Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Культурное наследие и музыкальная жизнь в теоретико-методологическом дискурсе 14
1.1 Проблема понятийного аппарата категории культурного наследия и концептуально-методологические подходы его изучения 14
1.2 Феномен музыкальной жизни в предметном поле культурологического исследования 45
Глава вторая. Генезис и особенности развития музыкальной жизни «песчаной венеции» (КЯХТЫ) 65
2.1 Роль властных структур и меценатства в становлении узыкальной жизни г. Кяхты 65
2.2 Художественно-просветительские общественные объединения и их воздействие на развитие музыкальной жизни «Песчаной Венеции» 88
Глава третья. Влияние гастрольно-концертной деятельности и просвещения на музыкальную жизнь населения «песчаной венеции» 117
3.1 Гастрольно-концертная деятельность как фактор популяризации музыкальной культуры 117
3.2 Музыкальная жизнь «Песчаной Венеции» в контексте домашнего воспитания и деятельности учреждений образования 132
3.2.1 Домашнее музыкальное воспитание и образование 135
3.2.2 Музыкально-образовательная практика в учреждениях образования 149
Заключение 165
Библиографический список
- Феномен музыкальной жизни в предметном поле культурологического исследования
- Художественно-просветительские общественные объединения и их воздействие на развитие музыкальной жизни «Песчаной Венеции»
- Музыкальная жизнь «Песчаной Венеции» в контексте домашнего воспитания и деятельности учреждений образования
- Музыкально-образовательная практика в учреждениях образования
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В конце XX века международным сообществом остро поставлена проблема сохранения нематериального культурного наследия, признанного важным фактором культурного разнообразия и устойчивого развития. Ещё в 1972 году ЮНЕСКО приняла Конвенцию по защите всемирного культурного наследия, в 2003г. - «Международную конвенцию об охране нематериального культурного наследия», инициировавшую составление списков объектов всемирного нематериального наследия, требующих охраны. Большое значение этой проблеме придается в законодательных актах Российской Федерации и региональных органов государственной власти.
В условиях, когда вопросы сохранения, внимательного и чуткого подхода к нематериальному культурному наследию как к ценности высшего порядка становятся всё более значимыми, возрастает роль культурологической науки. Требуется разработка ряда комплексных проблем, связанных с культурной деятельностью человека и общества, с культурным наследием, определением форм и методов его актуализации.
Особо важной для России XXI века становится проблема сохранения нематериального культурного наследия провинциальных, в том числе сибирских городов. Современная провинциальная культура пытается вписаться в динамичную, не всегда позитивно меняющуюся глобальную социокультурную панораму и не потерять себя. Сегодня необходимы формы и направления культуротворческой деятельности, помогающие не порвать связь времен, освоить и сохранить культурные ценности провинции.
Параллельно в современном социуме происходит процесс определённого ослабления установок на поддержание традиции, что ведет к утрате объектами нематериальной культуры способности к самовоспроизведению. Музыкальная жизнь, как категория нематериального культурного наследия прошлых поколений, действенное средство сохранения и трансляции ценностей музыкальной культуры, удовлетворения познавательных интересов народа к явлениям музыкального искусства полностью находится в ракурсе данной проблематики. Это положение можно отнести ко многим сибирским провинциальным городам, ярким представителем которых является г.Кяхта
Культурное пространство г.Кяхта, основанной в 1728г. как главное место русско-китайской торговли, – это пространство глубокой провинции России. Начиная со второй половины XVIII века и до конца века XIX Кяхта «…имела дела не только с Россией, Китаем и средне-азиатскими государствами, но и с Америкой». Современный исследователь пишет: «На встречу с Азией Россия рванулась рисково и авантюрно… образовав земли и территории, родив в пустынных местах такие самостоятельные образования, как Кяхта, своего рода мини-Московию, средневековое торговое королевство мирового масштаба, жившее духом транзитной торговли между Южным Китаем и Англией».
Интенсивность экономической жизни «мини-Московии», концентрация в ней личностей энергичных и предприимчивых предопределили богатство и своеобразие ее культурного наследия, в том числе и музыкальной жизни как органической его части, нуждающейся в изучении и сохранении. Данные факторы выделяют Кяхту из ряда других городов Забайкалья. Кроме того, явления, наблюдаемые в Кяхте, в определённой степени характерны и для других провинциальных городов Сибири. Это придаёт избранной теме значимость и актуальность.
Степень разработанности проблемы исследования. Формирование теоретических подходов в сфере культурного наследия осуществлялось в трудах зарубежных ученых разных наук и направлений: эволюционистов-антропологов (А. Бастиан, Т. Вайтц, Дж. Мак-Леннан, Дж. Лебок и другие); диффузионистов (Ф. Ратцель, Л. Фробениус, Ф. Гребнер, У.Х. Риверс, Г. Эллиот-Смит); психоаналитиков (М. Лоцарус, Х. Штейнталь, Л.Ф. Уорд, У.Г. Саммнер, З. Фрейд и другие); структуралистов (Б. Малиновский, А. Рэдклифф-Браун, Т. Парсонс, Р. Мертон), в ХХ в. – постмодернистов (К. Линч, Д. Ловенталь, Р. Самуэл, П. Фуолкер, К. Холторф, Г. Эшворт) и других направлений.
Ценными для раскрытия темы нашего исследования были взгляды на феномен культурного наследия отечественных учёных (Е.Я. Александрова, Э.А. Баллер, Н.М. Инюшкин, М.Е. Каулен, В.Л. Кургузов, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, В.Л. Рабинович, А.М. Разгон, В.Г .Рыженко, А.Я. Флиер, Э.А .Шулепова и другие). Крайне важны также разработки учёных Российского НИИ культурного и природного наследия (П.В.Боярский, Ю.А. Веденин, Ю.С. Захаров, Ю.Л. Мазуров, П.М. Шульгин).
Определенное значение для изучения регионального аспекта проблемы исследования имели труды о культурной жизни Сибири, появившиеся в XX веке: М.К. Азадовского «Очерки литературы и культуры Сибири» (Вып. I. – Иркутск. 1947), А.Н .Копылова «Очерки культурной жизни Сибири XVII – начала ХIХ вв.» (Новосибирск. – 1974). Полезными были теоретико-методологические подходы в изучении культуры региона, изложенные в работе В.Г. Рыженко и А.Г. Быковой «Культура Западной Сибири: история и современность» (Омск. – 2001).
Близки также к теме нашего труда положения, выдвинутые в диссертациях Е.Г. Иманаковой: «Художественная жизнь Восточного Забайкалья как явление культуры второй половины Х1Х – первой четверти ХХ вв.». – (Улан-Удэ. – 2002), Е.С. Манзыревой – «Художественная культура сибирского города XIX – начала XX в. (на материале Восточной Сибири)». – (Улан-Удэ. – 2009).
Е.Г. Иманакова, например, справедливо отмечает, что «…художественная жизнь протекает в содружестве всех исторических эпох художественной культуры». Важно также, что под художественной жизнью она понимает не только художественную деятельность как таковую, но и «…деятельность по хранению и распространению произведений искусства». Но содержание художественной культуры в диссертации сведено лишь к изобразительному искусству.
Е.С. Манзырева рассматривает проблему шире. Касаясь морфологии художественной культуры городов Восточной Сибири, указывает, что она «…была представлена двумя формами – профессиональной и любительской, а в качестве ее основных структурообразующих элементов выступали виды искусства (литература, изобразительное и театрально-музыкальное искусство, фотография и кинематограф), музейно-выставочное дело и художественное образование». Одновременно, вопросы музыкального искусство, как важной части художественной культуры, также остаются вне сферы ее внимания.
Эмпирическое изучение отдельных вопросов собственно музыкальной жизни Сибири обнаруживает себя уже в XIX столетии в статьях, публиковавшихся в периодических и продолжающихся изданиях. Однако научное её осмысление началось лишь в первой половине XX века со статьи М. Мильштейна «Музыкальная культура в Сибири», помещенной в «Сибирской советской энциклопедии» (Новосибирск.– 1932). И только во второй половине века в рамках интенсивно развивающегося музыкального краеведения, как перспективного направления отечественного музыкознания, появляются труды о музыкальной жизни Сибири, отдельных её городов, многотомный коллективный труд «Музыкальная культура Сибири», защищен ряд диссертаций, обозначивших возросший интерес исследователей к региональным аспектам темы.
В XXI веке интенсивность изучения проблемного поля музыкальной культуры Сибири не ослабевает. Издаётся ряд капитальных исследований, анализирующих музыкальную культуру сибирских городов. Защищена диссертация и вышла в свет монография, в которой рассматривается процесс становления музыкальной культуры Читы. Однако попыток рассмотреть музыкальную жизнь городов западного Забайкалья, в том числе и Кяхты, не предпринималось. Авторы небольшого количества публикаций по музыкальной культуре русских в Бурятии изучали проблему либо в иных хронологических рамках, либо обращались к отдельным её аспектам.
Сегодня в процессе осмысления феномена культурного наследия превалируют исследования материального наследия и недостает исследований по наследию нематериальному. В определённой мере компенсируют этот пробел диссертации по культурологическому музееведению: А.В. Лисицкого – «Культурное наследие как ресурс устойчивого развития» (М. – 2004); Т.Г. Мироновой – «Сохранение природного и культурного наследия как императив культурной политики постиндустриального общества» (М. – 2000); А.Е. Мурзинцевой – «Музеи Российской Академии наук: историко-культурологический анализ» (Улан-Удэ. – 2006); С.А. Митасовой – «Памятники культового искусства как объект культурного наследия (Улан-Удэ. – 2007); С.Э. Цыденовой – «Художественный музей как музеефикатор советской культуры» (Улан-Удэ. – 2006); З.Б. Чимитова «Экологический туризм как фактор приобщения людей к ценностям природного и культурного наследия» (Улан-Удэ. – 2006).
Можно констатировать, что вопросы музыкальной жизни прошлых поколений, в том числе и в таких городах как Кяхта, образно названная путешественниками за обилие окружающих её песков «Песчаной Венецией», не получили теоретического осмысления. Эти обстоятельства определили выбор объекта и предмета диссертации.
Объектом исследования является нематериальное культурное наследие как часть культуры.
Предмет исследования – музыкальная жизнь г. Кяхты XVIII – начала ХХ в. как явление нематериального культурного наследия.
Цель исследования - изучение и реставрация традиций музыкальной жизни г.Кяхта как феномена нематериального культурного наследия, его сохранение и использование как фактора приобщения людей к культурным ценностям прошлых поколений.
Для достижения поставленной цели диссертанту необходимо было решение следующих задач:
проанализировать понятийный аппарат категории культурного наследия, обосновать этот феномен в качестве объекта культурологического исследования, описать концептуально-методологические приемы его изучения;
репрезентировать категорию «музыкальная жизнь» как предмет исследования культурологического музееведения;
определить роль властных структур и меценатства в зарождении и формировании традиций музыкальной жизни г. Кяхты;
проанализировать роль общественных организаций в развитии музыкальной жизни г. Кяхты;
исследовать роль гастрольно-концертной деятельности в повышении уровня музыкальной жизни населения г.Кяхта;
выявить особенности развития музыкальной жизни г.Кяхта в системе образования и семейного воспитания.
дать рекомендации для современной культурологической и музееведческой науки и социокультурной практики.
Гипотеза исследования. Музыкальная жизнь – есть самостоятельная категория культурологической рефлексии, способная расширить спектр терминологического круга нематериального культурного наследия, обладающая значительным потенциалом совершенствования современной социокультурной практики.
Теоретико-методологической основой исследования являются труды российских культурологов Г.А. Аванесовой, Э.А. Баллера, М.С. Кагана, Э.С. Маркаряна, Л.Н. Евменовой, С.Н. Иконниковой, И.В. Кондакова, Р.П. Трофимовой; П.С. Гуревича, Б.С. Ерасова, В.Л. Кургузова, А.А. Радугина, К.Э. Разлогова, А.Я. Флиера, а также культурологов-музееведов М.Н. Каулен, А.Н. Никишина, В.Г. Рыженко, А.А. Сундиевой, Е.Н.Селезневой, Э.А. Шулеповой и других.
Кроме того, изучение музыкальной жизни провинциальной Кяхты потребовало учета положений, выдвинутых отечественными учёными-музыковедами Б.В. Асафьевым, А.Н. Сохором, Б.С. Штейнпрессом, Л. Мельникасом, опыта музыкально-краеведческих исследований, отложившегося в трудах Т.А. Роменской, О.П. Новосёловой, Т.Ю. Куперт и других.
Базовым методологическим принципом избрано сочетание историко-культурологического и проблемно-логического подходов как одно из оснований формирования историко-культурологической парадигмы исследования. Использовался также аксиологический подход к культурному наследию в целом и к категории «музыкальной жизни», общенаучные методы: описания, анализа, синтеза. Их сочетание дало возможность выявить общее и особенное в генезисе и развитии музыкального творчества исследуемого социокультурного пространства.
Эмпирическая база исследования включает три основных группы источников: опубликованные труды сибирских краеведов и историков, записки путешественников, эпистолярное наследие, мемуарную литературу; периодические издания, в том числе издававшиеся в Кяхте («Кяхтинский листок», «Байкал», «Наш голос», «Даурский край», «Труды Троицкосавско-Кяхтинского отдела Императорского Русского Географического общества»); неопубликованные: документы из 12 российских архивов, большая часть которых впервые вводится в научный оборот, интервью, взятые автором у старожилов Кяхты,
Территориальные рамки исследования включают территорию г. Кяхты и частично сопредельных поселений в рамках административных границ современной Бурятии.
Хронологические рамки исследования охватывают период с основания г. Кяхты в 17227/1728 г. вплоть до революции 1917 года, ибо в это время музыкальная жизнь города формировалась и развивалась как динамичная система в рамках единой культурной парадигмы.
Научная новизна работы заключается в следующем:
1. Осуществлена экспертиза категорий «культурное наследование», «культурная память» и «культурное забвение».
-
Определена сущность концепта «музыкальная жизнь» как феномена нематериального культурного наследия, дано его авторское определение.
-
Обоснована необходимость изучения методами научного музееведения феномена «музыкальная жизнь» как составной части провинциальной художественной культуры.
-
Впервые всесторонне специально исследована музыкальная жизнь г. Кяхта с 1728 по 1917 годы. В научный оборот введён новый музыкально-исторический материал.
-
С помощью методов историко-культурологического анализа осуществлена реставрация традиций музыкальной жизни г. Кяхта в период с XVIII по начало ХХ в.
-
Значительно расширены и уточнены общие представления о музыкальной жизни городов Забайкалья.
-
Показана роль и значение музыкальных традиций прошлого как значительного потенциала для развития музыкальной жизни современного сибирского города.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что в нем рассмотрена актуальная для современного культурологического музееведения проблема сохранения нематериального культурного наследия, в том числе музыкальной жизни как одного из его феноменов. Диссертация в определённой мере способствует систематизации подходов к решению проблем сущности функций нематериального наследия как в культуре в целом, так и в культурной жизни провинциальных городов России.
Теоретическая и практическая ценность исследования также состоит в том, что, что в научный оборот введён комплекс документов, касающихся генезиса, становления и развития музыкальной жизни прошлых веков.
Материалы работы могут использоваться при разработке и уточнении региональных программ культурной политики по сохранению культурного наследия и использования образцов нематериального культурного наследия, подготовке инновационных проектов в этом направлении, составлении планов работы музеев, других учреждений культуры и общественных организаций.
Помимо этого, содержащийся в исследовании материал окажет помощь преподавателям учебных заведений при разработке лекций, в проведении повышения квалификации работников музеев, организаторам экскурсионно-туристской деятельности, руководителям краеведческих кружков.
Положения, выносимые на защиту:
-
Анализ феномена культурное наследие дает основание рассматривать его как совокупность культурных ценностей, доставшихся человечеству от прошлых эпох.
-
Сохранение и использование культурного наследия требует теоретического обоснования места и роли в этом процессе нематериального культурного наследия, частью которого является музыкальная жизнь.
-
Предметное поле концепта музыкальная жизнь является одним из теоретических базовых оснований развития культурологического музееведения в рамках сохранения и использования ценностей музыкальной культуры.
-
Теоретическая реставрация музыкальной жизни г.Кяхта показала определённую роль властных структур, меценатства, семьи, общественных организаций и учебных заведений в её генезисе, формировании и расцвете в XIX веке.
-
Нематериальное культурное наследие г.Кяхта («Песчаная Венеция») представляет значительный потенциал развития музыкальной жизни общества, активизации участия индивида в культуротворческом процессе, актуализации воспитательного потенциала нематериального культурного наследия в социокультурной практике.
Апробация работы. Теоретические выводы, положения и рекомендации диссертационного исследования изложены автором в 20 публикациях, в том числе в статье, опубликованной в научном журнале «Омский научный вестник», включенном в перечень журналов ВАК. Общий объем публикаций по теме исследования – 15 п.л. Материалы диссертации апробированы в лекциях, читавшихся автором в Восточно-Сибирской академии культуры и искусств, Омском государственном и Томском государственном университетах.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав в шести параграфах, заключения, библиографического списка и приложения.
Феномен музыкальной жизни в предметном поле культурологического исследования
Культура как совокупность форм жизнедеятельности людей, способов их коллективного существования - феномен социальный, возникший как результат общественного развития, продукт истории и, одновременно, часть ее содержательного наполнения. По общему мнению, человек, наделённый биологическими свойствами, генетически наследовать культуру не может. Он начинает «впитывать» её только приходя в этот мир, а на определенном этапе обогащает её своим творчеством, проходя поэтапно процессы адаптации и интеграции в культуру. «В генах нет ни грана культуры», - заметила американский культур-антрополог М. Мид [184, с. 285].
Определив нематериальное культурное наследие в качестве объекта исследования, необходимо, прежде всего, обосновать сущность данного феномена, рассмотреть категориальный аппарат и терминологический круг связанных с ним проблем. При этом необходимо изначально выделить ряд препятствий, стоящих на пути исследователя, поставившего пред собой подобную задачу.
Не разработав соответствующий понятийный аппарат, вряд ли возможно продуктивно исследовать любую проблему. Для того, чтобы дать определение объекта, следует четко обосновать его принципиальное отличие от другого объекта, без чего исследование просто не сможет состояться. Задача эта непростая, особенно относительно определений сложных систем, какой и является культура.
Философ H.JT. Генделис отмечает: «Всякие определения омертвляют живую плоть определяемого и, препарируя уже мертвое тело, выделяя, его существенные (не существо, но суть), характеристики, тем самым лишают его главного - Духа» [101, с. 13-14].- Возможно, именно поэтому в отношении объекта нашего исследования пока нет четких дефиниций. И хотя, феномену культурного наследия даются отдельные характеристики, но они представляют лишь размышления авторов по данному вопросу. Вместе с тем, обозначить черты культурного наследия, охватывающие разноплановые временные пласты, затруднительно. Сегодня даже узкий круг близких к нему феноменов («культурное наследование», «культурная память», «культурное забвение») не всеми понимаются однозначно.
Дать определение феномену «культурное наследие» так же сложно; как и дать определение самой культуре. Культуролог К.Э. Разлогов, например, признает, что «...в обиходе, наряду с двумя тысячами определениями культуры, есть, два основных понимания культуры, которые далеко не всегда пересекаются друг с другом. Одно понимание узкое... это культура как совокупность искусств и культурного наследия... С другой стороны, есть широкое понимание культуры, которое сейчас характеризуется модным термином «антропология»... В антропологическом понимании культура — это, в первую очередь, совокупность обычаев, нравов, традиций, ценностей, которые характеризуют то или иное общество» [261, с. 15].
Категория культурного наследия сегодня структурируется на различные виды: мировое, общероссийское, региональное, национальное, этническое, отдельных эпох, выдающихся личностей, литературное, художественное, музыкальное, театральное, эстетическое, нравственное, историческое и т. д.
С учетом вышесказанного, попытаемся начертить хотя бы приближенную схему, систематизировав отдельные представления о культурном наследии, которые, безусловно, не могут исчерпать многоликости целого. С помощью методов дедукции и компаративистики проанализируем вначале пограничные, близко лежащие к этому феномену такие категории, как культурное наследование, культурная память и культурное забвение.
Как пишет культуролог Є.П. Калита, близость значения слов «наследие» и. «наследство» очевидна: «Оба, характеризуют объект наследования -совокупность результатов прошлой деятельности человечества». При этом их разделение возможно» лишь в результате договоренности. «Часто под «наследством», - дополняет она, — понимают некую совокупность опредмеченных результатов прошлой деятельности, а термин «наследие» используют для характеристики совокупности смыслов, придаваемых прошлому актуальной культурой» [133, с. 191]. Важно, что речь здесь исследователь ведёт не только об артефактах, но и о нематериальном, духовном культурном наследии. Если наследство в широком смысле есть предметы, артефакты культуры, то наследие - связанные с ними смыслы в, системе культуры.
Использование в культурологическом дискурсе предложенной ученым терминологии даёт возможность определить одну из функций социокультурной и исторической памяти как перевод «наследства» в-«наследие». Следовательно, в жизнедеятельности человечества идёт непрекращающийся процесс осмысления достижений былого с целью выявления его актуального смысла, осуществляется своеобразный перманентный процесс культурного «наследования».
В процессе взаимодействия «наследия и «наследования» возникает понятийная оппозиция - «наследование - творчество», которая; по мнению Калита, «...сохраняет свое значение для всей истории человеческой культуры. Для обществ, стоящих на ранних ступенях развития, — подчеркивает она, -характерна ориентация на наследование, впоследствии сменяющаяся признанием социально-культурной ценности творчества. Параллельно с оппозицией «наследование-творчество» в культуре функционирует оппозиция «традиция-инновация». С долей условности первая может быть сведена ко второй и наоборот». Иными словами, «... социальное наследование есть косвенное общение, результатом чего является передача информации». Структурно его можно обозначить в виде триады «субъект-объект-субъект» [133, с. 191]. При этом субъект осваивает мир, занимаясь какой-либо-творческой деятельностью, результатом которой являются новые знания, предметы, которые в виде объективной реальности и существуют уже отдельно от своего создателя.
Следует согласиться с СП. Калита, что «...происходит не механическое использование духовных и материальных наработок прошлого, а процесс переосмысления прошлого последующими поколениями и превращения его в нечто новое» [133, с. 191]. Происходит некий социальный транзит атрибутов прошлого в настоящее и даже в будущее.
Для нашей диссертации, ставящей целью исследование наследия музыкальной жизни г. Кяхты в исторической ретроспективе XVIII - начала XX вв., важен вывод культуролога Э.А. Шулеповой о том, что: «Вся история -культурна. Все ее историко-культурные объекты имеют мемориальные основания... наследие в том или ином виде существовало с тех пор, как существует человек. Но,- реальность наследия, его границы и содержание определялись существенными способами и формами наследования» [310, с. 190].
Художественно-просветительские общественные объединения и их воздействие на развитие музыкальной жизни «Песчаной Венеции»
В трудах перечисленных ученых музыкальная культура личности предстает в виде интегративного качества, формируемого путем систематического непрерывного воспитания и обучения в образовательных учреждениях, в процессе самообразования и самовоспитания, а также, в силу стихийного воздействия окружающей среды, в том числе средств массовой коммуникации (радио, кино, телевидение и др.).
Р.А. Тольчарова, например, выделяет два определяющих компонента музыкальной культуры личности: музыкальную деятельность и музыкальное сознание. Л.В. Школяр в исследовании структуры музыкальной культуры личности отмечает такие основные критерии: музыкальный опыт, музыкальную грамотность, музыкально-творческое развитие. Ю.Б. Алиев под музыкальной культурой личности подразумевает индивидуальный социально-художественный опыт, обуславливающий возникновение музыкальных потребностей, своего рода интегративного свойства, показателями которого являются музыкальная развитость и музыкальная образованность.
На основании теоретических исследований, рассматривающих содержательные аспекты- характеристики понятия «музыкальная культура личности», С.Г. Степанова выделяет следующие компоненты в структуре музыкальной культуры личности: музыкальную- деятельность, музыкальный опыт, творческо-образующую деятельность и музыкально-эстетическое сознание [285, с. 85]. Соглашаясь в целом с такой моделью структурирования сущности, стоит всё же заметить, что решающую роль в формировании музыкальной культуры личности, на наш взгляд, играет влияние окружающей среды, музыкально-эстетического пространства, в котором находится сама личность. Иными словами, влияние музыкальной жизни того локального окружения, которое мы называем «культурной жизнью». Очевидно, что личность может быть по настоящему «музыкально-культурной» только тогда, когда окружающая её аура характеризуется музыкально-семейным воспитанием, музыкально-просветительской, концертной деятельностью, деятельностью театров, наличием музыкальных учебных заведений в конкретном жизненном пространстве.
Отметим еще одну важную деталь. О музыкальной культуре личности- не может быть и речи, если в ней отсутствует важнейший, ее стимулятор -общение. Музыкальная, культура формируется только на основе общения; музыкальная же жизнь буквально пронизана общением, ее фундаментальная основа - культурный диалог. В чем причина этого явления?
Музыкальное искусство представляет собой особый вид духовной деятельности, выступающей как осмысление жизни в звуковой, форме, способ. художественно-образного, освоения мира. Восприятие искусства - сложный процесс, протекающий в глубине человеческого сознания. Он предполагает непосредственное переживание, постижение логики развития авторской мысли, богатство - художественных ассоциаций. Итогом художественного- познания выступает художественный образ, воплощающий в себе объективную реальность через субъективное отражение.
Особенность искусства в- том, что оно всегда обращено к воспринимающему как соучастнику творческой деятельности, что обеспечивает диалогический характер общения, искусство диалогично по своей природе. Через искусство человек не просто познает культуру, а эмоционально, личностно постигает ее сущность, вступая тем самым с ней в диалог. Вместе с тем, «...содержание художественного произведения - как отмечает Л.Р. Обыскалова, - активно воздействуя на эмоциональную, духовную сферу личности, включает в себя и интеллектуальные, рационально осознаваемые стимулы - понимание человека человеком. Понимание, по своей сути, тоже диалогично и является характеристикой определенного результата, достигаемого в процессе общения с художественным произведением» [231, с. 362].
В музыкальной культуре диалогичность рождается в поисках нового без разрушения старого (как говорил М.М. Бахтин - «без драки на меже»), в стремлении к взаимопониманию с «собеседником» на основе относительной, а не абсолютной1 истинности. Формирование такой способности к диалогу, пониманию другого становится не только основой художественного сознания, но и основой музыкальной культуры, как и музыкальной жизни личности или коллектива в частности.
Кроме того, как полагает культуролог В.В. Власенко: «Искусство; - код культуры, овладение которым позволяет понять и освоить язык другой культуры. Знание языка культуры помогает преодолевать барьеры непонимания, затрудняющие диалог или делающие его невозможным. Изобретенные культурой разные формы художественного общения (фестивали, конкурсы, творческие отчеты, смотры) требуют развития и поддержки со стороны государственных органов управления» [94, с. 67].
К этому мы добавим, что выше названные и неназванные формы общения как раз и характеризуют аксиологическую матрицу музыкальной жизни любого общества.
Предварительно проанализировав категории «жизнь», «музыкальная культура» и «искусство музыки», следует сделать попытку обоснования-категории «музыкальная жизнь».
С точки зрения социальной и исторической культурологии музыкальную жизнь можно представить в виде своеобразного института. Этот термин мы используем здесь в том смысле, в каком употребляет его К. Жигульский, определяющий институт как установленные формы или способы поведения, характерные для групповой активности людей [116, с.67].
При этом историки культуры обязательно отметят то, что музыкальная жизнь - это старый и широко распространенный институт, связанный с активностью разнородных групп общества с незапамятных времен. Потребность в его возникновении и существовании до наших дней вытекает, говоря в целом, из динамики общественной жизни, а именно - из ее ритма, в котором отдельные её фазы трактуются группой особым образом, требуют иного, чем в обычные, будничные дни, способа социального поведения.
Музыкальная жизнь «Песчаной Венеции» в контексте домашнего воспитания и деятельности учреждений образования
Как отмечалось, успех у китайцев имели русские народные песни, наибольший - "Вниз по матушке, по Волге". Она очень понравилась начальнику, Вану, который просил Трескина прислать к нему певческого учителя с несколькими мальчиками, чтобы они научили петь его «мунгальцов». Казачьи певчие два дня учили китайцев русской песне и в один из дней встречи Ван приказал своим свитским исполнить "Вниз по матушке, по Волге». «Весьма странно было, - замечает Трескин, - слышать мунгальцов, поющих русскую песнюстранными голосами и смешным выговором» [117, с. 294].
Особый, ориентальный, «экзотический» колорит музыкальной части-встречи придавал бурятский ламский оркестр, вызванный, как представляется, из Тамчинского дацана. По свидетельству Трескина, слышавшего ламский. оркестр в Маймачене, его инструментарий был таким же, «...как и у наших забайкальских братских лам, при мне бывших, с разностию только в величине и числе» [117, с. 216]. Следовательно, бурятский оркестр состоял из громкозвучных ударных и духовых инструментов, таких как медные трубы (ухэр-буре), трубы-раковины (цаган-буре), деревянных язычковых инструментов (биш-хур), а так же гонгов, тарелок, барабанов. «В конце ХУП века, - указывал Б. Смирнов, - представители буддийской церкви монополизировали все громозвучные и ударные народные инструменты для использования их во время культовых мистериальньгх представлений и храмовых служб» [281, с. 54]. Факт выступления ламского оркестра в Кяхте не единичен. 16 ноября 1809 года хоринские буряты, во главе с тайшой Г. Мардаевым, «...отправляли здесь торжество, по случаю получения-ими из Тибета... книги, называемой Ганжур». Церемониал встречи выдающегося памятника тибетской письменности включал чтение священных книг и пение молитв, сопровождавшихся «...громкою музыкою в трубы, бубны, медные тарелки, брякушки- и колокольчики» [125]. Мощно звучал бурятский оркестр и во время.празднества по случаю взятия, русскими войсками Парижа в 1814г., подробнее которое рассмотрим ниже.
Указанные сюжеты выводят на проблему присутствия элементов традиционной музыкальной культуры бурят в панораме музыкальной жизни дореволюционных городов Забайкалья. По мнению исследователей, представлена она в ней была весьма ограниченно [251, с. 166]. Это было связано с тем, что буряты были представителями кочевой музыкальной культуры, а в городах, в том числе и Кяхте, преобладало русское население. Вместе с тем, приведенные выше факты нуждаются в дополнительном осмыслении, так как «...до недавнего времени в отечественном музыкознании изучение музыкальной составляющей буддизма Бурятии не являлось объектом. исследования».[107, с. 447].
Поздние свидетельства подтверждают использование музыки во всех официальных праздниках. Когда в августе 1820 г. духовная- миссия, следовавшая в Пекин, прибыла в Кяхту, то пограничный комиссар П.А.Петухов задал гостям «...обед, с музыкой, песенниками, пушечной пальбой и колокольным звоном... После обеда китайские чиновники, в сопровождении музыкантов и песенников, гуляли по домам торгующих на Кяхте» [91, с. 239]. В июле 1821 г. в Маймачен прибыл из Урги китайский правитель здешнего края. Вскоре он пригласил директора российской таможни, чиновников и купцов на обед в палатки, раскинутые возле озера недалеко от Маймачена. Во время обеда «... играла русская музыка ... По озеру в большой лодке разъезжали русские музыканты и песельники, и играла музыка ... И по дружеском разговоре с директором, продолжавшимся более часа... отправились все при игрании музыки до палаток вана... а пред палаткокпиграла. музыка, котораяівесвма много понравилась ванну» [96].
Можно констатировать, что с конца XVIII: в;; ві Кяхте все праздники, официальные приёмы, церемониальные обеды сопровождались музыкой. В; первой четверти XIX в. даже задумывается? постройка- в Троицкосавской крепости дома; для начальства, миссий и приема китайских чиновников- В его плане были предусмотрены специальные комнаты, где во время1 приемов должны были располагаться певчие и оркестр [3]. В- интересующей; нас проекции факт достаточно показателен.
С начала XIX в. в Кяхте проявляется. и тенденция превращать официальные торжества, связанные с событиями государственной жизни, в» массовые празднества. Привлекались на них не только» жители Кяхты; но и: буряты, и тунгусы. Это предполагало внушение всем идеи величия Российской; империи, её, радении; об обитающих в ней народах. Уже;в; действиях.Трескина угадывается замысел не только поразить воображение иноземных: зрителей великолепием обстановки, подчеркнуть имперское величие, но и; оттенить благополучие бурят в сравнении с монголами, жестоко притесняемыми; маньчжурами:.
Особый интерес для-нас в этом плане представляет празднование в Кяхте 22, 24и;26 июля 1814г. известия о взятии с союзными войсками Парижа. Из. его ..описания; помещенного7 в «Северной пчеле», узнаем,, что церемония;. проходившая при большом стечении народа, объединяла в себе черты; официально-представительского торжества,, русского народного гуляния и; бурятского праздника - сурхарбана. Её начало возвещено было пушечными выстрелами, затем состоялась литургия в Троицком соборе, крестный ход на площадь, где зачитали на русском; и монгольском языках известие о взятии Парижа и "низложении Бонапарте". Шествие сопровождалось колокольным звоном, хоровым пением и звуками бурятского дацанского оркестра, игравшего не переставая. Для почетных гостей был накрыт стол на 175 кувертов, в продолжение обеда «. ..было пение и музыка».
Параллельно с обедом началось народное гуляние, во время которого устраивались пляски, звучала оркестровая музыка и народные песни. Вечером-директор таможни давал для гостей бал и ужин. Город прекрасно иллюминировали, а с наступлением темноты зажгли фейерверк, «...состоявший из десяти перемен».
24 июля в палатках, раскинутых на горе недалеко от Кяхты, угощала народ бурятская делегация. Звучали пушечные выстрелы, «...гремел барабанный бой и бубны с трубами». Угощение переросло в сурхарбан спортивного характера. Состоялись состязания в стрельбе из лука, затем 20 борцов испытывали попарно свою силу. 26 июля за городом в Бургутуйской пади устроены были конские бега, а присутствующие на празднике бурятские певцы-улигершины чествовали победителей скачек и воспели всё торжество «...по их обыкновению». Трёхдневное празднование завершилось гулянием в саду «...освещенномразноцветными фонарями» [126].
В газетной статье кратко освещена лишь сюжетная- линия праздника. Поэтому немалый интерес представляет хранящийся в архиве её полный рукописный вариант [26]. В" нем содержатся дополнительные данные, касающиеся прозвучавшего в те дни музыкального репертуара, уточняются названия некоторых произведений, услышанных сибиряками и китайскими гостями.
Музыкально-образовательная практика в учреждениях образования
Если судьба некоторых кружков и привлекала внимание ученых (преимущественно историков-краеведов), то чаще всего изолированно от общих тенденций духовно-нравственного развития общества. Поэтому следует взглянуть на провинциальные интеллигентские кружки и объединения, деятельность отдельных энтузиастов как на социокультурные феномены, требующие специального изучения их методами культурологической рефлексии.
Не ставя перед собой такую цель, подчеркнем, что если для сельских местностей России конца XVIII и первой половины XIX в. были типичны «дворянские гнезда», как «рассадники» просвещения, то в губернских, а отчасти и в уездных городах в течение второй половины XIX и начала XX веков такую функцию, помимо официальных ведомств, выполняли различного рода кружки и общества: В них сплачивалась наиболее даровитая, социально активная часть профессиональных интеллигентских тружеников, лучшие представители купеческого и мещанского сословий.
Входили в них и представители обедневшего дворянства, вынужденные занимать чиновничьи должности. В отличие от столиц с их богатым человеческим потенциалом, представляющим собой весьма многогранный конгломерат, провинциальная глубинка умела замечать значение неординарной личности, бравшей в свои руки общественную инициативу. В провинциальной среде творчески самобытная индивидуальность, обладающая ярко выраженным гражданским энтузиазмом, становилась магнитом, притягивавшим к себе схожие по типу натуры.
Складывавшиеся неофициальные коллективы не были, разумеется, монолитными, и их развитие не имело линейного характера. Их часто раздирали внутренние противоречия, в том числе и политические. Однако основной ареной их деятельности была только сфера культуры искусства.; науки и просвещения. Важным достоинством таких объединений, возраставшим в; условиях провинциального быта, была: нацеленность- на конкретные дела,, на: реальные: практические: шаги.. Идейные: или художественные споры как: правило; не: являлись. самоцелью: Шлавное заключалось в; непосредственной повседневной культуротворческой. работе,. отличавшейся;разнообразием имногополезностью.
Анализ материалов; на; которых основано настоящее диссертационное исследование, подтвердил, что члены, кружков, провинциальных городов Восточной Сибири в обозначенный период принимали участие; в» создании; типографий, газет, библиотек, картинных галерей,, музыкальных организаций, музеев; учебных заведений. Занимались изучением: достопримечательностей края этнографическими и историческими изысканиям, некоторые становились профессиональными литераторами, художниками, артистами и музыкантами.
Поскольку государственные и сословные институты власти не в состоянии были кардинально улучшить качество духовно-культурного обслуживания: публики, этим не без успеха занимались общественные структуры,, прежде всего кружки, сплоченные вокруг неформальных лидеров. Деятельность кружков пользовалась пониманием и поддержкой губернской и городской: администрации.
В то же время провинциальные кружки, в том числе и в Кяхте, при всей ориентированности на просветительство,, в том числе и музыкальное, объективно превращались в оплот инакомыслия. Их работа, основанная: на осознании передовых идеалов времени, нарушала привычный спокойный уклад жизни провинциального города, будоражила общественную совесть,. воспитывала в.гражданском смысле новое поколение публики.
Неразвитость казенных форм культурной жизни в провинции вообще и в Кяхте, в частности, ставило любительские объединения в авторитетное положение. Они распространяли в демократических слоях общества прогрессивные идеи, обеспечивали облагораживающее влияние литературы и искусства, популяризировали научные знания, пробуждали в публике чувство местного патриотизма, интерес к прошлому края. Разветвленная сеть интеллигентских кружков в провинциальных городах Восточной Сибири, по сути, представляла собой параллельную государственным ведомствам структуру, добровольно взявшую на себя обязанность.втягивать в культурную жизнь новые слои населения.
Ценный материал для осмысления- роли общественных объединений в провинциальном городе дает история духовно-нравственной и музыкальной жизни Кяхты, что позволяет зафиксировать непрерывность и интенсивность ее проявлений на протяжении более столетия — с конца XVIII до начала XX в.
Как главный пункт русско-китайской торговли, Кяхта в отдельные периоды имела торговые обороты более 30 миллионов рублей в год. Интенсивность экономической жизни, положение города-посредника между государствами, не могло не повлиять положительно на рост общей культуры города. Уже в начале XIX в. он производил на посещавших его людей благоприятное впечатление своей- застройкой, красивыми домами. Востоковед Г.Ю. Клапрот, побывавший в Кяхте в 1805 г., писал: «Вообще селение сие хорошо застроено; улицы просторны, домы деревянные, но чисты и красивы» [232]. Литератор В.П. Паршин, находил, что вид города «...довольно хорош и с первого взгляде даёт понятие о богатстве. Большая улица простирается через весь город и по возможности старается быть прямою. Она застроена, довольно приятной архитектуры, деревянными домами» [245, с. 74].
С начала XIX в. отдельные кяхтинские купцы, комиссионеры торговых фирм, чиновники и даже мещане усваивают элементы европейской культуры. Из их среды выделяются личности, интересующиеся литературой, искусством, науками. В 1820-х - начале 1830-х гг. здесь складывается культурный кружок, в который входили штаб-лекарь А.И. Орлов, учителя Паршин, Д.П. Давыдов (автор песни "Славное море, священный Байкал"), представители купечества Боткин и Игумнов. Кружковцы выпускали рукописную газету "Кяхтинская стрекоза" и альманах "Кяхтинский литературный цветник" [66, с. 22-23-, 108-110; 247, с. 230].
Купцы организуют компанию по выписке периодических изданий,, поставив дело на широкую ногу, [286]. Характеризуя интеллектуальные запросы местного общества того времени, А. Мордвинов отмечал: «Кяхта, к своему богатству, умна, образованна, много читает, много выписывает газет и журналов... Одним словом, общество кяхтинское есть отрывок столично-образованного» [191, с. 9].
