Темпоральные проявления эффекта резкой перестройки сложившегося образа жизни : на предмете военнослужащих по призыву Бородина Викторина Николаевна

Содержание к диссертации

Введение

1 Проблема темпоральности в контексте понимания человека как открытой самоорганизующейся системы 9

1.1 Темпоральные характеристики человека как предмет психологического исследования 9

1.2 Противоречия в системе образа жизни - образа мира как движущая сила саморазвития 36

1.3 Психологические особенности открытости (закрытости) человека, обусловливающие динамику темпоральных проявлений у военнослужащих по призыву в условиях резкой смены образа жизни 45

2. Темпоральные характеристики и их связь с особенностями личности 60

2.1 Методическое обеспечение исследования 60

2.2 Особенности темпоральных проявлений переживания времени военнослужащими по призыву на разных периодах службы 69

2.3 Исследование системной обусловленности темпоральных проявлений переживания времени военнослужащими по призыву 79

3 Динамика темпорального проявления переживания времени на этапах лонгитюдного исследования 117

3.1 Программа психологического сопровождения военнослужащих по призыву

3.2 Исследование психической ригидности и локализации контроля как интегральных характеристик личности

3.3 Динамика темпоральных проявлений переживания времени у военнослужащих по призыву

Выводы 138

Список использованной литературы 140

Приложение А Факторные нагрузки шкал, входящих в диагностический комплекс 160

Приложение Б Задания, иллюстрирующие программу психологического сопровождения

военнослужащих по призыву 170

• Темпоральные характеристики человека как предмет психологического исследования
• Методическое обеспечение исследования
• Программа психологического сопровождения военнослужащих по призыву

Введение к работе

Актуальность проблемы. Проблема времени в истории науки имеет давнюю традицию обращения к модусам прошлого, настоящего и будущего, их соотнесения между собой. При этом понятие «темпоральность» занимает особое положение: оно призвано отражать временную сущность явлений, порожденную динамикой их собственного движения, в отличие от тех временных характеристик, которые определяются отношением движения данного явления к историческим, биологическим, физическим и другим временным координатам. Применительно к психологии это означает, что темпоральные проявления особым образом отражают динамику человеческого бытия, сопровождающуюся трансформацией ценностно-смысловых измерений жизненного пространства, происходящих как в результате саморазвития человека, так и под воздействием внешних факторов, влияющих на эффективность самореализации. Не случайно в психологию это понятие вошло через экзистенциальную традицию и феноменологически ориентированные исследования: глубинный смысл темпоральности открывался по мере раскрытия смысловой природы человеческой реальности.

Неклассическая психология накопила значительный опыт изучения «жизненных пространств» (К. Левин), «жизненных миров» (Л. Бинсвангер, Ф.Е. Василюк) «конструирования миров» человеком (А.Г. Асмолов), становления «субъективной реальности» (В.И. Слободчиков), формирования «ментального пространства человека» в процессах транскоммуникаций (В.И. Кабрин). В исследованиях В.В. Нурковой и К.В. Василевской отмечается, что в трудной для личности жизненной ситуации имеет мес і о явление «сужения временной трансспективы личности», когда происходит активизация работы с субъективным настоящим, а прошлое и будущее становятся менее значимыми. При этом проявляются такие темпоральные феномены, как обеднение прошлого и онтологизация настоящего.

Можно констатировать, что по мере проникновения психологической мысли в процессы становления человека как особой пространственно-временной организации, в проблемы порождения человеком своего жизненного мира, простраивания им собственного «открытого пространства жизни» (В.Е. Клочко) становится все более заме і ной актуальность проблемы темпоральных проявлений. Своеобразное «закрытие» человека, изначально являющегося открытой саморазвивающейся системой, которое является следствием вынужденного перехода к жестко регламентированному (извне) образу жизни, связанному с призывом в армию, психолог может оценить как пример естественного эксперимента, позволяющего выявить, зафиксировать темпоральные изменения, неизбежно возникающие при деформации ценностно-смыслового содержания образа мира и образа жизни. Важно, что

при этом научная актуальность проблемы дополняется актуальностью социального заказа: возникает возможность понять, что на самом деле скрывается за привычной проблемой адаптации человека к армейской жизни и какие коллизии переживает человек при столь резком изменении своего бытия. Без ответа на эти вопросы сложно организовать эффективное психологическое сопровождение процесса вхождения человека в новые условия, которые выдвигает перед ним жизнь.

Учитывая вышесказанное, целью нашего диссертационного исследования стало выявление индивидуально-личностной и ситуативно-процессуальной обусловленности темпоральных проявлений в процессах резкой перестройки сложившегося образа жизни.

Объектом исследования являются темпоральные проявления процесса перестройки человека как открытой системы, имеющей пространственно-временную организацию.

Предметом исследования выступает личностная обусловленность темпоральных проявлений в результате резкой перестройки образа жизни (на примере военнослужащих по призыву).

Гипотеза. При резкой перестройке образа жизни (одним из примеров которого служит призыв в ряды ВС) происходит такая деформация жизненного пространства человека, в результате которой образуется своеобразный разрыв между складывающимся новым образом жизни и образом мира, перестающим соответствовать новым реалиям бытия. Предполагается, что темпоральные проявления являются закономерными следствиями процесса разрешения противоречия между необходимостью принять новый образ жизни и пока еще сохраняющим актуальность ценностно-смысловым содержанием образа мира. который сформировался в процессах реализации старого образа жизни.

Задачи исследовании:

1. В процессе теоретического анализа рассмотреть проблему темпоральности в
контексте понимания человека как открытой самоорганизующейся системы, обосновать
методы исследования.

2. В пилотажном исследовании выявить особенности темпоральных характеристик и их связь с особенностями личности.

3. В лонгитюдном исследовании проследить динамику темпоральных характеристик у военнослужащих по призыву на всех этапах военной службы.

Теоретико-методологическими основаниями исследования является вариант антропологической психологии, разрабатываемый сибирскими психологами, представленный теорией психологических систем (ТПС) В.Е. Клочко, концепцией О.М. Краснорядцевой о полифункциональном характере мышления в процессах трансформации

многомерного образа мира; структурно-уровневым подходом Г.В. Залевского к изучению психической ригидности / флексибильности; концепцией системной детерминации самореализации личности Э.В. Галажинского; теорией транскоммуникации В.И. Кабрина; представлениями о стрессе и стрессоустойчивости как культурно-обусловленных феноменах (Т.Г. Бохан). Мы опирались также на концептуальные положения А.К. Болотовой об организации времени как важнейшем экономическом ресурсе оптимизации деятельности человека, его энергопотенциала.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые призыв в ряды ВС
рассматривается как основание для такой перестройки образа жизни человека, в процессе
которой происходит своеобразная деформация его как сложной пространственно-временной
организации, вызывающая темпоральные проявления, особенности которых тесно связаны с
индивидуальными особенностями' человека. Установлено, что к числу таковых относятся
личностная ригидность/флексибильность, локус контроля, представленный континуумом
интергнальность/экстернальность, ценностно-смысловые, мотивационные и

самоактуализационные характеристики. Выявлены закономерности в возникновении темпоральных проявлений, характерные для различных этапов прохождения срочной воинской службы. Они представлены различной центрацией человека на одном из времен (прошлое, настоящее, будущее), возникновением эффектов «идеализации времен», «дереализации настоящего», «уплотнением», «замедлением» или «ускорением» времени и т.д.

Теоретическая значимость исследования заключается в апробировании методологии системной антропопсихологии применительно к новому предмету исследования: изменению временных параметров жизненного пространства и субъективного переживания времени в периоды вынужденной перестройки образа жизни. Показано, что этот процесс отражается в темпоральных проявлениях, причиной которых является разрыв между сложившимися ценностно-смысловыми характеристиками жизненного мира человека и связанными с ними установками как готовностью реализовывать смыслы и ценности определенным образом. На функциональный смысл темпоральных проявлений указывает эмоциональная насыщенность процесса вхождения в новый образ жизни, вызванная необходимостью блокирования сложившихся установок, неадекватных в новых условиях и актуально происходящей перестройкой ценностно-смысловых измерений жизненного мира человека. Заключение о том, что степень выраженности темпоральных проявлений определяется степенью открытости (закрытости) человека как самоорганизующейся психологической системы требует дальнейших теоретико-экспериментальных исследований.

Практическую значимость исследования определяют:

- разработанная программа психологического сопровождения военнослужащих по
призыву, которая включает в себя несколько этапов: подготовки (психодиагностика),
осознания (психологическое консультирование), переоценки (социально-психологический
тренинг) и действия (осуществление контроля за режимом труда и отдыха);

- апробация программы, показавшая, что психологическое сопровождение
оказывается эффективным, если учитывается знание о закономерностях возникновения
темпоральных проявлений на различных этапах прохождения службы, а пропедевтическая
работа минимизирует негативные эффекты темпоральное за счет учета индивидуальных
особенностей переживания времени;

- разработанная программа социально-психологического тренинга «Я — автор своей
жизни», состоящая из трех основных блоков (коммуникативный, креативный, интеграция во
времени), реализация которой способствует перестройке ценностно-смысловых
составляющих образа мира.

Апробация результатов исследования:

Результаты исследования были представлены на Международных научно-практических конференциях: «Психология и педагогика современного образования в России (Пенза, 2007), «Университетское образование» (Пенза, 2007); на Всероссийских научно-практических конференциях: «Кулагинские чтения» (Чита, 2005, 2006), «Традиционное, современное и переходное в российском обществе» (Пенза, 2006), «Теоретические и прикладные проблемы психологии личности» (Пенза, 2006), «Личность в современном обществе: социализация, поведение, общение» (Чита, 2007), «Гражданское общество: история и современность» (Чита, 2007); на научной конференции «Использование результатов итоговой государственной аттестации и отзывов из войск для совершенствования подготовки курсантов» (Новосибирск, 2008). По теме диссертации опубликовано двенадцать печатных работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Темпоральные проявления возникают как реакция человека, понимаемого в
качестве открытой психологической системы, на независящие от нее (системы) факторы,
которые грозят нарушить целостность системы, определенным образом «закрывая» ее путем
тотального ограничения сложившихся форм и способов самореализации. Примером такого
возникновения темпоральных проявлений является призыв человека на срочную службу в
армии.

2. Вынужденная деформация системы жизнедеятельности человека, происходящая за
счет вмешательства внешних сил, неукоснительно регламентирующих состав нового образа
жизни, вызывает слом жизненных установок, их отрыв от связанных с ними смыслов и

ценностей, реализация которых отодвигается в неопределенное будущее, что деформирует восприятие и оценку настоящего и стимулирует переоценку прошлого.

3. Особенности темпоральных проявлений зависят от индивидуально-личностных
особенностей, которые локализуются вокруг факторов, характеризующих степень
открытости/закрытости человека. К числу таких факторов могут быть отнесены локус
ригидности/флексибильности, особенности ригидности личности как свойства и состояния,
локус контроля (интернальность/экстерналыюсть), а также ценностно-смысловые,
мотивационные и самоактуализационные показатели.

4. Показано, что существуют закономерности возникновения темпоральных
проявлений, характерные для различных фаз прохождения воинской службы - от призыва до
демобилизации. Процессам вхождения в новый образ жизни (призыв в армию),
последующего его принятие и реализации (2-й и 3-й этапы), подготовке к переходу к новому
образу жизни или реконструкции старого (4-й этап) свойственны свои особенности
темпоральных проявлений, учет которых необходим для пропедевтики и коррекции
негативных эффектов и организации научно обоснованного психологического
сопровождения воинской службы.

При выборе методик для проведения исследования мы ориентировались, в первую очередь, на их соответствие выдвинутой гипотезе, цели и задачам исследования. Нами использовался следующий набор методик: Семантический дифференциал времени, методика диагностики психологического возраста личности (А.А. Кроник, Е.И. Головаха), Томский опросник ригидности Г.В. Залевского, тест-опросник «Локус контроля» Е.Г. Ксенофонтовой, Опросник терминальных ценностей И.Г. Сенина, методика «Соотношение «ценности» и «доступности» в различных жизненных сферах» Е.Б. Фанталовой, методика Диагностики эмоциональной направленности личности Б.И. Додонова, Самоактуализационный тест Э. Шострома (в адаптации Я.Я. Гозмана, М.В Кроз и М.В. Латинской), а также методы наблюдения и беседы. Статистическая обработка полученных данных производилась с использованием рангового коэффициента корреляции Спирмена, F - критерия Фишера, факторного анализа с подпрограммой поворота осей «varimax».

Этапы исследования:

1. Первый этап - 2004-2005 годы - теоретический анализ литературных источников по теме диссертационного исследования, отработка понятийного аппарата, определение гипотезы, целей, постановка задач и выбор методов исследования.

2. Второй этап - 2005 год - составление программы и проведение пилотажного исследования с целью выявления особенностей темпоральных проявлений переживания времени человеком и их взаимосвязи с личностной ригидностью, уровнем субъективного

контроля, а также ценностно-смысловыми образованиями, мотивационными и самоактуализационными характеристиками; количественная и качественная обработка полученных результатов.

3. Третий этап - 2005-2008 годы - составление программы и проведение лонгитюдного исследования, предполагающего изучение динамики темпоральных характеристик и их связи с особенностями личности (в нашем варианте исследования - два года) отслеживание изучаемого свойства у одних и тех же испытуемых; обработка полученной информации, теоретическое обобщение и оформление результатов исследования. На этом этапе проводилось психологическое сопровождение военнослужащих по призыву, испытывающих трудности в процессе военной службы.

В исследовании принимали участие 180 военнослужащих, проходящих военную службу по призыву в г. Чите, из них 120 человек принимали участие в пилотажном исследовании, 60 человек - в лонгитюдном.

Достоверность и обоснованность полученных результатов и основанных на них выводов обеспечивается методологической обоснованностью исходных положений; использованием методов исследования адекватных целям, задачам и логике исследования, их валидностью и надежностью; репрезентативностью объема выборки участников исследования; применением методов количественного и качественного анализа.

Структура диссертации состоит из введения, трех глав, вывода, списка использованной литературы и приложений.

Общий объем диссертации (без приложений и списка использованной литературы) составляет 139 страниц. В тексте содержится 18 таблиц, 26 рисунков. Список использованной литературы включает 272 наименований. Работа содержит 2 приложения.

1 Проблема темпоральности в контексте понимания человека как открытой

самоорганизующейся системы 1.1 Темпоральные характеристики человека как предмет психологического

исследования

Проблема темпоральности - одна из самых актуальных проблем не только для философии, но и для всей современной науки. Данное понятие является когнитивным центром, вокруг которого идут основные споры и решаются главные научно-практические проблемы. Здесь сфокусированы многие фундаментальные вопросы, отражающие противоречия и разноплановость социокультурных процессов рубежа тысячелетий.

В языкознании, согласно теории А. В. Бондарко, темпоральность характеризуются «полевой» структурой с «ядром» и «периферией». В качестве «ядра» выступает грамматическая категория. Так, темпоральности соответствует грамматическая категория времени [Бондарко А. В., 1971].

И. В. Тимофеева соотносит понятие «темпоральность» с различными временными обозначениями событий, действий и т.п. и рассматривает темпоральность как «временное отношение события к обозначенному фрейму референции, находящемуся в общем фонде знаний говорящих, в знаниях о коммуникативной ситуации или знаниях об окружающем их мире» [Тимофеева И. В., 2004].

Темпоральность относится к типу объективно-субъективных синтаксических категорий, которые определяют и структурируют текст как коммуникативно-смысловую единицу. В темпоральности происходит репрезентация трех различных типов отношений, каждый из которых устанавливается говорящим:

1) отношение сообщаемого к «моменту речи» — темпоральные значения,
реализуемые в этой плоскости, мы называем коммуникативными;

2. закрепленный в сознании говорящего как наблюдаемый непосредственно или ненаблюдаемый отрезок движения времени — темпоральные значения этого аспекта мы называем когнитивными;

3. темпоральная оценка, отражающая эмоциональную реакцию говорящего на темпорально-вещественное содержание сообщаемого — эмотивные значения времени [Востоков В. В., 2006].

«Может показаться, что темпоральность — это врожденная основа мышления. Однако в действительности темпоральность возникает в акте высказывания и через высказывание. ...» [Бенвенист Э., 1974. С. 315].

Темпоральность является неотъемлемым свойством произведения искусства. В произведении, когда его разыгрывают (например, читают книгу, смотрят фильм, слушают музыку), оживает событие, которого уже нет. При этом важно, что «оживление» происходит не как воспоминание о прошедшем и уже не существующем, а как переживание здесь и сейчас происходящего события. Чем отличается воспоминание от воспроизведения? Если при воспоминании, человек остается в своей повседневной реальности и лишь переносит в нее образы из прошлого, то при «разыгрывании» произведения, наоборот, повседневная реальность исчезает, а человек погружается в «играющую видимость» произведения как в непосредственную действительность. Х.-Г. Гадамср особо подчеркивает темпоральные свойства произведения искусства: 1) произведение как бытие темпоральное («временное», zeitlich) существует только в становлении и воспроизведении; 2) событие произведения современно нам; об этом событии не вспоминают, но участвуют в нем [Демидов А. Б., 1999].

С понятием «темпоральность» в фотографическом искусстве тесно связаны случайные мгновенные фотографии, на которых изображенная ситуация получает новое качество, отсутствовавшее в отдельно взятых предметах, и максимально выраженное в момент съёмки. Изображение актуализируется, становится самодостаточным, приобретает новую темпоральность. Под темпоральностыо здесь понимаются временные характеристики фотографии, способ её существования во времени и способ течения времени в фотографическом пространстве. Событие, имеющее в обыденной жизни плавную непрерывную, предстаёт на фотографии в виде мгновенного среза, скачка, разрыва плавной линии течения времени. Такая фотография, нарушая последовательное течение времени, перестаёт принадлежать прошлому. Место разрыва временной линии порождает новое начало. Фотография каждый раз возникает вновь в восприятии зрителя, и обретает новые смыслы. Такая фотография не ограничивается значением исторического документа, а становится эстетической ценностью [Пашис А., 1999].

Сама традиция обращения к вопросам темпоральной направленности, «вписанная» в ценностно-смысловое пространство жизни каждого из поколений, занимает особое место в контексте и специализированной культуры и «бытового исповедничества» (И. Киреевский). В поэтике творчества Б. Пастернака темпоральные переживания являют собой подтверждение того, что ценностный фонд мировой культуры включает в себя оіромноє количество текстов, в которых отражены субъективные размышления и переживания о том, что «время - таинственный феномен, понять и вообразить который так же трудно, как вообразить бесконечность» [Альфонсов В. Н., 1990]. По сути, в качестве культурной традиции темпорализм являет собой специфический тип «вживания-вчувствования» (М. Бахтин) в «тайны» времени [Шибаева М. М., 2004].

' Ю

В современной философской культуре понятие темпоральности вошло через традицию экзистенциалистов, в которой темпоральность человеческого бытия противопоставлялась отчужденному, не имеющему качеств, навязчивому и подавляющему времени. А. Ю. Фимин, проводя социально-философский анализ виртуальной реальности, рассматривает темпоральность как «предопределенный переход событий из прошлого в будущее, в нашу память или историю». Благодаря темпоральности наши поступки имеют характер уникальных и безвозвратных. Необратимость времени отличает реальность от фантазий и галлюцинаций [Фимин А. Ю., 2007].

В. В. Симонов обращает внимание на то, что «чисто пространственных», как и «чисто темпоральных» отношений не существует. Любое положение объектов относительно друг друга, т.е. в пространстве, возможно лишь как их «существование во времени». И точно так же определение любой последовательности событий, т.е. «существование во времени», возможно, лишь как «существование их в пространстве». Любые пространственно-темпоральные отношения — это процесс выделения субъектом количественной стороны в познаваемом мире, а пространственно-темпоральные характеристики - это всегда характеристики количества пространства и времени. Структуры пространства отражают статичность субъективного бытия, тогда как структуры времени отражают его постоянную динамику. Таким образом, пространственные структуры определяют скалярные величины, а темпоральные структуры — векторные величины. Рассматривая процесс превращения «бытия-прошлого» через «быгие-настоящее» в «бытие-будущее», автор подчеркивает, что выделение в этом непрерывном потоке «настоящего», а через него и «прошлого» и «будущего» есть условная операция, поскольку «настоящее», как момент перехода «прошлого» в «будущее», не имеет и не может иметь каких-либо абсолютных границ, какой-то безусловно заданной продолжительности. В зависимости от особенностей субъекта и решаемой им задачи за «настоящее», которое разделяет «прошлое» и «будущее», может быть принят темпоральный отрезок любой продолжительности. Рассуждая о темпоральных границах, В. В. Симонов связывает их с моментом «возникновения», которым обозначен момент изменения соответствующего Я, превращения Я-старого в Я-новое, в котором Я-старое вовсе не исчезает, а Я-новое не возникает из ничего. Кроме того, «момент изменения» - это условная граница между исходным и изменившимся объектом и для разных людей длительность этого «момента» может быть различна [Симонов В. В.].

В работе С. В. Зотова подчеркивается своеобразие повседневной темпоральности, которое обусловлено тем, что повседневность есть «развитое, самоценное настоящее, ориентированное на ближайшее, исчисляемое днями, прошлое и будущее (вчера, позавчера,

завтра, послезавтра)». Прошлое и будущее осмысляется с точки зрения настоящего: сегодня — как вчера, завтра - как сегодня. Имеет место тенденция редукции ближайшего прошлого и будущего к настоящему, превращение настоящего в постоянно длящееся [Зотов С. В., 2006].

Важный момент в понимании концепции темпоральности состоит, на наш взгляд, в интерпретации ситуации лицом-к-лицу не как момента настоящего, принадлежащего субъекту, или момента, в котором Я и Другой встречаются в одно и то же время. Только перед лицом инаковости, выступающей в интерсубъективном контакте, «Я» сталкивается с необратимым изменением реальности. Время Другого и мое время протекают не одновременно. Интерсубъективное время, или, следуя определению Левинаса, подлинное время представляет собой эффект, или событие, соединения двух различных темпоральностей: время Другого, разрывающее мое время [Полищук И., 2006].

Сам вопрос о сущности человека, по мнению С. В. Перевальской, есть «поиск возможности бытия сознания», где бытие сознания рассматривается как проблема, в которой человек осмысляет способ своего существования. В качестве способа становления бытия сознания автор особо указывает на темпоральность. Сознание, рассмотренное как «временение», не есть чистое движение-время, но есть процесс становления сознания или обретения им бытийности [Перевальская С. В., 2007].

В постнеклассической науке возникновение нового целого предполагает возможность различения прошлого и будущего, т.е. тесно связано с темпоральностью как необратимостью изменений. На уровне теории эта необратимость выражается в отсутствии инвариантности нелинейных уравнений, имеющих несколько решений, к изменению знака временного параметра на противоположный [Добронравова И. С].

С. В. Балабай, прослеживая взаимосвязь между системной организации знания и понятием времени, считает, что условием такой взаимосвязи является культурно-историческая темпоральность, составляющая эпистемологический фон теорий времени. Балабай отмечает наличие некоторых общих для всех культур уровней темпоральных представлений. Условно их можно определить как «деятельность-природа-человек». На основе этих представлений формируются различные научные представления о времени. Понимание времени как объективного или субъективного явления возникло вследствие различного сочетания указанных компонентов в структуре воспроизведения темпоральности. Но у истоков познавательной деятельности лежит общий для всех архетип сознания, связанный с отношением темпоральности к вечно-сущему [Балабай С. В., 2003].

А. Балтагожин, рассматривая масштаб и темпоральность в самоорганизации систем, различает на разных масштабных микро, макро, и мега-уровнях качественное разнообразие элементов систем и соответствующую этим системам темпоральность. Если

основополагающим принципом в системах микромира является высокая темпоральность на
фоне высокой энтропии (при условии успешного существования, высокая степень энтропии
препятствует росту масштаба систем), а высокая степень негэнтропии (на фоне низкой
временной темпоральности) позволяет формировать структуры мега-масштаба, то условием
оптимального, успешного существования макро-масштаба является формирование
полиморфных систем с усредненной временной темпоральностью. Таким образом,
полиморфность систем макро-масштаба является своеобразным решением проблемы
высокой энтропии микро-уровня, препятствующей формированию макросистем. Все это
приводит к замедлению временной темпоральности в итоге дающей возможность
формирования систем макро-масштаба. Если спектр возможных внешних изменений в мега
масштабе невелик на фоне превалирующей роли силы взаимодействия, то вероятность
непредсказуемых по качественному спектру внешних воздействий в макромире очевидна
[Балтагожин А., 2006]. j

В современной западной философии «темпоральность» (от латинского tempora — времена) рассматривается как «временная сущность явлений, порожденная динамикой их особенного движения, в отличие от тех временных характеристик, которые определяются отношением движения данного явления к историческим, астрономическим, биологическим, физическим и другим временным координатам» [Словарь. Современная западная философия, 1991. С. 298].

Для представления времени как длительности в естественных науках используется понятие «темпоральность». Фрейзер рассматривает пять уровней темпоральности. свойственных различным формам существования: атемпоральность, прототемпоральность, эотемпоральность, биотемпоральность, ноотемпоральность [Любинская Л. Н., Лепилин С. В.. 2002]. Начиная с биотемпоральности ориентированность во времени определяется потребностями, целями и действиями организма. Человек испытывает воздействие не только атемпоральных, прототемпоральных, эотемпоральных, биотемпоральных миров, но и специфические воздействия, которые «окрашивают» низшие уровни темпоральности и придают им смысл.

Длительность события тесно связана с его психологическим смыслом. Примечательно, что длительность меняется, если меняется ее смысл [Лукьянов О. В., 2007].

Особую темпоральность, под которой понимается время становления и бытия человека и человеческого времени в последовательности четырех направленностей речи (в направлении императива, дающего толчок событию; в направлении интериоризации познания на субъективной стадии личностного «я»; в направлении социализации и институализации поступка; в направлении относительной завершенности данного явления

как части действительности) О. В. Лукьянов называет «транстемпоральностью — временем перехода от конца существующего к началу возникающего, временем слова, начинающего, продолжающего и завершающего времена человека» [Лукьянов О.В., 2007].

Происхождение понятия «темпоральность» восходит к понятию «времени». Время -это одна из форм более широкого понятия «темпоральное».

Время пронизывает все природные и общественные явления. Оно является предметом анализа философов, филологов, социологов, психологов, антропологов (К. А. Абульханова-Славская, Б. Г. Ананьев, Я. Ф. Аскин, А. Бергсон, А. К. Болотова, Ш. Бюллер. Г. Вудроу, Э. Гуссерль, П. Жане, Н. И. Моисеева, М. И. Розенова, С. Л. Рубинштейн, В. М Сысуев, Н. Н. Трубников, П. Фресс, М. Хайдеггер, Б. И. Цуканов, Д. Г. Элькин и др.).

Проблема времени в философской интерпретации была представлена в трудах Платона, Аристотеля и др. В философии Нового времени одним из ярчайших представителей научного знания выступает Лейбниц. «Понятие времени и пространства, по Лейбницу, - это идеальное определение реальных отношений между вещами, задающих порядок и последовательность их изменений» [цит. по Болотовой А. К., 2006]. Собственно научный подход к исследованию времени был сформулирован И. Кантом, который обнаружил психологические закономерности переживания человеком времени. Кант указал на тот факт, что прошедшее время «сжимается» по мере уменьшения воспоминаний о прожитых годах. Однако, время может и «растягиваться», если его «наполнить» деятельностью, которая имеет своим результатом заранее намеченную цель. [Кант И., 1966]. Гегель указывал на относительность прошлого, с одной стороны, как уже прошедшего и необратимого, а с другой стороны - как реального содержания сознания и деятельности человека. [Гегель Г., 1956].

В философии XIX-XX века складываются предпосылки нового мировоззрения (С. Кьеркегор, А. Бергсон, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер и др.), согласно которым многообразие временных определений не сводится к одному только времени. Было исследовано время внутренней жизни человека — «человеческое» время в его экзистенциальной значимости, исходя из конечности человеческого существования, его «временности» [Kierkegard S., 1925]. У Кьеркегора время выступает для человека как его время. Прошлое не является для него прошедшим безвозвратно. Кьеркегор переосмыслил отношение структурных моментов прошлого, настоящего и будущего. Он считал, что прошлое и настоящее зависят от будущего, которое задает перспективу развития.

А. Бергсон вышел к «временной природе опыта». Подробно рассматривая взаимосвязь категорий сознания, пространства и времени, он приводит аргументы в защиту тезиса о том, что сознание не является вещью. Он пишет, что одним из свойств вещей

является их внеположенность: «...внеположенность есть собственное свойство вещей, занимающих пространство, тогда как состояния сознания не являются внешними по отношению друг к другу, а становятся таковыми только при развертывании их во времени, рассматриваемом как однородная среда» [Бергсон А., 1992. С. 92 - 93].

Философия времени Бергсона основывалась на категории длительности, которая является продолжением того, чего уже нет (прошлое), в том, что есть (настоящее). Длительность - атрибут времени, рассматриваемый как «живое» время, которое обладает особой энергией спонтанного порыва. Творя, человек интуитивно постигает настоящее в минувшем [Бергсон А., 1992].

В прагматизме Ч. Пирса и У. Джемса временные параметры бытия завязывались на смыслы повседневной жизни, а действительность рассматривалась как плод «человеческой заинтересованности». У. Джемс считал, что философия должна способствовать созданию общего метода решения тех проблем, которые встают перед людьми в различных жизненных ситуациях. Согласно Джемсу, мы реально имеем дело с тем, что переживается в нашем опыте, что и составляет «поток сознания» [Блонский П. П., 1922]. Истина в трактовке Пирса — ясное, отчетливое, непротиворечивое на данной стадии развития знания. Истинность знания является надежным условием результативной практики. Полезность определяет значение истины, ее надежность. Практический интерес - причина нашей заинтересованности в искании истины [Мельвиль Ю. К., 1968; Порус В. Н., 1991].

Э. Гуссерль разработал теорию необратимого времени. В процессе исследования «субъективного прошлого» в аспекте идентифицирующего синтеза внимание заострялось не на внешнем (предметном) единстве, а на внутреннем многообразии потока феноменов. Внешний мир в «чистой имманентной субъективности» воссоздавался на основе пассивного синтеза, носящего интуитивный и интенциональный характер. Внешнему единству противопоставлялось имманентное единство творческой активности субъекта. Наиболее фундаментальной и изначальной структурой единства творческой активности была временность, внутренне осознание времени. По мнению Гуссерля, посредством внутреннего осознания времени совершается не только синтез отдельных переживаний, но и синтаксическое объединение всей жизни сознания [Husserl Е., 1985]. Гуссерль вводит понятие «жизенный мир», открывая сферу повседневности, опытно воспринимаемый мир, в центре которого находится сам субъект. Здесь все связано с интересами субъекта, именно здесь коренятся смыслы [История философии, 2002].

В социологии смыслы, которые вносил субъект действия, воспринимались как конечное и неустранимое основание социальной реальности, при этом сам опыт уже начал рассматриваться как в синхроническом срезе (системные отношения), так и диахронически -

в его становлении. «Действием, - пишет М. Вебер, - называется... человеческое поведение... в том случае и постольку, если и поскольку действующий индивид или действующие индивиды связывают с ним субъективный смысл» [Weber М., 1951. S. 503]

Представление о природе человека у М. Хайдеггера органически связано с его представлением о времени. Человек живет не только в настоящем, поддерживаемом прошлым, но и в будущем, постоянно забегая вперед, заглядывая в него. Смысловая трагичность человека поддерживается его нескончаемой озабоченностью будущим. Для Хайдеггера нет времени без человека. Человек сближает трижды открытую ему протяженность времени (три модуса времени - прошлое, настоящее и будущее, которые, взаимно проникая друг в друга, составляют единый феномен). Время создает экзистенциальную структуру заботы [Heidegger М., 1972].

Решением психологических проблем времени в XIX веке занимались исключительно философы, но в XX веке проблема времени постепенно вышла за рамки исключительно философских поисков.

Одним из первых в отечественной психологии проблему жизненного пути человека, а также проблему личностного, субъективного времени поставил С. Л. Рубинштейн [Рубинштейн С. Л., 2000]. Он особо указывал на необходимость исследования личности в единстве её структуры и динамики, на необходимость рассмотрения личности в пространстве и времени не только в субъективном содержании, но и в субъективных проявлениях, среди которых важное место занимает время жизни, представленное в сознании личности.

В психологии исследование психологического времени человека и его жизненного пути ведется в нескольких направлениях.

Для первого направления характерно представление о человеческом времени как о совокупности всех психологических изменений человека в его «объективном биографическом времени» (Б. Г. Ананьев, Ш. Бюлер, П. Жане). Время здесь выступает как объективное условие жизни, независимое от личности, и чаще всего рассматривается ретроспективно, то есть в качестве времени прошлого, прожитого.

П. Жане попытался рассмотреть психологическую эволюцию личности в реальном временном протекании, и соотнести возрастные фазы и биографические ступени жизненного пути, связать биологическое, психологическое и историческое время в единой системе координат эволюции личности [Ананьев Б. Г., 1968].

Ш. Бюлер связывала жизненный путь человека с моментом его самореализации путем продуктивной деятельности. У Ш. Бюлер жизненный путь предстает результатом саморазвития духа [Buhler Ch., 1961].

Б. Г. Ананьев подчеркивал, что человек, осуществляя свой жизненный путь, фундаментальным образом вписывает себя в общественно-историческое пространство своей эпохи, жизни страны. Для него историческое время есть «фактор первостепенной важности для индивидуального развития человека. Все события этого развития (биографические даты) располагаются относительно к системе измерения исторического времени» [Ахундов М. Д., 1982].

Одной из наиболее интересных работ в этом направлении является причинно-целевая концепция, разработанная Е. И. Головахой и А. А. Кроником [Головаха Е. И., Кроник А. А., 1984]. Ключевое положение этой концепции можно определить следующим образом: психологическое время личности связывают с самосознанием человека в связи с временной динамикой жизненного пути. Исходными служат понятия о воспринимаемых человеком событиях его жизни и взаимосвязи между ними. Вводится понятие о двух видах субъективных связей между событиями - причинно-следственных и целевых. Эти субъективные связи рассматриваются исследователями в качестве своеобразного каркаса психологического времени личности. Акцент ставится не на отдельных эпизодах человеческой жизни, а на системах взаимосвязанных событий, что, по мнению авторов, является существенной предпосылкой понимания психологического времени человека в биографическом масштабе. Не случайно они называют свой подход причинно-целевым.

Е. И. Головаха и А. А. Кроник отмечают, что феноменология психологического времени личности касается, прежде всего, восприятия значимых событий. Чем больше одно событие субъективно связано с другими событиями, тем более оно значимо. Любое событие, как известно, может обладать двоякого рода ценностью - конечной и/или промежуточной (инструментальной). В частности, инструментальная ценность определенного события действительно зависит от связей его с последующими значимыми событиями, на которое оно влияет. Исследователи определили событие как любое объективное изменение в условиях жизни человека, в его поведении, действиях и поступках, в его внутреннем мире [Головаха Е. И., Кроник А. А., 1984].

В рамках причинно-целевой концепции проблема взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего находит следующее решение. Психологическое прошлое определяется совокупностью так называемых реализованных связей, которые соединяют между собой события хронологического прошлого. Психологическое же настоящее включает в себя актуальные связи, т.е. те связи, реализация которых уже началась, но еще не завершилась, и которые соединяют между собой события хронологического прошлого, с одной стороны, и будущего - с другой. Психологическое будущее личности составляют

потенциальные связи, реализация которых еще не началась, поскольку они соединяют между собой предполагаемые события хронологического будущего.

В рамках второго направления время человека представлено как субъективное переживание, «психологическое время». Исследования временной перспективы личности, ее будущего (объективных тенденций развития, жизненных планов, целей, предвидения) как важнейшего фактора регуляции жизнедеятельности представлены в работах К. Левина, L. Frank, J Nuttin и др.

Л. Франк ввёл понятие «временной перспективы», которая в данный момент включает в себя психологическое прошлое и будущее. В образовании временной перспективы большое значение имеет принятие индивидом тех или иных ценностей. Прошлое постоянно осуществляет необходимые модификации в действующем индивиде, а будущее осуществляет контроль направления или особенностей поведения. Л. Франк считает, что будущая временная перспектива должна рассматриваться и изучаться как целостный конструкт, в тесной связи с прошлым и настоящим индивида [Frank L. К., 1939].

К. Левин отмечает важность того факта, что «психологическое прошлое» и «психологическое будущее» являются одновременными частями психологического поля, существующего в данное время. Поведение любого типа зависит от всего поля данного момента, включая временную перспективу, но не зависит от какого-либо прошлого или будущего с его временной перспективой». По К. Левину все части психологического поля, несмотря на их разновременность, переживаются человеком как одновременные, как одинаково значимые в определении поведения данного человека. К. Левин отмечал, что временная перспектива удлиняется с возрастом [Левин К., 2001].

Особую значимость приобрели исследования временной перспективы, связанной с будущим человека, так называемой «будущей временной перспективы», под которой понимается «способность личности действовать в настоящем свете предвидения сравнительно отдаленных будущих событий [Nuttin J., 1980]. При исследовании временной перспективы было установлено, что на ее диапазон и событийное содержание воздействуют такие факторы, как уровень интеллекта и тревожности личности.

Чем насыщеннее временная перспектива событиями, планами и надеждами, тем интенсивнее и содержательнее жизнь человека. И наоборот, чем меньше надежд, планов на будущее и реальных событий на временном горизонте, тем беднее и бессодержательнее человеческая жизнь [Муздыбаев К., 2000].

Несмотря на наличие большого числа работ в этой области (К. Левина, L. Frank, J Nuttin и др.), одни определяют будущее относительно прошлого и настоящего, другие — с точки зрения его структуры, третьи - ценностного содержания.

Различают психологическую, личностную и жизненную перспективы как три различных понятия.

Психологическая перспектива — это когнитивная способность предвидеть будущее, прогнозировать его, представлять себя в будущем.

Личностная перспектива это не только когнитивная способность предвидеть будущее, но и целостная готовность к нему в настоящем и ясная установка на будущее (например, готовность к трудностям в будущем, к неопределенности и т. д.).

Жизненная перспектива включает совокупность обстоятельств и условий жизни, которые при прочих равных условиях создают возможность оптимизации дальнейшего жизненного развития. Жизненная перспектива открывается тому, кто сам создал систему оптимальных (т.е. имеющих множество возможностей) жизненных отношений, систему опор, которые обладают все возрастающей ценностью [Абульханова-Славская К. А., 1990]

Понятие «жизненной перспективы» объединяет субъективное и объективное время человека в категории «личностного времени» (К. А. Абульханова-Славская). В этом направлении представлены такие исследования как: гипотеза о трансспективе. интегрирующей прошлое, настоящее и будущее человека (В. И. Ковалев); типология личностной организации времени на основе анализа способов реальной организации деятельности (Л. Ю. Кублицкене, О. В. Кузьмина); планирование времени (В. Ф. Серенкова).

В концепциях, развивающих данное направление, психологами вводится понятие «личностное время». Предполагается, что личностное время выступает как последовательный синтез психических времен: «субъективно переживаемого» или «времени переживания», происходящего на подсознательном уровне; «перцептуального времени» -времени созерцаний и впечатлений, происходящего на частично осознаваемом уровне; функционального времени или времени действования, часто происходящего на подсознательном уровне; «рефлексивного времени» или «времени размышлений». происходящего в сознаваемо-дискурсивной форме; и «креативного времени» или «времени творения» - озарения, вдохновения, происходящего на надсознательном уровне [Ковалев В. И., 1991].

Принадлежность времени предполагает активное использование и распределение субъектом своего физического времени. В связи с этим К. А. Абульханова-Славская выделяет стратегии рациональной организации времени - стратегии «активного учета» социальных нормативов времени и стратегии «пассивного приноравливапия» к внешним временным требованиям. Для определения истинных критериев личностной организации времени вводится понятие «своевременность», которое понимается как способ разрешения

противоречий между социальным и личностным временем, как способ приведения в соответствие внешних и внутренних условий жизни [Абульханова-Славская К. А., 1991].

В регуляции времени жизни прослеживаются различные личностные способы, которые определяются характером соотношения индивидуально-личностного и общественного времен. По мнению В. И. Ковалева, специфическим психологическим механизмом, с помощью которого личность осуществляет субъективную регуляцию времени, выступает индивидуальная временная трансспектива (ИВТ). Это понятие означает «сквозное видение из настоящего в прошлое и будущее», т.е. способность обозрения индивидом течения времени собственной жизни в любом его направлении, возможность взаимосоотнесения прошлого, будущего и настоящего и связывания этих временных компонентов человеческой жизни в его сознании и подсознании. Временная трансспектива -это и субъективно данное в самосознании образование, и особый психологический механизм. Ключевыми понятиями, раскрывающими суть трансспективы являются «чувственно-мысленный обзор», а также «субъективно-ценностное обобщение и отношение» личности к жизни, возникающее в ходе жизнедеятельности [Ковалев В. И., 1988].

В зависимости от характера и направленности жизнедеятельности человека, согласно критериям ситуативности-пролонгированности и активности-пассивности, В. И. Ковалев выделил четыре основных типа личностной организации времени и отношения к нему: обыденный, функционально-действенный, созерцательно-рефлексивный и созидательно-преобразующий способы жизни личности [Ковалев В. И., 1988].

Л. Ю. Кублицкене была предпринята попытка изучить соотношение субъективного и объективного времени, взаимосвязь переживания, осознания времени и его практической регуляции. Были выделены основные общие временные режимы, в которых эта взаимосвязь чаще всего осуществляется: 1) оптимальный для осуществления деятельности срок, данный человеку; 2) неопределенный срок для осуществления этой деятельности, при котором он сам должен определить момент ее окончания; 3) лимит времени, когда человеку необходимо достаточно напряженно работать, чтобы уложиться в данное ему время; 4) избыток времени, когда его дается заведомо больше, чем необходимо; 5) дефицит времени, т. е. явно недостаточное время.

Л. Ю. Кублицкене считает, что индивидуальное многообразие способов временной организации деятельности может быть отражено типологически в шести типах: оптимальный, дефицитный, спокойный, исполнительный, тревожный и неоптимальныи [Кублицкене Л. Ю., 1989].

По мнению О. В. Кузьминой развитие у личности социально необходимо и способности к организации времени собственной жизни невозможно вне осознания

особенностей собственного восприятия времени, индивидуальных способов организации деятельности во временном аспекте. Значительным внутренним регулятором организации деятельности выступают временные ценности личности. Тот ценностный уровень, который сложился у человека в процессе его жизнедеятельности, является составной частью общего процесса осознания проблемы времени [Кузьмина О. В., 2001].

Проблема личностной организации времени, проблема жизненного пути тесным образом связаны с особенностями планирования личностью времени своей жизни. В. Ф. Серенкова представила несколько типов планирования личностью времени. «Прогнозирующе-оптимальный» тип, который характеризуется сочетаемостью краткосрочного планирования и планирования времени на отдаленное будущее; «однонаправленно-оптимальный» тип, обнаруживающий взаимосвязь между планированием ближайшего и отдаленного будущего, но с преобладанием ориентации на одну, уже выбранную, структуру. У представителей «прогнозирующе-неоптимального» типа, с одной стороны, отсутствует сочетаемость планирования времени на актуальный период и на отдаленное будущее, но с другой стороны - проявляется стремление к установлению определенной зависимости в границах плана на неопределенный промежуток времени; у «однонаправленно-неоптимального» типа преобладает планирование времени на актуальный период, без создания планов на отдаленное будущее; ситуативно-стихийный тип характеризуется пассивной позицией по отношению к планированию времени [Серенкова В. Ф., 1991].

А. К. Болотова, раскрывая ценностное значение времени как важнейшего экономического ресурса оптимизации деятельности человека, его энергопотенциала, вводит понятие «временная компетентность», или «компетентность во времени». По ее мнению «временная компетентность», или «компетентность во времени», выступает как «одна из ведущих составляющих профессиональной компетентности, которая в свою очередь предполагает наличие некоторой совокупности знаний и умений, связанных с ощущением временного пространства межличностного взаимодействия и самодостаточности в использовании временных лимитов общения» [Болотова А. К., 2006].

М. И. Розенова рассматривает такой важный аспект временной проблематики как отношение ко времени. Остается недостаточно выясненным вопрос о влиянии индивидуально-психологических особенностей на отношение ко времени. «Отношение ко времени» выступает как один из аспектов субъективного психического отражения времени. Основываясь на концепции В. Н. Мясищева, М. И. Розенова определяет «отношение ко времени» как «целостную систему индивидуальных восприятий, переживаний и представлений субъекта о времени, выражающую его личный временной опыт и внутренне

определяющую его действия, временные перспективы и жизненные планы» [Розенова М. И., 1998. С. 6]. «Временной опыт личности» - это способность и умение субъекта осознать и оценить прожитое, строить настоящее и предвосхищать будущее с точки зрения топометрических (длительности и последовательности) характеристик. Таким образом, отношение ко времени, может быть детерминировано индивидуально-психологическими особенностями личности [там же].

Достаточно обстоятельно изучено отражение времени на психофизиологическом и физиологическом уровнях. По мнению ряда авторов (Н. П. Брагина, Г. Вудроу, Т. А. Доброхотова, П. Жане, Л. М. Митина, П. Фресс, Д. Г. Элькин и др.), представляется возможным объяснение индивидуальных различий в восприятии, переживании и осмыслении времени, исходя из определенных принципов организации мозга.

По мнению Ю. Л. Ханина, восприятие времени связано с деятельностью всей коры большого мозга [Ханина Ю. Л., 1976]. В качестве доказательства этой гипотезы приводится факт, что расстройства временных ощущений наблюдаются при поражении различных отделов коры. Каждый такой отдел участвует в процессе восприятия времени специфическим образом: время воспринимается при помощи ряда анализаторов, объединяющихся в систему, действующую как единое целое, причем разному составу восприятия времени соответствует различный функциональный блок высшей нервной деятельности [Анохин П. К., 1987].

Одни ученые считают (Д. А. Ошанин, Ю. Л. Ханин), что физиологическую основу восприятия времени составляет динамическая смена возбудительного и - тормозного процессов в нервной системе. Возбуждение и торможение происходят не только в определенном месте мозгового пространства, но и во времени, они имеют определенную продолжительность, осуществляются с определенной быстротой и последовательностью, поэтому в мозге происходит как бы «отсчет» времени [Ошанин Д. А., 1969; Ханин Ю. Л.. 1976].

Другие ученые (Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова) отдают преимущество в восприятии времени слуховому анализатору, основываясь на том факте, что дифференциальный порог при восприятии временного промежутка на слух гораздо ниже, чем с помощью зрения или другого анализатора. Поэтому считается, что время является более релевантным раздражителем для слухового анализатора, чем для других [Брагина Н. Н., Доброхотова Т. А., 1988].

Интересные данные были получены в исследовании Б. И. Цуканова. Он попытался связать уровень интеллектуального развития со способностью человека точно оценивать временные промежутки различной длительности. Для более точной оценки был введен

показатель «тау-типа». Психологический смысл этой единицы, по мнению автора, заключается в том, что она выполняет роль своеобразного индивидуального «шага», измеряющего ход переживаемого субъектом времени» [Цуканова Б. И., 1991. С. 39]. Принадлежность к тому или иному «тау-типу» определяется врожденными функциональными возможностями мозга и с течением жизни субъекта не изменяется. Таким образом, Б. И. Цуканов предлагает оценивать уровень интеллектуальных задатков точностью и стабильностью действия «внутренних часов» человека. В то же время В. Г. Морогин считает, что сложности возникают не только при определении уровня интеллектуального развития, но и при изучении ценностно-потребностной сферы личности. Сложное!и эти обусловлены, прежде всего тем, что потребности не осознаются и их невозможно диагностировать традиционными способами опроса [Морогин В. Г., 1998].

Изучается проблема восприятия и оценки времени в норме и патологии. При изучении коротких интервалов времени были получены данные, обнаруживающие влияние на восприятие времени эмоциональных состояний и индивидуально-типологических свойств личности, условий и содержания деятельности [Элькин Д. Г., 1961; Лисенкова В. П., 1968; Коробейникова Л. М., 1972; Чуприкова Н. И., Митина Л. М., 1979; Моисеева Н. И., Сысуев В.М., 1981].

Были выделены свойства психологического времени. К таковым свойствам относятся, в определенном смысле, противоположные свойствам физического времени: обратимость, неравномерность, прерывность, многомерность, управляемость.

Время жизни характеризуется неравномерным течением, оно зависит от особенностей жизненного пути и его субъективного отражения личностью. Неравномерность течения субъективного времени может определяться и тем, что в различных условиях жизни фактор времени имеет различную ценность для индивида. В определенных жизненных ситуациях может существовать избыток или дефицит времени для реализации индивидуальных планов. Как показывают исследования, в ситуациях дефицита времени, его субъективная ценность возрастает, а течение его переживается как ускоренное [Wallach, Green, 1961].

Многомерность времени рассматривается отечественными и зарубежными психологами, социологами, философами как его важнейшее свойство, в свою очередь позволяющее объяснить ряд социальных и психологических феноменов. В работах А. Тимашева допускается многомерность (или по крайней мере, двухмерность) человеческого времени, при этом, «второе измерение времени отвечает за возможность свободного выбора и обеспечивает многовариантность будущего». Именно дополнительные темпоральные размерности обеспечивают «свободу воли» человека и делают его будущее не

детерминированным, а зависящим от личной активности. Дополнительные темпоральные возможности психологического времени возникают за счет способности личности к его организации (в широком смысле слова) - экономии, ухмножении, ускорении, альтернативности, как разных личностных способностей этой организации - в более конкретном смысле.

В психологии и физиологии собрано большое количество эмпирического материала, иллюстрирующего выделенные свойства (ускорение/замедление, обратимость, наличие скрытых времяподобных размерностей) биологического и психологического времени. Наиболее хорошо исследовано явление ускорения/замедления психологического времени [Головаха Е. И., Кроник А. А., 1985; Цуканов Б. И., 1991].

Феномен ускорения времени в ситуации стресса, описанный многими исследователями [Носов Н. А., 1998], связан с повышенным расходованием энергетического запаса человека. Человек расходует выделившуюся дополнительную энергию на порождение мыслей и чувств (средняя плотность переживания), а иногда даже действий и дел (высокая плотность). В обыденных представлениях людей такие мгновения стрессового ускорения времени связаны с сокращением продолжительности жизни («прибавлением седых волос» и платой за них «годами жизни»). Феномен порождения дополнительного времени может быть связан с психическим процессом порождения дополнительной энергии (а не ее тратой) и особой формой человеческой активности, которую В. А. Петровский называл надситуативной и полагал, что целью се является порождение себя как субъекта [Петровский В. А., 1996]. Проявляя активность такого рода человек, между тем, испытывает не чувство потери энергии и утомления, а наоборот, подъем настроения, ощущение силы и бодрости.

Т. А. Доброхотова и Н. Н. Брагина описывали обратимость времени (передачу информации из будущего в настоящее) на основе клинических экспериментов [Доброхотова Т. А., Брагина Н. Н, 1988].

Большое количество эмпирических примеров существования дополнительных измерений времени собрано Н. А. Носовым, согласно его концепции, в стрессовых ситуациях человек способен переходить из привычной реальности в реальность иного уровня, в которой действуют другие законы. Происходит, таким образом, как бы «выпадение человека на некоторое время из константной реальности в виртуальную» [Носов Н. А., 1998].

Т. Н. Березина, изучая свойства внутреннего времени человека, устанавливает их взаимосвязь с особенностями пространственно-временного образного континуума и чертами личности [Березина Т. Н., 2003].

Она выделяет четыре группы темпоральных феноменов:

1. Явления ускорения/замедления внутреннего времени относительно внешнего. Здесь же феномен «выпадения времени».

2. Явления, связанные с обратимостью времени и получением информации из будущего или прошлого.

3. Явления альтернативного или параллельного хода времени (одновременного проживания человеком в двух временах).

4. Явления возникновения дополнительного времени (проживание лишних, не фиксируемых по внешним часам, дней, часов и минут).

Т. Н. Березина выделяет также «плотность времени» (или плотность темпорального переживания). По отношению к психологическому времени «плотность» характеризуется степенью выраженности каждого отдельного темпорального качества. Низкая плотность характеризуется только наличием специфического темпорального переживания (человеку кажется, что его внутреннее время изменилось, но никаких свидетельств такого изменения нет). При средней плотности это переживание сопровождается соответствующими проявлениями внутреннего плана (мышлением, воображением, памятью и др.). При высокой плотности добавляются внешние проявления (в виде действий, движений). Наиболее ярко свойство плотности темпоральных переживаний проявляется в явлениях ускорения/замедления внутреннего времени. Переживание ускорения внутреннего времени с малой плотностью сопровождается ощущением, что время тянется очень долго по отношению к какому-нибудь внешнему событию, но это чистое переживание, оно не заполнено никакой другой активностью (мыслями или действиями). При переживании ускорения внутреннего времени со средней плотностью субъективно растянутый промежуток внутреннего времени заполняется перцептивными картинами, мыслями, образами (картины своей жизни), иногда даже интеллектуальной активностью (решением задач). При высокой плотности переживания ощущение ускорения внутреннего времени сопровождается обилием мыслей и чувств, а также выраженной двигательной активностью, с помощью которой человек старается избежать гибельного воздействия и восстановить нормальные отношения с внешней средой.

К. Муздыбаев говорит о существовании «нулевого времени». Такое время воспринимается людьми как бы застывшим, остановившемся. Причиной переживания этого времени бывает, с одной стороны, разрыв в биографии (прошлое, настоящее, будущее никак не связываются), разрыв в социальных узах (потеря работы, трудность передвижения, утрата личных контактов и.т.п.), а с другой стороны, неподвижность в вещном мире личности (не обновляется одежда, обувь, домашняя утварь, обстановка и т.п.). Поэтому «нулевое время»

осознается индивидом как неаутентичное и именно оно является мощнейшим фактором стресса [Муздыбаев К., 2000].

Современная психология является динамично развивающейся областью научного познания. В философской концепции «отражения» главное внимание уделялось проблемам правильного, адекватного отражения внешнего предметного мира человека, внутренний же мир, психическая жизнь оставались вне поля внимания исследователей. Классическая парадигма воплощалась в постижении объективных законов природы, пристальном внимании ученых к проблеме детерминизма и поиске причинно-следственных связей преимущественно естественнонаучными методами [Субъект, личность и психология человеческого бытия, 2005].

В неклассической парадигме главным стал учет субъективности наблюдателя. «Уровень, масштаб, тип практикования той или иной формы бытия человека задают уровень, масштаб и тип его субъектности: субъектности в сознании (самосознание), субъектности в общности (самобытность), субъектности в деятельности (самодеятельность)» [Кабрин В. И., 2002. С. 24]. Человеку изначально присуще быть субъектом, развиваясь в этом качесіве до сознательного деятеля и максимально свободного существа, способного целенаправленно преобразовывать внутренний и внешний мир по своим собственным законам [Татенко В. А.. 1996. С. 142]. Человек как субъект «способен превращать собственную жизнедеятельность в предмет практического преобразования, оценить способы деятельности, контролировать ее ход и результаты, изменить ее приемы» [Слободчиков В. И., Исаев Е. И., 2000]. По мнению

B. И. Слободчикова, чтобы стать субъектом, человек должен постоянно превращать свою
природу в особый, функциональный орган, реализующий субъектное отношение к миру [Там
же]. Л. С. Выготский верно заметил, что психика не просто отражает мир, но изменяет его, и
вполне определенным образом — «чтобы можно было действовать» [Выготский Л. С, 1982.

C. 291-486]. Согласно неклассическому взгляду, мир многомерен, многогранен, гетерогенен.
Тот образ, в котором он предстает субъекту, зависит, прежде всего, от угла зрения,
субъектных фокусировок сознания. Между событиями в мире существуют не только
причинно-следственные детерминированные связи. Мир выстраивается воспринимающим,
осмысливающим его субъектом, а это значит, что то, каким для нас может быть мир,
определяется способами познания, типами рациональных рассуждений.

Постнеклассическое понимание мира и человека в мире характеризовалось ростом рефлексии ученых над ценностными и смысловыми контекстами человеческого бытия. Постнеклассическая наука характеризуется возникновением такого типа научной рациональности, который объединяет науки о природе и науки о духе. В современной научной картине мира прежние типы рациональности не отрицают друг друга, а

распределяют между собой сферы влияния. В зависимости от исследовательских задач одна и та же реальность может быть рассмотрена с разных позиций и может выступить предметом освоения посредством разных типов рациональности.

М. С. Гусельцева так сформулировала особенности постнеклассической рациональности:

на становление постнеклассической психологии существенное влияние оказывает культурология;

постнеклассическая рациональность допускает выбор философии и, соответственно, методологии в зависимости от задач исследования и личных предпочтений исследователя;

постнеклассическая рациональность предполагает открытость знания новому опыту, междисциплинарный дискурс, толерантность;

в постнеклассической рациональности развитие мыслится в категориях «взрыва», «бифуркации» и «сензитивных периодов»;

постнеклассическая психология берет на вооружение принцип «благоговения перед развитием»;

постнеклассическая рациональность связана с ситуативным детерминизмом, здесь на передний план выходят свобода воли и свобода выбора;

интеллектуальным стилем постнеклассической рациональности выступил не столько логические абстракции, сколько типологические черты или идеальные модели. Объектом исследования являются уникальные саморазвивающиеся системы. Предмет исследования нередко предстает как текст, и к нему применяется семиотический дискурс;

постнеклассическая рациональность развивается в социокультурном контексте информационного общества и постмодернистской культуры;

ментальное новообразование постнеклассической рациональности — сверхрефлексивность, т.е. способность критического самоосмысления в меняющихся исследовательских контекстах;

для постнеклассической рациональности характерна установка на коммуникативность (Ю. Хабермас). Если неклассическая методология поверяла истину практикой, то для постнеклассической психологии -истинность обретается в согласованности теории и практики как синхронных линий развития;

с организационной стороны постнеклассическая наука характеризуется ростом междисциплинарных исследований, поскольку ее объекты как

уникальные саморазвивающиеся системы — «многоклеточны», многомерны

[Гусельцева М. С, 2006]. Можно отметить разные формы выхода науки к интегративным, антропологическим, гуманитарным формам знания (Воробьева Л. И., 1995; Брушлинский А. В., 1997; Братусь Б. С, 2002; Кабрин В. И., 2007). А. В. Брушлинский указывает, что целостность, единство, интегральность субъекта являются основой системности его психических качеств. Раскрывая природу целостности субъекта, ученый показывает путь к установлению единства науки, к преодолению разрыва естественнонаучного и гуманитарного знания. Все более решающее значение приобретают те культурные и ценностно-смысловые контексты, с которыми тесно связана познаваемая и понимаемая субъектом реальность [Субъект, личность и психология человеческого бытия, 2005. С. 30]. По мнению Б. С. Братуся, «новый век либо будет веком гуманитарным, либо его не будет вовсе. Гуманитарность надо понимать здесь' в самом широком значении — как ориентированность на человека, на всю высоту, полноту и назначение его образа» [Братусь Б. С, 2000]. В одной из первых статей, посвященных гуманитарной психологии и психотерапии, Л. И. Воробьева подчеркивает: «Мы удержались... от прямых онтологизаций духовной составляющей человека через представления религии... Мы удержались на уровне определения души как способности чувствовать неустранимые противоречия, обозначили символ, архетип как способ удержания и трансляции такого рода противоречий, в которых одновременно кумулирован опыт, накопленный человечеством для их преодоления. Разумеется, это не избавляет нас от столкновения с онтологической проблематикой, но позволяет подойти к ней разумно, не теряя, а расширяя возможности выбора и конструирования» [Воробьева Л. И., 1995. С. 23-24]. По мнению В. И. Кабрина, собственно антропологическая психология как одно из последних направлений гуманитарной науки требует более развернутых представлений о человеческой метакоммуникации, транскоммуникации и ноэтической коммуникации. Если под метакоммуникацией понимают «единое пространство диалога», то ноэтическая коммуникация — это высшая форма метакоммуникации, диалог с Высшим существом, с которым связывают высшие духовные ценности — добро, истину, красоту, тайну [Кабрин В. И., 2007]. «Постоянное смыслообразование, смыслотворчество как процесс разрешения двойного противоречия жизни непрерывно «выталкивает» коммуникативный процесс из его прежнего русла на непредсказуемый часто поиск нового русла, нового модуса общения со средой» [Кабрин В. И., 2005. С. 51]. Транскоммуникация - это всегда незаданный, творческий процесс, «выход за пределы себя», дающее не только информацию друг о друге, но «нечто уникальное третье - наше общее как результат взаимного преодоления барьеров» [Кабрин В. И., 2007].

Поэтому необходимо отметить, что при всем предполагаемом многообразии концепций и теорий, будущее нашей науки тесно связано с человеком. Человек с его неповторимым лицом (как видел эту категорию А. А. Ухтомский) становится главной проблемой и целью психологического исследования.

Психологии как особой антропной науке необходимо сегодня «строить собственное представление о сущности человека, чтобы иметь возможность что-то сказать о его свойствах, в том числе и о психических» [Слободчиков В. И., Исаев В. И., 1998].

Сегодня в психологии происходит парадигмальный сдвиг, вскрывающий принципиально новые теоретические проблемы (А. Г. Асмолов, Б. С. Братусь, Ф. Е. Василюк, Э. В. Галажинский, Л. Я. Дорфман, В. П. Зинченко, В. И. Кабрин, В. Е. Клочко, Д. А. Леонтьев, М. К. Мамардашвили и др.). Рассмотрим некоторые из них.

В настоящее время, наука пытается ставить и решать проблему места и роли психического во взаимоотношениях человека со всем остальным, что находится за пределами его личных человеческих границ и границ человечества (ноосферы), всего того, что столь трудно поддается определению и поэтому закрепляется с помощью таких понятий, как «среда», «окружение» «объективная реальность», «объективная действительность», «космический универсум», «вещь в себе» и т.д. Психика (сознание) представляет собой мощный и наиболее сложный из известных нам механизмов избирательности, превращающий «мир в себе» в «мир для нас» - многомерный мир человека, в котором можно действовать, понимая смысл и ценность своих действий. «Психическое» участвует в порождении мира, который становится для человека единственной реальностью и действительностью, не смотря на то, что реальность порождается системой, а не является характеристикой мира, существующего «вне и независимо от человека» (объективная реальность) [Клочко В. Е., 2004. С. 11].

«Ментальность», «ментальное пространство личности» - понятия еще не оформившиеся, а только переживающие процесс становления. Постнеклассическая парадигма диктует взгляд на мир как «пространство для жизни», которое предстоит «освоить» путем усвоения знаний и опыта, накопленного человечеством, включая умения, навыки, способы мышления и т.д., требующие воспроизводства. Ментальное пространство жизни открывается при переходе к парадигме порождения человеком собственного мира как «открытого пространства жизни» [Кабрин В. И., 2002. С. 36].

Историко-эволюционными проблемами психологии занимался А. Г. Асмолов [Асмолов А. Г., 1996]. Предметом психоистории является человек. Метод психоисторического исследования - метод «психологической реконструкции образа мира и образа жизни людей в исторической трансспективе, осуществляемый через анализ продуктов

деятельности людей, сохраненных в культуре» [Клочко В. Е., 2004. С. 11-17]. В психоисторическом процессе меняются не законы мышления, памяти или восприятия, в нем меняется содержание собственно человеческого в человеке, «которое и порождается. производится каждым актом взаимодействия, включенного в деятельность, направленную на мир, на другого, на себя, выступающую как средство самоосуществления, самореализации, саморазвития. «Человекообразование - это процесс, идущий от рождения до смерти, ибо движение, развитие и есть форма существования человека» [Клочко В. Е., 1995. С. 12]. «Самое основное заключается в том, что человек не только развивается, но и строит себя», — писал Л. С. Выготский [Выготский Л. С, 1982. С. 72].

Завершившийся двадцатый век ознаменовал собой аксиологический этап развития науки. Категорию ценности оправданно считают одной из самых сложных в психологии, поскольку она является одновременно и мотивационным, и когнитивным образованием [Донцов А. И., 1974; Андреева Г. М., 1997; Лебедева Н. М., 1999].

Проблема соотношения ценностей и личностного смысла, актуальна, поскольку нет единого мнения в вопросе о первичности этих феноменов в системе личности. Ряд исследователей полагает, что смыслы выступают в качестве фундамента формирования ценностных образований, в то же время другие считают, что ценностные образования, напротив, являются базой для формирования системы личностных смыслов. Так, В. Франкл утверждал, что ценности есть подлинные смысловые универсалии, переживая которые, человек обретает смысл жизни [Франкл В., 1990]. Ф. Е. Василюк считает, что смысл, как целостная совокупность жизненных отношений является своего рода продуктом ценностной системы личности. Это пограничное образование, в котором сходятся идеальное и реальное, жизненные ценности и возможности их реализации [Василюк Ф. Е., 1984]. Б. С. Братусь определяет личностные ценности как осознанные и принятые человеком общие смыслы его жизни, при этом, ценности не обеспеченные смысловым, эмоционально-переживаемым отношением, не являются элементами ценностно-смысловой сферы личности [Братусь Б. С, 1988]. Г. Л. Будинайте и Е. В. Корнилова акцентируют внимание на том, что «личностными ценностями становятся те смыслы, по отношению к которым субъект определился» [Будинайте Г. Л., Корнилова Т. В., 1993. С. 99].

Ценность характеризуется двумя свойствами - значением и личностным смыслом. Личностный смысл ценностей - это отношение ценностей к потребностям человека. Он определяется как объектом, выполняющим функцию ценностей, так и зависит от самого человека. Значение ценности есть совокупность общественно-значимых свойств, функций предмета или идей, которые делают их ценностями в обществе. В отношении к индивидуальному сознанию ценности находятся в двояком отношении: они отражены в нем

как значения, имеющие для индивида определенный смысл. [Сержантов В. Ф., 1990]. Следовательно, в процессе восприятия и освоения объективной реальности смысл выступает в качестве фундамента формирования личностных ценностей, которые в свою очередь придают личностный статус смыслу. Как отмечает Д. А. Леонтьев, личностные ценности являются одновременно и источниками, и носителями значимых для человека смыслов [Леонтьев Д. А., 2000]. Кроме того, смыслы, в отличие от ценностей могут быть не осознаваемыми (латентными), но относительно субъекта они всегда выступают как личностные, поскольку смысл любого элемента объективной реальности постигается только при актуализации его сущности в личностных структурах.

Смысл складывается в возможном и реальном отнесении ценностей к любым проявлениям субъекта. И. Г. Петров утверждает, что в отличие от ценностной ориентации «выражающей отношение людей к ценностям», смыслы есть обратные «отнесения», реализуемые субъектом, которые могут и не сознаваться. При этом, будучи включенными, в материальные отношения, они «непосредственно не видимы и не осязаемы» и «надстоят» над материальными отнесениями и представляют собой «метаотношения» [Петров И. Г.. 2001].

Смысл, который сообщается объекту, не зависит от качественной ценности самого объекта, т.е. именно акт сообщения смысла и придает вещи некую ценность. Таким образом, качество смыслового содержания объекта зависит от индивидуальных особенностей субъекта, его системы ценностей. В этой связи Е. А. Климов отмечает, что ценности не существуют вне отношения «субъект-объект», их не следует отождествлять с чем-то существующим независимо от субъекта. «Ценность — это не признак объекта, а характеристика субъекта в его среде» [Климов Е. А., 1993. С. 133]. В данном случае речь идет об уровне ценностного отношения, где смыслы выполняют функцию включения объективных значений явлений в систему личностных ценностей и жизненных установок индивида. Здесь происходит процесс актуализации смысла и приобретение им личностного статуса. Ощущение смысла, дает начало ценностям, которые, в свою очередь, синергетически усиливают ощущение смысла. Определением ценности вещи, объекта или явлений объективной реальности служит оценка. Человек оценивает действительность благодаря имеющимся в его распоряжении психологическим стандартам. Эти стандарты находятся в прямой зависимости от достигнутого уровня познания и опыта, а также от уровня мышления и эмоций в оценке ценностей. Оценка - это комплексный акт сознания, в ней участвуют все компоненты психики. В ходе оценки придается определенная ценность, значение, свойство и т.д. какому-либо явлению на основании соответствующих критериев (норм, целей, требований, идеалов и т.д.). Результатом оценки является вывод о мере

соответствия оцениваемого явления признаваемым критериям, который и выражается в смысловом отношении. Таким образом, смысл складывается в возможном и реальном отнесении ценностей к любым проявлениям субъекта. Данное отношение можно назвать ценностным, поскольку направленность этого отношения детерминирована субъективным стандартом или идеалом воспринимаемого объекта. Следовательно, всякое целенаправленное отношение можно назвать ценностным и, соответственно смысловым.

В системе внутренней регуляции конкретной деятельности, складывающейся вместе с самой деятельностью, предметная и смысловая подсистемы слиты в единое целое. Главенствующую роль в этой системе играет смысловая регуляция, поскольку «сцепление отдельных действий в целостную, а, следовательно, и эффективную деятельность <...> обеспечивается <...> смыслом» [Зинченко В. П., 1983. С. 9].

Новая психологическая парадигма, отражающая тенденцию движения психологической научной мысли к постнеклассической науке, подходит к рассмотрению человека как открытой, самоорганизующейся психологической системы, «порождающей психологические новообразования и опирающейся на них в своем самодвижении» [Клочко В. Е., 1997; Клочко В.Е., 1987; Клочко В. Е., 1999]. Каждый человек в контексте теории психологических систем может быть понят как хронотоп. Понятие «хронотоп» (хронос — время, топос — место) было введено в научный оборот А. А. Ухтомским. «Хронотоп», согласно ученому, есть форма существования живой материи, находящейся в движении, мир есть изменяющееся и «текущее временно-пространственное содержание, процесс». Человек, согласно А.А. Ухтомскому, «живет в хронотопе». Сегодня данное человеку - это результат тех или иных событий и преобразований, причины которых формировались задолго до настоящего проявления. Его поступок, в свою очередь, вызывает ответную реакцию других людей. И она также не может не определять дальнейшую линию его поведения [Ухтомский А. А., 2002].

В. П. Зинченко, использовавший понятие «хронотоп» для анализа человеческого предметного действия, отмечает, что образ ситуации в различные моменты развертывания действия трансформируется в образ и программу действия, которые, в свою очередь, трансформируются в само действие, которое, будучи осуществленным, трансформируется в новый образ ситуации и т. д. При этом в образе ситуации преобладает субъективное пространство и объективное время, в действии же, наоборот, преобладают субъективное время и объективное пространство [Зинченко В. П., 1993].

«Своеобразие хронотопа состоит в том, что он соединяет в себе, казалось бы, несоединимое. А именно - пространственно-временные в физическом смысле этого слова, телесные ограничения с безграничностью времени и пространства, т.е. с вечностью и беско-

нечностью» [Там же. С. 10]. Любой деятельностный акт человека, включая в себя прошлое, настоящее, будущее, будучи хронотопом живого движения, является «зародышем (или продуктом?) вечности», в котором «потенциально содержатся не только дольний, но и горний миры» [Там же. С. 11].

Подчеркивается, что одним из самых трудных вопросов является вопрос о природе энергии. По мнению Зинченко, в качестве основы для объяснения энергетических свойств медиаторов может рассматриваться их деятельная природа, а в качестве специфических источников энергии, заряжающих хронотоп, медиаторы (знак, слово, символ, миф): «Энергия в медиаторах и в хронотопе в целом образуется и прирастает за счет разности потенциалов объективной и субъективной составляющей медиаторов, за счет разности потенциалов онтологического и феноменологического планов хронотопа» [Там же. С. 12].

Использовать идею хронотопа представляется возможным на основе понимания человека как психологической самоорганизующейся системы [Клочко В. Е., 1999]. Хронотоп, согласно теории психологических систем, есть пространственно-временная организация, превращающая «объективную реальность» (мир до человека, без человека) в наполненный цветом и звуками, категоризированный значениями предметный мир (как основание предметного сознания). Этот предметный мир будет далее трансформироваться в реальность, наполненную смыслами, переживаемую человеком в ее данности ему «здесь и сейчас». По мере обретения человеком в онтогенезе смысловых измерений мира (и смыслового сознания), последний превращается в действительность - расширяющееся, устойчивое (благодаря ценностным координатам) пространство для жизни и развития [Клочко В. Е., 1999]. Согласно В. Е. Клочко, «пространство задается не только вещами, но и смыслами; время течет не только вне или внутри нас, но и благодаря нам» [Клочко В. Е., 2005].

Важнейшей детерминантой субъективного времени, как считает Е. В. Некрасова, является жизненный мир человека. «Жизненный мир» как ставшее и постоянно становящееся влияет на дальнейшую жизнь человека, обеспечивая тем самым самоорганизацию психологической системы. Более поздние и зрелые образования (смыслы, ценности) определяют масштаб жизненного мира человека, наполняя смыслом прошлые события, которые в свою очередь, становятся причиной последующих действий и поступков. Возможное будущее является запускающим, детерминирующим механизмом смены образов мира, жизни человека, их постоянного противоречия, и тем самым становления жизненного мира. Ставший «жизненный мир» не исключает, а предполагает его расширение, усложнение посредством выхода человека за пределы ситуации [Некрасова Е. В., 2005].

Психика, функционирующая на принципе гомеореза, выступает как важнейший инструмент порождения жизненного мира. Согласно Е. В. Некрасовой, нарушение существования системы основанной на принципе гомеореза выражается в «свертывании» будущего, утере возможности системой избирать, устанавливать соответствие своих актуальных потребностей и возможностей некоторым сторонам «в себе и для себя» существующей объективной реальности, в сломе (разрушении) целостности жизненного мира как основания психологического здоровья человека. Живой хронотоп - это хронотоп преобразования. Хронотоп в процессе преобразования всегда подразумевает «исправление» прошлого. Смерть хронотопа - смерть субъективности [Некрасова Е. В., 2005].

Актуальным, на сегодняшний день, является не только вопрос «о смысле и способах социального взаимодействия, но и выполнении или невыполнении человеком и сообществами своих экзистенциальных обязанностей по установлению временных соответствий в социальном взаимодействии» [Лукьянов О. В., 2007]. «Быть во времени жизни и иметь время жизни одновременно невозможно, но именно так мы и существуем, периодически мы присутствуем, пребываем во времени как в опыте, а периодически мы имеем время в качестве трансцендентного значения. Экзистенциальное решение этого парадокса мы и называем транстемпоральностыо - переходом во временах. Пространство тенденциональности психологического опыта может быть охарактеризовано двумя изменениями - диахроничностыо (временная последовательность) и синхроничностью (параллельность времен). Событие опыта обретает свою пространственную конфигурацию как явление современности (для восприятия это выглядит как параллельный срез, одновременность расположения разных предметов) и как явление протяженности (для восприятия это - длительность). В строгом логическом представлении эти тенденции перпендикулярны. То, что движется в пространстве, воспринимается неподвижным во времени, а то, что движется во времени, воспринимается неподвижным в пространстве» [Там же].

Исходя из этого, идея «хронотопа» необходима для понимания развития человека, как проявление самоорганизации психологической системы, условие ее устойчивого функционирования.

Опираясь на современную постнеклассическую парадигму, мы предлагаем рассматривать субъективное время как такое переживание, находящееся на стыке объективного временного отрезка и отношения человека к действительности (настоящему, прошлому или будущему), которое обусловлено ценностно-смысловыми составляющими образа мира человека.

Постнеклассическая наука предполагает трансспективный анализ. «Трансспективный анализ - это анализ не только тенденциональный (учитывающий направление развития открытой самоорганизующейся (саморазвивающейся) системы как закономерно усложняющейся пространственно-временной организации), но и хронотопический, учитывающий внутрисистемное со-бытие времени и пространства» [Клочко В. Е., 2005]. По мнению В. Е. Клочко, трансспективный анализ позволяет рассматривать настоящее не в его обусловленности прошлым, но и не в детерминации со стороны будущего. Важное значение, здесь имеют «новообразования, рождающиеся в настоящем, определяющие облик будущего и переопределяющие облик прошлого» [Там же].

«Будучи динамическим, трансспективный анализ является также и темпоральным, учитывающим детерминацию будущим; тенденционалъным, т.е. выявляющим тенденции в становлении открытых систем, рассматривая их как градиенты - направления, в которых возможности обретают возможность осуществления; прогностическим, поскольку на этой базе можно делать достаточно обоснованные прогнозы относительно становления системы; системным, т.е. учитывающим детерминацию, которая идет от психологических (общесистемных) новообразований, производимых системой в актах взаимодействия со средой» [Клочко В. Е., 2007. С. 163].

Трансспективный анализ есть мышление, которое «вызрело (вызревает) на базе диалектического мышления и содержит его в снятом виде». Основная установка трансспективного анализа - это «становление, через которое необходимо изучать особые объекты - открытые самоорганизующиеся системы». «Источником становления является соответствие, приводящее к взаимодействию, сопровождающемуся порождением системных качеств - «параметров порядка», определяющих прогрессивную логику системогенеза» [Там же].

Трансспективный взгляд открывает возможность объяснения возникновения и переживания человеком чувства реальности. Всё вышесказанное открывает возможность нового взгляда на проблему темпоральности. В контексте понимания человека как открытой самоорганизующейся системы, можно полагать, что темпоральные проявления выступают в качестве показателей процесса перестройки пространственно-временной организации человека. Рассматривая человека как открытую самоорганизующуюся систему, пространственно-временная организация закономерно усложняется, темпоральные характеристики изменяются по мере становления новых ценностно-смысловых координат образа мира.

Таким образом, темпоральные проявления можно определить как комплекс переживаний субъективного времени — его длительности, плотности и т.д., которые

становятся наиболее заметными в моменты резкой трансформации жизненного пространства личности.

Как видно из приведенных выше исследований, проблема темпоральности -междисциплинарная проблема и решается она на основании различных методологических подходов.

1.2 Противоречия в системе «образа жизни - образа мира» как движущая сила

саморазвития

Понятие «образ жизни» сегодня широко используется и разрабатывается в разных науках, а потому имеет междисциплинарный характер. В философии с помощью этого понятия описывается совокупность типичных видов жизнедеятельности (способ существования) индивида, социальной группы, общества в целом, в единстве с условиями жизни [Философский энциклопедический словарь, 1989. С. 432]; в политэкономии, под «образом жизни» понимают «способ жизнедеятельности в обществе людей, социальных групп, общностей, слоев, классов, соответствующий определенному общественному строю» [Политическая экономия, 1990. С. 344], в социологии - «совокупность устойчивых, взятых в единстве с условиями жизни, типичных видов жизнедеятельности людей; одна из основных общесоциологических категорий, раскрывающих систему социальных связей, социальных общностей, отражающих социальные процессы и социальное развитие того или иного общества, класса, социальной группы, личности» [Социологический словарь, 1988. С. 137].

Значительную роль в изучении понятия образа жизни играют труды отечественных ученых: К. А. Абульхановой-Славской, Е. А. Ануфриева, Г. С. Батыгина, И. В. Бестужева-Лады, Л. П. Буевой, А. П. Бутенко, А. А. Возьмитель, Г. Е. Глезерман, А. Г. Здравомыслова, О. И. Зотова, В. П. Левкович, И. Т. Левыкина, Е. В. Шорохова, Э. А. Орловой, В. И. Толстых, А. С. Ципко, В. А. Ядова и др.

Принимая во внимание большое количество научных трудов, посвященных этой теме и опубликованных, главным образом, в восьмидесятые годы, необходимо отмегить многозначность интерпретаций рассматриваемого понятия и связанные с этим неизбежные расхождения в разрешении ключевых теоретических проблем.

Прежде чем дать точное определение понятию «образ жизни», необходимо рассмотреть и соотнести с ним релевантные понятия, используемые в отечественной психологии, например: «жизненный путь», «стратегия жизни», «жизненная цель», «жизненная перспектива», «жизненные задачи», «пространство и время жизни».

«инициатива и ответственность», «стиль жизни», «жизненный план и сценарий жизни» [СергиенкоЕ. А.,2001].

По мнению С. Л. Рубинштейна, жизненный путь предстает как индивидуальная история, создаваемая человеком, творцом своего жизненного пути [Рубинштейн С. Л., 2000]. Описывая жизненный путь личности, С. Л. Рубинштейн также употребляет понятие «образ жизни», описывая им феноменологию процесса построения жизненного пути личности [Рубинштейн С. Л., 1989].

Наиболее близким к понятию «образ жизни» является понятие «жизненная стратегия». В отечественной психологии проблему «жизненной стратегии» наиболее тщательно исследовала К. А. Абульханова-Славская. Она выделила три основных признака жизненной стратегии: выбор способа жизни, разрешение противоречия «хочу-имею», а также создание условий для самореализации и творческого поиска. По мнению К. А. Абульхановой-Славской, личность можно назвать зрелой в том случае, если она способна устанавливать «порог» удовлетворенности материальными потребностями, и рассматривать их в качестве одного из условий жизни, направляя свои жизненные силы на другие цели. «Эта способность личности переключать свои жизненные стремления с материальных ценностей на другие и является, собственно, показателем того, что она начала жить личной жизнью» [Абульханова-Славская К. А., 1991. С. 15].

А. Адлер полагал, что для понимания жизни отдельного человека необходимо исследовать его жизненную цель, так как именно она «определяет направление всех его поступков и побуждений». Достигнув понимания цели жизни человека, мы способны постигать скрытый смысл, лежащий в основе множества разнообразных разрозненных действий, и осознать каким образом они являются частями целого. А. Адлер отмечает, что наличие у человека конкретной жизненной цели дает ему возможность преодолеть любые жизненные проблемы. Он указывает также на то, что цели, которые человек ставит перед собой и пути их достижения, индивидуальны и являются результатом сознательного выбора [Адлер А., 1997].

Понятие «жизненной перспективы» рассматривается большинством авторов как целостная картина будущего, включающая ряд возможных (планируемых и ожидаемых) событий, находящихся в многосторонней, и порой неоднозначной взаимосвязи друг с другом. По мнению И. А. Деминой, построение жизненной перспективы подразумевает составление жизненных планов, осуществление которых предполагает выдвижение промежуточных целей, разработку путей их достижения, а также рефлексию смысла реализации поставленных целей [Деминой И. А., 1997].

К. А. Абульханова-Славская особо подчеркивает фактор ответственности, который будучи «устойчивым качеством личности, позволяет ей легко справляться с предъявляемыми к ней требованиями окружающей действительности, согласовывать эти требования и собственные желания, освобождая себя от внешнего, принудительного контроля» [Абульханова-Славская К. А., 1999]. По мнению Л. И. Дементий, «эффективность и оптимальность решения многих жизненных ситуаций зависит от готовности-неготовности личности принимать на себя ответственность и от способности личности реализовать ответственное поведение» [Дементий Л. И., 2000]. К этому же следует добавить, что человек, вполне сознающий свою ответственность, в достаточной степени способен моделировать собственную жизнь и готов нести ответственность не только за процесс жизни, но и за ее результат. Это становится возможным в том случае, если личность сохраняет целостный контроль за ходом жизни, прогнозирует ее возможные трудности и эффективно с ними справляется.

Концепция «жизненного сценария» Э. Берна, согласно традициям психоанализа, предполагает жесткую детерминированность акгуальной активности энергетикой значимых переживаний и родительским программированием. При этом «жизненный сценарий» описывает только феноменологию идеального плана. Таким образом, близким понятию «образ жизни» можно считать содержание понятия «актуальная реализация жизненного сценария» [Берн Э., 1992].

Понятие «стиль жизни» подчеркивает те формы жизнедеятельности субъекта, которые им выбраны свободно. Следовательно, «стиль жизни» — это такая категория, которая позволяет выяснить вариабельность удовлетворенности личности своей жизнедеятельностью в рамках единого образа жизни, а также фиксирующая различные, наиболее типичные способы деятельности личности в рамках данной социальной группы на основе реализации внутренних побуждений, собственного понимания личностью долга, ответственности, того, как надо жить [Ануфриева Р. А., Головаха Е. И., 1980]. «Стиль жизни» - субкультурное понятие, характеризующее микросреду и ее особенности, реализуемые в определенной форме деятельности людей. В рамках тех или иных способов деятельности можно выделить следующие стили жизни: законопослушный и криминальный; контактный-замкнутый и т.п. [Возьмитель А. А., 2000].

В. П. Серкин считает, что понятию «образ жизни» релевантны понятия: «жизнедеятельность», «онтогенез», «жизненный цикл», «возрастные этапы», «ведущая деятельность», «жизненная линия», «жизненная позиция», «жизненное событие» [Серкин В. П., 2004].

«Жизненная линия» - это воплощение в реальности жизненных планов и задач личности [Купченко В. Е., 2003].

К. А. Абульханова-Славская определяет «жизненную позицию» как способ самоопределения личности в жизни, обобщенный на основе индивидуальных ценностей и отвечающий ее основным потребностям. «Жизненная позиция», таким образом, это — совокупность реализованных жизненных отношений, ценностей, идеалов, а также найденный путь их реализации, который и определяет дальнейший ход жизни [Абульханова-Славская К. А., 1991].

Н. И. Сарджвеладзе говорит о том, что образ жизни личности определяется ее жизненной позицией. Личность существует как модус отношений к социальному окружению и к самой себе. Ядро личности определено формой и содержанием этих отношений.

Событиями обусловлены изменения в условиях жизни человека, в его внутреннем мире и состоянии здоровья, в поступках на работе, в семье и быту, учебе и досуге. При этом одни и те же события имеют неодинаковое значение в жизни разных людей [Кроник А. А.. Головаха Е. И., 1984]. Поэтому, под «жизненным событием» понимаются не все результаты индивидуальной и социальной активности, не все даже самые яркие и значимые события, а лишь субъективно значимые.

Используемые в психологии развития понятия «жизненный цикл», «онтогенез», «возрастные этапы» чаще всего применяются для описания общих закономерностей развития личности и не выделяют аспект актуальной активности [Эльконин Д. Б., 1994; Ганзен В. А., 1984; Эриксон Э., 1996; и др.]. По мнению В. П. Серкина, понятие «ведущая деятельность» содержит аспект активности, но оно не подходит для описания всего спектра реализуемых действий жизни взрослого человека, так как введено лишь для описания определенной онтогенетической структуры целого культурного сообщества и ее возрастных этапов.

В последнее время большое внимание уделяется социокультурным исследованиям, в рамках которых возможно проследить происхождение, развитие и изменение феноменов повседневной жизни людей. В этой связи следует отметить значение исследований А. Э. Орловой, которая рассматривает «образ жизни» как культурно-антропологическую категорию [Орлова А. Э., 2002]. Понятие (категория) «образ жизни» обозначает организованную совокупность процессов и явлений жизнедеятельности людей в обществе. Способы организации этих процессов и явлений определяются естественно-географическими, социальными и культурными условиями их реализации с одной стороны и личностными характеристиками представителей различных социокультурных групп - с другой. Понятие отражает повседневную жизнь людей и служит для выявления соотношения установившихся, типичных и изменчивых, индивидуальных характеристик

жизнедеятельности различных людей в определенных областях культуры. Содержание «образа жизни» определяется тем, как живут люди, чем они заняты и какие виды деятельности и взаимодействия друг с другом наполняют их жизнь. Формы «образа жизни» определяются способами организации людьми своей жизнедеятельности, то есть организацией процессов поведения и взаимодействия в различных сферах культуры. Таким образом, согласно А. Э. Орловой, образ жизни - это динамический социокультурный «портрет» членов общества, представленный через процессы их жизнедеятельности в определенных условиях. «Образ жизни» - это целостность, наполненная культурным содержанием и обусловленная способностью человека к результативной активности.

Введение А. Г. Асмоловым понятия «социально-исторического образа жизни» как источника развития личности позволяет исследовать развитие личности на пересечении двух осей в одной системе координат - оси исторического времени жизни личности и оси социального пространства ее жизни. Ось исторического времени дает возможность выделить объективный социальный режим, который задан личности - исторически обусловленную протяженность в конкретной культуре. Другая ось образа жизни - это социальное пространство, предметная действительность, в которой существуют на данном отрезке исторического времени различные «институты социализации» (семья, школа, трудовые коллективы), большие и малые социальные группы, участвующие через совместную деятельность в процессе приобщения личности общественно-историческому опыту [Асмолов А. Г., 1996].

A. Г. Асмолов отмечает, что «в окружающем человека мире объективно существует
особое социальное измерение, создаваемое совокупной деятельностью человечества, - поле
значений. Это поле значений отдельный индивид находит как вне-его-существующее - им
воспринимаемое, усваиваемое, так же, как то, что входит в его образ мира (А.И. Леонтьев)».
Люди, следовательно, организуют свою деятельность в соответствии с «полем значений».
Именно поэтому для нас очевидны различия в образе мира людей разных культур, например,
различия в этническом самосознании, ценностных ориентациях и т.д. [Там же].

Таким образом, по мнению А. Г. Асмолова, социально-исторический образ жизни личности — это подлинный источник развития личности, который в ходе жизни личности преобразуется в ее результат.

B. П. Серкин дает определение образу жизни, описывая аспект актуализации
(применения, использования, целеполагания) образа мира в реальном плане. «Образ жизни
— понятие, введенное для описания совокупной деятельности (как интегративной
характеристики активности), участвуя в которой человек актуально реализуется как субъект
индивидуальной деятельности в течение определенного жизненного периода, этапа или

цикла» [Серкин В. П., 2004. С. 152-153]. Таким образом, В. П. Серкин считает, что структура образа жизни детерминирована и образом мира, и планом реальных взаимодействий, и, в свою очередь, определяет развитие субъективного образа мира.

Образ жизни изменяется вместе с изменением (развитием, изменением структуры) иерархии мотивов личности, с изменением и развитием иерархии смыслов субъекта и смысла жизни [Леонтьев А. Н., 1983; Леонтьев Д. А., 1999]. За единицу анализа В. П. Серкин предлагает взять целенаправленное действие, которое может быть представлено и в. идеальном, и в реальном плане.

Г. П. Щедровицкий предлагает следующую схему структуры «образа жизни» как совокупности деятельностей человека:

1. уровень сознания (субъективность пространства и времени);

2. уровень коммуникации (конвенционалыюсть пространства и времени);

3. уровень действия (конструирование пространства и времени) [Щедровицкий Г. П., 1995].

Таким образом, несмотря на достаточное количество определений, понятие «образ жизни человека» только начинает приобретать свой смысл, выраженный в определенных категориях мышления.

Сложность понятия «образ жизни» заключается в том, что его невозможно обсуждать в рамках традиционной, классической психологии, так как в ней говорится о психике человека, но не о человеке как целостном феномене. Исходным же основанием для понимания психологии человека является не учение об истинности и объективности того, что есть, а о «ценности и смысле самого бытия человека» [Слободчиков В. И., 2002].

С точки зрения теории психологических систем, разработанной В. Е. Клочко, «образ жизни» представлен как индивидуальная конфигурация самобытия человека в безграничном по своим размерам и возможностям объективном мире [Клочко Ю. В., 2002]. Не только смыслы и ценности обуславливают образ жизни, но и сам образ жизни, постепенно трансформируясь, определяет ценностно-смысловое содержание бытия. С одной стороны, образ жизни напрямую связан с ценностно-смысловым аспектом бытия, а с другой - с избирательностью сознания.

Д. Б. Даненова под психологическим механизмом трансформации образа жизни и образа мира людей, понимает акт объективации происходящих в сознании изменений, требующих коррекции сложившейся совокупности деятельностей, составляющих образ жизни человека [Даненова Д. Б., 2001]. Она вьщеляет следующие виды трансформаций образа мира и образа жизни людей:

1. Сначала происходит изменение образа жизни, затем меняется образ мира
человека. То есть, человек в соответствии с требованиями внешних факторов идет на
изменения условий своей жизни, характера своей прежней деятельности, своей
принадлежности к различным общественным группам, характера своих социальных
контактов. При этом человек психологически согласен с данными изменениями в жизни и не
проявляет внутреннего сопротивления. В дальнейшем подобного рода изменения в образе
жизни приводят к изменению личностных смыслов и определяющих ценностных ориентации
в соответствии с требованиями внешних, независимых от человека факторов.

2. Происходит изменение образа жизни человека, затем частично изменяется образ
мира. В данном случае человек идет на изменения различных аспектов своего образа жизни,
лишь частично внутренне соглашаясь принять данные изменения. В его образ мира наряду с
прежними ценностными установками и личностными смыслами будут включаться лишь
некоторые новые составляющие, соответствующие новым внешним условиям.

3. Происходит изменение образа жизни, в то время как образ мира остается неизменным. Человек, будучи вынужденным изменить свой образ жизни, продолжает в то же время прочно держаться за свои прежние принципы, взгляды, психологически полностью не принимая новые условия жизни.

4. Образ жизни и образ мира остаются неизменными. В этом случае, несмотря на внешнее изменение ситуации, человек полностью сохраняет свой образ жизни, а также прежнюю систему своих ценностей и смыслов.

5. Сначала изменяется образ мира, затем изменяется образ жизни. Человек в ответ на изменения внешней ситуации пересматривает систему своих ценностных установок, личностных смыслов, а затем в соответствии с ними изменяет свой образ жизни.

6. Происходит частичное изменение образа мира, в то время как образ жизни
остается неизменным. В данном случае у человека в результате изменения внешней
ситуации полностью или частично меняются различные составляющие образа мира, в тоже
время он продолжает сохранять свой прежний образ жизни [Там же].

В случае изменения социальных условий, появляется необходимость переосмысливать свое место в новой ситуации, смысл жизни, ценности, собственное «Я». Ж. Нива пишет, что у А. И. Солженицына «дело идет о том, чтобы сообщить смысл и ценность ситуации невольного аскетизма, в которую загнан человек - крепостной ГУЛага». Происходит в некотором смысле «второе рождение» человека в ситуации абсолютной обездоленности. Человек может развиваться прогрессивно или деградировать, он на распутье [Нива Ж., 1984]. В приведенном выше примере резкая перемена образа жизни может привести к «потери себя» и утрате смысла существования. Существование заключеиньтх

можно определить как «бессрочное временное существование», когда невозможно предвидеть, когда придет конец [Франкл В., 2004. С. 98]. Человек, который не в состоянии предвидеть конец временного существования, уже не может ориентироваться на будущее, что нарушает общую структуру его внутренней жизни в целом, лишает опоры. Внутренняя жизнь заключенного, не имеющего опоры на «цель в будущем», приобретала характер ретроспективного существования, что обесценивает настоящее со всеми его ужасами. «Но обесценивание настоящего, окружающей действительности таит в себе и определенную опасность - человек перестает видеть какие-то, пусть малейшие, возможности воздействия на эту действительность» [Там же. С. 100-101]. Перемена образа жизни человека ведет за собой переосмысление его отношений к действительности. В теории логотерапии и экзистенциального анализа, разработанной В. Франклом, подчеркивается, что жизнь человека не может лишиться смысла ни при каких обстоятельствах, смысл жизни всегда можно найти, даже если его свобода ограничена объективными обстоятельствами [Франкл В., 1990]. Ф. Е. Василюк говорит о «переживании» - «той особой деятельности, возникающей в критической жизненной ситуации, с помощью которой человеку удается перенести, как правило, тяжелые события, вернуть утраченную осмысленность существования» [Василюк Ф. Е., 1984]. Продуктом такой деятельности является обретение смысла своего существования, происходящее вследствие переоценки ценностей и своего места в мире. Человек всегда может решить, хочет он или нет осуществить данный смысл. Осуществление смысла всегда включает в себя принятие решения [Франкл В., 2000]. Только человек, сделавший выбор, по словам К. Ясперса, - то есть только тот, в чьей природе утвердилось и господствует принятое решение, - является человеком в истинном, экзистенциальном смысле, причем речь идет не просто о выборе между двумя имеющимися в наличии и равно возможными альтернативами, а о выборе как некоем раз и навсегда осуществленном действии [Ясперс К., 1997]. Истинно человеческая экзистенция лишь тогда возможна, когда человек действует как свободное существо, когда не дает самому себе и другим людям превратить себя в объект манипулирования. Экзистенция сопряжена с поисками непреходящего смысла бытия, с заботой о наличном бытии. Экзистенция с особой силой открывается человеку в пограничных ситуациях: в состоянии тяжёлого страдания, смертельной болезни, острого ощущения вины и т.п. В эти моменты человек остро испытывает чувство тревоги, осознание хрупкости и конечности своего существования. Именно тогда человек может открыть для себя трансцендентный мир. Его существование, таинственным образом связанное со своим собственным, освещает новьш смыслом и человеческую экзистенцию.

Таким образом, кризисы развития являются закономерным проявлением противоречий между качеством жизненного мира, обретающим в ходе развития новые измерения (значение, смысл, ценность), и образом жизни, который перестает соответствовать ему [Клочко В. Е., 1999]. Согласно В. Е. Клочко, постоянное противоречие между образом жизни и многомерным миром является источником развития человека как целостной психологической системы. Человек, понимаемый как психологическая система, выступает в единстве с объективным миром, с той его частью, которая им «освоена», имеет для него значение, смысл и ценность. Однако, для того, чтобы взаимопроникновение произошло, человеку необходимо постоянно совершать «внутренние акты» смыслообразования: «...пространство истины может быть расширено только трудом, а само по себе оно - мгновение. И если упустил его ... все - будет хаос и распад, ничего не повторится — мир уйдет в небытие.... Условно назовем это трудом жизни...» [Мамардашвили М., 1997].

Б. С. Братусь говорит в этой связи о «смысловом поле» или «смысловом строении сознания», которое «и составляет особую психологическую субстанцию личности» [Братусь Б. С, 1988]. Понятие «смысловое поле» использовал еще Л. С. Выготский. Характеризуя отличия человека от животного, он указывал на то, что люди живут не в оптических пространствах, а в смысловых полях. Под «смысловым полем» понималась осознаваемая человеком актуальная ситуация его поведения. Границу жизненного мира со «стороны» сознания М. Мамардашвили устанавливает следующим образом: «Сознание наше живет в напряженном поле, очерченном предельными границами смыслов, и ясность в нем возможна только тогда, когда мы владеем языком этих смыслов, то есть, понимаем их отвлеченность, их граничную природу, умеем читать то, что они нам говорят о наших возможностях и природе, и когда сами достаточно развиты для этого» [Мамардашвили М., 1990].

Человек обладает способностью воздействовать на свои смысловые ориентиры, менять их по своему выбору. «В ходе человеческой истории, — указывает А. М. Лобок, — происходит изменение ее смысловых ориентиров. Эпоха за эпохой человечество сочиняет новые смысловые предположения и выстраивает новые смысловые ориентиры. И то же самое происходит в жизни отдельной человеческой личности смысловое поле отнюдь не остается неизменным на протяжении ее жизни, а постоянно трансформируется тем или иным образом» [Лобок А. М., 1997].

Рефлексия позволяет выйти в пространство новых смысловых ориентиров. В связи с этим, В. И. Слободчиков говорит о двух основных способах существования человека [Слободчиков В. И., 1994]. Один из них — это «жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек», когда «весь человек находится внутри

самой жизни; всякое его отношение — это отношение к отдельным явлениям жизни, а не к жизни в целом». Второй способ существования «связан с появлением собственно внутренней рефлексии», которая «прерывает этот непрерывный поток жизни и выводит человека за его пределы. С появлением такой рефлексии связано ценностно-смысловое определение жизни». Таким образом, отчетливо видна неразрывная связь рефлексии и смысловой регуляции как регуляции жизнедеятельности в целом. Именно благодаря ощущению смысла, образ мира выступает источником определенности субъекта в восприятии окружающего мира, отражением в сознании той части объективной реальности, которая связана с ценностно-смысловыми основаниями образа мира. Образ жизни обусловливает развитие личности, но затем личность выбирает тот образ жизни, который определяет ее развитие.

Таким образом, различные виды деятельности, детерминированные ценностно-смысловыми составляющими образа мира и в свою очередь оказывающими влияние на развитие этого образа, составляют содержание образа жизни. Постоянные противоречия в системе образа жизни - образа мира обуславливают динамику темпоральных проявлений.

1.3 Психологические особенности открытости (закрытости) человека, обусловливающие динамику темпоральных проявлений у военнослужащих по призыву в

условиях резкой смены образа жизни

Интеграция и становление аутентичной личности, личностный рост или же. напротив, дезинтеграция и деградация личности не сводятся исключительно к субъективным процессам, но имеют также отношение к объективной действительности, к миру деятельностей и социальных отношений [Орлов А. Б., 2002].

При анализе психологических особенностей образа жизни военнослужащих. необходимо хорошо представлять сущность военной службы.

Военная служба — это особый вид государственной службы, имеющий специфическое содержание, исполняемой в особых условиях, характеризующихся повышенным риском для жизни и здоровья и другими особенностями, которые определяют военную службу как особую сферу жизнедеятельности человека (А. Я. Анцупов, В. И. Варваров, М. И. Дьяченко, П. И. Корчемный, Л. Н. Кузнецов, Г. Д. Луков, В. Л. Марищук, В. В. Сысоев, Б. Я. Шведин, Н. Ф. Феденко, А. Ю. Федотов и др.).

Призыв на военную службу, новизна обстановки, для восприятия которой у молодого человека не выработана реакция приспособления, ломка привычной и хорошо знакомой деятельности - все это создает новые и поистине экстремальные условия. Однако.

в данном случае, экстремальность связана не с отдельными эпизодами деятельности войск, сопряженными с риском для жизни и здоровья военнослужащих (боевые действия, ликвидация последствий стихийных бедствий и др.), но с изменением всего строя условий привычной жизни [Коннов В. В., 1999]. Иначе говоря, действительность (помимо того субъективного характера, который она имеет для личности) обладает рядом объективных характеристик, существующих независимо от психологических особенностей личности. Поэтому, важно отметить характерные черты армейской среды и особенности социально-психологического статуса, в котором оказывается человек:

1. Индивид вынужден заставить себя оторваться от привычной жизни, временно
отложить реализацию жизненных планов или изменить тактику.

Происходит резкая смена образа «Я». Меняется все: внешность (новая стрижка, одежда); социальный статус заменяется воинским званием и наименованием подразделения; меняются быт и распорядок дня и т.д. Но самые сильные переживания зависят от осознания того, что индивид не может распоряжаться собой в полной мере и внезапно перестает быть личностью, принимающей решения. В новой среде его никто не знает, а главное - у него нет возможности восстановить свою индивидуальность, даже на уровне совершения элементарных поступков (все его время регламентировано от приема пищи до просмотра телепередач). Безусловно, такая ситуация своей радикальной новизной вызывает стрессовое состояние. Выходом из него является то, что многие солдаты пытаются найти смысл не в самих действиях, а в их точном и безукоризненном выполнении. Следствием подобного подхода является снижение критического отношения по отношению к окружающим и к самим себе, а также понижение общего интеллектуального уровня.

2. В специфических условиях армейской службы высока степень ритуализации
отношений, значительна роль символики в регуляции поведения.

Самые важные из неформальных ритуалов в жизни военнослужащих — «ритуалы перехода», означающие вхождение в другую «возрастную» и, следовательно, «социальную» группу, характеризующуюся новым перечнем прав и обязанностей. Особой значимостью обладает ритуал «сто дней до приказа» (имеющий отношение к увольнению в запас), символизирующий передачу власти. На сутки «молодые» и «старики» могут меняться ролями. Следование неформальным ритуалам, по мнению С. В. Тарасова, позволяет в суррогатной форме реализовать некоторые подавляемые потребности, способствует осознанию прав и обязанностей в этой специфической социокультурной среде; позволяет время от времени (в моменты ритуальной игры) снимать психологическое напряжение, вызванное жесткой регламентацией жизни, а также помогает упорядочить борьбу за доминирование среди военнослужащих разных призывов [Тарасов С. В., 1999].

3. В армии существует две традиции - официальная (уставная) и альтернативная (неуставная).

В основе «неуставных взаимоотношений» (НУВ) лежат различные основания:

«дедовщина» (получившая на флоте наименование «годковщины») представляет собой проявление НУВ, при котором в качестве доминирующего социального признака (а в соответствии с ним - и комплекса «привилегий» или «обязанностей» в неформальной структуре подразделения) выступает срок службы. Данный механизм функционирования неуставных взаимоотношений в настоящее время является наиболее исследованным (Дерюгин О. И., 1990;. Марченко И. И., 1993; Меркулов И. В., 1993; Иванов В. В., 1995; Бочаров В. В., 2001; и др.).

«землячество» - НУВ, основанные на неформальном разделении военнослужащих по национальной или региональной принадлежности;

— «культ силы» - неформальное разделение военнослужащих по наличию
определенных индивидуальных качеств и особенностей. Представители доминирующей в
подразделении группы, как правило, отличаются высокими волевыми качествами и
физическими данными. Этот вид НУВ, особенно контрастно проявился в подразделениях
однопризывного состава;

— «религиозный фактор» — НУВ, основанные на разделении военнослужащих по
принадлежности к различным религиозным конфессиям;

- «криминогенный фактор» - НУВ, основанные на неформальном разделении
военнослужащих по принадлежности к различным группировкам криминогенной
направленности до их призыва в ряды ВС;

— «общественно - политический фактор» - НУВ, основанные на неформальном
разделении военнослужащих по принадлежности до призыва в ВС к различным
политическим и общественно - политическим организациям и объединениям.

А. Ю. Солнышков указывает на две базовые причины «дедовщины»: личностную и организационно-управленческую [Солнышков А. Ю., 2007]. Личностная - связана с тем, что у отдельных военнослужащих притязания на уровень уважения, представления о собственной значимости для других людей и на получение от них духовных и материальных благ намного превышают их подлинную «полезность» для окружающих. Чтобы удовлетворить свои желания, им необходимо устанавливать режим личной неформальной власти над окружающими [Солнышков А. Ю., 2004]. Военнослужащие, обладающие признаками доминирующей дефицитарной личности, насильственно принуждают подвластных - «молодых» исполнять роль эксплуатируемых.

Другая причина «дедовщины» - организационно-управленческая, связанная с обезличенным, функционально-механистическим стилем управленческой деятельности офицеров, когда начальник не видит в подчиненном самоценную личность, в результате чего подчиненный не может удовлетворить в служебных отношениях свои базовые социальные потребности [Хьелл Л, Зиглер Д., 1997]. Такое отношение начальства в сочетании с низким уровнем материального вознаграждения и социальной защиты и дополнительной эксплуатацией со стороны «дедов», порождает ответное равнодушие или неприязнь подчиненного и к командирам, и к служебным обязанностям. Уставных мер принуждения оказывается недостаточно и начальники вынуждены или сами применять неуставное насилие и принуждение или опираться на неуставное насилие и принуждение «дедов», которые наряду с «выбиванием» из «молодых» выгод для себя параллельно принуждают их выполнять и служебные обязанности. В результате происходит прорастание неуставного насильственного принуждения в официальную систему военно-социального управления.

4. Высок темп социально - психологических изменений, обусловленный быстротой
смены «поколений» военнослужащих (шесть месяцев - разница между призывами и
несколько лет — весь срок службы).

«Срочная служба» в некотором роде выступает аналогом скоростной смены регуляции поведения, становления принципов разделения труда в зависимости от «возраста-срока» [Нисанов Я. И., 1994].

5. Армия представляет собой закрытую систему, и ее взаимодействия с социальным
окружением существенно затруднены.

Закрытая система в значительной степени изолирована от окружающего мира. Взаимодействие происходит только внутри системы между ее структурными компонентами. Режимная система в Российской армии ужесточает временную изоляцию призывников от социального окружения, что существенно обедняет вариативность социальной ситуации развития межличностных отношений. Существует прямая зависимость между степенью закрытостью группы и жесткостью статусной иерархии, определяющей жизнедеятельность ее членов (К. Левин, Р. Зиллер, Р. Канн, Д. Кац и др.). Чем больше организация отделяет себя от окружающего мира, тем более вероятно развитие в ней дифференцированной структуры. По сути дела, такое углубление дифференцирования закономерно задается самими условиями существования закрытых сообществ: во-первых, стоящих перед необходимостью решать все возникающие проблемы только своими собственными силами, а во-вторых, лишенных возможности «сбросить» накапливаемый негативный заряд. Наряду с повышенной насыщенностью эмоциональных (особенно негативно окрашенных) контактов в

таких группах, их внутренней конфликтностью, как правило, неблагоприятным, напряженным социально - психологическим климатом, исследователи отмечают такую дезинтеграционную тенденцию в их развитии, как избыточную и разрушительную для единства любого сообщества внутригрупповую статусную поляризацию, бурное формирование обособленных, нередко противоборствующих подгрупп.

Под равновесием понимается состояние закрытой системы, при котором ее макроскопические параметры остаются неизменными [Садовский В. Н., 1969]. Системы и их компоненты подвержены флуктуациям (колебаниям, изменениям, возмущениям), которые в закрытых системах гасятся сами по себе, поэтому лишь закрытые системы могут длительное время находиться в состоянии равновесия [Пригожий И., Стенгерс И., 1986]. Таким образом, чтобы система могла быть самоорганизующейся и, следовательно, имела возможность прогрессивно развиваться, она должна удовлетворять, по крайней мере, следующим требованиям: система должна быть открытой, т.е. обмениваться со средой веществом, энергией, информацией, а процессы, происходящие в ней должны быть кооперативными (корпоративными), т.е. действия ее компонентов должны быть согласованы друг с другом; система должна быть динамичной и удаленной от состояния равновесия [Новое в синергетике: Взгляд в третье тысячелетие, 2002; Климонтович Н. Ю., 2003; Рузавин Г. И., 2005 а; Рузавин Г. И., 2005 б; Малинецкий Г. Г., 2005, 2006; и др.].

6. Нереализованные потребности.

В основе человеческого поведения лежат потребности, которые побуждают индивида к активной деятельности. Когда потребность удовлетворяется, меняется направленность поведения - поведение обращается на удовлетворение новой потребности [Неймарк М. С, 1972]. Когда же потребность не удовлетворена, направленность мотивации сохраняется, но напряженность ее начинает расти. Возникает ситуация, в которой субъект сталкивается с «невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни» [Василюк Ф. Е., 1984].

В первые месяцы службы особенно трудно удовлетворить даже самые элементарные физиологические потребности, не говоря уже о других уровнях потребностей (постоянное чувство голода, недосыпание, неудовлетворенная сексуальность, отсутствие чувства безопасности и потеря социальных связей, любви, самоидентификации и т.д.). Потребность в самоуважении также не может быть реализована, так как нет какого-либо видимого успеха, признания или одобрения, либо эти потребности в связи с их специфическим пониманием в данной среде не воспринимаются индивидом как адекватные. Удовлетворение потребностей часто переносится в сферу воспоминаний о прошлом и представлений о будущем. При этом представления о будущем моделируются в различной временной перспективе: от

наступления нового периода службы до послеармейской жизни. Жесткий официальный

распорядок повышает потенциал протеста личности, который отчасти реализуется в

і альтернативных ритуалах, являющихся суррогатной формой реализации потребностей и

идентификации, самоуважения и успеха.

Помимо этого, изменение ритма жизни, уставной порядок дня, регламентированный режим поведения, невозможность уединиться, повышенная ответственность, непривычные природно-географические условия - все это предъявляет повышенные требования к состоянию психического и физического здоровья военнослужащих.

Все указанные выше сложности адаптации порождают общее эмоциональное напряжение у военнослужащих по призыву, конкретные проявления которого выражаются в различных формах - стрессах, фрустрациях, депрессии, конфликтах. У некоторых военнослужащих, главным образом I и II периода службы, были отмечены попытки суицида и самовольное оставление части, а у военнослужащих старших периодов - злоупотребление алкоголем и употребление психотропных препаратов.

Выделенные психологические особенности образа жизни мы рассматриваем как определенную «систему координат», в которой оказываются все военнослужащие по призыву. Двухлетний срок службы делится на четыре шестимесячных этапа (периода), pi образ жизни военнослужащих каждого периода имеет свои особенности.

Па первом этапе (периоде) службы военнослужащий «освобождается» от всех привычных для него правил поведения (принятых в семье, школе, кругу друзей и проч.). Это достигается организацией специфических приемов поощрения и наказания.

На втором этапе военнослужащий вступает в систему нового разделения труда. В его обязанности входят бесконечные мероприятия по «наведению чистоты и порядка», а также хозяйственное обслуживание старослужащих. Поддерживается такое поведение военнослужащими третьего этапа службы.

Третья четверть отмечена ослаблением противостояния в системе отношений «молодой» - «старик», что позволяет в определенной степени выйти из сферы конфликтов, это своего рода промежуточный этап. Однако и здесь имеются свои четкие правила и запреты (например, может быть запрещено давать личные поручения солдатам второй четверти службы).

Четвертая четверть дает возможность военнослужащим требовать необходимого, по
их мнению, уважения к себе. Последние месяцы - после приказа об увольнении в запас и до
окончания периода срочной службы. Это время подготовки к гражданской жизни (в рамках
неформальной ритуализации воинское «звание» «дембеля» обычно заменяется

«гражданином»). «Дембеля» - самые авторитетные люди в казарме, они практически

исключены из системы отношений «господство-подчинение», их статус держится на «уважении к старости».

Каждый период службы имеет неформальные знаковые обозначения. Таких отличий, которые не видны непосвященному, могут быть десятки. Определенные знаки позволяют обозначает срок службы и, следовательно, статус военнослужащего.

Таковы условия, с которыми сталкивается юноша, призванный в армию. В этой экстремальной ситуации, когда привычный образ жизни приходиться вынуждено менять, проблема смысла становится особенно острой. В этом случае требуется переосмысление всего содержания смысла жизни. От личных усилий каждого отдельного человека, от собственной активности, от восприятия себя лишь как субъекта происходящего зависит осознание того, что условия окружающей социальной среды поддаются изменениям.

Каждому из нас в поисках смысла жизни приходится выбирать или программу адаптации, или программу самореализации. Путь адаптации — это приведение смысла своей жизни в соответствие с реальностями жизни, а путь самореализации — приведение жизни в соответствие с собственным смыслом [Леонтьев Д. А., 1997]. Жизненная активность личности может снизиться и проявляться в переживании смыслоутраты и биографических кризисах, при переживании того обстоятельства, что программа адаптации не способствует самореализации [Ахмеров Р. А., 1994, 2003].

В настоящее время накоплено большое количество данных, свидетельствующих о деструктивном воздействии особых условий на деятельность и функциональное состояние человека, вследствие возникающего в этих условиях несоответствия между возможностями и объективными требованиями деятельности [Дикая Л. Г., 1985; Епишкин А. Н., 1983; Леонова А. Б., 1988; Гусев А. Н., 1989 и др.]. Поэтому изучение адаптации военнослужащего приобретает в последнее время особую актуальность [Маклаков А. Г., Положенцев С. Д., Руднев Д. А., 1993; Крук В. Н., 1996; Дмитриев И. В., 1999; Коннов В. В., 1999; Попков В. В., 1999; Сыромятников И. В., 1999; Тарасов С. В., 1999 и др.]. Сущностью адаптации является приведение субъекта адаптации — молодого солдата в оптимальное соответствие требованиям воинского коллектива (объекта адаптации). Содержанием психологической адаптации выступает процесс выбора и реализации таких способов поведения и форм общения, которые позволяют согласовать требование и ожидание участников адаптивной ситуации в условиях совместимости (несовместимости) ценностей личности и воинского коллектива. При этом специфика психологической адаптации солдата будет определяться совпадением или несовпадением ценностных ориентации личности и воинского коллектива.

С. А. Шапкин и Л. Г. Дикая выделяют следующие феномены деятельности, функционального состояния и личности субъекта, которые могут выступать как структурные

компоненты адаптации [Шапкин С. А., Дикая Л. Г., 1996]. Первый, активационный компонент связан с органическими и функциональными затратами, направленными на достижение значимых для субъекта целей, с одной стороны, и компенсацию факторов, препятствующих достижению этих целей, с другой. Основу второго, когнитивного компонента, составляют перестройки в когнитивных системах деятельности, направленные на выработку наиболее эффективных способов переработки информации, без которых эффективная адаптация невозможна. Третий, эмоциональный компонент, определяется динамикой эмоциональных переживаний, являющихся субъективными индикаторами эффективности процесса адаптации, которые в экстремальных условиях способны приобретать доминирующее значение. В качестве, четвертого могут быть выделены мотивационно — волевые процессы, которые обеспечивают координацию всех остальных компонентов в направлении реализации значимых для субъекта целей и тем самым придают устойчивость и непрерывность процессу адаптации. Полученные данные позволяют заключить: успешность адаптации к особым условиям зависит не только от абсолютного объема физиологических ресурсов необходимых для выполнения деятельности, не только от совершенства когнитивных стратегий, но и от эмоционального отношения субъекта к их дефициту и возможности его компенсации путем перераспределения этих ресурсов. Между тем, в силу различных причин может возникнуть ситуация, когда системные связи между компонентами оказываются недостаточными для функционирования системы как целого. В этих случаях следует говорить о неполной адаптации или дезадаптации.

Специфика адаптивных механизмов в значительной степени обусловлена выбором тактики адаптивного поведения, под которой понимается тип персонального реагирования [Казначеев В. П., 1980].

В. В. Коннов обращает внимание на то, что существует три основные типа стратегии адаптивного поведения:

A) тип, характеризующийся активно - положительным воздействием на
окружающих (тип «А»);

Б) тип, определяющийся пассивной позицией в коллективе, конформизмом или защитными реакциями (тип «Б»);

B) тип, осуществляющий активно - отрицательное воздействие на среду (тип «В»)
[Коннов В. В., 1999].

В. В. Коннов дает каждому типу подробную характеристику:

Тип «А»: поведение внутримотивированное при глубоком усвоении уставных норм и правил военной службы, сопровождающееся положительными эмоциями, удовлетворением, бодрым настроением. Молодой солдат сознательно принимает требования по службе без

внутреннего конфликта, устойчиво ориентирован на инициативно — творческое сотрудничество с сослуживцами, устанавливает прочные товарищеские взаимоотношения с членами коллектива. Основной способ адаптивного поведения — коллективистское самоопределение на основе идентификации с воинским коллективом.

Тип «Б»: поведение данного типа внешнемотивированное, основанное на неглубоком, поверхностном усвоении уставных норм. Требования по воинской службе воспринимает как внешнее давление, как необходимость, с которой приходится считаться. Подчинение носит пассивный характер. Эмоциональная сфера в начальный период службы неустойчива, наблюдаются частые перемены настроения. Удовлетворенность деятельностью и общением, как правило, неполное. Во взаимоотношениях с товарищами ориентируется на репродуктивно — подражательный тип сотрудничества. Основой дружеских связей выступает не служебное взаимодействие, а личные симпатии или случайные обстоятельства («землячество» и т.п.), в силу чего эти контакты носят скорее приятельский, чем товарищеский характер. Конформист, сознательно идущий на уступки при контроле извне. Нетребователен к себе и к окружающим. Зависим от группового мнения.

Тип «В»: поведение обусловлено установкой на неприятие требований воинской службы, носит конфликтный характер, сопровождается преимущественно отрицательными эмоциями, неудовлетворенностью, плохим настроением. Подчинение командирам является вынужденным, распоряжения выполняются только под контролем. Удовлетворительные взаимоотношения устанавливает только с людьми того же типа или конформистами. В случае образования микрогруппы активно-отрицательной направленности этот тип поведения закрепляется практически до окончания службы. Является активным носителем психологии неуставных взаимоотношений. Самоопределяется на основе идентификации с однотипной микрогруппой. При усилении требований со стороны командиров и коллектива занимает выжидательную позицию, схожую с конформистом [Там же].

Попытки учета и измерения индивидуально - психологических особенностей человека для прогноза эффективности адаптации к какой - либо области в разное время предпринимались достаточно щироко [Леонтьев А. П., 1977; Симонов П. В., 1982; Кулагин Б. В., 1984; Подоляк Л. В., 1987; Березин Ф. Б., 1988]. Индивидуальные особенности субъекта являются важными факторами, так как они модулируют адаптационные процессы при изменении тех или иных факторов или условий внешней среды [Казначеев В. П., 1980]. Например, эмоционально устойчивые люди способны более успешно адаптироваться к меняющимся условиям среды [Пейсахов Н. М., 1984]. В Методических рекомендациях по организации социально - психологической работы говорится о том, что дезадаптивное поведение может проявляться вследствие акцентуации характера, серьезных издержек

воспитания, неблагополучного развития личности в силу различных причин в т.ч. патологической наследственности, перенесенных заболеваний, особенно нервно — психических, травм мозга и т.д. [Методические рекомендации по организации социально -психологической работы в ходе адаптации молодого пополнения к условиям военной службы, 1996].

Ф. Б. Березин подчеркивает связь между уровнем тревоги и особенностями психической адаптации. Уровень тревоги у лиц, которые выполняли привычную деятельность в привычных условиях, был значительно ниже, чем у испытуемых находившихся в необычных условиях, в которых предъявлялись повышенные требования к адаптационным механизмам. Ф. Б. Березин, анализируя различные варианты тревоги, описал развитие этого состояния, когда в порядке нарастающей тяжести человек проходит следующие ступени: 1. ощущение внутренней напряженности; 2. гиперстезические реакции; 3. собственно тревога; 4. страх; 5. ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы; 6. тревожно боязливое возбуждение [Березин Ф. Б., 1988].

Таким образом, очевидно, что в основе психической адаптации лежит тревога и это обстоятельство отражается на особенностях адаптивного или неадаптивного поведения индивидуума и его психического состояния.

Существенное значение для интеграции поведения личности оказывает формирование комплекса потребностей. Сознательная депривация потребностей — и есть признак вынужденной адаптации. [Свиридов Н. А., 2002].

«Привыкание» к новым условиям среды не может не сказаться на форме социального поведения как проявлении изменения определенных свойств личности: установок, интересов, ориентации, взглядов, убеждений [Дмитриев И. В., 1999].

Стремясь дать максимально точное определение понятию «адаптации» нельзя забывать об индивидуальности (психологических особенностях) юноши, проявляющейся при переходе в новую для него воинскую среду, а также об изменении картины мира - «части воинской среды», в которой юноша оказался при призыве в армию.

Если рассматривать человека (с точки зрения теории психологических систем В. Е. Клочко) как сложную самоорганизующуюся психологическую систему, открытую как для социума, так и для объективной среды, то «психическое будет рассматриваться как порождаемое и возникшее в процессе функционирования психологических систем и обеспечивающее ее самоорганизацию и саморазвитие» [Клочко В. Е., 1998]. Человек как психологическая система, пишет В. Е. Клочко, включает в себя и субъективный компонент (образ мира, составляющий для человека реальность), и саму действительность -многомерный мир человека. Л. С. Выготский учитывал обусловленность того, как живет

человек, что он осознает, т.е. что избирает из мира, в котором живет. Для человека мир формируется при участии других людей (родителей, сверстников, учителей) и сам образ жизни оказывается зависимым от того, каким образом мир открывается ему в своем предметном содержании - «значение приводит к возникновению осмысленной картины мира» — писал Л.С. Выготский [Выготский Л. С, 1982]. Смысловая картина мира может возникнуть в сознании, превращая его в осмысленное сознание. Смыслы являются особыми качествами предметов, системными и внечувственными. Являясь качествами предметов, они становятся местом измерения. Без значений нет предметов, без смыслов предметный мир не может стать реальностью, переживаемой как нечто соответствующее актуальным потребностям и возможностям человека. Низкая избирательность поведения и действительности невозможна без смыслов. Настоящая деятельность совершается лишь тогда, когда человек понимает смысл и ценность своих действий [Клочко В. Е., 1998].

Становление новых измерений трансформирующегося ментального пространства человека, призванного на службу в ряды ВС, можно понять как результат «транскоммуникаций» - коммуникаций порождающего типа (В. И. Кабрин). Они осуществляются между молодым солдатом и офицерами, а также старослужащими, pi направлены, прежде всего, на подавление старых установок и стоящих за ними смыслов, в пользу установок, которые предполагают проверенные жизнью воинские Уставы, смысл которых до времени остается скрытым от человека. Вот эта необходимость действовать определенным образом здесь и теперь, при том, что смысл самих действий остается недоступным для человека, и вызывает к жизни присущую воинской службе систему подавления протеста против действий, кажущихся бессмысленными начинающему воину.

Формирующаяся новая система ценностно-смысловых оснований армейского бытия должна пройти стадию разрушения «эмусов» — эмоционально-установочных комплексов, сформировавшихся в прежней жизни [Клочко В. Е., 1978; Краснорядцева О. М., 1997, 2008]. Похоже, что про эти комплексы писал Л. С. Выготский (1981), утверждая, что в онтогенезе эмоции вступают в связь с установками «и это есть то, в чем проходит наша жизнь». Эмоции связывают человека со смыслами, а те, в свою очередь, обеспечивают чувство реальности бытия, чувства потока жизни в его пространственно-временной развертке [Клочко В. Е.. 2005]. В связи с этим логичным выглядит предположение о том, что темпоральные проявления являются закономерными следствиями процесса разрешения противоречия между необходимостью принять новый образ жизни и пока еще сохраняющим актуальность ценностно-смысловым содержанием образа мира, который сформировался в процессах реализации старого образа жизни.

Проблема адаптации - это не просто процесс приспособления организма к новой (армейской) среде, но чаще всего это проблема смены образа мира и образа жизни (меняются позиции, пересматриваются роли, выявляются совершенно новые механизмы и связи). Человек живет в своем мире, основанием которого является соответствующая этапу система ценностно-смысловых образований (или образующих). При смене образа жизни происходит не просто адаптация (приспособление) к новым условиям жизнедеятельности, но и перестройка всего того, что составляет мир личности и обеспечивает его временные координаты, чувство реальности мира и его действительности для человека. Следовательно. нет простого приспособления к новому миру, а есть появление новой реальности в результате формирования новой системы смыслов и ценностей.

Другой путь обретения смысла Д. А. Леонтьев называет «путем самореализации». Отличительной чертой всех изученных А. Маслоу случаев пикового переживания была дезориентация во времени и пространстве, т.е. в эти моменты человек субъективно находится вне времени и пространства. В порыве творчества он забывает об окружающем его мире, и время для него останавливается. Когда он выходит из этого состояния, он не может понять, сколько прошло времени. В этом состоянии не только день может показаться минутой, но и минута, прожитая интенсивно, - днем или годом. Складывается такое впечатление, что люди в этом состоянии каким-то образом оказываются где-то в другом мире, в котором время одновременно и останавливается, и движется с огромной скоростью [Маслоу А., 1997].

Именно самореализация способствует развитию личности. Полнота исследования феномена самореализации может быть достигнута в том случае, если рассматривать ее в качестве формы проявления самоорганизации человека как целостной психологической системы. Именно поэтому можно считать актуальной задачу изучения самореализации в контексте теории психологических систем, разрабатываемой В. Е. Клочко [Клочко В. Е.. 1990; 1995].

Согласно В. Е. Клочко, самодвижение, саморазвитие свойственны любым открытым самоорганизующимся системам. «Понимая самореализацию личности как адекватный для человека, наделенного сознанием, способ саморазвития, мы считаем ее имманентным, инвариантным признаком, присущим всей природе, а не только природе человека» [Клочко В. Е., 1995]. Но при этом ученый предполагает, что существует культурно-исторический диапазон, внутри которого осуществляется переход от самореализации как осознанного способа существования личности. Только в этом случае самореализация начинает определять образ жизни, а многомерный мир человека выступает в своих ценностных координатах — как пространство для самореализации. «Самое основное заключается в том, что человек не

только развивается, но и строит себя», - писал Л. С. Выготский [Выготская Г. Л., 1996. С. 127].

По мнению Л. А. Коростылевой, существенное влияние на предпочтение стратегий самореализации оказывает образ мира человека - интегральное психическое образование, производное жизненного опыта, преломленного через психическую организацию человека. Образ мира пронизывает все блоки структурно-функциональной модели самореализации личности, воздействуя на их специфику (дифференцированность, гармоничность и др.). Наряду с этим интегральные личностные характеристики: смысложизненные и ценностные ориентации, мотивационно-потребностная сфера, мотивационно-смысловые связи, обусловливают аккумулированные актуальные субъективные стратегии самореализации личности [Коростылева Л. А., 2000].

Другая сторона проблемы возникновения темпоральных проявлений в связи с призывом в ВС связана с нарушением сложившегося процесса самореализации. Не случайно Ю. Ф. Поляков, определяя предмет клинической психологии, указывает на то, что «... в центре внимания клинической психологии — человек с трудностями адаптации и самореализации» [Поляков Ю. Ф., 1999. С. 51]. Э. В. Галажинский подчеркивает, что «самореализация есть не что иное, как переход возможности в действительность, самореализация есть форма, в которой человек обеспечивает собственное развитие, саморазвитие есть основание устойчивости человека как сложной, но целостной самоорганизующейся психологической системы» [Клочко В. Е., Галажинский Э. В., 1999. С.

4].

Э. В. Галажинский предполагает, что интегральным, наиболее общим показателем степени открытости психологической системы является ригидность. Континуум ригидность-флексибильность как общесистемный конструкт оказывается самой общей характеристикой меры открытости системы. Иными словами, чем выше ригидность, тем в большей степени блокируются каналы выхода во внешнюю среду, тем сильнее игнорируются возможности адаптации (самореализации), которые открываются^, во взаимодействии человека со средой, тем вероятнее появление поведенческих и других стереотипов в неадекватных для них условиях (ФФП - «фиксированные формы поведения» - по Г.В. Залевскому). Адекватным подходом к изучению психической ригидности, по мнению Г. В. Залевского, может быть системная (структурно-уровневая) концепция психики, позволяющая рассматривать психическую ригидность во взаимосвязи личностных особенностей и поведения, а также в комплексе характеристик ее феноменологии и механизмов. В концепции Г. В. Залевского, психическая ригидность рассматривается как сложное многомерное явление, психологический конструкт «ригидность - флексибильность» (где убывание одного означает

прирост другого) [Залевский Г. В., 1993]. Континуум «ригидность - флексибильность» одновременно включает в себя составляющие, которые обеспечивают устойчивость (константность) и подвижность (гибкость) рассматриваемого явления.

Общесистемным свойством личности выступил локус контроля как интегральная характеристика личности, являющейся показателем взаимосвязи отношения к себе и отношения к окружающему миру. Чем выше показатели интернальности исследуемого, тем более вероятно, что он чувствует себя «хозяином собственной судьбы», обладает более высоким уровнем развития саморегуляции жизнедеятельности.

Ю. В. Клочко было выделено общее пространство «ригидность - интернальность». Ею было доказано, что смещение локуса контроля в сторону интернальности сопровождается снижением ригидности и сближением ее различных параметров [Клочко Ю. В., 2002].

Все это позволяет наметить те личностные конструкты, которые предположительно обусловливают проявление темпоральных проявлений и их качественные характеристики, темпоральные проявления выступают в качестве показателей процесса перестройки человека как пространственно-временной организации. Темпоральные проявления указывают на временное потерю смысла, но одновременно указывают возможное направление его поиска. Постоянное возобновляемое противоречие между образом жизни и образом многомерного мира является не только источником развития человека как целостной психологической системы, но и обуславливает динамику темпоральных проявлений.

Таким образом, темпоральные проявления можно определить как комплекс переживаний субъективного времени - его длительности, плотности и т.д., которые становятся наиболее заметными в моменты резкой трансформации жизненного пространства личности.

Сказанное диктует необходимость исследования темпорального проявления переживания времени человека в контексте становления многомерного мира. Известно, что эмоциональная насыщенность деятельности меняет субъективное восприятие времени, эмоции же есть механизм отражения ценностей и смыслов [Клочко В. Е., 1999]. Отсюда — важно определить, как влияют ценностно-смысловые характеристики пространства на субъективную шкалу отсчета времени, переживание пространства как реальности и интеграцию прошлого и будущего в настоящем.

Подводя итог анализу существующих представлений о проблеме темпоральное в психологической науке, можно сделать следующие обобщения:

1. Теоретический анализ исследований особенностей пространственно-временной организации человека позволил выделить в качестве тенденции то обстоятельство, что по

мере того, как все более выпукло выступает пространственная (топологическая) локализации психического, столь же закономерно начинает заявлять о себе его временные (темпоральные) параметры и проявления, актуализируя хронотопические построения А.А. Ухтомского, К. Левина и других великих предшественников. Зафиксировано, что в исследованиях, ориентированных на изучение человека в качестве открытой самоорганизующейся системы (В.Е. Клочко, О.В. Лукьянов, Е.В. Некрасова, Е.Н. Новохатько, Т.А. Ходжабагиянц и др.), пространственно-временная организация которой закономерно усложняется, темпоральные характеристики оказываются взаимосвязанными с процессом становления новых ценностно-смысловых координат образа мира.

2. Показано, что призыв человека в армию являет собой яркий пример деформации пространства свободного движения, а исследование темпоральных проявлений у военнослужащих позволяет, таким образом, выйти к анализу расширения/сужения «психологического прошлого» и «психологического будущего», которые, по мнению К. Левина, существуют как части жизненного пространства в данное время. Сужение границы уровня реальности жизненного пространства или уменьшение его психологического временного измерения оборачивается феноменами «регрессии поведения», его «примитивизацией». Человек может построить такой образ мира, который не связан с действиями в нем, или, наоборот, может действовать без ориентации на смысловые компоненты образа мира.

3. Установлена связь динамики темпоральных проявлений с развитием и разрешением противоречий в системе «образ жизни - образ мира» человека, что позволяет определить темпоральные проявления как комплекс переживаний субъективного времени — его длительности, плотности и т.д., которые становятся наиболее заметными в моменты резкой трансформации жизненного пространства личности. Одним из ярких вариантов такой трансформации является призыв на срочную службу в ряды Вооруженных Сил.

Темпоральные характеристики человека как предмет психологического исследования

Проблема темпоральности - одна из самых актуальных проблем не только для философии, но и для всей современной науки. Данное понятие является когнитивным центром, вокруг которого идут основные споры и решаются главные научно-практические проблемы. Здесь сфокусированы многие фундаментальные вопросы, отражающие противоречия и разноплановость социокультурных процессов рубежа тысячелетий.

В языкознании, согласно теории А. В. Бондарко, темпоральность характеризуются «полевой» структурой с «ядром» и «периферией». В качестве «ядра» выступает грамматическая категория. Так, темпоральности соответствует грамматическая категория времени [Бондарко А. В., 1971].

И. В. Тимофеева соотносит понятие «темпоральность» с различными временными обозначениями событий, действий и т.п. и рассматривает темпоральность как «временное отношение события к обозначенному фрейму референции, находящемуся в общем фонде знаний говорящих, в знаниях о коммуникативной ситуации или знаниях об окружающем их мире» [Тимофеева И. В., 2004].

Темпоральность относится к типу объективно-субъективных синтаксических категорий, которые определяют и структурируют текст как коммуникативно-смысловую единицу. В темпоральности происходит репрезентация трех различных типов отношений, каждый из которых устанавливается говорящим:

1) отношение сообщаемого к «моменту речи» — темпоральные значения, реализуемые в этой плоскости, мы называем коммуникативными;

2) закрепленный в сознании говорящего как наблюдаемый непосредственно или ненаблюдаемый отрезок движения времени — темпоральные значения этого аспекта мы называем когнитивными;

3) темпоральная оценка, отражающая эмоциональную реакцию говорящего на темпорально-вещественное содержание сообщаемого — эмотивные значения времени [Востоков В. В., 2006].

«Может показаться, что темпоральность — это врожденная основа мышления. Однако в действительности темпоральность возникает в акте высказывания и через высказывание. ...» [Бенвенист Э., 1974. С. 315].

Темпоральность является неотъемлемым свойством произведения искусства. В произведении, когда его разыгрывают (например, читают книгу, смотрят фильм, слушают музыку), оживает событие, которого уже нет. При этом важно, что «оживление» происходит не как воспоминание о прошедшем и уже не существующем, а как переживание здесь и сейчас происходящего события. Чем отличается воспоминание от воспроизведения? Если при воспоминании, человек остается в своей повседневной реальности и лишь переносит в нее образы из прошлого, то при «разыгрывании» произведения, наоборот, повседневная реальность исчезает, а человек погружается в «играющую видимость» произведения как в непосредственную действительность. Х.-Г. Гадамср особо подчеркивает темпоральные свойства произведения искусства: 1) произведение как бытие темпоральное («временное», zeitlich) существует только в становлении и воспроизведении; 2) событие произведения современно нам; об этом событии не вспоминают, но участвуют в нем [Демидов А. Б., 1999].

С понятием «темпоральность» в фотографическом искусстве тесно связаны случайные мгновенные фотографии, на которых изображенная ситуация получает новое качество, отсутствовавшее в отдельно взятых предметах, и максимально выраженное в момент съёмки. Изображение актуализируется, становится самодостаточным, приобретает новую темпоральность. Под темпоральностыо здесь понимаются временные характеристики фотографии, способ её существования во времени и способ течения времени в фотографическом пространстве. Событие, имеющее в обыденной жизни плавную непрерывную, предстаёт на фотографии в виде мгновенного среза, скачка, разрыва плавной линии течения времени. Такая фотография, нарушая последовательное течение времени, перестаёт принадлежать прошлому. Место разрыва временной линии порождает новое начало. Фотография каждый раз возникает вновь в восприятии зрителя, и обретает новые смыслы. Такая фотография не ограничивается значением исторического документа, а становится эстетической ценностью [Пашис А., 1999].

Сама традиция обращения к вопросам темпоральной направленности, «вписанная» в ценностно-смысловое пространство жизни каждого из поколений, занимает особое место в контексте и специализированной культуры и «бытового исповедничества» (И. Киреевский). В поэтике творчества Б. Пастернака темпоральные переживания являют собой подтверждение того, что ценностный фонд мировой культуры включает в себя оіромноє количество текстов, в которых отражены субъективные размышления и переживания о том, что «время - таинственный феномен, понять и вообразить который так же трудно, как вообразить бесконечность» [Альфонсов В. Н., 1990]. По сути, в качестве культурной традиции темпорализм являет собой специфический тип «вживания-вчувствования» (М. Бахтин) в «тайны» времени [Шибаева М. М., 2004].

Методическое обеспечение исследования

Конкретно-методологической базой исследования для нас выступила теория психологических систем, разработанная В. Е. Клочко, как один из вариантов развития культурно-исторической теории [Клочко В. Е., 1987, 1990, 1999].

Для решения конкретных задач нашего исследования значимыми были следующие принципы теории психологических систем.

1. Принцип ограничения взаимодействий является в теории психологических систем общим и базовым. «Везде и всегда вступают во взаимодействие не любые, а только соответствующие противоположности» [Клочко В. Е., 1999. С. 73]. Таким образом, психика рассматривается как инструмент, позволяющий человеку выделять из мира то, что соответствует ему в данный момент.

2. При взаимодействии противоположностей порождается новое целое, которое всегда сложнее, чем исходные системы. Образовавшаяся новая системная реальность - это многомерный мир человека. «Если такого порождения не происходит, то никакое избирательное психическое отражение в принципе невозможно» [Клочко В. Е., 1999. С. 71].

3. Принцип системного детерминизма, на который опирается теории психологических систем, снимает проблему первичности внешнего или внутреннего.

4. «Эмоционально-установочный комплекс» (эмус), который обеспечивает устойчивость, подвижность, избирательность и направленность деятельности. В теории психологических систем эмоции понимаются, как то, что обеспечивает отражение смыслов и ценностей этих предметов «как особых их (предметов) системных сверхчувственных качеств, формирующихся при взаимодействии психологической системы с амодальным миром» [Клочко В. Е., 1999. С. 75]. Считается, что эмоции удерживают систему от распада.

Наше исследование проводилось 2004-2008 годы. Выборку составили военнослужащие по призыву войсковой части 38151, дислоцированной в г. Чите. Юноши призваны из Западной и Восточной Сибири (в основном из Новосибирской. Кемеровской, Омской, Иркутской областей и т.д.). Возраст испытуемых составляет 18-24 лет.

Исследование включает 3 этапа.

1. Первый этап - 2004-2005 годы - теоретический анализ литературных источников по теме диссертационного исследования, отработка понятийного аппарата, определение гипотезы, целей, постановка задач и выбор методов исследования.

2. Второй этап - 2005 год - составление программы и проведение пилотажного исследования с целью выявления особенностей темпоральных проявлений переживания времени человеком и их взаимосвязи с личностной ригидностью, уровнем субъективного контроля, а также ценностно-смысловыми образованиями, мотивационными и самоактуализационными характеристиками; количественная и качественная обработка полученных результатов. Выборку составили военнослужащие по призыву 4 периодов службы по 30 человек в каждой группе. Общее количество испытуемых 120 человек. Один период составляет 6 месяцев службы. Таким образом, военнослужащие I периода прослужили до 6 месяцев, военнослужащие ГІ периода - до 12 месяцев, III периода - до 18 месяцев, IV - до 24 месяцев. У военнослужащих I периода службы 13% имеют неполное среднее образование, 13% - среднее образование, 3% - начальное профессиональное, 65% -среднее профессиональное, 3% - неоконченное высшее, 3% - высшее. 23% военнослужащих из неполных семей (имеют мать). У военнослужащих II периода службы 4% имеют неполное среднее образование, 26% - среднее образование, 26% - начальное профессиональное, 33% -среднее профессиональное, 11% - неоконченное высшее. 19% военнослужащих из неполных семей (имеют мать). У военнослужащих III периода службы 7% имеют неполное среднее образование, 30% - среднее образование, 3% - начальное профессиональное, 53% - среднее профессиональное, 7% - неоконченное высшее. 17% военнослужащих из неполных семей (имеют мать). У военнослужащих IV периода службы 29% имеют среднее образование, 19% - начальное профессиональное, 43% - среднее профессиональное, 9% - неоконченное высшее. 19% военнослужащих из неполных семей (имеют мать).

3. Третий этап - 2005-2008 годы - составление программы и проведение лонгитюдного исследования, предполагающего изучение динамики темпоральных характеристик и их связи с особенностями личности (в нашем варианте исследования — два года) отслеживание изучаемого свойства у одних и тех же испытуемых; обработка полученной информации, теоретическое обобщение и оформление результатов исследования. На этом этапе проводилось психологическое сопровождение военнослужащих по призыву, испытывающих трудности в процессе военной службы. На этом этапе проводилось психологической сопровождение военнослужащих по призыву, испытывающих трудности в процессе военной службы. В исследовании принимали участие 60 испытуемых. 8 % имеют неполное среднее образование, 17% - среднее образование, 13% - начальное профессиональное, 54% - среднее профессиональное, 8% - неоконченное высшее. 25% военнослужащих из неполных семей (имеют мать). Было проведено 4 среза в каждом периоде службы.

Программа психологического сопровождения военнослужащих по призыву

Известно, что континуум «ригидность - флексибильность» характеризует степень «открытости - закрытости» человека как системы. Характеризуя особенности перестройки поведенческих стереотипов и выработки новых норм, личностная ригидность выступает в качестве фактора, определяющего динамический аспект темпоральности. Понятие ригидности необходимо потому, что без него возникает разрыв между ценностными и смысловыми координатами многомерного мира человека и тем как человек понимает ценность и смысл собственных действий. Являясь психологическим образованием общесистемного уровня, ригидность указывает на соотношение смысла и ценности того, что включает себя наличная ситуация с имеющимся опытом поведения в аналогичных ситуациях в прошлом. Ценности и смыслы констатируют разную степень открытости человека в мир.

Далее наше исследование направлено на изучение динамики темпоральных проявлений переживания времени, связи с особенностями личностной ригидности и формирующимися ценностно-смысловыми координатами, образующими профессиональный образ мира.

С целью выявления динамики темпоральных проявлений переживания времени нами были использованы «Семантический дифференциал времени» и метод математической статистики F-критерий Фишера, позволяющий оценить различия между выборками.

Анализируя показатели прошедшего, настоящего и будущего времени по периодам и по группам, можно отметить некоторые особенности (таблица 15):

- у военнослужащих всех групп можно увидеть изменения темпоральных проявлений переживания времени;

- военнослужащие 4-ой группы, у которых психическая ригидность как тотальное качество личности, имеют трудности в перестройке образа мира, поскольку выявлены достоверные различия только по факторам настоящего времени, в то время у военнослужащих других групп, различия по факторам затрагивают прошлое и будущее время.

Мы остановились на особенностях ценностно-смысловой сферы испытуемых. С этой целью нами были использованы методики «Опросник терминальных ценностей» И. Г. Сенина (ОТеЦ), «Диагностика эмоциональной направленности личности» Б. И. Додонова. «Соотношение «ценности» и «доступности» в различных жизненных сферах» Е. Б. Фанталовой. Также нами была использована методика А. А. Кроник и Е. И. Головаха «Психологический возраст», позволяющий оценить прошлое, настоящее и будущее. Кроме того, использовался метод математической статистики F-критерий Фишера, позволяющий оценить различия между выборками.

Анализируя показатели терминальных ценностей и жизненных сфер, можно отметить некоторые особенности (таблица 16).

Представленные данные свидетельствуют о том, что наибольшие различия выявлены у военнослужащих I и II группы между периодами службы по шкапам. Как было сказано выше, военнослужащих I группы можно отнести к флексибильному типу личности, у военнослужащих II группы наблюдается парциальная включенность ригидности. У военнослужащих I группы по периодам службы изменения затрагивают 8 шкал. Это терминальные ценности — креативность, активные социальные контакты, развития себя, достижения, сохранение собственной индивидуальности, сферы - сфера профессиональной жизни, сфера обучения и образования, сфера общественной жизни. У военнослужащих II группы различия по срокам службы можно наблюдать по всем шкалам кроме шкалы «духовное удовлетворение». Но здесь мы не увидели различий между первым и вторым периодом службы. Из этого мы можем предположить, что военнослужащие II группы, у которых в результате действия ряда внешних и внутренних факторов произошло резкое повышение уровня психической ригидности, которое затронуло некоторые сферы личности, испытывают затруднение в перестройке координат ценностно-смысловой сферы личности.

У военнослужащих III группы имеются изменения по шести шкалам между периодами службы. Это шкалы терминальных ценностей «собственный престиж», «креативность», «достижения», «сохранение собственной индивидуальности», шкалы жизненных сфер - «сфера обучения и образования» и «сфера общественной жизни». Однако, характерной особенностью является то, что у этих военнослужащих различия в основном касаются третьего и четвертого, первого и четвертого периода службы. На основании этого мы можем предположить, что такие военнослужащие, у которых уровень психической ригидности стабильно высок и охватывает одну или несколько сторон личности, затрудняются в перестройке ценностно-смысловых составляющих образа мира.

У военнослужащих IV группы имеются изменения по 4 шкалам. Это терминальные ценности «сохранение собственной индивидуальности», жизненные сферы - «сфера профессиональной жизни», «сфера обучения и образования», «сфера увлечений». Рассматривая различия между группами можно отметить ряд особенностей: уменьшение количества шкал, имеющих достоверные различия; те различия, которые имеются, затрагивают только III и IV, I и IV периоды службы. На основании этого мы можем предположить, что военнослужащие IV группы, уровень психической ригидности которой стабильно высок и тотально охватывает все сферы личности, не только не обладают полнотой ценностно-смысловых координат, но будут испытывать затруднение в построении многомерного мира.

Анализируя динамику полученных показателей по методике «Диагностика эмоциональной направленности личности», можно отметить некоторые особенности (таблица 17):

— выражены достоверные различия у I группы испытуемых вначале срока службы, различия касаются почти всех шкал методики;

— у II группы испытуемых достоверные различия затрагивают большинство шкал, причем различия имеются независимо от срока службы;

— у испытуемых III и IV групп достоверные различия наблюдаются, как правило, на последних сроках службы и затрагивают лишь некоторые шкалы.

В результате проведенного анализа мы можем предположить, что испытуемые, с высоким уровнем ригидности будут испытывать затруднения в обогащении своего образа мира за счет присвоения новых «мерностей», новых позиций, нового видения ситуации и жизни в целом.

Похожие диссертации на Темпоральные проявления эффекта резкой перестройки сложившегося образа жизни : на предмете военнослужащих по призыву

Развитие рефлексии как условие перестройки ценностно-смысловых составляющих образа мира человекаТепленева Ирина Алексеевна

Трансформация образа жизни и образа мира как психоисторическая проблема Даненова Дарина Борисовна

Психологические механизмы формирования образа жизни личностиКлассов Борис Абрамович

Ригидность в структуре готовности человека к изменению образа жизни Клочко Юлия Витальевна

Ценностные и коммуникативные составляющие образа жизни руководителей среднего звенаШтерц Ольга Михайловна

Идеалы образа жизни личности студентов-выпускников различных специальностейГвоздева Дарья Ивановна

Психологическая помощь мигрантам в перестройке ценностно-смысловых составляющих образа мира :На примере вынужденных переселенцев Новохатько Елена Николаевна

Социально-психологические детерминанты здорового образа жизни у студентов социального колледжаМорозов, Владимир Александрович

Ценностные и коммуникативные составляющие образа жизни руководителей среднего звенаШтерц Ольга Михайловна

Профессиональная специфика образа мира и образа жизни геологов : профессионалов и студентовШунькова, Светлана Валерьевна