Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Исторический контекст зарождения и развития философской проблематики искусственного интеллекта 9
1.1 Развитие философских представлений о природе сознания и интеллекта 9
1.2 Взаимосвязь современных актуальных проблем искусственного интеллекта и философии сознания 41
Глава 2. Онтологические и гносеологические аспекты проблематики искусственного интеллекта 66
2.1 Возможность преодоления противоречий в существующих концепциях сознания 66
2.2 Перспективы доктрины компьютерного сознания и онтологический статус искусственного интеллекта 95
Заключение 142
Литература 145
- Развитие философских представлений о природе сознания и интеллекта
- Взаимосвязь современных актуальных проблем искусственного интеллекта и философии сознания
- Возможность преодоления противоречий в существующих концепциях сознания
- Перспективы доктрины компьютерного сознания и онтологический статус искусственного интеллекта
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Рассматриваемые в настоящем диссертационном исследовании проблемы взаимосвязи и соотношения механизмов познания, реализуемых искусственным и естественным интеллектом, предполагают получение определённых выводов, весь спектр которых, в первом приближении, можно разделить на два контекста: онтологический, направленный на осмысление природы и места интеллектуальных артефактов в мире и гносеологический, направленный на рассмотрение соотношений механизмов человеческого познания и аналогичных свойств, реализуемых в рамках области исследования искусственного интеллекта. Решение онтологических вопросов при этом в определённом смысле можно рассматривать как установление перспектив включения интеллектуальных артефактов в сферу этических отношений. В этом смысле тему нашего исследования можно рассматривать как один из вариантов постановки вопроса «может ли машина мыслить?», имевшего широкое распространение в среде исследователей на заре появления искусственного интеллекта. В попытках ответить на него многие философы, как правило, размышляли не только (и даже не столько) о способностях вычислительных систем к мышлению, сколько о возможности обладания машинами квалитативными ментальными состояниями, аналогичными человеческим. Сохранение актуальности такой формулировки данного вопроса в настоящее время подтверждается повышенным интересом со стороны философов и учёных к работам, предлагающим то или иное его решение.
Поскольку источником самого понятия об интеллекте изначально выступает homo sapiens, в приложении к артефакту оно может обозначать нечто схожее в принципах деятельности человека и его творения. Поэтому разработка методологии создания интеллектуальных артефактов подразумевает прояснение вопросов о человеческом знании и принципах познания. С момента формирования в отдельную научную область, исследования по искусственному интеллекту потребовали значительных интеллектуальных ресурсов, с одной стороны, для развития и совершенствования методов, а с другой – для осмысления получаемых в рамках её исследований результатов. Это обстоятельство вовлекло в исследования по искусственному интеллекту многих учёных и философов, желающих работать на стыке наук. Тенденции к междисциплинарным исследованиям привели к формированию когнитивной науки, включающей в качестве своих составляющих помимо искусственного интеллекта такие дисциплины, как когнитивная психология, лингвистика, этология, математическая логика, неврология, нейробиология, нейрофизиология, клиническая психология, а также, философия сознания. Общий курс когнитивной науки, начиная с самого её зарождения, был направлен, в первую очередь, на выявление механизмов знания и познания. Включенность искусственного интеллекта в когнитивную науку способствовала двум процессам: прояснению вопросов гносеологии, как учения о знании и познании, а также расширению методов и знаний в областях, смежных с искусственным интеллектом.
В настоящее время интеграционные процессы в науке, стимулирующие междисциплинарные исследования, сохраняя старые тенденции, выходят на новый уровень, что выражается в так называемой NBIC конвергенции. Таким образом, новая стадия междисциплинарной интеграции формирует исследовательское направление, включающее когнитивную науку уже в качестве одного из собственных компонентов. Очевидно, что в таких условиях, решение ключевых вопросов проблематики искусственного интеллекта, на которое направлено данное исследование, предполагает также и определённый прогресс в смежных дисциплинах.
Подводя итоги сказанному выше, можно утверждать, что актуальность темы настоящего диссертационного исследования обусловлена высокой потребностью в философском анализе теоретических и практических аспектов исследуемой в нём проблемы искусственного интеллекта. При этом, к теоретическим аспектам относятся фундаментальные вопросы гносеологии, рассматриваемые в контексте сопоставления механизмов познания искусственного и естественного интеллекта, с решением которых связан практический аспект, предполагающий их стимулирующее воздействие на развитие методологии искусственного интеллекта и ряда смежных дисциплин, объединяемых когнитивной наукой, а также, получение на основе их выводов праксеологического характера в отношении морального аспекта проблематики искусственного интеллекта.
Степень разработанности проблемы. Несмотря на наличие определённого интереса к проблеме сознания ещё философов Древней Греции, точкой отсчёта её появления в западноевропейской традиции считается эпоха Нового времени, в период которой были сформированы современные контексты её обсуждения. В это время данную проблему исследовали Дж. Беркли, Х. Вольф, Р. Декарт, И. Кант, Г. Лейбниц, Дж. Локк, Н. Мальбранш, Б. Спиноза, Д. Юм. Попытки решения проблемы сознания в материалистическом ключе предпринимали такие их современники, как Вольтер, К. Гельвеций, П. Гольдбах, Д. Дидро, Ж. Ламетри. Спровоцированный картезианцами «раскол» на ментальное и нементальное, нашел в начале XX в. развитие в полярных друг другу направлениях: феноменологии Ф. Брентано, Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти и бихевиоризма Дж. Ватсона, И. П. Павлова, Б. Скиннера. Проблема эволюции биологической природы сознания разрабатывалась Ч. Дарвином, Д. Деннетом, Р. Докинзом. Собственно проблемой сознания в современной постановке занимались такие западные философы, как К. Апель, Д. Армстронг, Н. Блок, С. Блэкмор, Д. Деннет, У. Джеймс, С. Крипке, У. Куайн, К. МакГинн, Т. Нагель, Дж. Остин, Д. Папино, Дж. Пассмор, С. Пинкер, Ч. Пирс, У. Плейс, К. Поппер, Г. Райл, Б. Рассел, Дж. Серл, У. Смарт, П. Стросон, Дж. Фодор, Г. Фреге, Ю. Хабермас, Н. Хомский, Д. Чалмерс, Дж. Экклз, А. Элитцур и их отечественные коллеги А. Ю. Алексеев, В. В. Васильев, Д. Б. Волков, И. Г. Гаспаров, В. В. Горбатов, Д. И. Дубровский, А. М. Иваницкий, Д. В. Иванов, В. А. Лекторский, С. Ф. Нагуманова, Ю. В. Орфеев, В. И. Самохвалова, А. Г. Спиркин, В. С. Тюхтин, Т. В. Черниговская, Н. С. Юлина. Современный философский дискурс тесно связан с исследованиями, проводимыми в нейронауке, представленными, прежде всего, работами Б. Баарса, К. Коха, Р. Кирка, Р. Сперри, Дж. Эдельмана и др.
Проблемы искусственного интеллекта исследуются такими зарубежными учёными, как М. Арбиб, Дж. Вейценбаум, С. Дрейфус, Х. Дрейфус, Дж. Маккинси, М. Минский, Х. Патнэм, Р. Пенроуз, Б. Розенблум, А. Тьюринг, Р. Шенк, а также отечественными учеными и философами А. П. Алексеевым, А. Ю. Алексеевым, И. Ю. Алексеевой, В. В. Васильевым, Д. Б. Волковым, Д. И. Дубровским, А. Ф. Зотовым, В. А. Лекторским, А. П. Огурцовым, Ю. В. Орфеевым, В. И. Самохваловой, Н. М. Смирновой, А. Г. Спиркиным, В. С. Тюхтиным, Н. С. Юлиной.
Объект исследования. Объектом диссертационного исследования является феномен искусственного интеллекта.
Предмет исследования. Предметом исследования являются онтологические и гносеологические аспекты проблемы искусственного интеллекта.
Цель и задачи исследования. Целью настоящего исследования является философский анализ онтологических и гносеологических аспектов проблемы искусственного интеллекта. Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:
– рассмотрение в исторической перспективе развития представлений о природе сознания и интеллекта, а также классификация существующих подходов к проблеме сознания по признаку положенных в их основу принципов;
– выявление взаимосвязи и анализ современных актуальных проблем искусственного интеллекта и философии сознания;
– исследование возможности преодоления противоречий в существующих концепциях сознания;
– анализ перспектив доктрины компьютерного сознания и установление онтологического статуса искусственного интеллекта.
Методология исследования. В качестве методологической базы диссертационного исследования используются традиционные для философии методы: диалектический метод, метод структурно-функционального анализа, метод интроспекции и феноменологической редукции, методы мысленного моделирования, а также принцип единства конкретного и абстрактного. Наряду с вышеперечисленными, в работе применяются такие общенаучные методы как анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия и сравнение.
Научная новизна.
-
Предложен и апробирован в настоящем исследовании метод синтеза основоположений существующих концепций сознания, основанный на сочетании метода диалектического синтеза и феноменологического анализа.
-
Выявлена структура и существенные последствия применения подходов к компьютерной метафоре сознания в двух основных разновидностях: представляющих сознание как биологически обусловленную и культурно обусловленную сущности.
-
Выявлены и эксплицированы онтологические и гносеологические аспекты различия данных подходов.
-
Предложен аргумент, демонстрирующий несостоятельность критики когнитивистской парадигмы средствами мысленного эксперимента с китайской комнатой.
-
Предложен и применён принцип необходимости и достаточности изоморфизма систем для оценки результатов исследования компьютерной метафоры сознания.
Положения, выносимые на защиту.
– Принципы, лежащие в фундаменте основных современных концепций сознания принципиально синтезируемы и могут непротиворечиво сочетаться в рамках единой теории сознания.
– Ограниченность «интроспективных» методов создания искусственного интеллекта имеет последствия лишь в гносеологическом аспекте, как границы логической возможности познания процессов мышления, но не накладывает ограничений в практическом плане на создание искусственного интеллекта.
– Правомерность аналогии между искусственным и естественным интеллектом в онтологическом плане сохраняется только при каузально-биологической интерпретации компьютерной метафоры сознания.
– Проблема возможности создания «сильного» искусственного интеллекта сохраняет актуальный статус лишь при анализе систем, построенных в рамках коннекционистского подхода.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Теоретическая значимость данного исследования состоит в том, что полученные в его рамках результаты, расширяют аргументативную базу современных дискуссий по проблеме сознания и искусственного интеллекта и позволяют прояснить соотношение и взаимосвязь механизмов функционирования искусственного и естественного интеллекта. Полученные в работе выводы также могут быть использованы для дальнейшего исследования проблемы сознания.
Практическая значимость данного исследования заключается в возможности использования его материалов при подготовке и чтении курсов по «Онтологии и теории познания», а также спецкурсов по философии сознания и искусственного интеллекта.
Апробация результатов исследования.
Положения и результаты диссертационного исследования были представлены и обсуждались на научных семинарах кафедры философии Магнитогорского государственного университета; на Всероссийской научно-теоретической конференции «Вопросы экономики, управления и права в контексте философско-антропологической парадигмы» (Екатеринбург-Магнитогорск, 2010). Диссертация обсуждалась и получила положительную оценку на заседании кафедры философии Магнитогорского государственного университета.
Структура работы. Структура диссертационного исследования определяется его общим замыслом, целью и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, включающих в себя четыре параграфа, заключения и списка литературы.
Развитие философских представлений о природе сознания и интеллекта
Появление феномена искусственного интеллекта стало возможным лишь благодаря исследованиям интеллекта естественного: процессов мышления, механизмов приобретения знания, структуры и сущности сознания. Вследствие этого, философские аспекты проблематики искусственного интеллекта, находятся в тесной взаимосвязи с ключевыми проблемами сознания, рассматриваемыми в рамках онтологии и теории познания. Несмотря на то, что проблема сознания обсуждалась уже в произведениях античных авторов, современные контексты её обсуждения сформировались лишь в Новое время. Их характерными чертами являются: в гносеологии -разделение знаний на непосредственно воспринимаемые и получаемые опосредованно; в методологии - принцип сомнения и опора на интроспективно получаемые данные; в онтологии - направленность на выявление истинных причин, источника возникновения сознания, а также, решение проблемы взаимосвязи духовного и физического, получившей название проблемы «сознание - тело» .
Родоначальником проблемы взаимодействия сознания и тела является Р.Декарт. При этом её происхождение носит отнюдь не случайный или искусственный характер, а, скорее является закономерным звеном в разрабатываемой Р.Декартом концепции, основу которой составил его принцип методологического сомнения, сформулированный им в работе «Рассуждения о методе» [33]. Он пишет: «...так как чувства нас иногда обманывают, я допустил, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется; и поскольку есть люди, которые ошибаются даже в простейших вопросах геометрии и делают в них паралогизмы, то я, считая и себя способным ошибаться не менее других, отбросил как ложные все доводы, которые прежде принимал за доказательства. Наконец, принимая во внимание, что любое представление, которое мы имеем в бодрствующем состоянии, может явиться нам и во сне, не будучи действительностью, я решился представить себе, что все когда-либо приходившее мне на ум, не более истинно, чем видения моих снов. Но я тотчас обратил внимание на то, что в это самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал. И заметив, что истина Я мыслю, следовательно, я существую столь тверда и верна, что самые сумасбродные предположения скептиков не могут ее поколебать, я заключил, что могу без опасений принять ее за первый принцип искомой мною философии» [33, с. 32]. Dubitatio (сомнение), как частный случай cogitatio (мышления), легло в основу самоочевидного принципа cogito ergo sum. Необходимым и очевидным следствием данного принципа, стало признание мышления атрибутом бытия. Об этом Р. Декарт говорит в работе «Размышления о первой философии»: «Я есмь, я существую - это очевидно. Но сколь долго я существую? Столько, сколько я мыслю. Весьма возможно, если у меня прекратится всякая мысль, я сию же минуту полностью уйду в небытие. Итак, я допускаю лишь то, что по необходимости истинно. А именно, я лишь мыслящая вещь...» [34, с. 23]. Постулирование духовной и непространственной res cogitans сделало необходимым обозначение телесных пространственных феноменов. Таким феноменам Р. Декарт дал название res extensa (вещь протяжённая). Размышляя о зависимости собственного существования от мышления, Р. Декарт приходит к выводу о субстанциальности res cogitans: «...если бы я перестал мыслить, то хотя бы все остальное, что я когда-либо себе представлял, и было истинным, все же не было основания для заключения о том, что я существую. Из этого я узнал, что я - субстанция, вся сущность или природа, которой состоит в мышлении и которая для своего бытия не нуждается ни в каком месте и не зависит ни от какой материальной вещи» [33, с. 33]. В то же время, сопоставляя res cogitans и res extensa, он обнаруживает в них единство по отношению к идее субстанции, на основании чего заключает о субстанциальности второй: «Из того, что в идеях телесных вещей есть ясного и отчетливого, мне кажется, кое-что может быть заимствовано от идеи меня самого, а именно субстанция, длительность, количество и прочее в том же роде; ибо когда я мыслю камень как субстанцию, или как вещь, которая сама по себе способна к бытию, а также и себя как субстанцию, то хоть и постигаю себя как вещь мыслящую и не протяженную, а камень - как вещь протяженную, но не мыслящую, из чего возникает предельное различие между тем и другим понятием, в смысле субстанции понятия эти совпадают» [34, с. 37].
Таким образом, реализация собственной программы привела Р. Декарта на позиции дуализма, выраженные в тезисе о том, что в мире сосуществуют две субстанции, а именно мышление и протяжение, модусами которых являются соответственно вещь мыслящая и вещь протяжённая. Таким образом, признавая субстанциональность протяжения и мышления Р. Декарт, вероятно впервые в истории философской мысли артикулирует онтологическую нетождественность сознания и материи.
Признание за мышлением и протяжением их субстанциальности поставило перед философом ряд проблем, одной из которых стала как раз проблема их взаимодействия, названная впоследствии проблемой «сознание -тело». Историки философии единогласно заявляют, что сам Р. Декарт не решал данную проблему, а ограничивался лишь высказываниями по поводу того, соединение души и тела, а также их взаимодействие в человеке, является фактом. По этому поводу он пишет; «...я не только присутствую в своем теле, как моряк присутствует на корабле, но этими чувствами - боли, голода, жажды и т. п.-я теснейшим образом сопряжен с моим телом и как бы с ним смешан, образуя с ним, таким образом, некое единство» [34, с. 65]. Что касается нахождения механизма взаимодействия души и тела, то всё его решение в этом вопросе сводилось к локализации центра их взаимодействия, в качестве которого он называл эпифиз или «шишковидную железу». Можно предположить, что он считал данный вопрос малосущественным наряду с такими, ставящими под удар положение о субстанциальности мышления возражениями, как указание на отсутствие сознательного опыта во время глубокого сна4. В пользу предположения о том, что данный вопрос представлялся Р. Декарту малосущественным, свидетельствует и тот факт, что его позиция может быть названа дуалистической лишь условно, поскольку субстанцией в собственном смысле, то есть тем, что самостоятельно в собственном существовании, является только Бог: «...хотя некая идея субстанции присутствует во мне по той самой причине, что и сам я -субстанция, тем не менее у меня не может быть идеи бесконечной субстанции в силу того, что сам я конечен,- разве только идея эта будет исходить от какой-либо воистину бесконечной субстанции... Под словом “Бог” я понимаю некую бесконечную субстанцию, независимую, в высшей степени разумную, всемогущую, сотворившую как меня самого, так и все прочее, что существует...» [34, с. 38].
Таким образом, Р. Декарт положил начало новоевропейской философии, задав ей вектор развития, направленный в сторону трёх дисциплин: рациональной теологии, целью которой стало доказательство бытия Бога, рациональной психологии, как учении о душе, и рациональной космологии, как учения о мире. Дальнейшие исследования новоевропейских философов в большинстве своём следовали не только программе, заданной Р. Декартом, но и его методологическим принципам, вследствие чего такая линия философского исследования получила название картезианской. Развитие взглядов на проблему «сознание - тело» в Новое время происходило именно в рамках данной традиции.
В дальнейшем проблема «сознание - тело» выдвигается вперёд и становится одной из наиболее существенных в психологических концепциях новоевропейских философов. Одной из первых попыток решения психофизической проблемы стала концепция окказионализма. Наиболее ярким представителем окказионалистов был французский философ Николя Мальбранш. Как отмечает В.В.Васильев, в XVIII веке широкое распространение получило ошибочное мнение о принадлежности данной идеи Р.Декарту . Однако, судя по всему, данное заблуждение всё же было распространено не очень широко. В частности, живший в начале XVIII века Г. Лейбниц знал настоящего автора данной концепции: «Декарт, насколько это можно видеть из его сочинений, оставил эту часть в стороне; но его ученики, сознавая невразумительность обыкновенного мнения, полагали, что мы ощущаем свойства тел потому, что Бог по случаю движений вещества заставляет родиться в нашей душе идеи, а когда наша душа, в свою очередь, желает подвинуть тело, они думали, что Бог его для нее движет. Так как дальнейшая передача движения им также казалась непостижимой, то они думали, что это Бог передает движение от одного тела к другому. Это то, что они называют системой окказиональных причин, получившей большую известность благодаря прекрасным рассуждениям автора “О разыскании истины”...» [75, с. 277].
Взаимосвязь современных актуальных проблем искусственного интеллекта и философии сознания
Несмотря на то, что зарождение и развитие такой области знания, как искусственный интеллект происходило в XX веке, некоторые идеи, реализованные позднее в рамках этого направления науки, зародились намного раньше. В действительности, стремление установить законы функционирования разума в рамках психологических концепций новоевропейских философов, по крайней мере, в некоторой степени было продиктовано желанием механизировать часть умственной человеческой деятельности, например такой, как вычисление. Свидетельством этого являются многочисленные проекты и опытные образцы механических устройств, разрабатываемых в период, начиная с позднего Возрождения и вплоть до появления в XX веке транзисторной техники. Приблизительно в 1500 году Леонардо да Винчи спроектировал, но не построил механический калькулятор. Недавно проведённая реконструкция показала, что его проект оказался работоспособным [111]. Первыми известными вычислительными машинами стали, устройство, созданное в 1623 году немецким учёным Вильгельмом Шиккардом и «Паскалина» Блеза Паскаля, построенная в 1642 году. Спустя время Г. Лейбниц создал устройство, выполняющее операции над понятиями, хотя область его применения и была достаточно узкой. Позднее существенного успеха в создании универсальной вычислительной машины добился Чарльз Бэббидж, создавший разностную и аналоговую машины, являвшиеся прототипами современного компьютера. Ещё раньше древнегреческий философ Аристотель создал свод законов, в соответствии с которыми функционирует рациональная часть человеческого мышления. Он разработал неформализованную систему силлогизмов, позволявшую при наличии начальных посылок автоматически формулировать логические заключения. Однако, несмотря на определённые успехи некоторых учёных, все разработки подобного рода ещё не рассматривались как нечто интеллектуальное и не были способны вызвать серьёзный интерес философского сообщества. Подлинное зарождение искусственного интеллекта происходит уже в XX веке и связано оно с появлением вычислительной техники высокой производительности. По мере расширения области применимости вычислительных устройств на разнообразные сферы, находившиеся до того исключительно в человеческой компетенции, рос их «интеллектуальный авторитет». Это, в свою очередь, ставило перед человечеством ряд вопросов, в частности, о пределах такого роста, возможности наличия мышления у интеллектуальных устройств и так далее. Ключевым моментом, положившим начало философии искусственного интеллекта, и во многом определившим характер дискуссий, по крайней мере, первого десятилетия, стал выход статьи английского математика Алана Тьюринга «Вычислительные машины и интеллект» [194]. В этой статье он сформулировал принципы построения интеллектуальных систем и предложил тест на интеллектуальность, успешное прохождение которого должно было свидетельствовать о наличии интеллекта у машин. Данный тест, в дальнейшем названный по имени своего автора тестом Тьюринга, заключался в том, что машина участвует в разговоре, посредством взаимного обмена сообщениями с собеседником на протяжении пяти минут. В задачу собеседника входит после окончания разговора определить, вёлся ли разговор с другим человеком, или с машиной. Прохождение теста программой считается успешным, если ей удаётся ввести в заблуждение собеседника в 30 процентах случаев.
Термин искусственный интеллект был предложен Джоном Маккарти на Дартмутской конференции в 1956 г. Говоря о данном термине, его создатель отмечает следующее: «Проблема состоит в том, что пока мы не можем е целом определить, какие вычислительные процедуры мы хотим называть интеллектуальными. Мы понимаем некоторые механизмы интеллекта и не понимаем остальные. Поэтому под интеллектом в пределах этой науки понимается только вычислительная составляющая способности достигать целей в мире» [171]. Таким образом, Дж. Маккарти обозначает основную цель, преследуемую в рамках науки об искусственном интеллекте, а именно формализацию рациональности. С другой стороны, искусственный интеллект подразделяется на несколько параллельно развивающихся научных ответвлений, в пределах которых решаются различные задачи. С. Рассел и П. Норвиг в фундаментальной работе «Искусственный интеллект: современный подход» выделяют, по крайней мере, четыре ключевых подхода к созданию интеллектуальных систем. Согласно им, в рамках искусственного интеллекта разрабатываются системы, которые:
- «думают» подобно людям;
- «думают» рационально;
- действуют подобно людям;
- действуют рационально [111, с. 35].
Данные подходы обусловлены выбором той или иной методологии разработки таких систем. В настоящем диссертационном исследовании мы не будем ограничиваться рассмотрением одного из них, а займёмся анализом проблемы, возникающей в связи с совокупностью всех аспектов феномена искусственного интеллекта. Таким образом, под искусственным интеллектом мы будем понимать область разработки алгоритмов поведения рационально действующих агентов. Термин рациональный агент предложен в качестве синонима интеллектуальных систем С.Расселом и П. Норвигом. Согласно определению «Агентом является всё, что может рассматриваться как воспринимающее свою среду с помощью датчиков и воздействующее на эту среду с помощью исполнительных механизмов» [111, с. 75]. Необходимо отметить, что в некоторых контекстах, термин искусственный интеллект может также использоваться в качестве синонима рационального агента, однако там, где это имеет место, конкретное значение данного термина может быть понято из контекста.
Возникновение и развитие искусственного интеллекта привело формированию междисциплинарных исследований, объединённых в рамках когнитивной науки. Основным постулатом её стало положение о том, что сознание относится к мозгу таким же образом, как компьютерная программа относится к вычислительному устройству, в которое она инсталлирована. Данное положение впоследствии было названо компьютерной метафорой сознания. Необходимо отметить, что помимо методологического характера проводимой в её рамках аналогии между сознанием и компьютерным вычислением, в некоторых работах и заявлениях учёных и философов, она приобрела онтологический статус. Такой подход к её пониманию был оспорен рядом философов, содержание критики которых будет рассмотрено нами ниже.
Как отмечалось в 1 главы 1, ответом на возникновение искусственного интеллекта со стороны философии стало возникновение концепции функционализма. С момента своего появления функционализм получил широкое распространение и влияние, особенно среди учёных когнитивистов и представителей искусственного интеллекта, которое сохраняет и по сей день. Однако, несмотря на множество достоинств, данная концепция всё же обладала некоторой экстравагантностью и содержала идеи, выглядевшие контринтуитивно и вступавшие в серьезные расхождения с установками здравого смысла. Одним из первых возражений положениям функционалистской доктрины стала критика положения о достаточности структурно-функциональной организации для конституирования субъекта, обладающего феноменальным сознанием. Контраргументом стал мысленный эксперимент Нэда Блока «Китайская нация», в котором большое число людей, замещая каждый нейрон по отдельности (в его функциональном аспекте), реализуют рационально действующую систему, которая, однако, согласно интуициям здравого смысла, не обладает квалитативным опытом. Другой идеей функционалистов, подвергавшейся критике, являлась упоминавшаяся выше компьютерная метафора сознания. Это положение вызывало множество критических откликов со стороны философов, встававших на позиции здравого смысла, наиболее известным среди которых стал американский философ Дж. Сёрл. В 1980 году в статье «Сознания, мозги и программы» [183] он предложил мысленный эксперимент, получивший название «аргумент китайской комнаты». Данный эксперимент был нацелен на демонстрацию ошибочности ряда притязаний сторонников функционализма, и в частности, на критику компьютерной метафоры сознания.
«Аргумент китайской комнаты» в кратком виде заключается в следующем. Человек, знающий английский язык, но не понимающий по-китайски, заперт в комнате и не имеет персептивного контакта с внешним миром. Он получает тексты на китайском языке (вопросы), и, совершая над символами текста формальные операции в соответствии с некоторым алгоритмом, выдаёт преобразованные последовательности символов на китайском языке. Таким образом, если используемая программа настолько хороша, что позволяет человеку в комнате выдавать такие последовательности китайских символов, которые будут интерпретироваться носителями китайского языка как осмысленные ответы на вопросы, то для внешних наблюдателей, общающихся с испытуемым, будет казаться, что он понимает по-китайски. Однако, как утверждает Дж. Сёрл, данный мысленный эксперимент показывает, что неспособность наблюдателей отличить ответы человека от ответов компьютера не означает, что последний что-то действительно понимает: «сила моего аргумента состоит не просто е том, что различные машины могут иметь одни и те же входы и выходы при том, что их работа основана на разных формальных принципах, - дело вовсе не в этом.
Возможность преодоления противоречий в существующих концепциях сознания
В 1 главы 1 были рассмотрены наиболее успешные и влиятельные из предпринимавшихся когда-либо подходов к проблеме сознания и психофизического взаимодействия, представляющие на сегодняшний день освоенное «пространство» решений. Рассмотренные в 2 главы 1 вопросы соотношения концепций сознания и современной научной картины мира в определённом смысле задали парадигму нашего исследования и значительно сузили спектр возможных решений проблемы сознания. В свою очередь оставшиеся в качестве возможных, не противоречащие научной картине мира подходы к проблеме сознания представляют собой совершенно разнонаправленные, зачастую полярные взгляды на те или иные вопросы, связанные с ней. В такой ситуации решение вопросов, находящихся в тесной взаимосвязи с проблемой сознания, находится в прямой зависимости от выбора позиции в подходе к данной проблеме. К их числу относится и проблема искусственного интеллекта. Говоря иначе, специалисты в области искусственного интеллекта не способны решать касающиеся данного направления философские вопросы за счёт внутренних ресурсов, без привлечения концептуального аппарата, используемого при решении проблем сознания. Поэтому решение существующих в области искусственного интеллекта проблем становится возможным, по крайней мере, только после получения ответов на ряд вопросов, остро стоящих в философии сознания. Получение ответов может оказаться достаточно простым мероприятием, если исследователь пытается примкнуть к той или иной авторитетной концепции, в дальнейшем развивая, дополняя и уточняя её детали. История философии показывает нам, что такой подход является весьма распространённой и продуктивной практикой, зачастую приводящей к созданию философских школ. Однако, ситуация в современной философии сознания весьма непроста - на её «полях» сегодня происходят столкновения по самым различным вопросам, касающимся природы сознания, при этом сталкивающиеся идеи и подходы зачастую приводят к совершенно противоположным решениям и выводам. Поэтому попытка решения проблем, связанных с искусственным интеллектом, путём примыкания к одной из таких авторитетных линий в философии сознания, на наш взгляд, является бесперспективной, так как оставляет нерешёнными множество противоречий по ряду аспектов проблемы сознания. В таких условиях необходим альтернативный подход к проблеме сознания, учитывающий сильные и слабые стороны отдельных концепций. Одним из таких наиболее приемлемых и прогрессивных подходов, на наш взгляд, является подход, основанный на стремлении к согласованию между собой концепций различных мыслителей. Безусловно, процесс согласования между собой концепций требует, прежде всего, устранения имеющихся между ними противоречий. На наш взгляд перспективным направлением на пути к прояснению проблем сознания является синтез позитивных идей современных философов. При этом для возможности такого синтеза ему должна необходимо предшествовать процедура приведения терминологического аппарата концепций отдельных философов к общему онтологическому и гносеологическому базису и последующая его переработка или построение нового терминологического аппарата, удовлетворяющего требованиям, предъявляемым содержанием синтезируемых идей. Ниже будет показано, что такая переработка терминологического аппарата, о которой идёт речь, вовсе не подразумевает внедрение и использование новых терминов, а заключается лишь в уточнении смысла старых терминов, зачастую имеющих различное значение в рамках разных концепций. Целью таких мероприятий является исключение связанных с изначальными значениями термина коннотации и терминологической путаницы при синтезе различных идей и подходов.
Поскольку любые концепции можно рассматривать, как состоящие из посылок, отражающих принципы, положенные в их основу и получаемых посредством традиционных философских методов выводов, в процессе согласования концепций мы постараемся выявить эти принципы. Далее, при рассмотрении противоречий между теориями, мы попытаемся отыскать перспективу, взгляд с которой позволит утверждать, что они оказываются видимыми. Таким образом, проводимую в данном разделе работу следует рассматривать не как построение новой концепции сознания, а лишь как решение ряда вопросов, выводы в отношении которых необходимы в дальнейшем при исследовании проблем искусственного интеллекта.
Реализацию намеченного выше плана мы начнём с рассмотрения и анализа соотношения онтологических и гносеологических аспектов концепции биологического натурализма. В частности, нами будет рассмотрен ряд ключевых положений системы Дж. Сёрла, как одного из наиболее ярких и влиятельных представителей данного направления мысли. Анализ концепции Дж. Сёрла, на наш взгляд, удобнее всего начать с рассмотрения его способа решения проблемы ментальной каузальности. Как отмечалось выше в 1 главы 1 сознание, в соответствии с концепцией биологического натурализма, продуцируется мозгом и является его системным эмерджентным свойством. При этом его каузальная сила не выходит за рамки каузальной силы нейронов24. В связи с этим вопрос о признании сознания каузально действенным становится в зависимость от возможности проведения онтологической редукции ментальных процессов к нейронным. Дж Сёрл отвергает возможность такой редукции вследствие двойного доступа к этим феноменам: от первого и от третьего лица. Саму проблему ментальной каузальности он решает следующим образом: сознание оказывает влияние на поведение, будучи высокоуровневым свойством нейронных процессов, при этом онтологически отличным от них. Однако, как справедливо отмечается в [15] тезис об онтологической нетождественности ментальных процессов нейронным так уточняет статус сознания, как высокоуровневого свойства мозга, что оно перестает являться альтернативным описанием последнего25. А это в свою очередь приводит к необходимости признания за сознанием статуса обособленного феномена, на который не распространяется каузальная сила нейронных событий, то есть эпифеноменом. Такие, явные, на первый взгляд, противоречия внутри концепции Дж. Сёрла на наш взгляд возникают вследствие особого понимания им соотношения онтологического и гносеологического, что как отмечалось выше, требует прояснения.
Существенной деталью концепции биологического натурализма американского философа является отрицание возможности построения исчерпывающей реальность онтологии в перспективе от третьего лица. Причиной этого оказывается тот факт, что наряду с объективной реальностью существует субъективная26, попытки встроить которую в онтологическую схему «от третьего лица», по мнению Дж. Сёрла, обречены на провал: «онтологически утверждение, что вся реальность объективна, если говорить на языке нейробиологии, попросту ложно. В целом, ментальные состояния имеют несводимо субъективную онтологию» [117, с. 39]. Он оговаривается при этом, в каком смысле он употребляет термин «объективна»: «постоянно путают утверждение, что мы, насколько возможно, должны стараться исключить личные субъективные предрассудки из нашего поиска истины, и утверждение о том, что реальный мир не содержит нередуцируемых субъективных элементов. А эта путаница, в свою очередь, основывается на путанице эпистемологическим смыслом различия субъективного и объективного и онтологическим смыслом... Онтологически различие фиксирует разные категории эмпирической реальности...» [117, с. 39]. Итогом разделения Дж. Сёрлом онтологического и эпистемологического смысла различий между субъективным и объективным является разделение собственных онтологических построений на онтологию «от первого лица» и онтологию «от третьего лица», не сводимые одна к другой: «поскольку ментальные феномены сущностным образом связаны с сознанием и поскольку сознание, в сущности, субъективно, из этого следует, что онтология ментального, в сущности, есть онтология от первого лица» [117, с. 40].
Мы не согласны с такими выводами, поскольку традиционное понимание онтологии, на наш взгляд, основывается на том, что учение о бытии должно содержать в себе и описывать все существующие виды реальности (в том числе субъективную и объективную). Онтология представляет собой учение, объединяющее все возможные разрозненные формы бытия, то есть представляющее мир единым и целостным. Поэтому допущение онтологии «от первого лица» и «от третьего лица», на наш взгляд, расточительно, поскольку требует согласования между собой двух онтологий, и необоснованно. Мы полагаем, что субъективное и объективное следует скорее признать формами бытия, различающимися эпистемологически. При таком подходе ментальные процессы должны быть признаны онтологически тождественными физическим (в силу их каузальной зависимости от последних), обладающими, однако, различным способом доступа к ним наблюдателя, то есть различными эпистемологически.
Перспективы доктрины компьютерного сознания и онтологический статус искусственного интеллекта
Как отмечалось в 2 главы 1, начиная с работ А. Тьюринга, искусственный интеллект формирует в современной философии проблемное поле тесно связанное с проблематикой сознания. Именно поэтому в настоящем исследовании целый параграф был посвящен проработке онтологических и гносеологических аспектов проблемы сознания и построению его картины. В данном заключительном параграфе мы попытаемся применить выводы, полученные относительно различных проблем связанных с сознанием в 1 главы 2, опираясь на методологические установки, выработанные в 2 главы 1 в отношении проблем искусственного интеллекта. Нашей основной задачей в данном параграфе является задача установления онтологического статуса процессов компьютерного «мышления», выполнение которой подразумевает решение ряда более мелких проблем, таких как определение возможности «сильного» варианта искусственного интеллекта, анализ аргумента о неформализуемости и некоторых других проблем. Помимо этого, нашему рассмотрению в данном параграфе подлежат такие аспекты проблематики искусственного интеллекта, как перспективы включения искусственного интеллекта в сферу социальных взаимоотношений, моральные и этические вопросы в отношении искусственного интеллекта и т.д. Также, мы рассмотрим, к каким выводам приводит нарисованная нами в 1 главы 2 картина сознания при рассмотрении ставшего классическим в области философии искусственного интеллекта мысленного эксперимента - «аргумента китайской комнаты». Однако прежде чем начать двигаться к поставленной цели необходимо в более отчётливой форме сформулировать стоящую перед нами проблему. Для этого мы попытаемся представить её в виде вопроса, ответ на который прояснит ключевые её аспекты. Под онтологическим статусом процесса компьютерного «мышления» мы понимаем то, какие формы бытия он может затрагивать. Речь идёт о таких обозначенных нами в 1 главы 2 формах бытия, как объективная и субъективная реальность. Очевидно, что данная проблема возникает лишь в отношении второй формы, поскольку установление объективной формы бытия не является проблемой40: мы можем наблюдать и фиксировать результаты деятельности интеллектуальных агентов. Первоначальная постановка вопроса («может ли машина мыслить?»), сформулированного на заре возникновения искусственного интеллекта, была ориентирована как раз на выявление онтологического статуса искусственного интеллекта. Анализ работ, посвященных поискам ответа на данный вопрос, приводит нас к выводу о неудовлетворительности такой формулировки, поскольку в рамках данной полемики сам термин «мышление» отличается широтой и неоднозначностью трактовок. Основная тенденция подхода к данному термину достаточно точно подмечена И. Ю. Алексеевой: «Обратившись к истории обсуждения вопроса “Может ли машина мыслить? ”, нетрудно различить в этом обсуждении по крайней мере две стратегические линии. Одна из них связана со стремлением определить мышление (или сформировать, разработать такое понятие мышления), которое давало бы возможность говорить о наличии мышления у машины. Другая линия характеризуется стремлением выявить такие характеристики мыслительной деятельности человека, которые никак не могут быть приписаны компьютеру и отсутствие которых не позволяет говорить о мышлении в полном смысле этого слова.» [4, с. 175]. И если второй подход репрезентирует установки здравого смысла, то в рамках первого зачастую встречаются весьма экстравагантные позиции, вменяющие мыслительную деятельность весьма простым артефактам. В частности, Дж. МакКарти считает что «такая простая машина, как термостат, может считаться имеющей определенные взгляды, мнения, и обладание взглядами является, по-видимому, характерной чертой большинства машин, способных проблем» [173]. Однако, такая позиция, относящаяся согласно классификации И. Ю. Алексеевой к первой линии, на наш взгляд, не является конструктивной, поскольку не проясняет природу и сущность
В этом отношении мы считаем справедливым замечание, высказанное Дж. Сёрлом: «Нас просят принять в качестве открытия, сделанного сильным искусственным интеллектом, что кусок металла на стене, употребляемый нами для регулирования температуры, обладает убеждениями в точности в том же самом смысле, в каком мы, наши супруги и наши дети обладают убеждениями... раз мы принимаем эту идею всерьёз, заметьте что истинность его была бы фатальной для претензий сильного искусственного интеллекта быть наукой о сознании. Ибо теперь сознание -повсюду. Мы то хотели узнать, чем отличается сознание от термостатов и печеней» [183, с. 434].
Можно попытаться избавиться от недостатков приведённой выше формулировки, уточнив интересующий нас аспект мышления: могут ли машины обладать квалитативными состояниями! Однако такая формулировка, на наш взгляд, также неудовлетворительна, поскольку, несмотря на то, что она уточняет то, что рассмотрению подлежит аспект субъективной реальности, она допускает неоднозначность понимания термина «машина». Очевидно, что определение машины как рациональной системы, каждое состояние которой детерминировано предыдущим состоянием, неудовлетворительно, поскольку допускает очень широкие трактовки, что может увести нас в сторону от предмета нашего рассмотрения. Если принимать принцип сверхдетерминизма, человеческий мозг также необходимо относить к классу машин, что в свою очередь позволяет получить положительный ответ на поставленный выше вопрос - некоторые машины могут обладать квалитативными состояниями. Такой ответ, в свою очередь, подсказывает нам очередную формулировку вопроса, какие машины моеуш обладать квалитативными состояниями, а какие - нет?
Данная формулировка, на наш взгляд, обладает двумя достоинствами. С одной стороны, она предполагает, что в роду имён «машины» можно провести дихотомию, выделив в нём два вида: машины, обладающие квалитативными состояниями и лишённые такого свойства. Такая формулировка предполагает допущение принципиальной возможности создание «сильной» версии искусственного интеллекта, что, в свою очередь, предполагает возможность создания «слабой»41 версии. С другой стороны, данный вопрос, содержащий «какие» таким образом специфицирует проблему возможности «сильного» искусственного интеллекта, что позволяет рассматривать такую возможность относительно разных принципов организации таких машин. Учитывая сказанное выше, мы выстроим поиск ответа на поставленный вопрос в следующем порядке. Поскольку его формулировка предполагает возможность реализации системы, успещно эмулирующей человеческое поведение, то первым шагом на пути к получению ответа должно быть доказательство возможности «слабого» искусственного интеллекта и опровержение аргументов, направленных против неё. Основным таким аргументом является проблема неформализуемости поведения, заключающаяся в невозможности описать в виде алгоритма бесконечно вариативную человеческую деятельность. Следующим шагом на нашем пути должно стать решение вопроса о том, не являются ли условия, необходимые для создания «слабого» искусственного интеллекта в то же время достаточными для его «сильной» версии. Такое предположение отнюдь не является чем-либо случайным -именно такую позицию защищает отечественный философ В. В. Васильев. На данном этапе нами будет рассмотрен один из основных аргументов в философии искусственного интеллекта, в рамках которого рассматриваются вопросы возможности реализации его «слабой» и «сильной» версий -«аргумент китайской комнаты». В заключении мы выясним какие содержания принимает основной постулат когнитивной науки, проводящий параллель между естественным и искусственным интеллектом - так называемая компьютерная метафора сознания. Это позволит нам установить, в каком контексте возможно проводить аналогию между человеческим и машинным разумом, а также, получить ответ на искомый нами вопрос.
Как и отмечалось выше, мы начнём движение к поставленной цели с решения проблемы неформализуемости поведения. Данная проблема является одним из основных возражений против возможности создания «слабого» искусственного интеллекта, то есть интеллектуальной системы, способной эмулировать человеческое поведение. Первоначально данное возражение было сформулировано ещё А. Тьюрингом в работе «Вычислительные машины и интеллект» [194]. Позже основными сторонниками его были Хьюберт и Стюарт Дрейфусы, написавшие ряд критических статей против искусственного интеллекта. Содержание данной проблемы кратко может быть сформулировано следующим образом: «человеческое поведение является слишком сложным для того, чтобы его можно было описать с помощью какого-либо простого набора правил, а поскольку компьютеры не способны ни на что, кроме выполнения множества правил, они не способны проявлять и такое же интеллектуальное поведение, как люди» [111, с. 1253]
Похожие диссертации на Проблема искусственного интеллекта : онтологические и гносеологические аспекты
