Политические партии как институциональный фактор становления гражданского общества в современной России Зеленко Борис Иванович

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ 33

1. Генезис партий: политический контекст 33

2. Институциализация политических партий в дореволюционной России как фактор становления гражданского общества 71

ГЛАВА II. СОЦИАЛЬНЫЕ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ МНОГОПАРТИЙНОСТИ В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ 111

1. Проблемы переходного периода 111

2. Социальные условия 155

ГЛАВА III. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В ПРОЦЕССЕ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА 200

1. Партии и власть 200

2. Электоральные измерения 231

3. Региональные аспекты проблемы 276

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 303

БИБЛИОГРАФИЯ. 313

Приложение № 1 333

Приложение №2 334

• Генезис партий: политический контекст
• Проблемы переходного периода
• Партии и власть

Введение к работе

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что формирование гражданского общества является центральной задачей социально-политического развития современной России, а существование действенного института политических партий - одним из решающих факторов этого процесса. Вне деятельности партий, их участия во власти развитие гражданского общества просто немыслимо, если иметь в виду исторический опыт развитых демократий современного мира. Разумеется, эти демократии служат лишь моделью, на которую можно ориентироваться с соответствующими оговорками и допущениями. Российское общество слишком обременено далеким от таких демократий прошлым, расстается с ним с чрезмерными социальными издержками. Образование новых социальных и политических институтов зачастую происходит в уродливых, далеких , от названной модели формах, что относится как к обществу в целом, так и к его институтам, включая политические партии. В зрелом демократическом обществе, какового России еще предстоит достигнуть, гражданам свойственно придерживаться различных взглядов и убеждений. Соответственно этому разнообразию и формируется спектр политических партий и организаций, где обычно на левом фланге - защитники социального равенства, на правом -поборники либеральных концепций, причем по программным заявлениям партий их идеологические позиции нередко слабо различимы. Тем не менее, анализ показывает, что самые влиятельные политструктуры размещаются, как правило, ближе к центру, соединяя в своей идеологии социальные приоритеты в той или иной пропорции. Такая структура политического пространства -результат длительного развития общества и государства, когда от поколения к поколению совершенствуются правовые и политические инструменты установления гражданского согласия на основе все более адекватного баланса интересов различных общественных групп.

Постсоветская Россия прошла лишь первые этапы этого пути. Итоги парламентских и президентских выборов 2003 - 2004 гг. показали, что процессы становления гражданского общества сопряжены с глубокими

противоречиями, обусловленными, с одной стороны, слабой готовностью самого общества активно воздействовать на эти процессы, а с другой, стремлением властных и олигархических структур поставить их под свой контроль. Для того, чтобы найти выход из создавшейся ситуации, определить политические и правовые ориентиры продвижения к гражданскому обществу требуются как целенаправленные усилия законодателя, так и теоретические разработки политической науки, способные обосновать целесообразность тех или иных инноваций на этом поле. Актуальность темы подтверждается и заявлениями Президента РФ В.В.Путина, который в Послании Федеральному Собранию 26 мая 2004 года, в частности, отметил, что для того, чтобы «стимулировать дальнейший рост институтов гражданского общества», «необходимо постепенно передавать негосударственному сектору функции, которые государство не должно или не способно эффективно выполнять»¹.

Как показывает исторический опыт, в ходе такого рода перемен меняется связь общества и государства, возникает и развивается многопартийность, устанавливается власть закона и в результате образуется правовое государство. Основные признаки последнего составляют признание права ценностью общества, верховенство закона, взаимная ответственность государства и личности, развитая правовая культура и- юридическая защита граждан, эффективные правоохранительные системы и процедуры.

В России завершение процесса формирования подобных структур — дело будущего, хотя, возможно, и не слишком отдаленного, о чем, в частности, свидетельствуют такие факты последних лет, как принятие Закона «О политических партиях», реорганизация влиятельных общественно-политических движений в партии, проведение выборов 2003-2004 гг. в рамках принятых Законом процедур (хотя и отмеченных существенными недостатками, о чем пойдет речь в соответствующих разделах работы). Пока же понятия «правый», «левый», «центр» продолжают носить весьма условный характер. Политические лидеры демонстрируют умение кардинально менять взгляды при перемещениях из оппозиции во власть и обратно. Все это отражает неустойчивость базисных отношений в современной России, пережившей за последние 15 лет слом тоталитарного режима, формирование «дикого» капитализма, перетекшего затем в режим финансовой олигархии,

который также не выдержал проверку временем, и по итогам затяжной кризисной полосы, похоже, заменяется вполне легитимным режимом, содержащим некоторые черты авторитаризма.

Сразу же оговоримся: на наш взгляд, суть активизировавшихся авторитарных тенденций в верхних эшелонах властных структур заключается не в пересмотре обществом демократического выбора. Это скорее естественное в кризисной обстановке стремление к сильной власти и порядку, которое до известного предела совместимо с приверженностью гражданским правам и свободам. Режим сильной власти рассматривается большинством его сторонников не как политическая диктатура, а как необходимое средство для восстановления порядка в социально-экономической жизни, пресечения коррупции и роста преступности.

В идеологическом плане в партийно-политическом спектре выделяются такие условно обозначаемые парадигмы: либеральная, лево-социалистическая, включая коммунистическую, социал-демократическая и национал-патриотическая, которая зачастую переплетается с конфессиональными течениями, особенно в регионах со значительным влиянием ислама. Политические партии чрезвычайно многочислены, в массе своей мелки по численности и слабы по влиянию. Это вообще характерно для стран переходного периода, что в свое время продемонстрировали, например, бывшие колонии при переходе к государственной независимости. С конца 1980-х гг. в России возникло более пяти тысяч партий и движений. Большинство из них распалось вскоре после учредительных собраний либо осталось в виде крошечных группировок, непонятно на какие средства и во имя чего существующих. Все более или менее заметные партии в России строятся под лидера. Судьбы этих партий зависят не от качества политических программ, не от идейной последовательности и принципиальности их членов, а от уровня и качества харизматичности лидера партии. Даже относительно крупные и влиятельные партии представляют собой не унитарные организации общегосударственного масштаба, а конгломераты региональных отделений, зачастую проводящих политику, весьма отличную от той, которую отстаивает их столичное руководство.

Для того чтобы установить определенный порядок на столь зыбком политическом поле, указать правовые ориентиры продвижения к гражданскому обществу требуются прежде всего целенаправленные усилия законодателя. Именно закон призван положить конец политико-правовому хаосу: с одной стороны, сохранить возникшие демократические формы политической самоорганизации граждан, а с другой - ввести их в четкие правовые границы с тем, чтобы порожденная переходными неурядицами политическая анархия не дискредитировала идею многопартийности и не спровоцировала власть на ограничение политического плюрализма, гражданских прав и свобод в целом. «Размытость» правового механизма формирования и деятельности партий в качестве легитимных органов политического представительства ограничивает возможности их поддержки обществом, лишает гражданского доверия, превращает в группы, которые используют в своих интересах бюрократические и олигархические структуры, наконец, дискредитирует саму идею многопартийности, препятствует не только развитию партийной системы, но и становлению правового государства.

Объектом исследования являются процессы образования партийной системы и становления гражданского общества.

Предмет исследования - деятельность политических партий как фактор формирования гражданского общества в современной России.

Выбор предмета исследования определяется как объективными обстоятельствами - далекими от завершенности процессами становления в России гражданского общества, правового государства, институализации места и роли политических партий, которые, в свою очередь, находятся в начальных стадиях формирования, так и субъективными моментами -недостатком политического опыта у партий и их руководства, недостаточностью исследований названной проблематики, необходимостью дальнейшего их углубления для выработки идей, программ и институтов сферы публичной политики, поиска оптимальных взаимоотношений между правовым государством и гражданским обществом, определения роли в их развитии партийной системы.

Цель диссертационной работы состоит в том, чтобы исследовать воздействия политических партий на процесс формирования гражданского общества в постсоветской России.

Для достижения этой цели поставлены следующие задачи:

исследовать историческую природу и генезис политических объединений и партий в России;

выявить социально-политические предпосылки становления партийной системы в российском обществе в переходный период;

проанализировать действующее на территории России законодательство в части, касающейся отношений партий с обществом и государством;

изучить процессы институционализации политических партий как фактор их участия в становлении гражданского общества;

охарактеризовать значение электоральных аспектов деятельности партий для развития гражданских институтов в России;

раскрыть характер взаимоотношений политических партий и власти в контексте проблем становления гражданского общества;

рассмотреть в этом контексте региональную деятельность политических партий.

Источниковедческую базу исследования составляют Конституция Российской Федерации и действующее законодательство России; в исторических разделах использованы относящиеся к проблематике исследования нормативные акты Российской империи и Советского государства; привлекаются стенограммы парламентских слушаний, материалы российских и международных симпозиумов и конференций, документация партий и общественных объединений современной России, а также международные документы, конституции, законодательные акты других государств.

Методологической основой диссертационного исследования служит системный анализ, исторический и сравнительный подход к поставленным проблемам. Существенную роль сыграл также институционалистский подход, обусловленный необходимостью определения влияния партий как

политического института на формирование гражданского общества в современной России.

Категориальный аппарат исследования основывается на общепринятых в отечественной и зарубежной научной литературе понятиях. На наш взгляд, здесь уместно кратко остановиться на ключевых для данной работы понятиях «политическая партия» и «гражданское общество».

Четкое определение первого из них позволяет отграничить партии как особый субъект политики и права от других форм общественных объединений. Пункт 1 статьи 3 принятого в 2001 г. Федерального Закона «О политических партиях» гласит: «Политическая партия - это общественное объединение, созданное в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления»².

Это определение отличается от сотен других, существующих в научной литературе. Вместе с тем, оно имеет и ряд общих с ними черт. Как справедливо отмечает авторитетный в области зарубежного партийного права Ю.А. Юдин, в различных дефинициях, содержащихся в конституциях и в специальных законах о политических партиях разных стран, «можно выделить ряд общих признаков, которые в совокупности придают общественному объединению качество политической партии»³. По его мнению, анализ современного законодательства позволяет выделить три основных квалификационных признака, присущих политической партии как правовому институту. Партия -это:

общественное объединение, главной целью участия которого в политическом процессе является завоевание и осуществление (или участие в осуществлении) государственной власти в рамках и на основе конституции и действующего законодательства;

организация, объединяющая индивидов на основе общности политических взглядов, признания определенной системы ценностей,

находящих свое воплощение в программе, которая намечает основные направления политики государства;

объединение, действующее на постоянной основе, имеющее формализованную организационную структуру⁴.

Обстоятельно рассмотрев эти признаки политической партии, находящие свое закрепление в законодательстве различных стран, Ю.А. Юдин сформулировал ее общее определение: «политическая партия — это общественное объединение, которое создано для участия в политическом процессе с целью завоевания и осуществления государственной власти конституционными средствами, действует на постоянной основе и имеет политическую программу»⁵.

Представляется, что данное определение, синтезированное на основе изучения законодательно закрепленных характеристик политических партий многих стран, может служить - при известных уточнениях - своего рода категориальной моделью в исследовании роли партий в развитии гражданского общества и правового государства в России. Главное в нем то, что политические партии определяются как особый вид общественных объединений, - подход, общепризнанный в зарубежной и в отечественной научной литературе и политической практике. Именно такой подход в конечном счете возобладал в ходе обсуждения в Государственной Думе РФ законопроектов «О политических партиях», о чем свидетельствует процитированное выше определение политической партии в принятом Законе.

Далее будут рассмотрены и другие его положения, равно как и некоторые перипетии в ходе их обсуждения. Пока же обратим внимание лишь на выявившееся там наиболее существенное расхождение по поводу определения политической партии. Оно заключается в следующем.

Ряд участников подготовки и обсуждения законопроектов доказывал, что политическую партию следует считать не общественным, а публично-правовым объединением граждан, так как, «в отличие от всех других общественных объединений, ее деятельность должна быть публичной. Тогда как деятельность любого другого общественного объединения совершенно не обязана быть публичной и все граждане совершенно не обязаны о ней знать. Деятельность партии должна быть публичной для того, чтобы она действовала

в рамках закона, поскольку партия борется за государственную власть, за то, чтобы быть представленной в этой власти и определять политику государства»⁶.

Оспаривая это утверждение, В.В. Лапаева, известный специалист в области российского партийного права, автор одного из законопроектов о политических партиях, пишет, что публичной является деятельность и иных общественных объединений (благотворительных организаций, профсоюзов и т.д.); законодательство, регламентирующее деятельность общественных объединений, в целом представляет собой самостоятельный институт конституционного права.

Представляются убедительными и другие аргументы В.В. Лапаевой. Оспариваемая трактовка понятия партии, по ее мнению, весьма удобна, в частности, для теоретико-правового оправдания такого специфического феномена российской партийной жизни, как «партии власти», которые представляют собой квазиобщественные структуры, созданные в значительной мере усилиями исполнительной власти. Последовательное логическое развитие и практическая реализация данного подхода могут привести к огосударствлению партий, отрыву их от общества, превращению их в инструмент манипулирования обществом и, в конечном итоге, к усилению отчуждения общества от государства» .

Понятие «гражданское общество» также имеет много определений, которые едва ли возможно свести к одному, эталонному. Во многом именно поэтому оно отсутствует в действующей Конституции РФ, хотя одной из главных целей реформ, итогом которых она сама и является, провозглашается построение гражданского общества. Дело в сложности и многогранности самого явления, имеющего в силу этого множество трактовок в научной литературе, где, в зависимости от отрасли знания, — политологической, юридической - оно объяснятся и определяется различным образом. Не вдаваясь в категориальные изыскания, выходящие за рамки нашего исследования, сосредоточимся на существе данного феномена.

Как предмет научного анализа он стал изучаться и обсуждаться в России относительно широко лишь с начала 90-х годов⁸. Хотя советские ученые и до этого использовали зарубежные концепции гражданского общества для

критики буржуазного общества. Разумеется, речь идет прежде всего о марксизме, в котором содержатся весьма точные характеристики сущности гражданского общества, «анатомию» которого, по словам К. Маркса, «следует искать в политической экономии»⁹. В «Немецкой идеологии» он писал: «Гражданское общество обнимает все материальное общение индивидов в рамках определенной ступени развития производительных сил. Оно обнимает всю торговую и промышленную жизнь данной ступени и постольку выходит за пределы государства и наций... Выражение гражданское общество возникло в XVIII веке, когда отношения собственности уже высвободились из античной и средневековой общности...»¹⁰.

К гражданскому обществу относят себя большинство стран с рыночной экономикой, что зафиксировано в их конституциях, согласно которым общество представляет собой совокупность социальных отношений и институтов, функционирующих независимо от политической власти и способных на нее воздействовать, общество автономных индивидов и автономных социальных субъектов. Гражданское общество самодостаточно; оно выражает отношения людей как участников рынка товаров и услуг, собственников, партнеров, конкурентов, соседей, членов общественных объединений и движений, церквей, землячеств, кланов. Институты гражданского общества властью не обладают, однако оно стихийно порождает правовую систему государства.

Для формирования такого общества необходимы определенные институциональные предпосылки, прежде всего минимум демократических прав и свобод, делающих возможными и законными как автономию личности, так и самоорганизацию граждан для отстаивания общих интересов и целей. «Интерес - вот что сцепляет друг с другом членов гражданского общества. Реальной связью между ними является не политическая, а гражданская жизнь. Не государство, стало быть, сцепляет между собой атомы гражданского общества... Только политическое суеверие способно еще изображать в наше время, что государство должно скреплять гражданскую жизнь, между тем как в действительности, наоборот, гражданская жизнь скрепляет государство»¹¹.

Гражданское общество предполагает наличие таких элементов рыночных отношений: частное предпринимательство, прибыль, конкуренцию,

производство и распределение, движение капиталов, экономические стимулы и интересы и т.п., которые обладают известной автономностью, относительно независимыми внутренними связями и закономерностями. Словом, это «совокупность горизонтальных социальных связей, автономных от государства институтов и объединений, созданных свободными и ответственными индивидами для защиты своих интересов»¹². Это демократическое правовое общество, где нет места режиму личной власти, волюнтаристским методам правления, тоталитаризму, насилию над людьми, где уважают закон и мораль, где преобладает не государственно-политическая, а главным образом экономическая и частная сфера жизнедеятельности людей, реально складывающиеся отношения между ними.

К важнейшим составляющим гражданского общества относятся вырастающие на его основе политические партии, а также такие институты, как правозащитные общественные объединения, свободная пресса, парламент, независимый суд, адвокатура, общественные контролеры и т.д. Эти институты в известной мере противостоят государству, призваны контролировать его деятельность, подчинять ее общественным интересам. Более того, в США, например, граждане, согласно Декларации независимости США 4 июля 1776 г., вправе свергнуть власть, «когда длинный ряд злоупотреблений... обнаруживает намерение предать народ во власть неограниченного деспотизма, то он не только имеет право, но и обязан свергнуть такое правительство и на будущее время вверить свою безопасность другой охране»¹³.

Степень научной разработанности проблемы. Исследование роли и места партий в развитии гражданского общества уже в начале XX века стало одной из задач обществоведения в России. И тогда понятие «политическая партия» связывали с группой людей, объединенных общими идеями и интересами политического характера и выражающих интересы определенных социальных слоев. Одним из первых в российском обществоведении ученых, исследовавшим роль и место партий во взаимоотношениях общества и государства, был МЛ. Острогорский, который проанализировал связи масс, партий и государства, институализацию и формализацию этих связей в условиях демократического общества начала XX века. Глубокий

сравнительный анализ основных политических организаций Великобритании и США позволил Острогорскому выявить характерные черты политической партии как явления, а также одно из важнейших свойственных этому явлению противоречий - между партией как группировкой свободных граждан, стремящихся достичь свои политические цели, и партией как объединением политиков-профессионалов, борющихся за власть¹⁴.

Другой видный российский ученый того времени Ю.С. Гамбаров определял политические партии как «свободные общественные группы, образующиеся внутри правового государства для совместного политического действия на почве общих всем индивидуумам интересов и идей»¹⁵. Значительный вклад в развитие отечественной науки о партиях внесли Водовозов В.В. и Иванович В., собравшие в своих трудах программы и уставы политических партий, образовавшихся в первые годы XX века¹⁶.

Социал-демократические деятели того времени оценивали общественную роль политической партии с явно выраженных социальных позиций. Нельзя обойти вниманием в этом контексте взгляды В.И. Ленина, учитывая как их идейное содержание, так и то, что они в течение многих десятилетий оказывали определяющее влияние не только на «партологию» в обществоведении СССР, но и на теоретические и политические подходы к данной проблеме ученых и общественных деятелей во многих странах мира. Существо этих взглядов можно свести к классовому принципу. Ленин подчеркивал, что отношение большевиков к другим партиям «возможно лишь на основании научного, т.е. классового, анализа их». В дальнейшем классообразующий принцип стал для Ленина универсальным. В 1912 г. он указывал, что для социалистов главная задача в избирательной кампании в IV Государственную думу состоит в том, чтобы разъяснить народу, какие «жизненные интересы руководят той или иной партией, какие классы общества прячутся за той или иной вывеской»¹⁷. При всей доктринальности ленинского подхода, для него вместе с тем характерен трезвый прагматизм, когда речь идет о практической политике. Едва ли и сегодня любой реально мыслящий партийный деятель не согласится с тем, что для того, «чтобы разобраться в партийной борьбе, не надо верить на слово, а изучать действительную историю партий, изучать не столько то, что партии о себе говорят, а то, что они

делают, как они поступают при решении разных политических вопросов, как они ведут себя в делах, затрагивающих жизненные интересы разных классов общества...»¹⁸

Представляются заслуживающими внимания и взгляды на общественную роль партии, близкие к легитимной традиции, которые выражали идейные противники Ленина - меньшевики. Их идеолог, известный деятель российской социал-демократии Ю.О. Мартов, в своей работе «Политические партии России» писал, что партия это — «союз людей единомыслящих, ставящих себе одни и те же цели и сговорившихся соединить свои силы для согласованной деятельности в государственной жизни»; создается же она в условиях, где «граждане получают возможность заниматься открыто политической деятельностью, т.е. принимать участие в ведении государственных дел»¹⁹. В этой работе содержится развернутый анализ истории большинства политических партий - от консервативных до социал-демократических. Мартов писал, что все партии России «обращаются к народу, все они говорят о том, что стараются улучшить русскую жизнь и обеспечить благо государства», но на самом деле это далеко не так, и поэтому «каждый гражданин должен понять, чьи интересы защищает каждая партия, и примкнуть к той, которая вернее и полнее защищает интересы, близкие ему самому. Только тогда не будет он игрушкой в руках своих собственных врагов». В целях объективности автор использует сопоставление партийных документов, прежде всего программных заявлений партий, при этом справедливо замечая, что «о партиях

надо судить не по их программам, а по их действиям» .

В дореволюционной литературе о партиях выделяется пятитомник «Общественное движение в России в начале XX века» под редакцией Ю.О. Мартова, П.П. Маслова, А.Н. Потресова. Он начал выходить в 1909 г. и не был завершен в связи с началом первой мировой войны в 1914 г. Авторы и редакторы, исходя из своих философских и политических убеждений, попытались осмыслить общественную роль партий в событиях начала XX века²¹.

Идеи пятитомника оказали значительное влияние на дооктябрьскую литературу по проблемам политических партий и нашли свое дальнейшее развитие во многих трудах первых послереволюционных лет. Большой интерес

представляют изданные тогда сборники эсеровским и социал-демократическим²³ издательствами и содержавшие статьи видных партийных деятелей обеих партий (эсеров - В.М. Чернова, А. Баха, Н.В. Святицкого, В. Руднева, М. Вишняка; социал-демократов — Ф. Дана, Ю. Мартова, Д. Далина, В. Горева и др.). Их статьи содержали первые аналитические оценки прошедших событий и были устремлены в будущее. Был опубликован аналогичный сборник кадетских и близких к ним авторов . Издавались и отдельные работы²⁵.

Затем утвердилась многолетняя традиция, почти полностью исключавшая из отечественного теоретического пространства работы представителей небольшевистских партий - лидеров российских социал-демократов Г.В. Плеханова, П.Б. Аксельрода, Ф.И. Дана, Ю.О. Мартова, А.Н. Потресова; «теоретиков нового либерализма» М.М. Ковалевского, П.Н. Милюкова; видного идеолога эсеровского движения В.М. Чернова и др., — представляющие несомненную ценность для исследования политических-партий в дореволюционной России. Ныне изданы некоторые из них, в основном в виде тематических сборников, составленных из произведений авторов, принадлежавших к различным политическим направлениям²⁶. И хотя издаются зачастую они под рубрикой «Воспоминания», однако включают в основном работы и фрагменты аналитического характера, как: правило, опубликованные в свое время за рубежом.

В СССР это направление науки было сильно политизировано и идеологизировано, что особенно выпукло проявилось при выяснении так называемой «актуальности исследований» - обязательного атрибута каждой научной работы. За этим крылось, по существу, стремление направить обществознание по пути обслуживают идеологических и политических задач правящей партии, что наносило огромный вред объективному освещению подлинного процесса развития политических партий и движений. Вместе с тем во многих трудах советского периода, посвященных партиям, содержится значительный не только фактический, но и идейный материал, позволяющий их использовать и в современных исследованиях. Это прежде всего относится к работам, появившимся после XX съезда КПСС (1956 г.), когда были сняты некоторые идеологические запреты.

Длительное время многие исследования сосредоточивались на изучении «ближайших противников» КПСС — мелкобуржуазных партий; другие партии оставались в стороне. Тем самым обосновывалась концепция о неминуемости распада всех партий, кроме коммунистической, закономерность существования однопартийной системы в СССР. После XX съезда КПСС были опубликованы сотни монографий, статей, сборников и научно-популярных брошюр, в той или иной степени освещающих рассматриваемую проблематику. Большинство из них посвящено вопросам создания в СССР однопартийной системы, тактике коммунистов по отношению к другим партиям. В 70-е — 80-е годы появились труды по историографии помещичьих и буржуазных партий. Им посвящены часть книг «Борьба ленинской партии против непролетарских партий и течений (дооктябрьский период). Историографические очерки» (Л., 1987) и «Борьба коммунистической партии против непролетарских партий, групп и течений (послеоктябрьский период)» (Л., 1982), а также статьи авторского коллектива. Если сборники очерков выполнены с позиций овладения историками ленинской концепцией в целях руководства обществом и государством, то в статьях намечена тенденция отхода от этой методологической посылки, поворота к объективному осмыслению проблем .

Характерная черта этих работ заключается в обобщении трактовок классовой сущности помещичье-монархических партий - Совета объединенного дворянства, «Союза русского народа», кадетов и других. Авторы в значительной мере устранили пробелы в изучении таких вопросов, как социальный состав и база буржуазных партий, их программы, процесс политической консолидации либеральной буржуазии и т.д.

Уточнение их численности и состава позволяет охарактеризовать распространенность местных организаций буржуазных партий, соотношение партийных сил в различных регионах, структуру той или иной партии. Историографический анализ этих и других трудов того периода содержится в ряде монографических изданий 90-х годов. Авторы одного из них отмечают, что в период «перестройки» и в последующие годы значительная часть исследователей занялась изучением «цены революции», заменяя классовый подход цивилизационным. Но центральной темой публикаций, научных конференций, отдельных исследований стала проблема альтернативности

социально-политического развития. Применительно к периоду начала века она нашла отражение в постановке и разработке вопросов типа «Почему не реализовалась реформаторская альтернатива?». Ученых заинтересовали прежде всего направления развития страны, формы, средства, темпы преобразований всей системы общественных и государственных отношений. Увлечение проблемой альтернативности сказалось на конкретной тематике исследований: «для одних ученых богатство исторических фактов подчинено выявлению возможностей для «западнической» либо «славянофильской» ориентации России; для других - это анализ взаимодействия капиталистической, антикапиталистической и некапиталистической тенденций развития; для третьих — все внимание приковано к борьбе реформаторов и революционеров. Детализацией такого подхода стали рассуждения о многовариантности реформаторских проектов и, соответственно, о разнообразии в представлениях об историческом опыте различных политических сил страны»²⁸.

Отмеченные подходы в той или иной мере характерны и для работ, опубликованных в 90-е годы, в которых рассматривались различные проблемы развития партий. Среди авторов этих работ: С.А. Авакьян, В.Я. Гельман, СВ. Васильцов, С. Заславский, Ю.Г. Коргунюк, В.Н. Краснов, А. Кулик, В.В. Лапаева, М. Малютин, В.А. Никонов, В.Б. Пастухов, СБ. Радкевич, A.M. Салмин, Ю.А. Юдин и другие²⁹.

Обстоятельный аналитический обзор российских и зарубежных исследований партий РФ за годы после провозглашения первых в современной истории страны некоммунистических партий содержится в работе В.Я. Гельмана «Исследования партий в России: первые десять лет»³⁰. В ней рассматриваются фактически все публикации по данной тематике этого периода, главным итогом которого, по мнению автора, стала институционализация данной отрасли российского обществоведения, проявлениями чего являются:

формирование корпуса профессиональных исследователей партий, работающих в рамках РАН, высших учебных заведений, государственных структур и аналитических центров, выпуск ряда научных монографий, посвященных изучению партий в России;

функционирование информационной инфраструктуры в сфере изучения партий - базы данных в ряде научных центров, выпуск информационных бюллетеней «Партинформ» и Левого информцентра, регулярный мониторинг деятельности партий, ведущийся в рамках Института государства и права РАН, Центра политических технологий, выпуск научно-популярных информационно-справочных изданий по российским партиям;

периодическая защита диссертаций по проблемам политических партий в России;

регулярное чтение лекционных курсов по исследованиям политических партий в российских университетах (МГУ, РГГУ и др.).

Однако, как справедливо замечает Гельман, эти же факты говорят о том, что в российском обществоведении завершен лишь первый период формирования изучения партий в качестве особой отрасли исследований, основной характеристикой которого стало накопление и осмысление первичных данных и специализация ученых³¹.

Одним из основных факторов развития исследований российских партий стало изучение выборов в постсоветской России, обобщение которых содержит подробные описания и анализ различных аспектов участия партий в этих выборах как на уровне фактологическом, так и в плане общих закономерностей партийного развития³². Это направление отмечено попытками анализа выборов и организационного развития партий, стремлением к теоретическому осмыслению закономерностей развития российской партийной системы, а также вызванным выборами кратковременным всплеском интереса к партийной проблематике со стороны различных кругов общества, прежде всего политических и финансовых элит.

Исследования этого профиля характеризуются двумя подходами к электоральным институтам и процессам - правоведческим и институционалистским. Правоведы, критикуя фрагментацию партий в ходе выборов, обращают внимание на недостаточное правовое обеспечение выборов, приводящее к участию в электоральной конкуренции неполитических организаций типа Союза работников жилищно-коммунального хозяйства. В качестве меры, препятствующей фрагментации, они предлагали принятие Закона о политических партиях, который позволил бы закрепить статус партий

как субъектов политического процесса (в частности, через предоставление парламентским партиям бюджетного финансирования) и исключить из непосредственного участия в выборах неполитические организации³³. Вместе с тем В.В. Лапаева отмечала позитивную роль законодательной нормы о пятипроцентном барьере голосов избирателей, снижавшей фрагментацию партий в парламенте. Концепция электоральной реформы, одобренная Государственной Думой, также имела одной из целей исключение неполитических организаций из электорального процесса³⁴.

В рамках институционалистского подхода основное внимание уделяется влиянию электоральной технологии на развитие партийной системы. При этом, как отмечает Г.В. Голосов, российские власти получили немного выгод от опыта электоральной реформы в «свободной от институтов среде», объясняя это политической неопределенностью переходного периода, являющейся основным препятствием для такого рода манипуляций³⁵. Рассматриваемый в литературе основной вопрос электоральной политики — сохранение в силе существующей смешанной несвязанной электоральной формулы либо пересмотр ее в пользу уменьшения числа депутатов, избранных по партийным спискам, носил политический характер и был связан с мировоззренческими представлениями авторов о роли партий в российском обществе. С. Митрохин определяет институционализацию российской партийной системы как главный позитивный эффект электоральной реформы, выделяя следующие функции партий в ходе парламентских выборов: выражение партиями идеологических предпочтений избирателей, в отличие от выражения интересов отдельных групп профсоюзами или женскими организациями; превращение партий в канал рекрутирования новой парламентской элиты через процесс выдвижения кандидатов; рост влияния партий на процесс принятия решений в Государственной Думе и в региональных легислатурах .

Дальнейшее развитие исследование названных подходов получило в работах, обобщающих результаты выборного цикла 1999-2004 гг. Их авторы, в частности, подчеркивают, что целенаправленное реформирование тоталитарного строя и переход к принципиально иным началам организации и функционирования государства предполагает более активную роль права в созидании основных институтов гражданского общества, включая

политические партии. Это означает расширение форм государственной поддержки процессов политической самоорганизации общества, равно как и усиление контрольной функции государства в данной сфере.

Контроль за развитием многопартийности со стороны государства, разумеется, должен соответствовать современной концепции правового регулирования, принципиально отличного от административно-командного диктата: «На современном этапе перед государством со всей актуальностью стоит задача именно правового (а не административно-командного) упорядочения социального пространства, введения пока что во многом стихийных процессов формирования и развития российского гражданского общества в правовое русло»³⁷.

К сожалению, ощущается явный недостаток современных монографических исследований, непосредственно связанных с темой работы. В определенной мере этот недостаток возмещают публикации, посвященные роли политических партий в общественном развитии зарубежных стран, особенно те из них, где анализ проводится в сравнительном контексте. Российские ученые, равно как и политики, в анализе партий опираются прежде всего на западноевропейские модели генезиса и развития партийных систем, в гораздо меньшей степени оперируя подходами, известными из работ на материале Латинской Америки pi Восточной Европы, хотя именно это направление в рамках данной проблематики является весьма перспективным. В.Я. Гельман отмечает: «Эти подходы исследователей можно объяснить не только недостаточной известностью в России транзитологических исследований, но также и культурным феноменом, связанным с подражанием образцам «цивилизованных» стран»³⁸.

Сравнительные исследования российских политических партий носят по преимуществу описательный характер, а теоретические выводы, как правило, связаны с характеристикой текущих политических изменений. Так, в монографии о партийных системах в Восточной Европе основной причиной различий партийного развития в России и Болгарии по сравнению с Польшей, Чехией и Венгрией провозглашен «поздний старт» реформ политической системы³⁹. Другой особенностью сравнительных исследований партий является случайный, не обусловленный исследовательскими стратегиями выбор

сравнительных референтов — например, сравнение партийных систем России и Индии⁴⁰.

Среди компаративных исследований выделяется монография Г.В. Голосова, который рассматривает такие аспекты развития партийной системы России, как генезис, организационное развитие, эффекты избирательной системы и другие в коррелятивном сопоставлении с западными аналогами⁴¹. Особую ценность для нашей работы в этом плане представляет монография Ю.А. Юдина, анализирующего на основе обобщения мирового опыта правовое регулирование всего комплекса отношений, связанных с приобретением и утратой политическими партиями легального статуса, их участием в формировании и деятельности государственных органов⁴².

На наш взгляд, не утратили научно-теоретического значения и исследования о зарубежных партиях советского времени. Написанные с известных идеологических позиций и подчиненные известным политическим целям, они вместе с тем содержат обширный фактический материал, концептуально организованный, и содержат идеи, которые, с определенными оговорками на специфику времени, сохраняют научную значимость⁴³. Да и при всем критическом отношении к ним, надо учитывать, что они в той или иной мере послужили исходной базой для последующих исследований. Было бы несправедливо отказывать обществоведению того времени и в известного уровня объективности, конечно, ограниченной идеологическими мотивами. Вот характерная для того периода оценка западных работ по политическим партиям советскими учеными М.Н. Марченко и М.Х. Фарукшиным: «Разумеется, такого рода исследования не ограничиваются голой апологетикой. Нередко они включают ценный фактический материал, трезвый анализ и оценки, критику тех или иных аспектов организации и деятельности буржуазных политических партий. Очевидно, мимо всего этого не может и не должна проходить марксистская политическая наука, учитывая ее научно-

теоретические и идеологические задачи» .

В 70-е - 80-е годы советская наука не могла игнорировать это направление западного обществоведения, учитывая то, что, по словам тех же авторов, «именно последние десятилетия стали свидетелями чрезвычайно быстрого, лавинообразного роста литературы по данной теме. Не будет

преувеличением сказать, что исследования политических партий составляют одно из главных направлений в западной политической социологии»⁴⁵.

В силу специфики российских условий, сравнительный анализ партийных систем в России и других странах ставит перед исследователем чрезвычайно трудные задачи, особенно в тех его аспектах, которые сопряжены с «посреднической» ролью партий во взаимоотношениях общества и государства. Слишком велики различия. Слишком мал опыт компаративных исследований в России. В этом отношении может быть продуктивно изучение практики такого рода исследований в западных странах, где они имеют давно сформировавшиеся традиции. Отметим здесь чрезвычайно сложный алгоритм исследования политических партий, введенный в научный оборот ученьши Северо-Западного университета США под руководством К. Джанды. В 70-е годы они осуществили международный проект сравнительного анализа политических партий, в который были включены 158 определявших себя таким образом организаций из 53 стран. Теоретическую основу проекта составила концептуальная структура, включавшая 12 основных категорий, каждая из которых в свою очередь характеризовалась посредством нескольких базисных

переменных: институционализация партии, государственный статус, социальная база, проблемные ориентации (правительственные постановления, роль государства в экономике, состояние здравоохранения и т.п.), тактика на выборах, степень автономности партии (источники средств, ресурсы членов и лидеров), степень организованности и централизации партийной жизни, консолидированность (парламентские фракции, идейная платформа в целом и по отдельным проблемам) и т.д. Собранная информация была обработана на компьютерах, теоретически откомментирована и составила основу объемистого исследовательского труда⁴⁶.

Затронутые выше вопросы необходимо учитывать при исследовании роли политических партий в становлении гражданского общества в России. Со своей стороны, это требует использования новых пластов научной литературы, а именно тех, которые относятся к изучению проблем развития правового государства.

Для целей нашей работы достаточно, думается, ограничиться учетом общепризнанных в отечественном и зарубежном обществоведении принципов,

лежащих в основе гражданского общества: экономическая свобода, многообразие форм собственности, рыночные отношения, конкуренция; признание и защита прав человека и гражданина; демократический характер власти, обеспечивающей равенство всех граждан перед законом, правовую защищенность личности; правовое государство, основанное на принципе разделения и взаимодействия властей; политический и идеологический плюрализм, предполагающий легальную оппозицию; свобода мысли и слова, независимость средств массовой информации; невмешательство государства в частную жизнь людей; подтвержденные законом взаимные обязанности и ответственность граждан; эффективная социальная политика государства, обеспечивающая достойный уровень жизни людей и гражданский мир в обществе. Эти принципы фиксируются в той или иной форме законодательством России и других государств и обозначаются в научной литературе⁴⁷ и именно поэтому могут считаться общепринятыми.

Отвечали ли приведенным характеристикам дореволюционная Россия, советское общество, которое, в отличие от советского государства, в основном (тут невозможно установить точные параметры) сохраняется и поныне? На этот счет среди ученых существуют разные мнения.

Преобладающая точка зрения в российском обществоведении исходит из того, что, как ее обосновывают А.А. Галкин и Ю.А. Красин, со второй половины XIX в. в России стало складываться гражданское общество, возникла проблема взаимоотношений индивида и гражданских институтов, появились возможности развития гражданской активности. Революции начала XX в. не погасили, а, напротив, стимулировали гражданскую активность. Однако в годы сталинизма этот процесс был насильно прерван. Элементы, из которых могло сложиться гражданское общество, - рыночные структуры, крестьянское хозяйство, независимые профессиональные, конфессиональные и другие союзы и ассоциации — были разрушены, социально-экономическая база объединения групповых интересов гражданских организаций практически перестала существовать. Система держалась на гипертрофированных вертикальных связях, обеспечивавших тотальный государственный контроль за общественной жизнью. В этих условиях нерегламентированная государством гражданская активность стала подавляться властью ⁸.

Как считает Л.М. Романенко, это означало полное уничтожение старых структур и замену их новыми одномерными социальными образованиями, многообразие форм собственности — одной формой, государственной^ суды присяжных - революционными трибуналами, органы представительной демократии - советами, разнообразные политические партии и идеологические течения - одной партией и одной идеологией. Дилемма «гражданское общество — государство» была однозначно решена в пользу последнего: «Осуществлялось это, по нашему мнению, даже не столько чисто силовыми методами воздействия - разгромами, расстрелами, ссылками и высылками. Как показал опыт первых лет Советской власти, эти методы не затрагивали главного — качественных параметров продолжавшего существовать гражданского общества. Силовые методы оказались годными лишь для ослабления его количественных параметров — сужалась социальная база гражданского общества, уменьшались его значение и возможности влияния. Но гражданское общество продолжало существовать и воспроизводить себя, хотя и в ослабленном, уменьшенном варианте, как одна из фундаментальных составляющих общественной системы. И тем самым оно представляло постоянную угрозу существованию нового общественного строя» .

В российском обществоведении существует и другая точка зрения, согласно которой, в отличие от Европы, где правовое устройство есть следствие воздействия на государство формирующегося гражданского общества как совокупности самостоятельных и самодеятельных общественных элементов, в советской России таких элементов практически не существовало, поскольку власть целиком подчинила себе общество, которое являлось не субъектом, а объектом права. Согласно этой точке зрения, подлинного гражданского общества в СССР не существовало. Но к концу 50-х годов по мере того, как менялась сущность советского государства, сформировалась своеобразное огосударствленное общество. Поглотившее всякую общественность государство стало все более отчетливо удваиваться внутри себя на собственно государство и некую сущность, которую В.Б. Пастухов называет «огосударствленным гражданским обществом». Это, по его определению, «бюрократическое гражданское общество, превращенная форма существования гражданского общества внутри авторитарно-бюрократической

системы. Именно это превращенное, а не действительно гражданское общество, с конца 50-х годов было источником и движущей силой рационализации, то есть формирования конституционных начал государственной жизни»⁵⁰. Сразу же возникает вопрос: о каком государстве идет речь? С учетом вышесказанного, о государстве правовом, то есть таком, которое обеспечивает верховенство закона; реализацию прав и свобод человека и гражданина; последовательное связывание с помощью права политической власти, формирование для государственных структур режима правового ограничения; разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную; взаимную ответственность государства и личности; условия для развития правосознания граждан и правовой культуры в обществе; свободное функционирование гражданского общества и осуществление контроля с его стороны за выполнением законов всеми субъектами права. Регулирующая роль правового государства сводится к необходимым для нормальной жизни общества функциям: реализации гражданами своих прав и свобод, охране правопорядка, борьбе с преступностью, созданию нормативных условий для беспрепятственной деятельности частных и коллективных собственников и т.д., то есть к выполнению, говоря словами К. Маркса, задачи «по ведению общих дел».

Право здесь выступает не только как инструмент воздействия на общественные отношения, но и как гарантия нормального функционирования государственной власти. Для того чтобы упорядочить общественные отношения с помощью права, государство с момента своего возникновения должно было конструировать себя законодательным путем⁵¹. И уже на ранних стадиях его развития взаимодействие права и власти выражалось в идеях разумности и справедливости организации таких политических форм социального устройства, при которых право приобретает свойства общеобязательного закона, а публично-властная сила, упорядоченная правом и, следовательно, оправдываемая и одновременно ограничиваемая им, — справедливой, соответствующей закону государственной властью. Как отмечает B.C. Ыерсесянц, трактовка государства в качестве правовой организации публично-властной силы является основной идеей правовой государственности⁵².

В дореволюционной России идеи правового государства развивались в трудах юристов либеральной школы - Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева, М.М. Ковалевского, Б.А. Кистяковского. Специальные исследования посвятили им В.М. Гессен, С.А. Котляревский и другие ученые, рассматривавшие правовое государство как организацию политической власти, создающую условия для обеспечения прав и свобод человека и гражданина, а также для последовательного ограничения правом власти с тем, чтобы предотвращать возможные злоупотребления . Эти идеи имеют универсальный характер в том смысле, что они свойственны политической и правовой идеологии большинства современных государств, включая Россию: в части 1 статьи 1 Конституции РФ указано, что «Российская Федерация - Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления»⁵⁴.

Является ли современная Россия таковым в действительности? Конечно, нет. Конституция РФ фиксирует скорей не реальный факт, а цель, которую предстоит реализовать. Не только применительно к России, где правовое государство только формируется, но и относительно тех стран, где оно функционирует многие десятилетия, было бы не вполне корректно говорить о нем как о необратимо состоявшемся факте, поскольку «в действительности политическая власть всегда стремится вырваться из правовых рамок и «правовое государство» - это скорее идеальный тип...»⁵⁵.

Крайне бюрократизированная система власти в современной России влечет за собой изменение содержания классических понятий государства и управления. Она воспроизводит многие черты советской системы, но их реадапатация к новым условиям означает, что они выполняли некие жизненно важные для общества и государства функции. При сохранении такой системы российское государство, равно как и политически организованное гражданское общество, обречены на слабость. Эта проблема отнюдь не является исключительно российской. Устройства такого типа характерны фактически для всех государств бывшего СССР. Об этом свидетельствуют неоправданно высокий объем полномочий исполнительной власти, широкое распространение авторитарных форм руководства, манипулирование парламентами, слабость судебного надзора, связи между бюрократическими и криминальными

структурами и многое другое, что характерно для большинства постсоветских государств.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

Коммунистический режим нуждался в социальной и политической мобилизации и для этого культивировал негосударственные общественные организации, которые создавались и действовали под строгим партийно-государственным контролем и охватывали фактически все население государства. Однако для эффективного выполнения своих функций были необходимы не только пассивные элементы, но и достаточно массовый актив, действия которого стимулировались определенными идейными установками. В рамках этого актива реализовалась, хотя и в деформированном виде, своеобразная гражданственность, которая проявлялась на низовом уровне, где официальные организации выполняли некоторые функции, аналогичные тем, которые характерны для нормальных институтов гражданского общества. Поэтому точней говорить не об отсутствии, а о деформации гражданских институтов в советском обществе.

Многопартийная система в постсоветской России развивалась в особой правовой нише политической жизни, была всего лишь одной из форм, в которых структурировались посткоммунистические отношения между государством и обществом. Ее задействовали самые разнообразные социальные и экономические интересы, однако их способность добиваться представительства на политическом уровне реализовывалась, как правило, в формах, далеких от тех, которые приняты в гражданском обществе.

Возникший политико-правовой режим в постсоветской России был не в состоянии формализовать существующие структуры власти и собственности. Создавая новый социоэкономический и политический порядок, он базировался на элементах прежней системы. Апеллируя ко всеобщим нормам демократии и либеральных прав, новая власть осуществляла реорганизацию общества, известную как «демократизация», которая оказалась отнюдь не тождественной демократии.

Постсоветские теоретические представления о гражданском обществе сформировались в рамках западной либеральной традиции, исходящей из того,

что разумно организованное общество способно породить в мире совершенный порядок, основанный на здравом смысле, а государство, основанное на этих началах, гарантирует единство общественной жизни и обеспечивает прогресс, высшая цель которого - личная свобода, массовая политическая и экономическая активность граждан и социальная защищенность.

Современная Россия объективно далека от этой модели и отгорожена от нее государственной властью, которая пытается организовать систему «управляемой демократии». Гражданское общество находится в процессе становления, содержание которого определяется противоречием между слабостью государства и гипертрофией государственной бюрократии, фактически неподконтрольной общественности и представительной власти.

В постсоветской России, делающей лишь первые шаги по пути становления гражданского общества и правового государства, власть по-прежнему обладает возможностями игнорировать права граждан; формируется система, в которой они нередко находятся вне принятия решений, прямо затрагивающих их интересы, а общество в целом неспособно контролировать власть. В этих условиях возрастает значение деятельности партий как институционального фактора укрепления политических основ гражданского общества в РФ, и строительства его гражданских институтов «снизу», а не культивирования их «сверху».

Попытки государственной власти подчинить себе ход развития партийной и электоральной систем, других институтов гражданского общества противоречат демократическим принципам, ведут к возрождению авторитарных тенденций в политической жизни современной России.

Научная новизна диссертации прежде всего заключается в том, что в
ней впервые в отечественной политологии выдвинуты и обоснованы
теоретические положения, характеризующие институциональную роль
политических партий в становлении гражданского общества в современной
России. На основе использования междисциплинарного подхода,
соединяющего политологические, сравнительно-исторические,

социологические, правовые методы анализа, представлено новое концептуальное видение предмета исследования, что позволило объективно

оценить условия и возможности влияния политических партий на развитие российского общества, характер их взаимодействия с государственной властью.

С учетом современных проблем исследован генезис института политических партий, охарактеризовано его значение для общественных преобразований в дореволюционной России и формирования традиций, влияющих на современные преобразования в стране.

Выявлены социально-политические предпосылки и условия становления партийной системы в современной России, ее внутренние противоречия, обусловленные советским наследием а также издержками постсоветских новаций, в частности, влиянием олигархического капитала.

При изучении российского законодательства, связанного с отношениями политических партий с обществом и государством, предложены соответствующие меры правового совершенствования в данной области.

Критически рассмотрены на федеральном и региональном уровнях электоральные аспекты деятельности партий в контексте проблем развития гражданского общества в России.

Проведен сравнительный анализ партийных систем в России и других странах в целях выявления опыта, который может быть использован для совершенствования деятельности гражданских институтов в России. Исследование позволило сформулировать ряд новых для политической науки концептуальных выводов, содействующих развитию тех ее направлений, которые связаны с проблематикой диссертации.

Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что высказанные в работе положения, идеи и выводы могут быть использованы при разработке проблем становления и развития гражданского общества и, как его институтов, партийных и электоральных систем в России и других постсоветских государствах, также при анализе общих проблем посткоммунистической политической трансформации. Результаты исследования будут полезны при ситуационном анализе и прогнозировании политических процессов в современной России, связанных с деятельностью политических партий, их взаимодействием с государственными органами,

влиянием на развитие гражданских институтов в России. Материалы диссертации могут быть использованы как основа для правовых новаций в данной области, а также при подготовке лекционных курсов и проведении семинарских занятий по сравнительной политологии, политической социологии, политической истории современной России.

Российская газета, 27 мая 2004 года.

² Федеральный закон «О политических партиях». Собрание законодательства Российской Федерации, 2001, №
29, ст. 2950, с. 3.

³ Юдин Ю А. Политические партии и право в современном государстве. М , 1998, с. 37,45, 47.

⁴ Там же.

⁵ Там же, с. 50.

⁶ Чуев А В Что такое партия? // Выборы. Законодательство и технологии, 2000, № 12, с. 16.

⁷ Лапаева В В Политическая партия: понятие и цели. К принятию Закона о партиях // Журнал российского
права, 2002, № 1,с. 19.

⁸ См, например. Филатов В В. Многопартийная система как предпосылка формирования гражданского
общества и правового государства // Гражданское общество и правовое государство^- предпосылки
формирования М , 1991; Гаджиев К. Гражданское общество и правовое государство // Мировая экономика и
международные отношения, 1991, № 5; Одинцова А В. Гражданское общество: взгляд экономиста //
Государство и право, 1992, № 8, Перегудов С. Гражданское общество как политический феномен // Свободная
мысль, 1992, № 9, Черниловский 3 М Гражданское общество опыт исследования // Государство и право, 1992,
№ 6, Кулиев М Р. Гражданское общество: идеи и реалии М , 1994; Он же. Гражданское общество социально-
философские и методологические подходы. М , 1996, а также цикл публикаций в журнале «ПОЛИС». 1993, №№
2-6, 1994, №№ 1-6, 1995, №№ 1-6; 1997, № 1;2000,№3.

⁹ Маркс К, Энгельс Ф Соч. Т. 13, с. 6

¹⁰ Там же Т.З.С.35.
"Там же. Т. 2, с. 134.

¹² Гражданское общество в России: западная парадигма и российская реальность М , 1996, с 3.

¹³ Хрестоматия по истории государств и права зарубежных стран. М , 1984, с. 183.

¹⁴ Острогорский М Я. Демократия и политические партии. М , 1997.

¹⁵ Гамбаров Ю С. Политические партии России в их прошлом и настоящем СПб , 1904, с. 3

¹⁶ См Водовозов В В. Сборник программ политических партий в России. СПб , 1905; Иванович В Российские
партии, союзы и лиги Сборник программ, уставов и справочных сведений. СПб , 1906.

¹⁷ Ленин В И. Поли собр. соч. Т. 14, с. 21.

¹⁸ Ленин В И. Поли собр. соч. Т. 21, с. 237.

¹⁹ Мартов Ю. Политические Партии в России М , 1917, с. 1.

²⁰ Там же, с. 2.

²¹ Общественное движение в России в начале XX века СПб , 1914.

²² Год русской революции (1917-1918) Сборник статей М , 1918; Большевики у власти Сборник статей М ,
1918

²³ За год. Сборник статей. М , 1919; Оборона революции и социал-демократия. Сборник статей Пг.-М, 1920.

²⁴ Из глубины. Сборник статей о русской революции М.-Пг., 1918

²⁵ Святицкий НВ. К истории Всероссийского Учредительного собрания. М, 1921; Он же. К прекращению
войны внутри демократии М, 1919; Корнилов А А. Партия Народной свободы (исторический очерк) Пг.,
1917;; Дильк К. Социализм, коммунизм и анархизм М, 1918; Милюков П Н. В плену у Циммервальда. Две
речи. М , 1917; Гредескул Н А. Россия прежде и теперь. М.-Л , 1926; Новгородцев П. Об общественном идеале.
М, 1917 и др

²⁶ См, напр: Страна гибнет сегодня. М, 1991; Октябрьский переворот. Револющія 1917 года глазами ее
Р)ководителей. М, 1991; Октябрь 1917 и судьбы политической оппозиции. В 3-х частях. Ч. III. Хрестоматия
истории общественных движений и политических партий. Гомель, 1993.

²⁷ Спирин Л.М. Некоторые теоретические и методологические проблемы изучения непролетарских партий в
России // Банкротство непролетарских партий в России. 1917-1922 гг. М, 1977. Ч. 1; Гусев КВ. Советские

историки о крахе партии эсеров // Великий Октябрь в работах советских и зарубежных историков. М., 1971; Он же. Состояние разработки и задачи дальнейшего изучения истории непролетарских партий России в 1917 г. и в годы гражданской войны. Материалы научного симпозиума. М., 1980, Астрахан Х.М. История буржуазных и мелкобуржуазных партий России в 1917 г. в новейшей советской литературе // Вопросы истории, 1975, № 2; Сивохина Т.А. Современная историография политического банкротства мелкобуржуазных партий в Советской России // История и историки. М., 1979; Непролетарские партии России. М, 1984, с. 15-17; Историографическое изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных партий в России. Калинин, 1981; Борьба ленинской партии против непролетарских партий и течений. Дооктябрьский период. Л., 1987; Волобуев ОВ, Леонов М.И, Уткин А И, Шелохаев В.В. История политических партий периода первой российской революции в новейшей советской литературе // Вопросы истории, 1985, № 7; Он же. История политических партий в России в 1907-1914 гг. в советской историографии // Вопросы истории, 1989, № 4; Волобуев ОВ, Миллер ВИ, Шелохаев ВВ. Непролетарские партии в России: итоги изучения и нерешенные проблемы // Непролетарские партии в трех революциях. М , 1989. Политические партии России в контексте ее истории. Ростов-на-Дону, 1998, с. 76,77.

²⁹ См.: Авакьян С.А. Политический плюрализм и общественные объединения в Российской Федерации:
конституционно-правовые основы. М., 1996; Очерки российской политики / Под ред. В Я. Гельмана. М : ИГПИ,
1994; Он же. Демократическая оппозиция в посткоммунистической России: очерк истории и вопросы теории //
Политический мониторинг. М , 1995, № 2; Заславский С. Власть и партии // Кентавр, 1994, Кй 3; Он же. Российская
модель партийной системы // Вестник МГУ, 1994, серия 12, № 4; Коргунюк Ю.Г. Современная российская
многопартийность. М , 1999, Краснов В.Н. Система многопартийности в современной России (очерк истории) М ,
1995, Кулик А. Партийная демократия: политические партии в формировании открытого общества на Западе и в
России. М , 1997; Лапаевз В В. Право и многопартийность в современной России. М , 1999; Малютин А , в соавт.
Расстановка политических сил в России и прогноз их роли в ближайшем будущем. М, 1993; Пастухов В Б
Общественные движения в эпоху перестройки. М, 1991; Радкевич СБ. Политические партии^- общая теория и
российские проблемы. М , 1997; Салмин А М. Партийная система в России в 1989-1993 гг.: опыт становления. М ,
1993; Юдин Ю.А. Указ. соч. и др

³⁰ Гельман В Я. Исследования партий в России: первые десять лет// Политическая наука. М , 1999.

³¹ Там же, с. ПО.

³² См.: Институт выборов в истории России М , 2001; Право и многопартийность в России М , 1994; Зотова З М.
Партии России: испытание выборами М , 1994, Партийно-политические элиты и электоральные процессы России //
Политология. Вып 3, 1996; Итога выборов в Государственную Думу и перспективы политического развития
России. М., 1996; Парламентские выборы 1995 года в России. М, 1996; Парламентаризм и многопартийность в
современной России. М., 2000 и др.

³³ Лапаева В В. Становление российской многопартийности // Социологические исследования, 1996, № 8, с. 34-47;
Она же. Выборы в Государственную Думу 1995 г.: проблемы совершенствования законодательства// Государство и
право, 1996, №9, с. 21-34.

³⁴ Основные направления совершенствования избирательного законодательства в Российской Федерации (Доклад
рабочей группы по подготовке проектов законодательных актов по совершенствованию избирательной системы в
Российской Федерации // Государство и право, 1997, Кй 6, с. 34-54.

³⁵ Голосов Г.В. Пределы электоральной инженерии: «смешанные несвязанные» избирательные системы в новых
демократиях // ПОЛИС, 1997, Jte 3, с. 102-113. См. также: Голосов Г.В. Форматы партийных систем в новых
демократиях: институциональные факторы неустойчивости и фрагментации // ПОЛИС, 1998, Кй 1, с. 106-129;

Он же. Происхождение современных российских политических партий, 1987-1993 // Первый электоральный цикл в России (1993-1996) М , 2000, с. 77-105.

³⁶ Митрохин С. Выборы 17 декабря как этап становлення многопартийной системы в России // Итоги выборов в
Государственную Думу и перспективы политического развития России. М , 1996, с. 51-56.

³⁷ Политические партии и движения на выборах-99. М., 2000, с 9. См. также. Выборы. Законодательство и
технологии. М., 2000, К* 1-6; ПОЛИС, 2000, К 2, с. 45-110, Каспэ СИ., Салмин A.M. Измерения свободы:
парламентский электоральный процесс в постсоветской России // Полйтия, Л« 3,2000.

³⁸ Гельман В Я. Исследования партий в России: первые десять лет.., с. 146.

³⁹ Становление многопартийности в Восточной Европе в 1990-е годы (на материалах Болгарии, Венгрии, Восточной
Германии, Польши, России, Словакии и Чехии). М , 1996.

⁴³ Гражданское общество: мировой опыт и Россия. М., 1998, с 62-63.

⁴¹ Голосов Г.В. Партийные системы России и стран Восточной Европы. М., 1999. См также: Политические партии в
России и на Западе: функционирование партийных систем. М., 1995; Партии и движения Западной и Восточной
Европы: теория и практика. М., 1997 и др.

⁴² Юдин Ю А. Политические партии и право в современном государстве. М , 1998.

См, например Партии в системе диктатуры монополий. М, 1964, Избирательные системы и партии в буржуазном государстве М, 1979, Партии и выборы в капиталистических государствах. М, 1980, Политические партии и государственный механизм капиталистических стран. Свердловск, 1982, Партии в политической системе М, 1983, Даниленко В Н. Политические партии и буржуазное государство М , 1984, Евдокимов В Б Партии в политической системе буржуазного общества. Свердловск, 1990.

⁴⁴ Марченко М Н , Фарукшин М X Буржуазные политические партии М , 1987, с. 5.

⁴⁵ Там же, с. 3.

⁴⁶ См Janda К Political Parties- a Cross-National Survey. N.Y, 1980, Джанда К. Сравнение политических партий
исследования и теория // Современная сравнительная политология- Хрестоматия М , 1997, с. 84-143.

⁴⁷ См , например Политология для юристов / Под ред Н И. Матузова и А В Малько. М : Юрист, 1999, с 335

⁴⁸ См Галкин А А , Красин Ю А Россия на перепутье. Авторитаризм или демократия варианты развития М ,
1998

⁴⁹ Романенко Л М Гражданское общество в России уже есть, но . // Социс, 1994, № 4, с 13

⁵⁰ Пастухов В Б Указ соч , с 90-91.

⁵¹ См Воротилин Е А Идеи правового государства в истории политической мысли // Политология Курс
лекций М, 1993, с 33-34

⁵² Нерсесянц В С. Идеи и конструкции правовой государственности, история и современность //
Социалистическое правовое государство концепция и пути реализации М , 1990, с. 7.

⁵³ Гессен ВМ Теория правового государства СПб, 1913, Котляревский С А Власть и право Проблема
правового государства М, 1915

⁵⁴ Конституция Российской Федерации М , 2001, с. 4

³⁵ Четверний В А Демократическое конституционное государство Введение в теорию М , 1993, с 3

Генезис партий: политический контекст

История тех партий, которые в наше время считаются политическими, относительно коротка - едва ли более полутора веков. «Еще в 1850 г. ни одна страна мира (за исключением Соединенных Штатов) не знает политических партий в современном значении этого термина: мы обнаруживаем течения общественного мнения, народные клубы, философские общества, но отнюдь не партии в собственном смысле слова. В 1950 г. они функционируют в большинстве цивилизованных стран, все прочие стремятся им подражать. Как же всего за сто лет совершился этот переход? Данный вопрос представляет не один только исторический интерес: все партии испытывают сильнейшее влияние своего происхождения, подобно тому, как люди всю жизнь несут на себе печать своего детства. Невозможно, к примеру, понять структурное отличие, разделяющее британскую лейбористскую и французскую социалистическую партии, не зная обстоятельств их рождения. Нельзя серьезно анализировать французскую или нидерландскую многопартийную и американскую двухпартийную системы, не обращаясь к происхождению партий в каждой из этих стран — именно здесь мы найдем объяснение тому факту, что в одних странах они множились, а в другой сокращались»1.

Это суждение французского юриста и политолога М. Дюверже из его ставшего уже давно классическим труда «Политические партии», в котором он доказывает, что развитие партий связано с демократией, расширением народного волеизъявления и прав парламентов. Схема зарождения партий такова: чем более возрастают функции и независимость всякого рода политических объединений, тем настоятельнее их члены ощущают потребность в организации; чем более расширяется право голоса, тем более настоятельна необходимость мобилизации избирателей с помощью комитетов, способных привлечь их голоса к выдвигаемым кандидатам. Словом, зарождение партий связано с возникновением парламентских объединений и избирательных комитетов, хотя, как признает Дюверже, «история некоторых из них не укладывается в общую схему: генезис их совершается вне электорального и парламентского цикла».

Действительно, политические партии возникали в разных странах и иным путем, но в целом автор прав, имея в виду те партии, которые возникли и развивались в западных странах. Практически все западные исследователи выделяют прежде всего избирательные аспекты деятельности партий. Немецкий ученый Клаус фон Бойме выделял в качестве самостоятельной группу «институциональных теорий», в которых происхождение партий связывается с развитием парламентских систем и избирательных процедур3. Надо признать, что парламентские комбинации, соперничество на выборах, задача достижения победы в избирательной борьбе оказали большое влияние на возникновение и развитие политических партий. Это неоднократно отмечалось и в марксистской литературе. Указывалось, например, что в Великобритании «структура партий была приспособлена для избирательных целей, избирательная система, в свою очередь, имела задачей обеспечить стабильный состав парламента, а следовательно, и правительства с постоянно сменяющимися у власти двумя ведущими буржуазными партиями»4.

Американский социолог Д. Сартори, например, определяет партию как «любую политическую группу, которая активно участвует в выборах и, таким образом, проводит своих представителей в государственные учреждения»5. По мнению его соотечественника К. Лоусона, это «организация, стремящаяся всеми способами, посредством или помимо выборов продлить полномочия, делегируемые народом ее представителям. Насаждая власть государственных интересов, они при этом могут утверждать, что выполняют волю народа»6. Вместе с тем он признает, что «ни одно определение партии не является еще всецело удовлетворительным, но, возможно, самыми полезными, так же как наиболее общими, являются определения, которые делают ударение на политических действиях, которые, вероятно, совершаются партией»7.

Однако сам по себе электоральный фактор не был непосредственным источником возникновения политических партий. Конечно, избирательная борьба, особенности функционирования парламентского механизма стимулировали формирование партий, наложив заметный отпечаток на их структуру, социальный состав и формы деятельности. Но приспособление партийного механизма к нуждам и требованиям избирательной системы было обусловлено обстоятельствами социально-экономического характера. Так, в Великобритании, стране классического буржуазного парламентаризма, именно социальные изменения в результате промышленной революции оказали прямое воздействие на формирование партийной системы: «С одной стороны, происходит группировка вокруг старой земельной аристократии, а с другой -вокруг растущих промышленных кругов с их лозунгом свободной торговли. Результатом такого размежевания явилось образование партии консерваторов (из тори) и партии либералов (из вигов)»8.

Указывая на важность электорального фактора в генезисе политических партий, ряд западных исследователей настаивает на более широкой трактовке этого феномена. Так, Р. Бланк считает, что политическая партия является «слишком сложным общественным явлением, чтобы определить его в одном или двух предложениях, как это пытаются сделать некоторые авторы», предложив три ее «измерения», по его мнению, определяющие: «избирательное», «властное» и «психологическое».

В качестве причин возникновения партий западные ученые указывают и на племенные, религиозные моменты. Ж. Блондель подчеркивает, что во многих бывших колониях партии разделяются по племенному, этническому признаку: «Партии могли возникнуть, например, если существовали конфликты между племенами или между этническими группами внутри одной и той же страны, как в Нигерии, Гане и многих других африканских странах». Он упоминает и возможность формирования политических партий на религиозной основе .

Проблемы переходного периода

Автор не намерен давать развернутый анализ той политико-правовой ситуации, которая сложилась в России после Октября 1917 г., применительно к теме данной работы, равно как и роли однопартийной системы в отношениях общества и государства в последующие десятилетия, когда самое понятие гражданского общества было вне закона. Однако, некоторые существенные моменты, касающиеся того периода, хотя бы вкратце, следует рассмотреть, так как именно из того общества возникает то, которое теперь принято называть «постсоветским». Их нельзя разъединить, не впадая в противоречия с историей и современностью. Одно вырастает из другого, равно как едино и политико-правовое поле, в котором мы находимся, несмотря на многие давно известные и ставшие привычными трактовки исторических фактов. Остановимся на одной из них, наиболее существенной для нашей темы.

Бесспорно, что за несколько месяцев в 1917 г. создававшийся в России столетиями правопорядок не просто был замещен иной системой права — феодально-буржуазного «социалистическим», а произошла более радикальная перемена: закон уступил место насилию, право - произволу одной партии. Отмечая это, А.Б. Зубов в своей работе «Традиционный правопорядок и новая российская государственность» утверждает, что «в таком случае нельзя ждать от послереволюционной России никакого действительного правопорядка. Большевики, пойдя почти немедленно после захвата власти на беспримерное в человеческой истории уничтожение всего национального законодательства, заместили его своими законами, своей конституцией, но не надо быть проницательным законоведом, чтобы обнаружить, что прав был все же Ленин с его «непосредственно на насилие опирающейся властью», а не многочисленные специалисты, целые институты, занятые в коммунистический период изучением советского правопорядка как чего-то реального».

Автор подкрепляет свои выводы ссылками на реально существовавшую «иерархию» советского правопорядка и практику его использования: советские конституции провозглашали все гражданские права и свободы, объявляя, что «вся власть в СССР принадлежит народу» (ст. 2 Конституции 1977 г.); ниже конституции находились законы; еще ниже - подзаконные акты; под ними — ведомственные инструкции; на самом дне - законопослушная деятельность граждан, законом облеченных властью, что обосновывалось в теории советского права. На практике же конституционные нормы не имели никакой силы: любой советский человек прекрасно знал, чего стоят правовые гарантии свободы совести, слова, собраний, право на труд, на жилище и другие, реализация которых зависела исключительно от партийной бюрократии. Намного существенней конституционных норм и раскрывающих их законов оказывались подзаконные акты, ведомственные инструкции, а подлинной властью в стране обладало только «телефонное право», то есть та самая «внезаконная сила», о которой говорил, как об основе нового строя, Ленин .

Эти утверждения едва ли стоит оспаривать. Они в целом соответствуют советским реальностям. Вызывает, однако, возражение исходная идея автора — весьма популярная в постсоветском обществоведении — о том, что большевики совершенно покончили с существовавшим до них правопорядком. Они покончили лишь с теми ростками правового государства и гражданского общества, которые пробивались сквозь бесправие масс российского населения, произвол монарха и нижестоящих начальников, и воспроизвели с некоторыми модификациями ту же дореволюционную иерархию правопорядка, основанного на насилии, причем в ухудшенном варианте. Достаточно отметить отношение большевиков к крестьянам, напоминавшее самые мрачные времена крепостного права, которое, кстати, и возродилось через десять лет после Октября в виде коллективизации, превратившей крестьян в бесправных подданных советского государства. Точно так же большевики воспроизвели политику самых реакционных сил монархии в отношении политических партий. Более того, они, в сущности, дискредитировали в глазах народных масс саму роль партии как выразителя и защитника их интересов. Весьма убедительно это продемонстрировали уже первые массовые выступления против большевистской диктатуры. Приведем лишь один показательный пример.

Второго марта 1921 г. в Кронштадте моряки, возглавляемые Военно-революционным комитетом, взяли власть в свои руки, провозгласив: «Власть Советам, а не партиям!». Газета «Известия Военно-революционного комитета Кронштадта» тогда писала: «На горьком опыте трехлетнего властвования коммунистов мы убедились, к чему приводит партийная диктатура. Немедленно на сцену выползает ряд партийных генералов, уверенных в своей непогрешимости и не брезгующих никакими средствами для проведения в жизнь своей программы, как бы она ни расходилась с интересами трудовых масс... Создается класс паразитов, живущих за счет масс, озабоченный своим собственным благополучием... Поэтому ни одна партия не имеет ни юридического, ни морального, никакого иного права управлять народом... Дело идет еще хуже, когда у власти стоит не одна, а несколько партий. Тогда в межпартийной сваре за преобладание у руля правления некогда думать и заботиться о народе... Вот почему на знамени восставшего Кронштадта написан лозунг «Власть Советам, а не партиям!». В другой редакционной статье тех же «Известий» анализировались причины восстания, основная из которых связывалась с трагическим положением деревни: «Предприимчивые коммунисты приступили к разорению крестьянства и насаждению советских хозяйств - усадеб нового помещика — государства». Восставшие призвали к «третьей революции», которая «выгнала бы узурпаторов и покончила бы с режимом комиссаров».

Надо сказать, что задолго до этих событий некоторые российские правоведы с удивительной проницательностью предсказывали вероятное их развитие. Приведем длинную, но, на наш взгляд, весьма выразительную цитату из труда выдающегося русского юриста и общественного деятеля Б.Н. Чичерина, который еще в конце XIX века писал: «Социалисты, равно как и анархисты, объявляют обществу войну не на жизнь, а на смерть. Считая себе все позволенным, против общества, в котором они видят только воплощение неправды, они готовы на всякие преступления. Только опасение наказания и желание приобрести приверженцев, принимая на себя личину уважения к закону, заставляют их иногда действовать парламентским путем. Но истинная цель борьбы, состоящая в разрушении всего существующего общественного строя, нисколько не скрывается. Июньские дни и ужасы Парижской Коммуны, а равно и подвиги русских нигилистов показывают, чего можно .ждать от этого направления, а то пламенное сочувствие к этим событиям, которое высказывается даже парламентскими деятелями к этой партии, доказывает, что для них законная агитация есть только маска и орудие разрушения. Организуясь в сплоченную партию, социализм становится общественной силой, которая тем опаснее, чем она увлекает за собой массы, не способные понять то, что им проповедует, и обольщаемые приманками всевозможных благ. Социал-демократия составляет главную язву современных европейских обществ. Она грозит им страшными катастрофами и обнаруживает вместе с тем весьма невысокий уровень современной политической мысли. Можно даже удивляться, каким образом такое совершенно превратное понимание всех общественных и государственных отношений может найти столь широкое распространение среди образованных народов и сделаться грозной общественной силой, с которой приходится бороться и притом с весьма сомнительным успехом».

Партии и власть

Никакая схема классификации политических партий не может вместить в себя все тонкости реального политического процесса в постсоветской России. Всегда следует иметь в виду, что политические отношения между различными участниками политического процесса очень подвижны. Это касается не только самих партий, но, в первую очередь, их политических лидеров, которые, собственно, и формируют политический ландшафт государства. Так, например, Б. Ельцин периода заигрывания с демократией в годы правления М. Горбачева, периода «романтического демократизма» 1991-1993 гг. и периода «тоталитарного либерализма» 1993-1994 гг., периода «военного патриотизма» 1995-1996 гг. и периода «мнимого правления» 1996-1999 гг. - это не просто маски одного и того же лица - это пять различных мифов, созданных различными властвующими элитами для оправдания своей политики и растиражированных далее в СМИ на базе некоторых элементов реальной политической действительности . Лрщеры партий вынуждены действовать, исходя из текущих политических потребностей, зачастую вопреки собственным программам: выступления одного из лидеров либералов А. Чубайса против расширения НАТО, голосование значительной части думской фракции КПРФ за правительственные проекты бюджета и т.д. В этих условиях российские партии могут еще долго существовать в основном как объединения, которые отличает особое отношение не столько к идеологии и общественному влиянию, сколько к власти и деньгам.

Надо учитывать и то, что политическая система России не остается в стороне от влияния факторов глобального значения. Сегодня повсюду в мире высокий динамизм общественной жизни обнаруживает относительность не только социальных структур, которые ранее казались устойчивыми, но и понятий, принципов, ценностей, которыми люди руководствуются в своем политическом поведении. Релятивизм и дифференциация интересов фрагментируют гражданское общество и мешают добиться той степени согласия, которая необходима для успешного функционирования политических партий как инструмента демократического управления общественным развитием. Происходит углубление плюрализации понятий, интересов и взглядов людей. Новые технологии способствуют дроблению общества. Прежние формы солидарности распадаются. Появляются признаки формирования более гибких ее видов.

Разумеется, известные идейно-политические ориентиры для систематизации партий, их позиций по коренным вопросам развития российского общества определились уже на заре постсоветской многопартийности. Тогда, в «романтический период» конца 80-х - начала 90-х годов, на основе многочисленных интеллигентских клубов самой разной идеологической ориентации стали возникать новые политические партии. Первыми среди них были партии демократической ориентации: Социал-демократическая партия, Демократическая партия, Республиканская партия и др. Они были предназначены скорее для бесконечных дискуссий, чем для серьезной партийной работы.

Возникновение тех или иных политический партий, вырастающих первоначально из узкого кружка единомышленников, порождает широкий спектр возможностей для последующей эволюции, из которых в результате политического «отбора» возникает неожиданный вариант. Так, появление на правом фланге российского политического спектра в 1993 г. крупной политической силы в виде ЛДПР — во многом результат случая, ибо ни одна политическая группировка этого спектра не смогла предложить в тот период авторитарного лидера, выражающего настроения люмпенизируемого большинства российского общества, каким представил себя В. Жириновский. Достоверных данных о численности ЛДПР нет. Социальную базу партии Жириновского в городах составляют мужчины в возрасте 25-45 лет, имеющие среднее образование, из разных социальных слоев. Идеологически социальная база ЛДПР характеризуется национализмом и приверженностью идеям «сильной руки» и «порядка». Социально-психологическими чертами этой группы являются высокий уровень агрессивности и значительный мобилизационный потенциал. Среди активистов и лидеров ЛДПР много выходцев из КГБ и ВПК, не участвовавших в процессе формирования прежних политической и экономической элит, испытывающих социальную уязвленность, склонных к принятию харизматического лидера, сохраняющих привязанность к националистической и великодержавной идеям. Первую же роль не только в тот период, но и в последующем играла Коммунистическая партия, построенная по принципу жесткой иерархической вертикали — по тому же принципу, по которому организован государственный аппарат. Сократившись, КПРФ сохранила в своих рядах несколько сот тысяч членов, — что больше, чем во всех остальных партиях, вместе взятых, - и первичные организации почти во всех регионах. Тем не менее, потенциал коммунистического движения не следует преувеличивать (этому свидетельство - раскол в КПРФ в 2004 г.). Ряды КПРФ пополнялись не столько за счет привлечения новых членов, сколько за счет перетекания кадров из других партий аналогичной ориентации. Согласно данным ВЦИОМ, не более 15% населения считали, что коммунистическая партия сможет стать реальной политической силой в России, и только 10%, что она сможет в будущем вернуться к власти. КПРФ имеет обновленную программу, значительное число функционеров, опыт работы с населением, ее отличают дисциплина и организованность. КПРФ располагает солидными финансовыми источниками, а кроме того - прочными связями с традиционными периодическими изданиями левой ориентации.

Второй, «прагматический», период, начавшийся с октябрьских событий 1993 г. и продолжающийся по сей день, характеризуется попытками «встроить» политические партии в систему власти «президентской республики», сложившейся в результате принятия на референдуме ельцинской Конституции. В результате проведения в декабре 1993 г. парламентских выборов по смешанной системе в Государственной Думе политические партии стали преобладающей силой, но только в Думе. Ни в обществе, ни в политической системе партии не стали главным инструментом осуществления политической власти.

Новая Конституция, провозгласив в ст. 13 многопартийность, сделала все, чтобы отстранить политические партии от принятия важнейших политических решений, не допустить реальной конкуренции бюрократии в борьбе за власть. Да и сама президентская республика, провозглашенная в Основном законе страны, как свидетельствует международный опыт, может сосуществовать только с двухпартийной системой англо-американского образца.

Попытки создания двухпартийной системы предпринимались с 1993 г. Сначала на роль «партии власти» претендовал «Выбор России» во главе с бывшим премьером российского правительства Егором Гайдаром, а также ПРЕС, возглавлявшийся вице-премьером Сергеем Шахраем.

Однако на выборах 1993 г. по партийным спискам неожиданно для многих победила ЛДПР Владимира Жириновского. Это сразу же спутало карты Кремля, который оказался в первой Думе в меньшинстве.

В связи с этим желание идти на какие-либо дальнейшие эксперименты по модернизации партийной или избирательной системы отпало, более того, не раз возникали идеи вернуться к мажоритарной системе советских времен, когда при помощи административного ресурса удавалось избирать «кого надо». В Первую Государственную Думу прошло 8 политических партий: ЛДПР, «Выбор России», КПРФ, Аграрная партия России, «Женщины России», «ЯБЛОКО», ПРЕС и ДПР. Фактически был представлен основной политический ландшафт России, который серьезно не изменился до выборов 2003-2004 гг.

Похожие диссертации на Политические партии как институциональный фактор становления гражданского общества в современной России

Политическая институализация предпринимательства как фактор становления гражданского общества в РоссииСергеев Александр Иванович

Местное самоуправление как фактор становления гражданского общества в современной России Бажинов Михаил Александрович

Региональная пресса как фактор становления гражданского общества в современной РоссииКоровин Юрий Алексеевич

Политическое решение как фактор становления демократического общества в современной РоссииМакаренко Андрей Александрович

Массовые политические коммуникации как фактор становления и развития гражданского общества в современной РоссииБелова Оксана Викторовна

Эффективность местного самоуправления в условиях становления гражданского общества в России : региональный аспектКраюшкина Елена Анатольевна

Политическая социализация курсантов в контексте решения проблем становления гражданского общества в РоссииБусаргина, Анастасия Владимировна

Политические и социокультурные условия становления гражданского общества в современной России Андронова Ирина Владимировна

Механизмы государственно-политического регулирования социально-экономического развития России в условиях становления рыночного обществаФедоров Валерий Викторович

Формирование общественно-государственных институтов и отношений в процессе становления гражданского общества в современной РоссииТвердов Иван Владимирович