Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политическая трансформация и формирование новых политических партий: теоретический и методологический контекст исследования 75
1.1. Терминологические замечания и характеристика проблемы исследования 15
1.2. Транзитология: теория и практика демократизации 22
1.3. Исследования трансформационных процессов и российская политическая наука 49
1.4. Политическая трансформация и политические партии: обзор литературы и уточнение методологических оснований исследования 60
Глава 2. Формирование организационных и идеологических предпосылок новых политических партий 81
2.1. Прото-оппозиция и диссидентское движение 81
2.2. Идеология и организация: правящая партия и оппозиция 92
Глава 3. Формирование электоральной конкуренции и партийная политика 103
3.1. Развитие политической конкуренции и распад «правящей партии» 103
3.2. «Учредительные выборы» 125
3.3. Организационное развитие и идеологические стратегии новых демократических партий после «учредительных выборов» 141
Заключение 160
Литература 164
- Терминологические замечания и характеристика проблемы исследования
- Прото-оппозиция и диссидентское движение
- Развитие политической конкуренции и распад «правящей партии»
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Предлагаемое диссертационное исследование затрагивает проблему, которая является
щ одной из важнейших для понимания закономерностей политического
развития обществ, переживающих период перехода от авторитарного правления к более открытым демократическим системам политического устройства. Развитие новых политических партий является одним из ключевых моментов политического развития стран Восточной Европы и бывшего СССР, и во многом определяет характер политических систем, сложившихся в этих странах в результате политических преобразований.
ф Последовавшая после 1989 г. волна политических преобразований в
странах бывшего СССР и Восточной Европы вызвала появление огромного количества научных работ, посвященных исследованию демократизации в странах бывшего советского блока. Однако первоначальный оптимизм в отношении демократических преобразований и успехов «демократических сил» сменился вскоре более осторожным, или даже скептическим отношением к тому, до какой степени необратимыми оказались достижения строителей нового режима. Стало ясно, что теории
(ж демократизации, разработанные на материале стран Латинской Америки и
Южной Европы далеко не всегда подходят к российскому и восточноевропейскому опыту «перехода к демократии». Поражение одних из главных действующих лиц «демократических переходов» - новых политических партий, ставящих перед собой задачу построения демократического государства и успехи партий-преемниц бывших правящих коммунистических партий, стало неожиданностью для
4 исследователей. Одним из ключевых признаков, определяющих специфику
и характер формирующегося политического режима, является степень развития новых политических партий. Складывающиеся как следствие
процесса политической трансформации и являющиеся при этом неотъемлемым элементом этого процесса политические партии отражают одновременно признаки старой и новой политической реальности. Формирующиеся политические партии выполняют те функций, которые обеспечивают деятельность базовых демократических институтов: представительство политических интересов, мобилизация политической элиты, упорядочение электоральных предпочтений, а также формирование новой политической идеологии и политической культуры. Однако именно слабость новых политических партий стала одним из наиболее очевидных признаков формирующихся режимов стран бывшего Советского блока. Признание слабости новых партийных образований стало общим местом не только на страницах публицистических изданий и научных журналов, но и в риторике политических деятелей. Назывались самые разные причины подобного положения дел: неразвитость российской политической культуры, которая не благоприятствует развитию соревновательных политических образований; наследие авторитаризма, накладывающее отпечаток на формирование демократических институтов; тяжелое экономическое положение, требующее немедленных мер и не допускающее многословных политических дискуссий, активными участниками которых как раз и являются политические партии; отсутствие консолидированного политического класса, превращающее любые попытки кооперативного политического поведения в «войну всех против всех». Безусловно, все эти факторы внесли свой вклад в слабость формирующейся партийной системы. Однако для понимания причин неразвитости российских партийных институтов и для поиска методов укрепления партийных образований важно не просто описать слабости российской партийной системы, но проанализировать все ее достоинства и недостатки в сравнении с аналогичными политическими явлениями других, близких России по историческому опыту стран Восточной Европы.
Изучение причин и следствий слабости современной партийной системы России требует обращения к начальному периоду ее развития, поскольку начальные стадии формирования политических партий не только наиболее полно отражают специфику новых партийных институтов, но и, во многом, определяют направления последующего развития всей партийной системы в целом. Действительно, для всех без исключения стран, сделавших выбор в пользу принятия новой политической системы, составной частью которой является партийная политика, характерна слабость как раз тех партийных институтов, которые стали основными участниками политических образований. Политическая карьера таких известных и, казалось бы, пользующихся значительной поддержкой избирателей и государственных деятелей политических движений как Демократическая Россия, Выбор России, Наш дом — Россия, оказалась крайне недолговечной. И хотя в последнее время ситуация начинает меняться, результаты каждых парламентских выборов задают совершенно новую политическую карту современного российского государства. Все это означает необходимость объективного анализа реальных политических механизмов функционирования партийных образований.
Степень научной разработанности проблемы.
Цепь переходов от авторитаризма к демократическим формам правления, прошедшая в с. 1970-х— с. 1980-х годов, и получившая затем название «третьей волны» демократизации стала эмпирической и политической основой нового направления политических исследований, известного как исследование «переходов к демократии» или— транзитология. Долгое время исследователям казалось, что найден адекватный теоретический инструмент для анализа процесса политической трансформации. Однако новая серия «переходов к демократии» в Восточной Европе и странах бывшего СССР, а также последующее политическое развитие новых демократий стали основанием для бурных дискуссий об адекватности
теоретических принципов транзитологии. Выяснилось, что транзитология не дает точного понимания того, как осуществляются изменения режима после начального раскола элит. Если политическое развитие некоторых новых демократий укладывалось в общую схему транзитологии (как это было в случае Венгрии), то другие страны представляли «отклоняющиеся случаи» (пример России). В более поздней литературе акцент был сделан на изучении функционирования новых политических институтов (в том числе политических партий) в условия политической трансформации.3
В работах таких ученых, как М. Н. Афанасьев, В. А. Ачкасов, Г. И. Вайнштейн, В. Я. Гельман, Г. Г. Дилигенский, В. А. Гуторов, А. Ю. Мельвиль, Л. В. Сморгунов, А. П. Цыганков и др. был подведен итог теоретическому осмыслению западного методологического опыта и возможностей его применения к российским политическим реалиям.4 Были достигнуты серьезные результаты в изучении процесса политической трансформации и характера политических реформ, социальных
преобразований, роли и месту политической оппозиции в формирующейся политической системе.
Результатом теоретического осмысления происходящего в России Ф процесса политической трансформации стало обращение к более
детальным исследованиям таких новых политических институтов, к которым относятся политические партии. Ряд работ преследовал, главным образом, энциклопедические задачи и представлял публикации, содержавшие информационные материалы по отдельным партиям или по ряду партийных и квази-партийных образований. Постепенно стали появляться работы, посвященные описанию как отдельных партий, так и партийной системы в целом. Наибольшее значение имели работы таких исследователей, как: В. Н. Березовский, В. В. Прибыловский,
В. Г. Гельбрас, 3. М. Зотова; Я. Г. Ермаков, В. А. Колосов, Б. И. Коваль, В. Б. Павленко. Следует отметить, что появляющиеся в этот период зарубежные исследования отражали ту же тенденцию, и также носили, главным образом, описательный характер (работы С. Уайта, Р. Ортунга, Й. Брудного).
Со временем стало возрастать число публикаций, в которых Ф организационные и идеологические характеристики российских партий не
просто описывались, но и подвергались детальному изучению. Было установлено, что организационные характеристики российских политических партий в значительной степени зависят от условий их возникновения. В работе Д. А. Левчика и С. Е. Заславского5 была предложена концептуальная модель развития так называемых «протопартий» (или квази-партий) в «настоящие партии», в рамках ф которых одним из основных факторов «недоразвитости» российских
партийных организаций называлось «номенклатурное наследие».
Созданные партийные классификации позволяли находить для отдельных партий свои места в общей типологии российских политических партий.6 Как правило, методологически эти классификации базировались на анализе идеологических и программных высказываний лидеров и представителей политических партий. Для разработки некоторых классификационных схем с успехом использовались статистические методы анализа результатов выборов и результатов социологических опросов.7
Многое было сделано также в области сравнительного исследования формирования новых политических партий. Так, в работе С. Е. Заславского был дан анализ российской партийной системы на основании известной классификации партийных систем, предложенной Дж. Сартори, по результатам которого современное состояние российской партийной системы было квалифицировано как "атомизированное".8 В серии сборников, вышедших под редакцией В. П. Любина были собраны исследования, в рамках которых российский опыт становления партийной системы анализировался в сравнении с западноевропейским материалом.9
Во второй половине 1990-х— начале 2000-х гг. появился ряд публикаций, в которых были подробно описаны процессы развития партийных систем России и Восточной Европы, и в которых был накоплен
значительный материал для дальнейших исследований.10 В качестве одного из наиболее значимых на данный момент времени исследований, в рамках которого был проанализирован опыт формирования партийных систем России и стран Восточной Европы, следует назвать книгу Г. В. Голосова. В рамках данного исследования была разработана модель сравнительного анализа партийных систем России и Восточной Европы, основными элементами которой стали следующие характеристики: национально-специфические черты авторитаризма, поля идеологических альтернатив, организационные особенности партийного развития, институциональная среда и идеологические стратегии конкурирующих политических акторов.
Подводя итог обзору научной литературы, посвященной исследованию партий и партийных систем, а также сравнительным проблемам политической науки, можно сделать следующие выводы. Прежде всего, к настоящему времени фактически решена первичная задача сбора эмпирических данных и накопления базы описательных работ, на основе которых ведется все более широкая и успешная исследовательская деятельность. Кроме того, на данный момент достигнуты значительные успехи в разработке сравнительной методологии политических исследований, которые могут быть использованы для изучения процесса формирования новых политических партий России и стран, бывших участниц Советского блока.
Цель и задачи диссертационной работы. Таким, образом, цель работы состоит в приложении выработанных в современной политической науке
методов и теоретических моделей к политической реальности постсоветского региона, и разработке концептуальной модели, позволяющей исследовать начальные стадии процесса формирования новых политических партий России и одной из стран Восточной Европы, а именно— Венгрии. В рамках предлагаемого исследования будет предпринята попытка сравнительного анализа развития новых демократических партий России и Венгрии. Подобный выбор обусловлен тем фактом, что схожий опыт политической истории России и Венгрии, а также траектории развития новых политических партий этих двух стран представляют полезный материал для сравнительного исследования институциональных факторов партийного строительства в условиях переходного периода от авторитарной формы политического устройства к демократической системе государственного управления. Для достижения этой цели ставятся следующие научные задачи:
• Рассмотреть и проанализировать основные теоретические модели, используемые для изучения трансформационных процессов в России и странах Восточной Европы, а также роли, которую в этих процессах играют новые политические партии.
• Выделить ключевые факторы, задающие историческое направление развития политической (и, в частности, межпартийной) конкуренции в условиях пост-коммунистического режима.
• Изучить механизмы влияния институционального контекста формирующегося политического режима на процесс образования новых политических партий.
• Разработать модель анализа и оценки политических стратегий формирующихся политических партий, как комбинацию факторов влияния институционального контекста, эффектов ситуационной политики и идеологического, а также организационного развития партийных структур.
Теоретико-методологическая база исследования. Методологической основой диссертационного исследования является одна из разновидностей сравнительной методологии, а именно — стратегия «фокусированного исследования» малого числа случаев. При определении рабочей методологии автор ориентировался на получивший в последнее время широкое признание в российской политической науке неоинституциональный подход к анализу политических явлений. Для решения отдельных задач используются также теории среднего уровня, выработанные в методологических рамках теории рационального выбора. Анализ политических процессов периода государственных преобразований проводится с использованием концептуальных моделей, выработанных в ходе многочисленных транзитологических исследований, выполненных как российскими, так и зарубежными учеными.
Аналитическими единицами исследования являются новые политические партии, представляющие демократическую часть идеологического спектра Венгрии и России в период от начала политических преобразований, а также между первым и вторым электоральными циклами.
Предметом исследования является совокупность факторов институционального и ситуационного характера, оказавших влияние на формирование новых политических партий указанных стран.
Научная новизна диссертационной работы. Научная новизна
диссертационного исследования выражается в следующих положениях,
выносимых на защиту:
• Транзитологические концепции «перехода к демократии» должны быть дополнены анализом институционального контекста
трансформационных процессов, что позволит исправить «телеологический крен» транзитологии, и совместить в рамках исследования смены режимов как ситуационные факторы «перехода к
демократии», так и институциональные факторы «авторитарного наследия»
• Национально-специфические особенности «однопартийного государства» не могут быть сведены только лишь к большему или меньшему уровню либерализации. Для анализа тех факторов, которые обуславливают характер переходного периода, следует учитывать также степень автономии государственного аппарата по отношению к правящей партии. Совокупность двух этих факторов в значительной степени определяет тип «перехода к демократии».
• Организационное и идеологическое развитие новых политических партий на раннем этапе демократизации зависит не столько от уровня организационного развития прото-оппозиционных и диссидентских движений периода авторитаризма, сколько от ситуационных исходов «перехода к демократии» или «демократического транзита».
• Успехи в организационном строительстве прото-оппозиционных и диссидентских движений на момент первых свободных выборов не являются достаточным условием для дальнейшего организационного и идеологического развития новых демократических партий
• Неудачная организационная стратегия новых партий, сформированная в условиях меняющейся институциональной среды, оказывает негативное влияние на идеологическое развитие партий, представляющих демократическую часть политического спектра.
Научно-практическая значимость диссертационной работы. Теоретическая значимость диссертации состоит в выработке концептуальной модели, которая позволила бы более точно определить институциональные факторы авторитаризма, способные оказывать влияние на развитие новых
политических партий. Основными элементами этой модели являются национально-специфические характеристики авторитарного правления венгерской и российской версии «однопартийного государства», а также организационные и идеологические стратегии новых политических партий в условиях выбранного в ходе «перехода к демократии» институционального дизайна. Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при разработке проблем развития партийных институтов России и стран СНГ (бывших республик СССР), а также при изучении более общих вопросов политической трансформации. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при прикладном анализе и прогнозировании политических процессов современной России, прежде всего тех, которые затрагивают проблему взаимодействия партийных институтов с государственными органами.
Материалы и результаты диссертационной работы могут быть также использованы при чтении лекций и проведении семинарских занятий по дисциплинам: сравнительная политология, политическая социология и политическая история современной России. Кроме того, материалы диссертации могут использоваться для разработки специальных курсов, посвященных проблемам формирования партийной политики в России и странах бывшего Советского блока, а также проблемам политической трансформации в современных обществах.
Апробация диссертационной работы.
Отдельные идеи и положения диссертационной работы нашли отражение в ряде докладов и выступлений различного уровня, в том числе: в выступлении на конференции, посвященной первому российскому электоральному циклу 1993-1996 гг. (Берлин, май 1999 г.); в докладе, представленном на Второй конгресс российской ассоциации политических
наук (Москва, апрель 2000 г.). Диссертация обсуждалась на кафедре политологии Санкт-Петербургского Университета Экономики и Финансов 3 ноября 2004 г. и была рекомендована к защите.
Научное содержание работы отражено в пяти научных публикациях, общим объемом 2,25 п. л.
Терминологические замечания и характеристика проблемы исследования
Как следует из названия, в центре первой главы находятся следующие основные аспекты исследования: проблема политической трансформации (более конкретно— процесс демократизации в странах Восточной Европы и бывшего СССР), и проблема формирования новых политических партий в условиях смены режима в указанном регионе (рассматриваемая, прежде всего, с институциональной точки зрения). Подобное сочетание в рамках одного текста двух проблем, каждая из которых изучается в рамках отдельной отрасли политических исследований, создает дополнительные сложности для анализа. Поэтому, прежде чем приступить к описанию теоретического и методологического контекста исследования, следует сделать несколько принципиальных замечаний.
С одной стороны, обращаясь к проблеме политических изменений конца двадцатого века, мы имеем дело с широко известными, а в недавнее время и весьма популярными теориями политической трансформации, демократизации, «демократического транзита», «перехода к демократии», с бурным развитием целой новой субдисциплины политической науки, получившей известность под именем транзитологии. Подобное положение вещей связано не только с академической деятельностью, скорее наоборот, теоретические разработки стали следствием меняющейся политической реальности второй половины миновавшего столетия. Действительно, цепь переходов от авторитаризма к демократическим формам правления, прошедшая в с. 1970-х— с. 1980-х годов, и получившая затем название «третьей волны» демократизации (Huntington, 1991) стала эмпирической и политической основой нового направления политических исследований, известного как исследование «переходов к демократии», «демократических транзитов», или — транзитология. На протяжении указанного периода транзитология заняла прочные позиции в общем комплексе политических исследований, чему способствовали ее успехи в объяснении текущих политических изменений, прежде всего в странах Латинской Америки и Южной Европы. Долго время исследователям казалось, что найден адекватный теоретический инструмент для анализа тех политических перемен, с которыми во второй половине двадцатого века столкнулось множество стран во всех регионах земного шара.
Однако, «осень народов» 1989 г., новая череда «переходов к демократии» в Восточной Европе и странах бывшего СССР, а также последующее политическое развитие новых демократий стали основанием для бурных дискуссий об адекватности теоретических принципов транзитологии, поставив под сомнение само существование транзитологии как вполне сложившегося к тому времени и достаточно влиятельного научного направления (См.: Przeworski, 1991; Kitschelt, 1992а; Chandler, 1994; Schmitterand Karl, 1994; Bunce, 1995a, Bunce, 1995b; Hanson, 1995b; Markwick, 1996; Kepecky & Mudde, 2000). Одной из ключевых проблем, стала так называемая проблема «авторитарного наследия». Выяснилось, что транзитология не дает точного понимания того, как осуществляются изменения режима после начального раскола элит (Jowitt, 1992; Geddes, 1995; Hanson, 1995а; Lewis, 1997; Holmes, 1996; Bermeo, 1997; Motyl, 1997). Если политическое развитие некоторых новых демократий укладывалось в общую схему транзитологии (как это было в случае Венгрии), то другие страны представляли «отклоняющиеся случаи» (пример России) . В более поздней литературе акцент был сделан на изучении так называемой демократической «консолидации», т.е. на том, что происходит с новыми демократиями после первых свободных выборов, а также на роли авторитарного наследия в процессе развития демократических институтов (См, например:; Mainwaring, 1993; Zhang, 1993; Lijphart, 1994; Hanson, 1995b; Crawford and Lijphart, 1995; Geddes, 1996; McGregor, 1996; O Donnell, 1997; Power and Gasiorowski, 1997; Schedler, 1998; Motyl, 1999; Snyder and Mahoney, 1999; Bernahard, 2000).
С другой стороны, рассматривая проблему формирования новых политических партий в условиях политической трансформации, автор сталкивается с необходимостью обращения к теоретической литературе совершенно другого плана, не имеющего (или почти не имеющего) точек соприкосновения с транзитологией. Одной из неотъемлемых черт этого процесса, каким бы терминами он не обозначался— политическая трансформация, демократизация или «демократический транзит»13 — стало формирование принципиально новых политических образований партийного типа. Эти формирующиеся партии (большая часть которых исчезла не оставив сколько-нибудь значимого следа для последующего политического развития) были одновременно и продуктом нового периода, и движущей силой политических преобразований. Именно эта формирующаяся, незавершенная природа новых политический партий и является одной из принципиальных проблем, возникающих при анализе начальных периодов партийного строительства. Действительно, вполне решаемая в рамках «нормальных» партийных исследований проблема определения в данном случае значительно усложняется. В принципе, дефиниция партийных образований, всегда была крайне сложной задачей для теоретиков, занимающихся вопросами партийной политики. Например, один из отцов-основателей современной «партологии» Морис Дюверже (Дюверже, 2002) в своей знаменитой книге «Политические партии» предпочел уклониться от четкого определения того, что же является «политической партией».1 Даже классические определения, согласно которым под партиями следует понимать либо «команды единомышленников, участвующих в свободных выборах с целью занятия правительственных должностей» (Schlesinger, 1991: 6); либо «любую организацию, преследующую цель приобретения правительственных позиций для своих доверенных представителей» (Janda, 1980: 5), не могут быть признаны удовлетворительными для данной исследовательской задачи. Действительно, демократические движения и образования прото-партийного типа часто не только не участвовали в свободных выборах (за неимением таковых), но даже не стремились к занятию каких-либо правительственных постов. Их главной задачей была попытка своей деятельностью, а иногда даже самим фактом своего существования влиять на политическую ситуацию. С появлением электоральной политики, ситуация меняется и становится более «нормальной». Однако и здесь есть свои сложности.
Прото-оппозиция и диссидентское движение
В силу того, что фактически все страны восточноевропейского региона и СССР принадлежали к классу однопартийных государств, партийные системы новых демократий формировались преимущественно за счет создания новых политических партий, не связанных организационно с партиями существовавшими до установления авторитарного режима.
Определяющей чертой политической системы «однопартийного государства» является организационное совмещение (как на уровне механизма принятия решений, так и на уровне конституционного законодательства) представительной, законодательной и исполнительной составляющих властной структуры в рамках одного политического института, в данном случае, — руководящего органа правящей партии (Gill, 1994). В условиях, когда идеологическое обеспечение режима осуществлялось в рамках того же организационного механизма, который был ответственен как за формирование, так и за реализацию всей административной политики, наличие сколько-нибудь свободного пространства для идеологического выражения было излишним, и более того, могло представлять потенциальную опасность. Правящая компартия (которая номинально является институтом репрезентации политического участия) реально выполняет все ключевые административные функции. Само присутствие политических образований, представляющих интересы каких-либо социальных групп, в таких условиях является излишним по определению (Sartori, 1976: 42-51; Lowenduski and Woodall, 1987: 197-198; Gill, 1994, см. также: Гельман, 1999). Однако в реальности, даже в случае однопартийной системы, уровень либерализации может варьировать достаточно широко. В этом отношении коммунистические режимы Венгрии и России до середины 1980-гг. представляли собой, вероятно, крайние формы «однопартийного государства».
Классическим вариантом «однопартийного государства» принято считать политический режим, который существовал в СССР во второй половине 20-го века. Некоторая либерализация советского режима, состоявшаяся во второй половине 1950-х— начале 1960-х гг., и получившая название — «оттепели», — носила весьма ограниченный и непоследовательный характер. Главными причинами ее появления стала конкуренция различных частей партийной элиты, для которых некоторая пацификация политической жизни была средством обеспечения собственной безопасности, после периода сталинских репрессий, распространявшихся на руководящие органы государства не в меньшей степени, чем на рядовых граждан страны. И хотя после партийного пленума, сместившего главного инициатора оттепели Н. С. Хрущева с поста первого секретаря КПСС, политика либерализации была прекращена, ее влияние на развитие диссидентского движение было весьма значительным.
С одной стороны, официально допущенное властями пространство творческого самовыражения стало более разнообразным и свободным.
Своего рода интеллектуальным центром либеральной интеллигенции (по крайней мере в «эпоху» А. Твардовского) являлся журнал «Новый мир».
Однако, спектр идеологических направлений в официально допускаемой и контролируемой сфере культурного производства не ограничивался только либеральными версиями. Так например, националистическая ориентация была характерна для сторонников сохранения «культурных традиций», своего рода советского издания славянофильства, своеобразными центрами которого в семидесятые годы стали журналы «Наш современник» и «Молодая гвардия» (Dunlop, 1983; Hughes, 1993; Urban, 1997). Режим достаточно лояльно относился к подобного рода проявлениям «неортодоксального идеологического поведения» (Голосов, 1999; Orttung, 1992; Hughes, 1993: 44-47).
С другой стороны, пусть даже непоследовательный и ограниченный характер «оттепели» стал причиной появления множества диссидентских собраний и кружков. С точки зрения последующих событий, принято уделять внимание прежде всего тем диссидентским объединениям, идеологические основания которых ориентировались на либеральные ценности: свобода творческого самовыражения, предоставление основных индивидуальных свобод, защита прав человека, возможность
А. политических организаций за пределами идеологического коридора марксистко-ленинской теории. Наиболее известными представителями этого движения стали такие фигуры, как А. Амальрик, Ю. Галансков, А. Гинзбург, А. Сахаров. Коммуникационным механизмом диссидентского движения стал «самиздат», а наиболее известными «самиздатовским журналами»: «Феникс 66», «Синтаксис», и «Хроника текущих событий».
Однако, в силу жестко репрессивного отношения правящего режима к подобным объединениям, а также организационно крайне неопределенного характера диссидентских собраний, никакой серьезной альтернативы правящей партии в рамках диссидентского движения не возникло. Тот весьма широкий набор идеологических направлений, который был представлен в рамках нелегальных собраний, фактически был распылен среди немногочисленного состава представителей диссидентского движения. Репрессии, очередная волна которых пришлась на первую половину 1980-х гг. нанесли серьезный удар и по этим, крайне слабым формам организации диссидентского движения. В итоге, к началу политических преобразований, сколько-нибудь значимых организационных оснований, опираясь на которые можно было бы формировать имеющие широкую массовую поддержку политические движения, фактически не существовало.
В отличие от российского случая, венгерский вариант однопартийной системы характеризуется исследователями как самый либеральный из коммунистических режимов стран советского блока. Несмотря на тот факт, что политическая система, получившая позже название кадаровского социализма, сложилась при непосредственным политическом участии руководства КПСС и в условиях советской военной интервенции, венгерский режим смог достаточно быстро стабилизироваться, и обрести значительную автономию, как в определении экономической политики, так и в идеологическом отношении к своим «внутренним оппонентам». Определение того, какой из этих двух аспектов является первичным, не входит в задачу работы. Достаточно сказать только, что, начиная со второй половины 1960-х гг. экономическая либерализация (получившая название «Нового экономического механизма» — НЭМ) и идеологическая толерантность были взаимосвязанными элементами управленческой стратегии правящей партии (см.: (Volgyes, 1989: 26-29).
Развитие политической конкуренции и распад «правящей партии»
Тезисом, являющимся своего рода пунктом отправления для дальнейшего рассуждения станет положение о том, что выборы являются механизмом обратной связи демократической системы правления (или в терминах Р. Даля— полиархии (Dahl, 1971). С этой точки зрения, можно сказать, что «учредительные выборы» являются первым рабочим циклом демократии. Они устанавливают институциональные рамки политического соревнования и формируют основу для реализации политического участия («права на участие» — right to participate) (см.: Рамм, 2003). Инсталляция электоральных практик в политический процесс и в Венгрии и России проходила в несколько этапов. Поскольку под «учредительными выборами» принято понимать, первые свободные конкурентные выборы, ход и результаты которых определяются наличием партийного соревнования, в случае России, под такое определение подходят только парламентские выборы 1993 г. Однако, «учредительные выборы» 1993 г. не были первым электоральным опытом пост-авторитарного режима, им предшествовали избирательные кампании 1989-1991 гг., которые во многом определили как характер российской версии «перехода к демократии», так и особенность самих «учредительных выборов» (См.: Bogdanor, 1990; Turner, 1993). Поэтому, представляется правомерным включить анализ этих избирательных кампаний в общий дизайн исследования.
Рассмотрим вначале, под воздействием каких факторов проходило формирование и развитие электоральных институтов в случае Венгрии, где парламентские выборы 1990 г. являются классическим примером «учредительных выборов». Первый шаг в этом направлении был сделан в общем русле стратегии «системного управления». Принятый в 1983 г. новый избирательный закон предписывал проведение выборов в венгерский парламент с представлением не менее двух кандидатов на округ. Такая «многокандидатная» конкуренция стала первым опытом введения электорального соревнования в систему «кадаровского социализма» (см.: Hankiss, 1989; Kukorelli, 1991: 137; Hibbing and Patterson, 1992).
Поскольку непосредственная угроза для консервативной фракции ВСРП исходила не от диссидентского движения, а от ее собственного реформаторского крыла, которое стало к тому времени достаточно влиятельным, чтобы инициировать борьбу за реформу самой партии, кампания по борьбе с «демократической оппозицией» только облегчила задачу «реформаторам». На фоне растущего влияния идеологически четко артикулированной оппозиции, союз с национал-популистами, и «социал-реформаторами» был естественным решением. Фактически реформаторское крыло ВСРП попыталось мобилизовать идеологически близкие фракции прото-оппозиции в целях политического давления на партийных консерваторов.
В 1987 г. контакты популистов с ВСРП усиливаются, в частности ведутся переговоры с Имре Пошгаи. 27 сентября 1987 г. проходит учредительное собрание «Венгерского Демократического Форума» (ВДФ), председателем которого становится Золтан Биро. Однако, существует он вначале как дискуссионное собрание. Реогранизация ВДФ, и оформление его в качестве политической организации происходит только год спустя, в сентябре 1988 г., и на протяжении всего этого времени ВДФ сохраняет контакты с ведомством Пошгаи (Batt, 1990; Bozoki, 1995). Для Пошгаи и его группы реформаторов такой союз обеспечивал широкую массовую поддержку, которую они использовали во внутренней борьбе с консервативной фракцией руководства ВСРП. Во второй половине 1980 х гг. консерваторы уже не могут игнорировать значимость такой поддержки, и вынуждены идти на значительные уступки. В мае 1988 г., на партийной конференции происходит так называемый «аппаратный путч»: Я. Кадар и еще четыре его сторонника уходят из Политбюро. Сам Кадар получает чисто церемониальный пост председателя партии. В свою очередь, И. Пошгаи и Р. Ньерш становятся членами Политбюро, а генеральным секретарем ВСРП избирается К. Грош.
Внутренние рекогносцировки в руководстве ВСРП создают реальные возможности для организованной артикуляции интересов оппозиционных групп. Как уже отмечалось, в сентябре 1988 г. ВДФ, использовав на начальном этапе организационный ресурс поддержки правящей партии, затем переформулирует свои политические цели, постепенно отбрасывая идеологию «третьего пути» и переходя на все более и более четко выраженные антикоммунистические позиции (Bruszt and Stark, 1992). На основе «демократической оппозиции» создается сначала «Движение свободных инициатив», реорганизующееся затем, в ноябре 1988 г. в «Союз Свободных Демократов» (ССД), изначально ставящее перед собой цель формирования политической оппозиции.
Интересно отметить, что первой организацией, открыто бросивший вызов политической монополии ВСРП, стали не «продолжатели дела» диссидентского движения, а созданная в октябре 1988 г. в качестве молодежной организации (как оппозиция Молодежной Коммунистической Лиге), студентами правовых и экономических факультетов «Федерация Молодых Демократов» (ФМД).
На фоне расширяющейся массовой поддержки оппозиционных организаций, число которых начинает стремительно расти, а также внутреннего раскола правящей партии, на повестку дня выходит вопрос о принятии многопартийной системы. В ноябре 1988 г., правительство принимает «Положение об организациях». Парламент утверждает его в начале января 1989 г. С этого момента для образования и деятельности политических организаций существуют легальные основания и за пределами ВСРП (Bozoki, 1995: 40). На политическую сцену венгерской политики выходят так называемые «исторические партии», существовавшие до установления коммунистического режима: «Независимая Партия Мелких Хозяев» (НПМХ) и «Христианско-демократическая Народная Партия» (ХДНП). Идеологически эти партии занимали правые, националистические позиции, основной задачей которых было выражение и защита интересов крестьянского класса Венгрии. Кроме этого образуются и ряд новых мелких партий, которые, впрочем, не смогли занять сколь-нибудь серьезного места в венгерской политике.
