Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Традиции немецкой романтической трагедии и эстетические искания Ф. Геббеля С.27
1 Миф и трагедия в философско-эстетической мысли немецких романтиков С. 28
2 Конфликт свободы и необходимости в немецкой драме конца XVIII- начала XIX вв С. 57
Глава 2. Система образов и специфика конфликта в трагедии Фридриха Геббеля «Нибелунги» С. 87
1 Германо-скандинавские архетипы в художественной структуре трагедии С. 88
2. Функции женских образов С.118
3. Трансформация конфликта свободы и необходимости в трагедии Фридриха Геббеля «Нибелунги» С. 140
Заключение С. 161
Библиография С. 171
- Миф и трагедия в философско-эстетической мысли немецких романтиков
- Конфликт свободы и необходимости в немецкой драме конца XVIII- начала XIX вв
- Германо-скандинавские архетипы в художественной структуре трагедии
Введение к работе
Христиан Фридрих Геббель (Christian Friedrich Hebbel, 1813 1863) - крупнейший немецкий драматург XIX века, чье творчество нельзя однозначно отнести к какой-либо определенной школе или направлению. В его произведениях можно обнаружить как романтическую составляющую, так и реалистические приемы изображения характеров. Происходит это оттого, что формирование мировоззрения и творческого метода писателя начинается в сложное для Германии время, как в области политики и экономики, так и в сфере эстетики и искусства. Кроме того, судьба самого Ф. Геббеля наложила особый отпечаток на его произведения. Вынужденный практически всю жизнь бороться с бедностью, Геббель не получил систематического университетского образования, но в то же время стремился создать собственную философскую систему, своей всеохватностью подобную системе Гегеля, и современную идейную драму. Фридрих Геббель родился в небольшом приморском городке Вессельбурен и был сыном каменщика и поденщицы. В 1838 году в свой дневник писатель занесет очень горькие слова, относящиеся ко времени его детства: «Как мрачно и безрадостно было мое детство! Отец мой, собственно говоря, ненавидел меня, да и я не мог его любить. Семья поработила его, нужда, крайняя бедность сковала железной цепью; напрягаясь неимоверно, надрываясь в бесплодных усилиях, он ни продвигался ни на шаг - и возненавидел радость... Мой брат и я жили в семье, как волчата: отец не мог равнодушно видеть, как мы ели, и каждый кусок хлеба, который нам доставался, сопровождался попреками и укорами, что мы его не заслужили. И, тем не менее, мой отец был честным, добрым по природе человеком; но бедность съела его душу». Окончив начальную школу, Ф. Геббель становится сначала каменщиком, затем писцом и рассыльным у местного чиновника Иоганна Якова Мора. Занимаясь в его библиотеке, он приобретает основу своих знаний. Однако такая жизнь не устраивает молодого человека, и он в 1835 году отправляется пешком путешествовать по Германии, надеясь продолжить свое образование, развить поэтический талант и посвятить свою жизнь любимому занятию. С 1836 по 1839 год Геббель изучает в Гейдельберге и Мюнхене сначала право, а затем историю, литературу и философию. Долгие годы писатель будет жаловаться на недостаток знаний, что заставит его постоянно заниматься самообразованием, много читать и размышлять о различных вещах: начиная от античной литературы и заканчивая современными ему политическими событиями в Германии.
Становление таланта Геббеля происходит в 30-е годы ХГХ века, в период возникновения новых социально-политических веяний, новых литературных движений. В 1815 году после разгрома наполеоновских войск Венский конгресс знаменует собой новую эпоху в общественной и культурной жизни немецкоязычных стран. Предложенная австрийским канцлером Клеменсом фон Меттернихом (1773-1859) идея восстановления и сохранения «старого режима» означала возвращение к общественному укладу, господствовавшему до Французской буржуазной революции. Основными элементами данной политики становятся христианская религия, легитимная монархия и строгая сословная иерархия. После наполеоновских войн эпоха Реставрации означала переход к мирной жизни, стабильности, порядку, и поэтому первоначально поддерживалась многими слоями населения.
Противоречия между консервативной направленностью официальной политики и отчетливой необходимостью изменения общественной жизни во многом определили духовную культуру того времени.
Немецкая литература сохраняет сильные связи с эпохой романтизма, несмотря на то, что романтические концепции искусства начинают терять свою актуальность. Причинами этого можно считать, с одной стороны, экономическую и политическую отсталость Германии, а, с другой, глубокое соответствие романтической философии, эстетики и художественной практики ментальности немецкого народа, его национальному самосознанию. В немецкой литературе XIX века остаются актуальными многие идеи И. В. Гете, в частности особым вниманием пользуется эстетическая теория «органической формы», то есть гармонического соответствия формы и содержания в художественном произведении. Не утратила своего значения и драматургия Ф. Шиллера. Кроме того, многие линии связывают литературу эпохи Реставрации с реализмом: обращение к «духу времени» (Г. Гейне, младогерманцы), реалистическое видиние истории и процессов человеческой психики (Г. Бюхнер), внимание к «детали», природному и бытовому окружению человека (А. фон Дросте-Хюльсхоф, Э. Мерике). Литература 1815-1848 гг. обращается к культурным ценностям XVIII в., жанрам и стилям эпохи Просвещения, возрождаются дидактичность и публицистичность, увеличивается внимание к документальным формам путевых заметок, переписки, литературно-критических эссе.
В Германии 30-40-х годов усиленно развивается производство, начинают бороться за свои права буржуазия и пролетариат. Экономические, политические, социальные, идеологические, эстетические интересы находят свое отражение в философии и литературе этого периода. Писателей интересует действительный, окружающий мир Германии, их творчество направлено на разрешение социальных проблем и поиски нового общественного идеала. Характерным примером может служить литературное движение так называемой «Молодой Германии». Младогерманцы (Гуцков К., Винбарг Л., Лаубе Г., Мупдт Т.) критиковали окружающие условия и существующую литературу. Они полагали, что новое искусство должно воплощать интересы нации и современности: прекрасным считалось любое жизненное дело. Писатели призывали общественность критически относиться к миру, отказаться от его книжного восприятия, мыслить самостоятельно. Часто для младогерманцев (например, Л. Винбарга) политическое содержание произведения искусства оказывалось важнее эстетического, на основе чего производилась переоценка предшествующей литературной традиции (в частности творчества Гете и романтиков). Во многом противоположность им составляет литература «бидермейера» (Biedermeier), безусловно, это понятие трактуется довольно широко, но особый интерес представляет не «тривиальный» (Ида фон Хан-Хан, Карл фон Бенцель-Штернау и другие), а «высокий» (Э. Мерике, А. фон Дросте-Хюльсхоф, А. Штифтер и другие) бидермейер. Он характеризовался «настроением смирения перед объективной жизненной необходимостью и отречением от продуктивного самоосуществления в общественной и личной жизни. Внутренний мир героя и автора, сколь бы сложными и мучительными ни были проблемы, занимающие личность, не выставляется на показ, но, наоборот, скрывается».1 Писатель бидермейера концентрирует внимание на внешнем, зачастую обыденном мире, обращается в первую очередь к своим ближайшим землякам, вследствие чего появляется «региональная» тематика. В литературе бидермейера приглушаются субъективные настроения, но действительность воспринимается не в широком социальном, а «онтологическом» контексте: природа, бытовое окружение человека, узкая социальная среда (чаще всего семья).
В общем, литературный процесс эпохи Реставрации отличается неоднозначностью и двойственностью. Это подчеркивает отсутствие господствующего направления, течения или школы в данный период, что во многом объясняет противоречивость метода Ф. Геббеля. В его творчестве зачастую сочетаются тяготение к классической форме драмы, романтические конфликты и герои, реалистическое изображение психологии и мотивации поступков действующих лиц. Ф. Геббель не был увлечен движением младогерманцев, не разделял воззрений писателей бидермейера. Поэт не отказывается от социальных тем, он просто видит их глубже и понимает более широко, поэтому он остается на пути служения «вечным ценностям» человеческого духа, так как считает, что поэзия должна быть, прежде всего, настоящим искусством, выражающим подлинный «внутренний жар». Геббеля интересуют в первую очередь «законы души человеческой», которые формируются и проявляются на протяжении многих веков и тысячелетий, поэтому-то так часто писатель обращается к мифологическим сюжетам и образам в своих произведениях. Ф. Геббель пишет стихотворения, рассказы, трагедии, статьи о литературе, на протяжении всей своей творческой жизни ведет дневник, куда постоянно записывает свои рассуждения о древней и современной литературе, критические замечания относительно прочитанных им книг, планы будущих произведений и так далее. Однако прославился Ф. Геббель в первую очередь как драматург. Трагедия «Юдифь» Judith (1840) приносит ему первый успех: он получает стипендию датского короля, что позволяет ему посетить Париж, Рим и Неаполь. Помимо «Юдифи» творческое наследие Геббеля включает драматические произведения: «Геновева» Genoveva (1843), «Мария Магдалина» Maria Magdalene (1844), «Алмаз» Der Diamant (1847), «Юлия» Julia (1849), «Ирод и Мариамна» Herodes und Mariamne (1850), «Рубин» Der Rubin (1851), «Трагедия на Сицилии» Ein Trauerspiel in Sicilien (1851), «Агнесса Бернауэр» Agnes Bernauer (1852), «Гиг и его кольцо» Gyges und sein Ring (1854), «Микеланджело» Michel Angelo (1855), «Нибелунги» Die Nibelungen (1855-1860), «Димитрий» Demetrius (трагедия не окончена, опубликована после смерти автора в 1864 году); «эпос в семи песнях» (определение дано самим Ф. Геббелем - М. М.) «Мать и дитя» Mutter und Kind (1859); лирические сборники: «Стихотворения» Gedichte (1842) и «Новые стихотворения» Neue Gedichte (1848); прозаические произведения: «Шнок. Нидерландская картина» Schnock. Ein niderlandische Gemalde (1850), «Рассказы и новеллы» Erzahlungen und Novellen (1855); a также статьи и рецензии: «О литературе и искусстве» Uber die Literatiir und die Kunst (1839), «Мое слово о драме» Mein Wort tiber das Drama (1843), «Предисловие к «Марии Магдалине» Vorrede zu «Maria Magdalene» (1844), «Об антологиях» Uber die Antologien (1854) и другие. Для творчества Ф. Геббеля крайне важны темы губительной власти и проклятого золота, столкновения свободы и необходимости, любви и ненависти, противостояния язычества и христианства, героической древности и мещанской современности, судьбы и титанической личности - они неизменно присутствуют во всех его произведениях. Не случайно последнее законченное монументальное произведение Ф. Геббеля «Нибелунги», основанное на национальном эпосе и мифологии воплотило стремление автора к разрешению вечных вопросов бытия. Кроме того, после премьеры «Нибелунгов» драматург был удостоен премии Шиллера, как долгожданного признания его таланта. Это произошло лишь незадолго до смерти писателя, скончавшегося в Вене в 1863 году.
В XIX веке интерпретация сказания о Нибелунгах была особенно популярна: здесь можно назвать немало авторов, обращавшихся к данному сюжету: Ф. де Ла Мотт Фуке «Герой севера», Э.Раупах «Клад Нибелунгов», Э.Гейбель «Брюнхильда», Л. Уланд «Меч Зигфрида», черновые наброски трагедии, посвященной смерти Зигфрида и мести
Кримхильды] Р.Вагнер «Кольцо Нибелунга», Г.Ибсен «Воители в Хельголанде», П.Эрнст «Брюнхильда», «Кримхильда», В.Иордан «Сага о Зигфриде», «Возвращение Хильдебранда» и другие. Стремление постичь внутренний мир индивидуума, определить его место и роль в обществе, особенно в переломные моменты, осознать норму нравственных и этических ценностей этой эпохи посредством глобальных мифологических категорий дало мощное развитие интерпретации мифа в немецкой литературе.
Фридрих Геббель задумал свою трагедию «Нибелунги», очевидно, в Вене 1845-46 г.г., где на сцене "Бургертага" смотрел, по его мнению, крайне слабую пьесу, но прошедшую с большим успехом, Эрнста Раупаха "Клад Нибелунгов". В 1857 г. появилась еще одна обработка этого сюжета Эмануэлем Гейбелем в трагедии "Брюнхильда". Трилогия Геббеля пользовалась большим сценическим успехом в Германии во второй половине XIX в. Она ставилась в течение десятилетия в театрах Берлина, Шверина, Мангейма, Вены, Карлсруэ, Дрездена и Мюнхена. В 70-е г.г. XIX в. была оттеснена оперной тетралогией Вагнера "Кольцо Нибелунга" и с тех пор появлялась на сцене редко до последнего времени. В 1956 осуществлена постановка трилогии в горном театре в Тале (Гарц), в 1984-1985 - на объединенной сцене Graz-Schauspilhaus, в 1988 году - государственным театром Дрездена на фестивале в Вене и мюнхенским Residenztheater на Берлинском фестивале, в 1988-1989 идет спектакль гамбургского Thalia Theater, в 2001 году - сценическое воплощение трагедии в Burgtheater (Вена).
В отечественном литературоведении творчеству Ф. Геббеля уделено очень мало внимания, а трагедия «Нибелунги» остается фактически не исследованной. Во многом это, наверное, объясняется рядом актуально звучащих исторических ассоциаций, тем, что писатель-гуманист сумел предугадать возможность появления того зла, которое привело к трагическим событиям середины XX века. Стремление к неограниченной власти и проклятому золоту влечет за собой кровавые преступления Нибелунгов. Автор видит спасение в самоотречении и христианском всепрощении, соединенном с глубокой духовной мудростью.
Впервые на русский язык трагедия Геббеля была переведена Н. А. Холодковским в 1934 году и второй раз Ю. Корнеевым в 1978 году и вышла с рядом других произведений Геббеля в сборниках, к которым давалось краткое предисловие. Автором первого был С. А. Адрианов1, второго - А. В. Карельский . Они дают общую характеристику жизни и творчества Ф. Геббеля, выделяя некоторые общие закономерности его произведений: сюжетов, проблематики, метода. С. А. Адрианов сосредотачивает свое внимание именно на трагедиях писателя, А. В. Карельский затрагивает лирику, драмы, статьи и дневники Геббеля, кроме того, он обращается также в общих чертах к творчеству драматурга еще в двух своих работах, посвященных истории немецкой литературы, отмечая неодназначность его писательского метода.
В 1936 году в Москве вышла книга Франца Шиллера «История западноевропейской литературы нового времени»1, где творчество Ф. Геббеля рассматривалось в главе, посвященной немецкому реализму 1850-1870-х гг.. Автор дает общую характеристику наследия писателя, более подробно останавливаясь лишь на теории драмы Геббеля и анализе таких его произведений, как «Мария Магдалина» и «Ирод и Мариамна». Кроме того, подчеркнув успех «Нибелунгов», вершиной творчества поэта исследователь называет трагедию «Гиг и его кольцо» как сосредоточие основных положений его мировоззрения и эстетики.
А. А. Аникст2 посвящает главу своего исследования теории драмы во второй половине XIX века проблеме поиска новых путей в создании немецкой драмы. В этом русле исследователь обращается к литературоведческим статьям и дневниковым записям Ф. Геббеля. Он уделяет большое внимание эстетике трагического искусства в осмыслении Ф. Геббеля. А. А. Аникст приходит к выводам, концептуальным для нашей работы: во-первых, он полагает, что общетеоретические размышления Геббеля о драме менее значимы, чем его глубокий психологический подход, во-вторых, что творчество Ф. Геббеля содержит черты классицизма Гете и Шиллера и реализма второй половины XIX века.
М. И. Алесина3 в своей статье пытается определить особенности действительно противоречивого метода Ф. Геббеля, однако она ограничивается лишь драматургией 40-х годов XIX века, то есть, по сути, предметом ее исследования становится, главным образом, трагедия «Юдифь».
Статья О. В. Шведовой посвящена частной проблеме соотношения исторических и мифологических элементов в трагедиях Ф. Геббеля. Исследовательница обращается к следующим произведениям: «Юдифь», «Мария Магдалена», «Гиг и его кольцо», «Нибелунги», намечая некоторые общие закономерности в использовании писателем исторических и мифологических сюжетов, символов, предметов.
Интересный подход к творчеству Ф. Геббеля мы встречаем в статье Т. К. Лозович , которая обращается к вопросу интерпретации мифа о Нибелунгах на примере драматургии Ф. Геббеля и Р. Вагнера. Так как в нашем исследовании мы тоже проводим некоторые параллели между «Нибелунгами» Геббеля и «Кольцом Нибелунга» Р. Вагнера, остановимся на этой работе подробнее. Т. К. Лозович особое внимание уделяет эпохе создания обоих произведений, подчеркивает их монументальность. Автор статьи рассматривает содержание понятия «нибелунги» в трилогии и музыкальной драме, утверждая, что Геббель понимает под «нибелунгами» только народ, подвластный Зигфриду, а Вагнер соотносит это наименование с племенем карликов, которым принадлежит клад, а, следовательно, с самим кладом. Однако такое толкование нам представляется неверным, так как Нибелунгами в третьей части трагедии названы бургунды, таким образом, получается, что и Геббель вкладывает в имя Нибелунгов особый смысл, связанный с проклятым кладом. Также Т. К. Лозович приходит к выводу, что вражда Кримхильды с братьями возникает не из-за клада, а вследствие убийства Хагеном Зигфрида из зависти. Это утверждение нам кажется также спорным, так как тема проклятого золота и власти, которую оно дает, является главной для всего драматического творчества Геббеля, а желание Кримхильды завладеть кладом подтверждается на уровне анализа лексики немецкого текста. Подробнее об этом будет сказано в основной части нашей работы.
Следует отметить, что в статье А. Порфирьевой, посвященной музыкальным драмам Вагнера, подчеркивается наличие в трагедиях Ф. Геббеля «некоторой вибрации смыслового пространства мифа, хотя мифологическая символика его драм («Нибелунги», «Кольцо Гига») намеренно ограничена принципом исторического правдоподобия» .
В учебном пособии по истории зарубежной литературы 1830 - 1860-х гг. Г. Н. Храповицкой и Ю. П. Солодуба , творчеству Ф. Геббеля посвящен отдельный параграф. Авторы затрагивают вопросы, касающиеся эстетики и мировоззрения драматурга, в частности проблемы выбора персонажей и соотношения художественной практики Геббеля с философией Гегеля и Шопенгауера. Обращаясь к таким произведениям Геббеля, как «Юдифь», «Мария Магдалина», «Ирод и Мариамна», «Гиг и его кольцо», они, однако, обходят вниманием его трилогию «Нибелунги». Подводя итог, исследователи называют Геббеля создателем трагедии нового времени, мастером
психологического анализа и «предтечей драмы-дискуссии с открытым финалом»3, отмечая, что его метод ближе к реалистическому, нежели к романтическому.
Последние отечественные работы4 указывают на интерес ученых в первую очередь к трагедии Ф. Геббеля «Мария Магдалина», которая во многом является исключением в творчестве драматурга. Безусловно, анализ поэтики этого произведения позволяет исследователям говорить преобладании реалистической тенденции, что оказывается неоднозначным, если учитывать его трагедии на мифологический сюжет.
В настоящее время можно назвать одну диссертацию на русском языке, посвященную трагедиям Ф. Геббеля: Максикова Н. А. «Концепция трагической личности в драматургии раннего Фридриха Геббеля»1. Исследование посвящено выявлению особенностей концепции личности, конструируемой Ф. Геббелем в период с 1835 по 1848 г.г., ее месту и функции в системе его учения о драме. Автор обращается к воплощению «идеи человека» в таких драмах Геббеля, как «Юдифь», «Геновева» и «Мария Магдалина». Основные выводы диссертации сводятся к следующему: концепция личности формируется под знаком антиномичности, присущей мировоззрению писателя и связана с экспериментами с различными формами ее художественного воплощения. Процесс индивидуализации, предполагающий как бунт, так и терпение, разделяет героев на активных и пассивных. В теории драмы Геббель во многом предугадывает и подготавливает фундамент новой драматургии Г. Ибсена и Б. Шоу. Перенеся центр тяжести драмы на развитие идеи, Геббель расширяет хронотоп за счет введения мифологических сюжетов и символики.
Таким образом, обзор работ, посвященных творчеству Ф. Геббеля в отечественном литературоведении, позволяет сделать вывод, что целостного исследования наследия писателя пока не существует, а его трагедия «Нибелунги» ни разу не становилась предметом монографического изучения.
В немецком литературоведении творчеству Фридриха Геббеля уделено больше внимания: существует научное общество Friedrich Hebbel - Gesellschaft, с 1939 года по сей день, выходит журнал Hebbel Jahrbuch, проведены шесть международных симпозиумов, посвященных Ф. Геббелю, подчеркивающих многосторонний интерес исследователей. Первый симпозиум прошел в 1985 году, второй - в 1988, третий - в 1992, четвертый - в 1995, пятый - в 1998, шестой - в 2002. По материалам конференций вышли семь сборников статей: «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: Beitrage des 1 Wiener Hebbel-Symposions mit Selbstzeugnissen» (1987), «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: Wegweiser zu neuem Humanismus»(1987), «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: Neue Wege zu Hebbel» (1990), «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: Klassiker und Realist» (1992), «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: Jubilaumsband 1985/1995» (1995), «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: Problemdrama und Postmoderne»(l 998), «Hebbel - Mensch und Dichter im Werk: «Sittlicher Revolutionar» zur «Zeitenwende»(2000). Участники симпозиумов обращались к различным сторонам творчества Ф. Геббеля. Они дают общую характеристикиу драматургии, лирики, статей, писем или дневников писателя, пытаются определить философский и литературный контекст его творчества, выявить традиции и влияние драматурга на развитие литературного процесса, проанализировать частный аспект того или иного произведения автора.1 Однако из всего числа докладов только три были посвящены трагедии «Нибелунги»: это доклад Иды Коллер-Андорф, рассматривающий трилогию в свете литературной критики и с точки зрения сценического воплощения2; сообщение Роберта Мюллера5 о роли мифа в создании психологического портрета героев «Нибелунгов» и, наконец, статья Фридриха Оберкоглера, посвященная интерпретации мифа о Нибелунгах Ф. Геббелем и Р. Вагнером, причем главное внимание автор сосредотачивает на роли личности в этих произведениях.
Помимо материалов симпозиума, в немецком литературоведении существует немало исследовательских работ, направленных на изучение творчества Ф. Геббеля, но многие из них также представляют собой статьи, а не монографии. Необходимо заметить, что и зарубежные литературоведы не отличаются единством в плане определения творческого метода Ф. Геббеля. В его произведениях выявляются черты как романтической, так и реалистической поэтики, элементы натурализма и символизма, традиции идейной драмы Лессинга, Гете, Шиллера, а также зачатки новой драматургии Б. Шоу, Г. Ибсена, А. Стриндберга. В первую очередь следует отметить работы общего характера и сборники статей. Мартин Шауб в своей книге о Фридрихе Геббеле останавливается на следующих моментах: жизнеописание драматурга, время создания его произведений, краткий анализ сюжета и проблематики всех драм Геббеля, специфика их сценического воплощения. В общем, монография имеет скорее энциклопедическую, нежели исследовательскую направленность.
Сборник, включающий статьи с 1900 по 1980-е годы о творчестве Ф. Геббеля, обозначил интерес ученых к таким произведениям, как «Юдифь», «Ирод и Мариамна», «Геновева», «Нибелунги». Следует подчеркнуть, что авторы статей довольно часто обращаются к образам героинь в трагедиях Ф. Геббеля, противопоставляя женскую и мужскую психологию, признавая, что сам автор больше внимания уделял разработке именно женских характеров (И. Задгер, Й. Кернер, К, Май, Э. Дозенхаймер)1. Важное место в сборнике занимают статьи проецирующие проблематику произведений драматурга на современную действительность (К. Циглер, В. Эмрих).
Еще один сборник статей направлен в первую очередь на освещение вопросов теоретического характера (К. Циглер, Б. Визе, В. Липе, П. Михельсен, и другие) и особенностей поэтики произведений Геббеля (М. Гансберг, Й. Мюллер и другие)4.
Следует также отметить статью Й. Херманда , посвященную анализу трагедии Ф. Геббеля «Нибелунги». Автор уделяет внимание предшественникам Геббеля, использовавшим данный сюжет (Ф. де Ла Мотт Фуке, Э.Раупах, Э.Гейбель, Л. Уланд), подчеркивает своеобразие интерпретации мифологического материала, избранного автором. Главным образом, И. Херманд рассматривает образ Зигфрида с точки зрения его речевой характеристики: проанализировав лексические средства, примененные драматургом в репликах своего героя, исследователь приходит к выводу, что Зигфрид в трагедии Геббеля не является идеальным положительным героем: сквозь облик галантного рыцаря, христианина прорывается его «звериная» натура,6 позволяющая ему в итоге обмануть Брюнхильду ради своей выгоды. Безусловно, с заключением, сделанным Й. Хермандом, нельзя не согласиться, в своей работе мы тоже придерживаемся мнения о двойственной природе образа Зигфрида в трилогии Геббеля и приводим ряд других доказательств, подтверждающих эту точку зрения.
Особо следует отметить труды Ф. Штриха и Б. Визе . Ф. Штрих в данной своей книге обращается к проблеме рецепции мифологии в эпоху немецкого романтизма, к идее создания «новой мифологии», а также пытается провести разграничение истории, мифа и религии. Говоря о значении мифологии в творчестве романтиков, автор сосредотачивает внимание на следующих темах: «Речи» Шлейермахера и «новая мифология» Фридриха Шлегеля, Шеллинг и «новая мифология», христианская и национальная мифология в осмыслении Ф. Шлегеля, А. Арнима, К. Брентано, братьев Гримм, Ф. Фуке, Л. Уланда, Э. Т. А. Гофмана. Отдельная глава работы посвящена собственно мифотворчеству немецких романтиков. Ф. Штрих называет здесь такие имена, как Л. Тик, Г. Клейст, Р. Вагнер, причем творчество последнего рассматривается им сквозь призму философии Ф. Ницше. Интересно, что анализ драм Ф. Геббеля автор помещает в главе «Миф и история», так как считает писателя представителем «школы исторической критики, которая пыталась освободить миф от фантастических и религиозных представлений, а его трагедию «Нибелунги» отнюдь не мифологической»3. Все чудесное в драме не происходит, а уже где-то и когда-то произошло и теперь лишь описывается (так Зигфрид рассказывает о борьбе с драконом, Фригга о сверхъестественном происхождении Брюнхильды, Хаген о пророчестве русалок, капеллан о чудесах веры и так далее). Мифологические мотивы играют важную роль, полагает Ф. Штрих, но эта роль - маскировка взглядов автора. Позволим себе не вполне согласиться с этим мнением исследователя, так как полагаем, что обращение Ф. Геббеля к мифу прослеживается не только на уровне сюжета и образов. Драматург стремится постичь философию мифа, поэтому, развивая реалистическую направленность в своих произведениях, выводит архетип имплицитно, что приближает его метод к методу Т.Манна (например, роман-миф «Иосиф и его братья»). Более точно охарактеризовать этот принцип можно словами А.А.Федорова, исследователя творчества Т.Манна, так как они достаточно верно передают суть метода Ф.Геббеля, позволяющего выводить произведение на вневременной, общечеловеческий план. Это происходит благодаря тому, что художник «обратился к изображению тех сторон человеческого характера, тех ситуаций, которые сохранили относительную стойкость, неизменность на протяжении всей истории; исследует наиболее медленно меняющиеся закономерности существования человека, то, что подчиняется иному детерминизму, а не J превратностям череды социально-общественный формаций». Именно такой подход к мифу привлекал Ф.Геббеля, обусловливал его интерпретацию.
Работа Б. Визе интересна тем, что он рассматривает творчество Ф. Геббеля в контексте эволюции немецкой идейной драмы, причем началом этой эволюционной цепочки служит концепция Лессинга, а завершением произведения Ф. Геббеля. Автор подчеркивает специфику драм Геббеля, указывая, что в них одновременно соединяются классическая форма и романтическое осознание трагически двойственной природы человека. Не случайно в один ряд попадают имена Ф. Геббеля, Г. Клейста, Р. Вагнера и Ф. Ницше, чья концепция подходящей для понимания сущности героев произведений вышеназванных авторов. На наш взгляд, действительно, эта теория может с успехом быть применена при анализе образов Брюнхильды и Кримхильды в трагедии Ф. Геббеля «Нибелунги», однако, сразу отметим, что это не раскрывает всей глубины сложных женских образов драматурга.
Особое место в литературе о Ф. Геббеле занимают монографии и статьи, посвященные проблеме традиции и взаимовлияния в творчестве писателя. Остановимся на монографии Эдуарда Шмида «Геббель и Клейст», поскольку статьи по названной проблематике были указаны нами выше. В начале автор исследует предпосылки творчества обоих драматургов: время, эпоха, жизненная ситуация, ранние произведения. Большое внимание Э. Шмид уделяет исследованию художественного сознания Г. Клейста и поэтике его произведений с целью выявить его влияние на творческий мир Ф. Геббеля. Сопоставление образов и стилей автор проводит на примере таких произведений Геббеля, как «Алмаз», «Рубин», «Агнесса Бернауер» и таких драм Клейста, как «Амфитрион», «Разбитый кувшин» и «Принц Гомбургский». Отмечая несомненное влияние идей и метода Клейста на творчества Геббеля, Э. Шмид делает вывод, что это лишь послужило развитию мастерства последнего и помогло ему придти к монументальному стилю «Нибелунгов» и «Димитрия». Однако исследователь не уделил должного внимания сравнению трагедии Клейста «Пентесилея» и Геббеля «Юдифь», а ведь они наиболее близки по основной идее, принципам раскрытия образов, кроме того, именно с Юдифи начинается развитие характера героини-мстительницы в драматургии Ф. Геббеля. Весьма разносторонним исследованием является работа Вольфганга Риттера , направленная на изучение проблематики и методики работы Ф. Геббеля, на выявление составляющих психологии трагических персонажей и способов их воплощения. Материалом для исследования послужили драматические произведения: «Юдифь», «Геновева», «Мария Магдалена», «Ирод и Мариамна», «Гиг и его кольцо», трилогия Ф. Геббеля «Нибелунги» упоминается лишь эпизодически. Однако В. Риттер затрагивает в своей работе вопросы, важные для понимания всего творчества писателя. Одним из значительных открытий В. Риттера становится рассмотрение жизни трагического персонажа как феномена переживания вины, вольной или невольной. По мнению автора, человек в трагедиях Геббеля в первую очередь психологический организм, обладающий совестью, побуждениями, умеющий видеть сны и мечтать. Как и некоторые другие исследователи, В. Риттер противопоставляет мужскую и женскую психологию, а также психологию людей, принадлежащих к разным поколениям.
Проблеме творческого метода Ф. Геббеля посвящена и работа Юлиуса Бале : основываясь на письмах и дневниках писателя, автор пытается воссоздать технический принцип работы мастера, не сосредотачиваясь на одном произведении, а, стремясь вывести общие закономерности для всего творчества.
В заключение обзора критических работ необходимо назвать труд Саладина Шмитта2, направленный на изучение драматической техники Ф. Геббеля. Несмотря на то, что исследование вышло в 1906 году, оно является, на наш взгляд, наиболее целостным и убедительным. Остановимся на нем подробнее. По мнению автора, именно действие и страдание драматического индивида открывает необходимость создания психологической зарисовки характера. Индивидуальное душевное состояние, выражение чувств являются главной сущностью персонажа, за счет чего создается важный центр образного рисунка. Интересен пример, приведенный автором из первой части «Нибелунгов»: как остро и в то же время непринужденно голосами разных героев Геббель характеризует мастерский бросок камня Зигфридом. Гизельхер предстает как любезный юноша, извиняющийся за свое желание состязаться с богатырем, Гунтер как благосклонный человек, которому нравится его гость, Хаген как недоверчивый человек, который не желает, чтобы его превосходили в чем-то1. Таким образом нам передается изначальная ситуация в трагедии и настроения героев. С. Шмит приводит много других примеров из «Юдифи», «Ирода и Мариамны», «Геновевы», обращая внимание в первую очередь не на действие, а на психологическое настроение сцены, что так важно для творчества Ф. Геббеля.
Итак, проведенный нами обзор немецких литературоведческих работ указывает на то, что, несмотря на интерес исследователей к творчеству Фридриха Геббеля, трагедия «Нибелунги» весьма редко становится объектом изучения, к ней обращаются эпизодически, чаще всего в контексте всего наследия автора или в русле иной выбранной проблемы.
Актуальность работы заключается в том, что наследие Фридриха Геббеля незаслуженно до сих пор находится на периферии изучения в отечественной германистике. Однако именно в его творчестве впервые проявили себя многие тенденции развития не только драматургии, но и всей немецкой литературы как рубежа XIX - XX вв., так и собственно первой половины XX века, в частности это касается сочетания в литературе реалистических элементов с имплицитным использованием архетипов. Ф. Геббель оказывается предшественником такого подхода, актуального и поныне.
Изучение текста трагедии «Нибелунги» с этой точки зрения представляет особый интерес. Тенденция к использованию мифологических сюжетов в литературе, музыке, живописи, архитектуре и других видах искусства была и остается одной из определяющих в современной науке о литературе. Особенное внимание в этом отношении в литературоведении уделяется этико-эстетическим концепциям романтиков. Однако влияние германо-скандинавской мифологии на их художественный мир и на творчество писателей, наследующих элементы романтической поэтики - один из наименее изученных вопросов
Научная новизна заявленной темы связана с тем, что целостного концептуального исследования трилогии Ф. Геббеля «Нибелунги» до сих пор не существует ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении. В работе привлекаются ранее не переводившиеся на русский язык материалы дневников и переписки Ф.Геббеля, дается анализ отечественных и зарубежных исследований творчества Ф. Геббеля, вводятся в научных оборот не переведенные на русский язык материалы зарубежных германистов. Научной новизной отличается сама методика анализа трагедии Ф. Геббеля «Нибелунги» с точки зрения мифологических, литературных и психологических архетипов. Рассмотрение трилогии - одной из наиболее значительных интерпретаций мифа о Нибелунгах в западноевропейской литературе XIX века - позволяет дать полное представление о творчестве Ф. Геббеля.
Объектом данного исследования стала драматургия Ф. Геббеля, его литературные статьи, дневники и письма, а предметом -непосредственно рассмотрение поэтики трагедии «Нибелунги».
Цель работы заключается в анализе поэтики трилогии Ф. Геббеля «Нибелунги» с точки зрения специфики конфликта и особенностей создания системы образов. В соответствии с этим ставятся следующие задачи:
1)Определить особенности теории драмы в эстетических воззрениях Ф. Геббеля, в частности взаимодействие традиции и новаторства в его творчестве;
2) Рассмотреть взаимосвязь трагедии и мифа в философско-эстетической мысли Германии конца XVIII-XIX вв. (от Шеллинга до Ницше);
3) Проанализировать конфликт свободы и необходимости в соотнесении с предшествующей Ф. Геббелю драматургической традицией конца XVIII- начала XIX вв.;
4) Выявить специфику конфликта в трагедии Ф. Геббеля «Нибелунги» в контексте творчества самого драматурга и его предшественников;
5) Исследовать систему образов трагедии Ф. Геббеля «Нибелунги» с точки зрения теории литературных архетипов.
Методологическую базу исследования составляют труды по теории немецкого романтизма: А. В. Карельского, А. А. Аникста, Н. Я. Берковского, В. В. Ванслова, А. С. Дмитриева, В. И. Грешных, В. М. Жирмунского, Ф. П. Федорова, Ф. Барта, Ф. Штриха, Р. Гайма, М. Дитриха, Б. Визе; по теории мифа и архетипа: К. Г. Юнга, Д. Кэмпбелла, Д. Фрэзера, К. Пинкола Эстес, Е. М. Мелетинского, В. Я. Проппа и других.
В работе использованы историко-биографический и сравнительно-типологический методы, а также методики исследования архетипов К.Г. Юнга, Е. М. МЄЛЕТИНСКОГО, К. П. Эстес.
В понимании термина поэтика мы опираемся на отечественную традицию: труды А. Н. Веселовского, А. А. Потебни, Г. И. Поспелова, В. Е. Хализева, Б. В. Томашевского, В. М. Жирмунского, С. С. Аверинцева, М. Л. Андреева, М. Л. Гаспарова и др., учитывая как синхронический, так и диахронический аспекты. В нашей работе оказалось необходимым обращение как к частной поэтике, которая описывает литературное произведение, создавая «модель» - индивидуальную систему эстетически действенных свойств произведения, так и к исторической поэтике, которая с помощью сравнительно-исторического метода выявляет общие черты поэтических систем разных культур, сводя их к общему источнику или универсальным закономерностям человеческого сознания. Кроме того с термином поэтика мы связываем, главным образом, особенности поэтического восприятия мира у конкретного автора, своеобразие его художественного мышления, проявляющиеся, учитывая специфику жанра трагедии, в первую очередь, в построении конфликта и системы образов произведения.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту: 1. Миф и трагедия в эстетических воззрениях Ф. Геббеля являют собой наивысший синтез, необходимый для отражения вечных законов бытия.
2.Теория драмы и художественная практика Ф. Геббеля, где следование классическим традициям сочетается с «предугадыванием» новых форм и методов, знаменуют собой особый переходный этап в развитии немецкой и западноевропейской драматургии.
3. Романтическое понимание мифа во многом предваряет теорию архетипов, вследствие чего обращение к мифологическому содержанию является одновременно обращением к архетипам. Взаимосвязь мифа и трагедии знаменует в теории романтизма стремление к восстановлению утраченной гармонии мира.
4. Основным трагическим конфликтом немецкой драматургии конца XVIII- начала XIX вв. становится конфликт свободы и необходимости в различных его модификациях.
5.Действие трагедии «Нибелунги» подчинено развитию главного конфликта свободы и необходимости, который реализуется на нескольких взаимосвязанных уровнях (философский, этико-религиозный, психологический) и определяет систему взаимодействия персонажей.
6.Система образов в трагедии Ф. Геббеля «Нибелунги» представляет особую, сочетающую как мифологические и литературные, так и психологические архетипы систему.
Научно-теоретическая ценность работы заключаются в том, что материалы и выводы исследования вносят вклад в изучение немецкой драматургии XIX века и восполняют пробел в отечественном литературоведении, касающийся исследования творчества Ф. Геббеля. Полученные выводы, уточнение перевода трагедии «Нибелунги», а так же обращение к еще не переведенным на русский язык письмам и дневникам писателя создают базу для дальнейшего исследования творческого наследия Ф. Геббеля.
Практическая значимость определяется тем, что материалы диссертации могут использоваться при чтении общих лекционных курсов по истории зарубежной литературы, а также спецкурсов по теории и истории немецкой драмы XIX века.
Апробация общей концепции работы, а также отдельных её аспектов состоялась на конференциях и семинарах различного уровня, в частности на 8-й Нижегородской сессии молодых ученых (Н.Новгород, 2003); XVI и XVII Всероссийских Пуришевских чтениях: Всемирная литература в контексте культуры (Москва 2004, 2005); I, II и III Поволжских научно-методических семинарах по проблемам преподавания и изучения дисциплин классического цикла (Н.Новгород, 2003, 2004, 2005); на семинаре молодых исследователей романтизма «Романтизм: грани и судьбы» (Тверь 2005); межвузовской конференции «Русско-зарубежные литературные связи» (Н. Новгород 2005).
Содержание диссертации нашло отражение в 9 публикациях.
Миф и трагедия в философско-эстетической мысли немецких романтиков
Романтическая эстетика - явление многогранное, формировавшееся непосредственно под влиянием художественной практики, и подходить к ее изучению можно с разных сторон.
Трагедия, наряду с мифом, в учении романтиков занимала высшее положение в иерархии эстетических ценностей. В исторических событиях и индивидуальных судьбах она должна была обнаружить и явить действие сил вечных, универсальных, противоречивых, движущих мироздание. Другая причина доминирования трагедии -реализованность идей в действиях ее героев. В основе концепции трагического лежала диалектика свободы и необходимости, намеченная еще Ф. Шеллингом и йенскими романтиками, а позднее разработанная Гегелем. В интерпретации Ф. Шеллинга трагедия противостояла эпосу, так как в нем герой и среда не различаются, свобода и необходимость, на конфликте которых основана трагедия, в эпосе еще представлены как совпадающие категории. Шеллинг определял сущность трагедии следующим образом: «борьба свободы и необходимости, где необходимость подкапывает волю и свобода подвергается нападению на собственной своей почве».1 Рассуждая об «Эдипе» Софокла, Ф. Шеллинг приходит к пониманию основы трагического конфликта как «спора человеческой свободы с силой объективного мира» . Весьма подробно пытаются определить суть трагедии и братья Шлегель. Фридрих Шлегель идет через осознание человеческой природы, ибо человек для него - смесь «чистой самости и чуждой сущности, которая противоположна ему по натуре и вносит в его собственную природу «судьбу» как некий факт материального мира». Таким образом, Ф. Шлегель конфликт с судьбой возводит в основной принцип построения трагедии. Август Вильгельм Шлегель приводит много определений трагедии в своих лекциях по эстетике 1789-1799 годов. Наиболее емким, на наш взгляд, является следующее: «Трагедия - непосредственное изображение действия, в котором спор между человечеством и судьбой разрешается в гармонию»3. Кроме того, А. В. Шлегель полагал, что драма должна быть резким выражением народности. Внутренняя свобода и необходимость - вот два крайних полюса в мире трагического. Каждая из этих идей выражает себя только перед лицом противоположности.4 «Таким образом, - пишет А.Шлегель, - причина, по которой трагическое не должно отступать и перед самыми суровыми и мрачными картинами, состоит в том, что невидимые духовные силы могут измеряться тем сопротивлением, которое они оказывают внешней чувственно измеримой силе». Итак, приведенные выше определения дополняют друг друга и обрисовывают главный философский конфликт трагедии. Он заключается в синтетическом характере борьбы свободы и необходимости, которая воплощается в человеческой воле и судьбе и отражает процесс исторического развития человеческого общества. Однако поскольку литература и искусство эпохи романтизма впервые
поставили для себя новую задачу - «создать теорию, способную отразить весь комплекс вопросов бытия человека, природы и всей вселенной (универсума)» . Желание обрести утраченную гармонию мира привлекает внимание многих писателей к мифу, воплощенному в античной трагедии, которая воспринимается как образец цельности бытия. Трагическая форма не только естественно подходила мифу и наглядно раскрывала его различные смыслы, но и союз мифа и трагедии отвечал романтическому идеалу творческого взаимодействия (синтеза), а также вовлекал зрителя в творческий акт, заставляя его пройти вместе с героями путь очищения и посвящения, приближая тем самым к желаемой гармонии, поскольку трагическое, по мнению романтиков, было «одно из модификаций самого возвышенного».
Литературная теория, основывавшаяся на идеалистических учениях от Канта до Фихте, стремилась не только объяснить, но и преобразовать мир средствами художественного творчества и носила во многом философско-эстетический характер. Видимо, с этим связано и то, что основными принципами стали принцип мифологической типизации и принцип историзма, которые легли в основу фольклористкой деятельности романтиков, их интереса к национальному прошлому.
Однако, как отмечает Ф.де Ла-Барт, «литературному культу старины и народной песни предшествовал ряд научных работ в этом направлении еще во второй половине XVIII века. Так, швейцарец Малэ, профессор литературы в Копенгагене, изучил древнюю скандинавскую поэзию и познакомил с нею европейское общество в своём «Введении в историю Дании» (1755г.) и в книге «Памятники мифологии и поэзии кельтов» (1756), он также переводит «Эдду», а Бодмер и Брейтингер открывают в
Париже сборник стихотворений миннезингеров, Бодмер переводит и пересказывает Нибелунгов, издает Парсифаля» .
Кроме того, в трактате «О зарождении и распространении первичных религиозных представлений» (1768) Гер дер заявляет, что задался целью «выяснить дух поэтических преданий подобно тому, как Монтескье выяснил дух законов»2. По Гердеру, поэзия - первичный вид истории, а древние поэтические памятники - это Библия и поэмы Гомера, которые представляют, по его мнению, свод «эпических легенд». Несмотря на эти примеры, только в деятельности романтиков национальный фольклор и мифология обретают второе рождение.
В Германии этот интерес был свидетельством формирования национального самосознания. «Народная культура, - пишет Н.Я.Берковский, - фольклор... нужны были у романтиков не для ухода в архаику, а ради того же обновления. Самое древнее у них нередко становилось самым новым, укреплялось в новом»3. Первичное должно было намечать дорогу к позднейшему, указывать на современную Германию и Германию новую. Поэтому социальные, нравственные и философские проблемы современности переплетаются с мифологическим материалом. Фольклористская деятельность романтиков раскрыла и новые возможности в развитии поэтических средств.
Конфликт свободы и необходимости в немецкой драме конца XVIII- начала XIX вв
Данный параграф исследования посвящен проблеме трансформации конфликта свободы и необходимости в немецкой трагедии. Безусловно, мы затрагиваем не все виды романтической драмы, а лишь те, которые отражают наиболее яркие этапы преобразования данного конфликта, и оказавшие влияние на творчество Ф. Геббеля. Так, например, мистериальная драма не является предметом нашего изучения (несмотря на то, что у Геббеля есть произведение подобного жанра - «Геновева»). Религиозный конфликт в подобных драмах, в общем, является также модификацией конфликта свободы и необходимости и сводится к подчинению свободной воли божественному промыслу и постижению его посредством испытаний и сомнений, которые преодолевает герой. За пределами нашей работы остается историческая трагедия (за исключением тех произведений, которые продолжают развивать идеи «трагедии рока»), поскольку разрешение конфликта в них зависит в первую очередь от концепции истории драматурга. Современные Ф. Геббелю произведения подобного жанра не оказали значительного влияния на творчество Ф. Геббеля, который был приверженцем античной драматургии, а также трагедий Шиллера, Гете, Клейста и весьма холодно, например, он отозвался о лучшей исторической трагедии Х.Д. Граббе «Наполеон, или Сто дней»: «У читателя возникает ощущение, что армией командует фельдфебель: шума хоть отбавляй, но мало понятно, что значит сей шум. Я не разделяю убеждения, что великому писателю просто невозможно достойным образом запечатлеть события недавнего прошлого; но уж в том, что полуталантам тем менее пристало браться за такой материал, я глубоко убежден». Гораздо ближе Геббелю оказалась «Смерть Дантона» Г. Бюхнера, которую он назвал порождением
1 Гсббсль, Ф. Избранное в 2 т. /Ф. Геббель..2.-М: Искусство, 1978- С.430-431. революционной идеи, в котором видится сила творца. Однако эти размышления Геббель заканчивает категорическим приговором современной ему исторической трагедии: «Большинство исторических драматургов дают вместо исторических личностей пародии на них»1. Единственными произведениями самого Геббеля на исторические сюжеты становятся трагедии «Агнесса Бернауэр» и «Димитрий», которые представляют особый исследовательский интерес, несмотря на весьма вольную интерпретацию истории автором. В данной работе мы уделим внимание произведениям Гельдерлина, братьев Шлегелей, Клейста и жанру «трагедии рока» и проследим их взаимосвязь с драмами Геббеля, в частности с его трагедией «Нибелунги».
Обратимся же к трагедии Ф. Гельдерлина «Смерть Эмпедокла» (1799-1800гг.). Произведения Фридриха Гельдерлина проникнуты поиском слияния человека с природой и ее стихиями: всепоглощающим и чистым Огнем, многообразной и богатой Землей, вечно бегущей и меняющейся Водой и овевающим мир Воздухом. Как отмечает И. И. Гарин: «Основа его (Гельдерлина) лирики - миф, но не грядущий миф Ницше. Гельдерлин чтит Гею, а не Зевса-громовержца, ибо ему претит безграничная сила и титаническое могущество»2, поэтому поэт отвергает первоначально разрабатываемый им в «Смерти Эмпедокла» конфликт между философом и богами, которым он бросил вызов. Эмпедокл в понимании драматурга не должен быть титанической личностью, подобной Прометею. Гельдерлин стремится показать трагедию гения, пожелавшего возвыситься над природой, но не культура преобразует природу, а природа - культуру. Так у Гельдерлина есть миниатюра «Природа и искусство - Сатурн и Юпитер», в которой поэт призывает углубиться в необработанную материю, в мифологические глубины природы, в доисторическую дикость Сатурна, противопоставленную цивилизованности Юпитера, в противном случае поэзия будет оставаться поверхностной и убогой. В. Виндельбанд, говоря о формировании поэтических и философских воззрений Гельдерлина, помимо влияния натурфилософии Спинозы, подчеркивает, что «и еще одна мать, прекрасная природа его родины, влияла на него, и в юношеской душе неизгладимо запечатлелось волшебное очарование жизни природы». В трагедии «Смерть Эмпедокла» речь идет о космосе, месте человека в природе, об их соотношении, о непреодолимости природных законов и о поражении восставших против них. Новаторство Гельдерлина здесь, в первую очередь, не в герое-философе, они появлялись и раньше в драматических произведениях, а в том, что природа становится не фоном действия, а предметом, образом, ради которого оно совершается. Отсюда во многом и несценичность этой драмы, так как большее место занимают философские размышления о правильном понимании и отношении человека к природе.
Германо-скандинавские архетипы в художественной структуре трагедии
Прежде чем обратиться к анализу системы образов и специфики конфликта в трагедии Фридриха Геббеля «Нибелунги», на наш взгляд, необходимо выявить особенности интерпретации драматургом сюжета Нибелунгах.
При создании своей трагедии Ф.Геббель использовал в основном немецкую версию сказаний о Нибелунгах, однако автор не всегда придерживался версии германского эпоса «Песни о Нибелунгах» (ок. 1200г.) в трактовке образов, и часто его интерпретация оказывается ближе к песням «Старшей Эдды» (IX-X вв., записаны в ХШв.), хотя нам не известно, были ли они знакомы писателю или это было интуитивное постижения глубинной сущности образов древних героев.
Цикл Нибелунгов восходит с одной стороны к готско-бургундским или франкским сказаниям об Ерманарихе, Аттиле, которые, безусловно, имеют историческую основу; а с другой стороны - к франкским сказаниям о Зигфриде (исландский Сигурд).
Известный исследователь германского эпоса А.Хойслер считал, что не стоит преувеличивать мифологические элементы в эпосе. Он объяснял это тем, что связь с Вотаном-Одином, валькириями и другие мифологические элементы сказания о Сигурде и Волсунгах являются особенностями скандинавской традиции, связанной с воинской религией эпохи викингов «поздней мифологической романтикой скандинавского Севера».1 Кроме того, по мнению Хойслера, эпос не очень богат и историческими элементами. Исследователь признает присутствие сказочных мотивов в изображении детства Зигфрида и обретения им «роговой оболочки», однако отмечает и возможность более позднего заимствования из сказочных сюжетов. Для А.Хойслера источником героического эпоса является совокупность элементов сказочных, мифологических, исторических, а также элементов местных преданий и анекдотов.
Наиболее известные и распространенные мнения о происхождении образа Зигфрида привел Е.М. Мелетинский в своей книге «Эдда» и ранние формы эпоса» . Одна из менее известных и обоснованных версий связывает смерть Зигфрида с убийством в 524 году при бургундском дворе королевича Сигерика, сына Сигимунда. Убийство совершается по приказу отца-короля, подстрекаемого своей женой, мачехой Сигерика. Эти события предшествуют падению второй бургундской державы.
Другая версия отождествляет Зигфрида с франкским королем Зигибертом, который в 565 году женился на испанской, остготской принцессе Брюнхильд, участвовал в распрях с братьями, был убит в 575 году, по наущению жены, бывшей наложницы брата Хильпериха. Эту версию подкрепляют летописные свидетельства вражды Брюнхильд и Фредегоны. Однако во время сватовства Зигиберта в качестве свата ездил в Толедо его приближенный - Гого, который был потом оклеветан перед королем и убит, чему не соответствует дата его смерти 581 год, если учесть, что сам Зигиберт умер за 6 лет до этого. Имеются и другие любопытные детали, позволяющие проводить сопоставления со сказаниями, однако эти сопоставления приводят к парадоксам: чтобы получить параллель со сказаниями, нужно Зигиберта отождествить с Гунтером, а Гого - с Зигфридом, а историческую Брюнхильд с эпической Кримхильдой.
Еще одна версия, которую приводит Е. М. Мелетинский в своей книге, была выдвинута немецким исследователем О.Хефлером, связавшим сказание о Зигфриде-Сигурде с культовыми новогодними играми, известными у разных народов. В борьбе Зигфрида с драконом он видел героико-мифический символ реального исторического события битвы германцев во главе с Арминием против римлян в Тевтобургском лесу (9 год н.э.)
Наиболее убедительно, по мнению Е.М. Мелетинского, связывать сказания о Зигфриде со сказками: но не с отдельными сказочными мотивами, как это делал Хойслер, а с целыми сюжетами. Например, можно провести сравнение со сказками о юном силаче и его приключениях. Однако недостаток подобной гипотезы, по мнению отечественного исследователя, заключается в том, что пришлось бы возводить древние эпические сказания к отдельным сюжетам европейской сказки, которые, вероятно, оформились в более позднее время.
