Вклад сибиряков в защиту отечества в войнах начала XX века Горелов Юрий Павлович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. УЧАСТИЕ СИБИРЯКОВ В РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ (1904-1905 гг.) 40

1.1. Начало конфликта. Сибиряки в сражениях Русско-японской войны 40

1.2. Сибирский тыл в Русско-японской войне 94

Глава 2. ПОМОЩЬ СИБИРЯКОВ ФРОНТАМ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (1914-1918 гг.) 153

2.1. От Портсмутского мира в очередную войну 153

2.2. Особенности людских потерь и форм сибирской помощи раненым и боевым частям 198

Глава 3. ВКЛАД ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ СИБИРИ В ОБЕСПЕЧЕНИЕ НУЖД АРМИИ (1914-1918 гг.) 248

3.1. Оборонная деятельность отделов земских организаций и сибирской кооперации 248

3.2. Вклад в защиту Отечества сибирских военно-промышленных комитетов и ученых 274

Глава 4. СОЦИАЛЬНО-БЫТОВЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ В СИБИРСКОМ ТЫЛУ (1914-1918 гг.) 305

4.1. Обеспечение солдатских семей 305

4.2. Оказание помощи беженцам и депортированным лицам .331

4.3. Содержание военнопленных 369

4.4. Попечительство в условиях перемены власти 400

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 449

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 457

АББРЕВИАТУРЫ АРХИВОВ 508

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 508

ПРИЛОЖЕНИЯ 509

• Начало конфликта. Сибиряки в сражениях Русско-японской войны
• От Портсмутского мира в очередную войну
• Оборонная деятельность отделов земских организаций и сибирской кооперации

Введение к работе

Актуальность проблемы. Россия, вступив в третье тысячелетие, преодолевает состояние кризиса, нестабильности, различных внутренних и внешних конфликтов, пытается встать на путь рыночного развития и оборонного могущества. Руководством государства в программе «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001 - 2005 годы» определен курс не только на подъем экономики, совершенствование социальных отношений, но и на воссоздание и укрепление человеческого потенциала -воспитание через имеющийся исторический опыт сознательного патриота и гражданина. Одним из методов организации такой работы стало обращение к военным традициям, героике прошлых времен, которые и для сегодняшнего дня не утратили своего патриотического значения.

В начале XX века, как и в нынешнее время, Россия оказалась в центре ожесточенных военных бурь и политических схваток, включая Русско-японскую и Первую мировую войны, революцию, разруху. Эти события привели к разложению государственности, способствовали приходу к власти большевиков и утрате многих национальных традиций и ценностей. Для революционеров эти войны не были отечественными, они рассматривались В.И. Лениным и его соратниками как закономерный результат развития капитализма, который ослабил царизм и усилил революционное движение.

Вместе с тем, несмотря на такие агитационные установки, большая часть населения Сибири была далека от политической деятельности и в годину тяжелых испытаний самоотверженно защищала Отчизну. Практически в каждой семье были погибшие в эти годы, а сам регион кормил армию, содержал беженцев, военнопленных, раненых. Сибиряки уже тогда доказали, что участие населения в защите Родины было характерной чертой большинства русских людей.

Исследователи, занимающиеся вопросами воинского искусства, отмечали, что издревле в военном походе русские военачальники большое значение придавали родовой и племенной благотворительности и тыловому обеспечению войск. Любая война начиналась со специальных мобилизаций на сборных пунктах, развернутых по территориальному принципу. Воинов одной местности, поделенных на десятки, сотни, тысячи, включали в именные полки. Для создания боевой конницы население выкармливало табуны лошадей, для бесперебойного снабжения оружием организовывало оружейные склады и мастерские. Для войск русские умельцы искусно изготовляли метательные орудия, качественные доспехи и боевые суда. Обеспечение частей шло с интендантских обозов, где доставкой питания, снаряжения, лекарственных средств занимались фуражеры - «зажитники». Предпочтение заготовители отдавали продовольствию, захваченному у врага, а также помощи мирных жителей1.

Боевые сражения не обходились без потерь, поэтому население занималось благотворительностью не только в пользу боевых частей, но и раненых воинов. До середины XVII в. эту работу возглавляла православная церковь. Однако при царе Алексее Михайловиче к обслуживанию раненых подключается государственная власть. В стране появились медицинские комиссии, которые делили раненых по группам инвалидности, а также направляли их в первые в Европе инвалидные дома.

Значительную роль в укреплении обороноспособности страны сыграла деятельность Петра I. При нем были созданы военная промышленность, интендантская служба, регулярная армия, государственная система лечения воина. Царем поощрялась меценатская деятельность. В XVIII в. аналогичную политику проводили и другие русские правители. Впервые раненых стала об

служивать государственная штатс-контора. Служащие отвечали за выдачу денежных пособий, благоустройство богаделен, инвалидных поселков.

В XIX в. создается основная законодательная правовая защита не только искалеченного воина, но и его семьи. Детей защитника Родины на льготных условиях отправляли в сиротские дома, на учебу, а семьям выдавали небольшие гарантированные пенсии. После войны 1812 года, а также в эпоху проведения буржуазных реформ действуют наиболее активные в дореволюционной России благотворительные попечительские комитеты (Александровский, Марии Федоровны и другие)1, в этот период сложилась целая система тылового обеспечения войск, в ней работало столько же людей, сколько было в действующей армии.

В начале XX в. на каждого военнослужащего уже приходилось не менее пяти человек гражданского населения и действовало свыше десятка раз-личных попечительских организаций . Благотворительность была составной частью военной жизни многих цивилизованных государств. При этом в большинстве из них применялись схожие методы и приемы. Однако в каждой стране имелась своя специфика, которая формировалась из политических, экономических, оборонных, культурных и других факторов. Национальная специфика во многом предопределила преемственность в деятельности попечительских и благотворительных организаций, создаваемых в воєн о

ные годы для решения различных оборонных задач.

Любая война - серьезное испытание политических, экономических, военных, организаторских и моральных сил общества. В Русско-японской, Первой мировой вместе со всей страной такому испытанию была подвергнута и Сибирь, особенно кадры военной, научной, медицинской интеллиген

ции. Это был особый период в деятельности сибиряков, когда необходимо было в тяжелейших условиях военного времени все свои силы, знания, опыт отдать всесторонней помощи российской армии, попавшей в тяжелое положение. Однако организационная, административная, благотворительная и другая жертвенная работа сибирских властей и населения на оборонные нужды дореволюционного времени в специальной литературе рассматривалась недостаточно1.

Вместе с тем накопленный благотворительный опыт, сложившиеся военные традиции, приемы ведения войн, героизм сибиряков, их беспредельная преданность Родине представляют ценнейшее историческое наследие. Во многом использование прошлого военного опыта подготовило победу в Великой Отечественной войне. В связи с этим заслуживает внимания изучение форм, методов, основных направлений деятельности различных групп населения, их общественных и благотворительных организаций, отдельных меценатов на оборонные нужды.

Этот опыт важен и потому, что многие проблемы, которые были свойственны Сибири в начале XX века, соприкасаются с сегодняшним днем: возможной экономической и геополитической экспансией сопредельных государств, необходимостью укрепления оборонного потенциала страны, оказа i нием благотворительной помощи значительному числу беженцев, другим

лицам - из числа нетрудоспособных. Потому история вклада сибиряков на нужды обороны имеет не только научное значение, но и значительное практическое применение.

Историография рассматриваемой проблемы возникает в ходе Русско-японской и Первой мировой войн. В своем развитии она прошла несколько самостоятельных периодов, тесно связанных с общими направле ниями в исследовании отечественной истории. Руководствуясь уже сложившейся периодизацией, выделим следующие этапы: первый - работы дореволюционных авторов (1904-1914 гг.); второй - аналогичные публикации (1914-1917 гг.); третий - работы советских историков (1917-1993 гг.); четвертый этап - постсоветский, связан с экономическими и идеологическими изменениями, затронувшими все общество с начала 1990-х годов. Новые условия позволили расширить источниковую базу, привлечь дополнительные документы и дать более правдивую информацию о работе сибиряков по оказанию помощи вооруженным силам.

На первом этапе историографии 1904-1914 гг. преобладали патриотические работы либерального и консервативного направления, связанные с событиями Русско-японской войны. Учитывая военные потребности, авторами анализировались отдельные примеры помощи населения попавшей в беду русской армии. Со статьями и публикациями выступали крупные военачальники, ученые, общественные деятели, журналисты, медицинские работники. В изложении оборонных событий выделяются статьи В.В. Вересаева, И.П. Белоконского, М.И. Драгомирова, В.Я. Канеля, К.Л. Пиотровского, В.А. Теплова, Н.П. Черепнина, В.И. Немировича-Данченко, В. Богучарского и других. Они показывали причины войны, ее идеологическое обеспечение, имеющийся боевой опыт России, давали оценочные характеристики русским и вражеским частям, описывали героизм отрядов Красного Креста, а также критиковали близкое царское окружение за захватническую политику на чужих территориях1. Эти первые публикации интересны тем, что в них очерчен почти

полный спектр основных проблем, которые затем стали предметом изучения большинства историков-профессионалов. В то же время они не дают представлений о деталях «черновой» всенародной благотворительной работы. Самой известной книгой этого времени стала монография В.А. Апушкина. Однако его работа представляет собой подробное военно-историческое описание только боевых действий, с единичными примерами тыловой работы сибиряков1.

Глубиной анализа военных событий, в том числе связанных с Сибирью, в этом ряду выделяется многотомное сочинение истории Русско-японской войны под редакцией М.Е. Бархатова и В.В. Функе, подаренное царской семье. Работа затрагивает практически большинство организационных и оборонных вопросов, показывает значительное количество подвигов сибиряков на фронте и их самоотверженный труд в тылу. Авторы, близкие к консервативным кругам, пишут об особенностях мобилизации войск, трудовом героизме при организации переправ через оз. Байкал, при эвакуации раненых, при обеспечении частей фуражом, продовольствием, снаряжением и т.д. Однако, на наш взгляд, в сочинении слабо раскрыты глубинные причины, которые привели русскую империю к неожиданному для всего мира поражению. Этому исследованию присущ описательный характер событий, а также замалчивание ряда острых социальных проблем, вызванных Русско-японской войной2.

Одной из таких проблем была неподготовленность к войне высшего командного состава. Общее представление о генералитете дает статья либерального ученого Н. А. Рубакина, который, благодаря проведенному статистическому анализу, пришел к совершенно правильному выводу, что по сво им знаниям, опыту и возрасту большинство русских военачальников не способны были выиграть современную войну1.

Особое место в освещении Русско-японской войны занимают марксистские работы, в частности, В. И. Ленина. Будущий вождь уже тогда искал практические пути осуществления пролетарского переворота и неслучайно считал, что войны ведутся не только армиями, но и целыми народами, что связь между военной организацией страны и всем ее экономическим и культурным строем никогда не была столь тесной, как в эпоху империализма. Он сделал вывод, что поражение на фронте способно привести к гражданской войне. Примеры тому - его статьи: «Падение Порт-Артура», «К русскому пролетариату», «Разгром», «Царский мир» и другие. Наряду с глубоким анализом планов сторон, хода военных действий и факторов, приведших Россию к поражению, в них ярко выражен марксистский классовый подход, пропагандистская деятельность по развалу армии и русского самодержавия, другая идеологизированная проблематика, перешедшая затем в советскую историографию2.

Второй этап 1914-1917 гг. представлен в основном исследованиями Первой мировой войны. Здесь также существуют различные историографические направления. История войны освещалась по ходу боевых действий. Авторы либерального и консервативного лагеря (Л. Штрассер, А. Петрищев, Л. Слонимский и другие) писали об историческом военном опыте, техническом совершенстве оружия и боевой тактике враждующих сторон, о международной правовой защите военнослужащих и мирного населения3. Разнообразным благотворительным мероприятиям, пожертвованием в помощь армии

посвящены научные очерки известных либералов В. Бонч-Бруевича, А. Постникова, В.Д. Кузьмина-Караваева, С. Аникина, В. Славенсон, Е.Е. Колосова и других . На наш взгляд, в таких работах сглажены внутренние противоречия, имевшие место в империи, и определяющим фактором для поведения людей в чрезвычайных обстоятельствах выдвинут тезис официальной народности, по которому «царь и православное население в войне должны быть едины». О мобилизации хозяйств воюющих стран на нужды обороны написаны труды либералов-государственников С. Загорского, К. Арсеньева, А.И. Шингарева, Е. Лурье, С. Далина и других2. Однако среди массы официальных публикаций только статьи В.Д. Кузьмина-Караваева, С. Аникина, Л.Клейнборта, В. Григорьева показывают работу сибирского населения и ее передовой общественности, отделов земских организаций и других государственных и сословных учреждений на оборонные нужды3.

Аналогичные проблемы затрагивают либеральные издания сибирской кооперации. Наиболее часто их освещали руководители этого движения К.И. Бажутин, К.И. Морозов, В.Г. Шишканов и другие. В своих суждениях они доказывают, что кооперация в войне не имела разумной экономической политики, не проявила свою истинную силу, не сумела скоординировать для нужд обороны действия своих ячеек. Кроме того, огромный урон военной

работе, по их мнению, наносило само царское правительство, которое считало кооперативные союзы слишком либеральными и даже революционными1.

Особое место в этом периоде занимает марксистская литература, где непримиримостью к войне выделяются труды В.Й. Ленина, особенно такие как реферат на тему «Пролетариат и война», манифест ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия», «Социализм и война (Отношение РСДРП к войне)», «Война и революция» и другие . В них Ленин излагал взгляды марксистов на войну как на продолжение политики господствующих классов средствами вооруженного насилия. В целом Ленин так охарактеризовал эту войну: «Европейская и Всемирная война имеют ярко определенный характер буржуазной, империалистической, династической войны. Борьба за рынки и грабеж чужих стран, стремление пресечь революционное движение пролетариата и демократии внутри страны, стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех стран, натравив наемных рабов одной нации против наемных рабов другой на пользу буржуазии - таково единственное реальное содержание и значение войны»3. С историографической точки зрения произведения Ленина нанесли серьезный урон изучению особенностей и этой войны, и той благотворительной и жертвенной деятельности, которую осуществляло сибирское население, спасая попавших в беду защитников Отечества.

Вместе с тем 1917 год, положивший начало третьему этапу изучения темы, не остановил развития отечественной историографии, поэтому в первые годы советской власти продолжали существовать различные историографические направления. Лишь с 30-х годов марксистская идеология становится единственной в изучении дореволюционных войн и других проблем

отечественной истории. Примеры тому - работы и монографии по Русско-японской войне Д.М. Позднеева, Д. Склярова, A.M. Сорокина, И.Я. Бедняка и других1. В угоду сталинскому режиму в таких монографиях появляются конъюнктурные оценки происходящих событий с уклоном на критику империалистических планов и идеологий противоборствующих сторон, отмечается агрессивность их внешней политики. С другой стороны, этими авторами оправдывается деятельность революционеров по развалу российской армии, поощряется классовый интерес к изучению военного искусства, к организации разных форм борьбы не только с внешним врагом, но и с внутренним (то есть эксплуататорскими классами).

В эти годы важную роль в обобщении и изучении опыта дореволюционных войн сыграла Военно-историческая комиссия. Это было центральное научное учреждение, которое стремилось прошлый оборонный опыт поставить на службу новой пролетарской армии. Из среды бывших русских генералов и офицеров, приглашенных на работу в комиссию, вышли такие крупные военные историки старшего поколения как A.M. Зайончковский, В.Ф. Новицкий, А.А. Свечин, Е.З. Барсуков, А. Базаревский и другие .

Однако с ужесточением политического режима все шире шел процесс наступления советской власти на буржуазную интеллигенцию, вытеснения ее из научных институтов, музеев, архивов, вузов. На смену старой историографии приходит новая советская наука. В Сибири она группируется вокруг пролетарских центров (Сибистпарт, Сибархив, Общество по изучению Сибири и ее производительных сил и другие). Вместе с тем, несмотря на приори

тетное изучение классовых битв пролетариата, истории заводов, каторг и ссылок, часть исследователей посвящала свои работы проблематике и разнообразному военному опыту дореволюционной России. Среди них участники и очевидцы происходящих событий из числа старых спецов, военнослужащих, общественных деятелей, перешедших на службу к большевикам, а также сформировавшаяся военная пролетарская интеллигенция. Медицинскими и попечительскими проблемами занимались И.М. Бык, М.И. Баранов, А.А. Грацианов, З.П. Соловьев и другие1. Изучением особенностей дореволюционных войн - М. Павлович (Вельтман), В. Сухов, А. Свечин, М.Н. Покров-ский, Е. Болтин . Прошлому опыту строительства вооруженных сил много внимания уделяли А.А. Маниковский, М.В. Фрунзе, К.Е. Ворошилов3.

Состоянию сибирской экономики и ее работе на оборонные нужды посвящена работа Н.П. Огановского. В монографии содержится значительная статистика о вывозе регионального продовольствия и добыче полезных ископаемых, а также сведения о социальных проблемах, появившихся в Сибири в связи с мировой войной4. Однако в целом проблема благотворительной и меценатской деятельности сибирского населения в помощь своей армии по-прежнему оставалась на втором плане, серьезно не разрабатывалась и не изучалась.

Среди работ 30-х годов выделяется Сибирская Советская Энциклопедия. Авторский коллектив из числа ученых, партийных работников, журна

листов и архивистов М.К. Азадовского, А.А. Ансона, В.Г. Вегмана, Б.З. Шу-мяцкого и других (всего 28 человек), используя дореволюционные и малоизученные материалы, поместили в три тома своего издания многие важные данные для нашего исследования. Наиболее значимые взяты из статей по истории развития отраслей народного хозяйства: сибирской кооперации, организации кожевенного производства, заготовок продовольствия, содержания военнопленных. Вместе с тем, будучи детищем своего времени, это издание изобилует классовыми выводами и формулировками. Например, выдающийся сибирский деятель Красного Креста, профессор томич М.Г. Курлов за службу Отечеству дореволюционной России заклеймен в издании как ярый националист и монархист. Однако в конце 30-х годов XX в. не угодившие «вождю народов» И.В. Сталину авторы Энциклопедии сами были объявлены врагами народа, а затем репрессированы.

В заданном ключе сталинского времени написаны статьи А.П. Погре-бинского. Несмотря на негативный настрой автора на результаты деятельности общественных организаций в годы Первой мировой войны, его работы интересны тем, что дают ценную информацию об истории создания земских учреждений, их сложной организационной структуре, об особенностях участия в борьбе за власть. Вместе с тем в данных работах преобладают материалы по центральным губерниям, деятельность комитетов и учреждений Сибири рассматривается явно недостаточно1.

После победы в Великой Отечественной войне в советской историографии окончательно сложился тезис о превосходстве пролетарского военного искусства над буржуазным, пример тому статьи А.А. Строкова, Г.Н. Ось-кина, К.И. Иванова . Под влиянием сталинской военной доктрины ими не

признавалось очевидным, что Россия жила в окружении разных государств и всегда брала для своей обороноспособности все лучшее, что было в военном деле других стран. Приоритет в советской исторической науке отдавался изучению междоусобной политической борьбы за власть, критике оборонных программ царского правительства и обоснованию справедливых пролетарских войн, тогда как войны царской России оставались империалистическими, грабительскими, захватническими, и поэтому помощь населения армии по-прежнему описывалась фрагментарно и не находила достойного места в советской исторической науке.

С конца 50-х годов дореволюционные войны стали освещаться более интенсивно. Этому способствовали перемены в обществе после XX съезда КПСС, юбилейные даты, связанные с революциями, а также агитационно-пропагандистская деятельность военных историков и их профессиональных коллективов. Среди работ выделяется солидное исследование истории Русско-японской войны Института военной истории под редакций И.И. Росту-нова, монографии о русской армии и флоте Л.Г. Бескровного, о Цусимском сражении В.А. Костенко, о подвиге крейсера «Варяг» P.M. Мельникова1. Вышли значимые труды и по Первой мировой войне М.Э. Айрапетяна, П.А. Белова, К.Б. Виноградова, А.С. Силина, П.Ф. Кабанова, B.C. Дякина, А.Л. Сидорова, Н.Н. Яковлева, И.И. Ростунова, В.А. Емец и другие2. Несмотря на то, что в них содержится ценный цифровой материал, раскрываются многие исторические аспекты по созданию оборонного комплекса страны,

героическому труду командного состава, помощь сибирского тыла освещена незначительно, приоритет сохранен за классовым принципом изучения истории.

Участию военнопленных в событиях Первой мировой войны в Сибири, их идеологическому расколу посвящены работы Ф.А. Коллара, Н. Колмогорова, М.И. Чугунова, Н.А. Попова, а также венгерских историков А. Йожи, Д.Милеи . Однако эти авторы в своих исследованиях выясняли только революционные, интернациональные связи военнопленных, не отмечая вклада сибиряков в дело организации различных жизненно важных форм помощи таким людям.

В целом следует отметить, что в работах данного этапа преобладает излишняя политизированность и сугубая тенденциозность в изучении войн, замалчивание значительных факторов оборонной патриотической деятельности. В ситуации господства полного единомыслия появление каких-то других оценок, на наш взгляд, было просто невозможным.

Четвертый этап историографии темы характеризуется работами постсоветского периода конца 80-х - начала 90-х гг. Он связан с новым политическим мышлением, отказом от многих старых доктрин в армейском строительстве, стремлением России быть цивилизованной частью мирового сообщества. Именно в этот период наблюдается возврат исследователей к изучению прошлого дореволюционной России, осуждению классовых битв Гражданской войны, к проблемам заботы российского населения о своих вооруженных силах. Первыми на необходимость изучения этого опыта обратили внимание историки С.А. Федюкин, П.В. Алексеев, Ю.А. Писарев .

Изменению создавшегося положения в лучшую сторону способствовали научные конференции, публикации в исторических журналах1, редкие по-слеперестроечные научные монографии, а также допуск в страну эмигрантской литературы. В публикациях этого периода меньше содержится идеологии и пропаганды, зато больше дается полных и объективных материалов. Например, по Русско-японской войне авторы - историки, ученые, журналисты Н.Б. Аюшин, В. Глушков, Е. Долгов, А. Шаравин, И.В. Деревянко, В.А. Золотарев, И.А. Козлов, Ю.Н. Иванова, Д.Б. Павлов, А.А. Падерин, Ю.М. Рощупкин, А.В. Шишов и другие2 показывают не только недостатки царских вооруженных сил, но и положительный опыт, накопленный в попечительских, социальных, оборонных мероприятиях государства и населения в поддержку русской армии. Именно в таком ключе написана книга С.Н. Семано-ва, посвященная флотоводцу СО. Макарову . В ней содержится немало любопытных наблюдений о военно-политической обстановке в стране, о работе по укреплению обороноспособности Дальнего Востока, о героизме военнослужащих и населения при защите Порт-Артура. Близкими проблемами отмечена работа Н.Б. Аюшина , который анализирует состояние военно-морских укреплений втянутого в войну сибирского региона.

В отличие от других историков японский профессор Инаба Чихару в своей работе утверждает, что русские, как и их противник, проводили контрразведывательную деятельность и достигли в ней определенных успехов1. О том, что японцы действительно до начала войны стремились проникнуть в Россию не только с мирными, но и разведывательными целями, сообщает не менее известный японский автор Синтаро Накамура2.

Заслуживает внимания работа В. Глушкова, Е. Долгова, А. Шаравина3, которые на значительном фактическом материале убедительно показывают, что страна огромные средства тратила на военные учения, организацию разведки, создание укрепрайонов, усиление флота и морских крепостей. Авторы оправданно считают, что в этом была огромная заслуга нелюбимых в советской историографии наместника Дальнего Востока Е. А. Алексеева и его друга статс-секретаря А. М. Безобразова. Вместе с тем, участие сибиряков в данных мероприятиях ими практически не освещается.

О том, что Японская война для большинства россиян стала народной, пишут Ю.Н. Иванова, Н.Д. Ростов, Л. Веклич, Г.В. Еремин4. Особенностям социально-бытового и пенсионного обеспечения военнослужащих этого времени посвящен материал ученого А.А. Падерина5. Однако тема только начинает исследоваться в современной историографии, и в целом обобщающих работ о заботе сибирского населения об армии автором выявлено немного.

Близкая тематика отражена в работах B.C. Виргинского, В.Ф. Хотеен-кова, К.Ф. Шацилло. Эти авторы характеризуют положительные и отрицательные стороны технического перевооружения и обеспечения российских

вооруженных сил1. Военные историки Ю.Н. Иванова, P.M. Португальский, П.Р. Алексеев, П.А. Рунов на примере героического труда солдат, медсестер и их военачальников, в том числе и из Сибири, показывают народный харак-тер Первой мировой войны . В статьях ученого А.Б. Асташова раскрывается история деятельности земских организаций на нужды армии в глубоком тылу. Затрагивая оборонную работу Всероссийского союза городов, он отмечает, что советские историки оценивали такую деятельность только с классовых позиций. При этом они не замечали, что опыт союза городов сыграл в войне положительную роль при решении значительного круга социальных проблем в противовес правительственным бюрократическим решениям . Все перечисленные авторы совершенно верно констатируют, что целостной концепции истории Первой мировой войны в России не существует, общепризнанной оценки тыловой попечительской работы на оборону тоже.

Богатым содержанием материалов выделяются научные труды Р.А. Кулагина, А.Ю. Смирнова, Н.М. Ивановой4. Ученые показывают многообразие форм и видов попечительства на нужды дореволюционной России. При этом Р.А. Кулагин исследует историю перерождения общественных благотворительных организаций в штаб антиправительственной оппозиции, а также приемы и методы поддержки этими организациями близкого им по духу Временного правительства. Что касается попечительства на территории Си .

бири, то тема эта ими практически не исследуется. Вклад сибиряков в оборонные нужды Первой мировой войны отражен в диссертациях Н.Ф. Иван-цовой, СЮ. Шишкиной, В.Н. Меньшикова. Однако авторы ограничиваются только Западной Сибирью и рассматривают в основном экономическую тематику, тогда как попечительству на военные нужды ими уделено гораздо меньше внимания1.

Оборонной деятельности отечественной контрразведки с привлечением значительного количества сибирских материалов посвящены работы Н.В. Грекова, Н.С Кирмеля . Исследователи выявили и проанализировали преемственность в деятельности спецслужб, их накопленный опыт, а также приемы и методы, которыми они пользовались, в среде переселенного в войну населения. Непопулярной в советской историографии теме военного плена отмечены публикации В.Б. Коносова, И.И. Шлейхера. На примере дореволюционных войн России авторы рассказывают об особенностях правовой защиты и содержания военнопленных в противоборствующих государствах3. Однако такая проблема как участие гражданского населения в помощи этим людям осталась у них без должного внимания. Московский историк А.Ю. Бахтури-на4 характеризует деятельность царского правительства по отношению к беженцам, выселенцам, заложникам. На наш взгляд, она верно замечает, что эта

политика прежде всего учитывала национальные, политические, территориальные интересы Российской империи и только потом - интересы пострадавших от войны людей. Миграционную политику также затрагивает докторская диссертация И.П. Щерова. Работа выделяется не только значительным статистическим материалом, показывающим огромные финансовые траты на беженцев и военнопленных, но она интересна и тем, что в ней впервые выявляется пропагандистская работа большевиков в армии, непосредственно в концлагерях, и названы десятки фамилий революционеров, проводивших такую работу (Н.К. Крупская, И.Ф. Арманд, Л.Н. Сталь, Г.Я. Беленький и др.)1. Последним дням существования дореволюционной армии посвящена монография сибирского ученого Н.С. Ларькова. Томский историк, используя широкий круг источников, убедительно доказал, что большевики для укрепления своей власти в Сибири активно использовали уставшие от сражений полки старой армии, а затем в короткие сроки избавились от своих ненадежных союзников2. Все эти авторы интересны тем, что они не делают разницы между плохими и хорошими воинами и считают, что в войнах страдает, прежде всегр, мирное население.

В современной историографии нельзя не отметить изменение взглядов на деятельность дореволюционных губернаторов. Вместо жестоких царских сатрапов все чаще у исследователей, например, Н.М. Дмитриенко, Н.И. Дубининой, В.А. Сергиенко, Л.М. Лысенко, А.В. Палина и других3, местные администраторы предстают как энергичные, хозяйственные деятели и меце

наты, много сделавшие для социальных и хозяйственных нужд сибирского региона. В таком ключе написаны две отдельные книги о тобольских и сибирских губернаторах1, а также солидная монография Т.Я. Иконниковой. Автор книги считает, что целенаправленная деятельность сибирских администраторов различных уровней позволила создать целую систему попечительской и благотворительной работы на военные нужды2. Однако эта проблематика для большинства ученых в вопросах оборонного строительства из-за старых идеологических установок, ограниченной документальной базы требует новых дополнений, анализов и выводов.

Комплекс сведений о социально-экономическом, политическом положении населения, об особенностях патриотической деятельности, которая проводилась в военные годы в Сибири, содержится в крупных трудах, посвященных юбилеям городов и областей огромного региона. Среди них наиболее интересные сведения почерпнуты из летописей Иркутска, Новосибирска, Томска, Алтая, Омска. Они отражены также в «Истории Сибири»3, переизданных «Очерках истории Сибирского военного округа». Однако последний труд свою историю начинает только с 1917 г, в книге почему-то забыли отметить полувековую жизнь сибирских военных, которая имела место с 1860-х годов в дореволюционной России4.

Итак, тематика исследований 90-х гг. наметила новые подходы в оценках итогов вклада населения в оборонное дело страны. Однако фундамен

тальных трудов с современными критериями данной работы пока в отечественной исторической науке явно недостаточно.

Таким образом, всеми поколениями историков накоплен и обобщен определенный материал по исследуемой теме. Но осмысление его ограничено территориальными, хронологическими рамками, разными идеологическими подходами, недоступностью части архивных документов. Наиболее изученными являются вопросы, посвященные «разбойничьим планам» империалистических держав, о неподготовленности к войнам российского самодержавия, о стремлении Японии и Германии поработить соседние страны.

В настоящее время историография войн начала XX века характеризуется значительным количеством новых тем, связанных с военной жизнью государства. Среди них своей актуальностью выделяются работы, посвященные правовой защите семей фронтовиков, беженцев, военнопленных, деятельности патриотических обществ. Но даже в этих работах авторы, увлекаясь показом масс, приоритет в изучаемых событиях отдают лишь руководящему составу патриотических организаций, тем или иным государственным, политическим, военным деятелям. У большинства из них, особенно в работах по Русско-японской войне, за рамками исследований остались простые люди с их повседневной жизнью, сложившимся в военные годы особым психологическим климатом и меняющимся в зависимости от обстановки на фронте общественным мнением. Вместе с тем поведение таких обывательских групп сказывалось не только на боевом духе солдат, но и на качестве и количестве сибирских благотворительных мероприятий.

В целом историография войн страдает вследствие отсутствия обобщающих работ, всесторонне раскрывающих исторический опыт сибиряков в организации помощи защитникам Отечества, использования прошлого опыта в годы Великой Отечественной войны, применения его в современных военных конфликтах, других чрезвычайных обстоятельствах. В данной проблематике весьма поверхностно отражена работа взаимодействия военных властей,

командования частей с местными административными, сословными, общественными организациями. Из поля зрения исследователей выпали такие важные социальные проблемы, как опыт работы сибирского населения с ранеными, инвалидами, беженцами, военнопленными, воинскими кладбищами, а также многие другие патриотические явления, имевшие место в войнах дореволюционной России. Поэтому, исходя из слабой степени изученности темы, автором поставлены вполне определенные, конкретные цель и задачи.

Цель работы состоит в оценке вклада сибиряков в обеспечение оборонных нужд, раскрытии основных тенденций и особенностей деятельности общественных организаций и местных властей в успешном проведении многообразия видов и форм региональной попечительской работы. При этом автор отказывается от некоторых старых идеологических штампов, основываясь на принципе альтернативности истории и невозможности учения, которое заранее знает, какой социальный опыт является обязательно верным. Достижение указанной цели предусматривается решением ряда задач:

1. Выявление особенностей людских потерь и форм сибирской помощи раненым и фронтовым частям.

2. Определение на материалах Сибири руководящего звена и кадрового потенциала оборонной попечительской работы.

3. Оценка вклада общественных организаций Сибири в обеспечение нужд армии (земских организаций, сибирской кооперации, военно-промышленных комитетов, ученых).

4. Показ масштабности и значимости социально-бытовых мероприятий военного времени в сибирском тылу (в обеспечении солдатских семей, беженцев, военнопленных, устройстве воинских кладбищ и т. д.).

5. Выяснение причин развала попечительства в условиях смены власти и особенностей этого процесса в Сибири.

6. Определение научно-исторической и практической значимости оборонной работы в Сибири в войнах начала XX в.

Объект исследования - деятельность сибиряков в защиту Отечества в войнах начала XX века (в Русско-японской и Первой мировой войнах). Эти события происходили в близкие хронологические сроки, в чрезвычайных экстремальных условиях при одном и том же политическом режиме, с активным участием в них сибирских военных и гражданских властей. Именно в эти годы, как никогда ранее, на нужды обороны привлекались значительные

региональные людские, материальные, финансовые ресурсы и народные по i жертвования.

Предмет исследования сосредоточен на выявлении материально-технического состояния отечественных вооруженных сил, основных тенденций и особенностей боевых потерь, соотношения различных сторон оборон I

ной деятельности сибирских властей и их общественных организаций (Красного Креста, попечительских организаций, отделов земств, сибирской кооперации, военно-промышленных комитетов и ученых), направленных на нужды фронтовых частей, солдатских семей, беженцев, военнопленных и других категорий людей, пострадавших от войн.

Территориальные рамки исследования. Основным пространством исследования выступает Сибирь. К началу XX в. край включал Тобольскую, Томскую, Енисейскую, Иркутскую губернии, Забайкальскую, Якутскую, Акмолинскую области. В изучаемый период Семипалатинская и Акмолинская области (без Омского уезда) находились вне административных границ Сибири, но при этом обе области входили в Степное генерал-губернаторство с цертром в г. Омске. Там же находился штаб Омского военного округа, войска которого располагались в сибирских губерниях (Тобольской и Томской) и на территории Степного генерал-губернаторства, что позволяло властям контролировать различные по этническому составу группы населения, а также соединить разные по экономическому потенциалу территории в единое оборонное пространство. Поскольку рассматриваются нужды военных и помощь, оказываемая им, в данном исследовании учтен ведомственный прин

цип деления империи на военные округа. В частности, Восточная Сибирь (Енисейская и Иркутская губернии, Забайкальская и Якутская области) входила в состав Иркутского военного округа, Западная Сибирь и Степное генерал-губернаторство в совокупности - в Омский военный округ.

Хронологические рамки диссертации охватывают почти 15 лет - период 1904-1918 гг. Освоение отдаленных регионов Сибири и Дальнего Востока было связано с угрозой экспансии соседних государств, необходимостью обеспечения военной безопасности колонизируемых земель, а также стремлениями царского правительства на чужих территориях защищать интересы русских предпринимательских кругов, что, в конечном итоге, привело к войне с Японией. Это время и стало исходным рубежом настоящего исследования. Верхняя граница - конец 1918 г. - определена рядом причин. Произошло свержение царизма, затем Временного правительства, приход к власти Советов, окончание Первой мировой войны, развал старой армии и запрет деятельности благотворительных и попечительских организаций, не желавших сотрудничать с большевиками. Таким образом, наступил качественно новый этап тыловой оборонной деятельности, требующий отдельного изучения.

Методологической основой решения поставленных проблем явились принципы материалистической диалектики, цивилизационный подход к историческому анализу происходящих событий1, а также современные методы научного исследования: системный, статистический и другие. Они охватывают исследовательский процесс в целом и предполагают рассмотрение всех явлений общественной жизни и сознания во взаимосвязи, с учетом единства формы и содержания, перехода количественных изменений в качественные, а

также позволяют рассмотреть состояние сибирской благотворительности и ее особенностей в динамике конкретно-исторических событий. Учитывалась как экономическая детерминированность исследуемых процессов и явлений, так и активность субъективных факторов, определяющих взаимосвязь и взаимообусловленность развития попечительской работы в сравнении с другими странами.

С методологической точки зрения и с учетом хронологических рамок работы автор считает оправданным обращение к категории исторического опыта. При цивилизационном подходе это позволяет выделить приоритет общечеловеческих ценностей независимо от существующих режимов. Таким образом, опираясь на итоги обобщения прошлого опыта, современная практика может сдерживать или предотвращать многие нежелательные явления и тенденции.

В процессе работы, наряду с традиционными научными приемами, использовались специальные методы исторического исследования. При приме-si нении историко-сравнительного метода главным инструментом стало сочетание хронологического и диахронного подхода к анализу конкретной исторической ситуации. В соответствии с первым, каждый элемент исследования (в конкретном случае - попечительство над армией) рассматривался с точки зрения движения и изменения в соответствии с течением исторического времени. Диахронный (т.е. периодизационный) метод позволил сопоставлять состояние процессов в оборонной благотворительности в разные годы изучаемого периода. В целом применение историко-сравнительного метода (в статике) дало возможность изучать и сравнивать политические, экономические процессы, происходящие в рассматриваемых событиях не только в Сибири и России, но и других воюющих странах. Использование ретроспективного метода позволило проследить изменение взглядов исследователей на разных временных этапах, в которых изучалась заявленная тема, что дало возможность уяснить традиции и процессы, уходящие своими корнями в далекое

прошлое (например, к временам буржуазных реформ 1860-1870-х годов, событиям Крымской и Русско-турецкой войн, а также рубежу XIX-XX вв., когда проходило организационное становление армейского попечительства).

При обработке части архивных материалов использовались статистические методы: контент-анализ и выборка обобщающих показателей, полученных на основе подсчета массовых данных (боевых людских потерь, пострадавших по социальным группам, количеству и качеству оборонных поставок и заготовок и т.д.). В результате стало возможным построение временных рядов, типологических, факторных и структурных группировок, расчет среднестатистических показателей, что способствовало созданию аналитических таблиц, графиков, рисунков, схем.

В работе применялся также алгоритмический метод. Алгоритм нами понимается как методический прием, указывающий .на последовательность логических операций обработки первоисточников. В результате изучение отдельных видов сибирского попечительства привело к основному алгоритму, показу целостной системы вклада сибирского населения в помощь армии. Кроме того, использована методология французских историков школы «Анналов». Этот метод позволяет глубже понять психологический климат в стране, а также поведение и восприятие происходящих процессов очевидцами событий1. В целом отбор и применение конкретных методик вытекали, с одной стороны, из названных выше принципов исследования, с другой - из характера источниковой базы.

Источникоеой базой исследования стал широкий круг как опубликованных материалов, так и документов, хранящихся в 60 фондах 9 местных и 5 центральных архивохранилищах страны. Из центральных архивов были взяты для использования документы Российского государственного истори ческого архива (РГИА): Ф.525 - фонд императрицы Александры Федоровны; Ф.1284 - дела Департамента общих дел МВД и другие. В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ): Ф.555 - фонд А. И. Гучкова; Ф.1805 - документы сибирского эсера Е. Е. Колосова; Ф.1778 - постановления Временного правительства и другие. В Российском государственном Военно-историческом архиве (РГВИА): Ф.970 - документы военно-походной канцелярии царя; Ф. 13251 - материалы военно-промышленных комитетов; Ф. 16280 - Скобелевского комитета; Ф. 16324 - Общества помощи раненым; Ф. 16325 - Алексеевского комитета и другие. В Российском государственном архиве экономики (РГАЭ): Ф.433 - дела по истории железных дорог Сибири и Дальнего Востока, а также Ф.7018 - материалы по истории и развитию кооперации. В архиве Военно-медицинского музея Министерства обороны: Р/с 424 - биографии начальников кафедр Военно-медицинской академии и другие документы по истории медицины. В целом в многочисленных делах названных фондов отложились материалы царской ставки, генерального штаба, полевого командования, Совета министров, Министерства внутренних дел, Временного правительства, особых попечительских комитетов и совещаний, отчеты губернских властей, их оборонных организаций. Эти документы охватывают разные стороны благотворительной деятельности не только в Сибири, но и по всей стране, в том числе дают информацию о такой работе в других воюющих странах.

Из сибирских архивов особую ценность представляют материалы, исходящие из региональных властных структур, церковных епархий, попечительских комитетов, различных благотворительных учреждений. В них широко представлены сведения штатного расписания, внутреннего устройства, делопроизводства и т.д., что позволило рассмотреть нормативно-правовое положение таких организаций, исследовать их взаимодействие с различными структурами власти, особенно в вопросах оборонных разработок ученых, военно-промышленных комитетов, мобилизаций на нужды воинских частей,

строительных дружин, медицинских отрядов, военнопленных, беженцев, помощи солдатским семьям. Такими документами богаты фонды Томского губернского правления (Государственный архив Томской области, Ф. 7; Ф. 102; Ф. 117; Ф. 127 и другие); Енисейского губернского правления (Государственный архив Красноярского края, Ф. 595; Ф. 817; Ф. 832 и другие); Омского окружного правления Красного Креста, военно-санитарной части, войсковой управы сибирского казачьего войска (Государственный архив Омской области, Ф. 99; Ф. 117; Ф. 1706 и другие); Барнаульского общества Красного Креста, алтайских попечительских комитетов (Центр хранения архивного фонда Алтайского края, Ф. 51; Ф. 142; Ф. 225 и другие); иркутских попечительских организаций (Государственный архив Иркутской области, Ф. 32; Ф. 122; Ф. 171 и другие); Забайкальского областного управления (Государственный архив Читинской области, Ф.1; Ф.12; Ф.57; Ф.368 и другие); уездных и городских попечительских организаций Кузбасса (Государственный архив Кемеровской области ОДФ, Ф.-10; ОДФ, Ф.-22).

Для сравнения происходящих событий с другими регионами России и получения дополнительных материалов, касающихся помощи населения армии, просмотрены дела Вологодского архива (ҐАВО, Ф.34). Эта область интересна тем, что, начиная с создания централизованного государства, она всегда была крупным оборонным центром страны. Материалы Вологодского архива содержат данные о благотворительности, мобилизационных мероприятиях не только в своей области, но и по всей стране. Наиболее ценными для нас стали статистические данные об итогах мобилизации сибирских войск в годы Русско-японской войны. В целом все архивные и опубликованные источники группируются согласно видовой классификации, то есть в зависимости от происхождения, внутренней структуры, содержания и характера действия. Исходя из этого, они разделены следующим образом:

1. Произведения теоретиков военного строительства.

2. Делопроизводство государственных и общественных попечительских организаций.

3. Документы военных и полицейских властей и административно-управленческих органов.

4. Мемуары.

5. Периодическая печать.

6. Сохранившиеся вещественные военные памятники.

Многие теоретические работы первой группы послужили не только методологической основой, но и стали источником по изучению основ теории и практики в вопросах укрепления связи армии и ее тылового обеспечения. Кроме трудов В.И. Ленина, использовались произведения отечественных военных теоретиков А.А. Свечина, В. Сухова, И.И. Ростунова, П.А. Жилина, а также ученых других стран1. Неоценимый вклад в изучение проблемы внесли научные коллективы и военно-исторические группы русского Военного министерства, Академии Генштаба, ряда военных округов и их военные учебные заведения. Благодаря им, в научный оборот были введены многие утраченные в войнах документы, материалы и другие источники. Вся их деятельность, особенно по событиям Русско-японской войны, способствовала изданию ценных источниковедческих и теоретических трудов, сборников, бюллетеней2. Тем не менее в этих трудах недостаточно документов, освещающих работу сибирского тыла, в них слабо показан героизм солдат и их младших командиров.

1 Вторую группу источников составили делопроизводственные материалы государственных и общественных попечительских организаций. К документам данной группы относятся отчеты, обзоры, правила, распоряжения, положения, программы, справочники и т.д. Они содержат сведения об организационных структурах и компетенции комитетов, об обязанностях должностных лиц, о количестве оборонных патриотических мероприятий, их характере, значимости и масштабности1. В целом эти документы ценны тем, что они освещают различные формы взаимодействия правительства, силовых структур, общественных организаций в целях создания благоприятных условий для победы над врагом.

Однако целостную картину помощи армии из этих материалов представить сложно, так как сборники приказов, инструкций, правил, особенно периода Первой мировой войны, постоянно изменялись и совершенствовались в зависимости от военной, политической, хозяйственной обстановки. Оєобенность новых установок часто заключалась в том, что они не всегда были в пользу пострадавших людей и осуществлявших им помощь благотворительных организаций. Примеры тому - положение беженцев и военнопленных в Сибири, благополучное существование которых зависело не только от международных конвенций, но и от того, как обходились с русскими в концлагерях врага. Этим проблемам, а также организации труда, быта военнопленных в Сибири (Омске, Новониколаевске, Томске, Красноярске, Иши

ме и др.) посвящен доклад швейцарцев Г. Тормейера и Ф. Феррьера, членов международной организации Красного Креста1.

Значительный интерес в изучении опыта оборонного попечительства в этой группе источников представляет отчет общества повсеместной помощи пострадавшим на войне. В нем отражена история развития различных попечительских организаций (Александровского, Алексеевского комитетов, комиссии по увековечиванию памяти погибших воинов и других), приводятся итоговые цифры работы этих обществ в Сибири, а также основные формы, методы и направления такой деятельности. Названы десятки фамилий сибирских попечителей, в том числе иркутского генерала-губернатора Л. И. Князева, военного губернатора и наказного атамана Забайкальского казачьего войска А. И. Кияшко, городского головы г. Енисейска Н. А. Третьякова, крестьянского начальника Мариинского уезда Н. П. Плотникова, Красноярского епископа Никона и др.2

Другим ценным источником стал отчет о благотворительной деятельности различных комитетов Сибирской железной дороги. Именно в этом документе особенно ярко показан вклад сибиряков в оборонные нужды Первой мировой войны. В аналогичном ключе написан отчет Верхнеудинского отдела по оказанию помощи пострадавшим на войне3. Однако эти материалы охватывают только начальный период войны, тогда как ее заключительный этап в них не отражен. Эти публикации были рассчитаны на широкий круг

читателей и описывали положительный опыт, тогда как недостатки в попечительской работе не нашли в них своего освещения.

В третью группу источников вошли документы административно-управленческих органов и силовых структур. Они представлены указами царя, мнениями Государственного совета, положениями Кабинета министров, докладами министра внутренних дел, различными записками других министров и главноуполномоченных. Среди них своей значимостью для исследования выделяются протоколы полицейских, военных .властей, составленные ими экономические и политические обзоры сибирских губерний, сводки об уголовных, гражданских преступлениях, а также донесения силовиков и различных главноуполномоченных по налаживанию оборонных мероприятий в сибирском тылу, о работе общественных и национальных организаций по оказанию помощи депортированным лицам, беженцам и военнопленным1. Данные источники позволяют определить основные направления деятельности различных ветвей власти в отношении помощи армии не только в Сибири, но и по всей стране.

Следует, однако, помнить, что нередко на местах реализация законов осуществлялась не в полном объеме. К примеру, известны случаи несоответствия принимаемых законов действительным условиям, сложившимся в деле военного попечительства, тогда как неискаженные законодательные материалы достаточно отражены в Полном собрании Законов Российской империи (ПСЗРИ), Своде законов Российской империи (СЗРИ) и в других актах и распоряжениях2.

Четвертую группу источников составляет мемуарная литература. В частности, в работе использовались опубликованные отчеты, дневники, воспоминания свергнутых министров, военных, высокопоставленных чиновников царского и временного правительства А.Н. Куропаткина, Н.Л. Юнакова, В.А. Сухомлинова, СЮ. Витте, А.А. Поливанова, С.С. Ольденбурга, А.А. Игнатьева, А.И. Деникина, А.Ф. Керенского, А.И. Гучкова, Г.М. Семенова и других1. Достоверность участия этих людей в происходящих событиях подтверждается не только мемуарной литературой, но и официальными документами из архивов. Названные авторы, воскрешая в своих трудах эпизоды чрезвычайных событий, пытались дать более масштабную картину той эпохи. Многие из них стремились к глубокому обобщению и анализу попавших в их распоряжение документов, свидетельств боевых друзей, материалов не издающейся сегодня периодической печати. Будучи ответственными за армию, бывшие администраторы дают ценный материал об особенностях развития отечественной промышленности, сложностях армейского обеспечения, работе оборонных совещаний, причинах значительных людских потерь, а также показывают политическую вражду, которая сложилась между российскими ветвями власти.

В этих работах сведений о Сибири явно недостаточно, они носят фрагментарный характер и не находят объективного отражения. Кроме того, ав торы чрезмерно преувеличивают влияние немецкой разведки на левые политические партии России и всячески подчеркивают нелюбовь большевиков к дореволюционному обществу и его созидательным силам, а также стремление революционеров насильственным путем захватить власть.

Для нашего исследования стало важным то, что сопоставление разных точек зрения на эффективность мер при подготовке к войне, действий вооруженных сил, организации разнообразной помощи русской армии, происходящие политические события помогло избежать описательной односторонности изучаемых явлений.

Пятую группу представляет периодическая печать. Она состоит из материалов 70 наименований журналов и газет. Значение прессы как источника информации обусловлено ее объективным местом в жизни российского общества, ролью агитатора, пропагандиста и организатора. Для осуществления этих функций уже в дореволюционное время в газетах и журналах широко публиковались официальные документы государственных и общественных попечительских организаций. Их изучение позволяет достаточно хорошо судить о задачах, направлениях, формах и особенностях благотворительности и попечительства на военные нужды в сибирском тылу. Другая важная социальная функция прессы заключалась в контроле за деятельностью государственных учреждений, общественных организаций, в информации масс о проделанной ими работе на оборонные нужды, в учете, систематизации и популяризации местного сибирского опыта. С разной степенью регулярности материалы такого характера публиковались во всех газетах и журналах Сибирского региона. Однако наибольшее их количество было выявлено в журналах «Вестник Европы», «Русская мысль», «Современный мир», «Сибирская Кооперация», на страницах газет «Сибирская жизнь» (Томск), «Жизнь Алтая» (Барнаул); Семипалатинских, Томских, Енисейских, Читинских и других губернских и областных ведомостях, а также в «Вестнике маньчжурских армий», в «Военной газете», «Военной жизни» и других изданиях оборонного ведомства.

Большое значение для изучения заявленной проблемы имело личное обследование автором памятников военной истории в 1985-1990 гг. Им выявлено около сотни сохранившихся военных объектов. Наибольшая их часть расположена на территории Кемеровской области. Эти вещественные памятники связаны с освоением Сибири, революцией, с событиями Гражданской войны1. На их основе выделены места расположения солдатских городков, оборонных укреплений, воинских захоронений, а также факты непомерной жестокости классовой борьбы. Кроме того, в работе использованы материалы центральных и местных краеведческих музеев (Петербурга, Омска, Барнаула, Иркутска, Новокузнецка, Кемерова, Мариинска, Гурьевска). Материалы музеев представлены макетами военных крепостей, большим количеством личных вещей, наград, фотографий, воспоминаний и писем участников изучаемых событий, а также редкими газетными публикациями о ратных подвигах сибиряков и региональной благотворительности на нужды военного времени. Именно эти документы и материалы существенно помогли в изучении темы.

Все перечисленные источники информации использовались в работе комплексно, с применением хронологического и сравнительного методов анализа. Степень сохранности документов и полнота содержащихся в них сведений далеко не равноценна: наименьшее их количество представлено по Русско-японской войне, наибольшее - по Первой мировой войне. Это можно объяснить гибелью части документов в ходе отступления русской армии в 1905 г., потерями в битвах Гражданской войны, конфискациями органами ВЧК, постоянными передачами сибирских документов в центральные архивы страны2, а также плохой сохранностью в случайных помещениях региональных архивов (Томск, Красноярск, Иркутск, Барнаул и других).

Кроме пробелов содержательного и «физического» порядка, сибирские материалы страдают малочисленностью обобщающих статистических сведений, дающих представление о масштабе и динамике социально-экономических и политических процессов. Из архивных документов следует, что статистические данные по Сибири ограничены январем 1917 г. Позже, в связи с частой сменой политических режимов и начавшейся гражданской войной, статистический анализ (по части поставленных нами задач) в документах отсутствует. Все эти обстоятельства существенно повлияли на достоверность оценки имевших место процессов и явлении в истории вклада сибирской благотворительности на нужды армии в войнах начала XX века. Тем не менее комплексное использование источников дает возможность с достаточной объективностью и полнотой раскрыть основные проблемы, решаемые в исследовании.

Научная новизна диссертации заключается в следующем: 1) выявлены особенности людских потерь и необходимость различных форм сибирской помощи раненым и фронтовым частям; 2) впервые на материалах Сибири определен кадровый потенциал оборонной попечительской работы; 3) оценен вклад общественных организаций в обеспечение нужд армии; 4) показан масштаб и значимость попечительских мероприятий в сибирской социальной инфраструктуре тыла; 5) выявлены характерные тенденции и особенности развала региональной благотворительной работы в условиях смены политических режимов; 6) новыми являются выводы о научно-исторической и практической значимости вклада сибирского населения в защиту Отечества в войнах начала XX в., одного из самых сложных периодов отечественной истории.

Апробация и практическая значимость исследования. Большинство работ, опубликованных по теме диссертационного исследования, выполнены в рамках нескольких крупных региональных й российских научных программ: «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на

2001-2005 годы», «Составление свода памятников истории и культуры Кузбасса и России», «Индустриальное и социально-политическое развитие Сибири в XX веке» а также при написании трехтомного издания «Исторической энциклопедии Кузбасса». Результаты исследования представлены и обсуждены более чем на 20-ти международных, всероссийских и региональных конференциях и симпозиумах (С.-Петербург, Барнаул, Вологда, Омск, Новосибирск, Красноярск, Кемерово, Томск, Новокузнецк, Белово и др.). Материалы, полученные в процессе работы над диссертацией, использованы автором в коллективном труде «Памятники истории и культуры Кемеровской области» (Кемерово, 1986 и 1991); в учебном пособии «История физической культуры и спорта» (КемГУ, 1997); в научной монографии «Сибиряки на защите Отечества в войнах начала XX в.» (Кемерово, 2003). Они внедрены в учебный процесс, лекционные курсы и спецкурсы по Отечественной исто-рии, истории боевого прошлого России, по охране памятников Кузбасса и других. Диссертация обсуждалась на кафедре истории России Кемеровского государственного университета, а также на научном семинаре историков Кузбасского государственного технического университета.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения, приложений, списка использованных источников и литературы. Объем диссертации 520 страниц. В текстовой части помещены 60 таблиц и 9 рисунков. Приложение состоит из 2 схем, 4 статистических таблиц, а также 4 сибирских оборонных воззваний.

Начало конфликта. Сибиряки в сражениях Русско-японской войны

На Дальнем Востоке в конце XIX в. обострились империалистические противоречия между крупными государствами за господство в Китае и бассейне Тихого океана. Активную внешнюю политику здесь проводили США, Англия, Германия, Франция, Япония и Россия. Особенно выделялась своими захватническими устремлениями Япония, которую поддерживали США и Англия. В результате Японо-китайской войны 1894-1895 гг. Япония, одержав победу весной 1895 г. по Симоносекскому договору, получила остров Тайвань, Пескадорские острова и Ляодунский полуостров с Порт-Артуром. Китай, признавая «независимость» своего бывшего вассала Кореи, выплачивал огромную контрибуцию. Но такое усиление Японии не устраивало Россию и европейские государства. По требованию России, Германии и Франции Ляодунский полуостров был возвращен Китаю1.

Кроме того, русские дипломаты осенью 1895 г. помешали успешно завершиться инспирированному японцами в Корее очередному дворцовому перевороту, и, таким образом, ими было укреплено российское влияние и в этой стране. В это же время в Пекине царское правительство помогало Китаю с займами,0 а также открытием совместного русско-китайского банка. Активно ведется страной и другая внешнеполитическая деятельность, раздражающая японцев. В 1896 г. в Москве был подписан русско-китайский договор об оборонительном союзе против Японии и постройке Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) через территорию Маньчжурии от Читы к Владивостоку . В 1898 г. между Россией и Китаем был подписан дополнительный договор об аренде на 25 лет Ляодунского полуострова с правом создания здесь военно-морских баз, а также еще одной железнодорожной ветки к Порт-Артуру.

Дорога, построенная на территории Китая к 1901 г., выводила русских на берега Желтого и Китайского морей, южную и среднюю Маньчжурию и способствовала тому, что Россия заняла здесь господствующее положение. По выражению очевидца тех событий знаменитого историка В. О. Ключевского: «Даже ее влияние с небывалой остротою проникло в Корею, куда уже давно стремится Япония поселить избыток своего населения»3. Такая колониальная политика самодержавия вызывала недовольство и обеспокоенность японских властей4.

. Вместе с тем ни одно из империалистических государств не отказывалось от захватов в Китае. В стране, ослабленной от войн, Германия заняла порт Циндао, Англия - порт Вэйхайвэй, Франция получила концессию в Южном Китае. США вообще в отношении Китая провозгласили политику «открытых дверей», рассчитывая захватить в свои руки весь местный рынок и вытеснить из него другие страны5.

От Портсмутского мира в очередную войну

Неудачная война с Японией подорвала традиционное представление о мощи русских вооруженных сил. В новой обстановке Россия хотела сохранить длительную мирную передышку, чтобы провести необходимые внутренние реформы и усилить обороноспособность страны. О том, что такие мероприятия проводились в Сибири, говорят собранные нами материалы. Прежде всего, сразу после Русско-японской войны началось очередное переустройство военных округов. Вместо одного их стало три: Омский (Западная Сибирь), Иркутский (Восточная Сибирь), Приамурский (Амурско-Приморская окраина). Военно-окружные управления по своей структуре стали такими же, как и в Европейской России. В подчинении командующих округами были сотни тысяч воинских чинов и десятки оборонных объектов. Например, только в Приамурском военном округе проходили службу свыше 125 тысяч нижних чинов и около 3 тысяч офицеров. Предприятия военных ведомств считались самыми крупными в регионе. Так, в военных портах Владивостока численность рабочих достигала 1200 человек, в мастерских сибирской военной флотилии - 2 тысячи, а в Хабаровском арсенале до - 1 тысячи рабочих1. На случай войны сибирские округа способны были выставить в короткие сроки целую армию. Русская армия - мощное для своего времени соединение. Она включала 4-5 корпусов, в которых было 11-13 пехотных и 4-5 кавалерийских дивизий. Общая численность армии достигала 250 тысяч человек1.

По данным историка К.В. Шацилло, в обязанность сибирских округов входило надежное прикрытие восточных границ, для чего проводилась военная .реконструкция крепости Владивосток, велось строительство кораблей (до 35 единиц, включая подводные лодки), шло проектирование Амурской железной дороги и прокладка второй колеи Транссибирской магистрали, восстановление боевых запасов, потраченных в 1904-1905 гг. На постоянную службу в Омский округ переводились стрелковая дивизия и четыре кавалерийских полка. Сибирским частям на усиление передавались современные артбатареи, пулеметные команды, средства связи и другое техническое обес-печение , а в Чите появился собственный авиационный отряд . Эти сведения подтверждает шифрованная телеграмма, отправленная 3 марта 1907 г. из Хабаровска. В ней сибирские генералы сообщали царю, что в настоящее время они занимаются созданием надежного оборонного прикрытия Владивостока и устья реки Амур. Для облегчения переброски сюда дополнительных вооруженных сил военные строители и наемные рабочие ускоренными темпами строят Амурскую железную дорогу, а также шоссейные и грунтовые тракты4.

Оборонная деятельность отделов земских организаций и сибирской кооперации

Война стала серьезным испытанием для страны, легла тяжелым бременем на экономику, потребовала от государственных и общественных институтов напряженной работы. Актуальными для России и Сибири стали такие явления, как раненые, инвалиды, беженцы, инфекционные больные, нищенская жизнь большинства солдатских семей. В сложившихся условиях патриотизм населения вновь проявился в активизации деятельности благотворительных организаций, чей опыт положительно зарекомендовал себя еще во время Русско-японской войны, а в мирное время - в борьбе с неурожаями, эпидемиями, в оказании помощи переселенцам на окраинах огромной империи1.

Прежде всего власть обратила свое внимание на земские структуры. Сами земцы в первые же дни войны заявили о готовности сотрудничать с правительством. В конце июля 1914 г. в Москве прошло собрание уполномоченных земств, а в начале августа - съезд городских голов2. В середине того же месяца этими организациями было получено официальное разрешение заниматься помощью пострадавшим защитникам Отечества, а из казны им стали выделяться деньги3. В Москве 14-15 сентября прошел Всероссийский съезд союза городов, который обсудил вопросы образования областных организаций, а также способы привлечения к работе на оборонные нужды небольших городов с бюджетом до 300 тысяч рублей. По вновь утвержденному статусу, земские союзы являлись самостоятельными общественными организациями, и царская администрация не имела права вмешиваться в их дела. Однако при трате государственных средств они обязаны были отчитываться перед правительством1. Среди приглашенных на земские съезды, конферен-ции, совещания числились и представители Сибири . Благодаря этим депутатам, вскоре комитеты союзов стали действовать в Барнауле, Иркутске, Ом-ске, Томске, Новониколаевске, Красноярске, Чите и других городах . Наиболее тесные связи со столичными земцами прослеживаются у С. В. Востроти-на - члена сибирского общества подачи помощи раненым, А. А. Квятковско-го - председателя владивостокского биржевого комитета, В. П. Сукачева -председателя сибирского общества содействия студентам-землякам, а также у известных ученых и общественных деятелей А.А. Грацианова, Н.В. Некрасова, Е.Л. Зубашева и других4.