Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Поэтика периода "рити" и санскритская классическая поэтика: специфика развития поэтики на брадже в XVII в. 12
1.1. Санскритская классическая поэтика: основные тенденции развития и приоритеты в исследовании поэзии... 15
1.1.1. Общие этапы развития 15
1.1.2. Структура трактатов классического периода 17
1.1.3. Задачи трактатов о поэзии классического периода. О назначении поэзии 20
1.2. Поэтика периода "рити": условия и этапы развития в XVII в., основные черты 23
1.2.1. Задачи и специфика поэтических трактатов периода "рити" 26
1.2.2. Основные трактаты XVII в., посвященные системе аланкар: краткая характеристика 31
1.3. Трактат Бхушана "Шивбхушан" и его место в поэтической традиции XVII в 38
Глава II. Шабда-аланкары в санскритской поэтике и поэтике "рити" XVII века 47
II.1. Шабда-аланкары в санскритской классической поэтике 47
ІІ.2. Шабда-аланкары в поэтике "рити" 61
Глава III. Артха-аланкары в поэтике периода "рити" 81
III.1. Группа украшений, основанных на сравнении 85
III.2. Группа аланкар, основанных на противоречии и на причинно-следственных отношениях 106
III.3. Другие группы смысловых украшений 124
Заключение 147
Список использованных источников и литературы 149
- Структура трактатов классического периода
- Шабда-аланкары в санскритской классической поэтике
- Группа украшений, основанных на сравнении
Введение к работе
Период "рити" (XVII - сер. XIX вв.) в поэзии на диалектах хинди индийского средневековья имеет большое значение в истории развития литературной традиции хинди как этап оформления этой традиции и формального воссоединения ее с классическим санскритским литературным каноном. С одной стороны, этот этап можно рассматривать как итоговый, вобравший в себя многочисленные характерные черты, воспринятые поэзией на новоиндийских диалектах из традиции санскритской литературы и, вместе с тем, отразивший все новые тенденции, сложившиеся в поэзии хинди за несколько столетий ее развития. С другой стороны, этот период служит своего рода завершением "канонической" стадии формирования литературы хинди, переходным этапом, выявившим в традиции поэтического творчества внутренние предпосылки к новому развитию в культурном и историческом контексте нового времени. Сложный комплекс условий, соединивший в себе как внутренние, традиционные, так и внешние, иноземные влияния, породил достаточно своеобразное литературное направление, чрезвычайно интересное для исследования. Тем не менее, поэзия именно этого периода оказалась наименее изученной в российской и западной индологии и до сих пор остается своего рода "белым пятном". Причина этого коренится в сложившемся, вероятно, еще в XVIII в. представлении о том, что поэзия периода "рити" знаменует собой период упадка в индийской литературе, поэтика "рити" - явление заимствованное, и даже поэзия этого времени имеет формализованный, искусственный и потому - несамостоятельный характер. Тем не менее, подобное суждение, не основанное на сколько-нибудь планомерном и серьезном исследовании, можно назвать только предрассудком.
В силу этого главную цель нашей работы мы видели в том, чтобы методическим путем выявить факторы и основания для литературоведческой оценки поэтического творчества авторов и произведений этого периода, которая в дальнейшем позволила бы вынести более обобщенные суждения о месте и роли поэзии эпохи "рити" в процессе становления и развития литературы хинди.
В качестве исходного материала для исследования нами был взят трактат поэта XVII в. Бхушана "Шивраджбхушан" ("Шивбхушан"), посвященный описанию канона поэтических украшений (аланкар), разработанного в санскритской поэтике. Это сочинение вызывает особый интерес прежде всего потому, что оно в значительно меньшей степени, нежели произведения других авторов XVII в., несет на себе отпечаток зависимости от классических трудов по поэтике и в своей иллюстративной части более полно и непосредственно отражает черты живой традиции поэтического творчества на брадже в ее естественном развитии.
В ходе нашей работы мы пришли к заключению, что причиной недостаточной изученности позднесредневековой поэтики является, в частности, отсутствие действенной методики сопоставительного анализа поэтических украшений, которая учитывала бы специфику сложившегося в Индии канона фигур поэзии. Ввиду этого одной из технических задач, которую нам надлежало решить, явилась задача выработки рабочего метода исследования на основе изучения системы описания поэтических фигур в санскритской теории поэзии с учетом ее исторического развития. В основание выработанной нами методики были положены понятия формальной структуры (принципов построения) аланкар и их функции, т.е. той практической роли, которую данные фигуры выполняют в поэтическом высказывании. Далее эта методика была применена нами для сравнительного анализа описанных и проиллюстрированных в трактате "Шивбхушан" поэтических украшений с аналогичными фигурами, представленными в сочинениях других поэтов "рити" XVII в., и с рядом материалов из санскритских поэтологических сочинений.
Таким образом, в работе решаются следующие задачи:
выработка результативной методики, отражающей специфику системы индийского канона поэтических украшений и пригодной для сопоставительного анализа отдельных фигур в синхроническом и диахроническом аспектах;
выявление на основе анализа теоретического и иллюстративного материала характерных черт строения и особенностей трактовки отдельных фигур в "Шивбхушан" в сопоставлении с другими авторитетными трактатами на брадже XVII в. и в сравнении с правилами санскритского канона;
общая характеристика трактата Бхушана, его специфических черт, определение места творчества Бхушана в контексте развития поэтической и поэтологической традиции на диалектах хинди в рассматриваемый период;
определение общих тенденций в поэтике и поэзии на брадже в период ее складывания XVII в. на основе проделанного исследования.
Постановка таких, довольно разных по своему исходному материалу, но взаимосвязанных задач определила структуру представления хода и результатов исследования в данной работе. В первой главе дается общая характеристика периода "рити", основных рассматриваемых нами трактатов, посвященных поэтическим украшениям, и задач этих сочинений в сравнении с теми целями, которые ставили перед собой теоретики санскритской поэтики классического периода. Здесь же кратко прослеживаются этапы развития санскритской классической теории и выделено место в ней концепции поэтических украшений. Вторая глава посвящена рассмотрению словесных поэтических украшений (шабда-аланкар): в первой части главы внимание уделено основным принципам строения и функциональной роли словесных фигур в поэтическом тексте на основе разбора теоретических положений и примеров из санскритской поэтики; далее, во второй части, мы переходим к разбору теоретического и поэтического материала трактата "Шивбхушан" с целью выявления специфики отраженных в нем черт развития шабда-аланкар в поэзии на диалектах хинди. Третья глава отражает результаты, полученные на основе примененной нами методики в ходе исследования смысловых фигур (артха-шшнкар), описанных в трактате Бхушана, в сопоставлении с соответствующим материалом в сочинениях других авторов XVII в. и санскритских трактатах. Для удобства структурного представления исследовательского материала используется сложившаяся на позднем этапе в санскритской поэтике система распределения украшений по рубрикам, построенная на основе сходства принципов строения аланкар и типа отраженного в них поэтического замысла. Такой порядок изложения позволил в более наглядной форме представить ход проделанного нами исследования, по мере необходимости широко привлекая сопоставительный материал. В заключении работы в общем виде сформулированы выводы.
Кроме этого в работе имеются два приложения: первое, справочного характера, дает описание основных поэтических размеров, упоминаемых в тексте. Второе приложение содержит комментированный перевод трактата Бхушана "Шивбхушан" с объяснением исторических и мифологических имен, названий и событий, описываемых в стихах трактата. Перевод осуществлен с критического издания Вишванатхапрасада Мишры [Шбх], вышедшего в свет в 1949 г.
Трактат "Шивбхушан" впервые был опубликован около 1888 г. в Пуне под редакцией Ш.Пандуранга и Ранаде, в основу этого издания были положены рукопись из библиотеки княжества Джайпур и рукопись из собрания частного коллекционера Говинда Гиллабхаи. Еще два издания трактата вышли в 1890 г., под редакцией исследователя из Деканского колледжа Джанардана и Дургапрасада Шастри, и в 1894 г. в Лакхнау, с комментарием П.Сухане, ученого из Джабалпура. Последнее издание в дальнейшем было перепечатано в Калькутте издательством "Бангаваси пресс" и, позднее, издательством "Венкатешвара пресс". На основе этих изданий и рукописного экземпляра "Шивбхушан" из собрания Кришнабихари Мишры (датированного 1887 г.) в конце 1910-х годов братьями Мишра ("Мишрабандху") было подготовлено более солидное комментированное издание сочинений Бхушана [77], в которое, кроме трактата "Шивбхушан", вошли составленные в XIX в. собрания его отдельных стихов "Шивабавани" и "Чхатрасала-дашака". Критическое издание В.Мишры разработано на основе наиболее ранней из всех имеющихся в наличии рукописей (и одной из наиболее полных версий), согласно датировке переписчика, относимой к 1761 году. В нем были учтены разночтения и отдельные дополнительные стихи, встречающиеся в рукописях, изданных братьями Мишра, более ранних изданиях, а также в неизданной рукописи из княжеской библиотеки в Бенаресе, датированной 1843 г.
Помимо этого для аналитического сопоставления трактата Бхушана с поэтологическими сочинениями его предшественников и современников в XVII в. нами были использованы в качестве источников трактаты Кешавдаса "Кави прия" [Кави прия] и "Расика прия" [Расика прия], Джасванта Синха "Бхашабхушан" [Бхашабхушан] в критическом издании, также подготовленном В.Мишрой, и Матирама "Лалит лалам" [Лалит лалам] в критическом издании О.П.Шармы. Кроме этого, мы опирались на некоторые сочинения на диалектах хинди более ранних поэтов индийского средневековья: "Притхвирадж-расо" Чанда Бардаи [Притхвирадж-расо] (на яз. дингал), "Падмават" Джаяси [Падмават] и "Рамачаритаманаса" Тулсидаса [Рамачаритасманаса] (последние два - на яз. авадхи).
Всестороннее изучение поставленной проблемы потребовало обращения к традиции поэтики на санскрите, прежде всего, непосредственно к классическим трудам, посвященным рассмотрению аланкар, таким, как трактаты Бхамахи [КАБ], Дандина [КАД], Удбхаты [КАСС], Руйяки [АС] и Аппайи Дикшиты [КААД], а также к сочинениям Анандавардханы [ДАА] и Мамматы [КП], как наиболее значительным трудам, отражающим воззрения другой школы.
История развития санскритской поэтики и ее основные теоретические принципы получили достаточно подробное освещение в работах современных индийских ученых и зарубежных исследователей. Наибольший интерес к этой тематике, в значительной степени опиравшийся на труды и переводы исследователей начала XX в. - Г.Якоби [51], Й.Нобеля [57] и др., - начал проявляться с середины прошлого столетия. Крупным обобщающим трудом, представившим полный свод сведений о санскритской поэтике, датировке трактатов, основных направлениях развития поэтологической мысли и философских и лингвистических основаниях различных концепций, явилась двухтомная "История санскритской поэтики" С.К.Де [46], впервые изданная в 1923 г. Впоследствии вышли другие труды этого автора [45; 47; 48]. Однако, при всей энциклопедической широте исследований, составивших основу этих работ, они несвободны от некоторой предвзятости в оценке их автором ряда аспектов санскритской теории поэзии, в частности - что для нас важно -значения и роли в ее системе поэтических украшений. Таким же преимущественным вниманием к наследию более поздних школ санскритской поэтики отличаются воззрения другого крупного индийского исследователя С. Чаудхари [65; 66; 68], автора ряда монографий, раскрывающих историю становления всех категорий индийской теории поэзии. В работах этого ученого дается четкий концептуальный анализ роли и вклада в их развитие отдельных теоретиков поэзии, соотнесение друг с другом их взглядов, однако, теория украшений рассматривается и оценивается в них с позиций основателей и разработчиков позднейших теорий расы и дхвани. Иную точку зрения демонстрируют труды Э.Джероу, в частности, его известная работа "Словарь индийских фигур речи" [49], полностью посвященная описанию аланкар, исследованию их роли и места в традиции санскритской поэтики, их классификации на основе анализа их структуры. Тем не менее автор, по всей видимости, ориентируется в своем анализе преимущественно на определения и отраженную в них формальную структуру поэтических фигур, что привело к недооценке функционального значения аланкар и, соответственно, к недостаточному освещению их выразительности в поэтическом применении. Тема исторического развития отдельных фигур поэзии, изменения их интерпретации у разных санскритских теоретиков также затронута в работе Э.Джероу, но требует, на наш взгляд, дальнейшего, значительно более подробного исследования.
Многочисленные работы 50-70-х годов XX в., посвященные как общему рассмотрению санскритской поэтологической традиции, так и изучению ее отдельных существенных аспектов, такие, как труды С.К.Де [45; 46; 47; 48], Э.Джероу [49], В.Рагхавана [42; 61], М.-К. Порше [60], К. Чайтаньи [42; 43], К.Кришнамурти [54] и другие, представляют собой безусловно важные исследования, заложившие основу для дальнейшей разработки ряда проблем, связанных с осмыслением индийской древней и средневековой эстетической традиции, ее сопоставлением с традицией поэзии на новоиндийских языках и развитием эстетической мысли других народов.
Тема изучения санскритской классической поэтики привлекала внимание и российских востоковедов; исключительно важным для нас явилось знакомство как с наиболее ранним отечественным исследованием основных концепций санскритских поэтологических школ Ф.И.Щербатского [38], так и с рядом вышедших в 60-70-х годах статей, монографий и переводов Ю.М.Алихановой [2; 3; 4], В.В.Иванова [22], И.Д.Серебрякова [31; 32], П.А.Гринцера [16; 17; 18] и других. Ценный вклад в российскую индологическую науку представляют переводы некоторых важнейших санскритских трактатов о поэзии на русский язык, в частности, перевод трактата "Дхваньялока" Анандавардханы, изданный Ю.М.Алихановой [5], и перевод одной из глав трактата Бхамахи "Кавьяланкара", подготовленный Э.Н.Темкиным [33]. Оба эти перевода, снабженные полным аналитическим комментарием и исследовательскими статьями, рассматривающими вопросы концептуального характера, имеют первостепенную важность для нашей работы и служат основой для интерпретации поэтологической терминологии и трактовки многочисленных спорных проблем санскритской теории поэзии. Важную роль в истории изучения индийской эстетической традиции в России сыграла монография П.А.Гринцера [17], обобщившая в себе взгляды различных современных исследователей санскритской поэтики, принятые в настоящее время. Вместе с тем, данный труд очень ясно показывает и недостатки современного исследовательского подхода, связанные с неуместным или лишенным должных оговорок перенесением сложившихся в западной науке теорий, трактовок и терминов на материал традиции, развившейся в иной культуре. Предвзятость в оценках исследователя, заранее вооруженного готовыми, но недостаточно гибкими концепциями, сказалась и в самой работе П.А.Гринцера.
В настоящее время интерес к проблематике индийской эстетической мысли в значительной степени угас, и за последние годы мы можем упомянуть лишь одно интересное и крупное издание, подготовленное Н.П.Гринцером и П.А.Гринцером [18] и посвященное вопросам сравнительно-типологического анализа древнейших поэтических представлений, концептов и генезиса теоретической поэтики в древней Греции и Индии, что, безусловно, является новым подходом к исследованию данной темы.
В отличие от наследия санскритской классической поэтики, индийская средневековая поэзия и поэтика на диалектах хинди является областью, весьма мало изученной как в европейском, так и в российском литературоведении. Прекрасное начало, положенное в конце XIX в. рядом работ Г.Грирсона [50], к сожалению, так и не смогло пробудить действительного интереса в западной науке собственно к поэтологическому анализу новой поэзии и к проблемам поэтики "рити". В отечественном востоковедении большое значение для изучения средневековой традиции литератур на диалектах хинди имели и сохраняют труды и переводы А.П.Баранникова [10; 11], Н.Б.Гафуровой [15; 23], Н.М.Сазановой [29], Ю.В.Цветкова [35; 36], В.И.Балина [8; 9], характеризующие творчество ряда крупнейших поэтов и направлений в поэзии хинди XI-XVI вв. Тем не менее, лишь одна статья В.А.Вишневской "Поэзия рити (постановка проблемы)" [12] в общем плане затрагивает вопросы, связанные с новоиндийской поэтикой и творчеством основных ее представителей. Значительным достоинством этой работы является то, что в ней сделана попытка опровергнуть сложившийся в европейской индологии взгляд на средневековую поэтику хинди как на литературу вторичную и не заслуживающую серьезного внимания. Помимо этого краткий раздел о средневековой поэзии "рити" содержится в общей обзорной работе Е.П.Челышева [37], и небольшая обзорная статья польского востоковеда Т.Рутковской "Канон и значение литературного произведения (В защиту литературы рити)", была опубликована в одном из отечественных сборников [28].
В Индии интерес к наследию средневековых литератур на диалектах хинди пробудился в конце XIX в., с первых шагов формирования индийской литературоведческой школы. Большое значение для этого процесса имели труды братьев Мишра, объединенные в их известной работе "Мишрабандху-винод" [74]. Они же в начале XX в. издали комментированное и снабженное исследовательской статьей собрание стихов Бхушана, на подготовку которого ушло около пяти лет. В 1920 г. впервые была опубликована ставшая классической работа Рамачандры Шуклы "История литературы хинди" [82], характеризующая основные периоды и литературные источники средневековья. Мы в значительной мере ориентировались в нашем исследовании и на позднейшие труды индийских литературоведов и историков литературы, освещающие в целом развитие средневековой литературы хинди [52; 70; 71; 80; 83; 90; 93] и дающие не только богатый фактический материал, но, также, раскрывающие методологические основы литературоведческих исследований, принятые в индийской науке. Большое значение имело для нас обращение к работам известных индийских ученых Хазарипрасада Двиведи [69], Намвар Синха [85], Сатьядживана Варммы [94], Шьямасундара Даса [83], В.В.Триведи [91], М.Менария [72], Р.П.Чатурведи [64], Д.С. Бхати [63] и др., посвященных творчеству отдельных авторов различных периодов средневековья и рассмотрению отдельных произведений, а также труды Дхирендры Вармы [92], Намвара Синха [84], Р.П.Синха [86], исследующие историю развития средневековых диалектов хинди, вопросы преемственности и связи литературы хинди с раннесредневековой поэзией на языках апабхранша. Немалый вклад в изучение собственно литературы периода "рити" внесли известные монографии Бхагиратхи Мишры [75; 76], обобщившие накопленный по этому периоду литературоведческий материал и рассматривающие творчество различных поэтов по разделам, согласно разработанной автором системе. Следует все же заметить, что принятый в данных работах и характерный для всей индийской литературоведческой школы метод делает эти исследования несколько односторонними, уделяющими внимание только традиционно выделяемым аспектам поэтических произведений.
Чрезвычайно интересным для нас явилось, также, исследование С.Чаудхари [66], впервые, насколько нам известно, сделавшего попытку научно сопоставить поэтику "рити" с системой классической санскритской поэтики. Эта работа, тем не менее, не свободна от недостатков: в ней четко и последовательно изложены основы классической поэтики, но разделы, посвященные поэтике "рити", предстают в виде разрозненных статей, рассматривающих отдельные стороны творчества лишь некоторых авторов. Исследователь оценивает поэтологическую традицию "рити" со строгих теоретических позиций санскритской науки о поэзии, что очевидно мешает ему признать в поэтике "рити" какие-либо элементы развития. К сожалению, подобной узостью взгляда с позиции носителя классической традиции отличается и другой, чрезвычайно известный и авторитетный ученый Вишванатхапрасад Мишра, автор критических статей и комментариев к изданиям трактатов Бхушана [79] и Джасванта Синха [78]. Хотя, нельзя не отметить обширнейшую исследовательскую работу, чрезвычайно педантично и строго проделанную этим автором в отношении изучения биографии и творчества указанных поэтов. Немало исторического, литературоведческого и фактического материала содержат монографии Виджаяпала Синха, посвященные творчеству Кешавдаса [88; 89], и работа Трибхувана Синха, рассматривающая творчество Матирама [87]; эти авторы упоминают, также, о Бхушане и в некоторых аспектах проводят сопоставление трактата "Шивбхушан" с сочинениями его современников. Однако, использованные учеными традиционалистские методы исследования, на наш взгляд, в достаточной мере исчерпали себя, и данным трудам недостает более планомерного и нейтрального подхода к сопоставительному анализу, который позволил бы сделать обобщенные выводы. К сожалению, еще три известные нам работы индийских литературоведов Бх. Дикшиты, Кишорилала Гупты и Бхагавандаса Тивари, посвященные Бхушану и его непосредственному окружению, которые были изданы в Индии в 1950-60 годы, оказались для нас недоступными ввиду ограниченного тиража их издания.
Кроме указанной литературы в нашей работе используется исследовательский и научный материал, получивший отражение в трудах крупнейшего российского индолога Т.Я.Елизаренковой [19; 20], а также С.Л.Невелевой [25]; помимо этого, в качестве методологической основы и источников сопоставительного материала мы опирались на труды Г.П.Щедровицкого [38], Р.Якобсона [40], В.Жирмунского [21], М.Л.Гаспарова [14], Н.Д.Арутюновой [7], С.С.Аверинцева [1] и других отечественных авторов.
Практическая значимость данной работы определяется, в первую очередь, чрезвычайно слабой изученностью указанного важнейшего этапа в истории развития литературы хинди в российской и зарубежной индологии. Результаты работы могут быть использованы при чтении университетских курсов по средневековой литературе хинди, составлении учебных пособий и хрестоматий по средневековой поэзии на диалектах хинди и т.п., а также для дальнейшего научного исследования поэзии хинди, этапов ее становления и собственно поэтики периода "рити".
На основании исследования, отраженного в данной работе, в настоящее время автор представленной диссертации разработал и читает расширенный курс (с параллельным чтением текстов источников) истории средневековой литературы хинди. Апробация работы и отдельных ее тематических частей была осуществлена на различных международных и университетских конференциях, где автором были прочитаны следующие доклады: "Метафора в построении аланкарьГ (апрель 1998 г.), "Различие между классической санскритской поэтикой и поэтикой "рити" (апрель 1999 г.), "Анупраса и ямака в поэтике "рити"(апрель 2001 г.), "Ньяя" в индийской позднесредневековой поэтике" (апрель 2002 г.), - все на ежегодной международной конференции индологов "Зографовские чтения"; "Средневековые поэтические диалекты хинди. Проблемы преподавания" - на Международной конференции по проблемам преподавания индологических дисциплин в университете (сентябрь 1998 г.); "Новый миф о Шиваджи у Бхушана" - на ежегодной научной сессии СПбФ ИВ РАН (декабрь 1999 г.) и другие, а также сделан ряд сообщений на кафедре Индийской филологии по теме диссертационной работы.
Результаты проделанного исследования были отражены в следующих публикациях:
1. Цветкова СО. Метафора и функция "вторичного означения" слова в древнеиндийской грамматике и поэтике // "Юрьевские чтения". Материалы междисциплинарной конференции молодых филологов. - Вып. 1. - СПб.: Издательство СПбГУ, 1999. - С.47-49.
2. Цветкова СО. Поэтическая метафора и "транспозитивная функция" слова в индийской поэтике // Материалы научной конференции Восточного факультета, посвященной 275-летию Санкт-Петербургского университета, 8-9 апреля 1999 г. -СПб., 1999.-С. 112-114.
Структура трактатов классического периода
Традиция построения классических санскритских трактатов о поэзии выработала более или менее определенную структуру, включавшую в себя ряд обязательных элементов: часть из них носила практический характер, а часть использовалась главным образом для раскрытия теоретических установок автора поэтики или для указания принадлежности его к той или иной поэтологической школе. "Теоретическую" часть составляли обычно рассуждения о целях и назначении поэзии (kavya-prayojana), ее источниках (kavya-yonayah), а также о качествах и разнообразных познаниях, которыми должен обладать поэт (kavya-hetu или kavya-karana), о принципах членения поэзии по форме, языку и жанрам и т.п. Помимо этого разными авторами в разном объеме обсуждались вопросы принципиального характера, среди которых одно из первых мест занимала формулировка определения поэзии, описание ее специ фики и основных черт, "тела" и "души", составляющих ее сущность. В зависимости от взглядов, исповедуемых автором, большее или меньшее внимание уделялось рассмотрению достоинств (guna) и недостатков (dosa) поэтического языка, стилей (riti) и манер (vrtti) поэтической речи, теоретическому обоснованию роли аланкар, их классификации, теории поэтической расы, дхвани и др. [17, с. 9-12]; [46, II, с. 39-47 и ел.].
Практические разделы традиционно представляли собой непосредственную разработку тех аспектов, которые тот или иной автор выделял в качестве существенных для поэзии (аланкары, гуны, расы, дхвани и пр.); эти разделы строились из определений, даваемых видам и разновидностям или способам передачи таких аспектов (нередко - с прозаическими пояснениями), и примеров-иллюстраций к ним. В данном случае мы ограничиваемся обзором трактатов, посвященных рассмотрению аланкар. В структуре их практических разделов и порядке перечисления видов поэтических украшений не прослеживается общей, единой для всех системы, за исключением традиционного разделения всех фигур поэзии на шабда- и артха-аланкары (словесные и смысловые украшения), рассмотрению которых обычно посвящались отдельные главы трактатов.
Некоторые авторы делали попытку выработать свою классификацию артха-аланкар, размещая их систематизированно по разделам (Рудрата, Руййяка и др.), у других видимая система отсутствует. Тем не менее, почти все авторы считали необходимым обозначить хотя бы общий принцип, лежащий в основе построения всех смысловых украшений, или выделить главное среди них, от которого так или иначе зависят все остальные. В частности, Бхамаха, провозгласивший главным принципом всех украшений поэзии вакрокти, или "непрямое высказывание", видимо, отождествлял его с поэтическим преувеличением, выраженным в фигуре атшиайокти (atisayokti) [46, И, с.50-51 ]; Дандин также приходит к заключению, что все фигуры содержат в себе преувеличение, и это мнение поддерживают такие позднейшие теоретики поэзии, как Анандавардхана, Маммата, Кунтака и др. В отличие от них Вама-на в качестве центрального принципа артха-аланкар указывает "сравниваемое" (aupamya) и определяет все остальные фигуры как основанные на фигуре упама -сравнении (upama-prapanca) [Ibid., с.101]. Авторы более развернутых классификаций аланкар также выделяли принцип "сравниваемого" в качестве одного из критериев системы деления смысловых фигур на типы.
Что касается количества рассматриваемых поэтических украшений и признаваемых за ними разновидностей, - здесь наблюдается еще большее разнообразие, причем в целом выражена тенденция к увеличению числа фигур от более ранних к позднейшим трактатам. Так, Бхамаха определяет всего 39 (+4) аланкары, Рудрата -68, Руйяка - около 80, Аппайя Дикшита в трактате "Кувалайананда" - 115. Некоторые авторы особое внимание посвящали разработке разновидностей отдельных украшений, часть из которых впоследствии получала значение независимых аланкар. Дандин, к примеру, рассматривая фигуру упама (сравнение), выделяет 32 ее разновидности, из которых по меньшей мере 8 были признаны самостоятельными украшениями в позднейшей традиции [Ibid., с.85]. Следует отметить, что в санскритской теории поэзии существовало несколько подходов к разделению аланкар на подвиды, значительную часть из них можно определить как чисто формальные. К числу таковых относятся подходы, которые могут быть условно обозначены как "локализующий" (выделение разновидностей апанкары в зависимости от положения ее в строфе, от различного взаимного расположения ее частей и т.п.); "количественный" (в зависимости от объема, занимаемого ею в стихе); "грамматический" (основанный на различении употребляемых компаративов, на использовании или не использовании сложных слов, на различном грамматическом значении повторяющихся в стихе слов, на различном членении текста на слова, на игре слов и пр.); "категориальный" (учитывающий различную категориальную принадлежность слов, на основе которых строится аланкара%) и другие.
Менее формализованные подходы к выделению разновидностей перечислить практически невозможно ввиду их чрезвычайного разнообразия и конкретной соотнесенности с функцией каждой апанкары. Современные исследователи в своих работах нередко останавливаются на вопросе о "бесконечности" всех возможных видов и разновидностей поэтических украшений и невозможности их полного описания, что сознавали и сами создатели поэтики. В связи с этим Э.Джероу выделяет два общих подхода к разработке видов и подвидов фигур, свойственные ранним теоретикам поэзии, - формальный и контекстуальный, - указывая на последний как на причину возникновения такой "бесконечности". По мнению этого исследователя, контекстуальный подход прослеживается прежде всего у Дандина, в частности, в разработке разновидностей аланкары упама и т.п., но он не был воспринят его последователями, "оставшимися в пределах чистого формализма" [49, с.53]. Это обобщенное разделение подходов, на наш взгляд, вполне справедливо и весьма важно, поскольку отражает две основные тенденции в отношении к поэтическим украшениям в индийской поэтике в целом. Действительно, в разные периоды развития теории поэзии можно наблюдать преобладание одного из этих подходов, и если ранние авторы трактатов о поэзии предпочли оставаться на "формалистических" позициях, то санскритская поэтика позднего средневековья в силу ряда причин постепенно начинает склоняться к "контекстуальному" подходу в рассмотрении, главным образом, смысловых фигур.
Шабда-аланкары в санскритской классической поэтике
Деление поэтических украшений на шабда- и артха-аланкары (словесные и смысловые фигуры) прослеживается у всех без исключения теоретиков классического периода и было принято, видимо, уже во времена Бхамахи, автора самого раннего из дошедших до нас трактатов о поэзии - "Кавьяланкары", хотя в его труде нет на это прямых указаний. Большинство исследователей (см.: [46, II, с.37]; [49, с.25]; [5, с.288] и др.) считают подтверждением тому знаменитое высказывание Бхамахи [КАБ 1.14-16], воспринятое позднейшей традицией в качестве классического определения поэзии: "Иные рассматривают рупаку и прочие аланкары как внешние; украшенность речей [они] видят в построении [правильных] глагольных и именных форм, что и называют красотой языка, но не в построении [надлежащего] смысла. Мы признаем и то, и другое, так как различаем словесное украшение и украшение смысла: поэзия -[это] слово и смысл вместе". В значительной мере более спорный вопрос представляет собой трактовка этого высказывания как определения поэзии. Известно, что многие санскритские авторы в последующей традиции воспользовались конечной формулировкой (sabdarthau sahitau kavyam), - собственно, выводом Бхамахи относительно составляющих поэзии, - включив ее с различными дополнениями в свои трактаты именно в роли определения. На этом основании среди большинства исследователей [46, II, 37]; [17, с. 13]; (см. также: [49, с.25]) утвердилось мнение о том, что указанную формулировку следует рассматривать как самостоятельную и видеть в ней указание на особый характер соединения в поэзии слова, а точнее - его "звуковой формы", и смысла. Некоторые исследователи склоняются к тому, чтобы видеть в данном высказывании простое признание наличия в поэзии словесных {шабда-) и смысловых (артха-) украшений. В частности, Э.Джероу критикует первую точку зрения именно на том основании, что она выглядит трюизмом - констатацией самоочевидной для языка в целом связи между формой и значением слова. Во избежание такого совпадения в определениях языка и поэзии, Э.Джероу предлагает различать в формулировке Бхамахи не "meaning and grammatical form", а типы фигур (то есть, видеть в нем указание на шабда- и артха-аланкары) [49, с.25]. Ю.М.Алиханова, исходя из анализа всего высказывания Бхамахи [КАБ 1.13-16] , также приходит к мнению о том, что последняя формулировка, скорее, представляет собой лишь "...довод, завершающий предшествующее обсуждение вопроса о том, что следует считать украшением в поэзии", а именно - и "украшения выражения", и "украшения содержания". В соответствии с этим Ю.М.Алиханова не выделяет в переводе спорного определения никакой особой связи между шабда и артха в поэзии: "поэзия - выражение и содержание вместе" [5, с.288].
Как можно заметить, камнем преткновения для исследователей в этом вопросе является то, что высказывание Бхамахи в принятом в наше время прочтении допускает совпадение определения поэзии с определением языка в целом: обе точки зрения лишь стремятся по-своему обойти возможность такого совпадения. Нам представляется важным подробнее остановиться на этом вопросе, поскольку проблема состоит именно в прочтении, точнее - в неотчетливой трактовке "шабда" и "артха", как составляющих определения Бхамахи, что влечет за собой ряд неточностей в представлении принципа деления поэтических украшений на словесные и смысловые и соответствующих этому делению функций. Несомненно, что такое деление должно быть основано на общем, принятом в той или иной культуре способе членения языка на "слово" и "значение" ("содержание"), и, следовательно, важно установить, насколько существующий в современной науке подход к такому членению соответствует пониманию терминов "шабда" и "артха" в древнеиндийской теории поэзии.
В наиболее суммированном виде трактовка определения Бхамахи у современных исследователей представлена в работе П.А.Гринцера "Основные категории классической индийской поэтики", где автор поясняет его следующим образом: "На первый взгляд определение у Бхамахи совпадает с определением индийскими грамматиками и логиками языка вообще, в котором различались слово или, точнее, его звуковая форма {шабда) и смысл, или значение {артха). Эта дихотомия "слова" и "смысла", по сути, строго корреспондентна делению на signifiant ("означающее") и на signifie ("означаемое") у Ф. де Соссюра, "план выражения" и "план содержания" у глоссематиков и вообще современному представлению о словесном знаке, который состоит из носителя значения (sign-vehicle) и самого значения (десигната).... По-видимому, сахитья в понимании санскритских теоретиков, - не простое соединение, но взаимопроникновение, органическое единство слова и смысла...; и если сочетание шабда и артха составляет, по их мнению, обыденный язык каждодневного общения, то их единство было особым качеством поэтического языка художественного текста" [17, с. 13]. В этой обширной цитате очень хорошо видна та самая неотчетливость в трактовке терминов "артха" и "шабда", прослеживающаяся в современных исследованиях, которая ведет к построению достаточно несуразной теории: прежде всего следует разобраться в вопросе о том, идет ли здесь речь о "слове" или о его "звуковой форме" ( в отношении "шабда"), и о том, что следует понимать под термином "артха".
Что касается "шабда", в древнеиндийской философии и грамматике существуют два основных употребления этого термина. Одно из них - со значением "звучание", "звуковая форма" - можно видеть в известной древней сутре, приписываемой Катьяяне, которую приводит и комментирует Патанджали в своем трактате "Махабхашья": "siddhe sabdarthasambandhe" - "вечны звуковая форма [слова], содержание и связь [между ними]" [Махабхашья, с.48]. Вместе с тем Патанджали, следуя Панини, особо подчеркивал, что звуковая единица только тогда может считаться словом {шабда), когда она является значимой [44, с. 116]. В частности, в начале своего трактата Патанджали определяет "шабда" как "то, при произнесении чего возникает понимание [касательно] объектов (sampratyaya)" [Махабхашья, с.4]. Дальнейшая грамматическая традиция поддержала это определение, вслед за Панини и Патанджали полагая, что слово лишь "физически облечено" в звук, и звук способен вызывать слово в сознании, но не представляет собой слово как таковое, поскольку лишь слову присуща функция передавать содержание. В силу этого грамматисты подчеркивали принципиальное различие между словом и его физической звуковой оболочкой, которые нельзя смешивать как явления совершенно разных порядков [44, с.52-53].
Группа украшений, основанных на сравнении
Первая, наиболее легко выделяемая в трактате Аппайи Дикшиты группа - украшения, основанные на сравнении5, - включает в себя фигуры упама ("сравнение") и все ближайшие от нее производные {лупта-упама, "эллиптическое сравнение"; пра-типа, "обратное [сравнение]"; упамея-упама "сравнение сравниваемого"); фигуры рупака ("придающая вид") и паринама ("превращение"); уллекха ("[превосходное] описание"); смрити ("воспоминание"); бхрама ("ошибка"); сандеха ("сомнение"); все разновидности фигур апахнути ("отрицание"); утпрекша ("пренебрегающая различием"); все разновидности атишайокти ("преувеличение"), кроме трех последних {акрама-, чанчала-, атьянтатишайокти)6; фигуры тулъяйогита ("приравнивание", все разновидности); дипака ("светильник") и авриттидипака ("повтор"); пратива-ступама ("сравнение-параллель"); дриштанта ("пример"), нидаршана ("указание", все разновидности); вьятирека ("различение"); сахокти ("описание совместности") и винокти ("описание отсутствия"); самасокти ("сжатое описание"); шлеша ("соединение"); апрастутапрашанса ("восхваление того, что не имеют в виду"); парьяйокти ("иносказание", все разновидности); въяджастути ("обманная похвала", обе разновидности) и, видимо, акшепа ("возражение"). Помимо этого Матирам в "Лалит лалам" добавляет к данной группе украшения мала-упама ("гирлянда сравнений") [Лалит лалам 48, 49]; [Шбх 49, 50]); расана-упама ("перетекающее сравнение", [Лалит лалам 51, 52]) и гупта-утпрекша ("скрытая утпрекша", [Лалит лалам 109, ПО]; [Шбх 97, 98]); Бхушан также включает их (кроме расана-упама) в трактат и привносит в группу два собственных украшения - лалита-упама ("игривое сравнениє", [Шбх 51-53]) и саманьявишеша ("[описание] обычного как особенного", [Шбх 109-111]).
Описание этих аланкар (в "Кувалайананде", в "Лалит лалам" - систематически, у Бхушана - преимущественно) дается в терминах, в которых описывается сравнение: в частности, в строении данных фигур различаются предмет сравнения (upameya) и объект сравнения (upamana), либо "описываемое" (varnya) и "неописываемое" (avarnya; иногда - апуа, "другое"), а также отличительная для них характеристика, или признак (dharma) и "[слово], выражающее [сравнение]" (vacaka).
Все эти поэтические высказывания объединяются на том основании, что формально конечной их задачей является сопоставление двух (или более) объектов. Технически такое сопоставление может осуществляться путем использования трех главных принципов: уподобления /приравнивания /различения. В рамках этих принципов выделяются также методы фигурального построения высказываний, отчасти общие для всех трех принципов, отчасти специфические для каждого из них.
Прежде всего, сопоставление объектов предполагает градацию сходства этих объектов: они могут быть равными (иногда - одинаковыми или идентичными), подобными или разными. В канонической поэзии такая градация часто установлена изначально, т.е., уподобление /приравнивание /различение производится в отношении объектов традиционно или заведомо равных, подобных или разных (разумеется, в поэзии используются не все возможные варианты таких сочетаний: к примеру, в различении заведомо разных объектов вряд ли можно усмотреть особую "удивительность" или "красоту"). Примерами фигур, построенных с помощью такого метода, являются упама, лупта-упама (уподобление подобных); все разновидности рупаки (приравнивание подобных или равных); бхедакатишайокти (различение равных (одинаковых)) и т.п.
Далее, по логике вещей, возможность ряда таких сочетаний (например, различение подобных или равных объектов) должна быть тем или иным образом обусловлена. Поэтому уподобление /приравнивание /различение объектов может быть обосновано наличием отличительного признака - свойства или действия7 - общего для объектов или специфического для одного из них. Некоторые фигуры построены на "обратном" обосновании: например, общий признак (действие) двух объектов может быть обусловлен их приравниванием, как в фигуре паринама.
Более частным случаем сопоставления объектов может являться их сопоставление в оценочном плане (лучше/хуже по признаку; благой/дурной): примером уподобления или различения подобных объектов в плане оценки служат разновидности пратипы; примером различения в том же плане равных - тульяйогита Ш, нидаршана П. Последний метод чаще всего используется для разного рода нравоучительных сентенций (см., например: [Бхашабхушан 89]), и его можно отнести к разряду контекстуальных.
Также контекстуальным методом можно считать сопоставление объектов, обусловленное психологическими факторами восприятия: приравнивание разных или подобных объектов, обусловленное воспоминанием (смрити), ошибкой или неточностью восприятия (бхрама, сандеха). Осложнением такого метода служит "различение" идентичного самому себе (одного) объекта в силу восприятия его разными лицами или в разной ситуации {уллекха, утпрекша, бхрантапахнути), либо в силу намеренного его представления иным (чхекапахнути, кайтавапахнути, виды иносказаний).
Своего рода расширением метода "обусловленного" сопоставления единичных объектов можно назвать сопоставление на уровне высказываний (ситуаций): например, в фигуре пративаступама производится уподобление двух разных высказываний на основе общего признака.
Наконец, сопоставление (уподобление /приравнивание /различение) объектов может быть "словесным" или "смысловым". Так, к примеру, в третьей разновидности фигуры тульяйогита осуществляется приравнивание разных (противоположных) объектов, обусловленное их одинаковым (одними словами) описанием; в фигуре пративаступама разные объекты уподобляются "по смыслу", так как их общий признак описан по-разному.
