Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Культура эпохи бидермайер 44
1.1. Эстетические установки и ценностные ориентации бидермайера 45
1.2. Особенности бидермайера в Австро-Венгрии 81
1.3 Томас Манн и бидермайер: основные вехи диалога 97
ГЛАВА 2. Рецепция ценностей бидермайера в переходные эпохи 106
2.1. Прижизненная рецепция А. Штифтера 106
2.2. Ключевые эстетические категории творчества А. Штифтера: нравственность (Sittlichkeit), кроткий закон (das sanfte Gesetz), мера (Май), свобода (Freiheit), домашность (ffiuslichkeit) 118
2.3. «Бертрамовская модель» рецепции Адальберта Штифтера в творчестве Т. Манна 1916-1918 гг 131
2.4. Типологические схождения у А. Штифтера и Т. Манна. Терапевтический эффект творчества 151
ГЛАВА 3. «Штифтеровскии пласт» в книге Т. Манна «Две идиллии» 165
3.1. Жанр идиллии и категория идиллического в немецкоязычной литературе 165
3.2. Жанровое своеобразие новеллы Т. Манна «Хозяин и собака». Поэтика повтора 177
3.3. «Песнь о ребёнке» как музыкальная идиллия 192
ГЛАВА 4. Поэтика катастрофы в романе томаса манна «волшебная гора» 213
4.1. Эстетические взгляды Т. Манна после Первой мировой войны. Работа над романом «Волшебная гора» 215
4.2. Хронотоп «сна» в шестой главе романа «Волшебная гора» 228
4.3. От идиллии к катастрофе: модель природы в шестой главе романа «Волшебная гора» и рассказе А. Штифтера «Горный хрусталь» 238
4.4. Миф о Тангейзере как архетип сюжета романа «Волшебная гора» 257
ГЛАВА 5. Геронтологический дискурс: проблема зрелости и категория эпического в творчестве Т. Манна 273
5.1. Пожилые герои А. Штифтера: археология смысла 276
5.2. Мотивы страсти и старения в рассказе Т. Манна «Обманутая» 286
5.3. Созидательный Эрос старости (критические эссе Т. Манна «Старик Фонтане», «Теодор Шторм», «Герхардт Гауптман», «Эротика Микеланджело») 296
5.4. Эпическое начало и медлительность в художественной системе Т. Манна 303
Заключение 313
Библиографический список
- Томас Манн и бидермайер: основные вехи диалога
- Ключевые эстетические категории творчества А. Штифтера: нравственность (Sittlichkeit), кроткий закон (das sanfte Gesetz), мера (Май), свобода (Freiheit), домашность (ffiuslichkeit)
- Жанровое своеобразие новеллы Т. Манна «Хозяин и собака». Поэтика повтора
- От идиллии к катастрофе: модель природы в шестой главе романа «Волшебная гора» и рассказе А. Штифтера «Горный хрусталь»
Томас Манн и бидермайер: основные вехи диалога
Пространственно-временной уровень художественного текста достаточно широко исследован в трудах отечественных и зарубежных специалистов (М.М. Бахтин, Д.С. Лихачев, Ф.П. Федоров, Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский и др.)29« Аксиологический аспект в гуманитарных дисциплинах, напротив, до сих пор вызывает споры.
Интерес к аксиологии охватил не только философию, социологию и педагогику, о чем свидетельствуют многочисленные статьи, кандидатские и докторские исследования, но и современное литературоведение
Анакреонта, Шекспира, Руссо, Чехова, Бродского), см.. Луков Вл. А. Теория персональных моделей в истории литературы. М. 2006; Тарасов А.Б. В поисках идеала: между литературой и реальностью. М., 2006;. Захарова Н.В. Шекспир в творческой эволюции Пушкина Jyvaskyla. 2003. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. № 8, 1968. С. 74-87; Федоров Ф.П.Романтический художественный мир: пространство и время. Рига, 1988: Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб, 2000.; Лотман Ю.М. Избранные статьи: ВIII т. Таллин, 1992; Ю.М.Успенский Б.А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII века). Тарту, 1977. С. 3-36. 0 В качестве примера приведем перечень основных групп ценностей университетского образования, в значительной степени отличающиеся от таковых еще 20 лет назад: академические ценности (фундаментальность, коллегиальность, приобщение к научным школам), ценности личностного роста и благополучия (здоровье, конкурентоспособность), ценности гражданского общества, организационные ценности (технологизация, партнерство) и другие. 31 Гильманов В.Х. Оценки и ценности в современном научном познании // К эпистемологии оригинальности, или Аксиология границ (по мотивам романа Т. Манна связано с переосмыслением объема термина и отделением его от контекста марксистской философии, связывающего аксиологию, в первую очередь, с идеологическими оценками32.
Между тем, генезис понятия aksise достаточно сложен и неоднороден. Проблема определения пределов аксиологии уходит корнями в античную философию, в частности, в учение Сократа о том, что есть Благо. Позднее оно встречается у Секста, скептиков, Цицерона, Марка Аврелия, Эпикура и
«Доктор Фаустус». Калининград, 2009. Ч 1. С.39-50); Далазари И. А. Аксиологические модели в структуре художественного мира У. Фолкнера. СПб., 2003 Дне..канд. филол. наук,. 254 с; СалминаЛ. М. Когнитивно-аксиологическое модель мира // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: Международная научная конференция, посвященная 200-летию Казанского университета (Казань, 4-6 октября 2004г.). Труды и материалы / Под. общ. Редакцией К. Р. Галлиулина. Казань, 2004. С.241-242; Новые идеи в аксиологии и анализе ценностного сознания // Философские проблемы науки и культуры - 4. Под. ред. д.ф.н. Ю.И. Мирошникова. УрО РАН. Екатеринбург, 2006. Кузьменко Г. Н. Базовые аксиологические модели в социально-философском знании: дисс...доктора философских наук. М., 2010. 264 с; Фокина К.В. Аксиологическая модель языковой личности в дружеском эпистолярном дискурсе: на материале писем швейцарского писателя XX века Макса Фриша: дисс...канд. филол наук. Саратов, 2012; Омраан А.Х. Аксиологические модели авторских сказок в русской литературе конца 1930-1950-х годов: Л. Лагин, А. Волков: диссертация... кандидата филологических наук. Воронеж 2012; Ляпина Е.И. Онтологические и аксиологические аспекты русского символизма в контексте проблем современной социальной философии: дисс... канд. философских наук. Новосибирск, 2007; Воробец Л.В. Аксиологические основания массовой культуры: дисс...канд. Культурологи. Комсомольск-на Амуре, 2006; Закурдаева Н.В. Концептосфера поэзии B.C. Высоцкого: аксиологические и экзистенциальные концепты: дисс....канд.филол.наук. Орел, 2003. 32 В отечественной литературе проблема ценностей затрагивалась в трудах В.П. Тугаринова, А.Г. Харчева, О. Дробницкого, К.М. Кантора, М.С. Кагана, В.Ф. Сержантова. Первая докторская работа по данной проблеме В.В. Гречаного появилась в 1989г..Аксиологический аспект философии». Проблемы этики и психологии представлены в публикациях Н.З. Чавчавадзе и Л.С. Рубинштейна. некоторых других философов. В эпоху Средневековья была подхвачена платоническая линия аксиологии, которая занималась преимущественно представлением о бытии, полнота которого представлялась абсолютной ценностью. Эта традиция разрабатывалась Г.В.Ф. Гегелем, Б. Кроче, философами, придерживающимися представления о тождественности Блага Бытию, Доброте и Красоте.
Наконец, в XIX столетии аксиология становится смежной дисциплиной, охватывая самые разные сферы знания. Многие исследователи связывают эту тенденцию с угасанием романтизма, сопровождающимся процессом обесценивания ценностей, угасанием духовной устойчивости, что в значительной степени повлияло и на эстетику бидермайера, пытавшегося восполнить дефицит стабильности и веры разработкой собственных ценностных ориентиров. Именно в этот период развития европейской эстетики был сформулирован главный вопрос аксиологии, разводящий ее с онтологией: «почему не вся совокупность бытийных смыслов имеет одинаковое значение для индивидуального и коллективного субъекта?»33.
Потребность в более четкой тематизации повлияла на возникновение ряда аксиологических теорий - «натуралистического психологизма» (А. фон Мейнонг, Р. Б. Перри, Дж. Дьюи, Дж. Г. Льюис), видящего источник ценностей в биопсихологических потребностях, «персоналистического онтологизма» М. Шелера, построенного вокруг идеи связанности реальности с вневременными аксиологическими установками, наконец, «трансцендентализма», разработанного Баденской школой неокантианства, повлиявшей на труды В. Виндельбанда (1848-1915), Г. Риккерта (1863-1936), В. Дильтея (1833-1911), позднее М. Вебера (1864-1920), О. Шпенглера (1880-1936).
В этих работах ставился вопрос о причинах распада бытия на реальность и ценность. Реальность репрезентирована истинами
Черных В.Ю. Аксиология современной отечественной истории: Социально-философский анализ.: Дис... докт. филол. наук. Пермь. 284 С. («бесстрастной фиксацией фактов») и ценностями — «теми сторонами реальности, в которых фокусируются главные желания и устремления данного общества» или, если использовать определение М. Вебера, «нормами, способом бытия которой является значимость для субъекта»34. Значит, ценностное отношение избирательно к фактам, складывает их в определенную иерархию, приводит в соответствие с ментальными установками и «актуализирует художественное наследие как двуединый феномен: через механизм «репродуцирования» и «порождения»35. Заинтересованное отношение реципиента «встроено» в процесс восприятия как актуализация ценностей: произведение искусства отвечает на те вопросы, которые ему задают. Э. Гуссерль называет этот феномен «интенциональностью» - «вписанной в субъект восприятия тенденции». Даже большая историческая дистанция не является помехой для совпадения интенции реципиента и самого текста. Эта идея подхватывается впоследствии Г. Яуссом.
Для коллектива культура всякий раз предстает как определенная система ценностей. Аксиология связана с отношением авторов к фиксируемым, познанным, наблюдаемым свойствам, процессам, «перцептивным матрицам» с точки зрения общечеловеческих, социально обусловленных, индивидуальных представлений. Так, автор «опосредованно, косвенно, репрезентативно, нормативно» призывает другого принять через переосмысление, освоение/отвергнуть через игнорирование, отрицание его ценности, т.е. затрагивает сходные с рецепцией проблемы36.
Ключевые эстетические категории творчества А. Штифтера: нравственность (Sittlichkeit), кроткий закон (das sanfte Gesetz), мера (Май), свобода (Freiheit), домашность (ffiuslichkeit)
Эта насильственная смерть никому не нужна, ничему не учит, разве что хранить тот «малый мир», который есть у жителей этого лесного уголка и надеяться на всепрощение неведомого Бога.
Мотив возмездия реализуется в образе бука, на протяжении всей новеллы притягивающего к себе преступника, ведь именно там произошло первое убийство. Он становится выразителем справедливости; свидетелем, судьей, карающей силой и носителем жестокого, бесчеловечного завета. После смерти Фридриха жители деревушки нашли на его стволе проклятие, высеченное родственниками Аарона. Похожую роль играет старая ель в рассказе А. Штифтера «Надписи на елочке», также ставшая свидетельницей покушения на убийство и раскаянья. Однако в рассказе А. Штифтера на месте, где произошли страшные события, строится небольшая часовня, искупившая тайный грех главного героя.
В финале «Еврейского бука» человек предстает беззащитным и слабым перед силами рока. Это впечатление усиливается благодаря «скупой манере повествования», свойственной прозе писательницы122. Эпизоды, поданные крупным планом, сменяются другими, такими же хорошо прописанными кусками, между которыми нет причинно-следственной связи. Ее должен восстанавливать читатель. Отсюда парадокс «высокогого бидермайера», сложная простота (schwerbegreifende Leichtigkeit) которого трудно поддается интерпретации.
«Неромантическая концепция природы», разработанная А. фон Дорсте, - важный элемент эстетики бидермайер, показавший не «заколдованный» трансцедентальный мир (Й. фон Эйхендорф), а неброский пейзаж, осязаемый и самоценный в своей естественной красоте. Природа больше не служит кулисами человеческих страстей, перестает быть кулисами переживаний героев. Она сама готова влиять на жизнь членов общины, обитателей небольшой деревушки.
Невероятные события часто происходят под влиянием неконтролируемых сил стихии, символизирующих роковое вмешательство космоса в жизнь простого человека. Например, в рассказе А. Штифтера «Авдий» гроза дважды вмешивается в судьбу героя, возвращая и отнимая самое дорогое - дочь. Гроза управляет судьбой Генриха в романе «Бабье лето». В повести И. Готхельфа «Черный паук» гроза - центральный символ, знаменующий встречу жителей деревни с дьяволом, который предлагает выполнить за них сложную работу, данную князем - пересадить вековые деревья в парк перед его поместьем.
В повести И. Готхельфа природа и жизнь общины оказываются связанными теснейшими узами. И, если хоть что-то в этой цепи нарушается, кто-то совершает неправильный поступок, страдают все, природа волнуется, давая людям знаки. Даже само зло воплощается в образе паука, живого вполне осязаемого существа, выросшего после поцелуя дьявола на щеке одной из жительниц деревни, согласившейся принести нечистой силе некрещеного младенца и не выполнившей обещание.
Паука удалось поймать и замуровать в стене одного из домов, но уничтожить его невозможно. В финале обсуждается вопрос, как быть с камнем, в котором по легенде сидит паук. Старый дом снесли, а фрагмент стены оставили на прежнем месте. Главной ценностью в рассказе Готхельфа оказывается способность помнить, хранить («bewahren»). Зло не исчезает, а помогает ценить покой и мир честной жизни.
В художественном мире Готхельфа и многих его последователей проблема встречи человека со злом и последствия теологически переосмысливается. Отсюда особый жанр, характерный для его стиля -«репортаж-проповедь» («Reportage als Predigt»), в котором Готхельф рассказывает, как «Бог говорит с человеком через природные явления» . Это - небольшие пассажи, которые прерывают действие и образуют «аксиологическую рамку». Она встречается и в других произведениях И. Готхельфа: романе о крестьянине Ули («Ули-слуга», «Ули-арендатор), в эпопее «Крестьянское зерцало» , рассказах, в которых соединяются легенда и исторический материал: «Курт фон Коппин» (1842), «Друид» (1843)», «Эльзи» (1843), «Сын долины» (1846).
Родной природе, противоречивой, непослушной, хранящей «сверхчеловеческое молчание», посвятил свое творчество Э. Мёрике -пастор, ведущий скромную уединенную жизнь в небольшом швабском селении. Паннатурализм сборника «Снова в Урахе», (1829) выражается в мотиве «недосягаемости» и «непостижимости» окружающего мира, который «говорит лишь с самим собой»125.
Изображаемый им мир предельно локализован, довлеет над героем, который движется в пространстве «на ощупь», тогда как деталь и вещь разросшиеся до пределов бытия, замещают собой весь «романтический космос» для того, чтобы наконец снова «реинтегрироваться» и восстановить гармонию бытия. Этот процесс влияет на формирование предметно-феноменологического языка, свойственного стилю Э. Мёрике, А. Штифтера и других авторов эпохи бидермайер.
Schweizer Literaturgeschichte. Hrsg. von P. Rusterholz, A. Solbach. Stuttgart, 2007. S. 110. В романе И. Готхельф описывает жизнь мальчика из бедной многодетной семьи. Он переходит из одного дома в другой, работая изо дня в день; школу посещал лишь изредка, когда нечем было заняться на ферме. Счастливый случай привел мальчика в дом старого французского солдата Бонжура, который воспитал ребенка. Вернувшись на Родину, он стремился рассказать своим односельчанам о новых методах ведения сельского хозяйства и изменить их жизнь.
Поэтическое слово переходит в особый регистр функционирования: «напрягает все свои силы, чтобы в итоге уступить место картине действительности», слово «даже исчезает перед смыслом, какой передает»126. А.В. Михайлов называет это «транзитивной направленностью словотворчества». Данная лингвистическая метафора передает «утопический порыв, которым обуреваема и в котором черпает новую энергию литература», после того как «иссякает заряд романтического радикализма»127.
Слово в литературе «высокого бидермайера» стремится слиться с «объектом, с референтом, его непосредственной мне-здесь-сейчас явленностью», что свидетельствует о масштабной тенденции, связанной с модернизацией европейской культуры, с «последовательным высвобождением индивидуального самосознания из объятий традиционализма, риторичности, устойчиво-конвенциональных схем и наследных истин» .
Жанровое своеобразие новеллы Т. Манна «Хозяин и собака». Поэтика повтора
Вероятнее всего, именно в тот момент, в 1903 году, Т. Манн не так глубоко воспринял наблюдения Шаукаля, как в более поздний период своего творчества. Его мысли были заняты поездкой в Кенигсберг и предстоящим выступлением. Из открытки мы узнаем, что Т. Манн должен был читать отрывок из «Тонио Крегера», новеллы, ставшей переходной в его творчестве. Но к моменту поездки внутренне он уже «боролся» с этим текстом, пытался «вылечиться» от болезни «страха познания» («Erkenntniseckel», как это сформулировано в новелле «Тонию Крегер»), от влияния А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, к философии которых он, однако, будет возвращаться всю жизнь. Т. Манна заворожило ощущение «умиротворенности и зрелости», воспетое Шаукалем в связи с Ф.фон Зааром. В «детях Австрии», как их патетически назвал Шаукаль, Т. Манн увидел нечто противоположное, чужое, которое, между тем, привлекло его, показалось «здоровым, придающим силы и уверенность»246. Все эти замечания сделаны вскользь, но интуитивно Т. Манн точно дает вектор будущего интереса к Штифтеру.
Настоящее же знакомство Т. Манна с автором «Бабьего лета» состоялось намного позже, через четырнадцать лет. Произошло оно в значительной степени благодаря другу и оппоненту писателя, Эрнсту Бертраму (1864-1957), который сам был большим знатоком А. Штифтера. В 1907 году он защитил в Бонне диссертацию о новеллистике писателя, создал ряд эссе о нем: «Адальберт Штифтер», «"Штудии" Адальберта Штифтера», «Адальберт Штифтер как поэт истоков» («Adalbert Stifter», «Adalbert Stifters „Studien"», «Adalbert Stifter als Dichter der Friihe»). Э. Бертрам внес большой вклад в изучение влияния А. Штифтера на Ф. Ницше. Это принципиально изменило характер рецепции его произведений, вписав автора «Штудий» в традицию, повлиявшую на формирование новой модернистской картины мира. В диссертации «Исследование новеллистики Адальберта Штифтера»247 Э. Бертрам развенчал миф о нем как о «милом старом господине инспекторе», который «отвлеченно» и «бесстрастно» описывал мир с завидным оптимизмом неунывающего учителя Марии Вуца из романа Жан Поля.248 По мнению Э. Бертрама, ранний, «догетевский» А. Штифтер, хоть и усвоил комизм Жан Поля, его игривую выразительность, сложный и вычурный синтаксис, смог состояться также и как чуткий последователь А. Шопенгауэра, писатель истинно «осеннего» темперамента. Эта метафора постоянно обыгрывалась Э. Бертрамом в текстах об А. Штифтере: певец с «октябрьской душой» («Oktoberseele») , говоривший об «осеннести души» («Herbstlichkeit der Seele»), «совершенстве осеннего дня» («voUkommener Herbsttag»), скрывающего «осеннее счастье» («inneres Herbstglueck») .
Один из параграфов книги о Фр. Ницше («Пессимизм») посвящен связи грусти, разочарованности и идеализма в творчестве австрийского писателя. По мнению исследователя, глубинное стремление А. Штифтера к «совершенству» («Vollkommenheit») привело его к постоянному недовольству собой и миром251. «Уход» («Flucht») в идиллическое, таким образом, - выражение трагизма недостижимости прекрасного. Поэтому Э. Бертрам настаивал на существовании внутренней напряженности, «страстности» автора «Штудий», тексты которого так часто критиковались как бескровные.
Подобного мнения придерживались и другие ученые и критики рубежа веков. Например, Август Заейр так пишет в предисловии к первому тому полного собрания сочинений А. Штифтера («Sammtliche Werke»), вышедшего в Праге в 1901-1905гг.: «Не правда, что Штифтер бесстрастен; не правда, что он изначально проявлял себя как любитель покоя; не правда, что он изображал природу неодушевленной, это совершенно не верно, что он изображал лишь малое и мелкое... Он - вулканическая натура. В основе его произведений лежат глубокие страсти». Но страстность писателя выражается не на внешнем сюжетном уровне (за исключением новелл «Авдий», «Бригитта», «Старая печать» и «Лесная тропа») и не в построении диалогов . Она существует как философский принцип: как страсть к бытию («Leidenschaft nach dem Sein») и ужас перед небытием.
В качестве примера можно првести новеллу «Старая печать», в конце которой герой ощущает ужас одиночества и пустоты. Он знает, что солнце будет светить и без него, ведь скоро ему пора «уходить». В связи с этой историей Э. Бертрам пишет: «Как можно не увидеть здесь глубоко личного трагизма бездетного, «уставившегося» на смерть человека, истерзанного непрекращающейся болью»253.
Э. Бертрам освободил автора «Штудий» от многих ярлыков, тонко анализируя стиль и структуру произведений писателя, доказывая его независимое положение в немецкоязычной литературе, частью и фактом которой он давно и по праву являлся. Его интерпретация творчества А. Штифтера стала определяющей для Т. Манна, оказавшегося под обаянием незаурядной личности самого исследователя - кельнского историка литературы и поэта Э. Бертрама.
Впервые автор «Будценброков» обратился к Э. Бертраму после появления в 1910г. в печати рецензии на роман «Королевское высочество» (1909). В письме от 28 января того же года Т. Манн поблагодарил «уважаемого профессора, автора "реферата"» за иронический и критический тон» 4 и согласился с тем, что его роман о современных королевских династиях не обладал должной критической остротой и серьезностью. По сути дела, он создал «сказку», в которой стало возможным соединение «избранности (династийной и духовной) и счастья». (Примечательно, что Э. Бертрам также обратил внимание на отрывок об «избранности» из письма А Штифтера, подчеркнутый рукой Фр. Ницше: «Поэтому мне очень приятно общаться с некоторыми "высокими" людьми (высокими людьми!), если бы можно было встретить с ними осень своей жизни... Это слишком красивая мечта, чтобы стать реальностью. Но стоит отважиться на это»255.)
Итак, в письме к Бертраму Т. Манн не ограничился только формальной благодарностью и выражением уважения к рецензенту, а предложил продолжить диалог. Он признался, что до «Королевского высочества» у него была мысль написать серьезный роман о Фридрихе Великом, где интересующая писателя тема должна была найти действительно грандиозное воплощение. Это не могло оставить равнодушным Бертрама, задумавшегося над судьбой «немецкой идеи» и «немецкости» («Deutschtum»).
От идиллии к катастрофе: модель природы в шестой главе романа «Волшебная гора» и рассказе А. Штифтера «Горный хрусталь»
При очевидной близости описанного обращают на себя внимание некоторые различия в обработке фактов. В дневнике больше сохранены психологические аспекты общения внутри семейного и дружеского круга. В «Песне» факты поэтизируются. Например, описанию купели посвящено три страницы. Словно в старинном эпосе, автор припоминает историю этого удивительного предмета, подробно изображает его, намеренно замедляет основное действие, подробно останавливается на детальном фоне. В дневнике, напротив, детали не упоминаются, но есть ссылка на творческие планы писателя. Уже в 1918 году он задумывался над эпизодом из будущего романа (первая глава «Волшебной горы», отрывок, в котором рассказывается история семейной купели). Из всех присутствующих гостей не упоминаются сестра Лула (Юлия, отношение к которой в семье было негативным) и госпожа Маттершток (жена банкира). Писатель оставляет в стихотворении только самых близких людей.
Герои «Песни» - Катя Манн, Клаус, Эрика, Бертрам, Вальтер и, конечно, Элизабет. Но к кому именно обращено «ты» автора; к младенцу, едва приподнимающему голову, и не способному понять ни исповеди, ни упований отца? Вероятно, текст адресован некоему идеальному читателю, всем тем, кто говорит на одном культурном языке с автором, кто, как и он, задумывается над ушедшим и уповает на «другое» будущее. В «Предисловии» этот «невидимый собеседник» - alter ego писателя (возможно, он обращается и к самому себе, словно озвучивая внутренний монолог), обнаруживается, когда автор призывает «вспомнить» прошлое («Denndoch, erinnere dich...»), «взглянуть» на современность: «Siehe, es ward dir das trunkene Lied zur sittlichen Fabel... So war s vom Schicksal verbrieft und besiegelt». Einen Silbenfall weiB ich, - liebten ihn Griechen und Deutsche MaBigen Sinnes ist er, betrachtsam, heiter und rechtlich; Zwischen Gesang und verstandigem hielt er wohlich die Mitte, Festlich und nuchtern zugleich, (sanft) die Leidenschaften zu malen, Innere Dinge zu scheiden, spitzfindig, taugt er nicht eben. Aber die auBere Welt, die besonnte, in sinnlicher Anmut Abzuspiegeln in seinem Gekrausel, ist recht er geschaffen. Plauderhaft gibt er sich gem und schweift zur Seite. Besonders War es ihm immer gemaB, wenn hauslich zuging und herzlich Friih fiel er ins Ohr mir, auf Deutsch, iibertragener Weise, Als Knabe den Sinn sich erhoht an den Kampfen Kronions.»380
Этот развернутый пример, взятый из «Предисловия» к «Песне», сообщает о творческих замыслах автора и, вместе с тем, позволяет почувствовать ритм произведения. «Песнь» написана гекзаметром, тем самым метром, который, по мнению писателя, примиряет эпическое и лирическое сознание.
Образцом для Т. Манна послужили, по его собственным замечаниям, произведения Гомера. Из дневников писателя мы знаем, что Т. Манн рано начал интересоваться гомеровским эпосом. И, будучи учеником гимназии, увлеченно читал «Илиаду». Однако следует учитывать, что он был знаком лишь с переводом. Гекзаметр прозвучал для него, прежде всего, на немецком языке - на языке Фосса381.
Й.Г. Фосс, близкий друг Гете, был не только известным автором сентименталистских идиллий, педагогом и журналистом, но и переводчиком. Дух времени он сумел передать в классической, античной поэтической форме. Хорошо известны его блестящие переводы «Одиссеи» и «Илиады»
Гомера и других античных авторов - Гесиода, Феокрита, Вергилия, Овидия, Горация. Исключительный успех принес Й.Г. Фоссу перевод драм У. Шекспира, выполненный совместно с сыновьями Генрихом и Абрамом.
О своих учителях Т. Манн упоминает в одной из первых записей, посвященных размышлениям о характере гекзаметра: «... Думаю, гекзаметры у меня получатся. Уже есть наброски. Для меня важна естественность и непринужденность, благодаря которым гетевские строки превосходят фоссовские, при том, что последние - виртуознее и искуснее382. И далее, сообщая о ходе работы, он продолжает: «Пришло время снова взяться за дело. Хочу для начала написать гекзаметры «Моему младшему ребенку», чтобы в это ненадежное время, период ожидания, обрушившийся на мир, создать что-то небольшое, не слишком философское. Надо сделать прозаический набросок и прочесть все необходимое. Заказываю идиллии и песни, а также "Луизу" Фосса»383.
«Луиза» (1784) - образец жанра бюргерской идиллии, сложившейся в конце XVIII века под влиянием эстетики сентиментализма. Вместо пастухов и пастушек Фосс показывает на сцене современных героев, городских жителей с их обычаями, привычками, «церемониями», особым семейным укладом. Пространство стихотворения сужается до пределов дома. Автор подробно наблюдает за сменой блюд, за деталями обстановки384. Все это
