Содержание к диссертации
ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ПРОЦЕССА АКТУАЛИЗАЦИИ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА В
ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД 29
1. Разрушение советской идентификационной системы в условиях политической трансформации российского общества в к.80-х-90-е гг. XX в. 29 2. Регионализация социально-политической идентичности российского
общества в постсоветский период ' 52
3. Роль этнического фактора в процессе регионализации социально-
политической идентичности 65
ГЛАВА 2. ОСНОВАНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ЭЛИТНОГО СООБЩЕСТВА И РЯДОВЫХ ГРАЖДАН РЕСПУБЛИКИ
БУРЯТИЯ В 90-Е ГГ. XX В 80
1. Историко-культурные основания этнорегиональной идентичности
жителей Республики Бурятия 80
2. Политико-мифологические основания этнорегиональцой идентичности
жителей Республики Бурятия 98
ГЛАВ A3. РЕГИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ ЖИТЕЛЕЙ РЕСПУБЛИКИ
БУРЯТИЯ В ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАКТИКАХ 1990-Х ГГ 139
1. Актуализация этнорегиональной идентичности в региональных
избирательных кампаниях постсоветского периода в Республике Бурятия.. . 139
2.Содержание этнорегиональной самоидентификации жителей Республики
Бурятии 172
ЗАКЛЮЧЕНИЕ .' 196
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 204
ПРИЛОЖЕНИЕ 223
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Начавшиеся в конце 1980-х - начале 1990-х гг. политические изменения в России, инициатива проведения которых исходила «сверху», со стороны политической элиты страны, имели своей целью успешное прохождение демократического транзита российским обществом в направлении к западной цивилизационной модели. Сам же процесс, стремительно происходивших политических трансформационных изменений, в итоге не только не достиг ожидаемых результатов, но и своими последствиями привёл общегосударственную систему к идентификационному кризису. Перед обществом и, прежде всего, в политико-культурной элитной среде со всей остротой встали основные вопросы, характерные для периодов трансформационных изменений: «кто мы есть?» и «куда мы идём?».
Отсутствие чётких однозначных ответов на эти вопросы, привело к стремительной дифференциации внутри российского общества, что вызвало распад прежней модели идентификационно-институциональной системы. Этот распад, актуализировал всю совокупность имевшихся горизонтальных типов идентичностей, скреплявших каркас прежней общегосударственной идентификационной системы, что и обусловило появление повышенного научного интереса к проблемам регионализации страны и механизмам самоидентификации региональных сообществ.
В связи с этим, в нашем исследовании актуализация региональной идентичности понимается как политический процесс формирования компенсаторного типа самоидентификации сообщества, в ситуации происходящей в нем политической трансформации с целью стабилизации функционирования политической системы на уровне регионов и легитимации элитами на данном уровне своих прав на власть.
Актуальность темы в научном плане, определяется тем, что она исследуется на стыке бурно развиваемых специальных политологических дисциплинах - политической регионалистики, политической социологии
и этнополитической конфликтологии, в рамках которых осуществляется всесторонний анализ процесса актуализации региональной идентичности как элемента политической трансформации российского общества. Это позволяет выявить механизм действия данного процесса в политическом развитии страны и определить его роль в начавшейся консолидации системы государственной власти в России. При этом важно выявление характера влияния процесса актуализации региональной идентичности на выработку собственной самоидентификации региональными общностями, в т.ч. воспроизводство её в рамках полиэтничного социума, а также манипулятивного использования результатов данного процесса в осуществляемых интеракциях между региональными политическими элитами и местными массовыми сознаниями, при легитимации перераспределения политической власти внутри регионов и между федеральным центром и субъектами Российской Федерации (РФ).
Актуален также и практцко-политический аспект темы. В нынешней российской науке процесс активного оформления функциональной роли региональных политических систем в общем институциональном дизайне находится в центре изучения российской политики. Поэтому важно проследить, как проходил этот процесс, вызванный идентификационным кризисом и последующим размыванием государственности в начале 1990-х гг., возникшим в ходе её политической трансформации. Разработка данной проблемы позволит определить механизмы, используемые региональной политической элитой для активизации самоидентификации региональных обществ и легитимации своей власти в ходе региональных избирательных практик. Кроме этого, исследование этой проблемы поможет определить в условиях начавшейся в последнее время консолидации системы государственной власти в РФ, что является реальностью регионального своеобразия, которую нужно органично вписать в новые институциональные рамки, а что лишь политическая риторика региональной элиты, которой можно и пренебречь, отнеся за
5 скобки производимой научной рефлексии. Исходя из вышеизложенных предпосылок, заявленную проблему, можно отнести к числу наиболее теоретически и практически значимых научных тем для исследования в рамках современного политологического дискурса.
Выбор региона исследования. Республика Бурятия (РБ) - регион, в котором происходит наложение целого ряда проблем, оказывающих сильное влияние на региональный политический процесс. Во-первых, это проблемы и противоречия, возникающие во взаимоотношениях основных внутриреспубликанских политических акторов, что, в целом, является типичным для процесса регионализации, происходящего в рамках РФ.
Во-вторых, это регион России, в котором трудно преодолевается прошлый советский опыт, т.к. в республике остро стали проявляться многие социальные вопросы, которые оказывают значительное влияние на ее современное политическое развитие.
В-третьих, в РБ проживают более 100 этносов, представляющих почти весь российский этноареал и в этом смысле регион своеобразный микрослепок. К тому же республика из-за своего географического центральноазиатского расположения подвержена влиянию как западной (европейской в толковании российской), так и восточночной (азиатской в толковании монгольской) культурной волны, что также делает регион поликультурным, фрагментируя его единый социокультурный пласт.
При этом из-за отдаленности региона, он ещё мало изучен и представляет особый интерес для исследователей, а потому значительная часть собранных автором материалов по РБ в данном проблемном поле, впервые вовлекается в научный оборот.
Постановка проблемы исследования. Произошедшие за последние два десятилетия XX века политические трансформационные процессы сначала в СССР, а потом и в Российской Федерации имели основную цель - осуществление перехода к демократическому обществу западного типа. Между тем, происходившие изменения не только не приблизили
Россию к поставленной цели, а наоборот, привели к резкому расслоению российского общества и вызвали кризис. Под осуществляемым «сверху» давлением началась эрозия внутренней институциональной структуры государства, а позже и её распад, приведший к актуализации многих элементов, составлявших кархас прежней иерархизированной структуры государственной власти. Размыв каркаса системы вызвал актуализацию региональных и этнических идентичностей, с помощью которых относящиеся к ним политические элиты пытались легитимировать свое право на власть, на контролируемом ими пространстве. Таким образом, проблема исследования формулируется следующим образом: выявление характера актуализации региональной идентичности, как соотношение процесса самовыделения регионов из общего пространственного дизайна России с процессом политических трансформационных изменений, сопровождавшихся кризисом социально-политических структур.
Гипотеза исследования состоит в том, что сам процесс актуализации региональной идентичности выражается не в смене одних формальных институтов общества другими, обычно идущей в период политической трансформации в большинстве стран переходного типа, осуществляющих демократический транзит, а в полном их сломе, компенсирующимся внедрением неформальных правил и традиций, мифов, устоев, обычаев, существующих в социокультурном опыте регионального пространства.
Основой гипотезы стала концепция институциональных изменений Д. Норта. Кризис общественной системы связанный с активным влиянием политических акторов на формальные правила (законы, кодексы и т.п.), тем не менее, не позволяет изменить саму кризисную ситуацию, если она развивается, по своим неформальным нормам с трудно предсказуемыми последствиями. При утрате формального контроля «сверху» над институтами и развитием ситуации, в целом, дополненное утратой неформальной сети доверия между основными политическими акторами внутри существующей иерархической структуры, институциональная
7 система саморазрушается, а неформальные сценарии самостоятельного развития отдельных её элементов постепенно актуализируются.
Сами же институты представляют собой «правила игры» в обществе, ограничительные рамки, строящие взаимоотношения между людьми. Они задают структуру мотивации интеракций людей в политике, в экономике, в социальной сфере. Изменения институтов, структур, правил определяют то, как общества развиваются во времени, и поэтому являются ключом к пониманию исторических перемен. Институциональные изменения - это сложный процесс воздействия общества на институты, связанный с изменениями формальных правил и неформальных норм и ограничений (традиций, обычаев, поведенческих норм). Однако при отсутствии подкрепления этих изменений неформальной сетью доверия со стороны, по крайней мере, большинства элементов системы, вряд ли возможно успешное осуществление трансформации существующих институтов.
Данный подход, хотя и не был разработан применительно к процессу актуализации региональной1 идентичности, тем не менее, является наиболее продуктивным с точки зрения описания механизмов исследуемого процесса, особенно на уровне научной репрезентации социокультурных оснований российского общества. В настоящем диссертационном исследовании, не ставится задача доказать наличие социокультурного кризиса или его глубокий анализ. Сегодня существует достаточно материалов, доказывающих наличие этого кризиса. Подобные исследования проводятся Центром цивилизационных и региональных исследований РАН, такими авторами как И.Н. Ионов,2 И.В. Следзевский,3 Т.В. Евгеньева,4 А.Н. Мосей^о.5 Эти авторы определяют исследуемый в
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М., 1997. С. 17.
См., например: Ионов И.Н. Мифы в политической истории России. //Полития, 1999. №1.С.5-32.
См., например: Следзевский И.В. Феномен политического сознания в ситуации социокультурного кризиса. //«Новая» Россия: социальные и политические мифы: Материалы Российской межвузовской научной конференции, 26-27 ноября 1999. /Отв. ред. Евгеньева Т.В. - М.: РГГУ, 1999. С. 6-8.
См., например: Евгеньева Т.В. Архаическая мифология в современной политической культуре. //Полития, 1999. №1. С. 33-47.
См., например: Мосейко А.Н. Коллективное бессознательное и мифология современных этнических отношений. //Современная политическая мифология: содержание и механизмы функционирования. /Сост. Логунов А.П., Евгеньева Т.В. - М.: РГГУ, 1996. С. 33-51.
8 их работах период постсоветского развития России как период социокультурного кризиса, одной из сторон которого является кризис социально-политической идентичности российского общества. В основе предложенной концепции лежит идея выражения социокультурного кризиса (конфликта ценности) в форме идентификационного кризиса личности. Кризис идентичности является результатом постепенного разрушения представлений, лежащих в основе самоидентификации личности: представления о собственном целостном, устойчивом «Я» (утрата самотождественности, в ситуации исчезновения «признания» со стороны значимого окружения), представления о непрерывности своего существования во времени и пространстве ввиду исчезновния чётких представлений о том и о другом (сужение пространства и времени), а также разрушение системы личностных смыслов (потеря смысла жизни). По мнению И.В. Следзеиского и Т.В. Евгеньевой социокультурный кризис ломает господствующую в обществе структуру рациональных ценностей и норм (формальных институтов, а значит и существующие «правила игры») и «заставляет» процесс трансформации в политической системе развиваться в диктуемых кризисных рамках. Исходя из этого, саму суть происходящих социально-политических трансформационных изменений в обществе можно понять лишь при исследовании глубинных процессов, определяющих его реакции на внешнее влияние проводимой реструктуризации. Для этого необходимо прояснить внутреннюю логику развития политической системы, которая часто невидима для внешнего (формального) исследовательского взгляда, т.к. она подчиняется чаще правилам неформальных институтов, детерминированных комплексом традиционных символов и стереотипов, определяющих основу реакции политической системы на всём протяжении её истории. В этих условиях исследовательский анализ и прогноз развития социокультурного кризиса
Следзевский И.В. Социокультурные основания формирования политических мифов. //«Мифология и политика»: Материалы семинара 21 октября 1997 г. - М., 1997. С. 19-25. Евгеньева Т.В. Архаическая мифология в современной политической культуре. //Политая, 1999. №1. С. 33-47.
9 нашей страны, поиск выхода из него российскими учёными становятся наиболее актуальным в социально-политических науках.
Хронологические рамі^'і исследования охватывают постсоветский период (1991-2001 гг.) развития российского общества. Именно в эти годы произошло крушение советской государственности, а чуть позже в 1993 г., в связи с упразднением системы советов и всех его политических институтов, окончательно распалась советская социально-политическая идентификационная система. В РБ эти процессы проявились в том, что в начале трансформации советской политической системы в 1991 г. регион пытался определить свое место в ней, повысив статус до уровня союзной республики. После распада СССР система советов в регионе действовала до 1993 г. и только с принятием новой Конституции РФ региональная политическая система стала трансформироваться. Региональные выборы в РБ 1994, 1998 гг. создали новую композицию формальных институтов в регионе и выявили содержание неформальной коммуникации власти с социумом (ее сценарии политического развития республики на очередной срок своих полномочий и место региона в пространственном дизайне РФ, предлагаемые населению РБ в ходе выборов и его реакции на все это) при легитимации новой статуса региональной власти.
С приходом в 2000 г. новой российской политической элиты во главе с В.В. Путиным, стали изменлгься административно-правовые отношения федерального центра с регионами, что затормозило процесс актуализации региональной идентичности, дав толчок созданию общегосударственной идентичности России. В 2001 г. формирование новых административно-правовых отношений в политической системе РФ во многом закончилось, что предопределило нынешний вектор политического развития регионов.
Степень научной разработанности проблемы. История изучения региональной идентичности в трансформационном политическом поле весьма своеобразна, т.к. формирование потребностей в разработке данной тематики пока еще осознаете^ а интерес к ней имеют различные научно-
исследовательские парадигмы, что значительно затрудняет проведение историографического анализа проблемы. Имеющуюся историографию проблематики можно условно разделить на три большие группы работ.
Первая связана с изучением характера политической трансформации в российских регионах. Вторая - анализирует сам процесс актуализации региональной идентичности в России. Третья - исследует проблему социокультурных оснований региональной идентичности.
I. Исследование проблемы политической трансформации регионов РФ лишь в последние годы стало предметом научного; анализа отдельных авторов. Поэтому многие подходы к изучению процесса региональной трансформации идут в русле «общеконцептуальных» положений самого трансформационного процесса, основанных зачастую на англосаксонской и немецкой транзитологической литературе, исследовавшей в своё время аналогичные процессы, происходившие в социалистических странах
Восточной Европы. Политические трансформации в этих странах и в СССР, трактовались в рамках этого подхода как общая закономерность.9 С такой позицией не согласен В.Я. Гельман, проанализировавший
См., например: Democracy in Developing Countries. /Eds. by Diamond L., Linz J., Lipset S. - Boulder, 1988-1989. Vol. 1-4; Huntington S. The Third Wave. - Norman-London, 199l;0'Donnell G., Schmitter P. Transition from Authoritarian Rule: Tentative Conclusions about Uncertain Democracies. -Baltimore-London, 1986; Schmitter P., Karl T. The Conceptual Travels of Transitologists and Consolidologists; How Far to the East They Attempt to Go? //Slavic Review, 1994. Vol. 53. №1. P. 173-185. Одна из первых статей, положивших начало комплексным политическим исследованиям переходных периодов в европейских странах была статья Д. Растоу. См.: Rustow D. Transitions to Democracy: Toward a Dynamics Model. //Comparative Polities, 1970. Vol.2. №3. P.337-363.
9См., например: Di Palma G. Why Democracy Can Work in Eastern Europe. /Eds. by Diamond L., Planner M. The Global Resurgence of Democracy. -Baltimore-London, 1993.Р.257-267(только в отношении стран Восточной Европы);Веуте К. Systemwechsel in Osteuropa. - Frankfurt, 1994; White S., Gill G., Slider D. The Politics of Transition: shaping a Post-Soviet Future. - N.Y., 1993. Предложенные этими авторами концепции демократического транзита при описании политического процесса на постсоветском Доостранстве, в основе своей априорно имели итогом либерально-демократический «выход» западного образца из ситуации политической трансформации. Вместе с тем, есть и значительное число западных исследователей данной проблемы, не согласных с такими подходами к трансформационным процессам в странах Восточной Европы и в бывшем СССР. Так, политологи -компаративисты и значительная часть специалистов — советологов скептически относятся к идеям применимости транзитологических концепций при анализе политических трансформаций в посткоммунистических режимах. Они предполагают, что либерально-демократический результат трансформации лишь один из десятка возможных вариантов политического развития этих стран. См., например: Hankiss Е. East European Alternatives. - Oxford, 1990; Ekiert G. Democratization Process in East-Central Europe: A Theoretical Reconsideration. //British Journal of Political Science, 1991. Vol.21. №3. P.285-313;Bova R. Political Dynamics of the Post-Communist Transition: A Comparative Perspective. /Eds. by Fleron F., Hoffman. Post-Communist Studies and Political Science. Methodology and Empirical Theory in Sovietology.-Boulder,1993;Terry S.M. Thinking About Post-communist Transition: How Different Are They? //Slavic Review, 1993.Vol.52. №2. P.333-337. Позиция всех этих авторов, наиболее точно выражена Д. Лоуэнхардом, полагающего, что нельзя западные транзитологические разработки механически переносить на российскую почву. Вместе с тем, ценность изучения российской политической трансформации в его связи с концептуальными рамками и моделями, апробированными на базе мирового опыта, через который лучше можно познать ситуацию в России. CM.:Lowenhardt D. The Reincarnation of Russia. Struggling with the legacy of Communism. 1990-1994. -Harlow, 1995. Подобная амбивалентность позиции свойственна всему дискурсу, касающемуся применимости транзитологических концепций к случаю России. См.: Montgomery К., Remington Т. Regime Transition and the 1990 Soviet Republic Elections. //The Journal of Communist Studies and Transitional Politics, 1994. Vol.10. №1. P.55-79.
российскую политическую систему в условиях ее трансформации. Автор пришёл к выводу о том, что на сегодня в российской политической трансформации нет адекватного ответа на вопрос о дальнейшем развитии политического процесса в России, предложенным в рамках теорий перехода. По его мнению, переход к демократизации в России на сегодня принял обратимые процессы и сейчас Россия, которая в 1991-1993 гг., уверенно шла по пути к демократии, развернула вектор своего развития в обратном направлении и превратилась в «дефективную» демократию, где основное влияние на процесс принятия политических решений оказывают неформальные механизмы и группы влияния (группы поддержки).10
Наибольшей активностью в описании современного политического процесса в России на Западе йтличаются сторонники компаративистского подхода. Но этих исследований западных политологов явно недостаточно для выработки целостной картины происходящих в российских регионах процессах. В них анализируется экономическое и политическое развитие регионов, и на основе этого делаются выводы об общей проводимой в РФ региональной политике и состояния экономики.11 При этом действующие в этих областях региональные различия, не принимаются в расчет.12
В российской историографии политической трансформации, идущей в регионах России, особое место занимают исследования, проводимые Институтом гуманитарно-политических исследований (ИГПИ) в разных регионах РФ и странах СНГ. Издававшийся Институтом «Политический мониторинг», представлял собой ежемесячный срез происходящих процессов в регионах, который производился экспертами института, являлся основным источником разработки регионоведческого течения
Гельман В.Я. Трансформация политического режима и демократическая оппозиция в посткоммунистической России (анализ современных транзитологических концепций): Дисс... канд. полит, наук. - СПб., J997. "См.. например: Segbers К. 1 Интересной в этой связи представляется работа немецкого правоведа О. Люхтерханда по правовому базису федерализма и установившихся федеративных отношений между Центром и регионам. См.: Luchterhandt О. Federalismus, Autonomie und Minderheitenrechte in Rusland. //Hatschikjan M., Weilemann P. (Hrsg) : Nationalismen in Umbruch. - Kuln, 1995. Политическим реформам, происходившим в рамках города Омска и Ярославского региона, а также рассмотрение региональных конфли ^ов (на примере этих территорий) с Центром и зависимость реформ от состава местных элит, посвящена монография Т. Фридгута и Д. Хана См.: Local Power and Post-Soviet Politics. /Ed. by Friedgut Т., HahnJ. -N.Y. - L., 1994.) 12 гуманитарной науки. Ведущие специалисты института В.Я. Гельман, А.С. Кузьмин, Г.М. Михалёва, СИ. Рыженков на основе анализа, получаемых из разных регионов материалов, подготовили ряд изданий, обозначивших характерные тенденции развития регионального политического процесса в России. В них с помощью соединения политического наблюдения за происходящими событиями и неполитического взгляда с использованием дополнительного, неспецифйческого для политологии материала делался вывод о патерналистском характере развития российских регионов. Исследуемые паттерны находили свое соответствие в частных областях истории, культуры, социальной среде региона, где они были выражены в подмножестве образов, непосредственно соподчиненных генеральному паттерну. Особняком в политической регионалистике стоит исследование «Россия регионов: трансформация политических режимов» под редакцией В. Гельмана, С. Рыженкова, М. Бри,14 имеющее обобщающий теоретический характер, выполненное в институциональном и ресурсно-акторном подходе. На основании большого количества электоратического материала, собранного авторами в различных регионах РФ, им удалось сформировать целостную формализованную композицию сложившегося современного российского регионального политического процесса. И все же, несмотря на появляющиеся отдельные фундаментальные исследования по региональным политическим трансформационным процессам, большинство из них, зачастую не учитывают глубинную социокультурную специфику регионов. П. Вторая группа работ посвящена проблеме актуализации региональной идентичности ь современной России. В них в той или иной мере исследуются социокультурные и социально-психологические Очерки российской политики. /Под. ред. Гельмана В.Я.- М.: ИГПИ, 1994; Органы государственной власти субъектов Российской Федерации: Учеб. материалы. /Редакторы-составители: Гельман В.Я., Кузьмин А.С, Люхтерхандт Г.М., Рыженков СИ. - М.: ИГПИ,1998; Столицы Российской провинции: Новгород, Воронеж, Саратов, Екатеринбург. Портрет четырёх регионов: История. Политика. Культура. /Под ред. Рыженкова СИ., Люхтерхандт Г.М., Кузьмина А.С - Бремен-Москва, 1997. «Россия регионов»: трансформация политических режимов. /Под общ. ред. Гельмана В.Я., Рыженкова СИ., Бри механизмы указанного процесса, позволяющие более полно раскрыть суть происходящих изменений в их региональном разрезе. Сама проблематика идентичности общества возникла в качестве историографического феномена в середине XX в. в рамках психоанализа. «Классические» определения «идентичности» и ,- «идентификации», данные Э. Эриксоном15 и 3. Фрейдом16, получили дальнейшую разработку и у других авторов. Так, например, К.Г. Юнг дополнил представления о работе идентификационных л еханизмов, вырабатывающих идентичность у той или иной социально-политической сообщности тем, что ввёл в научный оборот целый ряд ключевых понятий, таких как «коллективное бессознательное», «архетип», «акцентуация роли» социально-культурных факторов в становлении самоидентификации личности, способствующих 1 7 более полному пониманию глубинных явлений этого процесса. Попытка теоретического объяснения процесса архаизации сознания, обусловленной социокультурной спецификой изучаемых общностей при кризисе их идентичностей, производилась упомянутой группой учёных из Центра цивилизационных и региональных исследований (ЦЦРИ) РАН. Также различные аспекты процесса архаизации отражены в работах В.В. Бочарова, Е.С. Новика, В.В. Савчука, Н.Г. Щербининой. Что же касается формы компенсации кризиса идентичности на постсоветском пространстве, то ученые ЦЦРИ РАН фиксируют становление в массовом сознании особости своей региональной идентичности (компенсирующей общий кризис идентичности в ситуации социокультурного надлома). Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. - М., 1996. С.28. 16Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я». //По ту сторону принципа удовольствия. -М., 1992. С. 32. См., например: Юнг К.Г. Архетип и символ.^- М., 1991;Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. - М., 1997 и др. Бочаров B.B. Власть и время в культуре общества. //Пространство и время в архаических и традиционных культурах. - М.: Ин-т Африки РАН, 1996. С. 154-171. Новик Е.С. Архаические верования в свете межличностной коммуникации. //Историко-этнографические исследования по фольклору. - М., 1994. С. 114. Савчук В.В. К проблеме культивирования архаических элементов сознания. //Историческое познание: традиции и новации. - Ижевск, 1993. 4.2. С.205-208. См.: Щербинина Н.Г. Архаика в российской политической культуре. //Полис, 1997.№5. С.127-139. Она же. Герой и антигерой в политике России. М, 2002. См., например: Следзевский И.В. Феномен политического сознания в ситуации социокультурного кризиса. //«Новая» Россия: социальные и политические мифы: Материалы Российской межвузовской научной конференции, 26-27 ноября 1999. /Отв. ред. Евгеньева Т.В. - М.: РГГУ, 1999. - С.6-8. III. Третью группу исследований образуют работы, посвященные этнокультурной специфике социально-политической идентичности, составляющей всё своеобразие проблемного поля феномена региональной идентичности в условиях современной России. Изучение этничности и развитие теорий этноидентичности началось в антропологическом научнее поле. Пионерской работой стала книга Э. Лича «Политические системы высокогорной Бирмы».23 Но, пожалуй, наиболее адекватная политологическая трактовка проблемы идентичности как символического ресурса в полиэтничных обществах, для выработки властной стратегии развития дана Ж. Марчем. Исследователь, в частности, демонстрирует символико-политическое измерение проблемы политического и ее взаимосвязь с проблемой идентичности (прежде всего национальной). Он утверждает, что «процесс создания, воссоздания, поддержания и изменения идентичности включает как структурно-социальные, :*ак и символические компоненты».24 Точка зрения Ж. Марча совпадает с концепцией «образа мира» отечественного психолога А.Н. Леонтьева.25 Образ мира, по его определению, - «это целостная многоуровневая структура представлений человека о мире, других людях, о себе и своей деятельности».26 Подобный культурно-исторический подход в поиске основы становления взаимоотношения стимула и образа противоположен бихевиористскому западному подходу. «Образ-мира не является лишь некоторым средством, привлекаемым для «обработки» навязанного субъекту стимульного воздействия и превращения1 его ... в значащий образ с последующим принятием решения об ответе на него. Все обстоит наоборот: главный вклад в процесс построения образа предмета или ситуации вносят не отдельные чувственные впечатления, а образ мира в целом».27 Наиболее Leach Е. Political Systems of Highland Burma. - Cambridge, 1954. 24Cm.: March Z. Symbols, Conflicts and Identity. - Albany, 1993. Леонтьев А.Н. Образ мира. //Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения в 2-х т. — М., 1983. Т. 2. С. 251-262. Цит. по: Смирнов С.Д. Психология образа: проблема активности психического отражения. - М., 1985. С. 142-143. "Смирнов С.Д. Указ. соч. С. 142-143. 15 глубинный уровень символической знаковой репрезентации образа мира, «формируется в индивидуальной психике субъекта на основе усвоения субъектом системы общественно выработанных знаний, закрепленных в языке, предметах культуры, нормах, эталонах деятельности»28 (т.е. в ходе социализации). «Картина мира» же - «единая когнитивная ориентация, являющаяся фактически невербализованным, имплицитным выражением понимания членами каждого общества...«правил жизни», диктуемых им социальными, природными ^«сверхъестественными» силами».29 Главная задача этого «образа мира», сущностно наполняющего идентичность - формирование когерентной картины, основанной на непротиворечивых критериях приписывания свойств. На основе этого положения Ч. Кейес предложил примордиалистско-ситуационную теорию формирования идентичности. Для него культура -«главная определяющая характеристика» формирования идентичности.30 Фактически, смена идентичности, согласно Ч. Кейесу, является диалектическим процессом, в котором «предсуществующие (preexisting) паттерны (образцы) социального действия часто оказываются более не жизнеспособными, и новые образцы поведения развиваются на основе новоприобретенных социальных характеристик».31 Таким образом, синтетическая примордиалистско-ситуационная модель учитывает значение первичных культурных символов той или иной общности, субъективное восприятие идентичности, историческое измерение, в котором идентичность формировалась, изменялась, использовалась, подвергалась адаптациям или манипуляциям через способы её социально-политического использования. Работа Н. Элиаса «Установленное и аутсайдеры» или «Старожилы и новоселы» (The Established and the Outsiders) позволяет существенно Смирнов С.Д. Указ. соч. С. 149. " Этническая «картина мира». //Психология. Словарь. /Под общ. ред. Петровского А.В., Ярошевского М.Г. — М., 1990. С. 466. 30Keyes Ch. The Dialectics of Ethnic Change. //Ethnic Change. /Ed. by Keyes Ch. - Seattle, 1981. P. 3 - 30. 3'March Z. Op. cit. P. 15. расширить толкование проблемы динамики формирования идентичности В настоящее время остаются мало исследованными политико-психологические и политико-культурные аспекты генезиса региональной идентичности, а также и в этнической её специфике, взаимодействие массовых и элитных групп в процессе воспроизводства ими социально-политических общностей. Нынешний этап исследования темы требует синтеза теоретических и эмпирических методов в разработке концепции актуализации региональной идентичности как феномена регионального 32См.: Elias N.S., Scotson J.L. The Established and the Outsiders. - L., 1965. Вообще, подобная специфика выработки любого типа коллективной идентичности ч-"?ез соотнесение к данной дихотомии свойственна при передаче из поколения в поколение традиций родовой культуры, поддерживающих стабильность функционирования таких идентичностей. Подробно этот механизм выработки идентичности в своих работах рассматривали: Вебер М. Типы социального поведения. Нравы. Обычаи. //Избр произведения. - М., 1990.С.633-636; Юнг К.Г. Архетип и символ. - М., 1991;МаслоуА. Гуманистическая психология. //Иностранная психология, 1993.Т.1. № 1. С.7-38;Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. - М., 1979; Мухина B.C. Возрастная психология. - M., 1998. С.83, 88 и др. 33См.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М., 2001; Геллнер Э. Нации и национализм. - М., 1991; Seton-Watson Н. Nations and States. An Enquiry into the Origins of Nations and the Politics of Nationalism. - Boulder, 1977; The Invention of Tradition. /Eds. by Hobsbaum E., Ranger T. - Cambridge, 1983. Нечаев В.Д. Региональный миф в политической культуре современной России: Дисс... канд. полит, наук. - М., 1998. С. 39. 17 политического процесса, определяющего дальнейший путь развития всего российского общества і настоящее время. Цели и задачи исследования. Цель работы - исследование процесса актуализации региональной идентичности в ситуации трансформации политической системы России, выявление внутренних закономерностей данного процесса и факторов, предопределивших специфику развития изучаемого явления в условиях РБ. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда взаимосвязанных исследовательских задач: -изучить культурное и этническое своеобразие политических трансформационных изменений, происходящих в рамках этнорегионального территориального пространства; -проанализировать политико-мифологические и историко-культурные факторы, определяющие генезис региональной идентичности; -исследовать механизм использования региональными политическими и интеллектуальными элитами процесса актуализации региональной и этнической идентичности в своих политических практиках; -выявить специфику восприятия массовым сознанием Республики Бурятия собственной региональной идентичности. Объектом исследования является механизм процесса актуализации региональной идентичности в условиях Республики Бурятия. Предметом исследования являются порождаемые в ходе процесса актуализации региональной идентичности, самоидентификация Республики Бурятия как российского субъекта и влияние на этот процесс нарративной деятельности соответствующих политических элит. Методологические и теоретические основания исследования проблемы. Пытаясь определить свою позицию в выборе теоретических оснований исследования, автор исходил из идей, впервые обозначивших суть анализируемого научного феномена в рамках психоаналитического направления 3. Фрейдом и Э. Эриксоном. Они предложили рассматривать идентичность в виде отождествления индивидов с какой-либо социально-политической группой, в которой она выполняет функции образования их единства в этой группе, включение личности в социально-политическую социализацию, а также адаптивную функцию в ситуациях изменяющихся условий внешней среды. Обозначенные идеи создали основу концепции социальной идентичности, развивавшуюся в социально-психологических исследованиях личности и групповых совокупностей, и позднее взятую на вооружение социально-политической научной мыслью. В определении и разграничении понятийного смысла используемой в тексте терминологии, описывающей исследуемый научный феномен, значительное воздействие оказала концепция этнической идентичности, разрабатываемая в рамках этнической психологии российским автором Т.Г. Стефаненко. Введение в политологический анализ определенных разработок этнической психологии произошло из-за увеличения интереса к проблеме национального самоопределения и появлением в связи с этим национализма в социумах, проходящих данную стадию своего развития. Значительное воздействие на осуществление процесса выработки собственной идентичности любой социально-политической сообщности оказывают ее коллективные представления (формирующие целостный коллективный миф), выполняющие по мысли Э. Дюркгейма, важную для существования любой общности функцию самоидентификации ее членов в физическом и социальном пространстве. Одним из базовых для автора этой диссертационной работы является положение о роли символической деятельности в процессе воспроизводства неконтактных групп, детально разработанное в рамках теории национализма. Согласно ей неконтактная группа (в т.ч. любая региональная общность) может поддерживать свое существование как единое целое лишь за счет соотнесения каждым из её 35Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я». //По ту сторону принципа удовольствия. - М.. 1992. С. 5-49:Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. - М., 1996. Стефаненко Т.Г. Социальная психология этнической идентичности: Дисс.докт. психол. наук. - М.. 1999. Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение. /Пер. с фр., составление и примечания Гофмана А.Б.-М., 1995. 19 членов с определенными групповыми символами, в которых описывается и утверждается единство общности. Континуум коллективных символов выделяет, описывает и утверждает образ, воспроизводящий идентичность группы. Символ (производимый и воспринимаемый) уже в силу своего употребления и эффективной коммуникации означает для индивида факт наличия общности, которую он и репрезентирует. Однако, язык общности как в денотативной, так и в коннотативной своей функции (создающей возможность метафор и символов) выступает и средством коммуникации и средством выделения этого общности из ряда ему подобных.39 Очевидно, что региональное сообщество, формирующиеся как раз из данных общностей (в отличие от населения региона, как определенной территории) по всем признакам может быть отнесено к «воображенным сообществам», члены которого идентифицируют себя с ним на основании соотнесения с символами принадлежности в рамках общего пространства - применительно к данному исследованию с символами принадлежности к территории субъекта Российской Федерации.40 Методологическим основанием данной работы при исследовании конкретного случая актуализации этнорегиональной идентичности (на примере РБ) послужили идеи и категории, получившие детальную разработку в рамках символической антропологии. См. Геллнер Э. Нации и национализм. /Пер. с англ. Ред. и послесл. И. И. Крупника. - М., 1991; Anderson В. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. - London, 1983; Seton-Watson H. Nations and States. An Enquiry into the Origins of Nations and the Politics of Nationalism. - Boulder, 1977. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. - M., 1979. С. 38. Такое определение термина не совсем традиционно. В географии и в регионологии регион - это географическая зона, территория, обладающая физической и/или социально-экономической и/или этнокультурной (населения) однородностью. Однако в политической регионалистике все большее признание находит понимание региона как сообщества людей. Так, Р. Туровский, оставаясь в рамках географического подхода, тем не менее, выделяет региональную самоидентификацию в качестве одной из базовой характеристики феномена региона. Более того, при понимании региона как «политическогс^оайона» именно эта характеристика «базовый фактор интеграции». {См.: Туровский Р.Ф. Политико-географический анализ политического процесса: теоретико-методологические аспекты: Дисс... канд. полит, наук. - M.: МГУ, 1995. С. 102-103). Указывая на недостаточность географического подхода к региону при анализе политических процессов, Н. Гоффе и И. Цапенко подчеркивают: «Регион — это люди,-проживающие на его территории "и образующие определенную историкочсультурную общность» (См.: Гоффе Н., Цапенко И. Россия в «шкуре леопарда» социальные проблемы региональной политики. //Мировая экономика и международные отношения, 1996. № 2. С. 23). При всей противоречивости этого определения, в нем есть существенный момент: в политических науках целесообразно отойти от понимания региона как общности физического пространства и прейти к рассмотрению его как общности людей. Эта общность не обязательно ограничена в пространстве территорией, с которой она себя идентифицирует: При ярко выраженной региональной самоидентификации региональной общности могут быть и лица, реально проживающие за пределами этой территории. Поэтому акцент исследования должен сместиться от описаний характеристик пространственной области в сторону анализа механизмов воспроизводства региональной общности, как политического субъекта. Автор анализировал изучаемую проблему исходя из: -положения, согласно которому любой социально-культурный слой, определяющий суть регионального сообщества, есть взаимосвязанная система символов и смыслов (значений);41 -трактовки Э. Смита, циркулирующих в этих сообществах символов и мифов как важнейших составляющих «ядра этничности» и в то же время как индикаторов, разделяющих различные культурные слои, в рамках которых осуществляется жизнедеятельность этнических групп;42 —понятия «лиминальность», предложенного В. Тэрнером, отражающего пограничные и маргинальные состояния социально-культурных сред в момент их трансформационных изменений;43 -введенного в научный оборот Э. Хобсбаумом и Т. ^энджером понятия «изобретенная традиция».44 И, наконец, обоснования Е.С. Новиком двусторонней моделирующей роли знаковых систем - как средств хранения и передачи информации от поколения к поколению, обеспечивающих преемственность в социально-культурной среде в диахронном плане, и как механизма регуляции социального поведения носителями этой среды в синхронном плане.45 Существенное значение? для выработки концептуализации анализа восприятия пространственно-временных составляющих актуализируемой региональной идентичности имели классические работы М. Элиаде, для которого категории пространства и времени - ключевые понятия. Важными в методологическом плане стали идеи о природе генезиса актуализации многих типов горизонтальных идентичностей в кризисных сообществах, разработанные в рамках концепции цивилизационного (социокультурного) кризиса, синтезирующей достижения предыдущих 41См., HanpHMep:Geertz С. The interoperation of cultures: Selected essays. -New York, 1973. P.43-51. 42Smith A. D. The Ethnic Origin of Nations. - C.v ford (UK) and Cambridge(USA), 1986. P. 13-16. Тэрнер В. Символ и ритуал. - M., 1983. С. 184 и далее. 44См.: The Invention of Tradition. /Eds. by Hobsbaum E., Ranger T. - Cambridge, 1983. Новик Е.С. Архаические верования в свете межличностной коммуникации. //Историко-этнографические См., например: Элиаде М. Космос и история. Избранные работы. - M., 1987; Он же. Аспекты мифа. - M., 1995; Eliade М. Birth and Rebirth. The Religious Means of Initiation in Human Culture. - New York- London, 1960. * приведенных научных подходов, группой российских исследователей Центра цивилизационных и региональных исследований РАН. Изучение влияния социокультурного кризиса как одно из следствий политической трансформации сообщества на воспроизводимую им собственную самоидентификацию, является одним из важных моментов понимания сути происходящих современных изменений в обществе. Исследование проблемы базируется также на работах современных учёных, в фокусе внимания которых находились вопросы этнической самоидентификации бурят. Прежде всего, это труды самих бурятских учёных: Л.Л. Абаевой,47 F.P. Галданова,48 К.М. Герасимовой,49 Т.М. Михайлова, а также их российских коллег: Н.Л. Жуковской,51 Е.А. Строгановой,32 С.А. Панарина.33 В методологическом плане в настоящей работе использованы две эмпирические научно-исследовательские стратегии — опосредованную (применительно к анализу текстов политической риторики региональной элиты, показывающей собственную проинтерпретированную модель региональной идентичности общественному сознанию данного региона) и непосредственную (применительно к анализу непосредственных реакций массового сознания региона по поводу собственной идентичности). В рамках первой стратегии автор использовал метод контент-анализа текстов предвыборной политической риторики агентов избирательных региональных практик, в ходе которого производился структуралистский и постструктуралистский анализ текстов, дополненный реконструкцией психосемантического пространства данных текстов. Абаева Л.Л. Культ гор и буддизм в Бурятии. - М., 1992; Абаева Л., Цыренов С. Республика Бурятия. Модель этнологического мониторинга. - М., 1999. Галданов Г.Р. Доламаиские верования бурят. - Новосибирск, 1987. 49Герасимова К.М. Об исторических формах национальной культуры бурят. //Национальная интеллигенция, духовенство и проблемы социального, национального возрождения народов Республики Бурятия. - Улан-Удэ, 1995. С 3-48. Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен до XVIII века). - Новосибирск, 1987. 3 Жуковская Н.Л. Республика Бурятия: этнорелигиозная ситуация (1991-1993). -М.,1994. Строганова Е.А. Бурятское национально-культурное возрождение. - Москва- Иркутск, 2001. Панарин С.А. «Круглый стол» в Улан-Удэ: Приложение. Синопсис выступлений. //Конфликт и сотрудничество. -М., 2001. С. 118-132. В рамках второй стратегии, использовался метод глубинного экспертного интервью респондентов региона, представляющих собой модель репрезентативной выборочной совокупности относительно генерализированного массива изучаемого регионального сообщества по возрастному, половому, этническому составу, а также образовательного и профессионального представительства населения Республики Бурятии. В ходе экспертного интервью с помощью экспериментальной композиции переменных, исследующих проявление в социальной практике феномена идентичности, дополненных методами психоанализа проводился анализ глубинных механизмов личностной самоидентификации респондентов. Источниковая база исследования. Феномен идентичности чаще всего имеет символическое выражение, воспроизводящееся в потоке интеракций, включенных в секуляризированные сферы человеческой жизнедеятельности. Возникая на уровне стихийной коммуникации в социуме, идентичность в дальнейшем может обрести более осязаемую свою форму в литературе, политической риторике и полемике, текстах политической рекламы, идеологических построениях. Отсюда перед исследователями этого феномена возникает проблема релевантного источника. Эта проблема, вероятно, решается лишь через сопоставление значительного числа коммуникативных актов (текстов или действий, несущих в себе символический смысл), которые тесно связаны с процессом формирования той или иной групповой идентичности. Применительно к изучаемому процессу актуализации региональной идентичности в российском социуме к подобным актам относятся тексты материалов политической рекламы, появившейся в ходе выборов органов власти субъектов РФ, связанных с воплощением идеи представительства интересов всей региональной общности избирателей. Эти тексты как раз и направлены на актуализацию в реципиентах их самоидентификации с указанной общностью. Тексты материалов региональной политической рекламы избирательных практик в Республике Бурятия в 1994 и 1998 гг., 23 опубликованные в региональной периодической печати накануне этих выборов, а также предвыборные листовки, плакаты, стикеры, заявления и обращения кандидатов к жителям республики стали одними из основных источников при реконструкции модели содержательного наполнения исследованного случая региональной идентичности. Вместе с тем широкое использование данного типа источников в научном исследовании возможно с некоторыми ограничениями. Дело в том, что материалы политической рекламы в большей мере подчинены цели, показать их заказчика лучше, чем он может быть на самом деле. Из-за этого такие источники не всегда бывают объективными и могут не отражать реально сложившуюся картину в изучаемом социуме. Поэтому в своей работе мы использовали лишь те источники этой группы, которые являлись продуктом творчества кандидатов в итоге занявших выборные должности и получивших массовую поддержку избирателей. С крайней осторожностью необходимо относиться и к материалам политической социологии сообщаемой средствами массовой информации накануне выборов. Зачастую результаты таких исследований являются давлением на массовое сознание электората через «эффект большинства». Поэтому при подготовке этой диссертационной работы было проведено авторское исследование актуализации региональной самоидентификации на массовом уровне, основой которой послужили материалы глубинных экспертных интервью респондентов - жителей Бурятии. В ходе интервью делалась попытка анализа механизма выработки собственной личностной самоидентификации отдельными представителями республики с целью экстраполяции полученных результатов на всё региональное сообщество. Материалы интервью - еще один основной источник данной работы. Дополнительными источниками в исследовании являются: /. Официальные документы Российской Федерации и Республики Бурятия. К ним относятся: Конституция РФ и Конституции республик в составе РФ, в т.ч. и Конституция РБ; Декларация о государственном 24 суверенитете Бурятской ССР; Концепция Государственной национальной политики в РФ, Концепция Государственной национальной политики РБ; Стенографические отчёты Верховного Совета Бурятской АССР и Народного Хурала РБ; Стенографический отчет заседаний Политического Консультативного Совета при Президенте РБ; Информационные выпуски Народного Хурала РБ (1994-2002 гг.); Постановление ВЦИК от 26 сентября 1937 года «О разделении Восточно-Сибирской области на Иркутскую и Читинскую области»; Постановление Верховного Совета РБ от 3 июня 1993 г. «О реабилитации народов Бурятии». 2. Архивные материалы Национального архива Республики Бурятия (НАРБ). В диссертации использовались материалы республиканской избирательной комиссии 1994 и 1998 гг. (протоколы заседаний комиссии, предвыборные листовки кандидатов на избираемые посты, документы о рассмотрение жалоб, жалобы от кандидатов и рядовых избирателей на нарушение выборного законодательства с прилагаемыми материалами, касающимися, прежде всего, применения т.н. «чёрного PR», итоговые документы анализируемых избирательных практик), фонды Всебурятской организации развития культуры (ВАРК), касающиеся основных функций и направлений его работы. В архиве Бурятского института общественных наук (БИОН, ныне ИМБиТ- Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН) изучались полевые материалы исследований И-й половины XX века (записи Г.Р. Галдановой 1972 и 1986 гг., К.М. Герасимовой, и др.), а также документы фондов, датируемых первыми десятилетиями XX века (Г.-Д. Нацова, А. Шадаева и др.). 3.Региональная периодическая печать 90-х годов XX века. Критерием отбора в данном типе источника стала полнота и доступность восприятия представлености анализируемого процесса в массовом сознании данной региональной общности в этот период, особенно ярко проявлявшегося во время выборов. Были отобраны две ежедневные республиканские газеты. Газета «Бурятия», выбрана в связи с тем, что она является официальным 25 печатным органом республиканских властей, а потому в ней во время выборов, каждый из зарегистрированных кандидатов имеет право на бесплатное размещение своих предвыборных материалов. Другая же газета «Правда Бурятии» -- старейшая газета республики и на всем протяжении постсоветского периода развития региона у неё оставался самый высокий тираж среди всех ежедневных республиканских газет. Выбор ежедневных газет в качестве источника обосновывается тем, что только они имели возможность широкого освещения хода предвыборной борьбы. В них публиковались материалы политической рекламы, статьи, выступления, интервью кандидатов на выборные посты, реакции жителей республики на отдельные инициативы политической элиты региона. Кроме того, в этих газетах достаточно полно была представлена полемика интеллектуальной и политической элиты о статусе Бурятии в ситуации начала распада политической системы СССР, ее самонаименования и суверенитета, вопроса о разделености республики на три субъекта административного образования и объединения их в единое пространство (1990-1991 гг.). Привлекались в качестве источника и публикации, статьи, реплики читателей популярной в республике газеты «Информ Полис». Не претендуя на научность подаваемых сенсационных материалов по поиску истоков бурятского народа, газета тем не менее, влияла на определение сюжетных линий самоидентификации коренного этноса в постсоветский период развития Бурятии. При всем своеобразии периодической печати как политического источника, ее использование, тем не менее, позволило выйти на решение важных задач, поставленных в диссертации. 4. Бурятский фольклорно-этнографический материал включает в себя произведения народного творчества: мифы и улигеры (героические сказания), легенды, предания. Особое внимание в анализе реконструкции региональными элитами прошлого региона при публичном обсуждении модели единения этноса бурят было уделено народному эпосу «Гэсэр» как символа их национально-культурного возрождения. і 26 Научная новизна исследования. В диссертации впервые изучается феномен актуализации региональной идентичности Республики Бурятии в условиях политической трансформации российского социума во всех его проявлениях полиэтнического своеобразия. Во-первых, в диссертации анализируется механизм осуществления актуализации региональной идентичности в ситуации политической трансформации как одного из основных региональных политических процессов постсоветского периода. В исследовании предполагается выявить историко-культурні іе и политико-мифологические факторы генезиса региональной идентичности, влияющие на ход её актуализации и манипуляции с ней в региональных политических практиках. Во-вторых, в настоящей работе исследуется специфика восприятия региональным массовым сознанием собственной региональной идентичности и влияние её на осуществляемую межэтническую социально-политическую коммуникацию в изучаемом1 регионе. В-третьих, в исследовании показывается использование механизма манипулирования процессом актуализации региональной идентичности со стороны региональных политических элит для легитимации своих прав на власть в данном территориальном пространстве, приводящем в конечном итоге к формированию маргинализированной мифологической сущности самоидентификации региональных сообществ. В-четвёртых, в диссертации уточняется целый ряд сложившихся представлений о научной природе феномена социально-политической идентичности, его понятийном значении и соотношении с близкими по смысловой нагрузке понятиями (идентификацией, самоидентификацией, самосознанием), а также способах их актуализации. Практическая значимость работы. Проводимое комплексное политологическое исследование процесса актуализации региональной идентичности в специфических условиях полиэтничной среды позволяет глубже анализировать на системном уровне происходящие в России 27 процессы, связанные с трансформацией политической системы страны в выборе пути дальнейшего ее развития. Полученные автором результаты служат расширению аналитических возможностей в изучении глубинных политико-культурных процессов, оказывающих существенное влияние на весь ход региональных политических практик. Содержание, результаты и выводы работы могут использоваться при дальнейшем развитии теории и практики функционирования социально-политической идентичности в трансформирмирующихся условиях современной России и разработки общей модели выхода из цивилизационного кризиса. На базе исследования могут разрабатываться учебные (лекционные) курсы политологического направления для высшей школы. Кроме того, отдельные выводы могут быть в перспективе операционализированы до уровня практического применения в реальной политической деятельности и, прежде всего, в избирательных практиках для создания и трансляции отдельными кандидатами идентификационных образов, обеспечивающих успешную их легитимацию в массовом сознании электората. Структура диссертационного исследования. Постановка исследовательских задач и выбор методологического подхода предопределили структуру диссертационного исследования. Рукопись диссертации состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения. Во введении формулируется содержание научной проблемы, определяются хронологические рамки исследования, проводится историографический анализ, обосновываются теоретические и методологические основания исследования проблемы, характеризуются источниковая база исследования, структура работы, обосновываются выводы, имеющие научную новизну. Первая глава «Теоретический контекст актуализации региональной идентичности российского общества в постсоветский период» дает теоретическое представление об этом процессе, повлиявший на весь ход 28 политической трансформации российского сообщества и приведший к распаду единой советской идентичности и становлению региональной и этнической самоидентификации региональных сообществ России. Вторая глава «Основания региональной самоидентификации элитного сообщества и рядовых граждан Республики Бурятия в 90-е гг. ХХв.» анализирует основные параметры регионализации идентичности в конкретном полиэтничном регионе, определившие специфику и методы региональной самоидентификации как на уровне сознания местных элит, так и на уровне массового сознания Республики Бурятии. Третья глава «Региональная идентичность жителей Республики Бурятия в политических практиках 1990 -х гг.» исследует конкретные механизмы актуализации региональной идентичностью политической элитой республики в её интеракциях с массовым сознанием жителей РБ и реакцию последней на этот процесс. И, наконец, в заключении формулируются основные выводы по теме диссертационного исследования. В приложения включен список использованных источников и литературы, в таблицах представлены количественные показатели исследованных переменных контент-анализа политической риторики региональной элиты и бланк анкеты глубинного экспертного интервью. В основу структурирования диссертации положен проблемный принцип, опирающийся на авторский подход к пониманию содержания актуализации региональной идентичности как феномена развивающихся современных политических процессов в России. Апробация выводов. Положения диссертации, выносимые на защиту, обсуждались на заседании кафедры общей политологии и специальных политических дисциплин РГГУ. Основные идеи и выводы настоящего диссертационного исследования представлялись в рамках 7 научных конференций (в т.ч. 2 международных). Основное содержание работы отражено в шести научных публикациях.
М. - М, 2000. . /'
с вопросов этничности на более широкую проблему соотношения: «Мы
(любая социальная общность) и Другие (все остальные)». Культурно-
ситуационная динамика соотношения «Нас» с «Другими» в данной
новаторской работе определяла и факторы власти. Такие исследователи
проблемы национализма, как Б. Андерсон, Э. Геллнер, Г. Сетон-Ватсон и
в сборнике статей посвященной этой проблеме, под ред. Э. Хобсбаума, Т.
Рэнджера33 анализируются факторы взаимодействия символических
коллективных идентичностей и символической деятельности элитных
групп и их лидеров. Российский политолог В.Д. Нечаев тоже показывает
интересную картину соотношения движущих факторов смены, развития и
легитимации идентичности. Она, по мнению этого автора, определяется
соотношением категорий «образа мира» и «картины мира».34 В данном
научном контексте предлагаемая работа - это своеобразное продолжение
исследований в представленной парадигме рефлексии, рассматривающих
факторы смены, развития, легитимации идентичности, действия которых
осуществляется в рамках полиэтнического поля. '
исследования по фольклору. - М., 1994. С. 114. ;'Похожие диссертации на Актуализация региональной идентичности в условиях политической трансформации российского общества в постсоветский период (На материалах Республики Бурятии)
