Введение к работе
Актуальность проблемы диссертационного исследования определяется тем, что в ситуации трансформации политической жизни появляются новые феномены, требующие иных подходов к их исследованию, которые бы позволили выявить их подлинную природу и показать потенциальные социально-политические последствия. К группе новых феноменов современной политической жизни относится и экополитическое насилие.
В начале XXI в. процессы разрушения окружающей среды не замедлили своего темпа и, тем более, не остановились. Экологическая проблематика становится одним из факторов, определяющих в XXI в. вектор политического процесса как на локальном, региональном, так и на глобальном уровнях. Экологический кризис как порождение современной социально-экономической и политической жизни несет в себе конфликтный потенциал, создающий угрозу региональной и национальной безопасности, политической стабильности, что приводит к политизации экологии и экологизации современной политики.
На всех этапах развития общества прослеживается связь между природной средой и политической сферой. Однако, на современной стадии социально-политического развития меняется характер, логика и направленность этой связи. Сегодня политические акторы, продолжая, как и раньше, использовать экологические ресурсы для реализации своих интересов, вынуждены пересматривать и адаптировать свое поведение под воздействием изменений в природной среде, которая превращается из объекта политического воздействия в субъекта воздействия на политику, порождающего принципиально новые политические феномены.
Из-за беспрецедентного техногенного воздействия на природные комплексы, роста потребления ресурсов в глобальном масштабе и отсутствия эффективных и иногда просто адекватных политических решений в области защиты природы деградация окружающей среды становится одним из факторов насилия вообще и политического насилия в частности. Развертывание политической реальности в близлежащей и среднесрочной перспективах может быть связано с ростом насилия, вызванного или усугубленного экологическими проблемами. Анализ экологического абриса политического насилия, форм и условий экополитического насилия, путей и способов минимизации социальных и политических последствий экологической деградации актуализирует тему настоящего диссертационного исследования.
Проблемы, связанные с защитой окружающей среды, глубоко проникли в структуру политической жизни. Современные политические партии, социальные движения и группы стали использовать экологическую проблематику для оправдания своего существования, своих претензий на политическую власть. Экологические конструкты используются современными политическими акторами для обновления традиционных идеологических доктрин (экофашизм, экофеминизм и др.) что, в свою очередь, радикализирует политический процесс, актуализирует политическое насилие вообще и экополитическое в частности. Анализ принципов и механизмов актуализации экополитического насилия в современной политической жизни, способов противодействия радикальным экополитическим движения и группам делает изучение диссертационной проблематики актуальной.
Современный мировой политический процесс связан с появлением и реализацией ряда моделей «имперского» поведения, закамуфлированных под борьбу с глобальными экологическими угрозами, глобальной экологической деградацией (экоимпериализм, экоколониализм и др.). В таких условиях повышается актуальность всесторонних исследований экополитического насилия, которые могут послужить основой для выработки эффективных политических решений в области национальной безопасности.
Вопросы ухудшения окружающей среды, внутренние и внешние угрозы экологической безопасности, социальные последствия техногенного воздействия на природные объекты в настоящее время оказались в числе приоритетных политических проблем российского руководства. Политическая повестка дня в современной России дополнилась экологической проблематикой. Президент РФ В.В. Путин объявил 2013 г. Годом охраны окружающей среды и поручил правительству РФ разработать и организовать проведение соответствующих мероприятий, которые бы привлекли внимание общественности к экологической ситуации и способствовали обеспечению права каждого человека на благоприятную окружающую среду. В ноябре 2013 г. российский глава государства потребовал от правительства разработать стратегию экологической безопасности России, которая бы заменила или дополнила принятую в 2002 г. Экологическую доктрину РФ, не имеющую до настоящего времени действенных правовых механизмов. Актуализируя экологические вопросы, президент РФ В.В. Путин подчеркнул, что на новый уровень нужно вывести фундаментальные и научно-прикладные исследования в этой сфере, которые покажут перспективы развития экологической ситуации в стране в течение ближайших 10-15 лет и позволят адекватно оценивать угрозы экологической безопасности.
Приведенная выше аргументация позволяет говорить о теоретической и практической значимости диссертационного исследования и считать проблему экополитического насилия как феномена современной политической жизни достаточно актуальной.
Степень научной разработанности проблемы. В настоящее время продолжается процесс становления экополитологии как отрасли политической науки. С каждым годом в российской политической науке появляются новые работы, посвященные как общим проблемам экополитологии, так и отдельным ее компонентам. Становление экополитологии как субдисциплины политической науки в современной России связано с именами Е.И. Глушенковой, Д.В. Ефременко, А.И. Костина, Н.Г. Рогожиной, А.С. Шилова. Среди зарубежных авторов, занимающихся разработкой теоретического аппарата экополитологии, можно выделить Н. Вига, Т. Дойла, М. Крафта, Д. Макичерна, Дж. Робертс, У. Розенбаума, М. Хэча.
В процессе становления экополитологии в современной России наблюдалась фрагментация ее предметного поля. Основными исследовательскими темами стали национальная и глобальная экополитика, экополитический процесс, экологическая безопасность. Так, «экополитика» как научная категория рассматривается К.Х. Каландаровым, А.И. Костиным, Н.Н. Марфениным, Н.Н. Моисеевым, С.А. Фоминым, О.Н. Яницким.
Экополитический процесс как научая категория и элемент современной политической жизни находится в центре исследований Г.В. Косова, О.Г. Пермяковой, Н.А. Пискуловой, И.А. Халий, О.Н. Яницкого.
«Устойчивое развитие» как категорию политической мысли, устойчивое развитие в экополитическом контексте рассматривали Х.А. Барлыбаев, Н.П. Ващекин, Н.Ф. Глазовский, В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев, М.А. Мунтян, Г.В. Сдасюк, А.Д. Урсул.
Вопросы национальной безопасности, условия ее обеспечения исследовали в своих работах И.И. Арсентьева, М.А. Аствацатурова, С.Н. Бабурин, А.К. Боташева, А.И. Буркин, А.А. Вартумян, А.В. Возжеников, Е.В. Галкина, М.И. Дзлиев, Ю.Г. Ефимов, З.А. Жаде, Б.Г. Койбаев, В.Н. Кузнецов, А.Б. Логунов, Н.П. Медведев, С.А. Панкратов, С.В. Передерий, В.Н. Панин, Н.В. Синеок, Н.Л. Смакотина, А.Д. Урсул, В.Р. Чагилов, М.М. Шульга, Р.Г. Яновский.
Продовольственная безопасность, угрозы и вызовы в сфере данной безопасности, механизмы противодействия деструктивному их потенциалу рассматривалась в работах В.С. Балабанова, К. Барретта, С.М. Богданова, Е.Н. Борисенко, Е.А. Глотовой.
Проблемам экологической безопасности посвящены работы Дж. Барнетта, С. Дэлби, Е.В. Кочетковой, Р.В. Осокина, В.А. Смышляева, Р. Флойд.
Экологические партии и движения подвергались анализу в работах Дж. Бурчелла, Ф. Мюллера-Роммеля, Т. Погунтке, И.А. Халий, О.Н. Яницкого.
Экоидеология, экофашизм выступали предметом исследований Дж. Биль, Д. Гибсона, Ю. Дитфурт, Й. Йокисало, П. Стауденмайера.
Вопросы, связанные с политическими аспектами экологической деградации, поднимаются в работах Л. Брауна, Г. Гейста, Э. Ламбина, А. де Шербинина.
Ряд аспектов регионального экополитического процесса, экологической безопасности исследованы в работах М.А. Гайтукиева, Н.Г. Рогожиной, М.В. Терешиной.
Усложнение современной политической реальности ставит перед исследователями задачу включения в экополитологический дискурс категории «политическое насилие». «Политическое насилие» как политическая категория стала предметом научных исследований Т. Гарра, Д. Гиббса, С. Каливаса, Ч. Тилли, С. Хантингтона. Политическое насилие как феномен современной политической жизни исследовали А.В. Дмитриев, И.Ю. Залысин, С.И. Кузина. Отдельные виды политического насилия, их особенностям стали предметом рассмотрения как западных, так и российских исследователей. Так, беспорядки, как вид политического насилия, рассматривались в трудах Г. Маркса и Д. Хоровица, государственные перевороты – в трудах Э. Люттвака, П. Макгована, Дж. Пауэлла и К. Тина, гражданские войны – в трудах Л. Балселс, П. Коллиера, С. Каливаса, Д. Лейтина, Дж. Фирона, А. Хоеффлер.
С. Белл, Дж. Вриланд, Дж. Ганди, Х. Линц, Б. Магалони, П. Риган, Я. Теорелл, Х. Фджелд, А. Хадениус, Х. Чейбаб обращают внимание на насилие как одну из характеристик авторитарных режимов.
Экоконфликт, гидроконфликт, ресурсный конфликт изучались М. Клэром, М. Рахаманом, М. Реннером, М. Россом. Непосредственно исследованию эконасилия в контексте политического процесса посвящены работы Г. Бехлера, А.М. Буровского, Н.П. Гледича, Д.В. Ефременко, Г.В. Косова, Р. Мэтью, Ю.А. Харламовой, Т. Хомер-Диксона, С.П. Якуцени.
Экополитологическая проблематика стала предметом диссертационных исследований А.В. Маринченко, А.А. Ойцева, Т.Н. Пугиевой.
Несмотря на достаточно глубокую и всестороннюю проработку ряда экополитических проблем, комплексного исследовался экополитического насилия как феномена современной политической жизни не проводилось. Именно этими обстоятельствами продиктован научный интерес к избранной теме диссертационного исследования.
Объектом диссертационного исследования является экополитического насилие.
Предметом исследования выступают каузальные механизмы экополитического насилия в современной политической жизни.
Цель исследования – концептуализация экополитического насилия как феномена современной политической жизни.
В число основных задач входят:
- разработать теоретико-методологический аппарат исследования проблемы экополитического насилия;
- сформулировать авторское понятие «экополитическое насилие»;
- раскрыть природу стартового механизма экополитического насилия;
- определить политические условия, актуализирующие экополитическое насилие в современной политической жизни;
- выявить основные элементы каузального механизма экополитического насилия;
- сконструировать сценарные варианты развертывания основных этапов экополитического насилия в политической жизни современных политий;
- выявить основные стратегии политических и неполитических акторов, использующих экополитическое насилие как средство борьбы за власть и как способ артикуляции своих интересов.
Методологическая база исследования. Поставленные в работе цель и задачи достигаются с помощью разнообразных политологических концепций, теорий и идей. При анализе экополитического насилия мы отталкивались от определения политического насилия, данного Т. Гарром, что позволило установить границы исследуемого предмета и выделить характеристики, отличающие политическое насилие от экополитического.
Для разработки понятия «экополитическое насилие» использовалась классификация видов внутригосударственного или внутреннего насилия С. Каливаса, теория политической модернизации С. Хантингтона, теория относительной депривации Т. Гарра, теория обогащения-недовольства П. Коллиера и А. Хоеффлер, стадиальная модель политического процесса Г. Алмонда, классификация форм политического насилия Т. Гарра и классификация форм гражданской войны С. Каливаса и Л. Балселс. Использование данных подходов, концепций и идей сделало возможным выявление форм проявления экополитического насилия, его политических последствий, а также позволило показать его видо-родовые отношения с другими, близкими по смысловому содержанию феноменами и понятиями.
Для выявления политических условий, способствующих экополитичсекому насилию, мы обратились к аналитическому подходу, который использовали для изучения политических режимов Х. Чейбаб, Дж. Ганди и Дж. Вриланд. Выводы о степени уязвимости определенных видов политических режимов перед экополитическим насилием базируются на точке зрения Х. Фджелде, отдававшего приоритет политическим институтам, а не прямым детерминантам гражданского конфликта. Для выявления специфики современных режимов, являющихся следствием инверсионных процессов, использовалась теория конкурентного авторитаризма С. Левитски и Л. Вэя.
В основу авторской трактовки механизма экополитического насилия положена концепция эконасилия и экологического дефицита Т. Хомер-Диксона. Факторы экологической деградации сгруппированы в соответствии с моделью, предложенной Г. Гейстом и Э. Ламбином применительно к лесным ресурсам. Анализ социальных и политических последствий экологической деградации, имеющих конфликтный потенциал, осуществлен на основе концепций С. Адамо и Д. Бэйтс, Р. Ротберга и Л. Брауна.
Для выявления причинно-следственных связей между экологической деградацией и политическим насилием использовался факторный анализ, а точнее та его разновидность, которую применял профессор С.А. Нефедов для анализа исторического процесса.
В третьей части работы использовался метод построения сценариев и метод кейсов. Конкретные кейсы, в одних случаях, помогли проиллюстрировать теоретические положения и выводы, а в других, послужили отправным пунктом для формирования авторской теории экополитического насилия.
Эмпирическую базу исследования составили:
- официальные государственные документы, относящиеся к сфере экополитики (Экологическая доктрина РФ, Доктрина продовольственной безопасности РФ, Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года, Указ Президента РФ «О проведении в Российской Федерации Года охраны окружающей среды» и др.);
- материалы отдельных государственных структур, в сферу компетенции которых входит экополитика (Министерства природных ресурсов и экологии РФ, Министерства сельского хозяйства РФ, Министерства сельского хозяйства США и др.);
- документы международных правительственных и неправительственных организаций (Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, Международного энергетического агентства, Всемирного банка, Международного валютного фонда и др.);
- сводки информационных агентств и информация ведущих мировых масс-медиа (Associated Press, Reuters, РИА «Новости», BBC, The New York Times, Al-Jazeera и др.);
- программы и другие материалы политических партий (партии «Яблоко», партии «Союз 90/Зеленые», Республиканской партии Германии и др.).
Многие источники из вышеуказанного списка введены в научный оборот впервые, что повышает ценность работы для исследователей, занимающихся подобными и сходными проблемами, и для лиц, ответственных за принятие политических решений.
О научной новизне представленного исследования говорит тот факт, что автор обратился к новой теоретической области исследования, рассмотрев политическое насилие через призму экологических детерминант. На основе классических и новых научных подходов, новейших фактов политической жизни автор осуществил концептуализацию категории экополитическое насилие. Полное и глубокое теоретическое осмысление данного феномена позволило выработать рекомендации для лиц и институтов, принимающих политические решения, и предложить действенные политические механизмы, способные снизить дестабилизирующий потенциал экологических проблем. Научная новизна связана с выявлением и анализом групп факторов, инициирующих процесс трансформации экологической деградации в акты политического насилия, определением специфических условий, порождающих экополитическое насилие, и выявлением основных стратегий тех участников, которые используют экологическую проблематику в процессе борьбы за политическую власть.
Научная новизна и основные результаты диссертационного исследования состоят в следующем:
- представлена авторская концепция, согласно которой экологическая деградация, детерминированная специфическим сочетанием экономического, политического, демографического факторов, порождает миграционные волны; стимулирует процесс перераспределения экономических, социальных и политических ресурсов; способствует ослаблению и трансформации государственных институтов, что, в конечном счете, стимулирует рост социальной и политической напряженности, радикализацию политических партий, движений и групп, порождая или спонтанный выплеск социального недовольства, детерминированного экологическими проблемами, или стремление политических акторов использовать политическое насилие под прикрытием экологической проблематики, что и получило название экополитическое насилие;
- сформулировано авторское определение экополитического насилия, как феномена современной политической жизни, связанного или с использованием политическими акторами политического насилия в ситуации экологической деградации для реализации своих целей и интересов, или спонтанным выплеском социальными массами детерминированного экологическими проблемами недовольства по отношению к существующему политическому режиму/отдельным представителям власти;
- доказано, что инверсия политических режимов, происходящая в условиях возрастающей ресурсной конкуренции как на уровне внутриполитического, так и международного политических процессов, реализация принципов «догоняющего развития» в экономической и политической жизни государства, идей транзитологической концепции, связанных с переходом в демократическое состояние через состояние аномии являются главными условиями актуализации экополитического насилия в современной политической жизни;
- разработан каузальный механизм экополитического насилия, включающий в себя: элиминацию продовольственной безопасности как на локальном, региональном, государственном, так и глобальном уровнях; активизацию политических акторов, зачастую находящихся в ситуации несистемной, эверсионной оппозиции к существующему политичному режиму, обусловленную стремлением использовать деструктивный потенциал экополитических проблем, связанных со значительным снижением экологической емкости территории государства; собственно насильственные проявления граждан по отношению к существующей политической власти в форме «беспорядков», «попыток государственного переворота», «гражданских войн» под прикрытием экополитических лозунгов;
- сформулированы сценарии протекания политического процесса в условиях экологической деградации и доказано, что проявления экополитического насилия наблюдаются: в сценарии непосредственного действия социальных групп на политические институты; в сценарии опосредованного действия, в основе которого лежит использование политическими акторами деструктивного потенциала и социального недовольства маргинализированых вследствие экологической деградации социальных групп.
Элементами новизны обладают:
- дальнейшее исследование процессов политизации экологических и экологизации политических проблем;
- анализ возможных направлений развития событий политической жизни как регионального, национального, так и глобального уровней при ухудшении экологической ситуации;
- создание прогнозного сценария развития политической ситуации на ближайшую и среднесрочную перспективы в ситуации нарастания темпов экологической деградации;
- систематизация и введение в политологический оборот документов и научных работ (большая часть которых в оригинале на иностранных языках), имеющих отношение к процессу политизации экологических и экологизации политических проблем.
Личный вклад автора в разработку экополитологии как субдисциплины политической науки определяется самостоятельным изучением влияния экологической деградации на протекание политического процесса; факторов, форм проявления и условий актуализации экополитического насилия в современной политической жизни. Все результаты и выводы, представленные в работе, сделаны автором лично в результате творческих изысканий, теоретического и эмпирического анализа.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Экополитическое насилие – это разновидность политического насилия, обусловленная экологической деградацией (нарушением способности возобновляемых ресурсов к восстановлению). Находясь в родовидовых отношениях с политическим насилием, экополитическое насилие имеет ряд общих с ним характеристик: друг другу противостоят члены одного и того же политического сообщества; каждая из сторон применяет насилие, а не только одна из них; главная цель политического насилия – установление над политическим сообществом контроля. Специфика экополитического насилия определяется особым каузальным механизмом, суть которого состоит в том, что экологическая деградация приводит к элиминации продовольственной безопасности, вынуждая затронутых ею индивидов заявить о своих проблемах перед представителями властных структур. Спад сельскохозяйственного производства и порождаемая этим явлением миграция и иные социально-экономические процессы, несущие в себе деструктивный потенциал, приводят к перераспределению дефицитных природных ресурсов, к дискредитации, делегитимации и как следствие к ослаблению государственных институтов. Столкнувшись с социально-экономическими последствиями экологической деградации, индивиды объединяются под руководством лидеров в группы давления и со временем, при отсутствии позитивных изменений, превращаются в «диссидентов», т.е. противников политического режима, готовых обратится к насилию, по их мнению, единственному и самому эффективному способу борьбы с существующим режимом – участников беспорядков, заговорщиков, повстанцев и пр., требующих смены политического курса или самого режима.
2. Экополитическое насилие как феномен современной политической жизни есть следствие инверсионных политических процессов, затронувших основные виды и разновидности политических режимов. Под влиянием распространения ситуации неопределенности, как во внутриполитических, так и международных политических процессах, кризиса современной экономической модели, стремительного сокращения природного разнообразия и природных ресурсов, стремления основных акторов мировой политики к гомогенизации и унификации социокультурной и политической жизни современного общества на основе именно своего сценария глобализации происходит формирование квазидемократичеого, квазиавторитарного и квазитоталитарного режимов, которые при сохранении специфических черт, приобретают ряд общих характеристик, к которым относится наличие экополитического насилия.
3. Появление при различных видах квазирежимов экополитического насилия объясняется, во-первых, «экономизацией» современной политической жизни. Неполитические национальные и транстерриториальные акторы приобрели чрезмерное влияние и в погоне за получением собственных экономических выгод отодвигают экологические проблемы на периферию политической повестки дня. Во-вторых, диверсификация и усложнение политического управления, обусловленные инверсионными процессами в социальной и политической жизни, способствует дальнейшей бюрократизации и коррумпированности государственных структур, что приводит к «сужению» каналов политической коммуникации между гражданами и властными структурами, призванными реагировать на процессы экологической деградации мест проживания населения, на снижение качества жизни, обусловленное, в том числе, и экологическими проблемами. В результате экологические проблемы остаются вне поля внимания лиц, принимающих политические решения, что приводит к росту социальной напряженности, возникновению экоконфликтной ситуации, которая может разрешиться через те или иные формы экополитического насилия. В-третьих, в многосоставных обществах локальные модели политического, экономического и социального поведения приводят к деградации одних территорий и стабилизации других. Последние становятся объектом экономической, демографической, миграционной, социокультурной экспансии, что приводит к увеличению нагрузки на экосистему соседних территорий и порождает конфликты по поводу дефицитных экологических ресурсов, которые проявляются, как правило, в форме беспорядков.
4. Экополитическое насилие характеризуется специфическим каузальным механизмом. Его триггером служит экологическая деградация, которая выливается в насилие с помощью опосредующих факторов. Экологическая деградация приводит к элиминации продовольственной безопасности, а также к вызванному этим дефициту продовольствия и росту цен на продукты питания. Эти процессы, в свою очередь, порождают миграцию, перераспределение дефицитных ресурсов и ослабление государственных институтов, которые непосредственно и мотивируют «диссидентов» или к собственно экополитическому (спонтанному) насилию или политическому насилию под экологическим прикрытием.
5. Экологическая деградация и элиминация продовольственной безопасности в одних случаях могут являться пусковым механизмом экоконфликта, а в других – источником подпитки запущенных ранее конфликтов. Формами проявления экоконфликта в современном мире являются беспорядки, попытки государственного переворота и гражданская война. Наличие экологических проблем на территории государства не объясняют до конца причины экоконфликта и его проявлений в формах как спонтанного, так и организованного экополитического насилия, потому что собственно экологический фактор, только сопряженный с политическими, социальными, экономическими, военными и иными факторами в слабых государствах и неустойчивых экономиках порождает феномен современного экополитического конфликта с разными формами проявления экополитического насилия.
6. Экополитическое насилие в политической жизни современных политий проявляется при реализации сценариев непосредственного действия и опосредованного использования социального недовольства и напряженности, порожденных экологической деградацией территории проживания, направленного на изменение или полное разрушение сложившихся политических практик. Анализ кейсов позволил выявить основные параметры сценария непосредственного действия, связанного с минимальным участием организованных политических акторов – участников системной/несистемной оппозиции – в организации беспорядков как проявления экополитического насилия.
7. При сценарии опосредованного действия учитывается на только непосредственно социальное напряжение, порожденное экологической деградацией, элиминацией продовольственной безопасности, снижением эффективности существующих политических институтов, но и степень активности политических акторов, использующих экоконфликтную ситуацию для легитимации своей насильственной борьбы против существующего политического режима. Анализ кейсов позволил выявить основные стратегии политических акторов, использующих экологическую проблематику в процессе борьбы за власть: включение экологической проблематики в доктринальные документы движений и политических партий, создание экологически ориентированных политических партий, экологических радикальных движений, выдвижение радикальных лозунгов в русле экофашизма и экоанархизма.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что в научный оборот введены новые сведения о сущности и специфике, формах проявления и условиях актуализации, каузальных механизмах экополитического насилия. Концептуализация экополитического насилия представляет собой шаг на пути развития экополитологии как политической субдисциплины. Однако работа имеет не только общее, но и прикладное теоретическое значение для развития политической науки.
В представленной работе предложена аналитическая модель каузального механизма экополитического насилия, которая, во-первых, может быть использована для эмпирических исследований случаев экополитического насилия в различных регионах планеты; во-вторых, она может быть применима в теоретических и теоретико-прикладных исследованиях по самой разнообразной тематике для идентификации политического насилия, имеющего экологическую природу; в-третьих, позволяет изучить мультифакторную природу политического насилия в современной политической жизни вообще.
Практическая значимость проявляется в том, что полученные данные могут являться теоретической основой для подготовки и усовершенствования законопроектов и уже действующих нормативно-правовых актов в области экологической политики, программ взаимодействия государственных органов, органов местного самоуправления и институтов гражданского общества в решении проблем обеспечения национальной безопасности и противодействия терроризму, в данном случае, экологическому. Материалы диссертации можно использовать в качестве информационной базы для создания различных докладов и отчетов, которые периодически издаются правительственными и неправительственными организациями.
Отдельные выводы и результаты представленной диссертации могут быть использованы при разработке разделов учебных программ высших образовательных учреждений, программ спецкурсов и курсов по выбору, а также учебников и учебных пособий, посвященных экополитике, политическому и экополитическому насилию.
Ряд положений диссертационного исследования легли в основу учебника «Экополитология», выдержавшего два издания (2006, 2008 гг.).
Область исследования. Содержание диссертационного исследования соответствует пунктам Паспорта специальности ВАК Министерства образования и науки РФ – 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии: 3. Политический режим. Типология политических режимов. Основные черты и разновидности авторитарного режима. Влияние политических режимов на политический процесс. Переходные режимы: современные дискуссии. 4. Социальные основы и природа политических партий. Идеологии политических партий. 8. Социокультурные основания политического процесса. Типология политических процессов. Субъекты и объекты политического процесса. Институированные и неинституированные политические процессы. Власть и оппозиция в политическом процессе. 10. Концепция устойчивого развития в контексте политической науки. 11. Специфика управления в общественных системах. Факторы риска.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации были представлены на научных конференциях различного уровня: Итоговой международной научно-практической конференции «Наука: теория и практика» (Прага, 20 июля – 5 августа 2005 г.), Международной научно-практической конференции (XIX Адлерские чтения) «Проблемы национальной безопасности России в XX - XXI вв.: уроки истории и вызовы современности» (Сочи, 27-31 мая 2011 г.), Международной научно-практической конференции «Человек в информационном пространстве» (Ярославль, 10-12 ноября 2011 г.), Международной научно-практической Интернет-конференции «Медиатекст и реклама: технологии воздействия» (Ставрополь, 30 апреля – 30 июня 2012 г.), Международной научно-практической конференции «II Столыпинские чтения. Российская модернизация: от Столыпина к современности» (Краснодар, 24 апреля 2013 г.), Международной конференции «Тенденции и перспективы современных геополитических и религиозных процессов: теория и практика» (Севастополь, 14-16 мая 2013 г.), VII Международном конгрессе «Мир через языки, образование, культуру: Россия – Кавказ – мировое сообщество» (Пятигорск, 14-18 октября 2013 г.), VII международной научно-практической конференции «Фундаментальные и прикладные проблемы геополитики, геоэкономики, международных отношений, государственной безопасности. США, НАТО и Евросоюз – проблемы безопасности стран СНГ, Европы, Азии и Африки» (Санкт-Петербург, 24-25 октября 2013 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Борьба с терроризмом: идеология проблемы» (Армавир, 29-30 апреля 2011 г.), Всероссийской научной конференции «Россия 2030 глазами молодых ученых» (Москва, 11 марта 2011 г.), Всероссийской Интернет-конференции «Актуальные проблемы политических наук (конфликтология, геополитика, этнополитика, политология)» (Пятигорск, 5-6 марта 2013 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы массовой коммуникации» (Воронеж, 10-11 мая 2013 г.) и др.
Материалы диссертационного исследования отражены в 44 научных публикациях автора общим объемом более 50 п.л., в том числе в 4 монографий и 15 статьях, опубликованных в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для апробации итогов диссертации.
Диссертация была обсуждена на кафедре общей социологии и политологии ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» и рекомендована к защите по специальности 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии (политические науки).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих девять параграфов, заключения и библиографического списка используемой литературы, включающего 450 источников, в том числе 325 – на иностранных языках. Общий объем диссертации 305 страниц машинописного текста и приложений на страницах.
Во Введении обоснована актуальность выбранной темы, охарактеризована степень ее разработанности, определены объект и предмет, цель и задачи исследования, описана теоретико-методологическая база, аргументирована новизна, выделены теоретическая и практическая значимость работы, а также дана оценка апробации.
В первой главе «Теоретико-методологические основы изучения экополитичексого насилия» представлены ключевые элементы концепции экополитического насилия – понятие экополитического насилия, его «стартовый» фактор и условия актуализации.
В первом параграфе первой главы «Экополитическое насилие как категория современной политической науки» представлено авторское понимание феномена экополитического насилия. Экополитическое насилие – это насилие, обусловленное экологическими проблемами. Исходя из этого определения, термин «экополитическое насилие» включает в себя две составляющие: экологическую и политическую.
Причиной экополитичского насилия выступают не любые экологические проблемы, а лишь проблемы в форме экологической деградации. Под экологической деградацией мы понимаем вызванную человеческой деятельностью утрату способности возобновляемых ресурсов к восстановлению. Антропогенная деятельность приводит к дестабилизации экосистемного равновесия. Под воздействием дестабилизации экосистема вынуждена изменяться, чтобы достигнуть новой точки равновесия. Изменения в экосистеме приводят к ряду негативных для человека и общества последствий, прежде всего к утрате возобновляемыми природными ресурсами своих полезных свойств – происходит их количественное (истощение) и/или качественное (загрязнение) ухудшение.
Понятие «экологическая деградация» позволяет показать особенности экополитического насилия, его отличие от традиционной борьбы за ресурсы. Экополитическое насилие связано с проблемами возобновляемых ресурсов. Исчерпание невозобновляемых ресурсов, в отличие от деградации возобновляемых ресурсов, никак не сказывается на экосистемном равновесии. Например, даже полное исчерпание нефтяных запасов не приведет к дестабилизации экосистемы. К ней может привести только чрезмерное сжигание нефтепродуктов или крупная авария, произошедшая в процессе их производства либо транспортировки. Причиной экополитического насилия является не просто дефицит того или иного ресурса, а только дефицит, обусловленный человеческой деятельностью. Такой дефицит появляется, когда человек потребляет больше, чем может восстановить экосистема.
Экополитическое насилие есть некая разновидность насилия политического. Как правило, в основе борьбы за власть лежат экономические ресурсы или сама власть. Продолжающаяся экологическая деградация порождает ситуацию, когда спорным предметом оказываются становящиеся более дефицитными возобновляемые ресурсы. Суть экополитического насилия состоит в том, что члены определенного политического сообщества, недовольные экологической деградацией, обращаются к насилию для борьбы с членами этого же политического сообщества, осуществляющих или поддерживающих политику разрушения окружающей среды. С одной стороны, экологическая деградация стимулирует обратиться к насилию правящую группу, которая через государственные силы безопасности может попытаться остановить экологически вредную активность. С другой стороны, экологическая деградация может подталкивать к насилию и отдельные группы населения, недовольные экологически вредной политикой государства, а также оппозицию, готовую воспользоваться этим недовольством в своих целях. Таким образом, экополитическое насилие связано с деятельностью правящих групп и подконтрольных им государственных структур, а также деятельностью недовольных экологической деградацией граждан и оппозиционных лидеров, которых вместе, прибегая к терминологии Т.Р. Гарра, можно назвать диссидентами.
Согласно С. Каливасу, насилие может быть применено для уничтожения или для подчинения. Государство может вести политику, направленную на подчинение или полное уничтожению определенной группы, претендующей или угрожающей своей деятельностью тем или иным экологическим ресурсам. Насилие диссидентов может быть направлено как на корректировку политического курса, так и на смену существующего режима. Следовательно, мы можем говорить об экологически мотивированных государственном терроре и геноциде, об экологически мотивированных беспорядках и более организованных проявлениях экополитического насилия.
Во втором параграфе первой главы «Экологическая деградация как триггер экополитического насилия в современных политиях» рассматривается экологическая деградация и порождающие ее причины. Экологическая деградация – это тот процесс, который запускает каузальный механизм экополитического насилия. Именно она порождает факторы и процессы, способствующие политизации экологии и превращающие экополитическое насилие в атрибут современной политической жизни. В настоящее время наибольшим конфликтным потенциалом обладают следующие экологические проблемы: потепление климата, истощение озонового слоя, деградация лесных, земельных и водных ресурсов, а также уменьшение рыбных запасов. Некоторые из них значительно острее других и уже вызывают серьезные политические эффекты. Например, деградация земельных и водных ресурсов. Кроме того, по поводу очевидности некоторых проблем в среде ученых и специалистов нет единого мнения. Например, потепление климата вызывает значительно больше споров, чем проблема сведения лесов. Все это позволяет сделать вывод, что в ближайшей перспективе наиболее вероятным триггером экополитического насилия будет деградация лесных, земельных и водных ресурсов.
В основе деградации лесных, земельных и водных ресурсов лежат экономические, демографические и политические факторы. Экономические факторы включает все те факторы, которые связаны с созданием и распределением национального дохода, демографические – те, которые связаны с численностью и перемещением населения, а политические – те, которые связаны с характером и деятельностью политического режима.
В научной литературе политическим факторам уделяется меньше всего внимания. Вероятнее всего, это вызвано тем, что действие экономических и демографических факторов более очевидно. Тем не менее, политические факторы должны быть учтены при рассмотрении причинно-следственного механизма экологической деградации. Практически в любой современной политии государство занимается производственной активностью, параллельно осуществляет экстрактивную, дистрибутивную и регулятивную политику. Каждый из этих видов деятельности может в той или иной степени способствовать экологической деградации. Иллюстрацией может служит деградация лесных ресурсов.
Производственная активность государства – это его участие в экономической жизни, превращение его в производителя определенных товаров и услуг. Государство может владеть крупными фермерскими хозяйствами, сельскохозяйственными плантациями или агропредприятиями, функционирование которых приводит к уничтожению лесов. Государство может непосредственно заниматься лесозаготовкой. Данные показывают, что коммерческая добыча древесины, управляемая государством, выступает практически в два раза чаще причиной уничтожения лесов, чем таковая, осуществляемая частными компаниями.
Экстрактивная политика – это введение налогов, способствующих уничтожению лесов. Государство может обложить компанию повышенными налогами, оставляя ей мало средств на восстановление лесов, которое она в противном случае могла бы провести. Дистрибутивная политика включает в себя отсутствие финансирования мероприятий по защите и восстановлению лесов или их финансирование «по остаточному признаку», а также финансирование проектов, которые негативно сказываются на лесах (развитие транспортной инфраструктуры, строительство военных объектов, программы по заселению территорий и др.). Регулятивная политика предполагает принятие законов, способствующих вырубке леса, исполнение которых обеспечивается принудительными способами. Например, государство может ввести запрет на экспорт леса. На первый взгляд, такое решение защищает леса той или иной страны. Однако в реальности это приводит к снижению внутренних цен на лесоматериалы. Низкие же цены всегда ассоциируются с расточительной практикой лесозаготовки, результатом которой становится большее сведение леса.
В третьем параграфе первой главы «Экополитическое насилие в ситуации инверсии современных политических режимов» делается акцент на появлении новых типов политических режимов, создающих условия для экополитического насилия.
Инверсия политических режимов предполагает трансформацию традиционных режимов в режимы нового типа (квазидемократические, квазиавторитарные, квазитоталитарные), которые инкорпорируют черты и параметры разнообразных режимов. Подобные режимы получают широкое распространение в современном мире, приобретая черты универсального феномена.
При инверсионных режимах разнообразное насилие, в том числе и экополитическое, становится неотъемлемым элементом политической жизни. Диссиденты лишаются многих альтернативных насилию способов устранения причин своего недовольства. Правящая группа, благодаря эффективным легитимизирующим процедурам, защищены от политических и правовых последствий применения насилия, от ответственности за свои решения.
Новые типы режимов напоминают не экодиктатуры, о которых писали некоторые авторы, в частности Й. Йокисало, а скорее диктатуры с антиэкологическим уклоном. На концептуальном, программном уровне заметен рост значимости экологических проблем, однако на практике власть часто игнорирует экологические проблемы. В условиях инверсии политических режимов не только власть, но и граждане мало обеспокоены экологией. Им не свойственно чувство экологической ответственности, они в большинстве своем заняты проблемами иного характера: отсутствием политических свобод, социальной несправедливостью, недостаточным уровнем материального благополучия.
Новые типы режимов опираются на эксплуатацию природных ресурсов, которая позволяет сохранять правящей группе политико-экономический статус-кво. Лидеры, установившие такие режимы, рассматривают разработку и продажу ресурсов как наиболее простой способ финансирования государственных структур и личного обогащения. Когда режим начинает эксплуатировать ресурсы, часто нарушаются интересы групп, проживающих в районах, привлекающих внимание правительства. Проблемы этих групп обостряются, и режим получает дополнительных противников, готовых при определенных условиях обратиться к насилию.
Игнорирование вопросов защиты окружающей среды и интенсивная эксплуатация ресурсов, свойственные новым типам режимов, приводят к тому, что экологические проблемы «просачиваются» через сложившиеся политические границы, со временем охватывая не только территорию государства, где они зародились, но и близлежащие страны. Кроме того, экологические проблемы запускают ряд дестабилизирующих социальных процессов, которые тоже могут перекинутся через национальные границы. Таким образом, новые типы режимов усложняют экологическую ситуацию в регионе, повышая вероятность дестабилизации сложившихся политических отношений. У правительств соседних государств появляется дополнительный стимул для поддержки (в виде убежища, финансирования, обучения тактике борьбы, материально-технического снабжения и предоставления военных формирований) групп диссидентов в соседних государствах, выступающих против экологически враждебного режима.
Формирующиеся в результате инверсионных процессов новые типы режимов могут иметь монархическую, военную или гражданскую сущность. С теоретической точки зрения самым устойчивым к политическому насилию типом режима является гражданский режим, а наименее – военный. Однако изучение экополитического насилия показывает, что оно все же является особенностью гражданских режимов. Вероятнее всего, это объясняется, во-первых, относительно коротким сроком существования военных режимов, что не позволяет экологическим проблемам трансформироваться в акты политического насилия. Экологические проблемы остро проявляются уже после ликвидации военных режимов, при другом типе режима, пришедшим на смену военному. Во-вторых, большинство современных монархий находится в регионе, бедном возобновляемыми ресурсами (пресная вода, лес, пахотная земля), но богатом нефтью и газом.
Во второй главе «Каузальный механизм экополитического насилия в современной политической жизни» представлены три основных элемента каузального механизма экополитического насилия – элиминация продовольственной безопасности, политические акторы и формы проявления насилия.
В первом параграфе второй главы «Элиминация продовольственной безопасности как детерминанта экополитического насилия в современных государствах» подвергается анализу самое очевидное и конфликтогенное следствие экологической деградации – сокращение сельскохозяйственного производства, а также вызванный этим дефицит продовольствия и рост цен на продукты питания. Каждый из видов экологической деградации – деградация водных, земельных и лесных ресурсов – оказывает свое негативное влияние на сельскохозяйственное производство, имеющее определенную корреляцию с уровнем политической стабильности. Сельскохозяйственное производство невозможно в условиях дефицита воды, поскольку в нем она играет такую же роль, как и питательные вещества. Урожаи с орошаемых земель в среднем в 2-3 раза выше, чем с земель, питаемых дождевыми осадками. В настоящее время на орошаемой земле выращивается 40% мирового продовольствия. Деградации земли сокращает, с одной стороны, объемы урожаев, а с другой, площадь пахотных земель. Деградация лесных ресурсов негативно сказывается на сельскохозяйственном производстве через рост масштабности наводнений, заиление ирригационной системы и изменение гидрологического цикла.
Деградация водных, земельных и лесных ресурсов приводит к ситуации, когда определенные социальные группы лишаются доступа к продовольствию в необходимых объемах. Когда правительства оказываются не способными организовать импорт сельскохозяйственных продуктов или предпринять другие меры, то это приводит к острым продовольственным проблемам и голоду, элиминации продовольственной безопасности. Бедные группы населения тратят более половины своих доходов на продукты питания и, следовательно, находятся в сильной зависимости от цен на продовольствие, которые растут вследствие сокращения производства.
Элиминация продовольственной безопасности оказывает разноуровневое влияние на общество. Рост цен на продовольствие затрагивает домохозяйства и индивидов, составляющих эти домохозяйства. Вместе с тем, он оказывает влияние на национальную экономику в целом, на деятельность правительства, функционирование рынка товаров и рынка труда. Таким образом, можно выделить три уровня влияния элиминации продовольственной безопасности: национальный уровень, уровень домохозяйств и уровень индивидов. Каждый из этих уровней может способствовать росту напряженности и недовольства.
Во втором параграфе второй главы «Политическая составляющая в структуре каузального механизма экополитического насилия» исследуются политические акторы, которые могут использовать проблемы, вызванные экологической деградацией, для легитимизации своей борьбы за власть. Чтобы трансформироваться в акты насилия, экологическая деградация и порожденные ей социальные проблемы должны быть политизированы. Основными участниками процесса экологической политизации могут выступать отдельные индивиды и группы интересов, социальные движения и политические партии. Скорее всего, для «морального» обоснования своих политических устремлений они обратятся к отдельным экофашистским или экоанархистским идеям. Именно экофашизм и экоанархизм предоставляют сегодня наиболее прочный идеологический фундамент для экополитического насилия.
Экофашизм – это разновидность фашизма, модернизированная экологией. Экофашизм интерпретирует экологические проблемы через призму национализма. Синтез экологии и национализма позволяет привлекать людей, не считающих себя фашистами, и одновременно служит эффективной идеологической опорой для радикальных неофашистов. Среди концептуальных основ экофашизма можно выделить экорасизм, отказ от безграничного экономического роста и экодиктатуру. Экофашизм прибегает к экологическому обоснованию враждебности к иностранцам и мигрантам. Основополагающий тезис экорасизма сводится к тому, что защищать природу способен только человек со «здоровой» национальной идентичностью. Иностранца со слабо выраженной национальной идентичностью, не имеющего связи с родиной, защита природы не интересует. Согласно экофашистской идеологии, безостановочный экономический рост в ограниченном мире невозможен. Все страны мира не могут достигнуть уровня жизни сравнимого с уровнем жизни развитых западных государств. Избежать экологической катастрофы поможет лишь «консервация» существующего экономического разрыва между глобальным Севером и глобальным Югом. Экологический кризис, по мнению экофашистов, делает очевидным слабость и недееспособность либерально-демократического государства. Ни парламентаризм, ни многопартийная система, ни государство благосостояния не в состоянии справится с экологическими проблемами. Единственным выходом может быть только ликвидация демократии и установление экодиктатуры.
Экоанархизм, или «зеленый» анархизм – это идейное направление в анархизме, делающее акцент на экологических проблемах. Критика «зеленых» анархистов сосредоточена на отношениях доминирования/подчинения и на всем том, что можно назвать одним словом «цивилизация» – государстве, капитализме, индустриализме, глобализации. Как считают сторонники экоанархизма, институты цивилизации по самой своей сути деструктивны и неразрывно связаны с эксплуатацией по отношению к человеку и окружающей среде и поэтому не могут быть усовершенствованы никакими реформаторскими усилиями. Переход от общества собирателей и охотников к агрокультурному обществу привел к целому ряду негативных последствий: социальной иерархии, разрушению окружающей среды, ухудшению здоровья человека, неравенству полов и росту насилия.
В третьем параграфе второй главы «Проявления экополитического насилия в современной политической жизни» проанализированы формы, которые может принимать и принимает экополитическое насилие в современном мире.
Экополитическое насилие представляет собой одну из разновидностей политического насилия, поэтому формы экополитического насилия будут в целом идентичны формам политического насилия. Экополитическое насилие в современной политической жизни проявляется в спонтанной (в форме беспорядков) и организованной (в форме попыток государственного переворота и в форме гражданских войн) формах. Эти формы проявления отличаются не только по организационному критерию (наличие или отсутствие подготовительной работы), но и по масштабу (степень участия населения в насилии), интенсивности (разрушительность насилия), продолжительности (время, в течение которого применяется насилие) и охвату (территория, где происходит насилие).
Беспорядки, вызванные действием механизма экополитического насилия, представляют собой стихийные и кратковременные действия групп диссидентов, характеризующиеся уничтожением собственности и столкновениями с сотрудниками сил безопасности. Беспорядки как форма проявления экополитического насилия возникают после определенного события – начала реализации экологически опасного проекта, роста цен на продовольствие, принятия политического решения, угрожающего окружающей среде. Часто в них выливается санкционированная властями мирная демонстрация или митинг. Данная форма проявления экополитического насилия локализована отдельными сельскими или городскими районами.
Неорганизованным проявлениям экополитического насилия противостоят попытки переворотов и гражданские (внутренние) войны, отличающиеся замыслом, планированием и подготовкой. Попытку переворота предпринимает небольшая группа диссидентов, получивших общественную поддержку на волне недовольства экологической деградацией. Здесь диссиденты, обладающие высоким уровнем социального влияния и зачастую являющиеся частью правящего класса, тщательно планируют свои действия, поощряя чувства экологической незащищенности. Попытки переворотов длятся относительно короткое время и за ними, если диссидентам удается добиться своих целей, сразу следует «показательное» решение, которое должно остановить экологически вредную практику. Максимальной степенью организованности обладает гражданская война, подпитываемая неудовлетворенностью экологической ситуацией и, главное, порождаемыми ею последствиями – миграцией, создающей почву для конфликтов по линии «мигранты-местные» или по линии «бедные-богатые», ослаблением государственных институтов, больше неспособных эффективно реагировать на потребности населения, а также перераспределением элитой в своих интересах становящихся все более и более дефицитными экологических ресурсов. Гражданские войны, как правило, затягиваются на продолжительный срок и охватывают собой целые регионы страны, что не способствует реальному решению экологических проблем, которые постепенно уходят на второй план, а иногда и совсем исчезают из повестки дня повстанцев. Экологическая проблематика становится в этом случае лишь временным легитимизирующим фактором, умело используемым небольшой группой повстанческих лидеров и заинтересованных политических акторов.
В третьей главе «Сценарии реализации экополитического насилия в современной политической жизни» представлена методология и методика построения сценарных вариантов экополитического насилия, а также кейсы сценарных вариантов прямого и непрямого действия.
В первом параграфе третьей главы «Методология и методика построения сценарных вариантов экополитического насилия в современных политиях» показаны методологические приемы построения сценарных вариантов экополитического насилия.
Построение сценария – это пошаговое описание возможных вариантов развития исследуемого феномена. Вместе с тем, построение сценария – это и пошаговое описание всевозможных предпосылок и факторов, порождающих исследуемый феномен. Следовательно, можно выделить два метода построения сценариев: перспективный и ретроспективный. Для изучения каузального механизма экополитического насилия мы обратились к ретроспективному методу. Под сценарием мы понимаем конкретную комбинацию предпосылок и факторов, определяющих возникновение определенного феномена, а точнее, если учитывать предмет нашего исследования, – экополитического насилия.
Предпосылки экополитического насилия могут комбинироваться различным образом. Отталкиваясь от этого утверждения, можно выделить сценарные варианты прямого (непосредственного) действия и сценарные варианты непрямого (опосредованного) действия.
Элиминация продовольственной безопасности, обусловленная экологической деградацией, может непосредственно, без переменных политико-организационного характера, трансформироваться в акты насилия. Сокращение сельскохозяйственного производства и рост цен на продукты питания могут заставить людей спонтанно, без организационной координации выйти на улицы и выразить свое недовольство режимом, применяя насилие. Часто такое явление называется продовольственными бунтами. В этом случае экополитическое насилие проявляется в форме беспорядков. Участие в этих сценариях организованных политических акторов минимальное или вообще отсутствует. Такой «простой» вариант сценария можно назвать сценарием прямого (непосредственного) действия.
Элиминация продовольственной безопасности может приводит к насилию и более сложными способами. Сценарии отличные от сценариев прямого действия могут быть названы сценариями непрямого (опосредованного) действия. При такой комбинации элиминация продовольственной безопасности сперва порождает ряд социальных следствий, которые, в свою очередь, и вызывают насилие. В сценариях непрямого действия в игру вступает политическая составляющая в виде более или менее организованных политических акторов, использующих недовольство этими следствиями для оправдания своих претензий на власть, для легитимизации своей насильственной борьбы против существующего режима.
При сценариях непрямого действия появляются дополнительные предпосылки и факторы – определенные социальные следствия элиминации продовольственной безопасности. Считаем, что главными следствиями элиминации продовольственной безопасности выступают миграция, перераспределение дефицитных экологических ресурсов и ослабление государственных институтов.
Элиминация продовольственной безопасности приводит к тому, что одни группы населения уезжают в другие районы или в города, а другие, более влиятельные, пытаются перераспределить оставшиеся ресурсы в свою пользу. Под угрозой оказывается и существующий политический режим, поскольку ослабевают или разрушаются государственные институты. Государство оказывается не в состоянии собрать налоги, решить жизненно важные проблемы и сдержать социальное недовольство.
Элиминация продовольственной безопасности снижает поступления в государственный бюджет и повышает уровень социального недовольства, объясняемого ростом цен на продовольствие и перспективой голода. Социальное недовольство, сопровождаемое утратой режимом легитимности и подрывом финансовых основ, выливается в акты насилия. Влиятельные социальные группы, пользующиеся поддержкой режима, могут попытаться перераспределить дефицитные ресурсы в свою пользу. Влиятельные диссидентские группы, обратившись к массам за помощью, в этом случае зачастую предпринимают ответные попытки восстановить «ресурсную справедливость». Социальные группы, не располагающие политическими ресурсами, стремятся преодолеть нехватку продовольствия сменой места жительства. Мигрировав в города, они не улучшают своих жизненных условий. В принимающих городах обостряются многие традиционные проблемы, мигранты, не найдя своего места, обращаются к насильственному протесту и становятся социальной базой радикальных политических сил.
Во втором параграфе третьей главы «Экополитическое насилие в современной политической жизни: сценарий прямого действия» на примере Мозамбика, Судана, Туниса, Алжира, Сенегала, Египта и России рассматривается то, как может протекать сценарий экополитического насилия прямого (непосредственного) действия.
Повышение цен на хлеб, сопровождаемое ростом стоимости коммунальных услуг, спровоцировало в самом начале сентября 2010 г. двухдневные беспорядки в столице Мозамбика Мапуту. Эксперты называют различные причины произошедших беспорядков: ошибочные правительственные меры, ситуация на мировом рынке зерна, рост транспортных издержек, девальвация национальной валюты, нерешенные социальные проблемы. Однако глубинной причиной роста цен на продукты питания и произошедших беспорядков послужило сокращение сельскохозяйственного производства вследствие серьезной экологической деградации. Каждый год в Мозамбике исчезают десятки тысяч гектаров леса. Основными причинами этого выступают расчистка леса для сельского хозяйства и высокая концентрация людей в определенных местах, вызванная миграцией. Интенсивное использование земли и интенсивная эксплуатация лесов служат причиной существенной деградации почвы и уменьшения лесных площадей. Более половины из 10 провинций Мозамбика подвержены опустыниванию, являющегося следствием деградации почвы в пустынных, засушливых и субгумидных районах. Большая часть населения Мозамбика живет за счет сельского хозяйства. Из-за несоответствия экономической деятельности природному потенциалу на окружающую среду оказывается чрезмерная нагрузка, приводящая к опустыниванию. В результате деградации земли целые сообщества покидают свою «естественную среду обитания» в поисках более экологически безопасных мест. Деградация экологических ресурсов в Мозамбике, вызванная неадекватными способами возделывания земли, снижает продуктивность сельскохозяйственных культур и объемы сельскохозяйственного производства. В результате экологической деградации сократились доходы правительства, поступающие через налоги, различные официальные и неофициальные сборы и пр. Правящая группа утратила легитимность, оказавшись не способной защитить граждан от нехватки продовольствия. Действие подобного каузального механизма имело место и в других африканских странах.
Перспективы разработки никелевых месторождений в Новохоперском районе Воронежской области вызвали недовольство местного населения, обеспокоенного тем, что добыча никеля приведет к экологической катастрофе: сделает бесплодной почву, нанесет вред реке Хопер и расположенному поблизости заповеднику. В июне 2013 г. несанкционированный митинг перерос в акты насилия – более тысячи человек прорвалось на территорию вахтового поселка, где было подожжено буровое оборудование.
В третьем параграфе третьей главы «Генезис и реализация экополитического насилия по сценарию непрямого действия» в качестве кейсов сценария непрямого (опосредованного) действия используется ситуация в Мадагаскаре, приведшая в 2009 году к успешной попытке переворота, Гаити и России.
Рост бедности и численности населения приводит к нерациональному использованию ресурсов в Мадагаскаре. Подсечное сельское хозяйство и вырубка леса ради получения дров вызывают деградацию природных ресурсов. На фоне экологической деградации правительство М. Равалумананы заключило с южнокорейской корпорацией договор об аренде огромных участков земли на продолжительный срок. К тому времени по всему Мадагаскару уже наблюдалось сокращение сельскохозяйственного производства, вызванное экологической деградацией, страна стояла на грани серьезного продовольственного кризиса. Дефицитный ресурс в результате политического решения был перераспределен в пользу иностранной компании. Сделка и ее условия вызвали сильное общественное сопротивление, рост политического влияния оппозиционера А. Раджуелины, активно обращавшегося к этой проблеме, и, в конечном счете, государственный переворот (март 2009 г.).
В Гаити коррупция и патронаж, султанизм и автократизм вытолкнули на периферию государственного внимания экологические проблемы. Крестьяне, столкнувшись с экологическим дефицитом – деградацией земельных, водных и лесных ресурсов – и не найдя помощи у государства, начали менять место жительства, перебираясь в бедные районы крупных городов – Порт-о-Пренса, Гонаива и др. Там они только усугубляли экологическую ситуацию, а их экономические проблемы оставались нерешенными. Отчаявшись, они присоединялись к движению левого толка под руководством Ж.-Б. Аристида, став его наиболее радикальными сторонниками.
Деградация земли, сопровождаемая рядом других факторов, на территории Дагестана заставляет сельхозпроизводителей перемещаться на территорию соседнего Ставропольского края, где подобная проблема не настолько острая. Рост числа мигрантов, принадлежащих в большинстве случаев к другой этнической группе, вызывает недовольство местного населения Ставрополья. Зачастую мигранты не интересуются рекультивацией земли, не соблюдают нормы и правила выпаса. Недовольство местного населения направляется не только на мигрантов, но и на региональную и местную власть, игнорирующую данную социально-экологическую проблему. Недовольство до последнего времени не перерастало в акты насилия против власти, но учитывая специфику региона, желание отдельных политических сил использовать данную проблему в своих целях, можно предположить, что развитие событий может пойти в соответствии со сценарием непрямого (опосредованного) действия экополитического насилия.
В заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы. Здесь же приведены некоторые теоретические обобщения и предлагаются практические рекомендации.
Исходя из вышеизложенного, лицам принимающим политические решения на национальном и региональном уровнях, в частности, в Российской Федерации, может быть рекомендовано следующее:
1. На современном этапе развития государство приобрело еще одну новую функцию – экологическую. Одна из задач для лиц, принимающих политические решения, должна быть связана с расширением и активизацией государственной работы в рамках этого функционального направления. Реализация экологической функции требует от государства экомодернизации, формирования экологической культуры, экологизации социальных институтов и структур. Прежде всего, это связано с ограничением эксплуатации экологических ресурсов через использование государством позитивных и негативных санкций. Так, повышение налогов может сократить степень деградации окружающей среды, стимулировать рациональное природопользование, технологические инновации и поиск альтернативных ресурсов. К таким же результатам могут привести и налоговые бонусы. Инвестирование части доходов, полученных государственными или частными компаниями от эксплуатации экологических ресурсов, в капитал, технологии и знания, которые позволят в будущем перейти к иным формам создания богатства. Государство должно взять на себя комплексное решение ряда технических (например, внедрение новых технологий, которые бы компенсировали экологические потери) и социальных задач (например, создание организаций, защищающих людей от последствий экологической деградации).
2. Особое место в решение проблемы экополитического насилия занимают процессы демократизации. Экологическая деградация характерна для всех типов политических режимов, однако экополитическое насилие, трансформация экологических проблем в акты политического насилия есть особенность все же недемократических режимов. Дальнейшее развитие демократических институтов воспрепятствует инверсии политических режима, т.е. процессу приобретения политическими институтами, формально остающимися демократическими, авторитарных и даже тоталитарных черт. Успешное развитие демократических институтов – сложная задача, которую можно осуществить лишь при наличии ряда условий: контроль избранных должностных лиц над коерсивным аппаратом, отсутствие межкультурных конфликтов, высокий уровень политической культуры, экономический рост.
3. Углубление экологического кризиса формирует политические пространства нового вида – наднациональные экополитические пространства, границы которых уже не совпадают с государственными. Обеспечить безопасность средствами, имеющими территориальную привязку, оказывается невозможным – требуется стратегия не национальной, а постнациональной безопасности. Локальные политические пространства также утачивают связь с локальными экополитическими пространствами, порождая различные реакции, в том числе и феномен экополитического насилия. Задача современных политических институтов состоит в том, чтобы синтезировать эти политические реалии, создать или переформатировать существующие национальные и локальные политические институты так, чтобы они могли адекватно времени и характеру проблем отвечать на вызовы, генерируемые десинхронизацией политического и экополитического пространств.
4. Необходимо остановить или, по крайней мере, ограничить использование на внутринациональном уровне моделей поведения, применяющихся на глобальном уровне и получивших название экоколониализма (перенос экологического прессинга на чужие территории). Многие национальные акторы – экономические субъекты, государственные структуры и отдельные группы и индивиды – занимаются «внутренним экспортом экологических проблем», т.е. переносят в рамках одного государства экологически вредную деятельность из одного региона в другой. Внутренняя трансрегиональная социальная, экономическая и политическая активность должна нести с собой не только экологические проблемы, но и положительные экологические практики и примеры, которые хотя бы частично компенсировали наносимый «экспортированной деятельностью» ущерб. В противном случае это будет создавать напряженность в местах «импорта» и способствовать зарождению условий, способствующих насильственному решению возникающих проблем.
5. Противодействие дестабилизирующим последствиям экологической деградации, экополитическим конфликтам и насилию – это не только усилия, предпринимаемые в физическом мире, но и активность в нематериальной плоскости. Требуется проведение государственной работы, препятствующей появлению у жителей, проживающих в регионах потенциального или реального экологического риска, такого психологического состояния как экологический стресс. К деструктивным проявлениям приводит не столько опасная для жизни и здоровья ситуация, сколько связанная с ней «идейная» атмосфера. Экологический стресс порождает недоверие к экономическим субъектам и государственным институтам, становится источником социальной напряженности и делает общественное сознание более восприимчивым к радикальным лозунгам, мифам и слухам.
