Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Московская книжная гравюра первой половины XVIII века -14
Глава II. Книжная гравюра в изданиях кириллической печати Московской синодальной типографии второй половины XVIII века - 38
Глава III. Деятельность Рисовальной палаты и иллюстрирование книг кириллической печати в первой четверти XIX века - 73
Глава IV. Гравюра второй четверти XIX века в церковных книгах Московской синодальной типографии - 91
Глава V. Иллюстрации московских книг кириллической печати второй половины XIX - начала XX века -119
Заключение -140
Примечания - 157
Библиография -190
Список использованных архивных документов - 199
- Московская книжная гравюра первой половины XVIII века
- Книжная гравюра в изданиях кириллической печати Московской синодальной типографии второй половины XVIII века
- Деятельность Рисовальной палаты и иллюстрирование книг кириллической печати в первой четверти XIX века
- Гравюра второй четверти XIX века в церковных книгах Московской синодальной типографии
Введение к работе
В 1721 году специальным указом Петра I Московский Печатный двор был переведен в ведение Святейшего Синода и преобразован в Московскую Синодальную типографию.
Московская Синодальная типография была главным производителем и поставщиком на российский рынок книжной продукции религиозного содержания на всем протяжении своего существования, до 1918 года1, когда имущество ее было реквизировано советской властью. Книги религиозного содержания, вышедшие из типографских мастерских, набирались преимущественно на церковнославянском языке древнерусским шрифтом - кириллицей2. Кириллический шрифт, применявшийся в синодальных изданиях, определял характер и формальный строй богословской и богослужебной православной литературы в продолжение двух столетий, вплоть до второго десятилетия XX века.
Отдельные виды книг кириллической печати - Библия, Евангелие, Новый Завет, Апостол, Псалтирь, Служебник, Ирмологий, Октоих, Знамения Пришествия Антихристова, Служба, житие и чудеса Николая Чудотворца, Последование молебных пений3 украшались сюжетными гравюрами. Техника гравюр, их количество и состав, а также порядок распределения изобразительного материала внутри изданий часто варьировались. В то же самое время в силу традиционного для русского церковного искусства консерватизма иконографические схемы, разработанные художниками позднего средневековья, активно использовались граверами типографии не только в XVIII, но и в XIX веках.
Выдерживавшие по несколько тиражей печатные доски, хранившиеся в фондах типографских мастерских, неоднократно поновлялись и вновь привлекались к работе. Данное обстоятельство способствовало как поддержанию определенного профессионального уровня внутри гравировального «цеха», так и сохранению художественных основ старейшей в стране гравировальной школы.
Переходившее из поколения в поколение искусство создания иллюстраций для многотиражных изданий в процессе своей эволюции знало и взлеты, и периоды упадка. С Московской Синодальной типографией была связана деятельность как художников-профессионалов, так и мастеров-самоучек. Выполняя заказы церковных властей и постоянно находясь под пристальным надзором синодального начальства, граверы типографии не только определяли своим творчеством развитие официального церковного искусства, но выступали также проводниками новых стилистических веяний.
О том, что собой представляла и как была организована в производственном плане Московская Синодальная типография в XVIII-XIX веках, можно судить по материалам, собранным и опубликованным в 1903 году А. Соловьевым4. Что же касается вопросов, связанных с постановкой и развитием гравировального дела в стенах типографии этого периода, особенностями художественного языка типографских граверов, с достижениями синодальных художников в области изобразительного искусства, то на них никто из ученых специально не останавливался.
Предметом настоящего исследования являются иллюстрации, созданные художниками в XVIII - начале XX века, для оформления книг кириллической печати Московской Синодальной типографии.
Нижняя хронологическая граница работы определяется началом XVIII столетия в связи с тем, что в первый период существования Синодальной типографии в издательской практике использовались гравировальные доски Московского Печатного двора. Верхние временные рамки диссертации соотнесены с годом прекращения деятельности типографии-1918.
Цель исследования состоит в изучении художественных особенностей и эволюции книжной иллюстрации в синодальных изданиях кириллической печати московского круга. Наряду с этим в процессе представления и анализа изобразительного материала мы проследим историю
гравировального дела и Рисовальной палаты Московской синодальной типографии, выделим периоды использования и смены печатных и репродукционных техник, рассмотрим деятельность ведущих специалистов, работавших над оформлением синодальных изданий, остановимся на наиболее значимых, с художественной точки зрения, произведениях церковной книжной графики.
Первые упоминания о гравюре книг кириллической печати мы находим в библиографических описаниях XIX века. В трудах В.И. Сопико-ва5, П.М. Строева6, В.М. Ундольского7, И.П. Сахарова8, И.П. Каратаева9, П. Пекарского10, А. Родосского11 имеются указания на иконографические сюжеты и технику исполнения иллюстраций известных авторам изданий.
Краткие биографические сведения о некоторых мастерах, выполнявших работы для Московской Синодальной типографии, можно обнаружить в общих списках русских художников, составленных С.Н. Кондаковым12 и Н.П. Собко13.
Более полные данные о книжных гравюрах и художниках, над ними работавших, представлены в публикациях известного исследователя русского искусства Д.А. Ровинского14. В хорошо иллюстрированном каталоге гравюр и словаре русских граверов XVI-XIX веков Ровинский упоминает имена многих мастеров Московской синодальной типографии: граверов на меди А. Андреева, С. Дмитриева, С. Ефимова, И. Зубова, Н. Иванова, В. Иконникова, И. Максимова, С. Назарова, М. Нехорошевско-го, В. Петрова, Г. Савельева, а также граверов на дереве П. Васильева, И. Иванова, П. Кузьмина, М. Мешенникова, И. Сахарова и С. Ягодкина. При рассмотрении вопросов, касающихся развития гравировального дела в России, Ровинским было сделано важное замечание о том, что со второй половины XVIII века гравюра на дереве применялась при иллюстрировании книг только в Московской Синодальной Типографии15.
Начиная с 20-х годов XX столетия иллюстрации церковных книг кириллической печати Нового времени оказались на периферии интересов
6 исследователей. Все внимание ученых было обращено на оформление книг гражданской печати XVIII-XIX веков, а также на историю возникновения книгопечатания на Руси, деятельность первопечатника Ивана Федорова и книгоиздание XVII века16.
С середины XX века объектом пристального изучения отечественных ученых стала гравюра книг XVI-XVII веков. В 1951 году вышел фундаментальный труд известного историка искусства А.А. Сидорова, посвященный фигурной гравюре московских изданий XVI-XVII веков17. В 1952 году А.С. Зерновой были рассмотрены почти все случаи употребления в книгах XVI-XVII веков орнаментальных украшений18. В 1958 году появился составленный этим же автором каталог книг кириллической печати позднего средневековья. Каталог включал в себя подробное библиографическое описание изданий. В нем были указаны сюжеты книжных иллюстраций, количество печатных форм и их оттисков, место расположения фигурных гравюр и орнаментики в книге19. В настоящее время разработанный А.С. Зерновой метод атрибуции старопечатных книг с утраченными выходными сведениями по стилистическим признакам и местоположению в тексте орнаментальных мотивов по-прежнему остается самым эффективным.
1950-е годы положили начало и изучению особенностей оформления московских синодальных книг XVIII века. В 1958 году вышел каталог собрания книг кириллической печати из собрания Государственной публичной библиотеки УССР, в котором наряду с книгами периода средневековья упоминались экземпляры XVIII столетия20. В этом же году вышло библиографическое описание книг кириллической печати петровского времени светского содержания21. В него были введены издания, которые носили характер церковных служб, а также сочинения на религиозную тематику («Последование молебного пения», «Знамения пришествия Антихристова», «Жития святых» Д. Ростовского, «Деяния церковная и гражданская» Барония Цезаря). Особое внимание авторами
этого каталога было уделено книжным гравюрам: указаны имена мастеров, над ними работавших, сделано описание фронтисписов.
В 1961 году Т.А. Быковой была рассмотрена деятельность типографий второй четверти XVIII века22. В своей работе исследователь обратилась к вопросам тематики типографских изданий и приемов оформления последних. В частности, автором были отмечены характерные художественные особенности титульных листов книг Московской синодальной типографии. По наблюдениям Быковой, в московских синодальных изданиях в одних случаях заглавия заключались в рамку, состоящую из наборных украшений и заставки с медальоном в верхней части композиции, в других - заглавия впечатывались в резанную на меди рамку с фигурами апостолов, святых и митрополитов.
В 1963 году в атласе «Орнаментика книг московской печати кирилловского шрифта» А.С. Зерновой был опубликован орнаментальный материал изданий Московской Синодальной типографии до середины XVIII века23. В составленном в 1968 году автором атласа вместе с Т.Н. Каменевой «Сводном каталоге русской книги кирилловской печати XVIII века»24 нашли отражение уже все случаи употребления иллюстраций в книгах эпохи барокко и раннего классицизма. Во вступительной статье к каталогу указанными специалистами был высказан ряд интересных замечаний, касающийся вопросов использования досок и методов работы мастеров XVIII столетия. По их словам, «обе типографии, - московская и петербургская - были тесно связаны между собой. Они, видимо, постоянно обменивались материалами - досками гравюр и орнамента... Граверы копировали друг друга»25. В каталоге Зерновой и Каменевой отмечены сходство и тождество книжных гравюр, их сюжеты и техника, вариантность иллюстраций отдельных изданий, приведены подписи художников. На сегодняшний день этот труд остается основным источником справочного характера по книжной гравюре XVIII века.
Среди довольно большого количества каталогов отдельных собра-
ний книг кириллической печати XVIII века, выходивших с середины 1960-х по 1990-е годы26, наиболее значимым по полноте представленных сведений является «Каталог изданий кириллической печати Московской типографии XVIII века» из собрания РНБ, составленный Т.А. Афанасьевой27. Наряду с уже известными изданиями в него включены книжные памятники, ранее не учтенные в библиографической литературе.
Следует отметить, что каталоги книг кириллической печати, составленные во второй половине XX столетия, включают в себя только памятники XVI - XVIII веков, описания книг более позднего времени в них отсутствуют. Кроме того, несмотря на указание в некоторых каталогах тождества оттисков или сходства иллюстраций с гравюрами, вложенными в предыдущие издания, идентифицировать указанные изображения достаточно сложно, поскольку экземпляры кириллических книг одного тиража довольно часто снабжались оттисками разных печатных форм, имеющих один сюжет и близкую композицию.
Первым исследованием биографического характера, посвященным деятельности художника-гравера Московской синодальной типографии И. Зубова, стала вышедшая в 1973 году монография А.А. Алексеевой «Братья Иван и Алексей Зубовы и гравюра Петровского времени»28. Освещая творческий путь сыновей известного иконописца Оружейной палаты Федора Зубова и определяя их вклад в развитие русского гравировального искусства, М.А. Алексеева коснулась в своем труде и вопросов, связанных с организацией граверного дела в мастерских Синодальной типографии первой половины XVIII века.
На контактах с Московской синодальной типографией другого известного русского художника А.П. Антропова сосредоточила свое внимание искусствовед Е.А. Мишина29. Ею, в частности, было выяснено, что среди работ этого художника работавшего в конце жизни по заказам Синода, имеются рисунки, предназначенные для книжных гравюр, и что пе-
чатные формы, созданные по эскизам А.П. Антропова, использовались в московских синодальных изданиях вплоть до конца XVIII века30.
В 2002 году внимание исследователей Е.В. Воробьевой и О.Р. Хромова привлекли гравюры Библии Московской синодальной типографии, выпущенной 26.VI.1759 года31. Ученые установили, что иллюстрации трех хранящихся в ОИК ГПИБ экземпляров этого издания, являются копиями цельногравированной Библии Иоганна Ульриха Крауза (1645 -1719), напечатанной в Аугсбурге около 1705 года. Иллюстрации четвертого экземпляра из ОИК ГПИБ, по их наблюдениям, представляли собой вплетенные оттиски, происходящие из двух книг: копии того же издания Библии И.У. Крауза и гравюры Библии Ектипы Христофа Вайгеля (1654 - 1725), изданной в Аугсбурге в 1695 году. Эти выводы позволили авторам утверждать, что влияние западноевропейской иконографии на русскую церковную гравюру второй половины XVIII века было весьма ощутимым.
Косвенные сведения об иллюстрировании кириллических книг XVIII-XIX веков содержатся в публикациях, посвященных другим областям искусствоведческой науки.
Приемы гравирования русских мастеров XVIII века были детально описаны в свое время М.А. Добровым в статье «Техника иллюстрированной книги XVIII века»32. Несмотря на то, что в качестве примеров автором приводятся иллюстрации изданий гражданской печати, их гравюрная техника и приемы печати были общими для всех типов книг. Очень важными в этом отношении являются изданные в конце 1990-х годов исследования О.Р. Хромова33, всесторонне изучившего русские цельногравированные книги XVIII - XIX веков. Ученым отмечены накапливавшиеся различия в печатных формах в процессе тиражирования изданий, прослежены изменения в характере изобразительной продукции, происходившие после поновлення медных досок, а также зафиксировано состояние гравюр внутри книг разновременных выпусков. С точ-
ки зрения методики, при распознавании способов гравировки, поновлення и использования досок в кириллических книгах, изданных Московской синодальной типографией в XVIII -XIX веках, наблюдения Хромова мы можем считать для себя базовыми.
Появление и широкое распространение новых способов печати в конце XIX и начале XX века нашло отражение в отдельных статьях того времени. В них подробно описываются приемы создания иллюстраций с помощью репродукционных техник: цинкографии34, литографии и хромолитографии35, фототипии36, а также приводятся образцы новой книжной продукции.
В 2000 году С.Г. Николаевой была защищена диссертация на тему «Русская антиминсная гравюра XVII-XIX веков»37. История антиминсной гравюры тесно связана с историей развития церковной книжной графики. Рисовальщики и граверы, работавшие над антиминсами, являлись мастерами Московской синодальной типографии. Приемы и методы исполнения гравированных антиминсов и иллюстраций синодальных книг кириллической печати были общими. При рассмотрении стилистической эволюции церковной иллюстрации XVIII-XIX веков всесторонне обрисованная С.Г. Николаевой история развития антиминса стала для нас своеобразным хронологическим ориентиром.
К числу важнейших источников по истории церковной книжной гравюры XVIII - XIX веков относятся обширные архивные материалы: хранящиеся в Российском государственном историческом архиве документы Святейшего Синода и в Российском государственном архиве древних актов - Московской синодальной типографии.
Наличие этих документов дает возможность достаточно подробно обрисовать общую картину развития церковной книжной графики XVIII-XIX веков.
Особенно важную информацию для нас содержит переписка Синода с руководством Московской синодальной типографии. Она отражает
11 как историю создания многих книжных гравюр, так и требования заказчика, предъявляемые к этим изображениям. В делах указанных архивов сохранились не только отдельные книжные гравюры, но и рисунки к ним, а также оттиски изношенных и восстановленных досок, помогающие установить время изготовления печатных форм, дату их поновлення и дальнейшего использования. Количество печатных форм, задействованных в то или иное время при оформлении синодальных книг, и срок их службы удается определить по данным приходных книг «гридорован-ным и тушевальным» доскам, а также рапортам о продаже с аукциона ветхих и негодных к употреблению гравированных досок. Сведения о выходящих из Типографии книгах, объеме тиража и количестве гравюр содержатся в «Указах о печати». Последнее обстоятельство позволяет целенаправленно разыскивать еще не учтенные издания. Имена художников сохранили личные дела и списки служащих Типографии. Штатное расписание и дела о выдаче жалованья дают возможность узнать число мастеров, подмастерьев и учеников в Московской синодальной типографии в определенные периоды. Кроме того, ведомости об их работе и рапорты смотрителей о «количестве сделанного в каждый месяц» мастеровыми всех отделений Рисовальной палаты помогают установить авторство и время создания неподписанных гравюр и служат существенным дополнением к имеющимся в литературе сведениям о художниках-граверах и методах их работы.
Объектом нашего исследования стали иллюстрированные издания кириллической печати, изданные Московской синодальной типографией в XVIII - начале XX века, хранящиеся в Российской государственной библиотеке, Российской национальной библиотеке, Библиотеке российской Академии Наук, Государственной публичной исторической библиотеке, Научной библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета, Санкт-Петербургской Духовной Академии, Центральном музее древнерусского искусства и культуры имени А. Рублева, Чувашском
государственном художественном музее, Чувашском национальном музее, а также в частных собраниях.
Достижение поставленной цели потребовало решения ряда задач. С целью определения художественного своеобразия московской синодальной церковной книжной гравюры представлялось необходимым проследить историю возникновения и развития иконографических сюжетов и образов, определить обусловившие стилистические изменения московской печатной графики возможные источники влияния, рассмотреть этапы эволюции эталонных образцов для книжной иллюстрации.
Малоизученность иллюстраций церковных книг XVIII - XIX веков предопределила необходимость выяснения истории создания гравировальных досок, способов их изготовления и последующего использования, для чего потребовалось атрибутировать и идентифицировать оттиски печатных форм в разных состояниях сохранности, а также изучить методы работы мастеров Московской синодальной типографии.
Вариантность изданий, характерная для печати кириллических книг, заставила обратить внимание на иллюстрации одного выпуска. С одной стороны, печатные формы могли давать многочисленные оттиски, в различной степени неоднократно подвергаться поновленню и вновь привлекаться к печати, с другой, одновременно с ними существовали и использовались дублетные копии гравюр и их иконографические варианты. Учитывая эти особенности печатной графики, а также практику переиздания книг, необходимо было установить принципы снабжения тиражей гравюрами.
И, наконец, в связи с утратой выходных сведений многих дошедших до нас экземпляров поздних книг кириллической печати возникла необходимость выяснить, могут ли стилистические особенности гравюр и состояния оттисков печатных форм являться их атрибутирующими признаками.
Начиная с середины XIX века книжная иллюстрация в изданиях
Московской синодальной типографии продолжала развиваться в контексте распространения и смены новых репродукционных техник. Несмотря на значительные перемены в области книгоиздательского дела, церковная книга, в силу присущей ей консервативности, продолжала быть ориентирована на иконографические традиции предшествующей поры. Образный строй и принципы иллюстрирования кириллических изданий эпохи технологической революции оставались прежними. В этой связи мы сочли необходимым обратиться в нашем исследовании к проблеме взаимоотношения синодальной книжной иллюстрации рубежа XIX-XX веков с печатной книжной графикой более раннего времени.
Представленный в диссертации материал рассматривается нами в хронологической последовательности с учетом тех эволюционных этапов, которые характеризуют развитие русского искусства XVIII-XIX веков. Работа состоит из пяти глав. Первые две главы посвящены гравюре церковных книг XVIII века - становлению и расцвету в книжной иллюстрации стиля барокко. Классицистическая стилистика в области иллюстрирования церковной книги находит отражение в третьей и четвертой главах исследования. Проявление национально-романтических тенденций в книжной графике второй половины XIX века прослежено нами в пятой главе диссертации.
Учитывая то обстоятельство, что книги кириллической печати стали неотъемлемой частью экспозиций русского искусства во многих музеях страны, и тот интерес, который в последние десятилетия вызывают различные стороны церковной культуры, подобное исследование представляется необходимым.
Московская книжная гравюра первой половины XVIII века
Изменения, произошедшие в русском искусстве в связи с широкой преобразовательной деятельностью Петра I, отразились и на оформлении изданий кириллической печати. Хорошо известна забота царя о книгопечатании, в котором он видел «одно из главных орудий в своих преобразовательных трудах»38. Развитие гражданского книгоиздания не приостановило производства книг кириллической печати, «усердно заботясь об издании разнообразных книг гражданской печати, Петр Великий не оставлял без внимания печатание книг церковных»39.
В гравюрах книг начала XVIII века еще господствовало декоративно-плоскостное начало с элементами раннего «русского барокко». Преобладающей техникой в процессе подготовки изданий по-прежнему оставалась ксилография. При оформлении текстов граверы Печатного двора нередко использовали старые доски XVII века.
Так, например, в крупноформатные Псалтири с восследованием 1701, 1703 и 1708 годов был вложен фронтиспис с Царем Давидом, вырезанный в 1680 году гравером иеромонахом Варфоломеем40.
В Евангелии 1701 года три фронтисписа из четырех - «Матфей» (1681) А. Нефедьева (илл. 1), «Марк» (1677) Иоасафа (илл. 2) и «Лука» (1688) А. Нефедьева по рисунку И. Епифанова (илл. 3) - тоже были отпечатаны с многократно использовавшихся в XVII веке досок41.
Несмотря на наличие отдельных барочных черт, эти гравюры все же принадлежат к эпохе средневековья с традиционной плоскостной манерой изображения, с обилием декоративных элементов и обрамлением в виде архитектонической рамки42.
Деревянные доски, появившиеся в мастерских Печатного двора на рубеже XVII -XVIII века, были созданы под влиянием украинской книжной гравюры43. Говоря о художниках, работавших над этими досками, А.А. Сидоров отметил в частности: «... они по-иному, чем раньше, используют обстановку - вместо арок и «полаток» изображают интерьеры или более или менее реальные храмы.»44. Надо сказать, что украинская книжная гравюра восприняла западные иконографические и стилистические влияния еще в первой половине XVII века. В московской гравюре отход от средневековых принципов построения пространства обозначился на полстолетия позже.
Заимствование новых художественных форм шло не только через Украину, но и под влиянием западноевропейских лицевых Библий, появившихся в обиходе русских художников с середины XVII века и привлекавшихся в качестве образцов для росписи храмов и написания икон45, книжных миниатюр46 и антиминсов47. При изображении евангелистов и апостолов мастера Московского Печатного двора тоже нередко брали за образец гравюры из Библий Николая Пискатора, Кристофа Вайгеля и Маттиаса Мериана. Например, изображение апостола Петра (илл. 15) из Апостола 11.1704 года в точности повторяет трактовку этого образа на титульном листе Библии Пискатора48. Черты западного влияния можно отметить также в маленьких гравюрах с изображением евангелистов из Нового Завета 1702 года (илл. 17-20), не имеющих прямых аналогов в украинской гравюре.
Но все же большинство ксилографии, созданных в начале века, имели своими прообразами киевские источники и отличались от них лишь характером штрихов и незначительными деталями. В московских печатных изданиях рубежа столетий появились сюжеты, характерные для украинских изданий первой половины XVII века. «Тайная вечеря» (илл. 25), использовавшаяся в нескольких изданиях Триоди постной и Служебнике, не только как самостоятельная гравюра, но и в качестве заставки, была копией этого сюжета из киевского Служебника 1639 года49 (илл. 26). «Распятие», напечатанное в различных московских изданиях начала века (илл. 27), также примыкает к традиционному для Украины типу изображений (илл. 28). Гравюра «Успение Богоматери» (илл. 30), помещенная в каждой части «Толкований» Иоанна Златоуста (VIII. 1709) на обороте титульного листа, имеет аналогию в нескольких киевских изданиях 1623 -1627 годов (илл. 29). Весьма примечательно, что в московской версии «Успения» покровители Киево-Печерской Лавры -преподобные Феодосии и Антоний, заменены другими святыми - преподобными Сергием и Никоном. Отличались некоторыми деталями от украинских и другие московские гравюры, истоки иконографии которых можно усмотреть в киевской гравюре .
Влияние украинской гравюры сказывалось не только в заимствовании отдельных сюжетов, но и в распределении изобразительного материала внутри изданий - трактовке «пространства» книги. Гравюры в московских изданиях начала XVIII века нередко помещалась на обороте титульного листа, а также отмечали начало глав или размещались между строками текста.
Появление досок с новыми сюжетами повлекло за собой увеличение числа иллюстрируемых книг и количество иллюстраций в одной книге. В Служебник, раньше печатавшийся только со служебными гравюрами - «Чашей» и «Дискосом», стали вкладывать изображение «Распятия», «Иоанна Златоуста», «Василия Великого», «Григория Двоеслова» и «Тайную вечерю». В Псалтири с восследованием, ранее снабжавшейся только гравюрой с изображением автора псалмов, появились сюжеты «Иисус с крестом», «Богоматерь на облаках», «Ангел Хранитель», «Христос-отрок в храме» (Х.1703, 11.1708). В изданиях 11.1708, V.1712 и 111.1716 годов на обороте титульного листа было оттиснуто «Распятие» (см.: Приложение II, с. 290). В трех изданиях Триоди цветной (Пентико-стариона) (111.1712, 11.1714, 11.1722) - по десять гравюр на меди на новозаветные сюжеты. Все они своим возникновением были обязаны Украине.
Книжная гравюра в изданиях кириллической печати Московской синодальной типографии второй половины XVIII века
Середина XVIII века в Московской синодальной типографии ознаменована подъемом в искусстве иллюстрирования книг. Данное обстоятельство было обусловлено рядом факторов. В первую очередь, это связано с высоким уровнем оформления книг гражданской печати, центром издания которых стал Петербург. Организованная в 1724 году при Академии наук Гравировальная палата начала готовить кадры профессионалов, воспитывавшихся на высокохудожественных западноевропейских образцах114. Академические книги, «оформленные с большим вкусом и умением»115, несомненно, повлияли на качество иллюстрирования московских кириллических изданий второй половины XVIII века. Одной из причин подъема можно считать перевод из Петербурга в Московскую синодальную типографию нескольких талантливых художников, определивших своим творчеством дальнейшее развитие московской книжной графики. С приходом к власти императрицы Елизаветы Петровны (1741 -1761), последовательно продолжавшей политику Петра I, начался постепенный процесс возрождения искусства книжной гравюры. В конце 1740-х годов в Московской синодальной типографии появились мастера «художеств», обучавшие учеников и выполнявшие работы по созданию иллюстраций, - знаменщики и резчики. Однако Рисовальной палаты в то время в Типографии еще не было. Художники упоминались в типограф ских документах наряду с кузнецами, столярами, олифленниками, сто рожами и прочими мастеровыми людьми. В штатном расписании на 1748 год при «знаменном художестве» значились знаменщик и ученик, а при резном - резчик и два ученика. В 1748 году знаменщиком был Андрей Дьяконов, а учеником - Семен На 39 заров116, присланный в Типографию из учеников Славяно-греко-латинской академии. Они рисовали - «знаменили» - «слова и застави-цы» на грушевом дереве. Резчики резали по этим рисункам заставки, концовки, рамки, а также инициалы и заголовки. В 1746 году, после трехлетнего перерыва, возобновилась деятельность резчиков. Резчиком с жалованьем 60 рублей в год работал Григорий Васильев117. В 1748 году в это отделение были приняты штатными учениками Никита Селезнев и Степан Ефимов118, а также учеником без жалованья сын типографского сторожа Степан Ягодкин119. К созданию новых фигурных листовых гравюр никто из учеников не привлекался. В 1750 году «резное художество» было переименовано в «пунсон-ное и резное на грушевом дереве заставиц, литер и узлов». Были приняты на службу учениками Иван Сахаров120 и Филипп Петров121. Таким образом, под руководством Г. Васильева стало уже четыре штатных ученика и один нештатный. В 1751 году к ним добавился еще один -Иван Павлов122, бывший до этого тередорщиком. В итоге по количеству учеников это отделение стало самым большим. Что касается «знаменного дела», то оно испытывало недостаток кадров. В этой связи туда в 1751 году был перемещен ученик С. Ефимов123. В 1755 году из «пунсонного и резного на грушевом дереве художества» был отчислен Ф. Петров как неспособный работник: «...тому резному на грушевом дереве делу ничего не обучен и прилежания не имеет, и впредь ...оному резному делу быть безнадежен к сему...»124. Вместо него был зачислен в штат С. Ягодкин125. В том же году переведен из Санкт-Петербурга Семен Мошкин126, до этого служивший при Синоде. В 1752 году Н. Селезнев получал 15 рублей в год, И. Сахаров - 10 рублей 95 копеек, Ф. Петров и И. Павлов - по 7 рублей 30 копеек127. В зависимости от квалификации учеников определялся уровень сложности поручаемой им работы. В 1752 году И. Сахарову и И. Павлову было по 40 вышено жалованье. К их прошению128 были приложены образцы оттисков вырезанных ими досок. Более опытный И. Сахаров создавал крупные заставки, в которых пышные листья с бутонами цветов обрамляли изображенную в центре полуфигуру Иисуса Христа (илл. 128). Образцы оттисков деревянных досок, вырезанных И. Павловым (илл. 129), свидетельствовали о иной - более низкой квалификации исполнителя. Одиночные фигуративные изображения оказались введены здесь только в одну небольшую заставку и «кружок», который должен был вставляться в другие доски-обрамления. Две заставки были выполнены в виде узких полос извивающихся листьев, отходящих от центра с крестиком. Они не имели фигуративного изображения, как и заставка с крестом в центре, а также концовки, выполненные в традициях первой половины XVIII века. Большую часть работы Павлова составляли вырезанные на дереве варианты ломбардов (небольших заглавных букв, украшенных элементами растительного орнамента).
Старшие по должности ученики должны были уметь вырезать сложные многофигурные композиции. В 1755 году И. Сахаров обратился с прошением о прибавке жалованья129, присовокупив к нему два образца своей работы, - очень крупные по размерам заставки. Эти композиции использовались в книжной московской орнаментике еще в первой половине века. В круглом и овальном медальонах («кружках») были представлены сюжетные сцены «Распятие Господне» и «Богоявление» с пейзажными фонами (илл. 130). Их обрамляли широкие серебристые по тону листья, расположенные на черном фоне. В обрамление «Богоявления» Сахаров ввел, следуя прежней иконографии, две фигуры коленопреклоненных ангелов, держащих ленты с рифмованным текстом.
Деятельность Рисовальной палаты и иллюстрирование книг кириллической печати в первой четверти XIX века
На рубеже XVIII-XIX веков кириллицей набирались только книги церковного назначения. В Московской синодальной типографии за ними установилось название «книги церковной печати». В XIX веке, как и в XVIII, существовали разновидности кириллического шрифта - так называемые «азбуки» - евангельская, библейная, арсеньевская, осиповская, Воскресенская226. Рисунки шрифтов, как и рисунки для гравюр, утверждались Синодом.
В 1800 году Дмитрий Павлович Левашов, исполнявший должность товарища директора Московской синодальной типографской Конторы, обратился в Синод с проектом «Об улучшении способов печатания книг». 12 февраля 1802 года из Синода последовал Указ, по которому надлежало «привести в лучший вид» как церковную, так и гражданскую печать227. Пунсоны были переправлены и отлиты заново, матрицы пробиты глубже и ровнее, чем прежде, очки литер кириллических «азбук» сделали более округлыми и открытыми, как в гражданской печати. Вместо смешения разных шрифтов в одном издании стал применяться один. Таким образом, книги XIX века отличались от прежних, в первую очередь, характером печати, которая стала чище и ровнее, а линии букв -тоньше.
Все книги кириллической печати продолжали орнаментироваться заставками («заставицами»), концовками («узлами»), инициалами («цветными литерами») и ломбардами («хвостатыми литерами»), часто на полях помещались рамки для «зачал» («цветки»). Некоторые книги снабжались листовыми гравюрами.
В начале XIX века для иллюстрирования книг церковной печати продолжали использоваться старые доски, неоднократно правленые еще в XVIII столетии. Медные доски 1765 года, выгравированные В. Иконниковым по рисункам С. Второва, ранее служившие для иллюстрирования Нового Завета в 8 и 4, были использованы в таких же по формату Евангелиях, ставших первой частью вышедших в 1802 (РНБ. XVII.7.35), 1803 (ЦМи-АР. № 17150) и 1807 (РНБ. C.XV.6.9) годах двухтомных изданий Нового Завета. Эти доски неоднократно реставрировались. Две из них подверглись глобальной правке в 1795 году, остальные постоянно догравиро-вывались, а для издания 1802 года было произведено их второе полное поновление. Уже на всех гравюрах этого издания не было подписей авторов. Для издания 1807 года доски опять подверглись догравировке. Гравюры получились очень темными из-за того, что новые штрихи были прорезаны глубоко и часто (илл. 203-206). В гравюре с «Иоанном» очертания лучей солнца, пробивающихся из-за туч, окончательно утратили первоначальный рисунок.
Другая медная доска тех же авторов с изображением Распятия, продолжительное время использовавшаяся при подготовке изданий Служебников и также выдержавшая ряд поновлений, привлекалась к работе при оформлении «Последования молебных пений» 11.1801 (ЦМиАР. № 22099) и тиражей Служебников - ХІІ.1808 (ЦМиАР. № 22257) и ІХ.1817 (ЦМиАР. № 11206). К 1801 году она была сильно спечатана, на что указывает качество оттиска (илл. 197). Горизонтальные параллельные линии фона стали прерывистыми, штрихи в очертаниях фигур святых и их ликов - нечеткими. В 1808 году доску поновили резцом. Все фигуры получили четкие линейные контуры, одновременно были восстановлены полустертые надписи возле нимбов святых (илл. 198).
Очередной раз доска была сильно правлена в 1832 году, оттиск с нее имеется в архивных документах (илл. 199). После этой реставрации штриховое заполнение медной основы стало совершенно иным. Размашистые грубые линии прежних поновлений были заменены четкими ровными штрихами. Новая разнонаправленная штриховка подчеркивала планы, передавала игру света и тени. Беспорядочный точечный штрих на полуобнаженном теле Христа превратился в пунктирные линии. Характер изображения настолько изменился, что если не знать прежних состояний доски, ее легко можно принять за новую. Экземпляров книг с оттиском этого состояния печатной формы пока не обнаружено, но очень вероятно, что они существовали. Поновленная доска могла выдержать еще значительное количество изданий.
Такие же этапы поновлення прошли три доски с изображением Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Двоеслова, вырезанные в 1767 году С. Ефимовым, С. Назаровым и А. Андреевым (илл. 207-209). Гравюры с этих досок использовались в Служебниках второй половины XVIII века в комплекте с «Распятием» В. Иконникова (см. Приложение II, с. 287-288, 292).228.
В 1832 году лики Иоанна Златоуста и Василия Великого были почти полностью перегравированы, отчего облик святых стал совсем другим. Они как бы помолодели, приобретя темную курчавую шевелюру и бороды без проседи.
В начале XIX века в Псалтирях использовалось несколько старых досок, вырезанных по рисункам, имеющим разную композицию. В экземпляр 1802 года в 4 (РНБ. Х.8.38) была вложена гравюра А. Андреева по рисунку Т. Даева 1780 года. Офортная доска была подправлена резцом. Авторские подписи в оттиске 1802 года сохранились хорошо, и это обстоятельство не позволяет усомниться в идентичности печатной формы.
В процессе атрибуционной практики не вызывает трудности соотнесение анонимной гравюры с печатной формой, если последняя правилась не основательно. Так, хорошо видно, что при создании иллюстрации для Псалтири с восследованием XII. 1807 года в 8 (РНБ. C.VI.6.28) использовалась не подписанная медная доска 1788 года, гравированная И. Максимовым (илл. 179).
Гравюра второй четверти XIX века в церковных книгах Московской синодальной типографии
Во второй четверти XIX столетия в Рисовальной палате Московской синодальной типографии произошли значительные структурные изменения, связанные с применением новых техник иллюстрационной печати, и получила широкое распространение практика заказа гравировальных работ «вольным» мастерам.
В 1826 году в пунсонном отделении под началом П. Иванова подмастерьем работал Ф. Васильев. 14 июня 1826 года туда же был переведен из сторожей ученик Василий Иванов (Растокинский)290. Важно отметить, что в этом году Ф. Васильев впервые использовал сталь для пробития матриц ломбардов, которые прежде вырезались резчиками на грушевом дереве. Представленные им образцы оттисков новых стальных пунсонов (илл. 238) отличались четкостью линий и тонкостью исполнения декоративных деталей - «хвостов».
С этого времени художники пунсонного отделения стали выполнять не только шрифты, но и заставки, концовки, инициалы, ломбарды, а также декор мягких обложек (экземпляры, предназначенные для продажи, перестали «одевать» в переплет из досок, обтянутых кожей)291.
В 1834 году с матриц, пробитых пунсонами, в Типографии были отлиты украшения в виде сегментов, при сложении которых получалась прямоугольная рамка с фигурной выемкой внутри, в которую затем набором впечатывалось название книги292. Такая рамка обнаружена на обложке Служебника 111.1835 года (ЦМиАР. № 11205). В оттиске хорошо видны места стыковки четырех частей (илл. 239). В более позднем издании Служебника - VIII. 1862 года (ЦМиАР. № 11191) треугольные сегменты, составляющие рисунок внутренней рамки, уже не имеют линий, разрывающих изображение (илл. 240). Орнаментальное поле окаймляет здесь внешняя рамка, печатная форма которой изготовлена в технике гальванопластики. Первое обращение к гальванопластике относится к 1844 году, но тогда мастеров постигла неудача: «... тот гальванопластической прибор оказался не совершенным, а материалы все израсходованы...»293. Указанный способ изготовления печатных досок стал широко употребляться для печати орнаментальных украшений только с 1846 года. В частности, в этом году было принято решение отливать «гальваническим способом украшений для Евангелия в лист малого формата»294. При таком способе печати сначала вырезалась деревян-ная доска, а с нее уже делалась гальваническая ; ее печатающая часть также была выпуклой.
Во второй четверти XIX века снова стали применять высокую резьбу на меди, сначала - при создании печатных форм книжной орнаментики, а затем фронтисписов и декора титульных листов.
В 1827 году понадобилась доска для фронтисписа Псалтири в 4. Ставший директором Московской синодальной типографской Конторы Д.П. Левашов докладывал обер-прокурору С.Д. Нечаеву: «До 1827 г., до вступления моего в должность Директора все вообще заставицы литте-ры и украшения, а также Изображение Царя Давида, употребляемое в продажные экземпляры Псалтирей, вообще вырезались на груше, но они в резьбе были грубы и скоро портились...»296. Было принято решение изготовить новую доску по примеру орнаментики - в технике высокой резьбы на меди, скопировав изображение Царя Давида с оттиска грушевой доски.
Смотритель Рисовальной палаты В. Федоров в этой связи писал: «По приказанию Типографской конторы, справлялся я у резчиков на меди, о ценах за вырезание на оной Куншта Царя Давида, вырезываемаго ныне для полудестевой Псалтири на грушевом дереве, которое скоро повреждается и будет не редко переиздан; но вырезанный на меди может служить без повреждения более 8 лет. За сей Куншт Мастер Иностранец Ревель и Цеховой Пономарев объявили последнюю цену с их медною доскою, во всем сходно с рисунком по 250 р. ассигнациями; оп 93
ределенный же вновь к пунсонному художеству ученик Алексей Петров, указавший уже успехи и искусство в вырезании на меди заставим, изъявил желание вырезать сей Куншт в продолжении 6 месяцев, во всем сходно с рисунком, на казенной меди, - и просит по окончании сей доски, о выдаче ему задельных денег в добавок к получаемому жалованью ста рублей ассигнациями...»297.
Из рапорта директора Московской синодальной типографской Конторы Д.П. Левашова Обер-прокурору следует, что А. Петров происходил «из выученных, отданных отцом в годы с малолетства» и умел выполнять резьбу «на табакерке под чернь». Д.П. Левашов узнал про А. Петрова в 1827 году «случайно» и «употребил его на резание на меди заставиц...» .
Ученик «пунсонного художества», начавший вырезать на меди заставки в новой технике, за короткий срок овладел этим искусством ничуть не хуже мастеров. В рапорте смотрителя Рисовальной палаты В. Федорова за этот же год говорится, что выполненная Петровым и представленная на рассмотрение «заставица по сличению ... вырезанными мастером Пономаревым оказалась хороша»299.
Успехи «пунсонного ученика» и предложенная им цена склонили типографское начальство заказать «куншт царя Давида» А. Петрову, вскоре переведенному в подмастерья «резного на меди художества».
