Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения информационно-коммуникативных технологий как элемента «цветных революций»
1.1. «Революция» как теоретический конструкт современной политической науки
1.2. «Цветные революции» как феномен постиндустриальной трансформации политического пространства
1.3. Содержательный комплекс информационно-коммуникативных технологий противоборства акторов современного политического процесса
Глава 2. Реализация информационно- коммуникативных технологий в ходе «цветных революций»
2.1. Информационно-коммуникативные технологии в структуре «цветных революций» на постсоветском пространстве
2.2. Социальные сети и мобильные коммуникации как ресурс «цветных революций» в странах Ближнего Востока
2.3. Противодействие информационно-коммуникативным технологиям «цветных революций» на национальном и региональном уровнях
Заключение 127
Библиографический список использованной литературы
- «Цветные революции» как феномен постиндустриальной трансформации политического пространства
- Содержательный комплекс информационно-коммуникативных технологий противоборства акторов современного политического процесса
- Социальные сети и мобильные коммуникации как ресурс «цветных революций» в странах Ближнего Востока
- Противодействие информационно-коммуникативным технологиям «цветных революций» на национальном и региональном уровнях
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современность и как феномен, и как социально-политическая реальность напрямую сопряжена с информационным фактором. Именно он отличает протекающий в настоящее время социально-политический процесс от динамических изменений в социальной и политической сферах прошлого. С одной стороны, современные политии связаны с ростом давления на них информационного фактора в его сетевом, мобильном и ином проявлениях, а с другой, именно информационные, коммуникативные технологии являются ресурсом политической власти данных политий. Выявление закономерности такой взаимосвязи актуализирует тему исследования.
Информационно-коммуникативные технологии в современном политическом пространстве используются как государственными институтами, так и институционализироваными структурами системной и несистемной оппозиции, структурами гражданского общества, группами давления, агентами иностранного влияния как с целью стабилизации, так и дестабилизации социальной и политической ситуации в стране. Кульминацией реализации манипулятивно- разрушительного потенциала информационно-коммуникативных технологий являются «цветные революции» в государствах с неустойчивой политической и экономической системах. Анализ информационного потенциала деструктивных политических процессов, связанных с изменением властного, политико-элитарного, конституционального дизайна современны политимй делает тему диссертационного исследования актуальной.
В ситуации информатизации социальной и политической жизни особую актуальность приобретает изучение методов и форм противодействия информационно-коммуникативным технологиям «цветных революций» на национальном и региональном уровнях.
Изучение проблем информационно-коммуникативных технологий «цветных революций», исследование механизмов противодействия им представляет интерес, как с теоретической, так и с практической точек зрения, что в свою очередь и обусловило выбор темы диссертационного исследования.
Степень разработанности проблемы. Философские, политологические и исторические аспекты концепта «революция» рассматриваются в работах К. Аршина, Л. Бляхера, В. Куренного, Б. Межуева, А. Михайловского, А. Никифорова, А. Павлова, А. Руткевича, А. Тарасова, а также Х. Арендт, Т. Гарра, Д. Дана, Д. Голдстоуна, Н. Паркера, Э. Селбина, Т. Скочпола, Ч. Тили, Ю. Хабермаса, С. Хука, Ш., Эйзенштадта, Э. Юнгера и др.
Феномен «цветной революции» изучался В. Блумом, Дж. Голдстоуном, Д. Муравчиком. А.Г. Арешевым, И.П. Добаевым, А.Б. Крыловым, Дж. Лафлэндом, И.В. Лебедевой, С.Б. Мирзоевым, А.Ш. Ниязи, Э.А. Поповым, А.С. Юнусовым и др.
М. Маклюэн, С. Хантингтон, М. Кастельс, П. Штомка рассматривают проблемы, возникающие перед социальной, политической системами при вхождении в информационную эпоху.
Политическая коммуникация неоднократно привлекала внимание исследователей самых разных областей научного знания, к ней обращались П. Бурдье, А.А. Вартумян, М. Вебер, Л. Войтасик, Г.Г. Дилигенский, Г.Г. Поченцов и др.
А.Ф. Иванов, Э.В. Каракозова, В.П. Котенко, А.А. Молдавян, В.Н. Паринов, А.Ю. Первицкий, Г.Л. Смолян, Е.А. Соловьева, Т.Д. Старледева, Р.М. Юсупов рассматривают проблему информационного воздействия и информационных войн в контексте информационной безопасности, защиты массового сознания от манипулятивных технологий. Технологии манипулирования социальными группами изучали Е.А. Богачева, О.Н. Быкова, С.Г. Кара-Мурза, О.Л. Михалева, С.В. Хребина, Г. Шиллер, Э. Шостром.
Сетевую логику информационного общества вообще и современного политического процесса в частности исследуют А.Э. Гапич, А.И. Веревкин, Е.В. Ефанова, М.М. Калинин, Д.А. Лушников, Е.В. Морозова, И.В Мирошниченко, С.А. Панкратов, О.В. Попова, Л.В. Сморгунов.
Проблему использования информационно-коммуникативных технологий в проведении политических выборов, формирования политического имиджа рассматривали Д.А. Волегжанин, Г.Р. Латфуллинг, Н.В. Новичков, И.Н. Панарин, Н.Ф. Пономарев.
Исследованию информационных технологий, используемых в ходе «цветных революций» посвящены работы А.Э. Гапича, Т.В. Евгеньевой, Г.В. Косова, Д.А. Лушникова, Г.Г. Почепцова, Дж. Шарпа.
Эверсивнные векторы мирового политического процесса, связанные с информационно-коммуникативной составляющей рассматриваются А.А. Вартумяном, О.Ф. Волочаевой, А.Э. Гапичем, М.А. Горбуновой, С.И. Грачевым, Д.А. Миргородом, С.А. Нефёдовым, В.Н. Паниным, Н.В. Рахно, Е.А. Соловьевой, М.А. Сучковым, Р.Х. Усмановым,
Однако, несмотря на обилие точек зрения, в научной литературе остается мало исследуемой роль информационно-коммуникативных технологий в генезисе и протекании «цветных революций». Все это и определило выбор предмета, объекта, цели и задач диссертационного исследования.
Объектом исследования «цветные революции» как разновидность современного политического процесса.
Предметом исследования является информационно-коммуникативных технологии как элемент «цветных революций».
Цель диссертационного исследования заключается в выявлении ресурсного потенциала информационно-коммуникативных технологий реализации программ «цветных революций.
Данная цель предполагает постановку и решение следующих задач:
– рассмотреть понятие «революция» как теоретический конструкт современной политической науки;
– выявить сущность «цветных революций» как вектора развития политического процесса в странах с переходным политическим режимом;
– определить содержательный комплекс информационно-коммуникативных технологий противоборства основных акторов современного политического процесса;
– выявить сущность, содержание и функции информационно-коммуникативных технологий в структуре «цветных революций» на постсоветском пространстве;
– доказать, что социальные сети и мобильные коммуникации явились основным ресурсом «цветных революций» в странах Ближнего Востока;
– сформулировать предложения по противодействию манипулятивному влиянию информационно-коммуникативных технологий на общегосударственном и региональном уровнях.
Теоретико-методологические основы диссертации составляют произведения классиков современных политических теорий о революции и цивилизационных разломах Д. Голстоуна, С. Хантингтона, П. Штомпки, П. Сорокина, о массовизации современного политического пространства посредством информационного фактора М. Маклюэна.
В диссертации использовались информационный, системный и исторический подходы, а также политико-аксиологический метод.
Автором использованы следующие научно-исследовательские методы: системный анализ; компаративистские оценки; «кейс-стади» как инструментарий, позволяющий выявить закономерности и получить необходимое обобщение по проблеме роли и месте информационно-коммуникативных технологий в структуре «цветных революций».
Кроме того, в исследовании применены: системно-функциональное измерение; контент-анализ документов.
Эмпирическую базу исследования составили: документальные материалы политических партий и общественно-политических организаций; документы текущего архива Института стратегических исследований Пятигорского государственного лингвистического университета (1992 – 2012); массив социологической информации, полученной автором в ходе социально-политического исследования в 2008 г. на Юге России с авторским участием.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
– выявлено, что в современной политической науке понятие «революция» трансформируется, превращаясь в конструкт, основанный на идее смены политической власти и вектора политического развития государства в ситуации демократического транзита;
– доказано, что явление «цветная революция» есть совокупность политических технологий и результат их реализации и обосновано, что информационно-коммуникативное воздействие, направленное и на политический, и на не политический классы с целью разрушения легитимности политического институционального каркаса, является основным методом «цветной революции»;
– доказано, что содержательный комплекс информационно-коммуникативных технологий противоборства политических элит связан с духовно-идеологической агрессией, «гуманитарной интервенцией», информационно-технической дезорганизацией деятельности функционирующих органов государственного управления;
– обоснована трехсоставная сущность информационно-коммуникативных технологий «цветных революций» на постсоветском пространстве;
– выявлены основные способы использования информационных технологий в «цветных революциях» в государствах Ближнего Востока;
– проведен анализ механизмов и методов противодействия деструктивному потенциалу информационно-коммуникативных технологий цветных революций как на общегосударственном, так и региональном уровнях.
Положения, выносимые на защиту:
1. В современной политической науке происходит трансформация понятия революция от фундаментального, широко распространенного преобразования общества к политическому процессу, связанному с насилием и борьбой и быстрым изменением политического режима. Под «революцией» понимается коллективное насилие (Т.Р. Гарр) или развал государства (Дж. Голстоун), связанные с транзитивными политическими процессами.
2. «Цветная революция» есть совокупность политических технологий и результат их реализации в странах с переходными политическими режимами, связанный с насильственным, бескровным государственным переворотом в ситуации длительного одновременного информационного воздействия на все социальные группы: от политических элит и контрэлит, до маргиналов с целью делимитации конституционального дизайна. В переходных странах существует более высокий революционный потенциал, так как старые ценности девальвированы, а новые еще не сформировались.
3. Содержательный комплекс информационно-коммуникативных технологий противоборства политических элит связан с кумулятивно-смысловым эффект направленного действия посредством как традиционных методов политтехнологи (вербальный, бумажный, технический), так и современных (виртуальные социальные сети, мобильные коммуникации), дезорганизующих работу органов государственного управления.
4. Политические информационно-коммуникативные технологии «цветных революций» на постсоветском пространстве имели трехсоставную сущность, одновременно являясь формой информационного оружия; способом девальвации государственных устоев и механизмом инверсии политических целей и ценностей; средством подготовки и проведения государственного переворота.
5. Виртуальные социальные сети и мобильные коммуникации явились основным ресурсом «цветных революция» на Ближнем Востоке. Основными способами использования информационных технологий были: организация рассылки руководящих инструкций к действию через электронную почту; создание страниц в социальных сетях.
6. Противоборство информационно-коммуникативным технологиям «цветных революций» на общегосударственном и региональном уровнях в России должно быть связано с опорой существующего политического режима на массовые политически партии и движения; с выработкой мер по сохранению преемственности политического курса на стабильное, устойчиво-безопасное развитие государства; с активным использованием государственными органами и структурами ряда информационно-коммуникативных технологий «цветных революций» как контрмер с целью нейтрализации негативного, дестабилизирующего воздействия потенциальных геополитических противников.
Теоретическая значимость исследования. Основные теоретические выводы, полученные в результате проведения исследования, могут быть использованы для уточнения предметного поля и категориального аппарата политической науки Обобщения исследования могут способствовать расширению и уточнению таких понятий, как: «цветная революция», национальная безопасность, национальные интересы, глобализация и др.
Практическая значимость исследования определяется возможностью применения результатов работы в управлении сферой общественно-политических отношений. Выводы диссертационного исследования могут быть использованы в практике политико-административного управления, в оптимизации современных политических рисков на федеральном, региональном уровнях. Материалы диссертации могут представлять интерес для органов власти и управления, для политических партий и движений, общественных организаций и движений, а также специалистов различных областей социально-политического знания. Теоретические обобщения, представленные в работе, могут использоваться в учебном процессе при чтении курсов политологии, политической глобалистики, а также для разработки вариативных курсов по проблемам глобализации, национальных интересов России.
Апробация исследования. Диссертационная работа обсуждена на кафедре международных отношений, мировой экономики и международного права ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» и рекомендована к защите по специальности 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии (политические науки).
Автор принимал участие в международных, всероссийских, региональных, межвузовских и вузовских конференциях, форумах, конгрессах, в том числе: «Многополярный мир и безопасность: равенство, лидерство, гегемония» (Санкт-Петербург, 2010 г.); Международной научно-практической конференции «Информационное сопровождение геополитической безопасности территорий Юга России и Прикаспийского региона» (Астрахань, 2010 г.); научно-методической конференции «Политическая идеология, модернизация и безопасность – факторы устойчивого развития современной России» (Ставрополь, 2010 г.).
Основные положения и выводы диссертации отражены в 9 публикациях общим объемом 4,2 п.л., в том числе 2 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендуемых Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки РФ.
Структура диссертации реализует проблемно-логический принцип в соответствии с выбранной целью и задачами исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав по три параграфа соответственно, заключения, библиографического списка использованной литературы, состоящего из 195 наименований. Общий объем диссертации - 178 страниц машинописного текста.
«Цветные революции» как феномен постиндустриальной трансформации политического пространства
Отмечая несостоятельность концепции «абсолютная революция», современные российские политологии A.M. Пятигорский и О.Б. Алексеев выделяют в них следующие существенные характеристики: 1) политическое действие субъекта революции абсолютно в смысле актуальной абсолютности этого действия, то есть абсолютной направленности на настоящее; 2) объект революционного действия, так называемый «народ», всегда неопределенен; 3) субъект «абсолютной революции» всегда абсолютно определен в его стремлении к единственности революционного лидера; 4) принципиальная незавершенность, революционного действия на какой бы то ни было конкретной цели; 5) установка на безальтернативность и максимализм. Указывая на эти черты абсолютной революции, современные российские теоретики политологии считают, что они содержат разгадку такого явления, как «самогипноз абсолютной революции», при этом содержание политической рефлексии субъекта революции никак не укладывается в формулу «верхи революции знают то, что ее низы хотят»1.
На наш взгляд, из такой упрощенной модели «абсолютной революции» вытекает и возможность, и необходимость игнорировать потребности в самореализации народных масс определенной страны. Ведь в ней важен лишь сам факт насильственного изменения настоящего и отрицания прошлого. Все это ради «принципиальной незавершенности» будущего, под флагом безальтернативное и максимализма. «Самогипноз абсолютной революции», неопределенность ее целей и перспектив обнаруживает возможность применить эту модель «абсолютной революции» к любой ситуации и в любой стране. При этом «верхам» революции не надо знать, чего хотят ее «низы», поскольку объект ее перемещается с «верхов, которые не могут управлять по старому», на «так называемый народ», который, якобы, «всегда неопределенен». Следовательно, «верхи» и не должны, и не могут знать, чего хотят «низы». Важна лишь информационно-идеологическая установка на безальтернативность и максимализм при совершении революции. В такой постановке революция, на наш взгляд, превращается в символ насилия по отношению и к «верхам», и к «низам», в метафору, оправдывающую вмешательства во внутренние дела любой страны под флагом революционных изменений.
Вместе с тем, считая, что политические категории «абсолютная власть», «абсолютное государство», «абсолютная война», «абсолютная революция» исчерпали себя уже на рубеже 50-х годов XX века, A.M. Пятигорский и О.Б. Алексеев утверждают, что наступает новый этап в развитии политологии, новая фаза политического самосознания, в которой главную роль играет политическая рефлексия, и теперь «время политики определяется политической рефлексией». Они пишут: «Мы живем в другом политическом времени, потому что понимаем: не политическая рефлексия определяется временем политики, а время политики определяется политической рефлексией. Сейчас мы входим в новую фазу политической рефлексии, которая отмечена иным пониманием времени. Мы уже не будем по старой привычке ставить себя в одурачивающую нас зависимость от какого-то неопределенного полуфантастического «времени». Мы больше не можем верить в «историю» как самореализацию некоей высшей инстанции мышления или сверхмышления и начинаем понимать, что сами делаем свое время. Как о нем мыслим - такое время и получается.1
Таким образом, на наш взгляд, в политической теории и Запада, и России все больше утверждается идея о возрастающей роли политической рефлексии, политического самосознания, которое зависит от информационно-манипулятивного воздействия на людей в политических процессах.
Об этом свидетельствуют и процесс эволюции рациональности власти от текста к образу, наличие которого отмечают современные российские политологи и философы. Этот процесс связывается ими с изменением основной социальной функции культуры, которая смещается от просвещения к развлечению. Происходит снятие с культуры задачи рационализации мира человека и все более очевидное замещение ее функцией разгрузки, досуга, развлечения, смысл которого сокращается или исчезает вовсе. В этих условиях политическая культура, формирующаяся под влиянием как теоретического, так и обыденного уровня культуры, характеризуется пополнением политического лексикона и расширением сферы влияния теоретического дискурса на публичную политику, за счет метафорического переноса смыслов и значений, символизации мира политики. Мир политики, как отмечают многие теоретики и практики политологии, дрейфует от текста к образу.1
Текст при всей его многозначности является рациональным продуктом, обращенным к разуму того, кто его осваивает. Он предполагает необходимость некоего культурного порога, переход которого открывает возможность его «аутентичного» освоения, что предопределяет значение политического образования, просвещения. Политический текст структурирован, он состоит, по крайней мере, из таких компонентов как объяснение, описание, постановка задач и т.д. и обращен к абстрактному мышлению, без включения которого эта структура не может быть освоена. Результатом действия этих специфических особенностей текста служит формирование на его основе того, что М. Вебер называл «целерациональным действием».
«Образ специфичен тем, что его содержание закодировано в форме. Образ синкретичен, его содержание не структурировано соединяет все в одном», сосрецоточивая внимание на целях, образ игнорирует средства, поэтому полного, развернутого целеерационального действия на его основе не получается. (Образ рождает эмоциональный отклик, объединяет, поэтому к нему постоянно обращаются в политике. Но он не может служить основой долговременного политического действия, для этого нужна программа, а ее формирует текст, не образ, так как первый аналитичен, развернут, а второй -синкретичен, свернут» - пишет А.И. Демидов.2
Содержательный комплекс информационно-коммуникативных технологий противоборства акторов современного политического процесса
Для того, чтобы разобраться в проблеме, обозначенной в названии параграфа, необходимо кратко рассмотреть сущность феноменов «информация», «коммуникация», «политическая коммуникация», «информационное противоборство». Начнем с исторически ранних использований информационно-коммуникативных технологий в информационном противоборстве.
Исторически информационное противоборство возникло во времена первобытного общества - как составная часть вооруженной борьбы. Причинами его возникновения явилось стремление нападающей стороны поднять дух своих воинов и ослабить волю врага. Подобным образом она лишала последнего способности к активному сопротивлению, содействовала его более быстрому уничтожению, уменьшала собственные материальные и физические потери и потери завоевываемых для себя трудовых и материальных ресурсов. «Самая ранняя из известных форм воздействия на противника небоевыми средствами - устрашение его своей (иногда мнимой) боевой мощью - возникла очень рано. Ее следы видим в вооруженных столкновениях племен в эпоху разложения первобытнообщинного строя, в войнах рабовладельческих государств»1. Под воздействием страха, особенно в бою, когда нет времени для обдумывания своего поведения, противник принимает решение о сдаче или бегстве практически рефлекторно.
С появлением государства информационное противоборство стало составной частью взаимоотношений различных стран не только в военное, но и в мирное время (в дипломатической, экономической, иных сферах), а также составной частью борьбы государственной политической власти с внутренними социальными силами, выступающими в качестве ее противника.
Важнейшим фактором, способствующим развитию информационного противоборства, явилось постепенное выделение деятельности по целенаправленному доведению информации до широких масс сначала в отдельную функцию трудовой деятельности человека, затем в род трудовой деятельности и, наконец, в особую профессиональную деятельность.
Развитие информационного противоборства в условиях как мирного так и военного времени происходило благодаря появлению, массовому распространению и доступности новых, более эффективных носителей и средств доставки информации, под воздействием и на основе которой происходит принятие решений. Л.В. Воронцова и Д.Б. Фролов выделяют четыре исторических этапа развития информационного противоборства, основанные на следующих технологиях: вербальной, бумажной, технической и телекоммуникационной. При этом каждый последующий этап вбирал в себя средства и методы предыдущего и развивал их далее.1 Рассмотрим их подробнее.
Древние воины довольно рано поняли, что бороться с неприятелем на войне можно не только оружием, но и психологическим средствами, значительно снижающими боевой потенциал врага. Поэтому еще в древности противоборствующие стороны пытались использовать средства духовного воздействия, чтобы ослабить моральный дух и боевую мощь противника, а также поднять боевой дух своих войск. Это была исторически первая форма информационного противоборства - информационно-психологическое обеспечение боевых и повстанческих действий.
В качестве основного носителя и средства доведения информации на первом, вербальном этапе выступал человек, в качестве объекта воздействия - психика человека, определяющая направленность его деятельности. Не случайно Аристотель еще в IV в. до н. э. выделил те составляющие психики человека, которые по настоящее время являются основными объектами информационного воздействия, - сознание, волю чувства человека: «Есть три силы души, главные для поступка и для истины: чувство, ум, стремление».2
Способы ведения информационного противоборства в тот период были ограничены вербальными технологиями (выступления ораторов, религиозных проповедников, распространение слухов, дезинформации и т. п.), наглядными средствами устрашения (демонстрация военного превосходства, устрашающие знаки, пропагандистские письмена на камнях, деревьях и строениях и т. п.) и физического противодействия (аресты, убийства ораторов и т. п.). Важнейшими субъектами информационного противоборства того времени являлись священнослужители, как наиболее образованные лица, обладавшие значительным влиянием на все социальные слои населения. При этом появление первых печатных средств не сыграло заметной роли в осуществлении информационного противоборства, так как на тот период времени основная масса солдат и гражданского населения были неграмотны.
Второй, «бумажный» этап информационного противоборства начался с распространением грамотности, в условиях широкого охвата населения новыми носителями информации: письмами, листовками, книгами, газетами, журналами и др. (книгопечатание было изобретено в середине XVI в., журналы и газеты появились в начале XVII в.). В этот период появилось и специальное эффективное средство информационного противоборства, используемое до сих пор, - листовка. Заметных изменений в средствах доставки информации не произошло, хотя определенную роль сыграло появление пароходов и поездов. Расширился набор способов физического противодействия в информационном противоборстве: взрывы и поджоги издательств, типографий, уничтожение книг, журналов, листовок, иных печатных носителей, закрытие редакций и т. п.
Третьему этапу информационного противоборства дало начало возникновение новых носителей информации (в середине XIX в. -изобретение фотографии) и новых средств доставки информации, появившихся благодаря открытию электричества (конец XIX в.): телеграфа, телефона, радио, кино, телевидения, звукоусилительной аппаратуры и т. п. Значительно усилились наглядность и образность средств информационного воздействия, увеличились возможности накапливания и длительного хранения информации в любом объеме. Стало возможным оказание как оперативного, так и долгосрочного, как избирательного, так и массового информационного воздействия на сознание, волю и чувства населения . Все это дало начало разработке и реализации идей информационно-психологических войн, подразумевающих достижение стратегических внешнеполитических целей путем оказания управляющего информационного воздействия на индивидуальное, групповое и массовое сознание противника. Развитые в техническом отношении страны получили значительные преимущества в информационном противоборстве, эффективно использованные ими особенно в период «холодной войны».
Социальные сети и мобильные коммуникации как ресурс «цветных революций» в странах Ближнего Востока
Термин «революция», как правило, используется применительно к ситуации, когда в обществе происходят кардинальные социальные, экономические и политические перемены. С этой точки зрения «цветная революция» не является революцией в классическом понимании этого слова.
Движущая сила «цветной» революции - групповые интересы. Народ же в этом случае является объектом манипуляций. Особенность «цветной» революции в том, как их лидеры мобилизуют народ и как происходит свержение власти. Повторимся: подобная революция базируется на групповых интересах. Различаются только средства (как). Средства «оранжевых революций» - исключительно-новаторские, объектом воздействия является народ. Для достижения эффективности воздействия следует подготовить конкретную стратегию (чего хотят от народа) и четкую тактику (средства и механизм воздействия).
Говоря о цветных революциях, мы будем исходить из того, что цветная революция - это переворот производимый в стране с демократическим режимом и во многом направляемый интересами третьих стран.
Что позволяет нам говорить о присутствии в цветных революциях интересов третьих стран? Анализ событий и бархатных и цветных революций позволяет сделать вывод о том, что активную роль в них выполнял «внешний игрок», который даже в роли собственно наблюдателя оказывал воздействие на происходящие преобразования и организовывал широкую общественную и дипломатическую поддержку путчистам. Он непосредственно или косвенно участвовал как в нейтрализации власти (принуждая отказываться от активного противодействия), так и в стимуляции и организации действий оппозиции. Одним словом, в значительной мере определял и методы, и направление преобразований. Если последовательно рассмотреть «революционные» изменения на постсоветском пространстве как поочередную смену правящих группировок, окажется, что каждая следующая из них становилась, как правило, все более зависимой от Запада -США или ЕС.
Данное аналитическое предположение нашло подтверждение в выступлении Дж. Буша-младшего. Выступая перед представителями патриотической организации ветеранов различных войн США под названием «Американский легион» президент США Джордж Буш объяснил смысл цветных революций и сказал о том, что «революции роз», «тюльпанов» и «кедров» отвечают национальным интересам США1. Для того, чтобы Америка и ее народ почувствовали себя в безопасности Джордж Буш считает, что необходимо укреплять «нашу собственную безопасность, способствуя демократическим переменам и расширению свободы по всему миру. История показала, что свободные нации - это мирные нации» . Он сказал, что череда цветных революций - это только начало. «Свобода движется по миру, и мы не успокоимся, пока все люди на земном шаре не получат возможность освобождения»3. «Это в наших национальных интересах»4, — добавил Дж. Буш.
4 сентября 2005 года в конгресс США был внесен законопроект о поддержке демократических движений за рубежом. Рабочее называние документа - «Акт о продвижении демократии». С принятием закона экспорт революций становится в США государственным приоритетом. Демократизацией ближайшего окружения России по образцу Грузии и Украины теперь займется специальное подразделение госдепартамента. Авторами сенатской версии стали сенатор-республиканец Джон Маккейн и сенатор-демократ Джозеф Либерман. В палату представителей аналогичный законопроект внесли председатель комитета по юриспруденции конгрессмен-республиканец Фрэнк Вулф и конгрессмен-демократ Томас Лантос. В пресс-релизе на сайте конгресса США особо подчеркивается, что законопроект «двухпартийный», поддерживаемый и республиканской, и демократической фракциями1.
Джордж Буш давно объявил продвижение демократии в мире государственным приоритетом. «Акт о продвижении демократии» содержит несколько пунктов. Во-первых, в соответствии с предложениями Макейна-Либермана из бюджета США в течение двух лет должны быть выделены дополнительные $300 млн на поддержку демократии за рубежом. Во-вторых, предлагается создать управление по демократическим движениям при госдепе США и учредить на базе американских посольств за рубежом «региональные демократические центры». Наконец, предлагается создать независимый консультативный совет по демократическому развитию других стран и издавать ежегодный правительственный отчет об успехах по продвижению демократии. Авторы «Акта о продвижении демократии» не рассчитывают демократизировать тоталитарные режимы в ближайшей перспективе. По словам конгрессмена Томаса Лантоса, этот процесс может занять до нескольких десятков лет".
Какие именно страны предстоит демократизировать в первую очередь, в законопроекте не сказано, но в сенатских прениях вскользь упоминалась КНДР как «первый кандидат» на демократизацию. Ситуацию отчасти проясняют и сделанные в кулуарах комментарии сенатора Либермана. По его словам, список недемократичных стран хорошо известен. Он представлен в недавнем исследовании неправительственной организации Freedom House, где в список недемократичных попали 45 стран.
В своем исследовании от декабря 2004 года FH оценивает ситуацию с правами человека в 192 странах. В 26 странах фиксируется движение в сторону демократии, а в 11 (в том числе в России) - упадок демократических ценностей. России впервые за 13 последних лет был присвоен статус «несвободная». Степень «свободности» страны оценивается FH по семибалльной шкале, где семерка - самый низкий показатель демократичности и единица - наивысший. В списке стран Евразийского региона Россия - в самом хвосте с 5,25 пункта. Менее демократичными FH считает лишь Туркмению (6,88 пункта), Беларусь (6,54 пункта), Узбекистан (6,46 пункта) и Казахстан (6,25). Хуже перечисленных дела с демократией обстоят только еще в шести странах мира - это Мьянма (там правит военная хунта), Куба, Ливия, Северная Корея, Иран и Саудовская Аравия. К ним FH применяет определение «самые недемократичные».
Таким образом, следуя логике Либермана, США должны начать демократизацию с аутсайдеров списка FH, в числе которых значатся Туркмения, Беларусь, Узбекистан, Казахстан и Россия. Причем на это впервые в бюджете США будут официально выделены средства, а при американских посольствах в этих странах созданы соответствующие «революционные ячейки».
Противодействие информационно-коммуникативным технологиям «цветных революций» на национальном и региональном уровнях
В настоящем параграфе предложены образцы противодействия манипулятивному влиянию информационно-коммуникативных технологий, расцениваемые в России как способы борьбы с угрозами национальной безопасности на общегосударственном и региональном уровнях. Характерная черта «цветных революций»: это ощущение обществом (точнее, его значительной частью) тупиковости инерционного развития. Общество потребовало и добилось ухода этих режимов от власти, поскольку утратило доверие к ним. Бедность, или обездоленность, - категория относительная. Ее не следует измерять только в показателях душевого дохода. Главной предпосылкой «цветных революций» служит хорошо известная в политологии кривая «относительной обездоленности», описанная американским политологом Т. Гарром1. Не видя для себя и себе подобных перспектив в рамках старого режима, люди поддерживают оппозиционные движения, связывая с ними надежды на обновление власти.
По понятным причинам, в лагере сторонников «цветных» оказываются социально динамичные слои общества — интеллигенция, малый и средний бизнес, менеджеры новой экономики, студенчество и молодежь. Описывать лагерь сторонников «старого режима» сложнее, но очевидно, что «цветные революции» по ходу ломают главную надежду прежних правителей - на конформистское поведение социально пассивной периферии. Полуавторитарные режимы во всех случаях демонстрировали неспособность понять ситуацию, выстроить адекватную демократической политической борьбе стратегию действий, недооценивали силу и общественную привлекательность оппозиции. Напротив, «цветные революционеры» владели современными навыками общественной коммуникации, были маневреннее, «злее» в пропагандистской работе, изобретательнее в применении политических технологий, начиная с применения яркого цвета знамен для коллективных действий до создания «хитовых» гимнов (юмористическая песенка про «отъезд» С. Милошевича или «Нас не заломати» на киевском майдане) и управления уличной толпой с экранов телевизоров, настроенных на оппозиционный канал в Маниле1. Именно это «преимущество в темпе» коллективных действий позволяло компенсировать перевес власти в административном и иных ресурсах.
Можно выделить и такую особенность «цветных революций», как подчеркнуто легитимистский стиль. Именно возможность осуществлять массовое давление на центральные органы власти в немалой степени становилась залогом успеха оппозиции. Можно утверждать, что «цветные» революции связаны: ? с частичными изменениями государственного строя посредством перехода власти от одного элитного клана к некой спонтанной коалиции других элитистских сегментов; ? с переводом протестной энергии конформистской социально пассивной периферии из скалярной, ненаправленной, в векторную, направленную; ? с более виртуозным владением современными навыками общественной коммуникации и политическими технологиями, позволяющими компенсировать перевес власти в административном и иных ресурсах; ? с подчеркнуто легитимистской риторикой оппозиционной коалиции, при реальном нарушении ими ряда законодательных актов. Необходимо отметить, что данные положения характерны как для государства в целом, так и для частичного изменения политической ситуации на региональном уровне с целью или изменения регионального политического режима, или как «репетиция» более мощной и разрушительной волны, обкатка технологий для политических изменений общенационального масштаба.
Необходимость формирования и трансляции контрцветных технологий в России объясняется тем, что в ее политическом пространстве наблюдались зачатки «оранжевой инфраструктуры».
В данном разделе мы изучим ряд проблем, связанных с «обкаткой» «цветных» технологий на региональных выборах в преддверии выборов в Государственную Думу РФ 2007 года и на пост Президента РФ 2008 года. Необходимо отметить, что данная проблематика не стала предметом политологических исследований и дискуссий регионального сообщества. Необходимо отметить только труды Косова Г.В., в которых достаточно подробно изучался феномен обкатки «цветных» технологий на региональных выборах .
Мы согласны с Г.В. Косовым, что своеобразный временной отрезок нашего анализа - начало предвыборной кампании в Государственную Думу Ставропольского края - 6 августа 2007 года (решение ЦИК о составе крайизбиркома) - связан с тем, что именно в этот момент на территории Ставропольского края проходили обкатку ряд технологий «цветных» революций".
Так, основная борьба, развернувшаяся между «Единой Россией» и «Справедливой Россией», шла не столько между двумя партиями, сколько между конкретными личностями - губернатором А. Черногоровым и мэром краевого центра Д. Кузьминым.
Своеобразным стартом обкатки «цветных» технологий стало письмо жены губернатора Ирины, обвинившей мужа в неуплате алиментов, слабых темпах развития края, в грубости, жадности и страсти к дорогущим иномаркам. Незамедлительно в краевом центре появился анонимный баннер с надписью «Продай «Бэнтли» - заплати алименты». Вершиной пиар технологий являлся сбор подписей на улицах за отставку и губернатора, и мэра, что должно было подготовить сознание населения к их возможной мобилизации для воплощения в жизнь их волеизъявления (отставки губернатора/мера).
Не представляется убедительной позиция ряда исследователей, связанная с тем, что данное противостояние - это есть ни что иное, как банальное противостояние «губернатор - мэр», которое можно наблюдать в ряде регионов России. На наш взгляд именно это противоречие, то затухающий, то разгорающейся конфликт между первыми лицами края и города, транслирующийся в сознание обывателей при помощи формальных и неформальных средств массовой коммуникации именно сознательно частично актуализирован, частично реконструирован, частично создан для дискредитации краевой власти позиционировавшей себя с курсом Президента, с развитием в русле доктрины «Единой России». Именно губернатор возглавил партийный список «ЕР» на выборах в краевую Государственную думу.
