Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Китайская литература «нового периода» в фокусе проблем глобализации, модернизма, идентичности 18
1.1. Литература «нового периода» как третий проект «модернизации» современной китайской литературы 18
1.2. Модернизм и его влияние на китайскую литературу «нового периода» 26
1.3. Формирование нового понимания субъектности в процессе поиска идентичности (Лю Цзайфу «О субъектности литературы») 35
1.4. «Туманная поэзия» как первая модернистская попытка поиска идентичности в китайской литературе «нового периода» 41
Выводы 53
Глава 2. Модернистская проза и литература «поиска корней»: новое художественное «я» в современной китайской литературе 56
2.1. Модернистская проза и литература «поиска корней» - направления «поиска» в литературе «нового периода» 56
2.2. Модернистская проза 1980-х годов как негативистское дополнение к литературному мейнстриму 62
2.3. Китайская литература в поисках утраченных ценностей традиционной культуры 69
2.4. Литературные эксперименты писателей «поиска корней» как модернистские поиски собственного «я» 85
Выводы 93
Глава 3. Кризис субъекта в произведениях китайской модернистской прозы 1980-х годов 96
3.1. Проза Лю Сола и Сюй Сина как отражение кризиса «растерянной личности» 96
3.2. Одинокое «я» в контексте разрушенных межличностных отношений в произведениях Цань Сюэ 109
3.3. «Я» и Другие в прозе Цань Сюэ 123
Выводы 135
Глава 4. Проблема национальной идентичности в литературе «поиска корней» 139
4.1. Традиционная мифологическая модель мира как модернистский антимиф (на примере повести Хань Шаогуна «Папапа») 139
4.2. Ущербный субъект в роли носителя национального бессознательного (фолкнеровский Бенджи и Бинцзай Хань Шаогуна) 157
4.3. Глухота как выражение кризиса и деградации субъекта (Хань Шаогун «Женщина, женщина, женщина») 169
Выводы 180
Заключение 184
Список литературы 202
- Литература «нового периода» как третий проект «модернизации» современной китайской литературы
- Модернистская проза и литература «поиска корней» - направления «поиска» в литературе «нового периода»
- Проза Лю Сола и Сюй Сина как отражение кризиса «растерянной личности»
Введение к работе
Модернистские тенденции в творчестве современных китайских писателей отчетливо проявились в первое десятилетие после «культурной революции» (1966 — 1976). Этот достаточно короткий промежуток времени от провозглашения курса на проведение экономических реформ и открытости в декабре 1978 г. (Ш пленум ЦК КПК 11-го созыва) до событий 4 июня 1989 г. на площади Тяньаньмэнь принято именовать «новым периодом». Он рассматривается как вполне самостоятельный и завершенный этап развития китайской литературы, связанный, прежде всего, с возрождением гуманистических идеалов Движения 4 мая 1919 г. за новую культуру, восстановлением разрушенных в ходе «культурной революции» человеческих ценностей, распространением западной литературы и эстетики, возникновением множества реалистических, промодернистских и модернистских направлений и групп. Следующее десятилетие (1990-е гг.) получило название «позднего нового периода», или «постнового периода», и отмечено появлением в китайской литературе неореалистических и постмодернистских тенденций.
Актуальность изучения модернистских тенденций в китайской литературе 1980-х гг. определяется значением модернистских форм искусства, которые позволили кардинально изменить ситуацию в современной китайской литературе не только в первое десятилетие после «культурной революции», но и в последующие периоды. Два направления, объединяемые в единый поток «поисковый» литературы, - модернистская проза и «поиск корней» национальной культуры - сумели отдалить и отделить литературу от политики. Это один из наиболее значимых результатов модернистского поиска 1980-х гг., который был направлен на формирование новой субъектности китайской литературы в контексте осознания и преодоления кризиса идентичности, вызванного крушением, казалось, незыблемого идеологического дискурса.
Поиск нового субъекта в мире безликой толпы со всей очевидностью обозначил рубеж между доктринальной тоталитаристской литературой и новой литературой периода «реформ и открытости», между свободой и несвободой,
между типажом как клеточкой социализированной группы и личностью, выделившейся из толпы и отстаивающей свое «я», личностью, теснейшим образом связанной с автором и конкретными особенностями его мировосприятия как творящего субъекта. В этом смысле значение модернизма в современной китайской литературе выходит далеко за пределы собственно литературного процесса. Он оказал значительное влияние на понимание культуры, на становление новой ментальносте, на формирование новой личности и должен, следовательно, восприниматься как явление не только литературное, но и общественно-политическое и культурно-историческое.
Степень разработанности проблемы.
Изучение модернистских тенденций в китайской литературе теснейшим образом связано с понятием «модернизм» в литературе и искусстве Запада XX в. Необходимость корреляции представлений о «классическом» модернизме и его китайской модификации неизбежно раздвигает пространственно-временные рамки исследования и помещает китайскую литературу в контекст глобальных культурных процессов. Однако глобальное не отменяет и не исключает локального, поэтому распространение западного модернизма в Китае априори не только не могло привести к гомогенизации современной китайской литературы (а такие опасения высказывались в ходе дискуссий о модернизме в первой половине 1980-х гг.), но, напротив, способствовало усилению процессов гетерогенизации, о чем свидетельствуют, в частности, состав произведений «поискового» направления и характер творчества отдельных его представителей. Двойственный характер процессов глобализации подчеркивается как в работах «пионеров» в дискуссиях о глобализации - американских социологов А. Дирлика и Р. Робертсона [120, 257], так и в исследованиях Н. Высоцкой, С. Гринблатта, Дж. Пайзера и других, разрабатывающих проблемы глобализации применительно к литературе и культуре [111, 239, 255].
Глобализационный контекст является составляющей многих современных интерпретаций культурного и литературного процессов в Китае как последних трех десятилетий после окончания «культурной революции», так и китайской литературы XX века в целом. Об этом свидетельствуют публицистические
выступления китайских писателей и научные труды критиков и ученых разных стран - одного из крупнейших китайских писателей Ван Мэна [107], китайского литературоведа Вэнь Фэнцяо [112], тайваньского социолога Синь-Хуань Майкла Сяо [188], американского антрополога Яньсянь Яня [229], а также коллективная монография «Современность и повороты в развитии китайской литературы после 1949 года», выпущенная под эгидой Академии Общественных наук Китая [352]. В последней работе, в частности, литература «поиска корней» рассматривается как один из возможных вариантов локального ответа на глобальный вызов.
Особенности модернизма как философско-эстетического движения в литературе и искусстве XX в., а также характеристики того или иного национального инварианта модернистской литературы в Европе и Америке, включая русский, содержатся в работах А. Гениса, В.Д. Днепрова, Д.В. Затонского, A.M. Зверева, И.П. Ильина, А. Муханбетовой, И.С. Скоропановой, Д. Урнова и М. Урнова [114, 122, 131, 133, 136, 167, 187, 204]. Проблемы модернистской и авангардной личности как культурно-психологического феномена рассмотрены В.П. Рудневым [185]. Теория литературы абсурда представлена в работах Е.В. Клюева [146]. Творчество Ф. Кафки, оказавшее заметное влияние на китайских модернистов, исследуют Л. Дмитриева, Д.В. Затонский [121, 132].
Человек во все времена пытался осознать, что он есть, и найти свое место в мире, которое соответствовало бы его осознанию. В этом смысле проблема идентичности стара, как мир. И хотя само явление не ново, содержание его претерпевает огромные изменения в быстро меняющемся мире. Анализ проблемы идентичности в современном мире содержится в работах американских социологов Ч. Кули, Д. Мида, Р. Мертона [149, 164, 116], английского социопсихолога Г. Тэджфела [260]. Согласно представлениям последнего, «я» индивидуума проявляется через соотнесение себя с определенной группой и эмоциональную окраску этого соотнесения, а также через восприятие себя самого в общем социальном и психологическом контексте.
Системный подход к проблеме человеческого субъекта в китайской литературе накануне и в первые годы после образования КНР характерен для работы Джо Хуана «Герои и злодеи в коммунистическом Китае: современный китайский роман как отражение жизни» [243]. Герои периода «культурной революции» описаны в статьях и книгах российских исследователей - А.Н. Желоховцева, С.Д. Марковой, И.М. Надеева, С.А. Торопцева [124, 158-160, 168, 192,196].
В Китае 1980-х гг. проблема идентичности стояла чрезвычайно остро, поскольку трансформация прежних идентификационных основ шла параллельно с поиском и выстраиванием новой идентичности. Китайская литература «нового периода» с ее обращенностью к человеку и его конкретной судьбе сразу же привлекла к себе пристальное внимание китайских и зарубежных исследователей. В России переводом и исследованием литературы первой половины 1980-х тт. занимались практически все известные отечественные китаеведы, являющиеся специалистами в области культуры, литературы, языка. Это прежде всего вступительные статьи и комментарии А.Н. Желоховцева, Б. Л. Рифтина, В.И. Семанова, В.Ф. Сорокина, Н.А. Спешнева, С.А. Торопцева, Л. 3. Эйдлина и других ученых к переводам произведений Бай Хуа, Ван Мэна, Гу Хуа, Дай Хоуин, Лю Синьу, Фэн Цзицая, Цун Вэйси, Чжан Сяньляна, Чжан Цзе, Шэнь Жун. Произведения этих писателей в переводе на русский язык стали активно публиковаться, начиная с 1983 г. [2, 9, 11, 12, 13, 19, 22, 24, 25, 18, 29, 34, 49]. В конце 1980-х гг. увидела свет работа «Литература и искусство КНР 1976 -1985» под редакцией В.Ф. Сорокина, подводившая некоторые, пусть и предварительные, итоги развития китайской литературы за первые десять лет после «культурной революции» [154]. Информация о текущих событиях в литературной жизни Китая 1980-х гг. содержится в выпускаемых Институтом Дальнего Востока «Информационных бюллетенях» и «Ежегодниках КНР», а также в реферативных журналах серии «Китаеведение», издаваемых Институтом научной информации по общественным наукам РАН. В последние годы были защищены диссертации по творчеству Чжан Сяньляна [181], Ван Аньи [156], Ван Мэна [218], проблемам постмодернизма в китайской литературе [127];
опубликованы новые сборники переводов, в которые вошли и отдельные произведения модернистски ориентированных писателей [16, 20, 23, 26, 27, 53]; выпущен сборник статей «Ван Мэн в контексте современной китайской литературы» [106]; напечатано ряд журнальных статей, касающихся литературы «нового периода» [109, 117-119, 125-126, 128, 182, 191, 200, 201, 205, 228]; выпущены материалы трех международных конференций по проблемам литератур Дальнего Востока (Санкт-Петербург) [174-178] и других конференций [140, 183]. И хотя среди перечисленных публикаций нет обобщающих работ, посвященных проблемам китайского модернизма, все вместе они составляют научную базу для дальнейших специализированных исследований по современной китайской литературе.
В Китае устойчивый интерес к литературе «нового периода» подтверждается большим количеством научных и публицистических работ, написанных уже в 1980-е гг. Они выполнены как в традиционной для китайского литературоведения манере тематических описаний, так и на основе системного подхода, с использованием принятых в западной науке категорий [275, 278, 281,
289, 295, 296, 298-302, 307, 310-315, 317, 318, 325, 328, 332, 335, 336, 339-341, 344, 353, 356, 358-360, 363, 372]. В 1990-е и 2000-е гг., переболев «болезнью роста» предыдущего десятилетия, во многом вызванную, по мнению самих ученых, повышенным вниманием к литературе как мощному каналу общественного влияния, китайское литературоведение, избавившись от излишней риторики, сосредоточилось на исследовании актуальных проблем современного литературоведения, изучении жанров, направлений, творчества отдельных писателей в пространственно-временном континууме культуры [276,
288, 305, 321, 333, 334, 345, 352, 367-369].
Модернистским тенденциям в китайской литературе исследователи 1980-х гг. и последующих лет уделяли достаточно серьезное внимание. И хотя в отношении термина «модернизм» ситуация с течением времени запутывалась, пройдя через стадии использования этого слова с приставками лже- и псевдо-, а то и полным или частичным его замещением другими терминами (что, в частности, повлияло и на автора данного исследования, нередко прибегающего к
более обтекаемой формуле «модернистски ориентированный» вместо «модернистский»), однако рассмотрение самого явления постепенно и расширялось, и диверсифицировалось [279, 282, 290, 291, 303-304, 319, 320, 324, 327, 342, 357, 361, 373]. Термин «субъектность» как неотъемлемая от модернизма категория стал одним из ключевых слов современного китайского литературоведения и подвергся обстоятельному обсуждению в ходе дискуссии на страницах журнала «Вэньсюэ пинлунь» после публикации исследования Лю Цзайфу «О субъектности литературы» [306, 330, 331, 371].
Работы западных ученых многочисленны, разнообразны и в значительно большей степени, чем в отечественном литературоведении, сконцентрированы на вопросах изучения китайского модернизма как ключевых моментах в осмыслении явлений и процессов китайской литературы «нового периода». Это касается исследований Дэвида Дер-Вэй Вана, Энн Веделл-Ведельсборг, Майкла Дюка, Перри Линка, Бонни Макдугалл и других ученых по китайской литературе «нового периода» в целом [230, 234, 235, 237, 241, 242, 248, 250, 251, 265], Лю Кана, Уэнди Ларсон, Тан Сяобина, Чжан Сюйдуна, Иннес Эрдан по пролемам китайского модернизма, в частности [244, 247, 264, 268], Кэтрин Вэнс-Е, Джо Хуана, Ян Сяобиня по отдельным направлениям [262, 269], Жун Цая, Чэнь Ханя, Чжун Сюэпина по творчеству представителей модернистской прозы и литературы «поиска корней» [232, 233, 266].
Однако, несмотря на очевидные достижения отечественной и зарубежной науки, ряд существенных явлений и процессов в литературе «нового» и последующих периодов, в том числе модернистские тенденции, остаются малоизученными.
Объектом исследования является развитие китайской литературы 1980-х гг. в условиях коренных социально-экономических, политических и культурных преобразований «нового периода».
Предметом исследования следует считать особенности формирования, развития и проявления модернистских тенденций в произведениях китайских писателей 1980-х гг.
Временные рамки отбора произведений определяются с учетом конкретной социально-исторической и культурной ситуации. 1978 - 1983 гг. и рассматриваются нами как преддверие появления «поисковой» литературы, или «предпоисковый период»; 1984 - 1988 гг. - период «поисковой», понимаемой как модернистски ориентированной, литературы, или «поисковый период»; последние годы десятилетия - «постпоисковый период» (при этом автор осознает определенную условность проведения жестких временных границ в сфере литературы и искусства).
В качестве материала исследования выступают в основном прозаические произведения современных китайских писателей на языке оригинала (китайском языке) с привлечением имеющихся в распоряжении переводов с китайского на русский. Исчерпывающий охват материала не является целью данного исследования, поскольку 1980-е гг. - чрезвычайно насыщенная пора современной китайской литературы в целом и модернистской в частности. Более важным представляется рассмотрение явления в его единстве и индивидуальной для отдельных писателей специфике. В данной работе исследуются как произведения известных писателей (книги Хань Шаогуна, Цань Сюэ многократно переиздаются в Китае и публикуются за рубежом на английском, французском, итальянском, японском и других языках), так и их менее знаменитых соотечественников, чье творчество интересно главным образом как социокультурный феномен (Лю Сола и Сюй Син в своих немногочисленных работах сумели точно выразить настроения так называемой «растерянной молодежи»). Подобное соседство призвано, в том числе, показать многообразие модернистских форм в китайской литературе 1980-х гг.
Цель работы - выявить и исследовать модернистские тенденции в произведениях китайских писателей 1980-х гг. как поиск идентичности в контексте современных представлений о процессах глобализации.
В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи исследования:
- установить связь между кардинальными изменениями в литературе «нового периода», нередко именуемыми модернизацией литературы,
литературным процессом в предшествующие периоды новейшей истории Китая и мировым литературным процессом;
- определить характер этой связи с учетом современного понимания
глобализации как исторического процесса, предполагающего взаимосвязь и
взаимозависимость событий и явлений не только одной страны, одного региона,
но всех регионов земного шара (что не является, однако, частью какого-то
заранее намеченного плана);
прояснить особенности внешнего влияния, прежде всего, западного модернизма на литературу «нового периода», вообще, и на творчество определенных литературных групп или отдельно взятых писателей, в частности;
- критически рассмотреть положения, разработанные ведущими китайскими
литературоведами, дающие теоретическое обоснование нового понимания
субъектности литературы;
- выявить первые отчетливо выраженные модернистские попытки в
литературе «нового периода» и обозначить связь с последующим развитием
модернистских тенденций;
предложить критерии, позволяющие выделить модернистски ориентированную прозу в литературном потоке 1980-х гг.;
определить состав модернистски ориентированной прозы и установить границы литературных направлений внутри нее;
выявить наиболее репрезентативные произведения таких направлений с точки зрения представленных в них и присущих им модернистских форм и приемов, отражающих поиск идентичности в новых исторических условиях;
осуществить текстологический анализ отдельных произведений и обозначить как характерные черты того направления, с которым данные произведения соотносятся, так и индивидуальные стилистические особенности отдельных авторов с точки зрения предпринятого ими поиска нового героя, а вместе с ним и собственного «я»;
установить общее и особенное, сходства и различия модернистски ориентированных направлений китайской литературы 1980-х гг., в том числе и
путем сопоставления произведений и/или отдельных героев китайской и западной модернистской литературы.
Теоретико-методологическую основу исследования китайской модернистской прозы как части мировой модернистской литературы составляют работы теоретиков структурализма Ж. Лакана (структурный психоанализ), К. Леви-Строса (структурная типология мифа), П. Рикёра (интерпретация текста); труды по теории литературы М.М. Бахтина (диалог культур, пространственно-временные симметрии), А.Н. Веселовского (концепция «встречных течений»), Ю.М. Лотмана (структурная поэтика); работы К. Юнга, посвященные архетипу, а также работы Е.М. Мелетинского, СЮ. Неклюдова, Мирча Элиаде по мифологии и фольклористике. Актуализация историко-литературного аспекта делает необходимым обращение к трудам отечественных и зарубежных специалистов в области изучения китайской литературы и культуры XX века -А.Н. Желоховцева, В.Ф. Сорокина, С.А. Торопцева, Лю Цзайфу, Се Мяня, Цзи Хунчжэнь, Чжан Сюйдуна и других.
Методологические установки диссертации базируются на принципах,
выработанных в различных отраслях гуманитарной науки (социологической,
исторической, психологической, философской, лингвистической,
мифологической и других), что обусловлено самой целью - представить модернистские тенденции как многостороннее явление, требующее учета всех факторов его развития.
Выбор методов исследования обусловлен сложностью поставленных задач и неоднозначностью объекта изучения. Применение традиционных историко-литературного и сравнительно-типологического методов, а также метода текстологического и лингвистического анализа позволило рассмотреть модернистские тенденции в творчестве современных китайских писателей на разных уровнях. В результате возникла концепция системной интерпретации и самого модернизма в условиях китайской литературы «нового периода», и отдельных произведений, представляющих модернистскую прозу и литературу «поиска корней», как самобытных, отмеченных уникальным авторским
мировидением, и в то же время как отдельных модификаций модернистской прозы, репрезентирующих в совокупности единое явление.
Наиболее существенные научные результаты, полученные автором и представленные к защите, состоят в следующем:
- Обосновано, что литература «нового периода» наряду с Движением 4 мая
1919 г., которое по времени совпадает с западной фазой модерна и модернизации
конца XIX — начала XX вв., а также с коммунистической литературой периода
Мао, являются этапами единого движения культурной глобализации. В этом
движении воплотился процесс непрерывного самообновления и
саморегулирования китайской литературы XX века, а также разные ценностные
ориентиры и различное понимание современности.
Доказано, что интерес китайской литературы «нового периода» к модернизму является результатом как внутреннего, так и внешнего импульсов. Внутренний импульс обусловлен «естественной» динамикой глобализации как исторического процесса и отражает стремление литераторов отойти от героизированных персонажей коммунистической литературы и восстановить независимое, не предписанное идеологией «я». Внешний импульс получен благодаря публикации в КНР произведений западной литературы.
Отмечено, что для понимания литературных процессов в китайской литературе 1980-х гг. особое значение имеют работы известного китайского ученого и критика Лю Цзайфу, в которых суммируется суть двух взаимосвязанных процессов в развитии литературы после «культурной революции» — возвращение литературе гуманистических ценностей и обретение новой субъектности.
На основе анализа новых форм выражения субъектности определены направления китайской модернистской прозы 1980-х гг. - собственно модернистская проза и литература «поиска корней».
Предложена новая концепция модернистски ориентированных течений в китайской прозе «нового периода». Показано, что собственно модернистская проза для выявления зарождающейся «нормальности» общества использует категории абсурдного, иррационального или бессознательного. В терминах
глобализации порыв китайских модернистов влиться в мировое литературное сообщество может быть обозначен как супранациональный импульс. Феномен «поиска корней» исходит из стремления преодолеть европейско-американскую модель модернизма. Желание искателей «корней» окунуться в национальную традицию и, тем самым, сохранить культурную преемственность, лежащую в основе национальной идентичности, в контексте глобализации может рассматриваться как субнациональный импульс.
Проанализированы разнообразные композиционные, образные, стилистические решения, которые применяют модернистски ориентированные писатели: мифологические модели повествования (или их элементы); архетипические мотивы и образы; образы двойников, как внутренних, так и внешних; пространственно-временные симметрии и др.
Выявлено, что поиски нового героя, в конечном счете, приводят представителей модернистской прозы и писателей литературы «корней» к осознанию кризиса субъекта как кризиса собственного «я». Многоаспектный кризис субъекта проявляется, в частности, по форме - в большом количестве физически ущербных и/или морально искалеченных персонажей, а по содержанию - в трудностях самовыражения героя и восприятия им окружающего мира. Антигерои модернистской прозы и литературы «поиска корней» являются и доказательством сознательности поисков, и подтверждением того, что эти поиски велись именно в модернистском направлении.
На основе детального анализа модернистского проекта в рамках литературы «поиска корней» сделан вывод о его особой противоречивости и незавершенности. Это отчетливо проявляется не столько в том, как литература «корней» оппонировала периоду «культурной революции», сколько в том, как она настойчиво, но безуспешно, пыталась противопоставить себя литературе периода Движения 4 мая. Литература «поиска корней» занимает позицию между доминирующей моделью социалистического реализма и разнообразием модернистских течений и осознается как воплощение кризиса культурного «я».
Научная новизна проведенного исследования состоит в следующем.
Во-первых, предложен и использован системный подход к осмыслению модернистских тенденций литературы «нового периода» как явления, вызванного к жизни конкретной эпохой, но уходящего корнями в предшествующие периоды истории китайской литературы XX века, а также связанного с мировым литературным процессом и во многом предопределенного им. Таким образом, интерпретация модернистских тенденций основывается на двуедином - синхронно-диахронном - методе их анализа.
Во-вторых, особенности китайской литературы «нового периода» как наиболее эффективной модели модернизации китайской культуры рассматриваются с позиций выражения субъектности, категориально тесно связанной с понятием модернизма, что позволяет представить эти особенности наиболее отчетливо.
В-третьих, предложены критерии, которые позволяют классифицировать принадлежность направления, группы, конкретного автора модернизму в том виде, как он понимался в Китае в определенных исторических и культурных условиях 1980-х гг., а также течения внутри самого модернистского литературного потока.
В-четвертых, для достижения заявленной цели и поставленных задач в научный оборот введен значительный объем нового, не переведенного и не опубликованного на русском языке материала (как художественные произведения, так и аналитические работы), существенно расширяющего наши представления о современной китайской литературе.
Кроме того, элементы научной новизны содержатся в терминологических уточнениях; уточнениях перевода названий произведений, имен персонажей и т.п.
Теоретическую значимость работы определяет комплексный подход к исследованию китайского модернизма как тенденции развития современной китайской литературы, творчества конкретных авторов различных направлений модернизма и отдельных произведений. Такой подход, базирующийся на выявлении соотношения глобальных и национальных тенденций литературного процесса, носит концептуальный характер и позволяет обозначить границы
модернистского пространства китайской прозы, а также доказать возможность существования в его пределах не только разнообразных, но и разноплановых и даже разнонаправленных явлений и процессов. Содержание диссертации и сделанные в ней выводы могут быть полезными для дальнейшего исследования современной китайской литературы и ее своеобразия. Кроме того, работа представляет интерес для культурологов, специалистов по теории и истории мировой литературы.
Практическая значимость заключается в том, что результаты работы могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории китайской литературы XX века, истории литератур стран Азии и Африки, проведении спецкурсов и спецсеминаров, руководстве дипломными работами.
Апробация результатов исследования. Результаты и материалы проведенного исследования используются в курсе лекций по истории современной литературе Китая, который в течение ряда лет автор работы читает на факультете китаеведения Восточного института Дальневосточного государственного университета (г. Владивосток).
Основные результаты исследования были представлены и обсуждены на ряде международных научных конференций, в том числе: «Традиционная китайская цивилизация и современный мир» (XIV Конгресс Европейской ассоциации китаеведов, Москва, 2002); «Россия и Китай на Дальневосточных рубежах» (Благовещенск, 2003); «Китай, китайская цивилизация и мир» (Москва, 2004, 2006); «Проблемы литератур Дальнего Востока» (Санкт-Петербург, 2006, 2008); «Россия - Восток — Запад: проблемы межкультурной коммуникации» (Владивосток, 2007, 2008). Кроме того, ряд положений диссертации представлен в реферируемых научных изданиях.
Публикации. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 19 публикациях общим объемом 6,1 п. л. В журналах, рекомендованных ВАК РФ, опубликованы 2 статьи объемом 0,9 п.л.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы. Основной текст диссертации изложен на 201 странице. Список использованной литературы
насчитывает 373 пункта. Структура диссертации определяется поставленными в ней целями и задачами, а, значит, подчинена необходимости соблюдения баланса между историко-литературным, типологическим и текстологическим подходами.
В первой главе «Китайская литература «нового периода» в фокусе проблем глобализации, модернизма, идентичности» рассматриваются особенности китайской литературы «нового периода» в контексте культурной глобализации, определяется значение зарубежной литературы для становления китайского модернизма; дается критическая оценка усилиям китайских литературоведов в разработке важнейших для модернизма категорий субъекта и субъектности; в главе также показано, что в поэзии новое понимание субъектности нашло свое выражение несколько раньше, чем в прозе.
Вторая глава «Модернистская проза и литература «поиска корней»: новое художественное «я» в современной китайской литературе» посвящена модернистской прозе и литературе «поиска корней» как двум разным в своих внешних проявлениях направлениям, сливающимся, тем не менее, в единый модернистский поток, если их рассматривать с позиций выражения субъектности.
В фокусе третьей главы «Кризис субъекта в произведениях китайской модернистской прозы 1980-х годов», посвященной текстологическому анализу произведений модернистской прозы, - феномен кризиса в процессе поиска и обретения идентичности в новых социально-исторических условиях, который осознается и выражается писателями, прежде всего, в форме повествования автора о разладе с обществом, ближайшим окружением и самим собой.
В центре внимания четвертой главы «Проблема национальной идентичности в литературе «поиска корней» - творчество одного из самых ярких представителей литературы «поиска корней» Хань Шаогуна, который, как и другие писатели этого направления, занят обретением собственного «я» через соотнесение себя и своих современников с традициями национальной культуры.
Литература «нового периода» как третий проект «модернизации» современной китайской литературы
Литература «нового периода» возникла после «культурной революции» (1966 - 1976) с началом проведения политики реформ и открытости (декабрьский Пленум ЦК КПК 11-го созыва 1978 г.). Литературная сцена 1980-х годов поражает своим разнообразием, изменчивостью, хаотичностью. Ее питал и поощрял дух поиска, экспериментаторства, о чем свидетельствуют быстро менявшиеся тенденции, направления, стили, возникавшие во многом благодаря знакомству с иностранной литературой и работами по западной культуре, философии, эстетике. 1980-е годы для китайской литературы - время прихода и ухода (или не-ухода) «литературы шрамов» (" j)j Ж ЗС F1 "X «литературы рефлексий», или «литературы интроспекции» (" jx. Щ 3t "; в российском литературоведении это направление известно как «литература дум о прошлом/прошедшем»), «литературы образованной молодежи» ("Н"ЙГ З р "), «литературы реформ» ("Й З "), «литературы военной тематики» ("Щ -ШШ. ЫЗС "), «литературы поиска корней» ("#ШЗС "), «экспериментальной», или, по-иному, «авангардной литературы» ("і і Ж ", "УсЩЗС ") и многих других направлений, которые не подпадают под точную классификацию. Часто упоминаются также «проза городских улиц» ("ТІТ ФІЙ"), «столичная проза» ("Ж М ІЙ"), «тяньцзиньская проза» ("ЩПЗС Ь"Ш."), «деревенская» или «почвенническая» проза» (". Jt/Ь ІЙ"), «проза о любви к малой родине» С Ш -Ф ІЙ ") и другие. «Китайским критикам, конечно же, недоставало осмотрительности в определениях, но очевидно как минимум следующее -литературные круги просто лихорадило от обилия больших и малых литературных течений» [333, С. 202].
В 1980-е гг. литература «нового периода» оценивалась в категориях «антифеодализм», «гуманизм», «столкновение цивилизации с невежеством», «переплавка/возрождение национального духа» [302, 307]. В более поздних работах китайских критиков 1980-е годы называются «десятилетием просветительской прозы» или временем «культурного бытия с преобладанием просветительского мышления» и «мощных творческих импульсов, идущих от писателей как субъектов культурного бытия» [288].
В калейдоскопической картине литературной жизни 1980-х гг. есть, однако, центр. Исследователи единодушны в том, что возрождение китайской литературы «нового периода» связано с идеями восстановления и возвращения: «восстановления когда-то отброшенных гуманистических ценностей и возвращения к проектам просвещения 4 мая» [252, С. 25]. Это восстановление и возвращение отсылает нас к коммунистической литературе (понимаемой здесь как маоистская или тоталитаристская) и к идеалам культурно-идеологического движения 10 - 20-х гг. XX века, именуемого «Движением 4 мая за новую культуру» (далее в тексте «Движение 4 мая» или просто «4 мая»). Литература 4 мая и коммунистическая литература, таким образом, представляются двумя точками отсчета в пространстве современной китайской литературы: первая -точка возвращения, вторая - точка отправления. Для того чтобы вернуть утраченные гуманистические ценности и восстановить веру в идеалы 4 мая, необходимо отвергнуть идеологизированную литературу эпохи Мао, которая привела к потере веры. Здесь уместно вспомнить концепцию «национальной аллегории» американского критика Ф. Джеймсона, одного из теоретиков постструктурализма и постмодернизма. Переформулировка основных элементов современности - т.е. формирование новой нации одновременно с формированием нового индивидуума - должна пройти через сконструированный ранее дискурс современности, а именно - дискурс китайской революции и социализма, и развенчать его.
Литература «нового периода» появляется прежде всего как реакция против того, что Ли То - китайский критик в изгнании после событий 4 июня 1989 г. -назвал «маоистским дискурсом» (" іЗСІ$") - гегемонистским «нарративом хозяина», который подавляет всякие другие повествования [249, С. 65]. О маоистских идеологических манипуляциях с языком, которые сделали единство с партией и государством политически корректным, безопасным и практически выгодным для творческой интеллигенции, можно прочитать в работах Перри Ланка [250]. «Литература рождается в пространстве, на котором пересекаются культура, идеология, экономика и политика. Постмаоистская китайская литература в последнее [после «культурной революции»] десятилетие займет свое место в истории Китая не столько в качестве воплощения высоких эстетических ценностей, сколько в качестве разрыва с традицией маоистской литературы», - подчеркивает американский исследователь Чэнь Хань [233, С. 1].
Модернистская проза и литература «поиска корней» - направления «поиска» в литературе «нового периода»
Литература «нового периода», занявшая заметное и вполне самостоятельное место в культурно-историческом процессе в современном Китае, - одно из главных обретений 1980-х годов. По оценкам китайских критиков, за весьма короткий промежуток времени она смогла пройти путь от однообразия к многообразию и многополярности - то есть путь от крайне политизированной версии реализма к реализму и к признанию того, что одновременно с реализмом могут существовать другие художественные направления и стили, и это не только не ослабляет, но упрочивает позиции национальной литературы как части мирового литературного процесса. Наиболее сильные побуждения человека заключены в его стремлении понять себя в мире и мир в себе. Путь современной китайской литературы к осознанию этой максимы был, однако, весьма тернист.
В фокусе проблем глобализации, модернизма, идентичности китайская литература 1980-х годов представляется явлением сложным, неоднозначным, многомерным, но достаточно хорошо просматриваемым. На наш взгляд, модернистские тенденции китайской литературы «нового периода» проявляются наиболее отчетливо, если их рассматривать с позиций выражения субъектности. Формирование новой субъектности является неотъемлемой частью того, что в западной терминологии называется современностью или модернити, а в китайской - сяндайсин (Ій й). В свою очередь категория субъектности неразрывно связана с понятием модернизма - философско-эстетического движения в литературе и искусстве конца XIX - начала XX вв., сложившегося на основе идей Ф. Ницше, А. Бергсона, Э. Гуссерля, концепций 3. Фрейда, К.Г. Юнга, а в дальнейшем - экзистенциализма М. Хайдеггера, которые противопоставили рационализму буржуазного мышления многообразие субъективных интерпретаций бытия. В широком смысле модернизм — «другое искусство», главной целью которого является создание оригинальных произведений, основанных на внутренней свободе и особом видении мира автором с использованием новых выразительных средств изобразительного языка. В узком смысле модернизм рассматривается как ранняя ступень авангардизма, начало пересмотра классических традиций.
Модернизм в западной культуре конца XIX - начала XX веков, по мнению В. П. Руднева, в определенном смысле возник как реакция на реализм и был связан с отходом культуры от реализма, провозглашением независимости искусства от действительности:
- реализм описывает существующую реальность, модернизм стремится создать свою собственную;
- для реализма первична реальность, для модернизма - сознание;
- для реалистов фундаментальным является понятие реальности, для модернистов понятие реальности растворяется в аллюзиях, реминисценциях, в зеркальных отображениях одного в другом; для модернистов фундаментальным становится понятие текста, который, «обрастая цитатами, аллюзиями и реминисценциями, превращается в интертекст, а потом уже, в эпоху постмодернизма, в гипертекст» [184];
- для реалистического понимания литературы характерен романтический конфликт героя и толпы, в модернизме этот конфликт отсутствует, идея изображения личности с ее сложными душевными переживаниями уходит на второй план, имеет ценность лишь «красота редуцированного сознания», как, например, у Фолкнера в «Шуме и ярости» (Бенджи Компсон). Если же в произведении все же есть конфликт героя и толпы, то он проведен нарочито пародийно, как и вся сюжетная канва произведения («Доктор Фаустус» Томаса Манна) [185];
- если для литературы реализма характерно изображение семьи и ее проблем, то представители модернизма либо вообще не касаются проблемы семьи, либо рисуют распад семьи (как почти во всех произведениях Фолкнера,
«В поисках утраченного времени» Пруста, «Улиссе» Джойса);
- если в литературе XIX в. много произведений посвящено детству и детям, то для модернизма это не характерно, а если о детстве и говорится, то как о чем то безвозвратно утраченном (Пруст) или искалеченном психической болезнью («Шум и ярость» Фолкнера).
Модернизм как социокультурная парадигма изменил повседневную жизнь отдельно взятой личности. Возникли новые способы чувственного восприятия и новые стили поведения. Высшей ценностью стал эстетический эксперимент, поиск самовыражения. Модернизм как явление культуры имел еще одну особенность - элитарный характер, сочетающийся со стремлением переделать общество. Опираясь на новейшую философию, модернисты утверждали, что неразумные, абсурдные импульсы не только выведут искусство из тупика, но и сделают насыщенной и живой саму жизнь, которая умирает под тяжестью условностей, норм и запретов.
За всем многообразием эстетических направлений - интуитивизма, фрейдизма, экзистенциализма и многих других - просматривались общие тенденции. Это отказ от разумного, рассудочного восприятия явлений действительности и абсолютизирование области чувственного, бессознательного познания, стремление доказать, что только художественное творчество может быть абсолютной свободой. «Художника не подгоняет никакая обязанность, на нем не лежит никакая ответственность. Для этого ему открыто безграничное царство возможного, которое не связано никакими реальными условиями». В модернизме господствовал дух философии абсурда, культ бреда, безумия, который выводился из работ Ницше, Фрейда, Юнга и других [167].
Грань между модернизмом и авангардным искусством провести трудно. Главное различие между модернизмом и авангардизмом заключается в том, что хотя оба направления стремятся создать нечто принципиально новое, но модернизм рождает это новое исключительно в сфере художественной формы, в сфере художественного синтаксиса и семантики, не затрагивая сферу прагматики. Авангардизм затрагивает все три области, делая особенный упор на последней. Авангард невозможен без скандала, эпатажа. Модернизму это все не нужно. В сфере прагматики модернист ведет себя как обычный художник или ученый: он пишет свои замечательные картины, романы или симфонии и обычно не стремится утвердить себя перед миром таким активным способом, как это делают авангардисты. Модернисты обычно ведут замкнутый образ жизни и, даже объединяясь в кружки, не придают своему движению характер агитации [184].
Проза Лю Сола и Сюй Сина как отражение кризиса «растерянной личности»
Молодые писатели Лю Сола (р. 1955) и Сюй Син (р. 1956) одними из первых в прозе 1980-х гг. обратились к осмыслению нового «я» в новых исторических условиях и отразили царящие в то время в китайском обществе настроения. В их работах ощущается влияние западного иррационализма, но вместе с тем они обладают и определенной национальной спецификой, связанной с тем, что в Китае 1980-х годов характерные для западного модернизма темы и мотивы развиваются из совершенно других оснований. Мировая модернистская литература - это овеществление сознания современного писателя, сформировавшегося в условиях современного капиталистического общества. Отличительными чертами такого сознания являются противоречивость и кризисность, в основе которых лежат отчуждающая сила крупного промышленного производства и характерный для западного человека духовный индивидуализм. Бедствия двух мировых войн послужили катализатором, обострившим кризисное состояние сознания в Европе.
Модернистская проза на Западе рассматривает человека не как конкретного члена конкретного общества, а как субъекта, как первообраз человека. Персонаж художественного произведения выступают в качестве знака этого первообраза. Его политическое лицо, социальная или историческая принадлежность перестают быть важными, на первый план выдвигается собственно человеческая сущность, которая склонна вступать в конфликт с обществом. Модернистское сознание противопоставляет себя обществу, бросает ему вызов с позиций изгоя. Этот вызов не имеет ничего общего с критикой конкретного социального устройства или политического строя, характерной для реализма. Это абсолютное неприятие общества индивидуумом. Такие персонажи несовместимы с социумом и воспринимаются им как аномалия и/или загадка.
Подобный конфликт с обществом возникает и у героев произведений Лю Сола «У тебя нет иного выбора», «Синее небо, зеленое море» и Сюй Сина «Вариации без темы». Однако конфликт с обществом в этих произведениях китайского модернизма не столь безысходен, как на Западе. Хотя персонажи Лю Сола и Сюй Сина тоже отрицают общество, подавляющее человеческую индивидуальность, отчуждающее личность, но они не утратили надежду окончательно, не погрузились в мрак пессимизма. Тот факт, что общество в целом переживает период подъема, снимает оттенок безысходности, присущий конфликту между личностью и обществом на Западе. К тому же в Китае под влиянием многих факторов, включая и не изжитые феодальные этические установки, сформировался более социализированный тип личности. Китайскому национальному характеру присуще никогда не разочаровываться до конца.
Повесть Лю Сола «У тебя нет иного выбора» посвящена довольно узкой теме - жизни и учебе консерваторского студенчества, о которых автор знала не понаслышке, так как сама в середине 1980-х гг. была студенткой Пекинской консерватории. Повесть сразу привлекла к себе всеобщее внимание, читатели и критики увидели в ней модернистский прорыв, нечто трансцендентное в своем роде. На наш взгляд, секрет повести Лю Сола «У тебя нет иного выбора» - в двусмысленности. Автор все время балансирует между высоким и повседневным, естественным и необычным, индивидуальным и универсальным, трагическим и комическим, абсурдом и логикой. Скрещение, «переплетение» разных, но равнозначных элементов модернистской и постмодернистской прозы передает состояние модернистской активности, замешанной на постоянных сомнениях, разочарованиях, неверии, пассивности, скепсисе. Это напоминает анекдот о сумасшедшем, ловившем рыбу в ванне, который приводится в эссе А. Камю «Надежда и абсурд в творчестве Франца Кафки». Врач, у которого были свои идеи о психиатрическом лечении, спросил его: «А если клюнет?» - и услышал в ответ: «Быть того не может, идиот, это же ванна». В этой шутке, отмечает автор эссе, проглядывает то, насколько абсурд связан с избытком логики. Мир повести «У тебя нет иного выбора» - это мир, в котором обитатели «предаются мучительной роскоши»: удят в ванне, зная, что из этого ничего не выйдет [137, С. 96].
В повести «У тебя нет иного выбора» некая «сверхъестественная» сила создает особую среду обитания, похожую на сон, и особых персонажей, душевное состояние которых можно описать словами «гипертрофированное, трансформированное, фантастическое». Этой сверхъестественной силой является музыка. Музыка для героев повести - болезнь, страсть, единственно возможный способ существования, наконец, сама жизнь. Они не такие, как все, как бы по своей «антропологической» сущности. Музыка в повести «У тебя нет иного выбора» не только определила образ жизни главных героев, но и усилила звучание стилистических приемов, передающих этот образ жизни. Постоянные занятия в музыкальных классах, череда экзаменов и подготовок к конкурсам создают впечатление присутствия на репетиции плохо сыгранного оркестра. Какофония звуков усиливает эффект постоянных несовпадений в высказываниях, настроениях и переживаниях героев, их неумение, а, порой, и нежелание говорить и слушать друг друга. Музыка как формо- и смыслообразующий элемент повести определила и характер пространственно-временных связей. Как музыка не знает временных и пространственных преград, так и действие свободно оперирует категориями места и времени: оно то ускоряется, то замедляет свой бег, то совершает неожиданный прыжок в сторону, подчиняясь сложному внутреннему ритму. Музыка в повести воспринимается как вечная категория - обозначает вечность движения, создает образ «вертикального» -«всечеловеческого»- времени [103, С. 307].
Герои повести - студенты и преподаватели композиторского отделения консерватории. Они движутся по направлению к Музыке, но этот путь оказывается то прямым, то извилистым, то сужается до едва различимой тропинки, то совсем исчезает. Каждый с одержимостью молодости ищет «свой» путь к «своей» музыке. Размах поиска потрясает и порой придает произведению трагические нотки. Настойчивость, упорство, с которым герои движутся разными маршрутами, но в одном направлении, к одной недостижимой Цели, - тщетны. «Я всегда испытывала трепет перед именами Баха и Моцарта, но никогда не верила, что такая божественная музыка была написана ими или кем-либо еще, — говорит героиня другой «музыкальной» повести Лю Сола «Синее небо, зеленое море». - Такую музыку человеку сочинить не дано. Баха и Моцарта просто никогда не существовало». Но именно непреклонность героев при очевидной тщетности их усилий не только превращает их жизнь в кошмар, вечное балансирование на грани здравого смысла, но и придает смысл их жизни и, являясь своего рода вызовом надежде, эту надежду питает. Абсурд признан, принят и с этого момента таковым уже не является. Надежда звучит в названии повести и рефреном повторяется в словах столь же одержимого, как студенты, профессора Вана, обращенных к его ученику Ли Мину, который собирается оставить консерваторию: «Как следует учись, болван. У тебя нет иного выбора, кроме как писать музыку». Выбор у героев, однако, есть, и он заключен в альтернативе: жить в музыке талантливо, творчески, в вечном поиске самовыражения - или жить скучно, вяло, слепо следуя раз и навсегда сложившимся правилам, с оглядкой на авторитеты, с боязнью говорить от своего лица собственным голосом.
Похожие диссертации на Модернистские тенденции в творчестве китайских писателей 1980-х годов как поиск идентичности в контексте глобализации
