Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Эпистолярная форма повествования: специфика, истоки, рождение эпистолярного романа.
1. Модели повествования в эпистолярном романе. Структура эпистолярного романа 11
2. Этическая и философская основа становления романа нового типа в Англии 17
3. Новый роман в Англии. Становление эпистолярного романа. 24
4.Переписка Ричардсона. Письмо как способ моделирования реальности: от объективной действительности к художественной 32
ГЛАВА II. «Памела или вознагражденная добродетель»: открытия возможностей моделирования повествовательной структуры.
1. Нарративная структура романа «Памела» в контексте эпохи 44
2.Автор и корреспонденты: способы моделирования повествовательной структуры и сюжетообразующая функция смены повествователей. 52
3. Повествовательные модели и их роль в сюжетостроении в «Памеле» (I и II тома). ...56
4. Повествовательные модели и их роль в сюжетостроении в «Памеле» (ПГ и IV тома) 71
ГЛАВА III Драматизация способа повествования в «Клариссе»
1. «Кларисса Гарлоу» как novel: отражение действительности в слове «письма» 80
2. Драматизация способа повествования в «Клариссе» 96
2.1. Театрализация романного действия: рококо, сентиментализм, классицизм 100
2.2 Специфика романного хронотопа и организация способа повествования в романе 106
2.3 Речь героя как способ создания характера 112
2.4. «Единство действия» и особенности повествовательных моделей в романе 117
ГЛАВА IV Трансформация повествовательных моделей в романе «История сэра Чарльза Гранднсона» и сюжетная организация нарратива
1. Место «Истории сэра Чарльза Гранднсона» в ряду других романов С.Ричардсона. Специфика создания образов 124
2. Специфика сюжетной организации нарратива и построение повествовательных моделей 136
Выводы 143
Заключение 145
Примечания 147
Библиография 166
- Модели повествования в эпистолярном романе. Структура эпистолярного романа
- Нарративная структура романа «Памела» в контексте эпохи
- «Кларисса Гарлоу» как novel: отражение действительности в слове «письма»
Введение к работе
С.Ричардсона относят к числу тех писателей, творческая судьба которых была не легкой. Но в каждое столетие внимание к нему возрастало, так как осознание эволюции романного жанра, в частности, эпистолярного, не мыслима без выявления особенностей творческого стиля писателя, стоявшего у истоков развития этого жанра.
В современном литературоведении проблемам теории и истории романа уделяется чрезвычайно большое внимание. По мере развития литературы перед историками и теоретиками встают новые, еще не решенные задачи. Так, выявление
і /
жанрового своеобразия множества разновидностей романа и особенностей их
архитектонического строения в литературах различных стран и эпох оказывается, по
признанию ряда видных литературоведов, невозможным без анализа
повествовательных моделей известных романных форм, необходимого для типологической систематизации данного жанра.
Вопрос об эпистолярном романе как жанре принципиален, ибо использование эпистолярной формы дает автору возможность показать окружающий мир совершенно иным способом, уникальным образом создать его особую модель: «Каждый жанр способен овладеть лишь определенными сторонами действительности, ему принадлежат определенные принципы отбора, определенные формы видения и понимания этой действительности, определенной степени широты охвата и глубины проникновения»1.
В исследовании специфики повествовательных моделей в данном жанре и в конкретных романах, в определении их влияния на сюжетную организацию повествования принципиальным становится вопрос о теоретической основе данного анализа
Теоретическое изучение этих вопросов началось на пороге XX века в работах В.Дибелиуса и К.Тиандера. Позднее разработка данного круга проблем была продолжена с разных методологических позиций Г.Лукачем, Б.В.Томашевским, Э. Мюиром2; начиная с середины века - в работах М.М.Бахтина, Г.Н.Поспелова, В.Е.Хализева, Д.В.Затонского, Н.Фрая, У.Бута, Я.Уотта, Э.Бейкера, Х.Блума, В.Кайзера3, и др.
Различие в типологизации романа этими исследователями объяснялось варьированием основных принципов классификации: способ повествования по отношению к рассказчику (Штанцель), статика - динамика характеров по отношению к внешнему пространству романа (Мюир), .по принципам романического построения (Б.В Томашевский.), средства выражения, композиционный уровень (Р.Уэллек, О.Уоррен), по характеру конфликта и т.д.
Разграничение жанров всегда исторично, потому как категория жанра чужда статики. Именно историко-культурный подход к изучению жанровых модификаций дает возможность на архитектоническом уровне выявить все своеобразие отдельных романных форм. В подобном ракурсе изучением романа в разное время занимались, Е.М.Мелетинский, Н.П.Утехин, Д.В.Затонский, Н.Т.Пахсарьян, Б.Харди, К.Е..Джонс, Б.Ромберг, П.Голдкнопф, Ф.Дж. Блэк, И.М.Уильямс, Дж. Хэллоуэй Дж. Бутт, Э.М.Ффтер, В.Вэлш, С.Коэн и др. В работах этих исследователей в различных . аспектах изучается становление жанра романа, его эволюция, жанровые модификации относительно исторического времени, определенной культурной эпохи.
О жанровых модификациях просветительского романа и, в частности, о психологическом романе писали М.Г.Соколянский, А.А.Елистратова, М:В. Разумовская, Л.Я. Гинзбург, Н;А.Соловьева, Н.Т. Пахсарьян, Н.В.Забабурова, Е.П.Зыкова.
До недавнего времени в русском литературоведении практически отсутствовали специальные работы, предметом которых был бы эпистолярный роман. Существует единственная словарная статья на эту тему4. Однако и в ней не выявлены ни объем рассматриваемого понятия, ни его содержание.
В 80-90 годы прошлого века появились статьи, рассматривающие эпистолярные способы повествования. Но в этих работах речь идет либо вообще о письме как типе текста (А.А.Акишина, Л.В.Нежникова, И.А.Паперно), либо рассматривается эпистолярная форма вообще, и с точки зрения лингвистики, в частности (К.Е. Атарова, Г.А Лесскис). Появилось несколько диссертаций, чьих авторов привлекла проблема эпистолярного жанра (Е.М.Виноградова, З.М.Данкер, Т.С.Каирова, Л.В.Нежникова, О.Ф Цыцарина).
Если- говорить об исследованиях отечественных историков литературы творчества С.Ричардсона, то обращает на себя внимание тот факт, что они, в
основном, создавались в 60 - 70-е годы, когда господствовала иная точка зрения на просветительский роман, в целом, и творчество С.Ричардсона, в частности. В работах тех лет больший акцент приходился на выяснение характера конфликта и специфики просветительского реализма. Прежде всего, следует отметить работу А. А. Елистратовой «Английский роман эпохи Просвещения» (1966), где исследовательница посвящает небольшую главу творчеству С.Ричардсона. Главу в своей работе «Западноевропейский роман эпохи Просвещения»5 посвятил анализу творчества Ричардсона М.Г.Соколянский, но в его исследованиях фигура Г.Филдинга представлена более убедительно6.
В 1985 году вышел сборник «Жанровые разновидности романа в зарубежной литературе XVIII-XX веков», где есть глава о сентиментальном романе. О сентиментализме как составной части предромантизма и о творчестве сентименталистов мы находим В' исследованиях Н.А.Соловьевой7. Осмысление современных зарубежных исследований о романе XVIII века предпринято в работе «Современные зарубежные-исследования по литературе XVII-XVIII веков», где мы встречаем изложение концепций,Плезанта, Раймонда Саузела, Леона Гийома, Артура; Фридмана, Бриссендена и др.
Но в последнее десятилетие интерес к творчеству Ричардсона значительно
возрос. Русские исследователи (Е.П.Зыкова, О.Ю.Рязанцева) обратились к анализу
стилевых особенностей его романов и сложному взаимодействию ' различных
элементов в художественной ткани романов. Но таких исследований очень немного.
В русле изучения русской литературы в контексте мировой выходят исследования,
посвященные сравнительному изучению творчества С.Ричардсона и других писателей
(М.Л.Супоницкая; Романы С.Ричардсона, А.Рэдклиф и Ч.Мэтьюрина в романе
А.С.Пушкина «Евгений Онегин». М., 1975). k
Но следует отметить, что романы С.Ричардсона не издавались в России в полном объеме, а единственное издание, вышедшее в конце XVIII века, было
неполным переводом с французского .
С этим контрастирует неугасающий интерес к творчеству Ричардсона зарубежных исследователей в XX веке, определяя, несомненно, актуальность этой проблемы в свете выявления истоков современного романа, в ракурсе характеристики множества его разновидностей в литературах различных стран и эпох. Работы общего
6.
характера подготовили хорошую теоретическую основу для изучения английского романа и романистики С.Ричардсона, в частности.
Исследователи разрабатывали проблему повествования от первого лица, и, в том числе, анализировали эпистолярный жанр (Cohan Steven, Goldknopt, P. Holloway J. Hume F. Romberg, Bertil. Scholes. R;, Kellogg R). Эпистолярный роман XVIII века, и, в частности, английский, исследовали Black F.G., Paulson R, McKillop9.
Что касается изучения творчества самого С.Ричардсона, его инноваций в данном жанре, то следует отметить особое внимание к этим вопросам английских и американских исследователей.
В первые десятилетия- XX века появились работы историко-культурологической (Dobson A. Samuel Richardson. Lnd., 1902), социологической (Downs В.W. Richardson. Lnd., 1928, Sambrook J. The eighteenth century: The intellectual and cultural context of English literature 1700-1789. London; New York, 1986), историко-биографической (Krutch J. Five masters: a study in the mutations of the novel: Bloomington, 1930), направленности, посвященные творчеству писателя. Подобные исследования явились своего рода началом преодоления скепсиса в оценке творчества Ричардсона. Пятидесятые годы характеризуются большим количеством работ, посвященных творчеству различных писателей, расширением спектра методологических подходов.
Характер и степень новаторства творчества Ричардсона определяется учеными по-разному. Примечательно, что ученые, в основном, лишь констатируют заслуги писателя в истории жанра, не уделяя должного внимания подробному анализу жанровой традиции, которая сложилась благодаря воздействию творчества Ричардсона. М.Кинкед-Уикс полагает, что1 писатель является создателем «dramatic novel»10. В ряде исследований возникает вопрос о жанровой традиции Ричардсона: А. МакКилоп'1, в отличие от М.Дуди12, оспаривает влияние Ричардсона на Руссо, но подчеркивает его неизбежное воздействие на национальную традицию, даже несмотря на последующее забвение и потерю читательской популярности. «Памела», «Кларисса», «Грандисон» входили в круг чтения и были теоретическим ориентиром для Д.Остин, леди Луизы Стюарт, Кольриджа, Хэзлта, Лэма, Д.Элиота13.
Оценивая творчество С. Ричардсона, практически все они признают его значение, определяя этическую ценность его произведений (Ф.Кермоуд) и его вклад в становление реализма, в рождение нового европейского романа (Ж.Шербурн).
Об эпистолярном романе XVIII века, о его истоках, эволюции и развитии писали Е. Дрю, Ф. Блэш (Drew Е. The literature of gossip. N.Y., 1964, BlashF.G. The Epistolary novel in the late eighteen century. Eugen, 1940).
О "я-концепции" как одной из тем английской просветительской философии и проблем литературы XVIIP века, о вопросе самопознания и самоутверждения личности в творчестве сентименталистов и представителей предроматизма писал Кокс(Сох Stephen D. The stranger within thee: Concepts of the self in late in late -eighteenth century literature. Pittsburgh., 1980), Б. Хэпворт ( Hepworth B. The rise of Romanticism: Essential text. Manchester, 1978) и др.
Подобно тому, как разгоралась дискуссия во второй половине XVIII "века между сторонниками Ричардсона и Филдинга, современные историки литературы спорят, какая-из романных форм, созданных этими писателями, оказалась более жизнеспособна, более значима для дальнейшего развития и английской литературы, и мировой. И.Уэт и Кристофер Хилл рассматривают творчество Ричардсона в социоэкономической интерпретации. Что касается его значения, исследователи отмечают, что лишь одна «Кларисса» из трех его романов достойна внимания. Но признают роль его творчества в становлении реализма.
В то время как П.Дж Коршир говорит: "Richardson's novels are not essentially realistic, they represent neither "social normality" nor probability of action, an the criteria of realism are an improper imposition on Richardson's artistic technique's".
В другом аспекте изучает «Popular fiction before Richardson» Джона Ричетти, и рассматривает как постоянный элемент в его романах «an eighteenth century version of the traditional confrontation of the secular and religious»14.
Д.Вэлл, М.Дуди, К.Флин, М.Голдэн, Э.Кэрни, К.Кэрол, А.МакКилоп, В.Сэйл непосредственно рассматривают теорию литературного стилям Ричардсона, истоки формирования его нарративной техники, темы, образы его романов.
Можно встретить и нетрадиционный подход к пониманию его романов. Так, Кохэн Стивен в русле анализа основных парадигм репрезентации человеческого опыта и эволюции личности от юности до зрелости в английском романе XVIII-XIX
веков полемизирует с традиционной точкой зрения на роман воспитания как источник духовного приобретения личности. Он утверждает, что процесс взросления одновременно является процессом потери.душевной чистоты и невинности. (Cohan Steven. Violation and repair in the English Novel. The paradigm of experience from Richardson to Wolf. Detroit, 1986). А Азим Фирдоус исследует английский роман 17-19 веков с позиций феминизма и антишовинизма, где трактует роман как женский жанр (Azim, Firdous. The colonial rise of the novel. Lnd; N.Y,, 1993).
Но следует признать, что до настоящего времени попыток проанализировать повествовательные модели трех романов Ричардсона и структуру английского эпистолярного романа не предпринималось ни .в отечественном, ни в зарубежном литературоведении.
Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы определить специфику повествовательных моделей и их роль в сюжетостроении в романах С.Ричардсона. Главная цель исследования определила следующие задачи работы:
проанализировать специфику жанра эпистолярного романа, его становление в творчестве Ричардсона в контексте эпохи;
определить вклад С.Ричардсона в становление и развитие жанра эпистолярного романа;
проанализировать особенности нарратива каждого из романов в их связи с сюжетостроением;
определить трансформацию повествовательных моделей в романах Ричардсона и выявить причины этой трансформации
Объектом исследования выступают романы Ричардсона «Pamela, or Virtue Rewarded» (1740-1741), «Clarissa, or the History of a Young Lady» (1747-1748) и «The history of Sir Charles Grandison» (1753-1754).
Предмет исследования — повествовательные модели в данных романах в их связи с сюжетостроением.
Научная новизна заключается в том, что в данном исследовании будет предпринята попытка проанализировать архитектонику романов Ричардсона, определить в свете жанрового и стилевого своеобразия их повествовательные модели и их роль в сюжетостроении.
Методические и теоретические принципы базируются на исследованиях, посвященных жанровой проблематике эпистолярного романа. Для описания теоретической модели эпистолярного романа использованы элементы теории романа, разработанные Бахтиным М.М. Кроме того, мы опирались на открытия русской формальной школой в области структуры литературного произведения (Ю.Н. Тынянов), принципиально важным представляется и учет работ, созданных в русле «философии диалога» (М.М. Бахтин, М.Бубер, О. Розенток-Хюсси).
Методологической базой изучения конкретных текстов послужили предложенный Л.Я. Гинзбург подход к автобиографической литературе («человеческий фактор») и разработанная Бахтиным М.М. теория речевых жанров. Идеи этих авторов позволяют выработать особый язык научного описания эпистолярных текстов, занимающих промежуточное положение между литературой документальной и художественной.
Теоретическая значимость диссертации заключается в выявлении специфических особенностей повествовательных моделей в эпистолярном романе ц, в частности, в их «каноническом» варианте - романах, стоявших у истока становления этого жанра.
Результаты исследования могут иметь практическое значение и быть использованы в спецкурсах и спецсеминарах по теории литературных жанров (жанра эпистолярного романа), и по творчеству самого С.Ричардсона.
Апробация диссертации. По проблемам, связанным с изучением творчества С.Ричардсона автором опубликовано пять статей. Основные итоги исследования обсуждались на международных и межвузовских научных конференциях в Москве (2002, 2003), в Твери (2002).
Структуру работы определила логика разрешения поставленных задач, а также своеобразие исследуемого материала. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии.
Модели повествования в эпистолярном романе. Структура эпистолярного романа
В научной литературе эпистолярный роман традиционно рассматривается либо в статьях об эпистолярной литературе, эпистолографии или эпистолярной форме, либо в работах по теории и истории романа. В первом случае эпистолярный роман описывается как одна из разновидностей эпистолярной литературы в целом, во втором - как одна из форм существования романа, но не в качестве особого романного жанра. Различные романы, написанные в форме писем могут быть в этом случае отнесены к социально-бытовому, психологическому, сентиментальному роману, novel of conduct and sentiment, novel of manners, галантно-авантюрному, комическому, роману-эпопее и др.
В первую очередь, эпистолярный роман - это роман в форме переписки, которая представляет собой некий макротекст, состоящий из микротекстов -отдельных писем. Письмо, будучи устойчивым жанровым образованием, обладает строгими- и обязательными формальными характеристиками (непременное обращение, подпись, часто указание даты).
Переписка как последовательность представляет собой цельный единый текст, который членится на однородные, однотипные элементы - микротексты. Среди прозаических жанров форма эпистолярного романа уникальна. Такого тесного и органичного включения однородных микротекстов в макротекст больше нет нигде, ни в каких других прозаических жанрах и жанровых образованиях.
Эпистолярный роман, - это роман в эпистолярной форме и одновременно это роман с эпистолярным сюжетом. История о переписке героев рассказана в форме писем. Каждое из писем в составе романного целого одновременно является и «настоящим письмом» (для героев), и художественной формой (для автора).
Возникает необходимость разграничить письмо как полулитературный письменный жанр бытового общения и письмо в составе художественного произведения. В процессе становления эпистолярного романа первая разновидность сыграла существенную роль, и продолжала влиять на способы повествования в подобных романах по мере развития культуры общения, ее изменения; но неразграничение этих явлений влечет за собой смывание жанровых границ. Возможно, это не играло бы роли, анализируй мы литературу постмодернистскую, где традиционные методы не «выживают», но в XVIII веке английская литература, -по крайней мере, до Стерна, - продолжает оставаться жанрово дифференцированной.
В работе «Проблема речевых жанров» М.Бахтин . фиксирует двойственный характер письма и переписки в художественном тексте, отмечая жанровую первичность письма (как полулитературного письменного жанра бытового общения) и одновременно его вторичность (как жанра в составе художественного произведения), присутствие писем во внутреннем мире произведения (как способа общения героев и как части вещного мира) и на уровне текста (как композиционно-речевых форм). Такая дифференциация сглаживается в самом произведении, но составляет специфику произведения, написанного в эпистолярном жанре.
Исходная структурная единица, с рассмотрения которой и следует определять специфику эпистолярного романа, - письмо. С точки зрения лингвистики, письмо как разновидность текста имеет свои особенности. В нем произошло тонкое переплетение устной разговорной и книжно-письменной речи. Непринужденная или, наоборот, высокопарно-художественная манера обращения закрепилась в общепринятых, условных эпистолярных формах. Со временем складывалась целая система этикетных формул, типичных разговорных оборотов, кратких конструкций, вопросительных и восклицательных конструкций.
Нередко автор так живо представлял себе своего собеседника, что речь письма из монолога превращалась в своеобразный диалог, где автор отвечал на воображаемые реплики своего визави. То есть происходила диалогизация речи. Но минимальной единицей переписки является не письмо, а пара писем (письмо и ответ на него). Таким образом, форма переписки напрямую влияет на систему персонажей.
Определение эпистолярного романа как романа в форме писем - дефиниция скорее "идеальной", чем действительно реализующейся в конкретных литературных образцах модели. Эпистолярная форма является принципиально несамодостаточной и всегда либо включает в себя другие композиционно-речевые формы, либо сама оказывается включенной в них.
Именно точки преодоления "идеальной" модели эпистолярного диалога и жанра в целом, а также сам факт преодоления и понимание его значения дают нам ключ для описания особенностей сюжета, хронотопа, типа героев и форм художественного завершения в эпистолярном романе.
Нарративная структура романа «Памела» в контексте эпохи
Особенности нарративной структуры первого романа Ричардсона объясняются сложным взаимодействием повествовательных принципов и их реализации в тексте романа..
Картина своеобразия эволюции эпистолярного романа писателя, характерная для англо-американского литературоведения такова: в первой трети XX века преобладает концепция творчества Ричардсона как явления реализма66, но с конца 60-х годов акцент в восприятии его романистики и, в частности, «Памелы», сместился в сторону сентиментализма.
Спектр трактовок стиля писателя в 80-е годы - самый широкий: его прозу связывают с неоклассицизмом (А.Фаулер) , психологическим реализмом (Э.Брафи, Д.Баллет)69, сентиментализмом (М. Бэлл). Это то, что касается только историко-библиографического направления. Интерес к рококо как к одному из ведущих стилей эпохи XVIII века, затронувший и англо-американское литературоведение, позволяет иначе посмотреть на ряд проблем творчества Ричардсона. Во всяком случае, его имя мелькает в трудах, посвященных литературе рококо с одной стороны, а с другой - в сопоставительный контекст романов Ричардсона входят Филдинг, Хогарт - творцы, которых наиболее часто связывают с развитием английского рококо.
Вся эта разноголосица возникает не случайно. Концепция литературных стилей XVIII века традиционно предполагает линейную их смену во времени (классицизм, рококо, сентиментализм, предромантизм) . Однако этот подход, возникший под несомненным влиянием искусствоведческой типологической стилистики , требует серьезного переосмысления.
Сложность взаимодействия литературных направлений - черта, характерная для европейской и, в особенности, английской литературы XVIII века. Это является особенностью эволюции романистики Ричардсона. 40-е годы, когда начал свое творчество Ричардсон, обычно всеми включаются в эпоху августианства. Под августианством понимают феномен английского Просвещения, в основе которого лежит компромиссность мировосприятия, обусловленная результатами «славной революции» 1688 года. Исследователи выделяют в качестве важной составляющей эпохи единство и разнообразие различных проявлений жизни. .Отражением компромиссности августианского мироощущения и метода является сосуществование классицизма, рококо, сентиментализма, барокко в социокультурном контексте эпохи.
Существовало несколько точек согласия, компромисса, примирявших различные реальности вероисповедания и политические партии, что отразилось на существовании, взаимопроникновении различных реальностей рококо, классицизма, сентиментализма в XVIII веке.
Английский сентиментализм, как и неоклассицизм, оказались под сложным влиянием религиозных доктрин о самосовершенствовании80. Идея вознагражденной добродетели в романе Ричардсона восходит к неоклассицистическому пониманию счастья, которое, в свою очередь, составляет часть августианского мировоззрения в первой половине века81. Пристальный анализ душевной жизни, акцент на эмоциональных переживаниях, свойственный сентиментализму, восходит к целенаправленному отслеживанию мыслей, чувств, характерному для жизни пуританина. Неоклассицистическая категория вознагражденной добродетели в первом романе Ричардсона получила просветительски-сентименталистское звучание: служанка после борьбы за свое достоинство выходила замуж по любви за аристократа.
В «Памеле» писатель сумел переломить сложившийся стереотип читательского восприятия и фабульное клише рококо, показав традиционную романную ситуацию соблазнения с точки зрения ущемленного женского достоинства. Возможность появления и органического восприятия читательской публикой сентименталистской трактовки взаимоотношений мужчины и женщины обусловлена несколькими факторами. Прежде всего, ее можно объяснить августианской атмосферой терпимости в философии, религии, политике . Затем, несомненным ростом чувствительности в европейском обществе этой эпохи, как отмечают ученые.
У Ричардсона природа сентиментализма проявляется в изображении силы чувств, противостоящей искаженному общению героев в форме переписки, в создании языка безмолвных жестов, взглядов, обмороков, что явилось воплощением символа понимания и общения друг с другом, языком женственности и чувствительности; в подчинении страстей строгости суждений. Это то, что определяло добродетель как способность чувствовать и выражать чувства.
Становление характера женщины показано Ричардсоном в русле полемики с героями рококо и разработки поэтики сентиментализма, в основе художественных средств которого лежала исповедальность пуританского дневника, а нравственная стойкость была залогом целостности характера. Это оказало влияние на то, что сентиментализм оказался наиболее стилистически оформленным в августианстве как сплав различных направлений и стилей. Ричардсон сумел найти золотую середину между идеальными устремлениями к личной целостности и принятыми взглядами на этот вопрос. К тому же; он сгармонизировал изображаемое сентименталистское представление о действительности и поэтологические средства ее выражения. Памелу привлекает одновременно теологичность жизненного пути, утверждаемая в идеологии английского неоклассицизма, пафос терпимости в мироощущении-рококо, и ориентация: на интенсивную внутреннюю жизнь, столь ценимую І сентиментализмом.
«Кларисса Гарлоу» как novel: отражение действительности в слове «письма»
Популярность второго романа С.Ричардсона «Clarissa or, the History of a Young Lady»182 (1747-1749) намного превзошла популярность "Памелы". Английские министры и придворные перед утренним визитом к королю ежедневно заезжали к работавшему по ночам Ричардсону, чтобы узнать о дальнейших событиях в судьбе его героини - Клариссы Гарлоу. Впервые в истории Англии литературный персонаж оказался популярнее чем любой из живых современников.То же можно сказать и о другом ричардсоновском герое - Ловласе, имя которого стало нарицательным184. Да и наши современники из трех романов Ричардсона предпочли именно "Клариссу", сняв четырехсерийный фильм по этому роману в 1993 году.
Очевидно, что в то время публике требовались новые романы в духе "Памелы". Писатели были бы счастливы удовлетворить эти потребности, имей они хоть малейшее представление о том, что сделало "Памелу" такой популярной у читателей. В последнем ей не уступали романы "Том Джонс" Филдинга, "Родерик Рэндом" и "Перегрин Пикль" Смоллета, как и "Тристрам Шенди" Стерна. Однако, несмотря на выпады Филдинга в адрес Ричардсона (которые он делает в своих вступлениях к каждой книге "Тома Джонса"), вопреки тому, что Стерн во многом заимствовал неторопливый стиль и психологический реализм Ричардсона, никто из них так и не сумел воссоздать эффект непосредственного присутствия, своего рода, наваждение погружения в мир романа, когда сама реальность являлась способом этого "погружения". Только Ричардсон сумел открыть для себя этот секрет успеха, повторив его в своем шедевре "Кларисса, или история юной леди".
Возникновение литературы, которая преимущественно занята исследованием как социальной реальности, так и индивидуального сознания, - это относительно современный феномен. Первые ее проявления датируются приблизительно третьей четвертью семнадцатого столетия. С этого времени проекция, представленная христианским "мировоззрением" постепенно начала ломаться. Это с неизбежностью сопровождалось радикальным сдвигом в сознании. Люди открыли для себя способ творить модели собственной реальности и идентичности. Впервые в истории писатели начали видеть значительно более полный социальный спектр, чем замечаемый когда-либо ранее, открывать новые смыслы для индивида.
Таким образом, исследовались как социальная действительность, так и смыслы индивидуального сознания, имеющие для нас значение до сих пор. Реальность, предполагаемая западной литературой от "Илиады" (725 г.до н.э.) до "Потерянного рая" (1667), является по сути "идеализированной", отражающей только меняющиеся интересы привилегированных слоев общества. Возникновение нового и хорошо образованного среднего класса в течение XVIII столетия постепенно привело к формированию новых представлений о значении богатства и социальной ответственности. Романы Ричардсона явились одними из первых, демонстрирующих очевидный интерес и к социальной действительности, и к реалиям личной жизни. С. Керни отмечает: «Of course any novel written in any period tells the reader a good deal about life in that period, but in Clarissa - as in all great novels - the novelist is doing sth more - he is offering a critique of the civilization of his time». Но эта критика осуществлялась не столько словом автора (в этом его роль минимальна, представлена в комментариях, предисловии и заключении), и не столько самими героями (высказывания о действительности принадлежат как положительным, так и отрицательным героям), сколько способностью автора словом «письма», речью своих персонажей в их письмах, - словом, способом повествования, отображать реалии своего времени, которые в этом контексте сами себя характеризуют.
Романы Ричардсона принято считать психологическими, изображающими «жизнь» души. Но существенен и аспект изображения общества, его нравов, быта. Романы Ричардсона, и особенно «Кларисса», явились отправной точкой для рождения социально-бытового и нравоописательного романа.
Во-первых, перед нами реалии времени, социальные, и даже бытовые. Первый и второй тома «Клариссы» были опубликованы в 1747 году, но работать над вторым своим романом Ричардсон начал еще в 1744 году. Роман написан о современниках писателя, о его времени.
Так, в заключении автор говорит о судьбах своих героев, оставшихся в живых к финалу романа. Мы узнаем, что мать-Клариссы умерла три года спустя после смерти Клариссы, за это время ее брат и сестра женились и т. д. Но время романное и время автора (издателя) связывает фраза: «Mr. Antony and Mr. John Harlow are still (at the writing of this) living...»186. И эта соотнесенность объективна, сам текст свидетельствует об этом.
Перед нами современная Ричардсону Англия начала сороковых годов, герои -среднее (семейство Гарлоу) и высшее (Ловлас и его родственники) сословие. Но в «Клариссе» нет того социального противостояния, которое мы видели в «Памеле». И снятие этого противоречия позволило писателю более полно, чем в своем первом романе, осветить реалии своего времени.
Дж. М.Тревельян, отмечает: «Аристократический слой общества тех дней включал не только крупную знать, но и сквайров, и более богатое духовенство, и образованный средний класс, который вступал с ними в близкие отношения» Несмотря на отсутствие знатного имени, Джеймс Гарлоу и Ловлас учились в одном заведении, а лорд М и другие родственники Ловласа почитают за честь соединиться с семьей Клариссы.
Это объяснялось тем, что во время промышленного переворота многое изменилось в отношениях сословий,, средний и высший класс стали ближе. Если раньше торговля, рыночные перевозки считались недопустимыми для аристократии, то теперь это давало возможность землевладельцам платить налог на землю, который был неимоверно завышен еще во времена войн Мальборо, и с тех пор положение землевладельцев улучшилось не намного. Хабебук, внимательно изучивший изменения в землевладении в Нортгемптоншире и Бэдфордшире, происшедшие между 1690 и 1740 годами, пишет: «Покупали землю те, кого особенно волновали соображения социального престижа и политической власти...Они не столько стремились вложить свои деньги в землю, сколько получить побочные привилегии класса землевладельцев - возможность беспрепятственно контролировать жизнь соседней округи. Когда они осматривали поля, они хотели видеть только собственную землю - и ничего кроме нее»189. Стремление к материальным благам несмотря ни на что и вопреки всему движет большинством героев «Клариссы».
