Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Вера и сомнение как состояния ментальной психики 11
1.1. Связь ментальной психики и интеллекта в познании 11
1.2. Вера как состояние сознания. Виды веры 21
1.3. Сомнение как состояние ментальной психики. Виды сомнения 49
Глава 2. Взаимосвязь веры и сомнения в познавательной деятельности 71
2.1. Приоритет веры над сомнением в практическом познании 75
2.2. Динамические взаимопереходы веры и сомнения в научном исследовании 92
2.3. Соотношение веры и сомнения в формах мировоззренческого познания 122
Заключение 161
Библиографический список 164
- Вера как состояние сознания. Виды веры
- Сомнение как состояние ментальной психики. Виды сомнения
- Динамические взаимопереходы веры и сомнения в научном исследовании
- Соотношение веры и сомнения в формах мировоззренческого познания
Введение к работе
Актуальность исследования соотношения веры и сомнения во всех типах познания вызвана изменениями, произошедшими в ходе экономического и социально-культурного развития современного общества. В последнее время в России наметились пути выхода из общего кризисного состояния духовной жизни. С другой стороны, появление техносферы с виртуальными искусственными мирами подавляет чувство подлинности, размывает объективные критерии реальности, что является благоприятной атмосферой для манипуляции массовым сознанием, проявления фанатизма, легковерия, крайнего нигилизма. Данная ситуация нашла отражение во всех видах познания: в практике в виде радикального прагматизма; в мировоззрении в виде усилившихся тенденций иррационализма, скептицизма; в научном познании в виде «девиантной науки».
Теоретическое осмысление процессов сознания является важнейшим условием не только философских, но и научных исследований. Вопрос о природе и соотношении веры и сомнения приобретает острую дискуссионность, так как эти состояния играют важную (а в некоторых видах познания и первостепенную) роль в анализе оснований эмпирического и теоретического знания, в рассмотрении особенностей мировоззренческого познания, соотношения науки и религии, а также широкого круга вопросов, связанных с практической деятельностью.
В данном исследовании вера и сомнение фигурируют как состояния ментальной психики. Это понятие ввел Ф. Брентано для обозначения чувств, требующих работы интеллекта для формирования полноценной единицы информации. Работа учитывает недостаточную систематичность и последовательность в разработке указанной темы в философской литературе. Исследования, проводимые ранее, уделяли внимание какому-то одному важному аспекту веры или сомнения, в то время как другие оставались в тени. Выделенные состояния имеют множество видов, форм и пронизывают все типы познания: от обычных ежедневных действий до сложных научных исследований. Анализ всего спектра различных истолкований и отношений к данным состояниям предполагает обращение к истории философской мысли, ее детальное рассмотрение, а также использование новейших результатов научного познания.
Степень разработанности проблемы. Психика и интеллект как уровни человеческого сознания, их взаимосвязь стали предметом интереса как зарубежных исследователей (И. Кант, У. Джеймс, Г. Гуссерль, В. Дильтей, А. Бергсон, С. Прист, К. Юнг, Ж. Делез, Ф. Брентано, X. Патнэм, Г. Оллпорт, А. Бандура), так и отечественных психологов и философов (В. Семенов, Ф.Т. Михайлов, М.И. Владиславлев, В.П. Зинченко, М.А. Холодная, С.Л. Рубинштейн, Л.А. Микешина, Л.С. Выготский, В.Ф. Юлов).
Природу веры и ее соотношения с сомнением, так или иначе, рассматривали такие мыслители прошлых веков, как Платон, Аристотель, Августин, Пьер Абеляр, Фома Аквинский, Н. Кузанский, Дж. Бруно,
Т. Гоббс, Р. Декарт, Дж. Локк, Б. Спиноза, Г.В.Т. Лейбниц, Д. Юм, И. Кант, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинг, Г.В. Гегель, С. Кьеркегор, К. Маркс, а также современные философы М. Бубер, Н.А. Бердяев, А.' Бергсон, Б.П. Вышеславцев, И.А. Ильин, Л. Витгенштейн, Э. Гуссерль, В. Дильтей, Т. Кун, М. Полани, К. Поппер, Б. Рассел, Л. Шестов, X. Ортега-и-Гассет, М. Хайдеггер, К. Ясперс. Если одни исследователи пытались понять и объяснить веру и сомнение с помощью разума (Платон, П. Абеляр, Дж. Локк, Т. Гоббс, И. Кант, Р. Декарт, Г. Гегель), то другие считали ее чувственно-эмоциональным состоянием сознания (Аристотель, С. Кьеркегор, Н.А. Бердяев, Д. Юм, Ч.С. Пирс, У. Джеймс, Б. Рассел, X. Ортега-и-Гассет, Э.Б. Кондильяк и др.)
Большое значение имеют исследования соотношения веры и сомнения в практической деятельности, где подчеркивается приоритет первого состояния над другим. Этому вопросу уделили внимание Л.А. Микешина, А. Бергсон, П. Бурдье, И. Кант, Б. Рассел, К. Лоренц, Г. Фоллмер, М. Полани, М Мерло-Понти, И.П. Меркулов, Л. Витгенштейн, Д. Юм, М. Фишбайн, И. Айзен.
В работах У. Джеймса, К. Поппера, Д. Полкинхорна, В. Рамана, Т. Торренса, Р. Нойманна, С. Вайнберга, Д. Эммета, В. Гейзенберга, В.Ф. Юлова рассматривается роль веры и сомнения, исследуется динамика их переходов в научном исследовании.
Исследованиями мифологического мышления и состояния веры занимались К. Леви-Брюль, В. Вундг, Э. Тейлор, К. Леви-Стросс, Р. Маретт, Б. Малиновский, Я.Э. Голосовкер, Н.Я. Марр, О.М. Фрейденберг, А.Ф. Лосев, А.С. Майданов. В работах Аврелия Августина, С.С. Аверинцева, Ф. Аквинского, П. Абеляра, Е. Андрос, Тертуллиана, П. Тиллиха, П.Т. де Шардена, А.Н. Уайтхеда, М. Элиаде, Н. Бердяева основной акцент делался на понимание роли веры в религиозном опыте, позднее исследовалось появление сомнения и соотношение этих двух состояний в теологии. Анализом философского мировоззрения занимались Ф. Аквинский, Платон, Сократ, Г. Гегель, К. Маркс, К. Поппер, К. Ясперс.
Цель исследования - концептуальный анализ веры и сомнения как состояний ментальной психики, а также выявление динамики их соотношения в практическом познании, мировоззрении (мифе, религии, философии) и научном исследовании.
Для реализации поставленной цели предполагается решение следующих задач:
рассмотреть специфику ментальной психики, ее содержание и функции, представить ее взаимодействие с интеллектом в контексте познания;
охарактеризовать веру и сомнение как базисные состояния ментальной психики, имеющие разнообразие своих познавательных проявлений;
выявить динамику взаимосвязи веры и сомнения в практическом познании;
проследить цикличность смены веры и сомнения в научном исследовании;
показать специфику проявления веры и сомнения в основных формах мировоззрения (миф, религия, философия).
Объектом диссертационного исследования является связь ментальной психики и интеллекта в познании.
Предметом исследования выступают вера и сомнение как состояния ментальной психики, выражающие особые отношения к знаниям.
Теоретической и методологической базой исследования стали следующие основные принципы: идея различия и единства ментальной психики и интеллекта, анализ и интерпретация текстов классиков философии и науки, метод сравнения, системно-деятельностный ценностный анализ ведущих состояний ментальной психики, принцип единства гносеологического и психологического подходов.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
Выявлен необходимый аспект взаимодействия чувственности и знаний. Чувственность, необходимая для познания, представлена ментальной психикой. Все единицы знания связаны с интеллектом. Таким образом, познание есть непрерывный диалог ментальной психики и интеллекта.
Установлено, что для любого познавательного процесса важны два состояния знаний - устойчивость и изменчивость. Первое обеспечивает вера как такое состояние ментальной психики, суть которого сводится к закреплению элементов знания. Необходимую динамику познанию придает сомнение как другое коренное состояние ментальносте.
Обоснован вывод о том, что в практическом познании формируется особая вера как полное принятие каких-либо образов и утверждений без всяких сомнений, что делает их верованием. Сомнения появляются в относительно развитых формах практики с сохранением приоритета веры.
Подтверждено, что для науки характерны высокодинамичные переходы веры и сомнения. Речь идет о структуре цикла познания: проблемное сомнение - вера в гипотетический метод (вера-сомнение) - вера-убеждение в обоснованный результат.
Доказана связь веры и сомнения в мировоззрении. Если в ранних формах мифа и религии господствовала слепая вера, то в философии и теологии появились развитые формы, сомнения (спекулятивная проблемность, критичность, рефлексивность), что дало сложные соотношения с состоянием веры.
Положения, выносимые на защиту:
1. Сознание и познание представляют собой единство ментальной психики и интеллекта. Если содержанием интеллекта являются знания, все рациональные формы, то ментальная психика как фактор чувственности играет необходимые функции по отношению к знаниям. Всякий познавательный процесс требует совместной работы ментальной чувственности и рациональных способностей.
Процессу познания свойственны состояния устойчивости и изменчивости, которые обеспечивает ментальная психика. Содержание познания вырабатывается интеллектом в виде разнообразных знаний, их устойчивость определяет вера, динамику же придает сомнение. Две основные функции принадлежат двум базисным состояниям психики. Если вера закрепляет определенное знание, то оно становится верованием. Если сомнение ориентируется на некоторые элементы знания, то они становятся проблемными или гипотетическими. Ясно, что два ведущих состояния дополняют друг друга и обеспечивают должное единство познанию.
Человеку изначально присуще практическое познание. Его своеобразие сводится к получению знаний ради жизненных благ. В быту, производстве и других видах практики действует бессознательная автоматическая вера. Схемы поведения здесь успешны в силу своей привычности. В поздних и развитых формах социальной и технической практики вера начинает дополняться формами сомнения (планируемая цель, практическая задача, осознанный опыт и т.п.), связанными с культурой мышления.
В научном исследовании вера и сомнение приобретают особые формы. Поскольку главной ценностью здесь являются новые истинные знания, то явный приоритет обретает сомнение. Оно дает научную проблему, с которой начинается цикл исследования. Сомнение участвует в поисках и формировании метода решения проблемы (гипотетические методы), но уже в этом цикле сомнение требует связи с верой (вера в правильно выбранный метод). Когда решение получает должное обоснование, оно становится верой-убеждением, которое выражает зрелость исследования и выступает показателем уверенности ученого в том, что данный цикл завершен.
Самую сложную форму связи веры и сомнения демонстрирует мировоззрение. В мифе господствует иррациональная вера, что связано с эмоционально-практическим опытом освоения мира. Здесь еще нет сомнений, вместо размышлений присутствуют экзистенциальные эмоции, делающие миф практическим руководством к совершению определенных действий. Слепая чувственная вера характерна и для религиозного опыта, где верования в богов принимаются безоговорочно. Сомнение появляется в виде критической рефлексии в теологии и играет решающую роль в философском мышлении. Его предметом становятся практический опыт, миф, религия и наука.
Научно-практическая значимость исследования. Основная идея состояла в выделении такого феномена как ментальная психика, которая способна проявляться в виде двух основных состояний -г веры и сомнения. Эти состояния закрепляют и придают динамику знаниям, делая успешным союз ментальной чувственности с интеллектом. Такая схема позволила проанализировать все три типа познания, присущие человеку (практика, мировоззрение, наука). Данный подход перспективен тем, что он позволяет проводить более детальный анализ частных форм познания: педагогическая, военная и другие виды практики; естественные, социальные, гуманитарные и
технические науки; мировоззренческие феномены (миф, искусство, мистика и т. д.)
Результаты исследования могут быть использованы 'в процессе преподавания ряда учебных дисциплин («Философия», «История и философия науки», «Онтология и теорій познания»), спецкурсов «Проблема сознания», «Методология науки». Выводы и результаты диссертации могут быть использованы при исследовании социокультурных источников веры и сомнения, что является наиболее актуальным в эпоху, когда на первое место выдвигается проблема человеческого существования.
Апробация диссертационного исследования. Основные положения и результаты исследования изложены в публикациях и устных выступлениях автора. Апробация материалов диссертации осуществлена в ходе обсуждений на заседаниях кафедры философии и социологии ВятГГУ (г. Киров), в ходе докладов и выступлений на методологических семинарах аспирантов кафедры философии и социологии ВятГГУ (руководитель доктор философских наук, профессор В.Ф. Юлов); на семинаре «Transzendenatalphilosophie / Deutscher Idealismus» в Институте философии ТУ (Берлин), руководители: доктор К. Асмут и доктор К. Бинкельманн; на семинаре молодых исследователей в рамках научно-исследовательской программы «Mihail Lomonosov/Immanuil Kant» (Бонн, 2008); основные положения диссертации были изложены автором в докладах и выступлениях на межвузовской студенческой конференции «Гуманитарные проблемы современного информационного общества» (Киров, апрель 2007 г.), международной научно-теоретической конференции «Ценности современной науки и образования» (Киров, апрель 2008 г.); IV международной научной конференции «Философия ценностей: религия, право, мораль в современной России» (Курган, апрель 2008 г.); всероссийском семинаре молодых ученых им. П. В. Копнина «Проблема истины в философии и науке» (Томск, апрель 2008 г.). на IV международной научной конференции «Философия ценностей: религия, право, мораль в современной России» (Курган, 2008); на Всероссийском семинаре молодых ученых им. П. В. Копнина «Проблема истины в философии и науке» (Томск, 2008); на международной научно-теоретической конференции «Ценности современной науки и образования» (Киров, 2008); на межвузовской студенческой конференции «Гуманитарные проблемы современного информационного общества» (Киров, 2007).
Результаты диссертационного исследования отражены в 9 публикациях, в том числе в научных журналах «Вестник Вятского государственного гуманитарного университета» (№ 4 (4) - Киров 2008), «Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Специальный выпуск по материалам представительства Центра общественных наук МГУ в Вятском социально-экономическом институте» (М.: - 2006. Сентябрь), включенные в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание степени доктора и кандидата наук».
Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения и библиографического списка, включающего 251 текстовый источник. Общий объем работы составляет 182 страницы.
Вера как состояние сознания. Виды веры
Древние мыслители, особенно Платон, заложили начало традиции не выделять два важнейших аспекта деятельности сознания: наличие определенного знания как «содержания» и отношение к нему, т.е. его принятие, одобрение, согласие с ним или, наоборот, непринятие, несогласие, включая разные степени таких отношений вплоть до промежуточных, выражающих сомнение, неопределенность. Различные по форме акты принятия, согласия обозначались посредством терминов, близких по своему значению: «достоверное знание», «убеждение», «вера», «мнение» и др. [161]. В трудах П. Абеляра предпринята попытка сделать веру понятной с помощью доводов разума, поскольку невозможно верить в то, что непонятно. Абеляр формирует основы рационализма, стремится сделать постижимой разумом всю область христианской догматики. Рационалистическую традицию рассмотрения веры поддержали мыслители Нового времени.
Британский философ Дж. Локк (1632-1704) сопоставляет веру с разумом носителя рационального знания. Он не согласен с теми, кто противопоставляет веру разуму, ибо «вера есть не что иное, как твердое согласие ума», а «оно может быть дано только на разумном основании и потому не может быть противопоставлено разуму» [62, с. 665]. Однако человеку присущ не только ясный свет разума; по большей части он живет «в сумерках вероятности» [62, с. 632]. А так как ясное и достоверное знание «ограниченно и скудно, то человек часто был бы в полном мраке, и большая часть его действий в его жизни совершенно прекратилась бы, если бы ему нечем было руководствоваться при отсутствии ясного и достоверного знания» [62, с. 631]. В таких условиях решения и действия определяются верой. С точки зрения Локка, «вера стоит сама по себе и на своих собственных основаниях. Она не может быть снята с этих оснований и помещена на основание познания. Эти два основания так далеки от того, чтобы быть одним и тем же, или от того, чтобы иметь что-нибудь общее, что, когда вера доведена до достоверности, она разрушается. Тогда это уже более не вера, а знание» [63, с. 354].
Кто верит, не имея оснований, считал Локк, тот увлечен собственными фантазиями. При этом он выводит веру из вероятности, проистекающей из «не вполне достоверных доводов». По его словам, «в тех случаях, когда нам приходится заменить знание и принять предложения за истинные без уверенности в этом, мы должны отыскивать, изучать и сравнивать основания их вероятности»; «вероятность восполняет недостаток познания» [62, с. 634, 648]. Вероятностные суждения, будучи недостаточно обоснованными, не очевидны. Самоочевидность противостоит вере, ибо воспринимается непосредственно, не требуя доказательств. Для веры же необходимы некоторые доводы. Но при этом вера не противостоит ясной интеллектуальной очевидности. Для дополнения ограниченного знания могут быть использованы вероятностные по своим объективным основаниям суждения веры. Но такое дополнение оценивается не слишком высоко. Чем больше соответствие между явлением, отображаемым в предмете веры, и явлением, о котором мы имеем достоверные знания, тем тверже вера. Локк говорит о существовании различных степеней согласия, т.е. веры, которые обусловлены степенью вероятности. Согласно Локку, вера относится к вещам, которые находятся за пределами сферы чувств. Доказательства и собственный опыт порождают уверенность, а бесспорное свидетельство других людей порождает доверие.
Для английского философа-материалиста Т. Гоббса (1588-1679) суждение веры по своим интеллектуальным основаниям есть предположение, гипотеза и в этом качестве сосуществует с сомнением. Вера пророчествует, предсказывает, в этом она сродни рациональной интуиции. В этой же проекции вера аналогична убеждению. Верят в то, что выходит за пределы понимания и превышает его. Гоббс связывает знание с обдумыванием. Вера же - это «проглатывание», «присвоение его целиком» [28, с. 204]. Вера, пишет Гоббс, - это принятие по доверию суждения от другого лица. Он определяет веру как согласие с предложением, чье основание заключено в высказывающем его лице, которое мы считаем достаточно опытным, чтобы избежать ошибок. Вера отлична от убеждения: убеждение опирается на наш собственный опыт, а вера — на чужое суждение, проистекая из доверия к чужому знанию.
Наиболее четко концепция веры-гипотезы представлена в системе немецкого философа И. Канта (1724-1804). В зависимости от величины и соотношения объективных и субъективных оснований у суждения, он выделяет мнение, веру, убеждения и знания. В «Критике чистого разума» Кант оперирует наряду с термином «вера» рядом близких к нему или тесно связанных с ним по своим значениям терминов. Он отмечает, что признание суждения истинным «есть факт, происходящий в нашем рассудке и могущий иметь объективные основания, но требующий также субъективных причин в душе того, кто высказывает суждение». Если оно имеет «объективно достаточное основание», то «тогда признание истинности его называется убеждением». «Если же оно имеет основание только в частных свойствах субъекта, то оно называется верованием». А «верование есть лишь иллюзия» [49, с. 456]. «Признание истинности суждения или субъективное значение суждения имеет следующие три ступени в отношении к убеждению (которое имеет также объективное значение): мнение, вера и знание. Мнение есть признание истинности суждения, сознаваемое недостаточным как с субъективной, так и с объективной стороны. Если признание истинности суждения имеет достаточное основание с субъективной стороны, но в то же время сознается как объективно недостаточное, то оно называется верой. Наконец, как субъективно, так и объективно достаточное признание истинности суждения есть знание. Субъективная достаточность называется убеждением (для меня самого), а объективная достаточность называется достоверностью (для всякого)» [49, с. 457].
Сомнение как состояние ментальной психики. Виды сомнения
Если брать эволюционную шкалу времени, то вера намного старше сомнения. Большинство исследователей признает у животных веру, интеллект и даже элементы мышления, но редко кто отмечает у них состояние сомнения. Последнее связывается исключительно с человеком и лишь с его относительно развитыми этапами развития культуры. Сомнение зародилось в виде своеобразного антипода веры. Если ее функция сводится к закреплению некоторых единиц знания в поле сознания, приданию им укорененной устойчивости, то роль сомнения заключается в придании когнитивным элементам некоторой динамики. Такой радикальный поворот был обусловлен социальными причинами. Вступив на путь культурных изобретений, древний человек был вынужден интенсифицировать познание природных и социальных процессов. Стало накапливаться многообразие различных результатов познания: эмпирико-практических (ощущения, восприятия, представления) и духовно-мировоззренческих (образы духов и богов, нравственные правила, властные предписания, представления о прекрасном и безобразном и т. п.). Богатый урожай первичной информации был собран, дальнейший процесс познания предполагал только одно — в наличном когнитивном материале нужно разобраться, оценить его, сопоставить друг с другом разные единицы и соотнести их со старыми верованиями. В такой работе безраздельно вера становилась тормозом, преодолением действия которого и занялось сомнение.
Чувственный характер сомнения. В какой же области знания найдутся силы, способные придать должное движение познанию? Характер ответа здесь зависит от методологической позиции. С точки зрения рационализма, безусловный приоритет здесь имеет интеллект, ведущей силой которого является сомнение. Так, главным препятствием науки Р. Декарт считал заблуждения, сформировавшиеся некритическим и бессознательным путем и получившие статус устойчивой традиции [164]. Для их устранения вполне достаточно мышления в форме сомнения, направляемого должными правилами метода. С этим в сути был согласен и Г. Гегель. По его мнению, установившиеся мысли гораздо труднее привести в состояние текучести, чем чувственное наличное бытие [27]. Только одних логических правил здесь недостаточно, их следует фундировать силой диалектического разума.
Рационалистическому проекту противостоит сенсуализм, берущий за основу чувственный опыт. Примечателен ход рассуждений французского философа Э.Б. Кондильяка. Декарт был прав, когда полагал, что для достижения достоверных истин нужно подвергнуть сложившиеся знания сомнению. Но он ошибался, когда думал, что последнего достаточно для очищающей процедуры отрицания. Сомнение разрушает только суждения как плохо составленные связи и идеи, но не задевает сами идеи, которые остаются врожденными. «Человек есть разумное животное, сомнение способно разложить эту конструкцию, однако- незыблемыми будут пребывать идеи «животного», «человека» и «разума». Вот почему акт сомнения нужно дополнить способом разрушения самих идей и образованием новых идей из материала органов чувств». [52, с. 288-289]. Если Кондильяк был прав в отношении позиции Декарта, признававшего врожденные идеи, то его аргументация не задевает Гегеля, у которого абсолютный разум начинает с ничего или состояния чистых возможностей. К тому же французский, философ всю отрицательную работу вынужден оставить сомнению, он противостоит рационализму только в трактовке созидательной активности. И все же обращение к чувственной сфере эвристично своей- подсказкой очередности актов отрицания.
Согласно нашей позиции, вера и верование распределено по двум слоям сознания. Для Ортеги сомнение — это также «способ верования и принадлежит оно к тому же самому пласту в архитектонике жизни. Как и в веровании в сомнении пребывают. ...Сомнение наследует от верования способ бытия того, в чем пребывают, то есть того, что мы не создаем и не устанавливаем. ...Мы верим в наши сомнения» [86, с. 415]. Сомнение открывает нам неустойчивую, двуликую, двусмысленную реальность, мы сомневаемся потому, что пребываем в альтернативе двух верований, сталкивающихся между собой, а сосуществование двух противоположных верований переходит в сомнение. Итак, сомнение есть также «способ верования». Если когнитивное содержание верования пребывает в интеллекте, то чувственные якоря веры находятся в ментальной психике. Стало быть, снятие укорененности должно происходить на двух уровнях, что дает два разных и дополнительных способа динамизации. Но могут ли процессы начаться и идти одновременно? Отрицательный ответ диктуется здесь качественными отличиями, по своему качественному уровню интеллект выше психики и то, что проще, там быстрее рождаются изменения. Кроме того, чувственные состояния отличаются повышенным тонусом динамичности и процессуальности. Все это вместе взятое выдвигает ментальную психику на аванпост преобразований.
Одной стороной предмета сомнения, безусловно, является верование, оно выражает инстанции прошлой веры. Другая же сторона чаще всего не имеет такого статуса, ибо представляет новое знание, которое еще не успело укорениться в сознании. Говоря языком Ортеги, разум сомневается там, где сталкиваются «верование» и «идея», объединенные одной темой. Подобная ситуация более типична, так как в форме «идеи» могут выступать различные когниции: от ощущения до теории. Уже Платон указывал на такие ситуации, где один и тот же предмет вызывает в человеке почти одновременно противоположные ощущения (жесткое-мягкое, легкое—тяжелое и т. п.). На фоне здравого смысла или веровательного мнения чувственная инаковость и разнобой приводят душу к недоумению и побуждают мысль к исследованию в форме вопрошания — «что это такое?» Другая» оппозиция «верование-теория» более характерна для науки и теоретических видов мировоззрения. В резюмирующем плане можно заключить, что сомнение выражает связь противоположных «мнений», одно из которых есть верование, а в качестве другого «мнения» могут выступать верования в виде эмпирических и теоретических когниции.
С переоценкой соотношения заблуждения и истины сопряжено разделение знания и незнания. Допустим, что в некотором когнитивном фрагменте вера прикрывала синкретичную смесь истин, ошибок и неопределенных допущений. Если сомневающаяся мысль начинает устанавливать границы, то на этом пути она обязательно реализует познавательный, выигрыш. По мнению1 Ортеги, в состоянии сомнения разум способен обнаружить в веровании «прорехи» и: за их счет .создать,. новую идею.
Таким образом, признание, конструктивной роли веры в повседневности; в познавательной и преобразующей деятельности дает возможность по-другому оценить соотношение веры и сомнения в;познании. По-видимому, нельзя однозначно решать вопрос в пользу сомнения; если даже речь идет о научном- познании, широко использующем; критико-рефлексивные методы. За этим, по сути дела, стоит вопрос о степени-доверия убеждениям, интуиции ученого; его; творческому воображению. Очевидно, что эти; проблемы имеют не: только эпистемологическое значение, но выходят наї важнейшие: направления в других областях, например; на. создание когнитологии как науки: о знании экспертов, а также: когнитологических, программ; в которых личностное профессиональное знание эксперта переводится в; информацию для; ЭВМ; сохраняющую индивидуальную «знаниевую» окраску и смысловые обертоны [80, с. 287].
Динамические взаимопереходы веры и сомнения в научном исследовании
Наука как феномен культуры представляет собой социально-коммуникативную деятельность, которая протекает согласно определенным нормам и образцам. Речь идет об исторически детерминированных идеалах и нормах научности, служащих основанием и критерием оценки научной деятельности и ее продуктов. Научный прогресс происходит в результате научного открытия. Так как развитие научного знания и как следствие развитие технологий определяет и влияет на жизнь человека, исследование процесса научного открытия, что ведет к научному знанию, становится необходимым занятием. У научного открытия можно выделить два аспекта, а именно: процесс и конечный результат [198]. Хотя личность исследователя тесно ассоциируется с процессом открытия, результату уделяется больше внимания и важности в научных дискуссиях.
Тем не менее, нужно помнить, что научное открытие это не просто индивидуальная, а также коллективная работа, которая осуществляется в научных центрах и институтах. Неправильно было бы сказать, что эти научные центры заинтересованы лишь в получении истинного результата. Более точно было бы выразиться, что для них важнее сам процесс исследования, а также компетентность и выполнение работы ученым. Следовательно, на практике, кроме таких факторов как объективность, точность и рациональность существуют и другие, которые возможно играют важную роль в процессе научного открытия [198]. Вера является одним из таких факторов.
Научное открытие предполагает веру в утверждениях, связанных с истиной и реальностью [144]. С точки зрения правил и методов, вовлеченных в процесс и оценку научных результатов, научное исследование может быть связано с верой. Вера может присутствовать и в полученных результатах, может сопровождать и научные утверждения, хотя они не обязательно могут быть убедительными. К сожалению, иногда случается, что когда мы говорим об эмпирическом аспекте научного открытия, ученые не уделяют должного внимания вере. Более явные, неотложные цели, такие как поиск доказательств, критические проверки, подтверждение или фальсификация теории, логический анализ результатов и тому подобное, занимают все внимание, как ученых, так и философов науки. Так как вопрос веры ассоциируется больше с метафизическими предположениями, существует тенденция понижения ее значимости и даже игнорирования.
Понятия «вера» и «сомнение» используются авторами по-разному в контексте науки [183]. Например, шотландский теолог Т. Торренс утверждает, что «вера связана с внутренней рациональностью объекта, его самоочевидной реальностью и разоблачающей силой» [242, р. 86]. Б. Рассел рассматривает «веру» как «догматическое верование», а также противопоставляет веру как основу для верования научному методу, где доказательство является его основой. Современный американский исследователь Р. Нойманн, наоборот, категорически утверждал, что и наука, и религия «берут свое начало в актах веры» [219, р. 71]. Существует несколько примеров того, как в зависимости от смысла, который мы придаем этим понятиям, можно говорить о том, что наука обращается к вере не меньше, чем, например, религия.
По мнению современного философа и физика В.В. Рамана, утверждение, что науке присущ свободолюбивый характер (a faith-free nature), возникает из неправильных представлений о вере [230, р. 115]. Возьмем следующее утверждение: «The workings of every aspect of the world are, or will eventually be intelligible to the human mind» [210, p. 86]. To есть, любой феномен физического мира может и будет когда-нибудь полностью объяснен рационально при помощи логических терминов. В основе физического мира существует порядок и гармония. Ничего не происходит само по себе, у любого события есть своя причина. Мы наблюдаем то, что происходит снова и снова огромное количество раз — и уверены, что это повторится снова. Но единственно правильный путь ответить на вопросы происхождения вселенной — это метод науки, сопровождаемый теоретическим наблюдением и управляемый теорией наблюдения («the method of science, by theory-aided observation and observation-governed theory» [204, p. 54]).
Ни одно из этих утверждений не может быть доказано логически как неопровержимое. Нет очевидного основания утверждать, что законы физики, которые наблюдаются и действуют сейчас в мире, должны были быть такими же 10 млн. лет назад; или что абсолютная истина о происхождении вселенной может быть достигнута только методологией науки. Но все же, наука принимает эти утверждения как истинные, хотя они и попадают в категорию сомнения. Можно назвать этот вид веры как интеллектуально постижимая [193]. Такая вера находится в основе научного исследования. Она принимается как минимум по трем причинам: во-первых, без нее невозможно заниматься наукой; во-вторых, некоторая ее часть кажется разумной даже начинающему исследователю; и, в конечном счете, без такой веры невозможно продвинуться в исследовательском поиске. Тем не менее, при необходимости, научное сообщество может отказаться (пусть и с неохотой) от одного или более элементов в основании веры. Например, понятие «строгой причинной связи» необходимо было изменить в результате открытия радиоактивности, однако оно не было отброшено.
В сознании ученых действует и теоретическая вера, когда они пытаются довести до совершенства теорию, которую разрабатывают [179]. Ее своеобразие состоит в том, что она не гарантирует получение истины, она чревата риском ошибки. Например, А. Эйнштейн и его сторонники потратили много лет, пытаясь сформулировать объединенную теорию гравитации и электромагнетизма, подгоняемые убеждением, что «the two must be different manifestations of one and the same deeper reality» (оба должны быть различными проявлениями одной и той же более глубокой действительности) [184]. Вопреки принятому соглашению в науке, попытка объединить два поля — это интеллектуальное затруднение для формулировки научной теории, которая никогда не будет иметь непосредственной наблюдаемой основы. Это усилие, основанное на интеллектуально постижимой вере, не принесло позитивных результатов. Если же взять гипотезу о дуализме волновых частиц, которую предположил Луи де Бройль на основе своей веры в симметрию природы, то она оказалась успешной [249].
По мнению В.Ф. Юлова, большую роль в научном познании играет методологическая вера. Он выделяет следующие этапы, которым подчиняется научный способ мышления: постановка проблемы, гипотетическое становление метода, применение метода к проблемному знанию и получение искомого результата, его обоснование. Соответственно распределяются эпистемические формы. Сомнение обслуживает проблематизацию, мнение и интуитивная вера сопряжены с методом в форме гипотезы, убеждение возникает в ходе обоснования [133, с. 158-161]. В отдельном аспекте познания вера следует за проблемным сомнением. Если новизна проблемы касается второстепенных аспектов, то ученый обходится традиционным методом. Вера в метод здесь рациональна, ибо опирается на стереотип мышления. В то же время она уже и чувственна, так как уже связана с привычкой. Ситуация осложняется, когда возникают фундаментальные проблемы. Готового метода нет, и его формирование протекает через выдвижение гипотез. Но это означает, что исследователь проходит стадию методологических сомнений и разуверивается в старых методах. Когда появляется догадка о новом подходе, то это всего лишь вероятное мнение одного ученого. Разрыв с традиционными орудиями научного сообщества требует чем-то закрепить необоснованную гипотезу, хотя бы как промежуточную версию для дальнейшей проверки. Такую роль на себя берет методологическая вера, которая укореняет «безумную идею» [180, с. 67] на период ее разумных испытаний.
Соотношение веры и сомнения в формах мировоззренческого познания
Миф — древнейший способ освоения окружающей действительности и человеческой сущности. С этой формы началось становление мировоззрения. Люди здесь поставили первые духовные вопросы и дали весьма наивные ответы. Главной целью мифа стало поддержание хрупкого союза природного и общественного порядков. В его рамках возникли духовные ценности, центрированные образом души-духа. Древние люди демонстрировали синкретизм мифообразов и практических знаний. Если последние тяготели к реализму, то первые включали в себя вымыслы. Воображаемое содержание формировалось в мифе путем распространения образа души на все и вся. При этом мифотворцы не считали его вымыслом. Мифообразы для них обладали такой же реальностью, как и то содержание, которое отображало непосредственно видимое и слышимое. На основе своего обыденного житейского опыта и образов духов люди оценивали необычные и сложные явления (сновидения, обмороки, болезни, смерть). Непосредственное чувственное восприятие не давало необходимой информации об этих явлениях, а мышление еще было не способно проникнуть в суть таких явлений, понять их причины и механизмы. Вот почему в данной ситуации был неизбежен вымысел. Не удивительно, что в мифах сочетается богатое реалистичное и воображаемое содержание, где последнее деформировано отражает аспекты и события реальной жизни. Это можно показать на древней книге «Веды».
Как подчеркивает А.С. Майданов в своих исследованиях [66, с. 261—308], в период создания «Ригведы» индоарии находились в сложном экономическом положении. Они испытывали множество нужд и потребностей - в новых землях и пастбищах, в скоте и продовольствии, в безопасном существовании и в согласии внутри племен и между племенами. Преодолеть все это они стремились с помощью духов-богов. Поэтому все их молитвы и призывы к богам были направлены на получение от них помощи в виде поддержки, богатств, скота, потомства и т.д. Гимны и мифы индоариев отражают их реальное бытие.
Мифический способ связан с определенным типом мышления. Он является характерным для первобытного мышления, когда человек не выделяет себя из природы, не отделяет логическую сферу от эмоциональной, результатом чего и является очеловечивание природы, всеобщая персонификация, представление всеобщего как конкретночувственного, неразличение предмета и знака, символа и модели, вещи и слова, чрезмерное сближение качества и количества, пространства и времени, начала и сущности, единичного и множественного. Л. Леви-Брюль считал первобытное мышление «дологическим», которым коллективные представления служат предметом веры и носят императивный характер. Однако некоторые черты мифического мышления сохраняются до сих пор в массовом сознании, в политических идеологических системах. Разница здесь лишь в том, что древние мифы творились бессознательно, новые могут создаваться обдуманно и планомерно для манипулирования массами [127].
Миф можно определить как коллективное эмоционально-рефлективное отражение результатов освоения человеком мира в диалектике воображаемого «освоения - отчуждения». Механизм эмоциональной рефлексии по поводу социальных отношений можно считать одним из важнейших элементов мифологического сознания. Это иррациональный способ духовного, воображаемого самоопределения и самоутверждения социальной общности (группы) в ходе освоения мира. Он обеспечивает консолидацию общности и оптимальный жизненный тонус за счет возвышения «своего» над «чужим», формирования чувства превосходства и уверенности в своих силах, в праве на «высшую ценность». Изначально этот способ опирался на эмоциональную рефлексию, но по мере накопления опыта практического освоения и опыта аналитической деятельности появляются формы рациональной рефлексии.
Мифологическое сознание — это способ ценностной интерпретации мира, главная задача которой — положительное самоопределение человека. Особенности данного способа, в отличие от других, более поздних, обусловлены процессами становления вербально-понятийного мышления, причем мифологическое сознание возникает на такой стадии развития человека, когда вербальная речь еще не стала ведущим способом общения, поэтому мышление опиралось на эмоционально-иконические образы. Бессознательно переживаемое единство мира было эмоциональной почвой, на которой начался процесс осмысления человеческого мира и опыта эмоционально-практического его освоения. В отличие от однозначной непосредственной детерминации рационального, ценностная детерминация носит опосредованный и часто иррациональный характер, опирающийся на интуитивные догадки, случайные ассоциативные связи и рефлексы, на индивидуальный и субъективный опыт освоения мира, на эмоционально-практический опыт.
Итак, большое значение для возникновения мифологии имеет уровень культуры людей, а также характер и величина потребности в иллюзиях. Любопытство и легковерие являются также характерными чертами человека примитивного общества [56]. В мифологии выражается результат бессознательного освоения единства окружающего мира и начало его осознания. Мифология — это слепок, отражение человеком освоенной территории в фантастических образах. Но в рамках мифологии вызревают потребности более точного, адекватного познания и объяснения мира.
Понимая, что мифотворцы описывают реальное через мифическое, мы имеем основание считать, что в их мышлении огромную роль играет вера -вера в достоверность созданного ими вымысла, в реальность мифического. Эта вера и наделяет сконструированные образы статусом истинного знания. Если есть вера, то нет необходимости в других основаниях истины. В примитивной культуре миф выполняет незаменимую функцию: он выражает, укрепляет и модифицирует веру. Миф оправдывает и проводит в жизнь моральные принципы; он подтверждает действенность обряда и содержит практические правила, направляющие человека. Вера дает особое отношение к мифу, без нее миф мертв. Она является ключевым элементом мифа. Мы можем утверждать, что вера есть, когда человек выстроил такую систему мифов, которая позволяет разрешать ему духовные проблемы и противостоять дурным психическим влияниям извне. Значения основных мифологических представлений и образов сопоставимы с древнейшими ощущениями человека, его ориентацией в природной среде и сообществе себе подобных, его «базовыми» эмоциями (радость, удивление, гнев, страх, голод, сексуальное влечение и пр.). Миф вступает в действие в критических ситуациях, стрессах, порождаемых критическими состояниями природы, общества и индивидуума. Человек обращается к обрядам, церемониям. Это чрезвычайно крепкий союз, ибо миф здесь рассматривается не только как источник дополнительной информации, но также и как своего рода варрант, верительная грамота на право совершать определенные действия и часто также как практическое руководство к ним. Нет ни одного магического приема, церемонии или обряда, который бы существовал без веры. Депрессия, психическое истощение являются признаками ослабленной мифологической картины в подсознании. Таким образом, миф является существенной составной частью человеческой цивилизации; это активно действующая сила, не интеллектуальное объяснение или художественная фантазия, а прагматический устав примитивной веры и нравственной мудрости.
