Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Политическая модернизация и системные характеристики чеченского общества 12
1.1. Теоретические аспекты исследования модернизационных процессов в политической сфере 12
1.2. Системные параметры чеченского общества как факторы республиканского политического процесса 22
ГЛАВА 2. Субъекты политического процесса и общественно-политическая динамика Чеченской республики в 90-е гг. XX века 47
2.1. Республиканский политический процесс периода поздней перестройки (1989 - лето 1991 года) 48
2.2. Национальная «смута» - период первый (осень 1991 - осень 1994 года) 53
2.3. Военный период - первая Чеченская кампания (осень 1994 - лето 1996 года) 69
2.4. Национальная «смута» - период второй (осень 1996 - лето 1999 года) 75
ГЛАВА 3. Политический процесс Чеченской республики: современность и перспектива (ресурсы и внутренние ограничители модернизации) 93
3.1. Административно-бюрократический этап — республиканский политический процесс в начале XXI века 93
3.2. Сепаратистско-террористическая «антисистема» - структура, основные параметры, перспективы развития 103
3.3. Политическая система и общественно-политический процесс Чеченской республики: пути и формы оптимизации 109
3.4. Комплексная модернизация чеченского общества, как фактор общественно-политической стабилизации республики 125
3.5. Возможные сценарии общественно-политической эволюции Чеченской республики 144
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 151
БИБЛИОГРАФИЯ
- Теоретические аспекты исследования модернизационных процессов в политической сфере
- Республиканский политический процесс периода поздней перестройки (1989 - лето 1991 года)
- Административно-бюрократический этап — республиканский политический процесс в начале XXI века
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Оптимизация процесса модернизации национальных обществ и их политических систем, способы и формы данного процесса в последние десятилетия вошли в ряд наиболее острых проблем современной цивилизации. Распад колониальной системы и возникновение десятков новых государств актуализировало комплекс модерни-зационных проблем в середине XX века. Второй всплеск исследовательского интереса был связан с крахом системы социализма и поисками наиболее оптимальных форм трансформации политических режимов постсоциалистических государств, в том числе и самой Российской Федерации.
Но учитывая ее многосоставной характер и полиэтнокультурную природу, данная проблема в той или иной форме встала и перед национальными образованиями, входящими в состав Федерации. При этом на Северном Кавказе общественно-политическая динамика постсоветского периода привела к резкому обострению межнациональных отношений и возникновению ряда острейших этнополитических конфликтов.
Наиболее кризисными чертами характеризовался политический процесс Чеченской республики, в течение 90-х гг. тщетно пытавшейся отыскать наиболее оптимальную форму своего общественно-политического устройства. Кризисный характер развития Чечни, как известно, имел самые трагичные последствия для самой республики и определенным образом деформировал общественно-политический климат во всей Российской Федерации.
Тем самым, помимо теоретического интереса, комплекс проблем, связанных с модернизацией политического процесса общества, характеризуемого значительной внутренней сегментированностью и обладающего в силу этого и ряда других факторов ограниченным ресурсом развития (а именно таким является в настоящее время чеченское общество), имеет исключительное практическое значение. При этом следует учитывать, что политическая трансформация представляет только одну из составляющих комплексной модернизации реформируемого национального сообщества.
Особенности данного системного процесса в значительной степени определяются базовыми характеристиками общества, специфическими чертами его истории, уровнем социально-экономического и социокультурного развития, конфессиональной принадлежностью, доминирующими ментальными типами населения, как и множеством других параметров, которые необходимо учитывать при оценке существующего модернизационного потенциала.
Но существенное значение имеют не только внутренние (эндогенные), но и внешние по отношению к республиканскому социуму факторы влияния, среди которых выделим системную трансформацию Российской Федерации, а также процесс глобализации. Темпы, которыми характеризуется данный процесс, как и его тотальные формы (зачастую представляющие прямолинейную «вестернизацию»), обусловили жесткую конфронтационную реакцию со стороны мусульманского мира. Одной из компонент данного ответа является выдвижение альтернативных западному вариантов модернизационного развития. К ним принадлежит, в частности, и ваххабистский «проект», достаточно ощутимо представленный в общественно-политической жизни Чечни во второй половине 90-х годов. Рассмотрение потенциального социального ресурса различных вариантов модернизации республиканского политического процесса, является необходимым элементом заявленной темы исследования. И это также подчеркивает ее актуальность, учитывая место и роль глобальной антитеррористической кампании в современном мире.
Степень разработанности проблемы. Литература по проблемам политической модернизации достаточно обширна и разнообразна. Среди отечественных исследователей отметим работы С.Н. Гаврова, В.И. Ильина, И.И. Кравченко, А.С. Панарина, А.И. Соловьева, И.Г. Яковенко1.
См.: Гавров С.Н. Модернизация незападных обществ: соотношение локального и универсального // Вестник Московского госуд. ун-та культуры и искусств. М., 2003. № 2; Кравченко И.И. Модернизация сегодняшней России // Этатистские модели модернизации. М., 2002; Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000.
На Западе теоретическое осмысление процессов политической и этно-политической модернизации началось на несколько десятилетий раньше и потому круг исследователей, внесших свой вклад в данное исследовательское направление, шире. Отметим здесь работы Г. Алмонда, С. Блека, Э. Гидденса, К. Гриффина, Р. Даля, Г.О' Доннела, М. Леви, X. Линдца, У. Мура, Л. Пая, Д. Рюшемейера, Ю. Хабермаса, С. Хантингтона, Ф. Шмиттера, У. Шрамма, С. Эйзенштадта, А. Экстайна1.
В диссертационном исследовании, достаточно широко использовалась литература по проблемам межэтнического взаимодействия. Значительный интерес для нас представляли работы этнополитологов, этносоциологов и этно-психологов Н.В. Арутюнова, И.П. Добаева, Л.М. Дробижевой, СВ. Лурье, А.Л. Садохина, З.В. Сикевич, А.А. Сусоколова, В.Ю. Хотинца, В.В. Черноуса, исследования этнодемографов М.Н. Губогло и В.И. Козлова.
Большое число работ последнего времени посвящено анализу и оценке особенностей этнополитического процесса Чеченской республики в постсоветский период. Выделим исследования Ю.В. Васильева, В.Ю. Верещагина, С. Дауева, Г.С. Денисовой, П.Я. Нечепуренко, Э. Паина, С. Сарматина, А.В. Тишкова, Л.Л. Хоперской2.
Учитывая характер нашего исследования, необходимо было привлечь работы, анализирующие особенности традиционного этносоциального и эт-ноконфессионального устройства чеченского национального сообщества. Среди авторов, изучавших данный круг проблем, можно отметить дореволюционного ученого У. Лаудаева, начавшего научное изучение специфики тейпово-тукхамной организации, а среди исследователей советского периода -М. Мамакаева, И. Саидова, А. Саламова, С.Ц. Умарова, С. Хасиева, Я. Чеснова.
1 См.: Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003; Гидденс Э. Последствия модерни-
ти // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999; Эйзенштадт Ш. Множест
венность модернизмов в век глобализации // Глобализация: контуры XXI века. М., 2002.
2 См.: Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе. Ростов
н/Д., 1997; Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д., 2003; Дауев С.
Чечня: коварные таинства чеченской истории. М., 1999; Современное положение Чечни: социаль
но-политический аспект. Ростов н/Д., 2001.
Отдельным аспектам жизнедеятельности современного чеченского общества посвящены работы Л.С. Басхановой, С.А. Воронцова, Л. Ильясова, А.А. Манкиева, Ю.Е. Милованова, Э. Хасмогомадова.
Динамика чеченского этнополитического кризиса и многие компоненты жизнедеятельности республиканского социума в постсоветский период исследуются в серии коллективных сборников, издаваемых Центром системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ, которые также использовались в диссертационной работе1.
Сложность современной общественно-политической ситуации в республике и необходимость определения форм оптимизации ее государственного устройства и политического процесса определила интерес к работам теоретика-«традиционалиста» Х.А. Нухаева, разработавшего проект выделения в составе Чечни двух территориальных образований.
Тем самым проблемный комплекс, связанный с нормализацией и модернизацией чеченского общества, не обделен вниманием научного сообщества. Однако, несмотря на значительное число исследований, посвященных различным аспектам жизнедеятельности Чечни, вопрос о наиболее оптимальных формах и направлениях развития его политического процесса остается в центре научной дискуссии и далек от своего решения.
Теоретико-методологическая база. Методологическим основанием диссертационного исследования стали теоретические методы, принятые в современной отечественной и зарубежной политологии, политической социологии и этноконфликтологии. При изучении общественно-политической динамики Чеченской республики применялись методы сравнительного анализа идеологических программ и форм практической деятельности отдельных субъектов политического процесса. Элементы структурно-функционального и политико-социологического анализа использовались при изуче-
См.: Басханова Л. С-Э. Чечня: общественное мнение в условиях этнополитического конфликта. Ростов н/Д., 2004; Традиционализм и модернизация на Северном Кавказе. Ростов н/Д., 2004; До-баев И.П. Исламский радикализм. Ростов н/Д., 2002.
нии внутрисистемных конфигураций, возникавших в структуре политической элиты каждого из периодов постсоветского развития Чечни. В процессе исследования применялись также методы анализа социологического и статистического материала (данные мониторингов, социально-экономическая статистика и динамика миграционных потоков)
Объектом исследования является динамика основных структурных элементов политического процесса Чеченской республики в постсоветский период.
В качестве предмета исследования определяются проекты модернизации республиканского политического процесса, реализуемые в конце XX -начале XXI вв. различными властными командами; возможные формы оптимизации современной общественно-политической динамики Чечни и модернизации ее политической системы.
Цель и задачи исследования. Основной целью исследования является комплексное исследование динамики республиканского политического процесса в конце XX - начале XXI вв.; определение ведущих векторов его модернизации, объективно заданных ограничителей, путей и форм оптимизации данного процесса. Общая цель конкретизирована в следующих задачах:
- определить и представить в общем виде совокупность системных
факторов, определяющих динамику республиканского политического про
цесса;
выделить в пределах постсоветского периода развития Чечни ряд этапов, характеризуемых спецификой развития республиканского политического процесса, собственной формацией политических деятелей; определенной системной конфигурацией и силовым соотношением различных субъектов политического процесса;
исследовать структурные и функциональные особенности политико-правовой модели, реализуемой в ходе государственного строительства Чечни на каждом из выделенных этапов; представить основные внутренние и внеш-
ниє факторы влияния (давления) на политическую систему республики и их соотношение в общественно-политической динамике данного времени;
зафиксировать в пределах каждого периода расстановку и иерархию основных центров политического влияния, очертить в общем виде их идео-лого-политические платформы и программы действий (модернизационные проекты общественно-политического развития республики);
определить возможные формы модернизации политической системы и политического процесса Чеченской республики на обозримую перспективу; установить набор условий, необходимых для успешной реализации данных процессов; зафиксировать объективные ограничители, сроки и пределы подобной модернизации.
Научная новизна диссертации заключается в следующих положениях:
выделены основные периоды развития республиканского политического процесса, различаемых по составу и системному соотношению основных субъектов политического действия; особенностям реализуемых политико-правовых моделей государственного устройства Чечни;
установлено, что все внутренние «интеграторы» чеченского общества (конфессиональный, родовой, социотерриториальный) имеют ограниченный социальный ресурс и не способны (ни по отдельности, ни в своей совокупности) обеспечить устойчивую консолидационную платформу для всего национального сообщества;
зафиксировано, что все данные факторы локальной интеграции в общенациональном формате в большей степени исполняют дифференцирующую и оппозиционную функции, работая против центростремительных усилий официальной власти, вне зависимости от того, какой политической формацией последняя в данный момент времени представлена. Впрочем, справедливости ради, отметим, что в последние годы наблюдается и обратная тенденция;
выделены основные направления коррекции республиканского политического процесса, способные в совокупности с мерами социально-
экономического, социокультурного, идеологического и информационного плана содействовать нейтрализации деятельности сепаратистско-террористи-ческого движения;
- исследованы основные прогнозные варианты республиканского политического процесса на обозримую перспективу и охарактеризованы возможные формы оптимизации модернизационного развития республики и ее политической системы.
На защиту выносятся следующие положения:
В политическом процессе Чеченской республики постсоветского периода следует выделить ряд этапов, различающихся по составу действующей политической элиты, общей конфигурации центров политической силы, а также по особенностям общественно-политического устройства республики.
Все находившиеся у власти в постсоветский период политические формации были ориентированы на модернизацию Чеченской республики и ее политической системы. Притом, что реализуемые модернизационные проекты различались существенным образом, основной проблемой неизменно решаемой любой властной формацией, становилось определение ведущих принципов государственного устройства, способных консолидировать крайне сегментированное национальное сообщество.
В течение постсоветского периода в Чеченской республике были в той или иной степени опробованы различные варианты модернизации политической системы, включавшие в различном сочетании элементы западной демократии, исламской теократии, традиционной родовой и этноконфессио-нальной организации национального сообщества (тейпово-тукхамные и вир-дово-тарикатные структуры). В силу совокупности объективных условий и субъективных факторов ни один из этих вариантов не был успешным.
На современном этапе развития Чечни родовые и этноконфессио-нальные структуры, как базовые элементы традиционной организации общества, проявляют себя дифференцированно в общественно-политической жиз-
ни республики: частично как институты противостояния официальной власти, вне зависимости от того, какой политической формацией последняя в данный момент представлена; частично - оказывая содействие официальным властным структурам. При этом, имея в виду принадлежность к тем или иным родам и вирдам представителей властных формаций, следует констатировать их некое разделение внутри себя, а не противопоставление друг другу, о чем свидетельствует тот факт, что ни один тейп или вирд не принял и не принимал раньше целиком чью-либо сторону в затянувшемся противостоянии.
История Чеченской республики постсоветского периода (два периода национальной «смуты», две масштабные военные кампании) значительным образом сократили реализуемый ресурс общественно-политической модернизации. Дополнительными и весьма существенными ограничителями последней выступают, с одной стороны, все еще продолжающееся функционирование сепаратистско-террористической «антисистемы» (СТА), деятельность которой пронизывает многие сферы жизни республиканского социума; с другой - существенные депривационные процессы, обусловленные разрушением социально-экономического потенциала республики.
Одним из основных содержательных векторов модернизации республиканского политического процесса представляется постепенное расширение спектра легальных общественно-политических объединений, вплоть до включения в него сепаратистских движений, строго ориентированных на деятельность в конституционном нормативно-правовом поле и жестко осуждающих методы борьбы сепаратистско-террористического подполья. Вместе с тем, шаги в направлении политической модернизации, требуют значительного подкрепления развертыванием социально-экономических программ и мер.
Модернизация политического процесса Чечни представляется только одной из составляющих системной модернизации чеченского общества (его социальной сферы и экономики; социопрофессиональной структуры населения и системы общественных отношений). При этом значительное от-
11 ставание одного из блоков данного модернизационного комплекса может существенно тормозить реализацию всего проекта.
8. Политическая практика всего постсоветского периода показала, что Чеченская республика не располагает внутренним ресурсом для устойчивого развития суверенного государственного образования. И ее успешная модернизация может быть осуществлена только в рамках развития Чечни в составе России при мощной финансовой, материально-технической, социокультурной и информационной поддержке федерального центра.
Научно-практическое значение исследования. Результаты диссертационной работы могут быть использованы в практической деятельности республиканских органов в сфере оптимизации и коррекции местного общественно-политического процесса. Отдельные текстовые блоки могут быть представлены в качестве разделов лекционных курсов для студентов, специализирующихся в области политической этноконфликтологии, социологии политики,этносоциологии.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были обсуждены и апробированы на заседаниях кафедры политологии и этнополитики Северо-Кавказской академии государственной службы, а также представлены в докладах и выступлениях на международных конференциях «Перспективы гражданского общества в России и особенности его развития в условиях Северо-Кавказского региона» (Ростов н/Д.,
г.), «Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения» (Ростов н/Д.,
г.)., а также на ряде ведомственных научно-практических конференций и семинаров в гг. Ставрополе, Грозном, Ростове н/Д в 2003-2005 гг. и отражены в 3 публикациях автора.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав (включающих 11 параграфов), заключения и списка литературы. Объем текста - 154 страницы, список литературы включает 202 источника.
Теоретические аспекты исследования модернизационных процессов в политической сфере
Как и любое понятие, фиксирующее сложное явление объективной реальности, политический процесс имеет в современной науке множество формулировок и определений. Причем спецификация последних в немалой степени определяется самим ракурсом, под которым рассматривается данное явление или тем, какая из его многочисленных системных составляющих представляется приоритетной.
В зависимости от угла зрения или выбора доминирующего элемента под политическим процессом отдельные исследователи понимают форму функционирования политической системы общества, эволюционирующей в определенном пространстве и времени; одну из специфических разновидностей общественного процесса (отличного от экономического, идеологического, культурного и других его форм); конкретный, обладающий обозначенным конечным результатом процесс, связанный с формированием партии, проведением предвыборной кампании и т.д. (133, 294).
К последнему варианту тяготеет и формулировка, согласно которой политический процесс представляет многообразную «деятельность «завязанных» в определенную структуру политических институтов и движений, направленная на достижение ими своих целей путем реализации определенных функций и применения соответствующих методов, принципов и процедур» (122,340).
Известный отечественный политолог М.В.Ильин определяет политический процесс как «смену состояний политической системы, ее функционирование в режиме времени» (81, 57). В достаточной мере комплексная и точная формулировка, на наш взгляд, принадлежит Ю.В.Васильеву, согласно которому политический процесс «представляет все основные аспекты функционирования правовых и политических властных институтов; совокупность правил и норм политической практики, характерных для данного социума; специфику социальных механизмов, ответственных за взаимодействие и конкуренцию субъектов общественно-политической жизни (партий, движений, государств, политических лидеров)» (37, 7).
В структурном плане политический процесс в свою очередь может быть представлен как множество динамичных процессов, тем или иным образом определяющих и структурирующих общественно-политическую жизнь социума (реформа, революция, модернизационные процессы, избирательные кампании и т.д.). Соответственно многообразным является и содержание политического процесса, которое включает в себя «а) социально-политические условия возникновения и функционирования политического процесса; б) субъекты политических действий и средства их влияния на объект; в) политические интересы, мотивы и цели поведения в политическом взаимодействии; г) взаимодействие субъектов в форме борьбы и сотрудничества» (122, 341).
Говоря иначе, содержанием политического процесса является совокупная деятельность (борьба, сотрудничество и т.д.) всех политических сил (как самого государства, так и отдельных его классов, партий, общественных движений) по укреплению своей власти (политического ресурса) в пределах определенного территориального (государственного или регионального) сообщества.
Но специфика политического процесса Чеченской республики заключается в том, что важнейшее место в нем занимает этнонациональный момент - то, что известный ростовский специалист в сфере региональных межнациональных отношений Л.Л. Хоперская обозначила как «этническая субъ-ектность».
«Использование в политологическом анализе категории «субъект» применительно к этнической группе означает, что эта группа рассматривается в качестве носителя культурной и политико-правовой активности, т.е. форм общественной активности, которые традиционно находятся в сфере урегулирования институтами государства... Этническая субъектность - это особый тип социальной связи, которая обеспечивает устойчивость внутриэтнической структуры. Формой выражения этнической субъектности северокавказских народов является самоорганизация и самоуправление, т.е. наличие общинно-родовых институтов (тейпов, туххумов и пр.) и механизмов их функционирования (адатов)» (175, 22-23).
Подобная способность этноса взаимодействовать с инонациональным окружением как единое целое, позволяет говорить об этнополитическом процессе, имеющем существенные отличия от «классических» форм политической деятельности. Согласно Д.В.Драгунскому, одному из первых в отечественной политологии, давшему определение этому понятию, этнополи-тический процесс есть: «процесс взаимодействия достаточно больших групп населения, каждая из которых характеризуется, с одной стороны, определенно артикулированной этнической идентичностью, с другой - определенными (реально наличествующими или желаемыми) институтами суверенитета. Таким образом, выражаемые этими группами этнические требования немедленно становятся политическими (расширение суверенитета), а политические, экономические или гуманитарные требования приобретают этническую окраску, при их реализации используются механизмы этнической мобилизации» (70).
Таким образом, субъекты этнополитического процесса, как правило, отстаивают не определенные интересы (позволяющие взаимодействующим силам искать компромиссы, опираясь на принципы «разумного эгоизма»), а несовпадающие (если не противоположные) ценности, что до предела затрудняет поиск взаимоприемлемого компромисса. Ценности «не разменивают» на экономическую или любую другую выгоду. Как результат, классические политологические схемы, представляющие политический процесс в русле «теории обмена» практически не работают при аналитическом исследовании и объяснении этнополитических конфликтов. А следовательно учет этнонациональ-ного и этнополитического фактора является одним и важнейших элементов анализа общественно-политического процесса Чеченской республики.
Политическая модернизация. Достаточно многозначным является и понятие «политической модернизации». Теория модернизации получила свое развитие в середине XX века. Ее становление было связано с анализом различных аспектов политической жизнедеятельности новообразованных государств, возникших после распада мировой колониальной системы. На первом этапе (50-60-е гг.) развитие данного политологического направления, отдельные концепции несмотря на определенные частные расхождения между собой, совпадали в главном, придерживаясь единой точки зрения о почти полной содержательном совмещении модернизации и вестернизации.
Модернизация понималась как по возможности максимально полное копирование западных образцов во всех сферах жизни (иными словами речь шла исключительно о «догоняющем» развитии, причем в жестко заданном фарватере уже проложенном социально-политической, экономической и культурной динамикой западного мира). Взгляд на модернизацию как на подобный линейный процесс начал пересматриваться уже в 70-е годы, по мере того как один за другим заканчивались неудачей модернизационные проекты большинства развивающихся стран, пытавшихся напрямую копировать общественно-политические и социоэкономические институты и формы западной демократии.
«Институализация либеральных ценностей, установление парламентских систем, разделение властей и прочих стандартов западной организации власти обернулись не повышением эффективности государственного управления, а коррупцией и произволом бюрократии, катастрофическим расслоением населения и его политической отчужденностью, нарастанием конфликтности и напряженности в обществе» (157, 298).
Республиканский политический процесс периода поздней перестройки (1989 - лето 1991 года)
В советский период к правящей элите относилось партийное руководство республики и крупнейшие представители местной хозяйственной номенклатуры (директора крупнейших местных предприятий). С 1989 г. республику возглавлял Д.Завгаев достаточно жестко контролировавший процессы демократизации общественной жизни и экономическую реформу.
Чтобы оценить деятельность местной партийной верхушки надо вспомнить, что первоосновной ее задачей (впрочем как и любой политической власти) было сохранение своих властных полномочий. Сформированная в эпоху длительной (несколько десятилетий) общественно-политической стабильности и жесткой персональной ответственности, республиканская бюрократия второй половины - конца 80-х гг. очень осторожно воспринимала реформационные новации, идущие из союзного центра.
Значительная ее часть, включая высшее руководство, очевидно, до последнего момента не могло поверить в окончательный характер этих все более радикальных веяний. И основной задачей было не «засветиться» среди реформаторов, чтобы сохранить свое место, когда перестройка даст «задний ход».
Не удивительно, что, придерживаясь такой позиции, партийное руководство республики с определенного момента начало выступать в качестве все более ощутимого тормоза на пути общественного реформационного процесса, стремительно набиравшего обороты. Причем «ограничителем» не только политическим, но и экономическим, учитывая ориентацию Д. Завгаева и его окружения на государственно регулируемые формы экономики и жесткий контроль над быстро растущим в республике кооперативным движением. «Преданность» социалистическим идеям (которая в действительности представляла политическую недальновидность) не мешала местной властной номенклатуре оформляться (и заполняться) в соответствии с патронажно-клиентальным принципом, представлявшем в расширенном и модифицированном виде традиционный кровнородственный трибализм (впрочем сопоставимый по своим масштабам с аналогичными явлениями в других республиках Северного Кавказа).
Речь идет о среднем и низшем звеньях административного аппарата, тогда как центральные фигуры партийного руководства были назначенцами союзного центра. И это определяло многие элементы их управленческого стиля. Как известно, народная поддержка и популярность в системе координат советской партийной номенклатуры не рассматривалась в качестве самостоятельного властного ресурса. Последний обеспечивался включенностью в мощную систему партийного руководства, поддерживаемую совокупной мощью всех силовых структур государства. Не удивительно, что завга-евская верхушка не стремилась к популизму, и не была от него столь зависима, как пришедшая ей на смену этнонациональная властная формация.
И тем не менее, стремительно нараставшая волна национального возрождения затронула и партийную номенклатуру. Именно при Завгаеве начинается интенсивное восстановление мусульманской инфраструктуры - за два года было его руководства в республике было построено более 200 мечетей. При этом сам партийный лидер установил достаточно тесные контакты с духовным руководством Накшбандийя - одним из двух суффийских тарки-катов, действовавших на территории республики. Но даже такая поддержка не была в состоянии значительно увеличить социальный ресурс официальной власти. А отсутствие широкого социального авторитета при стремительной дискредитации союзной власти, ставленником которой республиканская номенклатура в конечном счете являлась, сделало возможным ее низвержение теми, кто рвался к власти, опираясь на высшее руководство России в лице Б. Ельцина и Р. Хасбулатова, недовольных прогорбачевской линией официальной власти республики, и лозунг о независимости, хотя суверенной Чечня была объявлена именно при Д. Завгаеве.
Политическая оппозиция, как уже говорилось, являлась порождением перестройки. При этом зарождалась она не внутри партийного аппарата, а во «внешней» среде, в определенных слоях республиканского общества, реагирующего на процессы демократизации социальной жизни в Советском Союзе. При этом формирование движений, оппозиционных республиканской властной номенклатуре, по срокам и стадиям своего структурного и функционального «созревания» (до попытки Б. Ельцина и Р. Хасбулатова использовать их в своих интересах) в целом соответствовало аналогичным процессам, идущим в большинстве других республик Северного Кавказа.
Первые ростки «низовой» оппозиционности начинают просматриваться в общественно-политической жизни республики в 1987-1988 годах. А в 1989 г. они уже представляют достаточно организационно оформленные объединения. Причем наличие традиционных родовых (тейповых) структур существенно облегчило институализацию политической оппозиции (по крайней мере ее националистического крыла). Более того, с рубежа 90-х гг. родовые структуры определяются наряду с политическими партиями в качестве самостоятельных субъектов республиканского политического процесса.
Вся это быстро формирующаяся оппозиция изначально была весьма разнородна и заключала группировки с самыми различными программными установками и ориентирами. Впрочем последние в значительной степени зависели от внешних факторов - и в немалой степени от границ политически допустимого и «разрешенного» советским режимом в данный момент времени: по мере расширения этих границ сдвигались и стратегические цели оппозиционных движений. Но в общем плане, среди оппозиционных сил в конце 80-х гг. можно выделить две основные группировки - происламскую и прозападную. «Первые выступали под лозунгом противопоставления исламской идеологии коммунистической, вторые - за движение к гражданскому обществу и правовому государству» (175, 78).
Организационной структурой для исламистов стали Вайнахская демократическая партия (ВДП) и партия «Исламский путь». «Западники», представленные прежде всего национальной интеллигенцией, были объединены в «Движение за демократические реформы». Но параллельно начинает складываться еще одна группа политического влияния, которую можно условно обозначить как «традиционалистов».
В нее входили приверженцы родовой и этноконфессиональной (тейпо-во-тукхумной и вирдовой) организации общества, предполагавшие, что этносоциальная «самобытность» Чечни предопределяет и особые форму ее государственно-политического устройства, не совпадающую ни с западной, ни с исламской моделью.
Заметим, однако, что идеологические платформы и развернутые программы действий в данное время у различных групп оппозиции только складывались. Тем самым, речь не шла о самостоятельных модернизацион-ных проектах обустройства республики и ее политической системы. Оппозиционные центры ограничивались декларациями своей системной приверженности тому или иному типу общественно-политического строя и концентрировали свою деятельность в области тактической борьбы с партийной номенклатурой.
В этой тактической сфере первоочередной задачей всех обозначившихся оппозиционных политических групп была ликвидация партийной властной вертикали и приход к власти. Общность задач данного этапа и предопределила складывание максимально широкой политической коалиции объединившей всю оппозицию - формируется Объединенный конгресс чеченского народа (ОКЧН).
Административно-бюрократический этап — республиканский политический процесс в начале XXI века
Введение федеральных войск на территорию республики и начало второй чеченской кампании, казалось бы, вернули общественно-политический процесс в системную ситуацию осени 1994 года (начало первой кампании). Однако, несмотря на внешнее сходство, внутреннее его содержание было существенно иным. Во-первых, действия России были спровоцированы силовой акцией чеченских леворадикалов. Но более существенным фактором, определившим тональность восприятия национальным сообществом наступления федеральных сил, являлся сам крайне негативный опыт "независимого" развития 1996-1999 гг. Именно он определил низкую консолидаци-онную активность широких слоев населения на антироссийской платформе.
Основной реакцией чеченского общества было отстранение от происходящего. Тем самым социальная база поддержки ичкерийской политической элиты оказалась весьма ограниченной в сравнении с периодом первой кампании. Более того, не произошло полной консолидации даже в составе самой элиты. Некоторые влиятельные деятели избрали позицию нейтралитета (неучастия) или даже перешли на сторону федерального центра.
Впрочем, основные политические противники - леворадикальная оппозиция и президентская власть, в конце концов, преодолели свои разногласия. Но в целом вторая кампания, в отличие от первой, ограничивалась форматом силового свержения сепаратистского политического режима.
Несмотря на активную идеологическую работу сепаратистов по организации общенационального сопротивления федеральной группировке, народной войны не получилось. Чеченское общество устранилось от поддержки ичкерийской элиты, о чем, в частности, свидетельствовало стремительное продвижение российских войск к Грозному. Самое значительное число территориальных сообществ республики предпочитало сохранять нейтралитет (были даже выработаны "типовые" формы договоренности с федералами о том, что жители чеченских поселений не пускают на свою территорию боевые отряды сепаратистов, а российские войска не подвергают эти населенные пункты обстрелам и зачисткам).
Соответственно иначе, чем в первую кампанию формировалась и новая политическая элита, лояльная к России. У федеральной власти не было необходимости рекрутировать старые кадры, утратившие в республике всякое влияние. На сотрудничество, как уже было сказано, пошел ряд авторитетных чеченских деятелей, из которых можно выделить духовного лидера республики А. Кадырова.
Таким образом, в достаточно сжатые сроки сложился костяк новой элитной формации. Причем в отличие от первой кампании, сепаратисты в считанные месяцы утратили контроль практически над всей территорией Чечни. Уже к марту-апрелю 2000 г. остатки их боевых подразделений оставляют последние населенные пункты и переходят к партизанской форме дислокации. Следовательно, почти отсутствовал период функционирования в пределах республики двух политических режимов, обладающих собственной организационно-управленческой вертикалью.
С лета 2000 г. можно вести отсчет послевоенного функционирования республиканской администрации, притом что крупные и мелкие теракты и боестолкновения на территории Чечни продолжаются и все последующие годы (их интенсивность имеет общую тенденцию к снижению, если в этом пульсирующем процессе вычленить медианную линию).
Отличительными чертами республиканского политического процесса начала XXI в. становится его высокая административная зарегулирован-ность и управляемость, радикально отличающие его от политической динамики 90-х гг. Напомним, какой высокой общественной активностью отличались первые месяцы "масхадовского" периода, когда на волне послевоенного энтузиазма в Чечне возникли сотни разнообразных движений и объединений. Ничего подобного в 2000 г., с утверждением в республике новой власти, не было. Основные общественно-политические инициативы спускались "сверху".
Управляемость общественно-политической динамики в известной мере предопределяла и отсутствие в республике серьезной политической оппозиции действующей власти. Не говоря уже о возможности жесткой конфронтации отдельных ее ветвей, которая отчетливо проявлялась в период президентского правления Д.Дудаева и А.Масхадова. Но в не меньшей степени единство правящей политической формации определялось законами «военного времени», которым по-прежнему подчиняется местный политический процесс. Наличие мощного сепаратистско-террористического движения заставляло власть консолидироваться перед лицом жестокого врага (в этом отношении современная политическая жизнь в республике в определенной степени напоминает политический процесс 1995-1996 годов).
Но этот бюрократический элемент, столь ощутимый в общественно-политической динамике современной Чечни, играет достаточно сложную роль, сочетающую как положительные, так и негативные черты (его противоречивость фиксируется по данным социальных мониторингов общественного мнения). С одной стороны, общество, усталое от бесконечной конфронтации своих политических группировок и центров силы, от своей тотальной сегментации по множеству признаков, восприняло жесткую организационную конструкцию новой властной вертикали с явным облегчением, ощутило ее как способ пускай формальной, но пока единственно возможной консолидации, преодолевающей все разъединительные барьеры.
Положительную роль играло и то обстоятельство, что лидер новой республиканской политической формации А. Кадыров как раз не был "формальной" фигурой, навязанной федеральным центром чеченскому обществу. Долгое время бывший муфтием Чечни, он являлся деятелем национального масштаба и обладал высоким персональным авторитетом.
Но та же самая объективно существующая сегментация чеченского общества, обусловленная спецификой его этносоциальной организации и другими факторами, предопределила и настороженное отношение к лидеру, представлявшему один из тейпов и одну из территориальных общностей республики. Опасения в том, что новый лидер в заполнении властной вертикали будет, прежде всего, использовать профессиональные кадры своего родового и территориального сегмента были вполне обоснованы. Более того, другого невозможно было ожидать.
Дело даже не в особенностях республиканского политического процесса. Политическая практика самых демократических стран свидетельствует о том, что к власти приходит не один человек (политический лидер), но команда профессионалов. Не уникальна чеченская специфика и в том, что такая команда имеет отчетливую территориальную привязку. Российская политическая история советского и постсоветского времени представляет много аналогичных примеров (днепропетровская группировка Брежнева, уральская — Ельцина, петербургская - Путина, только наиболее яркие примеры таких "территориальных" команд, приходивших к вершине власти).
Похожие диссертации на Особенности модернизации политического процесса в условиях социальной депривации
