Содержание к диссертации
Введение
CLASS Глава 1. Историографический обзо CLASS р
1.1. Очерк истории изучения поздней иконописи 10
1.2. История изучения иконного наследия Орловского края 25
Глава 2. Истоки традиции
2.1. Административное и епархиальное деление земель в верхнем течении Оки и восточном Подесеньедо 1700 года 33
2.2. Сведения об иконописи Верхнеокского края и близлежащих земель до конца XVI века44
2.3. Сведения об иконописи Верхнеокского края и близлежащих земель в XVII веке 54
Иконопись старообрядцев в конце XVII века 83
Выводы 84
Глава 3. Иконное наследие орловского края XVIII века
3.1. Административное и епархиальное деление Верхнеокского края и близлежащих земель 86
3.2. Сведения об иконописи в Верхнеокском крае и близлежащих землях. Типология произведений 90
Иконопись в Верхнеокском крае 90
Иконопись в Восточном Подесенье 120
Иконопись старообрядцев 140
Выводы 142
3.3. Местное наследие и общерусские традиции в иконописи Орловского края
на примере сохранившихся произведений 144
Иконы, близкие по стилю творчеству мастеров Оружейной палаты 144
Иконы, продолжающие среднерусскую традицию 152
Иконы с элементами украинской и белорусской традиции 158
Иконы «фольклорного» типа 175
Иконы, близкие барокко, с элементами западноевропейской традиции 177
Иконы переходного стиля - от барокко к раннему классицизму 182
Выводы 188
Глава 4. Иконописное наследие орловского края XIX века
4.1. Сведения об официальной иконописи и иконописном деле. Типология произведений. 191
Академическая живопись на религиозные сюжеты 192
Орловский Архиерейский дом и монастырские заказы 201
Монастырские мастера и иконы-портреты 205
Отношение к старинным иконам в Орле иуездах... 214
Народное иконопочитание 224
Выводы 229
4.2. Сведения об иконописи и иконописном деле старообрядцев 230
Эсхатология и искусство старообрядцев 232
Собирание старых икон 235
Выбор икон старообрядцами 237
Иконы в храмах и моленных орловских старообрядцев-поповцев 242
Старообрядцы-беспоповцы и иконопись 256
Старообрядческая иконопись в синодальных храмах 261
Выводы 263
4.3. Стилистические тенденции, культурные традиции в сохранившихся произведениях...264
Ретроспективизм в официальной церковной живописи на примере списков с чудотворных икон XVIII века 264
Монастырские иконы-портреты и произведения, связанные с монашеским заказом 269
Народная иконопись с реминисценциями академизма и барокко фольклорного типа 275
Произведения ветковско-стародубского круга в Орловской губернии 284
Иконопись Верхнего Подесенья 284
Иконопись ветковского типа в центральных уездах Орловщины 289
Волховские письма ветковского типа 294
Выводы 302
Заключение 308
Приложения
Каталог 311
Иллюстрации (раздел 3.3.) 339
Иллюстрации (раздел 4.3.) 357
Словарь мастеров 377
Библиография 398
Список сокращений 435
Карта Орловском губернии ...436
- Очерк истории изучения поздней иконописи
- Административное и епархиальное деление земель в верхнем течении Оки и восточном Подесеньедо 1700 года
- Административное и епархиальное деление Верхнеокского края и близлежащих земель
- Академическая живопись на религиозные сюжеты
Введение к работе
Предмет и задачи исследования.
Большой интерес к русской иконописи Нового времени - XVIII - начала XX в., проявляющийся в последнее время в отечественном искусствознании, вызвал к жизни целый ряд обобщающих и детальных публикаций, альбомов и выставок. Среди разнообразных аспектов, привлекавших внимание исследователей, необходимо выделить большой художественный пласт, представленный искусством старообрядцев, формирование новых сюжетов и иконографических вариантов, а также некоторые локальные явления (например, уральская и невьянская икона, искусство Палеха).
Диссертация связана с последним из названных аспектов. Она посвящена иконному наследию одного из регионов Центральной России - Орловского края. Особенности культуры этого края, относительно поздно вошедшего в состав России, заключаются в сочетании художественных традиций Москвы, Киева и некоторых соседних белорусских земель, в наличии значительного пласта старообрядческого искусства, в контактах со старообрядцами Ветки и других, расположенных поблизости аналогичных центров, в сочетании этих традиций с каноническими нормами официального церковного искусства, в сохранении местного своеобразия даже в XIX в., когда в крае активно формируется усадебная дворянская культура.
Иконопись Верхнеокского региона и восточного Подесенья (бассейн реки Десны, левого притока Днепра), в рамках будущей Орловской губернии, в период Позднего Средневековья состояла в основном из привозных произведений. В XVIII в. сюда приходят новые художественные ориентиры - с ветковскими старообрядцами из соседних земель и с приглашаемыми московскими, украинскими и белорусскими иконописцами. В конце XVIII в. Орел становится центром большой губернии, и здесь распространяются стилистические варианты официального искусства, формирующие вкусы и в церковной среде. Тем не менее, согласно произведениям Н.С. Лескова, замечательно описавшего многие стороны жизни Орловской земли, на протяжении всего XIX в. особое место в художественной культуре региона занимал старообрядческий элемент, влияние которого на культуру края не изучено.
Название диссертации («иконное наследие», а не «иконопись») определено тем, что в ней учитываются не только те произведения, которые были созданы в этом крае, но и некотс|ые привезенные сюда в старину и оказавшие воздействие на характер местной культуры.
По отношению к иконописи XVIII-XIX вв. историками искусства часто употребляется термин «поздняя иконопись». Он не совсем правомерен, так как в нем присутствует
отголосок представления о традиционной русской церковной живописи в эпоху Нового и Новейшего времени как о явлении упадка. А между тем, в XVIII-XIX вв. в иконописи появились новые течения, создавались самобытные произведения, которые несут в себе глубокую историческую традицию и серьезное духовное содержание. Они свидетельствуют о сохраняющемся живом мифолого-поэтическом мировоззрении заказчиков и мастеров. Все сказанное относится и к такому явлению, в целом провинциальному, каким была иконопись Орловского края.
Русскую иконопись XVII в., особенно конца столетия, можно назвать «осенью русского средневекового искусства» (по аналогии с «осенью Средневековья», рассмотренной на западноевропейском материале голландским ученым И. Хёйзингой). Эта русская «осень» XVII в. имела продолжение в искусстве XVIII - XIX вв. Изучение поздней иконописи принципиально важно для понимания судеб культурной традиции Древней Руси и для выявления художественного своеобразия русской культуры Нового времени.
Художественная культура русской провинции, особенно в сфере церковного искусства, вплоть до революции 1917 г. была тесно связана с деятельностью Русской православной церкви. Эта связь была намного сильнее, чем в столице, и в значительной мере определяла общий характер художественного процесса. Поскольку эта проблема почти не исследована, часто роль Русской церкви либо преувеличивается, либо умалчивается. Так же дело обстоит и с дворянскими, купеческими, мещанскими, крестьянскими традициями, которые влияли на вкусы местных иконописцев, на манеру письма и выбор иконографических вариантов. Не выявлена связь иконописи провинций среднерусской полосы, развивавшейся по нормам официальной церковной живописи синодального круга, с местным "низовым" бытовым портретом и с польско-украинско-белорусским кругом произведений. Между тем, в иконописи XVIH-XIX вв., бесспорно, сказались разнообразные традиции, отразились особенности мировоззрения, самосознания и художественного мироощущения разных общественных слоев.
Иконное наследие XVIII-XIX вв. центральных российских областей с городами: Елец, Ливны, Орел, Мценск, Волхов, Брянск, Севск, Трубчевск никогда не становилась темой для серьезного исследования. Разрозненные произведения местных иконописцев были знакомы лишь узкому кругу исследователей и не ассоциировались с конкретным культурным центром. Диссертация сремится восполнить эту лакуну.
Основная цель нашего исследования - уяснить смысл и направленность художественных процессов, общий характер иконописи Орловского края XVIII-XIX вв. Для этого необходимо уточнить культурный контекст периода, охарактеризовать сложение новых традиций, ареал их распространения. Возникают следующие конкретные задачи:
изучить историографию вопроса;
выявить истоки местной иконописной традиции и реконструировать общую картину художественной активности до 1700 г., дать обзор исторических сведений об иконописи Верхнеокского региона и прилегающих земель до 1700 г.; охарактеризовать работу местных и приезжих мастеров, выявить заказчиков, от которых зависели художественные предпочтения и иконографические варианты;
охарактеризовать местное наследие и общерусские традиции в иконописи Орловского края в XVIII в. на примере сохранившихся произведений; изучить сведения об иконописи и иконописном деле в Верхнеокском регионе и близлежащих землях в XVIII-XIX вв.;
собрать сведения об иконописи и иконописном деле старообрядцев Орловской губернии XVHI-XIX вв., охарактеризовать сохранившиеся произведения;
дать представление об официальной иконописи Орловской губернии в XIX в.
показать художественную эволюцию иконописи Орловского края в XIX в.,
определить ее место в истории иконописи Нового времени.
Источники и методы исследования.
Основным источником для диссертанта являются сохранившиеся иконы Орловского края XVIII-XIX вв. Важную базу образуют произведения, находящиеся в Орловском и Брянском краеведческих музеях, в Ветковском музее народного творчества, в ряде других государственных хранилищ. Среди сотен икон XVIII-XIX вв., сохранившихся в храмах Орловского края и в частных коллекциях, были избраны только те образцы, которые о своему происхождению связаны с конкретными храмами. Автор стремился исключить из рассмотрения те памятники, которые попали в регион относительно поздно и не отражают формирования местной культуры. Составлена картотека произведений, сделаны их обмеры, фотофиксация.
Наряду с художественными произведениями, диссертант привлекает письменные источники: сохранившиеся описания храмов и монастырей, различного рода губернские и уездные документы, храмовые описи и ведомости. В анализе общекультурной ситуации использованы работы историков и культурологов. Большую роль сыграли историко-краеведческие публикации XIX-XX вв., содержащие значительный пласт информации об обстоятельствах появления новых памятников, цитаты из не дошедших до нас текстов с именами иконописцев, краткими описаниями памятников..
Для изучения общекультурного контекста привлекаются работы искусствоведов, историков и культурологов, а также результаты анализа текстов XVII-XIX вв. и историко-краеведческого материала, опубликованного в XIX-XX вв. Использованы материалы из церковных, архивных и музейных фондов Орла и области: Государственного музея им. И.С.
Тургенева (фонд Н.С. Лескова и А.Н. Лескова), Орловского музея изобразительных искусств, Орловского краеведческого музея; Брянского областного краеведческого музея, Брянского областного художественного музея, Елецкого краеведческого музея, Ветковского музея народного творчества, Орловской библиотеки имени И.А. Бунина; Государственного архива Орловской области (Фонды учреждений Духовного ведомства), а также РГАДА (Москва), РГИА (Санкт-Петербург), отдела редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ (Москва), иконных собраний Музея имени Андрея Рублева (Москва), ГТГ (Москва), ГРМ (С.-Петербург).
Воссоздать историю иконописи Орловского края сложно по целому ряду причин. Среди них следует выделить проблему определения культурного ареала: центральная Россия с конца XVII в. пережила несколько крупных переделов административных и епархиальных границ. Еще одна трудность состоит в недостаточной изученности сохранившихся памятников иконописи местных культурных центров.
Исследование сосредоточено на рассмотрении традиционной иконописи. Акцент делается на первых, наиболее ранних памятниках - первой трети XVIII в., в которых формулируются направления развития местной поздней иконописи, наряду с появившимися позднее вариантами стиля светской живописи.
Произведения исследуются с точки зрения иконографии (традиционной схемы изображения) и стиля. Автор стремится на примере икон Орловского края охарактеризовать то новое, что появилось в русской иконописи именно в XVIII-XIX вв. Поэтому большое внимание уделяется сравнению памятников этого времени с произведениями древнерусского периода, а именно XVII в. Большое значение придается истории икон, времени их появления, сведениям о заказчиках или художниках-иконописцах. Сочетание нескольких методов исследования и разнотипного материала преследует цель нарисовать более полную и адекватную картину формирования иконописи Орловского края. Методика основана на комплексном анализе широкого историко-культурного материала (в первую очередь изобразительных, а также литературных, публицистических и документальных материалов). Иконы рассматриваются в соответствии с их спецификой, выявляются их формально-стилистические качества, проблемы бытования, иконографические особенности, а иногда и символическое значение. В отношении архивных документов применяется источниковедческий анализ. Для уточнения атрибуции неизвестных произведений (а их большинство) использован метод стилистического и иконографического анализа. На основе комплексного подхода в изучении местной иконописной традиции предложена систематизация выявленных произведений.
Географические и хронологические границы.
Рубеж XVII - XVIII вв. явился важной гранью для русской художественной культуры в целом. Весь ход исторического развития привел к кардинальным изменениям многих сторон жизни России, с особой яркостью обозначившимся в период правления Петра I. Но наследие средневековья не исчезло окончательно, а отступило на второй план. Начиная с XVIII в., значительную роль в русской церковной живописи получили те направления, которые постепенно усваивали новую традицию, т.е. принесенные в Россию формы и приемы западноевропейского искусства, и при этом использовали технику масляной живописи. Значительная часть церковной живописи «синодального» времени (от ликвидации патриаршества в России при Петре I в 1700 г., до его восстановления в 1918 г.) с конца XVIII в. была неразрывно связана со стилем новой храмовой архитектуры, являясь составной частью классического синтеза искусств. По используемым художественным приемам она уподоблялась историческому жанру светской живописи и опосредованно опиралась на натурные зарисовки, идейно неприемлемые для традиционной иконописи. Эта особая разновидность русской церковной живописи оказала влияние на другие художественные направления: на традиционную иконопись, продолжавшую свое развитие в новое время, а также на провинциальную позднюю иконопись «компромиссного» типа, совмещающую традиционный и живописный подходы. Тем не менее, на протяжении последних десятилетий становится все более понятно, что роль средневековой традиции была велика в России XVIII и даже XIX вв. Она сохранялась в ряде русских провинций в виде творчества «поздних» иконописцев, многие из которых продолжали писать иконы для храмов и по частным заказам.
Понятие позднего русского иконописания обычно относят к культуре Нового времени в России, т.е. к периоду с 1700 по конец XIX - начало XX в. Исследуемый период охватывает два столетия. Его нижняя граница относится ко времени преобразований Петра I и его преемников и появления первых указов о разрешенной и неразрешенной иконографии, об упорядочении иконного дела в России, об обязанностях иконописцев.
Внутри изучаемого периода принято разделение на века - XVIII век (искусство Верхнеокских земель и окраин, разрозненных в епархиальном и административном отношении) и XIX век (иконопись края, объединенного Орловской епархией). Автором сознательно допущены некоторые нарушения географических границ собственно Орловского края, с тем, чтобы наряду с местными произведениями привлечь их художественные ориентиры в курских (южнорусских), черниговских (северо-украинских) и гомельских (восточно-белорусских), а также тульских и отчасти калужских (приокских
центральнороссийских) землях и показать динамику их взаимодействия на протяжении изучаемого периода.
Ранний этап, в рамках нашей локальной темы, формально заканчивается 1788 г. -временем официального создания губернии с центром в Орле. Этот этап является временем становления и развития новой традиции, которая сосуществует со старой. На период 1788-1800 гг. падает краткий этап внешнего приспособления иконописи Орла к новым заказам, связанным с появлением раннего классицизма. Но, поскольку это не коснулось содержания произведений, мы рассматриваем этот период в рамках той же главы.
XIX в. в иконописи Орловской провинции является временем развития двух систем: официальной «компромиссной» иконописи и традиционной иконописи, ярким примером которой явилась старообрядческая икона ветковского типа. Период заканчивается около 1900 г. Позднее начинается краткий, но очень яркий этап «открытия» поздней иконописи, начала систематической научной реставрации произведений древнерусского искусства, создания точных копий с древнейших икон, сложения ряда новых художественных приемов и иконографических композиций. Этот этап, конец которого можно обозначить 1917 годом, а можно и несколько продлить, включив в него и 1920-е годы, впрочем, почти не коснулся Орловской провинции (появились лишь привозные копии), поэтому в работе приведены лишь те произведения начала XX в., которые стилистически близки предыдущему этапу.
Структура диссертации.
Работа состоит из Введения, четырех глав, Заключения, приложений. К работе, наряду с подробной библиографией, прилагается краткий каталог наиболее существенных из сохранившихся икон, а также словарь работавших в крае иконописцев, список употребляемых сокращений, карты Орловской губернии с отмеченными на местах иконописными мастерскими. Первая глава диссертации содержит краткий историографический очерк, остальные рассматривают материал в хронологической последовательности.
Очерк истории изучения поздней иконописи
Несмотря на то, что диссертация посвящена лишь иконописи одного региона России, целесообразно сделать краткий обзор истории изучения иконописи XVIII-XIX вв. в целом.
В пору зарождения науки о древнерусском искусстве, во второй половине XIX в., русская иконопись рассматривалась как целостное явление, без резкого деления на древнерусский и поздний этапы. Д.А. Ровинский, автор первого серьезного исследования о русской иконописи1, опирался на опыт коллекционеров-старообрядцев и иконописцев из той же среды, ценивших древнее искусство в том виде, в каком оно было тогда известно, под записями и потемневшей олифой, и создававших собственные произведения согласно древним традициям. Такое направление исследований было продолжено и представителями так называемой церковной археологии в конце XIX - начале XX в., среди которых следует особо подчеркнуть работы А.И. Успенского2 и Н.В. Покровского3. Не содержится никаких противопоставлений обеих эпох и в работах Н.П. Кондакова4, хотя он сравнительно мало интересовался иконописью позднего периода.
Между тем, в начале XX в. в отечественной науке об истории искусства на первый план выступило то направление, которое опиралось прежде всего на собственно художественные особенности произведений. Отечественное искусствознание обратило тогда первостепенное внимание на раскрывавшиеся как раз в этот период древние иконы, оценив позднюю иконопись как явление вторичное и не представляющее интереса. Это ярко отразилось в «Истории русского искусства» под редакцией Н.Э. Грабаря, выходившей в 1913-1914 гг. и сыгравшей в целом громадную роль в изучении отечественного искусства5.
Существовало мнение, что поздняя икона XVIII-XIX вв. уже не являлась самостоятельным творчеством, что со времени преобразований Петра I древнерусское искусство перестало существовать, и что все исполненные в то время произведения были всего лишь "зимой Средневековья", кратким периодом угасания древнерусской иконописной традиции. Согласно этому мнению, тогда имело место лишь беспринципное заимствование, подражание старине. При реставрации древних икон, развернувшейся с особой силой в 1910-х - 1920-х годах, поздние записи удалялись как живопись невысокого уровня. Это было вполне оправдано, если учесть, что под верхними записями часто находились более древние слои живописи. Но в результате сложилась ситуация, которая постепенно привела к отрицанию художественной ценности произведений иконописцев XVIH-XIX вв. Такая точки зрения возобладала на многие десятилетия.
Долгое время, особенно в советский период, между культурой Древней Руси и России Нового времени усматривался разрыв, пропасть, с еле заметными связующими нитями, практически не игравшими особой роли, своего рода незначительными мостиками, перекинутыми из одной исторической эпохи в другую. После 1917 г. атеистическая направленность Советского государства не давала возможности рассматривать иконопись как как одну из ветвей национальной культуры. Изучение русской иконописной традиции заканчивалось XVII веком, т.е. рамками истории Средних веков. Все произведения церковного искусства с конца XVII до начала XX вв. не рассматривались как единая история религиозной живописи. В итоге, этот период воспринимается, до сей поры как время существования разрозненных и почти не связанных между собой явлений (единичные центры иконописания в российских провинциях: Палех, Мстера, Холуй, Шуя, частично иконопись старообрядцев: иконопись Русского Севера, Урала, Сибири, Ветки и Стародубья). Сложилось мнение, что позднее иконопись существовала в виде остаточных угасающих явлений. Поэтому до настоящего времени не создано ни одного фундаментального исследования общей картины иконописания в XVIII-XX вв., есть лишь большое количество статей и каталогов, по преимуществу краеведческого характера, что не дает возможности охватить всю историко-культурную панораму.
Новый интерес к иконописи, охвативший в нашей стране широкие общественные слои, появился в конце 1960-начале 70-х гг. как результат «оттепели» и возникшего тогда стремления осознать истоки и своеобразие отечественной культуры. В печати он отразился в нескольких публикациях В.А. Солоухина6. Его повесть "Черные доски" пробудила живой интерес к сохранившимся иконам и способствовала развитию частного «коллекционирования» икон в СССР7. Постепенно назрел вопрос о научной атрибуции иконописи XVIII-XIX вв., в значительном количестве попадавшей в частные собрания.
В 1950-1960-е гг. продолжает формироваться представление о местных школах иконописи. Издаются альбомы-путеводители по старым русским городам, иллюстрируемые, наряду с фотографиями архитектурных памятников, произведениями древней и новой иконописи, которые на тот момент были мало известны широкой публике. Однако сам исторический процесс формирования региональной художественной культуры оставался за рамками исследований.
Интересно отметить, что в 1960-е гг. в духовных учебных заведениях продолжается изучение иконописи в русле традиций иконографической школы. Серьезные исследования по символике русской иконы были сделаны в нескольких, существующих только в рукописном виде, дипломных и магистерских сочинениях выпускников Московской Духовной Академии. Истории Орловской епархии посвящена курсовая работа выпускника МДА М. Чаркина , где уделено место сведениям о почитаемых иконах XVIII-XIX вв..
В 1950-1960-е гг. многие местные музеи также стали заново составлять иконные коллекции, но ограничивались произведениями XVII в., поздние иконы не собирали. В 1957 г. начались Северные экспедиции Русского музея9, сотрудники которого в течение десяти лет собрали фонд «северных писем». В 1959 г. стал коллекционировать иконы Московской области Загорский (ныне Сергиево-Посадский) музей. Первым из столичных музеев обратил внимание на поздние иконы созданный в 1960 г. Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева10, который с 1962 г. собирал иконопись Северо-Восточной Руси. В провинции выделялся своей коллекцией Палехский музей". Именно тогда в ряде музеев были сформированы собрания поздних икон XVII-XIX вв., наряду с древнерусскими. Результаты экспедиционной деятельности музеев были подведены в 1966 г. на выставках в Гос. Русском музее12 и в Гос. Эрмитаже13 («Сто икон из фондов Эрмитажа» и «Живопись Русского Севера XIV-XVIII вв.»)
Административное и епархиальное деление земель в верхнем течении Оки и восточном Подесеньедо 1700 года
Орловская земля лежит в верхнем течении Оки, между современными Калужской, Тульской, Липецкой, Курской и Брянской областями. До конца XVIII в. единого названия, объединяющего Орловский край, не существовало. Термин «Орловский край» для позднесредневекового периода условен. К региону, становление которого продолжалось до 1700 г., следует применять название «Верхнеокский регион» и «Восточное Подесенье» (в рамках будущей Орловской губернии). На протяжении своей истории этот край являлся местом соприкосновения различных культур. Еще известным орловским краеведом второй половины XIX в. Гавриилом Михайловичем Пясецким было точно замечено, что для Орловского края характерно, «со времени учреждения в 1198 г. отдельной епископии в Рязани, ...разделение на две половины - восточную и западную, из которых первая, вследствие политической зависимости от князей Рязанских, должна была войти в состав Рязанской епархии, а последняя по-прежнему оставалась в ведении Черниговских, а потом Брянских архиепископов». Приблизительной границей этих двух половин можно считать реку Оку, с главными городами Орел, Калуга, Серпухов, Коломна, Рязань, Муром177. Позднее, в первой половине XVI в. река Ока стала южным рубежом Московского государства, выполняя важную политическую и экономическую роль, связывая Верхнеокский край и Подесенье с северо-востоком России и Поволжьем.
В эпоху феодальной раздробленности исследуемые земли входили в состав разных княжеств и епархий. Западная часть региона со второй половины XI в. окормлялась епископом Черниговским. Подведомственная ему епархия первоначально охватывала довольно большую территорию, простиравшуюся от Чернигова, включая поселения на реке Десне с центром в Новгороде Северском, и по верхней Оке доходя до Рязани и Мурома. В середине XII в. юг и юго-запад вятичской земли входил в состав удельного (в составе Черниговской земли) Новгород-Северского княжества (земли северян) , соседствовавшего с уделами князей Брянского, Карачевского, Трубчевского . Согласно преданию, жители Мценска приняли крещение лишь во время правления князя Василия Дмитриевича в 1415 г.
СМ. Соловьев сомневался в древности источника о крещении «омчан» и относил его уже к XVI в.180, как и многие предания о древних иконах (например, Николы Можайского XV в. из Мценска).
Располагающийся к югу от Московского княжества регион в верхнем течении Оки в XII-XVI вв. с северо-востока заканчивался «верховскими» княжествами. Из них Белевское, Воротынское, Мезецкое, Новосильское (с удельными городами Мценском и Калугой), Одоевское, возможно, Козельское в ХН-ХП вв. были уделами потомков Черниговского князя Михаила Всеволодовича, также как и ранее упоминавшиеся уделы Брянский, Карачевский, Трубчевский . С конца XIV в. они уже являлись служилыми уделами Великого княжества Литовского.
После монгольского разорения Южной Руси Черниговская епархия была временно закрыта. Частые междоусобицы в этих землях способствовали их захвату князем литовским Ольгердом. Тем не менее, владения Черниговско-Брянской епархии включали теперь города Гомель, Стародуб, Чернигов, Брянск, а также Верхнеокские земли. С 1335 г. граница с Литвой проходила в районе Гомеля182, а с 1356 г. к Литве были присоединен весь изучаемый регион в верховьях рек Десны и Оки183. Около 1360 г. епископская кафедра была перенесена в Брянск, включая земли, находящиеся под литовской юрисдикцией184.
В 1461 г. Русская митрополия разделилась на Московскую и Литовскую. Известно, что под юрисдикцией Волыно-Литовских митрополитов во второй половине XV в. находилась и Брянская кафедра. Только после пограничной русско-литовской войны (1487-1497 гг.) в результате успешных для России переговоров в 1494 г. княжества Новгород-Северское и Чернигово-Стародубское вошли в состав Московского государства. В 1503 г. после второй русско-литовской войны 19 городов, 70 волостей, 22 городища, 13 сел южнорусских удельных княжеств отошли к Московскому государству, среди них города Брянск, Карачев, Мценск, Дорогобуж185. Верховские княжества были ликвидированы в последней трети XVI в.186
В 1499 г., Брянская епархия была упразднена. Земли к западу от верховьев Оки, как окраинные земли Московского государства, стали частью так называемой Митрополичьей области , а с 1515 г. они уже были в составе образованной Брянской и Смоленской епархии .
Восточная часть современной Орловской области входила в сферу влияния Рязанской епархии. В XII в. согласно тексту родословной рязанских князей, город Ливны (находящийся на юго-востоке современной Орловской области) был удельным городом Рязанского княжества, граничащего с Черниговскими владениями. Так, с 1177 г. рязанские князья, начиная с рязанского князя Глеба, "были ... на Рязани, на Ливнах, и на Воронеже"189. В первое нашествие татар на Северо-Восточную Русь, Рязанские земли, а с ними и земли к востоку от течения Оки были опустошены. Рязанская епархия на время лишилась своего архипастыря190.
К востоку от современного Орла располагалось зависимое от Рязани Елецкое княжество, образованное в ходе дробления уделов в верховьях Оки. После разорения Ельца войсками Тимура в 1395 г., все поселения здесь постепенно исчезли. В первой половине XV в. юго-восток и юг Орловского края стал безжизненным Диким полем, местом сезонных татарских кочевий и вошел в состав Большой Орды191. Хозяйственная земледельческая деятельность здесь не велась, а русские поселения были оттеснены на север, к Туле19 .
В свете описанных событий, Верхнеокский регион с востока ограничила Сарско-Подонская епархия193 с епископской резиденцией в волжском городе Сарае. В состав этой епархии вошла вся территория Дикого Поля, имеющая на севере большой "выступ", доходящий почти до Серпухова и Переяславля Рязанского. Епископы Сарские играли важную роль во внешнеполитических отношениях Москвы с Ордой и Литвой. После разрушения столицы Большой Орды - Сарая крымским ханом в 1503 г., резиденция епископов Сарских была перенесена в Москву в Крутицы и переименована в Крутицкую епархию
Административное и епархиальное деление Верхнеокского края и близлежащих земель
Верхнеокский регион с близлежащими уездами к 1700 г. фактически уже не был пограничным краем. С юга и запада его окружали земли, вошедшие в состав России во второй половине XVII в. Между тем, как уже было подчеркнуто в предыдущей главе, в некоторых из этих земель, например, на Брянщине, был высок процент привозных икон из Киева. Благодаря этому культуре Верхнеокского края были в определенной мере знакомы не только московские, но и киевские традиции. Тем не менее, местные культурные традиции, во многом определявшиеся национальным составом общества, по-прежнему имели смешанный, «пограничный» характер. В первой половине XVIII в. население уездов вокруг Орла было сравнительно однородно - большинство русских. Но в Севском крае процент украинцев уже был заметен: если в Брянске их был 1%, то в Севске - 2%, а в Трубчевске - 16%. Культура этих уездов имела «переходный» характер. В сравнении с Верхнеокским и Севским краем, в землях близлежащей Черниговщины, огибавшей Севский край с запада, население было смешанным: при преобладании украинцев, небольшое количество белорусов, также русских, в основном, населявших раскольничьи слободы465. Таким образом, Верхнеокский регион в социологическом плане нам видится в XVIII в. характерной российской окраиной, а его западная «географическая периферия» - Севский край являлся соединительной зоной между Россией и Малороссией.
Определенную роль в появлении стилистических новшеств или, наоборот, продолжении архаической традиции в провинциальной иконописи играет характер взаимоотношений провинции с центром, а также соотношение тех или иных земель внутри самой провинции. Поэтому целесообразно вначале определить место изучаемого региона в системе общероссийских связей.
Административное сближение Орловщины с Московскими землями, характерное для XVII в., сменилось переходом края под влияние Киева. При учреждении в 1708 г. в Российской империи Петром Великим восьми первых губерний, север Орловского края и восточная часть Брянщины были причислены к Киевской губернии. Губернии тогда делились на провинции, а провинции, в свою очередь, на уезды. В 1719 г. Орел стал центром Орловской провинции, которую составляли города Орел, Мценск, Волхов, Белев, Новосиль,
Чернь. Орловская провинция граничила с Севской, где находились уездные города Карачев, Брянск, Севск, Трубчевск, Рыльск, Недригайлов. В 1727 г. Киевская губерния была преобразована, и Орловская провинция вошла в Белгородскую губернию466 вместе с Севской провинцией467. Таким образом, в первой половине XVIII в. изучаемый регион, с одной стороны, составлял определенное единство, а с другой стороны, продолжал административно сближаться с южнорусскими землями, что укрепило пограничный характер местной культуры.
Епархиальное деление в первой половине XVIII в. не соответствовало губернскому делению. И если с точки зрения губернских административных границ Орловский край был объединен с южной Россией, то с точки зрения епархиального подчинения он по-прежнему зависел от Москвы, вернее, от разных викарных епархий, объединенных московским центром. Епархиальные земли в изучаемом регионе представляли собой «чересполосицу», где территория одного викариатства разделялась территорией другого. Так, земли Коломенской епархии с центром в Орле были отделены от Коломны Крутицкой епархией, огибавшей центральные уезды Орловщины с запада. Для улучшения правления на местах в Орле был введен Орловский духовный приказ, переименованный в середине XVIII в. в Орловское духовное правление, где должности главного судьи обыкновенно занимали настоятели монастырей - Богоявленского и Успенского, т.е. игумены и архимандриты 68.
Вопрос о единой епархиальной власти в регионе не был решен вплоть до последней четверти XVIII в. Этот периферийный край был попеременно распределен между викариатствами Крутицким; Московским и Коломенским; Московским и Севским; Брянским и Севским. Так, северная часть Орловщины со Мценском и Волховом принадлежала, как и ранее, Крутицкой епархии, центральная часть современной Орловской области с городами Орлом и Кромами относились к Коломенской епархии (викарной от Московской митрополии)469, а земли к юго-востоку от Орла, с Ливнами, Чернавском и Ельцом, присоединены были к Воронежско-Елецкой епархии (образованной в 1703 г.). Севский уезд (с Брянском, Карачевом, Трубчевском), был в составе Московской и Севской, затем Брянско-Севской епархии (зависимой от Московской митрополии), некоторые монастыри Севского края (Свенский и Челнский) подчинялись к Киево-Печерской Лавре470 и в культурном отношении зависели от Киева.
Попытка объединения центральных уездов Орловского края в одной епархии была предпринята в 1740-е гг., когда «Св. Синод ...предложил из обширной Синодальной области образовать несколько епархий. И в 1742 г., сентября 1 дня... было открытие ...епархии ... Московской - из городов и уездов, составлявших некогда Патриаршую область, которую назвали Московскою (и Владимирскую), а потом согласно указу Святейшего Синода от 11 мая 1748 г., переименована в Московскую и Севскую». Это объединение распалось в 1764 г. на несколько викариатств, в числе которых образовалась отдельная викарная Брянская и Севская епархия, территориально соответствовавшей двум одноименным провинциям в составе Белгородской губернии. В ее состав входили города: Севск, Брянск, Трубчевск, Карачев, Путивль, Рыльск, Белополье, Орел, Кромы, а с 1775 г. - Мценск», т.е. центральные области Орловщины и восток Брянщины471.
Только в последней трети XVIII в. епархиальные и губернские административные границы края окончательно совпали. В 1778 г. Орел становится центром одной из самых больших российских губерний. Ее территория была больше современной Орловской области и включала часть Брянской и Липецкой областей. В состав Орловского наместничества входили 12 уездных центров: Волхов, Мценск, Ливны, Кромы, Лугань, Дешкин, Малоархангельск, Елец, Севск472.
Новое административное деление повлекло за собой преобразование викарной Севской епархии в самостоятельные Орловскую и Севскую епархию, территория которой была не сразу определена. Например, Новосиль, один из древних центров Верховских княжеств, был отдан Тульской епархии473, Ливны в 1765 г. перешли в Воронежскую епархию, Волхов с 1775 по 1788 гг. пребывал в составе Крутицкой епархии, пока она не «была приписана к Московской». Только в 1788 г. Орловская епархия была дополнена «присоединением к ней еще трех городов - Ельца, Ливен и Малоархангельска от Воронежской епархии»474. В этих границах она просуществовала весь XIX в. Но только в 1817 г. центр епархии был переведен из Севска в Орел.
Академическая живопись на религиозные сюжеты
Уездные города изучаемого региона с конца XVIII в. находились в пределах единого административного и епархиального округа с центром в Орле. В географическом отношении этот край, наряду с такими губернскими городами как Тула, Тамбов, Воронеж, Рязань, Курск, находился в составе центральной, среднерусской черноземной области894. Благодаря плодородным почвам этот регион имел развитое сельское хозяйство. Наличие большого процента сельских жителей способствовало сохранению бытовых форм искусства: традиционной иконописи и иконного примитива. Не случайно здесь слабо проявилось характерное для XIX в. обособление «высокого» искусства от ремесла , как будет видно из анализа письменных источников (см. 4.1. и 4.2.) и сохранившихся произведений (см. 4.3.).
Живопись на религиозные сюжеты в XIX в. заменяла традиционную иконопись, являлась официальным искусством, сведения о ней фиксировались во всех документах, касающихся благоустройства местных храмов. Местные иконы «компромиссного» типа стали частым явлением. Эти произведения сохранили довольно устойчивые стилистические признаки барокко и впитали элементы нового академического стиля, «окультурившего» их. Между тем, о других орловских иконах, выполненных в традиционном стиле, имеются лишь косвенные сведения. В XIX столетии, пропитанном классическими воззрениями на искусство, традиционная иконопись считалась нехудожественной, а иконописцы-ремесленники - непрофессиональными. Продолжателями средневековой традиции в Новое время в России (и в Орловском крае, в том числе) оказались старообрядцы, иконописная манера которых также претерпела некоторые изменения под воздействием светской живописи на религиозные сюжеты (поповцы) и осознанной архаичной направленности мировоззрения, несколько скованного представлениями о «строгом» стиле (беспоповцы). Перечисленные особенности определяли характер местного иконного наследия в XIX в.
По письменным источникам можно нарисовать приблизительную картину официальной церковной живописи Орловского края, закономерно развивающейся от классицизма к псевдорусскому эклектическому направлению, а также составить представление о творчестве местных мастеров, выявить взаимодействие академической живописи на религиозные сюжеты с традиционной иконописью, охарактеризовать творчество местных старообрядцев.
Академическая живопись па религиозные сюжеты. Еще в последних двух десятилетиях XVIII в. в малых городах Орловской губернии стали закладыватьс новые культовые постройки, реконструировать старые каменные церкви897. Наступивший XIX век в официальной церковной живописи Орловской епархии прошел под эгидой классицизма. В источниках практически нет упоминаний об иконописцах, только о живописцах, которых здесь к 1838 г. документально насчитывалось 15 человек .
Живописцем, чья деятельность была связана с Орлом, был коллежский секретарь Егор Никифорович Озеров. Во всех документах он значится как живописец, но в известных словарях среди выпускников Академии художеств не упоминается. В 1820-е гг. Озеров преподавал в рисовальных классах при Орловской классической гимназии, а также в Орловском уездном училище899 (размещавшемся тогда на территории Архиерейского подворья). Он пользовался популярностью и работал в портретном жанре по светским заказам. Этот мастер сделал ростовой портрет маленького Николая Семеновича Лескова, будущего писателя (не сохранился)900. Он также писал иконы для индивидуальных заказчиков. В частности, им был выполнен образ святителя Николая (вероятно, в живописной манере) для графини Анны Александровны Орловой-Чесменской, владелицы с. Никольское Орловской губернии901. Заказчица была прототипом графини Антониды в произведении Н.С. Лескова «Захудалый род», согласно тексту которого, она оправила заказанный образ в ризу, украсила ее бирюзой и бриллиантами и передала графу Функендорфу.
Этот живописец был также востребован при Архиерейском правлении. Этапом в его творческом пути является выполнение заказа для Троицкой кладбищенской церкви в Орле (о «доброхотных пожертвованиях» мастера была соответствующая запись в храмовых документах902). В указе «от I февраля 1829 г. за № 393 за иконостас (Троицкого храма)... Е.Н. Озерову с февраля 1829 и по октябрь 1831 - 394 р. 50 к.» начислено903. Сохранилось краткая характеристика икон, выполненных им в живописной технике. Так, в описи, составленной благочинным Орловского кафедрального собора Борисоглебским протоиереем Иаковом Орловым 4 мая 1828 г. говорится, что Троицкий «иконостас новый, столярной работы, по местам с резьбой вызлаченный покрыт небесного цвета краскою. Царские врата резные, с изображением Лазарева Воскресения, над оными икона Знамения Б.М.904, с серебряною ризою, в киоте. В иконостасе образа: на правой стороне - Св. живоначальная Троица, на левой - образ 3-ех радостей Пресвятой Богородицы. На боковых дверях: южных -изображение Архангела Гавриила, северных - Архангела Михаила. Выше иконостаса на четырех клеймах изображения праздников: Благовещения, Рождества Богородицы, Рождества и Преображения Христова. Сверх иконостаса изображение Вознесения Господня перед учениками в клейме с сиянием. В алтаре на горнем месте образ Господа Саваофа в деревянном покрашенном киоте, а за жертвенником образа - Положение во гроб Спасителя и Пресвятой Богородицы, держащей Пресвятого Младенца с серебряным венцом»905. Невысокий двухрядный иконостас с таким набором композиций не выходит из ряда классицистических иконостасов, распространенных с рубежа XVIII-XIX вв. (сохранился, например, в церкви Архангела Михаила в Карачеве)906.
Несомненно, некоторые местные иконостасы со сходным набором икон во времена Е.Н. Озерова представляли собой реплики новых схем, распространенных в старинных посадских храмах центра Москвы и подвергнутых реконструкции в первой трети XIX в. (например, иконостас церкви Апостола Филиппа в районе Арбата907). Тип московских иконостасов (т.е. их «краткий извод» по сравнению с преградами в больших по размеру ампирных сооружениях) легче было приспособить под пространство меньших по размеру орловских храмов. Схемы же петербургских иконостасов годились не для всех губернских храмов, так как были рассчитаны на пространства большего размера и другой набора икон. Воспроизведение московской традиции в иконостасе Троицкого храма проявилось также в использовании иконы Богоматери «Трех радостей» (как вариант распространенной в западноевропейском искусстве композиции «Святое семейство»), популярной в среде живописцев.
