Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗА ВРАГА 25
1. Проблема изучения формирования коллективных представлений в современной социологии 26
2. Социальные и социально-психологические основания формирования образа «другого» 39
3. Современные методы исследования идеологического текста 58
ГЛАВА II. МЕТОДЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ ОБРАЗА ВНЕШНЕГО ВРАГА: АНАЛИЗ
СОВЕТСКОЙ ПРЕССЫ И ОФИЦИАЛЬНЫХ ДОКУМЕНТОВ НАЧАЛА «ХОЛОДНОЙ
ВОЙНЫ» (1946-1953 гг.) КАК ИЗУЧЕНИЕ СЛУЧАЯ 73
1. Предпосылки формирования образа врага в советской послевоенной пропаганде 74
2. Смысловое наполнение социального образа «другого» 82
3. Содержание образа врага и методы его обоснования 91
4. Явные и латентные функции образа внешнего врага периода «холодной войны» в современном российском обществе 122
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 132
Список ИСТОЧНИКОВ и ЛИТЕРАТУРЫ 142
- Проблема изучения формирования коллективных представлений в современной социологии
- Современные методы исследования идеологического текста
- Предпосылки формирования образа врага в советской послевоенной пропаганде
Введение к работе
Актуальность исследования определяется попыткой выявления роли конструирования образа внешнего врага в функционировании общего социального механизма трансформации российского общества в контексте, с одной стороны, исторического советского опыта, а с другой - нынешнего процесса изменения социальной природы российского общества, который с неизбежностью сопровождается глубокой аномией, увеличением стихийных факторов развития. Речь идет о том, как конструирование образа внешнего врага влияет на социетальное преобразование, т.е. на изменение социальной природы больших групп людей. Естественно, что эти изменения могут быть чреваты ослаблением и распадом социальных общностей, разложением старых общественных институтов. Вместе с тем, общество как наиболее высокий уровень социальной системы для поддержания свой жизнеспособности требует, согласно теории Т. Парсонса1, сохранения целостности, внутренней интегрированности социальных элементов.
Исторический опыт нашей страны свидетельствует, что одним из значимых механизмов формирования и поддержания интегрированности и социетальной идентичности общества (равно как и его многих социальных групп) является конструирование образа внешнего врага. По отношению к образу внешнего врага, обычно выступающего как «Они-группа», общество способно сплотиться и укрепить свою идентичность в виде целостной «Мы-группы». Подобный механизм формирования социальной интеграции, приводивший к сплочению разнородные социальные группы, классы, общественные движения и солидарности, оказывался действенным на протяжении всей истории человечества, истории СССР и сохраняет актуальность в наши дни. Важно сразу заметить, что образ внешнего врага зачастую является симулякром: он не всегда совпадает с реальным врагом и, как правило, конструируется значимыми другими (авторитетными, харизматическими лидерами, идеологическими и религиозными ценностными установками и т.д.) и поддерживается «хором» . Так, политическая элита и СМИ стран Запада, преследуя цель сплочения гражданского общества перед угрозой международного терроризма, целенаправленно формируют образы «врагов демократии», «международного терроризма», «оси зла», «прибежища террористов» и т.п. Национальное «Сверх-Я», если в нем доминирует нарциссизм, также способно вызывать враждебность, страхи, культивировать образы врага. Эти тенденции затрагивают и современное российское общество. Столкнувшись с нестабильностью, деструктивностыо, неопределенностью своего будущего, неадаптивностыо к рискам, отдельные социальные группы сегодня осознанно и неосознанно конструируют образы внешнего врага, «чужаков», по отношению к которым укрепляют свою идентичность, формируют риск-солидарности3. Все этой делает обращение к механизмам и способам конструирования образа внешнего врага, к которым прибегают различные политические силы России, особенно актуальным.
Кроме того, сегодня можно наблюдать заимствование образов врага из эпохи «холодной войны» и в широком глобальном контексте, что влияет и на характер общественной жизни России. В политических целях создаются и насаждаются симулякры внешнего врага (к ним можно отнести, например, усилия США по созданию образа врага перед началом войны НАТО против Сербии, а также перед началом вторжения в Ирак, действия некоторых российских политиков по формированию образа «враждебных» Они-групп). В связи с этим актуальным становится исследование общезначимых способов формирования образа внешнего врага, которые до сих пор недостаточно исследовались социологами.
Для этих целей нами использовался метод изучения случая (case study) -проделан анализ формирования образа врага в СМК и официальных документах начала «холодной войны» (1946-1953 гг.). Это позволило, с одной стороны, рассмотреть общезначимые условия возникновения и механизмы создания такого образа на конкретном историческом примере, а с другой стороны, определить изначальные характеристики именно того образа, который продолжает влиять на современное общественное сознание и, тем самым, на социально-политические процессы. Выбор этого периода обусловлен тем, что после победы в Великой Отечественной войне общество оказалось, с одной стороны, перед лицом радикального изменения внешнеполитической ситуации, в том числе и отношений с прежними союзниками, с другой стороны, политическая верхушка испытывала потребность в укреплении единства и управляемости общества. Для достижения этих целей был осуществлен ряд политико-идеологических мер, в том числе предприняты усилия по конструированию нового образа внешнего врага.
В то же время актуально раскрыть амбивалентность образа внешнего врага: функциональный для укрепления внутренней интеграции и социетальной идентичности традиционного общества, он оказывается дисфункциональным для современного открытого общества, ставящего гуманистические цели реализации индивидуальных прав и свобод, толерантного отношения к культурному многообразию.
Основная гипотеза исследования состоит в том, что конструирование образа внешнего врага осуществляется через формирование враждебных представлений об Они-группах и исходящих от них угрозах.
Дополнительные гипотезы:
1. Враждебные представления об Они-группах необходимы для формирования внутригрупповой идентификации Мы-группы, поэтому они являются неотъемлемой частыо национального Сверх-Я, проявляются в культурном нарциссизме, но в принципе их формирование поддается управлению. 2. Чтобы любая Они-группа стала восприниматься как враг, её образ дополняется представлениями об исходящей от неё угрозе, направленной на Мы-группу. Такие представления позволяют сохранить социетальную устойчивость общества.
Степень научной разработанности темы
Исследования, использованные в ходе работы над диссертацией, можно разбить на две большие группы. С одной стороны, это теоретические работы, в которых специально рассматривается проблематика формирования образа врага. С другой - это исследования, относящиеся к изучаемому в работе случаю и рассматривающие различные аспекты советской идеологии и общественного сознания начального периода «холодной войны».
Теоретические исследования методов формирования образа врага берут начало в работах по изучению пропаганды, осуществленных как западными (У. Липпман, П. Лайнбарджер, Г.С. Джоуэтт, В. О Доннел, Ж. Эллюль4), так и отечественными авторами (В. Артемов, Л. Войтасик, В. Терин, О. Феофанов5).
Исследования роли средств массовой коммуникации в формировании и тиражировании образов, в том числе образа врага (работы М. Маклюэна, П. Гессе, Дж. Мака, Дж. Гербнера, Дж. Дауэра6 и др.) показывают, как представления о внешнем мире, недоступном непосредственному опыту аудитории, поступая в ее сознание через СМК, делают процесс конструирования представлений в значительной мере управляемым.
В работах по проблематике принятия внешнеполитических решений (К. Боулдинг, Р. Коттам, М. Коттам, Р. Херрманн,7) рассматриваются содержательные характеристики образа врага, справедливо причисляемого к важнейшим детерминантам внешней и внутренней политики. Изучение образа врага как социально-политического феномена в целом более характерно для западных исследователей (С. Кин, С. Вунш, Б. Макнейр, о Р. Рибер, Р. Келли). Особый интерес представляют исследования образа врага на материалах антисоветской пропаганды в США в изучаемый период (Р. Робин, Д. Кот9 и др.).
В отечественной литературе можно выделить несколько подходов к пониманию образа врага. Сложилась традиция рассмотрения представлений о враге как элементе архаической картины мира в рамках дихотомии «мы-они»10. Для ряда исследователей характерен функциональный подход, в рамках которого формы использования образа врага рассматриваются как способы осуществления политической власти (С. Чугров, И. Морозов11), а также изучается его роль в формировании социальной идентичности (Л. Гудков ) и намеренный характер его создания (В. Авченко, Г. Грачев, И. Мельник13).
Необходимость привлечения междисциплинарного исследовательского инструментария для решения поставленных задач обусловила обращение автора диссертации к работам отечественных исследователей по социальной и политической психологии (Г.М. Андреева, Г.Г. Дилигентский, Л.П. Назаретян, Е.Б. Шестопал, В.А. Ядов, Ю.А. Шерковин, B.C. Агеев14 и др.), для которых характерна традиция рассмотрения представлений о враге с точки зрения его роли в процессе социальной идентификации индивида. С этим подходом перекликается работы конфликтологов, исследующих образ врага в рамках проблематики группового сознания (А. Мельвиль, А. Здравомыслов15). Его формирование связывается с появлением представления о «другой» группе, вызывающем генетически запрограммированные страх и недоверие.
Исследования образа «другого», представленные в отечественной социологической литературе более широко, чем проблематика образа врага, позволили автору сосредоточиться на формировании структурных характеристик образа врага в связи с использованием тех или иных методов культивирования враждебного отношения к «чужой» группе. Диссертант привлекает также работы по этносоциологии и этнопсихологии, где негативное отношение к «чужой» группе исследуется в рамках проблематики этноцентризма (Л.М. Дробижева, А.Г. Здравомыслов, В.А. Тишков, Т.Г. Стефаненко, М. О. Мнацаканян, В.Ф. Петренко, О.В. Митина, С. Минц, Г.У. Кцоева16), а образ врага описывается через понятие этнического стереотипа17, с помощью которого происходит противопоставление своей и чужой группы, необходимое для понимания себя как некого этнического целого. Так, А. Здравомыслов полагает, что механизм выработки этнической идентичности осуществлялся следующим образом: «в национальном самосознании «мы» соотносится с «они», и лишь через это соотношение 1 Я национальная самоидентификация приобретает определённый смысл».
Эти исследования перекликаются, в свою очередь, с рядом исторических исследований, где показывается значение противопоставления «свой -чужой» на различных этапах развития российского общественного сознания (А.С. Ахиезер, А.И. Уткин, В. Ачкасов, С. Лурье, А.В. Квакин, A.M. Маркевич, Л.Е. Морозова, СВ. Оболенская19). Значимыми для темы диссертации оказались и культурологические исследования, рассматривающие негативистские характеристики «чужого» как часть представлений о мире, разделяемым общностью (Ю. Лотман, Э. Левинас и ДР-).
Исследования, посвященные периоду, рассматриваемому в рамках case study, используют ставшие недавно доступными обширные архивные материалы, раскрывают особенности формирования образа врага образца «холодной войны». В общем плане эта проблематика послевоенных советско-американских отношений проанализирована в работах А. Чубарьяна, В. Батюка, Д. Евстафьева, В. Зубка, К. Плешакова, М. Наринского и др.). Исходные доктринальные положения формирования образа внешнего врага и его довоенные характеристики подробно рассмотрены в исследованиях Л.Н. Нежинского и Н.А. Челышева, A. Голубева, В.А. Невежина . Работы А. Фатеева, ЕЛО. Зубковой, B. Лельчука и Е. Пивовара, Д. Наджафова, А. Данилова, А. Пыжикова раскрывают роль политического руководства в формировании идеологической картины мира, основанной на использовании образа врага. Образ врага представлен в этих работах как результат целенаправленной деятельности политической элиты, что подтверждается привлеченными авторами многочисленными архивными материалами.
Целью диссертационного исследования является исследование формирования образа врага и составляющих его элементов, а также механизмов его внедрения на материалах послевоенной советской пропаганды. Для достижения поставленной цели был выделен ряд взаимосвязанных задач: исследование значения образа врага для конструирования социальных общностей и формирования их идентичностей;
выявление социальных и социально-психологических особенностей формирования образа врага в индивидуальном, групповом и общественном сознании;
разработка методики анализа идеологического текста, направленного на формирование образа врага;
выявление характеристик образа внешнего врага как элемента разделяемой группой картины мира;
выделение особенностей построения образа внешнего врага в идеологически ориентированных текстах (case study периода 1946-1953 гг.);
анализ влияния образа внешнего врага на сознание современного российского общества.
Объектом исследования в этой связи являются методы конструирования образа внешнего врага в советской печати и официальных документах 1946-1953 гг.
Предметом анализа являются социальные и социально-психологические механизмы создания, распространения и укоренения образа внешнего врага посредством инициированного политико-идеологической элитой дискурса.
Методом исследования является анализ политико-идеологического дискурса — изучение случая (case study), в качестве которого был выбран образ внешнего врага в СМИ и официальных документах начала «холодной войны» (1946-1953 гг.), осуществленный с помощью теоретико-методологического инструментария современной социологии.
Методом анализа эмпирических источников исследования явился качественный подход, разработанный в рамках Чикагской школы (Ф. Знанецкий, У. Томас24) и активно используемый для выявления качественных характеристик исследуемого объекта. Выбор данного метода был обусловлен влиянием работ В.А. Ядова, В. Якубовича, В.В. Семеновой и других социологов.
Методологическую основу диссертационного исследования составляет ряд теоретико-методологических принципов, сформулированных в различных социологических парадигмах:
Принцип ценностной нейтральности социологической науки и социологических исследований, восходящий к работам Э. Дюркгейма26, М. Вебера и других классиков социологии, определяет ценностно нейтральный подход к анализу политического дискурса.
Классические методологии, в первую очередь структурно-функциональный анализ социальных систем, основы которого заложены в работах Т. Парсонса, Г. Алмонда, Д. Истона , позволяют анализировать образ врага как системно-упорядоченный ответ на вызовы со стороны динамично меняющейся окружающей среды. Разработанная Р. Мертоном концепция явных и латентных функций дала возможность исследовать амбивалентность образа врага, проявления его функциональности и дисфункциональности. Структурно-функциональная теория социального конфликта Л. Козера дает возможность исследовать влияние межгрупповых противостояний, в том числе и конструирования образа внешнего врага.
Неклассическая методология интерпретивных социологических парадигм, в первую очередь феноменологии А. Шютца и социологии знания П. Бергера и Т. Лукмана32, позволила исследовать механизмы конструирования реальности на уровне интерсубъективного мира социальной группы, влияние особенностей знаний на противостояние Они-группа — Мы-группа. Теории, примыкающие к символическому интеракционизму, дают теоретико-методологические основания для анализа языка как символической системы (Э. Сапир, Б. Уорф и др.) и позволяют исследовать характер дискурса вокруг образа врага. Социология коммуникаций (Ю. Хабермас, М. Маклюэн34 и др.) дает методологическую базу для анализа особенностей влияния СМИ на распространение образов и значений в современных обществах.
Постнеклассические методологии, развивающиеся в социологических теориях постмодерна, дают возможность исследовать особую роль знаков и символов в современном обществе, их роль в определении социальной идентичности и групповой принадлежности (Ж. Бодрийяр ), специфику взаимоотношений между знаками и обозначаемым, образование симулякров и процессы социального конструирования и деконструкции (Ф. де Соссюр, Ж. Деррида, Р. Барт36 и др.).
Кроме того, использовалась методология изучения группового сознания, разработанная в рамках теории социальной идентичности (Г. Тэшфел, Дж. Тернер ). Для настоящего исследования представляются важными положения данной теории, согласно которым, во-первых, групповая принадлежность является продуктом соответствующих представлений, и во-вторых, в процессе формирования представлений об окружающем мире индивид неизбежно противопоставляет свою общность какой-то другой. Так появляются термины «Мы-группа» (ingroup) и «Они-группа» (ougroup), обозначающие, соответственно, группу, с которой субъект себя идентифицирует, и группу, на основе противопоставления которой формируется представление о собственной группе.
Для решения отдельных исследовательских задач были привлечены ТО теория социальных представлений С. Московичи , позволяющая объединить представления о конструируемой социальной реальности как форме существования социальных групп и анализ формирования образов в человеческой психике, а также концепция «авторитарного слова» М. Бахтина39, семиотические методологии (Т. Ван Дейк40), теория метафоры (Ж. Лакофф, М. Джонсон41), представления о формировании картины мира и образах (в том числе образе врага) как ее элементах (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев42 и др.), а также социально-психологические методологии исследования механизмов социальной категоризации и стереотипизации (У. Липпман, К. Коэн, С. Фиске, С. Нейберг43 и др.).
Эмпирической базой диссертационного исследования послужили:
публикации в центральных газетах «Правда», «Известия» и «Труд» за 1946-1953 г, отражающие официальный политико-идеологический дискурс;
официальные документы (речи руководителей страны, официальные заявления, интервью И.В. Сталина), издававшиеся в ежегодном сборнике «Внешняя политика Советского Союза»;
Историческая справка «Фальсификаторы истории»;
мемуары российских и американских государственных деятелей.
Кроме того, для анализа современных форм использования образа внешнего врага в качестве источников был привлечены опубликованные в прессе выступления политических деятелей, статьи, интервью, а также результаты социологических опросов.
При выборе прессы в качестве основного источника мы исходили из представления о том, что в рамках больших неконтактных групп дискурс воспроизводится посредством, в первую очередь, СМИ44. Используя прессу в качестве основного источника, мы исходим из того, что в исследуемый период именно пресса была своеобразным «окном в мир» для большинства людей45. Следовательно, именно на основе печатной информации формировались представления о внешнем мире, недоступном личному опыту.
Выбор указанных газет обусловлен их официальным характером. Каждое из изданий являлось центральным печатным органом важнейших институтов советской власти, отвечавших за идеологию: ЦК ВКП(б) - КПСС, Советов депутатов трудящихся и ВЦСПС. Благодаря такому статусу эти газеты получали массовое распространение, то есть в наибольшей степени влияли на формирование общественного образа мира: они имели самый большой тираж, именно на них потом ссылались другие печатные СМИ, эти газеты были в наличии во всех библиотеках страны.
Для выявления образа внешнего врага нами были изучены передовицы указанных печатных изданий за весь рассматриваемый период, а также материалы, посвященные проблемам внешней политики. Всего было просмотрено 4500 номеров газет. Изучение этих источников позволило выявить конкретные способы конструирования образов в рамках идеологического дискурса, а также выявить характерные черты образа внешнего врага периода «холодной войны».
То, что именно эти издания были призваны нести в массы образ внешнего врага, подтверждает следующий факт. Руководствуясь партийными указаниями, заместитель Генерального Секретаря Союза писателей СССР К. Симонов составил и 1 апреля 1949 г. представил в отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) «План мероприятий по усилению антиамериканской пропаганды на ближайшее время»46. План предполагал согласованную деятельность газет, радио, ряда издательств, министерств и ведомств для «разоблачения агрессивных планов мирового господства американского империализма, развенчания культуры, быта и нравов современной Америки»47. Ведущим газетам («Правде», «Известиям», «Труду», «Литературной газете», журналу «Большевик») предписывалось «развенчивать басни американской пропаганды о «процветании» Америки, показывать глубокие противоречия экономики США, лживость буржуазной демократии, маразм буржуазной культуры и нравов современной Америки» . Предложенный К.Симоновым план был рассмотрен и одобрен Секретариатом ЦК ВКП(б)49. На его основе были подготовлены проекты постановлений ЦК «О мероприятиях Союза Советских писателей по усилению антиамериканской пропаганды» и «О мерах усиления антиамериканской пропаганды по линии искусства»50.
В другую группу источников вошли официальные документы рассматриваемого периода, издававшиеся в ежегодном сборнике «Внешняя политика Советского Союза». Данный сборник, включающий в себя собрание всех государственных документов и материалов по внешней политике СССР с 1945 по 1950 год, был издан в 1952-1953 гг. в 8 томах. Изучение этой группы источников позволило получить представление об официальной картине мира в трактовке политического руководства страны.
Следующей группой источников стали речи лидеров государства, официальные заявления, интервью51. Данные источники также получали массовое распространение (помещались в центральной прессе, издавались в форме отдельных брошюр и т.п.), и потому их использование было продиктовано теми же соображениями, что и в случае печатных СМИ.
Наконец, к отдельному типу источников можно отнести историческую справку «Фальсификаторы истории», вышедшую в 1948 г. и претендующую на научно-исторический анализ причин прошедшей войны. История создания этого документа следующая: в 1948 г. госдепартамент США издал сборник трофейных документов о советско-германских отношениях кануна войны, включив в него и тексты секретных протоколов пакта Молотова -Риббентропа. В ответ на эту «идеологическую диверсию» США по указанию министра иностранных дел СССР Молотова была создана историческая справка «Фальсификаторы истории», в которой была дана советская версия причин войны и названы основные виновники. Этот документ также несет в себе официально утвержденную картину мира, в том числе образа врага. Его выбор определялся тем, что на многие годы версия, изложенная в «Фальсификаторах истории», стала одним из источников постоянно воспроизводимых в идеологическом дискурсе представлений.
Использование в качестве одной из групп источников мемуаров52 современников изучаемого в работе периода позволило составить представление о целенаправленном характере формирования образа внешнего врага.
При выборе хронологических рамок исследования мы исходили из того, что именно в 1946-1953 гг., на начальном этапе «холодной войны», была сформирована та система представлений, которая на несколько десятилетий определила картину мира целого общества, предопределила как внешнюю, так и внутреннюю политику СССР, а следовательно и общую ситуацию на глобальном уровне. Отправной точкой исследуемого временного отрезка мы выбрали речь Сталина, произнесенную в Большом театре 9 февраля 1946 г. , в которой была высказана мысль о том, что пока империализм существует, силы, приведшие ко Второй Мировой войне, могут привести к новой войне. Речь Сталина вернула в оборот понятие «империализм», то есть, что особенно важно для нас, задала направление для формирования нового, послевоенного дискурса. Вождь напомнил, что, в соответствии с ленинской теорией, именно противоречия внутри империалистического мира приводят к войне. При этом он подчеркнул, что послевоенный империализм будет еще более нестабильным и склонным к насилию. Этот тезис впоследствии стал одним из центральных в советской пропаганде. С окончанием правления Сталина и прекращением Корейской войны закончился этап становления картины мира образца «холодной войны».
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена тем, что в нем:
— раскрыто значение конструирования образа внешнего врага для укрепления идентичности социальной группы в условиях трансформации внешней среды и изменения характера межгрупповых взаимодействий;
— выявлены и систематизированы социальные и социально- психологические механизмы, лежащие в основе конструирования политически значимых образов, в том числе и образа внешнего врага, выявлены методы и показана общая схема конструирования образа внешнего врага;
— показано влияние открытости/закрытости социума на способы конструирования внутри него социальной реальности, в том числе образа врага; в частности, проанализированы особенности механизмов конструирования образа врага в закрытом социуме (на примере советского общества 1946-1953 гг.);
проанализированы явные и латентные функции образа внешнего врага, выявлена его амбивалентность, функциональность и дисфункциональность; показано, что дисфункциональность образа внешнего врага проявляется тогда, когда он перестает соответствовать меняющемуся внешнему окружению и идентичности группы;
показано, что при изменении внешних условий механизмом смены отношения к социальной группе является конструирование нового «воображаемого сообщества», восстанавливающего непротиворечивость и целостность картины мира (на примере формирования образа врага из бывшего союзника - США - после окончания Второй мировой войны);
показана специфика формирования образа врага как симулякра в условиях формирования современных открытых обществ;
— осуществлен анализ идеологических текстов начала «холодной войны» с помощью современных методов изучения дискурса.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В основе конструирования образа внешнего врага лежат механизмы социальной категоризации и стереотипизации, позволяющие определить параметры разделения мира на «своих» и «чужих» и закрепить в общественном сознании враждебное отношение к определенным Они- группам. При этом функциональность образа внешнего врага в качестве фактора закрепления солидарности и идентичности Мы-группы в значительной степени предопределяется уровнем закрытости/открытости социума.
2. Конструирование образа внешнего врага предполагает создание образа «другого» на основании общественно значимой категории и одновременное управление следующими процессами: а) акцентирование опасностей, угрожающих данному социуму извне; б) формирование представлений о конкретной опасности, или вреде, который наносится или может быть нанесен; в) стереотипизация представлений о «другом» как инициаторе и источнике этой опасности. В обобщенном виде это можно представить в виде следующей формулы: «конструирование образа внешнего врага предполагает единство враждебного «другого» и опасности».
3. Наличие адекватного образа внешнего врага как определенного социального факта (Э. Дюркгейм) повышает не только внутреннюю солидарность, но и управляемость социума, вследствие чего в закрытых и тоталитарных обществах конструирование и поддержание в сознании людей образа врага является распространенным элементом политики правящих элит, полагающих, что таким образом можно укрепить власть, сохранить социетальные качества социума.
4. Характерные особенности образа внешнего врага периода «холодной войны» заключаются в следующих принципиальных моментах. Во-первых, для выделения «другого» используется представление о враждебной классовой сущности мирового, и прежде всего американского империализма. Во-вторых, основным методом конструирования представления о внешней угрозе становится использование ассоциаций с нацистским режимом, причем пришедший ему на смену враг изображается более опасным и коварным: от него исходят угрозы атомной войны, ему приписывается вина за разжигание всех конфликтов между народами, включая и прошедшею войну. В-третьих, представления об использовании противником любых средств и маскировке им своих враждебных намерений способствуют ограждению формируемой картины мира от фактических несоответствий. В-четвертых, формируется представление о том, что враг является источником «наших» бед в прошлом (Великая Отечественная война), настоящем (социальные трудности) и в будущем (третья мировая война). В-пятых, утверждается, что нет проблем, с которыми бы «мы» не справились, «мы», по определению, лучше и сильнее «их». Такой подход также позволяет усилить нарциссизм и тем самым укрепить внутригрупповую идентичность.
5. Изымание понятия «союзники» из дискурса привело к уходу этого «значимого другого» из субъективной реальности, что и произошло в рассматриваемый период с переосмыслением образа США. Отсюда следует, что задача радикального изменения отношения к тому или иному социуму может быть решена путем создания симулякра с новыми качествами.
6. Однажды сконструированный образ внешнего врага становится устойчивым элементом картины мира данного социума, обладает инертностью, способностью сохраняться в общественном сознании в течение длительного времени. Однако в современной социокультурной динамике, приобретающей характер нелинейного, открытого развития, такой инертный образ достаточно быстро устаревает, становится дисфункциональным, вносит противоречия в картину мира, подрывает идентичность и в конечном счете играет дезорганизующую и дезадаптирующую роль.
7. В открытых обществах различия между социумами принимают не столько реальный, сколько знаковый характер. Знаковые идентичности, базирующиеся на сконструированных образах врага, все более «берутся из знаков, из обобщенного кода знаков» (Ж. Бодрийяр). Если в начальный период «холодной войны» образ внешнего врага имел совершенно конкретное геополитическое наполнение и подкреплялся реально существующим в общественном сознании в условиях закрытого общества разделением Мы и Они-групп, то в открытых обществах ситуация меняется. Не существует «арочной» (Т. Лукман), всеохватывающей идентичности «Мы», процесс формирования идентичностей носит неявный и плюралистичный характер. Образ врага тоже приобретает знаковый характер, не соотносимый с реальными группами. Его содержание флуктуирует, тем самым образ врага оказывается более «воображаемым, симулятивным», чем реальными.
Научно-практическая значимость работы
Разработка проблемы, исследованной в диссертации, и полученные результаты способствуют углублению знаний о природе и методах формирования как социально-политических представлений в целом, так и образа внешнего врага в частности.
Методологические положения исследования могут быть полезны при изучении особенностей современного общественного сознания, работы СМК, а также при разработке и проведении кампаний по формированию политически значимых образов. Материал данной работы может быть также использован в процессе преподавания социологии политики.
Апробация основных выводов диссертационного исследования
Основное содержание и выводы диссертационного исследования излагались на заседаниях кафедры социологии МГИМО (Университет) МИД России, кафедры общей политологии и специальных политических дисциплин Российского государственного гуманитарного университета, а также на межвузовских научных конференциях. Они также представлены в статьях и в тезисах нескольких конференций.
Структура диссертационного исследования обусловлена поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав (разделенных на параграфы), заключения и списка использованных источников и литературы.
Во введении формулируются цели и задачи исследования, его объект и предмет, методологические основания. Анализируется степень разработанности проблемы, проводится анализ используемых источников, обосновываются временные рамки исследования.
В Главе I, озаглавленной как «Теоретические и методологические основания исследования формирования образа врага», исследуются социально-психологические основания образа врага в структуре группового сознания, а также методы формирования образов на уровне групповых представлений. Здесь же будут изложены методы исследования источников, использованные в работе.
В Главе II «Методы конструирования образа внешнего врага: анализ советской прессы и официальных документов начала «холодной войны» (1946-1953 гг.) как изучение случая» прослеживаются механизмы конструирования образа врага в идеологическом тексте на материалах советской печатной пропаганды 1946-1953 гг., а также выявляются черты, присущие образу врага. Рассматривается значение образа внешнего врага периода «холодной войны» в формировании представлений о месте и роли России в мире в современной социально-политической ситуации В Заключении приводятся основные выводы по результатам проведенного исследования.
В приложение к диссертации включен список используемых источников и литературы.
Проблема изучения формирования коллективных представлений в современной социологии
Формирование групповых представлений неразрывно связано с проблемой восприятия. В западной науке начиная с работ Дж.Брунера54 социальное восприятие трактуется именно как социальное познание, поскольку акцент делается на особенности процесса категоризации социальных объектов, служащей средством не просто восприятия, но интерпретации действительности. Восприятие при этом становится не просто «репрезентацией», но построением некой модели мира, так как предполагает умозаключение, то есть некоторую ментальную «конструкцию».
В соответствии с таким подходом в изучении образа врага мы исходим из того, что данный образ является не самостоятельным психическим образованием, а элементом системы, которую в отечественной науке принято называть образом мира. Мы придерживаемся принятого в отечественной психологии положения о том, что «построение образа внешней реальности есть прежде всего и главным образом актуализация той или иной части уже имеющегося образа мира»55. Именно эта система представлений влияет на особенности формируемых представлений как о себе, так и о «другом», о враге. И именно ее формирование является целью любой идеологии. Поэтому отправной точкой данного исследования станет рассмотрение концепции образа мира.
В современной психологии образ мира понимается как «целостная, многоуровневая система представлений человека о мире, других людях, о себе и своей деятельности. В понятии «образ мира» воплощена идея целостности и преемственности в зарождении, развитии и функционировании познавательной сферы личности».
Основоположником концепции образа мира стал А.Н.Леонтьев, заявивший, что «проблема восприятия должна ставиться как проблема построения в сознании индивида многомерного образа мира, образа реальности» . С другой стороны, «образ, взятый вне контекста, является психологически мертвым образованием, т. е. он не может быть ничем иным, как элементом образа мира или его актуализированной части. Необходимо помнить о совершенно очевидном и в то же время часто упускаемом из вида факте, что один образ (предмета, явления) сам по себе не может ориентировать ни одного движения или действия. Ориентирует не образ, а вклад этого образа в картину мира»58.
Согласно Л.С. Выготскому59, образ мира возникает одновременно с развитием у человека речи, которая является социальной по своей сути. Формирование того или иного представления основывается на назывании и встраивании нового понятия в уже существующую систему: «Процесс образования понятий не сводим к ассоциациям, вниманию, представлению, суждению, детерминирующим тенденциям, хотя все эти функции — непременные участники того сложного синтеза, каким на деле является процесс образования понятий. Центральным для этого процесса, как показывает исследование, является функциональное употребление знака или слова в качестве средства, с помощью которого подросток подчиняет своей власти собственные психические операции, с помощью которого он овладевает течением собственных психических процессов и направляет их деятельность на решение стоящей перед ним задачи».
Обращаясь к сознанию человека, А.Н. Леонтьев говорит о «пятом квазиизмерении, в котором открывается человеку объективный мир. Это — смысловое поле, система значений. (...) значения выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей — в познанных объективных связях предметного мира, в различных системах, в которых они только и существуют, только и раскрывают свои свойства. Значения, таким образом, несут в себе особую мерность. Это мерность внутрисистемных связей объективного предметного мира. Она и есть пятое квазиизмерение его!»60.
Другими словами, изучая некий образ, мы должны изучать его не сам по себе, а в системе его взаимоотношений с другими элементами некой системы, в рамках которой он существует. В рамках нашего исследования такой подход выражается в исследовании образа врага как элемента дихотомии «мы-они».
Современные методы исследования идеологического текста
В предыдущем параграфе мы наметили те элементы построения образа врага, которые нам необходимо будет выявить в исследуемых текстах: это в первую очередь параметры, на основании которых производится социально-политическая категоризация и, как следствие, выделение образа «другого», а затем стереотипы, которые предопределяют враждебное отношение к «другому» и несут в себе представление об угрозе Мы-группе. Для выявления вышеописанных элементов в тексте нам понадобятся специальные методы.
Выбор методов исследования источников обусловлен поставленными в исследовании задачами. На наш взгляд, наиболее полно раскрыть образное содержание идеологических текстов позволяет комплексный методологический подход, использующий наработки различных научных школ. В его основу легли некоторые положения теории социальных представлений С. Московичи153, а также метод, основанный на изучении взаимосвязи идеологии и дискурса Т. Ван Дейка154, и теория метафоры Ж. Лакоффа155. В данном параграфе мы кратко изложим используемые нами положения указанных подходов и сформулируем схему анализа текста источников.
Как уже говорилось выше, все представления, разделяемые группой, формируются на основе общего языка. Следовательно, исследуя письменные источники, мы должны вычленять те языковые формы, которые и формируют (с помощью называния и отнесения к категории) те или иные представления о внешнем враге. Для выполнения поставленной задачи мы будем основываться на выделенных нами в предыдущих параграфах свойствах представлений об образе «другого» и образе врага. Обобщенно эти свойства можно свести в следующую рабочую схему:
1. Выделение образа «другого» как максимально отличающегося от нас в худшую сторону.
2. Конструирование образа врага как источника зла.
Для того чтобы вычленить в рассматриваемых текстах языковые формы, формирующие вышеперечисленные представления, мы прибегнем к помощи уже упоминавшихся выше теории социальных представлений, теории дискурса и теории метафоры. Выбор этих теорий обусловлен тем, что они позволяют не просто проследить содержание того или иного текста, но и выявить, во-первых, какие именно представления создатели текста хотели внушить читателю, а во-вторых, какие значения стояли за использованными образами (например, «акулы капитализма» — хищность и агрессия). В данном параграфе будут изложены основные положения этих теорий, использованные в процессе анализа.
О теории социальных представлении С. МОСКОВИЧИ уже говорилось в первом параграфе данной главы, для дальнейшего анализа необходимо обозначить некоторые наиболее важные с точки зрения методологии применяемого в работе анализа положения его теории. Согласно С. Московичи, процесс формирования представлений о реальности состоит из привязки новых явлений к уже существующим в общественном сознании категориям. Эти категории включают в себя уже знакомые понятия, легко представляемые на уровне обыденного мышления. Любое новое представление соотносится с определенной категорией, т.е. принимает на себя соответствующие характеристики категории, а также получает имя. Получив имя, этот образ становится объектом коммуникации и в дальнейшем сам актуализирует собственную категорию. Этот процесс назван «закреплением». Категоризация и называние, выделяемые С. Московичи в качестве механизмов закрепления представлений, ведут к формированию стереотипов, так как неминуемо упрощают и обобщают образы. То же происходит с абстрактным явлением, которое трансформируется таким путем в нечто более конкретное — этот процесс получил название объективации156.
Закрепление и объективация образуют инструментальную сторону формирования социальных представлений. В свою очередь они обладают собственными механизмами действия. В первом случае — это категоризация и наименование, во втором - язык и память. Закрепить социальное представление - значит отнести его к некоторой категории и дать ему название. Если образ соотнесен с категорией, он превращается в элемент конвенциональной категориальной сети и приобретает вполне определенные характеристики. Получив имя, он становится объектом коммуникации, поскольку нельзя обсуждать то, что не названо. Процесс представления объекта, пишет Московичи, - это «в основе своей процесс классификации и наименования, метод установления связей между категориями и именами»157. В результате категоризации и наименования представления занимают свое место в согласованном образе мира.
Это и есть процесс социального конструирования, и идеологический дискурс является одним из его выражений. Действительно, любая идеология несет в себе завершенную картину мира, определенные рамки, в которых и происходит интерпретация любого нового опыта.
class2 МЕТОДЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ ОБРАЗА ВНЕШНЕГО ВРАГА: АНАЛИЗ
СОВЕТСКОЙ ПРЕССЫ И ОФИЦИАЛЬНЫХ ДОКУМЕНТОВ НАЧАЛА «ХОЛОДНОЙ
ВОЙНЫ» (1946-1953 гг.) КАК ИЗУЧЕНИЕ СЛУЧАЯ class2
Предпосылки формирования образа врага в советской послевоенной пропаганде
Одним из результатов Октябрьской революции стали изменения в политическом языке, появление новых понятий, отражавших взаимоотношения и борьбу различных социально-политических сил. Следует согласиться с исследователем большевистского дискурса Д. Рейли, отметившего, что «подобно французским революционерам конца XVIII в. большевики создавали новые и разрывали старые политические и социальные связи и отношения путем использования языка, знаков, образов, повседневных ритуалов» . Новый язык формировал новую картину мира вместо старой, разрушенной вместе со старым социально-политическим устройством. А новая роль советского государства в мире неминуемо вела к формированию новых внешнеполитических образов в официальной пропаганде.
В первое десятилетие после Великой Отечественной войны в рамках советской пропаганды вместо Германии главным внешним врагом постепенно становятся США. Картина послевоенного мира складывается не сразу, но основывается на двух основных способах категоризации — идеологическом (представление о существовании враждебного капиталистического окружения) и социокультурном (представление о Западе как о «другом»). Третьей особенностью формирования образа мира в той его части, которая касается образов внешнего окружения, стал эффект перенесения образа врага, характерного для периода Великой Отечественной войны, на представления о послевоенном мире.
Представление о капиталистическом мире как об Они-группе характерно в целом для советской идеологии, и оно позволяло описывать в соответствующих терминах любые события внешнеполитического значения. Картина мира строилась строго в соответствии с бинарной оппозицией «мы-они». Такая строгость была задана В.И.Лениным, который уже летом 1917 г. сформулировал следующую идеологическую установку: «Весь мир делится на два лагеря: «мы», трудящиеся, и «они», экплуататоры» . Эта формула ложится в основу новой конструируемой реальности, которая после победы Октябрьской революции получает массированное идеологическое подкрепление. Понятие «мы-трудящиеся» стало трансформироваться в понятие «мы - государство рабочих и крестьян». А понятие «они-эксплуататоры» превращается в понятие «они - государства буржуазии», то есть весь остальной мир.
Но образ внешнего врага, формирующийся на основе этого представления, всегда имел более конкретное наполнение. Логично предположить, что образ врага представляет собой как бы ядро враждебного капиталистического мира. Эту роль в разные периоды существования Советского государства выполняли разные внешнеполитические акторы. Конкретное наполнение образа врага происходило в соответствии с принципом персонификации вреда и внешней угрозы, описанным Б.Ф. Поршневым. Основным врагом Советского государства до начала Второй мировой войны в идеологическом дискурсе представлялась Англия: «Английской правительство в лице Чемберлена, Болдуина и Черчилля, как псы, сорвавшиеся с цепи, хотят задушить ход нашей социалистической революции»174, - говорилось в одном из типичных заявлений.
Такое представление о роли Англии было традиционным для большевистской картины мира. В.И.Ленин еще в марте 1917 г. писал, что «злейшего врага хуже английских империалистов русская пролетарская революция не имеет» . Опыт первых лет Советской власти, особенно гражданской войны, а также переговоры начала 1920-х гг. окончательно убедили советское руководство в том, что Англия является их главным противником на международной арене. «Наш главный враг — Англия», утверждал председатель Совнаркома В. М. Молотов в 1935 г. «твердым, не допускающим возражения тоном»176.
