и диаспор в сложный период их развития в 1920-х - 1930-х гг., степени сохранности у них традиционных социальных институтов и традиционной культуры, а также об уровне их интегрированности в ближневосточный социум. Немаловажную роль играют документы других международных организаций, в том числе Евросоюза. Их ценность заключается в том, что они позволяют установить уровень сохранности языка и идентичности интересующих нас общностей, а в сравнении с документами Лиги Наций позволяют определить место ассимиляционных тенденций, как в системе региональных межэтнических коммуникаций, так и в национальной политике отдельных ближневосточных стран.
К третьему комплексу можно отнести документы, имеющие отношение собственно к общинным структурам интересующих нас этнических групп. Они не так многочисленны, как документы, входящие в два предыдущих комплекса, однако несут в себе уникальную информацию об экономических, социокультурных, политических, религиозных, языковых и других проблемах, стоящих перед диаспорами, меньшинствами и этноконфессиями Ближнего Востока, условиях, необходимых для их «национального возрождения», направлениях сотрудничества между различными общинными институтами отдельных меньшинств и диаспор, механизмах защиты их прав на государственном уровне, усилиях по сохранению родного языка и исторической памяти и т.д. Незаменимую помощь этот комплекс материалов может оказать в процессе изучения институциональных особенностей развития этнических меньшинств и диаспо-ральных сообществ Ближнего Востока, т.к. содержит достаточно много данных о структурах, способных активизировать в том числе и политическое участие представителей той или иной общности в делах того или иного государства.
Четвертый комплекс состоит из разнообразных материалов статистического характера, главная ценность которых заключается в том, что они позволяют проследить динамику численности диаспоральных сообществ, этнических меньшинств и этноконфессий в различных странах Ближнего Востока, определить соотношение удельного веса титульных и нетитульных этнических групп в населении той или иной страны, а также выделить тенденции к культурной и/или языковой ассимиляции той или иной общности независимо от того, является ли эта ассимиляция результатом соответствующей политики правительства, или же следствием так сказать естественной утраты оригинальных этнокультурных характеристик.
В качестве пятого комплекса можно рассматривать достаточно широкий набор мемуаров, написанных дипломатами, учеными, военными, политическими деятелями, путешественниками и разведчиками, связавшими свою жизнь и профессиональную деятельность с интересующим нас регионом. Ценность данного комплекса заключается в том, что он содержит интересные экспертные оценки, позволяющие лучше разобраться в специфических механизмах развития межэтнических контактов на Ближнем Востоке, мотивах, ставших основой для того или иного политического шага, предпринятого руководством отдель-
ных ближневосточных государств в отношении тех или иных этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор. Кроме того, мемуарная литература, несмотря на все ее недостатки, позволяет составить достаточно четкое представление о том, какую роль играл и играет внешний фактор в развитии системы региональных межэтнических коммуникаций.
К шестому комплексу можно отнести материалы, имеющие отношение к политике стран ближневосточного региона в отношении этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор. Такие материалы необходимы для реконструкции этностатусной системы, характерной для отдельных региональных государств, оценки потенциальных возможностей дестабилизации их политического пространства в случае активизации того или иного этнического сообщества, а также для лучшего понимания тенденций развития отношений между доминирующими в той или ной стране этническими группами и этническими меньшинствами. Необходимо также отметить, что данный комплекс материалов позволяет выделить механизм принятия политических решений руководством ближневосточных государств по национальным проблемам и лучше понять конкретные действия правительственных кругов в той или иной ситуации, связанной с осложнением национального вопроса.
Таким образом, эмпирическая база исследования вполне позволяет всесторонне и в соответствии с современными научными требованиями изучить роль этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор в политическом процессе государств Большого Ближнего Востока.
Степень научной разработанности темы. Проблематика, связанная с этнополитическими процессами в регионе Ближнего и Среднего Востока, в принципе, достаточно неплохо исследована, как в отечественной, так и в зарубежной политической науке. Вместе с тем, нельзя не отметить, что этнополити-ческий процесс в регионе практически никогда не рассматривался в целом. В большинстве случаев специалисты исследовали отдельные его аспекты. Так, например, известный российский ученый О.И. Жигалина в своих работах акцентирует внимание на вопросах, преимущественно связанных с этническими меньшинствами, причем, преимущественно в Иране. О. Бадерхан или А.Дятлов уделяют внимание исключительно проблемам диаспор, действующих на Ближнем и Среднем Востоке, отдавая предпочтение арабским странам.
Целый ряд российских специалистов исследуют проблемы этноконфес-сиональных меньшинств в Египте и Ираке. Однако, в отечественной науке практически нет обобщающих работ, целью которых являлся бы анализ комплексного воздействия этноконфессиональных меньшинств и диаспор, во-первых, на системы межэтнических коммуникаций, а во-вторых, на внешнюю и внутреннюю политику ближневосточных государств. Одной из немногочисленных (по имеющимся у нас данным) работ, до некоторой степени обобщающих результаты отдельных этнополитических исследований по Востоку, является выпущенная в 1999 году работа «Социальный облик Востока» под редакцией Р.Г. Ланда. В специальной главе «Этносоциальная стратификация» говорится о целом комплексе проблем, определяемых взаимодействием широкого спектра этнополитических сил. Однако, этносоциальные и этнополитические
проблемы изложены в этой работе применительно ко всему Востоку, включая бывшие советские республики в Центральной Азии и страны Дальнего Востока, что, по нашему мнению, затрудняет понимание специфических механизмов развития этнополитических процессов именно на Ближнем и Среднем Востоке. Другой работой, несомненно, заслуживающей самого пристального внимания, является коллективное исследование «Этносы и конфессии на Востоке: взаимодействие и конфликт» (А.В. Торкунов (пред. редк.), А.Д.Воскресенский (отв. ред.), В.Я. Белокреницкий, М.А. Сапронова (сост., н. ред.)), проведенное сотрудниками МГИМО (У) МИД РФ. Авторы данного исследования проанализировали широкий спектр проблем, имеющих отношение к межэтническим и межконфессиональным коммуникациям в интересующем нас регионе. Так, глубокому анализу подверглись этноконфессиональные отношения в Сирии, Ливане, Ираке, Иране, Израиле. Авторы на основании широкого круга источников выделили основные механизмы функционирования системы этноконфессио-нальных отношений на Ближнем и Среднем Востоке, продемонстрировали те условия, в которых конструктивное взаимодействие этносов и конфессий перерастает в конфликт.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном рассмотрении широкого спектра этнополитических и этнокультурных проблем ближневосточного региона с учетом воздействия на них всех основных этнополитических сил, конкурирующих с доминирующими этносами, а именно - этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор. В отечественной науке, как уже указывалось выше, присутствуют работы, рассматривающие положение указанных сообществ в региональной системе координат отдельно друг от друга, что в значительной степени обедняет представление о сложных и многомерных региональных процессах, в которых принимают участие многочисленные негосударственные акторы, в том числе и перечисленные сообщества.
Новым для отечественной науки является рассмотрение потенциальных возможностей этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор в сфере обращения за поддержкой к международным институтам. При рассмотрении подобных обращений, отечественные специалисты акцентируют внимание главным образом на курдском и армянском опыте апелляции к европейским институтам, направленном на недопущение Турции в ЕС, смягчение позиций ее руководства в отношении курдской проблемы, а также на признание им факта геноцида армян. В данной работе мы затрагиваем малоизученные вопросы, связанные с апелляциями к европейским структурам таких этнических меньшинств, как, например лазы, обладающих серьезным уровне сплоченности и развитым этническим сознанием, способным стимулировать их политическую активность. Новым представляется также рассмотрение механизмов воздействия региональных диаспор на политические процессы на постсоветском пространстве и возможностей их использования внешнеполитическим ведомствами государств Ближнего Востока.
Методологическая основа исследования. В представленной работе применяется комплексный подход к этнополитическому анализу, учитываю-
щий как примордиалистские характеристики интересующих нас общностей, так и роль их элит в формировании этнической или этноконфессиональной солидарности, выделение которой характерно для конструктивизма. Конструктивистский подход представляется продуктивным с точки зрения анализа государственной политики в отношении этнических меньшинств, диаспор и этнокон-фессий региона, а также при рассмотрении вопросов сохранения и/или эволюции идентичности тех или иных общностей в условиях интенсивных изменений ближневосточного социума под воздействием, в том числе, процессов глобализации. Примордиалистский подход эффективен, как представляется, при исследовании традиционных социальных институтов и отношений, традиционных особенностей поведения, проблем воздействия ценностей на политическое участие ближневосточных этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор. Таким образом, автор допускает синтез нескольких подходов при анализе различных сторон исследуемого предмета.
При исследовании институционального аспекта развития ближневосточных этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор автор применял широкую трактовку термина «институт», в духе неоинституционального подхода, который рассматривает их не только в качестве статичных социальных структур, но и в качестве совокупности формальных и неформальных норм, действующих в обществе, что позволяет учитывать всю сложность протекающих процессов, в том числе исторические условия складывания политической культуры в странах Ближнего и Среднего Востока и неформальные факторы, воздействующие на поведение тех или иных неформальных сообществ.
Для достижения основной цели данного исследования и решения промежуточных задач в диссертации были использованы общенаучные методы, а также специальные исторические и политологические методы. Общенаучные методы (анализ, синтез) применялись автором в каждой главе работы. Элементы системного подхода применялись при анализе специфики институционального развития интересующих нас сообществ и при исследовании государственных институтов, регулирующих положение этнических меньшинств, этноконфессий и диаспор в том или ином государстве исследуемого региона. Сравнительный анализ был применен в главах 1 и 3 при рассмотрении тенденций развития названных общностей в той или иной части региона, а также при изучении подходов к проблеме этнических меньшинств, демонстрируемых ближневосточными государствами. Специальные исторические методы (хронологический, синхронный и диахронный) также применялись практически в каждой главе представленного диссертационного исследования.
При исследовании институциональных особенностей развития перечисленных сообществ, а также при исследовании процесса принятия решений по этнополитическим и этнокультурным вопросам руководством ряда ближневосточных государств автором был использован децизионный метод, распространенный в политологии и позволяющий проанализировать процесс принятия политических решений, а также выделить отдельные звенья этого процесса и определить роль каждого из них. Другим политологическим методом, использованным в работе, является «case-studies», позволяющий делать обобщающие
выводы, которые можно распространить на весь регион Ближнего Востока, на основе отдельных примеров.
Практическая значимость работы заключается в том, что его результаты вполне могут быть использованы для дальнейшего изучения этнополитиче-ской и этнокультурной ситуации в регионе Ближнего Востока, а также в примыкающих к нему регионах (Большой Кавказ, Центральная Азия). Научные выводы и фактический материал диссертации могут найти применение при написании учебных пособий, а также при разработке и чтении учебных курсов этнологического профиля, таких как «Этнология изучаемого региона», «Этно-политология». Кроме того, выводы, полученные в результате исследования, могут быть использованы в практической деятельности органов государственной власти РФ, имеющих отношение к обеспечению интересов России в регионе Ближнего Востока. Представляется также, что материалы диссертационного исследования могут стать основой для прогностических оценок ситуации в южных регионах нашей страны.
Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена и одобрена на заседании кафедры международных отношений факультета международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. Теоретические положения, предложения и рекомендации, содержащиеся в диссертации, излагались автором на конференциях в Москве, Нижнем Новгороде (2005-2009 гг.) и отражены в шести публикациях общим объёмом 5,5 п.л.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту.
Доказанный автором тезис о том, что в регионе Ближнего и Среднего Востока сложились эффективные механизмы регулирования межэтнических коммуникаций, позволяющие сохранить стабильность ближневосточных обществ в условиях мозаичности этноконфессионального состава населения.
Сформулированное автором положение о том, что региональная система межэтнических коммуникаций обладает возможностями саморегулирования, что дает возможность в значительной степени нивелировать воздействие на региональные политические процессы внергиональных акторов - стран Запада, международных организаций и транснациональных корпораций.
Авторское утверждение о позитивном воздействии традиционных социальных институтов и отношений на стабильность межэтнических коммуникаций в регионе.
Доказанное автором положение о том, что государства Ближнего и Среднего Востока проводят гибкую политику в отношении этноконфессио-нальных меньшинств и диаспор, определяемую локальными особенностями той или иной страны, связанными с этноконфессиональным составом населения, долей титульных этносов и меньшинств и т.д. Как правило, эта политика основана на исторических традициях межэтнического взаимодействия, сложившихся, в том числе, в период существования на Ближнем и Среднем Востоке подмандатных территорий и протекторатов, на которых руководство великих держав проводило политику поддержки некоторых меньшинств и диаспоральных
сообществ, которые рассматривались в качестве социальной базы их влияния (копты в Египте, марониты в Ливане и т.д.).
Структура работы определяется целью и задачами диссертационного исследования и состоит из введения, четырех глав, разделённых на тематические параграфы, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы.
Основные тенденции развития этнических меньшинств и этноконфессии в арабских странах
Этноконфессиональная пестрота государств арабского мира является общеизвестным фактом. Наибольший интерес с нашей точки зрения в данном случае представляет то, что Арабский Восток отличается обилием таких специфических человеческих общностей, как этноконфессий, т.е. общностей, представители которых исповедуют оригинальную, неповторимую и эндемичную религию, на основании чего считают себя носителями специфической этнической идентичности, несмотря на то, что целый ряд признаков роднит их с доминирующим населением. Очевидно, что этноконфессий оказывают значительное влияние на ситуацию в арабских странах.
Одной из таких этноконфессий (определение термина см. во введении) некоторые ученые считают алавитов (43), компактно проживающих в Сирии. Алавиты — самая крупная этноконфессия этой страны, составляющая около 12% ее населения. Алавиты проживают преимущественно на северо-западе Сирии в районе средиземноморского побережья (Тартус, Латакия) и в Дамаске. С 1922 по 1936 гг. на территории современной Сирии существовало самостоятельное государство алавитов, созданное благодаря стремлению Франции надежно закрепиться на Ближнем Востоке. Столкнувшись с мощным сопротивлением арабов-суннитов, французы сделали ставку на этноконфессиональное меньшинство, дабы минимизировать социальную базу национально-освободительного движения и сделать алавитские районы оплотом своего господства. 31 августа 1920 г. была создана «Автономная территория алавитов», а 12 июня 1922 г. это административно-территориальное образование было переименовано в «Государство алавитов» и в нем были созданы соответствующие государственные институты (44).
Государство имело свою символику и конституцию. Алавиты были там доминирующей общностью, однако же в целом в масштабах Сирии их статус в общественных отношениях и в экономике был ниже статуса суннитов, что нельзя было изменить простыми административными . мерами, тем более, что сравнительно низкое положение рассматриваемой этноконфессии было освящено традицией. Объективно перенаселенный алавитский район с бедной каменистой почвой и низким уровнем развития производительных сил оставался одним из наиболее отсталых в Сирии. Эпидемии, нехватка витаминов, детская смертность - все это не способствовало повышению статуса алавитов в системе межэтнических и межконфессиональных коммуникаций страны. Образовательный уровень представителей данной этноконфессии также был весьма низким: из общего числа учащихся, посещавших в 1930-е гг. государственные школы -в Латакии, алавиты составляли только 27%, хотя в целом численно доминировали в названной провинции. Неравноправное положение алавитов особенно ярко проявлялось в правовой сфере — повсюду на территории Сирии действовали суннитские законы и суннитские суды (45).
Для придания рассматриваемой общности определенного статуса было необходимо создать собственно алавитскую судебную систему, чем французы и занимались в течение всего периода 1920-х гг., учредив религиозные суды для алавитов.
В 1936 г. французы приняли решение присоединить алавитское государство к Сирии. Алавитские шейхи выступили против этого и направили протест премьер-министру Франции. В нем отмечалось, что алавитский народ, сохранивший свою самостоятельность на протяжении многих лет, отличается своим укладом жизни, религией, обычаями и традициями от арабов-суннитов, а предоставление Сирии независимости автоматически будет означать установление в этом государстве власти суннитских кланов, настроенных на угнетение алавитов. В связи с этим, алавиты отказывались от присоединения к Сирии. Несмотря на протесты, французские власти волевым решением присоединили государство алавито к Сирии 5 декабря 1936 г.(46)
В этом же году Франция официально признала суверенитет Сирии. Французы настояли на сохранении финансовой и административной самостоятельности района Латакии, который окончательно вошел в состав Сирийской Республики лишь в апреле 1946 г. Такой статус не устраивал алавитов, продолжавших генерировать сепаратистские настроения. Однако алавитские лидеры действовали уже исходя из новых условий, т.е. принимая во внимание неизбежность существования алавитсой общины в рамках единой Сирии, готовящейся, к тому же, к выходу из-под французской опеки.
Примерно с середины 1930-х гг. по инициативе алавитских шейхов, осознавших иллюзорность надежд на обретение самостоятельности, идеология данной общности начинает трансформироваться, приспосабливаться к новым условиям для более эффективной адаптации общины к повой политической ситуации. Одним из направлений в их усилиях стало стремление заручиться поддержкой суннитов и таким образом гарантировать сохранение своей самобытности в рамках единого государства. Сунниты со своей стороны стремились интегрировать алавитские районы и в результате интересы общин совпали: сунниты согласились признать алавитов полноценными мусульманами (47).
Акт такого признания состоялся в июле 1973 г. и носил скорее политический, нежели идеологический характер. Как считают многие шиитские и суннитские авторитеты, сирийские алавиты не стали в результате этого акта правоверными мусульманами, тем более, что остается неизвестной сущность алавитских доктрин и степень изменений, , которыми они подверглись, если изменения вообще имели место. В настоящий момент алавиты находятся у власти в Сирии. -Возглавляемые своим президентом Б. Асадом, они занимают ключевые посты в армии, государственных и партийных ведомствах, что стало возможным благодаря гибкой политике предыдущего президента X. Асада. Вообще, военная служба для алавитов традиционно была едва ли не единственным способом укрепить свое материальное положение и повысить свой социальный статус, в связи с чем алавиты в первой половине XX века были широко представлены в солдатской и унтер-офицерской среде, хотя на офицерские и тем более генеральские посты сунниты их не пускали.
Специфика функционирования общинных институтов армянской диаспоры в странах региона (Сирия, Ливан)
Примером своеобразной межэтнической и межконфессиональной кооперации в рамках мусульманского мира представляет собой армянская диаспора в странах Ближнего и Среднего Востока, в частности в Сирии и Ливане. Армяне, как и копты, отличаются от доминирующего . мусульманского населения не только конфессиональной, но и этнической принадлежностью, спецификой традиционной культуры. Исторический опыт демонстрирует, что взаимодействие армян с арабами-мусульманами в этой части ближневосточного региона (Сирия и Ливан) было в основном конструктивным за исключением периода ужесточения политики османских лидеров по отношению к представителям данной этнической группы в период XIX - начала XX веков, вылившейся в частности в геноцид армян на территории Турецкой Армении.
До Первой мировой войны большая часть армян (в начале XX века около 4 млн. человек) жили компактно па территории исторической Армении: из них в Российской империи - около 1,5 млн. человек, остальные - в Турции. Вследствие геноцида, учинённого в 1915-1916 годах османскими властями, когда было уничтожено свыше 1,5 млн. человек и выселено свыше 600 тыс. человек, и вынужденной эмиграции вся Западная Армения почти лишилась коренного населения, и армяне расселились по многим странам мира. В настоящее время в регионе Ближнего и Среднего Востока проживает более 700 тыс. представителей армянской общины. Наиболее многочисленные диаспоры проживают в Иране (200 тыс. человек), Сирии (170 тыс.), Ливане (150 тыс.), а также в Турции (150 тыс. человек).
Первые общинные институты армянской диаспоры, как свидетельствуют источники, появились на территориях компактного проживания арабов еще в период средневековья, в частности в таких крупных арабских центрах, как Алеппо и Дамаск (9), где они относительно успешно сосуществовали как с арабами-христианами, так и с , мусульманами, занимая внушительную экономическую нишу, связанную с ремеслами и транзитной торговлей, приносившей армянским общинам серьезную прибыль. В средние века в Антиохии, Алеппо, Дамаске, Бейруте, Триполи, Константинополе (Стамбуле), Каире, Александрии и других городах Ближнего Востока появляются армянские кварталы и церкви, армянские купеческие торговые компании. Пережив исключительно сложный период Первой мировой войны, отмеченный жестким противостоянием в ближневосточном регионе между Антантой и Четвертным союзом, в последний входила и Османская империя, армяне достаточно быстро восстановили свои позиции в экономике региона, более того, практически монополизировали отдельные ее отрасли, такие, как шелководство, производство тканей, обработка , цветных металлов, мелкая и средняя торговля и т.д., не вызывая при этом резкой негативной реакции доминирующего мусульманского окружения, что свидетельствует о стабильности положения армян в этой части Ближнего Востока и о конструктивности их диалога с приверженцами ислама. О конструктивном диалоге с мусульманами говорят и изменения в социальном составе армянского населения в Сирии и Ливане в период 1920-х — 1940-х гг., связанные с уменьшением количества рабочих-армян и увеличением в их среде количества лиц «интеллигентных» профессий и крупных бизнесменов (10). В середипе-второй половине XX века армяне . стали активно проникать в крупный бизнес стран региона, занимались финансовыми операциями, участвовали в основании современной промышленности.
Решая проблему повышения своего социально-экономического статуса, армяне стремились обезопасить и укрепить диаспору, а также утвердиться в общественно-политической структуре того или иного государства. В связи с этим представители армянского населения стран Ближнего Востока проживают, преимущественно, в городах; существенно выросла и значимость получения образования как фактора обеспечения конкурентоспособности армянской молодежи на рынке рабочей силы. Причем армянские школы, открывавшиеся на Ближнем Востоке, стали также мощнейшим инструментом поддержания и укрепления национальной идентичности, препятствовали ассимиляционным процессам, в связи, с чем преподавание велось на армянском языке, большое внимание уделялось национальной истории и культуре. Вообще для армян характерен высокий уровень корпоративной солидарности и внутриобщинного взаимодействия как способа сохранения национальной идентичности. Здесь невозможно также переоценить роль церкви, которая помимо своих обычных функций, была в глазах переживших национальную катастрофу людей главной хранительницей национальных устоев и ценностей, естественной основой для консолидации, каналом связи и взаимопомощи с мировым армянством (11). Большая часть армян на Ближнем Востоке по вероисповеданию относятся к грегорианской церкви, меньшинство - к католической и протестантской. Но даже конфессиональные меньшинства среди армян являются носителями национальной культуры, инкорпорированы в диаспоральную структуру. Армяно-католическая и армяно-протестантская . церкви, объединенные в Союз армянских евангелических церквей на Ближнем Востоке, также являются важными общественными институтами, скрепляющими единство диаспоры и охраняющими ценности армянской культуры.
Источники, а также некоторые исследования указывают на то, что взаимодействие армян и арабов-мусульман в странах Ближнего Востока продолжает развиваться в конструктивном русле, о чем свидетельствует в частности и тот факт, что во второй половине XX века представители Спюрка (армянской диаспоры) на Арабском Востоке начинают устанавливать тесные контакты с исторической родиной, выразившиеся в частности в открытии воздушных рейсов Ереван-Бейрут и Ереван-Дамаск (12).
Основные этапы развития этнополитической системы и национальной политики Турции
Этнополитическая система Турции в рассматриваемый период развивалась сходным с Ираном образом в сторону унификации культурных характеристик полиэтничного населения и провозглашения единства турецкой нации не только как гражданского, но и как этнокультурного образования. По большому счету, механизмы развития турецкой этнополитическои системы отличались от иранских только по двум параметрам: 1) этнополитическая система Турции прошла в воем развитии меньшее количество этапов, сформировавшись практически сразу после прихода к власти М. Кемаля; 2) этнополитическая система данной страны никогда не была замкнута на конфессиональный фактор, а цементирующим элементом единства нации провозглашался тюркизм - турецкий национализм.
Объяснить эту специфику можно тем, что с начала XX столетия этнический фактор неоднократно становился инструментом воздействия на руководство сначала Османской империи, а потом Турецкой Республики, ограничивающим свободу политического маневрирования турецких лидеров и ставящим под угрозу территориальную целостность государства и стабильность его политического пространства, что и было продемонстрировано фактом распада Османской империи. Специфика турецкой этнополитическои системы может быть объяснена также тем, что идея единства гражданской нации на основе религии была скомпрометирована султанским руководством Блистательной Порты, стремившимся сохранить за султаном статус халифа, который уже в начале 1920-х гг. превратился в откровенную фикцию (27). В качестве еще одного фактора можно выделить относительно невысокий уровень национального самосознания турок, менталитет которых сформировался под воздействием идеологии османизма, не делавшей различий между этническими группами населявшими империю. И, наконец, нельзя не отметить, что существенное влияние на формирование турецкой этнополитическои системы и национальной политики этой страны оказала личность основателя республики - М. Кемаля — который достаточно рано осознал иллюзорность османизма, понял, что никакого равенства между этническими группами не существует и одним из первых заговорил о собственно турецком национализме.
Для подтверждения тезисов, высказанных выше, приведем несколько примеров из турецкой истории. Так, например, в 1902 г. национальный вопрос в Османской империи был поднят на первом конгрессе младотурок, который проходил в Париже под эгидой великих держав и был направлен, в частности, на обсуждение вопроса о вмешательстве держав во внутригосударственные дела для обеспечения конституционных реформ в этой стране. Интересен тот факт, что в конгрессе принимали участие не только этнические турки, но и армяне, греки, евреи, черкесы и представители других этнических меньшинств и диаспор. Приведенные факты свидетельствуют как о слабости национального самосознания турок, так и о том, что в начале XX в. проекты европейских политических , элит, направленные на использование этнических меньшинств и диаспор для давления на Порту приобрели институциональное воплощение. Причем, интересным представляется тот факт, что этнический фактор в данном случае мог быть использован как для развала социальной базы султанского режима, так и для ее консолидации (28).
Приход к власти младотурецких лидеров спровоцировал рост этнической напряженности между этническими меньшинствами и доминирующей группой. Представляется, что не в последнюю очередь эта напряженность была вызвана разногласиями по национальному вопросу . внутри младотурок, а также последующей политикой, направленной на отуречение нетурецких этносов империи (29). Политика достижения доминирования турецкого этнического элемента в полиэтничной османской среде, одной из целей которой было поднятие турецкого национального самосознания, привела, на фоне различных реформ, к количественному росту социально активных представителей этнических меньшинств и диаспор, что, в свою очередь, неизбежно повлекло за собой рост национального самосознания этих сообществ. Рост национального самосознания этнических меньшинств и диаспор естественным образом привел к появлению в их среде проектов (часто популистского характера) решения сложившихся проблем межэтнического взаимодействия, основанных на идеях исламского реформизма, этнонационализма, а также на идеях социалистического толка (30).
Указанные проекты решения этнонациональных проблем свидетельствовали о непоследовательности и противоречивости национальной политики младотурок, приведшей к эрозии османской идентичности населения империи, которая, в свою очередь, создала условия для нарастания этнической напряженности в ситуации, когда младотурки фактически отринули идею равенства народов страны при одновременном принципиальном отказе от идей национальной автономии. Общеизвестно, что такая политика привела к развертыванию широкой кампании жестоких репрессий в отношении, в частности греков и армян, целью которой было обеспечение доминирования турецкого этнического элемента в некоторых секторах османской экономики (31).
Политика отуречения в некоторой степени затронула даже арабское , население Блистательной Порты, что сильно повлияло на его позиции в отношении Стамбула в период Первой мировой войны. В литературе нашел отражение факт того, что арабы, служившие в армии под руководством М. Кемаля, были готовы перейти на сторону своих соплеменников, воевавших против турок и во вверенных ему подразделениях то и дело вспыхивали арабские бунты и межнациональные конфликты, что дало будущему турецкому лидеру серьезную пищу для размышлений и, видимо, толкнуло его впоследствии на принятие достаточно жестких мер, направленных на торможение развития специфической идентичности этнических меньшинств и диаспор, проживающих на территории Турции (32).
Политика в отношении этнических меньшинств, этноконфессии и диаспор: опыт арабских стран
Сразу отметим, что во всех арабских странах функционируют более или менее либеральные этпополитические системы и образцы национальной политики, по крайней мере, по сравнению с иранским и турецким аналогами. Как формально (через государственно-правовые механизмы), так и неформально (посредством бережного сохранения традиций межэтнического и межконфессионального взаимодействия) руководство арабских стран признает за этническими меньшинствами, этноконфессиями и диаспорами право на развитие своей специфической культуры и традиционных социальных институтов, минимизировав свое вмешательство в дела этнических и конфессиональных сообществ.
По нашему мнению, такая ситуация обусловлена целым рядом факторов. В качестве первого фактора можно выделить то, что арабские государства сформировались как суверенные участники регионального политического процесса сравнительно недавно. До момента получения самостоятельности они в большинстве своем входили в состав подмандатных территорий или протекторатов Великобритании и Франции. Державы-мандатарии были заинтересованы в налаживании хороших отношений с меньшинствами для того, чтобы в случае необходимости иметь возможность использовать их в качестве инструмента воздействия на доминирующее население, а также для того, чтобы с их помощью утвердить свое экономическое господство в арабо-мусульманской среде.
Вторым фактором может быть названо то, что арабские территории Ближнего и Среднего Востока находились на периферии как Османской империи, были в подчинении у турок и, соответственно, были более толерантно настроены в отношении этнических меньшинств, диаспор и этноконфессий, проживающих на той или иной территории, компактно заселенной арабами, и точно также подвергавшимся угнетению с турецкой стороны. Кроме того, периферийное положение арабских территорий Османской империи и настроенность значительной части арабов на сотрудничество с державами Антанты (1) избавили арабов Машрика от той напряженности этнополитических процессов, которой был отмечен начальный период существования Турции, повлиявший на дальнейшее -развитие ее национальной политики и этнополитической системы.
В качестве третьего фактора можно выделить крайнюю этноконфсссиональную пестроту арабской части региона Ближнего и Среднего Востока, сложившуюся исторически и выражающуюся, в частности, в обилии общностей, исповедующих оригинальную эндемичную религию и считающих себя па этом основании отдельной этнической группой, несмотря на то, что многие признаки роднят их с доминирующим арабским населением. Тот факт, что упомянутые общности сосуществуют на одной территории на протяжении многих столетий также способствует конструктивному сотрудничеству меду ними и основной частью населения, т.к., образно говоря, в течение этого длительного периода сама история выработала механизмы их взаимодействия.
Достаточно показательным в этом отношении является пример Арабской Республики Египет, в которой проживает коптское этническое меньшинство, отличающееся от доминирующего арабского населения как по языку, так и по религии (копты исповедуют христианство несторианского толка).
Многие ученые отмечают, что конструктивное взаимодействие между коптами и арабами-мусульманами в Египте имеет долгую историю, начинающуюся еще во времена арабского завоевания это страны. Как отечественные, так и зарубежные исследователи пишут о том, что копты не стремились к вооруженному противостоянию с мусульманами, а арабы, в свою очередь, проявляли к коптам религиозную толерантность, позволяя коренному населению Египта исповедовать христианство, свободно , регулировать свои отношения внутри общины и более того, занимать достаточно высокие посты в государственном аппарате и вести активную экономическую деятельность (2). Приводятся данные, согласно которым в период 1920-х - 1940-х гг. около 25% египетских капиталов находилось в руках коптов, пользовавшихся покровительством англичан (как государственных чиновников, так и бизнесменов), которым было легче и приятнее вести дел с коптами-христианами, чем с арабами-мусульманами. Можно также отметить, что в указанный период копты были представлены на высших уровнях властной иерархии страны, однако их положение . ухудшается в период 1950-х - 1970-х гг., в годы правления Г. Насера, Л. Садата и первые годы президентства X. Мубарака (3). Можно выделить две основные причины ухудшения их положения: 1) представители коптской общины рассматривались руководством независимого Египта как ставленники Великобритании, в течение долгого времени пытавшейся вернуться на Арабский Восток в качестве гегемона и оказывавшая на Египет активное силовое давление; 2) указанный период был отмечен, помимо всего прочего, подъемом исламского экстремизма, приверженцы которого также видели в христианах-коптах символ тлетворного влияния Запада на их страну. В целом, нельзя говорить о том, что благодаря политике руководства АРЕ копты являются угнетенной этнической группой, т.к. у них всегда в рамках рассматриваемого периода были возможности развивать свою культуру и оказывать определенное влияние на принятие политических решений, а дискриминация, которой они подвергались, не носила разрушительного характера и не препятствовала относительно стабильному развитию христианской общины (4). Вообще конфликт между арабами и коптами можно отнести к категории латентных культурно-языковых конфликтов, т.к. требования коптов в настоящее время в большинстве своем касаются возможностей сохранения и развития национальной культуры. В настоящее время, несмотря па свою малочисленность (7-10% населения Египта), копты занимают заметное место в системе политических и экономических координат Арабской Республики Египет. Наравне с мусульманами они входят в правительство, занимая видные посты, в том числе в дипломатической сфере, концентрируют в своих руках большую часть высокотехнологичных производств, фармакологических и транспортных компаний. Примерно 25% египетских адвокатов являются коптами. Копты же, по некоторым данным, владеют 1/5 частью всех крупных предприятий, созданных в этой стране за последние 30 лет, после того, как АРЕ окончательно повернула на рыночный путь развития экономики (5).
