Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Деревенская проза» в творчестве И. Петрова 1960-х годов с. 13-49
Глава 2. Синтез лирического и эпического начал в болгарской прозе 1960-1980-х годов. Жанровое своеобразие повести И. Петрова «Прежде чем я родился и после этого» с. 50—103
Глава 3. Специфика жанра и проблематики романа «Облава на волков» с. 104— 132
Заключение с. 133—139
Библиография с. 140-153
- «Деревенская проза» в творчестве И. Петрова 1960-х годов
- Синтез лирического и эпического начал в болгарской прозе 1960-1980-х годов. Жанровое своеобразие повести И. Петрова «Прежде чем я родился и после этого»
- Специфика жанра и проблематики романа «Облава на волков»
Введение к работе
Наше исследование посвящено творчеству Ивайло Петрова, известного современного болгарского прозаика1. Он родился 19 января 1923 года в небольшом болгарском селе Бдинци. Еще в гимназии в городе Добрич И. Петров начинает писать стихи, но впоследствии не жалеет, что они никогда не были опубликованы. Первые рассказы писателя появляются в 1945 году. В них отразились его впечатления, полученные на фронте. Он был военным корреспондентом в частях болгарской армии, которая приняла участие в войне против гитлеровской Германии на последней ее стадии. После окончания Второй мировой войны И. Петров — делопроизводитель в Варне, позже изучает право в Софийском университете, но профессия юриста его не привлекает. С 1949 года он работает на радио, а после появления в 1956 году повести «Нонкина любовь», принесшей ему известность, исполняет должность редактора в двух крупных литературных изданиях — журнале «Пла-мак» и еженедельнике «Литературен фронт». Расцвет творческого таланта писателя приходится на более поздний период — 60-80-е годы. И. Петров обращается к различным прозаическим жанрам — рассказу, повести, роману. Наиболее известные его произведения — повесть «Нонкина любовь» (1956), роман «Мертвая зыбь» (1961), повесть «Прежде чем я родился и после этого» (1972), роман «Облава на волков» (1982—1986) — болгарские критики относят к «деревенской» прозе, хотя их проблематика выходит далеко за рамки этой тематики.
Отношение И. Петрова к своему прошлому более сложное, чем у других болгарских писателей с деревенскими корнями. Его отец ненавидел тяжелый крестьянский труд и мечтал уехать в город. Сам И. Петров в детстве страдал оттого, что был оторван от городской цивилизации. Он только в шестнадцать лет впервые услышал игру на скрипке и рояле, очень поздно познакомился с классикой мировой и болгарской литературы. «Любая интеллектуальная деятельность считалась в селе легким хлебом», — вспоминает Петров. «Никто не внушал мне, что хорошая картина или книга — духовная ценность, напротив, над моим увлечением ими смеялись»2. Отсутствие возможности расширить кругозор в детские годы, по мнению биографа писателя болгарского литературоведа С. Илиева, привела к известным комплексам и «превратилась для И. Петрова в серьезную личную и творческую проблему»3. Двоякое отношение писателя к деревне, любовь и неприязнь по отношению к ней, отражается и на его творчестве: в отличие от большинства других писателей-деревенщиков"он позволяет себе сомневаться в том, что патриархальная деревня — это утраченный идеал человеческого существования.
Ивайло Петров широко известен и в Болгарии, и за ее пределами. Его книги выдержали множество переизданий и были переведены на несколько языков, в том числе и на русский.
Творчество И. Петрова в болгарской критике и литературоведении всегда вызывало значительный интерес. Анализу произведений писателя посвящались специальные главы в трудах по истории болгарской литературы XX века, а также большое количество статей в периодической печати. Однако целостного исследования его вклада в болгарскую литературу до сих пор нет.
Ни в русском, ни в болгарском литературоведении творчество И. Петрова до сих пор не исследовано как единое, целостное и эволюционирующее явление. Освещались, подчас очень удачно, отдельные и чаще всего самые спорные аспекты прозы писателя, которые все же не дают полного представления о существенном вкладе И. Петрова в деревенскую проблематику, в жанрово-стилевую структуру болгарской прозы 60-80-х годов в целом. Есть только одна книга о творчестве писателя — С. Илиева «Ивайло Петров и его герои», в которой болгарский исследователь анализирует не художественные произведения, а дневниковые записи Петрова, немногочисленные интервью и дружеские беседы. Автор пытается вникнуть в мировоззрение писателя и проследить, как его мироощущение, в особенности скептицизм и склонность к иронии, отражались на образах персонажей. В своем исследовании критик обратил внимание на ряд интересных наблюдений Петрова над «миром и человеком в мире». Например, он говорит о важности для писателя так называемого третьего измерения искусства, которое «не вне мира, а внутри него, не вне человека, а в его духовной сущности»4. Двойственность человека, духовное и материальное, добро и зло в обществе и в отдельной личности С. Илиев считает одним из исходных, основных принципов творчества И. Петрова. Автор книги принадлежит к тем исследователям, которые уловили близость произведений прозаика к народной мифологии.
Болгарская критика живо откликалась практически на все произведения И. Петрова. Его первая повесть «Нонкина любовь» (1956) была принята доброжелательно. Пантелей Зарев, Крыстё Куюмджиев, Минко Николов5 приветствовали в ней отображение новых общественных конфликтов в деревне в первые годы после завершения реформ в сельском хозяйстве, новых типов героев, удачное соединение в авторской манере повествования реалистически-жизненного подхода и лиризма, отмечали определенную близость к прозе видного болгарского писателя И. Иовкова.
Положительные отзывы получил и роман писателя «Мертвая зыбь» (1961). Об этом произведении, посвященном непростому времени ликвидации частной собственности на землю в Болгарии, писали осторожно, обходя стороной некоторые нравственно-социальные выводы И. Петрова о сущности политики, проводимой в этот период в деревне. Тем не менее, роману посвящен ряд интересных статей. П. Зарев рассматривает «Мертвую зыбь» как произведение писателя-философа. По его мнению, «Мертвая зыбь» — эпический роман, в котором отражается столкновение сельской и городской психологии и романтизируется крестьянский мир, «в котором царит жажда труда и собственности»6. Отмечается в статье и присутствие в романе множества ярких, нестандартных героев. Особое внимание критик уделяет образу секретаря парторганизации села Ради Бойчанского, возлагая на него ответственность за перегибы в ходе процесса кооперирования. «Фанатичная тирания для него — путь к счастью... он — Наполеон на маленькой сцене» . О безусловном новаторстве автора романа «Мертвая зыбь» в области проблематики пишет в своей статье М. Николов. В ней отмечаются и некоторые своеобразные черты стиля И. Петрова, сочетание спокойного и в то же время драматического повествования .
Реакция на появление в творчестве И. Петрова нового элемента — иронии по отношению к прошлому болгарского села в повести «Прежде чем я родился и после этого» — была неоднозначной. Некоторые критики, например, К. Куюмджиев,9 сначала восприняли по весть как неуместную насмешку над прошлым народа. Другие утверждали, что ирония писателя — это новое отношение к миру, позиция «рационального скептицизма»10. П. Зарев считает, что это «оборотная сторона серьезной трагедии»11, то есть слома народной психологии. Интерес вызвал и необычный жанр повести: ее называли автобиографией с элементами эссе (из-за огромного числа авторских отступлений), социально-бытовой прозой, даже пародией. Отмечалось также новаторство писателя в этом произведении в использовании циклизи-рованных форм.
Самой острой и интересной была дискуссия в печати о романе «Облава на волков» (1982-1986)12. Несмотря на то, что это произведение имело огромный успех у читателя и впоследствии было признано не только вершиной творчества И. Петрова, но и одним из лучших болгарских романов XX века, реакция критики на его появление была далеко не однозначной. На страницах журналов «Пламак», «Септем-ври» и «Литературна мисл», еженедельника «Литературен фронт» и других периодических изданий выступили такие авторитетные авторы, как Т. Жечев, П. Зарев, Ч. Добрев, В. Колевский и другие. Признавая, что «Облава на волков» — талантливое произведение, они оценивали 1Ч его с разных позиций. Один из них, В. Колевский , защищая как принципиально верную политику партии 50-х годов в сельском хозяйстве, придерживаясь определенного рода штампов в отражении деревенской темы в прозе предыдущего периода, считал, что автор не смог нарисовать объективную картину проведения коллективизации в деревне, потому что выбрал только один, отрицательный ее пример; что
в ходе преобразований коммунисты действовали не всегда так, как герой романа Стоян Кралев, не выбирающий средств для достижения цели. Другие упрекали автора за то, что он не отделяет объективные трудности, неизбежно возникающие при проведении такого сложного процесса, как обобществление земли, от конкретных ошибок отдельных людей. Им показалась слабо прочерченной философская линия романа.
Иной точки зрения придерживались П. Зарев14 и Т. Жечев15, считавшие, что, напротив, изображение коллективизации в романе достаточно объективно и разносторонне. Боль автора за судьбу героев порождена действительно трагическими событиями в жизни болгарского народа. Этими критиками «Облава на волков» была оценена как эпическое произведение очень высоко и поставлена в один ряд с такими известными романами, как «Табак» Д. Димова (1951), «Иван Кондарев» Э. Станева (1958). Особо отмечались разнообразие тем в романе и его философская глубина.
В отечественном литературоведении творчество И. Петрова рассматривается в главах исследований, посвященных болгарской литературе, в истории болгарской литературы В.Д. Андреева16, в обобщающем труде по истории литератур Восточной Европы после Второй мировой войны17 и в отдельных статьях о современной болгарской прозе. Например, Н.Н. Пономарева18 сосредотачивает свое внимание на иронической дистанции И. Петрова по отношению как к старой патриархальной деревне, так и к некоторым «новшествам» цивилизации, во шедшим в ее быт (повесть «Прежде чем я родился и после этого»). З.И. Карцева в исследовании, посвященном циклическим формам в болгарской литературе, анализируя принцип новеллизации в романе И. Петрова «Облава на волков», обращает внимание на соотношение точек зрения автора и героев19.
Таким образом, ни в русском, ни в болгарском литературоведении нет целостного взгляда на .творчество И. Петрова. Не уделялось достаточного внимания и связи его произведений с прозой писателей-современников. Поэтому нет и полного представления о вкладе И. Петрова в освещение деревенской проблематики, в жанрово-стилевую структуру болгарской прозы в целом. Проза И. Петрова является благодатным материалом для рассмотрения многих важных для литературы второй половины XX века проблем в их индивидуально-специфическом преломлении.
Цели и задачи нашего диссертационного исследования: целостный анализ творчества И. Петрова с акцентом на произведения с деревенской тематикой, включение проблематики и поэтики его произведений в контекст болгарской прозы 60-80-х годов XX века, выявление новых художественных возможностей в творческой практике писателя.
Актуальность и научная новизна диссертации: автор впервые сопоставляет творческую и мировоззренческую эволюцию И. Петрова с этапами болгарской прозы периода 60-80-х годов XX, определяя его собственный и весомый вклад в обогащение ее художественных форм и содержания. Важным и новым компонентом анализа творчества писателя являются параллели с болгарской прозой предшествующего периода (Й. Йовков, Элин Пелин), а также с произведениями деревенской тематики ряда современных русских и болгарских писателей.
Большая и лучшая часть произведений И. Петрова относится к так называемой деревенской прозе, одному из направлений, оформившихся в болгарской литературе в 60-е годы. В диссертационном исследовании раскрываются особенности понимания этого феномена в отечественном и болгарском литературоведении, выделяются некоторые отличительные особенности болгарской прозы о селе, проводится сравнение прозы И. Петрова с болгарскими (Н. Хаитов, Й. Радичков, В. Попов, Г. Мишев) и с русскими (В. Распутин, Ф. Абрамов) рассказами, повестями и романами с той же тематикой. Писатели существенно расширяют рамки деревенско№»прозы, что свидетельствует о некоторой условности этого термина. Поднимая сугубо деревенские проблемы, И. Петров не только проникает в духовный мир героя-крестьянина, размышляет о событиях национального масштаба — обобществлении земли как причине ухода старого села и миграции, но и затрагивает ряд вопросов экзистенциального, нравственно-философского плана: поведение человека в кризисной ситуации, темные стороны человеческой души, границы свободы личности, мера ответственности человека за общество и другие.
В творчестве И. Петрова нашли отражение и жанрово-стилевые особенности болгарской прозы 60-80-х годов: жанровые трансформации болгарского романа, лиризация и циклизация прозаических форм, путь прозы от малых лирических форм к крупным эпическим. Особое внимание мы уделяем феномену циклизации в болгарской прозе, подробно рассматриваем это понятие, опираясь на теоретические работы русских и болгарских исследователей. В диссертационной работе впервые делается попытка подробного исследования того, как жанрово-стилевые особенности болгарской прозы в целом воплощались в прозе писателя, какова их конкретно-индивидуальная трансформация в его творчестве.
Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. В первой главе работы «"Деревенская" проза И. Петрова 1960-х годов» рассматривается феномен «деревенской» прозы в русском и болгарском литературоведении и дается подробный анализ двух ранних произведений писателя — повести «Нонкина любовь» и романа «Мертвая зыбь». Исследуя эти произведения, мы обосновываем свое понимание термина «деревенская» проза, сравниваем особенности болгарской и русской прозы о селе, проводим подробный анализ повести И. Петрова «Нонкина любовь» и романа «Мертвая зыбь», делая упор на изменении человеческого сознания и поведения в переломные эпохи глобальных социальных и политических сдвигов в жизни страны.
Вторая глава работы «Синтез лирического и эпического начал в болгарской прозе 1960-х—1980-х годов. Жанровое своеобразие повести И. Петрова "Прежде чем я родился и после этого"» посвящена рассмотрению основных тенденций развития болгарской прозы 60—80-х годов и анализу повести «Прежде чем я родился и после этого». В ней мы определяем основные черты болгарской прозы 60-80-х годов, ее путь от лиризации к синтезу лирического и эпического начал, а также рассматриваем явление циклизации. Далее мы определяем жанровые и тематические особенности рассказов и небольших повестей писателя и обращаемся к повести «Прежде чем я родился и после этого», уделяя основное внимание использованию в ней циклических форм, отказу писателя от идеализации патриархального села, роли в повести юмора и сатиры.
Третья глава работы целиком посвящена анализу итогового романа И. Петрова «Облава на волков», специфике его жанра и проблематики. В Заключении подводятся итоги проделанной работы, делают ся основные выводы о творческом пути И. Петрова, говорится о коренных общественно-политических изменениях в стране после 1989 года, об их влиянии на литературную ситуацию и о попытках писателя освоить новую для себя проблематику, найти свое место в современной литературе.
«Деревенская проза» в творчестве И. Петрова 1960-х годов
Творчество И. Петрова, как и многих других болгарских писате-лей, связано с прошлым и настоящем болгарского села и отражает изменения, происходившие в нем в конце 50-х годов двадцатого века. Поэтому его прозу нужно воспринимать в контексте прозы о селе, которая всегда занимала одно из первых мест в болгарской литературе. Довоенная Болгария была преимущественно аграрной страной, с высоким процентом сельского населения. К 50-м годам деревенская тема связывается с ликвидацией частной собственности, в том числе на землю, и кооперированием сельского хозяйства, приведшим к серьезным изменениям в жизненном укладе деревни и отразившимся на психологии крестьян. Эти важные для всей страны и далеко не однозначные процессы требовали адекватного художественного осознания и воплощения, однако первые опыты писателей в этой области оказываются не очень удачными. Это объясняется не только тем, что события, позже названные «революцией» в деревне, изображались «по горячим следам»; и у авторов не было возможности разобраться в их последствиях для жизни страны. Процесс образования ТКЗХ (трудовых кооперативных земледельческих хозяйств), жизнь новой деревни представлялись в соответствии с определенной политической схемой: борьба председателей кооперативов за вступление в них крестьян, сопротивление зажиточных, колебания середняков, «хороший» секретарь парторганизации и «плохой» председатель ТКЗХ и неизменный happy end, который переходил из произведения в произведение.
В рассказах С. Ц. Даскалова, его повести «Своя земля» (1952), романе «Путь» (1945-1952), рассказах и повестях К. Григорова «Танчо из Гороцвета» (1959) и др. ликвидация частной собственности на землю представлялась как абсолютное благо для деревни. Писатели говорили о преимуществах коллективного хозяйства, совместной работы в ТКЗХ, о неизбежности ухода в прошлое единоличных хозяйств. Далеко не всегда их герои вступали в кооператив сразу. Авторы писали и об их растерянности, о сомнениях, но не вникали в причины колебаний, обходили стороной насильственные действия властей, реальные трудности и ряд негативных последствий коллективизации, нередко искажая при этом реальную картину событий. О болгарской сельской прозе 50-х годов можно условно говорить как о «репортажной», имея в виду, что в ней отсутствует глубокий анализ процесса и преобладает иллюстративное изображение «лакированной» действительности. В известном смысле исключением был только роман А. Гуляшки «Золотое руно» (1958). В нем писатель акцентировал внимание на нарушении общечеловеческих морально-этических норм, использовании недостойных методов в ходе создания ТКЗХ.
К середине 60-х годов проза о селе приобретает принципиально новый облик, чему в известной мере способствовало некоторое потепление в общественно-политической жизни Болгарии после событий апреля 1956 года. Произведения, опубликованные в это время, можно отнести к направлению, которое в советском литературоведении называют «деревенской» прозой . Это понятие, принятое и в других славянских литературах 60-70-х годов, условно, поскольку не охватывает всех сторон таких произведений, ограничивает их широкую, часто общечеловеческую проблематику. «Понятие деревенская проза... слишком узко и социологически прямолинейно для такого весьма сложного и разнооб разного рода явлений, к которому оно применяется», — справедливо отмечает отечественный литературовед Е. Старикова .
Деревенские проблемы в такой прозе не могут считаться только деревенскими. В ней отражаются пути развития всей нации, роль крестьянства в ее судьбе, общий ход истории, то есть вопросы онтологического ряда. Как пишет исследователь польской литературы В. А. Хорев, «... в лучших произведениях писатели не отгораживаются плетнем деревенской темы от общенародной жизни, наоборот, стремятся проникнуть в ее глубины, рисуя характеры, выходящие за пределы специфики деревенской жизни»22.
Хотя проблематика болгарской « деревенской» прозы может быть самой широкой, творчество большинства писателей этого направления характеризуется повышенным интересом к основам народной жизни, ее историческим и нравственным истокам, оказавшимся под угрозой уничтожения.
В болгарской литературе 60—70-х годов важное, а иногда и центральное место занимает проблема «поиска корней». К «корням», истокам нации, рода, семьи, роли традиций в жизни народа обратились такие известные болгарские писатели, как Николай Хаитов (сборник «Дикие рассказы», 1967), Васил Попов (цикл рассказов «Корни», 1967, и «Веч-ные времена», 1973), Иордан Радичков (сборники рассказов и повести 60-70-х годов), Йордан Вылчев (сборник рассказов «Мы родились змеями», 1969), Георгий Мишев (повесть «Матриархат», 1967) и др. Рассказывая о жизни болгарского села, изображая уходящий в прошлое мир мир старой патриархальной деревни, все эти писатели задавали себе вопрос: кто мы такие, откуда мы родом, от чего мы ушли и к чему придем?
Синтез лирического и эпического начал в болгарской прозе 1960-1980-х годов. Жанровое своеобразие повести И. Петрова «Прежде чем я родился и после этого»
В 60—70-е годы изменения в проблематике и жанрово-стилистических особенностях придают творчеству И. Петров новый облик. Писатель обращается к малым формам, к лиризации прозы, не отказываясь при этом от укрупненения проблематики. В этот период творчества он открывает для себя возможности циклизированного повествования. Важнейшие особенности болгарской прозы 60—80-х годов — соединение лиризма и эпичности, обращение к циклу — находят в это время яркое, художественное решение в прозе И. Петрова.
Новые задачи прозы определялись изменением статуса человеческой личности в литературе. Человек становился центром художественного произведения. В этот период развития литературы личность — предмет изучения, тайна, которую нужно открыть. Поэтика болгарской прозы 60-х годов, по словам Б. Ничева, «антропоцентрична»54. Новый взгляд на героя приводит к иной проблематике. Подчеркивается сложность и противоречивость внутреннего мира героя, его формирование, развитие и трансформация. Писателей привлекает неповторимость индивидуального переживания, психология личности.
В 60-е годы основное место в болгарской прозе занимают малые жанры: повесть, рассказ, новелла, так называемый неэпический, камерный микророман, роман-исповедь, роман-подведение итогов.:
«Двое в новом городе» (1964) К. Каляева, «Путешествие к себе» (1965) Б. Димитровой, «Мария против Пиралкова» (1962), «Бегство Галатеи» (1963) Э. Манова, «Семь дней нашей жизни» (1964) А. Гу-ляшки, «Дороги в никуда» (1966) Б. Райнова. В жанре рассказа, новеллы, повести продолжают работать такие известные авторы, ранее уже достигшие значительных результатов в этом направлении, как Э. Станев, П. Вежинов. В 70-е годы появляются новые сборники рассказов Й. Радичкова, Н. Хайтова, Г. Мишева, Г. Величкова.
Вопрос социально-исторической детерминированности личности отходит на второй план, исчезает эпическая зависимость человека от истории. Меняется само отношение к действительности: она перестает быть константной данностью, где законы действуют механиче-ски. Возрастает интерес к определении, «роем своего местами. Судьба человека зависит не столько от истории или жизненных обстоятельств, сколько от его морально-этической позиции. И все же, хотя писателей больше интересует поиск человеком себя вне мира, вне общества, связь между личностью и средой не исчезает совсем. Так, например, в романе К. Калчева «Двое в новом городе» внутренний и внешний конфликт героев вытекает из негативных последствий эпохи культа личности в Болгарии.
Для болгарских авторов в это время характерно глубоко личное, субъективное отношение к событиям и окружающему миру, эмоциональное восприятие действительности. «Доминирующая черта литературы 60-х годов — усиленная субъективно-лирическая тенденция... лиризация (деэпизациия) прозы», — замечает С. Игов56. При этом, на наш взгляд, несмотря на сильное влияние лирического начала, роман 60-х годов в той или иной степени сохранил эпическую формулу «я и мир». Она может быть скрыта или редуцирована, но не отсутствует полностью. Однако это не формула болгарского романа 50-х годов «я в мире», «я во времени», а «время / времена во мне», «мир / миры во мне». Проблематика прозы 60-х годов камерная в том смысле, что история, серьезные и важные нравственно-философские вопросы «пропускаются» через сознание персонажа и раскрываются только так, как видит их он. События эпохи рассматриваются глазами отдельного человека, читатель воспринимает их с его личностной точки зрения, сквозь призму его размышлений, чувств и ощущений. Некоторая узость проблематики проявляется в том, что и сами исторические со бытия «отбираются» героем, они важны настолько, насколько важными считает их он.
В этот период лирика как литературный жанр начинает оказы- . вать на прозу особенно сильное влияние. Не случайно к этому времени относится прозаическое творчество известных болгарских поэтов Б. Райнова и Б. Димитровой. Подобное явление наблюдается и в драматургии, к которой тоже обращаются поэты В. Петров, И. Пейчев, И. Радоев. В романах К. Калчева, Б. Райнова, Б. Димитровой, А. На-ковского и позже, в 70-е годы, в произведениях И. Давидкова, Б. Райнова, Г. Величкова доминируют лирические средства изображения действительности, в текст вводятся поэтические символы, аллегории, иногда он организован ритмически.
Специфика жанра и проблематики романа «Облава на волков»
К 80-м годам в творчестве И. Петрова усилилось стремление к масштабности, характерное для болгарской прозы этого времени в целом. В итоговом романе «Облава на волков» на новом уровне опыта и знаний находят отражение идейные и художественные поиски писателя, свойственные ему на протяжении всего творческого пути. И. Петров считает ликвидацию частной собственности на землю одним из самых значимых моментов жизни болгарской деревни, долгое время не находивших адекватного отражения в болгарской прозе. Так, в 1971 году он пишет в своем дневнике «Запутанные записки»: «Сейчас мне кажется, что наша литература до сих пор в долгу у этой великой эпохи»103. Как нам кажется, И. Петров сумел оплатить этот долг своим романом «Облава на волков». Как замечает болгарский литературовед Т. Жечев, оценивая роман, такой «узел противоречий» в истории иногда лучше изучать «не по историческим или социологическим научным источникам, они слишком циничны и холодны, чтобы оценить мельницу, на которой перемалываются человеческие кости, а по роману И. Петрова «Облава на волков» .
Сама тематика романа далеко не нова для болгарской литературы и для самого И. Петрова. Однако по сравнению с предыдущими произведениями писателя существенно изменились параметры проблематики, масштаб событий и общий эмоциональный настрой. На наш взгляд, это связано с несколькими причинами. Петров смотрит на процесс образования ТКЗХ в общем контексте современной истории страны, он подвергается более глубокому, беспристрастному и взвешенному анализу. Слова советского литературоведа Л. Вильчека о том, что в 70-80-е годы события времени коллективизации в русской прозе «стали рассматриваться в ином историческом масштабе»105 можно в полной мере отнести и к «Облаве на волков». Также важно, что это «роман не о событии, а о последствиях события», — как справедливо замечает болгарский литературовед А. Йорданов106. Он написан не по «горячим следам», как «Мертвая зыбь», а издалека 80-х.
Изменился не только подход автора к недавней болгарской истории, но и способы ее отображения. Роман состоит из пяти тесно связанных между собой общими сюжетами и героями глав, хотя каждую из них можно назвать и самостоятельной новеллой. Начало и конец действия романа относятся к середине 60-х годов XX века, все остальные его части ретроспективны, это воспоминания персонажей.
Сложные взаимоотношения героев романа неразрывно связаны с историей родного села. Зачастую одни и те же события в нем представлены с разных точек зрения. Писатель придерживается преимущественно личностного, субъективного способа повествования. Герои рассказывают о себе, а иногда о них говорит и сам автор, задача которого — глубже раскрыть их внутренний мир. Две первые новеллы рассказывают об одних и тех событиях. Первая написана от лица Соленого Калчо, сторожа кооперативного сада, вторая — от лица его заклятого врага — соседа Жендо-разбойника. Жендо, желая получить землю соседа, посватал его старшую дочь Радку за своего сына Койчо, хотя и знал о связи девушки с другим парнем. На свадьбе, когда все выясняется, Калчо приходится откупиться, дать за опозоренной дочерью 15 декаров земли. Хотя Жендо и его семья полюбили сноху и готовы простить ей грех,
Радка все равно пытается прервать беременность и умирает. Жендо и Калчо обвиняют друг друга в ее смерти. А во время коллективизации их вражда обостряется еще больше.
В третьей части романа писатель рассказывает о Николине Миял-кове-Рогоносце и об Иване Шибилеве-Мастаке и об их драматических жизненных перипетиях: Иван Шибилев рано уезжает из села и становится провинциальным актером. Но все же он иногда появляется дома, где его ждет красавица Мона. Их отношения не прекращаются даже тогда, когда Мона выходит замуж за Николина Миялкова. Настоящий отец ее дочери Мелы — Иван. И только через много лет Николин узнает правду.
В центре четвертой части романа история сложных взаимоотношений братьев-коммунистов Илко Кралева и Стояна Кралева-Кралешвили. В ней И. Петров использует и такую субъективную форму повествования, как дневник. Это записки Илко Кралева и помещика Деветакова, у которого работает Николин. Стоян Кралев, простой сельский портной, а затем секретарь партийной организации села, заменил младшему брату отца, помог ему получить образование и стать адвокатом. Илко влюбляется в односельчанку Нушу Пашову. Стоян не одобряет увлечения брата — отца девушки подозревают в предательстве группы ремсистов .
