Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Ценностно-мировоззренческое осмысление сомнения в процессе познания 10
1. Сомнение в качестве формы эпистемической рефлексии 10
2. Сомнение как ценностно-мировоззренческая установка 21
3. Сомнение в рамках основных историко-философских парадигм 32
Глава II. Осмысление места и роли сомнения в познании 63
1. Сомнение и искусство вопрошания 63
2. Деятелъностная интерпретация сомнения 77
3. Сомнение и понимание 92
4. Ценностно-этическое обоснование познания и проблема интерпретации 106
Глава III. Универсализация сомнения 123
1. Феномен сомнения сквозь призму взаимодействия научных теорий .. 123
2. Обоснование и критерий истинности 134
3. Универсальное сомнение: от скептицизма к инстинктивному разуму 156
Заключение 171
Список использованных источников и литературы 177
- Сомнение в качестве формы эпистемической рефлексии
- Сомнение как ценностно-мировоззренческая установка
- Сомнение и искусство вопрошания
- Феномен сомнения сквозь призму взаимодействия научных теорий
Введение к работе
Актуальность исследования. Представители философского постмодерна (Р. Рорти, Ж. Делез, П. Рикер, Ж. Деррида) остро ставят проблему совмещения истинности и исторической относительности знания в контексте так называемого деятельностного подхода, позволяющего, как они полагают, избежать как свойственного позитивизму релятивизма, так и догматизма. В этой связи вполне обоснованным является осмысление формы релятивизма, которая могла бы наиболее адекватно представить противоречивую сущность знания. Это обстоятельство, в свою очередь, делает необходимым проведение тщательного анализа "человеческой" компоненты познавательного процесса, переосмысление таких базовых для гносеологической теории понятий как "знание", "сомнение", "вера" и т.п.
Современный "постнеклассический" этап развития науки остро поставил на повестку дня необходимость объединения собственно гносеологических и социологических концептуальных схем в единую теорию познания. [См.: Лекторский В.А. 2001; Шестаков А.А. 2004]. В этом свете актуализируется задача соотнесения знания не только со средствами познания, но и с ценностно-целевыми структурами человеческой деятельности, всей механикой социального целого. В описанной ситуации в гносеологической теории на повестку дня выдвигается осмысление таких интеллектуальных задач, которые в самом своем содержании совмещали бы рациональное и интуитивное восприятие мира, понятий, которые могли бы описать ценностный контекст формирования человеческого знания.
Одним из таких универсальных понятий выступает "сомнение". При внимательном рассмотрении различных аспектов этого понятия можно обратить внимание, что в нем интуитивное и рациональное, индивидуальное и дискурсивное, практическое и смысловое, "познающее" и "понимающее" предстают в некоем нерасторжимом единстве. В современной гносеологической теории акту альной исследовательской задачей становится осмысление "интерпретационного" сдвига проблемы сомнения с целью максимально полного уяснения эвристического потенциала этого понятия, экспликации его когнитивного статуса для решения проблем современного научного познания.
Нам представляется, что именно сомнение как форма существования личностного смысла в познании, выполняя задачу интерпретации показаний интеллектуальной интуиции и функцию удержания трансцендентальных, коллективистских и индивидуально-эмпирических описаний, способно разрешить проблему уравнения долей, скажем так, целесообразности и целеполагания в понимании познания, без чего дальнейшее развитие гносеологии представляется для многих ученых невозможным.
Итак, современная познавательная ситуация делает необходимым выведение проблемы сомнения на философский уровень, обязывает исследователя базироваться на целостной системе представлений о взаимоотношениях человека, природы и мира даже при решении специальных, далеких от собственно философской проблематики задач. Чрезвычайно актуальна также проблема избавления от приоритета cogito в традиции, идущей от Р. Декарта через феноменоло-го-герменевтический, а затем интерпретационный сдвиг проблемы сомнения в познании.
Ставшая неизбежной в современной ситуации релятивизация знания в контексте становления неклассической рациональности, а, соответственно, расширение границ сомнения в познании, ставит под угрозу само это познание. Вместе с тем выход из этой ситуации существует. Кризис однозначного дискурса таких понятий как "научность", "метод", "универсальность", "субъект", "объект" и т.д. актуализирует проблему определения места сомнения в структуре когнитивного акта, более четкого и жесткого обозначения правил и условий, соблюдение которых делало бы сомнение эвристически содержательным для развития современной науки.
Степень разработанности проблемы. Специально осмыслению роли продуктивного сомнения, уяснению его логической природы, роли в процессе познания посвящена индивидуальная монография Г.Г. Соловьевой «О роли сомнения в познании» и ее кандидатская диссертация «О противоречивой роли сомнения в познании» (Алма-Ата, 1974). По этой проблематике были защищены кандидатские диссертации Е.М. Ковшова «Место, роль и функции сомнения в структуре научного познания» (Куйбышев, 1981) и А.П. Мальцевой «Сомнение как философско-методологическая проблема» (Ульяновск, 1998).
Проводя данное исследование, автор опирался на общетеоретические работы отечественных философов В.Ф. Асмуса, А.С. Богомолова, В.М. Богуславского, Б.Э. Быховского, А.Ф. Грязнова, А.Ф. Зотова, А.Ф. Лосева, Ю.К. Мель-вилля, Н.В. Мотрошиловой, И.С. Нарского, Т.Н. Ойзермана, А.Н. Чанышева, П.Д. Шашкевича, Г. Шпета, анализировавших отдельные сюжеты указанной проблемы в рамках историко-философской науки. При рассмотрении оснований знания, осмыслении основных параметров таких понятий как научность, классическая и неклассическая наука, автор следовал теоретическим разработкам А.Р. Абдуллина, П.П. Гайденко, Н.И. Грибанова, Ю.Н. Давыдова, В.В. Ильина, А.Т. Калинкина, А.Ф. Кудряшева, М.С. Кунафина, В.А. Лекторского, А.В. Лукьянова, В.И. Метлова, Н.Ф. Овчинникова, B.C. Степина, А.К. Сухотина, В.П. Филатова, В.Н. Финогентова, Э.М. Чудинова, B.C. Швырева.
При анализе социального контекста развития науки учитывалась степень разработанности этой проблемы в работах И.Ф. Девятко, Р.И. Ирназарова, Н.И. Кузнецовой, Э.А. Орловой, А.А. Пузырея. Автор также опирался на исследования Б.С. Галимова, М.С. Козловой, Л.А. Микешиной, Д.А. Нуриева, В.Н. Поруса, Л.Н. Столовича, В.Г. Табачковского, Б.Г. Юдина, посвященные проблеме единства мировоззренческих и теоретико-познавательных аспектов в философии, ценностному контексту научного познания. Отметим также публикации В.А. Бажанова, В.Ф. Беркова, В.Н. Брюшинкина, А.С. Кравеца, Г.В. Сориной, затрагивающие тему исследования в аспекте логики и филосо фии логики. Необходимо отдать должное содержательным исследованиям Ю.М. Бородая, А.Н. Лоя, М.К. Мамардашвили, Т.Б. Романовской, А.А. Шеста-кова, посвященным проблеме сознания.
В диссертационной работе использовались наработки, содержащиеся в трудах современных зарубежных философов и ученых Э. Альбрехта, 3. Баумана, Н. Бора, М. Борна, М. Вебера, Л. Витгенштейна, Х.-Г. Гадамера, В. Гейзенбер- ІІ га, Е. Гленна, Э. Гуссерля, Ж. Делеза, Ж. Дерриды, Т. Куна, И. Лакатоса, Ж. Лиотара, М. Полани, К. Поппера, Р. Раманны, Б. Рассела, П. Рикера, Р. Рор- ти, Д. Судзуки, С. Тулмина, П. Уинча, П. Фейерабенда, М. Хайдеггера, К. Хюбнера, Э. Эйзера, А. Эйнштейна, X. Юкавы. В работах этих ученых глубоко проанализирован кризис классической рациональности и показано станов- ление неклассической науки, рассмотрен процесс "смены научных парадигм", проанализирован сам механизм изменения эпистемы и т.п. Особое внимание было обращено на идею интерпретирующего разума, в рамках которого проблема сомнения получает глубокое осмысление. Цель и задачи работы. В диссертации сомнение позиционируется как ба зовая когнитивная ценность, всякий раз задающая рефлексивную планку науке. Особое внимание уделяется регенерирующей функции сомнения в познании. Ее предназначение состоит, если можно так выразиться, в восстановлении "онтологических брешей" в мировосприятии человека.
Непосредственной исследовательской целью является экспликация эвристического потенциала феномена "сомнения" в контексте преодоления жесткого субъект-объектного противостояния как серьезного методологического затруднения.
В контексте достижения названной цели в работе поставлены следующие задачи:
1) провести многоаспектный анализ феномена сомнения, где последнее будет рассматриваться: а) как особое психологическое состояние, своего рода модус сознания; б) как общегносеологическая установка; в) как элемент критико рефлексивной практики в науке и специфический прием работы исследователя; г) как специальный элемент в "защитном поясе" научных теорий; д) как понятие, описывающее механизм синтеза различных мнений, подходов, способов понимания;
2) рассмотреть интерпретатиеную природу сомнения, фиксирующего момент "встречи" субъективной и объективной, интуитивной и рациональной, практической и теоретической, универсальной и интимно-личностной сторон познания с целью осуществления герменевтического сдвига проблемы понимания в философии;
3) тематизировать гносеологическую линию в понимании содержания и ро- ли сомнения в истории философии. Такая трактовка сомнения как достояния понимающего сознания возможна при различении понятий "познание" и "понимание". В этом смысле нас будет интересовать сомнение как носитель ценностной стороны познания, исследование которой должно стать достоянием собственно гносеологической оценки [См.: Микешина Л.А. 2001. С. 70-83;
Порус В.Н. 1997. С. 106-111];
4) переосмыслить традицию cogito в гносеологическом ключе с целью демонстрации необходимости учета самого сомневающегося;
5) выявить точки возможного сближения между сторонниками гносеологии как "психологии исследования" и представителями концепции теории познания как "логики открытия", между сторонниками так называемой интерпретационной парадигмы в философии постмодерна и приверженцами модернизированной классической концепции истины, между субъективистскими и объективистскими эпистемологическими парадигмами.
Объект исследования. Объектом в настоящем диссертационном исследовании выступают когнитивные ценности, функционирующие в структуре познавательного процесса.
Предмет исследования. Предметом исследования является сомнение как неотъемлемый ценностный компонент рефлексивной практики.
і В диссертационном исследовании получены следующие результаты, об-ладающие определенными элементами новизны, которые и выносятся на защиту:
- раскрыта универсальная роль сомнения как элемента понимания, как формы существования личностного смысла в познании, и, шире, регенерирующей функции когнитивного акта, направленной на воссоздание смысла в позна- - " вательном процессе;
- в работе раскрывается ценностное содержание сомнения, показано его \ участие в защитном механизме обоснования и функционирования научных тео ГД рий, раскрыта функция поддержания непрерывности опыта, а также показана исключительная роль сомнения в возникновении проблемных и кризисных си туаций в познании;
обозначены место и роль сомнения в познании (социально-гуманитарном, \ естественнонаучном, философско-мировоззренческом) как одного из важней { ших вопросов современной философии и методологии науки. Выделяется гно , сеологическая и интерпретационная линии в понимании сомнения;
й, - выявлена прямая зависимость содержания и способа использования поняті тия сомнения от целей, ценностей и мировоззренческих установок его пользо «t ", вателей, задающих специфические параметры употребления этого понятия;
- установлено, что трактовка сомнения в качестве эксплицитного компо I , нента научного знания способствует пониманию последнего как целенаправ ленного и управляемого процесса;
определены возможности комплексного и упорядоченного рассмотрения К таких ценностно-мировоззренческих компонентов как идея, сомнение, скепти Z$ цизм, агностицизм и догматизм, вера.
\Fp 4і Научно-теоретическая и практическая значимость работы состоит в Ль том, что полученные в диссертации результаты могут быть использованы при изучении культурно-исторической типологии сомнения в структуре интеллек І" " туальной деятельности ученых. Материалы исследования могут привлекаться при чтении базовых вузовских курсов по философии, логике, концепциям временного естествознания, а также курса для аспирантов и соискателей по истории и философии науки. Кроме того, полученные результаты могут способствовать разработке отдельных спецкурсов, посвященных изучению истории скептицизма в прошлом и настоящем, проблемам теории познания, истории и философии науки. Апробация работы. Основные положения и результаты диссертации изло жены на следующих конференциях: Международной научной конференции «Этические проблемы развития современной цивилизации» (Пенза, январь 2004 г.); Международной научно-практической конференции «Нравственность и ре- , лигия» (Пенза, апрель 2004 г.); 61-й Региональной научно-технической конфе ренции «Актуальные проблемы в строительстве и архитектуре: образование, наука, практика» (Самара, апрель 2004 г.); Международной научно-практической конференции «Социально-экономическое развитие общества: система образования и экономика знаний» (Пенза, апрель 2005 г.), Региональ-ной научно-технической конференции «Социально-экономические проблемы в развитии строительного комплекса» (Самара, май 2005г.). Диссертация прошла всестороннее обсуждение на кафедре философии и методологии науки Башкирского государственного университета и рекомендована к защите.
Основные аспекты диссертации отражены в опубликованных автором статьях.
Структура работы подчинена целям и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав основного текста, заключения и списка использованных источников и литературы.
Сомнение в качестве формы эпистемической рефлексии
Прежде всего, следует отметить, что в истории философии сомнение неразрывно связано со скептицизмом, как способом мышления, выражающим "критическое отношение к действительности" через отыскание противоречий в определении истинности или обоснованности концепций посредством противопоставления им также обоснованных концепций с противоположным значением [Подкорытов Г.А., Щавелев СП. 1979. С. 130]. Сомнение представляет средство и форму существования скептицизма, скептицизм в действии. Как размышление над противоречием сомнение само есть противоречие в сознании субъекта, оценка роли и сферы действия которого зависит от естественнонаучных, философских и в целом мировоззренческих предпосылок и ориентации субъекта. В связи с этим скептицизм занимает разное место по масштабам действия в определенной философской системе (преобладает или входит в качестве элемента) и играет разную, порой противоположную роль в учении о познании.
Есть предложение от польского ученого Т. Котарбиньского для характеристики роли сомнения выделить два типа скептицизма (крайний и методологический). Крайний скептицизм в "психологическом отношении является родственным с позицией универсального недоверия, а именно принятие убеждения, что всякое суждение является ложным" [Котарбиньский Т. 1963. С. 312].
Методологический скептицизм, по мнению Т. Котарбиньского, означает перепроверку результатов научного знания, доставшихся от предшественников и вызывающих сомнение, с целью уточнения их истинности. "Методологический скептик не отрицает возможности достижений знаний, но пытается завоевать их собственными усилиями: посредством методологического скептицизма он стремится к освобождению от собственного скептицизма" [Котарбиньский Т. 1963. С. 313]. Е.А. Мамчур выдвигает идею о том, что процесс смены парадигм обусловлен "моральным износом" теоретических систем. Причины такого износа, по мнению известного ученого, коренятся не в каких-то качествах, присущих этой теории самой по себе, а в качествах, присущих ей "как элементу всей системы научного знания и даже больше общей интеллектуальной атмосферы эпохи" [Мамчур Е.А. 1980. С. 257-258]. Изменение общей интеллектуальной атмосферы проявляется, в частности, в изменении содержания ценностных аспектов науки - в изменении содержания старых проблем, появлении новых проблем, новых мотивов и методологиче ских принципов познавательной деятельности, в изменении "идеала" научной теории. Психологически эти изменения выражаются в критическом отношении к сложившимся в науке убеждениям, нормам научности, к истинности старых теорий. Смена теорий, лежащих в основе старой и новой парадигм, по мнению известного ученого В.А. Лекторского, есть частично осознаваемый процесс, в котором рациональное обоснование новой парадигмы осуществляется с помощью познавательной рефлексии, "обращения познания на самое себя" [Лекторский В.А. 1980. С. 130].
Объектом познавательной рефлексии является не сама объективная реальность, а системы знания, в которых она отражается, выраженные в форме высказываний и их систем. Осознание относительности, приближенности и неполноты систем знания осуществляется в процессе совместного развития познания и практики. С возникновением новых систем знания, соответствующих другому уровню практики, субъект с помощью рефлексии производит сравнительный анализ обоснованности, выяснение степени истинности старого и нового знания. Этот переходный момент познавательной рефлексии конкретного исторического субъекта над имеющимися системами познавательных образов, осуществляемый с целью выяснения их истинности, является содержанием понятия "сомнение" в ходе научного поиска.
На наш взгляд, сущность и особенности явления познаются в системе его взаимосвязей с другими явлениями как элемента единого целого. В этой связи сомнение можно рассматривать и как понятие, характеризующее модальность высказывания, в системе таких категорий, как "знание", "вера", "предположение", "убеждение" и др.
По мнению В.Н. Борисова и Духанина В.Н., данные категории, как формы эпистемической рефлексии в качестве элемента входящей в состав познавательной рефлексии выражают определенный эпистемический статус научных концепций и высказываний, полученный в сознании субъекта в результате синтеза следующих характеристик: - значение истинности / ложности высказывания; - степень объективной обоснованности; - степень осознанности; - степень субъективной уверенности в истинностном значении высказывания [Борисов В.Н., Духанин В.Н. 1974. С. 85].
Исходя из концепции В.Н. Борисова, можно предположить, что, как форма эпистемической рефлексии, сомнение выражает ту или иную степень неуверенности субъекта в определенном истинностном значении высказывания, вызванную осознанием его частичной объективной обоснованности. Сомнение всегда выражает двойственность, неопределенность оценки истинности высказывания, возникающую в многообразных познавательных ситуациях, множество которых можно разделить на две группы в зависимости от характера аргументации частично обоснованного высказывания и количества таких высказываний, участвующих в акте сомнения. В первой группе подвергается сомнению одно высказывание, в зависимости от характера обоснованности можно выделить три подгруппы: - имеются необходимые, но не достаточные основания для его принятия и нет оснований против (правдоподобные высказывания); - имеются некоторые аргументы против принятия высказывания, но предполагается нахождение аргументов "за" при дальнейшем исследовании (ложно-подобные высказывания); - имеются основания как для принятия, так и для отвержения высказывания.
Сомнение как ценностно-мировоззренческая установка
При осмыслении когнитивной деятельности в аспекте "скептической практики" можно установить, по меньшей мере, несколько смысловых контекстов использования понятия "сомнение". В частности, можно обратить внимание, что эти контексты различаются глубиной обобщения соответствующей им практики. Мы имеем в виду нижеследующие аспекты: 1. Сомнение, возникшее вследствие появления неких новых фактов и обстоятельств, противоречащих устоявшемуся миропониманию ученого, его ценностям и мировоззренческим убеждениям. 2. Сомнение, характеризующее конкретно-исторический стиль мышления того или иного научного сообщества, отдельной исследовательской школы или направления. Это обстоятельство выступает своеобразным индикатором эвристической состоятельности исследовательской парадигмы того или иного интеллектуального направления, школы, отдельного ученого. 3. Сомнение, основанием для введения которого является исчерпание объяснительного потенциала конкретного типа рациональности. Все эти обстоятельства имеют отношение к конкретной когнитивной практике того или иного исторического периода.
Особо следует выделить собственно философское сомнение. Сам факт его позиционирования в мировоззренческой рефлексии соответствующего исторического периода свидетельствует о серьезном кризисе культуры. Рассмотрим данную, по необходимости, сугубо предварительную типологизацию более подробно. Для начала можно констатировать определенную сопряженность выделенного в пункте 1 понимания с процедурой индивидуальной рефлексии. Это обстоятельство отмечалось в литературе. Вот, в частности, что по этому поводу пишет В.А. Бажанов: "Осмысление наукой самой себя осуществлялось исключительно посредством ... спорадической рефлексии отдельных (как правило, выдающихся) ученых, сомневающихся в тех или иных положениях своей дисциплины и производивших критическую переоценку, а, нередко, и перестройку определенного фрагмента знания с целью его упорядочения, уточнения и модификации. Сомнение зачастую служило отправным пунктом в построении су-щественно новой, обобщенной теории..." [Бажанов В.А. 1991. С. 12-13]. Мысли сходного плана, как кажется, содержаться и в известном утверждении Мишеля Фуко: "В жизни бывают моменты, когда, чтобы продолжить смотреть или размышлять, нельзя обойтись без желания узнать, можно ли мыслить иначе, чем мыслишь, и воспринимать иначе, чем видишь... Но что же есть такое философия, если не критическая работа мысли над самим собой. И не в том ли состоит ее дело, чтобы узнавать - вместо того, чтобы узаконить уже известное, - как и до какого предела можно было бы мыслить иначе" [Фуко М. 1993. С. 43].
В контексте данной линии рассмотрения можно было бы обратить внимание, что весьма близкие идеи озвучивает К. Поппер, когда, выражая сомнение в истинности известного положения диалектики о том, что тезис "создает" свой антитезис, настаивает на утверждении, что в действительности "только наша критическая установка создает антитезис, и там, где она отсутствует, никакой антитезис создан не будет". Известный мыслитель убежден, что отнюдь не "борьба" между неким суждением (тезисом) и "антитезисом" создает "синтез", а на самом деле имеет место жесткое противоречие. С точки зрения К. Поппера, именно противоречия должны быть эвристически продуктивны и именно они должны порождать новые идеи. Философ убежден, что только критика является "главной движущей силой любого интеллектуального развития". Сами противоречия плодотворны и способствуют прогрессу до тех пор, пока ученые полны решимости не терпеть противоречий, "никогда не мириться с противоречиями". Только благодаря этой решимости критика, то есть "выявление противоречий", побуждает к изменению теорий и тем самым ведет к новым научным достижениям [См.: Поппер К. 2004. С. 515-553].
Своего рода результирующей скептической когнитивной практикой, что выше было квалифицировано нами в позиции 2, можно считать переход от одной теории к другой, альтернативной первой. Хотя теории в данном случае и перестраиваются, но сама их структура остается той же самой. До изменения самих парадигмальных оснований теории дело не доходит. Это обстоятельство можно проинтерпритировать. Рассмотрим хотя бы, как происходил переход от геоцентрической теории Птолемея к коперниканской гелиоцентрической теории, от аристотелевской физики к механике Галилея, от теории постоянства видов к теории их изменчивости. Так, в частности, и Коперник, и Галилей начинают свои теоретические построения с перестройки теорий своих предшественников. "Галилей исходит в изложении своей "новой науки" не с аксиоматически-дедуктивной догматики, не с общих законов движения, а с реконструкции специальных законов свободного падения" и "насильственного" движения брошенного тела согласно аристотелевской традиции" [Эйзер Э. 1995. С. 42].
Если, наконец, обратиться к нашей классификации под номером 3, то такое понимание, по всей видимости, совпадает с самой структурой научного мышления. Эту процедуру можно, скорее всего, описать в терминах методологии науки академика B.C. Степина как изменение идеалов и норм осуществления научной деятельности [Степин B.C. 2000. С. 231-292]. Зададимся вопросом: что же мы получили в итоге?
Обобщая приведенный выше идейный контекст использования понятия "сомнение", можно установить некую регулярность возникающего в каждом случае значения: сомнение - это специальным образом выстроенное понимание реальности, понимание, жестко сориентированное на получение результата. В тех случаях, когда при использовании этого понятия на передний план выходила консервативная составляющая смыслового содержания, то, собственно, под сомнением понимали некое вопрошание. Последнее имело своей целью дезавуирование противоречащей базовому миропониманию гипотезы. Можно в этой связи привести такой пример, как активная коррекция способа мышления еще не затрагивает самих основ мировосприятия. Вот как об этом пишет выдающийся ученый XX века В. Гейзенберг: "Революцию делают ученые, которые пытаются действительно решить специальную проблему, но при этом еще и стремятся вносить как можно меньше изменений в прежнюю науку". Сама природа, сами изучаемые явления, а не какие-либо сугубо человеческие артефакты заставляют ученого изменить стиль научного мышления. Эти изменения обусловлены самим предметом. Такого рода изменения побуждают к трансформации саму интимную механику духовной деятельности, они заставляют "произвести фундаментальные сдвиги, что может занять даже десятилетия" [Гейзенберг В. 1987. С. 198-200].
Сомнение и искусство вопрошания
Человек принимает то или иное положение в качестве истинного потому, что он не просто предполагает, но с очевидностью удостоверен, что восприня- тое дано именно так. Он убежден потому, что переживание дает человеку информацию как адекватное восприятие предмета. Адекватно воспринятое, — независимо от того, выражено ли оно в недостигающих ясности высказываниях или остается невыраженным, - составляет гносеологически первую и абсолют-но достоверную область (информацию) того, что в данный момент получается в результате феноменологической редукции сознания. Появляется знаменитый гуссерлев анализ времени, в котором протекает поток сознания и к которому впоследствии будут обращаться многие философы. Выходит, что сознание есть не что иное, как поток переживаний.
Сознание как поток переживаний не только дает адекватное, очевидно достоверное восприятие предмета, но является конституентом эмпирического "Я", со ссылкой на П. Наторпа резюмирует Э. Гуссерль. Поток переживаний и есть та первичная, исходная, не подлежащая сомнению очевидная достоверность, которую Р. Декарт искал в cogito.
Гуссерль не уточняет: то ли адекватное восприятие делает переживание "ядром", очевидной достоверностью; то ли непосредственность самого переживания придает "первому акту" характер адекватности. Если принять первую точку зрения (что характерно для позднего Гуссерля), то его можно назвать эпистемологом-трансценденталистом. Если принять вторую точку зрения (что характерно для раннего Гуссерля), то его можно назвать онтологом. Вернее всего, этот вопрос так и не был решен Э. Гуссерлем однозначно, а его колебания на этот счет приводят к формированию двух равно процветающих феноменологических школ.
Понимание основано не на психологических актах, а на онтологической структуре сознания. Человек может оперировать не только чувственными данными, но и идеальными, например в математике. Тем самым, как полагает А.Ф. Зотов, был сделан решающий шаг в переходе от психологического обоснования к герменевтическому, или, точнее, к трансцендентальной феноменологии Э. Гуссерля, а затем к герменевтической феноменологии М. Хайдеггера. Интен- циональность сознания переносит нас в сферу субъективности человека. Заслуга феноменологии Гуссерля состоит в том, что эта сфера получила бытийную значимость и сама стала рассматриваться как феномен.
Осмысление картезианского Cogito можно вести, используя аргументацию М. Хайдеггера и П. Рикера. Этим мы добьемся расширения границы понятия "сомнение" через феноменологический и герменевтический сдвиг проблемы. В самом деле: если мы стремимся снизить степень абстракции феномена субъект-объектного отношения, то мы, как кажется, должны рассмотреть возможности, которые нам открывает прививка герменевтической проблематики к феномено-логическому методу. Такой аналитический ход ставит проблему избавления от приоритета Cogito в традицию, идущую от Декарта.
Онтологическая версия в трактовке проблем гносеологии со всей основательностью закладывает фундамент того, что можно было бы вслед Рикеру назвать герменевтикой "я есть", из которой следует элиминация принципа Cogito, трактуемого в качестве простой эпистемологической процедуры. Для начала представитель герменевтической традиции стремится увидеть в вопросе, в котором сомнение как раз и являет себя, - субъекта, самого вопрошающего. Иными словами, до тезиса "я мыслю" — выдвигается тезис "я есть". Затем он вергает переосмыслению в метафизику "представления", которая вообще делала возможной работу Cogito в прошлом. В завершение своей попытки онтоло-гизировать Cogito французский мыслитель задается целью "приблизить бытие к языку".
Собственно возражение против интенций картезианского cogito заключается как раз в том, что последнее основано на модели уверенности, "какой оно измеряется и которой оно удовлетворяется". Справедливо суждение, что сам Декарт хотел лишь достичь абсолютной уверенности, "отбросив зыбучие нано сы и пески, найти твердую почву". [Декарт Р. Рассуждения о методе. 1989. С. 266]. И наука для него выступает познанием не просто явлений, а сущностей, вещей самих по себе. В контексте этого основой дедукции, как исходного принципа философствования, должна стать интеллектуальная интуиция, в которой мыслитель видит "не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем" [Декарт Р. Правила для руководства ума. 1989. С. 84].
Своеобразным первоэлементом, положением, целиком удовлетворяющим критерию истинности и, следовательно, могущим стать фундаментом дальнейших изысканий, становится для Декарта само сомнение, понимаемое им, однако, как "одноразовая тактика", некий одномоментный акт, пока не найдена прочная основа, как "субъективный прием субъективного метода".
Как раз поэтому, если видеть в Cogito только гносеологический аспект проблемы познания, то великое открытие Картезия выступает лишь логической хитростью, неким остроумным ходом, способным обмануть познающего, но отнюдь не тем, что выступает предметом изучения. И в этом смысле весь скептицизм превращается в карикатуру: то, что было сущностно важно познающему человеку, что затрагивало базовые основы его бытия, разрешается одним не- мудреным логическим шагом. Чего стоит тогда полная лишений история уст ремленности человека к истине, если от сомнений можно избавиться, загнав их в своеобразную логическую ловушку?
Феномен сомнения сквозь призму взаимодействия научных теорий
Классический идеал рациональности опирается на представление об абсолютном наблюдателе, некоем чистом сознании, находящемся над изучаемыми естественными процессами. Наиболее полное и четкое выражение этот идеал получил в позитивизме. Объяснение становится главным методом науки. Положение начинает меняться в начале XX века, когда с возникновением теории относительности и квантовой механики выявляется ограниченность классического естествознания, когда, в частности, приходится переосмысливать место и функции субъекта в познавательном процессе. Так, в современной методологии науки есть четкое осознание того, что субъект познания находится не над изучаемым им миром, а "погружен" в него. Познание же во многом обусловлено социокультурными ценностями.
Достаточно тривиальным будет выглядеть утверждение о существовании объективной логики научного знания. Вместе с тем, объективность отнюдь не означает бессубъектности. Из методологии научного познания известно утверждение, что вопрос об объеме человеческой составляющей в теории научного знания является основополагающим. Вероятно, есть основания утверждать, что упомянутый выше вопрос относительно объема человеческой составляющей — это вопрос о мере сомнения в познании. В самом деле: чрезмерно утрируя роль субъективного фактора в познании, наши рассуждения неминуемо будут приводить к утрате условий, обеспечивающих наличие самих критериев истинности. В этом случае отрицающее всяческие границы сомнение поставит под угрозу само дальнейшее развитие науки. В случае же обратного сужения контекста исследования (т.е. ограничения последнего только логикой открытия) это обстоятельство с необходимостью нивелирует сомнение как главный источник развития науки, основной элемент ее прогрессивного развития.
В этой связи будет, видимо, справедливым суждение, что если необходимым условием познания считать хорошо обоснованную веру в истину, то в свете этого задача определения сомнения, экспликация его роли и границ в познании становится основополагающей. И в этом контексте понятия "вера", "сомнение" - это философские понятия, описывающие механизм разворачивания субъективного фактора в процессе познания. Мы уже не раз в данной работе отмечали, что понятие "сомнение" остается в теории познания не в полной мере проясненным. Нам представляется также, что только после осмысления данного феномена можно продвигаться дальше в экспликации других базовых терминов эпистемологии, в частности, "оправдания".
Мы можем предположить, что противоположностью сомнения в познании выступает вовсе не понятие "вера", а понятие "предвзятость", которым западные методологи пользуются достаточно часто. По признанию Имре Лакатоса, для Карла Поппера предвзятость является "тягчайшим преступлением интеллекта". Тогда как для Т. Куна, напротив, "прогресс, возможный только в "нормальной" науке, наступает тогда, когда от критики переходят к предвзятости". Хотя "вера" у К. Поппера - лишь "простительная слабость", но ее все же нужно "держать под контролем критики" [Лакатос И. 1995. С. 9].
Рассматривая приведенный выше отрывок, можно обратить внимание, что мы оказались в самом центре знаменитого спора Т. Куна и К. Поппера. Спора о том, насколько объективная логика развития науки свободна от психологического и социального контекстов. Если попытаться в более широком контексте осмыслить данную проблематику, — это спор, в сущности, о границах сомнения в познании. Есть основания утверждать, что различие между точкой зрения Куна, наиболее полно изложенной в книге "Структура научной революции" и Поппера, развитой им в "Логике научного открытия", столь принципиально, что это дает основания говорить даже о противоположных типах понимания науки. Так, сам Т. Кун характеризует переход от одной из них к другой как "переключение основных представлений". К. Поппер убежден, что граница сомнения должна быть максимально раздвинута, если понимать под сомнением критико-рефлексивную практику. Более того: испытание доминирующей теоретической системы "на прочность" должно стать, по мнению представителя критического рационализма, общей нормой научной практики. Тогда как, по мнению Т. Куна, допустимы лишь испытания индивидуальных гипотез в плане соответствия их принятой парадигме.
Автор «Структуры научных революций» убежден, что проблема выбора между альтернативными теоретическими системами лежит только в психологии научного исследования, и, в конечном счете, - в принятии той или иной системы ценностей. Приведем показательное суждение самого ученого: "Зная, что ученые ценят, мы надеемся понять, какие проблемы будут взяты ими для рассмотрения и какой выбор сделают они в особых обстоятельствах конфликта" [Цит. по: Мальцева АЛ. 1998. С. 96].
Согласно воззрениям Т. Куна, свобода в оперировании критической аргументацией ограничена лишь ценностными соображениями. Можно предположить, что подобная позиция фактически означает отказ от самой возможности реконструкции проблемной ситуации как выбор более или менее обоснованной на опыте теории. В данной ситуации нет места объективным стандартам роста науки. Она находится в противоречии со свойственным ей самой стремлением к разумному самоограничению, поскольку такое признание в полной мере элиминирует различие не на чем не основанных спекуляций и теоретически выстроенных построений. Не вызывает никаких сомнений факт, что если бы наука развивалась именно так, то она "пала" бы при первом же ударе скептицизма.
В литературе уже стало общим местом, что одним из слабых утверждений в теории Т. Куна является суждение о консерватизме в психологии научного сообщества. Исследователь его наследия У. Уоткинс в этой связи справедливо отмечает, что это сообщество (по крайней мере, в "нормальный период"), выглядит как "закрытое общество закрытых умов" [См.: Мальцева А.П. 1998. С. 96]. Однако, если сопротивление новым взглядам действительно является про фессиональной чертой любого ученого, то остается неясным, каким образом вообще может из нормальной науки возникнуть некая новая парадигма.
В этом разделе нашей работы, думается, будет логичным подчеркнуть, что названные выше исследователи по-разному понимают сомнение. Для К. Поппе-ра, в частности, сомнение - достояние индивидуального процесса познания. Каждый ученый имеет полное право сомневаться, если им будет обнаружено противоречие в каких-либо положениях, теории. Здесь, видимо, и заключены истоки попперовской монотеоретической модели развития науки. При этом сомнение как достояние индивидуального процесса познания трактуется достаточно радикально.
