Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Происхождение и основы античной герменевтики. Исторические формы истолкования 18
1.1. У истоков герменевтического метода. Искусство прорицания Древней Греции и Рима 18
1.2. Контекст бесписьменной культуры: соотношение сакрального и профанического типов понимания 30
1.3. Религиозно-мифологический тип понимания. Первые опыты прорицания и истолкования 40
1.4. Способы овладения сокровенным знанием и методы его истолкования 46
1.5. Оракулы и пророки 57
Глава 2. От образа к тексту 69
2.1. Можно ли понимать нечто во сне? 69
2.2. Истолкование как способ удостоверения знания 76
2.3. Античная герменевтика и риторика 83
Глава 3. Герменевтика как искусство истолкования текста 89
3.1. «Герма» - Гермес- герменевтика 89
3.2. Универсальные корни аллегорического метода истолкования 91
3.3. Символическое истолкование и понимание мира 96
3.3.1. Орфизм и новое истолкование смысла человеческого существования 96
3.3.2. Пифагорейцы: школа как способ жизни 99
3.3.3. «Когнитивная герменевтика» пифагорейцев 104
3.4. Предмет герменевтики и ее когнитивные границы 107
Глава 4. От текста к традиции: библейский экзегезис 115
4.1. Дохристианский библейский экзегезис и его методология 115
4.2. Иудейский экзегезис: типология смысла 122
4.3. Иудейская герменевтика: особенности интерпретации и типология принципов 131
4.4. Эволюция методов католической герменевтики 134
4.5. Очерк протестантской герменевтики. Поиск исторических критериев достоверности 140
4.6. Библейская герменевтика и типы истолкования 144
Глава 5. Философская герменевтика и ее методология 150
5.1. Предмет философской герменевтики и его эволюция 150
5.2. Принцип «герменевтического круга» и проблема понимания 153
5.3. Феноменологическая герменевтика 166
5.4. Герменевтическая дуга 168
Глава 6. Когнитивная герменевтика рационального дискурса 171
6.1. Проблема непротиворечивости герменевтического дискурса 171
6.2. Логическая герменевтика и философская аргументация 188
6.3. Герменевтика и искусственный интеллект 205
Глава 7. Когнитивная герменевтика субъекта науки 215
7.1. Как возможно научное открытие? 218
7.2. Герменевтический анализ научного открытия 224
7.3. История одной теории 228
7.4. Субъективный подтекст научной концепции 231
Заключение 240
Список использованной литературы 244
- У истоков герменевтического метода. Искусство прорицания Древней Греции и Рима
- Можно ли понимать нечто во сне?
- «Герма» - Гермес- герменевтика
- Дохристианский библейский экзегезис и его методология
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Каждая эпоха в истории философии поглощена своими собственными идеями. Их разнообразие и степень освоения зависит от многих причин и условий - не только социальных, политических или практических, но также от причин глубинных и более тонких - интеллектуальных, эпистемологических. Рост знания и накопление опыта философствования, формирование философских концепций, сохранение доктрин и изменение приоритетов - все это факторы развития философской мысли. Но не только содержательная сторона проблематики характеризует ту или иную философскую школу или даже целую эпоху в истории философии. В общей картине формирования философских школ и направлений исследования можно увидеть самый широкий круг рассматриваемых ими проблем, но что особенно важно - и тот базисный способ или метод, которым эти проблемы решаются.
Плодотворность метода и концептуальная глубина принимаемых способов и путей решения философских проблем часто зависит от того, что формулируется в качестве исходной точки философствования, какова порождающая их идея. Как и в любой области познания, в философии выбор путей решения проблемы и выдвижение гипотез предполагает принятие определенных предпосылок (в том числе явно не формулируемых или даже не полностью осознаваемых). Они зависят не только от культурных моделей и предпочтений, от различий в подходах и интерпретациях, от глубины понимания и анализа философских проблем и т.п., но и от уровня когнитивного развития людей, от когнитивных особенностей их менталитета на различных этапах эволюционной истории человеческого рода. Поэтому развитие наших философских представлений, в том числе представлений о человеческом познании - это результирующая биологической, когнитивной и культурной эволюции. Это результат коэволюции нашей когнитивной системы, наших когнитивных способностей (восприятия, мышления, памяти, сознания) с одной стороны, и нашей культуры, наших культурно-информационных моделей - мифов, религиозных доктрин, философских учений, научных теорий, а также методов обоснования, аргументации, доказательства, стандартов решения проблем и т.п. - с другой.
Понимание, впервые выделенное философской герменевтикой в качестве специальной проблемы, до сих пор остается весьма актуальной и дискуссионной темой
5 философских, эпистемологических и когнитивно-психологических исследований. И это неудивительно, т.к. понимание - это важнейший аспект мышления, без понимания нет, и не может быть мышления как такового, будь то человеческое мышление (пространственно-образное, знаково-символическое, логико-вербальное), перцептивное и знако-символическое мышление приматов и других живых существ или даже компьютерное мышление создаваемых людьми искусственных интеллектуальных устройств. Как важнейший аспект человеческого мышления понимание, естественно, также подлежит когнитивной и культурной эволюции. В силу этого в поле зрения эпистемологических исследований оказывается и эволюция человеческого понимания (в качестве когнитивной, мыслительной способности людей), и (тесно связанная с этой эволюцией) эволюция наших философских, эпистемологических, психологических и пр. представлений о понимании, эволюции методов понимания, методов истолкования и интерпретации, методов изучения и анализа понимания.
Широкое понимание эволюции, перешагнувшее узко дисциплинарные рамки, делает актуальным изучение эволюции познавательных способностей человека, закономерным следствием которой является эволюционный взгляд на развитие познавательных способностей человека и на познание в целом. Эта проблематика, зародившаяся внутри школы эволюционной эпистемологии (Д.Кэмпбелл, Ч.Ламсден, К.Лоренц, М.Рьюз, Э.Уилсон, Г.Фоллмер и др.), активно дискутируется современными отечественными учеными: философами, науковедами, биологами (И.А.Бескова, И.К.Лисеев, И.П.Меркулов, А.П.Огурцов, А.В.Олескин, Б.Г.Юдин). Когнитивная эволюция, о которой размышляют эти исследователи, все чаще рассматривается как новая концепция, способная показать общую тенденцию развития мышления и/или познания и при этом может представлять собой приемлемую модель актуального поиска ответов на собственно философские вопросы. К числу таковых относится познание внутренней (когнитивной) природы человеческого понимания, рассмотрение эволюции методов истолкования и интерпретации, раскрывающихся в широком диапазоне сменяющих друг друга исторических типов миропонимания и знания. Именно в этом контексте осуществлено данное диссертационное исследование.
В соответствии с эволюционной теорией познания, понимание предстает как результат интеллектуальной деятельности мышления, опирающегося на предшествующий опыт и знание, обеспечивающие понимание. В этом смысле основной тезис эволюционной эпистемологии: "эволюционное мышление универсально" (Г.Фоллмер) - интерпретируется двояко: как указание на происхождение мышления (результат эволюции), и как метод или базисный подход, пригодный для изучения развивающихся объектов.
Рассматривая эволюцию методов понимания в широком контексте познавательного процесса, диссертант опирается на вышеизложенный эволюционно-эпистемологический подход. Изучение герменевтики с точки зрения становления и развития ее предметной области, неизбежно в этом случае приводит к рассмотрению эволюции герменевтического метода. Актуальность заявленной темы, а также концептуальная новизна исследования состоит в следующем: историческая смена когнитивных парадигм не может не привести к изменению типа понимания, изменение социокультурного фона детерминирует традицию, заставляя изменять позицию и подходы исследователя, если он не только стремится понимать и интерпретировать, но и быть понятым современным ему научным сообществом.
Исследовательская деятельность редко обходится без обсуждения и комментирования чьих-то чужих текстов, без цитирования и попыток интерпретировать этот чужой текст, без попыток нового, возможно, более глубокого проникновения в тот первоначальный, исходный материал, который используется для уточнения понятий, выстраивания собственных концепций или обоснования новых теорий. Интерпретировать текст означает проникнуть в его смысл. В большинстве случаев смысл философского текста формируется тем, что может быть схвачено с первого взгляда или может быть следствием возникающих у читателя аналогий, что совпадает с его философскими установками и принимаемыми точками зрения. Однако всегда ли подобный процесс понимания смысла текста должен носить стихийный характер, не нуждается ли он в некоторых рекомендациях, способных обуздать эту видимую хаотичность восприятия смысла, направить ее в систематическое русло? Можно ли свести к минимуму потери в понимании подлинного смысла текста, возмущающим и искажающим влиянием индивидуальных психологических, исторических, языковых и культурных установок читателя и различием точек зрения автора и читателя, неминуемо возникающих в силу их принадлежности к различным философским традициям, культурам и историческим эпохам? Методология философской интерпретации, способная помочь в этом случае, не разработана и редко обсуждается. В этих условиях значительно возрастает роль эпистемологической и методологической рефлексии по поводу проблемы интерпретации и истолкования, эволюции методов и оценки их эффективности.
Эволюция методов герменевтики рассматривается в диссертации в широком плане сменяющей друг друга последовательности задач и исторических контекстов, обусловивших разработку тех конкретных методов истолкования и интерпретации, которые сформировали реально существующие (и прошлые) традиции. Рассматривая предпосылки становления специальных методов интерпретации, классифицируя и систематизируя эти методы, диссертант опирается на религиозно-теологический, историко-философский, методологический опыт анализа. Тем самым создается основа для воссоздания общей (целостной) картины становления герменевтики и эволюции ее методов.
Актуальность избранного направления исследований обусловлена и усиливается потребностями философского осмысления проблемы истолкования и интерпретации в концептуально-историческом аспекте рассмотрения, который фактически отсутствует в нашей отечественной литературе. Кроме того, герменевтическая проблематика и ее методология имеют не только теоретико-познавательную ценность, но и практическое значение. Речь идет, прежде всего, о появившейся в последнее время перспективе приложения методов герменевтики в области разработки искусственного интеллекта. Столкнувшись с принципиальной невозможностью создания вычислительной модели сознания, разработчики компьютерных систем обратились к герменевтической традиции. С одной стороны, герменевтика используется ими как основание для аргументации против принципиальной возможности создания искусственного интеллекта вообще. С другой стороны, герменевтика может предложить разработчикам подобных систем определенные методы и критерии, которые подразумевают понимание естественных языков и представление знаний социального мира. Наконец, наряду с этим, уяснение философской перспективы разработок систем искусственного интеллекта позволяет рассматривать их как своеобразный «экспериментальный» полигон, способный поддержать или отвергнуть некоторые философские идеи и подходы в области онтологии, эпистемологии и когнитологии.
Степень разработанности проблемы
Обсуждаемые в диссертации проблемы лежат в русле основных тенденций развития онтологии, эпистемологии и методологии науки. Основная проблематика герменевтики традиционно рассматривается философами в зависимости от их философской позиции. Так, понимание онтологии как сферы содержащихся в языке смыслов и значений восходит к герменевтике, которую рассматривают либо в широком смысле - как теорию истолкования и понимания, либо в узком смысле - как вспомогательную дисциплину, методологический аппарат которой способен облегчить понимание сообщения по каким-то причинам не подлежащее простому истолкованию.
Уже в эпоху античности толкователи «священных» текстов столкнулись с проблемой понимания смысла этого рода текстов. Средневековые толкователи, прежде всего, богословы и толкователи Священного Писания, были далеко не единодушны в вопросе о смыслах того или иного термина, пассажа или фрагмента Библии. В эпоху Реформации ситуация осложнилась тем, что не только представители разных религиозных конфессий стали отстаивать собственный взгляд на смысл интерпретируемого материала, но в дебаты об аутентичности и сакральности текста включились филологи, историки, юристы. И если юристы рассуждали о том, что считать юридической нормой (как понимать юридическую норму), то все остальные: теологи, философы, историки, филологи, т.е. те, кто работал с текстом, ставили вопрос шире: что следует выдвигать в качестве гарантии правильной интерпретации текста? С этого момента, как показано в диссертации, герменевтика перешагнула рамки вспомогательной дисциплины.
Философская герменевтика рождается из первых попыток теоретически углубленной рефлексии по поводу сущности истолковательной деятельности и связана с именами В.фон Гумбольдта, Ф.Шлегеля, Ф.Шлейермахера. Так, Гумбольдт в своих антропологических, педагогических и языковедческих трудах придает значение понятию понимание. И хотя на самом деле он не выработал эксплицитно герменевтической теории, он, тем не менее, ссылается на идею герменевтического круга. Его дело продолжил и развил Ф.Шлейермахер. Герменевтическая система Шлейермахера (в ее сравнении со всей предшествующей герменевтикой) наиболее полно освещается и дополняется Вильгельмом Дильтеем, который на первое место выдвигает проблему поиска объективных оснований гуманитарного знания, в результате чего проблема понимания становится центральной проблемой философской (или общей) герменевтики.
Философская герменевтика XX в. в лице М.Хайдеггера и Г.-Г.Гадамера перенесла свое внимание с проблемы истолкования на экзистенциальное понимание, которое рассматривалось скорее как прямой, аутентичный способ бытия в мире, а не как способ познания. Реакцией на релятивизм этой позиции было появление так называемой критической герменевтики (К.-О.Апель и Ю.Хабермас), нацеленной на методологически саморефлексивную и всеобъемлющую реконструкцию социальных оснований дискурса и интерсубъективного понимания. Наконец, П.Рикёр в своей феноменологической герменевтике сделал попытку синтезировать различные герменевтические течения со структурализмом и феноменологией.
Стремясь преодолеть провалы в аргументации известных философских систем, польский философ Б.Вольневич выдвинул концепцию логической герменевтики, позволяющей путем перевода основных положений философской теории на язык логического исчисления преодолеть некоторые принципиальные недостатки и ограничения последней. По его мнению, понимание возникает лишь тогда, когда теория изложена (позволяет себя реконструировать) связно и логически корректно. В этом случае читатель получает ключ к аргументации автора изучаемой им философской системы. Сама же логическая герменевтика представляет собой множество правил и критериев, совокупность которых управляет логической интерпретацией философских систем.
Используя некоторые герменевтические открытия, такие специалисты в области искусственного интеллекта, как Х.Дрейфус, Т.Виноград и Ф.Флорес подвергли критике возможность формализации ментальных процессов и поставили под сомнение всю программу создания компьютерных систем искусственного интеллекта. Дрейфус при этом обращается к герменевтической философии Хайдеггера, а Виноград и Флорес опираются на герменевтически обоснованный технический аргумент. Оказывается, что, будучи новым источником сомнений, герменевтика, тем не менее, может прояснить проблемы относительно природы значения и понимания, и помочь в реконструкции функционалистской парадигмы, которой придерживается большинство современных исследователей.
Первый систематический опыт исследования проблем герменевтики в отечественной литературе нашел отражение в книге «Герменевтика: история и современность» (М., Мысль. 1985). Авторы этой книги с марксистских позиций критикуют основные положения философской герменевтики, часто при этом недооценивая и упуская из вида многие ее позитивные результаты и достижения.
В том же году С.С.Гусев и Г.Л.Тульчинский опубликовали книгу «Проблема понимания в философии» (М., 1985), в которой подвергли философско-гносеологическому анализу проблему понимания, выявляя механизмы понимания, рассматривая философский смысл и социально-практическое значение процесса понимания. Они рассматривают герменевтику как теорию, искусство и философию понимания, противопоставляя ей диалектику. Книга довольно популярно рассказывает о природе и процедурах человеческого понимания, описывает динамику социальной коммуникации.
Единственным учебным пособием по проблеме понимания на русском языке является книга А.А.Брудного «Психологическая герменевтика» (М., 1998). Правда
10 слово герменевтика в учебнике встречается только три раза: в ссылке на зарубежный источник (с.6); герменевтика квалифицируется как "наука о понимании текста" (с.25); наконец, герменевтика упоминается в одном ряду с семантикой - "обе дисциплины", по мнению автора, призваны повлиять на образовательный процесс, и хотя "в цивилизованных странах общая (генеральная) семантика и герменевтика достигли более заметного развития, нежели на пространстве СНГ,... на образовательный процесс они повлияли еще недостаточно" (с.242).
В этой ситуации необходимым и своевременным представляется прояснение предметной области философской герменевтики, уточнение ее границ и обоснование тех рациональных моментов истолкования и интерпретации, которые в конечном итоге свидетельствуют о методологии понимания.
Из отечественных философов, серьезно занимающихся проблемами герменевтики, следует отметить труды В.Г.Кузнецова. В своей монографии «Герменевтика и гуманитарное познание» (1991) автор выдвигает оригинальную герменевтическую интерпретацию философии языка Л.Витгенштейна. Среди важных теоретических результатов этого автора - разработка и обоснование логико-семантического минимума понимания и в особенности выявление и формулировка основ специфической логики гуманитарного познания, где центральное место принадлежит мереологическим умозаключениям.
Имеется обширная литература, в которой представлены результаты исследования проблем становления и философского обоснования процессов познания на основе современной эволюционной эпистемологии, опирающейся в своих решениях на комплекс наук, объединенных когнитологией. Среди авторов этих новейших разработок следует отметить: И.А.Бескову «Эволюция и сознание (когнитивно-символический анализ)», 2001; И.П.Меркулова «Когнитивная эволюция», 1999; Л.П.Киященко «В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка)», 2000)и др.
Методологическая основа исследования.
Методологической основой исследования являются фундаментальные идеи и принципы современной эпистемологии и методологии научного знания, а также общая эволюционная концепция развития культурно-исторического процесса. Диссертационное исследование опирается на целостный подход в отношении поставленных проблем, а также использует традиционные методы философского анализа в сочетании с приемами герменевтического, феноменологического и логико-методологического подходов к обсуждению поставленной проблемы.
Много ценных идей дало изучение трудов выдающихся представителей герменевтики: Ф.Аста, Ф.Шлейермахера, В.Дильтея, М.Хайдеггера, П.Рикёра, Г-Г.Гадамера, Г.Г.Шпета и др., а также обращение к исследованиям отечественных и зарубежных философов, в особенности, В.И.Аршинова, А.М.Анисова, Л.Б.Баженова, И.А.Бесковой, Ж.Б.Бекбосыновой, Б.Вольневича, В.Л.Васюкова, П.П.Гайденко, А.Гжегорчика, И.АХерасимовой, Г.В.Гриненко, А.Ф.Зотова, И.Т.Касавина, М.С.Козловой, В.Г.Кузнецова, В.А.Лекторского, А. С.Майданова, Е.А.Мамчур, В.И.Маркина, И.П.Меркулова, ЛА.Микешиной, С.С.Неретиной, А.Л.Никифорова, А.П.Огурцова, Е.Пежановского, А.А.Печенкина, В.Н.Поруса, Б.И.Пружинина, В.Л.Рабиновича, М.А.Розова, В.М.Розина, Г.И.Рузавина, Ю.В.Сачкова, Н.М.Смирновой, Е.Д.Смирновой, В.С.Степина, П.Д.Тищенко, В.П.Филатова, Е.Л.Чертковой, В.С.Швырева, Б.Г.Юдина. Основным исследовательским материалом для выработки концептуального аппарата диссертации явились: мифология Древней Греции и Рима, мировые религии европейско-средиземноморского ареала, европейская философия.
Цели и задачи исследования.
Диссертация посвящена исследованию онтологических предпосылок и эпистемологических оснований эволюции методов философской герменевтики. Цель диссертации состоит в обосновании эпистемологической модели эволюции методов понимания, расширяющей теорию познания за счет включения герменевтического подхода в учение о методе. Реализация этой основной цели исследования предполагает решение следующих конкретных задач: проанализировать онтологические предпосылки и эпистемологические основания эволюции герменевтического метода как одного из перспективных направлений развития философской мысли, способного внести позитивный вклад в развитие теории познания (учение о методе); выявить исторические корни герменевтики и систематизировать правила истолкования, наиболее характерные для определенных эпох и культурно-исторических традиций (становление практики истолкования на всех исторических этапах развития методов интерпретации в ее движении от искусства к теории); осуществить их сравнительный анализ; выявить типы понимания; показать, что истолкование включает в себя анализ и развитие процесса понимания, и что искусство интерпретации закреплялось в виде конкретных правил, и осознавалось как метод интерпретации; обосновать предметную область когнитивной герменевтики и продемонстрировать познавательную ценность когнитивной герменевтики в отношении понимания внутренних механизмов научного творчества.
Новизна научного исследования
Настоящее диссертационное исследование нацелено, прежде всего, на то, чтобы восполнить практически отсутствующий в отечественной литературе анализ условий возникновения методов философской герменевтики. Эволюция методов герменевтики рассматривается вместе с развитием знания, что позволяет выстраивать весь привлекаемый материал исследования таким образом, чтобы показать последовательность (и преемственность) исторически сменяющих друг друга типов понимания. В поиске истоков зарождения методов античной герменевтики, обнаруживаются определенные инварианты понимания, которые, попадая в другую эпоху, представляют собой эпистемологические нормы в аргументации современных философских теорий и концепций. Такими инвариантами, в первом приближении, можно считать специфически античное понимание условий правильного истолкования и интерпретации, что дает основание воссоздавать и реконструировать эпистемологические нормы, обнаруживаемые у орфиков, пифагорейцев, Платона и у других философов.
Следующий переломный этап в развитии проблемы понимания и интерпретации обусловлен распространением христианства и выдвижением на первый план так называемой библейской герменевтики. Задача реконструкции методологического аппарата библейской герменевтики осуществляется за счет обращения к текстам Пятикнижия (Торы) и к книгам Ветхого и Нового Завета. Особое внимание в диссертации уделено выявлению и систематизации методов истолкования и интерпретации в ветхозаветном (иудейском) и библейском (христианском) экзегезисе, их сравнительному анализу. В диссертации проводится мысль о том, что устанавливаемые правила истолкования находятся в полной зависимости от религиозных установок и моральных норм рассматриваемых вероучений. Однако и здесь мы обнаруживаем эпистемологические инварианты, удостоверяющие смысл сокровенного знания и пригодные для практического приложения этих правил по отношению к пониманию текстов самого разного содержания и сложности содержащегося в них смысла.
Конкретизация и селекция типов интерпретации осуществляется, исходя из общей концепции диссертационного исследования, которая подразумевает решение, по крайней мере, трех взаимосвязанных проблем: (1) - составить общее представление об эволюции методов понимания и интерпретации (в нашем контексте - это эволюция методов философской герменевтики); и при этом (2) максимально точно отразить специфику каждого из воссоздаваемых типов истолкования, соотнося их с миропониманием, верованием, религиозными установками и, наконец, традицией. В этом смысле задача настоящего исследования состояла также в том, чтобы (3) показать преемственность традиций истолкования, благодаря которой мы сегодня можем размышлять об эволюции в самом широком культурно-историческом и философском контексте - как о коэволюции познания, понимания и их методологии.
Обращение к истории герменевтики показывает, что вся деятельность, связанная с интерпретацией продиктована общей тенденцией развития человеческого познания, которое не удовлетворяется текущим смыслом вещей, но стремится к пониманию на уровне сущностей, к пониманию того, что скрыто в глубине предмета познания. Обоснована прямая зависимость между предметом истолкования (способом понимания "текста") и методами истолкования и понимания. Это порождает видимую "множественность герменевтик", за которой на самом деле стоит преемственность идей и поиск адекватного метода.
Зародившись на исходе древних времен, деятельность истолкования устного (священного) слова представляла собой одну из архаических форм коммуникативной деятельности, и занимала срединное положение между ритуалом и культом. В эпоху античности практика истолкования постепенно приобретала черты профессиональной деятельности. Греческая античность относилась к герменевтике как к искусству. При переходе от средневековья к Возрождению возобновляется интерес к искусству истолкования (вплоть до Нового времени); в 18-19 вв. герменевтику понимают как теорию истолкования; наконец, в 20 в. возникает философская герменевтика.
Переломный момент в развитии герменевтики связан с возникновением основной проблемы, касающейся методологии интерпретации: возможно ли одно определенное толкование или герменевтическая задача бесконечна? Из потребности получения общезначимого смысла выросла методика интерпретации - в виде свода правил, приспособленных к задачам тех областей знания, материал которых нуждается в правильном понимании и адекватной интерпретации.
Основные положения, выносимые на защиту:
Новизна диссертационного исследования состоит в попытке целостного рассмотрения становления и развития методов истолкования и понимания, представленного в широком культурно-историческом контексте; в обосновании методологии понимания, расширяющей теорию познания за счет включения герменевтического подхода в учение о методе.
Выявлены онтологические предпосылки и эпистемологические основания творческих методов достижения общезначимого смысла и показано, что возможность общезначимой интерпретации выводима из когнитивной природы человеческого понимания.
В ходе исследования условий и предпосылок эволюции методов философской герменевтики получены следующие конкретные результаты, выносимые на защиту:
Показано, что эволюция методов понимания имеет длительную историю. Исторические корни герменевтического метода восходят к древнейшей коммуникативной практике устного толкования, элементы которой сохраняют свою значимость и по сей день. Выявлены определенные исторические типы понимания и установлена прямая зависимость между уровнем знания и типом понимания (и/или миропонимания), по отношению к которому техника и методика истолкования выступает как способ овладения сокровенным смыслом знания.
Проведена реконструкция становления и развития античной герменевтики как искусства интерпретации - от искусства истолкования устных высказываний и комментирования поэтических и литературных текстов, и дальше - к становлению методологии истолкования и понимания исторических и философских концепций.
Показано, что уже в античной герменевтике наметилась тенденция к универсализации предмета понимания: от понимания произносимого высказывания и устной речи - искусства вести диалог, до текста написанного; а также тенденция к универсализации деятельности понимания (от практического умения и профессионального истолкования - до способа познания и существования человека). Это позволило сделать вывод о формировании герменевтического протометода и о направленности развития самой герменевтики от искусства к науке. Появление системы правил и приемов интерпретации положило начало формированию герменевтики как систематического учения об изложении этого материала. Определено место античной герменевтики в системе научного знания и определены границы ее методологии.
Выявлены основные типы истолкования, присущие библейской герменевтике и установлено, что эволюция методов философской герменевтики восходит к практике экзегезиса. Дохристианский (ветхозаветный) и христианский экзегезис выработали собственные специальные своды правил истолкования. Эти правила, систематизирующие предписания правильного истолкования священных текстов, свидетельствуют о формировании общей методологии понимания и о тех ограничениях, которые накладывает религиозная доктрина и традиция.
Показано, что возникновение в ХГХ-ХХ вв. философской герменевтики знаменует собой дальнейшее развитие герменевтического метода, вышедшего за рамки экзегезиса, и направленного теперь на философское осмысление взаимоотношения человека и мира. Понимание требует близости между читателем и предметной направленностью текста и предстает как раскрытие мира, скрытого глубинной семантикой текста.
Показано, что герменевтика рационального дискурса возможна при использовании достижений современной логики и эпистемологии. На смену методам устранения противоречия в истолковании приходят методы ограничения его последствий и умение использовать противоречивый дискурс в целях истолкования. Установлено также, что недостатки философской аргументации в некоторых концепциях и теориях преодолимы с помощью перехода к логическим моделям дискурса истолкования, свободным от двузначности, энтимемичности и противоречивости.
Показано, что когнитивная герменевтика дает возможность расширить сферу традиционных герменевтических методов за счет вовлечения в орбиту ее исследований специфики человеческого фактора научного открытия, влияющего на внутренние механизмы процесса научного творчества.
Диссертация является философским исследованием, в котором впервые обосновывается необходимость выделения специальной области эпистемологии -когнитивной герменевтики. Когнитивная герменевтика предлагается в качестве нового перспективного направления исследований, ориентированного на изучение методов и внутренних механизмов понимания.
Теоретическое и практическое значение работы
Разработанные в диссертационном исследовании методы герменевтики могут использоваться для изучения коэволюции познания и понимания. Методы когнитивной герменевтики могут найти применение при разработке методологического аппарата современной эпистемологии и когнитологии.
Материалы и выводы диссертации могут использоваться при чтении лекций; в программах спецкурсов по таким разделам, как «Философская герменевтика и ее методология», «Философский анализ методов понимания и интерпретации», «Когнитивная эволюция», «Методология гуманитарных наук». Они могут быть полезны для изучения и практического применения при разработке систем искусственного интеллекта.
Апробация работы.
Диссертация обсуждена на заседании сектора Эволюционной эпистемологии Института философии РАН и рекомендована к защите. Основные идеи и положения диссертационного исследования докладывались на методологическом семинаре отдела Эпистемологии и логики, а также на кафедре логики и когнитологии философского факультета Университета Николая Коперника (Торунь, Польша) во время научной стажировки (1999/2000; 2001.г.).
Материалы диссертации докладывались на Международной конференции, посвященной столетнему юбилею Львовско-Варшавской философской школы (Польская Академия Наук, Варшава, 1995); на финско-российском коллоквиуме (Хельсинский Университет, Финляндия, 1997); на Международном симпозиуме "Паранепротиворечивая логика, логическая философия, математика и информатика", посвященном памяти польского философа Станислава Яськовского (Торунь, Польша, май 1998); на Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки (Краков, Польша, август 1999); на Международной конференции "Смирновские Чтения" (Москва, 1997; 1999); на конференции "Ideas in Russia", организованной Институтом международных исследований (Лодзь, Польша, ноябрь 1999); на кафедре логики и методологии науки Лодзинского университета (Польша, декабрь 1999); на Международной научной конференции "Применение логики и эпистемологии в философии и основаниях математики" (Карпач, Польша, май 1999); на семинарах философского факультета университета Николая Коперника (1999, 2000); на Общепольских философских конгрессах (Карпач - 1998; Карпач - 2000; Завоя - 2001); на Международной конференции "Человек - Культура - Общество. Актуальные проблемы философских, политических и религиоведческих исследований" (Москва, МГУ, февраль 2002); на VII Общероссийской конференции "Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке" (Санкт- Петербург, октябрь 2002).
Идеи и основные положения диссертации использовались в лекциях, которые были прочитаны соискателем в университетах Москвы, Праги, Лодзи, Торуни, Варшавы.
Основные научные результаты отражены в монографии "Когнитивная герменевтика" (М. ИФ РАН, 2002 - 10 а.л.), а также в статьях, опубликованных в отечественных и зарубежных журналах и сборниках, в тезисах, в справочно-информационных материалах (электронные версии статей и публикации в энциклопедических изданиях на русском, польском и английском языках).
Структура диссертации определяется в соответствии с целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения и списка использованной литературы.
У истоков герменевтического метода. Искусство прорицания Древней Греции и Рима
Исторические корни герменевтики лежат в многовековой практике устного толкования. Практика толкования известна многим народам, и в разных культурно-исторических традициях это искусство имело свои специфические черты, обуславливаемые внешними и внутренними стимулами. В Древней Греции искусство толкования имело свое начало - оно возникло в связи с потребностью истолковывать и правильно понимать иносказательный смысл предсказаний и изречений гадателей, прорицателей и оракулов. Гадатели и оракулы были неизменными спутниками жизни народов древности. К ним обращались цари и политики, знаменитые полководцы и простые воины, торговцы и крестьяне. Ключ к толкованию таинственной воли богов был глубоко запрятан от непосвященных, хотя типичными знаками выражения этой божественной воли могли быть внезапно упавший предмет, залетевшая в комнату птица или даже образ сновидения. Постичь значение подобного рода знаков, передать, и умело истолковать их смысл и значение - задача, достойная истинного прорицателя, и этот дар выделял его в глазах людей. Искусство прорицания как способ истолкования зарождалось в недрах религиозно-культовой деятельности определенной группы людей - прорицателей, потребность в которой была обусловлена как индивидуальными, так и социальными запросами раннеантичного общества. По-видимому, прорицания следует отнести к одной из наиболее древних, архаических форм коммуникативной деятельности. Этот род деятельности, это искусство было неотъемлемой частью мировоззрения древних греков и занимало срединное положение между тем, что я называю "личной религией", ритуалом и способом получения (и передачи) информации. Прорицание, как одна из наиболее древних исторических форм интерпретации, возникает из веры в духов, но даже не столько, собственно, из веры во всемогущих духов и богов, сколько из непосредственной веры людей в действенность "сверхчувственных сил" в качестве богов. Эта сила, первоначально безликая, неопределенная и невидимая, мыслилась как аналогичная одушевленному человеку, но находящаяся как бы вне самого человека; она представлялась скрывающейся за объектами, предметами, артефактами, животными, людьми. Показать, что предпосылкой для возникновения веры в духов служат определенные экономические условия, невозможно. Этому представлению, как и вообще возникновению всех абстракций, в этой области, способствует то, что особым даром воздействия на людей, т.е. магическими свойствами харизмы, обладают лишь квалифицированные, особым образом подготовленные для этого люди, и что тем самым вера в духов становится основой древнейшего "призвания" - призвания профессионального колдуна, гадателя, прорицателя, пророка. В отличие от простого человека, не посвященного в тайну получения прорицания и находящегося вне ритуала, колдун (жрец-прорицатель или пророк-оракул) обладает постоянно действующей харизмой. Конкретным проявлением харизматической силы прорицателя является, например, экстаз - т.е. состояние, которое рядовой человек может ощутить лишь как дурман, но только иногда и при определенных условиях, например, одурманенный от курения, вина или музыки. Способы получения средств наиболее действенного и эффективного протекания процедуры прорицания, в том числе способы вхождения в состояние экстаза, наряду с использованием рациональных методов индивидуального воздействия на людей, почти повсеместно хранились в тайне. Распространение практики прорицания, рост числа "священных" мест, где осуществлялись прорицания, интерес людей к прорицаниям различного рода, а также вера в действенность гаданий и прорицаний связана также с почти повсеместной верой людей в "сверхчувственную" силу, способную вмешиваться в судьбы людей подобно тому, как люди вмешиваются в события внешнего мира. Поэтому колдуны, а позднее -пророки, не только очевидным образом выделялись среди других людей, но также выполняли только им одним отведенную роль и только им присущую функцию упорядочения взаимодействия между духами (силами), богами и людьми. Этот вид воздействия на людей постепенно, со временем, приобретает значение совершенно самостоятельной духовно-практической деятельности, а в своей наивысшей точке раскрывается в форме религиозного пророчества, т.е. донесения до слушателей содержания и смысла определенного вероучения и его догм. Такова, например, проповедническая деятельность христианских апостолов, исламских пророков, буддийских учителей. Восстановить полную картину становления искусства истолкования прорицаний очень трудно. В Древней Греции оно шло рука об руку с развитием форм сознания: мифологического, философского и научного, между которыми еще не было четких границ. Подобно тому, как мы выделяем исторические предания, которые вплетены в канву мифа, или обнаруживаем первые научные догадки в философских трудах греческих философов, точно также мы попытаемся выявить формы прорицаний, существовавшие в Греции, а главное, обозначить некоторую общую тенденцию развития истолкования в его движении от искусства к теории. Памятники древнегреческой литературы, свидетельства Павсания и других античных авторов о древних ритуалах, сохранившихся в Греции, намеки у Гомера, Гесиода и Пиндара, фрагменты текстов ранних греческих философов - все это дает возможность, хотя бы в общих чертах представить, реконструировать и описать процесс истолкования, как он осуществлялся в Древней Греции и Риме. Обращение к этому материалу позволит реализовать основную задачу этой части диссертационного исследования состоит в том, чтобы выявить сущность личной религии греков, найти и описать то общее, что объединяет искусство прорицания с ритуалом и обозначить границы того и другого внутри культа. Такой подход позволит понять суть тех исторически наиболее древних форм интерпретации, которые мы находим у истоков герменевтического метода. Кроме того, особое внимание будет уделено выявлению рациональных элементов процедуры истолкования с тем, чтобы в последующих главах диссертации у читателя сложилось ясное представление о когнитивных методах, характерных для начального этапа развития герменевтики.
Можно ли понимать нечто во сне?
Большой популярностью в Греции и Риме пользовались оракулы, прорицавшие на основании сновидений. Оракулы сновидений были не так политизированы, а значит, -более откровенны. Предметом толкования в этом случае были образы чужого сна, которые имели мистический смысл божественного происхождения. Процедура истолкования сновидений поэтому носила, чаще всего, интуитивно-мистический, и только отчасти, ритуальный характер.
Сновидения, которым придавалось значение предзнаменований, нуждались в авторитетном истолковании. Как пишет Мартин Нильссон, - "Вера в оракулов было делом не только священников и провидцев, но также политиков. Только один из методов предсказания будущего - сновидения - не подвергался критике. Каждый верил в сны и даже Аристотель рассуждал о божественной природе сновидений"1.
Согласно Платону и Аристотелю, во время сна человеческая душа пользуется пророческим даром и способностью получать высшее знание. Она рассматривается как "...пользующаяся пророческой способностью во сне, поскольку не причастна разуму и мышлению". (Платон. "Тимей". 71d.). По мнению Аристотеля, наилучшим истолкователем сновидений есть тот, кто имеет способность подмечать наименьшие похожести. Ибо когда речь идет о ясных сновидениях, то их сможет истолковать каждый.
Рассуждая об образах сновидений и пытаясь понять их природу, Аристотель строит свою аргументацию, вводя такое обобщающее понятие как "сходство", и сравнивает образы сновидений с формами, которые мы видим отраженными в воде. Поэтому лучшим истолкователем сновидений - "проницательным истолкователем образов" будет тот, кто умеет быстро заметить и "охватить" разнообразные образы сновидения (которые являются "отражениями" дневной жизни человека) и свести эти деформированные отражения в единую картину сна . Поэтому смыслом обладают не те или иные, отдельно взятые образы сна, а "сюжет" сновидения в целом.
Для толкователя сновидения история (фабула) сна - это продолжающаяся история жизни данного человека, футурологическая составляющая его реальной (продолжающейся) жизнедеятельности. Сон, согласно такому миропониманию - это, прежде всего, поток информации, содержащейся в знаках и образах. Но сон может рассматриваться (и интерпретировался древними) как божественное послание, правильное понимание смысла которого может быть получено только в результате его правильного истолкования. Если знаки и образы сна расшифрованы с точки зрения предпосланного им смысла и всего предполагаемого (или ожидаемого) замысла, то такая интерпретация рассматривается как правильная. В этом случае, задача интерпретатора состоит в том, чтобы распознать в хаотических образах сна божественный замысел ниспосылаемой клиенту информации. Тем самым создается не только контекст, с которым "работает" интерпретатор. Создается "новая" реальность, т.е. архетип знака материализуется в слове, и слово становится знаком, генерирующим новую реальность.
Особенность истолкования образов сновидений состоит в том, что на первое место в истолковании выходит именно контекст. Кроме того, особенность коммуникации, на которой строилось толкование сновидений, состояла в том, что источником сведений о проблемах, волновавших вопрошателя, были сведения, внешние по отношению к прорицателю - чужие или чуждые ему. Прорицание по способу истолкования сновидения строилось на основании интерпретации сложных образов чужого сна. Эти образы, между тем, не должны были быть затемнены образами, сведениями или событиями из повседневной, обычной жизни вопрошателя (клиента). Кроме того, жрец - интерпретатор должен был уметь отличать и отметать эту постороннюю информацию, сохраняя в своей интерпретации исключительно те главные образы, которые, по его мнению, имеют пророческий смысл. Иначе говоря, толкователь должен был давать "правильное толкование", подтверждая тем самым факт наступления божественной коммуникации, которое было возможным только при условии построения правильного диалога с клиентом.
На современном языке физиологических терминов, это должно было быть восприятие "иного" в изменяющемся сознании, выход далеко за границы того, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни. При этом тот, кто спит и видит сон, может чувствовать (и при этом осознавать) себя "странником по самому себе".
Получить божественное послание посредством сна, а тем более увидеть и распознать пророческий смысл своего собственного сновидения, было не просто. Для этого требовался не только жрец - толкователь. Нужна была соответствующая обстановка и тщательная предварительная подготовка, которая должна была способствовать получению пророчества самым непосредственным образом. Вот как это происходило.
После предварительного очищения и подготовительных жертвоприношений, вопрошатель проводил ночь в святилище. Жрецы - священники находились поблизости, под рукой, чтобы ассистировать в истолковании сновидения тотчас по пробуждении клиента. Жрецы оракулов сновидений выполняли при этом сразу несколько функций. Они должны были истолковывать и исцелять одновременно. Поэтому процедура получения пророческого сна часто носила исцеляющее предназначение для индивида, подвергавшего себя таинству инкубации3, а толкователи снов - оракулы сновидений рассматривались, в первую очередь, как целители. Таким образом, словам оракула приписывался божественный пророческий смысл "терапевтического" предназначения. Верили, что не только слово жреца - толкователя сновидения может исцелять, но и сам сон может содержать послание, быть предзнаменованием каких-то событий, а также содержать конкретные терапевтические рекомендации для пациента.
Вальтер Буркерт - исследователь древних мистических культов, ссылаясь в своей оценке сновидений на Марка Аврелия, пишет: "Вспомним, что Марк Аврелий помещал мистерии между сновидениями и чудесами целительства как одну из форм, в которой мы можем быть уверены в заботе богов.
«Герма» - Гермес- герменевтика
Первые герменевтики - истолкователи, то есть те, кто занимались истолкованием профессионально, считали своим покровителем самого Гермеса - легендарного бога греческого пантеона1. Позднее, в герметических трактатах, он получил имя Гермеса Трисмегиста (Трижды величайшего) вследствие отождествления греками Гермеса с древнеегипетским богом Тотом - создателем письменности, покровителем творческих искусств, истолкователем и советником богов древнеегипетского пантеона.
Согласно античным мифам, Гермес являлся к людям, чтобы возвещать и истолковывать им волю богов Однако в миропонимании древних греков, Гермес был не только вестником воли богов, а значит и первым истолкователем; он был также богом красноречия и руководил некоторыми популярными видами предсказаний. Случайно найденные сокровища были его даром, и ему приписывалась функция бога удачи. Во многих других отношениях Гермес был двойником Аполлона и подобно ему почитался как создатель и покровитель музыки. Кроме того, Гермес был для древних греков богом дорог и путей, охранителем путешествующих.
Само имя "Гермес" хранит в себе следы фетишистской архаической древности, о чем свидетельствует, например, другое древнегреческое слово - "герма" {herma), т.е. "камень", "скала". И как можно будет увидеть, между одно коренными словами: "герменевтика", "Гермес", "герма" существует определенная этимологическая связь.
В старину "гермой" называли камень или груду камней, которую использовали в сельской местности для обозначения границы - межевые знаки. Кроме того, это могли быть также каменные столбы, располагавшиеся на перекрестке дорог или на обочине дороги. "Гермы" были весьма разнообразны по форме материальные символы, обозначавшие границу (межу); это были путевые знаки, указывающие направление дорог.
Гермой называли также небольшие каменные сооружения или памятники, которые возводились на месте погребения или гибели человека, чья жизнь оборвалась внезапно, в пути, а значит, вдали от родных мест, от семьи. Такого рода придорожные погребения были вынужденным актом и побуждали путников к особым ритуалам и запретам. Например, повреждение герм считалось чудовищным святотатством, как в отношении праха усопшего, так и по отношению к богам.
В истории Греции сохранились сведения о громком судебном процессе, связанном с массовым актом вандализма по отношению к гермам. Осквернение герм с изображением бога Гермеса произошло в Афинах незадолго до отхода афинского флота на Сицилию в 415 году до н.э. Руководитель военно-морской экспедиции Алкивиад был обвинен в святотатстве, многие афиняне были осуждены как злоумышленники и богохульники, а их имущество конфисковано.
Как бы там ни было, гермы, возводившиеся в честь Гермеса-охранителя путешествующих, представляли собой символы духовной стороны жизни народа, и рассматривались древними как весьма благоприятные знаки, покровительствующие путнику. Именно от их названия произошло и имя греческого бога Гермеса, покровителя путников, посредника между миром живых и мертвых, между богами и людьми.
Итак, фетишизация путевых знаков - герм (каменных столбов) как рудиментов бога Гермеса, наделенного способностью пребывать, быть вхожим в оба мира - земного и небесного, жизни и смерти, и осуществлять посредничество между богами и людьми, закладывала определенные предписания в отношении людей к этим материальным символам. Они трактовалась, прежде всего, как объекты культового назначения со своим внутренним, священным содержанием.
С именем Гермеса связывались человеческие сновидения - Гермес был богом сна и греки жертвовали ему последнее возлияние перед сном. В древние времена сновидениям, как можно было убедиться, уделялось очень большое внимание. Образы сновидения казались реальным посланием из другого мира и рассматривались как наиболее важные предзнаменования. Это явилось основанием для осуществления и распространения практики истолкования сновидений. Для человека, видевшего сон, истолкование событий и символов сновидения приобретало ценность и значение известий потустороннего, прежде всего, божественного происхождения. Другими, такими же по степени важности, были разве что птицы, чье вездесущее и непредсказуемое появление трактовалось примитивным разумом как послание самого Зевса.
Потребность осмыслить содержание внутренней (духовной) стороны жизни, сопоставляя ее с теми событиями, которые происходили в повседневной жизни, а также потребность соотносить все загадочно-мистическое и таинственно-символическое, что окружало древнего грека; умение "прочитывать" и понимать знаки и символы: угрожающие, предостерегающие или, напротив, благоприятные, обнаруживающие себя в приметах, явлениях, снах, встречах и т.д. - все это, прямо или косвенно, вплеталось в миропонимание народа, способствовало формированию образа мира, для которого герменевтический подход представлялся естественным актом творческого сознания и понимания. И здесь следует обратить внимание на место герменевтики в интеллектуальной жизни Древней Греции и Рима.
В действительности, настоящее начало искусству герменевтики было положено греческими мыслителями, которые задавались целью выявить и постичь тот глубинный смысл, который таили в себе литературные произведения поэтов и писателей древности. Термин "герменевтика" встречается уже у Пиндара и Эсхила, называвших толкователей Гомера герменевтиками. Последние занимались, в основном тем, что передавали, (излагали) содержание его эпических поэм доступным для понимания языком, разъясняли трудные места текста или скрытый в них подтекст. По сути, это были первые профессиональные учителя, воспитатели и одновременно профессиональные толкователи и комментаторы древних текстов, разъяснители мифопоэтического наследия.
Историко-философское истолкование - это, прежде всего, толкование текста. Для традиции же античной герменевтики на ранних стадиях ее развития, как пишет, например, В.С.Горский, "характерно преимущественное обращение к толкованию устного слова. Это не противоречит тому, что античная герменевтика наряду с толкованием сказанного оракулами обращалась к Гомеру: ведь Гомер в собственном сознании, как и в сознании его толкователей, выступает не как писатель, а как певец, сказитель" .
Дохристианский библейский экзегезис и его методология
Время зарождения христианства, как известно, приходится на эпоху Римской империи, которая явилась заключительным этапом социально-политического и духовного развития античности. Западные и северо-западные провинции Рима поддерживают собственный общественный уклад, и там получает распространение латинский язык. Восточные же провинции - Малая Азия, Сирия, Египет сохраняют общественный уклад эллинистического и древневосточного мира, и здесь, в восточных пределах Империи языком официальным (и вместе с тем литературным) являлся греческий. Роль восточных провинций в развитии духовной жизни ранней Империи оказывается весьма существенной. Именно там, на восточных окраинах происходила своего рода генерация религиозных идей и систем, растекавшихся оттуда по всему Средиземноморью (культ Исиды, Митры, Яхве и др.) Из восточных провинций Империи вышло и христианство.
Религиозно-философская мысль Империи все больше обращается к идее единобожия. Эта идея подпитывается, с одной стороны, иудейским монотеизмом, где Бог- это творец всего сущего, а с другой стороны, религией Египта и Ближнего Востока. Плутарх, отражая эту тенденцию эпохи, писал: "Не существует разных богов у народов северных и южных, не существует богов варваров и богов греков. Но, как солнце, луна, небо, земля и море, они едины для всех людей. Несмотря на множество разнообразных имен, которыми их называют, также есть только единый Логос, который царствует над всем миром, есть единое провидение, управляющее миром. Повсюду действуют одни и те же силы, а изменяются лишь их имена и обряды культов, и те символы, которые возносят душу к божеству, бывают иногда ясны, иногда темны"1.
У многих народов древности в "смутные" исторические времена, наполненные социальными потрясениями, возникает сходный психологический феномен, который можно характеризовать как "ожидание чудесного избавления" людей посредством прихода спасителя или "мессии". Идея ожидания спасителя пронизывает всю атмосферу Востока. Мы встречаем ее в текстах Египта, в древней Вавилонии, в иранском зороастризме, в древнем иудаизме, в религиозно-философских воззрениях кумранской общины, стоящей непосредственно у истоков христианства. С идеей мессианства тесно связана эсхатология - мистическое учение о неизбежном конце мира. Эта идея основывается на представлениях о циклическом характере процесса развития природы и всего мира в целом. Поэтому закат и гибель мира рассматривается как необходимое и закономерное завершение определенного цикла, как своего рода итог предшествующего хода развития событий и одновременно, как начало нового цикла. Этот новый этап во всех эсхатологических системах рассматривается как "золотой" век человечества, признаки которого связываются с идеей торжества правды и справедливости, с обновленной, счастливой жизнью, а главное, с верой в нравственное совершенствование человека.
Например, римский поэт Вергилий оценивает события современного ему мира как поворот к "благодатному веку" Сатурна, когда мир кардинально преобразится: исчезнут людские пороки, а с ними и "несчастный" страх. "Почва не будет страдать от мотыг, от серпа виноградник; освободит и волов от ярма хлебопашец могучий". Земля будет родить сама, козы понесут домой "молоком отягощенное вымя", грозные львы не будут вредить стадам, а змея - символ злого начала в мире - "сгинет навеки"2.
Но еще за семь веков до Вергилия, другую картину будущего возвещает иудейский пророк Исайя, связывая будущий золотой век с приходом мессии. "И почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух света и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих, и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст своих убьет нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его - истина. Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их...
И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей; ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море". (Исайя. 11,2-9).
Как можно заметить, у древних иудеев эсхатологический элемент идеи неминуемой гибели мира и ожидание установления нового царства несколько смягчен за счет внимания к личности самого мессии как человека, который наделяется этико-нравственной свободой выбора. И эта свобода имеет, тем не менее, определенные последствия в "конечные времена". Об этих конечных временах повествует и пророчествует Библия христиан в Откровении Св.Иоанна Богослова, которым завершается Новый Завет, и Библия иудеев - Ветхий Завет, первые пять книг которого называется Тора, т.е. Закон.
Дар пророчества (или дар откровения), который так ценился в древности, чаще всего был связан с видениями (всегда в виде образов и сюжетов), воспринятыми от Бога, поскольку только избранным Бог открывает таинственный смысл реальности, относящийся, преимущественно, к будущему. Ветхозаветные пророки воспринимали эти откровения и передавали содержание своих видений в устной форме и/или записывали. Основные темы пророческих писаний, которые содержит Пятикнижие, касаются объединения и идеи избранности народа, обретения закона и договора с Богом ради обетования (Земли Обетованной) и грядущего спасения.
Ценность и значение (понимание верующими) этих божественных видений -откровений определяется тем, что они основаны на символике, которой они проникнуты, и смысл которых предполагает истолкование и дальнейшее комментирование, опирающееся, прежде всего, на традиционное миропонимание народа. Но для того, чтобы понять истинный, глубинный смысл откровения, не исказив его смысл, который должен был быть понят в контексте рассматриваемой ситуации (и часто истолковывался применительно к какой-то конкретной ситуации), нужно было постичь особенности метода истолкования и перевести употребляемые образы-символы на язык понятий. Причем общедоступность понимания смысла этих отдельных понятий оказывалась второстепенной задачей истолкователя по отношению к главному, основному замыслу комментируемого отрывка или смыслу идеи, содержащейся в данном откровении или в каком-то его фрагменте. Ясно, что способы (методы) комментирования изменялись, корректировались и развивались по мере того, как текстам откровения стали отводить совершенно определенное место среди других книг (текстов) Священного писания.
Следует подчеркнуть, что Ветхий Завет, включивший в себя эти откровения пророков, представляет собой сборник избранных произведений древней иудейстко-израильской литературы и отражает более чем тысячелетний период ее истории. Канонизация ветхозаветных текстов, т.е. выработка стандартной структуры, отбор входящих в него книг и установление их нормативного текста, была результатом длительного исторического процесса. Окончательная канонизация иудеями книг Ветхого Завета, которая произошла в 5 в. до н.э., дала толчок к возникновению различных литературных жанров, так или иначе направленных на пересказ библейских текстов и их интерпретацию, или, в более техническом смысле - экзегезис. Кроме того, сам путь передачи и сохранения Библии является важным историческим свидетельством того, как сохранялось, передавалось знание, как оно истолковывалось и комментировалось.
![Ретроспективное исследование эволюции методов лечения и постановки ранней диагностики рака молочной железы (на примере Свердловской обл. за 1950 - 2000 гг.) [Электронный ресурс]](/i/i/4359/190560.png "Ретроспективное исследование эволюции методов лечения и постановки ранней диагностики рака молочной железы (на примере Свердловской обл. за 1950 - 2000 гг.) [Электронный ресурс] Титаренко Руслан Андреевич")